Теодор киттельсен норвежские волшебные сказки

Знаменитому русскому композитору Петру Ильичу Чайковскому фатально не везет. Нападки на его творчество с разных сторон имели место как при жизни автора, так и после его смерти. Вот и на сей раз попал в неприятную историю балет «Щелкунчик».

Гофман – Дюма – Чайковский — Петипа

В 1816 году немецкий писатель Эрнст Теодор Гофман выпустил сказку «Щелкунчик и Мышиный король». Спустя тридцать лет произведение Гофмана попало в руки автора «Трех мушкетеров», и Александр Дюма написал собственное переложение того же сюжета под названием «История Щелкунчика».

В 1890 году Петр Ильич Чайковский получил заказ от дирекции Императорских театров на одноактную оперу и двухактный балет для постановки в один вечер. Для оперы композитор выбрал драму датского писателя Херца «Дочь короля Рене», превратившуюся в ныне легендарную «Иоланту», а для балета выбрал сказку Гофмана в переложении Дюма.

Работал Чайковский вместе с хореографом Мариусом Петипа. Труд был весьма кропотливым, поскольку композитор придирчиво подходил к каждому хореографическому элементу.

Работа над музыкой была завершена к весне 1892 года, а непосредственно репетиции балета стартовали осенью. 18 декабря 1892 года на сцене Мариинского театра состоялась премьера, вызвавшая довольно противоречивую реакцию – один были в совершенном восторге, другие же полагали «Щелкунчика» творческой неудачей.

Постановка на полтора миллиона евро

История показала, что правы были Чайковский и Петипа – «Щелкунчик» стал мировой классикой, на которую зрители приходят и спустя 130 лет после создания балета.

В 2013 году Государственный балет Берлина решил представить зрителям «Щелкнучика» в том виде, в каком его задумали создали Чайковский и Петипа. Реконструкция, которой занимались российские хореографы Василий Медведев и Юрий Бурлака, обошлась в 1,5 млн евро, но это того стоило.

«Щелкунчик» собирал аншлаги, и особенно охотно публика шла на балет в канун Рождества. Планировалось, что и нынешние рождественские праздники пройдут в Германии с любимым «Щелкунчиком», однако, как стало известно, руководство Государственного балета Берлина вывело его из репертуара.

Исполняющая обязанности директора Государственного балета Кристиана Теобальд в интервью изданию Bild заявила: «В нынешней дискуссии о том, какой репертуар приемлем в постколониальную эпоху, мы должны спросить себе, не являются ли некоторые элементы оригинала проблематичными. Я убеждена, что мы обязаны пересмотреть контекст этого «Щелкунчика», должны заново прочитать этот репертуар».

«Должны все-все подвергнуть новому взгляду»

Что же не устроило госпожу Теобальд? Например, то, что у Чайковского и Петипа двое детей появляются на сцене загримированными под негритят. Как выяснилось, общественники возмущались «блекфейсом» с самого начала, и в 2015 году, несмотря на недовольство российских хореографов, этот момент из постановки убрали.

Медведев и Бурлака заметили, что тогда сам смысл точного восстановления оригинальной постановки теряется. Тем не менее, без «блекфейса» «Щелкунчик» продержался еще шесть лет. Но теперь все-таки пал под давлением ревнителей новой нравственности.

«Мы должны все-все подвергнуть новой оценке, новому взгляду, — заявила госпожа Теобальд, — Например, китайский танец представляет собой стереотипное изображение китайцев, на сцене они ходят мелкими семенящими шажками… То же самое относится и к восточному танцу с гаремными наложницами и солистом, тело которого покрыто темным гримом. Все это вещи, которые теперь нельзя выпускать на сцену без объяснений».

Петипа, ты неправ!

В этот момент где-то переворачиваются в гробах самые придирчивые советские цензоры, которым и присниться не могли подобного рода «купюры».

Кстати, досталось не одному только «Щелкунчику». Руководитель Государственного балета Берлина полагает, что и «Лебединое озеро» в том виде, в каком его придумал Петипа, современной публике показывать нельзя – ведь хореограф, не бывавший ни в Индии, ни в Китае, национальные танцы просто придумывал. А вот современные немецкие хореографы-постановщики «Лебединого озера» следуют исключительно правде жизни, поэтому этот балет демонстрируют. А вот «Щелкунчик» отложен на неопределенный период.

Госпожа Теобальд обещает его вернуть после того, как будут убраны все спорные моменты. Правда, велика вероятность, что от творения Чайковского и Петипа там мало что останется.

«Унизительные и оскорбительные стереотипы»

Германия в этом вопросе, кстати, не первопроходец. В декабре 2020 года в американском издании The Christian Science Monitor вышла статья, автор которой Хуан Портер II писал: «В последние годы многие представители танцевального сообщества задают вопрос о том, как примирить тот балет, который они любят, с теми стереотипами, которые он сам помог распространить. Они спрашивают о том, можно ли переделать «Щелкунчика» и изъять из него расовые стереотипы, а также его аристократические истоки, сохранив при этом его традиционное очарование».

Далее автор приводил примеры трупп, которые пошли на радикальные изменения. Например, в постановке ««Щелкунчик из Джерси-Сити» «вместо того, чтобы выставлять напоказ традиционную аристократическую семью, … принимают участие дети из различных слоев общества, и в ходе спектакля они посещают «более безопасный и добрый город Джерси-Сити, город их мечты».

Что касается оригинала Чайковского и Петипа, то журналист определяет ее так: «Традиционная хореография и костюмы усиливают унизительные и оскорбительные стереотипы. Так, например, в китайском танце у исполнителей выкрашенные в желтый цвет лица, и они используют жесты, которые являются неаутентичными, и даже, возможно, издевательскими».

Простите, Петр Ильич…

Казалось бы, если вы считаете себя умнее и толерантнее Чайковского, то что мешает вам создать оригинальное произведение, которое стало бы мировой классикой?

Но зарубежные хореографы ведут себя точь-в-точь как российские кинематографисты, создающие бездарные ремейки на основе советской классики. Не факт, что публика потянется на современный балет в духе BLM, а вот на «Щелкунчика» люди идти готовы.

В России, кстати, кое-кто поглядывает на «Щелкунчика» с неодобрением. Но у нас, к счастью, пока классику Петра Ильича в балете основательно загадить не успели.

Поэтому у российских зрителей еще есть шанс увидеть в канун волшебных новогодних праздников того «Щелкунчика», к которому привыкли с детства. А немцам и американцам остается только посочувствовать.

Автор: Андрей Сидорчик для АиФ

И ПРИЯТНОЕ УТОЧНЕНИЕ ОТ «ОБЗОРА»

Литовскому зрителю тоже очень повезет: две прекрасные постановки «Щелкунчика» будут радовать в канун Рождества вильнюсского зрителя! Только один раз — 16 декабря — постановка Клайпедского музыкального театра (хореограф, награжденный «Золотой маской», — Кирилл Симонов, Россия), с 15 декабря — в ЛНОБТ полюбившийся «Щелкунчик» в постановке знаменитого Кшиштофа Пастора. Напомним, Кшиштоф Пастор (родился 17 декабря 1956 г. в Гданьске, Польша) — польский танцор, хореограф и балетный постановщик. Он был постоянным хореографом Голландского национального балета в Амстердаме с 2003 по 2017 год, директором Польского национального балета в Театр Вельки — Польская национальная опера. в Варшаве с 2009 года и одновременно с 2011 по 2020 год был художественным руководителем балета Литовского национального театра оперы и балета в Вильнюсе.

Художник Т. Киттельсен. Составитель Е. Рачинская

Теодор Северин Киттельсен. Для любого норвежца имя этого художника звучит как приглашение в сказку. Сказку высоких, неприступных гор, каменистых плоскогорий, глухих дремучих лесов, таинственных озёр и — моря, бесконечного и переменчивого, как сама царица-природа, наделившая художника бесценным даром видеть загадочное и необыкновенное — всё, что скрывает она в своих чертогах…

27 апреля 1857 года в маленьком приморском городке Крагерё, что в Южной Норвегии, в купеческой семье родился мальчик, и назвали его родители Теодор Северин. Семья была зажиточной, весёлой, дружной, и рос Теодор в окружении семи братьев и сестёр, не зная забот и печалей. Вместе с друзьями исследовал он окрестные леса, где запросто можно было встретить огромного лесного тролля, вглядывался в озёрца, где в глубине притаился коварный водяной нёкк. Подолгу мог стоять Теодор, любуясь прекрасными цветами и забывая обо всём на свете. А больше всего мальчика влекли к себе море, загадочные островки и скалы, разбросанные вдоль побережья, и корабли — ведь город был торговый, в порту стояло множество судов из разных стран.

Друзья любили собираться на крыльце одной из местных купеческих лавок и рассказывать страшные истории. Непогода, море бушует, скрипят корабельные мачты. До жути хорошо лежать потом ночью, вслушиваться в шторм и представлять себе кораблекрушения, морского царя хавмана, играющего на арфе на морском дне… Казалось бы, мальчишка как мальчишка. Да не совсем. С детства умел Теодор подмечать всё необычное, странное, смешное, и не только подмечать, но и зарисовывать. Особенно удавались ему карикатуры на горожан.

Постепенно в душе мальчика зрела мечта — стать художником. Но на пути к этой мечте ему, как настоящему сказочному герою, пришлось пройти не одно испытание.

Когда Теодору исполнилось одиннадцать лет, умер его отец. Семья потеряла кормильца, и мальчику пришлось самому зарабатывать на жизнь. Кем только не работал Теодор: и помощником часовщика в родном городке, и подмастерьем маляра в столице, носившей тогда название Кристиания, пока волею судеб не оказался в соседнем городе Арендале. Там он поступил учеником к немцу-часовщику Штейну. Хозяин только вздыхал да охал: «Ну какой из тебя выйдет часовщик, если ты всё время только и делаешь, что мечтаешь!» Однако рисунки Теодора так ему нравились, что в один прекрасный день он собрал их и отнёс показать одному из самых знатных горожан. Известный покровитель искусств Дидерик Мария Олл сразу оценил талант Киттельсена и пригласил его к себе. Так Теодор встретился со своим волшебным помощником. Убедившись в решимости юноши стать художником, Олл объявил, что собрал необходимые средства и теперь Киттельсен должен немедля отправляться в Кристианию учиться. Теодор не мог поверить своему счастью и в волнении принялся благодарить своего благодетеля.

Но как бы то ни было, а сказка стала реальностью, и осенью 1874 года семнадцатилетний Киттельсен уже приступил к занятиям в художественной школе архитектора Вильгельма фон Ханно, а по вечерам брал уроки рисования с натуры у известного скульптора Юлиуса Миддельтуна. За два года в Кристиании Теодор многому научился. Но как станешь настоящим художником, не поучившись за границей! В те времена в Норвегии столицей изобразительного искусства считался Мюнхен, вот добрые учителя Теодора и похлопотали за него перед Оллом, который с радостью отправил юное дарование в Мюнхенскую академию художеств.

Два года в Мюнхене стали одними из самых безоблачных в жизни Киттельсена. Здесь он обрёл много новых друзей среди земляков-однокашников, здесь судьба свела его с Эриком Вереншёллом, вместе с которым он будет иллюстрировать норвежские народные сказки. В местных кабачках зоркий глаз художника находил множество забавных типажей и характеров для своих карикатур, а в окрестных Альпах — прекрасные виды для пейзажей. Здесь Киттельсену пришла идея проиллюстрировать знаменитую драматическую поэму Хенрика Ибсена «Пер Гюнт».

Тем горше было, когда в 1879 году пришло известие, что Дидерик Мария Олл больше не в состоянии оплачивать пребывание Киттельсена за границей, и в 1880 году Теодор вернулся домой. Но, как и в каждой сказке, не бывает худа без добра.

В Норвегии тем временем только что вышло первое иллюстрированное собрание норвежских народных сказок Петера Кристена Асбьёрнсена и Иогена Му, которых по праву называют норвежскими братьями Гримм. Оно принесло славу художнику-иллюстратору Эрику Вереншёллу. Неутомимые собиратели сказок уже планировали следующее издание, и Вереншёлл предложил в качестве иллюстратора кандидатуру своего однокашника Киттельсена. Правда, Асбьёрнсен после знакомства с его работами выразил опасение, как бы такие рисунки не напугали детей, но его сомнения не оправдались. Время подтвердило: если кто из норвежских художников и может рисовать волшебных существ будто с натуры, то только Киттельсен.

Отныне в жизни Теодора сказка и действительность соединяются навсегда, а кроме того, становится ясна его судьба — он будет иллюстрировать книги. Однако к иллюстрации народных сказок художник снова вернётся только через долгие двадцать лет. А пока продолжаются его путешествия по миру.

В 1883 году Киттельсен получает стипендию и едет в Париж, но, не прижившись там, снова отправляется в Мюнхен. За границей ему приходится нелегко — денежные невзгоды ещё можно было бы перетерпеть, хотя ему временами и приходится голодать, но вот тоска по родине становится нестерпимой. «Мне более всего по душе таинственное, сказочное и величественное в нашей природе, и, если я не смогу впредь совмещать свою работу с разумным изучением природы, боюсь, я невольно отупею в своих чувствах. Мне становится всё яснее, что я должен делать, у меня всё больше и больше идей — но мне необходимо вернуться домой, иначе из этого ничего не выйдет», — пишет он в письме Андреасу Ауберту. И снова на помощь приходят друзья. Они собирают деньги на билет, и весной 1887 года Теодор возвращается на родину.

А там Киттельсена ждёт новое путешествие, на сей раз в настоящую сказку. В 1887 году мужу его сестры предлагают место смотрителя маяка на самом севере Норвегии, на Лофотенских островах, и Теодор отправляется с ними. На крохотном, обдуваемом всеми ветрами островке Скумвэр Теодор продолжает работу над иллюстрациями к «Перу Гюнту», а главное, создаёт свою самую сказочную книгу «Волшебство». В ней в полной мере раскрывается дар художника видеть существ, издревле обитающих по соседству с людьми: на хуторе, в дремучих лесах, в непроходимых горах, в рокочущих водопадах, в тихих лесных озёрах и в бурлящем штормовом море.

В этой книге благодаря Теодору Киттельсену мы знакомимся с норвежским домовым ниссе; со скрытым народцем, живущим в своём, но так похожем на людской, мире; с коварной обитательницей норвежских лесов красавицей хюльдрой; с вселяющим ужас духом утопленников драугом, чей крик предвещает рыбакам скорую гибель; с королями царства гор великанами-ютулами и конечно же с троллями. Художник не только пишет «портреты» фольклорных персонажей, но и сочиняет про каждого из них истории, основанные на быличках и преданиях, а их уже не одно поколение норвежцев считает самой что ни на есть взаправдашней правдой.

Суровая и таинственная северная природа и живущие там мужественные люди вдохновляют Киттельсена на создание ещё двух книг — серии пейзажей и бытовых зарисовок «С Лофотенских островов» I и II, в которых находит своё выражение его талант художника и рассказчика.

Пока книги ждут своего часа, чтобы встретиться с читателем («С Лофотенских островов» были изданы в 1890–1891 годах, а «Волшебство» — в 1892 году), Киттельсен уезжает на юг страны, где продолжает писать пейзажи. А сказка идёт за ним по пятам. В 1889 году Теодор встречает свою принцессу, уроженку, пожалуй, одного из самых сказочных городков Норвегии Дрёбака, считающегося родиной юлениссе, норвежского Деда Мороза. Инга Кристине Дал на одиннадцать лет моложе своего избранника, однако, несомненно, обладает всеми необходимыми талантами, чтобы стать спутницей жизни художника и разделить его непростую судьбу. Их брак становится настоящим благословением, и у счастливых родителей один за другим появляются на свет девять детей.

У Киттельсена начинается самый плодотворный период творчества. Он много выставляется, готовит к изданию альбом «Времена года» (1890), серию акварельных пейзажей «Йомфруланн» (1893), возвращается к своей любимой карикатуре и анималистике в альбоме «Есть ли у животных душа?» (1894), создаёт один из шедевров графического искусства — книгу «Чёрная смерть» (1900), пишет пейзажи, среди которых стоит особо упомянуть серию «Тирилиль Тове» (1900), где каждое дерево, сук, корень или пень буквально оживают и превращаются в сказочное существо, выполняет заказ для оформления здания только что построенной на водопаде Рьюкан гидроэлектростанции (1907), иллюстрирует книги, в том числе и народные сказки. В 1908 году Киттельсен становится кавалером ордена Святого Улава, высшей государственной награды Норвегии.

Однако, несмотря на признание и успех, прокормить семью художнику трудно. Супруги часто переезжают, пока наконец в 1899 году не находят место, в которое невозможно не влюбиться: в долине Сигдал нежно шелестят листвой берёзы и осины, с возвышенности открывается завораживающий вид на озеро, а за ним, насколько хватает взгляда, возвышаются горы. Киттельсен называет новую усадьбу поэтическим именем Лаувлиа. И дом строит имени под стать — настоящий сказочный терем. Ведь у Теодора много талантов — он ещё и прекрасный резчик по дереву. Да и Инга Кристине просто мастерица — и прясть, и шить умеет, по словам самого Киттельсена, «как и подобает бедной принцессе, пленённой в горе троллем». И для детей лучше дома не найти. Семья часто бывает на природе, мать обучает детей грамоте, а отец делится с ними секретами художественного мастерства.

Но суровая действительность снова вмешивается в сказку. В 1910 году из-за денежных затруднений Киттельсен вынужден продать Лаувлию. Семья снова переезжает, на сей раз в пригород Осло. Болезни и ощущение безнадёжности мучают Теодора. Наконец, в 1911 году, приходит спасительная весть: стортинг, норвежский парламент, назначает художнику национальную стипендию. В этом же году Киттельсен издаёт автобиографию с характерным названием «Люди и тролли. Воспоминания и мечты», лирический рассказ о своей жизни, сопровождаемый любимыми стихами и рисунками. На следующий год семья покупает дом на живописном острове Йелёй, недалеко от дома другого знаменитого норвежского художника, Эдварда Мунка.

Здесь, спасаясь от болезни и одолевавших его тревог и печалей, Теодор снова погружается в любимый мир народной фантазии. Киттельсен не прекращает работать до последнего дня, 21 января 1914 года.

По словам его друга, художника Кристиана Скредсвига, «после смерти Киттельсена мир будто опустел. Киттельсен был уникален… Никто с ним не сравнится… Даже тролли исчезли вместе с ним навсегда. Во всяком случае, я с тех пор их больше не видел». Но ведь сказка на то и сказка, чтобы никогда не кончаться плохо. Книги и картины художника продолжают жить. Благодаря им мы снова и снова имеем возможность заглянуть в страшноватый, но удивительный мир троллей, полюбоваться одухотворённой художником природой и, быть может, тоже научиться видеть красоту и загадки окружающего нас мира.

Елена Рачинская

Скандинавские мифы вряд ли можно назвать добрыми. Глухие леса и непролазные болота были населены всякой сверхъестественной дрянью, которую хлебом не корми — дай кого-нибудь похитить, замучить, убить и съесть. Ну а обитатели гор славились таким набором качеств, который теперь можно встретить разве что в справочнике по психологии серийных убийц. Герои сегодняшней статьи — тролли, одни из самых страшных обитателей европейского фольклора.

Тролли бывают разные — жуткие и безобразные. А также большие, сильные, крепкие, как скалы — и примерно столь же умные. Обычно злые, однако иногда даже полезные. Опасные, но легковерные. Грязнули, тугодумы, людоеды, в общем — популярные персонажи страшных бабушкиных сказок и очень эффективные «танки» в армиях темных властелинов.

Северяне и южане

Истинное значение слова «тролль» утеряно в веках. Предполагается, что оно было синонимом чего-то сверхъестественного, злокозненного и опасного. По старым шведским законам вредоносная магия называлась «троллери». Аналогично, северогерманские слова trolldom и trolla обозначали ведьмовское колдовство.

Мальчик и тролль. Художник Джон Бауэр.

Скандинавы по-разному представляли себе внешность и повадки троллей. В Норвегии они считались злыми великанами — разновидностью мифических гигантов ётунов, враждовавших с богами и живших в своем собственном мире Ётунхейме. Некоторые сказки говорили о том, что тролли также жили в волшебной стране Trollebotten. В целом же эти твари были свирепы, сильны и на редкость уродливы (полный набор «пугающих» признаков — кривые клыки, огромные глаза…).

Вершина «Церкви троллей».

В южных скандинавских странах (Швеция, Дания) тролли выглядели иначе. Они были похожи на людей и жили в горных или лесных пещерах. Единого мнения насчет характера этих созданий не было. К примеру, ходили слухи, что тролли хвостаты, а женщину-тролля можно определить по элегантной одежде. Ни одна человеческая женщина не пойдет в лес, так хорошо одевшись.

Лесной тролль. Художник Теодор Киттельсен.	Встреча в лесу. Хвост, выглядывающий из-под юбки, выдает в девушке тролля.

Примерно таким люди представляли «южного» тролля.

Южным троллям приписывалась способность летать по ветру и незаметно проникать в дома. Впрочем, обычно они прятались от людей, чему немало способствовало их волшебство. Тролли без труда могли оборачиваться поваленными бревнами или животными. Если, зайдя далеко в лес, вы вдруг услышите звуки сельского подворья (например, шум домашних животных) либо почувствуете запах готовящейся пищи, — знайте, что где-то неподалеку находится обиталище троллей.

Северные тролли вели одиночный, совершенно дикий образ жизни. О них было известно немного — все легенды сводились в основном лишь к тому, что с этими тварями желательно вообще не встречаться.

Их южные собратья больше смахивали на хоббитов, создавая укромные, но зажиточные «деревни». Они преуспевали во многих ремеслах, закатывали веселые пирушки, а при приближении человека быстро прятались в свои дома под огромными валунами (последние якобы поддерживались на весу колоннами из чистого золота).

Нельзя однозначно сказать, были ли эти тролли добрыми или злыми. Они не испытывали принципиальной неприязни к людям, но в случае чего могли быть вредными и мстительными. С хоббитами их роднило также и то, что тролли считались великолепными воришками. Они воровали припасы фермеров, портили бродящее пиво либо прокрадывались незамеченными на пиры к людям и таскали с тарелок еду, да так сноровисто, что люди после первой же кружки внезапно обнаруживали — закуски не хватает.

Тролли иногда похищали людей, превращая их в своих рабов. Этих бедняг называли bergtagna («кого забрали в горы») — понятие, схожее с восточным термином «унесенные призраками». То же самое слово применялось и для тех, кто «вернулся из плена троллей», став сумасшедшим или попросту неадекватным. Честный христианин вряд ли мог попасть в лапы к троллям — они боялись всего, что связано с этой религией (их могли отпугнуть даже священные слова, например — «Иисус Христос»).

Подменыши

С традицией похищения людей троллями или эльфами связан древний миф о подменышах (changeling). Бывало, что тролли выкрадывали некрещеного ребенка из колыбели, оставляя вместо него свое дитя. Причины этому могли быть самыми разными — от злой шутки до особой нежности, которую тролли испытывали к человеческим детям.

Чтобы избежать этого, можно было обернуть ребенка в пеленки наизнанку, либо подложить к нему в колыбель какой-нибудь стальной предмет — острые ножницы или нож (по общескандинавскому поверью, нечисть боится стали).

Считалось, что подменыши гораздо умнее человеческих детей. Дабы убедиться в том, что это не твой ребенок, следовало провести своеобразный тест на IQ. Так, по одной легенде, женщина стала варить пиво в скорлупе желудя, и новорожденный подменыш тут же выдал себя глубокомысленной фразой: «Я старше дубов в лесу, но никогда не видел, чтобы пиво варили в желуде».

Если подмена все же произошла, народная молва рекомендовала обращаться с юным троллем как можно более жестоко, чтобы родители забрали его назад и вернули человеческое чадо. Методов было множество — от банальной порки до помещения детей в раскаленную печь. Средневековой истории известен, по крайней мере, один случай, когда женщину судили за то, что она подпала под влияние суеверий и сожгла свое дитя в печи.

Тролли и похищенная принцесса. Художник Джон Бауэр.

В пещере горного короля

Некоторые скандинавские палеонтологи высказывают смелые мысли о том, что легенды о троллях — отголоски контактов наших предков кроманьонцев с неандертальцами, мигрировавшими по северу Европы. Ареалы их обитания действительно могли совпадать, однако вряд ли народная память сохранила бы информацию о крупных злобных «троллях» с дубинами на протяжении многих тысяч лет.

Подобные камни — возможно, одна из причин появления троллей в сказках.

Великий норвежский композитор Эдвард Григ увековечил троллей в своей музыке по драме Ибсена «Пер Гюнт». Наверняка многие слышали композицию «В пещере горного короля», озвучившую паническое бегство Пер Гюнта от троллей.

Финская писательница Туве Янссон в своем сказочном «Муми-цикле» вывела необычную породу троллей — так называемых Муми-троллей. Эти существа живут где-то в Скандинавии. Они маленькие, толстые и добрые. Их тело покрыто короткой шерстью белого цвета, а мордочки вытянутые и округлые. Представьте себе небольших двуногих гиппопотамов, ведущих себя как консервативные европейцы среднего достатка, — это и будут муми-тролли.

Муми-тролли по-японски.

Средиземье

Толкин впервые упомянул троллей в 1937 году, выпустив книгу «Хоббит, или туда и обратно». Профессор использовал этих монстров для усиления комического эффекта. Тролли носили нормальные имена: Том, Берт и Билл Хаггинс, были откровенно глупы, разговаривали на кокни (варварский жаргон одного из районов Лондона), постоянно пьянствовали и жрали все, что подвернется под руку. Попав под солнечный свет, они превращались в камень, чем не преминул воспользоваться Гэндальф — волшебник заставил упрямых троллей спорить друг с другом до тех пор, пока не наступило утро.

Тролли окаменели в тот момент, когда уже почти договорились о том, как приготовить хоббитов.

У Толкина описывается 7 видов троллей: каменные (из «Хоббита»), пещерные (например, жившие в Мории), горные (использовались Сауроном при осаде Гондора), олог-хай, а также вскользь упомянутые снежные, холмовые и речные.

Из дальнейшего творчества Толкина мы узнаем, что Темный Лорд Моргот создал троллей еще до наступления Первой Эры. Энт Древобород в разговоре с хоббитами сравнил троллей с орками, поскольку оба этих вида были сотворены, соответственно, в насмешку над энтами и эльфами. Детали подобного превращения не уточнялись.

Пещерный тролль из фильма «Властелин Колец: Братство кольца».

Во время войн Белерианда у Гортмога, властелина Балрогов, имелась личная гвардия троллей-телохранителей. Великий воин Хурин основательно сократил их численность во время Битвы Бессчетных Слез. Еще больше троллей погибло в Войне Гнева, после чего выжившие «пародии на энтов» присоединились к войскам Саурона.

Олог-хай и Арагорн около Черных Врат.

Последний разглядел в троллях хороший боевой потенциал и вывел особую, мордорскую породу этих существ (так называемые «олог-хай»), спокойно переносивших солнечный свет и отличавшихся улучшенным интеллектом. Они работали с осадными орудиями во время осады Минас Тирита и воевали около Мораннона (Черных Врат Мордора), причем хоббит Перегрин Тук смог убить одного из них.

Тролли — отличные двигатели для кораблей (рисунок из игры «Властелин Колец: Битва за Средиземье 2»).

Плоский мир

Не менее интересны тролли, придуманные весельчаком Терри Пратчеттом. Они сделаны из камней и предпочитают вести ночной образ жизни, поскольку тепло негативно влияет на электропроводимость их мозга (из-за этого и возникла легенда о том, что при свете дня тролли каменеют). При понижении температуры они быстро умнеют. Некоторые тролли, живущие высоко в горах — настоящие гении.

Тролль из ролевой игры Shadowrun.

Тролли питаются камнями, поэтому их рты усеяны бриллиантовыми зубами. Чтобы расслабиться, они пьют расплавленные минералы. Поскольку тепло затормаживает процессы мышления, эффект получается вполне «алкогольный». Теоретически тролли бессмертны, но с возрастом они становятся более крупными, медлительными и задумчивыми, и, в конце концов, попросту превращаются в скалы.

Изначально тролли были совершенно дикими. Их любимой игрой была «ааргрогха» — разновидность футбола, в котором игроки, обутые в обсидиановые ботинки, гоняют по полю человеческую голову до тех пор, пока не будет забит гол или их «мяч» не лопнет.

Тролль-отшельник. Иллюстрация к карточной игре Magic the Gathering.

Сейчас тролли окультурились и спокойно живут бок о бок с людьми, работая полицейскими или охранниками мостов (с тех, кто пытается перевести через мост стадо коз, взимается повышенный налог). Единственные существа, которых тролли терпеть не могут, — гномы, что вполне логично, ведь тролли сделаны из камня, а гномы — известные рудокопы.

Гарри и Артемис

Джоан Роулинг представляет нам хрестоматийных троллей — здоровенных, невероятно сильных тварей с куриными мозгами и огромными дубинами в руках. Их язык составлен из бессвязных звуков, рычания и ворчания. Троллей с переменным успехом используют для охраны каких-либо объектов — правда, для этого пригодны лишь самые смышленые экземпляры. В книге «Гарри Поттер и философский камень» главные герои сталкиваются с одним из таких страшилищ и побеждают его. Благодаря этому подвигу Гарри и Рон в конце концов заводят дружбу с Гермионой.

Ирландский писатель Йон Колфер в своей серии «Артемис Фаул» описывает троллей как древних подземных существ с острыми клыками и крайне дурным характером. Их вес достигает 180 килограммов, физическая сила многократно превосходит человеческую, а привычка жить в прохладной темноте приводит к тому, что под воздействием теплого солнечного света тролли сходят с ума и начинают крушить все вокруг. К счастью, на поверхность они не стремятся и могут попасть туда лишь одним путем — по тоннелям, на облаках перегретого вулканического газа.

Тролль в глубоком нокауте.	Статуя тролля под мостом города Сиэтл (США). Монстр держит в руках настоящий автомобиль Volkswagen Beetle.

Подземелья и драконы

Известнейшая ролевая игра Dungeons & Dragons значительно отошла от сказочных тролльских канонов, представив нам совершенно новое существо на букву «т» — тощего гуманоида двухметрового роста (женщины чуть выше) с зеленой или серой кожей, крупным носом и длинными руками.

Тролль из третьей редакции D&D.

Несмотря на свой карикатурный облик, тролли проявляют недюжинную ловкость и силу. В играх они используются как random encounter — «привет из кустов», чтобы заскучавшие игроки могли слегка подразмяться, — однако в некоторых обстоятельствах вместо очков опыта от троллей можно получить целый ворох неприятностей.

Эти твари совершенно не испытывают страха смерти и идут в бой напролом, зато боятся огня и могут быть остановлены, например, цепочкой костров. Об их способности к регенерации ходят легенды — любая отрезанная конечность отрастает заново максимум за 18 минут. Тролли также хорошо видят в темноте, обладают отличным обонянием и любят полакомиться мясом зазевавшихся путешественников.

Тролль из компьютерной игры The Elder Scrolls 4: Oblivion.

Мир Warcraft

Из D&D тролли перекочевали в Warcraft без каких-либо глобальных изменений. Здесь они — одна из древнейших рас, которая некогда властвовала на континенте Калимдор (королевства Гурубаши и Амани). Однако после появления ночных эльфов тролли растеряли былое могущество и деградировали до дикарей — пускай и гордых, но все же сравнительно примитивных.

Вольджин, предводитель клана Темного копья.

Их цивилизация представляет собой изолированные племена, промышляющие охотой и набегами на города. Тролли делятся на «географические» подвиды (горные, лесные, тропические и т. п.), владеют примитивной шаманской магией и неприятно удивляют противников способностью залечивать даже самые страшные раны. Во всех крупных сражениях они традиционно выступают на стороне Орды.

Сравните троллей и ночных эльфов.

Это интересно

Прах Эдварда Грига и его жены захоронен внутри горы неподалеку от их дома, который, как ни странно, называется Troldhaugen («Хижина троллей»). В США жители верхнего полуострова штата Мичиган называют обитателей нижнего полуострова «троллями», так как они «живут под мостом» (два полуострова штата разделены проливом, через который проложен мост Мокино).   Норвежская газовая платформа «Тролль» — одна из крупнейших в мире (высота 472 метра, вес — 652 000 тонн).

* * *

Тролли действительно бывают разные. Некоторые похожи на ожившие скалы, другие больше смахивают на гномов, а третьи и вовсе роднятся с эльфами. Так или иначе, они были придуманы как воплощение злых сил природы, ее опасностей и коварства. Встреча с большинством из них не сулит людям ничего хорошего. На всякий случай помните — тролля легче обхитрить, чем победить в открытом столкновении, точно так же, как разлившуюся реку проще направить в другое русло, чем повернуть ее вспять.

Источник: http://www.mirf.ru/Articles/art1507.htm