Трамвай то уже приехал как пишется

Первая мысль, которая приходит в голову, когда слышишь слова «трамвай «Аннушка»», это что речь идет о той самой Аннушке из «Мастера и Маргариты», которая «масло уже пролила». Если же вы не читали булгаковской нетленки, то стоит пояснить: в романе «Мастер и Маргарита» пролитое масло некой Аннушки сыграло роковую роль и привело к гибели одного из героев Берлиоза, который поскользнулся на пролитом масле и угодил под трамвай, в результате чего остался без головы.

29 декабря 1911 года в Москве появился маршрут легендарного трамвая «Аннушка»

Однако, трамвай «Аннушка», оказывается, совсем не про то. Трамвай назвали ласково по букве «А», которой был обозначен кольцевой трамвайный маршрут в Москве, открытый в 1911 году и проходивший по Бульварному кольцу, которое также называют «кольцо А».

Трамвай «Аннушка». Фото: twitter.com

Этот маршрут помимо прочего интересен тем, что, как бы ни менялись его остановки и пути следования, маршрут всегда включал в себя Чистые пруды. Последние лет десять есть даже трактир на колесах под названием «Трамвай «Аннушка», он тоже колесит вокруг Чистых прудов.

Для туристов, желающих посмотреть в Москве всю самую главную красоту, лучшего маршрута было не придумать

Трамвай «Аннушка» уникален тем, что до сих пор существует, хотя в наше время на трамваях ездит всего 5% населения Москвы. Он был первым электрическим трамваем столицы, о нем писал Паустовский, об «Аннушке» пели песни, и для туристов, желающих посмотреть в Москве всю самую главную красоту, лучшего маршрута было не придумать:

«За открытыми окнами вагона линии „А“ шумели листвой бульвары. Вагон медленно кружился по Москве — мимо усталого Гоголя, спокойного Пушкина, мимо Трубного рынка, где никогда не умолкал птичий свист, мимо кремлёвских башен, златоглавой громады храма Христа Спасителя и горбатых мостов через обмелевшую Москву-реку…». (К. Паустовский «Повесть о жизни»)

Линию трамвая № «А» москвичи ласково прозвали «Аннушкой» (трамвай «А» на Арбатской площади, вид со стороны Малого Афанасьевского переулка, середина 30-х гг.). Фото: ru.wikipedia.org

Были и другие трамваи с такими же ласковыми названиями: маршрут «Б» или «Букашка», ходивший по Садовому кольцу, но ныне уже не существующий, «Верочка» или маршрут «В» — между Таганкой и Автозаводской. Но именно трамвай «Аннушка» стал неким неофициальным символом уютной и удобной Москвы, что поставило «Аннушку» в один ряд с мировыми трамвайными маршрутами, без которых невозможно представить городов, по которым эти маршруты курсируют.

Трамвай «Аннушка» уникален тем, что до сих пор существует, хотя в наше время на трамваях ездит всего 5% населения Москвы

К таким же трамваям-символам относятся:

Трамвай-даблдекер в Гонконге, двухэтажные вагончики которого до сих пор ходят по улицам бывшей британской колонии и, кстати, пользуются огромным спросом не только у туристов, но и у местных жителей. Специально для туристов там организованы ретро-маршруты и ночные экскурсии на трамваях.
Символом Амстердама тоже является трамвай: в столице Нидерландов первая электрическая трамвайная линия была запущена в 1906, и с тех пор трамваи Амстердама внешне изменились, стали современными и более удобными, но они все так же остаются самым удобным и доступным видом транспорта.
В австрийском городе Линц есть район Пёстлингбергбан, в котором трамвайная линия признана самой крутой в мире: она создавалась как междугородная, поскольку в 1898 году, когда ее открыли, городок Пёстлингберг был отдельным населенным пунктом. Трамвайный маршрут очень живописный: район Пёстлингбергбан расположен на холме, откуда открывается потрясающий вид. Да и сам трамвай настолько красивый, что с ним фотографируются абсолютно все туристы: он стилизован под старину и очень гармонично вписывается в облик города.
Трамвай в Иерусалиме тоже по-своему уникален: здесь трамвайная линия – одна из самых молодых в мире, ее открыли только в 2011 году, так что тем, кто считает, что трамвай – морально устаревший вид транспорта, стоит отправиться в Иерусалим. Иерусалимский трамвай – скоростной и пуленепробиваемый, он курсирует почти через весь город, протяженность его пути скоро достигнет 24 километров. И даже знаменитый подвесной мост «Арфа Давида», современный архитектурный и инженерный шедевр, был возведен специально для иерусалимского трамвая.
«Одесский трамвай» — это даже не столько символ города Одессы, сколько символ одесского юмора, потому что нет в мире больше ни одного трамвая, про который было бы создано столько шуток и анекдотов. Про одесский трамвай шутили Ильф и Петров, Жванецкий и Бабель, поэтому абсолютно все туристы в Одессе обязательно стремятся покататься на одесском трамвае хотя бы разочек.

Трамвай в Одессе. Фото: pixabay.com

Как видите, трамвай способен стать таким же авторитетным транспортным символом города, как, к примеру, Лондонский метрополитен, знаменитые желтые такси Нью-Йорка или венецианские гондолы. А у вашего города есть транспортный символ?

Источник

Разбор частей речи

Далее давайте разберем морфологические признаки каждой из частей речи русского языка на примерах. Согласно лингвистике русского языка, выделяют три группы из 10 частей речи, по общим признакам:

1. Самостоятельные части речи:

существительные (см. морфологические нормы сущ. );
глаголы:
- причастия;
- деепричастия;
прилагательные;
числительные;
местоимения;
наречия;

2. Служебные части речи:

предлоги;
союзы;
частицы;

3. Междометия.

Ни в одну из классификаций (по морфологической системе) русского языка не попадают:

слова да и нет, в случае, если они выступают в роли самостоятельного предложения.
вводные слова: итак, кстати, итого, в качестве отдельного предложения, а так же ряд других слов.

Морфологический разбор существительного

План морфологического разбора существительного

Пример:

«Малыш пьет молоко.»

Малыш (отвечает на вопрос кто?) – имя существительное;

начальная форма – малыш;
постоянные морфологические признаки: одушевленное, нарицательное, конкретное, мужского рода, I -го склонения;
непостоянные морфологические признаки: именительный падеж, единственное число;
при синтаксическом разборе предложения выполняет роль подлежащего.

Морфологический разбор слова «молоко» (отвечает на вопрос кого? Что?).

начальная форма – молоко;
постоянная морфологическая характеристика слова: среднего рода, неодушевленное, вещественное, нарицательное, II -е склонение;
изменяемые признаки морфологические: винительный падеж, единственное число;
в предложении прямое дополнение.

Приводим ещё один образец, как сделать морфологический разбор существительного, на основе литературного источника:

«Две дамы подбежали к Лужину и помогли ему встать. Он ладонью стал сбивать пыль с пальто. (пример из: «Защита Лужина», Владимир Набоков).»

Дамы (кто?) — имя существительное;

начальная форма — дама;
постоянные морфологические признаки: нарицательное, одушевленное, конкретное, женского рода, I склонения;
непостоянная морфологическая характеристика существительного: единственное число, родительный падеж;
синтаксическая роль: часть подлежащего.

Лужину (кому?) — имя существительное;

начальная форма — Лужин;
верная морфологическая характеристика слова: имя собственное, одушевленное, конкретное, мужского рода, смешанного склонения;
непостоянные морфологические признаки существительного: единственное число, дательного падежа;
синтаксическая роль: дополнение.

Ладонью (чем?) — имя существительное;

начальная форма — ладонь;
постоянные морфологические признаки: женского рода, неодушевлённое, нарицательное, конкретное, I склонения;
непостоянные морфо. признаки: единственного числа, творительного падежа;
синтаксическая роль в контексте: дополнение.

Пыль (что?) — имя существительное;

начальная форма — пыль;
основные морфологические признаки: нарицательное, вещественное, женского рода, единственного числа, одушевленное не охарактеризовано, III склонения (существительное с нулевым окончанием);
непостоянная морфологическая характеристика слова: винительный падеж;
синтаксическая роль: дополнение.

(с) Пальто (С чего?) — существительное;

начальная форма — пальто;
постоянная правильная морфологическая характеристика слова: неодушевленное, нарицательное, конкретное, среднего рода, несклоняемое;
морфологические признаки непостоянные: число по контексту невозможно определить, родительного падежа;
синтаксическая роль как члена предложения: дополнение.

Морфологический разбор прилагательного

Имя прилагательное — это знаменательная часть речи. Отвечает на вопросы Какой? Какое? Какая? Какие? и характеризует признаки или качества предмета. Таблица морфологических признаков имени прилагательного:

начальная форма в именительном падеже, единственного числа, мужского рода;
постоянные морфологические признаки прилагательных:
- разряд, согласно значению:
- - — качественное (теплый, молчаливый);
  - — относительное (вчерашний, читальный);
  - — притяжательное (заячий, мамин);
- степень сравнения (для качественных, у которых этот признак постоянный);
- полная / краткая форма (для качественных, у которых этот признак постоянный);
непостоянные морфологические признаки прилагательного:
- качественные прилагательные изменяются по степени сравнения (в сравнительных степенях простая форма, в превосходных — сложная): красивый-красивее-самый красивый;
- полная или краткая форма (только качественные прилагательные);
- признак рода (только в единственном числе);
- число (согласуется с существительным);
- падеж (согласуется с существительным);
синтаксическая роль в предложении: имя прилагательное бывает определением или частью составного именного сказуемого.

План морфологического разбора прилагательного

Пример предложения:

Полная луна взошла над городом.

Полная (какая?) – имя прилагательное;

начальная форма – полный;
постоянные морфологические признаки имени прилагательного: качественное, полная форма;
непостоянная морфологическая характеристика: в положительной (нулевой) степени сравнения, женский род (согласуется с существительным), именительный падеж;
по синтаксическому анализу — второстепенный член предложения, выполняет роль определения.

Вот еще целый литературный отрывок и морфологический разбор имени прилагательного, на примерах:

Девушка была прекрасна: стройная, тоненькая, глаза голубые, как два изумительных сапфира, так и заглядывали к вам в душу.

Прекрасна (какова?) — имя прилагательное;

начальная форма — прекрасен (в данном значении);
постоянные морфологические нормы: качественное, краткое;
непостоянные признаки: положительная степень сравнения, единственного числа, женского рода;
синтаксическая роль: часть сказуемого.

Стройная (какая?) — имя прилагательное;

начальная форма — стройный;
постоянные морфологические признаки: качественное, полное;
непостоянная морфологическая характеристика слова: полное, положительная степень сравнения, единственное число, женский род, именительный падеж;
синтаксическая роль в предложении: часть сказуемого.

Тоненькая (какая?) — имя прилагательное;

начальная форма — тоненький;
морфологические постоянные признаки: качественное, полное;
непостоянная морфологическая характеристика прилагательного: положительная степень сравнения, единственное число, женского рода, именительного падежа;
синтаксическая роль: часть сказуемого.

Голубые (какие?) — имя прилагательное;

начальная форма — голубой;
таблица постоянных морфологических признаков имени прилагательного: качественное;
непостоянные морфологические характеристики: полное, положительная степень сравнения, множественное число, именительного падежа;
синтаксическая роль: определение.

Изумительных (каких?) — имя прилагательное;

начальная форма — изумительный;
постоянные признаки по морфологии: относительное, выразительное;
непостоянные морфологические признаки: множественное число, родительного падежа;
синтаксическая роль в предложении: часть обстоятельства.

Морфологические признаки глагола

Согласно морфологии русского языка, глагол — это самостоятельная часть речи. Он может обозначать действие (гулять), свойство (хромать), отношение (равняться), состояние (радоваться), признак (белеться, красоваться) предмета. Глаголы отвечают на вопрос что делать? что сделать? что делает? что делал? или что будет делать? Разным группам глагольных словоформ присущи неоднородные морфологические характеристики и грамматические признаки.

Морфологические формы глаголов:

начальная форма глагола — инфинитив. Ее так же называют неопределенная или неизменяемая форма глагола. Непостоянные морфологические признаки отсутствуют;
спрягаемые (личные и безличные) формы;
неспрягаемые формы: причастные и деепричастные.

Морфологический разбор глагола

начальная форма — инфинитив;
постоянные морфологические признаки глагола:
- переходность:
- - переходный (употребляется с существительными винительного падежа без предлога);
  - непереходный (не употребляется с существительным в винительном падеже без предлога);
- возвратность:
- - возвратные (есть -ся, -сь);
  - невозвратные (нет -ся, -сь);
- вид:
- - несовершенный (что делать?);
  - совершенный (что сделать?);
- спряжение:
- - I спряжение (дела-ешь, дела-ет, дела-ем, дела-ете, дела-ют/ут);
  - II спряжение (сто-ишь, сто-ит, сто-им, сто-ите, сто-ят/ат);
  - разноспрягаемые глаголы (хотеть, бежать);
непостоянные морфологические признаки глагола:
- наклонение:
- - изъявительное: что делал? что сделал? что делает? что сделает?;
  - условное: что делал бы? что сделал бы?;
  - повелительное: делай!;
- время (в изъявительном наклонении: прошедшее/настоящее/будущее);
- лицо (в настоящем/будущем времени, изъявительного и повелительного наклонения: 1 лицо: я/мы, 2 лицо: ты/вы, 3 лицо: он/они);
- род (в прошедшем времени, единственного числа, изъявительного и условного наклонения);
- число;
синтаксическая роль в предложении. Инфинитив может быть любым членом предложения:
- сказуемым: Быть сегодня празднику;
- подлежащим :Учиться всегда пригодится;
- дополнением: Все гости просили ее станцевать;
- определением: У него возникло непреодолимое желание поесть;
- обстоятельством: Я вышел пройтись.

Морфологический разбор глагола пример

Чтобы понять схему, проведем письменный разбор морфологии глагола на примере предложения:

Вороне как-то Бог послал кусочек сыру… (басня, И. Крылов)

Послал (что сделал?) — часть речи глагол;

начальная форма — послать;
постоянные морфологические признаки: совершенный вид, переходный, 1-е спряжение;
непостоянная морфологическая характеристика глагола: изъявительное наклонение, прошедшего времени, мужского рода, единственного числа;
синтаксическая роль в предложении: сказуемое.

Следующий онлайн образец морфологического разбора глагола в предложении:

Какая тишина, прислушайтесь.

Прислушайтесь (что сделайте?) — глагол;

начальная форма — прислушаться;
морфологические постоянные признаки: совершенный вид, непереходный, возвратный, 1-го спряжения;
непостоянная морфологическая характеристика слова: повелительное наклонение, множественное число, 2-е лицо;
синтаксическая роль в предложении: сказуемое.

План морфологического разбора глагола онлайн бесплатно, на основе примера из целого абзаца:

— Его нужно предостеречь.

— Не надо, пусть знает в другой раз, как нарушать правила.

— Что за правила?

— Подождите, потом скажу. Вошел! («Золотой телёнок», И. Ильф)

Предостеречь (что сделать?) — глагол;

начальная форма — предостеречь;
морфологические признаки глагола постоянные: совершенный вид, переходный, невозвратный, 1-го спряжения;
непостоянная морфология части речи: инфинитив;
синтаксическая функция в предложении: составная часть сказуемого.

Пусть знает (что делает?) — часть речи глагол;

начальная форма — знать;
постоянные морфологические признаки: несовершенный вид, невозвратный, переходный, 1-го спряжения;
непостоянная морфология глагола: повелительное наклонение, единственного числа, 3-е лицо;
синтаксическая роль в предложении: сказуемое.

Нарушать (что делать?) — слово глагол;

начальная форма — нарушать;
постоянные морфологические признаки: несовершенный вид, невозвратный, переходный, 1-го спряжения;
непостоянные признаки глагола: инфинитив (начальная форма);
синтаксическая роль в контексте: часть сказуемого.

Подождите (что сделайте?) — часть речи глагол;

начальная форма — подождать;
постоянные морфологические признаки: совершенный вид, невозвратный, переходный, 1-го спряжения;
непостоянная морфологическая характеристика глагола: повелительное наклонение, множественного числа, 2-го лица;
синтаксическая роль в предложении: сказуемое.

Вошел (что сделал?) — глагол;

начальная форма — войти;
постоянные морфологические признаки: совершенный вид, невозвратный, непереходный, 1-го спряжения;
непостоянная морфологическая характеристика глагола: прошедшее время, изъявительное наклонение, единственного числа, мужского рода;
синтаксическая роль в предложении: сказуемое.

Источник

На руссском впервые вышел комикс израильской комиксистки Руту Модан — «Имущество». Мы поговорили с Руту о ее работе, о любви к русской литературе, о сибирской тайге, о юморе как способе смотреть на мир — и о комиксах, разумеется.

Книги израильской художницы и комиксистки Руту Модан переведены на множество языков и отмечены международными премиями. В 2021 году в издательстве «Бумкнига» вышел на русском языке ее второй роман «Имущество» — о том, как пожилая еврейка Регина Сегал после смерти сына вместе с внучкой Микой из Тель-Авива летит в Варшаву, надеясь вернуть недвижимость, которая до Второй мировой войны принадлежала ее родителям. «Имущество» было впервые опубликовано в 2013 году, отмечено премией имени Уилла Айснера, номинировалось на премию Игнаца и премию Международного фестиваля комиксов в Ангулеме, а также вошло в топ-10 книг года The Guardian, Publishers Weekly, Salon и The Washington Post.

В ноябре 2021 года Руту впервые приехала в Россию на XV Красноярскую ярмарку книжной культуры, чтобы представить «Имущество» российским читателям.

— Если бы вас попросили рассказать о себе русскому читателю, который вас не знает, только три вещи, что бы вы назвали?

— Я израильтянка. Я женщина, у которой есть семья и дети. Я художница. Пожалуй, вот эти три — необязательно в таком порядке. В разных ситуациях на первый план выходят разные ипостаси — но без любой из них я была бы не собой, а кем‑то другим.

— А ваша преподавательская работа — это четвертая?

— Не совсем. Скорее так: мне сложно разделить в себе «художницу» и «преподавательницу». Я преподаю много лет и начала очень рано, буквально через год или два после того, как сама окончила АкадемиюРуту Модан училась, а после стала преподавать в Академии искусства и дизайна «Бецалель» в Иерусалиме.
. Зарабатывать рисованием я начала еще раньше — уже на третьем курсе мои комиксы печатали в израильской газете. Но мне хотелось стабильности.

— Более стабильного дохода?

— Не только, хотя и это важно. Иллюстрация и комиксы — очень уединенная работа, а мне хотелось знать, что в определенные дни недели я всегда нарядно одеваюсь, выхожу из дома и разговариваю об искусстве с коллегами и студентами. И сейчас, спустя годы, я уже не могу разделить преподавание и работу в студии. На все вопросы студентов мне сперва нужно ответить самой себе: что значит «быть оригинальной», «иметь свой стиль», что вообще такое стиль в иллюстрации, а что такое цвет.

То, что я делаю в студии, влияет на то, как я преподаю. И наоборот — происходящее в учебной аудитории влияет на то, что и как я пишу и рисую.

Я делюсь со студентами своим опытом, знаниями, открытиями — но и они со мной делятся. Когда я начинала преподавать, я была почти ровесницей своих студентов. Сейчас я — ровесница их родителей. И я многому у них учусь.

— Чем старше становишься, тем большему могут научить студенты?

— У другого человека всегда можно чему-то научиться. А мои студенты живут в уже изменившемся мире, они рассказывают о неизвестных мне художниках, технологиях, событиях. Поэтому со студентами у нас происходит обмен знаниями и опытом. Преподавать — очень интересная работа.

Про книги, тайгу и самого завидного жениха в русской классике

— Вы впервые в России — какие ваши первые впечатления? Тем более что вы начали с Сибири, отдаленного региона, о котором много и легенд, и стереотипов.

— Меня взволновала предстоящая поездка в Россию, потому что из всех, условно, национальных литератур русская — моя любимая. И я говорю это не только для интервью. Я много читала — и не только самых больших, очевидных авторов, Толстого, Тургенева, Достоевского, Чехова, за которого я бы вышла замуж завтра же, если бы он позвал. Он был исключительно талантливый, очень хороший человек, еще и врач.

— О да, я читала его биографии, дневники и письма, это был потрясающий человек и очень красивый мужчина, не влюбиться в него, по-моему, невозможно.

— Видите, как хорошо, что он уже умер, а то мы бы с вами не смогли подружиться. Я читала Горького, Платонова, Бабеля, Булгакова, некоторых современных писателей.

— Но как вам удалось так полюбить нашу литературу — вы ведь не читаете по-русски?

— Русская литература в Израиле очень популярна.

У нас много иммигрантов из вашей страны, многие из тех, кто начинал обустраивать нашу страну, родом из России. Поэтому русскую литературу у нас знают и любят.

— У вас много амбассадоров русской литературы!

— Да. И многое переведено на иврит — в том числе и Корней Чуковский, и Маршак, то есть и детские книги тоже. Русская литература сильно повлияла на израильскую. Ведь литературно одаренные выходцы из России не только переводили, они начали сами писать на иврите. И в каком‑то смысле переизобрели иврит — как язык искусства, прозы и поэзии. И потом, еврейская и российская история глубоко взаимосвязаны, это тоже отражается в искусстве. Недавно я прочитала книгу Василия Гроссмана, она во многом о политике, но это и литература. Еще на меня огромное впечатление произвел Платонов.

— Платонов сделал с русским языком нечто удивительное, изобрел собственный очень узнаваемый способ писать. Многие авторы пытались ему подражать, но никто не был достаточно талантлив. Чувствуется ли это в переводе?

— У него отличная переводчица на иврит, но сама она говорила, что это сложная задача и читать Платонова в переводе — совсем не то же самое, что в оригинале, потому что его русский язык исключительный. Я обожаю говорить о литературе, мы еще Горького не обсудили, а он тоже очень сильный, но вы спросили о моих впечатлениях от России. Так вот, для меня поехать в Россию означало поехать туда, где разворачивается действие прочитанных книг. Место, которое ты знаешь очень хорошо, но одновременно совсем не знаешь. Это было очень интересно. И я ничего не гуглила перед поездкой, не стала искать даже фото Красноярска. Мне хотелось приехать, ничего не зная заранее.

— И как, совпали ваши ожидания с реальностью?

— У меня не было ожиданий, но было любопытство — а как же это все на самом деле. И что я могу сказать — здесь очень вкусная еда. Заведения прекрасные, но даже суп в аэропорту мне напомнил тот, который варила моя бабушка. И еще я влюбилась в природу. Великолепные пейзажи, есть что‑то библейское в этих гигантских пространствах. Город большой, здания высокие, но в сравнении с окружающей природой все кажется крошечным. И это совсем не похоже ни на Израиль, ни на Европу, где всегда и везде много людей и следов их присутствия. В Сибири постоянно ощущаешь, что и город, и ты сам — очень маленькие. Не так уж много мест, где это можно так остро почувствовать, — может, где‑то в Центральной Америке, не знаю, на Аляске — что мы точки в огромной Вселенной.

Про сходство комикс-культур в России и Израиле

— Вы знали каких‑нибудь российских комиксистов до приезда в Россию?

— Нет, не знала. Здесь я встретила Ольгу Лаврентьеву, Александра Уткина, полистала их книги и пообщалась. Интересно, что российский комикс, как мне показалось, находится примерно на том же этапе, что и израильский. Комиксы занимают совсем небольшое место в искусстве.

— Странно, ведь Россия и Израиль — совершенно разные страны.

— Мне кажется, дело в том, что у наших стран нет устоявшейся комикс-традиции. Во Франции и Бельгии, в Америке, в Японии у комиксов большая история, а для нас это относительно новый вид искусства.

Израильский комикс начинался сразу с того, что принято называть «альтернативой», но это смешно, ведь у нас никогда не было мейнстрима. Сейчас в Израиле есть парень, который рисует мейнстримные комиксы. И он говорит: «Ощущение, что я мчусь один по совершенно пустой трассе».

Поэтому странно называть наши комиксы «альтернативными», «независимыми», «андеграундными». У нас нет того, чему мы альтернативны и от чего не зависим. Рынок все еще очень маленький.

— Как вы считаете, не иметь сложившейся традиции — это плохо?

— Есть и плюсы. Например, на ярмарке была дискуссия о женщинах в комиксах — но в Израиле комиксы никогда не были исключительно мужской территорией. Женщины пришли в комиксы одновременно с мужчинами. У нас нет и не было индустрии и барьеров, все началось с людей, которые просто хотели делать комиксы, — и до сих пор только на них и держится. Это во-первых. А во-вторых, когда у тебя нет традиции, ты словно бы никому ничем не обязан.

Сложившаяся традиция — как родители; даже если ты с ними в ссоре, между вами все равно неразрывная связь.

Например, если ты снимаешь кино в России, то не можешь игнорировать российский и советский кинематограф — в том числе и если пытаешься себя ему противопоставить. Сложно абстрагироваться от традиции, она так или иначе становится твоей точкой отсчета. Но если традиции нет, ты сам выбираешь, что на тебя повлияет. Вернее так: ты что‑то видишь и влюбляешься, будь то европейский, американский, японский комикс, мейнстримный или независимый. На тебя влияет все то, что ты видишь и любишь, откуда бы оно к тебе ни пришло. И никто тебя в этом не упрекнет — ведь что тебе еще оставалось.

— А как вы сами полюбили комиксы и что на вас повлияло?

— В детстве мне попадались какие‑то комиксы — про морячка Попая и так далее. Но их было так мало, что я даже не понимала, что это какой‑то отдельный вид искусства.

Я сама рисовала комиксы с детства, для меня это самый естественный способ придумывать и рассказывать историю. Но по-настоящему все началось на третий год учебы в Академии. У нас был курс по комиксам, его вел преподаватель, который приехал в Израиль из Бельгии. В 1990 году он пришел в аудиторию и принес нам книги из личной библиотеки, не знаю, сколько их там было, но там было все — «Хранители», «Маус», журнал «Роу», Мебиус, американские, французские и японские классики, разные истории, разные стили. Он принес их и сказал «почитайте». Через час я влюбилась в этот вид искусства и поняла, чем хочу заниматься всю жизнь. И первым делом начала подражать — в моем портфолио тех лет видно, кого я тогда любила. Я рисовала в одном стиле, потом оставляла его и пробовала другой, потом третий, а свой собственный нашла только спустя годы. Поэтому мне сложно сказать, что конкретно на меня повлияло. Единственное, я всегда была равнодушна к мейнстримным комиксам — я их уважаю, но они никогда меня по-настоящему не интересовали, поэтому вряд ли они на меня повлияли.

Про холокост и юмор в комиксе

— «Имущество» — это книга о том, как большие исторические процессы преломляются в личной истории, истории одной семьи. Вы оставили холокост на заднем плане, он никогда не выходит в центр повествования. Почему вы решили написать книгу именно так?

— Я бы не сказала, что это вопрос выбора. Я не столько выбираю, сколько жду, когда ко мне придет хорошая идея, из которой может получиться история, интересная читателю, но прежде всего — мне самой. Такая, над которой я смогу работать два года, четыре или шесть. Сначала исследовать тему, потом писать, потом рисовать — я подолгу работаю над книгой, поэтому важно, чтобы тема меня захватила. И я решила делать книгу о том, как бабушка и внучка едут в Польшу искать имущество, не потому, что сидела и думала: «а не написать ли мне что‑нибудь про холокост?». Я отчаянно искала идею. И когда мне в голову пришла эта, я подумала, что из нее может получиться хорошая история.

— Как вы поняли, что история будет хорошей?

— Глядите, там есть семейные отношения, а это часто забавно и всегда сочно. Есть имущество — а деньги тоже любопытная тема. Есть путешествие, а значит, и приключения. Так что я взялась писать эту книгу, потому что идея показалась мне многообещающей. Но, поскольку я писала большую книгу, роман, а не рассказ, темы цеплялись друг за друга, как застежки-липучки: семья, история, взаимоотношения евреев и поляков, холокост, память и то, как на нас влияют воспоминания о прошлом.

Вообще, оглядываясь на свои книги, и большие, и маленькие, я вижу, что во всех так или иначе поднимаю тему связи человека с местом и временем, в которых ему выпало родиться.

История влияет на нашу повседневную жизнь — даже если мы об этом не задумываемся.

Мику в «Имуществе» не слишком-то интересует история, Польша и даже холокост. Она выросла в Израиле, так что в школе узнала про холокост более чем достаточно, я вас уверяю. Она едет в Польшу просто потому, что хочет помочь своей бабушке найти имущество. И все-таки, когда она видит на улице актеров в нацистской форме, разыгрывающих историческую сцену — в Польше правда так делают, я сама это видела на польском телевидении, — когда Мика встречает вооруженного «нациста», она мгновенно понимает, что ей полагается делать. Поднимает руки и лезет в грузовик: а, нацисты вернулись, ну что ж, мы знаем, как нам вести себя в такой ситуации.

То же самое в «Сквозных ранениях»«Exit Wounds», первый роман Руту Модан, который впервые вышел в 2007 году в Канаде, а в 2008-м получил премию Уилла Айснера и был отмечен на комикс-фестивале в Ангулеме. В России не публиковался.
, моей первой книге. Она об атаке террористов в израильском ресторане. Герои книги — люди, которые не были на месте происшествия, но оно все равно их затронуло, не напрямую, а иначе. Не буду рассказывать как — вдруг ее переведут на русский, а у меня тут спойлеры. И уже совсем скоро, надеюсь, выйдет следующая моя книга — об археологии, о нелегальных раскопках. В ней я пытаюсь показать, как на нас сегодняшних влияет далекое прошлое — или то, что мы о нем знаем и думаем.

События трехтысячелетней давности влияют, например, на сегодняшнюю политическую ситуацию. Звучит безумно, но ведь так и есть, и это повсюду.

Может быть, в Израиле мы ощущаем это острее, потому что наша повседневность пропитана древней историей, мы чувствуем и видим ее так же отчетливо, как вы — огромную тайгу, которая окружает сибирские города.

— В России тоже есть авторы, которые занимаются исследованием сложных тем через личные истории — война, репрессии, голод, блокада Ленинграда, — и это часто вызывает неоднозначную реакцию читателей. Много боли, гнева, споров. Как было с «Имуществом»? Например, упрекал ли вас кто‑то за то, что в книге много юмора?

— Юмор там довольно черный. Но меня ни разу не упрекали и даже не задавали вопросов на эту тему. Юмор — это просто один из способов смотреть на серьезные темы, да и вообще на жизнь. Если вы способны видеть смешное, вам не так‑то просто перестать его замечать. И весь мой жизненный опыт говорит, что даже в самой печальной ситуации есть что‑то забавное — и наоборот. Скажем, вы стоите на берегу с любимым, великолепный закат, вы целуетесь, все как в кино — но это жизнь, а не кино, поэтому всегда есть что‑то еще. Комар жужжит или песок раздражает, холодно, жарко, или вдруг приходит дурацкая мысль, что забыла что‑то купить. Наша жизнь такая — и не можем же мы перестать быть людьми.

— Тем более что у нас не так много времени, чтобы побыть людьми.

— И это, кстати, главная проблема. У нас очень мало времени, до нелепого мало. Мне кажется, надо бы лет триста. Десять тысяч лет — это, пожалуй, перебор, а триста было бы в самый раз. Восемьдесят — это всего ничего. Только научишься чему-то как следует, и уже все.

Подробности по теме

Выходит российский комикс о блокаде Ленинграда и репрессиях. Почитайте его прямо сейчас

Про читателей, любовь и критику

— Вы представляете своих читателей, когда работаете над книгой?

— По-моему, это невозможно. Откуда мне знать, кто будет читать мою книгу. Еще это и страшно, и опасно — ведь если представлять читателя, когда делаешь книгу, то есть риск, что ты будешь стараться ему понравиться. А это плохо, тем более для художника, у которого есть какая-никакая известность и аудитория.

— Это может помешать быть художником?

— Это мешает пробовать новое, рисковать. Но в то же время делать книгу только для самой себя тоже невозможно. Это слишком трудоемкое занятие, и всегда есть соблазн сказать: «Да кому это нужно! Пойду-ка я лучше на пляж». Я нашла выход — пишу книгу для хорошего друга, который любит мое творчество и относится к нему очень критически. Но любит достаточно сильно, чтобы я могла воспринимать его критику. Так что я совершенно спокойно все ему рассказываю — даже самые дурацкие идеи. Он пишет романы, но был и комиксистом. Поэтому когда я работаю над книгой, то всегда думаю, что он ее прочтет. Другие люди, может, тоже, я буду счастлива, если все люди в мире прочтут мою книгу и полюбят ее, — но прежде всего мне важно, чтобы книга понравилась ему. Мы договорились, что будем друг у друга первыми читателями. Я могу позвонить ему в любое время, в два часа ночи, и сказать: «Так, у меня тут проблема». Не надо даже говорить «Привет!», у нас диалог не прерывается. «У меня проблема, тут одна сцена…» — и он сразу включается: «Так, что там». Повезло, что у меня есть этот непрерывный диалог. Когда мой друг о чем‑то говорит «хорошо», значит, это и правда хорошо. А когда говорит «плохо», то может быть — не исключено — это и правда плохо.

— К разговору об ответственности перед читателем — сложно ли делать новую книгу после того, как предыдущие получили признание профессионального сообщества? У вас есть несколько премий, в том числе главная комикс-награда, премия имени Уилла Айснера, — это добавляет какой‑то дополнительный груз ответственности?

— Нет. Награды — это весело, но не так уж важно. Классно, когда к тебе приходят и говорят «Эй, а ты лучшая!» Но это ведь не значит, что я правда лучшая, — у меня такой иллюзии нет. Награды приятно получать, но странно относиться к ним слишком серьезно. Видите ли, я и сама сидела во многих комитетах и жюри, я знаю, как работают эти комитеты. Хорошо, если награда вас радует и вдохновляет работать дальше, но воспринимать ее всерьез — это лишнее. Может, конечно, еще дело в том, что я не получала денежных наград, всегда только честь и славу. Где все денежные награды? Кажется, в каких‑то других сферах, потому что в комиксах их нет.

Про то, как перестать беспокоиться и полюбить комиксы

— В своих интервью 2013 года вы рассказывали, что в Израиле комиксы непопулярны. В России то же самое — здесь к комиксам до сих пор многие относятся с предубеждением. Даже министр культуры однажды высказался в том духе, что это книги для маленьких детей и дураков, которые не в состоянии осилить серьезную литературу. Это раздражает тех из нас, кто точно знает: комиксы — это и серьезная литература тоже. В последние десять лет благодаря усилиям издателей, организаторов фестивалей, художников, обозревателей и читателей-энтузиастов ситуация медленно, но верно меняется. О комиксах стали писать хорошие СМИ, комикс постепенно выходит из тени. Изменяется ли отношение к комиксам в Израиле?

— Да, за последние двадцать лет ситуация сильно поменялась. Все меньше людей говорят о том, что комиксы — это глупые книжки для детей. И мне наконец-то перестали задавать вопрос «А почему у нас нет израильских комиксов?», который я много лет слышала в каждом интервью. Издатели берут в работу израильские и кое-какие переводные комиксы. Но у нас до сих пор нет своего Димы ЯковлеваДмитрий Яковлев — руководитель и главный редактор российского комикс-издательства «Бумкнига», один из организаторов фестиваля комиксов «Бумфест».
. Я очень жду, когда у нас наконец-то появится свой Дима — если это вообще случится. Вот в России пока тоже не очень много читателей комиксов — но у вас есть надежда, есть перспективы. Книжный бизнес не такой уж и прибыльный, а в Израиле к тому же очень маленький рынок, и наши издатели не хотят брать на себя высокие риски. Комиксы — это сложные в производстве и дорогие книги. У нас нет ни одного издательства, которое специализируется на таких высококлассных комиксах, какие у вас издает «Бумкнига». Кое‑что выходит, но дело движется медленно. Многие наши художники начинают публиковаться не на родине, а за рубежом, и моя первая книга тоже вышла не в Израиле. Но, может быть, со временем это изменится — я надеюсь.

— А если бы вас попросили порекомендовать одну, три или пять книг человеку, который никогда не читал комиксов, чтобы показать, что это за искусство, какие бы вы посоветовали?

— Я бы посоветовала прочесть «Мауса». Это большая, чудесная и очень важная для искусства комикса книга. Можно прочитать «Хранителей»: они дают представление о том, что такое мейнстримный комикс, не будучи мейнстримным комиксом, — эта книга глубже, и она очень хорошая. Дэниел Клоуз — один из моих любимых комиксистов. Так, я назвала только мужчин, надо вспомнить женщин — Туве Янссон, конечно. Американка Линда Барри, очень смешная, человечная, чудесная, вам она точно понравится. И много-много других. Вообще, я бы сперва спросила этого человека, какие книги он любит и какие фильмы, и уже потом посоветовала что‑то, ориентируясь на его вкус. Думаю, так ему проще всего будет начать.

Подробности по теме

Комиксист Крейг Томпсон — о религии, родителях и о том, почему комиксы — не убожество

Источник

Данное сообщение (материал) было создано и (или) распространено иностранным СМИ, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента.

Недавно норвежцы попросили выступить на конференции и рассказать им об иноагентах. Через zoom. Смотрю фотографии с конференции: Мария Захарова приехала: ладно, – думаю, – сейчас все выскажу, сейчас объясню ей, что такого закона быть не должно в природе, что это ненормально, античеловечно и что-то там ещё, – заставлять человека писать капслоком ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

В кои-то веки подготовился, написал речь:

«Я, по идее, должен иллюстрировать весь ужас иноагентского положения. Иначе Мария Владимировна скажет: нормально все у этих иноагентов, видите. Положа руку на сердце, так и есть: все нормально, – вопрос только в том, что считать нормой? Сейчас объясню. Вот, например, на митинги, на акции протеста, на прогулку я всегда беру с собой книгу и наивно думаю, что если меня арестуют, мне будет чем заняться. То есть я как минимум лет 6-7 своей деятельности журналистской готовлюсь к задержанию, оглядываюсь по сторонам, когда захожу в подъезд, меняю и без того сложные пароли в телефоне, сношу на всякий случай все приложения, когда меня задерживают, например, 31 декабря за съемку рядом с колонией под Петрозаводском, ну и так далее.

Или другой пример: приехал я недавно из Армении, только с ретрита (духовные практики – СР), где научили нас вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать, вдыхать и выдыхать – в тот же день, то есть в день приезда, звонят коллеги, спрашивают: что там у тебя с административным протоколом? А я знать не знаю ни о каком административном протоколе, а они: ну административный протокол на тебя завели за то, что ты сменил аватарку в фесбуке, вот даже бумага есть, смотри. Я смотрю, бегу на почту за письмом, к счастью, письмо из налоговой, но дыхание уже сбилось, сердце стучит, коллеги снова пишут под ночь: так и что там у тебя с административным протоколом. Я говорю: не было административного протокола. Они говорят: понятно. и на утро пишут: на Маркелова завели административный протокол за то, что он сменил аватарку в фейсбуке. Обычный день.

Да, есть плюсы, несомненно – стали звать в эфир как местные, так и федеральные телеканалы. Прямыми эфирами я тоже не брезгую. Говорю там журналистам: представьте себе, вот объясняю я, объясняю про иноагентство, люди слушают меня, слушают, и вворачивают в конце: а ты деньги-то брал из заграницы. Представляете, – говорю им. Журналисты слушают меня, слушают, и такие: да, кошмар… так а ты деньги-то брал из заграницы? и тень сомнения вырисовывается на лице, мол: лох, че – dura lex, sed lex. Ведь В.В. Путин, отвечая на вопрос Дмитрия Андреевича Муратова, объяснил, что иноагент если занимается политической деятельностью, то его деньги должны быть окрашены, но…

Вот я сейчас сижу в машине (а когда я сочинял этот текст, то действительно сидел в машине), у меня за окном столб (у меня тогда, действительно, был за окном столб), на столбе наклейка с надписью: УБЕРЕМ ДЕРЬМО 19 СЕНТЯБРЯ. Денис Базанков. Денис Базанков – журналист. Это – политическая деятельность (я думал, что во время эфира эффектно поверну камеру в окно и скажу: вот это – политическая деятельность). Где моя политическая деятельность? Где огромные гонорары за нее?

Если бы каждый понедельник на планерке я получал задание от заграничных медиа: Сергей, понедельник уже, хватить лениться, давай, доедай Доширак и ступай раскачивать лодку, и ступал бы я, и раскачивал бы лодку, а в конце года вселялся, например, в самую дорогую квартиру самого дорогого дома в самом дорогом жилом комплексе Петрозаводска «Аквамарин», в котором одна из квартир, например, числится за супругой бывшего главы Карелии, или достраивал бы коттедж в коттеджном городке, один из коттеджей в котором записан на родственника… да был бы я хоть Корейко или даже Зицпредседатель Фунт, можно было бы как-то ещё оправдать эту дикость, но я слишком ленивый для этого (я даже сочинил шутку о том, что я настолько ленив, что недавно выступал на конференции и даже тезисы к выступлению поленился дописать, не говоря о самом выступлении).

Спросите одного редактора, спросите другого редактора, спросите любого редактора, с которыми я работал: как это, работать со мной. И любой редактор ответит: он то от темы откажется, потому что конфликт интересов или неохота, то в ответ на просьбу редактора что-то исправить скажет: нет, я художник, я так вижу, и ничего не исправит, а ещё он дедлайны пропускает годами. Можно ли такому человеку доверить столь ответственную деятельность по дестабилизации политической обстановки в стране? И как сказал мне недавно один лауреат одной престижной премии: ладно бы были гонорары.

Написал я все это и многое другое, норвежцы, наконец, подключили меня к зуму. Вижу, на том конце сидят сонные скандинавы, готовятся слушать историю об иноагентах в маленькой аудитории, извиняются за ограниченное время, просят рассказывать побыстрее. В конце спрашивают: чем мы можем помочь. Ни Марии Захаровой, ни Лаврова. Чем тут поможешь.

Сергей Маркелов – журналист (по версии Минюста – иноагент)

Высказанные в рубрике «Мнения» точки зрения могут не совпадать с позицией редакции

Источник

Артему Хващевскому 31 год. После задержания на случившемся после президентских выборов в Беларуси митинге 19 декабря 2010 года уехал в Польшу, где и обосновался. Во Вроцлаве Хващевский окончил академию физвоспитания, параллельно играл в польском «миноре», работал тренером. После травмы закончил с этим и занялся футбольной аналитикой по польской Экстракласе в компании Instat.

Летом 2020 года вместе с другом Артемом Савчуком Хващевский приехал в Беларусь на свадьбу одноклассника. 17 августа, на следующий день после первого большого марша, обоих задержали, а впоследствии обвинили в организации массовых беспорядков (впоследствии – только в участии в них). По результатам суда Савчук получил четыре года колонии, а Хващевский – один год. С учетом пересчета срока (день в СИЗО засчитывали за полтора дня в колонии) 3 августа 2021-го Хващевский вышел на свободу.

Как бывший политзек возвращается к полноценной жизни и что он пережил в беларусской неволе? Хващевский согласился рассказать про спорт, ограничения и пытки за решеткой.

***

— Месяца три назад я вернулся в Польшу и почти сразу же стал работать в Instat, как и раньше – только подождал, пока закончится перерыв на сборные. Все нормально. Такое ощущение, будто ничего и не было :). Кажется, будто съездил в отпуск. Вроцлав очень изменился за год. Там постоянно строят что-то новое, ремонтируют дороги.

В Польше наконец встретился с женой. У нее была виза в Беларусь, но мы все – и она сама, и я, и мои родители – не хотели, чтобы жена приезжала в страну. Мало ли что могло случиться. Да и смысла не было в ее приезде. Свидание было не так легко получить, да и она не так хорошо знает русский, а общаться на польском нам бы не дали.

Артем Хващевский в зале суда, январь 2021 года.

Мне самому только после приговора дали увидеться с мамой и братом, еще в СИЗО. А в колонии я и не подавал заявление на свидание. Знал, что его добиться непросто, да и все равно должен был скоро выходить.

Жена говорит, у нее были страхи насчет того, каким вернусь из колонии. Мол, там же своя культура, так что непонятно, что бы я мог оттуда принести. Но вроде все нормально :). Тюремная культура в том виде, как ее знают по сериалам, в Беларуси вымирает, так что мне она особо не мешала. Думаю, если бы попал туда лет десять назад, такая культура действительно оставила бы во мне след.

«В витебском СИЗО тебя не воспринимали как человека»

— В самом начале находился под следствием на Володарского, а потом попал в тюрьму в Жодино. Когда там оказался, сразу почувствовал сильную разницу в отношении сотрудников к нам, оно ухудшилось. Тогда еще пару дней стояли дикие морозы, и мы спали в куртках. Описывал это в письмах близким, и они дошли, что меня удивило. Еще писал про тараканов, что бегали по камере в Жодино, мы их травили. Думал, не получится от них избавиться, но все вышло хорошо. У кого-то из сокамерников был яд от тараканов в форме мела, мы обрисовали все в камере, что могли, потом зажигали спички и огнем выгоняли тараканов.

Хотя Жодино – это еще не самое жесткое место. Просто оно неприятно удивило по сравнению с Володаркой, где сотрудники относятся к тебе более цивилизованно, интеллигентно. Плюс в Жодино камеры другие, там грязь, холод. Вначале было тяжело, а потом адаптировался. Тем более что хорошая компания очень много решает. У нас в камере сидело много политических, поэтому было весело. Постоянно общались, устраивали какие-то игры, много читали.

Потом оказалось, что есть место похуже Жодино – СИЗО в Витебске. Вот там действительно жестко. Этап в мою колонию шел через это СИЗО, так что я провел там девять суток. В Витебске очень плохой режим. Во всех СИЗО не положено спать днем, но если ты заснешь в витебском СИЗО – получишь нарушение. За это тебя могут вывести из камеры и поставить на растяжку, могут и побить. Будешь заниматься спортом – значит, склонен к побегу. Могут в этом обвинить, даже если просто будешь стоять около окна.

А еще сотрудники устраивают какие-то пытки. Например, как только ты проснулся утром, нужно обязательно скрутить матрасы и положить их на определенную нару. То есть на своей наре ты уже не посидишь, без матрасов сидеть неудобно. Люди слушаются, потому что если начнешь права качать, то, например, выведут всех из камеры с матрасами в руках и заставят бегать на корточках по коридору – и все, больше ты не захочешь с ними спорить.

На Володарке сотрудники нас особо не трогали. А в витебском СИЗО тебя уже не воспринимали как человека. Один человек на прогулке занимался растяжкой, надзиратель, женщина, сказала ему: «Прекрати это делать». Он в ответ: «А что я такого делаю?». Продолжил заниматься. Так она позвала других сотрудников, его вывели, поставили на растяжку и применили физическое насилие. Сложно объяснить, как там относятся к людям, это нужно видеть и чувствовать.

«Если сотрудники на тебя нацелились – тебе конец»

— Моей колонией была ИК-1 [в Новополоцке, где отбывает свой срок один из фаворитов предвыборной гонки-2020 Виктор Бабарико]. Там самый плохой режим для «первоходов». Во многом это выражается в отношении сотрудников: живешь строго по режиму, нельзя сделать шаг ни влево, ни вправо. В других колониях у заключенных может быть своя культура, но здесь все подчиняются сотрудникам колонии и оказывают им содействие.

У заключенных почти нет прав. Если начнешь что-то доказывать, тебя быстро поставят на место. Политическим заключенным там сложнее, чем в других колониях – например, нам можно было переписываться только с близкими родственниками. Прямо сказали, что буду получать письма только от тех родственников, которых указал в заявлении после этапа в колонию, причем они еще должны были подтвердить, что они – мои родные. В других ИК политическим без проблем разрешают видеозвонки родственникам, но у нас не было такой возможности. Давали только обычные звонки, и то это было очень редко: за три месяца мне удалось позвонить родным только дважды. Обычные заключенные ходят на звонки с отрядником, а мы как «экстремисты» ходили с оперативником, когда у него было время. Времени у него, понятно, почти не было, поэтому звонки нам доставались редко. При этом обычные заключенные ходят звонить три-четыре раза в месяц, у них есть видеозвонки, да и с переписками никаких проблем.

Если сотрудники колонии на тебя нацелились – тебе конец. Найдут, как к тебе придраться. Могут прийти, например, и проверить тумбочку, чтобы там все лежало так, как надо по режиму: одна тетрадка, одна ручка, три конверта и т. д. Повесить на человека нарушение – вообще не проблема. Если уж совсем не к чему придраться, могут заявить, что не поздоровался с сотрудником, а ты можешь вообще не знать, о какой ситуации речь.

Изначально всем политическим вешали по нарушению. Когда еще был в карантине, нужно было делать опись вещей. Когда ее стали проверять, оказалось, что у всех политических что-то в описи не сходится. У меня на самом деле там были недочеты, но, по сути, что тут такого? Можно же в первый раз сделать предупреждение, но повесили нарушение. У одного парня было с собой полторы тысячи сигарет, и их количество не сошлось с тем, что он указал в описи. Все пересчитали и в итоге сразу посадили его за это нарушение в ШИЗО. Понятно, что дело не в сигаретах, а в его статье.

Мне было легче, чем остальным. Попал в колонию за три месяца до окончания срока и понимал, что вот-вот выйду, смирился со всем. В июне к тому же ввели пересчет. Правда, у суда ушло месяца два на то, чтобы сообщить мне новую дату освобождения, но морально мне все равно было легче.

«Заменял гантели пакетами с сахаром или содой килограммов по 15»

— В местах заключения все по режиму. Встаешь и ложишься в одно время, ешь в одно время. Заняться особо нечем, поэтому выбираешь для себя физические нагрузки. Если раньше ты за собой не следил, то можешь выйти из колонии в лучшей форме, чем был. Хотя, когда ты еще в СИЗО, могут выскочить проблемы со здоровьем – ухудшается зрение, плохой воздух, потому что много людей заперты в четырех стенах.

Старался поддерживать форму, хотя временами это не давали делать. В СИЗО на Володарского, прямо в камере, делал отжимания и приседания, другие упражнения, для которых не надо много места. Заменял гантели пакетами с сахаром или содой килограммов по 15, бутылками с водой – много чего можно придумать. Встречал людей, которые в заключении уже долгое время, и они показывали, как можно в камере заниматься. В тренажерке я и сам знаю, как себя нагрузить, а здесь мне подсказали новые упражнения для тюремных условий.

В моей колонии была площадка для тенниса и для волейбола, а в других ИК люди играют и в футбол, и в баскетбол. Есть еще и тренажерка на улице, но в нашей колонии было просто нереально получить разрешение там заниматься, тем более политическим. При каждом бараке есть воркаут-площадка с турниками и брусьями, после вечерней проверки туда ходили многие ребята. На что тратить свободное время, если не на спорт? На общение друг с другом, чтение, написание писем и на то, чтобы кушать свою еду :). Но в той колонии, где я был, свободного времени было очень мало. Много времени уходит на утренние и вечерние проверки и на выход на промзону (работу – прим.). Я ходил туда пять дней в неделю, был уборщиком территории промзоны. Некоторые политические ходят и по шесть дней. А обычные заключенные работают там по два-три дня.

Читать в колонии мог только то, что брал у других. Возможности записаться в библиотеку не было. Отряду для этого назначалось конкретное время, в понедельник около 10 утра, а в это время мы были на промзоне. Оттуда тебя не выведут, чтобы записаться. Если ты не политический, ты работаешь не так часто. Можно было заболеть и лечь в больничку, а потом выскочить оттуда в нужное время в библиотеку и записаться. Но там работал библиотекарь, который не очень любил политических. Читал в июле и августе «Прессбол», следил за чемпионатом Европы. Только через газету и мог это делать, потому что телевизор нам разрешалось смотреть по графику, на который мы не всегда попадали, да и времени на телевизор не было. По выходным там в основном смотрят видеоклипы, потому что в той колонии в будние канал с музыкой блокируют. Странно, но в колонии людей начинает тянуть к музыке.

Не считал, сколько получил писем. До декабря прошлого года все приходило нормально, потом начались задержки. На Володарке было мало цензоров, некоторые из них болели. Потом, когда меня перевели в жодинскую тюрьму, задержки стали еще больше, некоторые письма доходили вообще через пять недель после написания, переписки обрывались. Ну а в колонии, как уже сказал, мог писать только родственникам. Думаю, получил в итоге больше ста писем, еще было много открыток, штук пятьдесят. Тяжело общаться с человеком, когда получаешь от него письмо, написанное месяц назад. Но письма – это очень сильная поддержка. Наверное, поэтому система и препятствует тому, чтобы люди получали все, что им пишут. При этом временами на волю от меня доходили такие письма, которые, казалось бы, не должны были пройти цензуру. Например, проходили шутки, которые описывали то, что происходит в камере, отношение сотрудников к нам.

«Отыгрываюсь в футболе за время, проведенное в тюрьме»

— Не сказал бы, что колония меня сильно изменила. Думаю, стал по-другому относиться к свободному времени. Когда понимаешь, что у тебя нет возможности заняться чем-то, чем бы мог заняться на воле, начинаешь это дело больше ценить. А еще больше ценишь простые вещи. Раз в неделю у тебя душ, и ты после него просто кайфуешь – вау, я чистый! Но лишь раз в неделю. На воле у тебя каждый день есть возможность принимать душ, но ты этого не замечаешь. Или можешь неделю не пить кофе, а потом выпьешь чашку – и офигеваешь от того, как тебе классно. Так что научился замечать больше мелочей.

Скучал ли по футболу? Я обычно редко смотрю матчи, потому что работа с ними связана, и мне этого достаточно. Больше люблю играть в футбол, и вот по этому очень скучал, очень не хватало матчей. Даже ждал, пока попаду в колонию, чтобы поиграть в футбол, но в итоге оказался в колонии без футбольного поля. Так что сейчас отыгрываюсь в футболе за время, проведенное за решеткой. У нас есть своя компания, и мы собираемся вместе на игры.

Самое тяжелое за время заключения – то, что не мог нормально общаться с родными и близкими, особенно с женой. Раньше она не так хорошо знала русский, и ей пришлось его учить, чтобы писать мне письма. Жене даже с онлайн-переводчиком было сложно писать по-русски, а мне приходилось думать, как так ей написать, чтобы она меня поняла. Старался писать простыми предложениями. Плюс еще ведь есть цензура, это тоже приходилось учитывать.

Особо не слежу сейчас за польскими новостями, скорее, читаю беларусские ресурсы, блогеров. Интересно, что происходит в стране. Мне совершенно не понятна ситуация на [беларусско-польской] границе, не знаю, зачем и почему все это происходит, стараюсь абстрагироваться от таких новостей. Пробыл в заключении год, поэтому хочется отойти от новостей про [политическую] ситуацию, жить чем-то другим. Хотя все равно переживаю и за страну, и за ребят, которые остались в тюрьме.

Кризис в стране только усугубляется, не знаю, чем это закончится. Может, народ настолько запугают, что люди будут боятся хоть как-то выражать протест. Все в любом случае закончится, но когда это случится и сколько еще людей пострадает – непонятно.

Фото: БелаПАН, spring96.org, архив героя

Источник