Здесь вы можете читать онлайн рассказ «Стрижонок Скрип» Виктора Астафьева о нелегкой жизни маленьких птичек, стрижей. Автор описывает жизнь птенцов с рождения и до их вступления во взрослую самостоятельную жизнь на примере стрижонка Скрипа.
Слушать рассказ
Текст рассказа «Стрижонок Скрип»
Стрижонок вылупился из яичка в тёмной норке и удивлённо пискнул. Ничего не было видно. Лишь далеко-далеко тускло мерцало пятнышко света. Стрижонок испугался этого света, плотнее приник к тёплой и мягкой маме-стрижихе. Она прижала его крылышком к себе. Он задремал, угревшись под крылом. Где-то шёл дождь, падали одна за другой капли. И стрижонку казалось, что это мама-стрижиха стучит клювом по скорлупе яйца. Она так же стучала, перед тем как выпустить его наружу.
Стрижонок проснулся оттого, что ему стало холодно. Он пошевелился и услышал, как вокруг него завозились и запищали голенькие стрижата, которых мама-стрижиха тоже выклевала из яиц. А самой мамы не было.
— Скрип! — позвал её стрижонок.
— Скрип! Скрип! Скрип! — повторили за ним братья и сестры.
Видно, всем понравилось, что они научились звать маму, и они громче и дружней запищали:
— Скрип! Скрип! Скрип!
И тут далёкое пятнышко света потухло. Стрижата притихли.
— Скрип! — послышалось издалека.
«Так это же мама прилетела!» — догадались стрижата и запищали веселей.
Мама принесла в клюве капельку дождя и отдала её Скрипу — первому стрижонку.
Какая это была вкусная капля! Стрижонок Скрип проглотил её и пожалел, что капля такая маленькая.
— Скрип! — сказал он. Ещё, мол, хочу.
— Скрип-скрип! — радостно ответила мама-стрижиха. Сейчас, дескать, сейчас. И опять её не стало. И опять стрижата тоскливо запищали. А первый стрижонок кричал громче всех. Ему очень уж понравилось, как мама-стрижиха поила его из клюва.
И когда снова закрылся свет вдали, он что было духу закричал:
— Скрип! — и даже полез навстречу маме. Но тут же был откинут крылом на место, да так бесцеремонно, что чуть было кверху лапками не опрокинулся. И каплю вторую мама-стрижиха отдала не ему, а другому стрижонку.
Обидно. Примолк стрижонок Скрип, рассердился на маму и братьев с сестрёнками, которые тоже, оказывается, хотели есть. Когда мама принесла мошку и отдала её другому стрижонку. Скрип попытался отнять её. Тогда мама-стрижиха так долбанула Скрипа клювом по голове, что у него пропала всякая охота отбирать еду у других.
Понял стрижонок, какая у них серьёзная и строгая мама. Её не разжалобишь писком.
Так начал жизнь в норке стрижонок Скрип вместе с братьями и сестрами.
Таких норок в глиняном берегу над рекой было очень много. В каждой норке жили стрижата. И были у них папы и мамы. А вот у стрижонка Скрипа папы не было. Его сшибли из рогатки мальчишки. Он упал в воду, и его унесло куда-то. Конечно, стрижата не знали об этом.
Маме-стрижихе было очень тяжело одной прокормить детей. Но она была хорошая мать. С рассвета и до вечера носилась она над берегом и водой, схватывала на лету мошек, комариков, дождевые капли. Приносила их детям. А мальчишки, сидевшие с удочками на берегу, думали, что стрижиха и все стрижи играют над рекой.
Стрижонок Скрип подрос. У него появились перья, и ему всё время хотелось есть. Иногда ему удавалось отобрать у братца или сестрёнки мошку, и тогда они жалобно и недовольно пищали. За это Скрипу попадало от мамы-стрижихи. Но ему так хотелось есть, так хотелось есть!
А ещё ему хотелось выглянуть из норки и посмотреть, что же оно там такое, дальше этого пятнышка света, откуда мама-стрижиха приносит еду и ветряные запахи на крыльях.
Пополз стрижонок Скрип. И чем дальше он полз, перебирая слабыми лапками, тем больше и ярче делался свет.
Боязно!
Но Скрип был храбрый стрижонок, он полз и полз.
Наверное, он выпал бы из норки и разбился, как разбиваются такие вот неразумные птенцы. Но тут появилась мама-стрижиха, схватила его, уволокла в глубь норки — и раз-раз его клювом по голове. Сказала сердито:
— Скрип-скрип! — и ещё по голове, и ещё по голове.
Очень рассердилась мама-стрижиха, очень сильно била Скрипа. Должно быть, там, за норкой, опасно, раз мама-стрижиха так волнуется. Конечно, откуда Скрипу было знать, сколько врагов у маленьких проворных стрижей!
Сидит на вершине берёзы страшный быстрый сокол и подстерегает их. Скоком-прыгом подходит к норкам клюватая ворона. Тихо ползёт меж камней чёрная гадюка.
Побольше подрос Скрип, догадываться об этом стал. Ему делалось жутко, когда там, за норкой, раздавалось пронзительное «тиу!». Тогда мама-стрижиха бросала всё, даже мошку или каплю воды, и, тоже крикнув грозное «тиу!», мчалась из норки.
И все стрижи с криком «тиу!» высыпали из норок и набрасывались на врага. Пусть этот враг хоть сокол, хоть коршун, хоть кто, пусть он хоть в сто раз больше стрижей, они всё равно не боялись его. Дружно налетали стрижи, все как один. Коршун и ворона скорей-скорей убирались в лес, а гадюка пряталась под камень и со страху шипела.
Однажды мама-стрижиха вылетела на битву с врагом — разбойником соколом.
Сокол был не только быстрым, но и хитрым. Он сделал вид, что отступает. Вожак стрижей — Белое брюшко — дал отбой, крикнув победоносное «тиу!». Но мама-стрижиха ещё гналась за соколом, чтобы уж навсегда отвадить его летать к стрижиньм норкам.
Тут сокол круто развернулся, ударил маму-стрижиху и унёс в когтях. Только щепотка перьев кружилась в воздухе, Перья упали в воду, и их унесло…
Долго ждал стрижонок Скрип маму. Он звал её. И братцы и сестрёнки тоже звали. Мама-стрижиха не появлялась, не приносила еду.
Потускнело пятнышко света. Настала ночь. Утихло всё на реке. Утихли стрижи и стрижата, пригретые папами и мамами. И только Скрип был с братьями и сестрами без мамы.
Сбились в кучу стрижата. Холодно без мамы, голодно. Видно, пропадать придётся.
Но Скрип ещё не знал, какой дружный народ стрижи! Ночью к ним нырнул вожак — Белое брюшко, пощекотал птенцов клювом, обнял их крыльями, и они пригрелись, уснули. А когда рассвело, в норку к Скрипу наведалась соседка-стрижиха и принесла большого комара. Потом залетали ещё стрижи и стрижихи и приносили еду и капли воды. А на ночь к осиротевшим стрижатам снова прилетел вожак Белое брюшко.
Выросли стрижата. Не пропали. Пришла пора покидать им родную норку, как говорят, становиться на крыло — самим добывать себе пищу и строить свой дом.
Это было радостно и жутко!
Скрип помнит, как появился в норке вожак Белое брюшко. Вместо того чтобы дать ему мошку или капельку, он ухватил Скрипа за шиворот и поволок из норки. Скрип упирался, пищал. Белое брюшко не обращал внимания на писк Скрипа, подтащил его к устью норки и вытолкнул наружу.
Ну что было делать Скрипу! Не падать же! Он растопырил крылья и… полетел! И тут на него набросились все стрижи, старые и молодые. Все-все! И погнали его от норки всей стаей навстречу ветру, навстречу ослепительному солнцу.
— Скрип! Скрип! — испуганно закричал стрижонок, захлебнувшись ветром, и увидел под собою воду. — Скрип! Скрип! «А если я упаду?» — с ужасом подумал он.
Но стрижи не давали ему упасть. Они гоняли его кругами над водой, над берегом, над лесом.
Потом крики стрижей остались позади. Свист крыльев и гомон птичий угасли. И тут стрижонок Скрип с удивлением увидел, что он уже сам, один, летает над рекой! И от этого сделалось так радостно, что он взмыл высоко-высоко и крикнул оттуда солнцу, реке, всему миру: «Скрип!» — и закружился, закружился над рекой, над берегом, над лесом. Даже в облако один раз залетел. Но там ему не понравилось — темновато и одиноко. Он спикировал вниз и заскользил над водою, чуть не касаясь её брюшком.
Хорошо жить! Хорошо, когда сам умеешь летать! Скрип! Скрип!
А потом Скрип и сам стал помогать стрижам — вытаскивал из норок стрижат и тоже гнал их над рекой вместе со всеми стрижами и кричал:
— Скрип! Скрип! Держи его! Догоняй!..
И ему было весело смотреть, как метались и заполошно кричали молоденькие стрижата, обретая полёт, вечный полёт!
Скрип много съел в этот день мошек, много выпил воды. Ел и пил он жадно, потому что стрижи всегда в движении, всегда в полёте. И оттого надо им всё время есть, всё время пить. Но день кончился. Он ещё раз плюхнулся белым брюшком на воду, схватил капельку воды, отряхнулся и поспешил к своей норке. Но найти её не смог. Ведь снаружи он никогда не видел свою норку, а сейчас все норки казались ему одинаковыми. Норок много, разве их различишь?
Скрип сунулся в одну норку — не пускают, в другую — не пускают. Все стрижиные дома заняты. Что же делать? Не ночевать же на берегу? На берегу страшно. В норке лучше.
И Скрип начал делать свою норку. Выскребал глину остренькими когтями, выклёвывал её и уносил к воде, снова возвратился к яру и опять клевал, скрёб, а в землю подался чуть-чуть.
Устал Скрип, есть захотел и решил, что такой норки ему вполне хватит. Он немного покормился над рекой и завалился спать в свою совсем ещё не глубокую норку.
Неподалёку рыбачили мальчишки. Они пришли к стрижиному яру. Один мальчишка засунул руку в норку и вынул Скрипа. Что только пережил Скрип, пока его держали в руках и поглаживали, как ему казалось, громадными пальцами!
Но ничего попались ребятишки, хорошие, выпустили Скрипа. Он полетел над рекой и со страху крикнул:
— Тиу!
Все стрижи высыпали из норок, глядят — никого нет. Ребятишки уже ушли, сокол не летает. Чуть было не побили стрижи Скрипа, но пожалели — молодой ещё.
Тут понял Скрип, что в маленькой норке не житьё, и принялся снова работать. Он так много раз подлетал к своей норке, чтобы унести глину, так пробивался в глубь яра, что норку эту отличал уже ото всех.
Как-то опять пришли мальчишки, засунули руку, чтобы вытащить Скрипа, а достать не могут. Скрип вертел головою и, должно быть, насмешливо думал: «Шалишь, братцы мальчишки! И вообще совесть надо иметь!»
Хорошо, спокойно жилось в своей норке. Теперь Скрип наедался и напивался досыта, сделался стремительным, сильным. Но вот отчего-то сделались беспокойными стрижи. Они почти не находились в норках, а всё летали, кружились, лепились на проводах и часами сидели молча, прижавшись один к одному. А потом с визгом рассыпались в разные стороны, присаживались к осенним лужам, заботливо клевали глину и снова сбивались в стаи, и снова тревожно кружились. Эта тревога передалась и Скрипу. Он стал ждать, сам не зная чего, и в конце августа, на рассвете, вдруг услышал призывный голос вожака Белое брюшко.
— Тиу! — крикнул вожак. В голосе его на этот раз не было угрозы. Он звал в отлёт. Взмыл Скрип и видит: всё небо клубится. Тучи стрижей летят к горизонту.
— Тиу! — звал вожак. И стайка Скрипа помчалась вдаль, смешалась с другими стаями. Стрижей было так много, что они почти заслонили собой разгорающуюся в небе зарю.
— Скрип! Скрип! — тревожно и тоскливо кричали стрижи, прощаясь до следующего лета с родным краем.
— Скрип! До свидания! — крикнул и стрижонок Скрип и помчался за леса, за горы, за край земли.
— До свидания, Скрип! До свидания! Прилетай в свою норку! — кричали вслед Скрипу мальчишки-рыбаки.
Стрижи улетают в одну ночь и уносят с собою лето. Прилетают они тоже в одну ночь и приносят с собою лето.
Скучно без стрижей на реке. Чего-то не хватает.
Где ты, маленький Скрип? В каких краях и странах? Возвращайся скорее! Приноси нам на крыльях лето!
Стрижонок вылупился из яичка в тёмной норке и удивлённо пискнул. Ничего не было видно. Лишь далеко-далеко тускло мерцало пятнышко света. Стрижонок испугался этого света, плотнее приник к тёплой и мягкой маме-стрижихе. Она прижала его крылышком к себе. Он задремал, угревшись под крылом. Где-то шёл дождь, падали одна за другой капли. И стрижонку казалось, что это мама-стрижиха стучит клювом по скорлупе яйца. Она так же стучала, перед тем как выпустить его наружу.
Стрижонок проснулся оттого, что ему стало холодно. Он пошевелился и услышал, как вокруг него завозились и запищали голенькие стрижата, которых мама-стрижиха тоже выклевала из яиц.
А самой мамы не было.
— Скрип! — позвал её стрижонок.
— Скрип! Скрип! Скрип! — повторили за ним братья и сестры. Видно, всем понравилось, что они научились звать маму, и они громче и дружней запищали:
— Скрип! Скрип! Скрип!
И тут далёкое пятнышко света потухло. Стрижата притихли.
— Скрип! — послышалось издалека.
«Так это же мама прилетела!» — догадались стрижата и запищали веселей.
Мама принесла в клюве капельку дождя и отдала её Скрипу — первому стрижонку.
Какая это была вкусная капля! Стрижонок Скрип проглотил её и пожалел, что капля такая маленькая.
— Скрип! — сказал он. Ещё, мол, хочу.
— Скрип-скрип! — радостно ответила мама-стрижиха. Сейчас, дескать, сейчас.
И опять её не стало. И опять стрижата тоскливо запищали. А первый стрижонок кричал громче всех. Ему очень уж понравилось, как мама-стрижиха поила его из клюва.
И когда снова закрылся свет вдали, он что было духу закричал:
— Скрип! — и даже полез навстречу маме. Но тут же был откинут крылом на место, да так бесцеремонно, что чуть было кверху лапками не опрокинулся. И каплю вторую мама-стрижиха отдала не ему, а другому стрижонку. Обидно. Примолк стрижонок Скрип, рассердился на маму и братьев с сестрёнками, которые тоже, оказывается, хотели есть. Когда мама принесла мошку и отдала её другому стрижонку. Скрип попытался отнять её. Тогда мама-стрижиха так долбанула Скрипа клювом по голове, что у него пропала всякая охота отбирать еду у других.
Понял стрижонок, какая у них серьёзная и строгая мама. Её не разжалобишь писком.
Так начал жизнь в норке стрижонок Скрип вместе с братьями и сестрами. Таких норок в глиняном берегу над рекой было очень много. В каждой норке жили стрижата. И были у них папы и мамы. А вот у стрижонка Скрипа папы не было. Его сшибли из рогатки мальчишки. Он упал в воду, и его унесло куда-то. Конечно, стрижата не знали об этом. Маме-стрижихе было очень тяжело одной прокормить детей. Но она была хорошая мать. С рассвета и до вечера носилась она над берегом и водой, схватывала на лету мошек, комариков, дождевые капли. Приносила их детям. А мальчишки, сидевшие с удочками на берегу, думали, что стрижиха и все стрижи играют над рекой.
Стрижонок Скрип подрос. У него появились перья, и ему всё время хотелось есть. Иногда ему удавалось отобрать у братца или сестрёнки мошку, и тогда они жалобно и недовольно пищали. За это Скрипу попадало от мамы-стрижихи. Но ему так хотелось есть, так хотелось есть!
А ещё ему хотелось выглянуть из норки и посмотреть, что же оно там такое, дальше этого пятнышка света, откуда мама-стрижиха приносит еду и ветряные запахи на крыльях.
Пополз стрижонок Скрип. И чем дальше он полз, перебирая слабыми лапками, тем больше и ярче делался свет. Боязно!
Но Скрип был храбрый стрижонок, он полз и полз. Наверное, он выпал бы из норки и разбился, как разбиваются такие вот неразумные птенцы. Но тут появилась мама-стрижиха, схватила его, уволокла в глубь норки — и раз-раз его клювом по голове. Сказала сердито:
— Скрип-скрип! — и ещё по голове, и ещё по голове.
Очень рассердилась мама-стрижиха, очень сильно била Скрипа. Должно быть, там, за норкой, опасно, раз мама-стрижиха так волнуется. Конечно, откуда Скрипу было знать, сколько врагов у маленьких проворных стрижей! Сидит на вершине берёзы страшный быстрый сокол и подстерегает их. Скоком-прыгом подходит к норкам клюватая ворона. Тихо ползёт меж камней чёрная гадюка. Побольше подрос Скрип, догадываться об этом стал. Ему делалось жутко, когда там, за норкой, раздавалось пронзительное «тиу!». Тогда мама-стрижиха бросала всё, даже мошку или каплю воды, и, тоже крикнув грозное «тиу!», мчалась из норки.
И все стрижи с криком «тиу!» высыпали из норок и набрасывались на врага. Пусть этот враг хоть сокол, хоть коршун, хоть кто, пусть он хоть в сто раз больше стрижей, они всё равно не боялись его. Дружно налетали стрижи, все как один. Коршун и ворона скорей-скорей убирались в лес, а гадюка пряталась под камень и со страху шипела.
Однажды мама-стрижиха вылетела на битву с врагом — разбойником соколом. Сокол был не только быстрым, но и хитрым. Он сделал вид, что отступает. Вожак стрижей — Белое брюшко — дал отбой, крикнув победоносное «тиу!». Но мама-стрижиха ещё гналась за соколом, чтобы уж навсегда отвадить его летать к стрижиньм норкам.
Тут сокол круто развернулся, ударил маму-стрижиху и унёс в когтях. Только щепотка перьев кружилась в воздухе, Перья упали в воду, и их унесло… Долго ждал стрижонок Скрип маму. Он звал её. И братцы и сестрёнки тоже звали. Мама-стрижиха не появлялась, не приносила еду.
Потускнело пятнышко света. Настала ночь. Утихло всё на реке. Утихли стрижи и стрижата, пригретые папами и мамами. И только Скрип был с братьями и сестрами без мамы. Сбились в кучу стрижата. Холодно без мамы, голодно. Видно, пропадать придётся.
Но Скрип ещё не знал, какой дружный народ стрижи! Ночью к ним нырнул вожак — Белое брюшко, пощекотал птенцов клювом, обнял их крыльями, и они пригрелись, уснули. А когда рассвело, в норку к Скрипу наведалась соседка-стрижиха и принесла большого комара. Потом залетали ещё стрижи и стрижихи и приносили еду и капли воды. А на ночь к осиротевшим стрижатам снова прилетел вожак Белое брюшко.
Выросли стрижата. Не пропали. Пришла пора покидать им родную норку, как говорят, становиться на крыло — самим добывать себе пищу и строить свой дом. Это было радостно и жутко!
Скрип помнит, как появился в норке вожак Белое брюшко. Вместо того чтобы дать ему мошку или капельку, он ухватил Скрипа за шиворот и поволок из норки. Скрип упирался, пищал. Белое брюшко не обращал внимания на писк Скрипа, подтащил его к устью норки и вытолкнул наружу.
Ну что было делать Скрипу! Не падать же! Он растопырил крылья и… полетел! И тут на него набросились все стрижи, старые и молодые. Все-все! И погнали его от норки всей стаей навстречу ветру, навстречу ослепительному солнцу.
— Скрип! Скрип! — испуганно закричал стрижонок, захлебнувшись ветром, и увидел под собою воду. — Скрип! Скрип!
«А если я упаду?» — с ужасом подумал он. Но стрижи не давали ему упасть. Они гоняли его кругами над водой, над берегом, над лесом.
Потом крики стрижей остались позади. Свист крыльев и гомон птичий угасли. И тут стрижонок Скрип с удивлением увидел, что он уже сам, один, летает над рекой! И от этого сделалось так радостно, что он взмыл высоко-высоко и крикнул оттуда солнцу, реке, всему миру: «Скрип!» — и закружился, закружился над рекой, над берегом, над лесом. Даже в облако один раз залетел. Но там ему не понравилось — темновато и одиноко. Он спикировал вниз и заскользил над водою, чуть не касаясь её брюшком.
Хорошо жить! Хорошо, когда сам умеешь летать! Скрип! Скрип! А потом Скрип и сам стал помогать стрижам — вытаскивал из норок стрижат и тоже гнал их над рекой вместе со всеми стрижами и кричал: — Скрип! Скрип! Держи его! Догоняй!..
И ему было весело смотреть, как метались и заполошно кричали молоденькие стрижата, обретая полёт, вечный полёт!
Скрип много съел в этот день мошек, много выпил воды. Ел и пил он жадно, потому что стрижи всегда в движении, всегда в полёте. И оттого надо им всё время есть, всё время пить. Но день кончился. Он ещё раз плюхнулся белым брюшком на воду, схватил капельку воды, отряхнулся и поспешил к своей норке. Но найти её не смог. Ведь снаружи он никогда не видел свою норку, а сейчас все норки казались ему одинаковыми. Норок много, разве их различишь? Скрип сунулся в одну норку — не пускают, в другую — не пускают. Все стрижиные дома заняты. Что же делать? Не ночевать же на берегу? На берегу страшно. В норке лучше.
И Скрип начал делать свою норку. Выскребал глину остренькими когтями, выклёвывал её и уносил к воде, снова возвратился к яру и опять клевал, скрёб, а в землю подался чуть-чуть.
Устал Скрип, есть захотел и решил, что такой норки ему вполне хватит. Он немного покормился над рекой и завалился спать в свою совсем ещё не глубокую норку.
Неподалёку рыбачили мальчишки. Они пришли к стрижиному яру. Один мальчишка засунул руку в норку и вынул Скрипа. Что только пережил Скрип, пока его держали в руках и поглаживали, как ему казалось, громадными пальцами! Но ничего попались ребятишки, хорошие, выпустили Скрипа. Он полетел над рекой и со страху крикнул:
— Тиу!
Все стрижи высыпали из норок, глядят — никого нет. Ребятишки уже ушли, сокол не летает. Чуть было не побили стрижи Скрипа, но пожалели — молодой ещё.
Тут понял Скрип, что в маленькой норке не житьё, и принялся снова работать. Он так много раз подлетал к своей норке, чтобы унести глину, так пробивался в глубь яра, что норку эту отличал уже ото всех. Как-то опять пришли мальчишки, засунули руку, чтобы вытащить Скрипа, а достать не могут. Скрип вертел головою и, должно быть, насмешливо думал: «Шалишь, братцы мальчишки! И вообще совесть надо иметь!» Хорошо, спокойно жилось в своей норке. Теперь Скрип наедался и напивался досыта, сделался стремительным, сильным. Но вот отчего-то сделались беспокойными стрижи. Они почти не находились в норках, а всё летали, кружились, лепились на проводах и часами сидели молча, прижавшись один к одному. А потом с визгом рассыпались в разные стороны, присаживались к осенним лужам, заботливо клевали глину и снова сбивались в стаи, и снова тревожно кружились. Эта тревога передалась и Скрипу. Он стал ждать, сам не зная чего, и в конце августа, на рассвете, вдруг услышал призывный голос вожака Белое брюшко.
— Тиу! — крикнул вожак.
В голосе его на этот раз не было угрозы. Он звал в отлёт. Взмыл Скрип и видит: всё небо клубится. Тучи стрижей летят к горизонту.
— Тиу! — звал вожак.
И стайка Скрипа помчалась вдаль, смешалась с другими стаями. Стрижей было так много, что они почти заслонили собой разгорающуюся в небе зарю.
— Скрип! Скрип! — тревожно и тоскливо кричали стрижи, прощаясь до следующего лета с родным краем.
— Скрип! До свидания! — крикнул и стрижонок Скрип и помчался за леса, за горы, за край земли.
— До свидания, Скрип! До свидания! Прилетай в свою норку! — кричали вслед Скрипу мальчишки-рыбаки.
Стрижи улетают в одну ночь и уносят с собою лето. Прилетают они тоже в одну ночь и приносят с собою лето.
Скучно без стрижей на реке. Чего-то не хватает. Где ты, маленький Скрип? В каких краях и странах? Возвращайся скорее! Приноси нам на крыльях лето!
Рассказы Астафьева кратко
Литературное чтение
Л.Ф. Климова, В.Г.Г орецкий и др.
«Школа России» 2 часть
В.П. Астафьев «Стрижонок Скрип».3
Выполнила: Строжкова Н.В.
учитель начальных классов
МАОУ СОШ № 1 г.Покачи.
Е.И.Чарушин «Кабан»
Вопрос 1.
Удобное время для рисования животных в зоосаду …
А) часов в 5-6
Б) часов в 7-8
В) в полдень
Г) поздно вечером
Вопрос 2.
Любимое утреннее занятие зверей — …
А) умывание
Б) купание
В) кормление детёнышей
Г) игра
Вопрос 3.
Животное, которое решил нарисовать автор рассказа …
А) ягуар
Б) медведь-губач
В) олень марал
Г) кабан
Вопрос 4.
Танцевать в общей загородке любят …
А) журавли-красавки
Б) гималайские медведи
В) бурые волки
Г) индийские слоны
Вопрос 5.
Животные, которые не умеют поднимать головы и смотреть вверх …
А) слоны
Б) кабаны
В) лошади
Г) коровы
Вопрос 6.
Сравнение, которое употребил автор, описывая новые рога оленя …
А) словно кожаные медузы в пушистой оболочке
Б) как разлогие ветви старого дуба
В) как плюшевые чехлы
Г) какой-то кровяной студень в кожаном пушистом чехле
Вопрос 7.
Кабаны сверху казались …
А) коричневой клыкастой тучей
Б) большой грозной толпой
В) рыбами с торчащими в стороны клыками
Г) громадным чавкающим стадом
Вопрос 8.
Убытки, которые нанесли кабаны автору рассказа …
А) сжевали акварель вместе с деревянным ящиком
Б) затоптали эскизы и кепку
В) разбросали кисти и краски по разным углам
Г) сжевали упавший с ноги ботинок
Вопрос 9.
Забор, по которому перебирался автор, он сравнил с …
А) жирафом
Б) небоскрёбом
В) пожарной каланчой
Г) водонапорной башней
Вопрос 10.
Парнишка подгонял кабанов …
А) прутиком
Б) хлыстом
В) бечёвкой
Г) дрыном
Виктор Астафьев
Виктор Петрович Астафьев родился 1 мая 1924 года в селе Овсянка Красноярского края. в семье Петра Павловича Астафьева и Лидии Ильиничны Потылицыной. Деревня Овсянка находится недалеко от города Красноярска на берегу реки Мана, где он жил с семьёй.
Мальчик рано потерял мать. Она утонула, когда Виктору было семь лет. После смерти матери Виктор жил с бабушкой Катериной Петровной Потылицыной, которая оставила в душе писателя светлые воспоминания, после он рассказал о ней в первой части автобиографии «Последний поклон».
В школу Виктор пошел с восьми лет. В первом классе учился в родном селе Овсянка. Отец будущего писателя
женился во второй раз. Отношения с мачехой у Виктора не складывались.
В Игарке, куда переехал на заработки его отец, Виктор окончил начальную школу, а осенью 1936 года отец попал в больницу. Брошенный мачехой и родными, Виктор в 12 лет оказался на улице. Несколько месяцев он жил в заброшенном здании парикмахерской, а после был направлен в Игарский детский дом.
В 1941 году Астафьев благополучно окончил шестой класс. Ему исполняется 16 лет. Шла война.
Осенью, собрав денег на билет, с большими трудностями он добирается до Красноярска и поступает в Железнодорожную школу ФЗО. После учёбы 4 месяца работал составителем поездов на станции Базаиха.
В 1942 году ушёл добровольцем на фронт. Военному делу обучался в школе пехоты в Новосибирске. На войне был шофёром, разведчиком, связистом.
Несколько раз был тяжело ранен.
До самого конца войны он оставался рядовым солдатом. Воевал на Брянском, Воронежском и Степном фронтах, в составе войск Первого Украинского фронта.
За войну Виктор Петрович награждён орденом Красной Звезды и медалями «За отвагу», «За победу над Германией», «За освобождение Польши».
После Победы, в 1945 году, уехал на Урал в город Чусовой Пермской области.
Там работал слесарем, подсобным рабочим, учителем, дежурным по вокзалу, кладовщиком. В том же году женился на Марии Семёновне Корякиной; у них было трое детей: дочери Лидия и Ирина и сын Андрей.
Тяжелые ранения лишили Астафьева профессии — остался один глаз, плохо слушалась рука. Работы его были все случайны и ненадёжны.
Однажды он попал на заседание литературного кружка при газете «Чусовой рабочий». После этого он за одну ночь написал свой первый рассказ «Гражданский человек»(1951г.). Вскоре автор стал литературным работником газеты. Так быстро и круто изменилась жизнь В. П. Астафьева.
Как сотрудник газеты он много разъезжает по краю, много видит. За четыре года работы В. Астафьев пишет более сотни статей, очерков, свыше двух десятков рассказов, За это время издает две книги для детей ( «Васюткино озеро» и «Дядя Кузя, куры, лиса и кот»).
В 35 лет Астафьев поступает на Высшие литературные курсы в Москве ( 1959–1961). В это время его рассказы начали печататься не только в издательствах Перми и Свердловска, но и в столице. Рассказы были о судьбах людей, которых Виктор встретил во времена своего сиротского детства и юности.
Написанные произведения приносят Астафьеву широкую известность. Его литературные заслуги были отмечены государственными наградами: Государственной премии СССР, присвоением звания Героя Социалистического Труда.
Рассказы Виктора Петровича Астафьева помогают увидеть и услышать красоту природы. Прочитав их, читатель открывает для себя то, что раньше не знал и не замечал. Виктор Астафьев пишет о том, что отлично знает. Именно поэтому произведения его по-настоящему правдивы и достоверны.
Он пишет об Урале, Сибири, об их природе, о людях. У него внимательный и зоркий глаз, отзывчивое сердце.
29 ноября 2001 года Астафьев ушёл из жизни в возрасте 77 лет. Согласно завещанию он был похоронен в родном селе Овсянка.
Птица эта небольшая, Целый день она летает – Не желает приземлиться, И на ветки не садится. Выше леса, выше крыш – Всех быстрей летает …
(Стриж)
Стрижей вроде бы знают все. Летом стрижи с громкими криками, напоминающими визг, носятся в воздухе. Стрижей можно увидеть и в городах и вне городов. К стрижам люди привыкли, не обращают на них внимания и не подозревают часто, что видят очень необычных птиц. Стрижи — их в семействе 69 видов — похожи на ласточек. Но отличить их можно по более узким крыльям, по менее маневренному полету и по быстроте. Некоторые виды стрижей считаются чемпионами среди птиц по скорости полета .
План I части рассказа.
- Рождение Скрипа.
- Стрижата одни.
- Возвращение мамы – домой.
План II части рассказа .
- Кормление птенцов.
- Скрип обижен.
- Жизнь семьи — стрижей.
Домашнее задание: Конкурс рисунков «Как я вижу стрижонка Скипа»
Молодцы!!!
Урок
литературного чтения
«Стрижонок
Скрип»
В.П.
Астафьев «Стрижонок Скрип»
Цели:
познакомить учащихся с жизнью и творчеством В.П. Астафьева;
отрабатывать
навыки выразительного чтения;
учить
детей анализировать поступки героев;
учить
составлять сравнительное описание на основе текста;
расширять
знания о стрижах и лебедях;
прививать
любовь и бережное отношение к животным.
Ход урока:
I.
Проверка домашнего задания.
Повторение
1. Почему
рассказ называется «Кабан»? Предложи свой вариант названия.
Рассказ
называется «Кабан», потому что именно эти животные напугали рассказчика.
Рассказ можно назвать «Приключение в зоосаду».
2. О
каких обитателях зоосада идёт речь в рассказе? Проведи исследование и заполни
таблицу в «Рабочей тетради».
Марал
Серёжа, ягуар, гималайский медведь-губач, слон, волки, журавли-красавки, серый
журавль и кабаны.
3. Прочитай
эпизод рассказа, который вызвал улыбку.
«Вдруг
— крик!
— Сашка, Машка, Яшка, Прошка, Акулька! …. Загнал в клетку и запер.»
4. Можно
ли назвать этот рассказ юмористическим? В чём особенность юмористических
рассказов? Обсудите с другом.
Рассказ
можно назвать юмористический, потому что рассказчик попал в смешную ситуацию,
напугался ручных кабанов.
5. Составь
самостоятельно научно-познавательный текст об одном из обитателей зоосада.
Сравни свой текст с текстом из энциклопедии.
Слоны
живут в жарких странах. Это самые крупные сухопутные животные на нашей планете.
Живут слоны до шестидесяти лет. Они живут семьями, делают все вместе —
кормятся, ходят на водопой, растят детенышей. Слоны питаются травой, листьями,
веточками деревьев.
Пересказ рассказа Е. Чарушина «Кабан».
II.
Введение в тему.
1. Чтение
стихотворений А.Фета и И.Бунина.
Снова птицы летят
издалёка
К берегам, расторгающим
лёд,
Солнце тёплое ходит
высоко
И душистого ландыша ждёт.
(А.Фет) (слайд 2)
Не видно птиц. Покорно
чахнет
Лес, опустевший и
больной.
Грибы сошли, но крепко
пахнет
В оврагах сыростью
грибной. (И.Бунин) (слайд 3)
— О каком времени
года говорится в каждом стихотворении? Как вы это узнали, по каким приметам?
Одной из примет весны является прилёт птиц. Какие птицы прилетают первыми?
Какие позже? Почему? Чем отличаются стрижи от ласточек? (слайды 4-5)
2. Слово о В.П.
Астафьеве. (слайд 6)
Детство
и юность
Родился
Виктор 1 мая 1924 года в небольшом селе Овсянка Енисейской губернии (ныне –
Красноярский край).
Даже в
краткой биографии Астафьева можно перечислить много трагических моментов. Еще
когда Виктор был ребенком, его отца арестовали, а мать умерла во время одной из
поездок к мужу.
Детство Виктор Астафьев провел с бабушкой и дедом. Об этом
времени у писателя осталось много светлых воспоминаний, которые позже он описал
в автобиографии.
После
того, как отец Виктора вышел из тюрьмы и еще раз женился, семья переехала в
город Игарка Красноярского края. Когда отец попал в больницу, а новая семья
отвернулась от Виктора, он оказался в буквальном смысле на улице. Проскитавшись
два месяца, был направлен в детский дом.
Служба
В 1942
году Астафьев добровольно ушел на фронт. В Новосибирской пехотной школе он
обучился военному делу. А уже в 1943 году отправился воевать. Сменив несколько
видов деятельности, до конца войны был обычным рядовым солдатом. За время
службы Астафьев был удостоен медали «За отвагу», ордена «Красной Звезды».
Когда
война закончилась, Астафьев женился на писательнице Марии Корякиной, вместе с
ней поселился в городе Чусовой Пермской области.
Проживая там, он сменил несколько профессий: был слесарем,
учителем, кладовщиком, работал на местном мясокомбинате. Однако кроме работы
Виктор интересовался литературой: даже был постоянным членом литературного
кружка.
Литературная
карьера
Впервые
рассказ Астафьева был напечатан в 1951 году («Гражданский человек»). В том же
году Виктор стал работать в газете «Чусовский рабочий», это место не покидал 4
года. Для газеты Астафьев написал множество статей, очерков, рассказов, его
литературный талант начал раскрываться все полнее. В 1953 году была
опубликована книга Астафьева «До будущей весны».
А в
1958 году в биографии Виктора Астафьева произошло важное событие – его приняли
в Союз писателей. Для повышения своего литературного уровня Астафьев учился на
Высших литературных курсах с 1959 по 1961 год.
Если
кратко охарактеризовать произведения Виктора Астафьева, можно сказать, что они
освещают военную, антисоветскую, деревенскую тематику.
За все
время своей деятельности Астафьев написал множество произведений. Например,
романы «До будущей весны», «Тают снега», «Прокляты и убиты» (роман был удостоен
премии РФ в области литературы и искусства). Среди его повестей: «Стародуб»,
«Слякотная осень», «Так хочется жить», «Из тихого света», «Веселый солдат»,
«Васюткино озеро», «Царь-рыба».
В
сборник «Последний поклон» вошли автобиографические рассказы Астафьева о жизни
в сибирской деревне, которые он писал для детей.
Смерть
Умер писатель в
Красноярске 29 ноября 2001 года и был похоронен в родном селе Овсянка.
III.
Знакомство с рассказом.
1.
Чтение рассказа учителем и
учащимися. (слайд 7)
2.
Словарно-лексическая работа.
— Объясните значение
слов:
БЕСЦЕРЕМОННО
– беззастенчиво развязно, выходя за границы вежливости.
ЗАПОЛОШНО –
(прост.) – суматошно, неспокойно, взбалмошно.
ЛЕПИТЬСЯ –
располагаться, прилепившись к чему-нибудь наклонному.
ЯР – крутой
берег, обрыв. (слайд
—
Подберите синонимы к словам: мерцала (светилась); серьёзный (вдумчивый,
сосредоточенный, озабоченный, глубокомысленный); угревшись (согревшись);
потухло (погасло, прекратилось). (слайд 9)
—
Подберите антонимы к словам: мерцала (темнеть, мрачнеть); строгий (ласковый);
тревога (покой, спокойствие). (слайд 10)
IV. Характеристика мамы-стрижихи.
1.
Работа над пословицами. (слайд
11)
— Прочитайте пословицы и
догадайтесь, о ком в них говорится.
Птица рада весне, а дитя
– ей.
Сердце её лучше солнца
греет.
Роднее её родни нет.
— Да, эти пословицы о матери.
Составьте характеристику мамы-стрижихи, пользуясь текстом. (слайд 12)
2. Составление синквейна.
Синквейн (от фр. cinquains, англ. cinquain) —
это творческая работа, которая имеет короткую форму стихотворения, состоящего
из пяти нерифмованных строк.
Синквейн – это не простое стихотворение, а стихотворение, написанное
по следующим правилам:
1 строка – одно
существительное, выражающее главную тему cинквейна.
2 строка – два прилагательных,
выражающих главную мысль.
3 строка – три глагола,
описывающие действия в рамках темы.
4 строка – фраза, несущая
определенный смысл.
5 строка – заключение в форме
существительного (ассоциация с первым словом).
Составлять cинквейн очень
просто и интересно. И к тому же, работа над созданием синквейна развивает
образное мышление. (слайд 13-14)
3
Самостоятельная работа. Работа
в группах. Представление результатов проделанной работы. (слайд 15)
1. Как стрижонок Скрип
появился на свет? Как прошли первые дни его жизни? Чему важному хотела научить
стрижонка мама?
Стрижонок вылупился из яйца в
темной норке, а потом уснул под крылом мамы-стрижихи. Когда он проснулся, мамы
не было, но вокруг было много млышей-стрижат — его браьтев и сестер. Стрижата
стали звать маму: «Скрип!» Мама вернулась и напоила первого стрижонка.
Скрип обижался, когда мама заботилась и о других стрижатах, но он
понял, что маму не разжалобить писком. «…мама-стрижиха так долбанула
Скрипа клювом по голове, что у него пропала всякая охота отбирать еду у других.
Понял стрижонок, какая у них серьезная и строгая мама. Ее не разжалобишь
писком». Мама хотела научить стрижонка, что нужно думать не только о себе,
но и о своих близких.
2. Какие слова выбирает
автор, чтобы рассказать о стрижихе? Согласен ли ты с тем, что она была хорошей
матерью? Объясни.
Стрижих растила стрижат одна,
потому что их папу убили мальчишки. «Но она была хорошая мать. С рассвета
и до вечера носилась она над берегом и водой, схватывала на лету мошек,
комариков, дождевые капли. Приносила их детям». Стрижиха волновалась за
детей, воспитывала их.
3. Почему стрижата
остались одни? Как писателю удаётся показать, что стрижи очень дружные?
Когда на стрижей напал сокол,
стрижиха пыталась отвлечь его, и сокол схватил ее и унес. Но стрижи не бросили
ее птенцов. Ночью к стрижатам прилетал вожак Белое брюшко и согрел их своими
крыльями. Днем другие стрижи кормили и поили сироток.
У стрижей много врагов: «страшный быстрый сокол, клюватая ворона, черная
гадюка». Когда им угрожала опасность, все стрижи вылетали из своих норок и
набрасывались на врага: «Дружно налетали стрижи, все как один».
4. Как стрижонок Скрип
научился летать? Какие слова помогают понять его состояние?
Вожак Белое брюшко взялся
обучить стрижат летать. Он вытолкнул Скрипа из норки, и стрижонку пришлось
растопырить крылья и лететь. Остальные стрижи «погнали его от норки всей стаей,
навстречу ветру, навстречу ослепительному солнцу». «А если я упаду?» — с ужасом
подумал он. Но стрижи не давали ему упасть. Они гоняли его над водой, над
берегом, над лесом». Так Скрип научился летать. «И от этого сделалось так
радостно, что он взмыл высоко-высоко и крикнул оттуда солнцу, реке, всему миру:
«Скрип!» — и закружился над рекой, над лесом».
V Домашнее задание:
Учебник с. 100 – 109, пересказ
Стрижонок вылупился из яичка в тёмной норке и удивлённо пискнул. Ничего не было видно. Лишь далеко-далеко тускло мерцало пятнышко света. Стрижонок испугался этого света, плотнее приник к тёплой и мягкой маме-стрижихе. Она прижала его крылышком к себе. Он задремал, угревшись под крылом. Где-то шёл дождь, падали одна за другой капли. И стрижонку казалось, что это мама-стрижиха стучит клювом по скорлупе яйца. Она так же стучала, перед тем как выпустить его наружу.
Стрижонок проснулся оттого, что ему стало холодно. Он пошевелился и услышал, как вокруг него завозились и запищали голенькие стрижата, которых мама-стрижиха тоже выклевала из яиц. А самой мамы не было.
— Скрип! — позвал её стрижонок.
— Скрип! Скрип! Скрип! — повторили за ним братья и сестры.
Видно, всем понравилось, что они научились звать маму, и они громче и дружней запищали:
— Скрип! Скрип! Скрип!
И тут далёкое пятнышко света потухло. Стрижата притихли.
— Скрип! — послышалось издалека.
«Так это же мама прилетела!» — догадались стрижата и запищали веселей.
Мама принесла в клюве капельку дождя и отдала её Скрипу — первому стрижонку.
Какая это была вкусная капля! Стрижонок Скрип проглотил её и пожалел, что капля такая маленькая.
— Скрип! — сказал он. Ещё, мол, хочу.
— Скрип-скрип! — радостно ответила мама-стрижиха. Сейчас, дескать, сейчас. И опять её не стало. И опять стрижата тоскливо запищали. А первый стрижонок кричал громче всех. Ему очень уж понравилось, как мама-стрижиха поила его из клюва.
И когда снова закрылся свет вдали, он что было духу закричал:
— Скрип! — и даже полез навстречу маме. Но тут же был откинут крылом на место, да так бесцеремонно, что чуть было кверху лапками не опрокинулся. И каплю вторую мама-стрижиха отдала не ему, а другому стрижонку.
Обидно. Примолк стрижонок Скрип, рассердился на маму и братьев с сестрёнками, которые тоже, оказывается, хотели есть. Когда мама принесла мошку и отдала её другому стрижонку. Скрип попытался отнять её. Тогда мама-стрижиха так долбанула Скрипа клювом по голове, что у него пропала всякая охота отбирать еду у других.
Понял стрижонок, какая у них серьёзная и строгая мама. Её не разжалобишь писком.
Так начал жизнь в норке стрижонок Скрип вместе с братьями и сестрами.
Таких норок в глиняном берегу над рекой было очень много. В каждой норке жили стрижата. И были у них папы и мамы. А вот у стрижонка Скрипа папы не было. Его сшибли из рогатки мальчишки. Он упал в воду, и его унесло куда-то. Конечно, стрижата не знали об этом.
Маме-стрижихе было очень тяжело одной прокормить детей. Но она была хорошая мать. С рассвета и до вечера носилась она над берегом и водой, схватывала на лету мошек, комариков, дождевые капли. Приносила их детям. А мальчишки, сидевшие с удочками на берегу, думали, что стрижиха и все стрижи играют над рекой.
Стрижонок Скрип подрос. У него появились перья, и ему всё время хотелось есть. Иногда ему удавалось отобрать у братца или сестрёнки мошку, и тогда они жалобно и недовольно пищали. За это Скрипу попадало от мамы-стрижихи. Но ему так хотелось есть, так хотелось есть!
А ещё ему хотелось выглянуть из норки и посмотреть, что же оно там такое, дальше этого пятнышка света, откуда мама-стрижиха приносит еду и ветряные запахи на крыльях.
Пополз стрижонок Скрип. И чем дальше он полз, перебирая слабыми лапками, тем больше и ярче делался свет.
Боязно!
Но Скрип был храбрый стрижонок, он полз и полз.
Наверное, он выпал бы из норки и разбился, как разбиваются такие вот неразумные птенцы. Но тут появилась мама-стрижиха, схватила его, уволокла в глубь норки — и раз-раз его клювом по голове. Сказала сердито:
— Скрип-скрип! — и ещё по голове, и ещё по голове.
Очень рассердилась мама-стрижиха, очень сильно била Скрипа. Должно быть, там, за норкой, опасно, раз мама-стрижиха так волнуется. Конечно, откуда Скрипу было знать, сколько врагов у маленьких проворных стрижей!
Сидит на вершине берёзы страшный быстрый сокол и подстерегает их. Скоком-прыгом подходит к норкам клюватая ворона. Тихо ползёт меж камней чёрная гадюка.
Побольше подрос Скрип, догадываться об этом стал. Ему делалось жутко, когда там, за норкой, раздавалось пронзительное «тиу!». Тогда мама-стрижиха бросала всё, даже мошку или каплю воды, и, тоже крикнув грозное «тиу!», мчалась из норки.
И все стрижи с криком «тиу!» высыпали из норок и набрасывались на врага. Пусть этот враг хоть сокол, хоть коршун, хоть кто, пусть он хоть в сто раз больше стрижей, они всё равно не боялись его. Дружно налетали стрижи, все как один. Коршун и ворона скорей-скорей убирались в лес, а гадюка пряталась под камень и со страху шипела.
Однажды мама-стрижиха вылетела на битву с врагом — разбойником соколом.
Сокол был не только быстрым, но и хитрым. Он сделал вид, что отступает. Вожак стрижей — Белое брюшко — дал отбой, крикнув победоносное «тиу!». Но мама-стрижиха ещё гналась за соколом, чтобы уж навсегда отвадить его летать к стрижиньм норкам.
Тут сокол круто развернулся, ударил маму-стрижиху и унёс в когтях. Только щепотка перьев кружилась в воздухе, Перья упали в воду, и их унесло…
Долго ждал стрижонок Скрип маму. Он звал её. И братцы и сестрёнки тоже звали. Мама-стрижиха не появлялась, не приносила еду.
Потускнело пятнышко света. Настала ночь. Утихло всё на реке. Утихли стрижи и стрижата, пригретые папами и мамами. И только Скрип был с братьями и сестрами без мамы.
Сбились в кучу стрижата. Холодно без мамы, голодно. Видно, пропадать придётся.
Но Скрип ещё не знал, какой дружный народ стрижи! Ночью к ним нырнул вожак — Белое брюшко, пощекотал птенцов клювом, обнял их крыльями, и они пригрелись, уснули. А когда рассвело, в норку к Скрипу наведалась соседка-стрижиха и принесла большого комара. Потом залетали ещё стрижи и стрижихи и приносили еду и капли воды. А на ночь к осиротевшим стрижатам снова прилетел вожак Белое брюшко.
Выросли стрижата. Не пропали. Пришла пора покидать им родную норку, как говорят, становиться на крыло — самим добывать себе пищу и строить свой дом.
Это было радостно и жутко!
Скрип помнит, как появился в норке вожак Белое брюшко. Вместо того чтобы дать ему мошку или капельку, он ухватил Скрипа за шиворот и поволок из норки. Скрип упирался, пищал. Белое брюшко не обращал внимания на писк Скрипа, подтащил его к устью норки и вытолкнул наружу.
Ну что было делать Скрипу! Не падать же! Он растопырил крылья и… полетел! И тут на него набросились все стрижи, старые и молодые. Все-все! И погнали его от норки всей стаей навстречу ветру, навстречу ослепительному солнцу.
— Скрип! Скрип! — испуганно закричал стрижонок, захлебнувшись ветром, и увидел под собою воду. — Скрип! Скрип! «А если я упаду?» — с ужасом подумал он.
Но стрижи не давали ему упасть. Они гоняли его кругами над водой, над берегом, над лесом.
Потом крики стрижей остались позади. Свист крыльев и гомон птичий угасли. И тут стрижонок Скрип с удивлением увидел, что он уже сам, один, летает над рекой! И от этого сделалось так радостно, что он взмыл высоко-высоко и крикнул оттуда солнцу, реке, всему миру: «Скрип!» — и закружился, закружился над рекой, над берегом, над лесом. Даже в облако один раз залетел. Но там ему не понравилось — темновато и одиноко. Он спикировал вниз и заскользил над водою, чуть не касаясь её брюшком.
Хорошо жить! Хорошо, когда сам умеешь летать! Скрип! Скрип!
А потом Скрип и сам стал помогать стрижам — вытаскивал из норок стрижат и тоже гнал их над рекой вместе со всеми стрижами и кричал:
— Скрип! Скрип! Держи его! Догоняй!..
И ему было весело смотреть, как метались и заполошно кричали молоденькие стрижата, обретая полёт, вечный полёт!
Скрип много съел в этот день мошек, много выпил воды. Ел и пил он жадно, потому что стрижи всегда в движении, всегда в полёте. И оттого надо им всё время есть, всё время пить. Но день кончился. Он ещё раз плюхнулся белым брюшком на воду, схватил капельку воды, отряхнулся и поспешил к своей норке. Но найти её не смог. Ведь снаружи он никогда не видел свою норку, а сейчас все норки казались ему одинаковыми. Норок много, разве их различишь?
Скрип сунулся в одну норку — не пускают, в другую — не пускают. Все стрижиные дома заняты. Что же делать? Не ночевать же на берегу? На берегу страшно. В норке лучше.
И Скрип начал делать свою норку. Выскребал глину остренькими когтями, выклёвывал её и уносил к воде, снова возвратился к яру и опять клевал, скрёб, а в землю подался чуть-чуть.
Устал Скрип, есть захотел и решил, что такой норки ему вполне хватит. Он немного покормился над рекой и завалился спать в свою совсем ещё не глубокую норку.
Неподалёку рыбачили мальчишки. Они пришли к стрижиному яру. Один мальчишка засунул руку в норку и вынул Скрипа. Что только пережил Скрип, пока его держали в руках и поглаживали, как ему казалось, громадными пальцами!
Но ничего попались ребятишки, хорошие, выпустили Скрипа. Он полетел над рекой и со страху крикнул:
— Тиу!
Все стрижи высыпали из норок, глядят — никого нет. Ребятишки уже ушли, сокол не летает. Чуть было не побили стрижи Скрипа, но пожалели — молодой ещё.
Тут понял Скрип, что в маленькой норке не житьё, и принялся снова работать. Он так много раз подлетал к своей норке, чтобы унести глину, так пробивался в глубь яра, что норку эту отличал уже ото всех.
Как-то опять пришли мальчишки, засунули руку, чтобы вытащить Скрипа, а достать не могут. Скрип вертел головою и, должно быть, насмешливо думал: «Шалишь, братцы мальчишки! И вообще совесть надо иметь!»
Хорошо, спокойно жилось в своей норке. Теперь Скрип наедался и напивался досыта, сделался стремительным, сильным. Но вот отчего-то сделались беспокойными стрижи. Они почти не находились в норках, а всё летали, кружились, лепились на проводах и часами сидели молча, прижавшись один к одному. А потом с визгом рассыпались в разные стороны, присаживались к осенним лужам, заботливо клевали глину и снова сбивались в стаи, и снова тревожно кружились. Эта тревога передалась и Скрипу. Он стал ждать, сам не зная чего, и в конце августа, на рассвете, вдруг услышал призывный голос вожака Белое брюшко.
— Тиу! — крикнул вожак. В голосе его на этот раз не было угрозы. Он звал в отлёт. Взмыл Скрип и видит: всё небо клубится. Тучи стрижей летят к горизонту.
— Тиу! — звал вожак. И стайка Скрипа помчалась вдаль, смешалась с другими стаями. Стрижей было так много, что они почти заслонили собой разгорающуюся в небе зарю.
— Скрип! Скрип! — тревожно и тоскливо кричали стрижи, прощаясь до следующего лета с родным краем.
— Скрип! До свидания! — крикнул и стрижонок Скрип и помчался за леса, за горы, за край земли.
— До свидания, Скрип! До свидания! Прилетай в свою норку! — кричали вслед Скрипу мальчишки-рыбаки.
Стрижи улетают в одну ночь и уносят с собою лето. Прилетают они тоже в одну ночь и приносят с собою лето.
Скучно без стрижей на реке. Чего-то не хватает.
Где ты, маленький Скрип? В каких краях и странах? Возвращайся скорее! Приноси нам на крыльях лето!