Толи так толи эдак как пишется

Говорить в данном случае можете как хотите: то ли по-литературному, ставя ударение на «е» («инспе́кторы»), то ли в разговорной форме, с ударением на «а» («инспектора́»), вас поймут и в министерском кабинете, и в президиуме Академии филологических наук.

Но писать нужно в литературной форме: слово «инспекторы» правильно пишется с окончанием «-ы», так как является именем существительным мужского рода 2-го склонения во множественном числе именительного падежа (подробнее см. в конце).

Возможная цена ошибки

Современная цивилизация всё больше становится похожей на древнеримскую не только показным преклонением перед законом и формальным признанием за полноправными гражданами некоторых неотъемлемых прав, но и, увы, падением нравственности вкупе с возрождением принципа «человек человеку волк». Представьте себе ситуацию: вам, якобы ошибочно, начислили пеню, ну, скажем, за газ, в размере где-то этак полугодичного дохода семьи. Доходит дело до суда, а у вас в исковом заявлении значится что-то вроде «Были инспектора, проверяли счётчик». Адвокат ответчика (а эти, простите, корпоративные прохиндеи своё дело знают) оспаривает иск на основании: грамматическая ошибка в юридически значимом документе; судья с ним соглашается, отклоняет. Доискаться правды возможно, но одних нервов столько угробится, что, возможно, кто-то да сдастся и кинет кость жулью. На что оно, собственно, и рассчитывает. Так что пишите грамотно: лучшее средство от происков любого рода – не давать для них повода.

Значение

Существительное «инспектор» в русском языке имеет одно значение:

1. Должностное лицо, занятое контролем, надзором, присмотром за соблюдением установленных правил, исправностью необслуживаемого оборудования, снятием показаний приборов учёта: «Одень каску, вон, инспектор по охране труда идёт», «А где счёт за электричество? – Будет к концу месяца, у вас счётчики на лестнице, а инспекторы электросети все на больничном», «Прибери хлам с балкона, пожарный инспектор оштрафовать грозится»; «Чего это Лёхи не видать? – В отделении шельмец, участковый инспектор <полиции> с ним профилактическую беседу проводит», «Сбавь газу, впереди инспекторы ГИБДД нарисовались», «Срочно пересчитайте выручку и сверьте по журналу, к вам фининспектор едет», и т.д. Частичные синонимы, смотря по роду деятельности «контролёр», «наблюдатель», «надзиратель», «ревизор», «смотритель».

Примечание: лесники, егеря (охотоведы), линейные монтёры ЛЭП и путевые обходчики на железнодорожном транспорте инспекторами не считаются.

Грамматика

Слово «инспектор» – неодушевлённое имя существительное мужского рода 2-го склонения в школьной традиции (I академического). Состоит из корня «инспект-» и суффикса «-ор». Постановка ударения и разделение переносами ин-спе́к-тор. В рукописях при нехватке места в строке допустимы переносы инс-пе́к-тор, инсп-е́кт-ор, ин-спе́-ктор (в писаных от руки правовых документах ошибочными не считаются). Литературные падежные формы:

• Именительный: инспе́ктор (ед. ч.); инспе́кторы (мн. ч.).
• Родительный: инспе́ктора (ед. ч.); инспе́кторов (мн. ч.).
• Дательный: инспе́ктору (ед. ч.); инспе́кторам (мн. ч.).
• Винительный инспе́ктора (ед. ч.); инспе́кторов (мн. ч.).
• Творительный: инспе́ктором (ед. ч.); инспе́кторами (мн. ч.).

• Предложный: <в, на, о, об, при> инспе́кторе (ед. ч.); <в, на, о, об, при> инспе́кторах (мн. ч.).

Просторечные падежные формы (в юридически значащих документах недопустимы):

• Именительный: инспе́ктор (ед. ч.); инспектора́ (мн. ч.).
• Родительный: инспе́ктора (ед. ч.); инспекторо́в (мн. ч.).
• Дательный: инспе́ктору (ед. ч.); инспектора́м (мн. ч.).
• Винительный инспе́ктора (ед. ч.); инспекторо́в (мн. ч.).
• Творительный: инспе́ктором (ед. ч.); инспектора́ми (мн. ч.).

• Предложный: <в, на, о, об, при> инспе́кторе (ед. ч.); <в, на, о, об, при> инспектора́х (мн. ч.).

Немного о правописании

Существительные 2-го склонения мужского рода во множественном числе на «-а» не оканчиваются. Их окончание в единственном числе именительного падежа нулевое (нет вовсе; «ветер, стул, шкаф», или «ь»; «дождь, рожь»), либо, редко, «-о» или «-е» («домишко», «кулачище»). Во множественном числе того же падежа окончание меняется на «-и»/«-ы»: «ветры», «шкафы», «дожди», «кулачищи». Окончание множественного числа «-я» может появиться, если к корню присоединяется мягкий знак: «стул» – «стулья»; «кол» – «колья», то есть здесь окончанием фактически становится «-ья». Окончание именительного падежа «-а»/«-я» это характерный признак существительных 1-го склонения мужского, женского и общего рода: «весна», «земля», «Москва», «родина» (женский), «юноша», «старшина» (мужской), «судья», «хапуга», «жадина», «пьянчуга» (общий – ими могут быть особы как мужского, так и женского рода).

Примечание: существительное «путь» исключение, оно в академической лингвистике относится к 3-му склонению, но рядом языковедов-славистов считается разносклоняемым.

***

© ПишемПравильно.ру

Автор: Садов Артур Александрович, лингвист-типолог

Перечень академических источников, использовавшихся при подготовке материалов.

Проверить еще слово:

Î ñëîâàõ «òî ëè» è «òîëè»

   Â ñâî¸ì ñòèõîòâîðåíèè «Ñíåæèíêè» (http://www.stihi.ru/2009/11/11/2611) ÿ íàïèñàë ñëîâî «òîëè» ñëèòíî íå ñëó÷àéíî, à îñîçíàííî. ß ïîíèìàþ, ÷òî ñîãëàñíî äåéñòâóþùèì îôèöèàëüíûì ïðàâèëàì «òîëè» äîëæíî ïèñàòüñÿ ðàçäåëüíî êàê «òî ëè», è ñ ýòèì êàòåãîðè÷åñêè íå ñîãëàñåí. Ìåíÿ òðåâîæèò ïîïûòêà ëèøèòü «æèâîé âåëèêîðóññêèé ÿçûê» åãî êîðíåé. Ìíå êðàéíå íåïðèÿòíî èñêóññòâåííîå ïðåïàðèðîâàíèå ìîåãî ðîäíîãî ÿçûêà.

   Ñëîâî «òîëè» (êàê ñîþç, ñõîæèé ñ «èëè», «ëèáî») áûëî ïðèíóäèòåëüíî èçúÿòî èç îáðàùåíèÿ. Îäíàêî, â ðåêîìåíäàöèÿõ ïî óïîòðåáëåíèþ «òî ëè» çà÷àñòóþ îòñóòñòâóåò ïðèìåð ñî çíà÷åíèåì «òî ëè» êàê ñîþçà. È ÿ ïîíèìàþ – ïî÷åìó. Ñî÷åòàíèå ñîþçà «òî»  è ÷àñòèöû «ëè» îòëè÷àåòñÿ â óïîòðåáëåíèè ïî ñìûñëó îò ñî÷åòàíèÿ ìåñòîèìåíèÿ «òî» è ÷àñòèöû «ëè».  «òî ëè» (êàê ñîþç ïðè ïåðå÷èñëåíèè, äàëåå ñëèòíî) àêöåíò íà ïîñëåäóþùåå ñëîâî, à â «òî’ ëè» (êàê ñî÷åòàíèå ìåñòîèìåíèÿ è ÷àñòèöû) àêöåíò íà ìåñòîèìåíèå «òî». Ê òîìó æå ó «òî ëè» â êà÷åñòâå ñî÷åòàíèÿ ìåñòîèìåíèÿ è ÷àñòèöû åñòü âàðèàíòû ïî ðîäó, ÷èñëó è ïàäåæàì: «òå ëè», «òîò ëè», «òà ëè», «òåì ëè» è ò.ï., à ñîþç «òîëè» â ïåðå÷èñëèòåëüíîì âàðèàíòå èñïîëüçóåòñÿ â åäèíñòâåííîé(!) ôîðìå, áåç âàðèàíòîâ, åñëè òîëüêî â ñîêðàù¸ííîé – «òîëü». ×èòàÿ òåêñò, ãäå âñòðå÷àåòñÿ «òî ëè» ñ ðàçäåëüíûì íàïèñàíèåì ïî äåéñòâóþùèì ïðàâèëàì íåëüçÿ îïðåäåëèòü ñìûñë è çíà÷åíèå «òî ëè», íå äî÷èòàâ ïðåäëîæåíèå. Ïðè ñëèòíîì æå íàïèñàíèè ñîþçà «òîëè» åãî çíà÷åíèå è ñìûñë ïðåäëîæåíèÿ ñòàíîâÿòñÿ ïîíÿòíûìè â ïðîöåññå ÷òåíèÿ, è òåì ñàìûì óñòðàíÿåòñÿ âîçìîæíîñòü îøèáîê â ëîãè÷åñêîì óäàðåíèè ïðè îçâó÷èâàíèè òåêñòà. Ââåäåíèå äâóõ ñìûñëîâûõ íàãðóçîê äëÿ îäíîãî è òîãî æå ñëîâà (ñî÷åòàíèÿ ñëîâ â îäèíàêîâîì íàïèñàíèè) äàæå äëÿ ñèìâîëüíîãî ÿçûêà ñïîðíî. È òåì áîëåå – äëÿ ïðîèçíîñèìîãî ïî-ðàçíîìó â çàâèñèìîñòè îò ñìûñëà. Ýòî íåïðèåìëåìî äëÿ ÿçûêà êàê ñðåäñòâà îáùåíèÿ, ïîíèìàíèÿ äðóã äðóãà – îñîáåííî â Ðóññêîì ÿçûêå, ÿçûêå îáðàçíîì. Ìíîãèå ñïåöèàëèñòû ïî Ðóññêîìó ÿçûêó ýòî ïîíèìàþò, íî äèñòàíöèðóþòñÿ îò îáñóæäåíèÿ (çàðïëàòó îíè âñ¸ æå ïîëó÷àþò â ãîñóäàðñòâåííûõ îðãàíèçàöèÿõ), è ýòî â ëó÷øåì âàðèàíòå. À îò àíãàæèðîâàííûõ çíàòîêîâ íà ãîñóäàðñòâåííîé ñëóæáå çàùèòû íåò: êàê ïðèêàæóò, òàê è áóäåò.

   Ïðîøó îòëè÷íèêîâ ïî Ðóññêîìó ÿçûêó øêîëüíîé è èíñòèòóòñêîé ïðîãðàìì ñèëüíî íå ðàçäðàæàòüñÿ. Âàøè èíâåñòèöèè â èçó÷åíèå äåéñòâóþùèõ ïðàâèë ÿ íå ñîáèðàþñü îñïàðèâàòü è ïðèíèæàòü. Ãðàìîòíîñòü ñåé÷àñ (îñîáåííî ïî ñðàâíåíèþ ñ íåäàâíèì ïðîøëîì) ðåäêà. È, òåì áîëåå, – öåííà. Íî çàùèòà âàøèõ èíâåñòèöèé íå äîëæíà ìåøàòü ïîíèìàíèþ ïðè÷èí èçìåíåíèÿ ïðàâèë Ðóññêîãî ÿçûêà.

   Â ñëîâàðå Äàëÿ â ñòàòüÿõ «Òîëè» è «Òîëèêà» ïðèâîäèòñÿ ïðÿìîå óêàçàíèå íà ïðèìåíåíèå ñëîâà «òîëè» («òîëü») êàê ñîþçà â ðàâíîöåííîì ïåðå÷èñëåíèè â ñëèòíîì íàïèñàíèè: «Òîëü ìàëî, òîëü ìíîãî». Ò.å. ïðîèçîøëî (è ïðîèñõîäèò) ôàêòè÷åñêîå èçúÿòèå ñëîâ, èçìåíåíèå ñìûñëà, ïîòåðè åãî æå è ò.ï., ÷òî ïðèâîäèò ê îáåäíåíèþ Ðóññêîãî ÿçûêà, ê åãî ôîðìàëèçàöèè, ïîòåðè îáðàçíîñòè è «ë¸ãêîñòè» ÿçûêà. Çà÷åì ýòî äåëàåòñÿ? Âñå ðåôîðìû Ðóññêîãî ÿçûêà (òî÷íåå, ïðàâèë Ðóññêîãî ÿçûêà) áûëè âûçâàíû ïîëèòè÷åñêèìè ïðè÷èíàìè. Ìîæåòå ïðîâåðèòü: âîçüìèòå õîòü ðåôîðìó Ïåòðà I, õîòü Ëóíà÷àðñêîãî è ïðåñëîâóòóþ 1956 ãîäà (èíôîðìàöèÿ î áîëåå ðàííèõ ðåôîðìàõ íå ïîëíà). Êàê ïðàâèëî, ïîñëå ðåôîðì ÿçûêà ïðîèñõîäèò èçúÿòèå êíèã, íàïèñàííûõ ïî ïðåäûäóùèì ïðàâèëàì. Ïîä ýòî äåëî èçûìàëèñü íåóãîäíûå êíèãè, à êíèãè, óãîäíûå «âëàñòü èìóùèì», ïåðåïå÷àòûâàëèñü.  ðåçóëüòàòå ñòðàäàëè è ñòðàäàþò Ðóññêèé ÿçûê è ãîâîðÿùèå íà í¸ì (òî÷íåå – ÷èòàþùèå, óñòíàÿ ðå÷ü áîëüøå çàùèùåíà îò ïîäîáíûõ «íîâîââåäåíèé», ïðîâåðüòå: ïðèñëóøàéòåñü, êàê âû ñàìè ãîâîðèòå). Îáùåå îáðàçîâàíèå ëèøü çàêðåïëÿåò èçìåíåíèÿ â ñîçíàíèè, ÷àñòî – ñóæàÿ åãî. Ê îáðàçîâàíèþ êàê ê êóëüòóðíîìó ÿâëåíèþ ÿ îòíîøóñü ñ óâàæåíèåì, íî ñàìî ïî ñåáå ñëîâî «îáðàçîâàíèå» – ýòî è åñòü (áûëî! è äîëæíî áûòü!) îáó÷åíèå ðàáîòå ñ îáðàçàìè, ñî ñìûñëàìè.

   ß ïîíèìàþ, ÷òî òðóäíî, à ðàíüøå áûëî è îïàñíî, áîðîòüñÿ ñ ïîëèòè÷åñêèìè òåíäåíöèÿìè êàê âîîáùå, òàê è â ôèëîëîãèè â ÷àñòíîñòè (ðåïðåññèè 50-ûõ ãîäîâ ýòî òîëüêî ïîäòâåðæäàþò), íî õî÷ó â ìåðó ñâîèõ ñèë è âîçìîæíîñòåé ÷òî-òî âñ¸-òàêè äåëàòü. Ñóäÿ ïî ïðàêòèêå, ñëîâî «òîëè» åù¸ íå óìåðëî, è ñ÷èòàþ, ÷òî õîðîíèòü åãî çàæèâî íåëüçÿ. Õî÷ó ïîïûòàòüñÿ ðåàíèìèðîâàòü èëè ðåàáèëèòèðîâàòü ñëîâî «òîëè» (è â êðàòêîé ôîðìå «òîëü») ïóñòü äëÿ íà÷àëà òîëüêî íà ñàéòå stihi.ru . Çäåñü âñ¸-òàêè – òâîð÷åñêàÿ áðàòèÿ, ïèøóùàÿ ñòèõè (è íå òîëüêî ñòèõè), à çíà÷èò, ìîãóùàÿ îùóòèòü îáðàçíîñòü òåõ èëè èíûõ ñëîâ è îòâåòñòâåííîñòü çà ýòó îáðàçíîñòü, à íå òîëüêî çà ñîîòâåòñòâèå íûíå äåéñòâóþùèì ïðàâèëàì. Ïðîñìàòðèâàÿ stihi.ru íà ïðåäìåò óïîòðåáëåíèÿ «òîëè», ÿ îáíàðóæèë, ÷òî äèñêóññèÿ ïî ýòîìó âîïðîñó âåëàñü â ðåöåíçèÿõ íà ñòèõîòâîðåíèå ñ ïðàâèëüíûì íà ñåãîäíÿøíèé äåíü óïîòðåáëåíèåì ñëîâà «òîëè» (Ìàðèÿ Ìîñêàëåâà – «Åìó» – http://www.stihi.ru/2008/06/01/1297 ). Ìíå áëèçêà ïîçèöèÿ Íèêîëàÿ Âàñèëüåâà ( http://www.stihi.ru/avtor/nickolay_vas ) ïî ïîâîäó óïîòðåáëåíèÿ ñëîâà «òîëè», è ÿ å¸ ðàçäåëÿþ. ×èòàåìàÿ Âàìè çàìåòêà – ìîÿ «ëåïòà» â ýòó äèñêóññèþ.

   ß ïðèçíàþ íàëè÷èå îáúåêòèâíûõ ïðè÷èí äëÿ äîïîëíåíèÿ ïðàâèë â ñâÿçè ñ ïîÿâëåíèåì íîâûõ ñëîâ, íîâûõ ñôåð äåÿòåëüíîñòè ÷åëîâåêà, íî íå â óùåðá æå ðàíåå ñóùåñòâóþùèì îáèõîäíûì ñëîâàì, ïîíÿòèÿì, ñìûñëàì (è Ðóññêîìó ÿçûêó). Ýòî î÷åíü ñëîæíûé âîïðîñ, è ïðîñòûì ðîñ÷åðêîì ïåðà åãî ðåøàòü íåëüçÿ. Âîññòàíàâëèâàòü âñåãäà òðóäíåå, ÷åì ëîìàòü. Âîçðîæäåíèå Âåëèêîãî Ðóññêîãî ÿçûêà ãäå-òî è êàê-òî äîëæíî ïðîèñõîäèòü. Ïîòåðÿííûõ ñëîâ ìíîãî, ïîòåðÿííîãî ñìûñëà ñëî⠖ åù¸ áîëüøå. Íå õîòåëîñü áû, ÷òîáû Ðóññêèé ÿçûê íèçâ¸ëñÿ äî àíãëèéñêîãî è, ÷òî õóæå, äî áîëåå ïðèìèòèâíîãî åãî êëîíà – «àìåðèêàíñêîãî». Êàòèòüñÿ âíèç ïðîùå, ÷åì äâèãàòüñÿ ââåðõ.

   Ïðîèçîéä¸ò ëè «ïåðåçàãðóçêà» Ðóññêîãî ÿçûêà ñ âîññòàíîâëåíèåì èçíà÷àëüíûõ, áîëåå ïîëíûõ, çíà÷åíèé ñëîâ (èõ íàïèñàíèÿ), ìîæåò áûòü äàæå – ñîîòâåòñòâóþùèõ ôîíåòè÷åñêîé ýíåðãåòèêå, çàâèñèò è îò íàñ ñ âàìè!

P.S.
À äëÿ ñëîâ «òî æå» è «òîæå» Ïðàâèëàìè ðóññêîé îðôîãðàôèè è ïóíêòóàöèè, óòâåðæäåííûìè â 1956 ãîäó Àêàäåìèåé íàóê ÑÑÑÐ, Ìèíèñòåðñòâîì âûñøåãî îáðàçîâàíèÿ ÑÑÑÐ è Ìèíèñòåðñòâîì ïðîñâåùåíèÿ ÐÑÔÑÐ (§85, ï.4), ïðåäóñìîòðåíî ñëèòíîå è ðàçäåëüíîå íàïèñàíèå â çàâèñèìîñòè îò ñìûñëà. ×åì íå ïîâîä ïðîâåñòè àíàëîãè÷íûå ðàçãðàíè÷åíèÿ äëÿ «òî ëè» è «òîëè» â ðàçëè÷íûõ ñìûñëîâûõ óïîòðåáëåíèÿõ?!.

P.P.S.
«§87 Ïðàâèë ðóññêîé îðôîãðàôèè è ïóíêòóàöèè.
Ïèøóòñÿ ðàçäåëüíî:
×àñòèöû áû (á), ëè (ëü), æå (æ), çà èñêëþ÷åíèåì ñëó÷àåâ, êîãäà îíè âõîäÿò â ñîñòàâ öåëüíûõ ñëîâ, êàê óêàçàíî â §85, ï. 4. «
×òî ìåøàåò ïðîïèñàòü â ï.4 §85 ñëîâî «òîëè» â ïåðå÷èñëèòåëüíîì âàðèàíòå  êàê ÿâíî ñóùåñòâóþùåå? Âåäü ïðèâåä¸ííûå ó Äàëÿ ñëîâà «òîëè» è «òîëü» ïîêà åù¸ íèêòî íå îòìåíèë!!! è íå ïîÿñíèë, ïî÷åìó â ï.4 §85 Ïðàâèë íåò ñëîâà «òîëè»!!!

P.P.P.S.
Î÷åíü ëþáîïûòíî ïîñìîòðåòü íà ïðîèñõîæäåíèå ñëîâ «äîòîëå» (êðàòêàÿ ôîðìà – «äîòîëü»), «óòîëèòü», âûøå óïîìÿíóòàÿ «òîëèêà», «ïîòîëîê», â êîòîðûõ èññëåäîâàòåëè âûäåëÿþò êîðåíü «-òîë-» ñî çíà÷åíèÿìè: êðàé, ãðàíèöà, çíà÷åíèå, óìåíüøåíèå, êðàéíÿÿ ñòåïåíü ìàëîñòè, ñóùíîñòü, ñóòü, Òî…
À åù¸ åñòü ñëîâà: «òîëüêî», «ñòîëü», «îòòîëü», «îòòîëå», «óòëûé», «äåòàëü»…

È åù¸ î «òî».
«Òî» ñåé÷àñ ìîæåò áûòü ñóôôèêñîì, ÷àñòèöåé, ìåñòîèìåíèåì, ñîþçîì. Ïðè ïåðå÷èñëåíèè óïîòðåáëÿåòñÿ êàê ñîþç àíàëîãè÷íî «èëè», «ëèáî»…
Òî – ðàçäåëèòåëüíûé ñîþç, ëè  – ÷àñòèöà, à âìåñòå ñîþç, ïîòîìó è äîëæíî ïèñàòüñÿ ñëèòíî. Êàê è «èëè», «ëèáî».  Èìåííî ñëèòíî ìû è ïðîèçíîñèì «òîëè» ïðè ïåðå÷èñëåíèè.
Äåëåíèå ðàíåå ñëèòíî ïèñàâøåãîñÿ ñëîâà «òîëè» íà íûíå ïèøóùèåñÿ ðàçäåëüíî ñëîâà «òî» (ñîþç) è «ëè» (÷àñòèöà) íàäî îáîñíîâûâàòü, à íå ââîäèòü êàê äîãìó â ïðàâèëà. Äîãìû â íàóêå óíè÷òîæàþò å¸ êàê «íàóêó».
Ñëîâíî âíåäðÿåòñÿ ïðèíöèï «ðàçäåëÿé è âëàñòâóé!», à ïðî «íå íàâðåäè!» çàáûëè…

Èíòåðåñíû âàðèàíòû:
— «Òî ýòî, òî òî» => ñîþç ìåñòîèìåíèå, ñîþç ìåñòîèìåíèå;
— «Òîëè ý’òî, òîëè òî’?» => ñîþç+÷àñòèöà ìåñòîèìåíèå (x2);
— «Òî’ ëè ýòî, òî’ ëè òî?» => ìåñòîèìåíèå ÷àñòèöà ìåñòîèìåíèå (x2);
— «Òîëüêî ýòî» => ÷àñòèöà ìåñòîèìåíèå… è ò.ï.

Текст: Андрей Цунский

Эдгар Аллан По… Трудно представить себе более искалеченную биографию. Да – Аллан – это не второе имя, и пишется не через одну «л». Это вторая фамилия, и пишется через две. «Аллан»

• АУДИОВЕРСИЯ
• «Ворон» Эдгар По АУДИО
• Плейлист на youtube

BIO

Классиком быть скучно. А еще – противно. Представьте себе, какую тоску навеяли бы на великих поэтов и писателей те статьи, которые пишут о них потомки.

Двоюродный дед рассказывал мне еще в моем детстве, как писал сочинение о поэте Алексее Кольцове его старый приятель (причем дело было еще при царской власти):

«В один прекрасный день Кольцов родился. В один прекрасный день Кольцов женился. В один прекрасный день повстречался с Пушкиным. В один прекрасный день Кольцов написал стихи про урожай. В один прекрасный день Кольцов умер, и родители его горько плакали».

Но с тех больше ста лет прошло. Двадцатый век привнес в биографический промысел преизрядные новшества.

Кто с развязной ухмылочкой, кто с деланным серьезом на бесстыжей физиономии начинает расписывать все проблемы личной жизни, вредные привычки, между прочим упоминает о кое-каких литературных успехах. В результате современный школьник, а то и еще хуже, студент – уверены, что Эдгар По – это такой американский пьяница, который запил, потому что умерла его жена Линор, с похмелья нашел на Острове сокровищ клад Флинта, и тогда придумал детективный жанр в литературе.

Только я посетовал, что до сих пор никто так и не составил для авторов статей о классиках подобающую инструкцию, как вдруг наткнулся именно на такое пособие. Оно еще тем прекрасно, что вполне подходит и самому будущему классику, чтобы знал, что именно ему стоит рассказывать людям о детстве и родственниках, да и как себя вести самому:

— Самое лучшее, — сказал Швейк,— выдавать себя за идиота.

…просто с юных лет любит странствовать, его всегда тянет куда-то далеко; раз как-то он проснулся в Гамбурге, а другой раз в Лондоне, сам не зная, как туда попал.

Отец его был алкоголик и кончил жизнь самоубийством незадолго до его рождения; мать была проституткой, вечно пьяная, и умерла от белой горячки, младшая сестра утопилась, старшая бросилась под поезд, брат бросился с железнодорожного моста. Дедушка убил свою жену, облил себя керосином и сгорел; другая бабушка шаталась с цыганами и отравилась в тюрьме спичками; двоюродный брат несколько раз судился за поджог и перерезал себе куском стекла сонную артерию; двоюродная сестра с отцовской стороны бросилась в Вене с шестого этажа. За его воспитанием никто не следил…

Человек пять, сидевших с ним в одной камере, на всякий случай записали на бумажке:

• Отец — алкоголик. Мать — проститутка,
• I. Сестра (утопилась).
• II. Сестра (поезд).
• III. Брат (с моста).
• IV. Дедушка — жену, керосин, поджог.
• V. Бабушка (цыгане, спички) + и т.д.

Множество биографических статеек об Эдгаре Аллане По написаны с неукоснительным соблюдением этой схемы. Хотя началось это еще до ее создания, и автором первых подобных писаных сплетен был некий Руфус Гризволд, да будет сей предшественник наших телевизионных красавцев помянут неприличным словом. Одни люди – «пусть говорят», другие – «пусть пишут».

И уж если обращаться к биографии столько разнообразно пишущего человека, то важнее всего окажутся в ней не привязанные к годам города (а у По с этим все ох как непросто), а имена людей, которые не смогли быть прежними после встречи с его книгами. Но так о нем уже написал – и прекрасно написал – Павел Басинский, причем у нас же, в «Годе Литературы», так что оставим в покое биографию. Одни пусть пишут, другие – пусть их, говорят. А что читать и слушать – это уже ваш выбор.

BIBLIO

Казалось бы, все происходит у нас на глазах. А между тем, нам теперь трудно представить себе детство собственных детей, а у кого-то уже и внуки есть. И даже правнуки. И мы часто вообразить не можем, как формируется их интерес к окружающему миру.

Что ж, развернем плечи и гордо, с достоинством начнем:

— Вот мы в свое время!

В детстве, прочитав известные всем книги в ярких обложках с кораблями, мечами или увеличительным стеклом на обложке, шли к [бабушке дедушке папе маме друзьям по школе двору (нужное подчеркнуть)] и спрашивали: «Неужели вот такого интересного, как Холмс, Остров сокровищ или Робинзон, — ничего больше нет?» И тогда выбранный из списка человек подмигивал и с таинственным видом снимал с полки книжечку, в которой…

«Это очень странный остров. Он тянется в длину мили на три и состоит почти что из одного морского песка. Ширина его нигде не превышает четверти мили. От материка он отделен едва заметным проливом…»

«- Э… да. Впрочем, не совсем. Собственно говоря, мы все в большом недоумении, потому что дело это на редкость просто, и тем не менее оно ставит нас в совершенный тупик».

«И все же я дрожал каждой жилкой при мысли о том, как легко спуск механизма введет острую сверкающую секиру мне в грудь. От надежды дрожал я каждой жилкой, от надежды обрывалось у меня все внутри».

…притаились «Золотой жук», «Похищенное письмо» — ну, или «Колодец и маятник», «Ты еси муж, сотворивый сие». И вот тут подчеркнутым нужно было следить самым внимательным образом за нами.

«В полуденный зной или в глухую ночную пору, здоровый ли, больной, при ясной погоде или в бурю, юный Метценгерштейн, казалось, был прикован к седлу этой огромной лошади, чья безудержная смелость была так под стать его нраву».

И это ужас. Не тот что в смысле хоррор, а тот, что в смысле ваш собственный кошмар.

Если вдруг юный читатель (ница) затих над «Вильямом Вильсоном» или «Метценгерштейном» – пиши пропало. А уж если запал на «Лигейю» – тут уж вам, если вы родитель, никакого сочувствия не хватит. Как его теперь сделать деловым человеком, военно-, тем более государственным служащим? «Это никому не удастся. Кончено. Можете и не спрашивать. Преображенский сказал. Финита, Эдгар». И перед вами тупая безнадежность.

Раньше хоть как-то можно было уследить. А что они теперь из Сети выковыривают? Что читают, что слушают?

Не волнуйтесь. То же, что и мы когда-то. Просто в другой упаковке. Не все так страшно. «О, надежда, — победительница скорбей, — это она нашептывает слова утешенья обреченным даже в темницах инквизиции».

NEVERMORIA

Когда поэт пишет стихотворение – это нормально. Когда стихотворение нравится очень большому количеству читателей – это успех. Когда хорошее успешное стихотворение переводят на множество языков мира – это часть успеха, и это тоже нормально.

Но если на один только русский язык при перечислении «канонических» переводов стихотворения, причем навскидку, обнаруживается за два десятка, а современных переводов – не сосчитать, и свеженькие делаются прямо сейчас, вот прямо в эту минуту, причем очень многими людьми? Нет, ну как хотите, для классика – это точно не нормально. Классик должен солидно покрываться пылью на почетной полке. А то все подумают, что он жив до сих пор, не дай господь.

Эдгар Аллан По проделал самый неподобающий для классика фортель. Мало того, что он коварно отравляет воображение младенцев школьного возраста, так еще и

умудряется так писать о различных состояниях человеческой души, что современная реальность вокруг теряет значение.

И его продолжают читать. Так! Уже начинаем писать о нем в настоящем времени… И от множественного числа… Чур меня! Чур!

Как вы поняли, речь идет о стихотворении Эдгара Аллана По «Ворон». Ну, который The Raven. Его тиснули 175 лет назад – в Evening Mirror в Нью-Йорке, в газетке, в конце января, в будний день, в среду. Да есть ли лучший способ сделать так, чтобы стихотворение немедленно забыли?! Но — тут уж как ни старайся. Более популярного стихотворения на английском языке никто не написал. До сих пор.

Рефрен, звучащий в стихотворении, уж как только ни переводили… «Никогда», «Возврата нет», «Приговор», «Невермор»… да хоть «Беломор», его только тут не хватает. А уж в пародиях… Да я и сам ведь одну…

Тут автору статьи впору очаровательно махнуть ресницами, сделать этак ручками и проворковать «Я был молод, и мне так нужны были деньги».

Между тем, такое изобилие переводов само по себе:

• А. – сборник стихов, среди которых есть весьма неплохие. И даже гениальные.
• B. – прекрасный учебный материал, иллюстрирующий, как надо переводить поэзию.
• C. – не менее ценный материал, иллюстрирующий как этого делать не надо.
• D. – одно из величайших литературных чудес, а именно: книга, которая никогда не заканчивается.

Да, E. – пожалуй, D даже важнее А.

Вы легко разыщете в Сети все переводы «Ворона», причем найдете даже такие, которых не читал сам Д. Л. Быков, а он читал всё вообще (никакой иронии, всем бы такого учителя литературы). А может, добавите свои.

Если вам интересно, какой перевод считаю лучшим я сам – охотно поделюсь. Перевод В. З. Ананьина

Его великолепная звукописная перекличка языков, на мой взгляд, никем еще не достигнута. Впрочем – у вас может быть и другое мнение. Непра

Ну все. Ум измаяв над томами, пора забыться полусном. Не вообразить, сколько можно было бы написать об Эдгаре По. Он оказал огромное влияние не только на поэзию и прозу, но и на музыку, и на изобразительные искусства, не говоря о кино. Да что там влияние – просто о нем писать было бы очень интересно. Эх, как бы хотелось иметь много времени и много-много денег, чтобы зря не расходовать время.

Состряпать сочинение или устный отзыв в беседе с умным собеседником вы уже сумеете: «Дедушка, жену, керосин, поджег…» – и побольше напирайте на тему алкоголизма. Ну а если серьезно – читайте Эдгара По. Это не страшно. И это не тоскливо. Это настоящий ужас, и настоящая боль. Скальпель, а не тупой столовый ножик. Но успеха операции никто и никому не гарантирует.

Эдгар Аллан По.

Ворон.

Перевод Валерия Ананьина

• В час полночный безотрадный, книжной мудростью отравлен,
• Ум измаяв над томами, я забылся полусном.
• Полугрезил я в печали, вдруг — как будто постучали,
• Не поверил я вначале — постучался кто-то в дом.
• «Гость какой-то — прошептал я, — постучался тихо в дом,
• Гость — и только — под окном».
• Тот декабрь вовек не минет — помню холод в целом мире,
• Пепел в гаснущем камине зыбким вспыхивал огнем;
• Дня дождаться я не чаял, книги мертвые молчали,
• Как мне жить — не отвечали: нет Линор — а мы живем,
• Имя это ангел света носит где-то, мы — живем,
• Для живых — нет смысла в нем…
• То ли шепот, то ли шорох шелестнул в багровых шторах,
• Дрогнул разум, тронул сразу странный ужас душу льдом,
• Чтобы сердца дрожь умерить, я твердил, себе не веря:
• «Гость какой-то там, у двери, поздний гость пришел в мой дом,
• Гость усталый там, у двери, просто гость пришел в мой дом,
• Гость — и только — под окном…».
• Звуки слов вернули силы, жуть мне душу отпустила.
• «Гость мой, гостья ли — сказал я, — задремал я за столом,
• Извините бредни слуха, но стучались так вы глухо —
• Посчитал я вас за духа, постучавшегося в дом,
• Не решалось верить ухо». — Распахнул я двери в дом:
• Тьма — и только — за углом.
• Мрак смотрел в меня бездонный, долго ждал я, потрясенный,
• Бредил разум воспаленный — тем, с чем смертный не знаком;
• А немая тьма качалась, тень во тьме не намечалась,
• Только имя с губ умчалось: «Ты, Линор?» — и тьма кругом;
• Имя эхом возвращалось мне: «Линор…» — и тьма кругом,
• Только звук — и тьма кругом…
• Дверь рукою непослушной запер я. Томило душу.
• Вдруг опять ударил в уши стук в безмолвии ночном!
• И сказал я: «Понял, понял — кто возню за рамой поднял,
• Тоже страсти мне Господни! — а разгадки суть в одном,
• Что ж, проверим, но уверен — суть разгадки лишь в одном:
• Это — ветер за окном».
• Только ставни, встав, раскрыл я, мне в лицо плеснули крылья!
• Из-за шторы вышел ворон в оперении седом,
• Как монарх в летах преклонных — ни привета, ни поклона,
• Сел, сочтя достойным троном бюст Паллады над столом,
• И сидит с надменным взглядом черным комом над столом,
• Словно в свой явился дом.
• Я невольно улыбнулся — страх мой фарсом обернулся:
• Так был грозен, так серьезен, так курьезен мой фантом.
• «Ты — сказал я, — чадо мрака! Лыс, как перст, а смел, однако;
• Что же ты, ночной гуляка, повидал на свете том?
• Как воронью вашу светлость звали там, на свете том?»
• Каркнул ворон: «Не вернем!»
• Я опешил от такого — мой невежа молвил слово!
• Пусть бессвязно, бестолково, ни красы, ни мысли в нем,
• Согласитесь, что едва ли это диво где знавали:
• Чтобы ночью в дом врывались и гнездились над столом
• Птицы ли, иные твари, с изваянья над столом
• Изрекая: «Не вернем!»
• Гость меж тем на камне белом всё чернел оцепенело —
• Видно, снова онемел он, в слове вылившись одном;
• Ни дыханья, ни движенья, сам — как камня продолженье…
• «Мглы — шепнул я, — порожденье! Днем — и ты покинешь дом,
• А вернем ли мы надежды, и друзей вернем ли в дом?»
• И сказал он: «Не вернем!»
• В жилах кровь на миг застыла — удружил молчун постылый!
• Но сказал я: «Видно, был он с тем лишь словом и знаком,
• С горемыкой жил убогим, кто на жизненной дороге
• Знал утраты да тревоги, звал и плакал день за днем,
• Хороня свои надежды, пел и плакал день за днем,
• Клял и плакал: «Не вернем!»
• Вновь я птице усмехнулся — фарс, похоже, затянулся;
• Кресло тихо подкатил я к истукану над столом
• И, зарывшись в бархат теплый, стал, фантазией подстегнут,
• Смысл искать вещаний темных: что он хочет, мой фантом?
• Худ, как мощи, хмур и страшен, что пророчит мой фантом
• Хриплым кашлем: «Не вернем!»?
• Я сидел… Толпились тайны. Умер звук в сухой гортани.
• Глаз вороний раскаленный грудь, казалось, жег огнем;
• Лампа свет лила багровый; бархат чуть мерцал лиловый;
• Тень легла у изголовья — словно снова мы вдвоем,
• Тень любимой в изголовье… Только тех минут вдвоем,
• Боже, больше не вернем!
• Воздух, чудилось, клубился, дым кадильный заструился:
• Шли незримо серафимы, шаг звенел, не скрыт ковром…
• Зарыдал я: «Боже святый! Верю, памятью распятый,
• В твой бальзам от мук утраты, в исцеленье светлым днем!
• Вы вернете мне забвенье, силы неба, светлым днем!»
• Кто-то каркнул: «Не вернем!»
• «Слушай, ты, пророк проклятый, птица, демон ли крылатый!
• Кем — судьбою, сатаною, смерчем — ты закинут в дом?
• Мертвый мир мой пуст и страшен, царство жути и миражей;
• Где найду, скажи мне, страж мой, родники в пути моем?
• И вернут ли дар забвенья родники в пути моем?»
• Был мне голос: «Не вернем!»
• «Слушай, ты, пророк проклятый, птица, демон ли крылатый!
• Заклинаю грозным небом, Божьим гневом и Судом:
• Скорбь — ужели не порука, что за тьмой земного круга
• Светлым чудом ждет подруга, ждет Линор на свете том?
• Так вернут ли нас друг другу ангелы на свете том?»
• Был ответ мне: «Не вернем!»
• «Сыт по горло этой песней! Кто б ты ни был — птица, бес ли,
• Черный клюв из сердца вырви! Сгинь навек в аду своем!
• Не пятнай пером порога, лжец в обличии пророка!
• Бурю, дьявола ли, Бога — я молю спасти мой дом,
• Одиночество и мир вы мне верните в бедный дом!»
• Гость прокаркал: «Не вернем!»
• …Так идут года пустые — всё он стынет, всё он стынет,
• Черный ворон, белый мрамор — два, недвижные, в одном;
• Глаз угрюм в изгибе камня, дремлет демон истуканом;
• Лампа свет струит веками, тень ложится черным льдом,
• Тень от ворона… И душу, этим тронутую льдом,
• К свету больше — не вернем!