Шаламов колымские рассказы урок в 11 классе

Муниципальное общеобразовательное учреждение

Платошинская средняя общеобразовательная школа

Пермского района Пермского края

Конспект урока по литературе

в 11 классе

Трагическая судьба человека в тоталитарном государстве

(по книге В.Т. Шаламова «Колымские рассказы»)

подготовила

учитель русского языка и литературы

Петрова Елена Ивановна

Платошино, 2014 г.

Тема урока:

… судьба человека в тоталитарном государстве

(по книге В.Т. Шаламова «Колымские рассказы»)

Цели урока:

• на примере рассказов В.Т. Шаламова выяснить, какова судьба человека в тоталитарном государстве;

• попытаться найти ответ на вопрос: «Может ли человек выстоять в экстремальных условиях и остаться человеком?»

Оформление доски:

Жизнь в глубинах своих, в своих подземных

Течениях осталась и навсегда будет прежней –

Жаждой настоящей правды, тоскующей о правде.

В. Шаламов – Б. Пастернаку

Здесь хоронят раньше душу,

Сажая тело на замок.

В. Шаламов

Рисунок: Рисунок:

Тюремная вышка Горящая свеча,

опутанная колючей

проволокой.

Слова:

РЕПРЕССИЯ ДОЛГ

ТОТАЛИТАРИЗМ ДОСТОИНСТВО

СОВЕСТЬ

ЛЮБОВЬ

(Эти слова появятся на доске

в конце урока, когда будут

сделаны выводы)

Сообщение темы урока.

— Назовите ключевые слова в названии темы урока.

(Учащиеся называют слова «государство», «человек»).

Выясняем, что входит в понятия: «государство», «тоталитарное государство» (на доске появляются слова: репрессия, тоталитаризм). Приходим к выводу, что государство – это власть, человек – частичка народа.

Как выстраиваются эти отношения (государство – человек), как влияют на судьбу человека, рассмотрим на примере рассказов В.Т. Шаламова.

Сообщение ученицы о судьбе В.Т. Шаламова. (При подготовке сообщения использована книга Шкловского Е.А. «Варлам Шаламов»).

Слово учителя:

Перед нами трагедия исковерканной жизни, судьба одного из мучеников не вражеских, а своих концлагерей и в то же время единственная и неповторимая судьба писателя. Вот выдержка одного из писем В. Шаламова известному писателю и поэту Б.Пастернаку. (Обращаем внимание на эпиграф). Эту настоящую правду донёс до нас писатель в своих коротких рассказах. Выжил, чтобы поведать нам, что пришлось испытать ему и многим миллионам людей.

Произведения В.Шаламова можно назвать «энциклопедией колымской жизни». Каждое имеет название, но все объединены в цикл «Колымские рассказы». Это не только общее название, указывающее на место действия, но и, по словам автора, «страстное повествование о разрушении человека», о «растлении ума и сердца, когда огромному большинству выясняется день ото дня всё чётче, что можно, оказывается, жить без мяса, без сахару, без одежды, без обуви, а также без чести, без совести, без любви, без долга».

Выясняется большинством, но все ли это открытие воспринимали как норму?

ГУЛАГ – главное управление лагерями. Государство в государстве. В лагере была создана целая система физического и нравственного уничтожения человека.

В своей книге В. Шаламов пишет: «Самым страшным был холод. Ведь активировали только мороз свыше 55 градусов. Ловили этот 56 градус Цельсия, который определялся по плевку, стынущему на лету. Голод – вторая сила, разрушающая человека; за 2 недели человек «доходил». Третья сила – отсутствие силы. Не дают спать, рабочий день – 14 часов (приказ в 1938 г.). Побои – четвёртая сила. Доходягу бьют все: конвой, нарядчик, бригадир, блатарь, командир роты. Доходягой ты становишься тогда, когда ослабел из-за непосильного труда, без сна, на тяжёлой работе при 50-градусном морозе».

(Учащимся объясняется значение слова «блатарь», часто употребляемого в рассказах Шаламова).

Представление о жизни на Колыме складывается из реальных случаев:

«Беглец, которого поймали в тайге и застрелили «оперативники». Отрубили обе кисти, чтобы не возить труп за несколько вёрст печатать. А беглец поднялся и доплёлся до нашей избушки».

«Ворот отверстия штольни. Брёвно, которым ворот вращают, и семь измученных ходят по кругу вместо лошади. И у костра – конвоир».

Самая тяжёлая участь выпала на долю людей, осуждённым по статье 58 (политический заключённый, «враг народа»).

Постановка проблемы:

Может ли человек выстоять в экстремальных условиях и остаться человеком? – вот главный вопрос, на который попытаемся найти ответ.

Анализ рассказа «На представку»(1956 г.)

— Выясняем смысл названия рассказа.

— Какие художественные средства использует автор, чтобы показать нам жизнь заключённых?

Описание барака: «В правом углу барака на нижних нарах были разостланы разноцветные ватные одеяла. В угловому столбу прикручена проволокой горящая «колымка» — самодельная лампочка на бензиновом паре». «На одеялах лежала грязная пуховая подушка».

В.Шаламов подробно рассказывает об изготовлении тюремных карт. Это целая наука!

— Сравним портретные характеристики играющих в карты:

Севочка – «грязная рука с тонкими, белыми, нерабочими пальцами. Ноготь мизинца был сверхъестественной величины – тоже блатарский шик», «липкие и грязные светлые волосы», «низкий, без единой морщинки лоб, жёлтые кустики бровей, ротик бантиком» – всё это придавало его физиономии важное качество внешности вора – незаметность». Шулер.

Наумов – «черноволосый малый с страдальческим выражением чёрных, глубоко запавших глаз», железнодорожный вор.

Приходим к выводу, что Севочка – «хозяин» положения. Об этом свидетельствуют авторские характеристики реплик персонажей:

Севочка: «…процедил сквозь зубы… с бесконечным презрением…»

«… твёрдо сказал»

«…живо сказал»

Наумов: «…раздалась громкая многословная ругань…»

«…хрипло сказал Наумов»

«…закричал Наумов»

«..заискивающе сказал…»

— Какая «мысль сверкнула в мозгу Наумова»?

Наумов решил играть на вещи Гаркунова, инженера-текстильщика, попавшего на Колыму по ст.58 как враг народа. Цинично звучат его слова: «Ну-ка снимай».

— Как можно объяснить поведение Наумова: он только что унизительно заискивал перед Севочкой, а теперь унижает Гаркунова?

— Оцените поведение Гаркунова. Откуда у него столько решимости?

— Что значит для него свитер?

(Это ниточка, связывающая его с прежней жизнью, дающая надежду выжить).

Тонкой оказалась ниточка, как беззащитная человеческая жизнь, игрушка в руках нелюдей. В одном абзаце – судьба человека, его прошлое настоящее и будущее. В этом и заключается мастерство Шаламова – писателя.)

— Какие строки вас особенно потрясли?

(«Сашка растянул руки убитого, разорвал нательную рубашку и стянул свитер через голову. Свитер был красный, и кровь на нём была едва заметна. Севочка бережно, чтобы не запачкать пальцев, сложил свитер в фанерный чемодан». Потрясает отношение к человеку. Смерть воспринимается как обычное явление, утратившее трагизм).

— Гаркунова убили. Будет ли наказан убийца?

Обращаем внимание на начало рассказа: «Играли в карты у коногона Наумова. Дежурные надзиратели никогда не заглядывали в барак коногонов, справедливо полагая свою главную службу в наблюдении за осужденными по пятьдесят восьмой статье. Лошадей, как правило, контрреволюционерам не доверяли».

— О чём заставил вас задуматься этот рассказ?

Слово учителя:

Следующий рассказ тоже о власти «блатарей» над «врагами народа».

Справка: «блатарь — отказчик от работы, извечный враг любого государства, вдруг превращается в друга государства, в объект перековки» («Колымские рассказы»). За высокий процент выработки этих заключённых (воров, убийц…) освобождали из мест заключения. Оказалось, что «друзья народа», какими оказывались рецидивисты, официально выполняют норму 300% и подлежат досрочному освобождению. А 300% — чужая кровь. Всякий осуждённый за бытовое преступление знал, что его преступление вовсе не считается преступлением в лагере. Напротив, заключённый убийца чувствует поддержку государства – ведь он «бытовик», а не враг народа.

«Друзьям» народа государство поручало перевоспитание тех, кто попал на Колыму по 58-й статье.

Анализ рассказа «Заклинатель змей» (1954 г.)

-О чём этот рассказ?

— Опираясь на слово писателя, давайте представим один день из жизни заключённого Платонова.

«Конец работы – это вовсе не конец работы. После гудка нужно было собрать инструмент, отнести его в кладовую, сдать, построиться и отправиться за пять километров в лес за дровами». Создаётся впечатление безысходности, кажется, что никогда не будет отдыха уставшему телу. Платонов размышляет о человеческой выносливости: «Лошадь не выносит месяца здешней жизни в холодном помещении с многочасовой работой на морозе.… А человек живёт…».

-Почему?

Ответ на этот вопрос находим в раздумьях Платонова: «…он цепляется за жизнь».

— Почему Платонову не удаётся отдохнуть в бараке после трудного дня?

— Зачитайте разговор Платонова с Федечкой. Что потрясает?

Как и в предыдущем рассказе, Федечка — вор, хозяин положения.

Федечка называет Платонова Иваном Ивановичем, для него такие, как Платонов, Иваны Ивановичи, этим он обезличивает людей, они для него твари: «Иди, тварь. Иди, ложись к параше. Там будет твоё место. А будешь кричать – удавим…». Это и потрясает.

— Почему автор называет вора Федечкой, а не Федей? (Вспомним рассказ «На представку», шулер Севочка).

Шаламов использует в его имени уменьшительно-ласкательный суффикс. В этом заключается авторская ирония.

— Какое чувство испытывает Платонов?

— Есть ли у него выход?

Страшна судьба единственно грамотного человека на прииске. Он вынужден пересказывать ворам Дюма, Конан Дойля.… За это его кормят, одевают. Это тоже унижение ради миски «супчика», которым пожалует его Федечка, он ведь юшки не ест.

— Осуждает ли Платонова автор?

«Голодному человеку можно простить многое, очень многое».

— А вы, ребята?

— В чём смысл названия рассказа? Удалась ли Платонову роль заклинателя змей?

Слово учителя:

Страшным, ненасытным чудовищем предстаёт архипелаг Гулаг. Почти в каждом рассказе В. Шаламова – смерть.

Автор писал: «Каждый мой рассказ – пощёчина сталинизму. Пощёчина должна быть звонкой».

Такой звонкой пощёчиной стал рассказ «Надгробное слово».

Выразительное чтение учеником фрагмента рассказа.

— Что вас взволновало в этом рассказе?

Особенно потрясают строки:

«- А я, — и голос его (Володи Добровольцева) был покоен и нетороплив, — хотел бы быть обрубком. Человеческим обрубком, понимаете, без рук, без ног. Тогда я бы нашёл в себе силу плюнуть им в рожу за всё, что они делают с нами…».

На фоне музыки ученик читает стихотворение В. Шаламова:

Отвали этот камень серый,

Загораживающий путь,

И войди в глубину пещеры

На страданья мои взглянуть.

Ржавой цепью к скале прикован

И похожий на мертвеца,

Этой боли многовековой

Не предвидится и конца.

Наши судьбы – простые маски

Той единой, большой судьбы.

Сказки той, что, боясь огласки,

Приковали к стене рабы.

Итоги урока:

— Может ли человек выстоять в экстремальных условиях и остаться человеком?

Учащиеся обращают внимание на слова В.Шаламова: «Здесь хоронят раньше душу, сажая тело на замок».

— Что даёт человеку силы?

На доске появляются слова: долг, любовь, терпение, достоинство, совесть.

— Перед названием темы урока поставлен знак вопроса. Так какова же судьба человека в тоталитарном государстве?

— В чём её трагизм?

Домашнее задание: сочинение «Мои размышления после урока».

Список использованной литературы

1. Из «Колымских тетрадей», (1937-1956): Стихи // Знамя. 1993. №1.

2. «Разговоры о самом главном…»: Переписка Б. Л. Пастернака и В. Т. Шаламова [1952-1956 гг.] / Публ., вступ. слово и коммент. И. Сиротинской // Юность. 1988. №10.

3. Шаламов В.Т. Колымские рассказы / Публ. И. Сиротинской // Юность. 1988. №10.

4. Шкловский Е.А. «Варлам Шаламов». — М.: Знание, 1991

Урок литературы в 11 классе

по книге Шаламова «Колымские рассказы»

Тема: «Колымские рассказы» В. Шаламова.

Цель.

• Познакомить учеников с Варламом Шаламовым, основоположником русской литературы о лагерной жизни.

• Познакомить учеников с книгой Шаламова «Колымские рассказы»

• Познакомить учеников с рассказами Шаламова «Последний замер» и «Шоковая терапия»

Ход урока:

Слайд № 1 – титульный

Слайд № 2 — Звучит стихотворение Шаламова «Без чернил и без бумаги» в исполнении автора

Учитель: Мы с вами прослушали стихотворение Варлама Тихоновича Шаламова «Без чернил и без бумаги» в исполнении автора.

• Что вы знаете о Варламе Шаламове?

Выступления учеников – биография писателя (проверка домашнего задания)

Слайд № 3

Варлам Шаламов родился 18 июня 1907 года в Вологде в семье священника.

младший, пятый ребёнок в семье

Слайды № 4 – 76 — слайды о жизни писателя

Учитель: Судьба В. Шаламова необычайно сурова даже среди зеков. Претерпевшие от ГУЛАГА люди признавали, что Шаламову досталось много больше. Писатель Олега Васильевича Волкова, 28 лет пробывший в ГУЛАГЕ, утверждал:

Слайд № 77

“Выдержал ли бы я то, что выдержал тот же Шаламов? Не уверен, не знаю. Потому что ту глубину унижения, лишений, которые ему пришлось на Колыме испытать… конечно, мне не приходилось. Меня не били никогда…А ему перебили барабанные перепонки…”

Оле́г Васи́льевич Во́лков — русский прозаик, публицист, мемуарист. Публиковался под псевдонимом  Осугин, который в ряде источников назван в качестве настоящей фамилии.

Слайд № 78

Варлам Шаламов — один из основоположников русской литературы о лагерной жизни – лагерной прозы

Учитель: Главные произведения Шаламова — сборник стихотворений «Колымские тетради» и прозаический сборник «Колымские рассказы», на страницах которых писатель рассказывает о своей лагерной жизни. 20 лет жизни, с 22 до 42 лет, Шаламов провёл в сталинских лагерях и тюрьмах.

• Что вы знаете о сталинизме, тоталитарном режиме, репрессивной системе?

• Что такое репрессии, и с какой целью они проводились?

Для успешного проведения коллективизации и индустриализации потребовалось держать в повиновении миллионы людей, не допускать никаких проявлений самостоятельности и инакомыслия. С этой целью в нашей стране была создана могучая репрессивная система, возникшая еще в годы Гражданской войны и окончательно сформировавшаяся в 1930-х годах.

• Кто составлял основу этой системы?

Основу этой системы составляли органы НКВД.

• Кому подчинялись органы НКВД?

Органы НКВД подчинялись лишь Сталину.

• Что вы знаете о деятельности НКВД?

Органы НКВД создали огромную сеть осведомителей, секретных агентов, «стучавших» о любых проявлениях нелояльности к партии, государству, их вождям. Часто эти доносы просто фабриковались, но по ним арестовывались миллионы людей, сотни тысяч расстреливались, а остальные попадали в ГУЛАГ.

• Какие слои населения подвергались репрессиям?

Среди миллионов жертв сталинской эпохи были и высшее партийное, военное руководство, деятели культуры и науки, рабочие, крестьяне.

• Что вы знаете о тоталитарном режиме? Когда он возник?

Режим власти, созданный Сталиным в 1930-е гг., получил название тоталитарного. При тоталитаризме во главе государства стоит один человек, осуществляющий высшую власть. Отсутствуют всякие права и свободы, подавляется любое инакомыслие, единственно верным провозглашается тот руководящий принцип, которого придерживается лидер.

Учитель: Таким образом, жертвы сначала насчитывались десятками, сотнями, затем тысячами, миллионами жизней. Обратим внимание на статистические данные

Слайд № 79 – статистические данные

По данным КГБ, СССР в 1930 — 1953 гг. репрессиям подверглись 3 млн. 778 234 чел. Из них расстреляно — 786 098 чел.

Современные исследования указывают — 5 млн. погибших. Из них на Колыме— 130 тыс. человек.

Учитель: Вернёмся к творчеству В. Шаламова.

Слайд № 80 — «Колымские рассказы»

Слайд № 81

В. Шаламов создавал «Колымские рассказы» с 1954 по 1973 год.

Отдельным изданием они вышли в Лондоне в 1978 году.

В СССР в основном опубликованы в 1988 —1990 годах.

Слайд № 82

Сам писатель делил свои рассказы на шесть циклов:

«Колымские рассказы»,

«Левый берег»,

«Артист лопаты»,

«Очерки преступного мира»,

«Воскрешение лиственницы»

«Перчатка, или КР-2».

Учитель: Книга «Колымские рассказы» состоит из 33 рассказов, стоящих в строго определенном, но не хронологическом порядке. Этот порядок позволяет увидеть сталинские лагеря как живой организм, со своей историей и развитием. Повествование ведется постоянно от третьего лица, но главный герой большинства рассказов, выступая под разными фамилиями (Андреев, Голубев, Крист), предельно близок к автору.

Слайд № 83

Полностью рассказы Шаламова собраны в двухтомнике «Колымские рассказы» в 1992 году в серии «Крестный путь России» издательства «Советская Россия».

Слайд № 84 – обложки книги

• Итак, назовите главную тему «Колымских рассказов» В. Шаламова.

Главная тема — существование человека в лагере.

• Где происходит действие рассказов Шаламова?

На севере. Колыма, самые суровые лагеря.

• Кто в центре повествования рассказов В. Шаламова?

Зеки (блатные, политзаключенные), надсмотрщики.

• Какой интонацией проникнуто повествование?

Интонация бесстрастная, обыденная, без эмоций. Такая интонация придает рассказам ноту обреченности.

• Какова проблематика рассказов В. Шаламова?

…..

Слайд № 85 – проблематика рассказов В. Шаламова.

1. Проблема противостояния человека и тоталитарной машины государства.

2. Проблема изменения (деформации) ценностных ориентиров человека в лагере.

3. Проблема цены человеческой жизни.

Слайд № 86 – рассказ «Одиночный замер»

• Воспроизведите сюжет рассказа

Дугаева, бывшего студента университета, убили за то, что он смог выполнить план только на 25 %. «… Каждый за себя. Они не обязаны, не должны понимать, что он истощен и голоден уже давно, что он не умеет красть… Никому нет дела, что Дугаев не может выдержать шестнадцатичасового рабочего дня…»

Учитель: Повествование о последнем дне героя рассказа обыденно, без эмоций. Смерть Дугаева — это статистика.

• Почему в рассказе нет вступления и заключения?

В. Шаламову необходимо показать суть, не отягощая её предысторией героя. В условиях лагеря совершенно неважно, кем был человек раньше. Шаламов пишет о человеке, который стоит у черты, разделяющей жизнь и смерть.

• Что чувствует Дугаев в лагере?

Основное чувство — голод. Именно он определяет ход мыслей героя

Второе – безразличие

Учитель: В лагере человек тупеет, превращается в животное. Дугаев не умеет красть (а это в лагере “главная северная добродетель”), поэтому быстро слабеет. Он старается выполнить норму (“Никто из товарищей не будет ворчать, что он не выполнить норму”). Когда Дугаев узнает, что выполнил  только 25%, он удивляется, потому что “работа была так тяжела”. Он так устал, что даже “чувство голода давно покинуло его”.

• Найдите кульминацию рассказа и его развязку.

-Кульминация и развязка совмещены в последнем абзаце.

Когда Дугаев понял, зачем его ведут к высокому забору с колючей проволокой, он “пожалел, что напрасно проработал, напрасно промучился этот последний сегодняшний день”.

• Какое настроение создается после прочтения рассказа?

……

Слайд № 87

Одиночный замер – это замер личной выработки. Бывшему студенту Дугаеву дают невыполнимую норму. Он работал так, что «нестерпимо болели руки, плечи, голова». А норму он всё равно не выполнил (только 25%) и был расстрелян. Он так измучен и подавлен, что у него нет никаких чувств. Он только «пожалел, что напрасно промучился этот последний сегодняшний день».

Слайд № 88 – черновик рассказа

• Рассказ имеет 2 названия: «Последний замер» и «Одиночный замер». Как вы считаете, кА

…..

Слайд № 89 – рассказ «Шоковая терапия»

• Воспроизведите сюжет рассказа «Шоковая терапия»

…….

Слайд № 90

Заключённый Мерзляков, человек крупного телосложения, оказавшись на общих работах, чувствует, что постепенно сдаёт. Однажды он падает, не может сразу встать и отказывается тащить бревно. Его избивают сначала свои, потом конвоиры, в лагерь его приносят — у него сломано ребро и боли в пояснице. И хотя боли быстро прошли, а ребро срослось, Мерзляков продолжает жаловаться и делает вид, что не может разогнуться, стремясь любой ценой оттянуть выписку на работу. Его отправляют в центральную больницу, в хирургическое отделение, а оттуда для исследования в нервное. У него есть шанс быть актированным, то есть списанным по болезни на волю. 

Вспоминая прииск, щемящий холод, миску пустого супчику, который он выпивал, даже не пользуясь ложкой, он концентрирует всю свою волю, чтобы не быть уличённым в обмане и отправленным на штрафной прииск.

Слайд № 91

Однако и врач Петр Иванович, сам в прошлом заключённый, попался не промах. Профессиональное вытесняет в нем человеческое. Большую часть своего времени он тратит именно на разоблачение симулянтов. Это тешит его самолюбие: он отличный специалист и гордится тем, что сохранил свою квалификацию, несмотря на год общих работ. Он сразу понимает, что Мерзляков — симулянт, и предвкушает театральный эффект нового разоблачения. Сначала врач делает ему рауш-наркоз, во время которого тело Мерзлякова удаётся разогнуть, а ещё через неделю процедуру так называемой шоковой терапии, действие которой подобно приступу буйного сумасшествия или эпилептическому припадку. После неё заключённый сам просится на выписку.

• Какое настроение создается после прочтения рассказа?

…..

Слайд № 92 – «Память узникам Колымы» Эрнст Неизвестный»

Слайд № 93– фильмы по рассказам Шаламова

• «Завещание Ленина» (2007) — 12-серийный фильм по мотивам произведений В. Шаламова.

• «Последний бой майора Пугачёва» (2005) — фильм по мотивам произведения «Колымские рассказы» В. Шаламова.

Слайд № 94 не озвучивать

Таким образом, рассказы Шаламова рисуют страшный, ирреальный мир, в котором смерть становится главным действующим лицом. Герои рассказов уже перешли грань между жизнью и смертью. Люди вроде бы и проявляют какие-то признаки жизни, но они, в сущности, уже мертвецы, потому что лишены всяких нравственных принципов, памяти, воли. В этом замкнутом пространстве, навсегда остановившемся времени, где царят голод, холод, побои, издевательства, человек утрачивает собственное прошлое, забывает имя жены, теряет связь с окружающими. Но, несмотря на эти нечеловеческие пытки, подобные Шаламову люди остались живы и поведали нам об этой страшной эпохе.

Звучит аудиозапись стихотворения «У мёртвых лица напряжённые…»

в исполнении Шаламова

Домашнее задание

1 урок: Подготовить письменное выступления «Биография Александра Солженицына», «История создания романа Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ».

2 урок: Подготовить письменное выступления «История создания рассказа Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

3 урок: Прочитать рассказ Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

5

Содержимое разработки

Похожие работы

Урок по литературе в 11 классе «Сильней надежд мои воспоминанья» «Колымские рассказы» — страница №1/1

Основные темы в сборнике «Колымские рассказы»

Сборник «Колымские рассказы» — главное произведение писателя, которое он сочинял почти 20 лет. Эти рассказы оставляют крайне тяжелое впечатление ужаса от того, что так действительно выживали люди. Главные темы произведений: лагерный быт, ломка характера заключенных. Все они обреченно ждали неминуемой смерти, не питая надежд, не вступая в борьбу. Голод и его судорожное насыщение, измождение, мучительное умирание, медленное и почти столь же мучительное выздоровление, нравственное унижение и нравственная деградация — вот что находится постоянно в центре внимания писателя. Все герои несчастны, их судьбы безжалостно сломаны. Язык произведения прост, незатейлив, не украшен средствами выразительности, что создает ощущение правдивого рассказа обычного человека, одного из многих, кто переживал все это.

О произведении

Книга «Колымские рассказы» Шаламова была написана в 1962 году после его возвращения из исправительно-трудовых лагерей. Произведение представляет собой сборник воспоминаний писателя о четырнадцати годах, проведенных на Колыме.

Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Колымских рассказов» по главам. Проверить знания можно при помощи теста на нашем сайте.

Материал подготовлен совместно с учителем высшей категории Кучминой Надеждой Владимировной.

Опыт работы учителем русского языка и литературы — 27 лет.

Анализ рассказов «Ночью» и «Сгущенное молоко»: проблемы в «Колымских рассказах»

Рассказ «Ночью» повествует нам о случае, который не сразу укладывается в голове: два заключенных, Багрецов и Глебов, раскапывают могилу, чтобы снять с трупа белье и продать. Морально-этические принципы стерлись, уступили место принципам выживания: герои продадут белье, купят немного хлеба или даже табака. Темы жизни на грани смерти, обреченности красной нитью проходят через произведение. Заключенные не дорожат жизнью, но зачем-то выживают, равнодушные ко всему. Проблема надломленности открывается перед читателем, сразу понятно, что после таких потрясений человек никогда не станет прежним.

Проблеме предательства и подлости посвящен рассказ «Сгущенное молоко». Инженеру-геологу Шестакову «повезло»: в лагере он избежал обязательных работ, попал в «контору», где получает неплохое питание и одежду. Заключенные завидовали не свободным, а таким как Шестаков, потому что лагерь сужал интересы до бытовых: «Только что-либо внешнее могло вывести нас из безразличия, отвести от медленно приближающейся смерти. Внешняя, а не внутренняя сила. Внутри все было выжжено, опустошено, нам было все равно, и дальше завтрашнего дня мы не строили планов». Шестаков решил собрать группу для побега и сдать начальству, получив какие-то привилегии. Этот план разгадал безымянный главный герой, знакомый инженеру. Герой требует за свое участие две банки молочных консервов, это для него предел мечтаний. И Шестаков приносит лакомство с «чудовищно синей наклейкой», это месть героя: он съел обе банки под взорами других заключенных, которые не ждали угощения, просто наблюдали за более удачливым человеком, а потом отказался следовать за Шестаковым. Последний все же уговорил других и хладнокровно сдал их. Зачем? Откуда это желание выслужиться и подставить тех, кому еще хуже? На этот вопрос В.Шаламов отвечает однозначно: лагерь растлевает и убивает все человеческое в душе.

Другие персонажи

• Наумов – коногон, безжалостный представитель блатного мира.
• Севочка – вор, опытный шулер.
• Фризоргер – столяр, в прошлом немецкий пастор, друг главного героя.
• Назаров – конвоир, жестокий мужчина, пристреливший собаку.
• Шестаков – заключенный инженер-геолог, подлый человек, вербовавший арестантов для побега.
• Андрей Платонов – известный писатель, отбывавший заключение.
• Штеменко – начальник лагеря, задушивший из ревности свою любовницу.
• Тетя Поля – добрая, отзывчивая женщина, всегда помогавшая землякам-украинцам.
• Маруся Крюкова – хромоногая вышивальщица, дочь эмигранта.
• Серафим – замкнутый, нелюдимый арестант, лаборант.
• Андрей Михайлович – молодой доктор, спасший жизнь главному герою.
• Андреев – студент юридического института, заключенный.

Анализ рассказа «Последний бой майора Пугачева»

Если большинство героев «Колымских рассказов» равнодушно живут неизвестно для чего, то в рассказе «Последний бой майора Пугачева» ситуация иная. После окончания Великой Отечественной войны в лагеря хлынули бывшие военные, вина которых лишь в том, что они оказались в плену. Люди, которые боролись против фашистов, не могут просто равнодушно доживать, они готовы бороться за свою честь и достоинство. Двенадцать новоприбывших заключенных во главе с майором Пугачевым организовали заговор с целью побега, который готовится всю зиму. И вот, когда наступила весна, заговорщики врываются в помещение отряда охраны и, застрелив дежурного, завладевают оружием. Держа под прицелом внезапно разбуженных бойцов, они переодеваются в военную форму и запасаются провиантом. Выйдя за пределы лагеря, они останавливают на трассе грузовик, высаживают шофёра и продолжают путь уже на машине, пока не кончается бензин. После этого они уходят в тайгу. Несмотря на силу воли и решительность героев, лагерная машина их настигает и расстреливает. Один лишь Пугачев смог уйти. Но он понимает, что скоро и его найдут. Покорно ли он ждет наказания? Нет, он и в этой ситуации проявляет силу духа, сам прерывает свой трудный жизненный путь: «Майор Пугачев припомнил их всех – одного за другим – и улыбнулся каждому. Затем вложил в рот дуло пистолета и последний раз в жизни выстрелил». Тема сильного человека в удушающих обстоятельствах лагеря раскрывается трагически: его или перемалывает система, или он борется и гибнет.

«Колымские рассказы» не пытаются разжалобить читателя, но сколько в них страданий, боли и тоски! Этот сборник нужно прочесть каждому, чтобы ценить свою жизнь. Ведь, несмотря на все обычные проблемы, у современного человека есть относительная свобода и выбор, он может проявлять другие чувства и эмоции, кроме голода, апатии и желания умереть. «Колымские рассказы» не только пугают, но и заставляют взглянуть на жизнь по-другому. Например, перестать жаловаться на судьбу и жалеть себя, ведь нам повезло несказанно больше, чем нашим предкам, отважным, но перемолотым в жерновах системы.

Автор: Мария Блинова
Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Варлам Шаламов: рассказ «Ягоды». Пример деструктивной прозы

Темы: Поэтика прозы Шаламова

Елена Михайлик

«Быть классиком — значит стоять на шкафу», — написал некогда Александр Кушнер.

Действительно, в определенной нашей традиции почтение уже как-то не предполагает прочтения. Имен­но поэтому мы предлагаем вашему вниманию опыт прочтения одного из «Колымских рассказов».

Чтение — процесс субъективный. Само собой разу­меется, что наши наблюдения и выводы небесспорны и неисчерпывающи. Мы представляем вашему внима­нию один из возможных вариантов.

Трехстраничный рассказ «Ягоды» был написан Варламом Шаламовым в 1959 году и включен в цикл «Колымские рассказы».

Как во многих шаламовских рассказах, повествова­ние ведется от первого лица и начинается едва ли не с полуслова.

Только что — еще до начала рассказа — обес­силенный рассказчик упал в снег вместе со своим грузом. Один из конвоиров, Фадеев, обзывает упав­шего симулянтом и фашистом. Затем бьет его. По­дошедший следом второй конвоир, Серошапка, обе­щает упавшему: «Завтра я тебя пристрелю собствен­норучно». (Цит. по: Шаламов В.

Воскрешение лист­венницы. М., 1989. С. 53.)[1] Заключенному удается все же поднять свой груз и двинуться в лагерь вместе с ожидавшей его бригадой.

И немедля, без всяких пауз, наступает обещанное «завтра». Бригада под присмотром Серошапки корчу­ет пни на старой вырубке. В перекур и в те минуты, когда конвоир смотрит в другую сторону, рассказчик и другой заключённый Рыбаков собирают ягоды. Рыбаков — чтобы обменять на хлеб, а рассказчик/74/ — чтобы тут же съесть. Стремясь собрать побольше, Рыбаков пересек границу запретной зоны и был убит на месте. После убийства конвоир стреляет в воздух, имитируя предупредительный выстрел. По дороге в лагерь Серошапка останавливает рассказчика. «Тебя хотел, — сказал Серошапка, — да ведь не сунулся, сволочь!..» (Там же. С. 55.)

Итак, внешне рассказ «Ягоды» состоит из двух сцен лагерной жизни, воссозданных в обстоятельствах типических. Эти обстоятельства заданы серией узна­ваемых блоков: голод, холод, лесоповал, конвой, стре­ляющий без предупреждения. Внутри самих блоков рассказ насыщен множеством мелких и мельчайших, как бы уже «этнографических», деталей лагерной жиз­ни. Тех самых деталей, обилие и точность которых снискали Варламу Шаламову славу первого докуме­нталиста Колымы. Интонация рассказа тоже узна­ваемо шаламовская — медлительное, строго объек­тивированное повествование, чуть-чуть сдвигаемое то едва уловимой черной иронией, то кратким эмоци­ональным всплеском.

Композиционно две картины лагерной жизни объ­единены хронологической последовательностью и до­вольно слабой причинно-следственной связью. Может показаться, что пружиной действия является объяв­ленная угроза Серошапки и порожденное ею ощу­щение саспенса, напряженного ожидания гибели. Од­нако рассказ написан от первого лица в прошедшем времени, так что сама грамматическая структура как бы предуведомляет читателя, что рассказчик все-таки выживет…

Тем не менее фоновый мотив гибели — насиль­ственной смерти и естественного умирания — возника­ет с первых строк и отчетливо ощутим на пространстве текста. Бригада работает на бывшей вырубке — в уже убитом лесу, собирая все, «что можно сжечь… в желез­ных печах» (с. 53). Сообщая, что пеньки деревьев были именно высокими (ибо лес валили зимой, в снегу), а печи именно железными, автор как бы вводит чита­теля в обстоятельства быта. Обилие мелких подроб­ностей придает тексту ауру дотошной, почти бухгал­терской точности. Точности, достойной полного и не­преложного доверия.

И здесь, на наш взгляд, обнаруживается интерес­нейшая особенность шаламовской прозы. Автор /75/документально точно знает лагерный быт и густо ис­пользует в тексте нейтральные, строго объективиро­ванные подробности. Встречаясь в случайных фоновых сочетаниях, эти подробности начинают как бы уже сами по себе образовывать неожиданные и грозные художественные значения.

Со слов конвоира Фадеева мы знаем, что идет война. В краткой первой сцене четырежды повто­ряется слово «фашист». Сначала в устах конвоира — как стандартное лагерное обозначение для «врагов народа», — потом в устах рассказчика: «Я не фа­шист… Это ты фашист… Ты читаешь в газетах, как фашисты убивают стариков» (с. 53). Потом в рассказе появляется старая вырубка. Высокие пень­ки. Трупы деревьев. Железные печи. Трупы людей. При каком из смысловых взаимодействий помимо воли формируется образ лагеря массового унич­тожения?

Само по себе рождение нового смысла из сочетания случайных элементов достаточно тривиально и остав­ляет читателю лишь сомнение, где именно возник но­вый смысловой узел — в самом тексте или в воспален­ном воображении читателя. И если действительно в тексте — то по случаю или по замышлению Бояню?

«На редких уцелевших деревьях вокруг места на­шей работы Серошапка развесил вешки, связанные из желтой и серой сухой травы, очертив этими вешками запретную зону»(с. 53).

Каждое слово в этом абзаце может быть проверено и подтверждено не алгеброй даже, а арифметикой ла­герного быта. Но обозначенная пучками желтой и се­рой — а значит, мертвой — травы граница запретной зоны совпадает с границей вырубки. Внутри зоны жи­вых деревьев нет. Да и вокруг зоны уцелели лишь редкие из них. Линия вешек запретной зоны как бы обозначает владения смерти. И даже ягоды, которые собирают здесь рассказчик и Рыбаков, «тронутые мо­розом, вовсе не похожи на ягоды зрелости, ягоды сочной поры» (с. 54). Это умирающие ягоды. И перед тем как перейти запретную черту, Рыбаков показывает на спускающееся к горизонту — то есть закатное, уходящее — солнце.

После выстрела конвоира:

«Рыбаков лежал между кочками неожиданно маленький. Небо, горы, река были огромны, и бог весть/76/ сколько людей можно было уложить в этих горах на тропках между кочками» (с. 54).

То есть внутри рассказа мерой объемов и про­странств, мерой всех вещей оказывается не человек, но труп.

Тема смерти — насильственной гибели и естествен­ного умирания — постоянно присутствует в этом, как и во многих других шаламовских рассказах. Но, про­должая чтение, легко заметить, что тема смерти не является ни главной, ни доминирующей. Рассказчик, которого Серошапка обещал пристрелить собственно­ручно, в перекур собирает на вырубке ягоды. Похоже, что возможная близкая гибель не представляется ему событием, заслуживающим какого-либо внимания. И когда выстрел конвоира убивает Рыбакова, эта уже происшедшая, уже не гипотетическая гибель также оказывается как бы недействительной.

Описав смерть Рыбакова, рассказчик отмечает:

«Баночка Рыбакова откатилась далеко, я успел по­добрать ее и спрятать в карман. Может быть, мне дадут хлеба за эти ягоды — я ведь знал, для кого их собирал Рыбаков» (с. 54—55).

Не менее привычной, будничной является и реакция конвоира:

«Серошапка спокойно построил наш небольшой отряд, пересчитал, скомандовал и повел нас домой» (с. 55).

Из поведения персонажей явно следует, что ничего

не произошло. Создается впечатление, что еще задолго до начала рассказа в художественном мире «Ягод» случилось нечто, полностью сместившее систему коор­динат. Нечто, после чего смерть человека может быть фактом, но ни в коем случае не событием.

Так что, на наш взгляд, тема смерти в рассказе служит частью другого, куда более сложного и всеобъемлющего фонового мотива — мотива катастрофы. Эта катастрофа не предстоит, не надвигается. Она уже произошла и те­перь медленно, почти неуловимо проступает сквозь текст. Уже первые строчки «Ягод» вызывают легкое ощу­щение некоторой неестественности, как бы неправиль­ности происходящего.

«Фадеев сказал: — Подожди-ка, я с ним сам поговорю, — подошел ко мне и поставил приклад винтовки около моей голо­вы» (с. 52).

/77/
Фадеев — сравнительно распространенная русская фамилия. В контексте советской культуры (а рассказ писался, как мы помним, в конце пятидесятых годов) любой Фадеев неизбежно — хоть на мгновение — дол­жен был отождествиться с Александром Фадеевым, известнейшим советским писателем и главным писа­тельским начальником. Чистая, грамотная речь персо­нажа вовсе не нарушает этой краткой иллюзии. И только упоминание о прикладе приходит в конфликт с читательским представлением о главе Союза писа­телей. Едва возникнув, образ обваливается: похоже, что это не тот Фадеев, это — другой

Фадеев.

Одновременно происходит еще один сдвиг. В пер­вых двух фразах рассказа читатель рассматривает предлагаемую картину из традиционного, назовем его вертикальным, положения. Указание, что Фадеев по­ставил приклад около головы рассказчика, резко меня­ет ракурс, выводит читателя из равновесия, из привыч­ного состояния.

Отсюда, с горизонтали, читателю, лежащему в сне­гу рядом с рассказчиком, открывается странный, зыб­кий и неустойчивый пейзаж.

Как мы уже говорили, предметы и обстоятельства лагерного быта воссоздаются Шаламовым точно. У каждого слова есть жесткое, словно вмурованное в лагерный контекст, значение. Последовательность документальных подробностей, изложенных с припо­лярным равнодушием старого зека, воссоздает некий связанный и внешне всегда укорененный в реальности сюжет. Тот сюжет, который позволяет ощущать себя читателем документа. Свидетельства беспощадного очевидца.

Однако текст довольно быстро вступает в стадию перенасыщения. Не связанные между собой, вполне самодостаточные детали начинают образовывать сложные, нежданные соединения. И оказывается, что во внешне документальной прозе свидетельства возник мощный ассоциативный поток. Мощный метафоричес­кий ряд, параллельный, а иногда и противонаправлен­ный буквальным значениям текста.

И в этом потоке все — предметы, люди, события, связи между ними (все то, что у Шаламова, казалось бы, неоспоримо и точно) — изменяются в самый мо­мент возникновения, все время как бы превращаясь в нечто иное — многозначное, ускользающее, нередко/78/ чуждое человеческому опыту, оглушительно неожи­данное и принципиально нестабильное. В этом плас­тичном мире нет равновесия. Нет опорных понятий.

Бревно оказывается «палкой дров». Удар ощущает­ся как тепло. «Мне стало внезапно тепло, а совсем не больно» (с. 53). Вежливая — на «вы» — речь конвоира Фадеева означает смертельную угрозу. А финальная ругань Серошапки «не сунулся, сволочь» обозначает избавление, временную передышку. Люди, которых рассказчик считает товарищами, не только не помога­ют ему, но и сопровождают его усилия «улюлюканьем, криком и руганью», поскольку «они замерзли, пока меня били». (Впрочем, в контексте рассказа тот, кто сам не бьет, уже может считаться товарищем.) Разве­денный бригадиром костер как бы вовсе и не костер, ибо полагался только конвою. «Стылая заиндевевшая трава… меняла цвет от прикосновения человеческой руки». Ягоды были не похожи на «ягоды зрелости». Дереву с роковой вешкой из сухой травы (и тем самым это уже не дерево и не трава, а элементы запретной зоны) «надо бы стоять на два метра подальше» (с. 54). Выход за пределы выморочного, убийственного про­странства вырубки приносит не спасение, но оконча­тельную гибель. Первый выстрел — «предупредитель­ный» — убивает, а второй, звучащий уже после убийст­ва, превращается в сугубо бюрократическое действие, как бы оправдывающее первый выстрел. Второй выс­трел, таким образом, становится своеобразным лагер­ным ритуалом, чем-то вроде салюта.

Заметим, что любое новообразованное значение начинает изменяться уже в самый момент возник­новения. И каждое такое смещение в структуре текста не является ни окончательным, ни стабильным. Возникающие значения оплывают, сдвигаются, всту­пают в новые неожиданные соединения, всякий раз нарушая, обваливая только что установившуюся сис­тему трансляции.

Эти процессы распада затрагивают не только фи­зиологию (боль, как тепло), не только психологию (после гибели Рыбакова рассказчик первым делом под­берет отлетевшую от трупа баночку с ягодами), но и придонные слои культуры, ее глубинные архетипы. Конечно, вынесенные в название рассказа ягоды — это таежные шиповник, брусника и голубика. Но одновременно ягоды — это хлеб, «если Рыбаков/79/ наберет целую банку, ему повар охраны даст хлеба» (с. 54). Ягоды — это вино («сладкий душистый сок раздавлен­ной ягоды дурманил меня на секунду» (с. 54)). И нако­нец, ягоды — это запретный очарованный плод, при­носящий гибель.

Все это может означать, что Хлеб и Вино превра­щаются в Кровь. Ежедневное бытовое чудо жизни трансформируется в ежедневное бытовое чудо смерти. И тогда в глубине рассказа возникает новая семан­тическая конструкция, где смерть Рыбакова как бы оказывается лагерной пародией на таинство Пресуще­ствления, дьявольской пародией. И тогда в новом свете предстает как бы случайная шаламовская об­молвка: «…бог весть

сколько людей можно было уло­жить в этих горах на тропках между кочками».

И в полном соответствии с пластичным естеством текста, возникнув, эти ассоциации ретроактивно пере­осваивают, трансформируют предыдущие значения.

Если гибель Рыбакова — кощунство, а хлеб и вино осенних лагерных ягод могут оказаться черной мессой, то как же в новом силовом поле теперь читается начало рассказа? Вспомните: рассказчик упал на скло­не холма. Он лежит, придавленный бревном, а конво­иры ругают и бьют его, а ожидающая толпа улюлюка­ет и кричит в нетерпении… Кто же это лежит в снегу?..

Мы уже предупредили, что не настаиваем на един­ственности и безошибочности наших прочтений. Мы просто демонстрируем ассоциативные возможности силовых полей текста.

Теперь припомним то, что давно замечено исследо­вателями, — один из авторских двойников в «Колым­ских рассказах» носит фамилию Крист.

Варлам Шаламов, как известно, не был религиоз­ным человеком, но — в силу происхождения — полу­чил хорошее религиозное образование. В свое время Леона Токер обратила внимание на присутствие в «Ко­лымских рассказах» плотного слоя христианских ас­социаций. Названия многих рассказов — «Прокуратор Иудеи», «Крест», «Необращенный», «Житие инженера Кипреева», «Апостол Павел» — отсылают читателя к текстам Нового Завета.

Так что возникающие прочтения не следует полагать вовсе безосновательными. Для нас же они важны как примеры действительно происходящих в рассказе постоянных соматических трансформаций. /80/

Ощущение неравновесности, нестабильности, пе­реизбытка возможных значений и прочтений про­слеживается не только на семантическом, на зна­чащем, но и на каждом из служебных уровней рассказа.

Так, на уровне композиции присутствует отчетли­вое противоречие между хронотопами первой и второй сцены. Во второй сцене время движется от утра к зака­ту, а пространство насыщено ориентирами — «небо, горы, река» (с. 54), кочки, деревья с вешками. В первой же сцене единственными временными характеристика­ми являются идущая где-то война и крайне надоевший персонажам «бесконечный зимний день», а простран­ство присутствует постольку, поскольку падение рас­сказчика задерживает общее движение бригады в неко­ем заданном направлении. Более того, описание до­вольно краткого разговора-избиения по дороге в ла­герь занимает страницу, тогда как весь следующий рабочий день от рассвета до заката укладывается в две. Относительное «равноправие» составных частей предполагает их равнозначность в контексте рассказа. С нашей точки зрения, сюжет «Ягод» представляет собой двуединую историю неслучившейся гибели рас­сказчика: первая сцена — его не убили. Вторая сцена — убили не его.

Но лагерь уничтожения для того, кому удалось выжить, и состоит именно из этого повторяющегося события. О хронотопе «Колымских рассказов» Токер писала в свое время:

«Здесь постоянно воспроизводятся одни и те же важные события. Между убийцей и вором… каждый день распинают Христа… Каждый день — поцелуями или побоями — предает его Иуда».[2]

«Недвижная» природа лагерного времени-вечности подтверждена еще одним полузаметным композицион­ным приемом. В первой фразе рассказа конвоир Фаде­ев «поставил приклад винтовки около моей головы» (с. 52). В предпоследней фразе конвоир Серошапка «концом винтовки… задел мое плечо» (с. 55). Оба контакта происходят при одинаковых обстоятельствах — по дороге из тайги в лагерь. Прикосновение винтовки замыкает рассказ в кольцо, обращает его внутрь себя.

И тем самым как бы отменяет сюжет рассказа, ибо все его составляющие еще или уже

не произошли. На/81/ уровне грамматики и синтаксиса Шаламов пользуется «принципом кентавра», сращивая стилистические реги­стры. Фадеев и Серошапка разговаривают на смеси прыгающего блатного жаргона и тяжеловесного совет­ского канцеляризма:

«…Быть не может, чтобы такой лоб, как вы, не мог нести такого полена, палочки, можно сказать. … В час, когда наша родина сражается с врагом, вы суете ей палки в колеса» (с. 52—53).

Нарочито блеклое, лексически обедненное повест­вование вдруг срывается в захлебывающееся эпитета­ми эмоциональное описание:

«На кочках леденел невысокий горный шиповник, темно-лиловые промороженные ягоды были аромата необычайного. Еще вкуснее шиповника была брусника, тронутая морозом, перезревшая, сизая… На коротень­ких прямых веточках висели ягоды голубики — яркого синего цвета, сморщенные, как пустой кожаный коше­лек, но хранившие в себе темный, иссиня-черный сок неизреченного вкуса» (с. 53—54).

Стилевой регистр и ритмический рисунок этого отрывка характерны скорее для поэзии, нежели для прозы.

Напомним, что все эти постоянные и резкие стилистические переключения, внезапные и немотиви­рованные смены темпа происходят в рамках трехстраничного рассказа. Темп, стиль, регистр речи постоянно обманывают ожидания, и ощущение дис­баланса, нестабильности, неправильности сопровож­дает читателя.

Шаламов постоянно нарушает правила языкового общежития.

На фонетическом уровне текст перенасыщен алли­терациями и ассонансами. Шаламовской фразе свойст­венны постоянные повторы, сложный и меняющийся интонационный рисунок. Довольно часто Шаламов на­рушает акустическую организацию предложения, стал­кивая звуковые ряды.

«Я п
оволок
бре
вно волоком
п
од улюлюк
ань
е, / к
ри
к,
ру
г
аньт
ов
ари
щей — / о
ни
за
ме
рз
ли
, пока
меня
би
ли
» (с. 53).