Тотемизм в сказке царевна лягушка

«Царевна-лягушка» — картина, написанная Виктором Михайловичем Васнецовым (Viktor Mikhailovich Vasnetsov) в 1918 году и вошедшая в единственный живописный цикл «Поэма семи сказок», над созданием которого мастер трудился в течение последних 25 лет жизни. На холсте представлена сцена из одноимённого литературного произведения. В центре композиции находится Василиса Премудрая. Её элегантное платье расшито золотой вышивкой. Длинные русые косы опускаются ниже колен. Лоб украшает невысокий кокошник-корона с россыпью самоцветов. Обстановка вокруг под стать героине. Стены царских палат расписаны дивными узорами. Под ногами, на паркетном полу, дорогой ковёр. Длинный стол на дубовых ножках накрыт белой скатертью, посуда на нём — золотая и серебряная со всевозможными яствами. За резной аркой уже появилось чудесное озеро с белоснежными лебедями. На дальнем плане виднеется русская деревушка. А за ней, вплоть до кромки тёмного леса, простирается золотистое поле. Девушки-крестьянки в национальных костюмах водят хороводы возле воды. Идиллию счастливой деревенской жизни дополняет светлое небо с пушистыми облаками и пролетающие грациозные лебеди. А тем временем царский пир продолжается. Царевна самозабвенно танцует. Рукава её платья в стремительном вихре разлетаются в стороны, а из-под подола то и дело мелькают в притопе каблучки изящных сапожек. Музыканты поддерживают атмосферу безудержного веселья, вовсю наяривают на гуслях и балалайках, склоняют головы в такт музыке. А зритель постепенно погружается в знакомый с детства сюжет сказки.

• Название картины: «Царевна-лягушка».
• Автор: Виктор Михайлович Васнецов (1848-1926).
• Год написания: 1918 г.
• Размер: 185 х 250 см.
• Стиль: Романтизм. Символизм.
• Жанр: Сказочно-былинный.
• Техника: Масляная живопись.
• Материал: Холст.
• Местонахождение: Мемориальный дом-музей В. М. Васнецова, Москва.

Виктор Михайлович Васнецов — талантливый художник конца XIX — начала XX века. Вдохновлённый фольклором и символикой, на стыке исторического жанра и новых модернистских течений он создал особый русский стиль, наполненный народными верованиями, древними обычаями и традициями старины. Особенно ярко художественное мировоззрение мастера отразилось в работах сказочно-былинного жанра и «Поэме семи сказок».

Над созданием картины «Царевна-лягушка» Васнецов работал в течение 17 лет, начиная с 1901 года. Однако в своих дневниках и письмах он не оставил хоть сколько-нибудь значимой информации. Поэтому любые попытки интерпретации произведения могут иметь лишь гипотетический характер.

Если же внимательнее присмотреться к деталям и провести исторические параллели, зритель отчётливо замечает отчаяние, вызванное внутриполитическими событиями, происходящими в стране. На фоне аграрных реформ начала XX столетия, которые разрушили привычный уклад жизни простых людей, изображение праздника крестьян с плясками и хороводами возле озера, уже не кажется таким идиллическим. Обернувшаяся к ним царевна взмахнула платком, словно навсегда попрощалась с утраченным прошлым.

Внесла коррективы и Октябрьская революция 1917 года. В царских хоромах заметен явный переизбыток красного цвета. В него окрашены рисунки на стенах и ковре, детали мебели и одежда музыкантов. Даже сапоги у них исключительно красные, что по тем временам могли себе позволить только представители знатного сословия.

Виктор Михайлович не принял произошедших в стране изменений, но хорошо разбирался в цветах и мифологии. Наряд царевны он изобразил зелёным, что с одной стороны полностью соответствует сюжету сказки. Но с другой — ассоциируется с не самыми добрыми персонажами славянских преданий: лешими, русалками, водяными, кикиморами. Глядя на главную героиню, кажется, что платье, подобно лягушачьей шкурке, вот-вот с неё соскользнёт. Из-под разлетевшихся в стороны разрезных рукавов уже видна белоснежная сорочка, цвет которой в христианской символике олицетворяет веру и чистоту.

Однако даже в таком ракурсе произведение изобилует мелкими деталями и метко подмеченными особенностями национального колорита, которые художник собирал и изучал на протяжении всей жизни. Рассматривая дивные переплетения узоров, изображения диковинных птиц, цветов и дворцов в декорациях, зритель непроизвольно всё глубже погружается в сюжет и находит новые элементы, не замеченные ранее. В доме-музее Васнецова, где выставляется «Царевна-лягушка», посетители подолгу задерживаются возле картины.

Интересной находкой художника стало изображение облика Василисы. Но как нарисовать «такую красавицу, что ни в сказке сказать, ни пером описать», если представления о красоте являются понятием субъективным? Васнецов использует нестандартный приём. Он пишет главную героиню со спины. Зритель видит только гибкий, грациозный стан танцующей девы, ускользающий профиль лица в лёгком повороте шеи. Неземная красота остаётся за кадром, но в полной мере отражается в восхищённых взглядах музыкантов, которые пританцовывают, сидя на скамьях, и готовы в любой момент пуститься в пляс.

Картина «Царевна-лягушка» Виктора Васнецова — не просто иллюстрация к сказке, а полномасштабное живописное произведение, которое отразило мастерство автора, его реакцию на драматичные события начала XX века и навсегда вошло в историю русского искусства.

Какие уроки могут извлечь из сказки «Царевна-лягушка” взрослые читатели, почему Ивану-царевичу было важно сжечь лягушачью кожу и как это помогло ему и Василисе Премудрой, рассказала ведущей «Правды.ру” Маргарите Кичеровой психолог Светлана Шарко.

Каждому жениху — своя невеста

— Светлана, как вы думаете, «Царевна-лягушка» — это «Красавица и Чудовище» на русский лад?

— Нет. Хотя, конечно, и там, и там мужчины зачарованные, но магии на них действуют разные.

— В сказке «Царевна-лягушка» мама отсутствует. У отца было три сына.

— В различных интерпретациях этой сказки папой может оказаться Кощей Бессмертный, а мамой чуть ли не Баба Яга.

— Давайте сначала о стрелах царя-батюшки, что они означают как символы?

— Стрелы — это всегда направление к цели. Отец им сказал: женитесь. Каждый брат стрелу в чистом поле запускал, но каждый нашел себе избранницу, возможно, по своему внутреннему состоянию. Кому нужна власть и слава, тому боярыня. Кому деньги, тому купчиха. А Иван, как всегда, наш Иван-дурак.

Ивану нужно было пройти путь души, поэтому ему попалась лягушка, которая стала для него большой инициацией.

— Почему он лягушку принес домой, она же ему не понравилась?

— Но лягушка-то говорящая. Иван больше открыт миру. Он из тех дурачков, которые удивляются говорящим лягушкам. Есть в этом:

• смирение,
• открытость,
• принятие.

Мне кажется, что старший и средний брат лягушку бы не взяли. Я не хочу сказать, что они раздавили, но не взяли бы.

— Есть в этом что-то инфантильно-детское, открытость миру в хорошем смысле.

— Открытость не всегда черта инфантильности. Иваны очень часто те, которые доверяют во всех сказках. Они могут впустить даже не магию, а лягушку в свою жизнь. Он смирился со своей судьбой. Если делаешь что-то только по воле батюшки или матушки, то зачастую можно встретить лягушку.

— Он не хотел, но почему-то взял. Он зависимый человек или его легко убедить?

— Он и зависимый, и она его смогла убедить. Она ему сказала: «Возьми меня, Иван, не пожалеешь». Она с ним поговорила, и он пожалел ее.

— Не опасна ли эта жалость в реальности? Очень многие жалеют лягушечек бедных: вдруг превратятся потом во что-то хорошее.

— Это свойственно и мужчинам, и женщинам. Но это не лягушечек жалеют, а человек, скорее, себя считает внутренне лягушкой. И тогда выбирает себе лягушонку в коробчонке, то есть не очень привлекательного человека, который кажется ему ниже него, чтобы не чувствовать свою ничтожность рядом с прекрасной Василисой. Но Иван ее по-хорошему пожалел, проявил сострадание.

Два героя — два превращения

— А кто такая Царевна-лягушка?

— Это Василиса Премудрая, которая еще пока не может быть полностью собой. Она наказана и должна какое-то время побыть в лягушачьей коже. И она что-то может делать только тайно, открыто быть собой она пока не может.

— А она какая? «Волшебная» — это что значит? Есть в ней внутренняя магия?

— Когда женщина проявлена внутри женщины, магия, конечно, есть. Это магия:

• любви,
• принятия себя,
• соединения с жизнью,
• хорошей уверенности в себе.

Одна из главных ее магий, пусть и ночных: она легко берет ответственность на себя за то, что происходит. Она говорит мужу: «Не горюй, не печалься, Иван, ложись спать». И, заметьте, Иван ложился спать, ожидая, что утро вечера мудренее, и тогда она была активна, мудра, креативна. Она много чего делала, поддерживала его. А он радуется, что жена молодец и все проблемы решает.

— Проведу аналогию: пришел муж, лег на диван, а все остальное решает жена. В реальности сказка «Царевна-лягушка»?

— Когда женщина управляет всем в доме, она становится главной. А позиция главной — это власть, поиск безопасности. Если я все стягиваю на себя, веду себя, как ночная Василиса Прекрасная, то бишь преображенная лягушка, тогда я всем управляю, я в позиции силы, тогда мне кажется, что я в безопасности. И все встраиваются, муж лежит на диване, это максимально удобный домашний хомяк. Он, может, злится, но его всегда можно покормить сеном или бросить ему огурчик, чтобы он похрумкал и не создавал проблем.

— То есть это стопроцентно не Иван-царевич?

— Это не Иван-царевич, потому что Иван-царевич все-таки сжег кожу.

— Что такое эта кожа?

— Мы говорим об огне как о некоем преображении и для Ивана, и для всего. То есть сгорела маска, в которой могла эта женщина прятаться. То есть мы не можем быть все время лягушками.

— Иван, получается, боролся не с женщиной, а ради нее, чтобы она снова стала той, которую он видел по ночам. Это была ее тайна. Он же просто подсмотрел.

— Это была ее тайна, при этом она вышла замуж за него. Он поступил логично.

Если мы смотрим на всю сказку, то очень неплохо, что Иван сжег лягушачью кожу. И один, и другой герой проходят определенную трансформацию.

Из Ивана, который смирился с тем, что можно жить с лягушкой. И Василиса тоже, которой нужно было преобразовать свою тайную сущность. Наконец Иван стал царевичем, а не дурачком. Они могли так и жить в иллюзии. Иван мог смириться с тем, что у него чудесная ночная жена. Но нет, они оба выросли из лягушачьей кожи.

— По крайней мере, возмужавший Иван никогда не скажет жене Василисе Премудрой: «Да ты вспомни, откуда я тебя взял — из болота».

— Потому что она ему может сказать: «Да ты вспомни, каким ты был, и никто, кроме лягушки, тебе не попался». Получается, рядом с тобой я из лягушки смогла стать Василисой Прекрасной, а ты из Ивана-дурачка превратился в Ивана-царевича. Ведь эти два человека как две наших части.

Наша мужская часть, если мы говорим о женщине, окрепла, научилась проходить препятствия, получать помощь, верить в мудрость. А женская часть сняла кожу, стала проявленной женщиной.

Сказка – прекрасное творение искусства. Учёные по-разному толкуют сказку. Одни из них с безусловной очевидностью стремятся охарактеризовать сказочный вымысел как независимый от реальности, а другие желают понять, как в фантазии сказок преломилось отношение народных рассказчиков к окружающей действительности. Считатьли сказкой вообще любой фантастический рассказ или выделять в устной народной прозе и другие её виды – несказочную прозу? Как понимать фантастический вымысел, без которого не обходится ни одна из сказок? Вот проблемы, которые издавна волновали исследователей.

Известный сказковед Э. В. Померанцева даёт определение сказки, с которым стоит согласиться: «Народная сказка (или казка, байка, побасенка) – эпическое устное художественное произведение, преимущественно прозаическое, волшебное, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел. Последний признак отличает сказку от других жанров устной прозы: сказа, предания и былички, то есть от рассказов, преподносимых рассказчиком слушателям как повествование о действительно имевших место событиях, как бы маловероятны и фантастичны они не были» [4].

Наверное, самая распространённая и самая любимая в народе сказка – сказка волшебная. Она уходит корнями в далёкую старину.

Все волшебные сказки имеют общие черты. Во-первых, они схожи общностью их построения. Простейшая схема предшественницы волшебной сказки содержала в себе в качестве обязательных такие звенья:

1) как исходное – существование запрета; 2) нарушение запрета кем-либо;

3) сообразное с характером мифологических представлений следствие нарушения;

4) повествование о практиковании магии; 5) её положительный результат и возвращение героя к благополучию.

Каждая из волшебных сказок позднего времени тяготеет к структуре этих рассказов как к своей первоначальной повествовательной основе. Во-вторых, ни одна волшебная сказка не обходится без чудесного действия: в жизнь человека вмешивается то злая и губительная, то добрая и благоприятная сверхъестественная сила. Чудесный вымысел лежит в основе этого вида сказки.

Попробуем понять происхождение этого вымысла на примере русской народной сказки «Лягушка-царевна». С самого начала сказка переносит слушателя (читателя) в мир странный, непохожий на тот, который окружает человека. Повествование сразу захватывает воображение. Отец заставляет сыновей взять луки и пустить по стреле в

разные стороны: куда стрела падёт, там и взять невесту! Ни чем другим, кроме как вольной выдумкой, не может показаться этот эпизод современному читателю со взглядами, чуждыми представлениям тех времён, когда люди придавали значение этому своеобразному гаданию и твёрдо верили в судьбу, которой и вверяли себя. Но эта вера ещё сохранялась, и древний мотив удержан в сказочном повествовании.

Стрела старшего сына упала на боярский двор, стрела, пущенная средним сыном, угодила на купеческое подворье, а стрела младшего сына попала в болото, и подхватила её лягушка. Старшие братья веселы и рады, а младший брат заплакал: «Как я стану жить с лягушкой?» Поженились братья: старший – на боярышне, средний – на купеческой дочери, а младший брат – на лягушке. Обвенчали их по обряду.

Младший брат не получил никакого приданого за женой: жила лягушка на грязном и топком болоте. Напротив, старшие братья женились с выгодой. Древний мотив обездоленного сына приобрёл новый смысл в этой сказке. В художественном повествовании оказалась изменённой жизненная ситуация. От давней традиции осталась лишь память, что именно младшему брату должно быть труднее всего.

Поэтическое воображение воссоздало картину, полную живого иронического смысла, – лягушку во время венчания держат на блюде: как иначе Ивану – младшему сыну стоять рядом и вести за руку невесту-лягушку.

Горькие размышления героя о власти судьбы, давшей ему в жёны пучеглазую зелёную и холодную лягушку, переданы в сказке с наивной простотой и психологической ясностью: «Как жить? Прожить – не поле перейти, не реку перебрести!» Сказка стремится запечатлеть душевное состояние героя, она особо говорит о переживаниях человека.

Связь с могущественными силами природы делает сильным героя сказки. Ему и его супруге помогают «мамки-нянюшки», которых батюшка некогда приставил к лягушке. Сказка почти забыла о том, что именно родственная связь с миром природы делает героя и могучим, и сильным. В ней говорится о младшем сыне в семье как о человеке, который остался верен прежним этическим нормам. Он не ищет богатства и женится на простой болотной лягушке.

Рассмотрим подробнее персонажей сказки в их соотнесённости с верованиями людей и мифическими персонажами.

Заглавный герой, лягушка, является персонажем, широко представленным в мифах и легендах многих народов. В различных мифо-поэтических системах встречаются как положительные (связь с плодородием, производительной силой, возрождением), так и отрицательные (связь с хтоническим миром, мором, болезнью, смертью) функции лягушки, определённые прежде всего её связью с водой, в частности с дождём. В одних случаях лягушка, подобно черепахе, рыбе или какому-либо морскому животному, держит на своей спине мир, в других – выступает как открывательница некоторых важных космологических элементов. У алтайцев лягушка обнаруживает гору с берёзой и камнями, из которых добывается первый огонь. Иногда с лягушкой связываются водные элементы хаоса, первоначального ила (или грязи), из которых возник мир. В Бирме и Индокитае с образом лягушки нередко связывается дух, который проглатывает Луну (поэтому лягушка считается причиной затмения). В Китае, где лягушек также связывают с Луной, их называют «небесными цыплятами», так как существует поверье, что лягушки падают вместе с росой с неба. Мотив небесного происхождения лягушек позволяет рассматривать их как превращённых детей (или жену) громовержца, изгнанных на землю, в воду, в нижний мир (сравним с русской приметой «до первой грозы лягушка не квакает» и повсеместными представлениями о кваканье лягушки к дождю, об их появлении вместе с дождём и т.п.).

Связь лягушки с богом неба косвенно засвидетельствована в басне Эзопа о лягушках, выпрашивающих у громовержца царя для себя. Мотив лягушек как превращённых людей, известный также и в австралийской мифологии, не исчерпывается их связью с громовержцем; в филиппинском этиологическом мифе в лягушку превращается упавший в воду мужчина, которого жена переносила в корзине через реку; к тому же кругу представлений относятся мотив обращения в лягушку за обман, образы так называемого лягушачьего принца в германском фольклоре и, наконец, образы Царевны-лягушки в русских сказках [3].

Завершив краткий экскурс в мифы и поверья различных народов с участием лягушки перейдём к рассмотрению других персонажей. После того, как Иван нарушил определённый запрет, бросив в печь лягушачью шкуру, и получил наказание в виде отлучения от жены, он сталкивается с группой персонажей, весьма характерных для сказок, особенно волшебных, – животными (к ним относится и заглавный герой).

Детское, наивное отношение к живой природе стало основой воззрений человека на живой мир: зверь разумен, владеет речью. Сказки о животных восприняли формы вымысла из представлений и понятий первобытных людей, приписывавших животным способность думать, говорить и разумно действовать. Представления людей, приписавших зверю человеческие мысли и разумные поступки, возникли в жизненно важной борьбе за овладение силами природы.

Первым животным, которого увидел Иван-царевич после встречи со «старым старичком», давшим ему клубок, указывающий путь, был медведь. В сознании любого человека, знакомого со сказками, медведь – зверь высшего ранга. Он самый сильный лесной зверь. Когда в сказках один зверь сменяет другого, медведь находится в положении самого сильного. Такова сказка о теремке, о зверях в яме и другие сказки. Надо думать, что это положение медведя в звериной иерархии по-своему объясняется связью с теми традиционными досказочными мифологическими преданиями, в которых медведь занимал самое важное место хозяина лесных угодий. Возможно, с течением времени в медведе стали видеть воплощение государя, владыки округа.

В сказках постоянно подчёркивалась огромная сила медведя. Он давит всё, что попадает ему под ноги. Медведь и в древние времена считался особым существом, его нужно было остерегаться. Языческая вера в медведя была так крепка, что в Древней Руси в одном из канонических вопросов спрашивали: «Можно ли делать шубу из медведя?» Ответ гласил: «Да, можно». Почему именно о медведе поставлен такой вопрос? Не потому ли, что этот зверь издревле считался неприкосновенным существом? Но это, разумеется, противоречило духу новой христианской религии. Итак, ничто не мешает нам признать более чем вероятным существование у славян культа медведя. С медведем связывали представления о покровителе, близком к тотему. Но даже независимо от решения вопроса, был тотемизм у предков восточных славян или нет, учёными доказан факт существования у славянских народов мифических представлений о наделённых разумом животных. Это был мир, которого боялись и с которым не хотели ссориться: человек соблюдал разного рода обычаи и магические обряды. Это касается и других животных, повстречавшихся главному герою. Селезень, косой заяц и щука, которых Иван-царевич пожалел и не стал убивать, сослужили ему впоследсвии добрую службу. В волшебной сказке распространён мотив благодарности животного, которое становится верным другом и помощником человека. Звери принимают сторону героя, когда он проявляет великодушие, не причиняет им вреда. Позднее объяснение такого сказочного эпизода естественно: зверь воздаёт добром за добро. Иное объяснение этому давалось в древности. Почти у всех народов существовал обычай убивать тотемную птицу, зверя. Соображения неприкосновенности тотема сочетались с целесообразными мерами сохранения дичи в пору, когда она размножалась. Возможно, сказки о благодарных животных отражают эти древние промысловые обычаи.

Сделаем некоторые выводы. Появлению собственно сказок о животных предшествовали рассказы, непосредственно связанные с поверьями о животных. Эти рассказы ещё не имели иносказательного смысла. В образах животных разумелись животные и никто иной. Существовавшие тотемные понятия и представления обязывали наделять животных чертами мифических существ, звери были окружены почитанием. Такие рассказы непосредственно отражали обрядово-магические и мифические понятия и представления. Это ещё не было искусством в прямом и точном смысле слова. Рассказы мифического характера отличались узкопрактическим, жизненным назначением. Можно предполагать, что они рассказывались с наставительными целями и учили, как относиться к зверям. С помощью соблюдения известных правил люди стремились подчинить животный мир своему влиянию. Такова была начальная стадия зарождения фантастического вымысла. Позднее на нём основывались сказки о животных и сказки с их участием.

«Долго ли, коротко ли, прикатился клубочек к лесу. Там стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается» [6]. К числу образов, возникших на древней жизненной основе, относится образ женщины-помощницы, чаровницы и колдуньи. Редкая волшебная сказка обходится без рассказа о зловещей старухе, Бабе Яге, которая, однако, оказывается весьма заботливой и внимательной к герою. Припомним, какими чертами и какой ролью наделена Яга. Она живёт в дремучем лесу, в диковинной избушке на курьих ножках. По чудесному заклятию «Избушка, избушка, стань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом» [6] избушка поворачивается к герою и он входит в это странное жилище. Баба Яга встречает смельчака неизменным традиционным ворчанием и пофыркиванием.

В. Я. Пропп в своём исследовании о сказке писал, что Яге не по себе от запаха живого человека. «Запах живых так же противен и страшен мертвецам, как запах мёртвых страшен и противен живым». Баба Яга – мертвец. Она лежит поперёк своей избы «из угла в угол, нос в потолок врос». Иэба тесна Яге, в ней она как в гробу. Что Яга – покойник, говорит и её костеногость. Баба Яга – слепая: она не видит героя, а чует его по запаху. В Яге, по-видимому, люди видели предка по женской линии, обитавшего за той гранью, которая отделяет живых людей от мёртвых. Культ предков по женской линии тесно соприкасался с тотемизмом и культом природы. Этим и объясняется особая власть старухи над живым миром природы, да и в ней самой много черт от животного. В некоторых сказках Ягу заменяет козёл, медведь, сорока. Сама Яга обладает способностью превращаться в разных птиц и зверей. Близость Яги к мифическим образам владык мира природы объясняет и особый характер её избушки на курьих ножках. Изба, напоминающая своей теснотой гроб, едва ли не свидетельство поздней поэтической разработки древнего обычая хоронить покойников на деревьях или на помосте (так называемое воздушное погребание).

Баба Яга рассказала Ивану-царевичу, что жена его находится у Кощея Бессмертного, а также поведала, как с ним справиться. В образе Кощея выражается мир насилия, человеконенавистничества. Несомненно, Кощей – представитель той социальной силы, которая нарушила древние родовые порядки равноправия и отняла у женщины её прежнюю социальнуя роль. Кощей всегда предстаёт в сказке как похититель женщин, превращающий их в своих рабынь. Кроме того, он предстаёт в сказках и обладателем несметных богатств. Сказки рисуют Кощея высохшим костлявым стариком с запавшими горящими глазами. По сказкам, он прибавляет и убавляет людям век, а сам бессмертен: его смерть скрыта в яйце, а яйцо в гнезде, а гнездо на дубе, а дуб на острове, а остров – в безбрежном море. В яйце как бы материализовано начало жизни, это то звено, которое делает возможным непрерывное размножение. Только раздавив яйцо, можно положить конец жизни. Сказка не мирилась с несправедливым социальным строем и губила бессмертного Кощея. Прибегая к воображаемым средствам расправы с Кощеем, сказочники прекращали жизнь этого существа вполне понятным и наивным способом – зародыш раздавливался. В этом эпизоде мы сталкиваемся с парциальной магией (она основана на замене целого частью), характерной для волшебных сказок (вспомним кремень, огниво и т.п.). Смерть Кощея, говорится в данной сказке, «на конце иглы, та игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, тот заяц сидит в каменном сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и тот дуб Кощей Бессмертный, как свой глаз, бережёт»[6]. Герой преодолевает все препятствия, берёт в руки иглу, ломает кончик – и вот «сколько ни бился Кощей, сколько ни метался во все стороны, а пришлось ему помереть» [6].

На этом закончим далеко не всеобъемлющий, но достаточно полный анализ русской народной сказки «Лягушка-царевна», которая является волшебной сказкой – образцом национального русского искусства. Волшебная сказка уходит своими глубочайшими корнями в психику, в восприятие, культуру и язык народа.

1. Аникин В. П. Русская народная сказка. – М.: «Просвещение», 1977.

2. Мелетинский Е. М. Герой волшебной сказки. Происхождение образа. М., 1958.

3. Мифы народов мира. Энциклопедия. – М.: «Советская Энциклопедия», 1988,

4. Померанцева Э. В. Некоторые особенности русской пореформенной сказки. –

М.: «Cоветская этнография», 1956, N4, с. 32-44.

5. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 1946.

6. Русские народные сказки. Сборник. – М.: «Детская литература», 1966, с. 3-12.