Наша жизнь складывается из различных мелочей, встреч и планов. Это только на первый взгляд кажется, что мы контролируем ее на все сто процентов. Однако же, как говорится в пословице: «человек предполагает, а бог располагает». Обыкновенный случай в очереди или поездка в общественном транспорте может изменить привычный нам ход вещей на 180 градусов.
Вот и наш читатель думал что он полностью контролирует свой жизненный путь. Но и его не не обошла мимолетная прихоть судьбы. Случайное знакомство с неизвестной женщиной оставило свой след в памяти на долгое время. Как к этому отнестись, какие сделать для себя выводы? Ответ придет далеко не сразу.
Случай в очереди
Я по профессии программист. Работаю, учусь чему-то новому. Звёзд с неба не хватаю, но на жизнь не жалуюсь. Так вот, с детства я борюсь с одной проблемой: мне сложно поддерживать отношения с людьми. Общение, прогулки, поддерживание связей. Всё это мне не близко. Я, можно сказать, самый настоящий интроверт.
Единственный мой друг живет в другом конце мира. Я никогда его не видел, а общаемся с ним мы только благодаря Интернету. Даже не знаю, сколько ему лет. А мне самому уже 28. Слава богу, есть возможность работать удаленно и не пересекаться ни с кем в офисе. Иначе бы мне было тяжелее во много-много раз.
Однажды я решил прогуляться до ближайшего супермаркета, купить чего-то из продуктов. Все местные доставщики еды уже знали меня в лицо, так что немножко пройтись и размяться было неплохой идеей. Пришел, набрал корзинку всякой ерунды и встал в очередь. За 5 минут люди практически не сдвинулись с места. Я отошел в бок, чтобы посмотреть в чём дело.
В самом начале очереди, возле кассы стояла обворожительная девушка. Ее глаза уже были красными, готовыми вот-вот разразиться океаном слез. Было понятно, что она где-то потеряла кошелек и расплатиться у нее нет возможности. Она всё искала и искала деньги, которых, очевидно, не было. И тогда я решил помочь. Наверное, впервые в жизни.
Быстрым шагом, задевая зевак из той же очереди, я подошел к кассе и прислонил свою банковскую карточку к аппарату. Он пискнул и из него вылез достаточно длинный чек с наименованиями купленных продуктов.
Минут через пять, пока я стоял в очереди и покупал свои продукты, я снова увидел ее. Глаза были уже сухими, на губах очаровательная улыбка и она шла, нет, бежала ко мне. Ее звали Настя. Она рассыпалась в благодарностях и обещаниях всё вернуть. Я же лишь хотел чтобы мы прогулялись вместе и, возможно, получше узнали друг друга.
Так оно и получилось. Оказалось, что Настя — учительница младших классов. Замужем. Муж давно пьет и развод это лишь формальность. Они разные люди, из разных миров. Просто Настя сделала большую ошибку и поддалась своим чувствам. Грустно, но так уж сложились обстоятельства. Мы договорились созвониться и разошлись по своим делам. Придя домой я обнаружил что мои ладони были мокрыми от пота, а виски гудели как после длинной и громкой вечеринки.
Мы встретились через два дня. Гуляли, пошли в театр, затем в какую-то кафешку. Она много смеялась, я тоже старался вести себя подобающе. Под конец вечера мне даже стало настолько комфортно, что я взял ее за руку. Мои ладони были сухими.
Мы встретились и на следующей неделе. Я пришел с цветами, при параде. Заказал столик в хорошем ресторане. Настя тоже выглядела прекрасно. Эта встреча уже не была такой дружественной. По нашим взглядам было легко понять, что оставаться просто друзьями мы не собираемся. Той ночью Настя осталась у меня.
Наши встречи начали проходить чаще. Я был счастлив и озадачен одновременно. Что делать дальше, как поступать? Поговорить с мужем по-мужски? Вряд ли для меня это закончится хорошо. Но нужно было что-то делать.
А четыре дня назад, ночью, мне позвонила Настя. Просила, нет, умоляла приехать ко мне. Муж снова напился и устроил погром. Но было и еще кое-что. Она хотела прийти не одна. А с сыном.
Паша, парень 5 лет. Нормальный мальчуган, только какой-то стеснительный. Настя приехала на такси, с кучей вещей, вся дрожала и держала за руки сына. У меня просторная квартира, с местом проблем нет. Но сын… Для меня это было новостью. Ничего, на следующее утро я взял отгул и весь день мы провели как семья. Парень охотно рассказывал о себе, было видно что от прошлой ночи он отошел.
Выходить на улицу не хотелось. Я заказал доставку, включил приставку и дал малому наиграться всласть в свои любимые видеоигры. С Настей у нас был разговор, но ничего принципиально нового она мне не рассказала. Да, есть сын. Не хотела говорить раньше времени. Муж узнал про меня и напился. Устроил истерику. Потом она звонила родителям, подругам, описывала ситуацию…
Сегодня утром Настя ушла. Забрала ребенка и вещи. Уехала и попросила меня больше никогда ей не звонить. Она поняла, что любит мужа. Сыну нужен отец, а я не подхожу на его место. Я слишком мягок. Не могу крикнуть, когда надо. Со всем соглашаюсь. Нет во мне мужского стержня. Играть в приставку в моем то возрасте? Целый день горбатиться за компьютером? Это ребячество.
Я не понимаю современных женщин. Не понимаю людей, как таковых. Как нужно себя вести, чтобы всем нравиться? Видимо, со стороны силы. Оказалось, что до нашей встречи я всё делал правильно. Жизнь отшельника мне подходит на все 100%. К черту все доверительные беседы и женское обаяние. Мне ближе мой стиль жизни. Без вредных привычек и криков. Одиночку никто не предаст. А большего мне и не надо.
Запись
впервые появилась
.
Низенький покосившийся домик, которого не видно не то что за забором, но даже за деревьями, растущими во дворе. Не предполагала, что в Киеве до сих пор есть такие дома. Оказывается, есть – в частном секторе возле метро «Житомирская». Здесь, совсем рядом с новостройками и большими торговыми центрами, во флигеле дореволюционной усадьбы, которому больше ста лет, живут сестры Ольга Савенко и Татьяна Кобец. Старшей 87, младшей – 80.
Ольга Ивановна – праведница Бабьего Яра: будучи еще ребенком, помогала бабушке и маме спасать от расправы еврейскую семью. Ее удивительную историю я хотела записать и опубликовать в OBOZREVATEL аккурат к 80-й годовщине трагедии, но поговорить нам долго не удавалось: моей героине нездоровилось. Наконец, встреча состоялась – и с первых минут стало понятно: этот рассказ будет не столько о прошлом, сколько о настоящем.
Видео дня
«У нас теперь картошка в погребе есть! Уже не пропадем!»
Ольга Ивановна ждала меня на улице, у калитки.
– Я вам, Аня, на заборе мелом написала номер дома, а так бы вы нас не нашли, – улыбается. – Хотите знать, как живем… Сейчас все увидите.
– Это действительно тот самый дом, где вы в войну еврейскую семью прятали? – спрашиваю.
– Не совсем. Это флигель. У нашей бабушки, Людмилы Ксенофонтовны, до войны была большая усадьба. Видите дом за забором, ладный такой? Вот он – тот, где мы жили. И где прятали. Но он уже не наш. В 43-м году его задела бомба, у мамы не было денег и сил, чтобы восстанавливать, и один ушлый товарищ вызвался помочь. В итоге дом у нас он отобрал, а маму с двухлетней Таней на руках и меня выгнал. Нам остался лишь флигель, но места в нем не нашлось: квартиранты тогда жили, и не одна семья – несколько. Пришлось ютиться в сарае. Вон он, до сих пор во дворе стоит. Сейчас живем во флигеле, не в сарае, конечно, поэтому жаловаться грех.
Заходим в дом – становится понятно: в некоторых комнатах нет электричества. Однако жуткие трещины на стенах и потолке видны даже без освещения. Удобств в доме тоже нет: вода подведена, но ванная в жутком состоянии, а туалет как был, так и есть на улице, деревянный «скворечник», к которому женщинам нужно идти через весь двор.
– Это не главная беда, вот у нас крыша текла – то была проблема, – рассказывает Ольга Ивановна. – Спасибо Юле Голденберг, которая руководит фондом «Для тебя». Если бы не Юля, не залатали бы крышу, да и вообще, не знаю, как бы мы справлялись.
У меня пенсия 2265 гривен, у Тани, после того, как немного повысили, – 3100. Прошлую зиму только за газ четыре тысячи каждый месяц платили…
Раз в месяц-полтора нам привозят продуктовый паек – от Юлиного фонда. Так хоть не пустой суп едим. Ну а с нынешнего года и фонд «Бабий Яр» стал немного баловать: когда продуктами, когда книг привезут. И еще одну проблему помогли решить: у нас было дерево аварийное, не сегодня, так завтра на эту несчастную крышу упадет. А срезать не за что. Так они посодействовали: к нам приехали люди, срезали.
– А как же доплата? Ведь указ президентский вышел – что с 1 июня 2021 года праведники народов мира, праведники Бабьего Яра и праведники Украины должны получать пожизненные стипендии.
– Может, и должны, но мы об этом не знаем. Праведницей народов мира была наша мама, Катерина Александровна Кобец. «Яд Вашем», в Иерусалиме, ей это звание присвоил, когда ее уже не было в живых. До сих пор медаль храним. Я – праведница Бабьего Яра, а Таня – дитя праведника: в 41-м году она только родилась.
Илюша Мительман, которого мы прятали, очень сокрушался: «Оля, ну как так, что тебе не дали статус праведницы народов мира?». Очень хотел добиться, но не успел. Его года три, как нет: умер в Германии… Мы не очень рассчитываем на доплаты – больше на самих себя. Я вот все лето цветами занималась: выращивала, продавала дачникам. И, представьте себе, наторговала на картошку – у нас теперь картошка в погребе есть! Уже не пропадем! Хотя что я про картошку – вы же про Мительманов пришли послушать?
«Значит, так, Маша. Никакая ты не Сара, и Сарой никогда не была»
– Мительманы появились здесь в 1935 году, – вспоминает Ольга Ивановна. – Переехали из Конотопа, устроились на квартиру к моей бабушке, она поселила их в этом флигеле. Большая была семья: Ной (отец семейства), его жена Мария (она была наполовину украинка, изначально христианка, но когда к нам приехала, уже приняла иудаизм и новое имя Сара), старший сын, глухонемой Боря, дочка Нехама, сыновья Лева, Додя и маленький Илюша.
Из всех детей один Илюша был сыном Марии Афанасьевны. Она вышла замуж за вдовца Ноя, у которого было четверо взрослых детей. Илюшка, мой ровесник, у них в 34-м году родился.
Когда началась война, Ама (так дома звали Нехаму) ушла на фронт: она как раз закончила медицинский. Лева и Додя записались в армию. Остались Ной, Боря, Мария Афанасьевна и Илья, с которым мы с раннего детства были неразлучны. И тут это объявление: «Все жиды города Киева…». Что вы, Аня, думаете? Они собрались и пошли в Бабий Яр! Бабушка моя отговаривала: «Маша, ну куда вы идете? Вы же наши, украинские, конотопские, какая вам Палестина?». Мы очень дружили с этой семьей – самые порядочные квартиранты бабушкины были. Платили исправно, вежливые, спокойные… Но они решили – и пошли!
У Марии Афанасьевны в паспорте было написано, что она украинка. И по какой-то случайности она догадалась этот паспорт показать немцу по дороге в Бабий Яр: мол, а мне что делать, меня возьмут в Палестину или здесь оставят? Немец посмотрел – ее и Илюшу из толпы вытолкнул: пшла вон! Мария стала звать мужа, но ни его, ни Бори поблизости уже не было… Куда ей, с ребенком? Пришла домой. Рассказала, что там: она уже поняла, что евреев никуда не везут, а уничтожают на месте…
Бабушка моя была мудрой женщиной. Она, собственно, и построила всю эту усадьбу и флигель, где жили Мительманы и еще несколько семей. Будучи дочерью священника, знала, что это такое, когда тебя могут убить за происхождение. Послушала Марию Афанасьевну и говорит: «Значит, так, Маша. Никакая ты не Сара, и Сарой никогда не была – это во-первых. И никого из семьи Мительманов не осталось – это во-вторых. Если немцы зайдут – Илюша наш мальчик. Мой внук, моей Катерины сын».
«Бабушка командовала: «Оля, бери Илью – лезьте в погреб!». Он очень боялся крыс, а со мной было не так страшно»
– Наша семья, Аня, была бабским царством: бабушка, мама, я. С отцом моим мама разошлась, встретила Петра – отца Тани. Но как война началась, он на фронт ушел – больше мы его не видели. Танёк уже без него родилась. Так получилось, что мы сестры, но я – Ивановна, а младшая – Петровна. И вот после 29 сентября 1941 года в нашей семье появились еще двое – «дальняя родственница» Мария Афанасьевна и «братик» Илюша. Единственный наш мужчина – семи лет от роду.
Бабушка как домовладелица обязана была регулярно списки немцам в управу подавать: кто живет у нее. И всякий раз указывала, что евреи и коммунисты в нашем доме не проживают.
– А не заходили к вам немцы?
– Заходили, конечно. В таких случаях бабушка командовала: «Оля, бери Илью – лезьте в погреб!». Или в сарай. Он очень боялся крыс, а со мной было не так страшно, даже весело прятаться. Будто играем в игру.
Когда спрятаться не успевали, бабушка завязывала Илье уши платком (у него были большие, смешные такие уши), клала на кровать и укутывала одеялом: «Ой, пан, это хлопчик наш, болеет он сильно…». Немцы очень боялись заразных болезней, сразу: «Тиф?!». – «Да кто ж его знает? Может, и тиф… Третий день лежит, не встает». После этих слов немцы пулей вылетали из «тифозного дома»! (Улыбается).
За то, чтобы вовремя увидеть облаву и спрятать Илью, чаще отвечала я. Мне было лет семь-восемь, но я знала: провороню – нас всех убьют, и даже Таню маленькую не пожалеют. Чего мы только ни выдумывали! И этот тиф, и горячку, и все подвалы, сараи, кусты изучили…
Один раз учительница моя (она наблюдательная была, поняла, что к чему) вызвала маму и говорит: «Катерина Александровна, у вас живет мальчик. Очень прошу: езжайте в какое-нибудь село и покрестите этого ребенка». Мама с бабушкой так и сделали – Илью в охапку, в село, там нашли попа (немцы же разрешили церкви), упросили покрестить и повесили Илюше на шею самый большой крестик, который смогли найти. Чуть ли не как у самого батюшки (улыбается) – чтобы, если, не дай Бог, немец поймает, то ему даже в голову не пришло в штаны смотреть, проверять, юде или не юде…
«Что ты, Сара, готова отдать за сына?»
– Как соседи реагировали на то, что ваша семья прячет еврейского ребенка?
– Ох, Аня… В семье не без урода, а в нашем дворе урода было целых два. За стеной жила – ну, гадина из гадин, а не соседка! Шантажировала и мою бабушку, чтобы выделила ей жилье побольше, и Марию Афанасьевну. «Что ты, Сара, готова отдать за сына?» – представляете?
У погибшего Ноя в Киеве был брат, профессор-ортопед, жил на бульваре Шевченко. Таким ценным людям в первую очередь предлагали эвакуироваться, и этот профессор взял семью и уехал в Среднюю Азию, а ключи оставил родственникам – Мительманам. Так Мария Афанасьевна, чтобы откупиться, дала той соседке ключи от «богатой квартиры»: мол, пойди, возьми себе что понравится, только оставь в покое ребенка! Когда после войны профессор вернулся в свое жилье, оказалось, что в квартире шаром покати: та змея не просто «что-то взяла», а все вынесла! Оставила голые стены…
А другая соседка, Осьмачка, похоронила старого мужа – и приняла молодого полицая. Ох и доставалось нам от него! Как выпьет, донимает бабушку: «Ты жиденка прячешь!». И нас с Ильей пугал.
На всю жизнь запомнила: кошка моя, Мурка, залезла к нему и украла кусок сала, так этот полицай поймал ее и повесил у нас на калитке. И нас с Илюшей привел смотреть: «С вами то же самое будет! Ты, жиденыш, все понял? А ты, мерзавка? Только троньте чужое!». Воевал, зараза такая, с детьми!
Мы, кстати, хоть какие голодные были, а чужое без спросу не брали. Пока дома было что-то, оставшееся от бабушкиной дореволюционной жизни, обеспеченной, она ходила менять это на продукты – на Евбаз. Помню, как тяжело нам было расставаться с ее любимым зонтиком – красивым, атласным, кружевным, как у венецианки, и с такой резной перламутровой ручкой. Зонтик ушел за стакан пшена…
– Нет слов…
– …да это еще что! Когда ни вещей, ни самой нашей бабушки, умницы и советчицы, не стало, мы вообще с голоду пухли! А бабушку немец убил – в 42-м. То ли оттого, что была чернявая, смуглая, то ли кто-то донес, что у нас все-таки живут евреи, прицепился к ней на перекрестке офицер на машине: «Юде, юде!». Она: «Бог с тобой, пан, да где ж юде? Украинка!». А он за ней едет и талдычит свое: «Юде, матка, юде!». В итоге, видать, надоело ему – нажал на газ и сбил нашу бабушку. Она упала, получила тяжелые травмы, перелом бедра, сделалась лежачей – и вскоре умерла. Остались мама, я и Танек крошечная.
Помню, мама ошпарила ногу, не могла даже стоять, не то что ходить – и добывать еду для нас и Мительманов тоже вошло в мои обязанности.
Ну а что я, восьмилетняя, могу? Ходила и попрошайничала. Самыми щедрыми были мадьяры – они давали сытный горячий суп. Было видно, что какой-то особой ненависти у них нет, меня они жалели, не обижали. А немцы – ох и жадюги! Подхожу, помню, с плошечкой: «Дядя, мама больная, брат-сестра опухли, дай, дядя, что-нибудь, я домой отнесу!». Так он гогочет, как гусь, и наливает мне… обмывки после кофе. Ну, кофе они варили, а потом посуду сполоснули…
А за углом у нас, на Львовской, был склад картошки. Таскать ее оттуда было строжайше запрещено: расстрел на месте! Но можно было подрядиться перебирать, и тогда немец, следивший за складом, разрешал взять себе мерзлую или подгнившую. Целый день я, как бельчонок лапками, перебирала ту картошку – в мороз, окоченевшими руками… И вечером принесла, гордая, узелок с заработанным «неликвидом». Мы эту картошку почистили, сварили, поели – и Тане маленькой дали: ну а что мы ей дадим? Боже мой, как ее, беднягу, рвало! Фонтан – до потолка…
«Смотри, как я хорошо умею считать: раз, два, три, четыре, пять, шесть… Оля, я насчитал у тебя ровно 120 болячек!»
– Я была такой надутый барабан на тонких, как спички, ножках, – вспоминает Татьяна Петровна. – И рахит, и чего только у меня не было. Даже ужасный абсцесс под коленкой, который нам советовали вскрыть, но докторша, жившая по соседству, сказала маме: «Ни в коем случае! Она у вас очень слабенькая, разрежете – не заживет». Посоветовала мазь, и эта мазь, слава Богу, помогла.
– Денег не было вообще, а мы не такие люди, чтоб не отблагодарить, – продолжает Ольга Ивановна, – и я помню, как мы с мамой тащили этой докторше резной бабушкин столик… Я тоже вся в болячках ходила: поскольку я попрошайничала, лазила везде в поисках хоть какой-то еды, на меня напала чесотка. Да такая, что слилась в сплошную корку из болячек! Стою над миской, пеленки за Таньком стираю, а руки так щемят, так щемят! Илюша увидел, что я от боли корчусь, подошел и говорит: «Давай, Оля, теперь я буду пеленки стирать». И всячески меня развлекал. «Смотри, как я хорошо умею считать: раз, два, три, четыре, пять, шесть… Оля, я насчитал у тебя ровно 120 болячек!». И смеется, и я с ним смеюсь: вместе нам было веселее все эти тяготы переносить.
А когда война закончилась, с фронта вернулась Ама, Илюшина сестра по отцу. В новом звании, капитан медицинской службы, и… в положении. Через полгода демобилизовался ее жених Федор, нашел ее и женился. Хорошая пара получилась, красивая. Только с ребенком горе: Ама родила больную девочку, умственно отсталую. А когда Амы не стало, Лену (так эту дочку звали) взял в свою семью Илья.
После школы он пошел учиться: головастый, толковый был парень, отличный математик! Работал в судостроении на Дальнем Востоке, затем перебрался в Киев – был начальником цеха на заводе имени Лепсе. К нам в гости ходил, но не так часто, как хотелось бы, и не его это вина, а моего покойного мужа, сумасшедшего ревнивца. Сам был – красавец писаный, вылитый Тихонов (на фото и впрямь будто двойник актера. – Авт.), а меня ревновал, как дурной! (Смеется). Хотя никогда у нас с Ильей шашней не было, Боже упаси! Как договорились в детстве, что брат, так и всю жизнь – брат…
Лева и Додя, родные братья Ильи, с войны не вернулись – погибли. Когда не стало Марии Афанасьевны и Амы, он решил уехать в Германию – с женой и племянницей Леной. Но перед отъездом сказал: «Оля, я хочу восстановить справедливость» – и послал мамины документы во все инстанции и мои. Именно благодаря ему мы получили свои звания. А видели бы вы, какое письмо он мне из Германии прислал! Такого трогательного письма я ни в одной книжке не читала, поверьте! (И я, конечно же, верю, ведь кому, как не Ольге Ивановне, разбираться в книгах: она много лет работала библиотекарем. – Авт.). Когда началась вся эта история с праведниками, я отнесла письмо Илье Левитасу. У него работала женщина, Бронислава, которая попросила: «Ой, такое письмо чудное, давайте мы его в газете напечатаем!». А потом она заболела, умерла – и так письмо потерялось…
«Вы говорите: «Что вам в первую очередь нужно?». Кулечек со здоровьем – и все!»
– Больше Мительман не писал вам?
– Он уже не Мительман был, кстати: когда Илья женился, он взял фамилию жены. Видимо, с детства запомнил, что евреем быть опасно… Мы общались, конечно же, и были еще письма, но именно о войне, о нашем детстве и Бабьем Яре больше всего было именно в том письме.
Когда Ильи не стало, жена его осталась доживать в Германии. Лену, увы, пришлось отдать в сумасшедший дом: присматривать и ухаживать за ней уже не было возможности. Я всегда говорю: нет денег – полбеды, нет здоровья – целая беда. Да еще если никому особо не нужен… Вот вы говорите: «Что вам в первую очередь нужно?». Кулечек со здоровьем (улыбается) – и все! Можно даже один – я с Таньком поделюсь!
…На самом деле, нужно Ольге Ивановне и Татьяне Петровне не только это.
Не помешало бы, как минимум, привести в порядок стены и крышу дома и его утеплить. Отремонтировать ванную. Сделать теплый туалет – вместо «удобств во дворе», которыми так «комфортно» пользоваться, особенно зимой. Особенно когда тебе за 80. Обследоваться и решить первоочередные медицинские проблемы. Но на это у сестер банально нет средств. Да и не только на это – на еду порой не хватает.
– Зима придет – за газ будем платить выше крыши, останется тысяча гривен на двоих, – говорит Татьяна Петровна. – А мы же всю жизнь работали! Оля была делопроизводителем в воинской части, потом пошла в библиотеку, я рисовала елочные игрушки, пока фабрика наша не переехала в Клавдиево, а потом устроилась на завод «Точприбор»: кто на руки мои посмотрит – не верит! Говорят: «Как ты, Таня, такими тоненькими ручками работала на таких станках?». (Улыбается). А так и работала. Как все. Не думая, что старость будет настолько нищей. Хотя она что, у многих обеспеченная?
Детей у Татьяны Петровны нет: она всю жизнь прожила с сестрой в этом флигеле, который обе считают родным, любимым домом и памятью о маме с бабушкой. У Ольги Ивановны есть дочь и сын, оба тоже пенсионеры. Сын, 68-летний Александр, живет через стенку. Уже 12 лет он ухаживает за тяжелобольной женой, у которой рассеянный склероз…
Думаю, дальше расписывать «прелести» такой жизни не надо. Надо – чтобы те, в чьих силах помочь, просто примерили такую жизнь на своих бабушек-дедушек. На своих родителей. На себя.
OBOZREVATEL уже начал искать и собирать вокруг этой темы неравнодушных, и первый вопрос, который нам задают: «А с чего там начать?».
Подскажу. Хотя бы с тех самых выплат, пожизненных стипендий, которые в нынешнем году учредил президент Зеленский. Ольга Ивановна Савенко, праведница Бабьего Яра, имеет законное право на такую помощь, однако в списке тех, кому эта помощь полагается, ее почему-то не оказалось. Список можно расширить – если соответствующий акт подадут в Кабмин Министерство культуры и Институт национальной памяти.
Три прожиточных минимума в месяц от государства – небольшая сумма. (В нашей стране есть люди, которые в день тратят гораздо больше). Но когда речь идет о пенсионерках, пытающихся вдвоем прожить на пять тысяч гривен, выбирая между лекарствами, продуктами и коммуналкой, мне кажется, нужно не раздумывать, а просто сесть и за пять минут напечатать этот, простите, чертов акт. И выплатить то, что полагалось выплачивать с 1 июня.
Потому что пока праведники Бабьего Яра в нашей стране живут за чертой бедности, все годовщины и встречи на высшем уровне, все высокопарные речи чиновников и красивые песни поп-звезд, все визиты глав государств и все кристаллы Марины Абрамович – не имеют смысла.
Ранее OBOZREVATEL рассказал историю Раисы Майстренко, чудом спасшейся из Бабьего Яра.
Мы продолжим собирать истории спасенных и спасавших – и, конечно, будем следить за тем, как обстоят дела у Ольги Ивановны и Татьяны Петровны. Те, у кого есть желание и возможность им помочь, могут обратиться в редакцию.
Когда-то BMW E38 был автомобилем мечты. «Семерку» третьего поколения в 1990-х могли позволить себе лишь избранные. Зато сегодня главный герой фильма «Бумер» доступен для широких масс: купить E38 можно по цене ноутбука, а то и телефона. Герой нашей сегодняшней статьи Владимир несколько лет назад решил поездить на старой «семерке» — так сказать, прикоснуться к былой мечте. Но вместе с удовольствием от езды и уважением (а то и страхом!) со стороны соседей он получил массу неприятностей из-за постоянных поломок баварской машины. Как вы уже поняли, мы продолжаем рубрику «Будь проклят тот день», в рамках которой рассказываем о том, о чем принято молчать в автомобильных клубах — о негативном опыте владения машиной. Если вы хотите поделиться своей историей, пишите на dl@onliner (мы можем опубликовать ваш рассказ анонимно).
Давайте знакомиться
Владимиру 43 года, он проживает в небольшом городе Сморгонь, что в Гродненской области. Мужчина является опытным автолюбителем: первая машина у него появилась в 18 лет, и с тех пор он постоянно имел в собственности транспортное средство.
— За эти 25 лет у меня были абсолютно разные машины. Некоторые модели очень долго служили верой и правдой, проявляя высокую надежность и решая все поставленные перед ними задачи. Но есть машина, о которой у меня остались не самые теплые воспоминания. И этим автомобилем неожиданно стал BMW 7-Series E38 — легендарный представительский седан, самая известная «семерка». Но вот уж действительно: будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого авто! — смеясь, рассказывает Владимир.
Начиналось все, как обычно, красиво
Несчастливый роман начался летом 2019 года. Владимир тогда ездил на Mazda MPV второго поколения (рестайлинговый кузов LW) c 2-литровым дизельным мотором. Минивэн 2005 года не доставлял особых проблем, но и эмоций от езды тоже не дарил. Под капотом MPV билось 4-цилиндровое дизельное «сердце» объемом 1998 кубических сантиметров. 2-литровый мотор разгонял машину до сотни за 13 с лишним секунд, а Владимир хотел ездить с ветерком по трассе. В итоге мужчина начал посматривать на более быстрые автомобили. При таком запросе логично было бы присмотреться к какому-нибудь купе.
— Из-за своей не самой щуплой комплекции я даже не рассматривал спортивные купе. Да и жена с детьми смеялись: мол, если куплю себе компактный спорткар, то мое лицо будет на все лобовое стекло. Я долго выбирал машину, рассматривая авто стоимостью от $4 тыс. до $6 тыс. по курсу. Конкретных требований не было, но хотелось купить автомобиль, которым я еще не владел. Безусловно, среди пожеланий был красивый внешний вид: все-таки искал машину для эмоций. Что касается двигателей, я думал, что оптимальным вариантом будет мощный «атмосферник». И тут я вспомнил, что в начале 2000-х у меня была BMW E34 с 2-литровым 6-цилиндровым мотором. Этот «баварец» в свое время меня очень радовал, и я решил еще разок попробовать седан BMW, — вспоминает лето 2019 года герой статьи.
По идее, за $6 тыс. в эквиваленте два года назад можно было взять BMW 7-Series E65 или даже «лонг» E66. Но Владимир решил купить «классику» и начал читать отзывы о более старой «семерке» — E38. Не найдя в интернете негативных отзывов (ведь еще не было нашей рубрики «Будь проклят тот день»!), он отправился выбирать себе новую игрушку на доску объявлений. Позвонив по нескольким объявлениям в Минске, автолюбитель выбрал вариант и поехал в столицу смотреть машину «живьем». Это была BMW 7-Series E38 1999 года выпуска, то есть после рестайлинга. Под капотом — 2,8-литровый бензиновый мотор. Хорошо всем известная рядная «шестерка» имеет мощность 193 л. с. и развивает крутящий момент 280 Н·м. Не спорткар, конечно, но свои 9,6 секунды до сотни машина делает. К тому же выбранный Владимиром экземпляр имел газовое оборудование, поэтому разорять владельца на АЗС машина не собиралась. Ниже — одна из немногих сохранившихся у мужчины фотографий его E38.
Автомобиль был на красивых разношироких дисках диаметром 19 дюймов. Правда, от предыдущего владельца досталась «лысая» резина, которую не мешало бы поменять. Он отдал машину за $4,5 тыс. по курсу, скинув «на колеса». Среди других нюансов Владимир вспоминает поддон, который был в масле. Остальные претензии к авто были незначительными. Зато в салоне — кожа, куча опций, автоматическая коробка передач, отличная шумоизоляция. Мужчина был счастлив: наконец у него настоящий баварский конь, который способен дарить эмоции от езды! Но радость продлилась недолго.
Траты начались уже на второй день
Из Минска в Сморгонь мужчина ехал не спеша, на трассе с газом не баловался: в салоне семья, шины изношены, да и вообще, было непонятно, в каком состоянии ходовая свежекупленного представительского седана. Владимир планировал в ближайшее время загнать машину на СТО и узнать, что следует поменять.
— Когда я приехал домой, ко мне подошел сосед, потом приехал друг. Всем нравился мой новенький седан. Да и мне «семерка» пришлась по душе. Но я знал, что в нее придется вложить какую-то сумму. Денежные траты, собственно, начались уже на второй день. Я решил сразу же поменять резину: это все-таки безопасность. У моей E38 были диски разной ширины спереди и сзади: J8 и J9. Я купил всесезонку немецкой фирмы Dunlop. Брал подержанную на разборке. Отдал за шины чуть больше $500 по курсу — дорого, но я утешал себя тем, что теперь пару лет откатаюсь без проблем, — рассказывает Владимир.
Через несколько дней еще один узел в престижном седане потребовал внимания: перестал «холодить» климат-контроль, причем сразу в двух зонах (как-никак премиум).
— При продаже авто продавец предупредил, что раз в месяц приходится заправлять климат-контроль. Но оказалось, что заправка требуется гораздо чаще, — вспоминает бывший владелец E38.
— Первый раз «климу» я заправил через неделю после покупки. Но еще примерно через неделю климат-контроль опять перестал работать. Я еще несколько раз заправлял, но потом бросил это занятие, потому что лето заканчивалось. К слову, ездить на E38 с открытыми окнами совершенно не хотелось: у данного автомобиля просто превосходная шумоизоляция — я такой никогда еще не встречал в машинах. Поэтому в жару старался держать климат-контроль в рабочем состоянии. Но когда похолодало, начались новые проблемы с машиной, — с грустью вспоминает конец 2019 года мужчина.
«И вдруг домкрат влез в порог!»
Как-то Владимир ехал по трассе и пробил заднее колесо. Кажется, обычное дело, с кем не бывает. Но этот прокол спровоцировал целую историю. Мужчина поддомкратил машину, перекинул запаску вместо штатного колеса. Но вот неприятность: во время работы домкрат влез в порог! На порогах E38 расположены пластиковые накладки, которые внешне выглядели прилично, а вот под ними — ржавый металл. Владимир так и не исправил этот нюанс.
— Хотел бы я закончить историю про смену колеса, но меня в тот день ждал еще один сюрприз. Задняя резина у моей E38 размерности 265/40/19. А запаска была намного меньше, чем красивые штатные колеса. После монтажа я сел за руль, завел машину, тронулся — а «семерочка» моя ехать не хочет! Слышу, что-то трещит, пищит, машина тормозит, упирается. Я еле доехал до ближайшей СТО. Там ребята объяснили, что после замены колеса на маленькую «докатку» необходимо снимать фишку с блока ABS (фишка находится под капотом). Датчик этой системы считывает обороты колес, и, если левые и правые колеса крутятся с разной скоростью, машина автоматически пытается их «отрегулировать». Колесо в итоге заклеили, поставили обратно, и я поехал дальше, — рассказывает читатель.
Перестали работать ABS и трекшен-контроль
Осень принесла еще несколько проблем. В дождливую погоду неожиданно переставали работать упомянутая выше система ABS и антипробуксовочная система. В поисках причины дефекта Владимир объездил много СТО. Остаться на зиму без важных систем безопасности мужчина не хотел: все-таки под капотом 2,8 литра. Потратив немало денег на диагностику и поездки по разным станциям, владелец E38 наконец нашел причину. Оказалось, в днище прямо под пассажирским креслом прогнила небольшая дырочка. В дождливую погоду туда набивалась вода из-под переднего правого колеса. Там расположено много электроники: провода, блоки и прочее. И вот пока все это добро не просохнет, две системы отказывались работать.
BMW E38 — автомобиль хотя и старый, но в плане электроники он устроен очень сложно.
Другие поломки
Владимир решил не описывать в подробностях все поломки, которые были за год владения легендарным седаном: слишком много работ было сделано, чтобы вместить детальное описание каждой поломки в одну статью. Например, в один прекрасный день замены попросили стеклоочистители. Еще Владимир был вынужден поменять два передних тормозных диска. Как уже говорилось, во время покупки поддон машины был в масле. Течь устранили на СТО — для этого понадобилось снимать переднюю балку. Отдельно мужчина обращает внимание на замену задних колодок: за один месяц он сменил два комплекта — все из-за дефектных суппортов.
— Были проблемы и с дверными ручками. Они алюминиевые, и это просто беда. Менял их дважды. Первой же зимой появились вздутия на задних арках. Полезли «рыжики» и на крышке багажника. На высокой скорости заметил, что в салоне начинает сильно вонять паленой пластмассой. Оказалось, кто-то из предыдущих владельцев неправильно переварил глушитель. Труба выпускной системы была расположена очень близко к обшивке и на большой скорости начинала плавить пластик. Мне пришлось все переваривать. И это я перечислил далеко не все проблемы, с которыми столкнулся за время владения E38. Чего я только в ней не менял! Аккумулятор, генератор, прокладка под головкой блока цилиндров… Машина кипела, перегревалась. В общем, скучать мне моя «семерка» не давала, — с улыбкой вспоминает автолюбитель.
Поломка «автомата» стала решающей
Конец терпению настал, когда у автомобиля сломалась автоматическая коробка передач. Подъехав к железнодорожному переезду в Сморгони, Владимир заметил на приборной панели непонятную надпись. Сама машина начала ехать «как-то не так». Дома мужчина вбил слова с приборной панели в онлайн-переводчик — и чуть со стула не упал. Оказывается, АКП перешла в аварийный режим, и теперь у нее есть только третья и задняя передачи.
— Как только я починил «автомат», сразу же выкинул объявление о продаже или обмене машины. Поставил ценник в $4 тыс. по курсу, но скажу честно: готов был отдать и за $2 тыс. Доконала меня эта машина. Покупатель нашелся быстро. Я уступил пару сотен и отдал машину новому владельцу — E38 уехала в Полоцк. А я купил Dodge Caravan c двигателем 3,3 литра. По сей день ни разу не пожалел о покупке этого минивэна. Да, кузов у Caravan слабоват, но зато по технической части никаких проблем. Ну а что касается BMW E38, таких «ломучих корчей» у меня еще никогда не было. Вспоминаю «легенду» я с улыбкой. Но видеть ее больше не хочу, — категорично заявляет Владимир.
У вас есть интересная история, когда вы пожалели о покупке машины? Супер! Пишите на dl@onliner.by, пообщаемся. Можно опубликовать статью без указания имени героя и без фотографий.
Auto.Onlíner в Telegram: обстановка на дорогах и только самые важные новости
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by