Суди о человеке по его вопросам а не по его ответам сочинение

15 декабря 2021 года в Российском православном университете св. Иоанна Богослова в Москве состоялось очередное заседание научного лектория «Крапивенский 4». С докладом на тему «Защита чувств верующих: мифы и реальность» выступил заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, член Совета Российской ассоциации защиты религиозной свободы (РАРС) В.В. Кипшидзе. Мероприятие прошло при поддержке Научно-аналитического центра Всемирного русского народного собора и Русской экспертной школы.

Предваряя выступление, докладчик отметил, что в медийном поле нередко генерируются мифы относительно защиты чувств верующих, которые зачастую направлены на то, чтобы каким-то образом скомпрометировать саму эту идею. В.В. Кипшидзе перечислил бытующие, по его мнению, мифы в этой области, а также аргументы их сторонников, и изложил свое видение каждого из них.

«Самым распространенным мифом является представление о том, что чувства верующих — это нечто совершенно неопределенное, что невозможно защищать, потому что не существует якобы никакой правовой дефиниции этого понятия. Более того, сторонники этого мнения утверждают, что это понятие было искусственно введено в оборот, чтобы использовать репрессивный аппарат государства для наказания тех, кто по каким-то причинам не согласен с ролью Русской Православной Церкви в обществе. На самом деле традиция защиты прав верующих носит длительный характер и с точки зрения Европейского права является действующей традицией. В рамках этой традиции совершенно обоснованно защищать верующих людей и ту символику, те сакральные институты, которые связаны с достоинством определенной категории людей, объединенных принадлежностью к Церкви или другой религиозной общине», — считает В.В. Кипшидзе.

«Иллюзия, которая иногда создается в публичном пространстве исходит из того, что защита чувств сама по себе необоснованна и что не существует других правовых прецедентов, когда государство защищает чувства людей. Потому что такого явления как «защищаемые чувства» якобы не должно существовать вообще. Для опровержения этого мифа можно обратиться к тем статьям Уголовного кодекса России, которые защищают могилы от осквернения, — это норма существует длительное время и никак не связана с текущим состоянием церковно-государственных отношений и роли Церкви в государстве. Очевидно, что закон защищает не надгробия, которые могут отсутствовать или не представлять никакой материальной ценности, ни мертвые тела, потому что даже они в случае необходимости могут быть подвергнуты эксгумации, научным исследованиям или иным способом стать предметом неуважительного отношения. Таким образом, светское право не исходит из сакрального характера, а значит и неприкосновенности человеческих тел. Поэтому, когда уголовное право России и других стран защищает могилы от осквернения, оно защищает те чувства, ту память, ту связь, которая устанавливается между покойником и его родственниками. Даже если человек не имеет родственников, но его могила была осквернена, это не значит, что ему будет отказано в возбуждении уголовного дела на том основании, что родственников погибшего или усопшего не существует и поэтому ничьи чувства в данном случае не затронуты. Государство защищает это безотносительно, потому что в обществе существует норма, которая предполагает уважение к памяти покойного, и разрушение этого уважения путем осквернения могил является вызовом обществу и оскорбляет чувства членов общества, которые на протяжении тысячелетий с уважением относится к памяти усопших и к местам их захоронения. Точно также можно говорить и о защите герба и флага многих государств. Это тоже не новелла российского права: герб и флаг защищаются, поскольку они олицетворяют, в том числе уважение, патриотические чувства, которые испытывают люди, которые видят этот флаг, который может быть размещен на улицах, на зданиях органов государственной власти и т.д. Поэтому, в данном случае, хотя статья Уголовного кодекса и называется «Защита герба и флага Российской Федерации», речь в ней идет о защите тех чувств, того отношения, которое существуют в обществе к этим символам. Это важно, поскольку мы живем в условиях светского государства, в котором символ, в том числе религиозный, обладает ценностью не сам по себе, а в силу того, что этот символ почитается значительным числом верующих людей. В свою очередь эти верующие люди имеют право пользоваться защитой государства — защитой того, что связано с их достоинством, правами и религиозными убеждениями», — отметил заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.

Говоря о доказательности оскорбления чувств верующих, В.В. Кипшидзе отметил, что «еще одно обвинение, которое существует в адрес идеи защиты чувств верующих построено на том, что невозможно доказать, что чьи-то чувства подверглись унижению и оскорблению в каждом конкретном случае. Это утверждение лишено правового подхода, поскольку оскорбление или переживания, связанные с оскорблением какого-нибудь религиозного символа, носит субъективный характер и уголовное разбирательство по этому делу может начаться с обращения в правоохранительные органы. Однако суд принимает решение по таким делам на основании предусмотренной законом экспертизы, которая предполагает всестороннюю объективную оценку визуального ряда, вербальных выражений и иных обстоятельств, связанных с конкретным прецедентом». В силу этого обстоятельства, по мнению В.В. Кипшидзе, некорректно говорить об оскорблении чувств лишь части верующих, поскольку государственное правоприменение действует, исходя из общих интересов.

«Следующий миф заключается в том, что оскорбляться — это не по-христиански и поэтому Церковь, поддерживая концепцию защиты чувств верующих людей, чуть ли не опровергает свое собственное догматическое представление о прощении и раскаянии. Это очередной правовой и теологический нонсенс: Церковь с момента своего появления никогда не отрицала необходимость существования законов, в том числе, законов, которые устанавливают уголовную ответственность граждан любого общества. Логика, которая заключается в том, что верующие должны все прощать, неизбежно приводит к мысли, что Церковь должна выступать за отмену действия уголовного законодательства как антихристианского, поскольку любой уголовный закон предполагает применение принуждения в отношении тех членов общества, которые нарушили закон. Это совершенно не так, потому что существование любого общества основывается на законе, а закон предполагает принуждение. Христианская традиция никогда не отрицала идеи государства, обладающего силой принуждения, иначе бы это значило, что христиане придерживаются анархического отношения к управлению делами общества, что совершенно не соответствует христианской истории», — подчеркнул В.В. Кипшидзе.

Докладчик отметил, что распространенное мнение о том, что концепция защиты чувств верующих была выдумана в Российской Федерации и не имеет аналогов в европейской правовой практике, не соответствует действительности. «В практике Европейского суда по правам человека существует достаточное количество дел, которые подтверждают, что идеи защиты чувств верующих людей имеют право на существование в демократическом обществе. Например, существует известное дело «Институт Отто-Премингер против Австрии», решение по которому было вынесено Европейским судом по правам человека в 1996 году. Несмотря на то, что с тех пор прошло уже несколько десятилетий это дело носит прецедентный характер, поскольку те подходы, которые там используются, не теряют своей актуальности и поныне. Суть этого дела такова: в Австрии был показан богохульный фильм «Любовный собор», после выхода в прокат которого прокуратура страны изъяла и уничтожила все копии этого фильма. После этого инцидента «Институт Отто-Премингер», который являлся в данном случае прокатной организацией, начал судебный процесс. Проиграв его во внутренних судах Австрии, институт обратился в Европейский суд по правам человека, который со своей стороны вынес решение, где подтвердил обоснованность мер государства, предпринятых для того, чтобы оградить католиков Тироля от подобного рода оскорблений. Суд постановил, что просмотр этого фильма может создать у католиков представление о том, что их чувства и достоинство унижены. И в данном случае суд еще раз подтвердил, что свобода творческого самовыражения не носит абсолютного характера. Существует также и ряд других дел, в которых Европейский суд придерживается аналогичного подхода», — отметил В.В. Кипшидзе.

Докладчик полагает, что любое государство имеет право устанавливать те наказания за преступления, которые соответствуют тем обстоятельствам, которые существуют в этом государстве. «Российская Федерация вправе установить более жесткое наказание за нарушение чувств верующих по той причине, что в России и других государствах, ранее входивших в Советский Союз, осуществлялись массовые преследования и убийства верующих людей. Именно поэтому попытка в той или иной форме подвергнуть верующих людей осмеянию, оскорблению, унижению, — несомненно, должна встречать более жесткое уголовное наказание, чем в тех странах, в которых подобного рода явлений не было. Поэтому концепция защиты чувств верующих является демократической концепцией и имеет поддержку со стороны даже такого либерального учреждения как Европейский суд по правам человека. Вместе с тем, любое применение нормы, в том числе касающееся защиты чувств верующих, не является полностью неподвижным и не подверженным влиянию общественного контекста. В Европе и России имеют место попытки скомпрометировать защиту чувств верующих вопреки действующей правовой традиции, отменить ее явочным порядком путем общественного давления. Именно поэтому ведется массовая пропаганда, распространяются мифы с целью настроить общество в пользу отмены этой нормы. «Полагаю, что в арабском контексте эта норма сохранится дольше. Надеюсь, что она сохранится и в России, но только в том случае, если мы будем небезразлично относиться и демонстрировать солидарность с правоприменением по данному вопросу», — подчеркнул В.В. Кипшидзе.

Говоря о личном опыте работы в данной сфере, докладчик заметил, что «строгость этой нормы вовсе не исключает возможности примирения с теми людьми, которые совершили подобного рода преступления, но хотят принести деятельное раскаяние». «Некоторым кажется, что раскаяние — это лишь церковный термин. Однако это понятие существует и в уголовно-процессуальном кодексе: существует статья «Деятельное раскаяние». Если человек, причинивший вред чувствам верующих, нарушивший статью 148 Уголовного кодекса России, желает принести деятельное раскаяние, то мы как христиане должны принять это раскаяние и всячески содействовать тому, чтобы этот человек был освобожден от уголовного наказания. В этом заключается наш христианский долг. Но раскаяние можно принимать только если приносятся извинения», — заключил В.В. Кипшидзе.

Лекторий «Крапивенский 4» организован Российским православным университетом, Всемирным русским народным собором и Русской экспертной школой. Руководитель лектория «Крапивенский 4» — первый заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, декан социально-гуманитарного факультета РПУ, доктор политических наук А.В. Щипков. Лекторий проходит по средам с 18.00 до 19.00.

Патриархия.ru

29 декабря 2021, 18:23

Роман Шимаев,
Дарья Ускова

Выдвинутые Москвой предложения по гарантиям безопасности, изложенные в проектах договоров с США и НАТО, касаются всей Европы, они не являются «чисто российской повесткой», как это пытаются представить некоторые политики. Так первый зампред комитета Госдумы по международным делам Алексей Чепа прокомментировал слова главы дипломатии ЕС Жозепа Борреля.

«Это абсолютно недалёкое заявление. К сожалению, Боррель повторяет позицию США, которые так высказываются на протяжении последних нескольких лет. Я надеюсь, что на переговорах, которые должны пройти в январе, каким-то образом будут урегулированы позиции сторон. Естественно, Америка будет пытаться торговаться, по-прежнему разыгрывать украинскую карту, но наша позиция будет твёрдой и последовательной», — сказал парламентарий в разговоре с RT.

В свою очередь, член комитета Совета Федерации по международным делам Сергей Цеков выразил мнение, что из заявления Борреля следует, что в Европе думают о конфликте, а не о безопасности.

«Надеюсь, это просто слова. Возможно, он повышает ставки перед серьёзными переговорами. В Европе не слышат Россию, а слышат только себя. Но они должны остановиться и начать договариваться, потому что безопасность — это не только для России, как они думают. Это для всех — для Европы и всего международного сообщества», — подчеркнул собеседник RT.

Ранее верховный представитель Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель в интервью немецкому изданию Welt заявил, что российские предложения в сфере безопасности неприемлемы. При этом он обратил внимание, что Москва «впервые выложила на стол свою повестку дня в письменной форме».

«Такого никогда не было. Так делают только победители — говорят: «То-то и то-то — мои условия», — заметил он.

«Требования гарантий безопасности и прекращения расширения ЕС и НАТО на восток — это чисто российская повестка дня с совершенно неприемлемыми условиями, особенно в отношении Украины, — сказал Боррель. — Мы не согласны со многими процессами во внешней политике России, а также с некоторыми процессами, которые Москва считает своим внутренним делом».

Он также полагает, что Россия и США не могут вести диалог о будущей архитектуре безопасности Европы без европейцев. По его словам, ЕС должен присутствовать на этих переговорах и они имеют смысл только в том случае, если проходят «в тесной координации с ЕС и при его участии».

Как заявил RT старший научный сотрудник центра европейских исследований ИМЭМО РАН Владимир Оленченко, слова Борреля по поводу гарантий безопасности прозвучали совсем не к месту, поскольку требования России были адресованы НАТО и США.

«Это заявление характеризует отношение к России не столько Евросоюза, сколько самого Борреля. Он постоянно демонстрирует образ такого сдержанного русофоба: высказывается за развитие и нормализацию двусторонних отношений России и ЕС, но в то же время на практике создаёт много трудностей для этого», — пояснил эксперт.

Также на russian.rt.com
«Основной день для консультаций»: в МИД допустили проведение переговоров по безопасности с США 10 января в Женеве

Напомним, 15 декабря Москва направила в Вашингтон проекты договора с США и соглашения с НАТО о безопасности. Спустя два дня МИД России обнародовал оба документа. В одном из них содержится предложение о российско-американском взаимодействии по принципу «неделимой и равной безопасности», а также об исключении использования территории третьих стран для подготовки или осуществления вооружённого нападения против другой стороны договора. Во втором документе России и НАТО предлагается подтвердить, что они не считают друг друга противниками. Кроме того, Москва выступает за неразмещение Россией и альянсом вооружённых сил на территории других стран Европы за исключением сил, которые находились там по состоянию на 27 мая 1997 года.

По предварительным данным, переговоры по безопасности между Россией и США намечены на 10 января в Женеве. Об этом накануне сообщил замминистра иностранных дел России Сергей Рябков. Он также подтвердил сообщения СМИ, что 12 и 13 января планируется заседание Совета Россия — НАТО и встреча представителей РФ и ОБСЕ. По словам главы МИД Сергея Лаврова, Москва не намерена делать односторонние уступки, не учитывающие баланс интересов, в ходе контактов с Вашингтоном.

Как заявил руководитель пресс-службы Госдепартамента Нед Прайс, переговоры делегаций двух стран будут сосредоточены на вопросах стратегической стабильности.

«Когда мы сядем за стол переговоров, то непременно выскажем наши опасения. Думаю, русские поступят так же. Но мы всегда будем придерживаться принципа «о наших союзниках и партнёрах — ничего в их отсутствие, ничего о них — без них». Уверен: по некоторым вопросам мы сможем добиться прогресса. Но по некоторым другим разойдёмся во мнениях», — заявил он.

От юриста до британского премьер-министра

«Когда мы услышали про идею об интервью с Уинстоном Черчиллем, мы поняли, что можем ее реализовать, опираясь на наш опыт работы с нейронными сетями», — говорит директор по правовым вопросам МегаФона Сергей Переверзев. Компания не первый год использует работающих на основе нейронных сетей ботов в решениях для бизнеса. Они помогают оптимизировать внутренние процессы и освобождают сотрудников от рутинной работы.

Первое такое решение МегаФон разработал в партнерстве с компаний Nlogic. Пилотную версию бота-юриста LegalApe компании публично продемонстрировали на Петербургском международном юридическом форуме в 2018 году. Проектная команда тренировала его несколько месяцев: обучала на информации из книг, судебных разбирательств и в ходе практических тренировок. На форуме LegalApe состязался в мастерстве с реальным юристом Романом Бевзенко. Машина проиграла человеку со счетом 178 против 243 очков, но все же ей удалось эффектно выступить и зарекомендовать себя.

В 2020 году МегаФон выпустил сервис «Цифровой юрист» с набором решений для автоматизации рутинной работы. В его основе лежит уже натренированная нейросеть вместе с технологией оптического распознавания символов. Работает все ровно так же, как и любой чат-бот. Человек пишет «Хочу договор на поставку диванов от компании «Икс» к 31 декабря 2021 года в количестве 20 штук с бюджетом 100 000 рублей и предоплатой 20%». Бот берет информацию из запроса, дополняет данными из корпоративной базы поставщиков и в ответ присылает готовый черновик договора, который иногда даже не нужно корректировать. В результате на ранее занимавшую как минимум полчаса операцию уходит не более 2-5 минут.

Несмотря на разные задачи, и «юридический баттл», и бот для составления договоров, и интервью с исторической личностью в своей основе похожи. Все три проекта опираются на семантический поисковик, настроенный на работу в определенной тематике. Бот-юрист обучен на юридической литературе, бот для составления договоров на корпоративных документах и базах, а бота Черчилля обучали на многочисленных трудах самого британского политика.

Технологии: что «под капотом» у Черчилля?

Технический директор проекта Андрей Богомолов вспоминает, что разработка началась в августе 2021 года. Специалисты МегаФона и Nlogic сразу сфокусировались на самых новых технологиях. В дело пошла генеративная модель GPT-3 от компании OpenAI, которую дообучили на нескольких десятках книг Черчилля. Сначала казалось, что это успех — действительно чувствовалась стилистика автора, но проявился целый ряд проблем.

Во-первых, тексты не несли в себе явных мыслей, а выглядели как слова политика, который хочет не высказать мнение, а, наоборот, уйти от ответа за счет нагромождения умных слов. Во-вторых, первая версия виртуального Черчилля часто путала факты: приписывала произведения одних художников совершенно другим и ошибалась в датах. Вплоть до забавного, когда современники Черчилля в высказываниях бота внезапно становились участниками битвы при Ватерлоо.

В этот момент разработчики решили, что нужно переделывать все с нуля. В основу нового подхода положили фактчек — проверку фактов. Упор сделали на то, чтобы бот всегда мог подтвердить свои высказывания отсылкой к источнику  — конкретной книге или выступлению Черчилля. Для этого дата-саентисты обучили нейронную сеть на базе разработанной компанией Google архитектуры BERT на всех оцифрованных книгах Черчилля. Это позволило создать алгоритм, который для любого вопроса подбирал релевантные отрывки из высказываний Черчилля. Если ответить на сообщение бота словом «источник», он сразу же пришлет список ссылок.

В результате получился неплохой поисковик по трудам Черчилля, но для проведения интервью этого было пока недостаточно. На следующем этапе улучшения бота разработчики составили датасет из нескольких тысяч вопросов на самую разную тематику от сразу приходящего на ум «любите ли вы сигары?» до нетривиального по меркам середины XX века «когда появится искусственный интеллект?». К разработке на несколько месяцев подключились команды разметчиков. В автоматическом режиме бот генерировал ответы на вопросы, а живым людям предстояло их обработать: указать, где нейросеть справилась хорошо, а где — не очень. И это сильно помогло.

Например, очень бросалось в глаза то, что бот иногда использовал метафоры со словом «звезды» в качестве ответов на вопросы про космос, но реальным ответом, конечно, они не являлись. Разметчики маркировали их как неудовлетворительные, и нейросеть адаптировалась. В этом помогла технология сиамских сетей. Ее суть в том, что специальная сеть на основании данных определяет степень сходства объектов (в нашем случае: связки вопрос-ответ). Пришлось пройти сразу несколько итераций такой «шлифовки», чтобы добиться приемлемой точности.

На этапе тестирования полученного алгоритма выяснилось, что не всегда человек оказывается умнее машины. Отвечая на вопрос о двигателях внутреннего сгорания, виртуальный Черчилль подобрал на первый взгляд нелогичный ответ: «в будущем, когда ДВС станут массовыми…». Разметчикам он показался неудовлетворительным, но при проверке с отсылкой к источнику выяснилось, что бот повторяет цитату очень раннего Черчилля. Сэр Уинстон родился в 1874 году, первый автомобиль запатентовали только в 1886 году, а бензиновый ДВС начал постепенно становиться массовым решением лишь в начале XX века, когда возраст Черчилля подходил к 30 годам.

После этого важно было сделать ответы бота похожими на речь живого человека. Изучение множества интервью с разными политиками помогло выявить общие моменты. Два из них стали основными целями для имитации виртуальным Черчиллем:

• в ответе на вопрос человек чаще всего выражает несколько идей,
• никто не перечисляет эти идеи пунктами, а связывает вместе в непрерывную речь.

Чтобы решить задачу, разработчики собрали несколько типов вводных конструкций для разных повествований. Например, вторая фраза может быть следствием первой, но может и отрицать ее, а также дополнять. На собранных примерах дата-саентисты обучили еще одну нейросеть, определяющую конкретный тип связи между двумя предложениями. Для каждого выбрали несколько сотен вариантов «фраз-связок». Например, если ранний Черчилль противоречил позднему в ответах, то нейросеть использовала конструкцию «тем не менее». В более сложных случаях бот применял другой подход, показывая разницу мнений на одну и ту же тему: давал отсылки вроде «в своем выступлении такого-то года я говорил…, но позже я пересмотрел свою точку зрения». Это помогло сделать речь виртуального сэра Уинстона структурированной и «человечной».

Будущее виртуального сэра Уинстона

Прочитать интервью РБК с виртуальным Черчиллем и оценить глубину его естественности вы можете сами по этой ссылке. Но есть ли у бота и, главное, стоящей за ним технологии будущее? Несмотря на то, что для разработчиков это был скорее игровой формат, они приводят несколько потенциальных вариантов применения технологии. Наиболее очевидный лежит в гуманитарной плоскости — уже сейчас этот бот может сэкономить время на поиск цитат сэра Уинстона. Кроме того, технология позволяет создать уже на готовой основе бота, обученного на текстах любой исторической личности — от Платона до Маркса.

Но в глобальном смысле Nlogic и МегаФон видят во всем этом следующий этап развития поисковых систем. Когда-то поисковая строка для ввода запроса и появляющийся после этого список релевантных ссылок стали революцией. Но специалисты компаний отмечают, что модель устарела. На смену ей придут боты, которые смогут обрабатывать запрос, самостоятельно отбирать нужные результаты сразу из нескольких источников, а затем компилировать их в единый связный текст так, как это бы сделал настоящий живой ассистент.