Сравнение баллады и сказки

Сравнение баллад В. Жуковского «Людмила» и «Светлана»
Первой была создана баллада «Людмила». Жуковский взял сюжет баллады немецкого поэта Бюргера о женщине, которая ждала своего суженого с войны, но тот был убит и в срок не вернулся. Женщина в отчаянии перестала верить в Божественную справедливость. Она согласилась бы на все, лишь бы ее жених вернулся. И он возвращается ночью, предлагая уехать с ним. Женщина с радостью соглашается, и мертвец уносит ее в свою могилу.

Эта страшная баллада имеет назидательный смысл: нужно всегда уповать на Бога; отступничество влечет за собой смерть. Жуковский сохранил основную идею баллады, изменил только культурный фон. Вместо немки у него действует славянка Людмила, а ее жених воюет где-то «с грозной ратию славян». Фактически это никак не влияет на основу баллады. Нет ни примет национального характера, ни знакомых реалий. Фактически можно было оставить все реалии Бюргера: все равно славянка у Жуковского говорит то же самое, что говорила бы женщина любой другой страны.

Позже Жуковский творчески переосмыслил знакомый сюжет и создал оригинальную балладу «Светлана». Начало истории то же самое: девушка Светлана ждет с войны жениха, но от него нет известий, и она решила «в крещенский вечерок» погадать, вернется ли он. Здесь русский колорит светится в каждой строчке:

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали.

Жуковский описывает гадательные обряды, издавна известные и деревенским, и городским девушкам. Формально здесь происходит то же самое, что и в «Людмиле»: отчаявшись ждать, девушка прибегает к не разрешенному церковью средству, чтобы скорее увидеть жениха. Однако она не отступница и на Бога не ропщет. В сущности, гадание — вполне невинное занятие, которым развлекались девушки праздничными зимними вечерами, и ничего страшного Светлану не ожидает.

За небольшой проступок — небольшое наказание. Светлана заснула, гадая на зеркале, и ей привиделся страшный сон, будто ее жених увозит ее в избушку, где стоит гроб. Но высшие силы не оставляют девушку даже во сне, потому что, зайдя в избушку, первое, что сделала Светлана — помолилась на икону. Когда страшный мертвец хочет схватить Светлану, ее защищает голубь — птица, символизирующая Святой дух.

И, проснувшись, Светлана видит, что ее жених возвращается жив и здоров. Скоро девушку ждет счастливое замужество. Это одна из немногих баллад Жуковского, где все заканчивается хорошо.

В конце поэт помещает маленький эпилог:

Улыбнись, моя краса,

На мою балладу;

В ней большие чудеса,

Очень мало складу…

…

О! не знай сих страшных снов

Ты, моя Светлана…

Этим определяется тон баллады: Жуковский вначале пугает как будто всерьез, а потом сам разоблачает собственные чудеса, чтобы привести героиню к счастливой развязке.

Зачем Жуковский написал эту, вторую балладу? Больше в его творчестве аналогичных опытов не было. Поэт продолжал пугать, рассказывать мрачные, «унылые» истории о любви и призраках, а «Светлана» осталась для него единственным произведением такого рода.

Возможно, у появления этой баллады есть история, которой мы не знаем, но эффект, которого добился поэт, весьма впечатляет. Он ответил сам себе и, в пару «славянизированной», но все-таки вполне европейской «Людмиле» с мрачным финалом, создал подлинно оригинальное русское произведение. «Светлана» — уютная, милая баллада, напоминающая страшные народные сказки, где совмещен и пугающий колорит народной выдумки и та знакомая, близкая и совсем не страшная атмосфера русского праздничного вечера, когда принято эти сказки рассказывать.

Современники спорили, которая из баллад лучше. «Светлана» как произведение оригинальное и к тому же доброе выигрывает в сравнении с «Людмилой», но по отношению к произведениям великого русского поэта такие категории все же неприменимы. Обе баллады хороши, а самое главное то, что они такие разные.

Мои любимые герои в балладах В. А. Жуковского Одна из моих любимых баллад у В. А. Жуковского это «Три песни»
Одна из моих любимых баллад у В. А. Жуковского это «Три песни». Несмотря на то что баллада очень маленькая, это настоящий шедевр… Лирические Жанры
Блок «Соловьиный сад»). Они сменили короткую лирическую песню – элегию (Жуковский, Лермонтов, Беранже). Такие жанры роднятся с жанром… Жуковский в а. Идейно-художественное своеобразие баллад в а. жуковского
Такая перемена “обновила” и все мировоззрение людей. Это не могло не отразиться в искусстве. Непонятная и непостижимая душа становится… Вид: урок усвоения нового материала. Тип урока: урок с использованием активных форм работы. Тема урока: Раз в крещенский вечерок девушки гадали… (Отражение быта русского народа в балладе «Светлана»). Эпиграф
Обучающая: осуществление первоначального представления о личности Жуковского, о жанре баллады; ознакомление с содержанием и художественными… Практический опыт работы со школьниками и студентами в музее-усадьбе Н. Е. Жуковского
С 2003 года мгту им. Н. Э. Баумана поддерживает тесную дружескую связь с музеем-усадьбой Николая Егоровича Жуковского Василий Андреевич Жуковский Поэт, переводчик
Андрея Жуковского, который жил на положении приживальщика в доме Буниных. Для получения дворянства малолетнего Жуковского зачислили… Сравнение чисел
Цель урока: повторить сравнение положительных чисел, рассмотреть сравнение отрицательных чисел и чисел с разными знаками Выпуск 62 Содержание: Людмила Коль Ленинград – Красноярск – и обратно Наталья Резанова Сестра меча Владимир Венгловский Космос над нами Василий Доконт Уйти в Неведомое Ефим Гамаюнов Поймать молнию Светлана Тулина Колбаса Дмитрий Дерех
Отец идет лошадь запрягать, и я бегу за ним. Он не зовет меня, но я уже знаю: поедем вместе С. 18-20. Сравнение паранормальных способностей, проявляемых в силовых эффектах
Рассматриваются эффекты, проявляемые через силовые нагрузки или выделение значительной энергии. Сравнение психоэнергетических возможностей… Сборник украинского даркфолк
…

Одним из основных художественных приёмов, который использует Жуковский в балладе, является антитеза. (Борьба жизни и смерти, дня и ночи, любви и смерти, реального и воображаемого).
Автор использует антитезу чтобы показать противоречия человеческой души, сложность мира, который окружает человека.

Основой сюжета в балладе является мистический сон главной героини. Именно в этом заключена особенность антитезы- противопоставление добрых сил злым, сна -действительности.

Автор использует еще и гиперболический ряд-усиление признака от меньшего к большему и наоборот(Печаль- Страх -Горе).

В балладе присутствуют несколько образов-символов,которые довольно часто встречаются в литературе.
Первый из них — дорога.
Дорога-традиционный образ не только путешествия по каким-либо пространствам, но и сама жизнь человека.

Следующие образы, которые помогают осмыслить балладу «Светлана»- это птицы:ворон,голубь,петух.
Ворон-предсказывает плохое, страшное.
Чёрный вран,
Свистя крылом,
Вьётся над санями:
Ворон каркает: печаль.

Голубь-символ счастья, любви, нежности, защиты; символ благословления Господа.

Вот глядит: к ней
в уголок
белоснежный голубок
с светлыми глазами,
тихо, вея, прилетел,
к ней на перси тихо сел,
обнял их крылами.
Ещё один символ — свет.

Свет — несёт добро, защиту.
Света в балладе Жуковского много:свет и ясный, и яркий, и маленьким огоньком, и пробивающимся сквозь метель, и искрящимся, и исходящим от луны, хоть и сквозь туман, и даже имя героини отождествляется со светом.
Свет присутствует на протяжении всего произведения. Это можно связать с огоньком веры в Бога, горящей в душе, в сердце Светланы. И эта Вера не дала погибнуть Светлане во тьме, заблудиться среди зла, найти дорогу домой, в пробуждение, к любимому суженому.
Свет в балладе-и метафора,и олицетворение,и эпитет(ясный, яркий и др.)

История создания

В начале творческого пути Василий Андреевич Жуковский во многом подражал английским и немецким поэтам. Он искренне считал, что отечественным писателям есть чему поучиться у западных коллег, и не стеснялся перенимать у них опыт. Однако в своих работах Жуковский всегда брал во внимание особенности русского менталитета. В результате даже переводные произведения отличались удивительной самобытностью и мало походили на первоисточники.

Одним из примеров подобного подражания стала баллада «Светлана», в основе которой лежит произведение известного немецкого поэта Бюргера «Ленора». Переложив первоисточник на свой манер, в 1812 году Жуковский подарил русским читателям прекрасную балладу, открывающую двери в мир сказок, мистики, легенд и преданий.

Невольно встаёт вопрос, кому посвящено столь мистическое и загадочное произведение, написанное Жуковским с большой любовью? Свою балладу Василий Андреевич посвятил родной племяннице и крестнице А. Протасовой. Это был своеобразный свадебный подарок девушке, которая выходила замуж за лучшего друга поэта, А. Воейкова.

В центре сюжета баллады – рождественское гадание на суженого, которое в старину пользовалось большой популярностью среди незамужних девушек.

Поэт мастерски изображает трепет и тревожное ожидание чуда главной героини. Истомившись в ожидании жениха, Светлана решается приоткрыть завесу тайны над будущим. Но вместо столь долгожданных свадебных колоколов перед её глазами встают страшные видения: панихида по усопшему, заброшенный дом, гроб с мертвецом.

И только вера и искренняя молитва помогают Светлане освободиться от уз кошмара. Баллада имеет счастливую концовку в виде свадьбы и полного отрицания суеверных страхов. Так Жуковский выразил основную мысль произведения – истинная любовь и непоколебимая вера способны устранить любые страхи и сомнения. С их помощью можно преодолеть все жизненные проблемы и невзгоды, именно вера и любовь придают силы, наполняют уверенностью и внутренней гармонией душу человека.

На святках, «в крещенский вечерок», как и было принято, девушки пытались угадать свою судьбу через различные га­дания, которые перечисляет в начале бал­лады Жуковский. Скучающей в разлуке с женихом Светлане тоже посоветовали ис­пытать судьбу. Это экспозиция баллады. Светлана выбирает одно из самых страш­ных гаданий — с зеркалами. Появление жениха и его приглашение поехать в цер­ковь венчаться — завязка. Действие раз­вивается стремительно. Быстро летят кони, кругом вьюга, вокруг степная пус­тота. Бледный и унылый жених молчит. Кони промчались мимо церкви, в которой шла панихида по усопшему. Все предве­щает беду. «Ворон каркает: печаль!» Кони приблизились к хижине под снегом. Ис­чезло все: кони, сани, жених. Одинокая Светлана с молитвой вошла в избу и уви­дела накрытый белою попоной гроб. К ней ластится голубок. Но вот зашевелился по­койник в гробу. Наступает кульминаци­онный момент баллады — Светлана узна­ет в мертвеце своего жениха, и наступает пробуждение. Светлана верит в то, что сон предвещает недоброе. Однако приближа­ется счастливая развязка: радостно приез­жает жених.

Завершается баллада некоторой мо­ралью, наставлением автора в духе право­славного мировоззрения — не верить снам и гаданиям, а верить в Промысел Божий. Вот баллады толк моей:

В начале баллады Жуковский дает раз­вернутую картину народных гаданий, к которым прибегали девушки на свят­ках, чтобы узнать свою судьбу, в основном связанную с будущим замужеством. Они бросали снятые с ноги башмачки, слуша­ли под окном, кормили куриц счетным зерном, гадали на воске. Но самое главное и страшное гадание — это ожидание же­ниха при зеркалах и свечах. По описани­ям в исследовательской литературе, на­пример в книге Сахарова «Сказания рус­ского народа», это гадание происходит так. В темной комнате накрыт стол на две персоны. Он расположен между двумя об­ращенными друг к другу зеркалами, пе­ред каждым из них зажжена свеча. Де­вушка должна быть одна в комнате и си­деть против зеркала. Другое зеркало — за ее спиной. Она долго ожидает прихода же­ниха. Если он не придет, значит, ей в этом году суждено остаться незамужней. Если предстоит свадьба, то ее мужем станет че­ловек, показавшийся в зеркале. По народ­ным поверьям, может произойти нечто страшное, что случилось со Светланой или Людмилой. Опытные люди советова­ли юным гадальщицам не ждать развития событий (они могут быть весьма трагиче­скими), а, увидев суженого, накрыть зер­кало платком и прекратить дальнейшее испытание судьбы.

Самый подробный рассказ может полу­читься о Светлане, так как в балладе пере­даны ее переживания, ожидания и при­ключения. Она — героиня произведения. Светлана высоко моральный и глубоко ве­рующий человек. Она ни разу не измени­ла вере в Бога: ни во время разлуки с же­нихом, ни во время страшной скачки. Войдя в неизвестную избу, перекрести­лась, села под святые образа, это ее и спас­ло от страшной участи Людмилы.

Подруги — это лишь фон для развития сюжета, они выслушивают жалобы Свет­ланы и советуют ей прибегнуть к гада­нию. О женихе мы знаем, что он статен, ласков, любит Светлану, не забыл ее в раз­луке, любовь выражает приятными ре­чами.

В балладе во сне Светланы изображена зимняя вьюжная ночь, освещаемая лун­ным светом; вокруг скачущих саней, за­пряженных конями, пустота, глубокий снег. Этот зимний пейзаж мрачен, он вы­зывает тревожное настроение Светланы. И даже стоящий в стороне храм усилива­ет ощущение мрака и тревоги: из его две­рей доносится заупокойная служба, там стоит гроб и звучат слова панихиды «Буди взят могилой». После пробуждения Светланы природа уже празднует победу доб­ра над злом, счастья над несчастьем, ве­чер, ночь и луна сменяются утром, днем, солнцем.

Из художественных средств следует от­метить яркие эпитеты: горькая судьби­на, красен свет, мертвое молчанье, мертвый сон, ворота тесовы, черный вран, кони борзые, грозный сон, сладо­стные уста и др. Они имеют фольклорное происхождение и удачно вписываются в народный стиль баллады. Активно ис­пользуются в них и метафоры, а также ги­перболы. Материал с сайта //iEssay.ru

Святки — это праздничная неделя от Рождества до Крещения, наполненная раз­личными народными гуляниями и развле­чениями. Благополучный конец баллады тоже настраивает на праздничный лад.

Отсюда и выбор стиля произведения, его плясового звучания, что соответствует праздничному настроению народа. Стихо­творный размер — хорей.

Справка. Каждый выбирает для от­вета на этот вопрос рисунок по своему ус­мотрению. Можно воспользоваться кни­гой «Рисунки русских писателей».

Первые строки взяты из свадебного фольклора; вторые — один из вариантов концовки народных сказок типа «Мед я пил, по усам текло, в рот не попало». Или «Сказка — ложь, да в ней намек».

Главные герои и их характеристика

Многие образы в балладе «Светлана» имеют символический подтекст, то есть представляют собой мистическую силу, заключенную в теле.

1. Характеристика Светланы. Кажется, что у баллады только один действующий персонаж – Светлана. Она и правда становится центральным героем в повествовании. Это молодая девушка, опечаленная тем, что от любимого нет вестей, она беспокоится о нем. Она не может веселиться, как ее подружки, и для нее гадание не является простой девичьей забавой. Героиня чиста и невинна: она не ропщет на Бога, не обвиняет судьбу, когда узнает, что ее жених умер, а наоборот, молится. Иначе вели себя Людмила и Ленора, которые в порыве отчаяния обвиняют Спасителя, что он не услышал их молитв. Образ Светланы противопоставлен этим героиням: она не призывает Бога на суд, поэтому темные, злые силы не могут погубить ее чистую и прекрасную душу. За смиренность, набожность и верность автор награждает героиню счастливым финалом.
2. Голубь. Своеобразным двойником и защитником Светланы становится белоснежный голубь, который закрывает ее от сил тьмы. Это – «ангел-утешитель», которому молилась Светлана перед тем, как начать гадать.
3. Ворон. Эта птица олицетворяет смерть и темные силы.

Призрак жениха, который появляется в страшном сне, сам жених и подруги Светланы не имеют проработанной характеристики, однако читатель узнает, что возлюбленный девушки хорош собой, смел и верен.

Основными темами произведения являются любовь и вера.

1. Любовь – это основа сюжета, то, что его движет. Набожная Светлана решается на гадание, которое не одобряется Церковью, именно из-за своих чувств к возлюбленному.
2. Вера же выступает как спаситель девушки, которая не отдает ее в руки зловещего мертвеца, в объятия тьмы. И любовь, и вера даруют ей силы бороться за свое счастье.
3. Традиции Руси. Нельзя не отметить в сюжете важность гадания: на Руси для девушек оно было излюбленным развлечением. Жуковский с его помощью показывает жизнь русского народа. Подобным образом построена сцена в поэме «Евгений Онегин» — сначала Татьяна гадает с подружками, а потом видит страшный сон.

Сочинение Анализ баллады Светлана Жуковского

Василия Андреевича Жуковского по праву можно назвать основоположником романтизма в России и мастером жанра баллады. Многие критики находят в его творчестве подражание английским поэтам. Вот и сюжет известной баллады «Светлана» был заимствован Жуковским у Бюргера.

Многие критики-литературоведы сходятся во мнении, что композиция двух баллад Жуковского: «Людмила» и «Светлана», похожи. Но если проводить тщательный анализ каждой из элегий, то они существенно различаются.

Баллада «Светлана» наполнена русским колоритом, поэтому требует более тщательного анализа и интерпретации. Жуковский существенно изменил сюжет элегии, добавил русского фольклора: «Раз в крещенский вечерок девушки гадали…».

В отличие от баллады Бюргера и элегии «Людмила», здесь счастливый конец: жених Светланы живой, и всё заканчивается свадьбой. За небольшой проступок ее немного проучили. В балладе все сложилось удачно, потому что девушка остается при своей вере в Бога, не отступает от нее.

Зайдя в страшный темный дом во сне, Светлана сразу начинает молиться иконе. Это говорит о том, что девушка чистая душой, искренняя.

В балладе присутствуют символические образы. Это голубь – птица чистая, символ Пресвятого духа. Мертвец – посланник Дьявола.

Основная тема произведения – гадание в святки. Основная мысль – не стоит верить разным поверьям и уповать на гадания, так как это всё от Дьявола. Свою судьбу каждый человек творит сам.

Мы слышим достаточно ироничный и радостный тон в начале и в конце баллады. Жуковский подсмеивается над наивностью русских девушек. В середине элегии слышны пугающие девушку интонации. Автор как бы предупреждает свою героиню, что не стоит отступать от своей веры и нужно надеяться только на лучшее.

Баллада написана простым и понятным языком. Синтаксис также несложный, незамысловатый. Произведение построено на односложных предложениях.

Даже размер элегии выбран также простой – двухсложный хорей. С помощью него действия и сюжет развивается быстро, без промедлений и раздумий. Рифмовка элегии выбрана перекрестная. Одним словом, всё скомпоновано.

Баллада яркая, красочная. Это создается с помощью красочных эпитетов: «серьги изумрудны», «милая Светлана», «кольцо златое» и другие. Незамысловатые сравнения: «душа как ясный день», «свет – судья лукавый», также говорят о простоте произведения.

Автором выбрано «говорящее» имя для своей героини – Светлана. Оно несет свет, чистоту помыслов, искренность.

Несмотря на заимствованный сюжет, балладу «Светлана» по праву можно назвать русским произведением, насыщенным бытом и нравами, традициями славян.

Вариант 2

Балладу «Светлана» Жуковский написал в 1812 году. В тот период многие литературные деятели увлекались немецким романтизмом. Жуковский не стал исключением. Он написал балладу по мотивам произведения Бюргера «Леонора». Она отличается от немецкой версии русским колоритом и народным мистицизмом.

«Светлана» написана в жанре романтизма в сочетании русских фольклорных обрядовых и мистических традиций.

Основная тема ― сон девушки накануне Рождества, ее душевные переживания. Главная героиня по совету подружек решается погадать, чтобы узнать свою судьбу. Она давно не получала вестей от жениха, что вызывало у нее плохие предчувствия. Девушка в ночь остается одна погадать с помощью зеркала.

Однако от усталости и беспокойства засыпает и видит страшный сон. Сначала ей мерещится жених, который возвращается с дальней поездки, а затем она видит его мертвым. В испуге девушка просыпается и понимает, что ей приснился дурной сон. Она считает его вещим.

Однако ее волнение напрасно: баллада заканчивается оптимистично с намеком на свадьбу героини.

Главная идея баллады ― образ девушки и ее переживаний в мистическом контексте, что присуще романтическому жанру. Однако Жуковский непросто копирует немецкую версию «Леноры», а придает ей русский колорит.

Характерной чертой является время, описанное в балладе: рождественские святки. Способы мистификации ― предсказание и гадание в русских традициях: на блюдцах, зеркалах, башмачках в сопровождении заговоров и песен. Введение сна героини усиливает мистичность.

Автор через него показал ее истинные переживания и страхи: одиночество и потеря любимого.

Сюжет баллады развивается по нарастающей:

• Экспозиция ― сначала автор показывает легкую обстановку в кругу подруг.
• Завязка ― поддавшись страхам, Светлана решается погадать, но Девушка, утомленная волнением, засыпает и видит страшный сон.
• Развитие ― во сне события развиваются стремительно и небезопасным образом.
• Кульминация ― в мертвеце Светлана узнает жениха.
• Развязка ― Светлана пробуждается, появляется легкая надежда на светлое будущее. Накал спадает, ситуация разряжается.
• Эпилог ― напутствие автора.

Автор использует много художественных приемов: эпитеты (ярый воск, яркие глаза), метафоры (дрожащий свет, мертвое молчание), олицетворение (крикнул жалобно сверчок), гипербола (от копыт коней поднялась вьюга), перифраза (стол накрыт белой пеленою). Для фольклорного колорита автор использует обрядовые заговоры: «Кузнец, скуй мне злат и нов венец…». Часто использует троеточие, что подчеркивает недосказанность и сомнения главной героини.

Баллада написана в форме похожей на сонет, четырехстопным хореем с перекрестной рифмой (мужская, женская): первые два катрена АБАБ, секстина ААБААБ.

Баллада написано в романтическом стиле с мистическими элементами, но с русским фольклором. Поэтому она воспринимается, как народное произведение, в духе волшебной сказки с хорошим финалом.

Сочинение по балладе Светлана

Василий Жуковский написал «Светлана» в 1812 году. Жуковский во время своего становления подражал немецким и английским авторам, а «Светлана» стала результатом одного из переводов немецкого произведения «Ленора» автора Бюргера.

В произведении рассказывается о девушке Светлане, которая длительное время ждет возвращения своего жениха, и в крещенскую ночь решается на гадание, с другими девушками, чтобы узнать о судьбе жениха. Во время гадания она видит любимого, затем церковь, но в итоге все оборачивается избой, в которой стоит гроб с возлюбленным. Конец у баллады счастливый, в итоге жених жив и они играют свадьбу.

Баллада «Светлана» написана в лучших традициях романтизма. Творение создано из простых предложений, его легко читать, а перекрестная рифма придает мелодичность.

Сравнение один из приемов, наиболее часто встречающихся в балладе, показывает отношение писателя к происходящему. Например « в ней душа – как ясный день».

Образные определения показывают детальную характеристику личностям и явлениям:« милая Светлана, снежный прах, тайный мрак». Лексика «Светланы» полна историзмов и архаизмов, устаревших слов (ярый-огненный, вымолвить – сказать).

Произведение наполнено фольклорными мотивами это гадания, мотивы народных сказок, песни. Также много символики: ворон- вестник смерти, голубь как Святой Дух, петух – пробуждение от мрака.

Главной темой произведения является Вера. Героиня отчаявшаяся решается на греховный поступок гадание, но увидев неприятный конец, не отчаивается, а продолжает верить в лучшее. А тема любви пронизывает все произведение, любовь героев помогает пройти им все испытания.

Так же в произведении Жуковский поднимает тему суеверного невежества. Ведь с принятия христианства русские до сих пор наравне с православными праздниками, такими как Пасха, отмечают и языческие праздники вроде Масленицы. Это описано в том что во время крещения ,девушки придаются греховному гаданию.

Баллада «Светлана» считается лучшим произведением Жуковского, благодаря ей у него было одноименное прозвище в литературных кругах. Произведение было подарком на свадьбу племяннице автора.

← Евгений Онегин и Григорий Печорин сравнительная характеристика
← Обломов и Манилов сравнительная характеристика↑ ДругиеГерои повести Прощание с Матерой Распутина →
Иван Денисович Шухов в повести Один день Ивана Денисовича Солженицына →

Сочинение Семейный и социальный конфликт в драме Гроза Островского

Одна из самых известных пьес Александра Николаевича Островского «Гроза» поднимает по ходу своего повествования несколько масштабных, или, как можно выразиться, вечных вопросов

Произведение Пушкина «Капитанская дочь» – это творение, которое было посвящено восстанию крестьян 1773-1774 годов. Хоть все действия происходят и в вымышленном мире, весь сюжет реален. Пугачев – один из центральных персонажей в повести

В центре картины – молодая красивая итальянская девушка. Лето, июльский полдень. В виноградниках идёт сбор урожая. Спелые гроздья налились, так и просятся в корзинку. Девушка правой рукой держит сорванную гроздь зелёного винограда

Лев Толстой – самый талантливый писатель русской литературы. Очень сложно описать литературный талант писателя, так как он создал очень много разнообразных произведений: романы, повести, рассказы, письма

Скалозуб – состоявшийся человек, имеющий высокий уважаемый чин. Как человек он показан верным своим идеалам, готовым всегда отстоять как свою честь, так и честь своих близких

Я понимаю, что в комментах сейчас поднимется вой. Сейчас опять последуют обвинения в зависти, в хайпе, в злопыхательстве, в работе на Кремль (да, да, я получила указание прямо оттуда, у меня тут стоит телефон еще с гербом, массивный такой, со шнуром, Петром с Бошировым лично связь тянули), но промолчать не могу.

Автор Iren Adler

Собиралась написать еще вчера, когда эмоции захлестывали, когда посмотрела немного эту скандальную говорильню у Малахова. Но надо было бежать по урокам, пыл угас, и вечером уже не было ни сил, ни желания. Но сегодня прочитала статью Ингвара и послушала Полный контакт Соловьева. В принципе, уже все сказано. Соловьев практически озвучил мои мысли. Даже схожими лексическими единицами и семантическими конструкциями. Поэтому, разумеется, мне сейчас начнут писать, что я наслушалась путинского пропагандиста и за ним повторяю. А-а! У-у! О-о! Кремлеботы ценностей лишают! Большим, тупым и ржавым. Просто пилят наживую.

Вчера я была очень злая. Может быть, оно и к лучшему, что было время остыть и уложить кипящий возмущением разум в более культурные формулировки. Ибо вчера были только буквы и междометия. Когда я немного послушала защитников этой «жертвы» общественного негодования, этой несчастной лошадки овечки, которую безжалостные кремлеботы и пропагандисты-соловьевцы швырнули на алтарь и занесли над ней обломки патриотического базальта.

Постулат первый. «Ах, бедная, бедная Ксюша! Чего вы на нее накинулись? Она же ни в чем не виновата! Она всего лишь пассажирка, она тоже пострадала».

Да не пострадала она! Она ехала в «Майбахе»! А «Майбах» очень надежная машина. Эта машина не зря так дорого стоит. С холма слетит, несколько раз перевернется и на колеса встанет. А с другой стороны был несчастный Volkswagen Polo. Вы видели, что такое этот Polo?Машина отнюдь не представительского класса. Машина для простых смертных. И что сказал свидетель? Что на «Майбахе» практически не было повреждений. В чем лично я не сомневаюсь!

Постулат второй. Виноват тот, кто за рулем. Ответственность на водителе. Вы знаете, вот в связи с этим я вспомнила катастрофу с самолетом, в котором погиб президент Польши. Была версия, что причиной крушения было безответственное поведение пассажиров, ребят, которые возомнили себя бессмертными богами. Их предупреждали, что обстановка неблагоприятная, что посадка может быть опасна, туман, но тех играющих в богов товарищей было не вразумить! Они же вершители судеб!

Что? Собчак не требовала ехать быстрее? Да, вы в детсаду эти сказки рассказывайте. Да и в детсаду уже не поверят, если детки из семей каких-нибудь трехрублевских львиц, и детки эти слышали, как их мамочки и папочки разговаривают с водителями. Да я без труда представляю, как эта с позволения сказать ХХ-особь дает указания водителю. «Давай, гони по встречке, плебс в кювете отсидится!» Водитель должен был настоять на своем? Да, должен. И послать должен был.

А если пошлет? Вот у Ингвара в статье яркий пример того, что будет с таким водителем. И я ни на секунду не усомнилась в истинности этой истории. Да такая как Собчак сделает все, чтобы сломать человеку жизнь! Она не будет звонить и требовать вертолет, чтобы спасти пострадавших! Нет, она напряжет все свои связи, чтобы раздавить, уничтожить того, кто посмел ей возразить. Она будет истерить и угрожать, требуя от «холопа» покорности и раболепия. А что там с ним будет, на сколько лет он сядет, ей глубоко фиолетово. Ибо за счастье должны почитать ей, барыне, служить!

Постулат третий. «Она была в шоке!» Кто в шоке? Собчак в шоке? У Собчак сдали нервы? У существа, которое всю свою жизнь проводит в террариуме с гремучими змеями и кобрами? И которое само является такой гремучей змеёй? Вы кому сказки рассказываете?

Да у Собчак нервы из титана! Из ее нервов канаты для швартовки межзвездных кораблей можно делать. Я знаю прекрасно, что такое шок, даже не особо сильный. Я сама пережила по выражению Кастанеды «остановку мира». Это когда нашу машину ограбили в степном казахском городке. Я до сих пор помню то, что я чувствовала. Совершенно чужой, незнакомый город в степи и разграбленная машина. И мама, которая кричит от ужаса. И как бы не особая трагедия, никто не пострадал, никто не погиб. И все кончилось более менее благополучно.

А тут — страшное ДТП. И г-жа Собчак хладнокровно составляет план действий. Дает указания водителю, пересаживается на другую машину, прилагает все усилия замять свое участие. И это человек в состоянии шока? Не рассказывайте мне ваши домыслы, господа защитники. Оставьте их себе, свои баллады и сказки. Не было у нее никакого шока! Была высокомерная досада на этих… низкорожденных, на этих так не вовремя подвернувшихся под колеса людишек! Этих смертных, которые претендуют на право жить и дышать.

Постулат четвертый. «Она не врач, не спасатель! Она ничего не могла сделать!» Не могла сделать? Выскочить на дорогу и орать в телефон: Пришлите срочно вертолет! Вот что она могла сделать. Требовать «скорую», требовать МЧС, требовать лучшего хирурга. Вот что она могла сделать. Проследить за тем, чтобы доставили в хорошую больницу, поинтересоваться, если ли необходимая для пострадавших группа крови, если нет крови, бросить клич, что нужна кровь. Да там много чего можно сделать с ее связями и возможностями. Да не надо быть врачом! Ты просто будь рядом! Просто прикоснись, поддержи в страшную минуту. А она? Лицом не хотела светить… Зато посветила противоположным лицу местом.

Изумление и удивление вызывает, собственно, не она, эта самая Ксюша. Правильно было сказано, что ничего другого от нее и ждать было нельзя. Она показала то, чем она на самом деле, изначально, является. Явила свою суть, свое истинное нутро. У каждого из нас бывает момент истины, когда спадают все маски, когда ты уже не укроешься ни за папу, ни за маму, ни за красивые лозунги. Ты предъявляешь свою душу. Вот она и предъявила. Ну а что вы хотите от зеленой мухи, которая откладывает свои яйца в свежие раны еще живого, чувствующего существа? Такова природа этой мухи. Она такой создана и рождена. И странно было бы возмущаться ее поведением. Меня удивляет другое. Что у этой зеленой мухи огромное количество поклонников. Ведь никто от ее Инстаграмма не отпишется. Никто ее не забанит. Будут продолжать ее читать и писать восторженные комменты. Будет брать ее за образец. Будут, захлебываясь от восторга, обсуждать перипетии ее личной жизни. Жалеть будут! Ах, затравили бедную Ксюшу.

При мысли об этих ее последователях и фанатах мне пришло в голову не очень эстетическое сравнение. Я не люблю Рабле и его Гаргантюа с Пантагрюэлем, читала по долгу филологической службы. Почему его держат за шедевр, не понимаю. Ну глупая я, согласна. Но вот сегодня мне пришла параллель именно с этим произведением. Там уже не помню кто точно выбирал себе аналог туалетной бумаги. И остановился на гусятах. Потому что они мягкие и пушистые (Это произведение, напоминаю, входит в золотой фонд мировой литературы). Вот эти поклонники и адепты Собчак представились мне в роли таких гусят.



М. И. Стеблин-Каменский

Во всех скандинавских странах представлен жанр устной повествовательной поэзии, который по-датски и по-норвежски обычно называется folkevise, а по-шведски — folkvisa. И то, и другое слово — калька немецкого слова Volkslied «народная песня», введенного в конце XVIII в. пионером романтической фольклористики Гердером. В последнее время, однако, в Скандинавии распространяются и соответствия слова «баллада» (шведское ballad, датское и норвежское ballade), как этот жанр обычно называется в других европейских странах (английское ballad, немецкое Ballade и т. д.). Слово это — романского происхождения (провансальское balada «плясовая песнь» от balar «танцевать», сравни русские слова того же происхождения «бал» и «балет»). По-исландски этот жанр называется fomkvaedi, буквально «древняя песнь», а по-фарерски — просто kvaedi «песнь». Просто «песней» этот жанр назывался в устной традиции по всей Скандинавии (по-датски vise, по-шведски visa и т. д.). По-русски он называется также «народная баллада».

Считается установленным, что в Скандинавии баллада это жанр средневековый, т. е. возникший в Средние века, в XII–XIII вв., и всего раньше — в Дании. Однако никаких прямых свидетельств о том, как возник жанр баллады в Скандинавии, в сущности, нет. Баллада представлена в Скандинавии только в записях нового времени.

От баллад, которые, как предполагается, возникали в XII–XIV вв., не сохранилось ничего. Но в «Песнях Эвфемии», шведском стихотворном переводе начала XIV в., есть трафаретные выражения и строчки в балладном стиле. От XV в. сохранилось очень мало, только фрагменты. Древнейший из них — строфа из одной датской баллады на карте Гренландии 1425 г. Припев другой датской баллады вписан в рукопись 1454 г. как проба пера. Припев еще одной баллады есть в фреске конца XV в. в шведской церкви. В рукописи конца XV в. есть семь строф из одной датской баллады. От XVI в. сохранилось гораздо больше. Среди датской знатной молодежи стали тогда модными рукописные песенники, составлявшиеся в основном из датских подражаний немецкой любовной лирике. В этих песенниках есть и баллады. Древнейшая из рукописей такого рода — это так называемая «Сердечная книга» (рукопись обрезана так, что имеет форму сердца). Она была написана в 1553–1555 гг.

К концу XVI в. относится и первый печатный сборник скандинавских баллад: датский королевский историограф Ведель издал в 1591 г. «Сто избранных датских песней о различных замечательных подвигах и других необыкновенных приключениях, случившихся в этом королевстве с древними героями, прославленными королями и другими знатными лицами (и т. д.)». Как видно из этого заглавия, Ведель принимал баллады за повествования в основном исторические. От конца XVI и от XVII в. сохранился ряд рукописных сборников датских баллад. Как правило, сборники эти — своего рода дамские альбомы (по-видимому, баллады были тогда модным развлечением среди знатных дам). К концу XVI и к XVII в. относятся и древнейшие шведские рукописные сборники баллад (они были изданы в трех томах А. Нуреном в 1884–1925 гг.). В конце XVI в. в Дании появились и первые лубочные издания баллад. Впоследствии их было много и в Дании, и в Швеции, и они, вероятно, оказали известное влияние на устную традицию.

Систематическое собирательство баллад (причем не только текстов, но и мелодий) началось в Скандинавии только в эпоху романтизма. Художественные достоинства баллады как жанра были впервые оценены. Баллады бытовали тогда исключительно в крестьянской среде. Поэтому они и стали называться «народными песнями». В Швеции собирательство баллад началось с первой половины XIX в., и его результатом были первые издания шведских баллад (А. А. Афселиуса и Э. Г. Гейера в трех томах в 1814–1818 гг. и А. И. Арвидссона в трех томах в 1834–1842 гг.). Тогда же начали собирать баллады и в Дании, и там было собрано всего больше баллад. Знаменитое издание датских баллад, начатое С. Грундтвигом в 1853 г., продолженное А. Ольриком и завершенное X. Грюнер-Нильсеном в 1943 г., — это одно из самых монументальных изданий фольклора вообще (десять огромных томов!). В нем воспроизведены все имеющиеся записи датских баллад.

Древнейшие исландские рукописные сборники баллад относятся к XVII в. Исландские баллады были изданы С. Грундтвигом и Йоуном Сигурдссоиом в двух томах в 1855–1885 гг. и Йоуном Хельгасоном в семи томах в 1962–1970 гг. Древнейшие записи фарерских баллад относятся к концу XVIII в., в течение XIX в. их вышло несколько изданий (издания X. К. Люнгбю в 1822 г., В. У. Хаммерсхаймба в 1851, 1855 и 1891 гг. и С. Грундтвига в 1886 г.). Всего позже началось собирательство норвежских баллад — только в 40-х гг. XIX в., а первые издания норвежских баллад появились только в середине XIX в. (издания М. Б. Ланста в 1852–1853 гг. и С. Бюгге в 1858 г.). В конце XIX и XX в. вышло также несколько популярных изданий скандинавских баллад — датских (С. Грундтвига, А. Ольрика, Э. фон дер Рекке), шведских (С. Эка, Б. Йунссона), норвежских (К. Листеля и М. My, У. Бё и С. Сульхейма).

Однако записи баллад, сделанные в Новое время, не только не проливают света на то, как возник жанр баллады, но, в сущности, не дают и верного представления о том, как баллады бытовали в устной традиции. Ведь, судя по обилию вариантных записей, для исполнителей (да и записывателей) баллада была не фиксированным текстом, а только сюжетной схемой, требовавшей словесного наполнения. Но если баллада не была для ее исполнителей фиксированным текстом, то очевидно, что каждое ее исполнение было фактически созданием нового произведения, хотя не осознававшимся ни исполнителями, ни записывателями как сочинение. Конечно, поскольку исполнитель не осознавал себя сочинителем, он не стремился к оригинальности, и поэтому отличие баллады в его исполнении от «той же баллады» других исполнителей могло быть минимальным или даже сводиться к нулю. Тем не менее в силу нефиксированности текста, т. е. неотчлененности исполнения от сочинения, всякое исполнение было живым творчеством, независимо от того, насколько результат этого творчества отличался от результатов других исполнений.

Между тем в результате всякой записи баллада превращалась в фиксированный текст, т. е. нечто прямо противоположное тому, чем она была в устной традиции. Различие между балладой в устной традиции и балладой в записи справедливо сравнивали с различием между живым цветком и цветком засушенным. В самом деле, ведь то живое творчество, которое должно было иметь место во время исполнения баллады, не находило никакого отражения в записи. Творчество это оставалось, так сказать, «за записью».

Вместе с тем записи не были фонограммами. Они всегда подразумевали какую-то литературную обработку того, что записывалось. Еще большую литературную обработку баллад, как правило, подразумевало их издание. Само принятие одного из текстов «той же баллады» за основной, а остальных — за «варианты» — это, в сущности, литературная обработка. Ведь в устной традиции такого деления нет! Нередко в изданиях текст баллад составляется из элементов, взятых из разных записей, а в то же время в записи отметается все, что по тем или иным соображениям принимается за «неисконное», «неподлинное», «результат порчи» и т. п. Даже если даются все существующие записи «той же баллады» (как это сделано в издании, начатом Грундтвигом), эти записи — лишь ряд фиксированных текстов, и живое балладное творчество и в этом случае оставлено «за записью».

* * *

Балладный стихотворный размер одинаков во всех скандинавских странах. Есть две его разновидности: двухстрочный и четырехстрочный.

В двухстрочном размере две строки связаны конечными рифмами, мужскими или женскими, и в каждой строке есть четыре ударных слога, т. е. слога, несущих метрическое ударение, тогда как количество безударных слогов и их распределение в строке различны. В каждой двухстрочной строфе есть припев, повторяющийся из строфы в строфу. Он либо состоит из одной строки, которая следует за четной строкой, либо (чаще) состоит из двух строк, из которых одна вклинивается между строками, а вторая следует за четной строкой. Например:

Педер однажды на юге был,
Юную девушку он полюбил.
— Любимая, отчего ты грустна?

Или:

К Асбьёрну ныне приехал брат,
— Темная ночь на дворе, —
Шутливые речи они говорят.
— А у девиц веселье.

В четырехстрочном размере конечными рифмами, мужскими или женскими, связаны только четные строки. В нечетных строках такой строфы есть четыре ударных слога, в четных — три, а припев следует за последней строкой. Например:

Его борода висит до колен,
Как будто конская грива,
А сзади свисает у Аре хвост,
Мохнатый и длинный на диво.
— А солнце светит, как золото, над Тронхеймом.

Встречается, однако, четырехстрочная строфа, в которой во всех строках есть только три ударных слога. Например:

Ранним летним утром,
Чуть жаворонок запел,
Юный Палле Буссон
Уже одеться успел.
— Пора в седло!

Иногда встречается четырехстрочная строфа, в которой в четных строках есть только два ударных слога.

Поскольку в обеих разновидностях балладного размера количество безударных слогов в строке и их распределение могут варьировать, то варьирует и ритм, а также количество слогов в строке, т. е. ее длина. Конечная рифма в обоих балладных размерах обязательна. Но часто это не полная рифма, а ассонанс (рифмуют только гласные, но не согласные). Что же касается аллитерации, то она, хотя и встречается в балладах, но никогда не используется систематически, так, как она использовалась в эддической и скальдической поэзии. Иногда встречается более сложная строфическая композиция (припев, отличающийся по размеру от остальных строк в строфе или состоящий из нескольких строк, и т. п.).

Не подлежит сомнению, что баллада существовала только как песня и что, как правило, она была плясовой песней. Есть ряд свидетельств о том, что обычай танцевать баллады был распространен по всей Скандинавии. Танец заключался в том, что танцующие обоего пола становились в круг или в цепь и делали сначала два шага налево, а потом шаг направо и т. д. Запевала пел строфы баллады, а все остальные — только припев. Таким образом, в сущности, исполнителем баллады был запевала. Обычай этот до совсем недавнего времени сохранился на Фарерских островах. Шведский балладовед С. Эк, наблюдавший там такое исполнение баллад в 1927 г., в канун дня святого Олава (28 июля), рассказывает, что хоровод продолжался до самого утра и что ему никогда не приходилось видеть такого радостного танца и такого множества сияющих весельем лиц. По-видимому, однако, не все баллады были связаны с танцем. Судя по некоторым припевам, баллады пелись также во время поездок верхом или на лодке, а также во время той или иной работы.

В изданиях баллад припев всегда приводится только после первой и последней строф. Но в устной традиции его пели, конечно, после каждой строфы. Слова балладного припева — это обычно либо намек на содержание баллады, либо просто лирическое восклицание, не обязательно связанное с содержанием баллады. Не случайно, однако, во многих балладных припевах идет речь о танце, и по своему содержанию такой припев — это как бы приглашение к танцу. Во многих записях баллада начинается с лирической строфы, не связанной по содержанию с остальными строфами и нередко отличной от них по форме. Припев в таких балладах — это строки из этой строфы. Некоторые балладоведы считают, что припев развился из такой строфы, другие, наоборот, — что такая строфа развилась из припева.

С эддическим и скальдическим стихом стихотворная форма баллады никак не связана. Основной организующий момент в ней — конечная рифма, а не аллитерация. Между тем балладная стихотворная форма, как и обычай танца в сопровождении пения, были представлены в ту эпоху, когда возникала баллада, во Франции. Поэтому принято считать, что скандинавская баллада как стихотворная форма — иноземного, и скорее всего французского, происхождения. Как обычно предполагается, из Франции же, по-видимому, еще в первой половине XII в., проник в Скандинавию и обычай танца в сопровождении пения. Однако из того, что стихотворная форма баллады произошла из Франции, отнюдь не следует, что баллада как жанр тоже произошла из Франции. Балладу как жанр определяет не та или иная стихотворная форма. Танцевальная песня повествовательного характера появилась во Франции только в конце Средневековья, т. е. позднее, чем в Скандинавии. Вместе с тем характерно, что у баллады ряда других стран (например, у русской баллады) стихотворная форма совсем не такая, как у скандинавской баллады, но это не делает баллады этих стран менее типичными.

* * *

В гораздо большей мере, чем стихотворная форма, скандинавскую балладу определяет ее стиль, ее фразеология.

Для стиля скандинавской баллады характерно прежде всего то, что можно было бы назвать «перепевами», т. е. наличие в балладе строк, в большей или меньшей мере сходных со строками в других балладах. Общее для всех таких перепевов то, что, во-первых, они всегда как-то связаны с ритмическими единицами, на которые распадается баллада, ъ е. строкой или строфой, и, во-вторых, за этими перепевами всегда чувствуется полное отсутствие какого-либо стремления к оригинальному или индивидуальному. Такие перепевы, однако, едва ли просто заимствования из баллады в балладу. Скорее, они результат того, что ее исполнитель свободно черпал из фонда традиционной балладной фразеологии, которым он владел. Фонд этот был, по-видимому, в значительной степени общескандинавским, и отсюда сходство между балладами разных скандинавских стран.

Утверждалось, что сущность балладного стиля заключается в обилии постоянных эпитетов и прочих стереотипных выражений. Действительно, в балладах девушка обычно «красивая», земля — «черная», роща — «зеленая», локоны — «золотые», волк — «серый», плащ — «черный», руки — «белые» и т. п. Однако такие постоянные эпитеты — это всегда лишь элементы перепевов, не исчерпывающие их и не обязательные в них. Утверждалось также, что сущность стиля скандинавских баллад заключается в том, что ситуации, характерные для баллад, а также действующие лица и события в балладах описываются всегда в одних и тех же выражениях. Однако и это, в сущности, неверно. Правда, в балладах часто описываются такие повторяющиеся ситуации, как выезд героя из дома или его возвращение домой, сватовство, любовное свидание и т. п., или такие события, как убийство соперника, смерть от горя и т. п., причем эти описания действительно, как правило, перепевы, т. е. в какой-то мере повторения того, что есть и в других балладах. Однако это отнюдь не обязательно дословные повторения. Сходство между строками из двух разных баллад не обязательно тождество. Оно может ограничиваться синтаксической структурой, а синтаксическое сходство — сопровождаться смысловым сходством, но может его и не быть. Вместе с тем синтаксическое сходство может сопровождаться словесными совпадениями, в свою очередь, словесное совпадение — ограничиваться одним словом в строке или строфе или, наоборот, все слова строки или даже строфы могут совпадать, кроме одного (например, имени собственного). Возможны и разные другие случаи сходства. Полное совпадение строк или строф из разных баллад — это только частный случай перепева. Неверно поэтому утверждение, что для балладного стиля характерна стереотипность выражения, т. е. его фиксированность. Сущность этого стиля заключается скорее, наоборот, в нефиксированности выражения, несмотря на его традиционность.

Если бы были выявлены все случаи сходства между скандинавскими балладами, то, возможно, оказалось бы, что эти баллады целиком разложимы на перепевы, и, вероятно, удалось бы свести их к ограниченному числу каких-то абстрактных схем. Возможно, что выявление таких схем пролило бы свет на психологию балладного творчества. Однако и так очевидно, в сущности, что в устной повествовательной поэзии наличие перепевов, как и нефиксированность текста, — это непосредственный и неизбежный результат неосознанности авторства.

Балладная фразеология явно никак не связана с эддической или скальдической фразеологией. Ничего похожего на хейти или кеннинги в скандинавских балладах нет. Однако в балладных перепевах есть немало слов и оборотов, давно вышедших из употребления вне балладного творчества. Вместе с тем в средневековых письменных памятниках обычны слова и обороты, характерные для баллад, записанных в новое время. Всего вероятнее поэтому, с одной стороны, что балладная фразеология сложилась в основном еще в Средние века, а с другой стороны, что она возникла, когда древняя поэзия уже отжила или отживала свой век. Вероятно, она складывалась в связи с появлением в Скандинавии хороводного танца, сопровождаемого пением. Однако она — чисто скандинавского языкового материала. Поэтому никак нельзя сказать, что фразеология скандинавской баллады иноземного происхождения.

* * *

Не менее чем фразеология для скандинавской баллады характерна ее сюжетика, причем, хотя балладная сюжетика, так же как балладная фразеология, в основном — общескандинавская, специфика этой сюжетики в отдельных областях Скандинавии в ряде случаев поддается определению. Так, удается определить, какая балладная сюжетика характерна для востока Скандинавии (т. е. Дании и Швеции) в отличие от ее запада (т. е. Норвегии, Фарерских островов и Исландии).

Принято употреблять слово «баллада» и его эквиваленты на разных языках не только как название жанра, но и в значении «балладный сюжет». Обычно поэтому балладу на один и тот же сюжет, но на другом языке принято называть «той же балладой». Такое словоупотребление объясняется, по-видимому, тем, что в изданиях всякая баллада — это всегда вместе с тем и определенный сюжет. Однако в конечном счете такое словоупотребление объясняется, вероятно, тем, что, поскольку для носителя балладной традиции понятие «сюжет», конечно, не существовало и сюжетная схема была не отчленена от ее словесного наполнения, баллада на тот же сюжет была для него, естественно, «той же балладой», как бы ни видоизменялось словесное наполнение этой сюжетной схемы или даже сама эта схема. Но неотчлененность сюжета от произведения на данный сюжет — это, конечно, естественное следствие традиционности сюжета в сочетании с неосознанностью авторства.

О том, в какой мере балладная сюжетика была общескандинавской, дают представление, например, следующие цифры: из баллад, записанных в Швеции, 89% имеют соответствия в Дании или других скандинавских странах, а из баллад, записанных в Норвегии, 70% имеют соответствия в Дании и 58% — в Швеции.

В зависимости от их сюжетов скандинавские баллады принято делить, следуя Грундтвигу, знаменитому издателю датских баллад, на героические, легендарные, исторические, сказочные и рыцарские. Выделяют также группу шутливых баллад. Баллады классифицируют не по какому-то единому основанию. Поэтому, как это неизбежно в классификациях, в которых не выдержан principium divisionis, отнесение некоторых баллад в ту или иную группу совершенно условно (было бы одинаково логично отнести такие баллады как в одну из данных групп, так и в какую-то другую), а самая большая из этих групп (так называемые «рыцарские баллады») характеризуются лишь отсутствием в ней тех признаков, по которым выделены остальные группы.

Героические баллады (по-датски — kæmpeviser, по-норвежски — kjempeviser, по-шведски — kämpavisor) — это очень маленькая группа. В издании датских баллад, начатом Грундтвигом, их всего около 6%. В Норвегии их процент несколько выше, и он еще выше на Фарерских островах. «Героическими» принято называть баллады, в которых идет речь о древних героях, т. е. героях эддических песней, «саг о древних временах», нижненемецкой героической поэзии и французского героического эпоса. Название «героические», в сущности, совершенно условно. Героический дух в балладах этой группы совсем не обязателен. Многие из них шутливы или бурлескны по тону.

К героическим относят, например, бурлескную балладу, в которой сюжет совпадает с сюжетом «Песни о Трюме», одной из мифологических песней «Старшей Эдды». Имена Тора, Локи и Фрейи искажены в этой балладе до неузнаваемости. В фарерских балладах есть и другие отзвуки эддических мифов. Но боги в них, как правило, превратились то ли в троллей, то ли просто в витязей. Все эти баллады с мифологическими сюжетами относят и к балладам сказочным. Героической считается также баллада, сюжет которой соответствует сюжету эддической песни о Свипдаге (ее нет в основной рукописи «Старшей Эдды», и ее не всегда включают в издания этого памятника). Сюжет этой эддической песни чисто сказочный. Балладу тоже относят иногда к сказочным. К бесспорно героическим относятся баллады, в которых речь идет о Сигурде, самом знаменитом из героев эддических песней. Таких баллад всего больше на Фарерских островах. Из героев нижненемецкой героической поэзии наибольшую популярность в Скандинавии приобрел Дидрик (остготский король Теодорих), а из французского героического эпоса — Хольгер Данске (франкский вождь Аутхариус, известный во французском эпосе как Ожье Датчанин). Оба они — герои ряда скандинавских баллад.

Сюжет самой знаменитой из датских героических баллад восходит к датской героической «Песни о Хагбарде», известной по пересказу Саксона Грамматика (см. выше). Из сравнения этой песни с балладой на тот же сюжет видно, как трансформировалось сказание: в героической песни Хагбард был схвачен воинами Сигара после долгого и ожесточенного сопротивления, в балладе его легко одолели, связав одним волоском его возлюбленной (он так любил Сигне, что не мог порвать ее волоска!); героическая песнь кончается тем, что брат Хагбарда мстит за него, уничтожая весь род Сигара, между тем баллада заканчивается словами Сигара: «Если бы я знал, что любовь так сильна, я бы не сделал этого [т. е. не повесил бы Хагбарда] ради всей Дании!» Роль романического момента усилилась, а родовая распря отошла на задний план.

К героическим относят также баллады, которые по своим сюжетам восходят к тем или иным «сагам о древних временах». Обычно в таких балладах рассказывается в шутливом тоне о том, как герой вызволяет королевскую дочь из плена тролля, о злой мачехе, которая оказывается троллихой, и т. п. По сравнению с сагами сказочный элемент в таких балладах обычно усилен. Происхождение сюжетов этих баллад из саг сказывается и в их композиции: подобно сагам, они обычно распадаются на более или менее самостоятельные эпизоды. Баллады, в которых главную роль играют тролли или троллихи, относят также к сказочным.

Грундтвиг считал, что героические баллады, т. е. баллады, в основном восходящие к древнеисландской литературе, — это древнейший тип баллад, а то, что они представлены и в Дании, по его мнению, доказывает общескандинавский характер этой литературы. Однако в результате позднейших исследований стало общепризнанным, что героическая баллада возникла в западной Скандинавии (Норвегии) и сравнительно поздно мигрировала в восточную Скандинавию (Данию и Швецию).

* * *

Легендарные баллады (по-датски legendeviser, от legende «житие», по-норвежски также heilagviser, по-шведски — legendvisor) — группа такая же маленькая, как и предыдущая. К легендарным относят баллады, в которых есть какие-либо проявления католическо-христианского мировоззрения. Главное действующее лицо в них нередко святой или святая. Так, есть баллада о том, как Олав Святой расправляется с троллями. Баллада эта была очень популярна в Дании и Швеции, о чем свидетельствуют изображения сцен из нее на стенах ряда датских и шведских средневековых церквей. Но эту балладу можно отнести и к сказочным, поскольку в ней действуют тролли, или историческим, поскольку Олав Святой — лицо историческое. В ряде баллад этой группы католическо-христианская идеология проявляется только в развязке (смерть невинной жертвы сопровождается чудом и т. п.), тогда как сюжет баллады, в сущности, романический. Такова, например, норвежская баллада, в которой муж избивает до смерти свою жену, поверив своей матери, что его жена — колдунья, а жена, попав после смерти на небо, просит Деву Марию простить ее мужа.

По-видимому, легендарная баллада как жанр всего характернее для Швеции. Однако самое значительное из произведений, относимых к этой группе, — «Песнь о сновидении» (Draumkvædet), — было записано в Норвегии. Но это, в сущности, не баллада, а «видение», жанр, широко распространенный в средневековой литературе. В пятидесяти двух четырехстрочных балладных строфах этого произведения некто Улав Астесон рассказывает о своем сновидении: он совершил длинное и сопряженное со многими опасностями путешествие на тот свет и видел собственными глазами рай, суд над грешниками и их мучения в аду. Вероятные письменные прообразы этого произведения относятся к XIII в.

О времени возникновения легендарной баллады как жанра высказывались очень различные мнения. Бесспорно только, что если в балладном сюжете есть проявление религиозной идеологии, то это идеология — католическо-христианская, а не лютеранско-христианская — факт очень знаменательный. Из него следует, что сюжетика баллады сложилась до той эпохи, когда по всей Скандинавии католицизм уступил место лютеранству, т. е. в Средние века или по крайней мере до Реформации.

* * *

Исторические баллады (по-датски и по-норвежски — historiske viser, по-шведски — historiska visor) — это тоже очень небольшая группа. В Дании они составляют от общего числа баллад около 12%, в Швеции — около 9%, в Норвегии — около 4%. Историческими называются баллады, в которых речь идет об исторических лицах, т. е. королях, ярлах и т. п., а также их женах, любовницах, сестрах и т .д. Действие в балладах этой группы относится к царствованию датских королей Вальдемара I Великого (1157–1182), Вальдемара II Победоносца (1202–1241), Эрика Клиппинга (1259–1286) и Вальдемара IV, Аттердага (1340–1375), а также шведских и норвежских правителей XIII–XIV вв. Древнейшее историческое событие, упоминаемое в балладах этой группы, относится к середине XII в. (убийство датского короля Эрика Эмуна в 1137 г.).

Однако, даже если баллада действительно основана на каких-либо исторических фактах, эти факты стали сюжетом баллады, как правило, в силу не их историчности, а, так сказать, их романичности. В одной из наиболее известных баллад этой группы рассказывается о том, как маленькая Тове, любовница датского короля Вальдемара, по распоряжению его ревнивой жены Софии была заживо сожжена в жарко натопленной бане. Возможно, однако, что в этой балладе первоначально шла речь о шведском короле Вальдемаре, жену которого тоже звали София, а также что прообразом этой баллады была французская баллада о короле Генрихе II, его жене и его любовнице. В другой балладе этой группы рассказывается о том, как рыцарь Стиг посредством рун нечаянно приворожил к себе сестру короля Вальдемара Региссу. Известно, однако, что Региссой звали не сестру его, а дочь. Эту балладу относят и к сказочным, поскольку в балладах руны — это всегда колдовство.

Баллады, в которых упоминаются исторические лица, очень много исследовались с целью обнаружения в них исторической основы. Раньше ценность этих баллад как исторических источников очень преувеличивалась. Так, Грундтвиг считал, что они должны были быть современны событиям, о которых в них рассказывается, и, следовательно, содержат о них достоверные сведения. По мере исследования этих баллад выяснялось, однако, что историческая основа в них, как правило, чрезвычайно скудна. Очевидно становилось, что едва ли они возникали непосредственно вслед за упоминаемыми в них событиями. Основой этих баллад могли быть не сами исторические события, а какая-то их литературная трактовка. Сплошь и рядом историческая основа — это только имена. Но бывало, по-видимому, и так, что имена появились в балладе уже после ее возникновения, т. е. что первоначально в данном сюжете не было ничего исторического. Таким образом, баллады этой группы — исторические только в очень условном смысле.

Специфически шведским типом баллады считаются баллады о похищении невесты (brudrovvisor). В самой знаменитой из них рассказывается о похищении Элин, дочери шведского короля Сверкера, из Вретского монастыря. В балладе король назван Магнусом. Есть, однако, баллады о похищении невесты, в которых не упоминаются никакие исторические лица. Такова, например, очень драматичная баллада о Палле Буссоне. Поскольку баллады о похищении невесты объединяет их романичность, а романичность характерна для рыцарских баллад, баллады о похищении невесты относят и к рыцарским.

Баллада все же могла иногда оказаться правдивым историческим источником: в ней могла сохраниться память о том, что не нашло отражения в письменных источниках. Пример — баллада о Маргарите, записанная на Фарерских островах. В этой балладе рассказывается о том, как была сожжена в Бергене Маргарита, племянница норвежского короля Хакона Магнуссона, дочь его брата Эйрика, умершего раньше и завещавшего королевство своей дочери Маргарите. По официальным документам выходит, что Маргарита, дочь короля Эйрика, умерла на Оркнейских островах и что женщина, сожженная в 1301 г. на Нурнесе в Бергене, была «фальшивой Маргаритой». Однако были обнаружены источники, из которых следует, что на Нурнесе, где была сожжена эта женщина, долго существовал ее культ как святой и что этот культ преследовался властями и был в конце концов искоренен. Похоже на то, что на Нурнесе знали, что сожженная вовсе не была самозванкой, и целый ряд фактов делает вероятным, что Маргарита была сожжена там по распоряжению Хакона, ее дяди. Таким образом, хотя в балладе о Маргарите немало явного вымысла (вещие сны и разные чудеса), в основном она, вероятно, все же правдивее официальных источников.

Специфически шведским типом исторических баллад считаются политические баллады о народных восстаниях и походах. В этих балладах романический момент, как правило, совсем отсутствует. Но этот тип баллад не средневекового происхождения.

* * *

Сказочные баллады (по-датски trylleviser от trylle «колдовать», по-норвежски — troll visor от troll «тролль, великан», по-шведски — naturmytiska visor «натурмифологические баллады») — это группа, хотя и небольшая, но значительно большая, чем предыдущие: от общего количества баллад они составляют в Дании и Швеции около 16%, а в Норвегии — около 20%. К этой группе принято относить баллады, в которых речь идет о чем-либо сверхъестественном, т. е. о сверхъестественных существах или сверхъестественных событиях. На первый взгляд признак, по которому баллады выделяются в эту группу, представляется достаточно четким. При ближайшем рассмотрении, однако, оказывается, что сюда попадают баллады двух совершенно различных типов: с одной стороны, те которые восходят к сказкам-быличкам, т. е. к тому, что в свое время представлялось былью, правдой, а с другой стороны, те, которые восходят к волшебным сказкам, т. е. к тому, что испокон веков представлялось лишь забавным вымыслом, небылицей. Поэтому название «сказочные» неточно выражает то, что объединяет баллады этой группы. Однако и скандинавские названия этой группы (см. выше) едва ли точнее.

В балладах, которые восходят к быличкам, речь идет о встречах с троллями, эльфами, привидениями, водяными, русалками, карликами, оборотнями и т. п., т. е. существами, в реальность которых в свое время верили, а также о рунах как о самом обычном колдовском (всего чаще — приворотном) средстве. В балладах этого типа, как правило, есть романический элемент, и в них обычна трагическая развязка. Вот содержание самой знаменитой баллады этого типа: человек скачет ночью по лесу, спеша к своей невесте, но девушка-эльф, которую он отвергает, наносит ему невидимую смертельную рану, и, прискакав домой, он умирает. Баллады этого типа были всего популярнее в эпоху романтизма, и многие поэты сочиняли аналогичные произведения. С тех пор распространилось представление, что в балладе непременно должна иметь место встреча с каким-нибудь сверхъестественным существом вроде привидения или русалки. В действительности, однако, сюжеты этого типа характерны только для незначительного числа баллад.

В балладах, сюжеты которых восходят к волшебным сказкам, всего чаще рассказывается о том, как злая мачеха-колдунья превратила героя в оленя, или волка, или сокола, или орла, или липовое дерево, или меч и т. д. и как потом околдованный или околдованная вернули себе свой первоначальный образ. Сюжет волшебной сказки, как правило, ясно прощупывается в балладах этого типа. Однако волшебная сказка, как и сказка-быличка, становясь сюжетом баллады, претерпевает все же известные изменения: баллады, которые восходят к волшебным сказкам, обычно композиционно проще волшебной сказки, тогда как баллады, которые восходят к сказкам-быличкам, наоборот, композиционно сложнее былички, и в них нередки мотивы, характерные для волшебных сказок. Кроме того, в обоих случаях роль романического момента, как правило, усилилась.

* * *

Рыцарские баллады (по-датски ridderviser, по-норвежски — riddarviser, по-шведски — riddarvisor) — это группа самая большая во всех скандинавских странах. В Грунтдвигском издании датских баллад она составляет около 60% от общего количества. В сущности, однако, баллады, относимые к этой группе, объединяет только то, что их нельзя отнести ни к одной из других групп, т. е. к балладам героическим, легендарным, историческим или сказочным: герои рыцарских баллад — не персонажи героических сказаний и не исторические лица; в этих балладах нет проявлений католическо-христиан с кого мировоззрения; и нет в них ничего сверхъестественного. Название «рыцарские», введенное Арвидссоном, одним из первых издателей шведских баллад, в сущности, совершенно условно. Правда, в балладах этой группы герой нередко называется «рыцарем». Однако фактически такой герой обычно не больше похож на представителя рыцарского сословия, чем короли в волшебных сказках на глав монархических государств. А иногда герой «рыцарской» баллады называется и «королем». Так, например, в одной исландской балладе, в которой рассказывается о том, как насильник был казнен по настоянию изнасилованной, этот насильник назван «королем», и так же назван герой норвежской баллады, которого сжигает в доме его дочь за то, что он убил ее любовника. Нередко, однако, герой рыцарской баллады назван только по имени. Вместе с тем бывает, что «рыцарем» назван герой баллады сказочной или исторической. Таким образом, в скандинавских балладах «рыцарь» — это, в сущности, такой же условный, обобщенный герой, как «добрый молодец» в русской балладе или «Иван царевич» в русской волшебной сказке.

Поскольку единственное, что отличает рыцарскую балладу от баллад других групп, — это отсутствие в ней черт, характерных для других групп, то естественно, что черты, характерные для рыцарской баллады, как правило, оказываются характерными для баллады вообще.

Существенная черта рыцарских баллад (как и других в большей или меньшей степени) — это драматичность. Действие в балладе, как правило, развивается стремительно, скачками, от одной вершинной сцены к другой, без связующих пояснений, без вводных характеристик. Речи персонажей чередуются с повествовательными строками. Число сцен и персонажей сведено к минимуму. Иногда вся баллада состоит из кратких реплик двух персонажей (такова, например, только что упомянутая норвежская баллада об отце и дочери). Описания, рассуждения и оценки совершенно отсутствуют. Вся баллада нередко представляет собой как бы подготовку к развязке. А иногда баллада и начинается прямо с развязки, тогда как о событиях, приведших к ней, упоминается вскользь.

Есть, однако, некоторые исключения из общего правила. Как уже было сказано выше, героические баллады, сюжет которых восходит к «сагам о древних временах», обычно распадается, подобно сагам, на более или менее самостоятельные эпизоды. Замедленность действия за счет повторения уже сказанного характерна для многих фарерских баллад. Наконец, так называемые «роман-баллады», жанр, характерный для Норвегии и возникший, как предполагается, только в XV в., значительно длиннее обычных баллад (до двухсот строчек и больше). Содержание роман-баллады — это всего чаще сентиментальная история злоключений двух влюбленных, которые не могут соединиться из-за того, что героиня вынуждена выйти замуж за другого. Сюжеты роман-баллад обычно восходят к рыцарским романам. Но роман-баллады, по-видимому, никогда не пелись и не танцевались и с самого начала предназначались для чтения.

Баллады драматичны и в том смысле, что очень часто они кончаются драматической развязкой — смертью героя или героини или обоих и еще кого-нибудь. Так, самая знаменитая из датских рыцарских баллад, баллада об Эббе Скаммельсоне, кончается тем, что на свадьбе своего брата, который обманом вынудил у возлюбленной Эббе согласие пойти за него замуж, герой убивает и свою возлюбленную, и своего брата, и своего отца и отрубает руку у своей матери, а в упомянутой выше сказочной балладе (с. 414) умирает не только герой, сраженный девушкой-эльфом по дороге к своей невесте, но также и невеста героя и его мать.

Иногда бывают, однако, в балладах и шутливые концы. Так, в одной датской рыцарской балладе рассказывается о том, как на тинге по предложению короля девушка выбирает себе жениха, и, когда выбранный ею рыцарь заявляет, что он лучше умеет шнуровать свои рукава и охотиться с ястребом, чем заниматься хозяйством, девушка обещает научить его пахать глубоко и сеять не слишком густо и под общее веселье увозит его. Баллады шутливого характера, впрочем, принято выделять в особую группу, поскольку в них, как правило, речь идет не о рыцарях, а о крестьянах, ремесленниках, бродячих музыкантах, монахах и т. д. В этих балладах изображаются драки и ссоры, неверность жен, блудливость монахов и т. п. В качестве героев некоторых шутливых баллад выведены животные, которые, однако, в своем поведении ничем не отличаются от людей. Граница между шутливыми и рыцарскими балладами довольно нечетка, так же как граница между подлинными шутливыми балладами и литературными подражаниями таким балладам.

Не менее характерная черта рыцарских баллад (и, конечно, в большей или меньшей степени и других) — это их романичность. Однако романичность не в том смысле, что в балладе всегда изображаются переживания влюбленных. Правда, любовное чувство подчас находит непосредственное выражение в репликах, которыми обмениваются персонажи, как, например, в репликах Бендика и Оролильи, героя и героини самой знаменитой из норвежских рыцарских баллад. Но, как правило, романические переживания не находят непосредственного выражения и только подразумеваются: дело в том, что в балладах очень часто идет речь о сватовстве, добывании невесты, соперничестве из-за женщины, измене мужу, мести за измену и т. п., т. е. таких событиях частной жизни, которые подразумевают романические переживания. Однако подчас в балладах рассказывается и о таких событиях частной жизни, которые не подразумевают романических переживаний, например о мести за убийство отца, о сбывшемся предсказании смерти, наказании за клевету, об изнасиловании девушки или чужой жены и т. п. Однако, в сущности, и такие баллады романичны, поскольку в них, как в романах, идет речь о частной жизни людей.

Самое существенное в балладе становится очевидным только из сравнения сюжетики баллады с сюжетикой героической поэзии, т. е. того словесного искусства, которому баллада пришла на смену. Сюжетика героической поэзии целиком восходит к героическим сказаниям, которые были традиционны в данном обществе, т. е. к тому, что, хотя и было в большей или меньшей степени неосознанным вымыслом, однако тем не менее принималось за быль, другими словами — к тому, что было органическим сочетанием художественной правды с правдой исторической. Между тем сюжетика баллады восходит к самым разнообразным источникам — и устным, и письменным, и традиционным, и нетрадиционным, и скандинавским, и иноземным. Она восходит и к сказкам-быличкам, и к волшебным сказкам, и к католическим легендам, и к письменным сагам, и к рыцарским романам, и к исторической традиции в той или иной форме, и к бытовым рассказам о событиях частной жизни. Она может восходить и к мифам или героическим сказаниям (но не обязательно к тем, которые были традиционны в данном обществе!). Весь этот материал стал традиционной сюжетикой баллады не потому, очевидно, что он восходил к сочетанию художественной правды с правдой исторической. Если сюжетика героической поэзии подразумевает обязательность такого сочетания, то сюжетика баллады, наоборот, преодоление такой обязательности. Вместе с тем в известном смысле можно сказать, что если героическая поэзия развивается из определенного содержания — героических сказаний, традиционных в данном обществе, то баллада, наоборот, из определенной формы — балладного стиха, распеваемого и танцуемого, формы, в которую укладывалось самое разнообразное содержание. Таким образом, отношение искусства к действительности, которое подразумевает сюжетика баллады, как бы противоположно тому, которое подразумевает сюжетика героической поэзии.

Среди событий частной жизни, о которых идет речь в балладах, особенно большое место занимают события, связанные с взаимоотношениями полов. В героической поэзии им отводится гораздо меньшее место. Это объясняется не тем, конечно, что взаимоотношения полов стали занимать более важное место в жизни людей. Скорее это объясняется тем, что эти взаимоотношения представляют собой такое сочетание индивидуального в жизни отдельного человека с общим для всех людей, которое максимально благоприятно для отвлечения от конкретно-индивидуального и обобщения, или типизации, т. е. для развития реализма в изображении людей.

В героической поэзии безымянные персонажи были вообще невозможны. Между тем в балладах герой нередко — просто «рыцарь», а героиня — просто «девушка». Поскольку в балладах идет речь о событиях частной жизни, то естественно, что персонажи баллады — это, в сущности, просто частные лица. Но частное лицо как персонаж, т. е. лицо обобщенное, типическое, — это то, что всего характернее и для реалистического романа. Таким образом, баллада как бы предвосхищает то содержание, которое впоследствии станет содержанием реалистического романа.

Сущность баллады как ранней формы реализма явствует также из ее органической связи с пением и танцем. Некоторые исследователи предполагали, что эта связь — черта архаичная, своего рода первобытный синкретизм поэзии, пения и пляски, т. е. пережиток того состояния, когда эти искусства еще не выделились из первобытного обрядового действа. Более вероятно, однако, что связь баллады с пением и танцем вовсе не представляет собой черту архаичную. Связь эта скорее всего подразумевает, что не только пение и танец выделились в самостоятельные искусства, но и поэзия отделилась от исторической традиции. Связь эта — как бы вторичный синкретизм уже самостоятельных искусств, т. е. такое их сочетание, которое характерно, например, для оперы. Пение и танец, сопровождающие поэтический текст, как бы подчеркивают, что и этот текст — искусство, т. е. не историческая традиция, а художественное обобщение действительности, правда не историческая, а художественная.

Традиционное и до сих нор господствующее представление о том, как возникали баллады, сводится к следующему. Баллады возникали якобы совершенно так же, как возникают в наше время письменные литературные произведения. В Средние века талантливые и оригинальные поэты, принадлежавшие, как обычно предполагается, к феодальной знати или ее окружению, совершенно так же сочиняли баллады, как обычно сочиняют литературные произведения, т е. сознавая свое авторство. Существовали, следовательно, первоначальные, исконные, авторские, фиксированные тексты баллад. Потом все эти тексты без исключения каким-то образом попадали в крестьянскую устную традицию. Носители устной традиции эти тексты пересочиняли, заменяя индивидуальное и оригинальное трафаретным и стереотипным. Таким образом, хранение в устной традиции было не творчеством, а порчей.

Это традиционное представление скандинавских ученых о том, как возникали баллады, находится в вопиющем противоречии с фактами. Не обнаружено никаких следов того, что в Средние века в Скандинавии существовало множество талантливых и оригинальных поэтов, которые, хотя и осознавали себя авторами, не пожелали, чтобы о них сохранилась какая-либо память как об авторах (а между тем, как об этом свидетельствуют сохранившиеся сведения о скальдах, поэты, сознававшие себя авторами, даже в дописьменное время всегда оставляли о себе память как об авторах!). Невероятно поэтому, чтобы в балладном творчестве, в нарушение порядка, засвидетельствованного повсюду, развитие шло не «от певца к поэту», а от «поэта к певцу».

Не обнаружено также никаких данных, подтверждающих предположение, что в результате бытования в устной традиции трафаретная балладная фразеология вытесняла индивидуальное и оригинальное. Наоборот, уже в древнейших отдельных балладных строчках (см. выше) обнаруживается эта фразеология. Эти строчки, конечно, только потому и могли быть отождествлены как фрагменты баллад, что в них представлена эта фразеология. Всего вероятнее поэтому, что возникновение этой фразеологии и было возникновением баллады как жанра и что авторство в балладах было искони неосознанным и никаких фиксированных авторских текстов баллад никогда не существовало.

Таким образом, традиционное представление о возникновении баллад — это, несомненно, иллюзия. Тем не менее в своих исследованиях баллад и в их издании скандинавские балладоведы всегда руководствовались этим представлением. Старались восстановить «первоначальную форму» баллады, устраняя все, что якобы наслоилось на нее в результате «порчи» в процессе бытования в устной традиции, все, что по тем или иным соображениям представлялось «неисконным» и т. п., или по меньшей мере пытались приблизиться, насколько возможно, к этой первоначальной форме. Старались определить, какие баллады были «оригинальными», а какие «неоригинальными» (т. е. возникшими как подражание «оригинальным»), отделить то, что возникло в период «расцвета» балладного творчества, от того, что попало в них в период его «упадка», а также датировать возникновение каждой отдельной баллады. Только в самое последнее время стали раздаваться голоса, призывающие к скептическому отношению к возможности восстановить первоначальный текст баллады. Постепенно становится все более очевидным, что, хотя у «восстановленного текста» баллады могут быть эстетические достоинства, никакой научной ценности он представлять не может. До сих пор, однако, скандинавские баллады выходят в изданиях, в которых текст в большей или меньшей степени «восстанавливается».

По мере того как становится очевидным, что так называемое «хранение» в устной традиции в такой же мере подразумевает творчество, в какой его подразумевает возникновение баллады как жанра, очевидным становится и несостоятельность представления, что баллада — это продукт «рыцарской», или аристократической, среды. Балладу создает та среда, в которой она бытует, и эта среда вовсе не обязательно совпадает с той средой, которая в балладе изображается. Впрочем, едва ли верно и то, что среда, изображаемая в балладе, — «рыцарская» (см. выше). С тех пор как началось систематическое собирательство баллад, их находили исключительно в крестьянской традиции, причем традиции, явно восходящей к Средневековью, т. е. той эпохе, когда, как предполагается, баллада возникла как жанр. Характерно, что баллада издавна бытовала и в тех областях Скандинавии, где никакой «рыцарской» среды вообще никогда не существовало, например, на Фарерских островах или в Исландии. Характерно также, что Телемарк, область, где балладная традиция сохранялась всего дольше и где было записано всего больше баллад, — это вместе с тем область, в которой, как устанавливают норвежские историки, феодализация была в свое время наименее интенсивной, т. е. земля в наибольшей мере оставалась во владении крестьян и не переходила в руки крупных землевладельцев, и поэтому крестьянство всего больше сохраняло свою свободу и свою самобытную культуру, в частности балладную традицию. По-видимому, сходное объяснение должно быть дано и тому факту, что, хотя баллада представлена как жанр во всех европейских странах, она всего больше распространена в Скандинавии и на севере Англии (в Шотландии), т. е. как раз в тех странах, где феодализация была в свое время менее интенсивной, чем в остальной Европе. Впрочем, тот факт, что в Скандинавии балладное творчество получило большее развитие, чем в других европейских странах, объясняется, вероятно, также и тем, что в Скандинавии в Средние века письменная литература была очень бедной и поэтому не могла быть конкурентом баллады, тогда как в других европейских странах в это время существовала более богатая письменная литература, в частности куртуазная поэзия, и баллада не выдерживала там ее конкуренции.

Едва ли, однако, баллада в Скандинавии всегда бытовала только в крестьянской среде. В Средние века, когда распространение письменной литературы было в Скандинавии (кроме Исландии!) очень узким, устная литература, т. е. баллада, бытовала, вероятно, в разных слоях общества, в частности и среди знати. Не случайно еще в XVI в. баллады записывались представителями знати (см. выше). Таким образом, в Средние века распространение баллады должно было быть более широким, чем в Новое время, когда она сохранялась только в крестьянской среде, да и то благодаря особо благоприятным условиям, например таким, как в Телемарке. С распространением письменности устная балладная традиция отмирала повсюду. Баллады стало возможным читать и заучивать наизусть. Исполнительство-импровизация, т. е. творчество, уступало место механическому воспроизведению текста. Исполнитель из творца превращался в аналог запоминающего и воспроизводящего кибернетического устройства.

© Tim Stridmann

Одним из лучших примеров раннего русского романтизма по праву считается баллада Василия Андреевича Жуковского «Светлана».

Произведение является отражением национальной ментальности, в ней присутствуют разнообразные фольклорные элементы: приметы, гадания, народные сказки и обрядовые песни.

Предлагаем к разбору краткий анализ «Светлана» по плану, который будет полезен ученикам 9 класса при подготовке к уроку по литературе и ЕГЭ.

Краткий анализ

Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться со стихотворением Светлана.

История создания – Стих написан в 1812 году. В его основе лежит произведение немецкого поэта Августа Бюргера «Ленора», однако Жуковскому удалось так мастерски передать народный колорит, что русская версия во многом отличается от немецкого оригинала.

Тема стихотворения – Страшный сон во время рождественского гадания, и утреннее пробуждение, принесшее облегчение и радость. Также в произведении автором раскрыты темы судьбы, счастья, верности, сомнений и душевных переживаний.

Композиция – Композиция баллады построена на антитезе – противопоставлении фантазии и реальности, жизни и смерти, дня и ночи. Главная особенность композиции – мистический сон Светланы.

• Жанр – Баллада.
• Стихотворный размер – Хорей с перекрестной рифмой.
• Метафоры – «мертвое молчанье», «свет-судья лукавый».
• Эпитеты – «милый», «статный», «тайный».
• Сравнения – «мчат, как будто на крылах», «в ней душа, как ясный день».
• Олицетворения – «тяжко ноет грудь», «крикнул жалобно сверчок».
• Гиперболы – «тьма людей во храме», «от копыт их поднялась вьюга под ногами».

История создания

В начале творческого пути Василий Андреевич Жуковский во многом подражал английским и немецким поэтам.

Он искренне считал, что отечественным писателям есть чему поучиться у западных коллег, и не стеснялся перенимать у них опыт. Однако в своих работах Жуковский всегда брал во внимание особенности русского менталитета.

В результате даже переделанные произведения отличались удивительной самобытностью и мало походили на первоисточники.

Одним из примеров подобного подражания стала баллада «Светлана», в основе которой лежит произведение известного немецкого поэта Бюргера «Ленора». Переложив первоисточник на свой манер, в 1812 году Жуковский подарил русским читателям прекрасную балладу, открывающую двери в мир сказок, мистики, легенд и преданий.

Невольно встает вопрос, кому посвящено столь мистическое и загадочное произведение, написанное Жуковским с большой любовью? Свою балладу Василий Андреевич посвятил родной племяннице и крестнице А. Протасовой. Это был своеобразный свадебный подарок девушке, которая выходила замуж за лучшего друга поэта, А. Воейкова.

Тема

В центре повествования баллады – рождественское гадание на суженого, которое в старину пользовалось большой популярностью среди незамужних девушек.

Поэт мастерски изображает трепет и тревожное ожидание чуда главной героини. Истомившись в ожидании жениха, Светлана решается приоткрыть завесу тайны над будущим. Но вместо столь долгожданных свадебных колоколов перед ее глазами встают страшные видения: панихида по усопшему, заброшенный дом, гроб с мертвецом.

И только вера и искренняя молитва помогают Светлане освободиться от уз кошмара. Баллада имеет счастливую концовку в виде свадьбы и полного отрицания суеверных страхов.

Так Жуковский выразил основную мысль произведения – истинная любовь и непоколебимая вера способны устранить любые страхи и сомнения.

С их помощью можно преодолеть все жизненные проблемы и невзгоды, именно вера и любовь придают силы, наполняют уверенностью и внутренней гармонией душу человека.

Композиция

Композиция произведения базируется на таком художественном приеме как антитеза. В балладе автором отображена борьба любви и смерти, ночи и дня, реальности и фантазий. Благодаря этому приему Жуковскому удалось продемонстрировать противоречия внутреннего мира человека, взаимодействие его души и реальности окружающего мира.

Композиция «Светлана» отличается стройностью и легкостью восприятия. В основе сюжета лежит мистический сон лирического героя – девушки по имени Светлана. В этом заключается главная особенность композиции баллады.

• Экспозиция – описание святочного гадания русских девушек.
• Завязка – Светлана в одиночестве смотрит в зеркало и засыпает. Появление жениха, который настойчиво просит ее обвенчаться.
• Развитие событий – стремительная дорога сквозь метель и вьюгу к церкви, в которой проходит панихида по усопшему. В миг все исчезает, и Светлана оказывается в избе, где видит гроб с покойником.
• Кульминация – в покойнике Светлана узнает своего возлюбленного и в ужасе просыпается.
• Развязка – пробуждение Светланы, ее встреча с женихом.
• Эпилог – автор от всей души желает девушке счастья.

Жанр

При определении жанровой принадлежности произведение Жуковского часто путают с поэмой, однако оно написано в жанре баллады, поскольку излагается мелодичным слогом, а лирический герой оказывается в гуще загадочных, мистических событий.

Особую лиричность и напевность балладе придем размер стихотворения – хорей. Подобный эффект звучания еще больше усиливается перекрестной рифмой.

Средства выразительности

Баллада отличается большим разнообразием средств художественной выразительности.

Так, автор использует метафоры («мертвое молчанье», «свет-судья лукавый»), эпитеты («милый», «статный», «тайный»), сравнения («мчат, как будто на крылах», «в ней душа, как ясный день»), олицетворения («тяжко ноет грудь», «крикнул жалобно сверчок»), гиперболы («тьма людей во храме», «от копыт их поднялась вьюга под ногами»).

ПредыдущаяСледующая

«Светлана» (В. Жуковский)

Цитата: «Раз в крещенский вечерок девушки гадали…».

История создания

Жуковский был увлечён романтической поэзией. Особенно ему нравилась баллада Г. Бюргера «Ленора» (история о девушке, которую крадёт жених-мертвец»). Именно этот сюжет и лёг в основу «Светланы». Правда, Жуковский изменил финал: встреча с мёртвым женихом оказывается страшным сном, а жених жив и возвращается к любимой.

Баллада «Светлана» стала свадебным подарком: Жуковский подарил её сестре своей возлюбленной Александре Протасовой, когда та выходила замуж.

Значение произведения

«Светлана» очень быстро приобрела широкую популярность: прежде таких захватывающих историй о любви в русской литературе не было.

Появление имени Светлана и последующее внесение его в святцы исследователи связывают именно с балладой Жуковского. Прежде это имя использовалось преимущественно в качестве названия для кораблей и прочих судов.

Литературное направление: романтизм.

Литературный жанр: баллада.

Тема

Баллада представляет собой историю о разлучённых возлюбленных. В ней можно отследить темы верности и судьбы. Итог баллады таков: верь в свою судьбу, верь в Бога, и несчастье покажется лишь страшным сном.

Краткое содержание

Все девушки гадают на жениха, а Светлана грустит: её жених уехал и не даёт знать о себе. Девушка решается на гадание с зеркалом, и в процессе гадания за её спиной появляется жених Светланы. Он увозит девушку: «Поп уж в церкви ждёт… / Хор венчальну песнь поёт».

Они едут по степи. Ночь. Светлане страшно. Светлана с женихом проезжают мимо церкви, где идёт отпевание покойника. Жених Светланы необыкновенно бледен и молчалив.

Сани с женихом и невестой останавливаются у избушки. И тут же жених вместе с санями и лошадьми пропадает. Светлана решается войти в строение. В комнате на столе стоит гроб. Светлана молится. Мертвец начинает стонать и шевелиться, но прилетает белый голубь, садится на грудь мёртвого и тот затихает. Светлана с ужасом узнаёт в мертвеце своего жениха.

Кричит петух, и Светлана просыпается. Однако сон напугал её: не вещий ли? Светлана садится у окна и видит сани, которые везут её жениха — живого и здорового.

Метрика

• Размер: четырёхстопный хорей.
• Рифма: перекрёстная (абаб).

Тропы и фигуры речи

• Эпитеты: радостные эпитеты реальной жизни «звонкий», «статный», «сладостный», «милый»; мрачные эпитеты дурного сна: «унылый», «одинокий», «чёрный», «страшный».
• Олицетворение: жалобно кричит сверчок, жутко каркает ворон, петух радуется наступлению утра.
• Параллелизм: у Светланы неспокойно на душе — в природе снежная буря, ей радостно — светит солнце.

Риторические вопросы: «Что, подруженька, с тобой?», «Где, в какой ты стороне?», а также многочисленные междометия, которые помогают придать балладе живость.

Задания для подготовки к ЕГЭ и ОГЭ

Какого волшебства ждут в балладе «Светлана» подруги главной героини, гадающие в святки?

Ответ. Они ждут замужества.

Какие два цвета многократно упоминаются в балладе?

Ответ. Белый (снег, луна, бледная кожа Светланы, белая скатерть, белый голубь) и чёрный (чернота вдали, чёрный ворон). Такой контраст соотносится с представлениями о дне и ночи, добре и зле. Светлана соприкасается с миром тёмного и мистического, но сама она представляет светлое начало, что и обусловливает счастливую развязку.

Поделиться ссылкой

«Светлана» – анализ баллады В.А. Жуковского

Время на чтение: 11 минут

В сюжете используется часто встречающийся в германских сказаниях мотив похищения живой невесты мертвым женихом. Литературоведы называют балладу Жуковского символом российского романтизма.

История создания

Конец XVIII — начало XIX века стали расцветом эпохи романтизма. Ярким представителем этого жанра было произведение немецкого поэта Готфрида Бюргера — баллада «Линора».

Его считают основоположником этого направления в поэзии.

В основе сюжета лежит страшная история о том, как к девушке приезжает мертвый жених, погибший в сражении. Он привозит невесту к своей могиле и утаскивает в адскую бездну. Вина Линоры была в том, что она не могла примириться со смертью своего суженого, роптала и кляла Бога.

Поэма Бюргера заинтересовала Жуковского, и он сделал ее три перевода. Первые два поэт адаптировал к русской действительности и даже изменил имя главной героини.

Это следующие произведения:

1. Стихотворение «Людмила», написанное в 1808 году. Его сюжет практически не отличается от немецкого. Людмилу также увозит мертвый жених, и в конце она погибает.
2. Вторая баллада была написана в 1812 году и называлась «Светлана». Жуковский посвятил ее своей племяннице А. А. Протасовой. Это был подарок к свадьбе. Девушка выходила замуж за его друга, поэта и переводчика А. Ф. Войекова. Ее сюжет был полностью изменен по сравнению с немецким оригиналом.

Анализ и краткое содержание

• В балладе «Светлана» Жуковского события происходят в ночь на Крещение.
• В ней действуют следующие герои :

1. Светлана — главная героиня. Это девушка, прекрасная внешне и внутренне. Она глубоко нравственна, верна своему жениху, терпеливо и кротко ждет его возвращения.
2. Подруги Светланы — веселые девушки, посоветовавшие ей заняться гаданием.
3. Белоснежный голубь — образ ангела-хранителя.
4. Черный ворон — вестник смерти.
5. Жених Светланы — молодой человек, верный и любящий. В конце сюжета он возвращается к ней.

Крещенское гадание

Балладу «Светлана» изучают на уроках литературы в 6 классе средней школы. Ее краткое содержание состоит в следующем: крещенским вечером девушки собираются погадать на суженого. Они веселятся, поют «подблюдные песни», бросают на улицу башмачок, кормят курицу «счетным зерном». Лишь одной Светлане грустно.

Девушки пытаются ее развеселить, предлагают спеть вместе с ними песню. Но Светлана отказывается. Она грустит из-за того, что ее жених уже целый год не подает о себе вестей.

Тогда девушки предлагают ей совершить старинный обряд, чтобы узнать о суженом. Нужно постелить стол белой скатертью, поставить два прибора, свечу и зеркало. «В полночь, без обмана», в зеркале должен появиться жених и сесть за накрытый стол.

Светлана проводит обряд гадания. Она садится за накрытый стол и с робостью смотрит в зеркало. В полночь чудится шепот за спиной. Она оборачивается и видит своего жениха.

Он предлагает ей немедленно ехать в церковь венчаться, так как там уже все подготовлено. Светлана выходит с ним во двор, где уже ждут запряженные сани. Они садятся в них и мчатся по заснеженной равнине. Но на сердце у девушки тревожно.

Она смотрит на жениха и видит, что тот «бледен и уныл».

Светлана спрашивает, что с ним, но суженый не отвечает. Вскоре они проезжают мимо церкви, полной людей: там происходит отпевание покойника. Начинается метель, валит снег. Вокруг саней вьется и каркает черный ворон. Жених молчит.

Сани мчатся и вскоре подъезжают к одинокой хижине, занесенной снегом. Неожиданно кони и возлюбленный пропадают, и героиня остается в одиночестве.

Вернуться назад она не может, так как метель никак не стихнет. Тогда девушка, перекрестившись, отворяет дверь и входит в избушку.

Страшное видение и счастливый конец

В пустой хижине Светлана видит гроб, икону и свечку перед ней. Девушка молится на образ Спаса и робко садится в уголке, зажав в руке нательный крест. Неожиданно в избушку влетает белый голубок и садится ей на грудь, обняв крыльями. Воцаряется тишина.

Вдруг девушка с ужасом видит, что покойник в гробу начинает шевелиться. Он приподнимается, и девушка узнает своего возлюбленного. Мертвец пытается разомкнуть руки, из его уст доносится стон. Но тут голубок взлетает и садится на него, лишая сил.

Раздается крик петуха. Девушка просыпается и понимает, что это был всего лишь сон. Но на душе у нее тяжело. Ее мучают мрачные предчувствия. Чтобы развеяться, девушка садится у окна. Вдруг она слышит радостный звон колокольчика. К дому подъезжают сани, из них выходит ее возлюбленный, живой, невредимый, все так же влюбленный в Светлану.

В отличие от баллады «Ленора», где главную героиню за ропот на судьбу постигает страшная кара, концовка «Светланы» радостная и позитивная. Молодые идут под венец, их чествует стар и млад. Автор призывает не верить страшным снам и возлагать надежду на провидение.

Жанр и направление

Сюжет и стиль повествования «Светланы» полностью соответствуют жанру баллады. Его основные признаки: текст написан напевным лирическим языком, с героиней происходят сверхъестественные события. Размер стихов — хорей с перекрестной рифмой.

Фантастика произведения относится сразу к двум культурам:

• русской, связанной с таинственными крещенскими гаданиями, где человек снимает крестик, чтобы обратиться за помощью к нехристианским духам;
• немецкой, где часто используется мотив умыкания невесты с мертвым женихом.

Главная особенность произведения Жуковского — использование символики русского фольклора.

Это следующие образы:

• Избушка, подобная жилищу Бабы-Яги, стоящему на границе между миром живых и мертвых.
• Черный ворон, предвещающий смерть.
• Белый голубок — ангел, спасающий Светлану от злых чар.
• Петух, возвещающий рассвет. Он разгоняет ночной мрак, и все возвращается на круги своя.

Другие черты романтизма в балладе «Светлана» — это мотивация сном. Перед главной героиней встает выбор: либо отдаться сомнениям и разувериться в Божьей воле, либо верить, что провидение спасет жениха и вернет его живым.

Характеристика героев

В сюжете баллады Жуковского «Светлана» на первый план выведена лишь одна главная героиня. Прочие действующие лица самостоятельной роли не играют. Они как декорации в пьесе, их черты трудноразличимы. В первой части произведения читатель видит Светлану встревоженной и печальной. Она целый год не получает весточки от возлюбленного.

Девушка не может быть такой же веселой и беспечной, как ее подруги. Она постоянно молится о возвращении жениха. Но в крещенский вечерок любопытство одерживает верх над праведностью, и Светлана решает погадать. Согласно описанию, девушка не идеальна, но ее можно считать образцовой. В отличие от Леноры и Людмилы, Светлана не ропщет, а прилежно молится Богу.

Даже в момент страшного видения она скорее испытывает испуг, но не отчаяние. Девушка готова смириться с горькой судьбиной, но не роптать на Бога и не обвинять в том, что он ее не слышит.

Наградой за стойкость Светлане служит возвращение ее возлюбленного. В стихотворении лишь несколько слов посвящено описанию жениха, но по ним видно, что это человек честный и порядочный, достойный такой невесты, как Светлана.

Раскрытие темы и проблематика

Жуковский сделал три перевода немецкой баллады, но именно «Светлана» пользовалась наибольшей популярностью у публики. В отличие от мрачных «Людмилы» и «Леноры», благополучный конец больше нравился читателю.

В «Светлане» автор выразил мысль о том, что человек всегда стремится к свету. На примере героини он показывает, что спасительная сила искренней веры приносит благо. В своем произведении Жуковский раскрывает следующие темы:

1. Любовь. Ее можно назвать движущей силой и основной идеей сюжета. Именно из-за любви глубоко верующая Светлана соглашается на гадание, строго порицаемое церковью. Любовь девушки и ее возлюбленного прошла длительные испытания, преодолела разлуку и стала лишь крепче. Впереди их ждет долгое счастье.
2. Вера. Светлана искренне верит в Бога, она надеется, что ее молитвы спасут возлюбленного. Вера охраняет ее и спасает от страшного выходца с того света, чего не удалось избежать Леноре и Людмиле.
3. Гадания. Как правило, во время крещенских гаданий, чтобы проникнуть в потусторонний мир, гадающий должен снять крест. Светлана молится и держит крест в руках. Таким образом, она нарушает правила этого мистического действия. Девушка не наблюдает видение в зеркалах: все происходящее оказывается лишь сном.

Жуковского, как высокообразованного человека, не могла не беспокоить проблема суеверий, широко распространенных среди неграмотного народа.

Люди верили в самые дикие и нелепые приметы, колдовство, гадания и сны. В своем произведении поэт не наказывает девушку за то, что в православный праздник Крещения она занимается языческими гаданиями.

Он лишь мягко журит ее: «Что же твой, Светлана, сон?».

Основная мысль баллады состоит в том, что человеку не стоит верить в приметы и вещие сны. В трудный момент его поддержит вера в себя и Бога. Если он будет твердым в своих убеждениях, то все плохое обойдет стороной.

Анализ Баллады “Светлана” Жуковского

У современного читателя баллада “Светлана” оставляет обычно приятное впечатление легкой сказки. То, что двести лет назад воспринималось как интрига и внушало ужас, сейчас ка­жется колыбельной песней. К сожалению, нам трудно оценить то, что было явным и не­оспоримым достоинством Жуковского в глазах его современни­ков: легкость и свободу стиха.

Нам это кажется естественным. Современникам же после произведений, например, Державина это казалось удивительным. “В чем смысл баллады “Свет­лана”?” Слово смысл не имеет четкого

терминологического значения. Его значения сильно различаются: это и содержание, значение чего-либо, и цель.

Не зная, что имеют авторы в виду под словом смысл, нельзя корректно ответить на поставленный вопрос. Описание “крещенского вечерка”.

Сон героини Баллада “Светлана” была написана на сюжет баллады немец­кого поэта Бюргера.

Жуковский считал, что русская литература должна освоить все созданное на Западе, но освоить не слепо, а творчески перерабатывая и переосмысливая достижения иных культур.

Жуковский решил пересадить жанр баллады на русскую почву, создавая в “Светлане” национальный колорит с помощью описания народных обычаев (гадания на Святки) и путем прида­ния характеру Светланы черт типичного русского характера, как его понимал Жуковский (христианское смирение, терпение, кро­тость). Светлана садится гадать на жениха ночью перед зеркалом, за накрытым столом с двумя столовыми приборами. Считается, что на Святки пробуждаются таинственные, потусторонние силы. Светлана долго глядит в зеркало и незаметно для себя засыпает.

Во сне она слышит шепот и видит своего милого, который зовет ее венчаться. Сюжет сна начинается с того, что Светлана без слов подчиняется милому и идет с ним в сани, как бы странно ей это не казалось.

В таинственной избушке, где стоит гроб, после молитвы Светланы перед иконой на грудь ей слетает белый голубок – в православии символ Духа Господня.

Таким образом, дева оказы­вается под Божьей защитой, и мертвец бессилен ей навредить.

Жуковский хочет сказать, что смирение и покорство Божьей воле является спасением и вознаграждается. Мы отчетливо ощущаем легкий шуточный оттенок в балладе “Светлана” – ив легкости стиха, и в счастливом финале. “Свет­лана” существенно отличается от таких баллад, как “Лесной царь”, “Кубок” или “Людмила”, которые ощущаются как драма­тические и кончаются гибелью героев.

Глоссарий:

– в чем смысл баллады светлана – анализ баллады светлана – жуковский светлана анализ – баллада светлана анализ – анализ баллады жуковского светлана

(1 votes, average: 5.00

Анализ баллады Жуковского «Светлана» – Жуковский В.А. Литература 19 века

Произведение “Светлана” (1812) представляет собой обращение к уже известной читателю по балладе “Людмила” балладе Г.-А. Бюргера “Леонора”, только здесь автор еще более обширно использует русский фольклор и изменяет финал, делая его счастливым для героини.

Такая переработка сюжета баллады, изменение её поэтики могут рассматриваться как определённый шаг вперед в сторону оригинального творчества, как сознательный отход от заграничного источника с целью “приближения” русского романтизма к отечественному читателю.

Баллада “Светлана” Жуковского, анализ которой нас интересует, начинается с описания традиционного народного обычая, связанного с “крещенскими” гаданиями девушек, которые пытаются таким образом определить своего “друга”. Этот обычай связан в верой в то, что судьбу можно угадать по приметам, и “девушки” с удовольствием “пытают долю”.

Но героиня баллады “Светлана” не принимает участия в общем веселье, она “молчалива и грустна”. Её грусть вызвана тем, что ей не нужно узнавать, кого именно она любит, она тоскует от того, что “год промчался – вести нет, Он ко мне не пишет…” О силе и глубине чувства героини говорят её слова “Ах! а им лишь красен свет, Им лишь сердце дышит…

” Здесь используются фольклорные элементы для изображения чувства глубокой привязанности к любимому человеку.

О силе чувства героини говорит и то, что она готова преодолеть свой испуг (“тайную робость”) для того, чтобы с помощью гадания узнать судьбу не только свою (“Ты узнаешь жребий свой”), но и любимого, которая волнует её ещё больше, чем собственная судьба.

Жуковский тонко передаёт страх и одновременное горячее желание героини узнать правду: “Робость в ней волнует грудь, Страшно ей назад взглянуть…”, – она боится, но и не отступает от задуманного.

При описании того, что же увидела Светлана в зеркале, Жуковский использует прием, который в романтической поэзии применялся довольно часто: он рисует картину, абсолютно реальную, предельно достоверную, в которой читатель узнает мир фольклора, однако в конце концов выясняется, что все происходящее – это только сон героини.

Такая “игра” с читателем держит его в постоянном напряжении, он с большим вниманием следит за сюжетом произведения, сочувствует героям, переживает вместе с ними обстоятельства, в которых они оказываются, и тем самым становится как бы участником действия, лично заинтересованным в его исходе.

Поскольку Жуковский был талантливым поэтом, прекрасно знал русский фольклор, его стих был лёгким и звучным, описанный им сон Светланы захватывает читателя, и он просто не в состоянии сообразить, что это все происходит во сне.

Путь к храму, который вроде бы должен был соединить любимых, на самом деле оказывается путем ложным: вместо венчания “девица” слышит от попа: “Буде взят могилой!” (о своём милом, который всю дорогу молчит, “бледен и унылый” – дважды подчёркивает автор эти слова), и они проезжают мимо. О том, что их ожидает несчастье, говорят и карканье ворона (“Ворон каркает: печаль…

“), и пейзаж, и гнетущее “девицу” молчание её спутника, который в конце концов исчезает, оставив героиню одну “в страшных… местах…” Жуковский с большой изобразительной силой передаёт душевное состояние героини, оказавшейся в “хижине пустой”, в которой “гроб, Накрыт белою запоной”.

Однако здесь на помощь героине приходит сам Бог (образ его посланника – “Белоснежный голубок”), который охраняет Светлану от смерти. Однако “Милый друг ее –мертвец!”, это становится для героини самым страшным, она просыпается в ужасе “У зеркала, одна Посреди светлицы…”, и только тут читателю становится понятно, что все происходящее – это всего лишь ее сон…

Но ведь сон этот должен быть сном вещим, значит, “ужасный, грозный сон. Не добро вещает он – горькую судьбину; тайный мрак грядущих дней…”? Однако в действительности все происходит по-другому: утро приносит с собой светлое возвращение любимого, которое должно закончиться в “божьем храме” венчанием.

Описание того, как встречаются Светлана и её “друг” также дано в традициях русского фольклора, можно говорить, что Жуковский рисует в балладе “Светлана” народные представления о счастье любящих, которые сумели преодолеть все препятствия на пути в этому счастью.

Заканчивается баллада изложением ее “толка” (так автор называет иносказательный смысл своего произведения): “Лучший друг нам в жизни сей Вера в провиденье. Благ зиждителя закон: Здесь несчастье – лживый сон; Счастье – пробужденье”.

Такая трактовка счастья и несчастья вполне оригинальна для русской литературы того времени, Жуковский подготавливает ее всем ходом действия баллады, логикой раскрытия художественных образов.

Несмотря на то, что в основе баллады Жуковского “Светлана”, анализ которой мы провели, лежит заимствованный сюжет, его оригинальная переработка, насыщенность произведения русским фольклором, национальный колорит его делают “Светлану” подлинно русской романтической балладой, которая по праву пользовалась огромным успехом у современников и заняла достойное место в истории русской литературы первой трети XIX века.

Источник: Гладышев В.В. Краткий справочник по литературе. – М.: ФЛИНТА, 2014

Сочинение Анализ баллады Светлана Жуковского

• Сочинения
• По литературе
• Другие
• Анализ баллады Светлана Жуковского

Василия Андреевича Жуковского по праву можно назвать основоположником романтизма в России и мастером жанра баллады. Многие критики находят в его творчестве подражание английским поэтам. Вот и сюжет известной баллады «Светлана» был заимствован Жуковским у Бюргера.

Многие критики-литературоведы сходятся во мнении, что композиция двух баллад Жуковского: «Людмила» и «Светлана», похожи. Но если проводить тщательный анализ каждой из элегий, то они существенно различаются.

Баллада «Светлана» наполнена русским колоритом, поэтому требует более тщательного анализа и интерпретации. Жуковский существенно изменил сюжет элегии, добавил русского фольклора: «Раз в крещенский вечерок девушки гадали…».

В отличие от баллады Бюргера и элегии «Людмила», здесь счастливый конец: жених Светланы живой, и всё заканчивается свадьбой. За небольшой проступок ее немного проучили. В балладе все сложилось удачно, потому что девушка остается при своей вере в Бога, не отступает от нее.

Зайдя в страшный темный дом во сне, Светлана сразу начинает молиться иконе. Это говорит о том, что девушка чистая душой, искренняя.

В балладе присутствуют символические образы. Это голубь – птица чистая, символ Пресвятого духа. Мертвец – посланник Дьявола.

Основная тема произведения – гадание в святки. Основная мысль – не стоит верить разным поверьям и уповать на гадания, так как это всё от Дьявола. Свою судьбу каждый человек творит сам.

  Исторические события в поэме Пушкина Полтава сочинение

Мы слышим достаточно ироничный и радостный тон в начале и в конце баллады. Жуковский подсмеивается над наивностью русских девушек. В середине элегии слышны пугающие девушку интонации. Автор как бы предупреждает свою героиню, что не стоит отступать от своей веры и нужно надеяться только на лучшее.

Баллада написана простым и понятным языком. Синтаксис также несложный, незамысловатый. Произведение построено на односложных предложениях.

Даже размер элегии выбран также простой – двухсложный хорей. С помощью него действия и сюжет развивается быстро, без промедлений и раздумий. Рифмовка элегии выбрана перекрестная. Одним словом, всё скомпоновано.

Баллада яркая, красочная. Это создается с помощью красочных эпитетов: «серьги изумрудны», «милая Светлана», «кольцо златое» и другие. Незамысловатые сравнения: «душа как ясный день», «свет – судья лукавый», также говорят о простоте произведения.

Автором выбрано «говорящее» имя для своей героини – Светлана. Оно несет свет, чистоту помыслов, искренность.

Несмотря на заимствованный сюжет, балладу «Светлана» по праву можно назвать русским произведением, насыщенным бытом и нравами, традициями славян.

Вариант 2

Балладу «Светлана» Жуковский написал в 1812 году. В тот период многие литературные деятели увлекались немецким романтизмом. Жуковский не стал исключением. Он написал балладу по мотивам произведения Бюргера «Леонора». Она отличается от немецкой версии русским колоритом и народным мистицизмом.

«Светлана» написана в жанре романтизма в сочетании русских фольклорных обрядовых и мистических традиций.

Основная тема ― сон девушки накануне Рождества, ее душевные переживания. Главная героиня по совету подружек решается погадать, чтобы узнать свою судьбу. Она давно не получала вестей от жениха, что вызывало у нее плохие предчувствия. Девушка в ночь остается одна погадать с помощью зеркала.

Однако от усталости и беспокойства засыпает и видит страшный сон. Сначала ей мерещится жених, который возвращается с дальней поездки, а затем она видит его мертвым. В испуге девушка просыпается и понимает, что ей приснился дурной сон. Она считает его вещим.

Однако ее волнение напрасно: баллада заканчивается оптимистично с намеком на свадьбу героини.

Главная идея баллады ― образ девушки и ее переживаний в мистическом контексте, что присуще романтическому жанру. Однако Жуковский непросто копирует немецкую версию «Леноры», а придает ей русский колорит.

Характерной чертой является время, описанное в балладе: рождественские святки. Способы мистификации ― предсказание и гадание в русских традициях: на блюдцах, зеркалах, башмачках в сопровождении заговоров и песен. Введение сна героини усиливает мистичность.

Автор через него показал ее истинные переживания и страхи: одиночество и потеря любимого.

Сюжет баллады развивается по нарастающей:

• Экспозиция ― сначала автор показывает легкую обстановку в кругу подруг.
• Завязка ― поддавшись страхам, Светлана решается погадать, но Девушка, утомленная волнением, засыпает и видит страшный сон.
• Развитие ― во сне события развиваются стремительно и небезопасным образом.
• Кульминация ― в мертвеце Светлана узнает жениха.
• Развязка ― Светлана пробуждается, появляется легкая надежда на светлое будущее. Накал спадает, ситуация разряжается.
• Эпилог ― напутствие автора.

Автор использует много художественных приемов: эпитеты (ярый воск, яркие глаза), метафоры (дрожащий свет, мертвое молчание), олицетворение (крикнул жалобно сверчок), гипербола (от копыт коней поднялась вьюга), перифраза (стол накрыт белой пеленою). Для фольклорного колорита автор использует обрядовые заговоры: «Кузнец, скуй мне злат и нов венец…». Часто использует троеточие, что подчеркивает недосказанность и сомнения главной героини.

Баллада написана в форме похожей на сонет, четырехстопным хореем с перекрестной рифмой (мужская, женская): первые два катрена АБАБ, секстина ААБААБ.

Баллада написано в романтическом стиле с мистическими элементами, но с русским фольклором. Поэтому она воспринимается, как народное произведение, в духе волшебной сказки с хорошим финалом.

Герои и сюжет баллады В. А. Жуковского «Светлана»

Над балладой «Светлана» Жуковский работал четыре года — с 1808 по 1812 год. Она посвящена Александре Александровне Воейковой (в девичестве — Протасовой) и была свадебным подарком ей. Главная героиня — «милая Светлана» — рисуется в окружении таких же «милых» девушек.

Все, что связано с ними, вызывает ласковое отношение поэта: «башмачок», «песенки», «локоток», «крещенский вечерок», «подружки», «подруженьки». Жуковский воспроизводит привлекательный девичий мир, в котором значимы и башмачок, и «серьги изумрудны», и перстень золотой, а особенно — зеркало. Но эта внешняя сторона жизни не так важна в балладе, как внутренняя.

Это грусть о женихе, мечты, гадание, сны, внутренний трепет, разговор со своим «вещим сердцем» о будущем: Что сулишь душе моей, Радость или кручину? Жуковский использует древнее поверье о гадании крестьянских девушек перед Крещеньем. В начале баллады идет перечисление различных гаданий, сопровождаемых подблюдными песнями.

Это и бросание башмачка за ворота, и «прополка» снега, и подслушивание чужих разговоров под окном, и кормление курицы зерном, и литье воска, и многое другое. Все эти гадания имеют одну цель — узнать свое будущее. А какое будущее нужно незамужней девушке? Конечно, узнать, каков будет ее суженый.

Первые две строфы баллады тесно связаны с миром фольклора, и это придает ей народный характер. Кроме этого, в балладе содержатся народные предания о злых мертвецах и мотивы русских народных сказок. Но, следует отметить, что эта народность носит условный характер.

Главный замысел автора — не показать особенность народной жизни, а передать гамму чувств, настроений, переживаний главной героини. Жуковский стремится постичь психологию души Светланы. В целом, построение баллады помогает нам проследить изменчивость настроений героини. Как мир баллады динамичен, так и душевный мир девушки подвижен и полон колебаний.

Светлана то отказывается от крещенских игр, то соглашается принять участие в гадании. Он и боится, и надеется получить долгожданную весть о суженом, и во сне ее одолевают те же чувства. Стремительная скачка на коне с приснившимся женихом: Сели… кони с места враз; Пышут дым ноздрями; От копыт их поднялась Вьюга над санями… Все чувства главной героини обострены.

Это радость, ожидание, грусть, страх. Сердце Светланы отзывается на любые события. Ей кажется, что является ее жених, увозит ее с собой, они оказываются в заброшенной хижине. Здесь все загадочное начинает приобретать трагический характер.

Жених исчезает, Светлана видит в хижине гроб, из которого поднимается мертвец: Вдруг… в устах сомкнутых стон; Силится раздвинуть он Руки охладелы… Что же девица? Дрожит… Гибель близко… Неожиданно появляется белый голубок, который защищает девицу. Все ужасы пропадают с неожиданным пробуждением героини.

Все оказывается сном, а в реальности: Чу! В дали пустой гремит Колокольчик звонкий; На дороге снежный прах; Мчат, как будто на крылах, Санки кони рысью; Ближе; вот уж у ворот; Статный гость к крыльцу идет… Кто?.. Жених Светланы. Счастье оказывается возможным. Страшная фантастика разрешается в шутке, в легкой улыбке поэта.

Это единственная баллада Жуковского, которая лишена трагизма. Теперь провидение не принимает таинственно-мрачной окраски: девушка пытается проникнуть в будущее, увидеть свой жребий. Она ожидает жениха целый год «молчалива и грустна», но душа ее ясна, согрета добрым чувством, верой в завтрашний день. Страшная картина могильного «венчания» оказалась обманчивым сном.

Реальная действительность в «Светлане» прекрасна — это возвращение долгожданного жениха. Вся баллада выдержана в белом цвете, который побеждает страшную темноту ночи. От строфы к строфе переходит образ снега. Он подкрепляется образами белого платка, белой скатерти, белоснежного голубка. Белый цвет ассоциируется именем героини: Светлана — «светлая».

Белый цвет — символ чистоты и непорочности. Второй цвет в балладе — темный («темно в зеркале», «темна даль»). Кроме этого, это произведение наполнено «огоньками»: огонек свечи, свет в церкви, огонек в огне избушки. Итак, белый снег, темная ночь и яркие точки огоньков свечей — это своеобразный фон в балладе «Светлана». Очарование данного произведения — в образе юной, влюбленной девушки. Ее страхи рассеялись, она ни в чем не виновна. Но поэт предупреждает, что лишь в смирении и покорности судьбе возможно счастье. Смирись и покорствуй провидению! Вера в провидение оборачивается верой в жизнь: Здесь несчастье — лживый сон; Счастье — пробуждение.

Сочинение по балладе Светлана

Василий Жуковский написал «Светлана» в 1812 году. Жуковский во время своего становления подражал немецким и английским авторам, а «Светлана» стала результатом одного из переводов немецкого произведения «Ленора» автора Бюргера.

В произведении рассказывается о девушке Светлане, которая длительное время ждет возвращения своего жениха, и в крещенскую ночь решается на гадание, с другими девушками, чтобы узнать о судьбе жениха. Во время гадания она видит любимого, затем церковь, но в итоге все оборачивается избой, в которой стоит гроб с возлюбленным. Конец у баллады счастливый, в итоге жених жив и они играют свадьбу.

Баллада «Светлана» написана в лучших традициях романтизма. Творение создано из простых предложений, его легко читать, а перекрестная рифма придает мелодичность.

Сравнение один из приемов, наиболее часто встречающихся в балладе, показывает отношение писателя к происходящему. Например « в ней душа — как ясный день».

Образные определения показывают детальную характеристику личностям и явлениям:« милая Светлана, снежный прах, тайный мрак». Лексика «Светланы» полна историзмов и архаизмов, устаревших слов (ярый-огненный, вымолвить — сказать).

Произведение наполнено фольклорными мотивами это гадания, мотивы народных сказок, песни. Также много символики: ворон- вестник смерти, голубь как Святой Дух, петух – пробуждение от мрака.

Главной темой произведения является Вера. Героиня отчаявшаяся решается на греховный поступок гадание, но увидев неприятный конец, не отчаивается, а продолжает верить в лучшее. А тема любви пронизывает все произведение, любовь героев помогает пройти им все испытания.

Так же в произведении Жуковский поднимает тему суеверного невежества. Ведь с принятия христианства русские до сих пор наравне с православными праздниками, такими как Пасха, отмечают и языческие праздники вроде Масленицы. Это описано в том что во время крещения ,девушки придаются греховному гаданию.

Баллада «Светлана» считается лучшим произведением Жуковского, благодаря ей у него было одноименное прозвище в литературных кругах. Произведение было подарком на свадьбу племяннице автора.

Светлана

Раз в крещенский вечерок Девушки гадали: За ворота башмачок, Сняв с ноги, бросали.

Гадали, чтобы узнать суженого, свою судьбу. Среди девушек только Светлана молчалива и грустна, она не поёт, не гадает. Её милый далеко, и уже год от него нет никаких вестей. Тяжело Светлане переживать разлуку с любимым. Вот в светлице стол накрыт белой скатертью, на нем стоит зеркало со свечой и два прибора.

Ровно в полночь в зеркале Светлана увидит своего милого, свою судьбу. С робостью садится она к зеркалу, но темно в зеркале, лишь свеча трепещет на столе. Вот и полночь. Светлана, замерев от страха, слышит, чьи-то шаги.

Она робко глядит в зеркало, и чудится ей, что кто-то стоит за ее спиной и шепчет: «Я за тобой, моя краса!» Оглянулась — милый к ней протягивает руки: «Едем! Поп уж в церкви ждёт… / Хор венчальну песнь поёт.»

Продолжение после рекламы:

Они выходят к воротам, садятся в сани, и кони пускаются вскачь.

Они едут ночной степью, тусклая луна освещает их путь. Жених Светланы вдруг замолчал, стал бледен и уныл. Вот в стороне появляется храм, через открытые двери виден чёрный гроб — отпевают усопшего.

Светлане страшно, но жених все так же молчалив, все так же бледен и уныл. Поднимается метель, ворон вьётся над санями и каркает: «Печаль!» Вдруг появляется хижинка, занесённая снегом.

Кони подлетают к ней и… пропадают вместе с санями и женихом.

Оставшись одна, Светлана решается зайти в избушку. А в избушке — стол, накрытый белой скатертью, а на столе — гроб. Светлана падает на колени перед образом Спасителя и молится, затем, зажав в руках крестик, садится в уголок, под иконы.

Вьюга утихла, свеча у гроба горит, мигая. Тишина. Чу! Белый голубок спускается к Светлане, садится на грудь и обнимает крыльями. Опять тишина. Но кажется Светлане, что мертвец пошевелился.

Так и есть — покрывало спало, и страшный мертвец застонал. Вот-вот он разомкнёт свои окоченевшие руки и встанет из гроба! Но тут белый голубочек вспорхнул и сел на грудь мертвеца.

И тот, лишённый силы, заскрежетал зубами, опять мертвенно побледнел и замер в гробу.

Брифли существует благодаря рекламе:

  Краткое содержание «Конь с розовой гривой» В. П. Астафьева

«Глядь, Светлана… о творец! / Милый друг ее — мертвец! / Ах! …и пробудилась.» Проснулась Светлана в своей же светлице, где заснула, гадая.

И вот уже рассвет, и петух поёт, встречая новое утро. Но у Светланы тяжело на душе от страшного и, может быть, вещего сна. Чтобы развеять тоску, она садится у окна, смотрит на дорогу.

И видит: сани мчатся к дому, «Статный гость к крыльцу идёт… / Кто?… Жених Светланы.»

Развеялся мрачный сон — жених приехал за Светланой, чтобы вести ее к венцу.

Вот итог баллады: верь в свою судьбу, верь в Бога, и несчастье покажется лишь страшным сном. «О! не знай сих страшных снов / Ты, моя Светлана…»