Жил-был учитель истории. Ну, обыкновенный школьный историк по имени Сергей Дмитрич, или, как его называли ученики, Гей Дмитрич. Фиг знает, почему ему дали такое прозвище, ведь на гея этот историк был похож так же, как я на Децла, ну да ладно, в конце концов, суть не в этом.
Сергей Дмитрич был удивительно маленького роста, наверное, оттого, что всё время ходил сгорбившись и пугливо озираясь по сторонам, точно заяц. Когда историк ел в столовой манную кашу и глазированный сырок в шоколаде, то он непременно крошил его в тарелку с кашей и, тщательно перемешав, наспех глотал, стараясь, чтобы никто не заметил, чего он там жрёт. Но все замечали это, и его комичная старательность скрыть ото всех свою жратву смешила не только ребят, но и учителей. Над ним прикалывалась вся школа, и только ленивый не пытался «достать» историка.
«Доставали» его по-всякому. Прикалывали на спину бумажки с надписью «пни меня». Особым шиком было незаметно подставить ему подножку, когда он бегал, как болванчик, по классу взад-вперёд со своим блокнотиком, и, кривя рот и брызгая слюной, говорил: «пш… пш… пш… пишем!» Однажды бедняга так и упал между рядами парт, споткнувшись о мою ногу, предварительно выставленную для этой цели…
На уроках его, естественно, никто не слушал. Напрасно он пытался занижать оценки «за плохое поведение» — народ это только ещё больше злило, и заставляло ещё жёстче прикалываться над ним.
— Гей Дмитрич! А Гей Дмитрич! — кричали ему мальчишки с задних парт, — У вас ус отклеился!
«Гей Дмитрич» обрывал свою речь на полуслове; нервною рукой невольно поправлял усы под громкий хохот класса.
— Тришин, плохой знак… Плохой знак, Титов… — перекошенным ртом бормотал историк, лихорадочно отмечая что-то карандашом в своём блокнотике.
— Гей Дмитрич! А как выглядит ваш «плохой знак»? — наивно интересовался с задней парты один из учеников, — Как фак?
— Неважно, неважно! — брызгал слюной историк.
— Гей Дмитрич! А вас в армии петушили? — спрашивал кто-то ещё с других парт.
— Неважно, неважно!..
— Значит, петушили, — делал вывод ученик, и все смеялись.
Однажды бедного историка довели до слёз. Он встал своей жалкой горбатой фигурой перед классом и, с красными глазами и дрожащим голосом тихо произнёс:
— Вы можете ничего не записывать… ничего не учить… вообще ничего не делать, если хотите… НО ТОЛЬКО НЕ ИЗДЕВАЙТЕСЬ ВЫ НАДО МНОЙ!!!!
На какой-то момент класс притих. Видимо, дядечку действительно стало жалко, но только на какой-то момент. А он, возможно желая разжалобить нас ещё больше, решил поведать нам вместо истории свою историю. О которой, собственно, в этом рассказе и речь.
Так вот, как-то раз Сергей Дмитрич ехал в метро. И тут ему, что ли, покушать захотелось. Короче, вышел он на станции «Шаболовская». Вот поднялся Сергей Дмитрич в переход и видит — палатка. А в палатке горячая пицца продаётся, да такая ароматная, что у нашего историка аж слюнки потекли.
И вот купил он себе пиццу, завернул её в бумажку, чтобы не обляпаццо, отошёл в сторонку и начал с наслаждением поглощать. Ох, если бы знал тогда Сергей Дмитрич, как дорого ему будет стоить это удовольствие! Но он ни о чём не думал и, вдыхая аромат горячей пиццы, был на вершине блаженства.
Но всё когда-то кончается. Кончилась и эта пицца, и в руках у нашего историка осталась лишь грязная, пропитанная жиром бумажка. В карман её не положишь, да и выкинуть было некуда, поэтому Сергей Дмитрич, недолго думая, оставил бумажку возле палатки и пошёл себе восвояси.
Да не тут-то было. Уборщица метро заметила его манипуляции, завизжала, заорала, затрещала в свой свисток. Явился милиционер, здоровенный амбал лет тридцати.
— Об чём, — говорит, — вы тут распинаетесь?
— Да как он смеет, этот нахал, мать его перемать, мусорить в неположенном месте?! — пронзительно визжала уборщица, — Он будет мусорить, а я за ним убирай?!
Оглушённый бабьими криками мент безо всяких церемоний схватил беднягу-историка за шиворот и поволок в отделение.
— Па-па-а… па-азвольте… — растерялся историк, — Куд-куда вы меня тащите? Я… я… что я сделал?.. Я человек маленький, безобидный…
— Никаких! Марш!!! — прикрикнул мент и впихнул несчастного в комнату для допроса. Там сидел ещё один милиционер, такой же бугай, как и первый.
— Ага, попался, скрюченный болван!!! — гаркнул он и привстал, — Ты ещё мусорить будешь, падла?!
Тут наш историк прямо-таки запаниковал.
— Ай-ай, не кричите на меня, пожалуйста, — взмолился он, — Я человек маленький, безобидный… Извините меня, нечаянно получилось… Скушал пиццу, а бумажку некуда было выкинуть…
— Ах, некуда было выкинуть?! — набросились на него менты, — Да мы сейчас тебя, падлу, так отделаем, что из тебя вся твоя пицца наружу полезет!!!
Тут Сергей Дмитрич, как говорится, струхнул не на шутку. Даже, кажется, в штаны наложил с испугу.
— Братцы, — говорит, — Да за что же вы меня так? Вот, ежели хотите, я вам штраф заплачу… (роется в кармане и достаёт полтинник)
— Что-о? Ты ещё и взятки даёшь, паскуда?! — заорали менты, — Вот мы тебя сейчас отправим куда следует!!!
Тут наш историк весь затрясся как осиновый листочек и залепетал:
— Братцы, ну что вы меня пугаете, зачем вы меня мучаете?.. Я человек маленький…
— Молчать!!! — гаркнул мент и угрожающе двинулся на историка, — Ещё слово, и ты горбатый. Понял?! — с этими словами он встряхнул беднягу, как грушу.
И Сергей Дмитрич ещё больше скрючился, скукожился, сжался весь в комочек и от этого стал ещё меньше.
— Помилуйте, братцы, — прошептал он со слезами в голосе, — Я и так горбатый… Не мучьте меня, отпустите Христа ради…
И менты сжалились. Только напоследок съездили ему по мордасам и велели уходить. И историк пулей выскочил из отделения милиции, и побежал по городу, как ошпаренный…
С тех пор Сергей Дмитрич больше на Шаболовскую не ездит. Боится.
2001 г.
Исторический детектив. Кто убил Эмиля Золя?
Французского писателя Эмиля Золя знают все. Но вот почему он умер,
точнее погиб, неизвестно никому. Считается, что писатель отравился
угарным газом. В этом убеждают официальные источники, биографы
и, в первую очередь, составители кроссвордов и сканвордов. Для
них это самая лучшая причина. Можно выпятиться своей
эрудицией и позабавить читателей. «Убийца Эмиля Золя» или «Причина
смерти Эмиля Золя» и удобное слово из четырех букв, кот
орое можно
воткнуть в любой сканворд – «угар». Наберите в поисковике «смерть
Золя», и вам вылезут сотни, а то и тысячи ссылок на сканворды и
кроссворды.
Вечер 29 сентября 1902 года выдался холодным и сырым. Эмиль Золя попросил слугу разжечь камин в спальне. Поужинав, писатель вместе с
женой Александриной лёг спать. Посреди ночи мадам Золя проснулась,
оттого что почувствовала себя плохо – сильно болела голова. Писатель
тоже не спал и тоже жаловался на головную боль.
«Давай позовем слуг», – предложила Александрина, но Эмиль,
человек тактичный и деликатный, пожалел их и не стал будить среди
ночи. Его последние слова, обращенные к жене, были: «Мне плохо,
голова раскалывается. Посмотри, и собака больная. Наверное, мы
что-то съели. Ничего, всё пройдёт. Не надо никого тревожить…» Вслед за
этим и он, и она потеряли сознание. Утром слуги забеспокоились,
почему хозяева, встававшие рано, до сих пор не звонят. Войдя в
комнату, обнаружили труп хозяина и хозяйку в глубоком обмороке.
Усилиями врачей Александрину удалось спасти. По заключению
медиков, Эмиль Золя с супругой отравились угарным газом, который
поступал в комнату из горящего камина. Таким же было и
решение полицейских, проводивших расследование. Типичный
несчастный случай.
Но не получил объяснения странный факт: почему при наличии тяги
угарный газ не уходил в трубу? При расследовании обнаружилось,
что дымоход был чист, но на крыше виднелись следы людей и
остатки строительного мусора. Но кому они принадлежали – рабочим,
накануне чинившим крышу, или злоумышленникам – так и
осталось неизвестным. Полиция спустила дело на тормозах, всё
объяснив несчастным случаем. Так и вошло в историю.
Но через 25 лет один француз, умирая, решил исповедаться перед
близким другом, снять грех с души и признался, что в 1902 году, будучи нанятым в строительную бригаду кровельщиков, намеренно завалил строительным мусором дымоход в доме Эмиля Золя. Друг, убоявшись,
тоже молчал четверть века, но под конец жизни рассказал об откровениях покойного строителя. Рассказ произвел эффект разорвавшейся бомбы.
Пример вдохновил на подвиг некого нормандского фармацевта Пьера
Акина, поведавшего, что в 1910 году трубочист Анри Буронфоссе
похвалялся ему в том, что намеренно заблокировал дымоход квартиры
Эмиля Золя в Париже.
Но зачем? У каждого нормального преступления есть свои мотивы и побудительные причины. Зачем строителям и трубочисту нужно было
убивать знаменитого писателя? Кому выгодна была его смерть?
Оказывается, была нужна. В первую очередь, французской военщине и секретным армейским службам. Они хотя и в зачаточном состоянии, но
уже тогда существовали. И им очень мешал Эмиль Золя.
Причина крылась в прогремевшем на весь мир «деле Дрейфуса». Этот
процесс по обвинению французского офицера-еврея в шпионаже родился
на фоне сильных антисемитских настроений в обществе и буквально
расколол французов на два лагеря. «Дело Дрейфуса» началось в сентябре
1894 года, когда в Париже уборщица, она же агент французской
спецслужбы, выудила из мусорного ящика германского военного атташе подозрительное «бордеро» (препроводительное письмо). Из него
следовало, что некто предлагал немцам ряд секретных сведений.
Хотя мнения экспертов-графологов по этому делу разошлись, был отдан
приказ об аресте капитана Альфреда Дрейфуса. Несмотря на то, что он настаивал на полной невиновности, его предали военному суду, лишили
звания и чинов и отправили на каторгу. Осужденного предателя показали огромной толпе. Когда с него срывали погоны и другие регалии, капитан кричал: «Клянусь, я не виновен! Да здравствует Франция!»
Через два года неподкупный глава разведки полковник Пикар добыл документы, доказывавшие измену влиятельного и богатого майора
Генштаба Фердинанда Эстергази, а, значит, и полную невиновность
Дрейфуса. Генералы отмахнулись и тогда Пикар предал документы
огласке. Но отверженный Дрейфус не вышел на свободу, а дело
приобрело неожиданный оборот: за Эстергази вступилось высшее
военное руководство Франции, и он был оправдан. Пикара же засадили в тюрягу. В общем, обычное дело, знакомое нам и по современным реалиям
– богатого и влиятельного оправдывают, бедного и слабого обвиняют.
Всё бы сошло, если бы тут не вылез Эмиль Золя. 13 января 1898 года он направил открытое письмо «Я обвиняю» в адрес Президента республики Феликса Фора. В письме Золя обвинял высшее военное руководство в коррупции, кумовстве, слабоумии и жутком антисемитизме. Надо сказать,
что Золя был популярен не только во Франции. В Америке и России его
знали и почитали больше, чем на родине. Письмо вызвало огромный
резонанс во всём мире. Франция разделилась на два лагеря. Золя
поддержали сотни тысяч человек, в том числе писатели братья Гонкур, Марсель Пруст, будущий президент Франции Клемансо, английская
королева Виктория, художники Клод Моне и многие другие. Но и у другого лагеря не было нехватки в именитых личностях. На виновности Дрейфуса настаивали писатель Жюль Верн, корифеи импрессионизма Дега, Ренуар, Сезанн. Это не считая деятелей военной и государственной верхушки, а
также многотысячной толпы маргиналов, уверенных, что во всех бедствиях виноваты евреи.Противники Дрейфуса выдвинули против Золя обвинение в оскорблении
всей армии и военного суда. Его привлекли к суду за клевету, признали виновным и лишили ордена Почетного легиона. В адрес писателя
раздавались угрозы, националистически настроенная толпа совершила нападение на его дом. Золя был вынужден бежать в Англию, куда за ним последовали обе жены и дети. Когда страсти на родине улеглись, Эмиль
смог вернуться в Париж. Как оказалось, чтобы умереть.
К тому времени дело Дрейфуса пересмотрели, его и полковника Пикара
хоть не реабилитировали, но освободили. Для французской военщины это была пощечина. Она очень хотела смерти Золя. Тем более, что нашелся добровольный помощник – ярый националист и антисемит трубочист
Анри Буронфоссе, соглашавшийся убить «заступника евреев» из
«идейных» побуждений. Он привлек к делу строителя из бригады кровельщиков делавших ремонт на соседней крыше. Убедившись, что
Золя заночует дома, трубочист со своим напарником с вечера заготовили щебень и другой материал, которым и заблокировали каминную трубу.
Ночью угарный газ сделал свое дело. Рано утром они вернулись,
очистили дымоход и, тем самым, устранили следы преступления.
Похоронили Золя, как полагается, пышно и с помпой. Посмертно вернули
и орден Почетного легиона, и все звания и регалии. Те, кто его ненавидел
и убил, говорили пафосные речи и проливали слезинки крокодиловы.
Раньше в городке не было металлического завода. Были механические мастерские № 1. Они располагались в кирпичном сарае, где до революции была паровая кузня Иннокентия Мясокушева.
В 1976 году мастерские получили статус завода и ассигнования на расширение и модернизацию. На эти ассигнования перед сараем был построен четырехэтажный корпус заводоуправления и разбит газон.
Завод был убыточным. Заказы приходилось вымаливать по всей области. А 1 января 1990 года наступил смертельный кризис.
Опираясь на собственные силы, завод сократил одного сторожа и одну уборщицу. Это не спасло положения. Не из чего стало платить зарплату.
8 февраля в кабинет директора завода вошел юркий, маленького роста человек с зеленоватым лицом, в темном костюме, надвинутой на уши шляпе и сапогах на высоких квадратных каблуках.
Этот человек уверенно сел напротив директора, шляпы не снял и спросил:
– Заказ нужен?
Директор не сразу понял. Он решил было, что разговор пойдет о продуктовом заказе к мужскому празднику.
– Икра будет? – спросил директор.
– Икры не будет, – сказал шустрый. – Нашей фирме нужен котел.
– Что за фирма? – спросил директор. Гость ему не нравился.
Шустрый вытащил из портфеля папку, из папки плоский пакет. Из него – скрепленные как положено документы.
Директор смотрел на шустрого и думал: какой же он национальности? Не мог догадаться, но было ясно, что не русский.
– Не одолеем, – сказал директор, проглядев документы.
Выгнать бы его из кабинета, но ситуация не позволяет.
– Почему? – прищурился шустрый.
– Профиль не наш, – сказал директор. – С материалом плохо. Текучка кадров. И вообще… Мы завалены заказами!
– Врешь, – сказал шустрый. Так вот, на «ты» и сказал. – Врешь. Нет у тебя никаких заказов. А наш заказ тебя спасет. Иначе из чего будешь зарплату выдавать? Из чего административный корпус достраивать?
– На одном вашем котле, – ответил директор, – завод не вытянуть.
– Пойми ты, балда, – так и сказал. – Пойми ты, балда! Этот котел только начало. Нам, может быть, понадобится триста таких котлов.
Директор поежился. В кабинете запахло псиной.
– А вы откуда будете? – спросил директор.
– Там написано.
И в самом деле. На бланках было напечатано: «Учреждение А.Д.». Адрес не указан. Только номер почтового ящика.
– А что такое А.Д.? – спросил директор.
– Много будешь знать, скоро к нам попадешь, – улыбнулся шустрый. И так улыбнулся, что директор понял, по какому ведомству проходит шутник.
– Надо подумать, – сказал он.
– Думай, – ответил шустрый. – А мы тем временем заказ в Потьму передадим. У нас это быстро делается. Мы фирма солидная.
– В Потьму! – фыркнул директор. – Им и кружку не склепать.
– Заставим, – сказал шустрый. – Думай до завтра. Проверяй.
Он повернулся и пошел прочь из кабинета, не попрощавшись. Низ его пиджака вздрогнул и оттопырился. Будто у шустрого там был хвост, которым он нетерпеливо помахивал.
Директор набрал областной номер и стал проверять: что за «А.Д.», где базируется, как у них там с финансами. И так далее. Узнал он немного, но ничего предосудительного. Документы в порядке, счет в банке есть, и солидный, а то, что фирма засекречена, это с фирмами бывает. Говорили, что СП, но неизвестно, с каким западным капиталом.
В общем, куда бы директор ни звонил, ему советовали: решай сам. Дали тебе самостоятельность – вытаскивай предприятие из прорыва.
Соглашаться было опасно. Опыта изготовления больших котлов у завода нет. Но положение критическое. А тем временем слухи о заказе распространялись по заводу. Заводоуправление выстроилось шпалерами по директорскому коридору. Рабочие стояли у ворот безмолвного цеха.
Директор никому ничего не сказал. Прошел сквозь строй и сел в машину.
Ночью директору приснилось два сна.
В первом явилась покойная мама.
– Коля, голубчик, – говорила она, склоняясь к директору, как к маленькому. – Не соглашайся. Лучше с протянутой рукой сидеть на паперти, чем служить врагу человеческому. Сам черт приходил к тебе! Откажи!
Потом в сонном воображении директора возник его дядя Савелий, известный в свое время мерзавец и доносчик.
– Колюня! – кричал он. – Не соглашайся. Нам хуже будет.
– Кому вам? – спросил директор.
Дядя был страшно исхудавшим, со следами побоев и ожогов на лице.
– Подумай, и ты тут будешь, со мной рядом! В одном строю.
Потом возникла ухмыляющаяся зеленая рожа шустрого заказчика.
– Представление закончено, – сказала рожа. – Ты не имеешь права ставить личные интересы выше общественных.
На этом директор проснулся – голова трещит, словно вообще не спал.
– Ты чего такой? – сказала жена.
– Отстань.
– Мне соседка говорила, что вы большой заказ получили? Госзаказ!
– Если бы госзаказ!
– Так радуйся!
– А ты в черта веришь, Маша? В черта, в потусторонний мир.
– Окстись! Мы же неверующие!
– А как ты думаешь, моя мама после смерти куда могла попасть?
– Твоя мама была добрым человеком, – сказала Марья Дмитриевна. – Она наверняка в раю.
– А дядя Савелий?
– Этот точно в аду.
– Почему же они оба против заказа?
– У тебя жар?
В объяснения директор углубляться не стал, а поспешил на бурлящий завод.
Когда в десять двадцать в кабинете возник шустрый, все заводоуправление уже подслушивало под дверью.
Директор был один. Ему хотелось задать заказчику вопросы, которые задают только наедине. Заказчик это понимал.
Он даже не стал спрашивать, принял директор решение или нет. Он иначе начал беседу:
– Ваша мама плохо информирована. Ею манипулируют. Она обитает далеко от нас, реальной обстановки знать не может.
Директор спросил шепотом:
– А дядя?
– Вы же знаете, каким он был мерзавцем, – ответил шустрый и снял шляпу. – Жарко здесь у вас.
Под шляпой были курчавые волосы, как у Пушкина на портретах.
Из них торчали небольшие матовые рожки.
«Не скрывается, – с раздражением подумал директор. – Обнаглел».
Он покосился на дверь. Дверь покачивалась под напором любопытных.
– Документы в порядке, – сказал черт. – У нас опыт.
– А почему тогда мой дядя возражает? – спросил директор.
– Потому что у нас сейчас жуткий дефицит котлов. Все стареет, все выходит из строя. Переполняем котлы до отказа. Все равно одновременно обслуживаем не больше семи-восьми процентов клиентуры. Рэкетиры неделями сидят в холодке, ждут очереди. И боятся, что котлов на всех не хватит. Так что перспективы перед твоим предприятием сказочные.
Тут дверь рухнула внутрь и в кабинет ввалилась бухгалтерия, отдел главного технолога, плановики – заинтересованные лица.
Директор кинул испуганный взгляд на черта, но тот уже снова был в шляпе и подмигнул директору – как заговорщик заговорщику.
– Хорошо, что вы пришли, товарищи, – сказал директор. – Рассаживайтесь. Начинаем работать в обстановке хозрасчета. Сейчас наш заказчик изложит вкратце требования к продукции. Будем думать вместе.
Думали вместе, смотрели техническую документацию. По проектному заданию первый котел должен был достигать двенадцати метров в диаметре, а у них там на «А.Д.» все котлы стандартные. Но высотой невелик. Полтора метра. Странный котел.
– Для какой цели? – спросил главный технолог.
– Чтобы головы высовывались, – вежливо ответил шустрый.
– Грешников, что ли, варить? – засмеялся шутке технолог.
– Вот именно, – засмеялся в ответ шустрый. – А глубже нельзя, захлебнутся в кипятке.
Директор в ужасе посмотрел на своих сотрудников, но никто не испугался. Некоторые улыбнулись, другие, кто без чувства юмора, ждали, когда можно вернуться к деловому разговору.
– А как вы будете их к себе перевозить? – спросил директор. – Двенадцать метров. Сварные.
– Перевезем, – сказал шустрый.
А дальше все говорили по делу.
Главный технолог предложил поставить на котел электронику для регулирования температуры воды, но заказчик отказался, сказал, что у них все по старинке, на дровах.
Бухгалтерша подсчитала, сколько выходит в премиальный фонд, и сказала, что недостаточно. Шустрый обещал посоветоваться с начальством. Начальник единственного цеха заявил, что придется вынести станки. Снабженец высказал мысль, что листовое железо такой толщины в кредит не дадут. И вообще не дадут.
Прошло две недели. Снабженцы раздобыли немного железного проката, станки из цеха вынесли, кузнецы уже гнули металл, сварщики проверяли горелки – все шло как надо. Как-то приехал шустрый, заглянул в цех, начал торопить рабочих, объяснять, какое ответственное задание.
– Слушай, командир, – сказал, перекрывая шум в цехе, могучий мужик Сидорчук. – Это правда, бабы говорят, что ты – черт и твоя фирма не «А.Д.», а просто ад называется?
И в цехе наступила тишина.
Оказывается, все об этом уже думали, с женами советовались, а многие видели вещие сны, но друг с другом не делились.
– Не все ли тебе равно, Сидорчук? – спросил шустрый. – Ты спасаешь родной завод, ты честно трудишься. Не все ли равно, для чего твоя продукция используется?
– Нет, – сказал Сидорчук, – не все равно. Я работаю для гуманных целей.
Все стали шуметь. Даже директор прибежал.
Договорились, что вопрос будет решаться в обстановке гласности на общем собрании трудового коллектива.
Первым вышел перед народом сам заказчик. Он снял шляпу, чтобы все видели его рога, и сказал:
– Чего нам таиться? Мы все свои люди.
– Мы тебе не свои! – крикнули из зала.
– Ты, Печкин, сегодня еще свой, а завтра будешь мой, – ответил шустрый.
Печкин замолчал, больше не перебивал.
– Я должен рассеять недоразумение, – сказал шустрый, обмахиваясь шляпой. – Долгие годы и столетия представители правящей церкви обливали меня и моих сотрудников ушатами клеветы. На нас рисовали карикатуры, нами пугали детей. Нашу благородную миссию представляли в невыгодном свете.
– Ближе к делу! – сказал Сидорчук.
– Куда уж ближе. Кто мы такие?
– Черти, – сказала какая-то женщина.
– Пускай черти, – согласился шустрый. – Мы продолжаем дело, которое на вашем свете делают правоохранительные органы. Мы – санитары человечества. Мы вынуждены веками иметь дело с худшими представителями человеческой цивилизации, наказывая их, перевоспитывая, стараясь перековать их закоренелые души в настоящие, чистые, благородные.
– А что, у вас тоже сроки дают? – спросил Сидорчук.
– А как же иначе? Не вечно же в котле греться?
– А какие?
– Бывают и большие, – сказал шустрый. – Недавно мы в чистилище Пилата передали. Две тысячи лет отбыл. А иногда, – шустрый повысил голос, чтобы перекрыть шум зала, – и полгода хватает.
– Называйте вещи своими именами! – закричал Алик Хренов из ОТК. – Вы же применяете жестокие пытки!
– Только за дело. И, кстати, не мы решаем, кого нам передадут на воспитание, а кого сразу в чистилище. Наше дело работать. А для этого нужны нормальные условия. Чтобы не сидело в каждом котле по сто человек, строгость должна быть разумной.
Черт сел, а потом стали выступать другие.
Поднялся Сидорчук. Он многое понял. Он сказал:
– Я сомневался. А теперь мне ясно – мы же не против людей выступаем, а против тех, которые наказаны за дело. То есть помогаем порядку и дисциплине.
Жена Сидорчука аплодировала громче всех. Они планировали купить новый телевизор.
– Подумаем о чести родного завода, – сказал директор. – Сегодня мне звонили, поздравили с тем, что наше предприятие вышло из прорыва. Не для себя стараемся, для народа.
Директор мечтал уехать в область. Подальше от чертей и маминого призрака. Но уезжать можно только с передового предприятия, иначе на хорошее место не рассчитывай.
Выступила Сенькина из месткома. Она уже знала, что в обкоме профсоюза рассматривают этот вопрос о переходящем вымпеле для завода.
– Я собрала цифры по району, – сказала она. – Среди работников нашего завода резко сократилось пьянство и рукоприкладство. Вчера ко мне обратилась учительница Кучкарева из третьей школы. Просит привести в цех детей на экскурсию. У нее в классе много шалунов и даже хулиганов. Она надеется, что экскурсия поможет укреплению дисциплины. В связи с этим у меня просьба к нашему заказчику. Вы не могли бы присутствовать на экскурсии? Пускай дети убедятся. Без шляпы, конечно.
– А хвост показывать? – ухмыльнулся шустрый.
– Если вы сможете. – Сенькина смутилась, в зале засмеялись. – Если вы сможете, не снимая брюк… Там девочки будут.
– Я босой приду, – сказал шустрый. – Пускай посмотрят на копыта.
– Так что я заканчиваю на оптимистической ноте, товарищи! – закричала Сенькина. – Мы с вами вступили на более высокий морально-трезвый уровень и постараемся его неустанно повышать.
Алик Хренов из ОТК высказал пожелание, чтобы сотрудники «А.Д.» помнили о принципах высокого гуманизма.
Шустрый грубо оборвал его:
– Ты за качеством следи, чтобы швы не текли, гуманист.
В самом конце тетя Шура, уборщица, постаралась внести отрицательную ноту в общее торжество.
– Что же это получается? – сказала она. – Получается, что мы на врага человеческого работаем?
Шустрый поморщился.
– Какой же я враг? Приведите мне конкретные факты моей вражеской деятельности, женщина?
– А ты приведи, приведи! – крикнула жена Сидорчука.
– На пенсию уйду, – сказала тетя Шура. – Чтобы твою мерзкую рожу не видеть.
– До встречи, – ответил шустрый. – А фактов у вас нет.
Несмотря на то что из этого поединка шустрый вроде бы вышел победителем, какая-то неуверенность воцарилась в зале. Так хорошо до этого было – все друг друга любили, все соглашались. И сомнения были похоронены коллективно. А тут тетя Шура с ее старозаветными нормами…
Положение спас начальник планового отдела. Он уже имел беседу с директором, получил твердое обещание, что при расширении административного корпуса ему достанется отдельный кабинет.
– Мы тут взрослые люди, – сказал он. – Может, перестанем друг друга сказочками кормить? Что за разговоры: черт, дьявол, враг человеческий. Наука уже твердо доказала – дьявола нет. Ничего этого нет. Так что расходимся по рабочим местам и куем котел.
– А как же рога? – спросила недалекая Лычикова из бухгалтерии.
– Какие рога?
– На ихней голове.
– Тебе еще рано знать, откуда у мужчин бывают рога, – ответил плановик.
Зал облегченно засмеялся. Всегда найдется простое и реалистическое объяснение странному событию. И многие мужья начали шустрому сочувствовать. Он, правда, крикнул с места, что не женат, но потом махнул рукой и тоже смеялся вместе со всеми.
Потом все разошлись по рабочим местам, а шустрый зашел к директору в кабинет. Они за последние недели сблизились.
– Вы уж простите, – сказал директор, – что так получилось.
– Ничего, я даже доволен. Теперь, по крайней мере, полная ясность отношений, – сказал шустрый. – А про рога даже смешное объяснение. Правда?
– Почему у нас так получается?! – в сердцах воскликнул директор. – Мы честно трудимся, никому не мешаем, а некоторые люди сеют сомнения.
– В этом беда человечества, – серьезно ответил шустрый.
– Ведь не мы же дрова под котлы подкладываем! – сказал директор.
– Тонко замечено, – согласился шустрый.
– Распустились у нас пресса и даже телевидение. Клеймят тружеников не по делу. Рыбы в реке нет – сразу кричат: проектировщики виноваты. А в чем проектировщик виноват? Он ни одной рыбешки в жизни не уничтожил. А то кричат: архитектор виноват – церквушку разрушил…
– Туда ей и дорога! – подхватил шустрый.
– А он, архитектор, ничего против церквушки не имеет. Не рушил он, не рушил. За что его обливают грязью?
– За что?
– За то, что честно выполнил свой долг. Стране нужна прямая магистраль, он ее и нарисовал.
– Приятный ты человек, Коля, – сказал шустрый. – Диалектически мыслишь. Я рад, что мы с тобой сотрудничаем.
– Спасибо, – потупился директор. И подумал: «Скорей отсюда, скорей в область. Забыть бы твою поганую рожу».
Когда же они вышли из проходной, черт вдруг остановился, словно только сейчас вспомнил о важном.
– Есть у меня предложение, – сказал он. – Хоть мы этого не делаем, но в виде исключения приглашаю тебя на ходовые испытания. Побываешь у нас в «А.Д.», посмотришь котел в деле, а то еще развалится. Ну как?
Директор вдруг смутился.
– А когда надо ехать?
– Через месяц тебя устроит?
– Через месяц не могу, – с облегчением произнес директор. – Через месяц я буду в туристической поездке. В Румынии. Так что в следующий раз.
– Ну как знаешь, – вздохнул черт. – А то пропуск тебе уже выписан.
Он протянул директору холодную влажную ладошку и стоял, смотрел ему вслед.
Директор прошел мимо газона и у своей машины рухнул в разверзшуюся под ним пропасть.
Здесь не место и не время объяснять, как могла возникнуть пропасть почти в центре города. И нет смысла тратить время на описание того, как одна бригада рыла траншею, но засыпала кое-как, потому что план был выполнен, да как в ту траншею прорвались сточные воды с соседнего завода, потому что кто-то еще не так спроектировал, да как углубилась эта пропасть, потому что кому-то, кто должен был ее ликвидировать, пришла пора уезжать в отпуск…
Тело директора унесло подземными водами, а нематериальная часть попала на технические испытания нового котла, который уже был доставлен в «А.Д.».
Директор стоял в стороне, наблюдая, как к котлу, украшенному цветами, гнали голых изможденных грешников и как грешники были вынуждены хлопать в ладоши, радуясь тому, что отныне их будут кипятить в более прогрессивных условиях.
– Эй, Коля! – крикнул из толпы обнаженный дядя Савелий.
Шустрый представил директора своему начальству, и начальство укоризненно сказало:
– И сдалась вам эта Румыния! Согласились бы с самого начала, не пришлось бы вас к нам на вечные времена перетягивать.
Начальство увидело, как побледнел директор, и сказало утешительно:
– Будете у нас консультантом по продукции вашего предприятия.
Когда вода уже согрелась, но еще не закипела, черти стали загонять в котел грешников. Когда загнали всех, шустрый обернулся к стоявшему рядом директору и спросил:
– А ты что не раздеваешься? Тебя что, в костюме кипятить?
– Как так? Да я же консультант!
– Консультировать можно и изнутри, – ответил шустрый, подталкивая директора к котлу, а тот, будучи бесплотной душой, не мог сопротивляться. Он только надеялся, что котел, выкованный на его заводе, обязательно развалится.
Просмотрено:
354
Публикация:
3 574
Очень милая курносая и сероглазая ведьмочка, практикантка Выбегаллы и, видимо, симпатия Саши Привалова.
Комментарии: 7Публикации: 616Регистрация: 13-09-2019
Это вообще законно — быть таким милым существом?..
Лучшие ответы
Пышка стала домашней 
я бы забрала в конце января, если меня дождется
Она прелесть! Берите не пожалеете!
Глаза красивые, классный. Надеюсь все герои статей обретают дом. Напоминаю всем друзьям, которые хотят животное, чтобы брали из приютов, а не тратили бешеные деньги в поисках «особой» собаки, кошки и т.д.
Почти все обретают, очень многие. На некоторых целая очередь)) Если кто-то не успевает и расстраивается, перенаправляем в приюты, вдруг там найдётся живность по душе. Таким образом однажды пристроили одного чёрного кота из рубрики и заодно — чёрного из приюта
Эх..хочу стаффа, но есть собакен уже.)
Хоспади, зачем лепить феминитив к породе собак? 
Стаффордка? Тогда в мужском роде будут такие породы как овчарк, гончий, лайк, такс?
Сегодня с Пышкой приедут знакомиться и может быть заберут домой. А вчера кот Хантер из прошлого выпуска отправился в хорошую семью
Какие вы умнички! Спасибо за добрые вести!
Прикольный зверёк,но у меня есть уже собакен.Очень надеюсь что у нее появятся хозяева.
Такая красотка. У меня 2 кота, шотландец и экзот, не сможем
Американские стаффорды кошек рвут на части.
Всё же зависит исключительно от воспитания собаки) Только от человека как ни крути) Для этого мы их и приручали,не так ли
Японский пикинес крысу может разорвать
У меня дома стаффик очень радушно принял котенка. Они потом и спали вместе и играли.
Мой стафф без малого 13 лет прожил с котом. От кота выхватывал только в путь)), кот был старше и главнее.
Лайки тоже по идее с кошками в контрах . Но моя их любит. Облизывает.
Это не факт ,что стафы котов гоняют! Мой немец тоже котов рвет на части и ничего не можем с этим поделать… так и живем-кошка с одной стороны дома гуляет собака с другой)))
Почему не факт, факт. И котов, и маленьких собак гонял подружкин стафф. Людей ни разу не укусила и даже не проявила агрессии, а кошек сразу за шею.
Может наоборот? Моего стаффика коты уже загоняли 
ну а если серьёзно, заниматься воспитанием нужно!
Так и нужно в нём поддерживать заложенное породой, чтоб душил собак. А иначе зачем заводить такую породу?
Симпатюля, удачи тебе и хороших хозяев. Сама недавно пристраивала выброшенного бенгальского кота, а уж сколько непородистых погибло,кому меньше повезло и не счесть на моей памяти- машины, собаки, мороз. Хозяева спокойненько заводят новых жертв.Бездомные животные- визитная карточка слаборазвитой страны.
Я не знаю, но как то страшно дома заводить всех этих Стаффордов, питбулей и прочих головорезов. Ладно ещё когда ты берёшь от проверенных родителей, а вот так вот неизвестно от кого. Я бы не стал. Ещё лабриков, тойчиков или шпицев, а стаффа взрослого брать страшно. Не.
(Добавлено через 45 секунд)
Тем более это порода которую нужно знать и воспитывать. Иначе можно горя хлебнуть.
У моей подруги была мериканская, прожила лет 15 примерно. За всю жизнь ни разу не зарычала, наидобрейшая собакелла. В семье был маленький ребёнок, сестренка малая подружкина, она верхом на этом стаффорде каталась. Но кошек и мелких собак на улице рвала.
А у родственников на материке у соседей было два стаффа дома и ребёнок 4 лет. Так вот пошли они в магазин, А дите с милыми собачками оставили. Пришли с магазина, а стаффы дите погрызли. Поэтому не. Лучше лабрика или тойчика.
Какой ужас. Вообще, это ведь бойцовская порода, по идее, они должны быть злыми. Но если их не дрессировать на злобу, то получаются милые собачки. Но опять же, какой еще характер у собаки. Мелкие собаки тоже бывают дурные, наш пекинес ненавидел маленьких детей, в лицо кидался прям.
Не существует бойцовских пород.
У соседа стафф 5 лет! С виду убийца, а на самом деле котопес, залижит досмерти любого)) все от воспитания зависит
У нас редко кто себя воспитанием собаки обременяет. Заводят как игрушку. А это собака, это совсем не игрушка.
Любую породу надо воспитывать. А прежде, чем заводить собаку определенной породы надо с ней познакомиться, почитать информацию, посмотреть видео. В конце концов воспитание со сторонней помощью никто не отменял. Благо сейчас уйма возможностей. Подумать и взвесить очень хорошо. Это как с хаски: кретины понабрали из-за красивых глазок, а о породе знать не знают. Бегают по городу брошенные, никому ненужные.
В руках дурака и шпиц может быть опасен.
Он не о том немного написал. И во многом прав. Только добавлю, что это касается не только взрослой собаки, а вообще любой.
Искренние глаза таких даже у людей нет.
Именно у людей таких та и нет!
К сожалению, таких милейших и добреших собак, тоже выбрасывают по неизвестным мне причинам. В самом деле, это уникальнейшая собака, ссудоврльствием бы взял ещё одну такую же, так как у меня и у самого стафф, рыжий красавец, который мне достался на передержку, да так и остался у меня. Ему было едва 7 месяцев, когда кто то его выкинул возле приюта. А потом он попал ко мне и с тех пор уже прошло более двух лет. Поверьте люди, это добрейшее и милейшее существо, дома как котенок себя ведёт, ласковый до безумия, энергичный и непоседливый, очень любит гулять и играться…
Значит Вы такой великодушный, но страхиваете свою собаку)) Читала ваше объявление о вязке, точно с таким же текстом, как попал на передержку и т.д. и т.п. Научитесь зарабатывать деньги руками, а не гениталиями своих животных))
Всегда мечтала о такой собаке, но увы у меня дети маленькие, кот и французский бульдог.