Таэль рикке сказка ложь

Ìåñòü 3
Ãëåá Ëîãàí
Óáåæäàþñü: Áîã åñòü!
À èíà÷å êòî êàòèò íàïàñòè?
Êòî ìåíÿ çàòî÷èë?
Êòî øëèôóåò âåñü ìèð âçàïåðòè?
Íó, êîíå÷íî, Ãîñïîäü,
Òðèåäèíûé, øàëåÿ îò âëàñòè!
À îñîáî Èèñóñ
Çà çåìíóþ þäîëü êðåïêî ìñòèò.

Óòîìë¸ííîå Ñîëíöå íåæíî ñ ìîðåì ïðîùàëîñü, â ýòîò ÷àñ òû ïðèçíàëàñü, ÷òî íåò ëþáâè… Ïóøêèí = êîãî æ êîãî áîãîòâîðèòü íå ïîñòûäèëñÿ?

Âû Óáèâàåòå è ß Óáèâàþ, íî ðàçíèöà â ìåòîäàõ!

Áàáóèí = ÁÎÃ ÍÅ ÔÐÀÅÐ, ÅÌÓ ÀÄÂÎÊÀÒ È ÏÐÎÊÓÐÎÐ ÍÅ ÍÓÆÅÍ -)))))

Âîò ÷òî Îíè Òàê! Ãåíèåâ è ÂóíäåðÊèíäîâ Óáèâàþò!
À! Ýòîò Àä Ëîæü è Áåñû Ïóãàëè êàê â Âèéå!
Èòàê, Âû Óáèâàåòå è ß óáèâàþ, íî!
Ìàòü — öûïë¸íîê, òû ñòàíîâèøüñÿ ñ íèìè â îäèí ðÿä!
Ìàòü — ÿ íå õî÷ó ãîðå îò óìà… Äà, ýòîò — îáåçüÿíêà äåò¸íûøà â îõàïêó è ïî âåòêàì, ïî âåòêàì, íî ñåãîäíÿ — îí åùå ìàëåíüêèé??????? Ïàïàíÿ, íó âîò, à òî âñ¸ ìàìà, ìàìà… ß ÂÀÑ ÒÎÆÅ ÓÁÈÂÀÒÜ ÁÓÄÓ ÍÀÂÅÐÍÎÅ ÒÂÀÐÈ ÇËÛÅ, íî Áèáëèÿ! Íå ãîâîðè ÿ îòïëà÷ó çà çëî! Ïðåäîñòàâü Ãîñïîäó! Ïðîñèòå! Íà Èêîíû

Ìàòü — Áîã âñ¸ âèäèò! ß — îñîáåííî òåáÿ!
Ìàòü — ýòî òû Åìó äàë öåííûå óêàçàíèÿ? ß — íàâåðíîå -))))))

Ýòè áûëè ìåíòû, ÔÑÁøíèêè è äàæå ÃÐÓøíèêè…. Äà óæ, ÿ íå ìîãó ñ Ãîñóäàðñòâîì ñóäèòüñÿ ãîñóäàðñòâåííûì ñóäîì, íî ÿ âèæó ïî íîâîñòÿì, êàê îíè ïîäûõàþò…

Ìèõàèë, ÿ âñ¸ ïîíÿë. Òû — ôèëîñîô è ìóäðåö.
Âàäèì Áåðåæíîé 11.03.2018 15:47 Çàÿâèòü î íàðóøåíèè / Óäàëèòü

Äàæå ßâü Ñêàçêà Ëîæü, äà â íåé íàì¸ê!

À! Ëãóò ïîòîìó, ÷òî Çíàíèå ýòî Âëàñòü è Êàïèòàë!

À! Âîò Çà÷åì Ëãóò Òåêñòû, Ñõåìû, ×åðòåæè è ïðî÷åå!
À! Òåêñòû, Ñõåìû, ×åðòåæè è ïðî÷åå Ëãóò ïîòîìó, ÷òî ÇÍÀÍÈÅ ÝÒÎ ÂËÀÑÒÜ È ÊÀÏÈÒÀË -(((((((

À! Ïðàâäà â Êîíòåêñòå è Ìåæäó Ñòðîê!
Äà, êíèãè, ôèëüìû, êàðòèíû, ôîòîãðàôèè è ïðî÷åå = ñêàçêè ëîæü, íî â íèõ íàì¸êè åñòü -))))

À! Ãðàìîòíûå ãîâîðÿò òî, ÷òî ïîëîæåíî ãîâîðèòü!

À! ß áûë äóðà÷îê, ÷òî äóìàë, òî è ãîâîðèë, äà è ìîè ìíåíèÿ ìÿãêî ñêàæåì áûëè ëîæíûå… Íàäî ãîâîðèòü òîëüêî öèòàòàìè àâòîðèòåòîâ ( è çíàé — íà âñÿêîå ìóäðîå èçðå÷åíèå åñòü ïðîòèâîïîëîæíîå ïî ñìûñëó è íå ìåíåå ìóäðîå) è â ñèñòåìå êòî ëó÷øå îáìàíûâàåò è õèòðèò — òîò è âûøå, à íå òîò, êòî ïðàâäó-ìàòêó ïîðåò… È âîîáùå, Àðèñòîòåëü = ëãàòü â ÷åðòåæàõ… è â êíèãàõ è â ñõåìàõ è â ñòàòüÿõ è ïðî÷åå — òóò âåäü ñèñòåìà ïîñòðîåíà íà ñåêðåòíîñòè…

À! Îíè Çëî è Àãðåññèâíî Ëãàâ Ãîâîðèëè… Íåðâû íå âûäåðæàëè…. ÀÀÀÀ! Ýòîò ïóñòè â êîíòåêñò è àæóð… Ýòîò — âñ¸ ìåæäó ñòðîê…. Êîðî÷å, âñå êíèãè, ñòàòüè, ÷åðòåæè è ïðî÷åå ËÎÆÜ, íî ïðàâäà â êîíòåêñòå è ìåæäó ñòðîê… È ïîíÿòíî, ó êîãî ñîîáðàæåíèå íå ðàáîòàåò — ÷òîáû íå ëåçëè -)))))))) È âîîáùå, âñÿ òåîðèÿ ïîíÿòíî â äâóõ-òð¸õ-÷åòÛð¸õ êîðîòêèõ è ÿñíûõ ïðåäëîæåíèÿõ, à îñòàëüíîå — ìóòü íàâåñòè êàê ñïðóò âûïóñêàåò ìóòü -)))))))

Çà÷åì? Òðàíñ! Ìåäèòàöèÿ! Ëåâèòàöèÿ!

Óâàæàåìûå Ñïåöû! Äà, Âû Âñ¸ Ñêàçàëè! Äà, ìûñëè âíåøíèå è âíóòðåííèå ïîëóïðàâäà! Äà, íà âñÿêîå ìóäðîå èçðå÷åíèå åñòü ïðîòèâîïîëîæíîå ïî ñìûñëó è íå ìåíåå ìóäðîå! Äà, âåñü ðîä ÷åëîâå÷åñêèé ïîðàæ¸í àãíîçèåé! Äà, ìû âèäèì íå ïîëíóþ ðåàëüíîñòü â ñèëó áèîëîãè÷åñêèõ îãðàíè÷åíèé! Äà, êîãäà ïîìð¸ì — áóäåì âîñïðèíèìàòü ïîëíóþ ðåàëüíîñòü! È äà, Òðàíñ è Ìåäèòàöèÿ ìîãóò ïîêàçàòü ñîáûòèÿ äå-ôàêòî, òåêñòû, ñõåìû, ÷åðòåæè, èäåè, ïðè÷èíû, ìîòèâû, öåëè! Èñóñ Õðèñòîñ — íå ñóäèòå! Òðàíñ è Ìåäèòàöèÿ ïðè îñòàíîâêå ìûñëåé! Äà, Ëåâèòàöèÿ îò îãðîìíûõ Âåðû, Íàäåæäû è Ëþáâè ïðè áåçìûñëèè Òðàíñà!

Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü?

À! Âîò ïî÷åìó — íè õðåíà íå ñîîáðàæàë!
À! Òå, êòî íå ñîîáðàæàåò — ëîâèò óäàðû!!!!!!!!!! Èòàê, äóìàé âñåãäà 1. çà÷åì òî èëè èíîå äåëàòü, ãîâîðèòü, äóìàòü? 2. ×òî áóäåò ïîñëå ýòîãî, ýòîãî… ýòîãî? 3. Êòî, ÷òî, çà÷åì, ïî÷åìó çà òåì èëè èíûì ÿâëåíèåì ÿâè! Íå âàæíî êàê ÿâëÿåòñÿ, âàæíî òàéíûå öåëè, ïðè÷èíû, ìîòèâû!!!!!!!

«Çàäà÷à íàóêè, — ïèñàë Ìàõ â 1872 ãîäó, — ìîæåò ñîñòîÿòü ëèøü â ñëåäóþùåì: 1. Èññëåäîâàòü çàêîíû ñâÿçè ìåæäó ïðåäñòàâëåíèÿìè (ïñèõîëîãèÿ). — 2. Îòêðûâàòü çàêîíû ñâÿçè ìåæäó îùóùåíèÿìè (ôèçèêà).
Ïåðâûé Çàêîí Íüþòîíà = íå òðîíü òî òû ýòî — òàê è ïðîïëûâ¸ò ìèìî íå âûäåëÿÿ äåðüìèùà èëè îñòàíåòñÿ â ïîêîÅ. Âòîðîé çàêîí = ñèëà ýòî ìàññà íà óñêîðåíèå = â çäîðîâîì òåëå çäîðîâûé äóõ è óñêîðåíèå ýòî âîïðîñ çà÷åì? Òðåòèé çàêîí = íà âñÿêîå ñëîâî, ìûñëü, äåëî âîçâðàòêà ïðèëåòàåò äà ïî òâîåé æîïå ðàíî èëè ïîçäíî èëè äàæå ìîæåò ïî áëèçêèì -))))))
ÔÈÇÒÅÕ = à ÷òî òàêîå îùóùåíèå? ×óâñòâî. À ÷òî òàêîå ÷óâñòâî? Áîëü, ñòðàõ, ëþáîâü, íåíàâèñòü, ñèìïàòèè è àíòèïàòèè è ïðî÷åå — õóäîæåñòâåííàÿ ëèòåðàòóðà è ïîýçèÿ çàíèìàþòñÿ ÷óâñòâàìè -)))))))

Ëàãðàíæèàí Ñòàíäàðòíîé Ìîäåëè ýòî ìíîãî ìíîãî ñëîæåíèÿ è âû÷èòàíèÿ òþòåëåê ìàñåíüêèõ -))))))

ß äóìàþ Ðÿäîì Òåéëîðà (à ýòî ïî ñóòè ïîëèíîìû) ìîæíî ãðóáî îïèñàòü ëþáóþ çàâèñèìîñòü -))))))

Äèôôåðåíöèàëüíîå è èíòåãðàëüíîå èñ÷èñëåíèÿ ýòî ñëîæåíèÿ è âû÷èòàíèÿ ìíîãî ìíîãî òþòåëåê ìàñåíüêèõ -))))

À! Ïîëÿ!
Êàê ïîíèìàòü Ôèçè÷åñêèå Ïîëÿ
«ïîëÿ ñòàëî ìîæíî â çàìåòíîé ìåðå ïðåäñòàâèòü êàê ïî÷òè êëàññè÷åñêèå ÷àñòèöû(ëþäè) (òî÷íåå — êàê ñóïåðïîçèöèþ áåñêîíå÷íîãî êîëè÷åñòâà äâèæóùèõñÿ ïî âñåì ìûñëèìûì òðàåêòîðèÿì ïî÷òè êëàññè÷åñêèõ ÷àñòèö(ëþäåé)), à âçàèìîäåéñòâèå ïîëåé äðóã ñ äðóãîì — êàê ðîæäåíèå è ïîãëîùåíèå ÷àñòèöàìè(ëþäüìè) äðóã äðóãà (òîæå ñ ñóïåðïîçèöèåé âñåõ ìûñëèìûõ âàðèàíòîâ òàêîâîãî). » Îòðèöàòåëüíûå è Ïîëîæèòåëüíûå Çàðÿäû…. Îäèíàêîâûå çàðÿäû îòòàëêèâàþòñÿ, ïðîòèâîïîëîæíûå ïðèòÿãèâàþòñÿ…
ß = âñ¸ ìàãíåòèçì, òâ¸ðäîå òåëî ôîðìó äåðæèò áëàãîäðÿ çàðÿäàì, ñöåïêè ìàãíèòíîé…ÌÀÒÜ = îñîáåííî ìóæèêè è áàáû — âîò òàì ìàãíåòèçì -))))))

Àíåíåðáå
Îòêðûòèå Âñåëåíñêîå! ×åëîâå÷åñòâî Äîëæíî Çíàòü!

À! Ðåâîëþöèÿ â Ìàòåìàòèêå è Ôèçèêå
À! Ñíà÷àëà â óìå çàêîíîìåðíîñòü, à ïîòîì íà ïðàêòèêå ïðîâåðÿåøü-))))))))

«ñîñòîÿíèå òðàíñà î÷åíü ïðîäóêòèâíî — èìåííî â ýòîì ñîñòîÿíèè ïðèõîäÿò ãåíèàëüíûå èäåè, îòêðûâàþòñÿ íåïîçíàííûå ðàíüøå ñâÿçè ìåæäó ÿâëåíèÿìè è âåùàìè.
«
Íåò, äëÿ Òðàíñà è Ìåäèòàöèè Èñóñ Õðèñòîñ — íå ñóäèòå! ÎÑÒÀÍÎÂÈ ÌÛÑËÈ!

À! Âëàñòü ýòî íàâÿçàòü ñâî¸ ìíåíèå è íå áåç Îáîãàùåíèÿ íà ìíåíèÿõ -)))))
«À âîîáùå, äðóçüÿ, ìû âñå âî ÷òî-òî âåðèì, ÷òî íàì êîãäà-òî âíóøèëè êàê èñòèíó. È ìàëî êòî èç íàñ çàäóìûâàåòñÿ íàä òåì, íàñêîëüêî ýòà èñòèíà ÿâëÿåòñÿ èñòèííîé. À âåäü èñòèíà, åñëè ïîäõîäèòü ê íåé ôèëîñîôñêè – ýòî íå êàêîé-òî îêîí÷àòåëüíûé âûâîä è íå êîíå÷íîå óìîçàêëþ÷åíèå. Èñòèíà – ýòî ïðîöåññ, ýòî äâèæåíèå ê èñòèíå. Òî åñòü, èñòèíà – ýòî áåñêîíå÷íîñòü ïðîöåññà ïîçíàíèÿ. Ñëåäîâàòåëüíî, íèêàêàÿ èñòèíà íå ìîæåò áûòü àáñîëþòíîé. À çíà÷èò âñå, ÷òî ìû çíàåì, ýòî â êàêîé-òî ñòåïåíè ëèáî ÷üå-òî âíóøåíèå, ëèáî ñàìîâíóøåíèå. Ïîòîìó ÷òî ìû ïðîñòî âåðèì â òî, ÷òî íàøè çíàíèÿ èñòèííû, íî ìû íå ìîæåì çíàòü ýòîãî òî÷íî.»

È îñîáåííî ìíå íðàâèòñÿ àôîðèçì : íà âñÿêîå ìóäðîå èçðå÷åíèå åñòü ïðîòèâîïîëîæíîå ïî ñìûñëó è íå ìåíåå ìóäðîå -)))))))))

À! Òóò äàæå çà Çàïðîñû Êðîâü Ìîãóò Ïðîëèòü!

À! Âîò çà ÷òî Îêëåâåòàëè è Ñèöèëëèéñêîå Óáèéñòâî!
À! Ëÿïíóë â ìîëîäîñòè «õî÷ó áûòü ïðåçèäåíòîì è ñàìûì áîãàòûì»… È íà÷àëîñü…. íî â èòîãå Ñóõàíîâ = ñëàá îêàçàëñÿ ñòóäåíò…. Äà, ìîíñòðû è óáèòü, ÷òî ïðèêóðèòü… äà, ïðàâ ýòîò — ïîñëå îïðåäåë¸ííîãî óðîâíÿ âëàñòè, òàì óæå íåò ÷åëîâå÷åñêèõ îòíîøåíèé… Äà, áîëüøå íå õî÷ó áûòü ïðåçèäåíòîì è ñàìûì áîãàòûì…Äà, íî îíè òîæå ïîäûõàþò -))))) Äà è åñëè ñëåïîé âåä¸ò ñëåïûõ = âñå óïàäóò â ÿìó -(((((( -)))))))

Èñóñ Õðèñòîñ íå Ôðàåð! Àäâîêàò è ïðîêóðîð íå íóæíû

Ìåñòü 3
Ãëåá Ëîãàí
Óáåæäàþñü: Áîã åñòü!
À èíà÷å êòî êàòèò íàïàñòè?
Êòî ìåíÿ çàòî÷èë?
Êòî øëèôóåò âåñü ìèð âçàïåðòè?
Íó, êîíå÷íî, Ãîñïîäü,
Òðèåäèíûé, øàëåÿ îò âëàñòè!
À îñîáî Èèñóñ
Çà çåìíóþ þäîëü êðåïêî ìñòèò.

Óòîìë¸ííîå Ñîëíöå íåæíî ñ ìîðåì ïðîùàëîñü, â ýòîò ÷àñ òû ïðèçíàëàñü, ÷òî íåò ëþáâè… Ïóøêèí = êîãî æ êîãî áîãîòâîðèòü íå ïîñòûäèëñÿ?

Âû Óáèâàåòå è ß Óáèâàþ, íî ðàçíèöà â ìåòîäàõ!

Áàáóèí = ÁÎÃ ÍÅ ÔÐÀÅÐ, ÅÌÓ ÀÄÂÎÊÀÒ È ÏÐÎÊÓÐÎÐ ÍÅ ÍÓÆÅÍ -)))))

Âîò ÷òî Îíè Òàê! Ãåíèåâ è ÂóíäåðÊèíäîâ Óáèâàþò!
À! Ýòîò Àä Ëîæü è Áåñû Ïóãàëè êàê â Âèéå!
Èòàê, Âû Óáèâàåòå è ß óáèâàþ, íî!
Ìàòü — öûïë¸íîê, òû ñòàíîâèøüñÿ ñ íèìè â îäèí ðÿä!
Ìàòü — ÿ íå õî÷ó ãîðå îò óìà… Äà, ýòîò — îáåçüÿíêà äåò¸íûøà â îõàïêó è ïî âåòêàì, ïî âåòêàì, íî ñåãîäíÿ — îí åùå ìàëåíüêèé??????? Ïàïàíÿ, íó âîò, à òî âñ¸ ìàìà, ìàìà… ß ÂÀÑ ÒÎÆÅ ÓÁÈÂÀÒÜ ÁÓÄÓ ÍÀÂÅÐÍÎÅ ÒÂÀÐÈ ÇËÛÅ, íî Áèáëèÿ! Íå ãîâîðè ÿ îòïëà÷ó çà çëî! Ïðåäîñòàâü Ãîñïîäó! Ïðîñèòå! Íà Èêîíû

Ìàòü — Áîã âñ¸ âèäèò! ß — îñîáåííî òåáÿ!
Ìàòü — ýòî òû Åìó äàë öåííûå óêàçàíèÿ? ß — íàâåðíîå -))))))

Ýòè áûëè ìåíòû, ÔÑÁøíèêè è äàæå ÃÐÓøíèêè…. Äà óæ, ÿ íå ìîãó ñ Ãîñóäàðñòâîì ñóäèòüñÿ ãîñóäàðñòâåííûì ñóäîì, íî ÿ âèæó ïî íîâîñòÿì, êàê îíè ïîäûõàþò…

Ìèõàèë, ÿ âñ¸ ïîíÿë. Òû — ôèëîñîô è ìóäðåö.
Âàäèì Áåðåæíîé 11.03.2018 15:47 Çàÿâèòü î íàðóøåíèè / Óäàëèòü

Äàæå ßâü Ñêàçêà Ëîæü, äà â íåé íàì¸ê!

À! Ëãóò ïîòîìó, ÷òî Çíàíèå ýòî Âëàñòü è Êàïèòàë!

À! Âîò Çà÷åì Ëãóò Òåêñòû, Ñõåìû, ×åðòåæè è ïðî÷åå!
À! Òåêñòû, Ñõåìû, ×åðòåæè è ïðî÷åå Ëãóò ïîòîìó, ÷òî ÇÍÀÍÈÅ ÝÒÎ ÂËÀÑÒÜ È ÊÀÏÈÒÀË -(((((((

À! Ïðàâäà â Êîíòåêñòå è Ìåæäó Ñòðîê!
Äà, êíèãè, ôèëüìû, êàðòèíû, ôîòîãðàôèè è ïðî÷åå = ñêàçêè ëîæü, íî â íèõ íàì¸êè åñòü -))))

À! Ãðàìîòíûå ãîâîðÿò òî, ÷òî ïîëîæåíî ãîâîðèòü!

À! ß áûë äóðà÷îê, ÷òî äóìàë, òî è ãîâîðèë, äà è ìîè ìíåíèÿ ìÿãêî ñêàæåì áûëè ëîæíûå… Íàäî ãîâîðèòü òîëüêî öèòàòàìè àâòîðèòåòîâ ( è çíàé — íà âñÿêîå ìóäðîå èçðå÷åíèå åñòü ïðîòèâîïîëîæíîå ïî ñìûñëó è íå ìåíåå ìóäðîå) è â ñèñòåìå êòî ëó÷øå îáìàíûâàåò è õèòðèò — òîò è âûøå, à íå òîò, êòî ïðàâäó-ìàòêó ïîðåò… È âîîáùå, Àðèñòîòåëü = ëãàòü â ÷åðòåæàõ… è â êíèãàõ è â ñõåìàõ è â ñòàòüÿõ è ïðî÷åå — òóò âåäü ñèñòåìà ïîñòðîåíà íà ñåêðåòíîñòè…

À! Îíè Çëî è Àãðåññèâíî Ëãàâ Ãîâîðèëè… Íåðâû íå âûäåðæàëè…. ÀÀÀÀ! Ýòîò ïóñòè â êîíòåêñò è àæóð… Ýòîò — âñ¸ ìåæäó ñòðîê…. Êîðî÷å, âñå êíèãè, ñòàòüè, ÷åðòåæè è ïðî÷åå ËÎÆÜ, íî ïðàâäà â êîíòåêñòå è ìåæäó ñòðîê… È ïîíÿòíî, ó êîãî ñîîáðàæåíèå íå ðàáîòàåò — ÷òîáû íå ëåçëè -)))))))) È âîîáùå, âñÿ òåîðèÿ ïîíÿòíî â äâóõ-òð¸õ-÷åòÛð¸õ êîðîòêèõ è ÿñíûõ ïðåäëîæåíèÿõ, à îñòàëüíîå — ìóòü íàâåñòè êàê ñïðóò âûïóñêàåò ìóòü -)))))))

Çà÷åì? Òðàíñ! Ìåäèòàöèÿ! Ëåâèòàöèÿ!

Óâàæàåìûå Ñïåöû! Äà, Âû Âñ¸ Ñêàçàëè! Äà, ìûñëè âíåøíèå è âíóòðåííèå ïîëóïðàâäà! Äà, íà âñÿêîå ìóäðîå èçðå÷åíèå åñòü ïðîòèâîïîëîæíîå ïî ñìûñëó è íå ìåíåå ìóäðîå! Äà, âåñü ðîä ÷åëîâå÷åñêèé ïîðàæ¸í àãíîçèåé! Äà, ìû âèäèì íå ïîëíóþ ðåàëüíîñòü â ñèëó áèîëîãè÷åñêèõ îãðàíè÷åíèé! Äà, êîãäà ïîìð¸ì — áóäåì âîñïðèíèìàòü ïîëíóþ ðåàëüíîñòü! È äà, Òðàíñ è Ìåäèòàöèÿ ìîãóò ïîêàçàòü ñîáûòèÿ äå-ôàêòî, òåêñòû, ñõåìû, ÷åðòåæè, èäåè, ïðè÷èíû, ìîòèâû, öåëè! Èñóñ Õðèñòîñ — íå ñóäèòå! Òðàíñ è Ìåäèòàöèÿ ïðè îñòàíîâêå ìûñëåé! Äà, Ëåâèòàöèÿ îò îãðîìíûõ Âåðû, Íàäåæäû è Ëþáâè ïðè áåçìûñëèè Òðàíñà!

Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü? Ìûñëü? Çà÷åì Ýòî Äóìàòü?

À! Âîò ïî÷åìó — íè õðåíà íå ñîîáðàæàë!
À! Òå, êòî íå ñîîáðàæàåò — ëîâèò óäàðû!!!!!!!!!! Èòàê, äóìàé âñåãäà 1. çà÷åì òî èëè èíîå äåëàòü, ãîâîðèòü, äóìàòü? 2. ×òî áóäåò ïîñëå ýòîãî, ýòîãî… ýòîãî? 3. Êòî, ÷òî, çà÷åì, ïî÷åìó çà òåì èëè èíûì ÿâëåíèåì ÿâè! Íå âàæíî êàê ÿâëÿåòñÿ, âàæíî òàéíûå öåëè, ïðè÷èíû, ìîòèâû!!!!!!!

«Çàäà÷à íàóêè, — ïèñàë Ìàõ â 1872 ãîäó, — ìîæåò ñîñòîÿòü ëèøü â ñëåäóþùåì: 1. Èññëåäîâàòü çàêîíû ñâÿçè ìåæäó ïðåäñòàâëåíèÿìè (ïñèõîëîãèÿ). — 2. Îòêðûâàòü çàêîíû ñâÿçè ìåæäó îùóùåíèÿìè (ôèçèêà).
Ïåðâûé Çàêîí Íüþòîíà = íå òðîíü òî òû ýòî — òàê è ïðîïëûâ¸ò ìèìî íå âûäåëÿÿ äåðüìèùà èëè îñòàíåòñÿ â ïîêîÅ. Âòîðîé çàêîí = ñèëà ýòî ìàññà íà óñêîðåíèå = â çäîðîâîì òåëå çäîðîâûé äóõ è óñêîðåíèå ýòî âîïðîñ çà÷åì? Òðåòèé çàêîí = íà âñÿêîå ñëîâî, ìûñëü, äåëî âîçâðàòêà ïðèëåòàåò äà ïî òâîåé æîïå ðàíî èëè ïîçäíî èëè äàæå ìîæåò ïî áëèçêèì -))))))
ÔÈÇÒÅÕ = à ÷òî òàêîå îùóùåíèå? ×óâñòâî. À ÷òî òàêîå ÷óâñòâî? Áîëü, ñòðàõ, ëþáîâü, íåíàâèñòü, ñèìïàòèè è àíòèïàòèè è ïðî÷åå — õóäîæåñòâåííàÿ ëèòåðàòóðà è ïîýçèÿ çàíèìàþòñÿ ÷óâñòâàìè -)))))))

Ëàãðàíæèàí Ñòàíäàðòíîé Ìîäåëè ýòî ìíîãî ìíîãî ñëîæåíèÿ è âû÷èòàíèÿ òþòåëåê ìàñåíüêèõ -))))))

ß äóìàþ Ðÿäîì Òåéëîðà (à ýòî ïî ñóòè ïîëèíîìû) ìîæíî ãðóáî îïèñàòü ëþáóþ çàâèñèìîñòü -))))))

Äèôôåðåíöèàëüíîå è èíòåãðàëüíîå èñ÷èñëåíèÿ ýòî ñëîæåíèÿ è âû÷èòàíèÿ ìíîãî ìíîãî òþòåëåê ìàñåíüêèõ -))))

À! Ïîëÿ!
Êàê ïîíèìàòü Ôèçè÷åñêèå Ïîëÿ
«ïîëÿ ñòàëî ìîæíî â çàìåòíîé ìåðå ïðåäñòàâèòü êàê ïî÷òè êëàññè÷åñêèå ÷àñòèöû(ëþäè) (òî÷íåå — êàê ñóïåðïîçèöèþ áåñêîíå÷íîãî êîëè÷åñòâà äâèæóùèõñÿ ïî âñåì ìûñëèìûì òðàåêòîðèÿì ïî÷òè êëàññè÷åñêèõ ÷àñòèö(ëþäåé)), à âçàèìîäåéñòâèå ïîëåé äðóã ñ äðóãîì — êàê ðîæäåíèå è ïîãëîùåíèå ÷àñòèöàìè(ëþäüìè) äðóã äðóãà (òîæå ñ ñóïåðïîçèöèåé âñåõ ìûñëèìûõ âàðèàíòîâ òàêîâîãî). » Îòðèöàòåëüíûå è Ïîëîæèòåëüíûå Çàðÿäû…. Îäèíàêîâûå çàðÿäû îòòàëêèâàþòñÿ, ïðîòèâîïîëîæíûå ïðèòÿãèâàþòñÿ…
ß = âñ¸ ìàãíåòèçì, òâ¸ðäîå òåëî ôîðìó äåðæèò áëàãîäðÿ çàðÿäàì, ñöåïêè ìàãíèòíîé…ÌÀÒÜ = îñîáåííî ìóæèêè è áàáû — âîò òàì ìàãíåòèçì -))))))

Àíåíåðáå
Îòêðûòèå Âñåëåíñêîå! ×åëîâå÷åñòâî Äîëæíî Çíàòü!

À! Ðåâîëþöèÿ â Ìàòåìàòèêå è Ôèçèêå
À! Ñíà÷àëà â óìå çàêîíîìåðíîñòü, à ïîòîì íà ïðàêòèêå ïðîâåðÿåøü-))))))))

«ñîñòîÿíèå òðàíñà î÷åíü ïðîäóêòèâíî — èìåííî â ýòîì ñîñòîÿíèè ïðèõîäÿò ãåíèàëüíûå èäåè, îòêðûâàþòñÿ íåïîçíàííûå ðàíüøå ñâÿçè ìåæäó ÿâëåíèÿìè è âåùàìè.
«
Íåò, äëÿ Òðàíñà è Ìåäèòàöèè Èñóñ Õðèñòîñ — íå ñóäèòå! ÎÑÒÀÍÎÂÈ ÌÛÑËÈ!

Игровая развлекательная программа «В гостях у сказки»

Автор: Корниенко Т.А

Ведущий:
Любят сказки все на свете,
Любят взрослые и дети.
Сказки тайну открывают,
Деток в гости приглашают.
Сказки – ложь, да в них намек.
Добрым молодцам урок.

Ведущий:
Дорогие ребята! Сегодня мы отправимся в удивительный мир сказок. Поднимите руки те, кто любит сказки? Да, действительно, сказки любят все!
Мы знаем, вы любите игры,
Песни, загадки и пляски.
Но нет ничего интересней,
Чем наши волшебные сказки.

– А почему они волшебные?

[ОТВЕТЫ ДЕТЕЙ]Ведущий:
Да потому, что в них животные умеют разговаривать, есть несуществующие герои. Каких волшебных героев, которых не существует в реальной жизни, вы знаете?
(Кощей Бессмертный, Баба-Яга, леший), происходят чудеса – лягушка превращается в царевну, братец Иванушка в козленочка, ведра сами ходят.)
– Сказки бывают народные, а бывают авторские. Посмотрите, ребята, на стены нашего зала. Здесь изображены русские – народные сказки. Называются они так потому, что их придумал народ. А бывают еще сказки авторские. Сказки, которые придумал и записал какой-то определенный человек-автор. Например, вы все знаете сказку “ О мертвой царевне и 7 богатырях”, “ О рыбаке и рыбке”. Это сказки А. С. Пушкина. Или “ Мойдодыр” – это сказка К.И. Чуковского.
Сейчас мы проведем викторину по сказкам. Я буду задавать вопросы, а вы дружно отвечать. Готовы?

[ОТВЕТ ДЕТЕЙ]

Ведущий:
Молодцы!
Сказки просят: —
А сейчас Вы, друзья, узнайте нас!

Ведущий:

[КОНКУРС «ЗАГАДКИ»]

Про какие сказки эти загадки?

1) Отворили дверь козлята и… пропали все куда-то! («Волк и семеро козлят»)

2)
Вымолвил словечко-
Покатилась печка.
Прямо из деревни
К царю да царевне.
И за что, не знаю,
Повезло лентяю. («По щучьему велению»)

3) 
Не лежалось на окошке-
Покатился по дорожке… («Колобок»)

4) 
Колотил да колотил
По тарелке носом-
Ничего не проглотил
И остался с носом… («Лиса и журавль»)

5)
А дорога — далека,
А корзинка — нелегка.
Сесть бы на пенек,
Съесть бы пирожок…(«Маша и медведь»)

6)
Ах ты, Петя – простота,
Сплоховал немножко,
Не послушался кота,
Выглянул в окошко…(«Петушок – золотой гребешок»)

7)
Нет ни речки, ни пруда.
Где воды напиться?
Очень вкусная вода
В ямке от копытца!.. («Сестрица Аленушка и братец Иванушка»)

Красна девица грустна,
Ей не нравится весна,
Ей на солнце тяжко!
Слезы льет бедняжка!.. («Снегурочка»)

Ведущий:

[КОНКУРС «ЗАБЫВАЛКА»]

— Я прочитала книжку с русскими народными сказками, но названия этих сказок забыла. Помню только, что в первой сказке были дед, бабка, внучка, Жучка, кошка и еще кто-то. Ну, они ее и вытащили. Как называется эта сказка? Кого из действующих лиц я не назвал? И что же они вытащили? («Репка».)

— Из второй сказки я всех зверюшек помню. Вот они: зайчик-побегайчик, мышка-норушка, лисичка-сестричка, волчок-серый бочок и медведь косолапый. Медведь его и развалил. Как называется сказка? Кого из действующих лиц я не назвал? Что развалил медведь? («Теремок», медведь).)

— А вот третьей сказку я помню точно всю. В ней кто-то пришел к зайцу и остался жить у него. Медведь, волк и собачка гнали ее, гнали и не смогли выгнать. А вот он выгнал. Как называется сказка? Кого из действующих лиц я не назвал? Кого выгнал петух? («Зайкина избушка».)

— Из четвертой сказки помню всех. Деда там не было. Старик только со старухой. А еще заяц, лиса, еще кто-то и медведь. А лиса его съела. Как называется сказка? Кого из действующих лиц я не назвал? Кого съела лиса? («Колобок».)

Ведущий:

[КОНКУРС «РИСУНКОК»]

Какие молодцы! Мы убедились, что сказки вы знаете. А умеете ли вы рисовать героев ваших любимых сказок? Кого вы будете рисовать, узнаете из загадки:
На сметане мешан, на окошке стужён
Круглый бок, румяный бок
Покатился …….. (колобок)

– Правильно, вы будете рисовать Колобка. Но рисовать будете всей командой. Послушайте как. Команды строятся в 2 колонны. Первый участник бежит и рисует голову, 2 участник – одну ножку, 3 участник – другую ножку, 4 участник – одну ручку, 5 участник – другую ручку, 6 участник – глазки, 7 участник – ротик, 8 участник – дорожку, по которой бежит колобок.

[ДЕТИ РИСУЮТ КАРТИНКУ НА ДОСКЕ.
ВЕДУЩИЙ ПОДПИСЫВАЕТ, ЧТО ЭТО СКАЗКА КОЛОБОК.
ТАКИМ ОБРАЗОМ, ПОЛУЧАЕТСЯ АФИША ДЛЯ СПЕКТАКЛЯ]

Ведущий:
Ребята, а вы когда-нибудь были в театре кукол?

[ОТВЕТЫ ДЕТЕЙ]

Ведущий:
А хотели бы вы сами побыть настоящими артистами?
Давайте мы сегодня с вами разыграем сказку колобок! Вот у нас и афиша готова, как у настоящих артистов.

[ИНСЦЕНИРОВКА ПЕРЧАТОЧНЫМИ (ПАЛЬЧИКОВЫМИ) КУКЛАМИ СКАЗКИ «КОЛОБОК»

Жили-были старик со старухой.

Вот и говорит старик старухе:

— Поди-ка, старуха, по коробу поскреби, по сусеку помети, не наскребешь ли муки на колобок.

Взяла старуха крылышко, по коробу поскребла, по сусеку помела и наскребла муки горсти две.

Замесила муку на сметане, состряпала колобок, изжарила в масле и на окошко студить положила.

Колобок полежал, полежал, взял да и покатился — с окна на лавку, с лавки на пол, по полу к двери, прыг через порог — да в сени, из сеней на крыльцо, с крыльца на двор, со двора за ворота, дальше и дальше.

Катится Колобок по дороге, навстречу ему Заяц:
— Колобок, Колобок, я тебя съем!
— Не ешь меня, Заяц, я тебе песенку спою:

Я Колобок, Колобок,
Я по коробу скребен,
По сусеку метен,
На сметане мешон
Да в масле пряжон,
На окошке стужон.
Я от дедушки ушел,
Я от бабушки ушел,
От тебя, зайца, подавно уйду!

И покатился по дороге — только Заяц его и видел!

Катится Колобок, навстречу ему Волк:
— Колобок, Колобок, я тебя съем!
— Не ешь меня, Серый Волк, я тебе песенку спою:

(ПЕСНЯ КОЛОБКА)

И покатился по дороге — только Волк его и видел!
Катится Колобок, навстречу ему Медведь:
— Колобок, Колобок, я тебя съем!
— Где тебе, косолапому, съесть меня!

(ПЕСНЯ КОЛОБКА)

И опять покатился — только Медведь его и видел!

Катится Колобок, навстречу ему Лиса:
— Колобок, Колобок, куда катишься?
— Качусь по дорожке.
— Колобок, Колобок, спой мне песенку!

Колобок и запел:
(ПЕСНЯ КОЛОБКА)

А Лиса говорит:
— Ах, песенка хороша, да слышу я плохо. Колобок, Колобок, сядь ко мне на носок да спой еще разок, погромче.
Колобок вскочил Лисе на нос и запел погромче ту же песенку.

А Лиса опять ему:
— Колобок, Колобок, сядь ко мне на язычок да пропой в последний разок.
Колобок прыг Лисе на язык, а Лиса его — гам! — и съела.]

Ведущий:
Настоящие артисты.
Ребята, давайте немного отдохнём и сыграем в русскую народную игру » Солнышко»

[Русская народная игра «Солнышко»]

Солнышко, солнышко (руками делают фонарики)
Выгляни в окошечко (рука на щеке, «ожидание»)
Где твои детки? ( протягивают руки вперёд)
Сидят на загнетке (руки полочкой)
Лепёшки валяют (мягкие движения кистями, то одна сверху, то другая)
Тебя дожидают (руки в стороны)]

[КОНКУРС «НАЗОВИ СКАЗКУ ПРАВИЛЬНО»]

Ребята а сейчас все названия сказок перемешались.

Назови сказку правильно:

• «Сестрица Аленушка и братец Никитушка»
• «Иван-царевич и зеленый волк»
• «Лисичка-сестричка и серая мышь»
• «Перышко Финиста – ясна-филина»
• «По собачьему веленью»
• «Дарьюшкина избушка»
• «Сивка-будка»
• «Плавучий корабль»
• «Волк и 7 тигрят»
• «Пашенька и медведь»
• «Гуси-вороны»
• «Царевна-индюшка»

Ведущий:

[КОНКУРС «ТЕЛЕГРАММА»]

Ребята, мне сегодня почтальон принес телеграммы. Звери просят помощи, но без вас мне никак не отгадать, кому нужна помощь.

Я буду читать телеграмму, а вы отгадаете название сказки.

• «Помогите! Нас хочет съесть серый волк!» (Волк и семеро козлят»)
• «Помогите! Я зазевалась на ворон и упала в колодец!» («Лиса и козел»)
• «Помогите! У меня лиса забрала ложечку точенную!» («Жихарка»)
• «Помогите! Несет меня лиса за темные леса, за высокие горы!» («Кот, петух и лиса»)
• «Помогите! Я подавился бобовым зернышком!» («Петушок и бобовое зернышко»)
• «Помогите, за мной гонятся медведи!» («Три медведя»)

Ведущий:

Для чего нужны нам сказки?
Что в них ищет человек?
Может быть, добро и ласку.
Может быть, вчерашний снег.
Покидать нам сказку жалко,
Как уютный милый дом.
Прочитайте сказки детям!
Научите их любить.
Может быть, на этом свете
Станет легче людям жить.

НАСЛЕДНИКИ ПО ПРЯМОЙ (Книга первая)
© Вадим Давыдов, 1989 – 2006
ОТ АВТОРАСказка – ложь. Но, как всякая сказка, эта сказка тоже бывает местами правдивой. Да, это сказка, – несмотря на обилие подробностей, деталей, примет времени, настроений эпохи. Надеюсь, годы работы, раскопки в архивах, встречи с сотнями, если не тысячами, людей, – всё это не пропало даром. Я старался. Да, сказка – конечно же, ложь. Но эта сказка – отчаянная, как самое безудержное враньё, откровенная и безнадёжно беспощадная правда о том, как всё могло у нас получиться. Я больше не верю в то, что это возможно. Упущено время – упущено уже навсегда, и миллионы убитых, замученных, не родившихся – не оживут, не поднимутся из могил. Ради памяти о том, что случилось и чего не случилось – исключительно по нашей собственной вине – со всеми нами, от боли и гнева, сжигающих меня много лет, отравленный пеплом сгоревших надежд, я написал эту книгу. Читайте. Радуйтесь. Негодуйте. Делайте, что хотите. Хотите – верьте, хотите – нет. Дело ваше. Право и слово – моё.
БЛАГОДАРНОСТИ
В первую очередь и в самой значительной степени автор благодарен своей семье, которая своим неизъяснимым и необъяснимым долготерпением создала автору условия для того, чтобы он мог поставить последнюю точку в этой книге. Автор безусловно признателен тем читательницам и читателям, кто взял на себя труд черкнуть ему несколько слов о своих впечатлениях от набросков романа. Автор выражает искреннее восхищение и благодарность всем посетителям и завсегдатаям «Форума Альтернативной Истории», где ему, автору, удалось причаститься Истории – и возможной, и настоящей. Автор благодарен Льву Прозорову, который, совершенно не догадываясь об этом, подарил автору один из замечательных поворотов сюжета, – надеюсь, он поймёт, какой именно. Не вдаваясь в глубокие подробности, автор благодарит всех замечательных русских и не очень русских людей, оказавших ему неоценимую помощь в работе над книгой, – оружейника Юрия Ладягина, Алексея Алесковского, Алекса Резника, писателя Игоря Поля, фантастического специалиста по военной технике прошлого, настоящего и будущего Олега Тесленко, физика и флотознатца Олега Антонова, писателя и религиозного мыслителя Владимира Карпеца, убеждённого интеллектуала-технократа Юрия Морозова и многих, многих других. Автор убеждён, что без Всемирной Компьютерной Сети, без её многочисленных пользователей и энтузиастов, эта книга никогда не была бы закончена. Как и без настоящих, правильных инструментов – например, без портативного компьютера одной весьма известной, глубоко уважаемой компании с тремя разноцветными буковками на логотипе, и программного обеспечения другой, не менее уважаемой, но гораздо чаще поминаемой всуе. А напрасно. Напрасно.

Упаси вас Бог, дорогие читатели, от попытки отождествить автора романа с его героями. От поисков на географической карте упомянутых на страницах романа названий. От соблазна обрушить на голову автора тонны документов и свидетельств, доказывающих, что всё было совсем не так, а иначе, и что по-другому быть просто не могло. Договорились?Прошу вас – не рассказывайте мне и о том, что может и чего не может быть. Например, вряд ли многие из вас знают, что первый успешный опыт использования системы коммутируемой радиосвязи, позже названной «мобильной», или «сотовой», произошёл в Нью-Йорке в 1932 году, о чём восторженно писали газеты тех лет. Или что видеотелефония была введена в коммерческую эксплуатацию в Германии ещё в 1936 году. Или что глушители – для револьверов и карабинов – свободно продавались в оружейных магазинах Российской Империи перед Первой Мировой войной. «Есть многое на свете, друг Горацио…» Не нужно мне ничего рассказывать. Лучше я вам кое-что расскажу. А если вам не понравится мой рассказ – вы хорошо знаете, как вам в этом случае следует поступить. По рукам?Спасибо.
Вадим Давыдов

Посвящается всем, кто дрался.Есть в наших днях такая точность,Что мальчики иных веков,Наверно, будут плакать ночьюО времени большевиков.И будут жаловаться милым,Что не родились в те года,Когда звенела и дымилась,На берег рухнувши, вода.Они нас выдумают снова -Сажень косая, твердый шаг -И верную найдут основу,Но не сумеют так дышать,Как мы дышали, как дружили,Как жили мы, как впопыхахПлохие песни мы сложилиО поразительных делах.Мы были всякими, любыми,Не очень умными подчас.Мы наших девушек любили,Ревнуя, мучаясь, горячась.Мы были всякими. Но, мучась,Мы понимали: в наши дниНам выпала такая участь,Что пусть завидуют они.Они нас выдумают мудрых,Мы будем строги и прямы,Они прикрасят и припудрят,И все-таки пробьемся мы!«…»И пусть я покажусь им узкимИ их всесветность оскорблю,Я — патриот. Я воздух русский,Я землю русскую люблю,Я верю, что нигде на светеВторой такой не отыскать,Чтоб так пахнуло на рассвете,Чтоб дымный ветер на песках…И где еще найдешь такиеБерезы, как в моем краю!Я б сдох как пес от ностальгииВ любом кокосовом раю.«…»

Благими намерениями вымощена дорога в ад.
Пословица
Не бойся, не надейся, не проси.
Лагерная мудрость
Чтоб добрым быть, нужна мне беспощадность.
У. Шекспир
Его гибкий ум был настолько разносторонен, что, чем бы он ни занимался, казалось, будто он рождён только для одного этого.

И тебя не минуют плохие минуты —Ты бываешь растерян, подавлен и тих.Я люблю тебя всякого, но почему-тоТот, последний, мне чем-то дороже других…

Давно отцами стали дети,Но за всеобщего отца Мы оказались все в ответе,И длится суд десятилетий, И не видать ещё конца.

Самая великая вещь на свете – это владеть собой.Следует отказываться от всяких несвоевременных действий. Вероломство может быть иногда извинительным; но извинительно оно только тогда, когда его применяют, чтобы наказать и предать вероломство.

Но в том то и дело, что было не это.Что разума было не так уж и мало,Что слуха хватало и зренья хватало,Но просто не верило слуху и зреньюИ собственным мыслям мое поколенье.И так, о себе не печалясь, мы жили.Нам некогда было, мы к цели спешили.Построили много, и все претерпели,И все ж ни на шаг не приблизились к цели.А нас все учили. Все били и били!А мы все глупили, хоть умными были.И все понимали. И не понимали.И логику чувства собой подминали…Уходит со сцены мое поколеньеС тоскою — расплатой за те озаренья.Нам многое ясное не было видно,Но мне почему-то за это не стыдно.Мы видели мало, но значит немало,КАКИМ нам туманом глаза застилало,С ЧЕГО начиналось, ЧЕМ бредило детство,Какие мы сны получили в наследство!Мы брошены в годы, как вечная сила,Чтоб злу на планете препятствие было!Препятствие в том нетерпеньи и страсти,В той тяге к добру, что приводит к несчастью.Нас все обмануло – и средства, и цели,Но правда все то, что мы сердцем хотели.Пусть редко на деле оно удается,Но в песнях живет оно и остается.

Нет здесь выхода простого, Только сложный – быть людьми.Ощущать чужую муку,Знать о собственной вине…
Н. Коржавин
Москва, Киевский вокзал. 27 августа 1940Гурьев, предъявив кондуктору на перроне плацкарту и паспорт, подошёл к вагону. До отправления оставалось чуть меньше четверти часа. Кондуктор-проводник, вытянувшись под его взглядом, кивнул и распахнул перед ним дверь. Гурьев вошёл в купе, поставил в ящик свой чемодан, точно туда поместившийся, опустил сиденье, задвинул чертёжный тубус на полку над дверью. Сел на диван, поддёрнул двумя пальцами занавеску, посмотрел в окно.Шаги в коридоре, ничем не похожие на шум, производимый обыкновенными пассажирами, заставили Гурьева повернуть голову от окна. Звук шагов замер точно напротив двери в его купе. Ну же, подумал Гурьев. Дверь рывком распахнулась, и он увидел в проёме молодую женщину, и с нею – девочку лет шести. Впрочем, Гурьев мог и ошибиться – туда-сюда на полгода – относительно возраста ребёнка. Но вот что касается всего остального – тут ошибки быть не могло.Он привычно подавил вздох. Вид и у женщины, и у девочки был далеко не презентабельный: аккуратные и чистые, но сильно поношенные вещи, стоптанные в прах туфельки. Контраст с его собственным нарядом просто разительный. На людей, путешествующих исключительно первым классом, компания явно не тянула. Тем более, что Гурьев, который не особенно жаловал попутчиков в принципе, распорядился выкупить купе целиком.Женщина смотрела на Гурьева. В ёё взгляде не было ничего, кроме отчаяния. Я бы на её месте попробовал общий вагон или, в крайнем случае, смешанный, подумал Гурьев. Но мягкий?! Какой нетривиальный ход, однако.
Всё, абсолютно всё было написано у непрошеной попутчицы на лице. Он умел читать по лицам куда более сложные послания. Выучился. Что же мне с вами делать-то, снова вздохнул Гурьев. И как вам мимо кондуктора на перроне удалось проскочить, вот что интересно. Ладно. Действовать будем, как сказал бы товарищ секретарь ЦК Сан Саныч Городецкий, в соответствии с обстановкой. Он знал, что прокачал*1 всё абсолютно верно: вещей у женщины не было. Никаких. Ему потребовалось чуть больше половины секунды на раздумья.
Гурьев сделал вид, что несказанно рад своим гостям:– Доброе утро. Вы не стойте в дверях-то, проходите. Скоро трогаемся.– Да… Что? – проговорила женщина едва слышно. Было видно, что тон Гурьева сбил её с толку.– Проходите, – повторил Гурьев. Улыбка его была радушной до такой степени, которую умозрительно довольно трудно себе представить. – Проходите, проходите, смелей. Усаживайтесь, вот так, по ходу поезда, чтобы девочку не укачало. Вам ехать-то далеко?В глазах у женщины снова загорелся лихорадочный огонёк. Дикой, невероятной надежды. Готовности на всё, абсолютно на всё, только… И, конечно же, страха. Того самого страха, который, казалось, уже навечно угнездился едва ли не в каждом жителе этой земли. Гурьев моргнул, пряча за этим рассеянным движением пристальную цепкость профессионального внимания, отточенного годами соответствующих тренировок, и улыбнулся – ободряюще, даже ласково. Сколько лет, подумал он, пора привыкнуть уже, а вот, поди ж ты – не могу. Не могу. Боже, какое милое лицо, что сделалось с ним, смотреть нельзя. И девчушка – просто кукла, глазёнышки, как два шоколадных уголька, – только бледненькая, не то, что витаминов – просто еды, и той, видно, не хватает. Женщина, поколебавшись, переступила порог и опустилась на обитый красным плюшем диван напротив Гурьева, как-то не по-городскому ловко подсадив девочку и уместив её рядом с собой. И, затравленно оглянувшись на вход, снова посмотрела на Гурьева. Скользнув к двери, Гурьев закрыл её, повернул на один оборот защёлку шпингалета и вернулся на своё место, проделав все эти манипуляции с такой скоростью, что у гостьи наверняка зарябило в глазах.Он снова улыбнулся – как можно беззаботнее, и одобрительно кивнул. Женщина украдкой, – думая, вероятно, что делает это украдкой, – разглядывала Гурьева, пытаясь сообразить, что же за тип перед ней. Судя по всему, это ей никак не удавалось. Гурьев потрогал себя за скулу и сказал, как будто бы ни к кому не обращаясь:– Ну, вот и славно. Устраивайтесь, обживайтесь. Кондуктор наш появится уже после того, как мы поедем, так что располагайтесь и чувствуйте себя, как дома. А я вас временно покину. Запритесь, хорошо? Я постучу.В тамбуре он достал плоский портсигар, вытащил набитую трубочным табаком папиросу собственного изготовления, с длинной гильзой, несколько раз ударил ею по крышке, как бы уплотняя и без того тугую механическую набивку; сильно сжав «накрест» короткий мундштук, вцепился в него зубами так, словно хотел прокусить картон насквозь. Крутанув колёсико зажигалки, он вызвал к жизни яркий жёлто-оранжевый огонёк пламени, и прежде чем прикурить, долго смотрел на него, не мигая. Гурьев курил мало и редко, это даже курением сложно было назвать. Да и не курил он – окуривал. Густой фруктово-табачный запах помогал ему сосредоточиться и был приятен для обоняния, – не только его собственного, но и окружающих. А сейчас ему требовалось совершенно точно «перекурить это дело». Ну что, спаситель грёбаный, усмехнулся Гурьев, опять? Опять, опять. Всегда. Никуда тебе от этого не деться, дорогой. Никуда. Судьба такая. Страна такая. Время такое. Карма. Ничего нельзя делать сразу. Можно всё испортить, если сразу. Мы готовимся. Готовимся. Уже четыре года, Варяг. Четыре года. Почти пять. Рабы. И гражданами становятся только тогда, когда просят пройти. Ненавижу. И мы тоже, – нашли, называется, способ. Ну, да, получилось. Пока – получилось. Пока что у нас всё получается. В том числе и то, что не может и не должно получаться. А потом, дальше?! Гурьев зажёг папиросу, неглубоко затянулся и с силой выдохнул дым вниз через ноздри. Сделав ещё две затяжки, он понял, что не хочет курить. Вот совершенно.Он с сожалением посмотрел на не докуренную даже до половины папиросу, сунул её в пепельницу и устало прикрыл глаза. Нет, это же наваждение какое-то, подумал он. Эти бабы меня когда-нибудь доконают. Откуда взялась на мою голову эта несчастная?! Ну почему я, почему, неужели никого вообще вокруг нет?! Я же не могу. Я вообще ни о ком не могу думать, только… Что же мне со всеми вами делать, я же ведь не Христос и даже не родственник… Или родственник всё-таки? Каким-то боком, теперь, после всего? Он посмотрел на часы. До отхода по расписанию оставалось не больше трёх минут. И неуловимым, змеиным движением, способным вогнать случайного свидетеля, окажись таковой поблизости, в ледяной смертельный пот, отступил в глубину тамбура. Ему совершенно не хотелось возвращаться в купе. Не хотелось разговаривать с этой женщиной. Вообще ни о чём, никогда. Ничего нового он ей не в состоянии был сказать. Ничего. Вагончик тронется, перрон останется, невесело усмехнулся Гурьев. Надо было напугать её как следует каким-нибудь трюком. Пожалел, идиот. Всё будет хорошо, пока не станет совсем плохо. Так плохо, как вообще, наверное, не бывает.Первый рывок локомотива судорогой прокатился по составу, Гурьев услышал свисток паровоза, и поезд, наконец, тронулся, сначала медленно, потом всё быстрее, быстрее. Гурьев дождался, пока башня вокзала окончательно скроется из виду, и направился назад, в купе.

Отворив незапертую, несмотря на его просьбу-предупреждение, дверь, Гурьев увидел, как попутчица опять вздрогнула. Она сидела вместе с девочкой на том самом месте и, кажется, в той же позе, в какой он её оставил. Гурьев опять сдержал желваки, готовые вздыбить кожу, достал из сетки для мелких вещей свежий номер «Известий» и сел на свой – дважды законный – диван.Он успел даже перевернуть страницу, где осьмушку полосы занимал портрет Папы Рябы, как припечатал лучшего друга чекистов ещё в двадцать восьмом неутомимый на придумывание всяческих прозвищ зам Городецкого Степан Герасименко, и усмехнулся. Давно, давно мы так не говорим и даже не думаем, Стёпа, очень, очень давно.«ТАСС, 26 августа. В последнее время в средствах буржуазной печати настойчиво муссируются слухи о якобы ширящейся советизации республик, недавно присоединившихся к СССР. При этом так называемые «аналитики» этих самых средств печати утверждают, будто в этом состоит основной смысл присоединения к СССР. Совершенно ясно, что подобные утверждения преследуют своей целью вбить клин недоверия и настороженности между населением присоединившихся к СССР республик, органами местного самоуправления этих республик и руководством СССР, командованием и бойцами РККА, дислоцированными на территории Литвы, Латвии, Эстонии, Западной Украины и Белоруссии, Молдавии, Буковины и Закарпатской Украины. Несмотря на отдельные факты превышения власти военными комендантами территорий и сотрудниками органов НКВД по борьбе со шпионажем и саботажем, несмотря на злоупотребления и некомпетентность некоторых советских и партийных работников на местах, проявленное ими непонимание нужд и чаяний простых людей, руководство СССР, тщательно расследуя каждый такой случай и строго, беспристрастно наказывая виновных, подтверждает свою приверженность принципам, лежащим в основе договоров о взаимопомощи и договоров о вступлении в СССР – принципам широкого и глубокого местного самоуправления, многоукладной экономики, внимательной и взвешенной национально-территориальной политики».Неплохо, решил Гурьев, неплохо. Хороший щелчок по носу этим писакам. Одно слово – щелкопёры. Акулы пера. Шакалы ротационных машин. Сейчас опять вытьё начнётся – обман, дезинформация, да кто же поверит, большевики, коммунисты… Им всегда будет мало – что бы мы не делали. Всегда слишком мало «демократии», всегда слишком много контроля. Они не помнят – и не хотят помнить, что вытворяли сами, прежде чем стали великими и свободными. Сытый голодного не разумеет. Ничего, ничего. Мы справимся.Процесс изучения официальных новостей был прерван появлением кондуктора:– Билетики предъявляем, граждане, билетики на проверочку!
Гурьев достал паспорт, обе плацкарты и протянул их дедуле. Когда женщина поняла, что Гурьев показал не один билет, а два, кровь отлила от её лица, и без того отнюдь не пышущего здоровьем, совершенно. Кондуктор так долго и придирчиво изучал бумаги, что Гурьев даже развеселился: тоже мне, выискался специалист по органолептике*2. Дедушка Мазай со вздохом вернул ему документы:
– А гражданочки паспорточек? Будьте добры, гражданочка. – И, куда более подобострастно, – Гурьеву, в котором безошибочным лакейским чутьём распознал большое начальство, впрочем, плохо представляя себе реальные масштабы этой величины: – Понимаете, гражданин, – инструкция. Полагается, значит-ца, у всех пассажиров документики проверочке подвергать, значит-ца, на соответствие предъявляемой личности, потому как бдительность – это в нашем кондукторском деле, гражданин хороший, самое главное. Без этого нам, кондукторам, никак невозможно, значит-ца!Гурьев удивился. Кого-то ищут? Её? Ориентировку кондукторам раздали? Чушь, подумал он. Просто быть такого не может. Вот совершенно. Или я недостаточно представительно выгляжу? Вот же навязались, на мою голову. С внушающей невольное уважение скоростью и правдоподобием Гурьев изобразил осеняющую лицо – непонимающе-, начальственно-, брезгливо-, изумлённо-, скучающе-, раздражённую – полуулыбку, полугримасу:– Что!?Натолкнувшись взглядом на серебряный смерч в завораживающе светлых глазах непонятного пассажира, ревнитель железнодорожной дисциплины вжал голову в плечи. Но выскакивать за дверь не спешил. То ли совсем обезумел от странности ситуации, то ли ещё что. Конфликт ужасов, подумал Гурьев. Ужас здесь и сейчас – и ужас там и тогда. Что выбрать? Что предпочесть? Какая дилемма. Какой молодец Гурьев. Как умеет ставить людей в безвыходное положение. Ну да, ну да.Он откинулся на бархатную спинку дивана, сложил ногу на ногу, слегка покачал начищенным до невероятного блеска ботинком и вдруг щёлкнул в воздухе пальцами – так громко, что все присутствующие вздрогнули, а девочка испуганно прижалась к матери. Кивнув, проговорил выстуживая интонацией и тембром воздух в купе до стратосферной температуры:
– Товарищ Кукушкин. – Фамилию кондуктора Гурьев запомнил. Он всегда всё помнил. Ну, откуда, в самом-то деле, было знать старому сексоту*3, что Гурьев внимательно изучил штатное расписание литерного пару дней тому назад. И знал не только дедкину фамилию и физиономию, но и кое-что ещё, гораздо более интересное. Увидев, как поехало у деда лицо, Гурьев чуть-чуть прищурился. – За проявленную бдительность объявляю вам благодарность. А теперь сделайте одолжение, – он так повёл взглядом в направлении двери, что кондуктора качнуло. – Закончите проверку пассажиров, принесёте три стакана чаю и печенье. И не отлучайтесь далеко. Если понадобитесь, я вас позову.
Дедушка Мазай громко сглотнул и, засновав головой так, словно она была приделана к челноку швейной машинки, испарился. Гурьев, посмотрев секунду на дверь, шевельнул бровями и взялся, как ни в чём не бывало, за газету. И, лишь заслонившись от женщины бумагой, позволил себе улыбнуться мимолётно и яростно, увидев почти наяву, как кондуктор, рухнув на шконку в своей конуре, трясущимися руками накапывает себе в стакан камфару. Стукач в трауре. Бог ты мой, как же мне это надоело. А ведь это всё придётся разгребать, разгребать. Нельзя же просто убить их всех. Или можно?Девочка всё это время тихо, как мышка, возилась в уголке с маленькой тряпичной куклой, судя по всему, самодельной. Женщина первой нарушила тишину:– Что же Вы так газетой увлеклись, товарищ следователь? Что у Вас там дальше по плану – случайное знакомство? Давайте, не стесняйтесь!Гурьев вздохнул и понял, что дочитать «Известия» он сможет только вечером. Если сможет вообще. Ты правильно угадала, милая, я умею приказывать, подумал он. А приказывать у нас может только тот, у кого есть власть. Никому даже в голову не приходит, что и обычный человек должен уметь приказать власти оставить его в покое. А если она не захочет – свернуть ей шею ко всем чертям. – У вас есть выбор? – спокойно спросил Гурьев, медленно и аккуратно складывая газету.– Что?! – голос женщины сорвался. Он увидел, как задрожали её руки, и как на побледневшем лбу мгновенно выступили капельки пота.– Я спрашиваю, какой у вас есть выбор? – повторил Гурьев, по-прежнему не повышая голоса. – Даже если я и в самом деле следователь. Что это меняет в нашей ситуации? Поверьте, ровным счётом ничего. Вот совершенно. Кто у вас там? Муж?Конечно, она поняла, о чём он. Кивнула и съёжилась. Гурьев на миг прикрыл глаза. – Ну, будет, – он опять вздохнул и посмотрел в окно. – Извините, если я вас напугал. День такой выдался. Никакой я не следователь. Я учитель. Еду на работу в Сталиноморск.– Довольно глупо, между прочим, придумано, – вскинулась вдруг женщина, и Гурьев услышал в её голосе истерические нотки. – Да какой же Вы учитель?! Вам… Вы… Вон какой… Да видно же… Сразу же всё видно! А в Сталиноморске у меня мать живёт… Господи, Господи, как же это…Женщина прижала кулачки к щекам и зажмурилась. И слёзы, которые Гурьев никогда не мог переносить, так и брызнули у неё из глаз.Ох, женщины, грустно подумал Гурьев, всё-то вы чувствуете, хорошие вы мои. Учитель. Наставник заблудших. Всё видно, да? Так-таки прямо и всё? Распустился. Дисквалифицировался. Раньше кем угодно мог притвориться – хоть японским богом. А теперь – сразу видно. Сразу видно: хочу – убью, хочу – помилую. Советский начальник. Это была с самого начала очень глупая идея – ехать поездом. С самого начала. Надо было лететь – как обычно. До самого места. Почему, почему?!– Мама, я кушать хочу, – вдруг сказала девочка, пододвигаясь поближе к женщине. – Дай мне хлебушка…– Катюша, потерпи, солнышко, – женщина словно опомнилась, быстро провела мысками ладоней по скулам, ловко, привычно взяла дочь на руки. – Потерпи, золотко, ладно? Приедем к бабушке, она нам пирогов испечёт…– А пироги вкусные?– Вкусные, вкусные. Потерпи, ладно?– А мы далеко ещё до бабушки поедем?– Нет, лапонька, недалеко. День да ночь, сутки прочь. Да, маленькая? Потерпишь? Ты ведь у меня умница, доченька моя золотая, да?Девочка, вероятно, очень хотела, чтобы мама похвалила её, но голод был куда сильнее желания быть хорошей и умной. Катюша негромко захныкала, с опаской посматривая на дядю, которого мама назвала страшным словом «следователь».Гурьев взялся рукой за горло, в котором в этот момент что-то еле слышно пискнуло – давя этот писк, Гурьев негромко кашлянул, поведя головой из стороны в сторону, – и, сохраняя вид весёлого безразличия, вышел из купе. Если я убью его когда-нибудь, подумал Гурьев, то вот именно за это. Ни за что другое. Он замер, вцепившись в поручень под окном. Когда всё кончится, я его убью. Или всё-таки не стану? Ведь я же дал слово. И я никогда не обещаю того, чего не могу. И всегда могу то, что обещаю. Он оглянулся, зашёл в туалет. Поморщился от неистребимого аммиачного амбре и решил, что заставит дедушку Мазая драить очко без перерыва как минимум до Харькова. Посмотрел в зеркало, достал расчёску, пригладил волосы, – видом своим остался вполне доволен. Плотно затворив за собой дверь, Гурьев зашагал в направлении вагона-ресторана.Подойдя к стойке буфета, Гурьев натянул на лицо самую обольстительную из имеющихся в его арсенале улыбок:– Девушка! На два слова.– Да, – не оборачиваясь, буркнула девица, поглощённая каким-то невероятно важным буфетным занятием.– Как Вас зовут, милая?Таким тоном – и таким голосом – не разговаривают простые смертные пассажиры с простыми смертными буфетчицами. Девушка развернулась и с благоговейным ужасом уставилась на незнакомца, от которого её отделяла хлипкая преграда буфетной стойки. В долю секунды оценив его рост, телосложение и наряд, а также явно не пальцами впопыхах, как у большинства окружающих, организованную причёску, буфетчица, начисто позабыв о драгоценном достоинстве работника советской сферы услуг, резко сменила тон и, не забыв кокетливо передёрнуть плечиком, прошелестела, расцветая гимназическим румянцем:– Рита…– Замечательное имя, – Гурьев навис над стойкой и заговорщически подмигнул, продолжая улыбаться. – Ритуля, радость моя, выручайте. Горю, как швед под Полтавой.– А что случилось? – участливо спросила девушка, мечтая о том, чтобы непонятный пассажир взмолился о помощи, – и тогда, она, Рита, – о, тогда!..– Да вот, понимаете, сестру с дочкой везу к матери на юг, ну и, как всегда, бледную курицу в газете забыли дома. В суматохе сборов, так сказать. Помогите, солнце моё, ликвидировать прорыв, а?– Поможем, – важно кивнула Рита и просияла: – А я Вас знаю! Вы ведь киноартист, да? Я вспомнила, я Вас в кино видела, да ведь?
Конечно, подумал Гурьев, я ведь страшно похож на Черкасова*4. Сегодня – на Черкасова. Сегодня мне хочется быть похожим на Черкасова. Такой я себе выбрал образ на ближайшие пару – тройку недель. Мне так захотелось. Надо же и мне когда-нибудь развлекаться, верно? Впрочем, те времена, когда подобные игры действительно развлекали его, давно и, кажется, безвозвратно миновали. Теперь вынужденное лицедейство – безупречное, разумеется – вызывало у него скуку. Оскомину, – вот, пожалуй, самое подходящее слово. Ну, ничего. К счастью, с Ритой можно было особенно не церемониться:
– Точно, – серьёзно подтвердил Гурьев. – «Броненосец Потёмкин», помните, там коляска прыгает по лестнице?– Помню!– Вот я в той коляске и лежал. Страшно было, Вы не поверите.– Вам бы всё шуточки, – притворно нахмурилась Рита. – Ладно, посидите, я сейчас принесу! Вам сколько порций?– Две, – улыбка Гурьева сделалась ещё обворожительнее. – Умоляю Вас, бриллиантовая моя, яхонтовая, умоляю, скорей!Буфетчица ласточкой метнулась в кухонный отсек и через минуту вынесла Гурьеву рамку с тремя судками:– Вот! И чай ещё там, горячий. Настоящий цейлонский! В голосе Риты было столько всего… И неподдельная гордость за родной буфет, сумевший угодить таинственному посетителю, похожему сразу на интуриста, артиста и графа Монтекристо; и неодолимое желание, – ну, пожалуйста, пожалуйста, Боже, пусть этот человек, без всякого сомнения, из породы хозяев жизни, посмотрит на неё, буфетчицу Риту Зябликову из подмосковного городка Люберцы, где живут её четверо братьев и сестёр с мамкой, которая в свои сорок с небольшим выглядит, как семидесятилетняя старуха, а отец втихаря совсем уже спился с круга, – пускай он посмотрит на неё так, как она на самом деле заслуживает! Ведь она настоящая, живая женщина, тоскующая по истинной, неподдельной, большой любви, – и разве виновата она в том, что готова обрушить эту тоску на любого, кто хотя бы случайно окажется на директрисе огня?! И жажда штормовых страстей, которые ей не суждено пережить, и жгучая, смертельная зависть к той, которую этот светский лев, морской волк и полуночный ковбой, он же калиф, султан и герой, страстно ласкает сутки напролёт, шепча о своей негасимой любви… И что только не вырывалось ещё из глубин Ритиной души вместе со звуками ее голоса! Гурьев был для бедняжки олимпийцем, сошедшим прямо с небес. Прямо к ней. Прямо здесь. Прямо сейчас.– С сахаром?– А как же! И с лимоном!– Ритуля, Вы – просто чудо, я даже не знаю, нет слов. А фрукты тут у вас есть?– Конечно, – Рита сработала глазами, сама того не зная, по хрестоматийной схеме – «в угол – на нос – на предмет»: незамысловатое пикирование Гурьева попадало в цель безошибочно, прежде всего, по причине прямоты и крайней доходчивости. Сам он в такие минуты над собой слегка посмеивался, прекрасно понимая, как выглядит вся эта бутафория со стороны для искушённого наблюдателя. – Даже ананасы! Только дорогие очень.– Ну, это нас не остановит на нашем праведном пути. Дайте, счастье моё, пару ананасов и яблок с полдюжины, поярче, лично для меня!Получив пакет, Гурьев протянул девушке три купюры по пять червонцев:– Сдачи, как говорят у нас на Кавказе, не надо.– Ой, что Вы, – Рита потупилась, но деньги взяла – алчный огонёк промелькнул у неё в зрачках. – Ой, Вы такой щедрый, мужчина! Может, коньяку хочете? Армянский, четыре звёздочки!
– Не теперь, – торжественно-таинственно прошептал Гурьев и подвигал бровями, как Дуглас Фербенкс*5. – Мне, к сожалению, пора. Всех благ, Ритуля, – и Гурьев, склонившись, чмокнул буфетчицу в щёчку – непостижимо элегантно для человека, у которого обе руки заняты комплексным обедом и десертом.
Ещё и поклонившись на прощание остолбеневшей Рите, он ретировался.* * *В купе он вывалил все эти съестные богатства на столик, где уже исходил крутым паром исправно доставленный кондуктором чай. Женщина посмотрела на Гурьева круглыми от изумления глазами:– Учитель Вы, да?! – губы у неё прыгали, как сумасшедшие. – Учитель, да? Учитель…– Да, – Гурьев опустился на диван. – Покормите ребёнка и сами поешьте, у Вас лицо зелёное – невозможно смотреть.Женщина разрыдалась. Гурьев не успокаивал её – молча сидел, выбивая пальцами по столешнице замысловатую дробь и смотрел в окно, – только огромные желваки метались под кожей.– Мама, не плачь, – девочка подёргала её за рукав. – Мама, я очень кушать хочу… Давай покушаем, мама, мам… Посмотри, какие красивые, это яблоки, да? Мама, а это что такое? – Катя схватила ананас за зелёный хвост.Женщина перестала всхлипывать и посадила дочку на колени. Гурьев расставил судки, достал нож – несмотря на то, что Гурьев раскрыл нож за спиной под пиджаком и совершенно бесшумно, при виде хищного, матово-чёрного клинка попутчица всё равно вздрогнула – и приступил к разделыванию заморской диковины. Выложив кусочки ананаса на блюдце, Гурьев придвинул лакомство Катюше:– Ешь. И подружку свою не забудь покормить, она, наверное, ужас какая голодная.– Ага…– А как её зовут?– Машенька, – еле слышно прошептала девочка.– Ешьте, ешьте, Катенька и Машенька, – Гурьев улыбнулся. – Ехать нам целый день и целую ночь, так что следует хорошенько подкрепиться.Глядя на негаданных своих попутчиц, Гурьев щурился и катал в ладонях тяжёлый гранёный стакан, мужественно сражаясь с непреодолимым желанием растереть его в порошок.Закончив с едой, женщина уложила Катю спать. Та не нуждалась в долгих уговорах – уснула тотчас же, крепко прижав к себе куколку. Женщина достала платок, вытерла глаза и несмело улыбнулась Гурьеву:– Извините меня… Вы… Вы ведь не следователь, правда?– Нет. А что – похож?– Не знаю… Не очень. То есть… Нет, нет, совсем не похожи!– Ну и замечательно, – Гурьев нарочито рассеянно провёл рукой по щекам, будто проверяя, не сильно ли отросла щетина. – Вы успокойтесь. Приедете домой, всё будет нормально. Не станут Вас там искать.– Откуда Вы знаете?Гурьев только плечами пожал:– Знаю. Как Вас зовут?– Вера. Гурьев назвал себя и скользнул глазами по стоптанным в прах Вериным туфлям:– И давно Вы так… скитаетесь? Что-то было в его тоне, голосе, взгляде такое, что Вера заговорила безо всякого страха. Как это назвать словами, она не знала. Просто почувствовала, как тоненькая золотая паутинка протянулась от Гурьева к ней. Просто поняла: Гурьеву – можно.– Полтора года. Почти…– Что?!– Когда Серёжу – мужа моего – арестовали, мы с Катей к моей подруге жить ушли. Просто она человек очень хороший, понимаете? С работы меня выгнали почти сразу, а из квартиры мы сами ушли. Если б не ушли, нас бы через неделю забрали бы следом, а то и скорее ещё… Да что я вам… Вы же знаете. Вот. Сергей инженер, он в конструкторском бюро Лифшица работал, они Днепрострой проектировали, их всех вместе и забрали, в одну ночь… А в квартире опечатано было всё, деньги, документы, вещи – в чём были, в том и ушли. Пока у Марии жили, я ей по хозяйству помогала, подъезды меня взяли убирать… Правда, когда заплатят, а когда и… Иди, говорят, вражина, а то в милицию сейчас! Я возвращаюсь позавчера с уборки, а Мария стоит в дверях и Катю одетую за руку держит – уходите, говорит, час назад участковый заявлялся, спрашивал, кто такие, почему без прописки? Две ночи на путях ночевали, прятались, чтобы наряд не застукал, а сегодня почему-то у входа на перрон не было контроля, я и решилась – будь что будет, всё одно не дадут жить нам.– Ясно. Гурьев коротко кивнул и стиснул зубы. Интересно, в «шарашку» или в расход? Они же не все попадают в «шарашку». Мы не можем взять всех. Почему, чёрт подери, почему не всех?! Ну, ладно, рабский труд на благо Родины, даже если это рытьё канав, дороги в никуда, прииски или дурной, без разбора и смысла, лесоповал, истребляющий не только деревья, но и всё живое вокруг, – это я ещё могу хоть как-то осознать. Не простить, не понять, – но уяснить это ещё как-то возможно. Но стрелять-то зачем?! Это вечное, вечное, неизбывное, не то византийское, не то ордынское, не то из обоих зловонных колодцев сразу – «бей своих, чтоб чужие боялись». И никак не понять им, убогим, что чужие не боятся, когда свои лупят своих же. Они злорадствуют. Мы наш, мы новый. Вот за это, Степан? За это, Сан Саныч?! Ничего нового. Всё старое, как тлен.– Знаете, я, когда Вас увидела…– Не надо, Верочка. Я понимаю. Всё в порядке.– Яков Кириллович… Вы… Как Вы не побоялись с этим… с кондуктором? А если бы он не послушал… или в милицию… – Вера запнулась. – И не страшно Вам?Гурьев посмотрел на Веру, и едва заметная усмешка тронула уголки его резко очерченных жёстких губ.– Отчего Вы молчите? – тихо спросила Вера. – Я глупые вопросы задаю, да?– Это в Вашем положении простительно. А молчу я вовсе не по причине природного хамства, поверьте. Давайте на «ты», хорошо? Я если и старше, то совсем не намного.– Хорошо.– Ты на Кузнецком была?– Это в справочной? Была. У меня передачу даже ни разу не приняли.Гурьев покачал головой и полез за папиросами. Потом поднялся:– Отдыхай, Веруша. Тебе выспаться надо как следует. Приляг, я выйду воздухом подышать.Вот так всегда. Всегда и со всеми. До дна быстротекущих дней, – он стоял в тамбуре, слушая свист ветра, перемежаемый громыханием колёс на стыках. – Где же мне сил на всё это взять?! Лучше б ты был, Господи. Ей-богу, так было бы для всех лучше. И для меня, наверное. Как и для всех остальных. Ну, а поскольку Тебя нет… На нет, как говорится, и суда нет. Только Особое совещание. Так что придётся самим. Самостоятельно. С помощью лома и такой-то матери. Ничего, ничего. Мы исправимся. Мы обязательно исправимся и всех их передавим. Мы исправимся. Исправимся. И справимся.
Гурьев сжал кулаки, закрыл глаза и медленно сел на корточки, прижимаясь к стенке вагона. И долго ещё сидел так.