Русская народная сказка
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. Жили они — не ленились, с утра до ночи трудились: пашню пахали да хлеб засевали.
Разнеслась вдруг в том царстве-государстве дурная весть: собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, все города-села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А старшие сыновья утешают их:
— Не горюйте, батюшка и матушка! Пойдем мы на чудо-юдо, будем с ним биться насмерть! А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка останется: он еще очень молод, чтоб на бой идти.
— Нет, — говорит Иватгушка, — не хочу я дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!
Не стали старик со старухой его удерживать да отговаривать. снарядили они всех троих сыновей в путь-дорогу. Взяли братья дубины тяжелые, взяли котомки с хлебом-солью, сели на добрых коней и поехали. Долго ли, коротко ли ехали — встречается им старый человек.
— Здорово, добрые молодцы!
— Здравствуй, дедушка!
— Куда это вы путь держите?
— Едем мы с поганым чудом-юдом биться, сражаться, родную землю защищать!
— Доброе это дело! Только для битвы вам нужны не дубинки, а мечи булатные.
— А где же их достать, дедушка?
— А я вас научу. Поезжайте-ка вы, добрые молоцы, все прямо. Доедете вы до высокой горы. А в той горе — пещера глубокая. Вход в нее большим камнем завален. Отвалите камень, войдите в пещеру и найдете там мечи булатные.
Поблагодарили братья прохожего и поехали прямо, как он учил. Видят — стоит гора высокая, с одной стороны большой серый камень привален. Отвалили братья камень и вошли в пещеру. А там оружия всякого — и не сочтешь! Выбрали они себе по мечу и noехали дальше.
— Спасибо, — говорят, — прохожему человеку. С мечами-то нам куда сподручнее биться будет!
Ехали они, ехали и приехали в какую-то деревню. Смотрят — кругом ни одной живой души нет. Все повыжжено, поломано. Стоит одна маленькая избушка. Вошли братья в избушку. Лежит на печке старуха да охает.
— Здравствуй, бабушка! — говорят братья.
— Здравствуйте, молодцы! Куда путь держите?
— Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост, хотим с чудом-юдом сразиться, на свою землю не допустить.
— Ох, молодцы, за доброе дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил! И до нас добрался. Только я одна здесь уцелела…
Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь-дорогу.
Подъезжают к самой реке Смородине, к калиновому мосту. По всему берегу лежат мечи да луки поломанные, лежат кости человеческие.
Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.
— Ну, братцы, — говорит Иван, — заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди в дозор ходить, чтоб чудо-юдо через калиновый мост не пропустить.
В первую ночь отправился в дозор старший брат. Прошел он по берегу, посмотрел за реку Смородину — все тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Лег старший брат под ракитов куст и заснул крепко, захрапел громко.
А Иван лежит в избушке — не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к реке Смородине.
Смотрит — под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить. Спрятался под калинов мост, стоит, переезд сторожит.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали — подъезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал он на середину калинового моста — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился.
Говорит чудо-юдо шестиголовое:
— Что ты, мой конь, споткнулся? От чего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или вы чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился! Я его на одну руку посажу, другой прихлопну!
Вышел тут Иван — крестьянский сын из-под моста и говорит:
— Не хвались, чудо-юдо поганое! Не подстрелил ясного сокола — рано перья щипать! Не узнал доброго молодца — нечего срамить его! Давай-ка лучше силы пробовать: кто одолеет, тот и похвалится.
Вот сошлись они, поравнялись да так ударились, что кругом земля загудела.
Чуду-юду не посчастливилось: Иван — крестьянский сын с одного взмаха сшиб ему три головы.
— Стой, Иван — крестьянский сын! — кричит чудо-юдо. — Дай мне передохнуть!
— Что за отдых! У тебя, чудо-юдо, три головы, а у меня одна. Вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.
Снова они сошлись, снова ударились.
Иван — крестьянский сын отрубил чуду-юду и последние три головы. После того рассек туловище на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калинов мост сложил. Сам в избушку вернулся и спать улегся.
Поутру приходит старший брат. Спрашивает его Иван:
— Ну что, не видал ли чего?
— Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетала!
Иван ему ни словечка на это ни сказал.
На другую ночь отправился в дозор средний брат. Походил он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и заснул.
Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь, он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошел к реке Смородине. Спрятался под калиновый мост и стал караулить.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались — подъезжает чудо-юдо девятиголовое, Только на калиновый мост въехал — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился… Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или чуете вы, что Иван — крестьянский, сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: я его одним пальцем убью!
Выскочил Иван — крестьянский сын из-под калинового моста:
— Погоди, чудо-юдо, не хвались, прежде за дело примись! Еще посмотрим, чья возьмет!
Как взмахнул Иван своим булатным мечом раз-другой, так и снес с чуда-юда шесть голов. А чудо-юдо ударил — по колени Ивана в сырую землю вогнал. Иван — крестьянский сын захватил горсть песку и бросил своему врагу прямо в глазищи. Пока чудо-юдо глазищи протирал да прочищал, Иван срубил ему и остальные головы. Потом рассек туловище на мелкие части, побросал в реку Смородину, а девять голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся. Лег и заснул, будто ничего не случилось.
Утром приходит средний брат.
— Ну что, — спрашивает Иван, — не видел ли ты за ночь чего?
— Нет, возле меня ни одна муха не пролетала, ни один комар не пищал.
— Ну, коли так, пойдемте со мной, братцы дорогие, я вам комара и муху покажу.
Привел Иван братьев под калиновый мост, показал им чудо-юдовы головы.
— Вот, — говорит, — какие здесь по ночам мухи да комары летают. А вам, братцы, не воевать, а дома на печке лежать!
Застыдились братья.
— Сон, — говорят, — повалил…
На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.
— Я, — говорит, — на страшный бой иду! А вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист — выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите.
Пришел Иван — крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, дожидается.
Только пошло время за полночь, сырая земля заколебалась, воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы закричали. Выезжает чудо-юдо двенадцатиголовое. Все двенадцать голов свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь у чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные.
Только въехал чудо-юдо на калиновый мост — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, черный пес позади ощетинился. Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!
— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: только дуну — и праху его не останется! Вышел тут из-под калинового моста Иван — крестьянский сын:
— Погоди, чудо-юдо, хвалиться: как бы тебе не осрамиться!
— А, так это ты, Иван — крестьянский сын? Зачем пришел сюда?
— На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей храбрости испробовать!
— Куда тебе мою храбрость пробовать! Ты муха передо мной.
Отвечает Иван — крестьянский сын чуду-юду:
— Пришел я не сказки тебе рассказывать и не твои слушать. Пришел я насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!
Размахнулся тут Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, чиркнул по ним своим огненным пальцем, к шеям приложил, и тотчас же все головы приросли, будто с плеч не падали.
Плохо пришлось Ивану: чудо-юдо свистом его оглушает, огнем его жжет-палит, искрами его осыпает, по колени в сырую землю его вгоняет… А сам посмеиватся:
— Не хочешь ли ты отдохнуть, Иван — крестьянский сын?
— Что за отдых? По-нашему — бей, руби, себя не береги! — говорит Иван.
Свистнул он, бросил свою правую рукавицу в избушку, где братья его дожидались. Рукавица все стеклa в окнах повыбила, а братья спят, ничего не слышат. Собрался Иван с силами, размахнулся еще раз, сильнee прежнего, и срубил чуду-юду шесть голов. Чудо-юдо подхватил свои головы, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — и опять все головы на местах. Кинулся он тут на Ивана, забил его по пояс в сырую землю.
Видит Иван — дело плохо. Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья все спят, ничего не слышат.
В третий раз размахнулся Иван — крестьянский сын, срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в сырую землю по самые плечи…
Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась. Тут только братья проснулись, слышат — Иванов конь громко ржет да с цепей рвется.
Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами побежали.
Иванов конь прискакал, стал бить чудо-юдо копытами. Засвистел чудо-юдо, зашипел, начал коня искрами осыпать.
А Иван — крестьянский сын тем временем вылез из земли, изловчился и отсек чуду-юду огненный палец.
После того давай рубить ему головы. Сшиб все до единой! Туловище на мелкие части рассек и побросал в реку Смородину.
Прибегают тут братья.
— Эх, вы! — говорит Иван. — Из-за сонливости вашей я чуть головой не поплатился!
Привели его братья в избушку, умыли, накормили, напоили и спать уложили.
Поутру рано Иван встал, начал одеваться-обуваться.
— Куда это ты в такую рань поднялся? — говорят братья. — Отдохнул бы после такого побоища!
— Нет, — отвечает Иван, — не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой кушак искать — обронил там.
— Охота тебе! — говорят братья. — Заедем в город — новый купишь.
— Нет, мне мой нужен!
Отправился Иван к реке Смородине, да не кушак стал искать, а перешел на тот берег через калиновый мост и прокрался незаметно к чудо-юдовым каменным палатам. Подошел к открытому окошку и стал слушать — не замышляют ли здесь еще чего?
Смотрит — сидят в палатах три чудо-юдовы жены да мать, старая змеиха. Сидят они да сговариваются.
Первая говорит:
— Отомщу я Ивану — крестьянскому сыну за моего мужа! Забегу вперед, когда он с братьями домой возвращаться будет, напущу жары, а сама обернусь колодцем. Захотят они воды выпить — и с первого же глотка мертвыми свалятся!
— Это ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.
Вторая говорит:
— А я забегу вперед и обернусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть — тут их и разорвет на мелкие кусочки!
— И ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха.
— А я, — говорит третья, — напущу на них сон да дрему, а сама забегу вперед и обернусь мягким ковром с шелковыми подушками. Захотят братья полежать-отдохнуть — тут-то их и спалит огнем!
— И ты хорошо придумала! — молвила змеиха. — Ну а если вы их не сгубите, я сама обернусь огромной свиньей, догоню их и всех троих проглочу.
Послушал Иван — крестьянский сын эти речи и вернулся к братьям.
— Ну что, нашел ты свой кушак? — спрашивают братья.
— Нашел.
— И стоило время на это тратить!
— Стоило, братцы!
После того собрались братья и поехали домой,
Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, такой знойный. Пить хочется — терпенья нет! Смотрят братья — стоит колодец, в колодце серебряный ковшик плавает. Говорят они Ивану:
— Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим!
— Неизвестно, какая в том колодце вода, — отвечает Иван. — Может, гнилая да грязная.
Соскочил он с коня и принялся мечом сечь да рубить этот колодец. Завыл колодец, заревел дурным голосом. Тут спустился туман, жара спала — пить не хочется.
— Вот видите, братцы, какая вода в колодце была, — говорит Иван.
Поехали они дальше.
Долго ли, коротко ли ехали — увидели яблоньку. Висят на ней яблоки, крупные да румяные.
Соскочили братья с коней, хотели было яблочки рвать.
А Иван забежал вперед и давай яблоню мечом под самый корень рубить. Завыла яблоня, закричала…
— Видите, братцы, какая это яблоня? Невкусные на ней яблочки!
Сели братья на коней и поехали дальше.
Ехали они, ехали и сильно утомились. Смотрят — разостлан на поле ковер узорчатый, мягкий, а на нем подушки пуховые.
— Полежим на этом ковре, отдохнем, подремлем часок! — говорят братья.
— Нет, братцы, не мягко будет на этом ковре лежать! — отвечает им Иван.
Рассердились на него братья:
— Что ты за указчик нам: того нельзя, другого нельзя!
Иван в ответ ни словечка не сказал. Снял он свой кушак, на ковер бросил. Вспыхнул кушак пламенем и сгорел.
— Вот с вами то же было бы! — говорит Иван братьям.
Подошел он к ковру и давай мечом ковер да подушки на мелкие лоскутья рубить. Изрубил, разбросал в стороны и говорит:
— Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и яблоня, и ковер — все это чудо-юдовы жены были. Хотели они нас погубить, да не удалось им это: сами все погибли!
Поехали братья дальше.
Много ли, мало ли проехали — вдруг небо потемнело, ветер завыл, земля загудела: бежит за ними большущая свинья. Разинула пасть до ушей — хочет Ивана с братьями проглотить. Тут молодцы, не будь дурны, вытащили из своих котомок дорожных по пуду соли и бросили свинье в пасть.
Обрадовалась свинья — думала, что Ивана — кpестьянского сына с братьями схватила. Остановилась и стала жевать соль. А как распробовала — снова помчалась в погоню.
Бежит, щетину подняла, зубищами щелкает. Вот-вот нагонит…
Тут Иван приказал братьям в разные стороны скакать: один направо поскакал, другой — налево, а сам Иван — вперед.
Подбежала свинья, остановилась — не знает, кого прежде догонять.
Пока она раздумывала да в разные стороны мордой вертела, Иван подскочил к ней, поднял ее да со всего размаха о землю ударил. Рассыпалась свинья прахом, а ветер тот прах во все стороны развеял.
С тех пор все чуда-юда да змеи в том краю повывелись — без страха люди жить стали. А Иван — крестьянский сын с братьями вернулся домой, к отцу, к матери. И стали они жить да поживать, поле пахать да пшеницу сеять.
По природе он был настоящим артистом, а по образованию — нет, хотя снялся в полусотне фильмов и многих сюжетах «Ералаша»
Скончавшийся актер Сергей Николаев — «упитанный да невоспитанный» из фильма «Варвара-краса, длинная коса» — так и не познал настоящего мужского счастья
В больницу 69-летний Сергей НИКОЛАЕВ, тот самый «упитанный да невоспитанный» из сказки Александра РОУ «Варвара-краса, длинная коса», загремел на майские праздники — стал задыхаться и вызвал «скорую». За полгода до этого ему сделали сложную операцию — шунтировали сердце, а заодно удалили часть легкого, пораженного злокачественной опухолью. Он понимал, что скоро уйдет из жизни и, за сутки до кончины, попрощался со своим близким другом Сергеем ТУЛЬЧАКОМ, который чудом прорвался в реанимацию к Николаеву.
Мы дружили с Сергеем последнюю четверть века, вздыхает Тульчак
. — Познакомились на Киностудии Горького, где Николаев
занимал пост начальника актерского отдела, а я работал директором съемочной группы. По природе он был настоящим артистом, а по образованию — нет, хотя снялся в полусотне фильмов и многих сюжетах «Ералаша». В свое время окончил экономический факультет ВГИКа, а первым его — толстенького и колоритного — приметил Александр Роу
, пригласив в свою сказку «Варвара-краса…».
Сергей потом каждое лето ездил к Тане Клюевой
, сыгравшей Варвару, в Крым, где она жила. Жаль, она на похороны не смогла приехать, у нее муж Дмитрий болен. Но они с Сережей до последнего оставались настоящими друзьями.
Не друзьями, а родственниками, — поправила сама Клюева, когда автор этих строк дозвонилась ей в Севастополь. — Сережа — крестный отец моего сына, наши с ним мамы очень дружили. Нина Петровна, его родительница, часто с улыбкой повторяла: «Серега, хоть бы ты на Таньке женился». На что он отвечал: «Мам, что я тебе плохого в жизни сделал?» У него прекрасный был характер, а какой он был сын! Нина Петровна в последние свои 15 лет лежачая была, а он заботливо за ней ухаживал. Поэтому свою личную жизнь так и не устроил — ни жены, ни детей. К тому же двух старших братьев схоронил, только племянники и остались. Хотя больше всего о нем заботился Сергей Тульчак, невероятно самоотверженный и порядочный человек. Он бегал для друга по магазинам и врачам, убирался у него в доме, готовил. Конечно, все понимали, что Сережа уходит. И он сам в том числе. Когда он мне об этом говорил, я его останавливала: «Я не выдержу твоих слов». — «Танюш, а что делать-то?» — вздыхал он. «Летом к нам приедешь, будешь кушать свою любимую черешню», — как могла, подбадривала Николаева. Я мечтала, когда он выйдет из больницы, перевезти его в Севастополь, надеялась на лучшее, но чуда не произошло. Полгода назад после операции Сережа съездил на могилку к Александру Роу, нашему любимому режиссеру и потом отчитался: «Я, Танька, Артурычу привет от тебя передал». Заехал и туда, где похоронена его мама. Он мечтал упокоиться рядом с ней, но не думал, наверное, что его кремируют, как родственники в результате решили. Но что теперь об этом говорить, они сделали, как им удобнее.
Мне кажется, дядя не очень страдал от отсутствия детей и жены, — заметил племянник покойного Сергей. — Главное, что он реализовался в профессии, у него были отличные друзья, коллеги. Наверное, частично мы ему заменяли семью. Конечно, он до конца надеялся, что будет жить, хоть и устал бороться, устал от операций, клиник, врачей… Прошлым летом он отправился в путешествие по Волге на теплоходе и вряд ли думал, что оно окажется последним. Мы с ним в основном по телефону общались, помощи он не просил. Я не скажу, что Сергей Тульчак — самый близкий его друг… Ну приходил, убирался, готовил, я этого не отрицаю… Но мне кажется, что раз он общается с журналистами по поводу дяди — сам себя пиарит.
Что за глупости! Какой же это пиар! — не сдержалась Татьяна Клюева, когда я ей пересказала слова племянника. — Тульчак был последним человеком, который общался с Сережей. Он истинный друг, они мне вдвоем из реанимации звонили.
Наверное, Сережа в конце жизни жалел, что он так и не обрел семью, — грустно заметил Тульчак. — Хотя для меня это загадка, почему у него личная жизнь не сложилась. Он часто хорохорился: «Вот у вас всех проблемы, дети, внуки, жены, а у меня никого нет и проблем нет!» Я всю жизнь с женой прожил: дети взрослые, уже двое внуков. Они все Сергея знали, любили и ценили нашу дружбу. В чем она заключается? В том, что не бросаешь человека, помогаешь ему до конца! У него много было друзей, знаменитых женщин в том числе: Светлана Светличная
, Людмила Хитяева
, Наталья Варлей
, Тамара Семина
… Я знал про его прежние отношения с дамами, но они не были актрисами. А потом он и вовсе перестал влюбляться, опустил руки. В какой-то момент, с возрастом, у него случилось полное отрицание семьи. Зато застолья он обожал. Помню, некоторое время назад на День пограничника нас пригласили в гости за город. Посидели, выпили, а когда пошли к калитке на выход из поселка, она оказалась уже закрыта. Я предложил перелезть, хотя усомнился, что Сережа с его комплекцией сможет это сделать. И что вы думаете? Он полез! Но застрял наверху — ни туда ни сюда, висит на заборе, слезть не может. Пришлось мне за охранниками бежать, чтобы они помогли спуститься.
Любимец детей артист Сергей Николаев начинал кинематографическую карьеру, что называется, «с нуля». Пришел на студию Горького рабочим и некоторое время трудился в одной бригаде с не менее известным в киномире и среди детворы человеком – Борисом Грачевским, позже ставшим главным «ералашником» страны.
Упитанный, но невоспитанный?
– Как занесло в актеры?
– Судьба… Однажды летом отправили вожатым в пионерлагерь, где отдыхали дети сотрудников студии. Там меня и увидела бессменная ассистентка Роу Надя Сорокоум. «Смотрите, какой колоритный парень», – сказала Александру Артуровичу, когда тот привез в лагерь сказку «Огонь, вода и медные трубы». Роу меня запомнил и через год, весной 69-го, приступая к картине «Варвара-краса, длинная коса», пригласил попробоваться на роль «упитанного, но невоспитанного» царского сына. Пробовались и пятеро профессиональных артистов, но выбрали меня. Самое смешное, что после съемок фильма меня выбрали секретарем комсомольской организации киностудии. Александр Артурович еще шутил: «Вот Серегу снял в роли царского сына, так его сразу же в начальники выдвинули!».
Тазик для мокрых вещей
– После фильма, наверное, проснулись знаменитым? Такая забавная роль: избалованный королевич в окружении мамок и нянек, дитяте и шагу не дают ступить… Ваше детство было другим?
– Нас воспитывала улица. Я вырос во дворе дома на Первой Мещанской, которая после фестиваля в 57-м стала проспектом Мира.
Почему-то вспоминается больше зима. Мы строили во дворе снежные города, возводили изо льда башни, потом брали их штурмом, играли в снежки. Заявлялся домой весь в снегу. Мама в таком виде в дом не пускала, на лестничную клетку выставлялся таз. Туда я складывал свои мокрые вещи.
– Возвращались всегда вовремя или мама «загоняла» в дом?
– В семье не принято было кричать в форточку: «Сережа, домой!!!». Мама выставляла в окне яркую лампу – это и был сигнал того, что пора делать уроки.
О жизни понемножку
– Как нравится отдыхать?
– В прошлом и позапрошлом году плавал по Волге. Но не на круизном теплоходе, где надо с утра до вечера «поддерживать» компанию, а на рейсовом. В круизах все время таскают на экскурсии, в тебя пытаются запихнуть максимум информации, а по ночам – крики, дискотеки, бесконечные посиделки с отгадыванием шарад. При моем и без того кочевом образе жизни – это лишнее. Хочется тишины.
– В каком дизайнерском стиле решено жилище?
– Я с долей иронии называл бы его «мещанским».
– Просто люблю не те вещи, которые сейчас в моде или считаются престижными, а те, которые хранят тепло дорогих мне рук. Например, люблю наш старинный деревянный буфет.
– Часто и сами ли делаете в доме ремонт?
– Лет пять, как не делали. Я – абсолютно «безрукий» человек. Каждый должен заниматься своим делом. Ну зачем я, не зная, как выкладывать плитку, начну это делать? Да, иногда люди учатся чему-то новому, но точно знаю: ремонт – не мое.
Тот осел – такая умница!
– В фильмах рядом с вами всегда крутится какая-то живность. А в жизни?
– У меня две кошки: Фрося и Муня. В фильмах Роу мне тоже приходилось работать с животными. Александр Артурович придумывал эпизоды, а дрессировщик помогал эти замыслы воплощать. Как он это делал, не знаю, но кошки у него залезали в крынку со сметаной, кролики били лапами по пню, как по барабану, а медведи танцевали. Осел, на котором я ездил в «Варваре-красе», был из Уголка Дурова. На редкость умное животное.
– С животными понятно. А есть ли вещи – талисманы?
– Есть. Ковер очень немодной расцветки. Всегда напоминает о Александре Артуровиче Роу. Он достался по наследству: когда режиссер умер, через несколько лет Елена Григорьевна, его супруга, решилась ковер продать. Цена была небольшой, да и мне он тогда не очень был нужен, но хотелось сделать Елене Григорьевне приятное. Я его купил. Вначале ковер долго лежал у друга, а потом, когда я переехал в кинематографический дом, забрал его и постелил у себя. И вот уже и Елены Григорьевны нет более двадцати лет, и Александр Артурович тридцать два года как ушел, но когда вспоминаю, что они ходили по этому ковру, у меня ощущение, что они – где-то рядом и поддерживают меня.
Родственники и друзья
– Фаина Раневская рассказывала, что всю жизнь за ней бегали мальчишки и кричали вслед: «Муля, не нервируй меня!». Было ли в вашей жизни что-то подобное?
– Долгое время бегали мальчишки и кричали: «Упитанный, а невоспитанный!». А потом, когда снялся у Бори Грачевского в «Ералаше», доставали криком: «Ба-буш-ка!».
– Прекрасно помню этот сюжет. Бабушка каждый раз приходит на помощь внуку: то в песочнице, когда он совсем маленький, то чинит велосипед, когда стал подростком, то, наконец, когда он – взрослый дядя, водитель МАЗа, попадает в какую-то яму… Бабуля подпирает машину плечом и – выталкивает. А внук все время зовет: «Ба-буш-ка!».
– Именно.
– А ведь вашими родственниками в кино всегда были потрясающие артисты…
– Самое приятное, что дружили не только на площадке. Вот, например, был случай, когда Татьяна Ивановна Пельтцер привела зал в шок, сообщив всем, что я – ее внук. Все знали, что у Татьяны Ивановны не было близких родственников. Гениальная актриса, дав залу прийти в себя, выдержала паузу и, улыбнувшись, добавила: «кинематографический»…
Счастлив, что много лет дружу с Михаилом Ивановичем Пуговкиным. Он мой батюшка сразу в двух картинах. В фильме «Варвара-краса…» я – его единственный сын, а в картине «На златом крыльце сидели» сыновей трое, я – старший. В этом фильме мою маму и жену героя Пуговкина играет замечательная актриса Татьяна Конюхова, так что с ней мы тоже кинематографические родственники.
Татьяна живет в Севастополе. И ее сын – мой крестник. На самом деле.
– Нынешний год – год столетия Александра Артуровича Роу. Вы участвовали в фильме о режиссере?
– Верно, фильм делал канал «Культура». Но, к сожалению, день рождения Мастера отмечается не так широко, как хотелось бы. Это несправедливо. Александр Артурович – виртуозный режиссер! Наши дети до сих пор растут на его сказках.
Елена Булова
НАША СПРАВКА
Сергей Николаев, киноактер, снялся более чем в сорока фильмах, из которых четверть – сказки. Образование – высшее, закончил экономический факультет ВГИКа.
Среди наиболее известных картин – «Варвара-краса, длинная коса», «На златом крыльце сидели», «Самый сильный», «После дождичка в четверг», «Пиры Валтасара, или Ночь со Сталиным», «Звезда эпохи» и другие. Снялся в двенадцати сериях «Ералаша».
Сергей: Александр Артурович очень любил спрашивать: «А кого сыграл Сережа в этой сказке?» Я был в этом году на фестивале в Орленке, и это «упитанный и невоспитанный» очень приклеивается. Хотя я (или, как говорил Александр Артурович, он) был упитанный и невоспитанный, но уже исправился: теперь только упитанный.
Глава 1. В некотором царстве…
В известной сказке «Варвара-краса, длинная коса» режиссера Александра Роу совсем не актеру Сергею Николаеву несказанно повезло, как рыбацкому сыну, внезапно ставшему царским. В далеком 1969 году его, обычного рабочего киностудии им. Горького, заметила ассистентка известного режиссера. Вскоре «упитанного и невоспитанного» увидел весь Союз. «Нецарскому сыну» Сереже Николаеву, когда пробил его звездный час, было без малого 22 года. Он был самым обыкновенным советским парнем из самой обыкновенной советской семьи. Родился в 1946 году в Риге, через два месяца мама перевезла его в Москву, так что себя считает коренным москвичом. Своего папу Сергей не помнит, он никогда его не видел: отец умер, когда мальчик еще не появился на свет.
Сергей: Мама у меня была, царство ей небесное, врач по растениям. А папа был инженером-подполковником, который закончил войну в Риге и служил там. И, к сожалению, там и умер.
Николаев — ребенок послевоенный. Ужасы Великой Отечественной войны он не застал, но помнит, как много тогда говорили о войне, сколько боли было в лицах матерей и застывших слез в глазах выживших мужчин.
Сергей: О войне, как и во всяких семьях того времени, говорилось много. У меня и братья — они окончили Суворовское училище — тоже имели отношение к военной службе. И вообще военные — это интересно, особенно моряки, я люблю моряков.
Любовь к морякам и морю — тоже родом из детства. Мама-волжанка каждое лето вывозила детей на свою малую родину, в Волынск — небольшой городок между Саратовом и Сызранью.
Сергей: И мы семьей каждое лето выезжали на ее родину, там до сих пор этот дом есть, но он уже покинут всеми. А до 16-17 лет мы ездили туда отдыхать, и на Волге было замечательно. У меня там трое двоюродных братьев, бабушка жила, мамина сестра, нас тоже четверо, так что мама не отходила в то время от керосинок.
Нетрудно представить, какой поры больше всего ждал маленький Сережа: конечно же, самой теплой и продолжительной. Кстати, свободолюбивый ученик Николаев в дневнике приносил весьма и весьма неплохие оценки.
Сергей: Я ничего был. Я даже был председателем совета отряда в школе. Конечно, хулиганские выходки детского порядка были: покуривали мы и убегали с уроков. И дрались, естественно, но не сверх того.
Лучшие дня
Обыкновенные мальчишеские забавы растворились в звуках последнего звонка. С ними же ушли легкость и беспечность. Их место заняли серьезные думы: кем быть, по какой стезе идти дальше? В семье, куда ни глянь, были одни военные, а выпускнику Сереже Николаеву невообразимо хотелось в кино.
Сергей: Я даже в школе занимался в драмкружке, и у меня есть фотографии, где я лет в 15-16 участвовал в этом. Потом как-то я поучаствовал в массовке, был самый плохой, 1961 года, по-моему, фильм, назывался «Ход конем». Пришли в школу к нам и отобрали нас. Тогда я в первый раз увидел Михаила Ивановича Пуговкина, который в дальнейшем стал моим «царем-батюшкой» в двух сказках: в сказке «Варвара-краса», это была моя первая сказка, и сказке «На золотом крыльце сидели». Так что мы с Михаилом Ивановичем кинематографически дважды родственники. И когда совсем недавно Михаила Ивановича не стало (мы дружили с Пуговкиным до последних дней), я за 4 дня до его ухода был у него, попрощался.
Но дружба с недавно ушедшим из жизни Михаилом Пуговкиным будет позже, позже будут и роли в кино. Будет много, много всего интересного.
Глава 2. По своему хотенью…
Сюда, в киностудию им. Горького, Сергей Николаев пришел устраиваться на работу. Пришел не ради денег, хотя они и были нужны, пришел ради мечты. Когда он переступил через этот порог, его желания постепенно начали исполняться.
Сергей: Мне хотелось работать в кино. У меня приятель Саша Луньков, мой близкий друг, который и сейчас является близким другом, работал на студии, а мне хотелось тоже работать на студии, и меня по блату взяли рабочим. В то время не было ситуации сегодняшнего дня, и многие, кто потом действительно стал кинематографистом, начинали с совершенно другого. Борис Юрьевич Грачевский, мой друг, тоже начинал рабочим в бригаде грузчиков. Саша Васильчиков, который сейчас начальник дубляжного цеха, тоже начинал в бригаде грузчиков. Володя Круглов, начальник производства, недавно ушедший из жизни, к сожалению, тоже начинал в бригаде. Так что мы по ступенечкам, по ступенечкам — и добрались.
На Горьковской студии первое время молодежь хваталась за любую работу, лишь бы понравиться, лишь бы остаться. Тяжесть трудовых будней не чувствовалась вовсе.
Сергей: Как раз в молодости и не было тяжести. Мы таскали тяжести, но тяжести не было, потому что ощущение того, что мы работаем на студии Горького, что мы видим великих артистов и великих режиссеров, скрашивало наши тяжкие дни, когда мы чего-то носили, чего-то возили, чего-то рыли и т. д. Нам приходилось не только на съемочной площадке работать, обслуживать съемочную площадку, но приходилось рыть каналы, возить какие-то грузы и т. д. Поэтому — широкий профиль, рабочие широкого профиля, 47 копеек в час.
За 8-часовой день эти рабочие широкого профиля зарабатывали менее 4 рублей. Огорчало ли их это? Немного, но из-за такого пустяка отказываться от своей мечты они не собирались, каждый ждал своего момента.
Сергей: Кинематографический момент начался с того, что я пришел на студию Горького рабочим и примерно через полтора года поехал в пионерский лагерь, а старшей вожатой была там Надежда Владимировна Сорокоумова, которая была у Александра Артуровича ассистентом. Это был наш студийный лагерь, Роу приехал со своей новой картиной, которая называлась «Огонь, вода и медные трубы». И Надя Сорокоумова сказала: «Александр Артурович, посмотрите, какой парень, такой колоритный, симпатичный». Роу посмотрел, сказал: «Да-да-да». А потом прошло полгода, он запустился с картиной «Варвара-краса, длинная коса» и Надю Сорокоумову спросил: «Надя, ты парня мне толстого в лагере показывала, где он?» «А он на студии работает». И попробовали меня на эту сказку. Мне было очень приятно, что из 5 профессиональных артистов я, непрофессионал, попал в нее сниматься.
«Таков был мой первый шаг в сказочный мир, — говорит Сергей Николаев, — который я сделал благодаря выдающемуся режиссеру Александру Роу». Александр Роу, к слову сказать, жил в том же доме, где сейчас живет благодарный ему артист и ученик великого мастера. Такой вот дворик, где обитали и по сей день обитают самые настоящие сказочники.
Глава 3. Сказочники
Помните момент в «Варваре-красе, длинной косе», когда Андрюшеньку-душеньку кашей манной потчевали? Актер до сих пор это варево помнит. Говорит, приготовили кашу настолько пресную и невкусную, что есть ее много дублей подряд совсем не хотелось. Пришлось хорошо работать с первого дубля.
Сергей: А куда деваться? Что бы ни было, плохая каша или хорошая, ее же переваривать не будут. Целая группа съемочная стоит и ждет, осветители и все остальные. И поэтому ел эту манную кашу, давился ею. Потом много лет не любил, но сейчас уже иногда ем. Хотя я не любитель манной каши, но эту манную кашу съели.
Про «Варвару-красу» Сергей Сергеевич может говорить очень долго, с теплом, улыбкой и гордостью.
Сергей: Для меня было потрясающе то, что я попал в окружение таких великих артистов, как Гер Францевич Милляр, который считался лучшей Бабой-ягой всех времен и народов, Михаил Иванович Пуговкин, который тоже уже в то время был очень любим, Александр Леопольдович Хвыля, который был главным Дедом Морозом Советского Союза на кремлевских елках. Поэтому мне повезло.
Однако однажды Николаев чуть было не покинул ряд гениальных коллег по сказке.
Сергей: У нас не было съемочных дней 3 или 4 дня. А в это время в Москве был международный кинофестиваль, и я, не спросившись у Александра Артуровича, уехал на этот фестиваль посмотреть кино в Москве и прогуляться. Но потом я понял, что я сделал большую ошибку, потому что Александр Артурович любил, чтобы все артисты были при нем, и без его разрешения никто никуда не должен был деваться. И это была моя роковая ошибка. В один день Роу спросил, где Серега, ему сказали, что где-то в туалете. Во второй день еще что-то сказали. Но он говорит: «Набрали всяких…» Понял, что меня нет в этой деревне Гигирево.
Ассистенты Роу позвонили в Москву и через брата передали, мол, если в течение дня Сергея не будет, то не видать ему роли.
Сергей: Я приехал и сидел на своей веранде, как побитый щеночек, и ждал, что будет дальше. Александр Артурович через некоторое время меня позвал и сказал: «А почему ты уехал?» Я говорю: «Но у меня же было свободное время». А он сказал: «Ты меня спросил, можно ли уехать? А мало ли, может, я чего хотел доснять или переснять?» Я сидел, помалкивая, благо была рядышком Елена Григорьевна, жена Роу, которая смягчила удар по отношению ко мне. Тогда со мной сняли одну сцену, это как раз была сцена, если кто помнит, кормления царского сына манной кашей. И Роу сказал, что если такое еще раз повторится, то я, говорит, эту сцену могу переснять с другим артистом, а ты гуляй по фестивалям.
Роу быстро сменил гнев на милость, но гулять по фестивалям Николаев во время работы больше не отправлялся. Напротив, с тех пор во всем стал слушаться главного сказочника страны.
Сергей: Хотя прошло много лет, но «Варвара» — та картина, которую зритель с удовольствием смотрит до сих пор.
Так мечта детства Сергея Николаева сбылась. Он был в кино, его снимали, его показывали, и впервые повеяло дурманящей славой. И данные, чтобы на актерский идти, были: Роу в свои фильмы абы кого не брал. Николаев с поставленными задачами на ура справлялся, но вот выбор «царский сын» сделал не в пользу актерской профессии.
Глава 4. Волшебство случая
Сергей Николаев учился здесь, недалеко от любимой киностудии Горького, на экономическом факультете ВГИКа. В актеры не пошел, о чем ни разу не пожалел. Экономическое образование ему пригодилось больше. Просто этот добродушный парень никогда не смотрел на мир через розовые очки. Поработав на киностудии, он понял: у творческой профессии, как у медали, две стороны.
Сергей: Посмотрев немножко со стороны на актерскую работу и видя многих актеров, бывших популярнейшими в свое время, видя, как великие знаменитые артисты, к сожалению, оставались за бортом, я решил поступить на экономический факультет ВГИКа. Но судьба распорядилась так, что, закончив экономический, я снялся в маленьких ролях, в больших, в эпизодиках в картинах сорока. Так что мне повезло.
Сказочно повезло. Сергей Сергеевич поработал со многими хорошими режиссерами, а окончив ВГИК, и по карьерной лестнице в студии Горького пошел — с грузчика до руководящего поста.
Сергей: Я со временем добрался до начальника актерского отдела, которым был 20 лет при 139 артистах! А у нас штаб был очень интересный: это и Тихонов Вячеслав Васильевич, и Хитяева, и Наташа Варлей, и Андрей Мартынов, и Коля Мерзликин, мой друг, и Ира Шевчук. И когда меня Григорий Иванович Величков назначил начальником актерского отдела, то мои друзья, знакомые и незнакомые, когда узнавали, что у нас такие артисты, иногда задавали вопрос: «И прямо к тебе в кабинет сам Тихонов входит?» Такая была моя должность, поэтому и сам Тихонов входил, и все остальные тоже.
Параллельно с любимой, интересной работой в студии были и съемки в кино: в трех фильмах у Юрия Карры, в сказках, комедиях. По большей части роли эпизодические, но все характерные, запоминающиеся. В фильме «Мастер и Маргарита» актер сыграл роль Николая Ивановича, нижнего жильца. Но этот фильм ждала очень странная судьба.
Сергей: Это уже давно было. Все говорят, что выйдет она, и даже на прошлом фестивале закрытый показ был, Боря Грачевский смотрел, сказал, что ему очень понравилась картина. Говорят, что неплохая картина. Но это была у меня уже вторая встреча с Юрой, потому что я снялся у него, была такая картина, называлась она «Пиры Валтасара, или Ночь со Сталиным», я там небольшую ролечку сыграл — повара Сталина. Тоже для меня было неожиданно; спасибо Юре, что он меня пригласил, роль запоминающаяся. И кто видел, всегда эмоционально очень за меня переживают. Потому что там мне ставят на голову яйца, и один из приближенных Сталина стреляет, развлекается так. И мне было очень приятно (и я это не первый раз говорю), что после премьеры Алексей Васильевич Петренко, не зная, что я не совсем профессионал, мне сказал: «Сережа, а что вы занимаетесь административной деятельностью? Вы артист, так здорово сыграли в этой картине и в сказках…» Я его разочаровал, что я по профессии немножечко другой. Но мне было приятно.
Обратил на эту роль внимание и Фазиль Искандер, хвалил. Интересно, но факт судьбы присутствовал и здесь. Играть сталинского повара изначально должен был не Сергей Сергеевич.
Сергей: На эту роль был утвержден другой артист из БДТ. Но в это время, к несчастью нашего искусства, умер Товстоногов. И артист, который был утвержден, позвонил, сказал: «Я не могу приехать, умер Товстоногов». И тогда Юра Карра позвонил мне и сказал: «Сергей Сергеевич, я хотел бы, чтобы вы у меня снялись в небольшой ролишечке повара Сталина». Я говорю «Юр, надо почитать. Когда?» Он говорит: «Да завтра сниматься». И я сразу понял, что здесь был момент скорости. Жив бы был Товстоногов… и т. д. В случай я верил.
Верит в случай, в событийность, в добрых людей. Большой сказочник, большой романтик. Вот такой он, Андрюшенька-душенька. Чем не царский сын?
Сергей: Если бы я не поехал в пионерский лагерь вожатым, а в это время не работал бы Александр Артурович и Надя не поехала бы пионервожатой, то не было бы «Варвары». Господин случай. Вот я в него верю.
Глава 5. Мальчишки и девчонки, а также их родители
Мальчишки и девчонки, а также их родители, веселые истории увидеть не хотите ли? Про двух веселых грузчиков будет наш рассказ, про тех, что в сказки детские играют и сейчас… «Ералаш» — еще одна случайность. Было бы странно, если бы Борис Грачевский, также начинавший карьеру на Горьковской студии грузчиком, не пригласил давнего знакомого в свой юмористический журнал.
Сергей: Мне повезло и с первым «Ералашем» тоже, замечательный «Ералаш» с Татьяной Ивановной Пельтцер, который назывался «Вот это внук!», я его очень люблю. А сейчас в моем активе уже где-то 10-12 «Ералашей». Я недавно приехал из Анапы, где снимался у Бориса Юрьевича Грачевского, будем его так теперь называть, уважительно, он заслуженный деятель искусств. И он меня пригласил, я сыграл там директора пионерского лагеря в одном из «Ералашей». Там сюжет такой. Мальчик собирается бросить монетку, потому что ему сказали: если монетку бросишь в море, есть примета, вернешься туда. И мальчик собирается бросить, а мальчик уже всем вот здесь. И директор лагеря, пожарник, повариха уговаривают мальчика, чтобы он не бросал монетку, потому что он уже достал всех и вся. Но он все-таки идет, бросает ее. В это время за этой монеткой бросается спасатель и говорит, что это не считается.
Сергей Сергеевич любит рассказывать смешные истории, анекдоты. Он улыбчивый, доброжелательный, совсем не похож на капризного царского сынка. Очень ответственно относится к работе, даже если в команде — давние приятели и друзья.
Сергей: Мне повезло, потому что, когда я снимаюсь в «Ералашах», то себя чувствую комфортно. И это еще связано с тем, что я всех людей, которые работают в «Ералаше», давно знаю. И оператора, и гримера… Не всех ассистентов знаю, но, прожив на студии большую жизнь, я многих людей знаю, и поэтому у меня нет притирки. Поэтому я комфортно себя чувствую.
Самый же первый «Ералаш» подарил Сергею Сергеевичу на всю жизнь не только славу, но и необыкновенную бабушку.
Сергей: И даже когда у нее был юбилей в Театре имени Ленинского комсомола, я поздравлял ее с этим юбилеем, и она сказала: «А это мой внук». Зал немножечко оживился, потому что знали, что у Татьяны Ивановны Пельтцер нет близких родственников. И она, выдержав театральную паузу, добавила: «Кинематографический». Поэтому, видите, маленький «Ералаш» сыграл в моей жизни интересную вещь: Пельтцер называла меня внуком.
Эпилог
Сергею Николаеву — 62. Много ли это? Все ли сыграл «упитанный и невоспитанный» любимец публики? Говорят, что лучшая роль — это несыгранная роль. Но у Сергея Николаевича все иначе. Его лучшая роль уже была.
Сергей: Самая лучшая роль уже сыграна. Это все-таки Андрей, царский сын, упитанный, но невоспитанный. Я думаю, могут быть интересные роли, но это была молодость, это была замечательная компания. Гер Францевич Милляр потрясающий был артист, который сыграл Бабу-ягу, Кощея Бессмертного… С ним общение было — большое удовольствие, как и с остальными тоже. Но Милляр есть Милляр, это был уникальный человек, великий интеллигент. И в 80, и в 85 лет, если в комнату входила женщина или девушка, он обязательно вставал. Мы много с ним ездили, и всегда — эта бабочка, эта накрахмаленная рубашечка; аккуратист, со своим голосом необычным, который вся страна знала. Его уже много лет нет, 4 июня было 15 лет, как его не стало, но когда вспоминаешь Милляра, с одной стороны, грустно, а с другой стороны, это потрясающее ощущение радости, потрясающее ощущение улыбки.
Жаль, жаль, что любая сказка, как ни крути, рано или поздно подходит к концу, уходит, оставляя что-то светлое и озаряя будущее надеждой.
Сергей: Я вам скажу, что каждый этап моей жизни мне интересен. Если с творческой стороны судить, то мне хотелось бы и в «Варвару» вернуться, а если с позиции времени смотреть, мне сейчас сложнее живется. Меня многое раздражает, мне спокойнее жилось тогда, мне так кажется. Сейчас многое раздражает и нервирует. Может быть, возраст сказывается, поэтому так.
Говорит, что сказывается возраст, но лукавит. Он по-прежнему ребенок. Ведь и в 40 фильмах снялся, а море обожает, как и в детстве. Оно его зачаровывает, и каждое лето Сергей Сергеевич стремится к нему. Не иначе волшебную щуку выловить мечтает. Все-таки удивительные люди — эти сказочники…
просмотров