«Я покажу тебе сказку!», — молодой человек закрыл ладонями лицо своей спутницы. И повел через арку главного входа «Гельвеции». Через пару мгновений пара вошла во внутренний дворик отеля.
«Я так представляла себе это место!», — воскликнула девушка, впервые увидев новогоднее убранство отеля и его внутреннего дворика. Крепко прижавшись к юноше, она поцеловала его в губы. И продолжила: «Спасибо тебе за этот роскошный подарок!»
«Давно не помню у нас таких молодых гостей. На вид им не больше двадцати», — предположил секьюрити, увидев стоявших перед ним молодых людей. «И одеты совсем не по погоде. На улице сильные морозы, а парень в тонкой осенней куртке. И легкой обуви».
«Делюкс?!», — девушка ошарашено смотрела на парня, когда портье объявил категорию забронированного номера. «Ты сошел с ума? Сколько ты заплатил за две ночи в таком номере?» — молодая гостья не могла сдержать восторга. «Ты же наверняка отдал все, что у тебя есть!»
«Не будем об этом», — деликатно заметил юноша. «Все ради тебя, дорогая! Пойдём скорее в номер!» — юноша взял девушку под руку и направился к лифту. Но по пути внезапно остановился и обратился к дворецкому:
«Мы заказали в номер шампанское и фруктовую корзинку. Моя любимая обожает шоколад. добавьте, пожалуйста, одну плитку вашего домашнего шоколада. Он очень аппетитно выглядит, мы видели на сайте отеля».
Дворецкий заверил гостя, что в ближайшее время все заказанное будет доставлено в номер.
«Настоящая любовь существует! Как здорово!», — шептались сотрудники на стойке. «Парень изо всех сил старается сделать любимой дорогой новогодний подарок. Наверняка на последние деньги. Это так трогательно!» — заметила менеджер по работе с гостями.
«Я помню его», — признался портье. «Молодой человек в мою смену специально приходил, чтобы выбрать номер. И уговорить менеджера по продажам дать ему самую лучшую цену», — делился с коллегами портье. По его словам, юноша рассказывал сотруднице отдела продаж, что его девушка мечтает остановиться именно в нашем отеле. И он сделает все возможное, чтобы реализовать ее мечту. И начал копить деньги на подарок любимой.
Почти три месяца, по словам портье, парень отказывал себе во всем — в нормальной еде, одежде и развлечениях.
«Юноша даже отказался лететь к маме на день рождения, чтобы сэкономить», — продолжал портье. «И наша менеджер уступила — подтвердила номер по минимальной цене, доступной для парня», — резюмировал портье.
«Вот девке повезло!», — подумала менеджер по работе с гостями.
«Она красавица. И отвечает ему взаимностью — любит бедного студента. Это редкость в наше время. И парню повезло не меньше», — заметил молодой портье.
На утро влюбленные, держась за руки, прошли в ресторан на завтрак. На шведском столе гости наслаждались выбором блюд. Их радости и счастью не было предела.
«Нам у вас очень нравится», — ближе к полуночи молодой гость подошел на стойку ресепшен. Девушки рядом не было. «В такой роскоши мы никогда не жили. После общежития это настоящая сказка», — продолжал постоялец. «Ночами мы с любимой часто мечтаем, что когда-нибудь забудем о бедности. После университета найдём нормальную работу, заживём наконец как люди», — парень улыбнулся.
«Я хочу оплатить счет за проживание», — постоялец резко сменил тему. Мы у вас еще на две ночи. Девушка останется в отеле завтра одна. У нее выходной и нет занятий в университете», — продолжал молодой гость. «А я рано утром уеду на учебу. И сразу в ночь — на подработки. Вернусь за любимой послезавтра с получкой. И оплачу остатки счетов за дополнительные расходы».
Постоялец попрощался с портье, попросив не будить утром его любимую.
«Мы невероятно провели время в вашем отеле! Однажды обязательно вернемся», — два дня спустя влюбленные стояли перед портье с небольшой сумкой в руках.
Одной рукой девушка нежно обнимала парня. В другой она держала большой букет роз, которые молодой человек привез ей в подарок, вернувшись в отель после ночной смены.
Оплатив остаток счета, молодые люди под восхищенные взгляды сотрудников стойки ресепшен уехали из Гельвеции.
«А девка — настоящая пиранья», — ошарашил сотрудников начальник секьюрити. «Такой план провернула. Красиво обставила пацана на три ночи в дорогом отеле. Заранее зная про его ночную смену, привела на ту ночь любовника. Не простого мужика — на дорогой машине», — ошарашенные сотрудники уставились на секьюрити.
Все молчали.
По словам начальника охраны, при плановом обходе отеля он как обычно вошел в ресторан. И с удивлением увидел за столиком в самом углу ту самую молодую гостью. Положив голову на плечо солидного мужчина, она держала его за ручку.
«Я давно планировала эту встречу, дорогой», — с большим удивлением услышал проходящий мимо секьюрити. «Во всем себя ограничивала, копила, отказалась от поездки к родителям. Хотела сделать тебе сюрприз. Ночь в красивом отеле. В знак нашей любви. И новогодней сказки».
Президент общался с журналистами почти 4 часа
Евгений Разумный / Ведомости
23 декабря в центральном выставочном зале «Манеж» в очном формате прошла большая итоговая пресс-конференция Владимира Путина, которая продолжалась 3 часа 56 минут. «Ведомости» выбрали самые интересные ответы президента.
«У нас уровень спада экономики составил 3%, что гораздо ниже, чем во многих ведущих экономиках мира, и мы восстановились гораздо быстрее, чем другие страны».
«Не мы кому-то угрожаем. Мы, что ли, пришли туда, к границам США? Или к границам Великобритании, или куда-то? К нам пришли и теперь еще говорят: нет, теперь и Украина будет в НАТО. Значит, и там будут системы. Или, бог с ним, не в НАТО – на двусторонней основе будут базы и ударные системы вооружений. Вот о чем идет речь.
А вы требуете от меня каких-то гарантий. Вы должны дать нам гарантии – вы! И немедленно, сейчас. А не забалтывать это десятилетиями и под такой мягкий говорок о необходимости обеспечения безопасности для всех делать то, что планируют. Вот о чем речь. Ну разве мы угрожаем кому-то?»
«У нас сейчас 81 с небольшим, по-моему, миллион человек в работоспособном возрасте. Мы должны серьезно увеличить это к 2024-му, к 2030 г. Это один из факторов экономического роста. Я уже не говорю – еще раз хочу это подчеркнуть – про геополитическую составляющую этого важнейшего вопроса, про гуманитарную. Так что сбережение народа, о котором говорил Солженицын, становится и является одной из важнейших задач и одним из драйверов роста».
«Мы же говорили, хочу повторить: не надо разрушать долговременные контракты. Нет, твердила нам Еврокомиссия, надо переходить на рыночные отношения, рынок отрегулирует. Вот он отрегулировал – две с лишним тысячи долларов за тысячу кубов. Пожалуйте бриться!»
«Мы что ли ставим ракеты рядом с границами Соединенных Штатов? Нет. Это Соединенные Штаты пришли со своими ракетами к нашему дому, на пороге нашего дома находятся уже. Ну разве это какое-то избыточное требование — не ставить больше ударных систем у нашего дома? Чего здесь необычного?
Как бы американцы отнеслись, если бы мы взяли на границе между Канадой и США или на границе Мексики и США и поставили бы наши ракеты? А что, разве у Мексики и США не было никогда территориальных вопросов? А Калифорния кому принадлежала раньше? А Техас? Подзабыли что ли?»
«Мы должны были совсем безвольно смотреть на то, что происходит на юго-востоке, в Донбассе, который изначально, даже при организации Советского Союза в 1922–1924 гг., не мыслил себя иначе как частью России. Но его туда Ленин с сотоварищами затолкнули силой. Сначала решили взять в Россию, а потом сказали: надо перерешить».
«Уровень вакцинирования, коллективного иммунитета у нас низкий – 59,4%. Наши соседи говорят о необходимости достижения 90–95%, а у нас 59,4%, низкий, – вот вам и результат.
Нужно ли вводить какие-то меры преследования на этот счет? Я думаю, что нет. Дело совершенно не в какой-то политической воле. Дело в том, что всегда сила действия равна силе противодействия. Как только начнешь давить, так у нас же народ изобретательный – сразу появятся способы обойти это стремление надавить, и будут найдены эти способы».
«Я знаю неудовлетворенность реального сектора от повышения ставок. Но если этого не делать, то у нас может быть как в Турции. <…> Вам может показаться это странным: я не вмешиваюсь в работу Центрального банка, но оцениваю ее положительно и полагаю, что, в принципе, мы находим золотую середину».
«Кстати говоря, и результат-то неплохой. Я же сказал, что мы вышли из кризисного состояния быстрее, чем очень многие другие экономики мира. И упали меньше, и вышли быстрее. Это же результат».
«Авиация на этом плече, Москва – Петербург, перестанет существовать, это очевидно, потому что из центра Москвы в центр Петербурга будет три часа, а сейчас в Москве только до аэропорта доехать иногда занимает полтора».
«О человеке, которого якобы отравили <…> Я лично предлагал президенту Франции, канцлеру ФРГ: дайте нашим специалистам приехать, давайте возьмем пробу, проверим. Дайте нам основание, хотя бы основание для возбуждения уголовного дела. Нет. Ноль. Спрашиваю, как это объяснить – молчание <…>
Сидельцы всегда были в каждой стране, есть и будут. Не надо совершать уголовные преступления и прикрываться при этом политической деятельностью».
«Мы будем продолжать настаивать в работе с мировыми платформами на том, чтобы они подчинялись требованиям нашего законодательства. Во многих странах, вы знаете, замедление трафика идет, другие способы, вплоть до фактической блокировки работы. Нам бы очень не хотелось прибегать к таким крайним мерам, но если нас будут вынуждать, мы вынуждены будем наращивать требования к тем, кто <…> пренебрегает интересами российского общества».
«Вопрос в том, чтобы молодые люди не заболевали интернетом, чтобы они не подменяли реальную жизнь только сидением в сети с утра до ночи, чтобы движение было какое-то, чтобы жизнь была полноценной, чтобы спортом занимались и музеи посещали, и в театрах бывали».
«Все считают США светочем демократии, но там этот закон принят еще в 30-е гг., но не важно, когда он принят, важно, что он действует сейчас. Там примерно 0,34 или 0,034 организаций только признаны иноагентами. Представляете, какое удивление, у нас тоже 0,034, такой же объем. А в чем разница? Там, если вы не закрыли свою деятельность, вам грозит уголовная ответственность до 5 лет лишения свободы. Даже в случае, если вы свою деятельность прекратили и организацию закрыли, это не освобождает вас от уголовной ответственности. Пятерочка».
«Нужно опираться при оценке ситуации на данные следствия. 17 уголовных дел возбуждено, они расследуются <…> Надо спокойненько с этим работать и опираться на добросовестное полноценное расследование тех преступлений, которые были совершены. Доводить до конца, чтобы было понятно, что наказания за эти правонарушения неизбежны, и в данном случае мы добьемся положительного результата».
«Честно говоря, за работой блогеров мне не удается следить. Я уже давно ни за кем не слежу, с тех пор, как перестал быть директором Федеральной службы безопасности».
«Мне бы хотелось, чтобы отношения между Россией и Афганистаном складывались наилучшим образом, имею в виду наши взаимные интересы по стабилизации ситуации в регионе. <…> Что касается признания, в целом нужно исходить из реалий, исходить из того, что все-таки те силы, которые оказались во главе Афганистана, будут настраиваться на то, чтобы в руководстве страной были представлены все этнические группы, только это может создать какие-то условия, порождающие надежду на стабилизацию в Афганистане. Но что нужно сделать сейчас – нужно оказать помощь афганскому народу».
Wesha
Сiдайте у гурток, малятки. Сейчас дiд Панас расскаже вам казочку.
Фирма, в которой дiд Панас работал в году далёком, двухтысячном, разрабатывала девайсы, которые сейчас, во время наше просветлённое, наверное, отнесли бы к IoT.
Дело в том, что в стране далёкой и богатой многие фирмы берут мультифункциональные устройства сканер-копир-принтер — да не мелочь пузатую, каковую хозяева радушные на стол гордо ставят, а такие, каковые сами со стол размером, и ценятся у торговца хитромудого столько, сколько холопу убогому за жизнь сознательную не заработать — в аренду. И позволяет это фирме малой, незначительной, во-первых, не вываливать суммы такие сразу, а, во-вторых, не заморачиваться покупкой расходников, техобслуживанием и проч.: от арендодателя такого девайса раз в какое-то время приходит холоп, специально обученный, аппарат сий открывает, тонер израсходованный досыпает, смазывает что дОлжно, ну и так далее. И окромя прочего, холоп сей, специально обученный, считывает с аппарата показания счётчиков — сколько страниц отпечатано было, сколько тонера израсходовано и т. п. — и записывает эти показания в книжечку свою. В центральном офисе своём холоп сей показания эти докладывает, и арендодатель выставляет арендатору счёт: «в месяце прошлом 450 страниц напечатать вы изволили, так оплатите же дань в 45 монет звонких, не деревянных».
Фирма, в каковую дiда Панаса работать позвали, родила мышь мысль: «А зачем холопа, специально обученного каждый месяц гонять? Пусть ходит он токмо туда, где что-то воистину сломалось. А узнавать, куда холопа посылать, будем мы при помощи коробка малого, специально обученного запрограммированного, каковой одним кабелем подключится к этому самому устройству зело многофункциональному, а другим — к сети вольной, международной, Интернетом кличущейся. Коробок сей диагностику всю прочитает, на наш сервер передаст, и доложит сервер арендодателю, к какому конкретно клиенту потребно слать холопа, специально обученного, с бутылью смазки али коробкой тонера, а к какому — всего-навсего счёт в конвертике малом, бумажном.»
И сел дiд Панас писать серверную часть, с которой коробочонка должна была соединяться и докладывать что дОлжно. А саму коробочонку — и железо, и софт — аутсорснула фирма в страну далёкую и загадочную, кою Кетаем кличут.
Долго ли, коротко ли, прошли годы месяцы, и пришла из земли далёкой коробка малая. И подключили её к серверам, и зажужжали тестовые ксероксопринтеры, и заморгала заморская коробочонка глазками зеленоватыми, и потекли по проводам байтики, и прожевали их написанные дiдом Панасом со товарищи сервера, и выплюнули счета, и возрадовались и CTO, и CIO, и CEO, и shareholder-ы, и выпустили коробочонки в продакшн. А дiда Панаса отправили… нет, не на пенсию — на все четыре стороны отправили (слава богу, что с выходным пособием), ибо всем известно: дiд сделал своё дело — дiд может уходить.
Вот только неувязочка вышла: как пошла коробочка по рукам клиентов — оказалось, что ж-ж-ж сие — неспроста: не всегда отзывались коробочки на призывы серверов своих, а коли отзывались, то не признавали командиров своих, а коли признавали, то несли в ответ ерунду несусветную. А коли привозили коробки малые в офис фирмы с намерением устроить им допрос с пристрастием — так прекращали коробчонки выкобениваться сий же час, и работать начинали без нареканий, аки доктор дiд Панас в спецификации прописал.
И пошли и CTO, и CIO, CEO, и и shareholder-ы нет, shareholder-ы никуда не пошли — не барское это дело — к дiду Панасу на поклон. И встал дiд Панас со своей завалинки, взял в руки посох свой крепкий, деревянный, и молвил: «Помогу я вам, сынки; посмотрю я, чем горю вашему помочь. Но таксу возьму я с вас не простую, а золотую.»
И взошёл дiд Панас в свой старый офис, и смахнул дланью своей пыль с клавиатуры, и призвал он демонов, именуемых словами страшными, колдовскими — trafshow(1) и tcpdump(8), и медитировал он над тем, что сказали ему демоны о продакшене. И дошло до дiда Панаса, почему работали коробки в офисе фирмы, да не всегда работали в продакшне, и вспомнил он заклинания заветные: «maximum transmission unit« и «фрагментация пакетов«, и про гарантии священные протокола великого IP.
В офисе, коий пользовал сеть быструю, Ethernet-овую, в коей jumbo-кадры вольно бродили, непуганые, — первый же пакет пересылаемый гарантированно всё необходимое в себя вмещал. Когда ж привозили коробок малый к клиенту неблизкому, путь данных от сервера до него (и обратно) тернист был и извилист, и коли встречали пакеты жирные на пути своём интерфейсы с MTU невеликими, то плакали интерфейсы сии слезами горючими, и фрагментировали пакеты, и пропихивали фрагменты свозь себя в уверенности, что сторона принимающая соберёт пакет исходный из кусочков, в соответствии полном с заветами Винтона Серфа и Боба Кана великих, что в книгу не особо тайную записаны, из листов многих, RFC зовущихся. Но не читали заветов Серфа и Кана кетайцы ушлые, а если и читали — то не поняли, а если и поняли — то не так, и обрабатывала коробчонка ихняя из приходящих пакетов-кусочков тот только лишь, каковой быстрее остальных по проводам прибежать успел да не потерялся по дороге — и чихала звучно на все прочие с высоты своей невеликой. А понеже не обещает великий протокол IP порядка, а доставку токмо (ибо ежели кому порядок и целостность нужны, тот сынка его призывает, TCP), то и видели коробчонки вместо стройных сообщений серверовых шелупонь всякую.
И указал дiд Панас перстом своим, от клавиатуры заскорузлым, на чушь сию несусветную заказчикам. И бил CTO челом о длань свою да со всей силы; и закручинился CIO; и вырвал попросил CEO вежливо у дiда Панаса посох его крепкий, деревянный, и умчался быстрее ясна сокола в страну далёкую Кетай на крыльях люминиевых, боинговых, обещав то ли инсталлировать посох сей кому-то в отверстие неподобающее, то ли раздать чегой-то кетайцам ушлым — да ветер налетел вольный, и услыхали присутствующие из слов его что-то лишь про «…юлей»; и shareholder-ы нет, shareholder-ы никуда не пошли — не барское это дело.
Скоро сказка сказывается, но и …юли тоже не долго раздаются — не прошло и недель нескольких, как прибыли из далёкой страны Кетай коробки малые с прошивкой исправленной — знать, в отверстие подобающее посох инсталлирован был — и за…тряслось всё, запыхтело, и сервера зажужжали, и полились данные в глубокие закрома баз соответственных, и потекли денежки вечнозелёные стремительным домкратом в карманы shareholder-ов (и теперь-то они уж точно никуда не пошли: вот это — барское дело).
И я там был, только пива не пил — горькое оно. И вообще, сказка — ложь, да в ней намёк, добру молодцу про уровни модели OSI урок, не любо — не слушай, а семинар проводить не мешай.