Автор: Б. М. Бим-Бад
“Когтистый зверь, скребущий сердце…”
И покуда на свете на белом,
где никто не безгрешен, никто,
в ком-то слышится: «Что я наделал?»,
можно сделать с землей кое-что.
Евгений Евтушенко
Воспитатели частенько взывают к совести своих подопечных. Бессовестность осуждают. Нередко удрученно, а то и гневно констатируют: “У тебя ни стыда, ни совести…”. Стыдом пугают: “Как ты можешь? Тебя совесть замучит!”
Между тем психология суда над собой сегодняшним и над своим прошлым (а совесть и есть самосознание, восседающее на судейском кресле в нашем сердце, как определил ее Иммануил Кант) весьма сложна и в полной мере недоступна маленькому ребенку. А вот с подростками и юношами полезно обсуждать вопросы житейской мудрости, связанные с повадками этого мучителя. Чем хороша совестливость, почему она ценится среди людей? Потому ли только, что незапятнанная совесть облегчает и сон, и бодрствование? Кого и за что мучит совесть, как она это делает?
Главное же – ясный ответ на вопрос, зачем человека отягощает совесть. В чем смысл ее бдительности, ее голоса, укоров, предупреждений, терзаний.
Почему никто не безгрешен? В чем здесь дело? Человек иногда совершает неожиданные для себя поступки и произносит нежданные им самим слова. Нам кажется, что уж мы-то хорошо знаем себя. Но нет – не до конца.
Человеку свойственно и ошибаться. Он мог совершить ошибку: “Как я ошибся, как наказан!”
Каждому есть, чем совеститься. Но не все это делают.
Есть ли люди совсем без совести? Нет, таких людей не бывает, не может быть. Человек приобретает в “лице” совести судью самого себя вместе с самосознанием. Когда говорят: у этого человека нет совести, то этим хотят сказать, что он не обращает внимания на ее суждение. Отсюда и спокойствие совести у столь многих (по их мнению, добросовестных) людей, когда они удачно избежали дурных последствий каких-то поступков, при совершении которых они не спрашивали у нравственного закона совета, во всяком случае он не имел решающего голоса, – убедительно показал Иммануил Кант.
С Кантом согласен и поэт (в наибольшей степени ярко и впечатляюще о совести говорят именно поэты):
– Ведь у тех, кто у кривды на страже,
Кто давно потерял свою честь,
Если нету и совести даже –
Муки совести вроде бы есть. (Евгений Евтушенко).
Братья-разбойники у Пушкина “Забыли робость и печали, / А совесть отогнали прочь.” Но перед смертью совесть роптала, она жгла их, пока не испепелила.
Совесть до поры до времени молчит у тех, кто привык считать себя всегда и во всем правым. Но наступает момент, когда человек иронически начинает относиться к себе прежнему. Так, Анна Ахматова с горечью вспоминает, как струился “поток доказательств / Несравненной моей правоты”.
Когда люди не чувствуют себя виновными в таких проступках, которыми, как они считают, отягощены другие, они не стараются разузнать, не заслуга ли это одной лишь счастливой случайности. А не совершили бы они в равной мере нечто порочное, если бы они оказались в обстоятельствах места и времени, вводящих в искушение?
Например, я никогда не получил ни единой взятки. Но мне, правда, никто еще не предложил ни единой взятки. Вот если бы я отказался от взятки в сто миллионов…
Эта нечестность – самому себе пускать пыль в глаза – мешает утверждению в нас подлинно морального образа мыслей, превращает нас в лицемеров и служит одурачиванию других.
Долг здесь лишь следующее: культивировать свою совесть, все больше прислушиваться к голосу внутреннего судьи и использовать для этого все средства. (Иммануил Кант).
Сваливать вину на других! Постараться свалить вину на кого-нибудь другого или на внешние обстоятельства, которые находятся вне нашего контроля, – проще простого, и к этому привыкают еще в раннем детстве: “Это не я чашку разбил, а Чебурашка”. У взрослых на такой случай есть сглаз, нечистая сила, лукавый, домовой, правительство, международная политика…
А можно свалить наши неблаговидные деяния на генетику, на предков. Среди всех способов самоосвобождения от ответственности подобного рода самый неприличный – когда морально злое представляют себе как переходящее к нам по наследству от прародителей, справедливо замечал Кант.
Помните “Обыкновенное чудо”, где король вопил: “Нечего улыбаться! Я человек начитанный, совестливый. Другой свалил бы вину за свои подлости на товарищей, на начальство, на соседей, на жену. А я валю на предков, как на покойников. Им все равно, а мне полегче.” (Евгений Шварц).
Это приносит несказанный вред раскрытию нашего глубинного подлинного Я. Перестав оправдывать себя, мы можем увидеть себя в истинном свете без прикрас. Самооправдания мешают нам управлять своей судьбой.
Обретение способности честно и беспристрастно, без всяких уверток признаваться себе в своих ошибках, – это важная веха на пути к подлинному Я. Мы начинаем признавать ответственность за свои ошибочные слова или роковые поступки. Благодаря этим усилиям человек обретает подлинную смелость и духовное мужество. (Гарри Бенджамин).
“Работа” совести часто протекает во время воспоминаний.
Мы не можем не вспоминать своей жизни. “Когда порой воспоминанье / Грызет мне сердце в тишине, / И отдаленное страданье / Как тень опять бежит ко мне…” (Александр Пушкин), человек, мучимый угрызениями совести, желал бы ликвидировать прошлое… Но это невозможно… Помнить о своем грехе – единственное воздаяние тому, кому уже нельзя воздать иначе.
ВОСПОМИНАНИЕ.
Когда для смертного умолкнет шумный день,
И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
Часы томительного бденья:
В бездействии ночном живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
Лирический герой Пушкина испытывает здесь жгучую сердечную муку, мысленно оглядывая картины прошлого, воскрешаемые его памятью. Муки раскаяния, излияние совестливого сознания. Но исправить прошлого нельзя! Освободиться так или иначе от своей вины, сделать бывшее как бы не бывшим – значит перестать быть самим собой, отказаться от своей личности. Переживание своих падений и проступков уже вошло в состав души как она теперь есть и создало ее неповторимую судьбу. (Рената Гальцева).
“Исправлять прошлое” – значит отрицать свою внутреннюю свободу. Свободный человек только в таком случае может упрекать себя в совершении известного поступка, если предполагает, что от него зависело и не совершать его.
Стыд свойственен только человеку. Мне стыдно, значит я человек.
Насколько страшен голос совести? Вложенный в уста Бориса Годунова ответ Пушкина звучит так: голос чистой совести примиряет с жизнью, какой бы трудной она ни оказалась. А греховная совесть чудовищно тяжка.
– Ах! чувствую: ничто не может нас
Среди мирских печалей успокоить;
Ничто, ничто… едина разве совесть.
Так, здравая, она восторжествует
Над злобою, над темной клеветою –
Но если в ней единое пятно,
Единое, случайно завелося;
Тогда – беда! как язвой моровой
Душа сгорит, нальется сердце ядом,
Как молотком стучит в ушах упрек,
И всё тошнит, и голова кружится,
И мальчики кровавые в глазах……
И рад бежать, да некуда…. ужасно!
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.
Скупой рыцарь, безжалостный ростовщик, скупщик краденого, еще горше жалуется на совесть и дает ей весьма точные определения и характеристики:
– Когтистый зверь, скребущий сердце, совесть,
Незваный гость, докучный собеседник,
Заимодавец грубый, эта ведьма,
От коей меркнет месяц и могилы
Смущаются и мертвых высылают…
Пройти через горнило, чтобы выйти навстречу будущему с ясным взглядом на себя. Одного только сожаления о невозвратимом и угрызений совести по поводу необратимого недостаточно. Сами по себе они выражают бессилие человека и отчаяние перед лицом временности.
Надобно раскаяние, обращенное к будущему. Оно свидетельствует о том, что, руководствуясь нравственными принципами, человек распоряжается своим временем и преобразует свою жизнь по собственному разумению. (Владимир Янкелевич).
Не прощения ищет он, ибо прощение часто невозможно. Он ищет правды о себе.
Поняв, что он ошибался, он не станет счастливее, но станет впредь умнее. Возникает спасительное реалистическое недоверие к себе и страх самого себя (оба хороши в умеренных размерах).
Как не дурак тот, кто понимает, что иногда он и глуп, так и не безнадежен человек, понимающий, что он может быть неправым.
Рефлексия, самосознание необходимы, какую бы боль они ни несли с собой. Необходимо предстать перед судом памяти. Необходима исповедь перед самим собой, где присутствуют все беды и неурядицы своей жизни, ошибки и промахи, где покаяние переплетается с проклятием, плач – с иронией… Покаяние – без надежды на прощение. Проклятие – без гнева. (Павел Фокин).
Цель – не остановиться в развитии, не уснуть, развиваться к лучшему, совершенствоваться в лучшем.
“Наиболее изобилующий жизнью тип – это человек, открытый своим вниманием к текущей реальности, заранее готовый принять действительность, какова она есть, увлеченный искатель истины, который не цепляется за первоначально избранные координатные оси, понимая их относительность, и до конца, до последнего момента, не останавливается на тех положениях, на которых, казалось бы, с экономической стороны можно было бы уже успокоиться, а идет все дальше и дальше, назойливо учитывая недооцененные детали, с готовностью ради этих деталей, может быть, радикально изменить свой первоначальный путь. Вот опять доминанта, хотелось бы сказать — доминанта юности, в которой еще нет ничего подвергнувшегося склерозу и омертвению, а жизнь широка и целиком открыта к тому, что впереди.” (Алексей Ухтомский).
Без самолюбования (ах, какой же я правильный, какой молодец, что вижу, что я не молодец), а умно и честно.
Борис Бим-Бад
? Александр Сергеевич Пушкин – величайший русский поэт, прозаик, критик, публицист, основоположник новой русской литературы, реформатор литературного языка. Посвятил всю жизнь развитию и процветанию русского литературного языка. Написал множество величайших произведений, ныне переведённые на многие языки мира. Изложил своё мировоззрение в своих произведениях, открыл читателю проблемы внутреннего мира человека, поэтому его произведения уникальны.
Фраза ” Совесть, когтистый зверь, скребущий сердце “, написана А.С.Пушкиным в драме ” Скупой рыцарь “. Что значит эта фраза для автора и для читателя?
… Что сердце у меня обросло мохом,
Что я не знал желаний, что меня
И совесть никогда не грызла, совесть,
Когтистый зверь, скребущий сердце, совесть,
Незваный гость, докучный собеседник,
Заимодавец грубый, эта ведьма,
От коей меркнет месяц и могилы
Смущаются и мертвых высылают? …
Автор хочет высказать своё возмущение к совести, зачем она терзает нашу душу, зачем заставляет нас множество раз переживать какую либо ситуацию, заставляет задуматься о совершенном. Совесть для автора, как кинжал, втыкающийся в сердце, разрывающий его на пополам. С одной стороны, совесть заставляет нас сомневаться в правильности свершенного, но с другой стороны помогает найти истину и верное решение. Совесть – это внутренний голос человека, который предостерегает его от совершения дурных поступков. Если человек всё же поступает дурно, совесть ставит его на путь истины. Почему автор сравнивает совесть со зверем? Возможно, потому что зверь в порыве сильных ощущений может разорвать свою добычу на части, для совести эта добыча – сердце. Автор считает : ” совесть незваный гость, докучный собеседник “, этот незваный гость, твой внутренний голос, который всегда выслушает тебя, поможет увидеть ситуацию изнутри и способ её исправления. Но почему же тогда совесть – ” докучный собеседник”?. Автор видит в совести не только помощника и друга, но и назойливого собеседника, пытающего тебя обвинить и заставляющего осознать свои ошибки.
По-моему мнению, совесть – это лучший друг человека. Благодаря ей, мы не сможем обмануть хотя бы самого себя, что очень важно. С фразой ” Совесть, когтистый зверь, скребущий сердце ” я согласна. Да, совесть помогает осознавать собственные ошибки, но для этого нужно пройти тяжелый путь внутреннего осознания, который ставит перед нами совесть.
Эссе на любую тему, недорого! http://www.ornatus.ru/order
2
Когда-то давно меня поразил такой факт: Один русский авиационный инженер предложил императору Николаю II бросать бомбы на головы противника с аэропланов на полях сражений Первой Мировой войны. Знаете, что ответил «Директор тюрьмы народов»? Он сказал, что делать это крайне безнравственно и неблагородно. Такие трюки, мол, ставят противника в заведомо неравное положение. Нет, ну не дурак ли он был? Ведь немцы-то не постеснялись и впервые в истории создали и применили против русских же войск бомбардировочную авиацию. Ну не знают они, эти гуманисты, просвещённые, цивилизованные европейцы таких слов, как Совесть, Скромность, Стыд и Честь. А если знают, то оставляют эти понятия для врагов, иначе не одолеть этих тупых славян, которые даже врать не умеют.
А не так давно попалась на глаза заметка с интервью, взятым у афганского моджахеда, который успел повоевать ещё с русскими в восьмидесятых годах прошлого века. Он говорил про то, как американские солдаты дарят детям игрушки, жевательную резинку и кока-колу на глазах у представителей миссии ООН, фотографируются и снимаются на видео во время «вручения подарков»; после чего всё отбирают и едут в соседнюю деревню, чтоб сняться в этом же ракурсе и там. И так и ездят с сотней многоразовых подарков по афганским провинциям, а отчёты об их «благотворительных подвигах» заполняют всю мировую прессу. В конце интервью меня поразила фраза: «Да, мы воевали с русскими, но мы их уважали, потому, что они отважные воины и у них есть совесть. У американцев совести нет вообще»!
Вот, когда я серьёзно задумался о том, что же такое совесть, и у всех ли она есть.
Дело в том, что моё поколение не ПИ и не пепси. Мы росли в стране, в которой слово Совесть было наполнено таким же реальным смыслом, как сейчас «Икея». Это не было чем-то эфемерным, потому, что у большинства людей Совесть была, и ощущалась физически, как рука или нога. Да, она спрятана внутри, но вы же чувствуете боль, если, к примеру, ноет сердце или желудок! Первый раз я испытал боль от угрызений совести в нежном возрасте, в детском саду, а во второй раз довелось почувствовать эту боль, когда забрался через открытое окно в чей-то гараж, и взял с верстака перочинный нож. Ну, не удержался, понимаете? Мне было лет семь, в таком возрасте иметь собственный складной нож – мечта для каждого мальчишки. Такой красивый, с рукояткой, на которой изображена чёрная пантера. Вот он. Без труда разыскал точно такой в Интернете.
Помню, как недолго радовался украденной вещи. Отец спросил меня, откуда у меня появился новый нож, а я опустил глаза в пол и промямлил: «Ды… Ну… На земле нашёл». Отец посмотрел на меня так, словно рентгеном просветил. Он всё понял, но ничего не сказал. А когда услышал, что я всхлипываю в своей комнате, уткнувшись лицом в подушку, вошёл ко мне, сел на край софы, молча, положил ладонь на моё вздрагивающее плечо, и молвил: «Ничего! Это тебе наука на будущее. Отдай нож тому, у кого взял и попроси прощения. Это будет по-мужски. Так ты заслужишь доверие и уважение. Не сможешь этого сделать – станешь чушком, и вырастешь свиньёй. Моя мать, твоя бабушка Катя, говорила: «Смолоду прореха – к старости дыра».
Так я понял, что гораздо проще жить в ладу с собственной совестью. Чтоб не заболело горло, не нужно налегать на мороженое, а чтоб совесть не причиняла нестерпимую боль, сравнимую только с зубной, не нужно давать ей пищу. Живи по совести и не будет больно – простой закон, казалось бы, но вскоре предстояло убедиться в том, что есть, редко, но есть люди, которым проще взять и вырвать совесть с корнем, чтоб не болело когда напакостишь. И с каждым годом таких людей становилось вокруг всё больше и больше. А теперь я вижу вокруг такое, что впору в психушку сдаваться, потому, что не замечаю больше, чтоб кто-то это слово – СОВЕСТЬ – произносил. Если её нет, то и говорить не о чём! Страна инвалидов с обрезанной совестью, вот где я живу. Как же такое могло случиться?
Одно для меня очевидно: с ампутированной совестью общество идёт вразнос и самоуничтожается. Чтобы бесплатно, за счёт противника и руками самого же противника его уничтожить – ампутируйте ему совесть. И всё! Сидите и наблюдайте, как агонизирующее общество самоуничтожается. Потом подонков пустите во власть, дураков усадите перед телевизором, и грабьте страну, сколько угодно. Оставляйте рабам столько, сколько им нужно, чтоб не умереть с голоду, иначе случится революция.
Так что же это за зверь такой, совесть?
Официальная трактовка такова: «Внутренний голос человека, помогающий самостоятельно формулировать собственные нравственные обязанности». Этимология слова происходит от церк.– слав., ст.– слав. – калька др.– греч. Из со + весть (см. ведать). Итак. Это совместное знание, ведание чего-либо. Чего? Истины разумеется. Правильного поведения, которое ценится обществом и принимается всеми членами, как безусловное благо.
Не нужно вспоминать про религиозные заповеди. В любом обществе существует и неписаный моральный кодекс, который не всегда соответствует нормам уголовного или административного кодексов. Причём сила его такова, что даже негодяи не в силах противопоставить ничего существенного моральным нормам. В этом плане очень показателен пример генерала Горбатова, который побывал на Колыме в качестве осуждённого в конце тридцатых годов. Вот цитата из его воспоминаний:
«Моим соседом по нарам был в колымском лагере один крупный когда-то работник железнодорожного транспорта, даже хвалившийся тем, что оклеветал около трёхсот человек. Хотя я не скрывал крайнего нерасположения к этому теоретизирующему клеветнику, тот почему-то всегда старался завести со мной разговор. Меня это сначала злило; потом я стал думать, что он ищет в разговорах успокоения своей совести. Но однажды, будучи выведенным из терпения, сказал ему: Ты и тебе подобные так сильно запутали клубок, что распутать его будет трудно. Однако распутают! Если бы я оказался на твоём месте, то давно бы повесился… На следующее утро его нашли повесившимся. Несмотря на мою большую к нему неприязнь, я долго и болезненно переживал эту смерть».
Ну, а что же иностранцы, они-то знают про совесть что-нибудь? В словаре, прямо скажем, информации не густо. Значение слова переведено дословно – совместное знание. Но что это значит для них? Да то и значит. Дословно – совместное знание. В английском языке Conscience каншнс – буквально общая наука, совместное знание. То же и по-немецки – Gewissen. На чешском это звучит Svedomi, поляки и литовцы говорят – Sumienie, а белорусы – Сумленне. Итак, неопровержим тот факт, что во все иные языки понятие совести попало именно из русского языка. Очевидно, что и смысл его понимает только русский, ну или славянин, если быть объективным. Для носителя иного языка всё это лишь набор звуков, не подкреплённый образом, реальным наполнением.
А раз нет слова такого, понятия, значит, и совесть, как таковая, у англосаксов отсутствует! Да простят меня читатели, симпатизирующие британцам и американцам. Но разве не является подтверждением озвученному мысли и откровения самих англосаксов? Вот что сказал, например, всеми горячее любимый, общепризнанный классик Оскар Уайльд: «Совесть – официальное название трусости». А?! Каково! А что другие говорят? Цитирую:
«Англичане во всём мире известны отсутствием совести в политике. Они знатоки искусства прятать свои преступления за фасадом приличия. Так они поступали веками, и это настолько стало частью их натуры, что они сами больше не замечают этой черты. Они действуют с таким благонравным выражением и такой абсолютной серьёзностью, что убеждают даже самих себя, что они служат примером политической невинности. Они не признаются себе в своём лицемерии. Никогда один англичанин не подмигнёт другому и не скажет: „но мы понимаем, что имеем в виду“. Они не только ведут себя как образец чистоты и непорочности – они себе верят. Это и смешно, и опасно…»
Угадайте кто? Не поверите. Это написал доктор Йозеф Геббельс.
В общем, славяне проигрывают войну англосаксам по нескольким причинам. Первая, как мне кажется – наличие совести. Мы не добиваем лежащих, и уверены в том, что противник поступит так же. Держите карман шире! Они как раз и пользуются тем, что у нас есть совесть – рудимент в их понятии, мешающий достижению цели. Так что: нам тоже вычеркнуть из словарей это слово? Нет! Тысячу раз нет. Я уверен, что именно этот «недостаток» и станет нашим оружием в неравной борьбе с паразитами. О втором нашем «недостатке» – скромности, я расскажу в следующей заметке. А пока не поленитесь, потратьте всего 12 минут на следующий ролик . Ева вводит в искус славянских ребятишек, не отравленных «истинным знанием», которым обладают взрослые
Можно ли говорить о совести, присущей определённой нации? Как работает совесть в масштабах народа и одного человека? Почему этот тонкий механизм иногда даёт сбои? Прежде чем ответить на эти вопросы, необходимо определиться с другим: «А что такое сам человек?»
Автор, к сожалению, пока не знаком с наукой Иверологией через призму которой эта тема становится ясной и понятной.
Совесть
matveychev_oleg 2 июля, 19:04
«Совесть – когтистый зверь, скребущий в сердце», А.С. Пушкин
Когда-то давно меня поразил такой факт: Один русский авиационный инженер предложил императору Николаю II бросать бомбы на головы противника с аэропланов на полях сражений Первой Мировой войны. Знаете, что ответил «Директор тюрьмы народов»? Он сказал, что делать это крайне безнравственно и неблагородно. Такие трюки, мол, ставят противника в заведомо неравное положение. Нет, ну не дурак ли он был? Ведь немцы-то не постеснялись и впервые в истории создали и применили против русских же войск бомбардировочную авиацию. Ну не знают они, эти гуманисты, просвещённые, цивилизованные европейцы таких слов, как Совесть, Скромность, Стыд и Честь. А если знают, то оставляют эти понятия для врагов, иначе не одолеть этих тупых славян, которые даже врать не умеют.
А не так давно попалась на глаза заметка с интервью, взятым у афганского моджахеда, который успел повоевать ещё с русскими в восьмидесятых годах прошлого века. Он говорил про то, как американские солдаты дарят детям игрушки, жевательную резинку и кока-колу на глазах у представителей миссии ООН, фотографируются и снимаются на видео во время «вручения подарков»; после чего всё отбирают и едут в соседнюю деревню, чтоб сняться в этом же ракурсе и там. И так и ездят с сотней многоразовых подарков по афганским провинциям, а отчёты об их «благотворительных подвигах» заполняют всю мировую прессу. В конце интервью меня поразила фраза: «Да, мы воевали с русскими, но мы их уважали, потому, что они отважные воины и у них есть совесть. У американцев совести нет вообще»!
Вот, когда я серьёзно задумался о том, что же такое совесть, и у всех ли она есть.
Дело в том, что моё поколение не ПИ и не пепси. Мы росли в стране, в которой слово Совесть было наполнено таким же реальным смыслом, как сейчас «Икея». Это не было чем-то эфемерным, потому, что у большинства людей Совесть была, и ощущалась физически, как рука или нога. Да, она спрятана внутри, но вы же чувствуете боль, если, к примеру, ноет сердце или желудок!
Первый раз я испытал боль от угрызений совести в нежном возрасте, в детском саду, а во второй раз довелось почувствовать эту боль, когда забрался через открытое окно в чей-то гараж, и взял с верстака перочинный нож. Ну, не удержался, понимаете? Мне было лет семь, в таком возрасте иметь собственный складной нож – мечта для каждого мальчишки. Такой красивый, с рукояткой, на которой изображена чёрная пантера. Вот он. Без труда разыскал точно такой в Интернете.
Помню, как недолго радовался украденной вещи. Отец спросил меня, откуда у меня появился новый нож, а я опустил глаза в пол и промямлил: «Ды… Ну… На земле нашёл». Отец посмотрел на меня так, словно рентгеном просветил. Он всё понял, но ничего не сказал. А когда услышал, что я всхлипываю в своей комнате, уткнувшись лицом в подушку, вошёл ко мне, сел на край софы, молча, положил ладонь на моё вздрагивающее плечо, и молвил: «Ничего! Это тебе наука на будущее. Отдай нож тому, у кого взял и попроси прощения. Это будет по-мужски. Так ты заслужишь доверие и уважение. Не сможешь этого сделать – станешь чушком, и вырастешь свиньёй. Моя мать, твоя бабушка Катя, говорила: «Смолоду прореха – к старости дыра».
Так я понял, что гораздо проще жить в ладу с собственной совестью. Чтоб не заболело горло, не нужно налегать на мороженое, а чтоб совесть не причиняла нестерпимую боль, сравнимую только с зубной, не нужно давать ей пищу. Живи по совести и не будет больно – простой закон, казалось бы, но вскоре предстояло убедиться в том, что есть, редко, но есть люди, которым проще взять и вырвать совесть с корнем, чтоб не болело когда напакостишь. И с каждым годом таких людей становилось вокруг всё больше и больше.
А теперь я вижу вокруг такое, что впору в психушку сдаваться, потому, что не замечаю больше, чтоб кто-то это слово – СОВЕСТЬ – произносил. Если её нет, то и говорить не о чём! Страна инвалидов с обрезанной совестью, вот где я живу. Как же такое могло случиться?
Одно для меня очевидно: с ампутированной совестью общество идёт вразнос и самоуничтожается. Чтобы бесплатно, за счёт противника и руками самого же противника его уничтожить – ампутируйте ему совесть. И всё! Сидите и наблюдайте, как агонизирующее общество самоуничтожается. Потом подонков пустите во власть, дураков усадите перед телевизором, и грабьте страну, сколько угодно. Оставляйте рабам столько, сколько им нужно, чтоб не умереть с голоду, иначе случится революция.
Так что же это за зверь такой, совесть?
Официальная трактовка такова: «Внутренний голос человека, помогающий самостоятельно формулировать собственные нравственные обязанности». Этимология слова происходит от церк.– слав., ст.– слав. – калька др.– греч. Из со + весть (см. ведать). Итак. Это совместное знание, ведание чего-либо. Чего? Истины разумеется. Правильного поведения, которое ценится обществом и принимается всеми членами, как безусловное благо.
Не нужно вспоминать про религиозные заповеди. В любом обществе существует и неписаный моральный кодекс, который не всегда соответствует нормам уголовного или административного кодексов. Причём сила его такова, что даже негодяи не в силах противопоставить ничего существенного моральным нормам. В этом плане очень показателен пример генерала Горбатова, который побывал на Колыме в качестве осуждённого в конце тридцатых годов. Вот цитата из его воспоминаний:
«Совесть — это голос Божий, услышанный
среди столкновений человеческих страстей».
СЦ, т. 5.
Совесть — когтистый зверь, скребущий сердце. Пушкин А. С.
Добрая совесть – и добрая жизнь,
совесть нечистая – жизнь, как в аду,
нет в ней ни Бога, и нет в ней любви,
ведает страждущий скорбь и беду.
Добрая совесть чиста, как слеза,
к ней не прилипнет смертельная грязь,
радостью светятся сердце, глаза,-
вечная с Богом великая связь.
В них воссияют добро и любовь,
жертвенность к людям, – страдание, скорбь:
смело претерпят мучения, боль,
даже прольётся безценная кровь.
Жизнь есть ничто, коль в ней совести нет:
глух без неё навсегда человек.
Вынесет множества горя и бед,-
ведь без неё умножается грех.
Совесть сожженная* – нету страшней:
с ней человек направляется в ад-
в логово чудищ и злобных зверей,
к слугам проклятого вечного зла!
О человек, поскорее восстань:
Ангел опять над Землёй вострубил!
Душу скорей возложи на алтарь,
чтобы Всевышний её воскресил!
*сожжённая совесть: Апостол Павел пишет в послании к Тимофею: «Отступят некоторые от веры… через лицемерие лжесловников,сожженныхв совести своей»(І Тм. 4,1-2).
«Сожженная совесть» – образное выражение. Это как клеймо, выжигаемое раскаленным железом у преступников. Словами «сожженная совесть» апостол говорит, что и душа, предавшаяся порокам и ложному началу, находится под влиянием злых сил. Это диавол кладет на нее свое клеймо. Здесь и печать Божественного осуждения, и лишение благодати Господней. Сказанное перекликается еще с одним местом из другого послания апостола Павла: «И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства, так – что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники…» (Рим. 1, 28-3).
| Возможно, эта статья содержит оригинальное исследование. Добавьте ссылки на источники, в противном случае она может быть выставлена на удаление. |
Совесть — способность личности самостоятельно формулировать собственные нравственные обязанности и реализовать нравственный самоконтроль, требовать от себя их выполнения и производить оценку совершаемых ею поступков; одно из выражений нравственного самосознания личности. Проявляется и в форме рационального осознания нравственного значения совершаемых действий, и в форме эмоциональных переживаний, так называемых «угрызений совести»[источник не указан 335 дней], то есть связывает воедино разум и эмоции.
Возникновение совести
Весьма различно понимали возникновение совести. Это различие может быть сведено к двум противоположным теориям:
- эволюционизму и
- интуитивизму.
Первая объясняет развитие совести из психологических и социологических условий жизни человека; вторая связывает Совесть с природой человека или с объективным добром.
Первая теория, явившаяся в истории позднее интуитивизма и как критика его, нашла себе главным образом защитников среди этологов и психологов. Рассуждения их сводятся к следующему. Эгоистические действия, приносящие вред ближним, вызывают порицание; альтруистические действия, приносящие пользу ближним, вызывают одобрение; с течением времени, когда связь между альтруизмом и одобрением твердо установлена и закреплена наследственной передачей, отношение к пользе и вреду забывается и эгоизм порицается сам по себе, безотносительно, точно так же, как альтруизм безотносительно одобряется. Это различие эгоизма и альтруизма и различную оценку их чувством стараются внедрить детям, у которых, благодаря повторению и наказанию, устанавливается неразрывная ассоциация между эгоизмом, злом и порицанием их — и альтруизмом, добром и одобрением их. Благодаря прочности установившейся ассоциации людям кажется, что связь установлена не ими, а существовала от века и иной быть не может.
В действительности эти два явления, то есть альтруистическое действие и одобрение его, нужно различать, ибо они имеют различный источник. Альтруизм есть нечто унаследованное человеком от его животных предков, одобрение же свойственно лишь известной ступени культурного развития и вошло, благодаря наследственности, в привычку.
Эгоизм есть также нечто прирождённое; порицание его возникло одновременно с одобрением альтруистического действия и точно так же вошло в привычку. Тот, кто привык одобрять в других альтруизм и порицать эгоизм, невольно перенесет эту оценку и на свои действия и вместе с тем будет испытывать чувство самоудовлетворения, раскаяния и угрызения, причём самоудовлетворенность непосредственно будет сопряжена с действием, а раскаяние и мучения совести будут следовать за совершенными, уже эгоистическими поступками. Таким образом возникают и развиваются явления, которые мы называем Совестью.
С этим объяснением в принципе согласен и Дарвин («Происхождение человека», гл. II и III); он только несколько иначе представляет себе происхождение укоров совести. По его мнению, в нас есть стремление заботиться о других; если мы, под влиянием эгоизма, не последуем этому стремлению и, например, не поможем беде ближнего, то впоследствии, когда мы живо представим себе испытываемое бедствие, стремление к помощи ближнему вновь возникнет и неудовлетворенность его вызовет в нас болезненное чувство укоров совести. Ницше, в своей «Genealogie der Moral», указывает на невероятность того, чтобы альтруистические действия одобрялись теми, кому они идут на пользу. Ницше думает, что отождествление понятий добра и альтруизма устанавливается теми, кто совершает добрые дела, а не теми, кто пользуется ими. Он считает психологически невероятным, чтобы можно было забыть об источниках совести, то есть перенести одобрение с пользы на само действие. Он повторяет упрек, который утилитарно-ассоциационному объяснению делали и раньше: возможность выработки новых свойств сознания, отличных от первоначально данных элементов есть предположение не обоснованное, а средство для выработки этих новых элементов — ассоциация представлений — в действительности не выдерживает критики (ср. например, А. Мальцев, «Нравственная философия утилитаризма», СПб., 187 9). Третьим слабым, с точки зрения философов, не всегда знакомых с достижениями психологии и этологии, пунктом эволюционной теории является учение об относительности всякой морали, с которым не мирится нравственное чувство обывателя.
Сейчас известно, что альтруизм свойственен практически всем стадным (стайным) животным, и не только им. Ясно, что, если существуют социальные (общественные) инстинкты, обеспечивающие выживание популяции, то обязан быть механизм положительной и отрицательной обратной связи, регулирующий работу этих инстинктов. Развитие этих связей в условиях общества и приводит к тем психологическим и социальным феноменам, которые в донаучную эпоху приписывались воле богов или воспринимались не имеющими корней.
Интуитивизм покоится на таком умозрительном утверждении, что совесть есть природное свойство человека, не производное из других элементов. Он не отрицает развитие совести и зависимость её проявлений от исторических условий в пространстве и времени, но считает зародыш совести основным свойством человеческого духа: Ламартин в этом смысле называет совесть la loi des lois (закон законов). Кант (у которого в «Критике практического разума», рассматривающей вопросы нравственности, слово совесть не встречается) считает категорический императив или нравственный закон априорным, а посему всеобщим и необходимым; но так как Кант признает, что «нравственный закон ведёт путём понятия о высшем благе, как объекта и цели практического разума, к религии, то есть к признанию, что все обязанности должны быть рассматриваемы как божественные заповеди не в смысле санкций, а в смысле существенных законов всякой свободной воли», то мы и Кантовскую форму интуитивизма можем подвести к общему его виду, рассматривающему совесть как непосредственное выражение в человеке нравственного мирового порядка или высшего существа. Совесть есть голос Божий — вот, в конце концов, кратчайшая формула интуитивизма. «В совести человека заключается сила, стоящая выше человека, следовательно указывающая на вышечеловеческий принцип» (Олесницкий, «История нравственности и нравственных учений»). Эволюционизм рассматривает совесть как чисто человеческий принцип; за пределы индивидуума он выходит лишь для того, чтобы в предках его искать источники нравственности. Интуитивизм берет человека в его связи с объективным миром и из высшего принципа бытия выводит основы нравственности. Для первого нравственность, а, следовательно, и совесть является изменчивой и относительной, для второго принципы нравственности и показатель их совести являются абсолютными и объективными. Главной трудностью интуитивизма является вопрос об ошибках совести, о ложной совести. Если совесть есть голос Божий, то каким образом объяснить ошибки совести и кажущееся или действительное отсутствие её у преступников, в случаях так называемой moral insanity, moral insensibility и т. п.? С точки зрения эволюционизма эти факты объясняются нравственным недоразвитием, отсутствием воспитания, средой и т. д. Этот путь объяснения закрыт для интуитивистов. Они должны допустить, как это делали схоласты и отчасти Кант, двойную совесть, трансцендентную и эмпирическую: первую — как непосредственно данное в природе человека, в виде зародыша, духовное свойство, общее для всех людей (и эта совесть не может ошибаться); вторую — проявляющуюся в мире явлений, подверженную законам развития и зависимую от весьма сложных внешних и внутренних условий — и эта совесть может ошибаться.
Допустив прирождённость совести, интуитивизм не имеет надобности выводить совесть из элементов, совершенно ей чуждых; не отрицая развития явлений совести и зависимости её от явлений культуры, он может, по-видимому, объяснить объективный и безусловный характер совести, связав её с природой человека и нравственным мировым порядком. Если понимать совесть как показатель высшей воли, то этим нравственности придаётся опять-таки характер случайный, хотя и в ином значении, чем в теории эволюционизма. Добро потому оказывается добром, что оно есть веление Бога, а не потому, что оно добро само по себе: нравственность лишается своего самодовлеющего характера и ставится в зависимость от теологии. Если же сказать, что добро есть выражение природы человека, что оно априорно, то есть в известном смысле врожденно, тогда добру (и показателю его, совести) будет дан субъективный характер и возникнет вопрос, какое объективное значение имеют совесть и добро, ибо из априорности (или врожденности) вытекает необходимость известного понятия, но не его объективность; можно себе представить прирождённое понятие, которое никакого объективного значения не имеет. Эти затруднения не могут, однако, пошатнуть интуитивизма; о них можно сказать то же, что Паульсен говорит об эволюционизме, отрицая мысль, что психологическое исследование возникновения совести лишает предписания её святости. «Исчезновение обязательности предписаний совести не представляется мне ни логическим следствием, ни необходимым психологическим результатом антропологического объяснения. Я не вижу здесь логической связи: как могли бы нравственные законы утратить своё значение из-за того, что люди признают эти законы выражением опыта, постепенно приобретаемого знания, что полезно и что вредно. Напротив, что может служить в подобных вещах доводом более сильным, чем наследственная мудрость народа? Совесть представляется нам как бы отражением объективного порядка природы, присущего нравственной жизни, как он проявился в нравах и праве… и народ, который совершенно утратил бы то, что мы называем совесть, не прожил бы ни одного дня» (Паульсен, «Основы этики»). Точно так же и априорное происхождение совести нисколько не лишало бы её объективного характера и обязательности.
Поскольку любая теория, допускающая сверхъестественное, перестает быть теорией научной (см. Критерий Поппера), интуитивизм называется теорией лишь номинально, по традиции.
Совесть как психологическая проблема
Независимо от объяснений природы и возникновения совести существует и чисто психологическая проблема, состоящая в описании различных видов совести и различных её проявлений и в указании тех психических элементов, из которых вырастает совесть. Напрасно мы стали бы искать в животном мире явлений, аналогичных явлениям совести (натуралисты утверждают противное и приводят любопытные факты; см. например Houzeau, «Etudes sur les facultés mentales des animaux comparées à celles de l’homme», 2-й том, стр. 280 сл.). Психология детского возраста может дать указания о том, как слагается в душе ребёнка совесть и понятие о ней. Главной основой совести следует признать чувство стыда. Совесть есть только развитие стыда, утверждает Вл. Соловьев (см. «Оправдание добра»), и с ним вполне согласен Сикорский (см. «Всеобщая психология», стр. 270:. «Совесть есть филогенетический плод развития человечества и соответствует не личному опыту индивидуума, но вековому нравственному опыту поколений. Путём сложной дифференцировки чувство стыда поднялось до высоты чувства совести»). Дети в весьма различной степени одарены стыдливостью; точно так же различно действуют на них пример, воспитание и среда (об этом см. Сэлли, «Психология детства»). Психологический материал, доставляемый наблюдениями над детьми, пополняется этнографическим материалом. Этнография показала, что взгляд на дикарей, как на людей, лишённых всяких нравственных понятий, неправилен. Этого взгляда держится Мюнстерберг («Ursprung der Sittlichkeit»); но стоит только с некоторым вниманием прочесть сочинения знаменитых путешественников, чтобы убедиться, что не только у различных племён различное понимание нравственных понятий, но у некоторых племён, стоящих на весьма низкой культурной ступени, относительно высоко понимание нравственности, и наоборот. Так, например, Томсон в своём сочинении о племени Массаи говорит, что народ Вакавирондо хотя и ходит совершенно нагим, но имеет весьма высокую нравственность и очень стыдлив. Массаи также высоко ценят стыд и стыдливость, ибо mulierum gravidam, neque alicujus viri matrimonium tenenteminterficiunt Massai quum primum patet eam concepisse. В Азии встречаются племена, стоящие на низкой ступени культуры, но с превосходными нравственными качествами, правдивостью, добротой и т. д. (ср. О. Flügel, «Das Ich und die sittlichen Ideen im Leben der Völker»). Таким образом, поставить в непосредственную связь высоту нравственного понимания с высотой культуры вообще и сказать вместе с Гельвецием, что добродетель и счастье народов зависят от хороших законов, нет никакой возможности. Весьма богатый материал для психологии доставляет криминология. Деспин (Despine, «Psychologie naturelle», Париж, 1868) первый подробно исследовал явления совести у преступников. Процесс разложения совести бросает ещё более яркий свет на её природу, чем процесс сложения её. После Деспина об этом предмете писали весьма многие, например, Koppe («Les criminels», 1889), Эллис («The criminal», 1890), Ломброзо и его последователи. У Лебона и Тарда можно найти указания о совести толпы. Наконец, одичалые люди и выродившиеся народы (см. R auber, «Homo sapiens ferus», Лпц., 1885) представляют также большой интерес для анализа совести. Некоторые явления совести, например, угрызения совести, были всегда любимой темой для поэтического изображения (напр Макбет Шекспира). Очень хорошо об угрызениях совести замечает Даниель Стерн (Графиня д’Агу): «Угрызения нашей совести прямо пропорциональны добродетелям, которые в нас ещё живы, а не нашим порокам». Психологическое исследование совести может быть дополнено историческим, то есть указанием на то, как понимание совести в различные времена менялось. В этом отношении в книге L. Schmid’a, «Die Ethik d. alten Griechen», можно найти очень любопытные указания и пример, как следовало бы анализировать и средневековую историю, и историю нового времени. Такое исследование должно бы иметь в виду не теоретическое рассмотрение вопросов этики, а реальную этическую жизнь народов и изменение воззрений на конкретные вопросы жизни. Материалы для такой истории существуют в изобилии; имеются и попытки их систематизации: см., например, Lecky, «History of european morals from Augustus to Charlemagne» (Нью-Йорк, 1879); его же, «Geschichte d. Ursprungs und Einflusses der Aufklärung in Europa» (Лпц., 1873); H. v. Eicken, «Geschichte und System d. mittelalterlichen Weltanschauung» (Штутгарт, 1887); H. Reuter, «Geschichte der religiösen Aufklärung im Mittelalter» (Берлин, 1875); A. Desjardins, «Les sentiments moraux au XVI siècle» (Пар., 1887).
История философских учений о совести
Представить историю философских учений о совести нелегко, потому что трудно выделить совесть из связи с другими этико-религиозными понятиями. Ближайшим образом понятие совести связано с понятиями свободы и греховности; только там, где есть сознание свободы и греховности, и можно искать анализ совести.
Античность
В древней греческой философии нет слова для обозначения понятий совести и греховности. Термин συνείδησις, как существительное, впервые появляется у стоиков. Само собой разумеется, что само явление совести и ранее служило предметом анализа и изображения, например, у трагиков.
Демон Сократа также имеет отношение к понятию совести, хотя указания демона касались не столько нравственной оценки поступков, сколько их внешнего успеха, и поэтому более напоминают предсказания оракула, чем голос совести. Из стоиков в особенности Сенека указал на чистоту совести, как на источник самоудовлетворенности, и на укоры совести, как на наказание за проступки. Сенека и Эпиктет указывают на важность показаний совести и на относительно малое значение мнения ближних.
Греки подметили и то, что совесть — не всегда непреложный указатель правильного пути, что существуют и ошибки совести; но только в христианстве дана почва для учения о совести.
В посланиях апостола Павла мы встречаемся с анализом совести; так, например, в послании к Римлянам, XIII, 5, апостол Павел рекомендует послушание властям не только из страха наказания, но «и ради совести». Он признает рост совести и различает ступени совести (греч. συνείδησις έαυτοΰ и греч. συνείδησις έτέρου), причём не только разумеет под совестью явление религиозной жизни, но прямо ставит её в связь с практическими целями нравственности.
Позже догматические вопросы заслоняют этические, и о совести мы встречаем у первых отцов церкви лишь изредка упоминание, причём совесть рассматривается главным образом как элемент религиозной жизни.
Иоанн Златоуст первый заговорил о свободе совести; он неоднократно изображал неподкупного судью и указывал, что совесть — достаточный путеводитель для достижения добродетели.
Некоторый анализ явлений совести можно найти и у Пелагия, и у противника его, блаженного Августина; но их главный интерес вращается не около вопроса о совести.
Средние века
В Средние века в схоластической литературе совести отводится значительное место, но не столько общему вопросу о природе совести, сколько казуистическому решению частных случаев. Духовнику на исповеди приходилось решать различные вопросы жизни и разрешать различные сомнения. Вследствие этой практической потребности появились казуистические толкования (различные Summae, например, Artesana, Angelica), которые не всегда служили развитию нравственности, а часто прямо-таки затемняли и засоряли совесть. На этой почве впоследствии развилась мораль иезуитов, описанная Паскалем и др.
Наряду с анализом casus conscientiae шло теоретическое обоснование этических вопросов, в согласии с основными понятиями христианского миросозерцания; древнее учение о четырёх добродетелях получает более глубокое обоснование, которое необходимо приводить к рассмотрению вопроса о совести.
В практических руководствах, рассматривающих различные житейские случаи и коллизии чувства долга с наклонностями, совесть изображена как изменчивое и условное начало; для объяснения этого начала схоластики придумали незыблемую основу, которую и обозначили словом синдерезис, в отличие от изменчивой conscientia. Это различение с полной ясностью выражено у Фомы Аквината. Фома считает совесть (в смысле синдерезиса) не потенцией, а основным свойством (греч. εξις, лат. habitus), из которого проистекают принципы человеческой деятельности, как из разума — принципы умозрения. Синдерезис представляет собой врожденный орган нравственных принципов, на который опирается всякое нравственное суждение. Напротив того, conscientia есть сложная деятельность, акт, свидетельствующий о совершенных уже поступках.
Подробный анализ совести согласно принципам Фомы Аквината мы находим у Антонина из Флоренции (1389—1459) и у Герсона, различающего безошибочный синдерезис от conscientia, суждения которой часто оказываются ложными. В этом схоластическом учении следует видеть начало того разногласия, которое существует и поныне и которое мы отметили выше в двух различных взглядах на возникновение совести.
Эпоха реформации
Эпоха реформации устранила схоластическую философию; вместе с тем исчезло и учение о двойной совести (синдерезис и консциенция). Эта эпоха выдвинула живую личность и заговорила о правах совести; но сначала реформация лишь разрушала учение схоластики, не созидая стройной системы этических понятий. Некоторый психологический анализ можно найти, однако, у Меланхтона, сравнивающего совесть с практическим силлогизмом, в котором большая посылка — божественный закон, а меньшая — частный случай применения этого закона. Возникновение полной системы этики в духе реформации было необходимостью, и Будде, Мосгейму и другим пришлось вновь считаться с теми различиями, которые были установлены в учении Фомы Аквината.
Эпоха просвещения
Эпоха просвещения отодвинула догматические вопросы на второй план и выдвинула вопросы нравственного характера. Не религия и не вера суть основы нравственности, а, напротив, нравственность есть путь, ведущий к религии. Добродетель и счастье — основы нравственности; но в то же время и совести отводится видное место и ей приписывается непреложность. Главное приобретение этой эпохи заключается не в философском анализе совести, а в понятии свободы совести. Эта свобода провозглашается как принцип, из которого вытекает требование веротерпимости.
Значение и завоевания эпохи просвещения весьма велики, но, выдвигая идею индивидуальности и субъективизма, философы просвещения (Гетчисон, Юм, Руссо) не могли объяснить всеобщности и необходимости решений совести. Решение этого вопроса принадлежит Канту и его последователям. Кант требует подчинения внутреннему судилищу, которое присуще человеку, а не приобретено им. Это судилище имеет безусловную достоверность; ошибки совести невозможны. Фихте в «Sittenlehre» ещё решительнее высказывается в том же духе. «Если возможно поведение, согласное с долгом, то должен существовать абсолютный критерий истинности нашего убеждения, относящегося к долгу. Известное убеждение должно быть абсолютно истинным, и мы на него должны опереться ради долга… Этот критерий есть чувство истины и достоверности. Это чувство никогда не обманывает, ибо оно существует лишь при полном согласии нашего эмпирического и чистого „я“, а чистое „я“ и есть наше истинное бытие. Совесть есть не что иное, как непосредственное сознание нашего определённого долга». Итак, в учении Фихте, признающего кантовское разделение эмпирического и трансцендентального «я», а вместе с тем и двойную Совесть, совершенно меняется отношение прирождённой совести к эмпирической, встречаемое в схоластической философии.
Схоластика главным образом занималась ошибками совести и признавала лишь scintilla, то есть слабую искру божественного света в человеке. В немецкой идеалистической философии эта искорка разгорается в яркий внутренний свет, уничтожающий возможность ошибок.
Гербарт и Шопенгауэр уделяют большое внимание явлениям совести, но стараются рассматривать это явление с психологической точки зрения, устраняя по возможности религиозные и философские элементы.
Новейшая философия
В новейшей философии эволюционизм, став на естественнонаучную точку зрения и отбросив схоластические разделения совести на эмпирическую и трансцендентную, занялся выяснением причин возникновения совести. Весьма много интересных замечаний о происхождении и природе совести можно найти у Ницше, в его «Genealogie der Moral». Ницше согласен с точкой зрения эволюционизма, но не согласен с объяснением, которое даётся эволюционизмом возникновению совести. С философами просвещения Ницше сходится в ненависти к религиозной морали. Однако, несмотря на свои симпатии к эволюционизму и к философии просвещения, Ницше вновь вводит учение о двойной совести, различая мораль господ от морали рабов. Несмотря на всю показную симпатию его к морали господ, кое-где прорывается и прямо противоположное чувство. Двойная мораль, конечно, ведёт к отрицанию морали вообще; этот вывод мы находим в «Новом учении о нравственности» Менгера, где говорится, что сила и нравственность по существу совпадают: нравственность есть приспособление к соотношениям социальных сил, а Совесть есть страх перед дурными последствиями противодействия в приспособлении к соотношениям социальных сил. Совесть — врожденное чувство, которое сродни чувству стыда. Совесть не эволюционирует с возрастом и не изменяется после вхождения человека в общество. Но общественные отношения влияют на разум и позволяют ему манипулировать Совестью, «прятать» её. Но Совесть постоянно напоминает о себе своими угрызениями. Совесть является единственным мерилом верности принятия решений. И в дальнейшем, общество вынуждено будет воспитывать подрастающие поколения таким образом, что бы Совесть являлась главенствующим Законом для Разума. В противном случае, обществу, где нормой является игнорирование чувства совести — грозит приближающаяся гибель…
Угрызения совести
Снижение самооценки, известное в просторечии как «угрызения совести» иногда становятся причиной суицида. Генерал армии, А. В. Горбатов, в конце 1930-х прошедший сталинские лагеря на Колыме, описывает подобный случай[1]:
Моим соседом по нарам был в колымском лагере один крупный когда-то работник железнодорожного транспорта, даже хвалившийся тем, что оклеветал около трехсот человек. [] Хотя я не скрывал крайнего нерасположения к этому теоретизирующему клеветнику, тот почему-то всегда старался завести со мной разговор. Меня это сначала злило; потом я стал думать, что он ищет в разговорах успокоения своей совести. Но однажды, будучи выведенным из терпения, сказал ему:
— Ты и тебе подобные так сильно запутали клубок, что распутать его будет трудно. Однако распутают! Если бы я оказался на твоем месте, то давно бы повесился…
На следующее утро его нашли повесившимся. Несмотря на мою большую к нему неприязнь, я долго и болезненно переживал эту смерть.
В каббале
Совесть в каббале — это стыд перед людьми и самим собой за свой эгоизм. Ощущение совести, согласно каббале, характеризует наивысшую стадию развития человеческого эгоизма. На этой наивысшей стадии, по учению каббалы, эгоизм начинает ощущать разницу между собой и свойством абсолютного альтруизма, т. н. Творцом. Не ощущая Творца непосредственно, человек сравнивает себя с другими людьми и со своими нравственными критериями, полученными им через воспитание. Существует мнение, что отрыв от Творца — это корень всех страданий в мире, поэтому совесть это самое кошмарное и тягостное переживание человека[2]. И оттого мы склонны подчиняться тем нравственным ценностям, которые нам диктует окружение, жить в соответствии с порядком установленных им приоритетов. Таким образом, совесть присуща только «человеческому уровню», развития эгоизма, когда творение способно чувствовать свойства и качества другого, анализировать и давать качественную оценку разнице свойств. Если альтруистическое поведение человека диктуется только лишь его совестью, то есть определяется другими людьми, а не осознанным стремлением человека к достижению подобия со свойством отдачи — Творцом, то, по мнению адептов каббалы, его поведение социальное, но пока что ещё не духовное.[3]
Цитаты
Совесть зависит от знаний и от всего образа жизни человека. У республиканца иная совесть, чем у монархиста, у имущего — иная, чем у неимущего, у мыслящего — иная, чем у того, кто неспособен мыслить.
— Карл Маркс
Совесть — официальное название трусости
— Оскар Уайльд
Верность своим убеждениям, подсказанным совестью, в самых трудных условиях и даже склонность к самоотречению — чуть ли не главное для интеллигенции.
— Виталий Тепикин
См. также
- Чувство вины
- Эгоизм
- Эгоцентризм
- Мораль
- Эмпатия
- Дилемма заключённого
Примечания
Литература
- Лихачев Д. С. «Русская культура.» Гл. «Культура и совесть» // М.: Искусство, 2000—440 с.
- Назаретян А. П. «Совесть в пространстве культурно-исторического бытия (полемические заметки)» // Общественные науки и современность. 1994. № 5. С. 152—160.
- Гусейнов А. А. «Язык и совесть.» // М., 1996.
- Апресян Р. Г. «Совесть» // Этика: Энциклопедический словарь / Под ред. Р. Г. Аапресяна, А. А. Гусейнова. М.: Гардарики, 2001. С. 449—451.
- Ярхо В. Н. Была ли у древних греков совесть? (К изображению человека в аттической трагедии)// Античность и современность. М.,1972,с.251-263.
- Губерт Зимар «Совесть и её свобода». — СПб., 1904.
Ссылки
- Совесть — статья из Философской энциклопедии
- Совесть — статья из краткого Религиозно-философского словаря (1996)
- Совесть — статья из Словаря-справочника по психоанализу (2010)
- Лекции по этике СЗАГСа