Я одержима тобой рассказ

Íàäåæäû Ëèðà Çîëîòàÿ
Ìíå ÷àñòî ñíèòñÿ ïî íî÷àì,
Ñ ìîëüáîé ÿ ðóêè ïðîñòèðàþ
Ê å¸ ïëåíèòåëüíûì ïëå÷àì.

Óâû, áîæåñòâåííîé óëûáêîé
Îíà îêèíåò íå ìåíÿ
È ðàñòâîðèòñÿ òåíüþ çûáêîé
Ïðè ñâåòå ñîëíå÷íîãî äíÿ…

 Ýòè ñòðî÷êè ÿ ïîñâÿòèë êðóïíåéøåìó â èñòîðèè ðóññêîãî çàðóáåæüÿ ëèòåðàòóðíî-ïîýòè÷åñêîìó êîíêóðñó «Íàäåæäû Ëèðà Çîëîòàÿ», ïðîâåä¸ííîìó Ïåðâûì â Àìåðèêå ìóçååì À.Ñ. Ïóøêèíà â 2003-2004 ã.
   Ïðåäñåäàòåëåì æþðè ëèòåðàòóðíî-ïîýòè÷åñêîãî êîíêóðñà «Íàäåæäû Ëèðà Çîëîòàÿ»  ñòàëà Áåë Êàóôìàí (10 ìàÿ 1911 — 25 èþëÿ 2014), èçâåñòíàÿ àìåðèêàíñêàÿ ïèñàòåëüíèöà, àâòîð íàøóìåâøåãî ðîìàíà «Ââåðõ ïî ëåñòíèöå âåäóùåé âíèç» è ðîäíàÿ âíó÷êà çíàìåíèòîãî ïèñàòåëÿ Øîëîì Àëåéõåìà.  êîíêóðñå «Íàäåæäû Ëèðà Çîëîòàÿ»  ïðèíÿëè ó÷àñòèå áîëüøå 47000 ïîýòîâ, ïèñàòåëåé è æóðíàëèñòîâ ïî÷òè ñî âñåõ êîíöîâ çåìíîãî øàðà, âêëþ÷àÿ Àâñòðàëèþ, Âüåòíàì è Òàèëàíä.
Êðîìå Áýë Êàóôìàí â ñîñòàâ æþðè âõîäèëè Àëåêñàíäð À. Ïóøêèí – ïðÿìîé ïîòîìîê Àëåêñàíäðà Ñåðãååâè÷à, ðåäàêòîð æóðíàëà «Ñëîâî/Word» è Íàäèí Ëèëëèàí Ãëèíñêàÿ, ïîýòåññà è ñîçäàòåëü Ïåðâîãî ìóçåÿ À.Ñ. Ïóøêèíà â Àìåðèêå, à ÿ èñïîëíÿë îáÿçàííîñòè îäíîãî èç ñåêðåòàðåé æþðè.

 âîñêðåñåíüå, 8-ãî èþíÿ 2003 ã. äåíü âûäàëñÿ êàê ïîäàðîê ê ïðàçäíèêó – ò¸ïëûé, âåñåííèé. Ñêâîçü ðåäêèå îáëàêà òî è äåëî ïðîãëÿäûâàëî èñêðÿùååñÿ ñîëíöå, îñâÿùàÿ òîëïó ëþäåé, ñîáðàâøóþñÿ çàäîëãî äî íà÷àëà â 3 ÷àñà äíÿ ó âõîäà â êóëüòóðíûé öåíòð â Áðóêëèíå, ðÿäîì ñ äîðîãîé ñåðäöó êàæäîãî îäåññèòà Áðàéòîí Áè÷ àâåíþ.

 ýòîò äåíü è ñîñòîÿëîñü ïðàçäíîâàíèå äíÿ ðîæäåíèÿ âåëè÷àéøåãî ðîññèéñêîãî ïîýòà À.Ñ. Ïóøêèíà è, ñîâìåñòíî ñ íèì, òîðæåñòâåííîå çàñåäàíèå ïî îãëàøåíèþ èòîãîâ Âñåìèðíîãî ëèòåðàòóðíî-ïîýòè÷åñêîãî êîíêóðñà «Íàäåæäû Ëèðà Çîëîòàÿ», ïîñâÿù¸ííîãî 300-ëåòèþ Ñàíêò-Ïåòåðáóðãà.
Áîëüøîé çàë êóëüòóðíîãî öåíòðà áûë óêðàøåí öâåòàìè, òðàíñïàðàíòàìè, âñåâîçìîæíûìè ñòåíäàìè, àðòèñòè÷åñêèìè ïðîèçâåäåíèÿìè — äàðàìè â ýêñïîçèöèþ Ïåðâîãî Ëèòåðàòóðíîãî Ìóçåÿ À.Ñ. Ïóøêèíà â ÑØÀ.

Ñòîë ïðåçèäèóìà óêðàøàëè èìåííûå êóáêè ñ çîëîòûìè, ñåðåáðÿíûìè è áðîíçîâûìè ëèðàìè – ñèìâîëîì êîíêóðñà.
 ñâÿçè ñ íåáûâàëûì äîñåëå â êóëüòóðíîé æèçíè Ðóññêîãî Çàðóáåæüÿ êîëè÷åñòâîì êîíâåðòîâ, ïîñòóïèâøèõ ïî àäðåñó êîíêóðñà (41157), è íåñìîòðÿ íà çíà÷èòåëüíóþ ñóììó äåíåã, âûäåëåííûõ ñïîíñîðàìè ïðèçîâîãî ôîíäà, ïðåìèè ïðèøëîñü ðàçäåëèòü íà ðàâíûå ÷àñòè ìåæäó ëàóðåàòàìè.
Ñîáñòâåííî ãîâîðÿ, áëàãîäàðÿ íåâåðîÿòíîé ðàáîòå Ïî÷¸òíîãî æþðè, à òàêæå ìíîãî÷èñëåííûõ ÷ëåíîâ ñåêðåòàðèàòà, ïîìîãàâøåãî â ðàçáîðêå ïèñåì, èòîãè áûëè ïîäâåäåíû íà ïðåäûäóùåé íåäåëå. Áîëüøèíñòâî ëàóðåàòîâ, ïðîæèâàþøèõ â Àìåðèêå, áûëî îïîâåùåíî òåëåôîííûìè çâîíêàìè.

Íà ïîýòè÷åñêèé êîíêóðñ äèðåêòîðà ìóçåÿ Íàäèí Ëèëëèàí Ãëèíñêîé (ëó÷øàÿ ëþáîâíàÿ ëèðèêà) ïðèøëî 1254 êîíâåðòà.
Íà èìÿ Ðè÷àðäà Àëëàíà Ãëåííà (ïðåìèÿ çà ëó÷øåå þíîøåñêîå ïðîèçâåäåíèå) ïîñòóïèëî 2213 êîíâåðòîâ ñî ñòèõàìè è ðàññêàçàìè.
 ðàçäåëå êîíêóðñà «Ïðîçà» ëèòåðàòóðíî-êðèòè÷åñêèõ ñòàòåé ïîñòóïèëî 9003, ðàññêàçîâ 11216.
Ñòèõîòâîðíûõ ïðîèçâåäåíèé, ïðèñëàííûõ íà êîíêóðñ èç ðàçíûõ óãîëêîâ çåìíîãî øàðà, ïîñòóïèëî 17471.

 îòäåëüíûõ êîíâåðòàõ áûëî ìíîæåñòâî ñòèõîòâîðåíèé, äà åùå è íå îäíî ïðîçàè÷åñêîå ïðîèçâåäåíèå, ÷òî, ê ñîæàëåíèþ, çíà÷èòåëüíî îñëîæíèëî è áåç òîãî íåëåãêóþ ðàáîòó ñåêðåòàðèàòà êîíêóðñà. Íà êîíêóðñ áûëè ïðèñëàíû äàæå êíèãè ñòèõîâ è ðàññêàçîâ â äàð ìóçåþ.

Ïðàçäíè÷íóþ ïðîãðàììó âåëè ðóêîâîäèòåëüíèöà ðóññêîãî îòäåëà êëóáà Øîðôðîíò Ìàðãàðèòà Êàãàí è ñîòðóäíèê ñòàðåéøåé ãàçåòû ýìèãðàöèè «Ôîðâåðòñ», çàìå÷àòåëüíûé êîíôåðàíñüå Àëåêñàíäð Ôåéäåð. Ïîä àïëîäèñìåíòû ïðèñóòñòâóþùèõ áûëè îãëàøåíû èìåíà ïîáåäèòåëåé êîíêóðñà.

Ïåðâàÿ ïðåìèÿ (ñòèõè)

Ïåðâàÿ ïðåìèÿ çà ñòèõè áûëà ïðèñóæäåíà ã-æå Ëèëèè ×è÷èáàáèíîé-Êàðàñü (Óêðàèíà) â ñâÿçè ñ 80-ëåòèåì ñî äíÿ ðîæäåíèÿ çàìå÷àòåëüíîãî ïîýòà Áîðèñà Àëåêñååâè÷à ×è÷èáàáèíà çà åãî Ïóøêèíñêèé öèêë «Ýêñêóðñèÿ â Ëèöåé».

Ïåðâàÿ ïðåìèÿ (ïðîçà)

Ïåðâàÿ ïðåìèÿ çà ïðîçó áûëà ïðèñóæäåíà èçâåñòíîìó ðîññèéñêîìó õóäîæíèêó ã-íó Ýíãåëþ Íàñèáóëèíó (Í. Ýíãåëþ) çà âîñïîìèíàíèÿ, ïîñâÿù¸ííûå ñòîëåòèþ ñî äíÿ ðîæäåíèÿ Ñåì¸íà Ñòåïàíîâè÷à Ãåé÷åíêî «Ñêàçû î Ñÿìåíå Ñòÿïàíîâè÷å Ãåé÷åíêà è åãî ñëóæåíèè Àëåêñàíäðó ñûíó Ñåðãååâó Ïóøêèíó, ïèñàíà è ðèñîâàíà Ýíãåëåì â ïðèñòóïå äóðíîé ïðàâäû». Êíèãà ýòà áûëà ïðèñëàíà äëÿ ó÷àñòèÿ â êîíêóðñå äèðåêòîðîì Ïñêîâñêîé òèïîãðàôèè ã-íîì Ñåðãååì Áèãîâ÷èì.

Âòîðàÿ ïðåìèÿ (ñòèõè)

Âòîðîé ïðåìèåé çà ñòèõîòâîðíîå ïðîèçâåäåíèå áûëè íàãðàæäåíû 4 ïîýòà. 
1.Èçâåñòíûé æóðíàëèñò, êîððåñïîíäåíò ÀÏÍ Âèêòîð Ãàíøèí (Ñàíêò-Ïåòåðáóðã) çà ñòèõîòâîðåíèå «22-å èþíÿ 1941-ãî ã.»
2.Âëàäèìèð Êåòîâ (Ãåðìàíèÿ) çà ñòèõîòâîðåíèå «Íåâåñ¸ëûé ìàðø».
3.Ãðèãîðèé Ìîñåñîâ (Àðìåíèÿ) çà ñòèõîòâîðåíèå «Ïîä äèêèé ãâàëò äåëÿã è çóáîñêàëîâ».
4.Íàòàøà Øâàðöìàí (ÑØÀ) çà ñòèõîòâîðåíèå «Ìàìå».

Âòîðàÿ ïðåìèÿ (ïðîçà)

1.Ëþáîâü Àêñ¸íîâà (Ãåðìàíèÿ) çà ðàññêàç «Åâðåéñêîå ñ÷àñòüå».
2.Ãåîðãèé Âîãìàí (Èçðàèëü) çà öèêë íîâåëë «Êíÿçü Ìûøêèí».
3.Èçðàèëü Ïîäðàáèííèê (ÑØÀ) çà ñòàòüþ «Íàòàëüÿ Íèêîëàåâíà Ïóøêèíà – æèçíü ïîñëå Ïóøêèíà» (ê 190-ëåòèþ ñî äíÿ ðîæäåíèÿ).
4.Ëåîíèä Ñàìîéëîâè÷ (ÑØÀ) çà ðàññêàç «Æèäèêè» (î æèçíè â Êèåâå áûâøåãî ïîëèöåéñêîãî, ñîòðóäíè÷àâøåãî â ãîäû âîéíû ñ ôàøèñòñêèìè îêêóïàíòàìè).

Òðåòüè ïðåìèè (ñòèõè)

1.Âëàäèìèð Áîëîõîâ (ã. Íîâîìîñêîâñê, Òóëüñêàÿ îáë.) çà ñòèõîòâîðåíèå «Áàëëàäà î âåðíîñòè».
2.Ìèõàèë Âàéìàí (Ãåðìàíèÿ) çà ñòèõîòâîðåíèå «À, ìîæåò, íå áûëî âîéíû…»
3.Ìàðãàðèòà Äåíèñîâà (Áðÿíñêàÿ îáë.) çà ñòèõîòâîðåíèå «Âîèíó ùèò è ìå÷».
4.Ãàëèíà Ïîãîæåâà (Ôðàíöèÿ) çà ñòèõîòâîðåíèå «Ïðåäàéñÿ âåðå è íàäåæäå…»
5.Âàëåðèé Ðàçãîíÿåâ (ã. Áëàãîâåùåíñê, Àìóðñêàÿ îáë.) çà ñòèõîòâîðåíèå «Íå ñïåøè, ïðîâîäíèöà, òåíåé».
6.Ðàøèä Ðàõèìîâ (ÑØÀ) çà ñòèõîòâîðåíèå «Ìèíóòíîå ìîë÷àíèå».
7.Âëàäèìèð Ôðåíêåëü (Èçðàèëü) çà ñòèõîòâîðåíèå «Ìèíäàëü öâåò¸ò».
8.Ñåðãåé Õëþñòèí (Ìîëäàâèÿ) çà ñòèõîòâîðåíèå «Çàêðûâàþ ãëàçà – öåïåíåþ îò çâóêîâ…»

Òðåòüè ïðåìèè (ïðîçà)

1.Ëåâîí Àéðàïåòÿí (Êàíàäà) çà ðàññêàç «Ìèíèìóì è ìàêñèìóì».
2.Èííà Áûêîâà-Ìàéåð (Øâåéöàðèÿ) çà ðàññêàç «Îðíèòîëîãèÿ ñ÷àñòüÿ».
3.Ìàðëåí Ãëèíêèí (Ãåðìàíèÿ) çà ñòàòüþ «Òàéíà Ìàðèè».
4.Âèòàëèé Îðëîâ (ÑØÀ) çà ñòàòüþ «Íå ðîäèñü ÿ Ðóñüþ…»
5.Àëåêñåé Ìàøåâñêèé (Ñàíêò-Ïåòåðáóðã, Ðîññèÿ) çà ýññå «Íàñ âîçâûøàþùèé îáìàí».
6.Âëàäèìèð Íèêèôîðîâ (Àâñòðèÿ) çà þìîðèñòè÷åñêèé ðàññêàç «Âåñ¸ëîå èìÿ».
7.Àííà Ñîõðèíà (Ãåðìàíèÿ) çà ðàññêàç «Äîðîãà íà ̸ðòâîå ìîðå».
8.Àëåêñàíäð Öèòðîí (Èçðàèëü) çà ñòàòüþ «Íà áåðåãó ïóñòûííûõ âîëí».

Ñïåöèàëüíàÿ ïðåìèÿ Íàäèí Ëèëëèàí Ãëèíñêîé çà ëó÷øåå ñòèõîòâîðåíèå î ëþáâè

1.Âåðà Ãðèáíèêîâà (Òâåðü, Ðîññèÿ) çà ñòèõîòâîðåíèå «… Ðóáàøêà îáíèìàåò ñàðàôàí…»
2.Îëüãà Îñòðîâñêàÿ (Óêðàèíà) çà ñòèõîòâîðåíèå «Ñâå÷à».
3.Èðèíà Ñåäëÿð (Ïîðòóãàëèÿ) çà öèêë ñòèõîòâîðåíèé «Âïåðåìåøêó ñ òîáîé…»

Íåñìîòðÿ íà òî, ÷òî ýòîò ìàëåíüêèé «êîíêóðñ â êîíêóðñå» áûë îáúÿâëåí òîëüêî äëÿ ïðåäñòàâèòåëüíèö ïðåêðàñíîãî ïîëà, ïðèñëàëè ñâîè ëþáîâíûå ñòèõè òàêæå è ìíîãèå ìóæ÷èíû. Íåâîçìîæíî áûëî íå îòìåòèòü òð¸õ ïîýòîâ äîïîëíèòåëüíîé ïðåìèåé:

1.ϸòð Ãðàäîâ (Ìîñêâà) çà ñòèõîòâîðåíèå «À ÿ-òî äóìàë, âû ñ÷àñòëèâàÿ…» (óìåð â ñåíòÿáðå 2003 ã.)
2.Âàäèì Äàíèëêèñ (Ìîñêâà) çà ñòèõîòâîðåíèå «Ïîñâÿùåíèå ÆÅÍÙÈÍÅ».
3.Âëàäèìèð Ìàëü÷åâñêèé (Ìîñêâà) çà ñòèõîòâîðåíèÿ «Ëþáèìàÿ, íå óìèðàé…» è «Ñâèäàíèå».

Ïðåìèÿ Ðè÷àðäà Àëëàíà Ãëåííà çà ëó÷øåå äåòñêîå ïðîèçâåäåíèå

1.Ìèøåëü Áàëèê, 7 ëåò (Êàíàäà) çà ñòèõîòâîðåíèå «Ëþáèìîé ñîáàêå»
2.Íàñòÿ Äîöåâà, 8 ëåò (Êðûì, Óêðàèíà) çà ñòèõîòâîðåíèå «Êîòèê»
3.Êàòÿ Êàçà÷åíêî, 11 ëåò (ßðîñëàâëü) çà äâà ñòèõîòâîðåíèÿ «Ìîåé áàáóøêå»
4.Ïàíà Êîíóñîâà, 11 ëåò (Êðàñíîÿðñê) çà ñòèõîòâîðåíèå «Âîäà â ïðîòàëèíàõ áëåñòèò…»
5.Àðòåìèé Âàñèëåâè÷, 13 ëåò (ñåëî Ìèõàéëîâñêîå) çà ñòèõîòâîðåíèå «Âîò çäåñü «ïîðà, ïîðà» îí ïèøåò…»
6.Âåðà Íåìèðîâñêàÿ, 15 ëåò (Àñòðàõàíü) çà ñòèõîòâîðåíèå «Âåñíà»
7.Ìàðóñÿ Ìóñàòîâà, 17 ëåò (Ñàíêò-Ïåòåðáóðã) çà ÷åòâ¸ðòóþ ãëàâó èç êíèãè «Ñâÿòîãîðñêèé Óñïåíñêèé Ìîíàñòûðü»

Ïîîùðèòåëüíûå ïðåìèè

Ïîîùðèòåëüíûå ïðåìèè çà ïðîçó è ñòèõè áûëè ðàçäåëåíû ìåæäó 48-þ àâòîðàìè èç ðàçíûõ ñòðàí.   Ñðåäè íàãðàæä¸ííûõ åñòü è íüþ-éîðêöû:
1.Ïàâåë Àáðàìñîí, «Íåáëàãîäàðíûìè íå áóäüòå».
2.Ìýðè Áîáðîâà, «Áëàãîäàðþ».
3.Ìèõàèë Áðèô, «Ìåíåñòðåëü».
4.Ìàðèíà Ãåîðãàäçå, «Çèìíèé ëåñ».
5.Ñåì¸í Ãåíêèí, «Ëåíèíãðàäñêèé âàëüñ».
6.Áîðèñ Èëüèíñêèé, «Èç äàëüíèõ ñòðàíñòâèé âîçâðàòÿñü…»
7.Ìèõàèë Ëåâèí, «Çàêàò – âîñõîä».
8.Íèêîëàé Ìîñòîâîé, «Ïîñòóïëåíèå â èíñòèòóò».
9.Ìèøà Íåðæèí, «Âàí Ãîã».
10.ßêîâ Ðàáèíåð, «Îçåðî».
11.Þðèé Ðèõòåð, «Çâ¸çäíûé ñîí».
12.Ìàðãàðèòà Øêëÿðåâñêàÿ, «Ïðàãà – ãîðîä Êàôêè».

À òàêæå:

1.Âèêòîð Áàéãóæàêîâ (ã. ßõðîìà, Ìîñêîâñêàÿ îáë.)
2.Ñàíäðî Áåëîöêèé (Èçðàèëü)
3.Èñààê Åðìàí (Èçðàèëü)
4.Íàòàëüÿ Çóáàðåâà (Ëèòâà)
5.Áàõûòæàí Êàíàïüÿíîâ (Êàçàõñòàí)
6.Áîðèñ Êîñåíêîâ (ã. Ñàìàðà, Ðîññèÿ)
7.Íèêîëàé Êýîáóðè (Òàèëàíä)
8.Áîðèñ Ëåâèí (Èçðàèëü)
9.Âëàäèìèð Ìàëü÷åâñêèé (Ìîñêâà)
10.Ëþäìèëà Ìåäâåäåâà (ã. Ïóøêèí, Ðîññèÿ)
11.Íèêîëàé Íàñåäêèí (Òàìáîâ, Ðîññèÿ)
12.Òàòüÿíà Ïàíàñþê (Ëàòâèÿ)
13.Âëàäèìèð Ïîëóíè÷åâ (Êðûì, Óêðàèíà)
14.Ëåîíèä Ïóëüíûé (Êàíàäà)
15.Òàòüÿíà Ðàçóìîâñêàÿ (Èçðàèëü)
16.Äìèòðèé Ðóìÿíöåâ (ã. Îìñê, Ðîññèÿ)
17.Ëåîíèä Ñàìîéëîâè÷ (ÑØÀ)
18.Âèêòîðèÿ Ñîêîëîâñêàÿ (Áåëîðóññèÿ)
19.ßí Òîð÷èíñêèé (×èêàãî, ÑØÀ)
20.Âëàäèìèð Þäåíêî (Ëàòâèÿ)

Àäìèíèñòðàöèÿ Ïåðâîãî Ëèòåðàòóðíîãî Ìóçåÿ À.Ñ. Ïóøêèíà â ÑØÀ âûðàæàåò ñåðäå÷íóþ áëàãîäàðíîñòü çà ñïîíñîðñòâî êîíêóðñà «Íàäåæäû Ëèðà Çîëîòàÿ» èíòåðêîíòèíåíòàëüíîé ïàðôþìåðíîé ôèðìå «Èñàáåëü», âëàäåëüöàì êîìïàíèè «Ornico», àññîöèàöèè ñòðÿï÷èõ «Øàïèðî è ñûíîâüÿ», êîñìåòè÷åñêîé ôèðìå «Òèíà», Îáùåñòâî ëþáèòåëåé Ðóññêîé ïîýçèè, à òàêæå ìíîãî÷èñëåííûì èíäèâèäóàëüíûì æåðòâîâàòåëÿì (äîêòîðàì, äàíòèñòàì, êîìïîçèòîðàì, õóäîæíèêàì, ïîýòàì, ìóçûêàíòàì). Áëàãîäàðÿ ùåäðîñòè è äîáðîñåðäå÷èþ ýòèõ âåëèêîäóøíûõ ëþäåé íàø êîíêóðñ ñîñòîÿëñÿ.
Çà èíôîðìàöèîííîå ñïîíñîðñòâî ìû áëàãîäàðèì òàêæå «Ñàíêò-Ïåòåðáóðãñêèå Âåäîìîñòè», «Ëèòåðàòóðíóþ Ãàçåòó» (Þ. Ïîëÿêîâ), «Ìîñêîâñêèå Íîâîñòè» (Â. Ëîøàê), «Êîíòèíåíò USA», «Âå÷åðíèé Íüþ-Éîðê», «Íîâûé Æóðíàë», «Áîëüøîé Âàøèíãòîí», «Åâðåéñêèé Ìèð», «Ôîðâåðòñ», «Íîâûé Ìèð», «Êðûìñêóþ Ïðàâäó», è ìí. äð. ãàçåòû è æóðíàëû ñòðàí ÑÍÃ, Èçðàèëÿ è Ðóññêîãî Çàðóáåæüÿ.

Èíôîðìàöèÿ î íîìèíèðîâàííûõ ëàóðåàòàõ  áóäåò õðàíèòñÿ â àðõèâå ìóçåÿ â òå÷åíèå 5 ëåò. Ìíåíèÿ ÷ëåíîâ Ïî÷¸òíîãî æþðè ñîäåðæàòñÿ â ñåêðåòå è íå ïîäëåæàò ïåðåñìîòðó. Ñîñòàâ Ïî÷¸òíîãî æþðè îáÿçàòåëüíî âêëþ÷àåò äâà ÷ëåíà Ñîâåòà äèðåêòîðîâ Ïåðâîãî Ëèòåðàòóðíîãî Ìóçåÿ À.Ñ. Ïóøêèíà â ÑØÀ. Âñå ÷ëåíû Ïî÷¸òíîãî æþðè îáÿçàòåëüíî ÿâëÿþòñÿ âûõîäöàìè èç Ðîññèè, ñâîáîäíî âëàäåþùèå Ðóññêèì ÿçûêîì.

Àäìèíèñòðàöèÿ Ïåðâîãî Ëèòåðàòóðíîãî Ìóçåÿ À.Ñ. Ïóøêèíà â ÑØÀ áëàãîäàðèò âñåõ ó÷àñòíèêîâ êîíêóðñà «Íàäåæäû Ëèðà Çîëîòàÿ» è ïðèñîåäèíÿåòñÿ ê ïîçäðàâëåíèþ, ïîñëàííîìó âàì âñåì Ïðåçèäåíòîì Ïî÷¸òíîãî æþðè êîíêóðñà ýòîãî ãîäà, èçâåñòíîé ïèñàòåëüíèöåé, âíó÷êîé Øîëîì-Àëåéõåìà ã-æîé Áåë Êàóôìàí:

«Äîðîãèå ó÷àñòíèêè ëèòåðàòóðíîãî êîíêóðñà «Íàäåæäû Ëèðà Çîëîòàÿ»:
Ê ñîæàëåíèþ, ÿ íå ñìîãó ïðèñóòñòâîâàòü ñ âàìè íà ýòîì ïðàçäíèêå è ëè÷íî ðàññêàçàòü âàì âñåì, êàê ÿ ãîðæóñü âàìè è ïîçäðàâèòü è ó÷àñòíèêîâ, è ïîìîãàâøèõ â îðãàíèçàöèè ýòîãî êîíêóðñà ñ äí¸ì ðîæäåíèÿ À.Ñ. Ïóøêèíà, êîòîðûé — íàøå ïîñòîÿííîå âäîõíîâåíèå â æèçíè. ß æåëàþ âñåì äàëüíåéøèõ òâîð÷åñêèõ óñïåõîâ. Ñ ìîèì èñêðåííèì âîñõèùåíèåì, Áåë Êàóôìàí.»

Ìû åù¸ ðàç øë¸ì íàøè ïîçäðàâëåíèÿ è áëàãîäàðíîñòè ñ áåðåãîâ Ãóäçîíà âñåì ó÷àñòíèêàì êîíêóðñà. Ïðîñèì ëàóðåàòîâ òåðïåëèâî æäàòü ñâîèõ ïðåìèé â ïîðÿäêå î÷åð¸äíîñòè: íèêòî íå áóäåò çàáûò è íè÷òî íå ïîòåðÿåòñÿ â ïî÷òå, òàê êàê ïðåìèè áóäåò îòîñëàíû ñïåöèàëüíî çàñòðàõîâàííûìè ïîñûëêàìè Express Mail.

Äåíåæíûå ïåðåâîäû ëàóðåàòàì áóäóò îòîñëàíû ëèáî ìóçåéíûìè ÷åêàìè (êóäà ýòî âîçìîæíî), ëèáî ÷åðåç àãåíñòâî Western Union (â ñòðàíû ÑÍÃ). Ñ âàìè îáÿçàòåëüíî ñâÿæóòñÿ â áëèæàéøåå âðåìÿ ïî òåëåôîíó.

Ìû ïðèíîñèì ñâîè èçâèíåíèÿ çà òî, ÷òî ôèçè÷åñêè íåâîçìîæíî îòâåòèòü íà òåëåôîííûå çâîíêè èëè íà ýëåêòðîííóþ ïî÷òó âñåì, ó÷àñòâîâàâøèì â êîíêóðñå, òàê êàê øòàò ñîòðóäíèêîâ â ìóçåå íåáîëüøîé.

Ðè÷àðä Àëëàí Ëîóðåíñ Ãëåíí,

Ïî÷¸òíûé ñåêðåòàðü æþðè
Âñåìèðíûé ëèòåðàòóðíî-ïîýòè÷åñêîãî êîíêóðñ «Íàäåæäû Ëèðà Çîëîòàÿ»

Когда я учился в десятом классе средней школы, моя жизнь перевернулась с ног на голову. В один прекрасный весенний день я встретил свою биологическую мать. До этого я её никогда не видел…

Уже припекало весеннее полуденное солнце, я шёл с уроков вместе с другом. У входа в школу стояла ухоженная блондинка. Олег толкнул меня:

— Глянь, глянь, — шёпотом сказал он. — Хоть и не девочка, но какая же она…

И правда, незнакомке было как минимум 30.

— Кого же дожидается… Наверное, преподавателя.

Когда мы подходили, я увидел, что её взгляд сосредоточен на мне. Она словно исследовала меня. Мне стало не по себе. Олег тоже заметил её взгляд и неоднозначно хмыкнул.

Я повернул голову в другую сторону. Странно это всё как-то…

Хотелось бы в тот момент куда-нибудь сбежать, но другого выхода не было — идти приходилось возле неё. Я скрестил пальцы и лелеял надежду, что она не начнёт мне что-то говорить перед остальными. Засмеют же!

«Паша?» — я услышал своё имя. Надежды были напрасными, она подошла.

— Паша Крылаев? — убедилась она.

— Да, это я, — я начал злиться. Зачем я ей?

— Я хотела бы поговорить с тобой, — тон женщины был серьёзным донельзя.

Я бросил взгляд на Олега. На лице моего друга смешались зависть и восхищение. Он криво усмехнулся. Однако интонация женщины была вовсе не игривой.

— О чём говорить? — недоверчиво спросил я и остановился.

— Это очень личное.

Моё лицо мигом покраснело.

Поблизости проходили учащиеся, некоторые уставились на нас, я уже слышал перешёптывание за спиной… Почему она пристала ко мне? Тогда я был застенчивым.

— Прошу, не трогайте меня, — очень резко сказал я.

— Пожалуйста, — повторила она, и я удивился, увидев слёзы в её глазах.

Мне даже страшно стало. «Умалишённая какая-то!» — подумалось мне. Я уверенно развернулся, чтобы уйти, а потом услышал то, что заставило мои ноги прикипеть к земле.

«Я твоя мать, — тихо молвила незнакомка. — Биологическая…»

Мы сели в кафе на площади. О том, что я приёмный ребёнок, мне уже было известно, родители рассказали давно. Помню, как тогда мама сказала: «Правда — это самое главное, сынок. Нельзя построить жизнь на лжи». Но рассказ, который я услышал, меня сильно потряс.

«…Мне пришлось вернуть тебя обратно, — дрожа от волнения, она поведала мне свою правду. — Мне и 16 не было… Родня не хотела себе малолетнюю дочку с «выводком», они прогнали меня, я жила с друзьями, а потом… Потом я оказалась матерью-одиночкой».

Меньше 16… Это объясняет, почему она выглядела так юно для матери 15-летнего школьника. И правда — внешне мы были похожи. Было бы наивно с моей стороны открещиваться от неё.

Только вот она меня не воспитывала. Так чего же она хотела?

— Мне просто хотелось, чтобы мы увиделись и узнали друг о друге. Не более того. А ещё… — она начала надрываться от нахлынувших эмоций, но заставила себя закончить, — я прошу, умоляю — прости меня, пожалуйста. Мне хотелось бы увидеться с тобой снова. Может, когда-нибудь. Мы ведь семья, не так ли?

Я хотел закричать на нее.

По существу я ответить не мог. Хотел сказать ей, чтобы она убиралась восвояси, но в то же время меня не оставляла мысль, что это моя мать…

Сегодня, будучи взрослым, я отлично понимаю, как тогда нужно было поступить. Однако трудно ожидать, что 15-летний пацанёнок будет действовать и рассуждать сознательно… Видимо, из-за этого я и пообещал ей следующую встречу.

С тех пор я ходил сам не свой. Родители быстро заметили мою смену настроения. Я отлынивал от их вопросов корявыми отмазками.

— Что-то в школе случилось? — отец не давал уворачиваться от вопросов. — Если какие-то проблемы или плохие оценки, так и скажи. Не трагедия.

— Совершенно верно, — сказала мать. — Все можно уладить, сынок, не темни.

— Не всё, — проворчал я. — И дело не в школе, не бойтесь.

— А что тогда?

Мне не хотелось «открываться» сейчас. Меня спас шорох в коридоре. Аля вернулась от подружки с этажа выше.

— У Маши такой милый котичек! — каждый раз мы слышали одно и то же про кота Маши. — Я тоже хочу кота! Или хотя бы хомячка!

Алю тоже удочерили. На мгновение мне вдруг показалось, что к ней может прийти и её мама. Не захочет ли Аля рассказать об этом родителям? Будет ли она также скрытничать и стесняться? От одной этой мысли у меня против моей воли выступили слезы.

— Алинка, иди пока в свою комнату, — сказал отец. Та в ответ что-то мяукнула и испарилась.

…И я поведал всё родителям.

Папа выслушал меня до конца и вздохнул:

— Понятно. Я не могу осуждать её, но и не скажу, что поведение этой дамы достойно похвалы.

— Она сказала, что просто хотела узнать меня поближе — мне трудно было сообразить…

— А если бы ты не знал, что тебя усыновили? — вмешалась мама. — Если бы ты только от неё узнал? Она бы тебя морально уничтожила. Нет, эта женщина думает только о себе.

— Почему вы так думаете? — я не совсем понял.

Я чувствовал себя очень странно — с одной стороны, хотел быть справедливым по отношению к папе и маме; с другой стороны, эта женщина была кровной матерью…

— Если бы было иначе, она пришла бы сначала к нам, — прорычал мой отец. — С тех пор, как она нашла тебя, она могла легко разыскать нас.

Достаточно подумать головёшкой и узнать, разве нет? Если она хочет всё наладить, пусть обратится к нам и спросит, можно ли ей вообще разговаривать с тобой. От того, сделает она это или нет, станет понятна её сущность.

— Но я ведь и так знаю, что меня усыновили! — в сердцах ответил я.

— Но она не знала, знал ли ты! — отца окончательно разозлила моя неуклюжесть. Либо она не выросла за эти 15 лет, либо у неё уже есть кто-то. Или всё сразу.

— Послушай, — мягко сказала мама. — Мы не запрещаем тебе видеться с ней. Мы просто не можем. Для нас ты всегда будешь любимым сыном, как Аля — любимой дочкой…

Мама плакала. Отец вздохнул, подошел и положил руку мне на плечо:

— Я не могу ничего добавить к тому, что сказала мама.

— Но я не знаю, что мне делать! — я отчаялся. — Мой мир перевернулся.

Отец снова вздохнул.

— Ты должен принять решение сам, — сказал он. — Никто за тебя этого не сделает.

— Но если я пойду к ней опять, то это будет как предательство…

— Не говори ерунды, — покачал головой отец. — Было бы неправильно делать это тайно. У меня есть такое предложение. Встретьтесь с ней еще раз, поговорите обо всём честно, если получится… Отвергнуть человека, ошибиться и кого-то обидеть — легко. Если она нормальная, то можешь даже когда-нибудь привести её домой. Я прав? — он посмотрел на маму.

В тот момент я окончательно понял, почему я так люблю отца…

Я виделся со своей биологической матерью еще три раза.

Оказалось, что она собиралась уехать за границу, но до этого хотела навести порядок здесь. Не оставлять «хвостов» из мрачного прошлого.

— Не сердись, я просто не подумала, — сказала она, когда я обвинил её в непредусмотрительном поведении. — Прости, я думала, ты всё знаешь…

Я был одновременно разочарован и рад, что она ушла.

Разочарован, ведь эта женщина оказалась порядочной, я начал проявлять к ней симпатию. И был рад тому, что я всё-таки не воспринимал её, как нового родителя.

— Может, как-нибудь приедешь ко мне, когда я обустроюсь там? — предложила женщина.

— Почему нет? — Я сразу согласился. — Если только ты меня пригласишь.

— Конечно! — она смеялась.

Но она не пригласила. А я и не рассчитывал. На самом деле, несмотря на биологическое родство, она мне не своя. Настоящие мама и папа — это те, кто воспитал и взрастил меня. Я их люблю и благодарен им за всё.

Источник: morediva.com

Глава 4

Как бы ни бесила меня Карина, я понимала — она в итоге своими жалобами сможет сыграть на моей стороне. Мало того, открыто говорила мне об этом уже не раз. Это, разумеется, не отменяло моих планов бежать от них с Эдом и как можно скорее, но пока нужно было собраться с силами. Непривычная ни к такому обращению, ни к тому, что мне приходилось буквально вытягивать из себя все жилы, когда я оказывалась один на один то с мужем, то с его любовницей, то с обоими вместе, я понимала, что так долго не продержусь.    

Выйдя на работу, сначала испытала облегчение, смешанное с мнимым ощущением защищенности, а потом оно испарилось и меня начала бить мелкая дрожь.     

И как назло, заказ попался тот, который разбередил в душе воспоминания. Прежде всего — о себе совсем юной, полной надежд и смотрящей на мир через розовые очки, что сейчас разбились стеклами внутрь.   

Это был свадебный букет. В заказе значилось, что он не должен быть вычурным и большим, поэтому я выбрала для него воздушные фиолетовые орхидеи и нежно-кремовые маленькие розы. Розы… символ верности и любви…    

Я всхлипнула, когда принялась за изготовление. Вспомнился дедуля, который был мне единственным по-настоящему родным и близким человеком. Его слова, его недовольство тем, что я вышла замуж за Каблукова. Как же прав он был тогда! А я… мягко с ним спорящая, как оказалось, была такой дурой… И сейчас, оставшись наедине со своей бедой, особо остро чувствовала уход того, кто меня по-настоящему любил.     

Вновь всхлипнув, я отерла слезы, что сами по себе потекли из глаз. Как же хотелось быть сильной и сделать так, чтобы дедушке на небесах не было за меня больно и страшно…   

— Ульяна? — послышался голос моей начальницы — Матильды Сергеевны, ухоженной брюнетки пятидесяти лет с каре и светлыми глазами.    

Той самой жены Эдикова друга, которая приняла меня на работу, видимо, исключительно по протекции моего мужа.    

— У тебя что-то случилось? Впервые вижу, чтобы ты рыдала над букетом.     

И вновь я услышала то, что сбивало с толку — нотки настоящей обеспокоенности. Как будто Матильде было на меня не наплевать.     

— Нет, — помотала я головой, откладывая работу и, взяв салфетку, промакивая лицо. — Ничего не случилось. Просто это так… трогательно.   
Я врала и, кажется, Матильда Сергеевна прекрасно это понимала. Я чувствовала внимательный взгляд ее глаз, которые она с меня не сводила.    

Прекрасно! Еще не хватало, чтобы мои рыдания стали достоянием для Эдика…    

— Идем, — тронув меня за плечо, проговорила Матильда и, указав на выход из салона, дала понять, что она планирует расспрашивать меня и дальше, но только не на рабочем месте.       

— Но букет… — запротестовала я, на что начальница повторила тверже: 

— Идем.      

Мы устроились в кафе неподалеку. Я сидела напротив Матильды Сергеевны и в голове у меня одна за другой проносились мысли — что стоит говорить, а чего — нет. Если поведаю о Карине, не навлеку ли на себя еще большую беду? Как вообще Эдик планировал беречь это в секрете и дальше? Или не собирался делать из своего гарема тайну?    

— Уля, если тебе нужна помощь, я постараюсь сделать все от меня зависящее, — сказала Матильда, когда мы заказали по чашке кофе.     

Я облокотилась на спинку стула и сложила руки на груди. Хотелось продолжать защищаться, как делала это с того момента, когда в моей жизни появилась беременная змея.      

— Матильда Сергеевна, обещаю, на моей работе никак не отразится то, что я иногда позволяю себе всплакнуть над букетом, — растянула я губы в невеселой улыбке.     

— А я за это не переживаю, — заверила меня Матильда. — Я переживаю за тебя.     

Эти слова были простыми и в них слышалась искренность. То, что мне так было нужно… Увериться, что я не одна.    

— У меня с мужем все… плохо, — призналась и замолчала.    

В общем и целом, ничего страшного ведь не случится, если я немного не доскажу о сути проблемы? Или же, напротив, стоит решиться и открыться ей?    

— Рассказывай. Что-нибудь придумаем вместе, — кивнула Матильда и я… сама не понимая, как так вышло, взяла и выложила ей все. От и до.    

По мере того, как мой рассказ подходил к концу, глаза начальницы округлялись все больше, а брови поднимались к линии темных волос. Еще бы… не каждый день услышишь, что приятель твоего мужа возомнил себя Эмиром Бурухтаном Вторым.    

— Погоди… дай мне уложить это в голове, — потерла лоб Матильда и отпила глоток кофе, который уже подостыл. — Каблуков действительно вытворил все это? Ты не шутишь?     

Я помотала головой и поджала губы.    

— Мне не до шуток, Матильда Сергеевна.     

— Мерзавец! Ну надо же, какой мерзавец! Тебе нужно от него уходить! — горячо заявила она и я искривила губы в улыбке.    

— Я бы очень этого хотела, но… — развела руками, говоря этим жестом, что мой рассказ о попытке побега тоже взят не из передачи Аншлаг.     

— Дай мне немного подумать.   
Матильда сжала пальцами переносицу и принялась покусывать накрашенные бордовой помадой губы. А у меня внутри загорелась надежда. Может, все не настолько плохо и мне действительно смогут помочь? Только вот как довериться на все сто?     

— У Эдуарда связи. Этого не отнимешь, — наконец заговорила Матильда. — Паспорт у тебя?     

— Да. Чудом остался, когда я на работу устраивалась. А так Эд имеет привычку хранить все документы в сейфе.    

— Понятно. Уже хорошо. Сейчас за тобой наверняка слежка… — Матильда огляделась, как будто рассчитывала в любую секунду обнаружить рядом людей Каблукова.     

— Не думаю, — помотала я головой. — Эдик уверен в том, что у него все схвачено и так.      

— Козел!     

С этим спорить я уж точно не собиралась.    

— Козел — он, а рога — у меня, — невесело скаламбурила я и мы тихо рассмеялись.    

В разговоре возникла пауза. Я видела, что Матильда охвачена идеей вытащить меня из того добра, в котором я очутилась. И была благодарна за наконец-то появившееся рядом дружеское плечо.