Утренний звонок рассказ на дзене

А.Соломин― Добрый вечер, это радиостанция «Эхо Москвы» или ютуб-канал «Эхо Москвы», или канал «Эхо Москвы» в Яндекс.Дзене. Это программа «Нацпроекты: инструкция по применению». У микрофона Алексей Соломин. И рядом со мной – соведущая, руководитель дирекции стратегии, исследований и аналитики АНО «Национальные приоритеты» Юлия Грязнова. Юлия, здравствуйте, добрый вечер.

Ю.Грязнова― Здравствуйте.

А.Соломин― Сегодня мы возвращаемся к теме российского экспорта. И поговорим с двумя интересными гостями. У нас в студии — вице-президент по реализации проекта «Одно окно» АО «Российского Экспертного Центра» Алексей Михайлик, здравствуйте, Алексей.

А.Михайлик― Здравствуйте.

А.Соломин― И с нами на связи Виталий Дулиенко, директор по развитию ООО «Плодо-импорт», известный всем, я даже не побоюсь этого слова, под брендом «Дядя Ваня». Здравствуйте, Виталий.

В.Дулиенко― Добрый вечер.

А.Соломин― В первую очередь, я не зря сказал, что мы возвращаемся к этой теме. Мы говорили уже о российском экспорте и работе, кстати говоря, Российского экспортного центра. Сегодня мы сосредоточимся именно на вопросе цифровизации при предложении цифровых услуг. Но все-таки в первую очередь хочется объяснить тем предпринимателям, которые еще не попали в программу или не участвовали в ней, что, собственно, предприниматель может получить сегодня от этих проектов. Алексей, может быть, с вас начнем?

А.Михайлик― С удовольствием. Буквально в двух словах. Да, кстати, я рад, наконец-то, я увидел, как выглядит «Дядя Ваня».

В.Дулиенко― Это не я лично…

А.Михайлик― В двух словах. Платформа «Мой экспорт». Задача звучит достаточно просто. Сделать одну точку входа для экспортеров, где они смогли бы получить все услуги, так или иначе связанные с экспортом. И блок услуг. Он достаточно большой. Скорее, это несколько таких больших направлений. Государственные услуги. Услуги господдержки. Большой объем энергетических сервисов. Кстати, очень необходимых для экспорта. Бизнес-сервисы, связанные с возможностью расширения бизнес-экспортеров, выйти на новые рынки, найти новых партнеров. И вот этот вот объем, казалось бы, разнородных сервисов, они связаны как раз с жизненным циклом экспортера, что он проходит через этапы, где на каждом из этапов ему нужна та или иная помощь в организации его бизнесов. И все эти сервисы объединены в общем цифровом профиле, где накапливаются данные, где позволяют экспортеру или за экспортера формировать заявки на те или иные сервисы.

А.Соломин― То есть, это своего рода аккаунт проекта на платформе, где можно получить все эти…

А.Михайлик― Если про цифровой профиль, то это чуть больше. Что происходит? Юридическое лицо впервые обращается к платформе, регистрируется. И в этот момент вокруг него начинает скапливаться множество данных, как российские данные, данные, предоставленные налоговой службой, таможенной службой. Все, что мы сейчас о нем знаем. И большая часть нормативных актов, которая являлась частью работы над проектом, позволяет получить те или иные данные вокруг него. Соответственно, в момент, когда экспортер принимает решение о том, что он хочет получить ту или иную услугу, мы уже большую часть данных знаем о нем. Мы их подставляем в его заявку, тем самым снижая с него несколько интересных требований.

Первое – это время. Просто время, которое ему необходимо тратить. На сбор справок, информации…

Ю.Грязнова― То есть, вы, наконец, дошли до мечты всех вообще граждан первыми, что можно, в конце концов, перестать вбивать… Я все время вбиваю ИНН… Я думаю: сколько можно, неужели нельзя подтянуть? Он же есть. И мой ИНН, им ой СНИЛС. Почему я каждый раз это вбиваю? То есть, ваши экспортеры могут, наконец… Они первые счастливые люди на этой планете, они могут не вбивать ИНН и СНИЛС, и все остальные реквизиты в свои бумажки, правда?

А.Михайлик― Я хочу надеяться, что счастливые люди были и до этого, до того, как платформа появилась. Но да. То есть, требования набивать бумажки, вводить данные, которые и так государство или ведомство знают – да. Единственное, что это потребовало огромнейший объем работы, чтобы эти данные иметь право получать, чтобы это технологически работало. И вот сервис, который мы чуть позже будем обсуждать, это компенсация части затрат на транспортировку продукции. Вот там получаем 17 видов разных сведений, которые получаем из разных источников. И эти данные между собой должны биться, должны проходить некоторые сквозные логические контроли. А что делать, если какие-то данные не поступили, произошел технологический сбой? Что мы в этом случае делаем? А что, если вдруг эти данные противоречат?

Это же огромнейший объем алгоритмических работ, которые раньше были у людей в голове. Случился какой-то кейс. Документ пришел в нестандартной форме. Что делает сотрудник? Он говорит: «Уважаемый директор, что мне делать с этим?». «Ну, наверное, мы делали вот так». И вот эту передачу знаний неформализованных, их с точки зрения цифровизации приходится досконально изучать. Что мы делаем в этом случае, кто принимает такое решение, кто верифицирует этот алгоритм, откуда берутся эти данные. И вот за вот этим счастьем экспортеров прямо целый айсберг решений, которые необходимо было принимать.

Ю.Грязнова― А можно я задам вопрос, может быть, для самого начала его не надо было задавать, но я все-таки не могу удержаться. Вот скажите. Вот приходит какой-нибудь экспортер. Вы перечислили тут ряд услуг. И я тоже про них, в общем, знаю. И тут у меня возник вопрос… А что экспортер вам платит? Вы же услуги оказываете экспортеру? Они платные, бесплатные? Насколько они дорогие, насколько бизнес может их потянуть? То есть, как это устроено?

А.Михайлик― Ответ очень простой. Мы – государственная информационная система. Создание такой системы оплачивает государство. Мы являемся частью национального проекта, «Международная кооперация и экспорт». Как раз частью его является создание такой системы.

Ю.Грязнова― То есть, про входы на аналитику, например, аналитику рынков, которая как бы всегда достаточно сложная, например. Или подготовку каких-то документов, верификации, стандартизации, паспортов товаров для другой страны – это вы делаете за счет бюджетных денег?

А.Михайлик― Да, да. Более того, в этом есть и глубокий экономический смысл. Эти данные сами по себе, они дорогие, редкие, к ним трудно получить доступ. И для каждого среднего и малого предприятия становится практически невозможным до них достучаться. Как раз здесь получается в том, что мы как одна точка, у себя эти данные аккумулируем, учимся с ними работать. А это тоже долгий и дорогой процесс. Но в результате того, что мы его предоставляем тысячам компаний, он для каждой из них становится…

Во-первых, он для них бесплатный, чисто экономически он резко падает во внутренней себестоимости, потому что он ширится, разделяется между многими из участников.

Кстати, очень интересный кейс. Единственное, что мы немножко скачем, но, мне кажется, в этом и интерес разговора. Интересный кейс. То, что мы сейчас используем разные зарубежные базы данных. Информацию о контейнерах перевозках, информацию о зарубежных юридических лицах. Информацию о движении тех или иных товаров между разными странами. И единым идентификатором юридического лица, например, как ИНН в России… В мире его не существует. Как связать информацию, где… Вот в коносаментах, информации о контейнерных перевозках, компания названа по-английски. В какой-нибудь LexisNexis информация о компании как юридическом лице, она на испанском. Как их увязать? Нет единого идентификатора.

А.Соломин― А это одна компания?

А.Михайлик― Одна и та же компания. Просто она в разных документах в разных ипостасях может звучать по-разному. Необходимо было выставить алгоритмы, каким образом мы между собой эти базы матчим, устанавливаем эти связи. И не всегда линейные. Иногда они носят вероятностный характер. И вот эта задача, выстроить накопление, хранилище данных, их обработку и подготовку на основании их аналитических отчетов… Причем эти отчеты формируются налету, в онлайне. Сделать техническую базу, которая позволит их собирать прямо в онлайне, под запрос клиента. Вот это – часть нашей работы, которую мы делали в рамках большого проекта.

А.Соломин― А это именно вам приходится делать? Нет на рынке услуг подобного рода? Потому что наверняка же этим пользуются и компании других стран? И им тоже нужно получать информацию о контейнерных перевозках и понимать, что это за компании.

А.Михайлик― И да, и нет. Почему «да»: потому что мировые компании, которые этим занимаются, и российские компании, они присутствуют на рынке. Вот та же самая Panjiva, которую я упоминал, она существует. Это коммерческое предприятие, оно собирает только информацию. Но экспортер, обращаясь к нам, особенно если это начинающий экспортер, он же задает вопросы примерно следующие. «Как мой товар, какой он должен иметь код внешней экономической деятельности? В какие страны его лучше везти? Где покупается, где не покупается? Какая доля российских компаний там? А кто обычно покупает?». И это все – разрозненные данные, которые собираются вместе под вот этот запрос экспортера. Да, существуют профессиональные игроки в нишах. И наша задача – собрать их данные под задачу аналитическую.

А.Соломин― А они делятся этими данными? Вообще эти данные легко получить?

А.Михайлик― Это платные данные. И техническая проблема в том, что они предоставляются разными способами. Просто технически. Кто-то в онлайне под запрос. У кого-то можно получить информацию про одну компанию, где-то можно скачать их массово. Это можно скачать всю базу к себе целиком… Эти требования совершенно разнородные, и необходимо под запрос клиента между собой их дособирать. Собственно, в составе Российского экспортного центра есть аналитический центр. Это вот люди, которые занимаются как раз решением таких проблем. Я в данном случае – человек, который со своей командой делает техническую часть. Дособирая их вот задачу, которую они ставят.

А.Соломин― Виталий. Виталий Дулиенко, я напомню, директор по развитию ООО «Плодо-импорт», бренд «Дядя Ваня». Насколько я знаю, вы – участник программы, платформы «Мой экспорт». А почему вы решили пойти? Что вам не хватало? Какие задачи вы для себя хотели решить с помощью службы одного окна, условно, как мы ее называем?

В.Дулиенко― Я сделаю чуть шаг назад. Вкратце расскажу, что мы, являясь лидером на российском рынке в 2017 году решили пойти на экспорт, потому что нам нужно загружать наше новое предприятие, которое строится. И, соответственно, познакомившись с РЭЦ, со всеми инструментами, которые он предлагает, выбрали для себя несколько. И чтобы… Как начали пользоваться, для того, чтобы воспользоваться, нужно было на каждый инструмент заполнять тонны бумаг. Не побоюсь этого слова, когда мы заявлялись на получение транспортной субсидии, то наш менеджер по логистике оформлял порядка 300 страниц текста, бумаг для того, чтобы заявиться.

Соответственно, то же самое и по другим инструментам. Нужно было, что чуть ранее было сказано, нужно было дублировать, заполнять нашу анкету, кто мы, что мы, когда мы родились, какие наши коды и так далее. И это все дублировалось с каждым обращением. Это все было до 2020 года, мы как раз в конце 2020 года подключились к системе «одного окна». И, вы знаете, жинзь полностью изменилась. По крайней мере, в части тех двух инструментов, которые мы активно используем, это получение транспортной субсидии и участие в выставках. Жизнь полностью изменилась, мы стали полностью свободны от того, что нужно заполнять одни и те же бумаги, что нам нужно печатать, сканировать, отвозить в Российский экспортный центр, вот этот пакет документов. Все делается в цифровом виде. Это, кончено же, очень удобно.

Вы знаете, я проведу параллель. Это вот как… Для москвичей будет понятно. Это как жизнь до появления МФЦ и после. Я могу с полной ответственностью сказать, что для непростой жизни экспортера данная услуга, такая как одно окно, это как раз-таки жизнь с появлением МФЦ.

А.Соломин― Только, наверное, вопрос масштаба. Все-таки в жизни в МФЦ 300 страниц не так часто приходится…

В.Дулиенко― Вы знаете, смотря какую услугу вы заказываете, поэтому… Конечно, есть разные услуги. Конечно же, я бы мечтал о том, чтобы эта система, «одно окно», она дальше развивалась и наращивала количество услуг, которые будут переходить в «цифру». Такие, жопустим, как получение сертификатов происхождения, таможенное декларирование.

А.Соломин― А еще нет в цифре?

В.Дулиенко― Это мы все делаем в разных источниках. То, о чем как раз говорил вице-президент. То есть, сейчас нужно бегать, обращаться, отправять в кучу разных инстанций для того, чтобы получить необходимые документы для того, чтобы осуществить экспорт. Конечно же, наличие одного места такое как «одно окно», оно значительно облегчит существование экспортера. Он просто сфокусируется не на администрировании, а на реальном бизнесе. То есть, высвободит ресурсы как человеческие, так и финансовые. Точно так же мы сможем сохранить очень много деревьев на планете Земля, не заполнять тонны бумаг. И, конечо же, экспорт, я думаю, вздохнет с облегчением.

А.Соломин― Виталий, а вы действительно все это бесплатно получили? Вы, как компания, когда приходиил в РЭЦ за услугами, вы предполагали, что от вас, наверное, что-то потребуют за это? Так же не может быть. Не бывает, что просто взяли и на тарелку с голубой каемочкой принесли.

В.Дулиенко― Не в России, по крайней мере. На самом деле, поулчили все бесплатно. Вообще удивителньо развивается РЭЦ, это абсолютно не рекламная сейчас пауза. Потому что я познакомился с РЭЦ, когда стал делать первые шаги в экспорте в 2017. За эти четыре года – колоссальный прорыв. И в части клиентоориентированности, и в части спектра предоставляемых инструментво для экспортера, начиная от поиска клиентов и заканчивая страхованием, финансированием сделок. И, конечно, появление… Вот последняя, как говорится, жирная точка – это появление этого сервиса «одно окно», который, я надеюсь, будет развиваться дальше активными темпами. Да, это все бесплатно.

А.Соломин― Я напомню, что мы сегодня говорим о российском экспорте. И, в частности, о цифровизации услуг. Вот Виталий говорит, что еще не все, что есть какие-то вещи для доработки. Некоторые документы приходится получать обычным традиционным способом.

А.Михайлик― Я бы поделил задачу на несколько вещей. Конечно, не все сервисы, которые нужны экспортерам, они уже есть на платформе. Более того, экспортер – это же юридическое лицо, частная компания. Часть сервисов, которые они потребляют как юридическое лицо, может иметь отношение к эспорту по касательной. Они могут коррелировать с ним. Здесь история в том, что… Например, получение кредита. Оно может касаться экспорта, может не касаться экспорта. НРЗБ каких-нибудь кассовых разрывах. Соответственно, есть план работ до конца 2024 года, какие сервисы и в каком порядке будут появляться. Стартовали с самых массовых сервисов и тех, которые экспортеры указали как самые проблемные, которые им необходимы вот прямо в моменте. Одна из задач, которая стояла при входе – это устранение административных барьеров. И, собственно, все началось в 2018 году, когда были проведены то, что называалось «проектными мастерскими»… Порядка 2000 человек, это представители экспорта, ведомств, деловых объединений, прошли через череду интервью, которые позволили выделить самые проблемные истории. Именно они и легли в основу первой дорожной карты проекта. Дальше дорожная карта дополнялась. И на сегодняшний момент сервисы реализованы в каждом из четырех блоков, о которых я говорил раньше.

В блоке Госуслуг – таможенное деларирование и подтверждение нулевой ставки НДС с Налоговой службой. В блоке государственной поддержки – это вот компенсация затрат по транспортировке с Минпромторгом и Минсельхозом. Как раз коллеги воспользовались этим сервисом.

Ю.Грязнова― А почему компенсируются затраты? Просто потому что они – экспортеры?

А.Михайлик― Компенсируются затраты по нескольким. Я думаю, что ближайшая аналогия – это венчурный бизнес. Ведь венчур дает деньги компании, чтобы она выросла до какой-то степени, и возврат из нее, прибыль из нее, являлась прибылью венчура. В данном случае венчур – это государство. Государство компенсирует затраты, чтобы компания начала приносить больше прибыли государству целиком в виде налогов, в виде дополнительных рабочих мест. И так далее.

А.Соломин― Мы сейчас должны сделать короткую паузу для новостей и рекламы. И с этого места ровно продолжим. Я напомню, что программа у нас – «Нацпроекты: инструкция по применению» в эфире радио «Эхо Москвы». Алексей Соломин и Юлия Грязнова. Наши гости сегодня – директор по развитию ООО «Плодо-импорт», бренд «Дядя Ваня» Виталий Дулиенко и вице-президент по реализации проекта «Одно окно» АО «Российского Экспертного Центра» Алексей Михайлик. Мы скоро вернемся.

НОВОСТИ

А.Соломин― Продолжаем программу в эфире радиостанции «Эхо Москвы», я вам напоминаю, программа «Нацпроекты: инструкция по применению». Алексей Соломин у микрофона. Руководитель дирекции стратегии, исследований и аналитики АНО «Национальные приоритеты» Юлия Грязнова тоже здесь, еще раз здравствуйте.

Ю.Грязнова― Еще раз.

А.Соломин― Приветствуем наших гостей. На связи с нами — директор по развитию ООО «Плодо-импорт», бренд «Дядя Ваня» Виталий Дулиенко, здравствуйте, еще раз, Виталий. Заодно проверяем связь так. И вице-президент по реализации проекта «Одно окно» АО «Российского Экспертного Центра» Алексей Михайлик в студии. Еще раз здравствуйте. Вот мы до перерыва как раз говорили о популярной, я так понимаю, услуге компенсации части затрат на транспортировку. Наверное, это не очень понятно. То есть, я понимаю, почему государство в это вкладывается. Оно хочет выиграть с этого. Но, не знаю, транспортировка тоже разная бывает. Бывает, нужно доставить товар в Белоруссию или страны СНГ, а бывает, товары надо доставить на какие-то дальние расстояния, если такое бывает.

Ю.Грязнова― А мы сейчас спросим Виталия. Виталий, насколько я понимаю, вы оформляли как раз компенсацию на транспортировку. А вы куда доставляли свои прекрасные овощи? Что вам компенсировали? Какие страны?

В.Дулиенко― Да, география наших поставок на сегодня – это 25 стран по всему миру, причем большая часть – это дальнее зарубежье. Например, такие страны как Канада, США, Австралия, Китай, Южная Корея, Израиль. Ну и страны СНГ. В чем мы получаем субсидию… С четвертого квартала прошлого года, согласно изменениям постановления предыдущего, мы получили 25% от стоимости транспортировки нашей продукции с нашего склада до склада клиента.

Чем это выгодно экспортеру? Это нам выгодно, что добавленная стоимость, которая вырастает с транспортировкой продукции, а наша продукция тяжелая и не очень дорогая, она соответственно снижается. И таким образом мы можем быть более конкурентоспособны на полках в розничных магазинах этих дальних стран. Прежде всего, с местными производителями, у которых нет такого длинного логистического плеча. И, конечно же, с нашими традиционными конкурентами, по крайней мере, в части нашей продукции, это восточноевропейские производители, такие как Польша, Украина, Прибалтика. И, конечно же, Индия и Вьетнам. Это выгодно.

А.Соломин― То есть, границ нет, я правильно понимаю, Алексей? Пределов по расстояниям. Или, может быть, процент субсидий изменяется от этого?

А.Михайлик― Коллеги, ограничения есть. Они меняются из года в год, и они связаны с желанием, пониманием государства, на каких рынках мы хотим присутствовать. И каждому из экспортеров, я предлагаю просто прежде, чем подавать заявку, ознакомиться с постановлением, которое упоминал Виталий, подходит ли данная компенсация затрат для их продукции, для этих стран и так далее.

Ю.Грязнова― Хочу задать вопрос. Вы предлагаете ознакомиться, тогда у меня вопрос следующий. Вот система «Одного окна», давайте вернемся к ней. С кем общается… Кто на той стороне? С кем общается экспортер? Вот он зарегистрировался. А дальше что? У него есть какой-то консультант, у него есть чат-бот? Он просто задает… Там есть менюшечка, он отвечает на какие-то вопросы. Ознакомиться… А если у него есть какой-то вопрос, и он не знает, где ознакомиться, может ли он получить ответ на этот вопрос? Вот как это происходит, с кем он с той стороны? Как устроен диалог с вашим «Одним окном»?

А.Михайлик― Слышу сразу примерно десять вопросов. Как все происходит. Соответственно, есть публичная часть, с которой может ознакомиться любое лицо, неважно, физическое, юридическое. Сам портал «Мой экспорт». Там информация обо всех услугах, которые доступны. Каталог услуг, описание, кому они, собственно, могут предоставляться. Новости, связанные с экспортом. Видеоролики. Причем в процессе эксплуатации мы увидели, что видеоролики – это самый простой способ рассказать, как воспользоваться той или иной услугой. Услуги сложные, услуги требуют понимания, как устроен процесс. И видеоролики короткие, на полминуты, на минуту, они пошагово рассказывают, что надо делать в каждом из этих случаев.

Отдельный большой раздел с историями экспортеров. «Вот у меня была такая-то история, что мне с ней делать?». И там, собственно, ответы экспертов, в том числе – ссылки на нормативные документы. Что вот важно знать при возникновении таких историй. Это публичная часть. Дальше экспортер может либо сразу «проваливаться» в конкретную услугу, либо поиски зарубежных партнеров, которые Виталий упоминал. Те же компенсации затрат, аналитические сервисы. Можно либо сразу «провалиться» туда, либо в начале авторизоваться на платформе. В любом случае, в этот момент представитель экспортера…

Важно, что мы как b2b платформа, мы – платформа для юридических лиц, у нас от каждой компании может участвовать не один представитель, а несколько. Бухгалтер, декларант, директор по развитию бизнеса. Это разные роли, разные права, которые назначаются в системе генеральным директором. Соответственно, представители компаний попадают в закрытую часть. Эта закрытая часть предоставляется только авторизованному участнику. Он видит те заявки, те услуги, которые он формировал, видит ответы на них, может задавать вопросы, связываться с менеджерами, которые отвечают по этой услуге. Буквально на словах выглядит такими живыми плиточками. Живые плиточки, где каждая плиточка – это заказанная уже услуга ранее. В ней есть текущий статус: что это, на каком этапе находится. Есть ли вопросы к экспортеру. Задал ли вопрос сам экспортер или ждет ответ. Соответственно, это можно увидеть прямо на плиточке, «провалиться» внутрь и увидеть текущий статус услуги, что в ней происходит. Либо это черновик заявки, либо она на рассмотрении, либо дополнительные вопросы, либо сформировано решение по нему.

По аналитическим сервисам можно, например, видеть все отчеты, которые ранее запрашивались. Соответственно, в любой момент времени можно дать обратную связь. И тогда информация поступит на первую линию поддержки. Можно как бы… Обратная связь – раз. Второе – каждая оказанная услуга спрашивает у экспортера мнение, оценку. Привело ли оно к результату, не привело. Понравилась ли услуга, не понравилась, какие замечания. Это все попадает в отдельное подразделение, которое занимается управлением качеством. Они анализируют, и на основании целой процедуры внесения изменений постоянно совершенствуют процесс.

Также чат-бот, который присутствует как на портале, так и в будущем будет присутствовать в мессенджерах. Соответственно, есть возможность либо постучаться напрямую к первой линии поддержки, либо если идет запрос изнутри услуги, есть возможность постучаться к менеджеру, который в данный момент на данном этапе рассматривает ту же заявку или оказывает услугу. То есть, выстроена прямо многоуровневая система коммуникации между экспортером и сервисом как таковым. Очень важно, что мы и сервисы все подвергаем очень глубокому реинжинирингу.

А.Соломин― То есть?

А.Михайлик― Я готов рассказать в деталях. Первое. Мы выставили прямо сразу на входе некий набор критериев цифровизации. В результате он расширился, фактически требования к сервису, чтобы он был максимально удобен экспортерам. Отказ от бумажных документов. Принципиальный. Минимизация, лучше – отказ от всех сканов. Потому что сканы – это, во-первых, не оригинальный документ. Во-вторых, его кто-то должен верифицировать, кто-то должен проверить, кто-то потом, пост-контроль, должен с ним ознакомиться. Казалось бы, сканированный документ в электронном виде загрузился в систему. По факту это огромнейшие операционные издержки всех участников процесса. Поэтому мы стремимся получать сведения из первоисточников в электронном виде. Они верифицируемые, они позволяют участвовать в алгоритмах, позволяют проводить логистический контроль. И, самое главное, не спрашивать экспортера те сведения, которые у государства уже имеются.

И дальше идет целый ряд требований к процессам, которые незаметны снаружи. Например, запрет на дозапрос документов у экспортеров. Что происходит? Если экспортер сразу представляет весь пакет документов, мы сразу можем его отработать, сразу принять по нему решение. Если вдруг в середине алгоритма мы понимаем, что у экспортера надо что-то дозапросить… Казалось бы, такая клиентоориентированная история. Но она приводит к следующим коллизиям. Экспортер должен вернуться в систему. Не все возвращаются. Они должны ответить на запрос. Не все дают запрос. В результате сервис начинает оказываться не всей массе экспортеров, кто к нам пришел.

И таких критериев у нас выработалось 23 штуки, те, которые позволяют по-другому глядеть на процесс. И именно это приводит к тем эффектам, о которых рассказывает Виталий. Например, что-то мы зацепились за нее, но та же компенсация затрат…

Ю.Грязнова― Это понятно.

А.Соломин― Да, визуализировать можно, как-то представить.

А.Михайлик― Раньше экспортеры готовили документы для передачи в Российский экспортный центр 2-3 месяца.

Ю.Грязнова― Виталий кивает.

А.Михайлик― Да, у нас есть крупные экспортеры, которые привозили реально «Газель» бумажных документов. Их надо разгрузить, куда-то поместить. Должны быть люди, которые их все просмотрят, удостоверятся, что они все качественные и так далее. 2-3 месяца – подготовка документов. Дальше – 2 месяца на формирование заключения. Подходит ли данный экспортер под требования данной господдержки.

Что сейчас происходит? Нет 2-3 месяцев. Экспортер формирует заявку, которая предзаполняется данными из системы, и максимум в течение 5 дней данные поступают из всех ведомств, участвующих в этом процессе.

А.Соломин― Но решение-то принимает не машина?

А.Михайлик― Машина принимает решение по описанному прозрачному алгоритму, описанному в системе и верифицированному. В результате это все решение занимает 15 дней.

Ю.Грязнова― Тогда у меня вопрос, потому что мы знаем, что такое бывает. Например, машина приняла решение. Но, к примеру, экспортер уверен в том, что решение должно было быть другим. То есть, он считает, что где-то была ошибка. Есть у него возможность апелляции, подачи какого-то заявления, рассмотрения повторного? Есть ли такая возможность? Мало ли что машина… Она иногда ошибается. Или непонятный критерий. Или может ли экспортер запросить и узнать, почему ему отказано, например, или выдана поддержка не в том объеме?

А.Михайлик― Постановление описывает все возможности, все права и обязанности экспортера, который участвует. Там прямо прописана процедура, что экспортер может предпринять в случае, если ему, например, было отказано. Основа вообще всего сервиса – это постановление правительства, в котором описаны все условия предоставления. Вот все реализуется именно так. Мер поддержки очень много, которые, собственно, сейчас в процессе, в том числе, реинжиниринга для предоставления экспортерам. Существует разные процессы, описанные в том или ином виде. Мы стараемся их стандартизировать по подходам.

Но, возвращаясь к вашему вопросу, да – описана вся процедура. Куда он должен обращаться, как выглядит претензия, как она решается.

Ю.Грязнова― Давайте, как вы говорите, еще чуть-чуть «провалимся» в ваш рассказ. Скажите, пожалуйста, на какие вы опирались примеры, кейсы? Есть ли что-то подобное в других странах? Может быть, вы опирались не на создание системы «Одного окна» для экспорта, а на что-то другое. То есть… Что вы брали за образец? У вас же тоже есть какая-то команда, которая работала… Считала, что нужно сделать так, а не иначе. На что вы опирались вообще? Что является идеалом – раз. И второе – есть ли подобные системы в мире? По поддержке экспорта.

А.Михайлик― Да. Мы не являемся изобретателем подхода. Подобные системы существуют более 20 лет во всем мире. Собственно, подход single window для внешней экономической деятельности, он распространен во многих странах. Более того, в Организации Объединенных Наций существует целый комитет, который называется СЕФАКТ, который собирает все эти кейсы, формирует примеры, рекомендации и ежегодно издает вот эти рекомендации, комиссия СЕФАКТ. Пользуйтесь, работайте таким-то и таким-то образом. Один из самых раскрученных кейсов всегда… Вот если single window набрать в интернете, выскакивает Сингапур, как сильно раскрученный кейс. Это, в первую очередь, электронная система, проинтегрированные с ними логисты, то есть – доставка. И плюс безакцептное списание различных таможенных пошлин из банков в счетах экспортеров. Вокруг этого построена целая система.

Есть кейсы, как, например, как у нас, где «Одно окно» построено вокруг экспорта. Есть, где экспорт, импорт и транзит собраны в одном флаконе. Кстати, мне кажется, что очень важно, что обычное количество услуг, которое реализуется в таких системах single window, оно очень ограничено. Оно измеряется буквально десятком услуг, собранных либо вокруг логистики, либо электронной таможни. Вот это – основные критерии.

У нас в планах – реализация значительно большего количества услуг. Например, у российского экспортного центра даже вне одного окна количество услуг больше сотни. Это не прихоть, не какое-то графоманство, не желание наделать как можно больше сервисов. У этого есть очень интересные макроэкономические показатели. Дело в том, что количество экспортеров в России, доля экспортеров, значительно меньше, чем доля экспортеров в других развитых странах. И одна из задач, которая перед нами стоит – работа с потенциальными экспортерами или с теми, у которых экспорт не является регулярной деятельностью. Поэтому в нашей линейке сервисов это и аналитические отчёты, это школа экспорта, офлайновые и онлайновые курсы. Это и помощь в работе с госсервисами такими, например, как таможенное декларирование. Это… Мы до конца года запускаем один интересный сервис. Это сервисы третьих компаний…

Ю.Грязнова― Что это такое?

А.Михайлик― Логисты, юристы, переводчики, маркетологи, огромнейшее количество разных сервисов. Через секунду буквально вернусь, очень интересный кейс. Это финансовые услуги. И в группу РЭЦ входит и страховая компания, и банк, а также другие финансовые услуги, присутствующие на рынке. То есть, весь спектр для экспортеров, все, что им понадобится на каждом из этапов жизненного цикла. И вот возвращаясь к этому кейсу, мы до конца года планируем стартовать маркетплейс услуг. То есть, привлечь на эту платформу все те сервисы и провайдеры, все компании, которые сейчас уже оказывают услуги экспортёрам. В совершенно различных направлениях. Вот мы стартуем четыре направления. В каждом из направлений – по 2-3 услуги. Логисты, транспортировка, юристы, помощь в подготовке юридических договоров. Это размещение на электронных торговых площадках, один из самых быстрорастущих таких трендов, которые сейчас есть. И четвертое – это поиск иностранного партнера, поиск покупателя с той стороны. Соответственно, туда мы привлекаем компании, которые проходят аккредитацию, которые должны в этом году начать предоставлять первые сервисы нашим экспортерам.

И наша задача здесь – выстроить такой цивилизованный рынок услуг. Единые стандарты качества, единые стандарты аккредитации, единые стандарты договоров, запросы коммерческих предложений так, чтобы наш экспортер мог выбрать самого дешевого, самого быстрого, самого качественного. И вот эта система НРЗБ сервисов, которая есть в «Одном окне», она распространяется на эту платформу. Соответственно, экспортер, зайдя на эту платформу, видит рейтинги всех сервис-провайдеров, которые предоставляют эти услуги. То есть, может выбрать… Знаете, как на «Алиэкспрессе» мы видим, продавец качественный/некачественный. Все по нему сообщения, обратную связь. Все это – пожалуйста, все инструменты участвуют на этом маркетплейсе услуг.

А.Соломин― Виталий, а я хотел у вас поинтересоваться. Вам именно консультационные школы экспорта, может быть, были полезны? И вообще, как… Безумно интересно, на самом деле, как российский производитель плодоовощной продукции смог выйти на рынки той же Южной Кореи. Там же совершенно другая культура потребления, совершенно другая продовольственная культура.

Ю.Грязнова― И не так много русских эмигрантов, думаю.

А.Соломин― Условную гречку нигде за пределами России и СНГ особо не едят. Я слышал, может, это и неправда уже.

В.Дулиенко― Давайте я начну с последнего. Если говорить о Южной Корее и всех наших экспортных поставках в дальние страны, то в основном наши продажи идут в этнический сектор. То есть, это бывшие мигранты, выходцы не только из России. Те, кому близка русская кухня, русская культура, они тоже любят нашу продукцию. В том числе и гречку, кстати. Гречку едят и в Америке хорошо, я видел, как заваленные полки… В Австралии, в Израиле. Даже в Японии.

Если говорить о Южной Корее, как я уже сказал, это все-таки этнический рынок. Действительно, культуры потребления южных корейцев отличается от нашей. И если говорить о близкой к Южной Корее, о китайском рынке, то там очень хорошо зашли наши маринованные огурчики. Все остальное нужно развивать, потому что непонятен цвет, непонятен вкус, непонятен запах и так далее. Все-таки другой мир.

Теперь – к первому вопросу. Если я правильно понял, вопрос был про консультации РЭЦ, насколько они нам помогли, школа обучения… Если говорить о самых эффективных, то, наверное, была самая эффективная консультация по выбору целевых рынков, куда нужно заходить. Мы воспользовались этим на заре нашей экспортной деятельности, в 2018 году, когда еще «Одного окна» не было, заполнили, безусловно, кучу заявок, анкет, отправили. И получили список, сейчас он уже доступен в разделе аналитических отчетов, тогда это было предоставлено в бумажном виде, прислано по email.

Далее, если говорить об обучении, то как раз сейчас мы проходим большой четырехмодульный курс, на котором, кстати, при разработке которого я принимал участие. Спасибо, что позвали, в качестве консультанта. И сейчас пользуемся плодами этой разработанной программы. Она касается абсолютно всех этапов экспортного проекта, от поиска покупателя, от выбора целевых рынков, как продвигать, какие каналы использовать, какие риски могут быть, как от них защищаться, логистические, таможенные, юридические проблемы, даже как вести переговоры…

А.Соломин― Извините, это все универсальные методы, или в зависимости от того, на какой рынок, на какую страну вы собираетесь работать?

В.Дулиенко― Это общий курс, который состоит из четырех модулей, и он касается абсолютно всех экспортных компаний. Неважно, это продукты питания, не продукты питания или электротехническая продукция. С нами, допустим, учатся представители трубных заводов в одной группе. И неважно, куда вы собираетесь поставлять, потому что инструменты и подходы в целом универсальны. И хочу… В понедельник у нас последний завершающий модуль. Хочу сказать по итогам первых трех, это даже с учетом того, что я на каком-то этапе консультировал, имеем опыт четырехлетний экспортной деятельности, но я для себя открыл много нового. Поэтому я рекомендую всем абсолютно, кто хочет развивать экспортный бизнес, безусловно, пройти эту подготовку. Ну а РЭЦ, безусловно, продолжать развивать этот инструмент, потому что соглашусь с вами, что компаний, которые готовы всерьез и надолго заниматься и развивать, инвестировать, тем более – инвестировать в развитие экспортной деятельности, у нас в России очень и очень мало. Мы раньше всегда импортировали, поэтому импорт-менеджеров у нас, если откроешь HeadHunter, очень много. А вот экспорт-менеджеров – единицы. Я просто столкнулся с этим.

А.Соломин― У нас остаётся буквально полминутки. Последний вопрос очень краткий. Рискованная эта затея вообще с экспортом? Я – предприниматель, произвожу березовый сок. Хочу его экспортировать. У меня риски большие будут?

А.Михайлик― Сложный вопрос. Объясню почему. Жить вообще рискованно, мне кажется. Любое предпринимательство несет те или иные риски. Да, экспорт сложнее, чем работа на внутреннем рынке. Это правда. И требуются знания определенные, чтобы понимать, как продвигать на целевом рынке, как туда доставить. И, собственно, возвращаясь к «Одному окну», мы видим свою миссию в том, что цифровизуя те или иные процессы, мы снижаем требования к сотрудникам экспортеров. Им уже нет необходимости или не будет необходимости нанимать дорогих супер-экспертов, если часть такой работы берет на себя «Одно окно» и сервис «Одного окна».

А.Соломин― Спасибо вам большое. Алексей Михайлик, вице-президент по реализации проекта «Одно окно» АО «Российского Экспертного Центра» Алексей Михайлик был нашим гостем в студии. Виталий Дулиенко, директор по развитию ООО «Плодо-импорт», бренд «Дядя Ваня» с нами был на прямой связи. Мы сегодня говорили о цифровизации российского экспорта, проектах Российского экспортного центра, в частности – о платформе «Мой экспорт». Юлия Грязнова, руководитель дирекции стратегии, исследований и аналитики АНО «Национальные приоритеты», и Алексей Соломин провели сегодня этот эфир. Спасибо большое.

Ю.Грязнова― Всем спасибо.