Орфография
VII. Правописание НЕ и НИ
§ 88. Не пишется слитно:
1. Во всех случаях, когда без отрицательной частицы не слово не употребляется, например: невежда, неизбежный, несчастный, негодовать, нездоровиться, несдобровать, недостает (в значении «недостаточно»), неможется, нельзя, неужто, нестерпимый, непоколебимый, невредимый.
2. С существительными, если отрицание придает слову новое, противоположное значение, например: неприятель, несчастье, если отрицание придает слову, не имеющему этой частицы, значение противопоставления, отрицания, например: неспециалист, немарксист, нерусский, например: разногласия между марксистами и немарксистами; всем неспециалистам доклад понравился; нерусский взглянет без любви на эту бледную, в крови, кнутом иссеченную музу (Некрасов).
3. С полными и краткими прилагательными и с наречиями на -о (-е) , если сочетание их с не служит не для отрицания какого-либо понятия, а для выражения нового, противоположного понятия, например: нездоровый вид (т. е. болезненный), невозможный характер (т. е. тяжелый), море неспокойно (т. е. волнуется), дело нечисто (т. е. подозрительно), приехать немедленно (т. е. сразу, безотлагательно), поступил нехорошо (т. е. плохо).
4. С полными причастиями, при которых нет пояснительных слов, например: неоконченный (труд), нераспустившийся (цветок), нержавеющая (сталь), нелюбимый (ребенок), нескрываемая (злоба), несжатая (полоса) (в таких случаях причастие близко к прилагательному); но: не оконченный вовремя труд, не распустившийся из-за холода цветок, не любимый матерью ребенок, еще не экзаменовавшиеся студенты (в таких случаях причастие близко по значению к глаголу).
Примечание. При пояснительных словах, обозначающих степень качества, не с причастием пишется слитно (в этих cлучаях причастия с не близки к прилагательным), например: крайне необдуманное решение, совершенно неподходящий пример, но: совершенно не подходящий к правилу пример (не пишется раздельно ввиду наличия пояснительного слова к правилу).
5. В местоимениях, когда не от последующего местоимения не отделено предлогом, например: некто, нечто, некого, нечего (но: не у кого, не к чему, не с кем, не за чем, не за что).
В местоименных наречиях, например: некогда, негде, некуда, неоткуда.
6. В наречиях незачем (в значении «бесцельно», например: незачем туда идти), нехотя; в предложных сочетаниях несмотря на, невзирая на; в вопросительной частице неужели.
Написание наречий и наречных сочетаний, в состав которых входят отрицание, предлог, существительное или прилагательное (например, невдомек, невпопад, невзначай, не под силу), определяется правилами, изложенными в § 83, пп. 5 и 6.
7. В глагольной приставке недо-, обозначающей несоответствие требуемой норме, например: недовыполнить (выполнить ниже требуемой нормы), недосмотреть (недостаточно, плохо смотреть, упустить что-нибудь), недосыпать (спать меньше нормального).
Примечание. От глаголов с приставкой недо- надо отличать глаголы с приставкой до-, имеющие впереди cебя отрицание не и обозначающие не доведенное до конца действие, например: не дочитать книгу, не допить чай, не досмотреть пьесу.
§ 89. Не пишется раздельно:
1. При глаголах, в том числе и при деепричастных формах, например: она не пьет, не ест, не говорит; не может не видеть; не глядя, не смотря, не спеша.
О слитном написании несмотря, невзирая и глаголов с приставкой недо- см. § 88, пп., 6 и 7.
Примечание. Употребительные в просторечии глагольные формы нейдет, неймет, неймется пишутся слитно.
2. При причастиях: а) в краткой форме, например: долг не уплачен, дом не достроен, пальто не сшито; б) в полной форме, когда при причастии есть пояснительные слова (см. § 88, п. 4), а также тогда, когда при причастии есть или подразумевается противопоставление, например: он принес не законченную работу, а только отдельные наброски.
3. При существительных, прилагательных и наречиях, если есть или подразумевается противопоставление, например: не удача привела нас к успеху, а выдержка и хладнокровие; не смерть страшна – страшна твоя немилость (Пушкин); утро настало не ясное, а туманное; поезд идет не быстро и не медленно (подразумевается: «с какой-то средней скоростью»); не завтра (здесь не может не быть противопоставления).
Примечание. Следует обратить внимание на некоторые случаи раздельного написания частицы не. Частица не пишется раздельно: а) если при прилагательном, причастии или наречии в качестве пояснительного слова стоит местоимение, начинающееся с ни, например: никому (ни для кого и т. п.) не нужная вещь, никогда не встречающаяся ошибка, никому не выгодно за это браться; б) если не входит в состав усилительных отрицаний далеко не, отнюдь не, вовсе не, ничуть не, нисколько не и т.п., предшествующих существительному, прилагательному или наречию, например: он вовсе не приятель нам, далеко не единственное желание, отнюдь не справедливое решение, нисколько не лучший выход, далеко не достаточно.
4. При местоимениях и местоименных наречиях, например: не я, не этот, не иной, не такой, не иначе, не так.
О случаях слитного написания не с местоимениями и местоименными наречиями см. § 88, п. 5.
Примечание. Философский термин не-я пишется через дефис.
5. При усилительных наречиях, а также при предлогах и союзах, например: не очень, не вполне, не совсем, не из…, не под…, не то… не то.
Раздельно пишется выражение не раз, например: Не раз он oбвинял себя в излишней осторожности (Фадеев).
6. При неизменяемых словах, не образованных от прилагательных и выступающих в предложении в качестве сказуемого, например: не надо, не прочь, не жаль.
7. При всех словах, пишущихся через дефис, например: все не торгово-промышленные предприятия; сказано не по-русски; поют не по-старому.
§ 90. Ни пишется слитно:
1. В местоимениях, если частица ни не отделена от последующего местоимения предлогом, например: никто, ничто, никого, ничего, никакой, ничей, никакому, ничьим, но: ни у кого, ни с каким и т. п.
2. В наречиях никогда, нигде, никуда, ниоткуда, никак, нисколько, нимало, нипочем, ничуть и в частице -нибудь.
§ 91. Во всех остальных случаях частица ни пишется раздельно.
Об употреблении частицы ни см. § 48.
Примечание. Следует отличать обороты не кто иной, как…, не что иное, как… от оборотов никто иной не…; ничто иное не… , например: это был не кто иной, как твой родной брат, нo: никто иной не мог этого сказать; это было не что иное, как пожар, но: ничто иное не могло бы меня испугать.
Проблема бытового насилия в российских семьях получила яркое освещение со стороны Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), который потребовал от Российской Федерации усовершенствовать законодательство в плане профилактики преступлений. Однако способно ли современное государство способствовать решению проблемы, а не усугубить ее?
ЕСПЧ принял беспрецедентное во многих аспектах решение, удовлетворив иски четырех пострадавших от домашнего насилия россиянок. Среди них — Маргарита Грачёва, чей муж из-за ревности отрубил ей кисти обеих рук. ЕСПЧ постановил выплатить ей компенсацию в размере 375 тысяч евро. В практике Европейского суда это самая большая компенсация, не связанная со спорами вокруг собственности. Остальные пострадавшие должны получить компенсацию по 20 тысяч евро.
Но главное, что дело россиянок стало первым «пилотным» в отношении темы домашнего насилия. То есть суд постановил не просто выплатить денежную компенсацию, но и обязал Россию принять конкретные меры для профилактики преступлений. В частности, разработать план по изменению общественного мнения в отношении насилия против женщин, а также наладить сбор информации о жалобах, которые не привели к возбуждению уголовного или административного дела.
Если смотреть на вещи объективно, то проблема профилактики преступлений в России действительно существует. Маргарита Грачева вместе с другими заявителями жаловались не на отсутствие правосудия в стране, а на равнодушие государства к жалобам на угрозы. Так, в 2018 году Грачева жаловалась на угрозы мужа, но правоохранители отказались возбуждать дело. В итоге это привело к трагедии.
И надо признать, что такое отношение государства к возможности совершения преступления характерно далеко не только в семейно-бытовых конфликтах. Угрожают знакомые, недобросовестные застройщики готовы скрыться с деньгами дольщиков, да просто сосед выгуливает без поводка во дворе собаку опасной породы. Ответ полицейских и следователей часто звучит так: «Когда пострадаете, тогда и будем разбираться». Но люди предпочитают быть не жертвами, ожидающими правосудия, а чувствовать себя в безопасности. И вот дать это чувство защищенности и обязано государство.
Случившееся с Маргаритой Грачевой — безусловная трагедия. Но только как в реальности собираются предотвращать подобные преступления в России?
Решение ЕСПЧ восторженно встретила экс-депутат Госдумы Оксана Пушкина. В свое время она была соавтором законопроекта о профилактике домашнего насилия. По мнению авторов документа, он смог бы эффективно защищать женщин. И на первый взгляд казалось, что это действительно так. За принятие закона активно выступили многие феминистские и не только общественные объединения.
Однако после жарких дискуссий законопроект был отклонен. И вот причины такого решения большинства парламентариев наглядно показывают, что современное российское государство не в состоянии выстроить систему профилактики преступлений в семье.
Во-первых, депутаты справедливо заметили, что любые истязания и так караются законом. За побои и другие виды насилия влекут ответственность.
В ответ сторонники законопроекта стали настойчиво говорить о том, что надо вести профилактику и не допускать того, что к непосредственному насилию может привести. Но что это? Скандалы, ругань, просьба вымыть посуду? В итоге в документе семейно-бытовое насилие определили как «умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления». То есть черным по белому записали, что насилие — это то, что не содержит признаки правонарушения или преступления. Иначе как юридической нелепостью это не назовешь.
Зато наказывать за это «насилие», которое даже признаков административного нарушения не содержит, предлагали весьма жестко. Например, в случае жалобы на ту же просьбу помыть посуду выставлять «абьюзера» из его же собственного жилья с предписанием не приближаться к нему ближе определенного расстояния. Возможно, такая мера и была бы оправдана в случае тех же побоев. Но ведь не за то, что, скажем, один супруг надерзил другому.
После того, как этот нелепый законопроект был отклонен, некоторые стали кричать о том, что депутаты у нас поддерживают насилие против женщин. Хотя более логичным было бы предложить другой, более вменяемый законопроект. Однако этого так до сих пор никто и не сделал. И это наталкивает на определенные мысли.
Семейный юрист и психолог Антон Сорвачёв считает, что закон о профилактике домашнего насилия может не только разрушить семьи, но и серьезно сыграть на руку разного рода мошенникам:
— Есть разные формы насилия, они уже регулируются административным и уголовным законодательством. Предотвратить преступление на все 100% невозможно, этого никому не удавалось. Заниматься профилактикой безусловно необходимо. Но это уже можно делать в рамках существующего права. К примеру, в проблемных семьях, члены которой уже обращаются к органам власти, можно проводить разъяснительные беседы. С согласия этих семей можно привлекать психологов, различные соцслужбы. Это уже делается, просто эту работу надо систематизировать и улучшить.
«СП»: — Почему бы это не делать в рамках нового, специального закона?
— Как происходит в реальности? Берутся отдельные, по-настоящему ужасные случаи. И говорят, что нужен отдельный закон о профилактике домашнего насилия. В нынешних формулировках благодаря закону людей просто будут выкидывать из их квартир. Тот, кто первый добежал написать заявление или позвонил, что в отношении него планируется насилие, тот и выиграл. Наши феминистки думают, что так они защитят женщин, но женщины тоже будут страдать. Ощущение, что законопроект лоббируют структуры, связанные с недвижимостью.
«СП»: — То есть появляется некая сторонняя сила, которая больше всего заинтересована в появлении этого закона?
— В версиях законопроекта, которые я читал, говорится, что заявить о домашнем насилии может вообще любой человек. Сосед, прохожий с улицы. Дальше открываются огромные возможности для мошенников. Сложно даже представить, как они могут терроризировать те семьи, чья жилплощадь им приглянулась.
«СП»: — В законопроекте действительно много странных формулировок.
— Там попираются все нормы права. Не говорю уж про то, что сразу вводится презумпция виновности. Представьте ситуацию. Человек сидит у себя дома. И вдруг звонок в дверь. Оказывается, что какой-то дальний родственник, теща, свекровь, житель соседнего подъезда сообщил о якобы планируемом акте насилия. И всё — семейная жизнь, жилье человека под угрозой.
Представим другую ситуацию, которая может быть весьма типичной. Скажем, в семье есть дети-подростки. В сложном переходном возрасте дети часто злятся на своих родителей. Они в свои 13−14 лет хотят гулять с друзьями и много чего ещё. Но родители запрещают это делать, и не всегда в корректной форме.
Так вот у подростка появляется инструмент. Он звонит в полицию, приезжают правоохранители, и маму с папой «эвакуируют». А подросток улыбается, в силу возраста совершенно не осознавая суть содеянного. Он улыбается и говорит: «Вот видите, как я вам показал».
«СП»: — При этом насилие реально существует.
— Я против любого насилия. И мне очень жалко пострадавшую женщину, которой муж отрубил запястья. При этом закон вряд ли защитит женщину от настоящего злого мужа. Наоборот, попытка заявить на реального злодея только разозлит его. Но больше всего пострадают добропорядочные и законопослушные мужчины, на которых можно будет оказывать давление.
«СП»: — Есть зарубежный опыт, можно использовать его.
— Есть похожий закон в Испании. Так вот его постоянно хотят отменить. Феминистское лобби не дает этого сделать, но дискуссия очень острая. Есть еще опыт других европейских стран. И везде много недовольных. Как мы понимаем, против закона солидарно не преступники выступают.
Да и есть многочисленные исследования. Они четко показывают, что с принятием подобных законов уровень бытового насилия нисколько не снизился. Но есть огромное число безвинно пострадавших от таких норм права.
Надо в целом бороться с насилием в обществе. На улице пострадать от хулигана или маньяка не менее страшно. Для чего бытовое насилие хотят выделить? Напрашивается мысль, что хотят влезть в семьи.
Одни будут использовать закон, чтобы захватить приглянувшуюся недвижимость. Другие просто заработают на этом деньги, реализуя различные программы. Скажем, жила семья и горя не знала, но каким-нибудь фондам показалось, что там какое-нибудь психологическое насилие. И если внимательно прочитать законопроект, то эти непонятные фонды могут начать принудительно работать с этой семьей. Есть целые главы, которые посвящены принудительному перевоспитанию потенциальных правонарушителей. Подчеркну, потенциальных! То есть, просто кому-то что-то показалось, и этого достаточно.
С какой стороны не анализировать законопроект, он нелепый и очень опасный.
«СП»: — При этом предлагали наказывать за деяния, которые правонарушениями не являются. Случайно ли появились такие формулировки?
— Мы проводили круглый стол на эту тему со специалистами. Все пришли к выводу, что законопроект будто писал пьяный школьник. Взрослый трезвый человек без юридического образования, который просто умеет читать и писать, не смог бы написать такой законопроект. Поэтому неудивительно, что документ не приняли.
Ощущение, что просто взяли испанский закон, перевели его при помощи компьютерной программы и ничего не меняли. То есть никто ничего не изучал, не анализировал, не думал, как это ляжет на российскую почву.
Скажем, как можно выселять людей в целях профилактики из дома в таком холодном климате? Куда идти человеку в лютый мороз, если его просто выставили? И только потому, что он якобы хотел совершить насилие.
Да что говорить! В законопроекте не раскрыто множество слов и терминов, которые там используются. Это просто недопустимо с правовой точки зрения. Есть слова, которые вообще никак не описаны в российском законодательстве.
Скажем, если мы занимаемся профилактикой насилия, то она уже в рамках существующих законов существует. Но описанный в праве термин «насилие» совершенно не укладывается в законопроект о семейно-бытовом насилии.
«СП»: — Тем не менее, ЕСПЧ принял решение. Какие последствия оно может иметь?
— Надеюсь, что наша власть посчитает всё «происками Запада» и закроет эту совершенно безграмотную дискуссию. Есть вариант, что законопроект примут, но он не будет исполняться. Но это тоже будет ошибкой. Лоббисты будут требовать исполнения.
Третий вариант — закон примут и он будет исполняться. Но российское общество этого просто не переживет. Миллионы мужчин, огромное число женщин могут остаться на улицах городов. И хорошо, если они найдут хоть какое-то прибежище.
И одновременно людям выпишут предписание посещать психолога. То есть жить на улице и посещать специалиста, каяться перед ним, как якобы планировал что-то совершить плохое.
Ничем хорошим это не закончится. Ни для власти, ни для мужчин, ни для женщин, ни для лоббирующих закон феминисток, вообще ни для кого. Любые революции и общественные потрясения покажутся «цветочками» на этом фоне.
Григорий Филиповский – преподаватель геометрии Русановского лицея (Киев). Его разработки «интересной математики» можно использовать на уроках, начиная с 3 класса. Нынешние выпускники считают Григория одним из лучших педагогов математики.
К теме На ошибках в песнях, «лате» и «піці»: лайфхаки, как лучший учитель учит детей украинскому
Секреты преподавания для учеников
Учитель должен восхищаться предметом
Григорий Филиповский уверен, что у каждого преподавателя есть свои секреты, которые совершенно не похожи на стиль других учителей.
Я всегда стараюсь через геометрию показать детям связь времен и поколений. Когда рассказываю о том, как нынешняя олимпиадная задача связана с геометрией Архимеда, поверьте, это вызывает большой восторг. И не только у учеников, но и у меня самого,
– признается он.
Работать с детьми можно лишь в том случае, когда ты сам увлекаешься теми знаниями, которые пытаешься преподавать.
По его словам, нельзя раз составить конспекты уроков, а дальше год за годом «отчитывать» предмет по ним, ведь так учитель теряет связь с учениками.
«Вот, например, я рассказываю теорему Лейбница уже в сотый раз, если не больше. Но ведь мои нынешние ученики слышат о ней впервые, поэтому я должен и рассказать, как впервые. Потому что если дети увидят или почувствуют, что мне скучно, то и будут воспринимать знания неинтересными», – добавил он.
Григорий Филиповский / Фото Русановского лицея
Поэтому, готовясь к уроку, надо стараться найти для себя новые грани в теме, добавить новые краски и акценты, детали и примеры, задачи и тому подобное. Важно быть в постоянном поиске, экспериментировать на уроках. Григорий убежден, что учителю надо быть в курсе, чем живут его ученики, что модно у поколения, которое вы учите.
Учеников нужно удивлять
Григорий Филиповский уверяет, что для него качественно проведенный урок – такой, после которого и он, и дети испытывают удовольствие.
Бывает, что ребенок предлагает совершенно новую идею решения задачи, которую я даже не принимал во внимание, или ставит вопрос, который ведет весь класс к интересным исследованиям. И даже если мы в то же время отступаем от темы, которую я запланировал, не считаю это время потерянным,
– говорит он.
Учитель считает, что тему можно наверстать, а важно – чтобы дети получили удовольствие, и в них проснулся азарт к изучению предмета.
«Я считаю, что ребенок рождается как личность от удивления, в тот момент, когда на ум ему приходит: «кто бы мог подумать! Не знал, что так возможно!». Считаю, что сама жизнь подсказывает, как лучше провести урок. Заинтересованность учителя передается детям», – рассказывает педагог.
Часто после олимпиад, особенно международных, он предлагает ученикам 9 – 10 классов взяться за решение задач. Тогда начинается обсуждение, выдвигаются предложения, рождаются идеи. Такие исследования мотивируют их к саморазвитию и порождают азарт.
Хвалите детей
Если ребенок меня поразил уровнем знаний, пониманием и даже желания понимать, считаю нужным проговорить это вслух. Очень люблю хвалить детей, ведь всегда есть за что: решил сложную задачу, нашел интересное решение, самостоятельно разобрался,
– говорит учитель.
Поэтому у него на доске всегда записаны несколько задач повышенного уровня сложности. Пока остальной класс работает над основной темой, те, кто уже разобрался с основными задачами, могут самостоятельно решать усложненные задачи и получить дополнительную оценку.
Учитель проводит быстрые контрольные
Григорий Филиповский не планирует контрольные и самостоятельные на целый урок, его ученикам для контроля достаточно 5 – 7, максимум 20 минут. «Это занимает несколько задач, а остальное время стоит посвятить интересному, полезному и новому», – говорит он.
Но раз в четверть учитель все-таки проводит более длительную контрольную, поскольку в реалиях ГИА и ВНО ученики будут писать именно такую работу и должны быть к ней готовы.
Когда на второй урок запланирована самостоятельная, на первом часто предлагаю решить несколько задач, за которые можно получить дополнительные баллы к будущей самостоятельной. У учеников появляются азарт и активное привлечение к работе на уроке,
– делится педагог.
Кстати, учитель никогда не проверяет домашние задания в тетрадях. Взамен едва ли не на каждом уроке проводит пятиминутную самостоятельную – задачу, очень похожую на те, что заданы на дом. Кто справился с заданием, двойку не получает.
Ведение тетрадей Григорий Филиповский также не контролирует. Еще в 7 классе предупреждает новых учеников, что они ведут тетради исключительно для себя. Например, когда дети делают задачу на повторение, то могут взглянуть в старые конспекты и найти решение.
Читайте также Сколько учителей прошли сертификацию в 2021 и получат прибавку к зарплате
«Относительно домашних заданий – считаю, что даже если ученик посмотрел порядок решения в интернете, то уже будет иметь с того пользу – разобрался, пропустил через себя, понял. Также побуждаю, чтобы дети обсуждали задания с одноклассниками, объясняли друг другу», – добавил он.
Учитель заключает, что на уроках очень важно быть неожиданным, предлагать детям задачи, формы работы так, чтобы они не могли предусмотреть заранее, что их ожидает.
Экс-глава МИД РФ Игорь Иванов о том, как был послом страны, которой не стало, и почему коррида похожа на дипломатию
— Этот цикл «Коммерсанта» называется «30 лет без СССР». Если очень и очень пунктирно, в чем за эти 30 лет были, на ваш взгляд, главные победы российской дипломатии?
— Вы знаете, я этот период разделил бы на несколько этапов. Я знаю, что среди ваших коллег и не только среди ваших коллег есть те, кто активно критикует 90-е годы, внешнюю политику в начале 90-х годов.
— По-моему, эти же люди критикуют вообще все, что было в 90-х.
— С моей точки зрения, наверное, ваши гости здесь много говорили о процессе распада Советского Союза, но, естественно, что все это отразилось не только на внутренней жизни, на социально-экономической, но и на внешней политике. Все это произошло вмиг.
Я в это время находился в Мадриде, был назначен послом. Я был, по-моему, последний или предпоследний посол Советского Союза. Я выехал из Советского Союза, вручил верительные грамоты как посол Советского Союза за две недели до распада Советского Союза…
— Вы упредили мой вопрос о том, как дипломаты пережили этот момент.
— Вот так мы вот и переживали. Я вам скажу, что период был очень сложный, потому что ты был оторван, тогда не было интернета, такого объема информации. Мы были оторваны, не понимали, что происходило. Мы могли предчувствовать или чувствовали, но понимать многие вещи было очень сложно. И это не только в посольстве было, наверное, и здесь (внутри страны.— “Ъ”) было. В том числе и в дипломатической службе. Поэтому, естественно, что наступил период серьезных осмыслений того, что произошло в политическом плане и, соответственно, каким образом действовать в этой ситуации.
Когда говорят, что внешняя политика была такая неопределенная, что она шаталась из стороны в сторону, в какой-то мере я не пытаюсь оправдываться или оправдывать кого бы то ни было, но для меня, как профессионала, было понятно (что происходило.— “Ъ”). Конечно, были и перегибы, например, курс на то, чтобы порвать отношения со всеми своими идеологическими партнерами периода советского времени и начать выстраивать новые отношения.
— Вы имеете в виду страны Варшавского договора?
— Не только Варшавского договора. Все страны, где коммунистическая, социалистическая идеология была у власти. И, к сожалению, это, конечно, нанесло ущерб нашим интересам, и потом потребовались большие усилия, чтобы восстановить отношения там, где это было необходимо для нашей страны. И в дальнейшем уже мы, кто сотрудничал вместе с Евгением Максимовичем (Примаковым.— “Ъ”) и работал под его руководством, реализовывали многие те идеи, задумки, которые он, как министр, инициировал.
— А почему Примаков рекомендовал на пост министра вас? Потому что вы были первым замом или были еще какие-то причины?
— Вы знаете, я был первым замом и у Козырева Андрея Владимировича и потом по наследству у Евгения Максимовича Примакова. Он мне сказал, что хотел, чтобы по крайней мере во внешней политике у него был человек, которого он знает, которому доверяет и с которым может сотрудничать, а не какой-то «строитель новых типов отношений». И он обратился с такой просьбой к Борису Николаевичу Ельцину, президенту России, с тем, чтобы указ о его назначении премьер-министром одновременно подписать с указом о моем назначении министром иностранных дел. И когда он вернулся от президента в МИД, он положил на стол два указа. Для меня это был такой же сюрприз, наверное, как и для многих других. Но тут уже выбирать не приходилось, да.
— Вот мы говорим о 90-х и о критике 90-х. Один из персонажей, которых всегда критикуют, когда говорят о горбачевской эпохе, о 90-х,— Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. Не так он себя повел, не с теми договор подписал… Расскажите о нем, как вы его оцениваете и его вклад в международные дела?
— В 85-м году для всех для нас неожиданно, думаю, не только для МИДа, но и, наверное, для страны министром иностранных дел был назначен Эдуард Амвросиевич. Я вам откровенно скажу, я не знал, останусь ли помощником министра, потому что мы думали, что придет новая метла и будет по-новому расставлять кадры. Конечно, в министерстве столкнулись две идеологии, скажем так. Одна идеология — консервативная, которая формировалась на протяжении длительного периода времени…
— А другая обновленческая.
— И другая, совершенно правильно,— понимание новой ситуации в мире. Можно долго спорить, насколько она была правильной, насколько отвечала интересам нашей страны, но я уверен, что если произошли проблемы у нас в стране, которые привели потом к распаду Советского Союза, то это не из-за внешней политики. Я считаю, что это проблемы внутренние, прежде всего связанные с экономикой. У нас фактически не было сформулировано, по крайней мере я этого не видел и не слышал, четкого плана перехода от стопроцентной централизованной советской экономики к рыночной. Произошел стихийный обвал, который привел к тому, к чему привел. Поэтому если приход Горбачева в 85-м году имел колоссальную поддержку населения, то в последние годы, как вы знаете, поддержки никакой не было. И это не из-за внешней политики, а прежде всего из-за социально-экономического положения.
— Попросту из-за пустых прилавков.
— Совершенно правильно. Поэтому иногда можно принимать популярные решения, которые сегодня будут встречать аплодисментами, а завтра это обернется тяжелыми последствиями, и наоборот. Активно критиковали Горбачева и Шеварднадзе за то, что они подписали договор о ликвидации ракет средней и малой дальности. Вот мы сегодня видим, что договора нет, нет этого договора! Но мы-то его хотели сохранить. Мы же обвиняли Соединенные Штаты, что они в одностороннем порядке вышли из договора.
— Попросту из-за пустых прилавков.
— Совершенно правильно. Поэтому иногда можно принимать популярные решения, которые сегодня будут встречать аплодисментами, а завтра это обернется тяжелыми последствиями, и наоборот. Активно критиковали Горбачева и Шеварднадзе за то, что они подписали договор о ликвидации ракет средней и малой дальности. Вот мы сегодня видим, что договора нет, нет этого договора! Но мы-то его хотели сохранить. Мы же обвиняли Соединенные Штаты, что они в одностороннем порядке вышли из договора.
— Хочу напомнить еще об одной точке критики Шеварднадзе как министра иностранных дел — это подписание договора по разделу морской акватории по Баренцеву морю.
— Вы знаете, ничего подписано не было. Шли переговоры, и были определенные договоренности. Вот когда говорят, что Шеварднадзе что-то подписал, я хочу вам напомнить, что в советское время министр иностранных дел не имел таких полномочий подписывать на свое усмотрение что бы то ни было.
— Существовало Политбюро, которое принимало решения.
— Совершенно правильно. Все решения принимались на Политбюро. И затем только министр был уполномочен от имени советского руководства подписывать те или иные документы. Я вам напомню один простой и очень интересный пример, который мало кто знает. На Генеральной ассамблее Организации Объединенных Наций каждый год выступал министр иностранных дел Советского Союза. Его выступление утверждалось на заседании Политбюро перед тем, как министр выезжал в Нью-Йорк. И он не имел права поменять слова…
— Отступить…
— Совершенно правильно. Если в ходе, скажем, работы Генеральной ассамблеи возникали какие-то вопросы, мы должны были писать в Москву запрос в ЦК КПСС, можно ли изменить, или переставить те или иные фразы.
— Потрясающе!
— Вот в мое время этого уже не было, я вам откровенно скажу. Поэтому говорить о том, что что-то в одностороннем порядке кто-то сдавал, я считаю безграмотным. Это непонимание тех реалий, которые были в Советском Союзе.
— В вашей биографии есть одна страничка, очень, на мой взгляд, важная и смелая. Вы урегулировали конфликт между сторонниками Шеварднадзе и новой властью Саакашвили в Грузии. «Революция роз» произошла мирным путем. В конце концов в Грузии не пролилась же кровь. Во многом благодаря тому, что вы были посредником. А как это происходило, почему вы решились на это?
— Вот так же, как и мое назначение на пост министра иностранных дел. У нас было неформальное заседание Совета безопасности в Москве.
— Перед этим.
— Оно проходило, во время заседания сообщили, что президент Грузии Шеварднадзе хотел бы срочно переговорить с Владимиром Владимировичем Путиным. И их соединили. Шеварднадзе обрисовал картину, которая складывалась в то время в Грузии, и выразил обеспокоенность, что ситуация может выйти из-под контроля. Он просил оказать содействие с российской стороны тому, чтобы из этого кризиса выйти конституционным путем. Владимир Владимирович спросил, а как мы можем вам оказать содействие? Он говорит, что можете прислать Иванова Игоря Сергеевича. Его здесь хорошо знают, он знаком со многими нашими политиками, может быть, мы что-то вместе сможем сделать. Владимир Владимирович мне поручил, и я в ту же ночь вылетел в Грузию. Так что здесь никакого большого секрета нет, так я оказался вовлеченным в этот конфликт.
Я встречался и с лидерами оппозиции, и с Саакашвили, и с Жванией, и с Эдуардом Амвросиевичем. Смысл всей нашей миссии заключался в том, чтобы выйти из этого кризиса бескровно, не нарушая конституционных норм. И в принципе такая договоренность была достигнута. Надо было посадить за стол их вместе, потому что они не разговаривали (друг с другом.— “Ъ”). Когда лидеры «революции роз» вошли в парламент, то фактически Эдуард Амвросиевич был вынужден оттуда срочно уехать к себе в резиденцию. Они по-прежнему не общались, только через какие-то третьи каналы, поэтому надо было их посадить за стол и вместе договориться, как выйти из этого кризиса.
Мы осуществляли некую челночную дипломатию до тех пор, пока не удалось усадить их за этот стол переговоров. И смысл нашего послания был в том, что нужно сделать все, чтобы не допустить кровопролития и не нарушить конституцию. Шла речь о том, чтобы, учитывая, что оппозиция не принимала результатов состоявшихся до этого выборов, провести новые выборы. В принципе была такая договоренность. Мы так договорились, что и Саакашвили, и Жвания приехали в резиденцию к Эдуарду Амвросиевичу. С одной стороны был Эдуард Амвросиевич с его помощником, с другой стороны — Саакашвили и Жвания. Ну и я там был. В этой части я сказал, что считаю свою миссию выполненной, мы в принципе обговорили, как выходить из этого кризиса. Я улетел оттуда в Батуми, потому что нужно было с Абашидзе договориться, лидером Аджарии, чтобы он тоже поддержал такую договоренность. Что там дальше произошло, я не знаю, скажу вам откровенно. Но когда я прилетал в Батуми, меня встретил Абашидзе и сказал, что после нашего отлета через полчаса Эдуард Амвросиевич сообщил, что уходит в отставку. Я не могу сказать вам, какой там был разговор, потому что во время моих разговоров ни о какой отставке речь не шла. Речь шла о том, чтобы выйти из кризиса путем проведения новых выборов.
— Вы больше после этого с Саакашвили не сталкивались?
— Как вы знаете, после этого состоялись выборы, победил Саакашвили. Я был на инаугурации, и затем, конечно, у нас было очень много контактов.
— Что вообще о нем думаете?
— Я считаю, что была возможность серьезно нормализовать отношения между Россией и Грузией. С российской стороны было сделано очень много для этого. Вот в Грузии бытовало и бытует такая версия, что ключи от урегулирования находятся в Москве, они все время это повторяли. Когда Саакашвили свой первый визит осуществил в Москву, на встрече с президентом России Владимиром Путиным он сказал, что ключ у вас в Москве. На что Владимир Владимирович ответил, что ключ у вас, мы готовы оказать содействие и будем его оказывать.
Мы действительно очень помогали. Значительная часть, 40 тыс. или более грузинских беженцев вернулись в Абхазию, мы сформировали делегации для того, чтобы закрыть вопрос по границе. Более того, мы приняли очень сложное решение, чтобы вывести две наши военные базы с территории Грузии. Это был сложный вопрос, но мы такое решение приняли, при этом наши грузинские коллеги, в данном случае президент Саакашвили, уверяли нас, что эти базы не будут заняты третьими государствами, а будут использованы для нужд в чрезвычайных ситуациях, а возможно, и для совместных каких-то действий между Россией и Грузией. То есть с российской стороны было сделано, с моей точки зрения, очень много. К сожалению, затем, я не могу судить почему, последовал целый ряд провокационных действий с задержанием российских граждан, с навешиванием различных ярлыков и так далее. Отношения стали портиться.
Можно построить отношения, можно их разрушить, примерно одно время займет, даже разрушить быстрее. Кто поставил задачу разрушить отношения между Грузией и Россией, я не знаю, но могу вам с уверенностью сказать, и за это я несу ответственность, с российской стороны было сделано все, чтобы выстроить долгосрочные, нормальные отношения на длительную перспективу.
— Вы в одном интервью сказали довольно сенсационную для меня вещь, что до того, как США еще вступили в Ирак, там уже существовала уникальная система контроля во избежание производства оружия массового поражения. Я никогда ничего не слышал о такой системе, которая существовала в Ираке по контролю. Что это такое, о чем вы говорили?
— На протяжении ряда лет до вторжения Соединенных Штатов, Великобритании и других стран на основании соответствующей резолюции Совета Безопасности ООН в Ираке была развернута система так называемого мониторинга, когда группы специалистов различных областей — специалисты в ядерной области, химической, ракетной и так далее — получали возможность посещать различные объекты, которые могли вызывать подозрение, устанавливать соответствующую аппаратуру для круглосуточного мониторинга и так далее. Более того, я вам скажу…
— То есть это была акция, поддержанная руководством Ирака?
— Совершенно правильно. Более того, даже в некоторых дворцах Хусейна международные эксперты проводили досмотр.
— Очень интересно.
— Это, конечно, было сделано с провокационной целью западными нашими коллегами с тем, чтобы Хусейн отказался (от международного контроля.— “Ъ”). Тогда бы сказали, что у него во дворце находится спрятанное ядерное оружие или какое-то другое. Мы активно работали непосредственно с президентом страны, с иракским руководством. Три заседания было — это редкий случай на уровне министров иностранных дел Совета Безопасности, где мы обсуждали ситуацию в Ираке. Если бы не начало войны, которая, как вы знаете, началась без каких-либо санкций, то через два-три месяца две комиссии, которые там работали по линии ООН — одну возглавлял Бликс, другую эль-Барадеи, дали бы развернутую информацию о том, что нет ни ядерного оружия, ни химического, ни бактериологического и никаких носителей, которые бы нарушали резолюции Совета Безопасности. Мы бы смогли закрыть этот конфликт. Это была уникальная возможность, поэтому Соединенные Штаты так торопились.
— Скажите, пожалуйста, когда вы тревожно говорите о том, что все три уровня отношений между Россией и НАТО нарушены на уровне дипломатии, на уровне политики, на уровне военных, у меня возникает вопрос, а какой из них самый тревожный?
— Для меня, конечно, самый тревожный — это политический. У нас ежегодно проводилось два саммита Россия—Европейский союз, встречи премьер-министров, встречи министров иностранных дел, министров экономики, у нас была сеть создана для диалога. У нас ежегодно проходил саммит Россия—НАТО, на высшем уровне встреча министров обороны, министров иностранных дел, начальников генеральных штабов. Была создана огромная ткань двусторонних отношений, которая позволяла балансировать и снижать риск тех или иных инцидентов и конфликтов, искать пути решения.
К сожалению, постепенно сначала отменили одну встречу по какой-то причине, потом другую. И если раньше визит министра иностранных дел Франции был обыденным явлением, потому что он два-три раза в год мог приехать, то сегодня вы будете говорить: ой, какое это событие! Я уже не говорю про встречи президентов и так далее. Раньше это все было нормально, как оно и должно быть, потому что сегодня во внешнюю политику вовлечены руководители государств, все ведомства и так далее. Должны быть нормальные контакты, диалог. Это не значит, что каждый раз надо ждать каких-то судьбоносных решений, договоров, соглашений,— это обмен мнениями, попытка разобраться в тех или иных вопросах, понять логику другой страны, чтобы политика была предсказуемой, чтобы другая страна понимала, а что вы можете сделать в определенной ситуации, а что не можете или не будете делать.
Журналист, если он не пишет, то через пару-тройку лет он не сможет писать. Если дипломат не ведет переговоров, то через какое-то время теряются навыки тонкой настройки, как мы говорим, дипломатической. А некоторым это просто даже нравится, когда можно отделываться общими заявлениями или посылать твиты или делать стейтменты. Так, наверное, проще, потому что для этого большого ума не надо.
— У нас появилась категория послов, которые очень резко относятся к стране пребывания, как бы демонстрируют свою такую наступательную позицию. Должен ли посол любить страну, в которой работает?
— Я к послам по понятным причинам отношусь с уважением. Послы, как правило, действуют в соответствии с теми инструкциями, которые они получают. Что касается страны пребывания, конечно, если ты страну не знаешь, а тем более ее не любишь, то успехов никогда не будет. Конечно, страну надо знать, любую страну. Я иногда удивлялся сам, когда пришел работать в Министерство иностранных дел, почему некоторым моим коллегам нравился не Париж, а нравился Кабул. У нас была целая школа специалистов по Афганистану, которые мечтали вернуться в Афганистан, хотя, наверное, комфортнее было бы жить в Европе. Африканисты наши просто были влюблены в Африку. Мне кажется, это нормальное состояние. Нормально, когда ты знаешь страну, ты знаешь не только ее дефекты и проблемы, ты знаешь ее прекрасные стороны. Любая страна имеет свои прекрасные стороны.
— Как человек, познакомившийся с вами, когда вы были послом в Испании, могу сказать, что вы знали и любили эту страну.
— Это правда.
Я был недавно в Испании, там целое движение против корриды под европейским влиянием, а я люблю корриду. Я всегда говорю, что коррида — это дипломатия, это примерно одно и то же, это целый спектакль, который заканчивается победой одного или другого актера.
— Несколько коротких вопросов. Вы ведете дневник?
— Нет, не веду. Это, видимо, формируется на каких-то этапах в юности. Когда поехал работать в Испанию, в 73-м году, был период, когда еще франкизм там был, мы снимали небольшое помещение. Нас было 13 человек, это была торговая миссия, в которой было четыре представителя Министерства иностранных дел, в том числе я. Естественно, у нас не было никаких возможностей хранить какие-то документы и так далее, поэтому надо было все хранить в голове. Все встречи, мысли, задумки надо было держать в голове, пока не удастся один раз в несколько месяцев поехать во Францию в наше посольство, закрыться в секретную часть и все это сформулировать на бумагу. Поэтому, видимо, я никогда ничего не писал, я все пытался запомнить. Пока еще помню, хотя, может быть, и не все.
— Как вы относитесь к фразе «любое силовое вмешательство — это опасная игра и его последствия обычно постыдны»?
— Так и отношусь, вы сами все сказали.
— Спасибо большое за интервью. Это был цикл «Коммерсанта» «30 лет без СССР».
Интервью взял Виктор Лошак
Между Ригой и озером Разнас
— Вы уже больше 10 лет живете в Риге, но сама родом из Каунаты, поселка в Резекненском крае. У вас связь с регионом сохраняется, или это уже что-то из прошлой жизни?
-Сохраняется, потому что это — моя родина, где очень много моих родственников и друзей. Я очень-очень люблю Латгалию, и я стараюсь приезжать туда так часто, насколько возможно. Латгалия — это мое любимое место.
— Вы исполняете свои песни на русском, на латышском и на латгальском языках. Какой из них вам ближе, легче, проще именно в музыкальном плане?
— Мне близок русский язык. Я сама родилась в семье, где папа латгалец, мама тоже из Латгалии, но говорит по-латышски. Тем не менее, моя жизнь как-то более связалась с русским языком, и мне очень нравится, я очень люблю и общаться, и петь на русском языке, писать песни. Моя первая песня была написана на русском. Я даже не могу объяснить, сказать, почему так, просто душа лежит, сердце лежит к этому и все.
— Но в какой-то момент вы написали песню на латгальском. Как вы к этому пришли? Это был какой-то порыв или такое более рациональное решение — что нужен и такой материал?
— Не было такого, чтобы я специально это хотела делать. С папой мы все время говорили на латгальском языке, но так бывает в жизни, что люди уходят на небеса, улетают. Так получилось и с ним. Я очень соскучилась по этому языку, и был какой-то момент, мне захотелось это написать именно на латгальском языке — может быть, для папы. Я не знала, как это будет, я не знала, легко ли будет. Просто не давалось, потому что русский язык очень богатый, а по-латгальски я никогда не писала песен, но я написала песню Rāznas azars.
С озером Разнас у меня очень много связано каких-то эмоций, детских воспоминаний, и я очень часто туда еду, чтобы получать энергию, напитаться ею. Хотелось оставить что-то за собой именно из Латгалии, что-то связанное с ней, с папой — что-то такое общее. И песня получилась такой красивой, все слова в ней сложились. Именно после этой песни я начала еще дополнительно писать на латгальском, хотя я не планировала делать это еще и еще.
Написала — получилось, и я продолжала, я понимала, что папа гордился бы. Я же не специально пишу, слова песни просто приходят оттуда, наверное, из космоса откуда-то. Озеро мне очень близко, и я всегда, когда приезжаю в Латгалию, еду к этому озеру на какое-то времечко, чтобы почувствовать вот эту энергию, посмотреть, помолчать. Я люблю приезжать туда одна, когда никто не мешает, когда можно быть наедине с природой воле озера.
Музыка та же, смысл — другой
— До всех событий, связанных с пандемией, вы более-менее старались участвовать в таких латгальских музыкальных фестивалях, как Muzykis Skrituļs, Upītes Uobeļduorzs. Насколько для вас важны эти региональные выступления?
— Для меня на самом деле очень важно выступать и в родных местах. Во-первых, я люблю быть на сцене, очень люблю. В этом году выступала на фестивале Upītes Uobeļduorzs; Андрис Слишанс меня пригласил, я была очень рада. Во-вторых, жалко, что все остановилось, очень, я очень хотела, уже давно, побольше всего этого — не важно, будет это на русском, на латгальском или другом языке. На самом деле, очень хочется выступать в Латгалии. Это в первую очередь для себя — почувствовать эти эмоции, почувствовать энергию, отдачу, видеть со сцены эмоции других людей.
— Недавно вы взяли творческий псевдоним. Почему возникла такая необходимость, спустя годы работы на сцене?
— Я уже какое-то время назад вообще думала о смене имени как таковом. Но в паспорте решила все же этого не делать. Опять же для выступлений мое имя и фамилия очень длинные, хотелось что-то покороче, чтобы звучало, чтобы красиво было, вот и придумала — Marisana. В нем заложены два имени: «Санта» без буквы «т» и «Мария» — это мое имя при крещении.
— Уже под этим новым именем вы что-то выпустили, что-то появилось?
— На данный момент вышел мой первый сингл. На самом деле два сингла: один на русском языке, другой на латгальском. Музыка в них одна и та же, но слова совершенно разные, это не перевод с русского на латгальский, а совершенно два разных текста с разными смыслами.
— Возвращаясь опять к языкам и в целом к творческому процессу: как это происходит? Вы выделяете определенное время — например, вечером садитесь за стол и говорите себе: вот сейчас будут писать тексты, сочинять музыку? Или это какие-то творческие наплывы?
— Я часто пишу в машине за рулем. Если приходит, скажем, какая-то мелодия в голову, я начинаю напевать какие-то слова в диктофон. Конечно, бывают моменты, когда хочу написать новое, когда сажусь и придумываю, но не всегда получается. Если есть внутри, когда само происходит, тогда пишу, когда слова не идут, не форсирую, потому что в песне должна быть душа какая-то. В последнее время не написала ни одной новой песни. Нет какого-то вдохновения, не знаю. Но тем не менее есть песни, написанные раньше, которые нужно выводить в свет, показывать. По крайней мере, для себя, чтобы осталось на память. Потому что жизнь очень короткая на самом деле.
Все свободное время — для музыки
— Как началась ваша музыкальная жизнь?
— На самом деле, это все, наверное, уже у мамы в животе, потому что мама с папой тоже были музыкантами и тоже выступали на разных мероприятиях, свадьбах, пели и играли на инструментах. Мама пела, папа тоже пел, играл на барабанах, на рояле и на гитаре. Я все время пела, в хоре, например, но, как мама рассказывала, я не хотела ходить на хор.
В школе у нас были свои разные бэнды, в которых пели каверы, но я никакого сильного значения этому не придавала, не думала, что мне сильно так захочется быть в этой музыке. Просто мне нравилось это делать, это было интересно в подростковом возрасте, когда просто интересно чем-то заниматься. Так это началось.
Лет в 16, насколько я помню, я купила первую гитару на свои накопленные деньги, обрезала длинные ногти, чтобы учиться играть. На гитаре я самоучка. Когда только начала играть, естественно, мелодии стали приходить, тексты — тогда начала писать свои первые песни. Они были где-то у меня дома, дома у друзей, на тусовках, но на каких-то особых мероприятиях не выступала. Потом, когда уже переехала в Ригу, мы с друзьями ходили в студию, пели мои песни… Я просто хотела этим заниматься, и все.
Со временем начала ходить на занятия по вокалу к педагогу, чтобы улучшить свои навыки. Просто хотела улучшить свой вокал, педагог дает какие-то знания, что-то, что я со стороны не слышу, не вижу, потенциал какой-то опять же. Эта студия, где я сейчас нахожусь, по духу мне очень близка. Здесь мы можем не только учиться вокалу, мы себя открываем. Это новые знакомства, новые возможности и т. д. В принципе, я же не только музыкант, моя основная работа с музыкой не связана. Музыка — это мое огромное хобби.
Как многие люди, работаю по будним дням — с утра и до половины пятого. Но все свое свободное время занимаюсь музыкой. Если говорить о мероприятиях, то я выступаю не только одна: в последнее время также с группой «Время тепла» из Резекне. После работы, естественно, — дом, быт, ребенок, семья, но я всегда стараюсь заниматься вокалом. Дома, особенно, когда никто не слышит, мне нравится. Просматриваю свои какие-то старые песни. Сейчас записываю альбом.
— Это будет дебютный альбом?
Я очень надеюсь, что он выйдет в 2022 году. Пока работа идет маленькими шажочками. Не хочется все это сделать быстро-быстро, выпустить, а потом сказать себе, что вот там или там мы чего-то не доделали. В принципе, это будут два альбома: один на русском языке, второй на латгальском. Музыка будет одна и та же, а тексты будут с совершенно другим смыслом. Сколько будет песен, пока не знаю — еще работаем над этим. Все немного затянулось, но всему свое время.