Стихи и сказки в рисунках зотова

31 декабря 1874 года родился Ефим Честняков, самобытный художник и сказочник.

Личное дело

Ефим Васильевич Честняков (1874-1961) родился  в деревне Шаблово Костромской губернии в крестьянской семье Самойловых. Страсть к рисованию у мальчика проявилась очень рано — уже c четырех лет. Сильное влияние на Ефима в детстве имела бабушка, которая рассказывала ему много сказок про старину.

Ефим сначала учился грамоте частным образом, затем поступил в земское народное училище в д. Крутец. В 1889 году окончил Кологривское уездное училище. С 1889 по  1894 годы учился в Новинской учительской семинарии (в селе Новинское Ярославской губернии). Получал стипендию К. А. Попова, московского купца первой гильдии, выходца из костромского села Большие Соли.

С 1894 по 1899 годы Честняков работал учителем в Костромской губернии: сперва в селе Здемирово, потом в Костроме в начальном училище при приюте для малолетних преступников, а позже — в земском народном училище в селе Углец. В 1899 году Честняков перебрался учительствовать в Вичугский край — один из крупнейших фабричных регионов Российской империи. Здесь он познакомился с представителями местной интеллигенции, получил возможность читать разнообразную художественную, общественно-политическую и научную литературу. Здесь же впервые по-настоящему был оценен и его художественный талант. Благодаря хлопотам кинешемской интеллигенции, у Ефима появилась возможность учиться в столице. 

В 1899—1905 годах Честняков учится в Петербурге в разнообразных художественных учебных заведениях — мастерской живописи и рисования кн. М. К. Тенишевой (под заведыванием И. Е. Репина, затем Д. А. Щербиновского), в Высшем художественном училище при императорской Академии художеств, в натурном классе Казанской художественной школы, в мастерской Кардовского при Академии художеств.

Осенью революционного 1905 года Честняков бросает учебу и возвращается на родину в Шаблово, где живет с 1905 по 1913 годы. Этот период получил название «первое затворничество в Шаблово». В это время Честняков  много рисует, пишет портреты земляков, сказочно-фантазийные картины, начинает создавать свой глиняный «кордон» (серию скульптурок из глины, объединённых единым замыслом), пишет стихи и сказки, а также большой роман в стихах про Марко Бесчастного.

В 1913-14 годах художник ненадолго снова переехал в Петербург, где занимался в академической мастерской профессора Кардовского в качестве частного ученика. Несколько раз посещал дачу И. Репина «Пенаты», где показывал свое творчество и читал литературные произведения. Здесь же познакомился с К. Чуковским, который свел Честнякова с издателями. В начале 1914 года в журнале «Солнышко» № 1 была опубликована сказка «Чудесное яблоко», а в издательстве «Медвежонок» отдельной книжкой с иллюстрациями автора вышло три сказки Честнякова: «Чудесное яблоко», «Иванушко», «Сергиюшко». Летом 1914 года художник иллюстрировал сказку «Семеро сирот из Фростмо», которая должна была выйти отдельной книжкой, но начавшаяся война перечеркнула эти планы.

После начала Первой мировой войны Ефим Честняков окончательно возвращается в Шаблово, где живет уже до конца своих дней. Художник сперва с воодушевлением воспринял Великую Октябрьскую революцию и с энтузиазмом принялся за налаживание новой культуры на селе, стал одним из первых организаторов и пропагандистов народного творчества. Честняков активно участвует в создании Народного дома искусств, деревенского театра, художественной детской студии. В     1918—1920 годах был членом Кологривского отделения общества по изучению местного края. С ноября 1919 преподавал в художественной и театральной студиях Дворца Пролеткульта. В 1920 — 1925 годах был народным заседателем волостного суда и одновременно руководил созданным им детским садом в Шаблово, где организовал детский театр.

Однако довольно скоро Честняков осознал невозможность совместить своих представления о путях построения универсальной крестьянской культуры с культурной политикой пролетарских властей и отошел от работы в местных советских учреждениях.

Последние годы жизни художник жил очень бедно — в перестроенном под избу овине, который односельчане ремонтировали «всем миром». Жил на то, что занимался крестьянским трудом: пахал, сеял, косил. Лишь зимой, когда выпадал снег, брался за кисть и перо.

Умер Ефим Честняков 27 июня 1961 года в своей избе-шалашке. Похоронен на кладбище у села Илешево.

Чем знаменит

Ефим Честняков — самобытный русский художник. Его искусство, основанное на народном творчестве, по большому счету так и не получило широкого признания при жизни художника. Некоторые искусствоведы даже высказывали мнение, что Честняков не художник, а просто любитель, который рисует деревенских ребятишек, а на картинах и скульптурах из глины изображает, в основном, деревенские гуляния и бытовые сцены.

Лишь в 1968 году, уже после смерти Честнякова, ежегодная научно-изыскательская экспедиция сотрудников Костромского музея изобразительных искусств во время посещения Кологривского района случайно получила информацию о самобытном художнике и его картинах и приехала в Шаблово. Значительную часть картин, находившихся в плачевном состоянии, удалось получить от односельчан и увезти в музей. С 1970 года шла реставрация картин и уже начиная с 1975 года выставки работ Честнякова проводятся практически ежегодно.

О чем надо знать

Получить художественное образование Ефим Честняков смог только благодаря финансовой поддержке со стороны жителей Вичугского края и Кинешмы. Можно сказать, что вичугцы всем миром отправили крестьянского сына учиться в Петербург.

«Мои рисунки, когда был учителем, нечаянно для меня пропутешествовали к Репину», — вспоминал Честняков. От именитого художника довольно скоро пришел ответ: «Несомненные способности! Хорошо, если бы нашлись люди, могущие оказать ему поддержку! Со своей стороны согласен принять его в свою студию на Галерной…».

После положительного отклика Репина начался сбор народных средств для Честнякова на учебу и уже осенью 1899 была собрана довольно большая сумма — более 300 рублей. Для сравнения — Честняков, будучи учителем земского училища, получал в месяц около 20 рублей.

В дальнейшем благотворительный фонд для учебы Ефима Честнякова постоянно пополнялся средствами, а на каникулах Честняков приезжал в Вичугу, чтобы представить свои творческие отчеты, а также реализовать часть картин в благотворительной лотерее. Репин писал для благотворителей отзывы об учебе и работах художника.

Деньги из Вичуги приходили Ефиму Честнякову ежемесячно вплоть до июля 1908 года.

Прямая речь

«Можно сказать, что большинство работ на выставке — жанр деревни, своеобразно переданный художником, с оттенком этнографическим, — что придает особый интерес выставке. То же самое можно сказать и об раскрашенных изделиях из глины (до 200 экземпляров, которые при объяснении художником как бы оживают, так как сопровождаются народным говором, текстом народных песен и проч. Не только быт деревни, но и сказочный мир нашёл своё выражение в глине и красках», — заметка «О выставке произведений Е. В. Честненкова-Самойлова» в газете «Крестьянская правда», 1924 г.

 «В долине я один… Я одинок совсем и темной силой окруженный, во весь рост не смею встать. А бедные и сирые, они не подозревают, как идет моя духовная работа… И как чужой в родной среде… Порою кажется, что я уже не понимаю их… И что делать с жизнью родной? Куда идти не знаю. И снизу мне руки не подают и сверху нет с народом связи…» — слова Марко Бесчастного, прототипом которого является сам Ефим Честняков.

«Положение мое весьма неудобно: при отсутствии средств я стремлюсь создать «свою культуру» и забочусь о её сохранении… О помещении в музей мне говорили (Репин, например), но я того не желаю. Считаю свои вещи не туда относящимися. Множество людей делают что-то для своего пропитания, мало думая о более существенном, неслучайном. …И душа исстрадалась, что мало делается для коренного воздействия на жизнь…», — Ефим Честняков

5 фактов о Ефиме Честнякове

• Ефим был единственным сыном-кормильцем в семье. Таких детей, на которых со временем ложилось содержание семьи, называли честняками. От этого слова и произошла его фамилия Честняков.
• В архивах Честнякова сохранилось много отрывных купонов — почтовых денежных переводов, которые ему высылали из разных мест Кинешемского уезда. Значительную часть этих денег он пересылал родным в Шаблово.
• В 1914 году Ефим Честняков привез из Петербурга фотоаппарат и стал первым фотографом в Шаблово, запечатлевая родных и земляков. Однако у него, видимо, был всего один комплект фотопластин, и после того, как он закончился, Ефим навсегда лишился возможности заниматься фотографией.
• В последние годы жизни Честнякова жители окрестных деревень считали чудаковатого отшельника «святым старцем» и помогали ему, кто чем мог.
• После смерти Ефима Честнякова многие его произведения были разобраны односельчанами «на память», а главная картина «Город Всеобщего Благоденствия» была даже поделена на куски. Из глиняного «кордона», состоявшего из более чем 800 фигур, до настоящего времени дошло лишь около сорока скульптур.

Материалы о Ефиме Честнякове

Ефим Честняков — сказочник-художник

Сайт Шаблова

Воспоминания современников о Ефиме Честнякове

Статья о Ефиме Честнякове в Википедии

В Государственном музее обороны Москвы открылась выставка «Адресат — наша память. Письмо папе», посвященная семейным перепискам времен Великой Отечественной войны. Более чем из двух с половиной тысяч посланий, хранящихся в фондах музея, куратор Дарья Брунова отобрала 20. Письма, написанные членами пяти московских семей, объединяет одна черта — близким, оказавшимся так далеко друг от друга, хотелось говорить о бытовых мелочах, как будто и нет никакой войны.

Кроме писем и фотографий из семейных архивов, никаких вещей, принадлежавших героям, нет, но каждая витрина дополнена предметами эпохи: здесь можно увидеть небольшого плюшевого медведя, офицерскую планшетную сумку, перьевые ручки, чернильницы. На стенах — плакаты, картины, детские рисунки, созданные в начале 1940-х. За стеклом представлены две маленькие комнаты, составленные также из фондовых предметов: первая (с книгами и граммофоном) рассказывает о незатейливых развлечениях военного времени, а вторая (с собранными чемоданами и коробками) — о подготовке к эвакуации.

Сурковы: стихи о страшном волке и большой любви

В 1941 году поэт и журналист Алексей Александрович Сурков ушел на фронт корреспондентом изданий «Красноармейская правда» и «Красная звезда», оставив дома жену Софью, дочь Наташу и сына Алешу. Где бы он ни оказался, он всегда находил время, чтобы написать родным несколько строк:

«Очень скучаю и очень одиноко. Как бы хорошо было вдруг очутиться во Внукове. <…> Обжился я, видно, дома и теперь трудно отрываться. Как у вас? Тоже чай дожди льют и тоже скучно? А у меня еще не веселая перспектива — не знать о вас ничего суток 15–20 — очень плохо!»

(Здесь и далее тексты писем даны с сохранением авторской орфографии и пунктуации).

Сохранились открытки, которые отправляла отцу Наташа — она рисовала для него членов семьи, цветы, город. А он писал для нее стихи, в которых иногда объяснял, что такое война:

Волк ползет по просторам твоей земли.
Хочет крови твоей добыть,
Чтобы воины наши домой пришли,
Надо злого волка убить.

Эти стихи Алексея Суркова знали только его родные. Другое стихотворение, также написанное им на фронте, позже выучила вся страна. Эти строки, которые он написал осенью 1941-го в землянке под обстрелом авиации, стали песней из репертуара певицы Лидии Руслановой:

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Рукопись в солдатском письме-треугольнике Сурков отправил жене, которая уехала с детьми в эвакуацию в Чистополь (Татарстан). Стихотворение «В землянке» было опубликовано в одном из изданий и быстро стало популярным — люди переписывали его от руки и пересылали друг другу. Одно из таких писем также нашлось в музее.

Песня «В землянке» стала своего рода символом победы: она прозвучала в освобожденном Берлине — у стен поверженного Рейхстага и у Бранденбургских ворот.

Масаиновы: холод и арбуз на именины

На примере семьи Масаиновых на выставке рассказывается, как чувствовали себя в эвакуации дети, как скучали по дому и какие письма отправляли родным, оставшимся в своих городах. 10-летняя школьница Зоя уехала вместе с матерью в город Чембар Пензенской области (ныне — Белинский). Оттуда она писала отцу, писателю-фантасту и критику Борису Алексеевичу Масаинову, известному под псевдонимом Борис Анибал. Он почти забросил литературную деятельность, работал на столичной швейной фабрике «Труд». На момент начала войны ему был 41 год, поэтому под призыв он не попал.

«Я в школу не хожу так — как у меня ангина в очень сильной форме. Вчера были мамины именины. Они выразились в том что мы съели зеленый арбуз и выпили по стакану чаю с таким кусочком сахара. Все отсюда постепенно уезжают. На улице холодно у меня нет зимнего пальто и валюты, а так же рукавиц. <…> Я предпочитаю болеть дома чем здесь все равно тем что я далека от пулеметов это меня не спасает», — писала девочка в сентябре 1941-го.

А 26 декабря отец получил от нее очень тревожное письмо. Дочь рассказала, что маму вызвал пензенский военкомат: она знает немецкий язык, поэтому ее могут отправить на фронт, а саму Зою — в интернат или в Москву. В конце Зоя не забыла поздравить родителя с наступающим Новым годом.

В итоге самое страшное обошло семью стороной: маму на фронт не забрали, а девочка вместе с ней потом вернулась домой в Москву.

Новиковы: сказки про медвежонка Костю

Павел Вениаминович Новиков был командиром 175-го стрелкового полка Первой московской пролетарской мотострелковой дивизии. Разлука с детьми, к которым он был очень привязан, давалась ему тяжело. Старшему сыну Виктору было 11 лет, младшему Герману — всего четыре. До войны отец проводил с ними почти все время, любил брать ребят с собой на рыбалку. По воспоминаниям жены, Новиков был отличным отцом, чутким и заботливым, детям никогда не грубил.

«Здравствуй, дорогой Герочка! Посылаю тебе игру и конфекты. Играй и слушай бабушек», — писал он в сентябре 1941-го. Чтобы подбодрить, отвлечь ребенка от плохих мыслей, он сочинял и отправлял ему сказки про медвежонка Костю. Первую страницу самодельной книжки можно увидеть на выставке.

Старший сын Витя получал совсем взрослые послания с наставлениями хорошо учиться, объяснениями, как отремонтировать при надобности полевую сумку, которую прислал ему отец, а также напоминаниями о том, что нужно обязательно носить теплую шапку. Отдельно папа просил Виктора заботиться о младшем брате: «Играй, но не обижай. Он маленький и любит уступку, а ты по больше и по умнее, а поэтому его не раздражай. Крепко целую тебя. Твой папа».

Любимого папы дети так и не дождались. Павел Новиков погиб в том же году в боях за Наро-Фоминск. Сейчас в его честь названа одна из городских улиц.

Мочаловы: последнее письмо сыну

До войны Василий Михайлович Мочалов работал руководителем Наркомата заготовок СССР в Ростокинском районе. Призыву он не подлежал, поскольку считался ценным специалистом, однако в стороне не остался: когда объявили сбор в народное ополчение Москвы, Мочалов подал заявление одним из первых. На фронте он занял должность политрука отдельной самокатной разведывательной роты 13-й Ростокинской дивизии народного ополчения. Письма домой, где остался его сын Гена, он старался писать как можно чаще.

«Геня! Мне сообщили, что ты болел… потому что ты мать не слушал ходил гулять раздетым поэтому и простыл. <…> Я бью фашистских людоедов, как бешеных собак, скоро разобью их тогда я тебе расскажу подробно как их бил», — писал он в сентябре 1941 года.

Буквально через несколько дней после отправки этого письма Мочалов пропал без вести. После войны его семья выяснила, что Василий Михайлович погиб на рубеже реки Днепр в районе поселка городского типа Холм-Жирковский в Смоленской области.

Кузнецовы: агитационные песни и будущий генерал

Никита Ефимович Кузнецов — старший батальонный комиссар, начальник политотдела 330-й стрелковой дивизии 10-й армии. Сохранилась фотография, на которой под Смоленском он вместе с товарищами раздает бойцам листки с текстом агитационной песни.

На протяжении всей войны Кузнецов вел нежную и трогательную переписку с сыном Борисом, которого время от времени спрашивал: «А поют ли песни дома?» Увлеченный своей деятельностью, Никита Ефимович, вероятно, имел в виду песни, которые пели красноармейцы.

«Ты стал еще лучше писать, — хвалил он ребенка в одном из писем. — Этак через годок ты догонишь и перегонишь меня. <…> Над головами нашими рычат моторы. На переднем крае шумно. Добиваем фашистов. Скоро Борик добьем мы их и тогда я приеду к тебе и буду растить из тебя большого большого инженера. Согласен. А хочешь давай будем расти на генерала танковых войск, чтобы ты командовал этими машинами».

У этой истории счастливый финал. Никита Ефимович закончил войну в Кенигсберге (сейчас — Калининград), вернулся домой и воссоединился с родными.