Узнай героя сказок степана писахова художник елена верещагина

Управление образования Администрации Северодвинска

Городской конкурс учебно-исследовательских работ

школьников «Ученые будущего»

Народная песня в сказках Степана Писахова

Худякова Валерия Денисовна,

ученица 6А класса

муниципального бюджетного образовательного учреждения

«Средняя общеобразовательная

школа № 23»

Руководитель:

Карпова Ирина Александровна,

учитель музыки и искусства

высшей квалификационной категории

Северодвинск

2014 г.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение……………………………………………………………………..…………………….3

Глава 1. Северный чародей – С. Г. Писахов……………………………………….………….4-5

Глава 2. Жанровое разнообразие русских народных песен……………………….……………6

Глава 3. Народная песня в сказках С. Г. Писахова……………………………………………7-8

Заключение…………………………………………………………………………………………9

Литература……………………………………………………………………..…………………10

Приложения……………………………………………………………………………………11-14

ВВЕДЕНИЕ

Имя С. Г. Писахова с детства знакомо каждому жителю Поморья. Вот и меня заинтересовало творчество самобытного северного писателя, художника, Творца. В прошлом году я работала над исследованием по теме «Особенности женских образов в творчестве С. Г. Писахова». Решила продолжить изучение разносторонней талантливой личности нашего земляка, и в этом учебном году меня привлекла новая тема, связанная с творчеством писателя – использование народной песни в сказках С. Писахова.

Цель данной исследовательской работы – выявить жанровое разнообразие народной песни в сказках Степана Григорьевича Писахова.

Задачи работы:

Проанализировать сказки С. Г. Писахова, изучить их особенности;
Выявить в сказках жанры русской народной песни и выяснить их роль в живой фольклорной традиции Русского Севера.

Исследование актуально как с теоретической, так и с практической точек зрения, потому что на наших глазах в связи с уходом в небытие старшего поколения, знатоков и хранителей народной песенной культуры исчезают целые пласты традиционного песенного фольклора, имеющего архаичные корни (календарные, семейно-бытовые, исторические, протяжные лирические песни). Значимость данного исследования состоит в том, что результаты его могут быть использованы в дальнейшей научно-исследовательской работе по изучению русского фольклора, творчества С. Г. Писахова, а также могут найти применение в процессе преподавания различных школьных дисциплин гуманитарного цикла – литературы, музыки, искусства, МХК, на занятиях краеведческих кружков.

Сведения о русской народной песне, о музыкальном фольклоре, народном песенном и литературном творчестве содержатся в широком круге различного рода изданий; начиная с 18-19 века о них писали в своих работах этнографы, литераторы, фольклористы. Кроме того, существует ряд учёных, в разное время исследующих творчество С.Г. Писахова – литературное и художественное. Новизна данной работы состоит в том, что исследований, направленных конкретно на изучение данной темы, не было выявлено ни в печатных изданиях, ни в сети Интернет.

В процессе работы мне приходилось неоднократно обращаться к текстам сказок С.Г. Писахова, посещать библиотеку, знакомиться с критической литературой, повествующей о своеобразии творчества северного сказочника. Методика исследования представляла собой чтение и анализ сказок; изучение источников; сбор и обработку информации; сравнение; обобщение.

Глава 1

Северный чародей – С. Г. Писахов

«Степан Григорьевич Писахов был поистине душой Севера: он знал его палитру, его музыкальную гамму, его говор, лукавство народной речи, мужественный склад поморов – все, сто составляет самую глубинную природу северного края». Эти слова писателя Владимира Лидина как нельзя более точно определяют личность этого необыкновенного человека, который родился и прожил всю жизнь в Архангельске. [8, 15] (Приложение 1).

Сказки Писахова, уходя своими истоками в поморский фольклор, в живую народную речь, являются миниатюрами с характерным сочетанием мягкого юмора, тонкого лиризма и сатирической гиперболизации.

Мать, Ирина Ивановна, и бабушка, Хиония Васильевна, родом из пинежских поморов (деревни Труфанова гора Пинежского района), ревнители чистых бытовых традиций и этических норм, воспитывали мальчика в духе строгой морали. С ранних лет увлекался он сказками. Как только заводились 2-3 копейки, сразу же покупал на них лубочную книжечку и читал, не отрываясь. Бабушка знала и сказывала северные были. В ее доме (а жила она в Соломбале) останавливались приезжавшие в Архангельск земляки и землячки, от которых будущий писатель наслушался фантастических народных историй, старин, скоморошин. Брат Хионии Васильевны, дед Леонтий, был сказителем-профессионалом, и его были и небылицы запечатлевались в душе мальчика. [5, 11]

Писахов часто общался с северными сказителями, в том числе и с М.Д. Кривополеновой. И в результате сам начал рассказывать свои сказки. «Часто импровизировал и очень редко записывал. Первая сказка «Ночь в библиотеке» мною была написана, когда мне было 14 лет». Первая его опубликованная сказка «Не любо – не слушай…» появилась в 1924 году. Рождались сказки Писахова в гуще народного словотворчества. Поэтому в них звучит живая и чистая северная речь, очень выразительная и яркая. «Сказки Писахова – гимн жизненным силам и бесконечности человеческих возможностей», — пишет И.Б. Пономарева в предисловии к книге сказок. [4, 16]

В сказках Писахов живописует не только быт и нравы северного поморского крестьянства. В них автор отразил сознание народа, его внутреннюю жизнь, его стремления. В нем воспето сердце народное. А ведь душа человека и земля, породившая его, навсегда останутся важнейшей проблемой искусства.

Степан Григорьевич очень любил серьезную (по всей видимости, классическую) музыку. Слушал ее во время работы над живописными произведениями. В одном из его писем Я. З. Шведову читаем: «…Трудно сказать: люблю музыку – музыка мне нужна для работы, для внутреннего восстановления. Могу работать, когда, вспоминая, слышу музыку. Если заставлю себя работать без слышания музыки (вспоминая) – испорчены краски. Люблю серьезную музыку. Я больше вижу, чем слышу». [4, 330]

С.Г. Писахов мечтал о том, чтобы музыку можно было не только слышать, но и видеть. В письме Л.В. Колю он писал: «Стал «вспоминать (придумывать), как мы встречали 2000-й года! Наши ученые, мастера музыкальных инструментов, сделали музыку видимой (для советской науки достижимо). Помню, я первый раз услышал и увидел музыку Чайковского! В восторге я подскочил на тысячи километров!» [4, 336]

О сочинении, исполнении народной песни Писахов говорит иначе: «Фантастика – мир другой. Все крутится узором. На песне могу ехать, плыть, лететь! «Песня старинная, длинная, с выносом!» Вскочил на песню, и понесло меня все выше, выше! Девки петь перестали, по делам пошли, а песня звенит и несет меня…» [4, 330] Кстати, фраза эта неоднократно встречается у Писахова (в сказке «Морожены песни» [4, 29] и в очерке «Хваленки» [4, 252]).

Устный фольклор Писахов связывал с жизнью и бытом простых людей. Например, в письме Петру Васильевичу читаем:

«Середка сыта – концы играют.

Руки машут, ноги пляшут,

Язык песенки поет!

Если сердце согрето – весь песней живешь.

Много поговорок сказывали старики допрежь и по сю пору говорят. А поговорки норовисты: приходят, под руку подвертываются ко поры ко времени, зря не встрянут… К слову, к месту бегут, выстраиваются… На поклон легки, на слово скоры, хороводы ведут, словами узор плетут.» [4, 345-346]

Высоко ценил дарование Степана Григорьевича наш земляк Ф.А. Абрамов: «Многое питало талант Писахова — сказочника: и фольклор, и вечно живые образы отечественной и мировой литературы, и поморский уклад жизни…и вся атмосфера бурного ХХ века…» [3, 86]

Можно сделать вывод, что под влиянием своих земляков, поморов — творцов фольклора — складывался характер сказочника, появлялись сюжеты, герои будущих произведений. Значит, окружение во многом сформировало представление писателя о жизни.

Глава 2

Жанровое разнообразие русских народных песен

Справедливо писал А.М. Горький, что «народ — не только сила, создающая все материальные ценности, он – единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных, первый по времени, красоте и гениальности творчества философ и поэт, создавший все поэмы, все трагедии земли и величайшую из них – историю всемирной культуры». [2, 48] О тесной связи русской песни с трудом и бытом народа писал и Н.В. Гоголь. «Под песни рубятся из сосновых бревен избы по всей Руси. Под песни мечутся из рук в руки кирпичи и, как грибы, вырастают города. Под песни баб пеленается, женится и хоронится русский человек». [1, 114]

«Жанр – определенный тип музыкального произведения, в рамках которого может быть написано неограниченное число сочинений. Жанры отличаются друг от друга особенностями содержания и формы, а вызваны эти отличия жизненными и культурными целями, своеобразными у каждого из них». [7, 98]

В русской деревне песня сопутствовала человеку буквально всю жизнь. Песнями баюкали младенца в зыбке, дети постарше пели считалки, дразнилки, потешки. Пели парни и девушки, когда водили на лугу хороводы. Пели за рукоделием, в дороге и дома, за работой и на отдыхе. Без песен не бывало свадебного обряда. И уходил человек из жизни под звуки похоронного причета. Народная музыка создавалась не для слушания, она жила в действии: игре, обряде, в шествии, в труде. (Приложение 3).

К числу древнейших жанров принадлежали обрядовые и трудовые песни. Музыка помогала человеку в труде. Так родились песни, связанные с земледельческими работами – покосные, жатвенные, молотильные, прядильные. Важнейшие события истории, подвиги богатырей и народных героев легли в основу эпических жанров. Умением петь эпические песни, «сказывать» былины владели немногие певцы-знатоки. Это было искусство высокое, сложное, поэтому мастера эпоса всегда были окружены в народе почетом и уважением. На Руси их звали сказителями или старинщиками (от слова «старина», как называли былину). В бытовых жанрах намечалась и линия развлекательной музыки: она была представлена искусством скоморохов – профессиональных музыкантов, которые пели, плясали, играли на музыкальных инструментах, устраивали представления.

Итак, на протяжении многих столетий в нашей стране возникали, развивались и достигали высокого расцвета разнообразные песенные жанры, разнохарактерные виды устного музыкального и музыкально-поэтического народного творчества.

Глава 3

Народная песня в сказках С. Г. Писахова

Сказки Писахова – это сказки о нашем родном северном крае. Мы видим в них детали быта, занятий, нравов, привычек жителей поморской деревни. Место действия в большинстве сказок – деревня Уйма, что находится в 18 километрах от областного центра. В сказках встречаются и названия других населенных пунктов Архангельской области: Архангельск, Соломбала, Кузнечиха, Лявля, Маймакса, Жаровиха, Кегостров и др. Герои сказок Писахова живут в основном в конце 19 – начале 20 века.

Главный герой – изумительный рассказчик Сеня Малина, прототипом которого был Семен Михайлович Кривоногов, по прозвищу Малина, живший в деревне Уйма. С ним Степан Григорьевич познакомился в 1928 году. Героями сказок являются односельчане Сени Малины, исторические личности, животные, явления природы, а иногда даже неодушевленные предметы быта и утварь.

Видимо, неслучайно появляется в сказках главный персонаж – Сеня Малина. Он душевно красив, душевно притягателен. Он умеет улавливать красоту жизни и красоту человеческих отношений. В образе Сени Малины раскрыта неумолимая тяга к художеству, постоянно живущая в народе. Весь строй души Сени Малины поэтичен. С.Г. Писахов наделил Сеню чувством красоты, которое присуще ему органически, так же, как органически свойственны ему и другие коренные черты поморов: душевная открытость, искренность, добротность во всех делах и поступках. (Приложение 2).

«Великим умельцем» называет Сеню Малину Ф. Абрамов «Всё он умеет делать… А песни, обыкновенные северные песни можно морозить да еще на продажу за море вывозить…», «Ну, а если непременно докапываться до родословной писаховского героя, то он, конечно же, из веселого племени русских скоморохов, тех бывалошных потешных людей, речевое искусство которых и по сие время дает себя знать в языке северян». [3, 85] О таких талантливых северянах упоминает и Б. Шергин: «Поморянин, поэтически одаренный, вполне укладывался творчеством в традиционные формы устной поэзии – песню, сказку, былину. Но в этом стиле, в этой стихии он чувствовал себя хозяином и являл свое творчество не только артистическим исполнением, но и безудержной импровизацией, отвлечениями в сторону самой злободневной современности». [6, 263]

Определить жанр сказки порой бывает довольно трудно: порой невозможно понять, волшебная это сказка, о животных, или бытовая? Сюжеты сказок тоже отличаются от традиционных и больше напоминают сценки из жизни обычного человека.

Об отношении автора к песне как нельзя лучше говорится в зачине сказки «Своя радуга»: «Ты спрашиваешь, люблю ли я песни?… Без песни, коли хошь знать, внутрях у нас потемки. Песней мы свое нутро проветривам, песней мы себя, как ланпой освещам. Смолоду я был песенным мастером, стихи плел. … Песни люблю, рассказы хороши люблю, вранье не терплю!» А в сказке «Морожены песни» С.Г. Писахов говорит о значении песни в жизни русского человека: «В нашем обиходе песня постоянно живет, завсегда в ходу. На работе песня – подмога, на гулянье – для пляса, в гостьбе – для общего веселья». Ну, а зимой морожеными песнями деревню украшали: «А девкам перво дело песни. На улицу выскочат…затянут песню старинну, длину, с переливами, с выносом!… Девки из мороженых песен кружева сплетут да всякие узорности. … На конек затейно слово с прискоком скажут. По краям частушек навесят. … Нарядней наше деревни нигде не было. Весной песни затают, зазвенят, как птицы каки невиданны запоют!»

В течение жизни С.Г. Писаховым было написано чуть более 100 сказок. И во многих упоминаются песни, хороводы, пляски, а порой песня становится главным «действующим лицом» сказки. В названиях некоторых сказок встречаем слово «песня»: «Морожены песни», «Сила моей песни плясовой» или «пляшет»: «Девки в небе пляшут», «Пляшет самовар, пляшет печка». (Приложение 4).

Чаще всего в сказках Писахова встречается плясовая и хороводная песня – поют герои сказок веселые плясовые («Морожены песни», «Оглобля расцвела», «Месяц с небесного чердака», «Невеста»), пускается в пляс сам Сеня Малина («В одно время в двух гостях гощу») и его односельчане («Яблоней цвел»), водят хороводы и пляшут девушки с парнями («Девки в небе пляшут»), животные («Не любо – не слушай», «Мамай», «Сила моей песни плясовой») и даже домашняя утварь («Пляшет самовар, пляшет печка»). Любили в деревне Уйма и задорную частушку – («Морожены песни», «Яблоней цвел», «Кабатчик лопнул»). Помогала в труде артельная песня «Дубинушка» («Река уже стала»). Любили «затянуть», «завести» лирические протяжные песни («Морожены песни», «Мамай», «Своя радуга»), застольную («Как соль попала за границу»), причитания («Оглушительно ружье», «Гуси», «Лунны бабы»), колыбельную («Ветер про запас»).

Таким образом, Писахов словно помогает нам своими сказками сделать выводы об особенностях бытования песни у поморов: преобладали плясовые и хороводные песни, игровые и частушки, популярны были протяжные лирические песни.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Народные песни – наше культурное наследие, ценный памятник прошлого. Они запечатлели черты русского национального характера: задушевность, грусть и мягкий юмор, хлесткую насмешливость, любовь к труду и уважение к труженику, способность стойко переносить невзгоды и смелый протест против несправедливости. Русский человек предстает в наших песнях как человек богатой, щедрой души.

Народные песни и сейчас остаются образцом поэтического искусства для наших поэтов, многие из которых развивают традиции русской песенной культуры в своем творчестве. Для того чтобы произведение стало истинно народным, чтобы оно было принято средой, в которой живет ее автор-исполнитель, нужно, чтобы люди, окружающие его, запомнили песню и стали ее петь как свою, выражающую чувства, настроения, мысли всех членов данного коллектива, а в дальнейшем, быть может, и всего народа. Но чтобы сложить такую песню, нужно глубоко ощущать стиль, манеру, способ художественного выражения, распространенный в этой местности или в данной среде людей.

В среде поморов всегда ценили и поощряли талантливых людей. Это способствовало тому, что носитель таланта не порывал со своим бытом и укладом. Особым признанием пользовались на зверобойном, рыбном, лесном промыслах сказочники, певцы, сказители былин, а также женщины – слагательницы причетов, плачей, песен.

Песенному творчеству русского народа присуще большое жанровое разнообразие. В зависимости от особенностей содержания и формы различают трудовые (артельные и земледельческие), игровые, обрядовые, величальные, свадебные, семейно-бытовые, хороводные, плясовые, шуточные, удалые, исторические, протяжные лирические песни. Особыми видами музыкально-поэтического творчества являются плачи, причитания, колыбельные, детские припевы, эпические сказы, былины, духовные стихи, частушки, а также разнохарактерные наигрыши (по большей части песенные напевы с вариациями), исполняемые на народных инструментах. В зависимости от бытования в той или иной среде и условий исполнения среди старинных песен различают бурлацкие, ямщицкие, батрацкие, фабричные, рекрутские, солдатские, матросские, крестьянские и городские.

Жизнь фольклора продолжается. Я занимаюсь в ансамбле «Северная отрада», исполняю народные песни разных жанров и считаю, что являюсь достойной продолжательницей народных песенных традиций родного края, России. Только соприкасаясь с народным искусством можно сохранить живой самобытный фольклор Русского Севера…

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах, т.6. — Москва, 1953.
Горький А.М. О литературе. Литературно-критические статьи. — Москва, 1953.
Литературный Север: Книга для учащихся 5 – 8 классов / Сост. Л.С. Скепнер. – Архангельск: Изд-во Поморского университета, 1995.
Писахов С.Г. Сказки; Очерки; Письма: [Сборник / Сост., авт. вступ. ст. и коммент. И.Б. Пономарева]. – Архангельск: Северо — Западное книжное издательство, 1985.
Сахарный Н. Степан Григорьевич Писахов. Биографическиий очерк. – Архангельское книжное издательство, 1959.
Шергин Б.В. Изящные мастера. – М., Молодая гвардия, 1989.
Энциклопедический словарь юного музыканта / Сост. В.В. Медушевский, О.О. Очаковская. — Москва, издательство «Педагогика», 1985.
Кононов А.Н. Поэтическая душа Русского Севера. [Электронный ресурс] / А.Н. Кононов // Русское искусство [сайт] – Режим доступа: http://www/rusiskusstvo.ru/themes/artist/a1336/ -Загл. с экрана.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение № 1

Портреты С. Г. Писахова

Приложение № 2

Иллюстрации к сказкам С.Г. Писахова

(Сеня Малина)

Приложение № 3

Жанры русских народных песен

Приложение № 4

Иллюстрации к сказкам С. Г. Писахова

Источник

Степан Григорьевич Писахов

Имя при рождении:	Степан Григорьевич Пейсахов
Дата рождения:	13 (25) октября 1879
Место рождения:	Архангельск
Дата смерти:	3 мая 1960 (80 лет)
Место смерти:	Архангельск

Степа́н Григо́рьевич Писа́хов (13 (25) октября 1879, Архангельск — 3 мая 1960, Архангельск) — русский художник, писатель, этнограф, сказочник, преподаватель живописи.

Биография

Детские годы

Отец Степана, Год Пейсах, мещанин Шкловского общества Могилёвской губернии, принял православие и стал Григорием Михайловичем Пейсаховым. Отчество Михайлович он получил от крёстного отца — архангельского мещанина Михаила Прохорова. Здесь он женился, записался в купеческую гильдию. Ирина Ивановна, мать Писахова, была дочерью писаря конторы над Архангельским портом Ивана Романовича Милюкова и его жены Хионии Васильевны. Хиония Васильевна была староверкой, «строга и правильна в вере». Брат бабушки, дед Леонтий, был профессиональным сказочником-рассказчиком^[1].

В фонде архангельской духовной консистории в метрической книге Рождественской церкви Архангельска на 1879 год написано: «13 окт. 1879 г. у мещанина Григория Михайловича Пейсахова и законной его жены Ирины Ивановны родился сын Стефан». Крестили Степана Писахова в Рождественской церкви, что стояла неподалеку от перекрестка Троицкого проспекта и улицы Поморской^[2].

Согласно материалам Первой Всероссийской переписи населения 1897 года, в семье 49-летнего купца были жена Ирина Ивановна, 45 лет, сын Степан 17 лет и дочери Таисья, Серафима и Евпраксинья, соответственно 18, 13 и 11 лет (старший сын, Павел, в переписи не указывался: к тому времени он сбежал в Америку). Своё основное занятие купец определил как «Золотых и серебряных дел мастерство», а побочное — «торговля разными хозяйственными принадлежностями». Это означало, что Григорий Михайлович имел ювелирную мастерскую и небольшой магазин. В семье купца работали три человека прислуги: экономка, кучер и кухарка. Кроме того, Григорий Писахов содержал подмастерье и одного ученика.

Душа художника и сказочника Степана Писахова формировалась под влиянием двух противоположных стихий: материнской старообрядческой веры и отцовской жаждой практического устроения на земле. Рос мальчик в атмосфере староверческих правил жизни. Знакомство с песнями, псалмами и духовными стихами, народной поэзией давало уму особое направление. Не удивительно, что герой Писахова может передвигать реки, ловить ветер. О причастности своей к «роду староверскому» Писахов никогда не забывал и в знак уважения к религиозным воззрениям своих предков написал с натуры этюд, а затем картину «Место сожжения протопопа Аввакума в Пустозёрске».

Отец пытался приучить мальчика к ювелирным и гравёрным делам. Когда вслед за старшим братом Павлом, художником-самоучкой, Степан потянулся к живописи, это не понравилось отцу, который внушал сыну: «Будь сапожником, доктором, учителем, будь человеком нужным, а без художника люди проживут»^[3]. «Чтение преследовалось», — вспоминал Писахов. Тайком забирался под кровать с любимой книгой и там читал. Огромное впечатление произвела книга Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Она подогревала желание Писахова убежать из-под опеки отца.

Самостоятельная жизнь

В гимназию Писахов не попал (по возрасту), окончил всего лишь городское училище и то с запозданием. Бегство и странничество виделось ему единственным выходом из тисков домашней жизни, и после окончания городского училища в 1899 году он устремляется вначале на Соловки, потом поступил на лесозавод рубщиком («заработал за лето 50 руб.»). Потом — Казань, попытка поступить в художественную школу. Попытка оказалась неудачной, в 1902 г. он уезжает в Петербург и поступает в художественное училище барона Штиглица (училище технического рисования и прикладного искусства). Наиболее способные ученики могли получить дополнительную подготовку по станковой живописи и ваянию. Преподаватели высоко оценили дарование Писахова, и он несколько лет занимался живописью под руководством академика Александра Новоскольцева.

Отец, смирившись с желанием сына выучиться на художника, деньги из Архангельска посылал, но немного, всего десять рублей в месяц^[2]. На получаемые из дома ежемесячные 10 рублей Писахов на протяжении 3-х лет влачит полуголодное существование, овладевая в училище профессией учителя рисования и художника-прикладника, а на занятиях в частных школах — живописью. О трудностях, которые он пережил в Петербурге, можно судить по названию воспоминаний, которые не завершил: «Ненаписанная книга. Голодная Академия». Но Писахов не унывал: много читал, ходил в музеи и театр.

Революционные события 1905 года не миновали и Писахова. За речь, произнесенную им против самодержавия, Писахов, не закончивший курс обучения, из училища был исключён. Ему было запрещено учиться в России, а на учёбу за границей были нужны деньги. Не имея на руках диплома о праве занятия учительской должности (аттестат был выдан в 1936 году), лишённый всяческих источников существования, Писахов готов признать ошибочным свой выбор пути художника.

Путешествия. Поиски

Он обращается к поиску «Божией правды», сначала у святынь Новгорода, а позднее, летом 1905 года — на арктическом Севере («мир только что создан»). Новая Земля, становище Малые Кармакулы. Не расставался с мольбертом. С сочувствием отнёсся к ненцам — добрым, наивным и бесхитростным обитателям Новой Земли. Писателя поразили их сказки про людей, «которые только любят и не знают ни вражды и ни злобы… Если они перестают любить, сейчас же умирают. А когда они любят, они могут творить чудеса». Один полярный исследователь написал: «Кто побывал в Арктике, тот становится подобен стрелке компаса — всегда поворачивается на Север»^[3]. Только на Новую Землю Писахов плавал не менее 10 раз, последний в 1946 году. Поиск божественной «солнечной теплоты», которая могла бы возродить в человеке духовную природу, Писахов начинает в Арктике и продолжает осенью того же 1905 года в странах средиземноморья, куда попадает с толпой паломников. «Там, думал, увижу самое прекрасное на земле!» Осенью 1905 года попал в Иерусалим, остался без гроша. Был писарем у архиерея в Вифлееме. Получил разрешение у турецких властей — на право рисовать во всех городах Турции и Сирии. Потом Египет.

Писахов был аскетически неприхотлив и верил в людей. В трудную минуту — выручали. На пароходе от ледяного ветра его укрыл буркой старый болгарин, в Александрии ограбили — русский эмигрант накормил, дал в долг. Почти целую зиму (1909—1910) занимался в Свободной академии художеств в Париже. Однако, проповедовавшееся в ней пренебрежение к реалистичному изображению жизни противоречило его мировоззрению^[4]. В Риме выставил свои работы, они потрясли зрителей серебряным сиянием («север даёт»). Вернулся домой в Архангельск. «Как будто глаза прополоскались! Где деревья, красивее наших берёз? … А летние ночи, полные света без теней — это так громадно по красоте…»^[5].

Три зимы после путешествия на юг 1907—1909 годов Писахов провёл в Петербурге в мастерской художника Якова Гольдблата. Популярный в те годы модернизм почти не повлиял на Писахова (весьма скромная дань: «Сны» и «Церковь, путь к которой потерян»). Летом — Карское море, Печора, Пинега и Белое море. Из поездок по Пинеге и Печоре привез 2 цикла: «Северный лес» и «Старые избы». «Старые избы» — небольшая часть огромной работы, проделанной Писаховым для увековечения памятников северной архитектуры. Всё в сумрачных серо-коричневых тонах. К ним присоединяются и обширные этнографические зарисовки.

Самыми памятными поездками Писахов считал плавание в 1906 года по Карскому морю на корабле «Св. Фока», участие в 1914 года в поисках Георгия Седова, исследование земли саамов, присутствие при основании первых станций радиотелеграфа на Югорском Шаре, Маре-Сале и острове Вайгач. Всё увиденное запечатлел в пейзажах, которые выставлялись в Архангельске, Петербурге, Москве, Берлине, Риме. Очень любил бывать на Кий-острове. В его картинах беломорского цикла — ощущение бесконечности мироздания. Природа раскрывается перед человеком, сливается с его существом. Картины просты по сюжету: камни, берег моря, сосны. Особый свет: серебристый зимой и золотисто-жемчужный летом. Удивляет умение показать бесчисленное множество оттенков белого.

Первые выставки. Признание

В 1910 году в Архангельске проходила выставка «Русский Север». Писахов принял самое активное участие в организации её художественного отдела и выставил более двухсот своих картин. 60 работ Писахова были представлены на Царскосельской юбилейной выставке 1911 года, посвященной 200-летию Царского Села. В 1912 году за участие в выставке «Север в картинках» в Петербурге он получил Большую серебряную медаль. Его картины экспонируются на «Выставке трёх» (Якова Бельзена, Степана Писахова, Иеронима Ясинского) в Петербурге в 1914 году. Художник был тогда в расцвете своих творческих сил. Возможно, на одной из этих выставок и произошел его разговор с Ильёй Репиным, о котором он упоминает в письме искусствоведу Михаилу Бабенчикову (1956 г.): «На выставке Илья Ефимович (Репин) хорошо отнёсся к моим работам. Ему особенно понравилась „Сосна, пережившая бури“ [утеряна]. Илья Ефимович уговаривал сделать большое полотно. Я бормотал что-то о размерах комнаты. „Знаю: холст на стене над кроватью, краски на кровати и до стены два шага. Ко мне в Пенаты. И места будет довольно, и краски можете не привозить“. Товарищи поздравляли, зависти не скрывали. А я … не поехал, боялся, что от смущения не будет силы работать». Скорее всего это было в Царском Селе, когда Репин работал над картиной «А. С. Пушкин на акте в лицее 8 января 1815 года».

Писахов в годы первой мировой и гражданской войн и интервенции

Первая мировая война прервала художественную деятельность Писахова. В 1915 году он был призван в армию, служил ратником ополчения в Финляндии, а в 1916 году был переведен в Кронштадт. Здесь его застала февральская революция. С первых дней работал в Кронштадтском Совете рабочих и солдатских депутатов, оформлял первомайскую демонстрацию (1917 год).

После демобилизации в 1918 году вернулся в Архангельск. Писахов берётся за перо. Впервые записывать свои рассказы Писахов стал ещё до революции по совету Иеронима Ясинского — писателя, журналиста, известного как редактор журналов «Беседа» и «Новое слово». Тогда эта попытка закончилась неудачей. Теперь Писахов решил попробовать свои силы в жанре очерков («Самоедская сказка» и «Сон в Новгороде»), где воссоздаёт портреты современников. Оба эти очерка были опубликованы в архангельской газете «Северное утро», которая издавалась поэтом-суриковцем и журналистом Максимом Леоновым. В мае 1918 года последовал арест М. Л. Леонова и закрытие газеты.

А 2 августа в Архангельск вошли интервенты. В числе народа, стоявшего на парадной пристани Архангельского порта, был и Степан Писахов.

В ночь на 19 февраля 1920 года в Архангельск вступили части Красной Армии. Леонид Леонов сразу же покинул Архангельск, перебрался на юг России; Бориса Шергина пригласили в Москву в Институт детского чтения; Писахов же не в силах был покинуть родной дом и любимый Север.

1920-1940-е годы

Начиная с весны 1920 года, сразу после изгнания белых, в Архангельске приступили к муниципализации домов, владельцами которых были лица, сотрудничавшие с прежним режимом или просто считавшиеся богатыми. Домовладельцам разрешалось оставить в личном пользовании лишь один дом из числа ранее имевшихся. Во владении Писаховых после смерти главы семейства, купца Григория Михайловича, находилось два дома: первый — на Троицком проспекте, второй — на Поморской улице. Первый дом сразу же перешёл в собственность города, а владельцами второго оставались Степан Григорьевич и Серафима Григорьевна. В 1921 году к ним без согласия хозяев подселили квартирантов, к тому же Писаховых не устраивал установленный горсоветом крайне низкий размер платы за наём^[6].

В 1920-м, после окончательного установления в Архангельске советской власти, Писахов начинает активно работать. В 1920—1921 годах он подготовил 5 своих выставок. Губисполком поручает ему приведение в порядок музеев Архангельска. По заданию московского Музея Революции делает зарисовки мест боёв с интервентами на Севере, а для Русского музея — зарисовки памятников архитектуры на Мезени и Пинеге. Осенью 1920 года участвует в комплексной экспедиции в Большеземельскую тундру. В 1923 году Писахов ведёт сбор материалов для этнографической экспозиции Севера на первой Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промысловой выставке в Москве.

В 1927 году его картина «Памятник жертвам интервенции на о. Иоканьга» занимала центральное место на всесоюзной выставке «10 лет Октября», за неё он был премирован персональной выставкой, состоявшейся через год в Москве. Две его картины были приобретены ВЦИКом и помещены в кабинете Михаила Калинина.

Но повседневная жизнь Писахова по-прежнему остаётся неустроенной. Денег не хватало. Писахов берётся за преподавание живописи, которое многие годы было для него основным источником дохода.

В 1939 году Писахова приняли в Союз советских писателей.

Годы войны Писахов провёл в Архангельске, разделяя со своими земляками все невзгоды тыловой жизни. Часто вместе с другими литераторами был желанным гостем в госпиталях. Из письма А. И. Вьюркову — московскому писателю, постоянному корреспонденту С. Г. Писахова в 1940-е годы: «Время не ждёт, стукнуло 65. Была собрана юбилейная комиссия. Надо было подписать отношение в Москву для утверждения о разрешении юбилея. … Кому надо было подписать… — отменил. Просто запретил! И всё. Даже учительской пенсии нет, даже возрастной нет. Живу перевёртываюсь… Порой хочется жить. Хочется дождаться конца погани — фашистов. На мне одежда расползается. Пальто донашиваю отцовское!… А я ещё тяну, все ещё как-то нахожу возможность оплатить обед, штопать одежду, утешаюсь мыслями: вычеркнуть юбилей смогли — вычеркнуть меня из существования могут. Вычеркнуть мои работы — картины, сказки… Врут-с! Не вычеркнуть!»

Последние годы жизни

В последние годы жизни Писахов не любил говорить о возрасте: «Я привык быть под „стеклянным колпаком“. Это удобно: в гололедицу поддерживают, в трамвай подсаживают. На вопрос, который год, — говорю: в субботу будет 500!» (Из письма прозаику Александру Зуеву от 2 сентября 1959 г.).

За несколько дней до 70-летнего юбилея Писахов получил предложение от музея Арктического института продать записи, черновики, зарисовки, а также все картины, которые он хранил у себя дома. «Очень похоже это предложение на похоронную. Взялся за перо, переписал часть начатого, взял кисти — слушаются… Ещё „надежды питают“. Авось, и повернётся хорошее ко мне»^[7].

80-летие со дня рождения широко отмечают в Архангельске. Центральные и местные издания публикуют статьи о «северном волшебнике слова».

Полушутя-полусерьёзно Степан Григорьевич не раз говорил, что собирается отметить не только вековой юбилей, но и непременно дожить до 2000 года^[7]. Об этом он написал последнюю свою сказку. Майским днём 1960 года его не стало. Похоронен на Ильинском кладбище Архангельска.

Литература

Впервые записывать свои рассказы Писахов стал ещё до революции по совету Иеронима Ясинского. Тогда эта попытка закончилась неудачей. Теперь Писахов решил попробовать свои силы в жанре очерков («Самоедская сказка» и «Сон в Новгороде»), где воссоздаёт портреты современников.

Известность Степан Писахов снискал как автор изумительных, оригинальных сказок. «Рассказывать свои сказки я начал давно. Часто импровизировал и очень редко записывал. Первая сказка „Ночь в библиотеке“ мной была написана, когда мне было 14 лет». Первая его опубликованная сказка «Не любо — не слушай…» появилась в 1924 году в сборнике «На Северной Двине», издаваемом архангельским обществом краеведения. По своему характеру она так отличалась от традиционного фольклора, что составители сборника пустили её в печать без подзаголовка. Писахов решился дать сказку в сборник по совету Бориса Шергина и Анны Покровской, сотрудников московского Института детского чтения. Их поддержка помогла Писахову найти свой путь в литературе. Сказка «Не любо — не слушай» стала тем материнским ложем, из которого вышли ставшие знаменитыми «Морожены песни», «Северно сияние», «Звездный дождь». Писахов сразу нашел удачный образ рассказчика (Сеня Малина из деревни Уймы), от лица которого и повёл повествование во всех своих сказках. Сказки также публиковались в губернской газете «Волна» и краевой газете «Правда Севера».

Но пробиться на страницы столичных журналов Писахову долгое время не удавалось. Лишь в 1935 году он сумел опубликовать несколько своих сказок в журнале «30 дней». Они вышли в 5 номере журнала под заголовком «Мюнхаузен из деревни Уйма». Теперь Писахов уже не терзался сомнениями по поводу «писать или бросить». «Когда сказки стали появляться в „30 дней“, меня как подхлестнуло». За короткое время (1935—1938 годы) этот популярный журнал Союза писателей опубликовал более 30-ти сказок Писахова. Публикации в «30 дней» ускорили издание первой книги Писахова, которая вышла в Архангельске в 1938 году.

В 1939 году, когда Степану Григорьевичу уже было 60 лет, его приняли в Союз советских писателей. Писаховские тексты оказались в руках у Фадеева и Караваевой. И вместо того чтобы обсуждать, как полагается, достоинства и недостатки этих текстов, они принялись, перебивая друг друга, читать сказки одну за другой. А слушатели помирали со смеху, чуть ли не сползая на пол^[8].

А вскоре появилась и вторая книга (1940). В эти книги вошло 86 сказок.

Сказки Писахова — это продукт индивидуального писательского творчества. У чудес в сказках Писахова иная природа, чем у чудес народных сказок. Они порождены писательской фантазией и вполне мотивированы, хотя мотивировка эта не реалистична, а фантастична. «В сказках не надо сдерживать себя — врать надо вовсю», — утверждал писатель, понимая, что никаких строгих канонов у литературной сказки нет и быть не может. Один из излюбленных приёмов Писахова — материализация природных явлений (слова застывают льдинками на морозе, северное сияние дергают с неба и сушат т.д.) становится толчком для развития авторской фантазии во многих сказках. Это во многом определяет тот особый юмор, который так характерен для сказок Писахова: все, о чём говорится в них, вполне может быть, если в самом начале допустить существование таких овещественных явлений.

Он мечтал о выходе книги в Москве. Перед войной в Москве, в ГИЗе подготовили книгу сказок Писахова, но она так и осталась в рукописи. Когда начались боевые действия, сказочная тематика отошла на второй план.

После войны Писахов приносит в Архангельское издательство рукопись, состоящую из ста написанных им сказок. Её «два года перечитывали…» и наконец отобрали девять сказок. Эту маленькую книжечку, опубликованную в 1949 году, Писахов отослал Илье Эренбургу с просьбой «помочь подтолкнуть в издании мои сказки». Лишь в 1957 году в издательстве «Советский писатель» появилась первая «московская» книга Писахова. К писателю приходит всесоюзная известность.

Перу Степана Григорьевича принадлежат также интересные путевые очерки, рассказывающие об освоении Арктики, об экспедициях в Заполярье, заметки, дневники, опубликованные в большинстве своём после смерти писателя.

Преподавание

Основным заработком Писахова до войны и после войны были уроки рисования. Почти четверть века проработал он в школах Архангельска. Преподавать рисование начал в 1928 году Работал в третьей, шестой и пятнадцатой школах. В автобиографии, датированной 23 октября 1939 г., он писал: «Мои ученики без добавочной художественной подготовки поступали в художественные вузы, что считаю тоже своей наградой». Из воспоминаний его бывшего ученика, художника-графика Ю. М. Данилова: «Прежде всего, человек необыкновенный, с необыкновенным багажом знаний, с необыкновенной щедростью отдачи всего, что знал и умел, с необыкновенной добротой». Они познакомились, когда Юра был учеником 6-й архангельской школы, где Писахов преподавал рисование. Разглядев в Юре дарование на уроках рисования, Писахов пригласил его в студию, которую открыл у себя в мастерской. После войны Ю. Данилов поступил в Академию художеств на архитектурный факультет. И только приехал в родной Архангельск — встретил на улице Писахова. Степан Григорьевич тут же предложил Данилову проиллюстрировать свою книжку сказок. То ли хотел помочь материально вчерашнему фронтовику, то ли подталкивал своего ученика, студента архитектурного факультета, на художественную стезю. Как бы то ни было, книжка вышла в 1949 году и стала первым опытом Данилова в иллюстрации. Писахов сам никогда не иллюстрировал свои сказки. А чужим иллюстрациям от души радовался. Считал, что каждый имел право на своё прочтение его сказок. Этим он и дорожил. Десятки художников их оформляли, почти у каждого есть находки.

Внешний облик Писахова

Интересующимся его жизнью, Степан Григорьевич, как правило, рассказывал о себе одно и то же, но зато давал факты эффектные, поражающие необычностью. Перекочёвывая из одного очерка в другой, они придавали образу сказочника особую колоритность. Большинство ранних работ о Писахове написано его собратьями по перу — писателями и журналистами. Даже при скудности фактов они сумели создать такой яркий и точный портрет, что Писахов предстает перед читателями как живой. Но удивительно, что никто не описал его молодым. Даже писатель Илья Бражнин, который уехал из Архангельска в 1922 году, пишет, что Писахов уже тогда «был живой исторической достопримечательностью Архангельска». А «исторической достопримечательности» было сорок три года. И Борис Пономарёв, журналист, историк северной литературы, который был знаком с Писаховым более четверти века, признавался, что помнит его только таким. Все как будто забыли, каким Писахов был до революции. А ведь тогда это был невысокого роста крепкий и здоровый мужчина, выглядевший моложе своего возраста, всегда чисто выбритый и опрятно одетый. Учёба в Петербурге, знакомство с художественными коллекциями России, Франции, Италии, богатейшие впечатления от путешествий по Средней Азии и арабскому Востоку — всё это вылепило фигуру яркого, образованного, умного и наблюдательного интеллигента. К 1922 году Писахов резко меняет свой облик, манеру поведения, стиль общения с окружающими. Он надевает карнавальную маску бахаря-сказочника: отращивает бороду, появляется на людях в поношенной одежде и старомодной шляпе, осваивает лексику простонародья. Кроме того, за стариковской внешностью легче было спрятать бедность, от которой он страдал смолоду, скрыть стеснительность, неровности характера, иногда чересчур вспыльчивого. Он выбрал образ старика, чудака, человека со странностями и тем самым сохранил за собой право на озорство, непосредственность в словах и делах.

Увековечивание

Музей Степана Писахова

В конце 2007 года был открыт архангельский музей Степана Писахова. Он расположен в бывшем доме-магазине купца Буторова, поскольку дом № 27 на ул. Поморской, в котором жил Писахов, был снесён в 1984 году. Однако, несомненно, Степан Писахов бывал в лавке Буторова. В музее восемь залов, в которых представлено более 150 картин, документы и личные вещи художника, а также музейные объекты, воссоздающие атмосферу того времени. Главная идея музея — показать жизнь и творчество Степана Писахова на фоне времени, в котором он жил^[9].

Памятник

В сентябре 2008 года в Архангельске, на пересечении улицы Поморской и проспекта Чумбарова-Лучинского, состоялось торжественное открытие памятника Степану Писахову (автор Сергей Сюхин).^[10]. Бронзовая скульптура Писахова как бы протягивает руку прохожим, в авоське у Писахова — рыба, а на шляпе сказочника чайка, прилетевшая на запах рыбы^[11]. Чайка трижды подвергалась актам вандализма — её отламывали со шляпы Писахова. Дважды она возвращалась на место, но после третьей кражи было принято решение чайку не восстанавливать.

Публикации

Не любо — не слушай // На Северной Двине: Сборник / Арханг. о-во краеведения. Архангельск, 1924.- С.74-80;
Сказки. — Архангельск, 1938;
Сказки. Книга вторая. — Архангельск, 1940;
Сказки. — Архангельск, 1949;
Сказки. — М., 1957;
Сказки / Предисл. Ш. Галимова.- Архангельск, 1977;
Сказки / Сост., авт. вступ. ст. и примеч. А. А. Горелов.- М., 1978;
«Сказы и Сказки» (1984)
Сказки. Очерки. Письма / Сост., авт. вступ. ст. и коммент. И. Б. Пономарёва. — Архангельск, 1985.- (Рус. Север);
«Месяц с небесного чердака» (1991)
«Ледяна колокольня» (1992)
Не любо — не слушай : сказки. — Калининград, 2004.

Примечания

См. также

Смех и горе у Бела моря

Ссылки

Могила С.Писахова на сайте «Архангельский некрополь»
В Архангельске открыт музей Степана Писахова.
«Весёлый сказочник с сердитыми бровями»
О Писахове и Шергине
BiblioGid.ru
Писахов в библиотеке Мошкова Lib.ru
Книги Писахова на Яндекс. Маркете
Сказочник часть 1 2 3 4
Музей Писахова, Музей Писахова
Поэтическая душа Русского Севера
Небольшой авторский фильм о Степане Писахове «Степан Писахов. Нашедший свое призвание», режиссер Игорь Костоусов

Источник