1. Организационный момент.
2. Сообщение темы и целей урока.
– Сегодня мы учимся писать сочинение-описание помещения. Тема сочинения: «Моя комната».
3. Подготовка к написанию сочинения.
1. Слово учителя.
– В 5 классе мы научились с вами писать сочинение-описание предмета и сочинение-описание животного, а сегодня будем учиться писать сочинение-описание помещения.
2. Работа с репродукцией.
– Посмотрите, пожалуйста, на картину М. Финогеновой «Светлый день». Ответьте на мои вопросы:
– Что изображено на картине?
-Что находится в центре комнаты? Что рядом?
– Есть ли в комнате окна? Сколько их?
– Есть ли на окнах занавески? Какого они цвета?
– Какого цвета полы?
– Что еще вы можете сказать о хозяйке этой комнаты?
3. Беседа по вопросам.
– А у вас есть своя комната или ваши вещи находятся в проходной комнате?
-Какая ваша комната (большая, светлая, уютная)?
– Какая мебель находится в вашей комнате? Как она расположена?
– Что еще находится в вашей комнате (календари, книги, сувениры)?
4. Слово учителя.
– А теперь поговорим о том, как описывать помещение. Существует несколько вариантов: во-первых, описание помещения – указание перечня признаков этого помещения и находящихся в нем предметов. Например: небольшая светлая комната с одним, но широким окном. Письменный стол. Два стула. Диван-кровать. Книжная полка. Карта полушарий.
Во-вторых, перечень предметов, находящихся в помещении, может сопровождаться указанием на их местоположение. Например: небольшая светлая комната с одним, но широким окном. Перед ним – письменный стол, рядом – два стула. Слева – диван-кровать; справа, в углу, – книжная полка; на стене – карта полушарий.
В-третьих, каждый предмет можно не только назвать, но и описать. Например: справа, в углу, – книжная полка. Большую часть ее занимают учебники для 6 класса и книги о великих музыкантах мира. Здесь же – «Детский альбом» и «Времена года» П. И. Чайковского, сборники песен, журнал «Костер».
В общем, этот вид описания строится по схеме:
Где? (место) – что? (предмет, расположенный на этом месте).
Но иногда, если же нужно обратить внимание на состояние помещения (на то, что в комнате порядок и каждая вещь занимает свое место, или, напротив, показать, что в помещении царит полный беспорядок и все лежит не там, где надо, то последовательность слов в предложениях меняется: сначала называется предмет (что?), затем место (где?).
5. Выполнение упр. 97.
– Общий вид комнаты, предметы, находящиеся в ней, – все это характеризует хозяина комнаты: его увлечения, интересы, чувство вкуса.
Послушайте текст. Как вы думаете, кто хозяин этой комнаты? Чем он увлекается? Обоснуйте свой ответ.
Большая светлая комната. У окна – чертежная доска с прикрепленным к ней листком ватмана. Забитая книгами полка, портрет Бетховена. В углу Связанные ремнями лыжи.
6. Работа с памяткой.
Для успешного написания сочинения вспомним памятку, которая известна вам с 5 класса.
Памятка: «Как работать над сочинением».
Конкретизируйте тему и определите основную мысль сочинения.
Подберите необходимый материал.
Определите, какой тип речи (повествование, описание, рассуждение) будет основным в вашем сочинении.
Подумайте об особенностях стиля сочинения (художественный, официально-деловой).
Составьте план.
Напишите черновик сочинения, затем после проверки и исправлений перепишите его.
7. Словарная работа.
Орфографическая.
– Посмотрите и запомните написание опорных слов, записанных на доске. Запишите их в тетрадь.
Около нее, недалеко от, вблизи, поблизости, в нескольких шагах, здесь, рядом с ним, из-под чего-то, направо от, слева от, справа, неподалеку, напротив, посреди, посредине, с одной стороны; находится, располагается; диван-кровать, платяной шкаф, софа, ламинат, паркет, палас.
Пунктуационная.
– Объясните расстановку знаков препинания в следующих предложениях, записанных на доске.
Перед окном находится письменный стол, рядом – два стула. Слева – диван-кровать; справа, в углу, – книжная полка; на стене – карта полушарий.
8. Составление плана.
– Любое сочинение-описание пишется по плану.
Общее впечатление.
Описание деталей.
Ваше отношение к описываемому.
– А теперь составим с вами план сочинения-описания «Моя комната».
Просторная светлая комната.
Интерьер комнаты:
письменный стол;
книжный шкаф;
диван-кровать;
мягкий серый палас.
Моя любимая комната.
9. Чтение сочинения-образца.
Моя комната (сочинение-описание).
Я очень люблю свой дом и особенно свою комнату. Она просторная светлая и очень уютная.
От большого окна с нежно-голубыми тюлевыми занавесками свет падает на мой письменный стол, на котором находятся стаканчик с карандашами и фломастерами, фотография в старинной рамке, несколько тетрадей. Стол большой, массивный, с множеством различных ящиков и отделов, в которых находится все необходимое мне: учебники, пособия, канцелярские принадлежности, фотоальбом, который я пересматриваю, когда мне грустно. За письменным столом – делаю уроки. Я стараюсь, чтобы он всегда выглядел опрятно. Возле стола – стул.
В левом углу комнаты стоит книжный шкаф, на полках которого аккуратно сложены книги. У нас хорошая библиотека, где собраны самые интересные произведения: фантастика, детективы, классическая и приключенческая литература. Среди этих книг очень много моих любимых, которые я перечитывала уже много раз.
Справа, возле стены, стоит платяной шкаф. Напротив – диван-кровать, застеленный голубовато-белым покрывалом с вышитыми на нем темно-синими цветами.
На стенах разнообразные плакаты, календари. На полу лежит мягкий серый палас, на котором я люблю сидеть, поджав под себя ноги.
Теперь вы представляете, как выглядит моя любимая комната. Приходите ко мне в гости и увидите, как у меня чисто и уютно.
4. Итог урока.
– Надеюсь, вы поняли, как писать сочинение-описание комнаты и успешно справитесь с этим заданием.
5. Домашнее задание.
Написание сочинения «Моя комната».
Сочинение «Моя комната».
У меня есть своя комната. Она просторная, почти квадратной формы. Когда я вхожу в эту комнату, то в глаза сразу бросается большое металлопластиковое окно. Оно выходит во двор. На подоконнике стоят в горшках цветы. Мне нравится зимними вечерами любоваться их зеленью. В комнате светло-зеленые обои и зеленоватые шторы на окне. Потолок высокий белого цвета. К нему прикреплена небольшая яркая люстра с тремя плафонами. В комнате современная мебель светлых тонов. Справа от двери длинный компьютерный стол и стул. На столе компьютер, мои учебники, школьные тетради. Справа от двери высокая мебельная стенка. В ней хранится постельное белье, мои вещи. На полках стоят книги, фотоальбомы, сувениры. Вдоль стены располагается широкая светло-зеленая софа. Пол в моей комнате покрыт ламинатом. Он светло-коричневого оттенка. На нем лежит небольшой пушистый коврик. Мне нравится на нем иногда посидеть и полистать журналы. Моя комната светлая и уютная. Мне нравиться в ней и отдыхать, и учить уроки, и проводить свободное время с подружками.
Юля Карпец, 6 класс.
03.11.1979| alexxlab|
Осень стихотворение майков: Осень — Майков. Полный текст стихотворения — Осень
Школьное чтиво: Майков А. “Осень”
“Весна”
Главные герои стихотворения “Осень” и их характеристика
- Мальчик-рассказчик. Веселый, беззаботный, радующийся жизни.
План пересказа стихотворения “Осень”
- Золотые листья
- Холод в лесу
- Опустевший лес
- Странное веселье мальчика
- Воспоминание о цветах
- Безумная песня.
Главная мысль стихотворения “Осень”
Грусть отступает при воспоминании о чем-то хорошем.
Чему учит стихотворение “Осень”
Стихотворение учит любить природу, любоваться ее красотами, учит любить каждое время года и находить в них что-то хорошее. Учит вести активный образ жизни.
Отзыв на стихотворение “Осень”
Мне понравилось веселое настроение, которое передает это стихотворение, понравилось то, что лирический герой не думает о плохом, не огорчается от того, что природа увядает, что приближается зима. Он вспоминает все хорошее, что случилось с ним в этом году и поэтому ему весело.
Анализ стихотворения “Осень”
Стихотворение “Осень” было написано Аполлоном Майковым в 1856 году. Его тема – красота увядающей осенней природы и приближающаяся зима. Стихотворение проникнуто веселым духом озорства юного мальчика, который радуется морозному воздуху и опавшей листве. Он видит, что лес опустел, исчезли грибы и цветы, которыми он любовался летом, но это его не тревожит. Он будет вспоминать о красотах лета, и они будут дарить ему радость и тепло долгими зимними вечерами.
Стихотворение состоит из 9 четверостиший.
Стихотворный размер – дактиль с перекрестной рифмовкой.
Средства художественной выразительности в стихотворении “Осень”
Эпитеты: лист золотой, кудрявых груздей, холодно глядит, ранний подснежник.
Метафоры: щеки горят, грудой груздей, пурпур кистей.
Сравнения: я как безумный.
Олицетворения: глядит ясность, листья шумят, смерть стелет.
Пословицы к стихотворению “Осень”
Доброму – добрая память.
Прошлого не догонишь, а от завтра не уйдешь.
Не всякому прошлое сладостно вспоминается.
Дней много, а все впереди.
Бойся осени – за нею зима, не бойся зимы – за нею весна.
Читать краткое содержание, краткий пересказ стихотворения “Осень”
Золотой лист покрывает собой землю в лесу, а главный герой смело топчет эту красоту.
От холода у мальчика горят щеки, но ему нравится бежать по лесу, слыша треск сучьев под ногами, и загребая ими листву.
Голый лес уже не кажется ему таинственным. В нем сорван последний орех и увял последний цветок. Под мхом уже нет груздей, а возле пня не висит брусника.
На листьях лежит ночная изморозь, а над головой ясные холодные небеса.
Листья шумят под ногами мальчика, вокруг его осенняя смерть, а он поет веселую песню. В этом лесу он срывал подснежники, знал каждый цветок и долгими зимними вечерами будет о том вспоминать. А потому он не грустит, он весел душой и поет безумную песню.
Рисунки и иллюстрации к стихотворению “Осень”
Читать стихотворение “Осень”
Кроет уж лист золотой
Влажную землю в лесу…
Смело топчу я ногой
Вешнюю леса красу.
С холоду щеки горят;
Любо в лесу мне бежать,
Слышать, как сучья трещат,
Листья ногой загребать!
Нет мне здесь прежних утех!
Лес с себя тайну совлек:
Сорван последний орех,
Свянул последний цветок;
Мох не приподнят, не взрыт
Грудой кудрявых груздей;
Около пня не висит
Пурпур брусничных кистей;
Долго на листьях, лежит
Ночи мороз, и сквозь лес
Холодно как-то глядит
Ясность прозрачных небес…
Листья шумят под ногой;
Смерть стелет жатву свою…
Только я весел душой
И, как безумный, пою!
Знаю, недаром средь мхов
Ранний подснежник я рвал;
Вплоть до осенних цветов
Каждый цветок я встречал.
Что им сказала душа,
Что ей сказали они —
Вспомню я, счастьем дыша,
В зимние ночи и дни!
Листья шумят под ногой…
Смерть стелет жатву свою!
Только я весел душой —
И, как безумный, пою!
Анализ стихотворения Осень Майкова 7 класс
Аполлон Майков – известный поэт, рождённый в творческой семье.
Поэтому он с детства впитал любовь к искусству и литературе.
Майков в детстве часто проводил время в родовом имении, где мог насладиться общением с природой. Он, гуляя в лесу, настолько сильно полюбил красоту родной природы, что посвятил этой теме большое количество стихов. Его поэтому нередко сравнивают с Афанасием Фетом. Автор не только тонко чувствовал все перемены и красоту природы, но и мог удивительным образом изобразить всё это в своих произведениях. «Осень» – одно из таких стихотворений.
Майков в стихотворении Осень от лица своего лирического героя описывает красоту осенней природы и в тот момент его переполняют самые разнообразные чувства. С одной стороны, автору немного грустно от того, что, сбросив свои листья, лес будто срывает с себя тайну, которой был окутан летом. Ему не доставляет удовольствия и то, что сорваны последние орехи, увяли все цветы и не найти больше ягод на кустах. Природа потихоньку готовиться к приходу зимы, покрывая инеем укутанную листьями землю.
В этот момент Майков очень точно описал состояние природы поздней осени и сравнил его с состоянием души человеческой на закате своих лет.
С другой стороны, поэт радуется тому, что осень сбросила свои листья и теперь можно гулять по тропинкам осеннего леса и наслаждаться шелестом листьев и хрустом сухих веточек. Ковёр из листьев сможет защитить землю от продолжительных утренних заморозков. И несмотря на то, что в воздухе присутствует запах приближающейся зимы, Майков ещё долго будет помнить эту прогулку по осеннему лесу, которая подарила ему массу положительных впечатлений и вдохновила на написание такого замечательного стихотворения как «Осень».
Но, ещё большее счастье у него вызывала мысль о том, что всё длиться вечно не может: осень и зима закончатся и наступит весна. Весна – та чудесная пора времени, когда всё начинает заново расти и цвести. Не даром автор в стихотворении так тепло отзывается об этом времени года, ведь с ним связаны тёплые воспоминания о том, как он бродил по лесу и срывал подснежники.
Творчество Майкова учит не только любоваться природой, но и находить в каждом времени года что-то особенное и прекрасное для себя. Природа хороша и красива в любом сезоне и способна поднять жизнеощущение и положительно влиять на душевное состояние человека. Главное – уметь это видеть и понимать природу.
Анализ стихотворения Осень по плану
Осень
Возможно вам будет интересно
- Анализ стихотворения Пушкина Цветок
Это стихотворение Пушкина, написанное в тридцатых годах девятнадцатого века, относят к философской лирике. Впрочем, иногда и к любовной. Почему так?
Речь здесь идёт об одном маленьком цветке - Анализ стихотворения Вельможа Державина
За все время Державин написал огромное количество разных произведений. Он мог писать замечательные и проникновенные стихотворения, в которых прославляются наши солдаты.
- Анализ стихотворения Баратынского Разуверение
Стихотворение, ставшее известным романсом. Здесь говорится о том, что завершенную любовь нужно отпустить. Если напоминать о ней, то она не возродится, а появится лишь беспокойство.
- Анализ стихотворения Цветы Фета
Стихотворение, являющееся одной из составных частей поэтического цикла «Мелодии», относится к раннему творчеству поэта и по жанровой направленности представляет собой пейзажную лирику в сочетании с философскими размышлениями и рассуждениями.
- Анализ стихотворения Еще вчера, на солнце млея Фета
Афанасий Фет является приверженцем искусства, которое принято считать чистым, его творчество стало ярким доказательством присутствия импрессионизма и на литературном поприще.
Урок чтения “Люблю природу русскую… А.Н.Майков “Осень”. 3-й класс
«Природа не слепок, не безумный лик,
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык».
(Ф.И. Тютчев)
Цели:
- Расширять представления учащихся о жизни и творчестве А.Н. Майкова, показать красоту поэзии А.Н. Майкова.
- Формировать умение анализировать поэтический текст.
- Содействовать нравственному и эстетическому воспитанию школьников.
- Развивать эмоции и познавательный интерес.
- Воспитывать интерес к поэзии и культуре общения.
Тип урока: урок ознакомления с новым материалом.
Оборудование: Портрет А.Н. Майкова, таблицы с названиями поэтических средств, выставка книг, музыкальные произведения, пейзажные зарисовки, разноуровневые задания для работы со стихотворным произведением.
Ход урока
Ребята, сегодня у нас на уроке литературного чтения присутствуют гости, давайте поздороваемся. (Дети поворачиваются).
Молодцы!
Организационный момент.
Вхождение в урок: дети продолжают стоять, учитель читает стихотворение и делают упражнения, дети повторяют за ним.
– Из глубокого колодца (руки «О»)
– Солнце медленно встает (руки над головой),
– Свет его на нас прольётся (руки вытянуты перед собой, ладошками вверх.)
– Луч его нам улыбнется (руки параллельно вытянуты)
– Новый день она начнет (руки вниз широко).
Учитель. С наступлением нового дня, ребята! Улыбнитесь мне, а я вам, пусть Ваш новый день будет таким же солнечным, как Ваши улыбки.
Учитель. Сели девочки, сели мальчики. Повторим правила посадки. Проверьте, как вы сидите. Спина касается спинки стула, ноги стоят ровно. Нам предстоит интересная работа.
На сегодняшнем уроке
Будем думать, размышлять,
На вопросы отвечать,
Выразительно читать.
Целеполагание:
ребята, как вы понимаете «выразительно читать»?
Ответы детей (выделять голосом главные слова, выбрать правильный темп чтения, делать паузы).
Учитель. Правильно. А почему надо уметь выразительно читать? Для чего вам это нужно?
Дети. Кто выразительно читает, тот представляет картину, написанную в стихотворении, учится видеть прекрасное вокруг себя. Кто умеет выразительно и красиво говорить – хороший, приятный собеседник, его приятно слушать.
Учитель. Я бы добавила, что выразительное чтение помогает заглянуть в удивительный мир поэзии. А что значит удивляться? Подберите синоним к этому слову: восхищаться, радоваться, восторгаться.
Дыхательная гимнастика.
Представьте, что на вашей ладони опавший осенний листок. Мы должны на него дуть медленно и равномерно, чтобы он кружился в воздухе над ладонью и не улетал. Вдох через нос, медленный выдох чрез рот. Смотрим во время выдоха на листок. Он должен кружиться над ладонью. Приготовились, начали.
Повторяем 3 раза.
Учитель. Прочитаем эпиграф нашего урока. Как вы понимаете «душа, язык природы»? Дети.
Если внимательно вглядываться вокруг, природа – наш друг, если мы будем любить ее, она нам вернет сполна своей красотой и добротой.
Актуализация опорных знаний.
Учитель.
– На какие две большие группы можно разделить все литературные произведения? (поэзия и проза)
– Что такое прозаическое произведение? Нестихотворное литературное произведение.
– Что такое поэзия? Это стихотворное произведение.
– Как называют автора стихотворного произведения? Поэт.
– С творчеством каких поэтов мы уже познакомились на уроках литературного чтения?
– Дети. А.С. Пушкин, А.Л. Барто, С.Я. Маршак, С.В. Михалков, А.А. Фет, С.А. Есенин, Ф.И. Тютчев и др.
Учитель. Назовите фамилии поэтов, которые писали о природе, рисовали картины пейзажа?
– Дети. А.С. Пушкин, А.А.Фет, С.А.Есенин, Ф.И.Тютчев и др.
– Учитель. Постепенно осень поселилась в наших садах, парках, дворах, русские поэты очень любили осеннее время года и воспевали ее в своих стихах.
Обратите внимание на выставку книг, которая представляет самую маленькую часть из всех книг, посвященных природе. С творчеством какого поэта вы познакомились на прошлом уроке?
– Ф.И. Тютчевым.
Проверка домашнего задания. Работа в группах.
Сейчас вы будете работать в четверках и читать наизусть стихотворение Ф.И. Тютчева «Есть в осени первоначальной…» Затем вы выберете одного из своей группы, их чтение мы послушаем и оценим. Итак, за работу.
Дети читают стихи, остальные оценивают их чтение, им помогает памятка, которая вывешена на доске.
- Выразительно ли читал?
- Соблюдал ли нужную интонацию?
- Правильно ли выдерживал паузы?
- Выделял ли голосом особые места?
- Не было ли ошибок в словах?
Идет опрос учащихся, выставление оценок.
Учитель. Спасибо, ребята, вы хорошо прочитали стихи Ф.И. Тютчева.
Вступительная беседа перед работой над новым произведением.
Учитель.
В очарованье русского пейзажа
Есть подлинная радость, но она
Открыта не для каждого и даже
Не каждому художнику видна.
Осень прекрасное время года, она волновала и волнует души людей. О красоте этого времени года хочется писать стихи, петь песни, сочинять прозу.
Мне сегодня хочется отметить ваши замечательные рисунки. Благодаря им в классе создалась осенняя атмосфера.
Учитель. Дети, что помогло вам увидеть красоту осенней природы?
Дети. Внимательное отношение к окружающей нас действительности.
Физминутка.
Мы листочки осенние
На веточках сидели,
Дунул ветер, полетели,
Полетели, полетели и…
На землю тихо сели.
Ветер снова набежал
И листочки все поднял
Повертел их. Покружил
И на место посадил.
Изучение нового материала.
Осень наступила, осень золотая
Листья закружила в листопадных стаях
Стаи те из листьев разнесла по лесу
Осень наступила, время лучше нету.
Учитель. Все деревья и даже кусты разукрасила осень. По-своему, по-осеннему: кого в желтый наряд, кого в ярко-красный… Одни только сосны да ели не знала как разукрасить. У них ведь на ветках не листья, а иглы, их не разукрасишь. Пусть, как были летом, так и останутся. Вот и остались ели да сосны по-летнему, темно-зелеными. И от этого еще ярче, еще наряднее сделался лес в своем осеннем уборе. Опустели поля и луга, еще шире, просторнее стали. И потянулись над ними в осеннем небе косяки перелетных птиц: журавлей, гусей, уток…
Спешит, торопится осень, все новые и новые краски находит она для своей картины, серыми тучами покрывает небо. Смывает холодным дождем пестрый убор листьев.
Невеселая картина получилась, но есть в ней что-то замечательное…
Сегодня мы с вами продолжаем знакомиться с творчеством русских поэтов, а именно с творчеством Аполлона Николаевича Майкова и его стихотворением «Осень». Я просила подготовить небольшое сообщение о биографии Майкова А.Н.
Рассказ о поэте.
А.Н.Майков русский поэт, родился 23 мая 1821 года, а умер 8 марта 1897 года. Воспитывался в интеллигентной семье, отец дворянин, живописец, мать – писательница. У Майкова было 3 брата, и все они занимались творчеством. А.Н Майков очень любил природу, часто гулял в парке, восхищался красотой русской природы, сочинял свои замечательные произведения. Поэт увлекался живописью, но посвятил свою жизнь поэзии.
Учитель. Прежде чем мы познакомимся с текстом стихотворения «Осень», хочу обратить ваше внимание на то, что в нем вам встретятся непонятные слова и выражения.
Работа с новыми словами. Запись на доске.
Вешняя – весенняя
Утехи – забавы
Совлек с себя тайну – сбросил с себя листву
Пурпур – темно-красный цвет
Смерть стелет жатву свою- наступает зима.
Чтение стихотворения учителем.
Вопросы учителя к ученикам.
- Назовите стихотворение и его автора.
- Прочитайте стихотворение про себя, без речедвижения.
- 1 ряд – чтение хором вслух.
- 2 ряд – чтение парами по 2 строчки.
- 3 ряд – чтение цепочкой по две строчки.
- К какому роду литературы относятся эти стихи? Пейзажная лирика.
- Что описывает поэт? Уголок природы.
- Каким настроением проникнуто стихотворение? Грусти.
- Какие чувства овладели поэтом? Печальные, грустные.
- Найди признаки осени, описанные в стихотворении: золотой лист, сучья трещат, листья ногой загребать, свянул последний цветок, и др.
- Каково отношение автора к осени? Любит ли он осень? Докажи строчкой из произведения. (Любо в лесу мне бежать. )
- 12.Какие чувства испытывает поэт осенью? Изменяется ли его настроение? Почему? В каких строках? Сначала картина грустная, а потом автор весел и «как безумный поет» Почему автор весел? За осенью придет зима, а потом весна, в природе не бывает плохого времени года.
- Каково главное ощущение, которое возникает при прочтении? Сказочность, торжественность.
Зарядка для глаз.
На экране офтальмотренаж, бегущий шар синего цвета, дети глазками следят за его направлением.
Закрепление нового материала. Работа в тетрадях.
Выполнение заданий №2 и №5
2. В каких строках чувствуются приметы осени?
5. Напишите фамилию, имя, отчество поэта, автора стихотворения «Осень».
Учитель. Какие языковые средства помогают поэту показать свое отношение к тому, что он описывает в произведении?
Дети. Поэту помогают эпитеты и олицетворения.
Учитель открывает на доске таблички с названиями языковых средств.
Давайте повторим, что означает каждый из этих названий.
Дети объясняют, как они понимают каждое из языковых средств. (Ответы детей).
Учитель. У вас на столах разноцветные осенние листья, на которых записаны задания, они различаются по содержанию. Поработайте самостоятельно.
1 уровень. Подчеркните рифмующиеся строки в отрывке из стихотворения.
2 уровень. Подчеркните эпитеты и олицетворения.
Учитель. Сейчас мы работаем над поэтическим языком стихотворения, но красота природы удивляла и композиторов. Сейчас вы услышите песню Г.В. Свиридова «Осень»
Г.В. Свиридов родился в Курской губернии в 1915 году, прожил долгую жизнь, умер в возрасте 83 лет. Он написал много лирических произведений. С одним из них вы сейчас и познакомитесь.
Идет прослушивание песни Свиридова.
– Какой характер музыки?
– Лирический, напевный, грустный, спокойный.
– Какие картины осени вы представили? Найдите строки в произведении.
Учитель. Осенью природа словно затихает, готовится к зимнему сну, поэтому нам кажется усталой, утомленной. Листья скидывают с себя листву, птицы улетают в теплые края. Становится немного грустно, когда смотришь на это увядание.
Но вслед за осенью придет зима со своими красотами, а дальше долгожданная весна и лето. Но в природе нет плохого времени. Сейчас мы с вами совершим прогулку в осенний лес.
Показ слайдов «Прогулка в осенний лес»
Учитель. Что вы чувствовали, когда гуляли по осеннему парку? (ответы детей). Я вижу, что осенний пейзаж тронул ваши души, восхитил ваше воображение. Но он удивлял и заставлял восторгаться не только вас, мои юные читатели. У меня в руках – шкатулка мудрых мыслей: высказывания писателей, пословицы и поговорки. Давайте мы откроем ее и прочитаем. Содержание высказываний.
- Ноябрь – сентябрю внук.
- Сентябрь – чародей цвета.
- Сентябрь – пора золотой осени.
- Ноябрь – ворота зимы.
- Ноябрь без топора мосты наводит.
- Сентябрь холоден да сыт.
- Октябрь землю покрыл где листом, где снежком.
- Упал с дерева один лист – жди осени.
- «Любоваться природой – есть следствие любви к ней, а любовь к родной природе – один из вернейших признаков любви к своей стране». (К.Г. Паустовский)
- «Лес учит человека понимать прекрасное». А.П. Чехов
- «Нет ничего изобретательнее, чем природа» Цицерон
В начале урока мы говорили, что прекрасный пейзаж очаровывает нас так, что нам хочется петь, и сейчас мы споем песню, которая называется «Осенние дорожки» Слова и музыку к этой песне написал Юрий Верижников.
Дети поют песню все классом.
Учитель. Давайте подытожим, что интересного мы узнали на уроке, чем занимались? (Разные ответы детей.)
Итог урока.
Ребята, а вам хотелось бы еще раз встретиться со стихами А.Н.Майкова (ответы детей). Я искренне желаю вам встречаться с красотой в жизни: в литературе, в живописи и поэзии и оставить красивый и памятный след на земле – пусть это будет любви и доброго отношения в ваших делах.
Домашнее задание.
Подготовьте выразительное чтение стихотворения «Осень», сделайте к нему рисунок, передайте свое отношение к этому времени года. На рисунке запишите самые красивые строки этого стихотворения.
Рефлексия.
У вас на партах лежат листочки двух цветов: желтые и коричневые, если вам урок понравился и у вас хорошее настроение в конце урока в, возьмите желтый листок, если что-то не получилось и есть над чем поработать – коричневый листок. Предлагаю украсить осеннее дерево листьями.
Спасибо за урок!
литература 4 класс “Кроет уж лист золотой влажную землю в лесу…” – Клуб любителей поэзии – Учительские университеты
Карагандинская область
Бухаржырауский район
Центральная СШ
Уланова Н. С.
Тема: «Кроет уж лист золотой влажную землю в лесу…»
Стихи об осени поэтов А. Майкова «Осень»,
С. Есенин « Нивы сжаты…»,
Б. Пастернак «Золотая осень».
Цель: познакомить с творчеством русских поэтов;
развивать навыки осознанного выразительного чтения.
воспитывать чувство прекрасного через поэзию, ИЗО, музыку;
Оборудование:
1) Репродукции картин Исаака Левитана и Ивана Шишкина.
2) Музыкальные произведения П. Чайковского «Времена года» и Вивальди.
3) Портреты поэтов: Майкова А., С. Есенина, Б. Пастернака.
4) Выставка книг.
5) Рисунки и аппликации учащихся.
6) Сочинение ребят на осенних листочках.
7) Кормушки для зимующих птиц.
Экран.
9) Компьютер.
10) Магнитофон.
11) Осенние букеты из листьев.
ХОД УРОКА:
I. ОУП
– Сегодня на уроке мы познакомимся с творчеством русских поэтов, писавших об осени, живших в разное время.
– Откройте тетради и запишите тему урока:
«Кроет уж лист золотой влажную землю в лесу…»
II.
Беседа по теме: «Осень»
– Какое сейчас время года?
– Какие осенние месяца вы знаете?
– Давайте составим кластер « Осень»
листопад время года дождь
ОСЕНЬ
птицы улетают урожай уборка
III.Проверка домашнего задания.
1. Чтение стихотворений.
– Поэты, художники, композиторы не остались равнодушными к ослепительной красоте осени. И мы тоже решили сегодня поговорить об осени. Все ученики получили задания: учили стихотворения, рисовали рисунки, делали аппликации, подготовили выставку книг и сделали автобиографические справки о поэтах.
– Приглашаю учеников, которые подготовили стихотворения об осени. (6 учеников) Ученики читают стихи, а в это время звучит симфония П.И.Чайковского «Времена года». На экране репродукция Исаака Левитана
«Осень».
– Спасибо за чтение стихотворений. Вы нам подарили чудесные моменты соприкосновения с прекрасным. Посмотрите, как всё гармонично переплелось: поэзия, музыка – прозвучала симфония П. И. Чайковского «Времена года, живопись – картина русского художника-живописца, мастера непревзойденных пейзажей, передающих неповторимую красоту русской природы Исаака Левитана.
2. Чтение сочинений.
– Ребята читают сочинения ( в это время звучит музыкальное произведение Вивальди). На экране вы видите репродукцию русского художника-пейзажиста, графика Ивана Шишкина «Осень».
Он изображал растения с предельной точностью, при этом наделял свои пейзажи определенным настроением, поэзией. Как гармонично музыка Вивальди помогла нам дополнить картину осени.
IV.«Кроет уж лист золотой влажную землю в лесу…»
Продолжим наше путешествие в чарующий мир осени. Сегодня на уроке мы познакомимся с творчеством гениальных русских поэтов. Ученики нашего класса подготовили выставку книг, биографические справки о поэтах.
1. А. Майков «Осень»
А) Выступление ученика с биографической справкой о поэте
А. Майкове.(на экране портрет поэта)
Алексей Николаевич Майков(1821-1897)
Один из выдающихся поэтов послепушкинского периода.
Сын живописца и академика и писательницы. Стихи стал писать с 15 лет.
Б) Словарная работа: – Объяснение учениками, а с чем не справляются, объясняет учитель.
вешняя утехи
совлёк пурпур
В) Чтение стихотворения учителем.
Откройте учебник на с.39
– Какой период осени изобразил поэт?
– Докажите (выборочное чтение).
– Каков лес?
– Опишите небеса?
-Погода?
– Каково настроение поэта?
– Какие предложения подтверждают позитивное отношение к осени?
Г) Самостоятельное чтение.
Д) Чтение стихотворения вслух.
2) С. Есенин « Нивы сжаты…»
А теперь перенесемся с 19 века в двадцатый век…
А) Выступление ученика с биографической справкой о поэте
С.Есенин(на экране портрет поэта).
Сергей Александрович Есенин (1895-1925)
Есенин – единственный среди русских великих лириков поэт, в творчестве которого невозможно выделить стихи о родине в особый раздел. Все, написанное им, проникнуто «чувством родины».
Б) Словарная работа: – Объяснение учениками, а с чем не справляются, объясняет учитель: нивы
В) Чтение стихотворения учителем.
– Как относится к осени поэт?
– Что объединяет два стихотворения?
– В чём разница?
– В каких строках передано настроение грусти о ожидание зимы?
– Что такое метафора?
– Найдите в стихотворении метафоры (колесом за сини горы солнце тихое скатилось, дремлет взрытая дорога, ей сегодня примечталось).
Г) Самостоятельное чтение.
Д) Чтение стихотворения вслух.
3) Б. Пастернак «Золотая осень».
А теперь познакомимся с произведением еще одного поэта 20 века.
А) Выступление ученика с биографической справкой о поэте
Б. Пастернаке. (на экране портрет поэта)
Борис Леонидович Пастернак (1890-1960)
Сын художника и пианистки. С его родителями дружили Исаак Левитан, Лев Толстой. Б. Пастернак учился в гимназии, одновременно прошёл курс консерватории, закончил университет, сочинял стихи, выступал с научными докладами на международных конференциях. Издавал художественный журнал.
Б) Словарная работа: – Объяснение учениками, а с чем не справляются, объясняет учитель чертогвенецна новобрачнойфатафлигеля
В) Чтение стихотворения учителем.
– Объясни название стихотворения.
– Какую картину осени нарисовал поэт?
– С чем сравнивает поэт осенний пейзаж?
Г) Самостоятельное чтение.
Д) Чтение стихотворения вслух.
V. Физминутка.
VI. Закрепление.
1. Конкурс чтецов.
– Приглашаю вас принять участие в литературном чтении.
Ученики: 1 ряда готовят стихотворение А. Майкова «Осень»;
2 ряда готовят стихотворение С. Есенина «Нивы сжаты…»;
3 ряда готовят стихотворение Б. Пастернака «Золотая осень».
– Спасибо за выразительное чтение.
2. Пятистишье. (Творческое задание.)
– Мы были художниками, чтецами, а теперь предлагаю вам написать пятистишье «Осень».
Ребята читают пятистишья под музыку на фоне репродукций картин И.Левитана и И.Шишкина.
3.Кластер.
Дополняем кластер.
VII. Итог.
– О каком времени года мы сегодня говорили?
– С творчеством каких поэтов мы познакомились?
– Какое стихотворение вам больше всего понравилось?
– Спасибо всем за работу.
VIII. Д/З
Выучить наизусть одно из понравившихся стихотворений.
Конспект урока “«Образ осени в стихотворении А. Н. Майкова «Ласточки». Анализ поэтического текста»
Урок в 5 классе на тему: «Образ осени в стихотворении А. Н. Майкова «Ласточки». Анализ поэтического текста».
ХОД УРОКА
I. Оргмомент
II. Проверка домашнего задания.
Здравствуйте, дорогие ребята! Сегодня мы с вами вновь окунемся в мир прекрасного – в мир поэзии. На прошлых уроках мы с вами начали разговор о том, что природа является неотъемлемой частью в жизни человека. Познакомились со стихотворениями русских поэтов 19 века о родной природе. Говорили о том, как образы времен года: зимы, весны, лета представлены в стихотворениях. И домашним заданием было выучить на выбор одно из стихотворений. (Учащиеся читают наизусть стихи)
III. Сообщение темы.
На сегодняшнем уроке мы с вами будем говорить о том, как представлен образ осени в стихотворении А.Н.Майкова «Ласточки», и продолжим работу над формированием умения анализировать поэтический текст. (Запись темы урока учащимися в тетрадях).
IV. Разминка.
– За окном зима, морозы, а я вам предлагаю перенестись в другое время года – осень. Итак, осень. Запишите в тетрадь это слово, а рядом запишите ассоциации, которые оно вызывает у вас. (Учащиеся записывают, а потом зачитывают).
– Вы зачитали свои ассоциации, вы все правы, это все осень. А вот каким видит осень поэт Аполлон Николаевич Майков в своем стихотворении «Ласточки». Но перед тем как послушать это стихотворение, давайте познакомимся с самим поэтом. (Выступление подготовленного ученика с презентацией).
1) Аполлон Николаевич Майков происходил из дворянского рода, который получил известность в ХV веке. Со второй половины ХIX века из рода Майковых – один за другим выходили люди талантливые, болеющие за развитие нашей культуры – театра, наук, литературы, живописи.
2) «… Я вырос в московской семье. Слава отечества, отец ранен под Бородином», – так просто, но многозначительно А.Майков определил атмосферу дома, в котором прошли его детские годы.
Он родился в 1821 году, к этому времени его отец, участник войны 1812 года вышел в отставку и занялся живописью. Н.А. Майков прославился как художник-самородок и с годами удостоился звания академика.
Интерес к живописи соседствовал в доме с увлечением литературой: мать поэта. Евгения Петровна, писала стихи и повести.
До тринадцати лет А. Майков воспитывался в подмосковном имении отца и бабушки в селе Никольском. Детей в семье было трое. Детство у них было вольное, радостное. Летом они ходили с отцом на рыбную ловлю; зимой слушали нянины сказки; осенью бегали в лесу по золотым листьям; весной ждали, когда можно будет снова бежать в лес, в поле.
Портрет Майкова – подростка, написанный его отцом, может поведать еще об одной подробности этих лет. «Юноша сидит на стуле боком, вольно облокотясь на спинку. Лицо грациозно повернуто к зрителям. Но взгляд задумчивых продолговатых глаз устремлен в сторону. В пальцах уверенно зажата кисть, из-под воротника небрежно спадают складки банта. Эти внешние приметы должны свидетельствовать о художественном складе натуры».
Почти все члены семьи пробовали свои силы в литературе. Поэтому возник замысел издавать рукописный журнал. В 1836 году был готов его первый номер, назывался журнал просто и красиво «Подснежник».
Подснежник – самый ранний весенний цветок. В названии журнала угадывался намек на первые пробы пера А.Майкова. Ему было 22 года, когда вышла первая книга его стихов. Он продолжал учиться, изучал русскую историю и написал несколько стихотворений о войне 1812 года, стихотворение «Кто он» – о Петре I, перевел с древнерусского языка «Слово о полку Игореве».
Майков много путешествовал, много видел и в своих стихах о разных странах и народах – об итальянцах, испанцах, неграх.
Поэту было суждено прожить вдали от родины, но главной темой его стихотворений всегда оставалась русская природа.
V. Анализ стихотворения.
– А теперь прослушаем выразительное чтение стихотворение «Ласточки».
Ваша задача понять, каким настроением окрашено это стихотворение, а группа художников постарается еще и изобразить настроение с помощью красок. (Чтение стихотворения заранее подготовленным учеником).
Ответы учеников, работа с группой художников.
– Да, настроение грустное. Лирический герой грустит. Но почему? Докажите, опираясь на текст. Укажите слова и выражения, эпитеты и метафоры, передающие состояние и эмоции лирического героя.(Ответы учеников).
– Все свои наблюдения вы будете записывать в таблицу, работая в парах. Заполнение таблицы поможет вам написать мини-сочинение в конце урока. (Напечатанные таблицы лежат у каждого на партах)
| Выводы | |
| Фонетика: аллитерация р-л | Пение ласточек напоминает щебет, который заканчивается характерной трелью. Предположим, что Майков использует прием аллитерации, чтобы мы услышали эту трель ласточек. |
| Лексика (тропы): огненный куст настурций- метафора, осенний блеск, пустое гнездо – эпитеты. Говоруньи , летуньи | Стихотворение не богато тропами. Но даже их небольшое количество вносит в стихотворение образность и делает его красивым. В словах говоруньи, летуньи поэт выражает свое отношение к птицам. |
| Морфология: в первой части глаголы в настоящем времени, во второй – в прошлом | Глаголы помогают понять нам настоящее, прошлое и будущее лирического героя. |
| Синтаксис: обилие восклицательных предложений, предложений с многоточиями. | Обилие восклицательных предложений во второй части объясняется восхищением, радостью, которые испытывал лирический герой в наблюдении за ласточками. Многоточие – это раздумья поэта, грусть. Потому что паузы длиннее. |
– Сколько строф в стихотворении? (7)
– А сколько частей, по-вашему, можно выделить в композиции стихотворения? Назовите их.(Три: первая – грусть от увядания природы и наступления осени, вторая – воспоминания о лете, о счастливой хлопотливой семье ласточек и третья – сожаление поэта о том, что он не может улететь от осени, как птица).
– Определите, в каком времени употреблены глаголы в этих частях.(Запись в таблицу)
– Какие временные характеристики (прошлое, настоящее, будущее) у каждой части?
– Обратите внимание на характеристику предложений по цели высказывания. Какие предложения здесь присутствуют? О чем говорят многоточия?
О чём последние строчки? (Автор грустит о том, что лето кончилось, и ему пришлось расстаться с ласточками. Он сожалеет о том, что не имеет возможности полететь вслед за своими друзьями, к которым привык.
Лирический герой готов полететь вслед за птицами, но ему этого не дано).
– Аполлон Николаевич Майков использует в своём стихотворении образ птицы в качестве символа свободы. Какие слова помогают нам понять отношение лирического героя к птицам? (Говоруньи, летуньи).
VI. Мини-сочинение. А теперь, используя материал таблицы, напишите небольшое сочинение об этом стихотворении по предложенному плану. (Время на выполнение задания 5-8 минут)
VII. Физкультминутка.
VIII. Сообщение о ласточках.
– А что вы знаете о ласточках? (Ласточка является перелётной птицей, поэтому осенью она покидает места гнездования и отправляется на юг. Ласточка питается летающими насекомыми. Это различные виды мух: журчалки, комнатные мухи, а также комары и бабочки. Ласточка, за исключением гнездования, ведет коллективный образ жизни. В период размножения живет парами. В это время пара охраняет свою небольшую территорию вокруг гнезда.
Нередко под общей крышей хлева или гумна гнездится сразу несколько пар. Брачный период у ласточек начинается в мае. Во время строительства гнезда обе птицы собирают маленькие комочки грязи и смачивают их слюной. Из этого материала самка формирует гнездо в виде чашечки, которое обустраивают оба родителя. Птенцы выклевываются через 13-18 дней. Пищу для них добывают оба родителя. В благоприятный год касатки гнездятся два или даже три раза.)
– Назовите сказку, где ласточка не смогла улететь на юг, и если бы не… Догадались? (Дюймовочка Г.Х. Андерсена)
– Может быть кто-то назовет народные приметы, связанные с ласточками?
IX. Наши сочинения.
– Вот такая грустная осень у А.Н. Майкова, осень, когда перелетные птицы улетают на юг. Но осень это не только пора грусти, печали…Золотая осень любимое время А.С. Пушкина, вспомните, «Унылая пора! Очей очарованье!»). Некоторые ученики из нашего класса тоже сочинили стихи об осени.
Давайте послушаем их и посмотрим, какая осень у них – грустное время года или пора, которой можно любоваться? (Чтение стихов, которые дети сочинили сами.)
Снова птицы в стаи собираются
Полетят они в дорогу дальнюю.
Мне в ладони листья тихо падают,
Провожая лето небывалое.
За окном стучат дожди осенние,
Навевая грусть, тоску унылую.
Разведу огонь в камине старом я,
Вспомню лето дивное, красивое.
А на утро солнышко веселое
Из-за мрачных туч мелькнет украдкою,
И подарит настроение новое,
В нем дыханье осени прохладное.
Нуднов Эдуард
Осень –моё вдохновенье,
Это природное творенье.
Осень – моё разочарование,
Растений , деревьев увядание.
Осень – с неба дождь,
Ветер гонит тучи прочь.
Осень – ветхий листопад,
Ветер в этом виноват.
Осень – грустная пора.
Согласна с этим я всегда.
Щербакова Галина
Х. Итоги урока.
– Подведем итоги урока. Чем мы занимались на уроке? Что нового узнали? Чему научились? (Ответы учащихся)
Закончите предложения: «Больше всего мне понравилось…», «Главным на уроке для меня было…», «Я ухожу с урока…», «Своим родителям расскажу о …».
Домашнее задание. Найти и выучить стихотворение об осени, где настроение лирического героя совпадает с вашим настроением, используя ресурсы интернета.
Работы учащихся 5 класса.
1) «В стихотворении А. Майкова «Ласточки» говорится об осени.
В нем царит настроение грусти, печали, сожаления о том, что ласточки улетели. Стихотворение состоит из семи строф, но композиционно его можно поделить на три части. Можно все стихотворение поделить на временные отрезки: прошлое, настоящее и будущее, об этом нам подсказывают глаголы, которые употреблены в настоящем времени в первой части и в прошедшем времени во второй части. Постоянно повторяющиеся согласные звуки р, л во второй части помогают нам услышать пение ласточек. Красоту поэтических строк помогают увидеть тропы: метафора «огненный куст настурций», эпитеты «осенний блеск», «пустое гнездо», сравнение «как дети». Последние строки стихотворения говорят о сожалении лирического героя о том, что он не может летать, у него нет крыльев. Лирический герой этого стихотворения представляется мне добрым и унылым. Поэт использует в стихотворении образ птицы в качестве символа свободы». (Мишина Анна)
2) « Сегодня на уроке мы познакомились со стихотворением А.
Майкова «Ласточки». Дома я читала это стихотворение, но оно не произвело на меня такого впечатления, как после урока. На уроке мы попробовали понять замысел поэта и чуть-чуть заглянуть в его душу. Так было интересно предполагать, рассуждать, отыскивать тропы, делать выводы. Стихотворение посвящено осени. Хотя оно и состоит из 7 строф, но условно делится на 3 части: это настоящее, прошлое и будущее. Помогли нам в этом глаголы, употребленные в настоящем и прошедшем времени. О настоящем лирический герой говорит с грустью и даже с каким-то раздражением: «меня раздражает…». Я поняла, что его раздражает осень, он грустит о том, что его соседи-ласточки улетели. О прошлом читать было намного приятнее. Лирический герой как будто оживает, много радости мы слышим в его рассказе. Об этом свидетельствует наличие восклицательных предложений. Именно в этой части их шесть. Будущему отводится лишь одна строфа, вернее одна строчка. Глагол употреблен в сослагательном наклонении, что говорит о несбыточности. «О если бы крылья и мне!» Мы предположили, что образ ласточек символичен, т.к. у них есть то, чего нет у человека – это полет, свобода. Очень красивой является метафора, созданная поэтом: «настурций в нем огненный куст». Цвет настурций сравнивается с языками пламени. Эпитетов здесь немного («осенний блеск», «пустое гнездо»), но они тоже помогают нам насладиться поэзией этого стихотворения. Нашли мы и сравнение «как дети». Ласточки поэт сравнил с нами, мы тоже любим поболтать. Слова «говоруньи, летуньи» намекают на хорошее отношение лирического героя к ласточкам. Стихотворение мне понравилось, несмотря на то, что в нем слышится грусть. Хочется сказать герою, чтобы он не грустил. Пройдет зима, и соседки-говоруньи опять будут хлопотать под крышей его дома». (Щербакова Галина)
3 класс. Литературное чтение. Ефросинина. Рабочая тетрадь. Часть 1. Страницы 67, 68, 69
Ответы к страницам 67, 68 и 69
содержание
Другие решебники 3 класс:
А. Н. Майков. Осень
1*. Книгочей
Какая строфа вам понравилась? Запишите. Соедините рифмующиеся строки и подчеркните рифмы.
2. Точное слово
Какие слова передают красоту осенней природы и радостное настроение? Подчеркните.
Кроет уж лист золотой
Влажную землю в лесу…
Смело топчу я ногой
Вешнюю леса красу.
С холоду щёки горят;
Любо в лесу мне бежать,
Слышать, как сучья трещат,
Листья ногой загребать!
3. Эрудит
Сколько стихотворных строк (стихов) входит в восьмистишие? Допишите.
В восьмистишие входит восемь стихотворных строк.
4*. Проба пера
Нарисуйте иллюстрацию к одной из картин в стихотворении А.Н. Майкова.
5. Книгочей
Запишите имя и отчество поэта Майкова.
Аполлон Николаевич.
6. Проталинки
Как поэт описывает позднюю осень? Впишите пропущенные слова. Укажите рифмующиеся строки.
7*. Проба пера
Перечитайте и сравните стихотворения Ф.И. Тютчева и А.Н. Майкова. Напишите отзыв о том стихотворении, которое понравилось.
В стихотворении «Осень» А. Н. Майков очень красочно, подробно и проникновенно описал осеннюю природу. Осень пришла не только в природу, но и в душу поэта, но автор старается не унывать. Несмотря ни на что душа поэта поёт.
- ← предыдущее
- следующее →
Поделись с друзьями в социальных сетях:
А. Н. Майков. Стихи про ОСЕНЬ
И снова осень за окном. Стихи русских поэтов очень точно передают всю красоту, волшебство и грусть этого переменчивого и непредсказуемого времени года.
И сегодня я предлагаю познакомить детей со стихами русского поэта Апполона Николаевича Майкова, родившегося в 1821 году в Москве.
Читайте, чувствуйте, вдохновляйтесь… ?
Пейзаж (отрывок)
Люблю дорожкою лесною,
Не зная сам куда, брести;
Двойной глубокой колеёю
Идёшь — и нет конца пути…
Кругом пестреет лес зелёный;
Уже румянит осень клёны,
А ельник зелен и тенист;
Осинник жёлтый бьёт тревогу;
Осыпался с берёзы лист
И, как ковёр, устлал дорогу…
Идёшь, как будто по водам,-
Нога шумит… а ухо внемлет
Малейший шорох в чаще, там,
Где пышный папоротник дремлет,
А красных мухоморов ряд,
Что карлы сказочные, спят…
Уж солнца луч ложится косо…
Вдали проглянула река…
На тряской мельнице колеса
Уже шумят издалека…
Вот на дорогу выезжает
Тяжёлый воз — то промелькнёт
На солнце вдруг, то в тень уйдет…
И криком кляче помогает
Старик, а на возу — дитя,
И деда страхом тешит внучка;
А, хвост пушистый опустя,
Вкруг с лаем суетится жучка,
И звонко в сумраке лесном
Веселый лай идет кругом…
Ласточки
Мой сад с каждым днём увядает;
Помят он, поломан и пуст,
Хоть пышно ещё доцветает
Настурций в нём огненный куст…
Мне грустно! Меня раздражает
И солнца осеннего блеск,
И лист, что с березы спадает,
И поздних кузнечиков треск.
Взгляну ль по привычке под крышу
Пустое гнездо над окном:
В нем ласточек речи не слышу,
Солома обветрилась в нем…
А помню я, как хлопотали
Две ласточки, строя его!
Как прутики глиной скрепляли
И пуху таскали в него!
Как весел был труд их, как ловок!
Как любо им было, когда
Пять маленьких, быстрых головок
Выглядывать стали с гнезда!
И целый-то день говоруньи,
Как дети, вели разговор…
Потом полетели, летуньи!
Я мало их видел с тех пор!
И вот — их гнездо одиноко!
Они уж в иной стороне —
Далёко, далёко, далёко…
О, если бы крылья и мне!
Осень
Кроет уж лист золотой
Влажную землю в лесу…
Смело топчу я ногой
Вешнюю леса красу.
С холоду щёки горят;
Любо в лесу мне бежать,
Слышать, как сучья трещат,
Листья ногой загребать!
Нет мне здесь прежних утех!
Лес с себя тайну совлек:
Сорван последний орех,
Свянул последний цветок;
Мох не приподнят, не взрыт
Грудой кудрявых груздей;
Около пня не висит
Пурпур брусничных кистей;
Долго на листьях, лежит
Ночи мороз, и сквозь лес
Холодно как-то глядит
Ясность прозрачных небес…
Листья шумят под ногой;
Смерть стелет жатву свою…
Только я весел душой
И, как безумный, пою!
Знаю, недаром средь мхов
Ранний подснежник я рвал;
Вплоть до осенних цветов
Каждый цветок я встречал.
Что им сказала душа,
Что ей сказали они —
Вспомню я, счастьем дыша,
В зимние ночи и дни!
Листья шумят под ногой…
Смерть стелет жатву свою!
Только я весел душой —
И, как безумный, пою!
В стихотворении «Осень» Майков наиболее открыто и прямо выражает свои чувства. Красота осеннего убранства не только обостряет его зоркость, но и вызывает сложное ощущение грусти и веселья.
Осенние листья по ветру кружат…
Осенние листья по ветру кружат,
Осенние листья в тревоге вопят:
«Всё гибнет, всё гибнет! Ты чёрен и гол,
О лес наш родимый, конец твой пришёл!»
Не слышит тревоги их царственный лес.
Под тёмной лазурью суровых небес
Его спеленали могучие сны,
И зреет в нём сила для новой весны.
6 осенних стихов, которые прекрасно обобщают, почему это самый красивый сезон из всех
Осень быстро приближается, и на случай, если в ожидании свежего воздуха, свитеров и тыквенного вкуса всего этого недостаточно, чтобы взбодриться в лучшее время года подойдут несколько осенних стихов.
Возможно, стихотворение – не первое, что приходит на ум, когда вы думаете о чем-то, что может взволновать вас и взволновать вас до осеннего сезона. В конце концов, поэзия определенно не так распространена в виде искусства в современном мире – и – это чертовски сложно, чтобы конкурировать с восхитительными тыквенными специями.Но поэзия жива и здорова, и вы можете быть удивлены тем, насколько мощным может быть написанное слово. Это может вызвать мысли о хрустящих листьях и прохладном воздухе. Он может сразу вызвать тоску по теплому свитеру и уютному ужину из индейки. Так что, может быть, поэзия сегодня немного забыта. Но это не значит, что он менее эффективен.
Все еще не веришь в волшебство поэзии? Что ж, вот шесть отрывков из стихов – как молодых, так и старых – которые обязательно заставят вас подготовиться к осеннему сезону.Берите сапоги и шарфы, народ. Это самое чудесное время года!
1. «Октябрь» – Роберт Фрост
О тихое октябрьское утро мягкое, Твои листья созрели до осени; Завтрашний ветер, если он будет диким, Должен их всех испортить.
Вороны над лесом зовут; Завтра они могут образоваться. и иди. О тихое октябрьское утро мягкое, Начни часы этого дня медленно. Сделай день нам менее коротким. Сердца не прочь быть обманутыми, Обмани нас так, как ты знаешь. Выпусти один лист на рассвете; полдень выпустить еще один лист; один с наших деревьев, один далеко.
2. «Осень» – Элизабет Барретт Браунинг
Иди, сядь на высокий холм И оглянись, Где колышутся леса и дикие воды, Поем осенний звук. Летнее солнце тускло их – Летние цветы уйти – Сиди неподвижно – как все превратилось в камень, Кроме твоего задумчивого сердца.
Как ты сидел летом, Может быть еще в твоей памяти; И как ты слышал пение зеленого леса Под освежающим ветром; Хотя тот же ветер сейчас дует вокруг, Ты вспомнишь его порыв; Ибо каждое дыхание, которое волнует деревья, заставляют лист опадать.
3. «Осень» – Мэри Хэмрик
Осень похожа на старую книгу: изрезанные колючки желтеют, скобы ржавеют красно-оранжевыми.
Каждая испачканная страница подчеркнута цветными пятнами.
Грубовато-красные, как старая таверна, мы становимся голодными птицами и готовимся к падению. Форма и тень – засахаренные цитроны, фонарики становятся горько-желтыми. Осень – рыжая лисица, кубок, наполненный темным вином, острый перец чили с дымными глазами.
4. «Осенью» – Уильям Блейк
О Осень, полная фруктов и запятнанная кровью винограда, не проходи, но сядь Под моей тенистой крышей; там ты можешь отдохнуть, И настроить свой веселый голос на мою свежую трубку, И все дочери года будут танцевать! Пойте похотливую песню фруктов и цветов.
5. «Странный фиолетовый за деревьями» – Кристин Клочек-Лим
Дом скрывается в пурпурных пурпурах сумерек. Трудно разглядеть такие цвета, едва появившиеся капризные камни однажды ночью почти поглотили свет из леса. А силуэты деревьев поднимают упы. Я иду, прерываю горизонт,
их сухие листья бормочут проклятия в пурпурном отблеске сумерек.
6. «Сонет 73» – Уильям Шекспир
Ты можешь во мне созерцать то время года, Когда желтые листья, или их нет, или немногие действительно свисают На ветвях, которые трясутся от холода, Голые разрушенные хоры, где опаздывают сладкие птицы пел.
Ты видишь во мне сумерки того дня, Когда закат угасает на западе, Который постепенно уносит черную ночь, второе Я Смерти, запечатывающее все в покое.
Изображения: Lauren Rushing , mendhak , Arild Storaas , motoshi ohmori , , , Джон Пинчук / Flickr
Марк Бразайтис | Кафедра английского языка
Профессор; Координатор творческого письма
Марка Бразайтис – автор восьми книг, в том числе Река потерянных голосов: Истории из Гватемалы , обладатель премии штата Айова в 1998 году, Incurables: Stories , победитель премии Ричарда Салливана 2012 г. и премии 2013 г. Премия Devil’s Kitchen Reading Award в прозе, Джулия и Родриго , победитель награда Gival Press Novel Award 2012 и Truth Poker: Stories , победитель Конкурс художественной литературы «Осенний дом 2014».
Его последняя книга, Каток. Девушка , получившая премию Americana 2018 от Hollywood Books.
Brazaitis ’ рассказы, стихи, эссе и публицистика опубликованы более чем в 70 журналах, журналы, антологии и газеты, в том числе Ploughshares, Witness, Ежеквартальный обзор Michigan, Notre Dame Review, Beloit Fiction Journal и USA Сегодня , а также его художественная и документальная литература были признаны в лучших. Американские рассказы и Лучшие американские эссе антологии.Он написал сценарий отмеченного наградами фильма Корпуса мира «Как далеко ты? Готовы изменить мир к лучшему? »
Brazaitis ’ письмо было показано на Шоу Дайан Рем, а также на общественном радио в Кливленд, Айова-Сити, Нью-Йорк, Питтсбург и другие места. Бывший мир Волонтер Корпуса и технический тренер, он профессор английского языка и директор Мастерской писателей Западной Вирджинии.
Специализации:
- Творческое письмо, особенно художественная
Избранные публикации:
Книг:
- The Rink Girl (короткометражка сборник рассказов)
- Truth Poker (сборник рассказов)
- Неизлечимые (сборник рассказов)
- Джулия и Родриго (роман)
- Другой язык (сборник стихов)
- An American Affair (сборник рассказов)
- Река потерянных голосов: Истории из Гватемалы (сборник рассказов)
- Steal My Heart (роман)
- Девушка с катка на орала
- «Черное сердце» в свидетельстве
- «Спящая красавица» в ежеквартальном обзоре штата Мичиган
- «Мальчик за Дерево »в The Sun
- «Сокращения» в журнале Beloit Fiction
- «Слепой борец» в Западном отделении.
- «Потому что я люблю тебя, Я люблю мир »в Atlanta Review
- «Депрессия, сидячая работа» в Rhino
- «Весна здесь» в поэзии Востока
- «Сцены из другой страны» в Gris-Gris
- «Том Иглтон – моя политическая модель для подражания» в USA Today
- «Запертый для жизни» в Солнце
- «Плач» в «Под солнцем»
Предложений
Марк Бразайтис в настоящее время предлагает следующий доклад в рамках факультета английского языка Программа докладчиков:
Большое приключение
«Спрашивайте не о том, что ваша страна может сделать для вас, а о том, что вы можете сделать. для вашей страны », – сказал Джон Ф.Кеннеди сказал в своей инаугурационной речи 1961 г. из этого настроения родился Корпус мира. Основанная более 50 лет назад, Корпус мира подготовил сотни творческих писателей, включая Боба Шакочис, Норман Раш, Эйлин Дрю и Майк Тидвелл.
Спикер обсудит влияние службы в Корпусе мира на его собственные сочинения и разговоры о что сегодня делает Корпус мира.
Программа для носителей английского языка (EDS) предлагает беседы для самых разных аудитории – средние школы, общественные группы, общественные организации и т. д.-без плата. Чтобы получить дополнительную информацию о программе EDS или запланировать выступление, отправьте электронное письмо профессору Лизе Вейман по адресу: [email protected]
Недавние курсы
Английский 314 (001)
Мастерская творческого письма: документальная литература
Время: MWF 2: 30-3: 20
«Какая замечательная история!» Так почему бы не написать это? Этот курс будет позволяют использовать реальные истории – свои или чужие – для создания запоминающихся, увлекательные работы творческой научной литературы.
Хотя в нем основное внимание будет уделено личным воспоминаниям, English 314 также охватывают различные творческие научно-популярные темы, в том числе профили, путешествия написание и обзоры.
Помимо того, что вы можете представить свою работу в форме поддержки, полезная среда семинара, это даст вам возможность прочитать и обсудить опубликованы произведения творческой научной литературы.
Некоторые из авторов, которых мы можем прочитать: Майя Анджелоу, Мэри Карр, Ричард Райт, Джеймс Эллрой, Эсмеральда Сантьяго и Джон Торндайк.
Английский 318 (001)
Темы творческого письма «Жанровые смешения»
Время: MWF 12: 30-1: 20
«Это стихотворение? Короткая история? Воспоминания? » Может это все трех- и более. В этом курсе будут изучены опубликованные работы, в которых сочетаются два или более жанры (поэзия, художественная литература, художественная документальная литература и драма).
Это также позволит студенты могут писать во всех четырех жанрах, а также экспериментировать со смешанными жанрами.Студенты представят свои работы в конструктивном, поддерживающем семинаре. среда.
Работы, которые могут быть рассмотрены в ходе курса: «Джимми и Рита» Ким Аддонизио, роман в вид сборника стихов; Пылающий свет Джона Стейнбека, пьеса форма романа; «Тело и книга» Юлии Касдорф, мемуары со стихами; «Трость» Жана Тумера, смесь поэзии, художественной литературы и драмы; и “Если” Тима О’Брайена «Я умираю в боевой зоне», прямые мемуары, и «Вещи, которые они несли», смесь мемуаров, романов и рассказов.
Роджер Уильямс умер в возрасте 87 лет; Поп-пианист «Осенних листьев» добился коммерческого успеха
Роджер Уильямс, пианист, который был одним из самых популярных инструменталистов середины 20-го века и занял первое место в поп-чартах в 1955 году со своей усыпанной арпеджио «Осенние листья». ,” уже умер. Ему было 87 лет.
Уильямс умер в субботу в своем доме в Лос-Анджелесе от осложнений, вызванных раком поджелудочной железы, сообщил Associated Press его бывший публицист Роб Уилкокс.
«Самое большое, что я могу предложить, – сказал Уильямс журналу Time в 1968 году, – это эмоции. Я думаю, что играю с большим чувством, чем любой другой поп-пианист ».
Он был редким исполнителем инструментальной поп-музыки, который получил прочный коммерческий отклик. В период с 1955 по 1972 год у Уильямса было 22 хитовых сингла, включая «Born Free» в 1966 году, и 38 хитовых альбомов, согласно базе данных All Music Internet.
«Осенние листья» были самой успешной песней в карьере Уильямса и первым номером.1 инструментальная песня в хит-парадах Billboard эпохи рока, согласно «Книге хит-парадов Billboard».
После того, как Уильямс подписал контракт с Kapp Records в начале 1950-х, президент лейбла Дэйв Капп спросил Уильямса в пятницу, не хочет ли он записать «Autumn Leaves» в следующий понедельник.
«Я сказал:« Вы имеете в виду «Падающие листья»? Я даже не знал названия, – сказал Уильямс The Times в 1996 году. – Я не спал в пятницу, а затем в субботу, работая над аранжировкой.
«Первое, что пришло в голову, это сыграть все эти фрагменты на клавиатуре», – сказал Уильямс в более раннем интервью Times.«Я попытался сделать так, чтобы это звучало как падающие листья».
Первая запись длилась чуть больше трех минут, поэтому Капп попросил его ускорить ее, потому что в то время диск-жокеи не играли песни длиннее этой длины, часто говорил Уильямс.
Во второй раз «Осенние листья» вышли в 2:59.
«Я задолжал за аренду нашей квартиры за два месяца», – сказал Уильямс в интервью Times 1996 года. «В то время у меня были жена и ребенок. Моя самая заветная мечта о «Осенних листьях» заключалась в том, чтобы за них платили арендную плату.И, мальчик, с тех пор он так и поступает.
Мелодии, которые он играл, были настолько знакомы, что «они почти играли сами себя», – сообщила New York Times в 1972 году в обзоре спектакля, в который входили «В ясный день», «Привет, Долли» и «Невозможная мечта».
Если проанализировать, подход Уильямса может показаться «банальным и упрощенным», говорится в обзоре.
«В неприкрашенной простоте и искренности его исполнения есть совокупное очарование, которое в конечном итоге может покорить даже самого циничного слушателя.
Сын лютеранского священника, он родился Луи Верц 1 октября 1924 года в Омахе и вырос в Де-Мойне.
В 3 года он поплелся к пианино и просто начал играть, часто вспоминал Уильямс.
Обучаясь игре на фортепиано в Университете Дрейка в Айове, он начал развивать стиль, который представлял собой сплав джаза, классики и поп-музыки.
Когда школьный чиновник подслушал, как он играет мелодию для шоу «Smoke Gets in Your Eyes», он был исключен, потому что в школе была политика «только классика», как позже сказал Уильямс.
Таким образом, он присоединился к флоту во время Второй мировой войны и выиграл чемпионат по боксу в среднем весе на своей базе в Айдахо, как сообщила Los Angeles Times в 1959 году.
Во флоте он развил способности к инженерии и получил степень бакалавра в этой области. предмет в 1949 году в Государственном университете Айдахо.
После этого он получил степень магистра музыки в 1950 году в Drake.
Во время учебы в Джульярдской школе в Нью-Йорке он выиграл телевизионную премию «Разведчики талантов Артура Годфри», сыграв симфоническую аранжировку «У меня ритм».
Капп настоял на том, чтобы у пианиста «было имя, которое встанет где угодно», и изменил его на Роджера Уильямса в честь основателя Род-Айленда.
В десятку лучших альбомов Уильямса входят «Songs of the Fabulous Fifties» (1957), «Till» (1958), «Maria» (1962) и «Born Free» (1966).
В начале 1970-х его популярность пошла на убыль, но он записал более 100 альбомов и выступил с концертами совсем недавно, в марте. Он утверждал, что знает 10 000 песен наизусть, часто отвечая на запросы, и долгое время выступал в Хрустальном соборе в Гарден-Гроув.
Он играл за девять президентов США, начиная с Гарри С. Трумэна, который просил Баха и Равеля. Затем Трумэн исполнил свою собственную версию вальса Шопена, сообщил Уильямс в интервью «Атланта джорнал конституция» в 2004 году.
У Уильямса было трое детей от его первой жены, но после того, как «на один тур было слишком много», пара развелась, как он позже сказал.
После того, как он женился на Луизе Де Карло в 1985 году, они поддерживали дома через дорогу друг от друга в Энсино, идиосинкразии, которую Уильямс приписывал несовершенным графикам.В конце концов они развелись.
О своем таланте Уильямс сказал в 2007 году в Аллентауне, штат Пенсильвания, Morning Call: «Я знаю, что мне сделали подарок, и время от времени я хожу в церковь и говорю:« Привет, спасибо ». религия сквозь пальцы ».
[email protected]
Открытки онлайн | Джеки Лоусон
У нас есть более 400 онлайн-поздравительных открыток на выбор практически на все мыслимые случаи жизни. Вот наш полный список категорий или случаев использования открыток, но обратите внимание, что многие из наших онлайн-открыток подходят для нескольких целей и имеют ряд дополнительных подписей для разных случаев приветствия, поэтому вы найдете многие из наших открыток, перечисленных в более одной категории.
Чтобы увидеть нашу полную коллекцию онлайн-поздравительных открыток, просмотрите категории и случаи, указанные выше, но если вы спешите отправить онлайн-поздравительную открытку, вот наши последние выпуски и некоторые сезонные фавориты.
- (открывает новое окно)
Новая карта Ручные индейки
Отпечатки рук оживают, чтобы сделать немного глупую открытку на День Благодарения!
Музыка: Оригинал Майка Хьюза-Чемберлена
- (открывает новое окно)
Новая карта Лесной Сольный концерт
Дикие животные привлекаются к волшебному музыкальному представлению.
Музыка: Home, Sweet Home сэра Генри Бишопа, аранжировка Майка Хьюза-Чемберлена
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения, С Осенью, Осенними благословениями, С праздником, С праздником, Благодарю, Спасибо, Думаю о тебе, С Днем Рождения, С годовщиной, Поправляйся скорее, Просто поздоровайся, ты приглашен , Давайте вместе, хорошего дня, [No Caption]
- (открывает новое окно)
Новая карта Осеннее очарование
Осенний пейзаж у тихого озера на Великом Белом Севере
Музыка: Nun danket alle Gott, BWV 192 Дж.
С. Бах
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения, Благословения на День Благодарения, Счастливой осени, Дом, милый дом, Нет места лучше дома, Думаю о тебе, Спасибо, С юбилеем, Поздравляю, Вы приглашены, Присоединяйтесь к нам на ужин, Выздоравливайте Скоро, С Днем Рождения, Просто скажу Привет, Счастливого Дня, [No Caption]
- (открывает новое окно)
Алфавит Животные
Коллекция милых созданий, приветствующих новорожденного.
Музыка: Оригинал Майка Хьюза-Чемберлена
- (открывает новое окно)
Новая карта Шикарный чай
Великолепный обед в саду загородного особняка.
Музыка: Оригинал Майка Хьюза-Чемберлена
На этой открытке есть необязательные поздравления: счастливая осень, осенние благословения, счастливый день благодарения, счастливые праздники, спасибо, думаю о вас, вы приглашены, давайте вместе, с днем рождения, [без подписи]
- (открывает новое окно)
Написано звездами
Животные собираются под ночным небом на важное событие.
Музыка: на основе Happy Birthday, аранжировка Майка Хьюза-Чемберлена
- (открывает новое окно)
Воздушные шары на день рождения
Надувное развлечение для большого дня.
Музыка: Happy Birthday, аранжировка Майка Хьюза-Чемберлена
- (открывает новое окно)
Feline Frolics
Любопытный кот наконец нашел праздничный торт
Музыка: Финал из оперы Камиль Сен-Санс «Карнавал животных»
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Рождения !, Поздравления с Днем Рождения !, Вы приглашены !, [Без подписи]
- (открывает новое окно)
День рождения в коробке
Традиционная поздравительная открытка с воздушными шарами, трубами, тортом и, конечно же, на эту мелодию!
Музыка: Аранжировка Майка Хьюза-Чемберлена
- (открывает новое окно)
Воздушный шар
Чадли весело готовит вечеринку по случаю дня рождения!
Музыка: Happy Birthday, аранжировка Майка Хьюза-Чемберлена
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Рождения !, Поздравления с Днем Рождения !, Вы приглашены!
- (открывает новое окно)
Магическое шоу
Захватывающее зрелище магического трюка с собачьим фокусником Берти!
Музыка: Оригинал Майка Хьюза-Чемберлена
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Рождения !, Поздравления с Днем Рождения !, Вы приглашены !, Отпразднуем !, Поздравляю !, Снимаю шляпу !, Думаю о тебе !, Удачи !, Просто скажу Привет !, Привет! волшебный день!
- (открывает новое окно)
Джазовый День Рождения!
Веселая поздравительная открытка в стиле ар-деко
Музыка: Happy Birthday, аранжировка Майка Хьюза-Чемберлена
- (открывает новое окно)
День Рождения
В огромной подарочной коробке есть сюрпризы для Чадли
Музыка: Оригинал Майка Хьюза-Чемберлена
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Рождения !, Поздравления с Днем Рождения !, Вы приглашены!
- (открывает новое окно)
Новая карта Пожелания Уайлдфлауэр
Игривая божья коровка среди одуванчиков, космоса и черноглазых сьюзанов
Музыка: Цветочный дуэт из Лакме, Лео Делиб
На этой открытке есть необязательные поздравления: Счастливого лета !, С Днем Рождения !, С Днем Рождения !, С праздником весны !, С юбилеем !, Думаю о тебе !, Спасибо !, Поправляйся скорее !, Просто скажи привет !, Удачи! Приятного выхода на пенсию !, Поздравления !, Хорошего дня !, Теплые пожелания !, С Днем Матери !, [Без подписи]
- (открывает новое окно)
Новая карта Встреча со слоном
Найдите сюрпризы в наших забавных джунглях!
Музыка: только звуковые эффекты
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Рождения !, Думаю о тебе, Спасибо !, Поздравляю !, Приветствую !, Удачи !, Удачного дня !, Скучаю по тебе, Поправляйся скорее !, Приходи на вечеринку !, Запоздал Поздравления с днем рождения !, вы приглашены !, [без подписи]
- (открывает новое окно)
Медово-яблочный торт
Посмотрите, как готовят восхитительный торт на Рош ха-Шана
Музыка: Ki Hinei Kachomer, аранжировка Майка Хьюза-Чемберлена
На этой карточке есть необязательные поздравления: спокойного дня, счастливого Нового года, L’Shanah Tovah, осенних благословений, счастливой осени, счастливого дня рождения, [без подписи], думая о вас, спасибо, выздоравливайте скорее, просто скажите привет, Вы приглашены
- (открывает новое окно)
День птиц
Прекрасный птичий юбилей!
Музыка: “Happy Birthday To You” в переложении для ансамбля флейтистов Майка Хьюза-Чемберлена
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Рождения !, С Днем Птицы !, Поздравления с Днем Рождения !, [Без подписи]
- (открывает новое окно)
Осенняя композиция
Георгины и сосновые шишки соседствуют с гранатом и ежевикой на роскошной витрине
Музыка: Обработка Майком популярной народной мелодии для еврейской молитвы “Авину Малкейну”
На этой карте есть необязательные поздравления: Думая о тебе, С Новым годом, Л’Шана Товах, Приветственная осень, Осенние благословения, Счастливая осень, С урожаем, С Днем благодарения, Спасибо, С Днем Рождения, С юбилеем, Вы приглашены, Получите Что ж, скорее, спокойного дня, с сочувствием, [No Caption]
- (открывает новое окно)
Нет места лучше дома
Изображение красоты и спокойствия осени в сельской местности
Музыка: “Home, Sweet Home” сэра Генри Бишопа
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения, Благословения на День Благодарения, Счастливой осени, Дом, милый дом, Нет места лучше дома, Думаю о тебе, Спасибо, С юбилеем, Поздравляю, Вы приглашены, Присоединяйтесь к нам на ужин, Выздоравливайте Скоро, С Днем Рождения, Просто скажу Привет, Счастливого Дня, [No Caption]
- (открывает новое окно)
Дом урожая
Умиротворяющее отражение плодородия и красоты осени
Музыка: Оригинал Майка Хьюза-Чемберлена
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения !, Думая о тебе !, Приветствую !, Удачного дня !, С наилучшими пожеланиями !, Вы приглашены !, Удачного падения !, Счастливой осени !, Просто скажите Привет!
- (открывает новое окно)
Лесное чудо
Краски осени украсят сцену Дня благодарения
Музыка: на основе Angel Band Уильяма Бэтчелдера Брэдбери
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения, Счастливой осени, Осенних благословений, Счастливого урожая, Счастливых праздников, Поблагодарить, Спасибо, Думаю о тебе, С Днем Рождения, Просто скажи привет, Ты приглашен, Давай вместе, Желаем счастья.
Хороший день, [без подписи]
- (открывает новое окно)
Barn Dance
Медведи на деревенском празднике
Музыка: Оригинал Майка Хьюза-Чемберлена
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения !, С Осенью !, С праздником !, С праздником !, С Днем Рождения !, С юбилеем !, Поздравляю !, Это вечеринка !, Вы приглашены !, Спасибо !, Размышляя of You !, Выздоравливайте !, Привет !, Просто говорю Привет !, [Без подписи]
- (открывает новое окно)
Осенние выходки
Чадли контролирует сбор урожая
Музыка: Оригинал Майка Хьюза-Чемберлена
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения !, Благословения на День Благодарения, Счастливой осени !, Думаю о тебе, Спасибо !, Вы приглашены !, Присоединяйтесь к нам на ужин !, Поправляйся скорее !, С Днем Рождения !, Просто скажи Привет !, [Без подписи]
- (открывает новое окно)
Мы собираемся вместе
Красочное напоминание о том, что в воздухе витает осень
Музыка: Мы собираемся вместе, аранжировка Майка Хьюза-Чемберлена
На этой карте есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения, С Осенью, Осенними благословениями, С урожаем, С праздниками, Поблагодарить, Спасибо, Думаю о тебе, С Днем Рождения, С годовщиной, Поправляйся скорее, Просто поздоровайся, ты приглашен , Давайте вместе, хорошего дня, с сочувствием, [No Caption]
- (открывает новое окно)
Сезонная серенада
Исследование осенних чудес природы
Музыка: Серенада для струнных, соч.
20 Эдвард Элгар
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Осенью, С Днем Благодарения, Думаю о тебе, Хорошего дня, Просто передаю привет, Спасибо, С Днем Рождения, С годовщиной, Поправляйся скорее, Вы приглашены, [Без подписи]
- (открывает новое окно)
Песня осени
Наша интерпретация стихотворения Луизы Мэй Олкотт на День Благодарения
Музыка: Оригинал Майка Хьюза-Чемберлена
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения, С Осенью, С урожаем, С праздниками, Благословения на День Благодарения, Осенние благословения, Поблагодарить, Спасибо, Думаю о тебе, С Днем Рождения, С юбилеем, Поправляйся скорее, Просто скажи привет, ты Приглашены, желаю спокойного дня, [без подписи]
- (открывает новое окно)
Дорога домой
Группа музыкантов со всей Америки собралась на праздник
Музыка: Отрывок из Симфонии «Новый Свет» Антонина Дворжака
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения, С Осенью, Осенние благословения, С праздником, Спасибо, Думаю о тебе, Вы приглашены, Давайте вместе, С Днем Рождения, [Без подписи]
- (открывает новое окно)
Кухонный хор
Готовится шикарное застолье с необычным сопровождением!
Музыка: Индейка в соломе, играет кухонная утварь
На этой открытке есть необязательные поздравления: С Днем Благодарения !, С Осенью !, С праздниками !, С Рождеством !, Сезонными поздравлениями !, Вы приглашены !, Давайте вместе !, Присоединяйтесь к нам на ужин !, Удачной готовки !, Спасибо !, Думаю о тебе !, С Днем Рождения !, Поправляйся скорее !, Просто передаю привет !, Удачного дня !, [Без подписи]
Не знаете, какую онлайн-открытку отправить? Не волнуйтесь – отправьте больше одного! В отличие от бумажных открыток, здесь нет никакой дополнительной платы, сколько бы онлайн-открыток вы ни отправили!
Сколько я могу писать? На большинстве наших онлайн-поздравительных открыток достаточно места для вашего сообщения с кнопками прокрутки на случай, если ваше сообщение заполняет доступное пространство.
Если вы хотите написать длинное письмо, подумайте об использовании наших карточек для заметок, которые разработаны специально для этого.
Понравится ли моим друзьям получать поздравительные открытки онлайн? Конечно – карты Джеки Лоусона известны как самые классные карты в Интернете!
Сколько времени это займет и как я узнаю, получили ли они его? Все наши онлайн-поздравительные открытки отправляются немедленно и должны быть доставлены в течение нескольких минут – или, если хотите, вы можете выбрать дату для их отправки.Вы также можете проверить страницу истории карт, на которой показано, когда ваша карта была отправлена и просматривалась ли она.
Все еще не уверены? Если вам нужна дополнительная помощь с отправкой поздравительных открыток через Интернет, ознакомьтесь с нашими часто задаваемыми вопросами. Есть сотни ответов практически на любой вопрос, который вы только можете себе представить, по тематике онлайн-поздравительных открыток!
«Зверь из болот Бодмина» Сьюзен Джарвис Брайант
В британском фольклоре Зверь из болота Бодмин – это призрачный дикий кот. Бодмин-Мур (Корнуолл, Англия) – это центр ужаса, с регулярными наблюдениями и сообщениями о зверски убитых скотах.
Я почувствовал тошнотворный укол страха
__В глазах, мерцающих по краю
Кошачьей жестокости – ухмылка Луны
__ заставила меня съежиться.
Я видел, как безумные луны воспламеняли кровь
Это запятнало имя Бодмин Мур.
Я почувствовал запах зверя. Я чувствовал, как он крадется.
__Вкус железа ужаса.
Смерть бродит по пустоши, скрываясь от совы
__На крыле.
Эбеновая скотина с демоническими когтями
Скрытые в тумане Скуллы на Бодминской пустоши.
Его посеребренные бакенбарды касаются края
__ беспокойных снов в бездне страха.
Этот щетинистый убийца портит клятву
__Зрелого поцелуя.
Ужасные трофеи тайных знаний
Распространены красным цветом на Бодминской пустоши.
Вой банши порыва и шторма,
__Зигзагообразная вспышка презрения Тора,
Грохот рока и шкура града
__Отражайте боль
Кричащих душ, убитых счетом.
Ад грызет их кости на Бодминской пустоши.
Приходят туристы. Идут туристы.
__В фантастике резвятся.
Они никогда не узнают мои муки горя:
__ Агония
Упадок Аида – как я ненавижу
Проживание здесь, на Бодминской пустоши.
Я ненавижу свою жизнь в кошках-мышках.
__ я боюсь дьявольской песни.
Я собрал свои вещи и продал свой дом –
__ Я уезжаю.
Больше никаких монстров. Больше никакого шока.
Я прижусь к шотландскому озеру.
Сьюзен Джарвис Брайант – секретарь церкви и поэт, родиной которой является Кент, Англия.Сейчас она американская гражданка, живущая на прибрежных равнинах Техаса. Стихи Сьюзан опубликованы в британских интернет-журналах, Lighten Up On Line, The Daily Mail и Openings (антологии стихов поэтов Открытого университета).
ПРИМЕЧАНИЕ: Общество считает эту страницу, где находятся ваши стихи, также и вашим местом жительства, куда вы можете пригласить семью, друзей и других людей. Не стесняйтесь относиться к этой странице как к своему дому и удаляйте здесь всех, кто не уважает вас.Просто отправьте электронное письмо на адрес [email protected] В строке темы укажите «Удалить комментарий» и укажите, какие комментарии вы хотите удалить. Общество не поддерживает какие-либо взгляды, выраженные в отдельных стихах или комментариях, и оставляет за собой право удалять любые комментарии для поддержания приличия этого веб-сайта и целостности Общества. Пожалуйста, ознакомьтесь с нашей Политикой комментариев здесь.
38 Ответов
-
- Сьюзен Джарвис Брайант
Джо, спасибо, мой собрат по поэзии! Я на седьмом небе от твоего ответа!
Отвечать
- Сьюзен Джарвис Брайант
- Синтия Эрландсон
Вау – это так много хороших вещей – и аллитерации, и созвучия, во-первых (я люблю «тошнотворный облизывание»; «террик ужаса.. »; «Бездна / Эта щетинистая…») Фантастические образы, такие как «Его посеребренные усы касаются края беспокойных снов…» и «Зигзагообразная вспышка презрения Тора» – какой блестящий способ описать молнию! И мне нравится умение изменять размер, используя только два метра в строке 4 каждого стиха.
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
Большое спасибо, Синтия.Ваш комментарий от женщины, которая пишет скупые стихи и знает свои литературные дела, действительно вызывает высокую оценку!
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
- Сарбан Бхаттачарья
Идеальное стихотворение для Хэллоуина, Сьюзен! Это напоминает мне множество кельтских сказок, греческих легенд и средневековой литературы.Мне нравились аллитерация, рифма, повторение фраз, звукоподражания и классические аллюзии, которые делали стихотворение вдвойне приятным, помимо его жуткого содержания. Я был один дома, читая это, и к тому времени, когда я дочитал до конца, я свернулся калачиком на кровати, услышал скрип и выбежал из комнаты! Без шуток, кошачий призрак вашего стихотворения преследовал читателей ужасом и юмором!
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
Сарбан, о, сила слов! Я надеюсь, что вы подавили страх и теперь наслаждаетесь прекрасным субботним днем.Хотя, признаюсь, я рада, что напугала тебя! Большое спасибо за ваш щедрый и продуманный комментарий. Я ценю твой прекрасный глаз.
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
- Салли Кук
Сьюзан –
Так тщательно сконструировано, образно описано и подходит для Хэллоуина! Торжество для тебя, друг мой!Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
Салли, вы сделали мой день, дорогой друг! Я очень рад, что тебе понравилась моя маленькая прихоть на Хэллоуин.
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
- Джефф Эрдли
Сьюзен, однажды мы были в Гранд-Каньоне, где однажды вечером мы вышли из ресторана, чтобы долго гулять в темноте, вернувшись в нашу хижину. Нам сказали, что там обитает «зверь», вероятно, пума, и нам выдали металлические подносы, чтобы бить нас по головам, и попросили громко петь.Я никогда не чувствовал такого страха до СЕГОДНЯ. Я прочитал ваше стихотворение и заперся на вечер в шкафу. Абсолютный леденящий кровь шедевр с еще одной изюминкой. Еще раз спасибо.
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
Джефф, мне нравится ваш опыт в Гранд-Каньоне. Гранд-Каньон – одно из моих любимых мест на земле… и я могу полностью понять, как он может вызывать такие чувства… дикие животные, отвесные капли, надвигающееся чудо природы.Мы с Майком совершили конную прогулку по каньону Ред-Рок недалеко от Лас-Вегаса, где копыта лошадей поскользнулись о камни, и мы боялись упасть на травму и быть съеденными пумой… все во имя романтического вечера под закатом.
Мы все еще переживаем это!
Джефф, я очень рад, что мое стихотворение произвело на тебя такое впечатление, но теперь у тебя есть мое разрешение выйти из туалета! ?
Отвечать
- Джефф Эрдли
Сьюзен, это стихотворение заколебало бы килты Бодмина В.I. Им надо сказать!
- Сьюзан Джарвис Брайант
Джефф, я только что сказала дамам из Бодена, штат Вашингтон, надеть несколько тепловых ящиков, прежде чем даже подумать о прочтении моего последнего стихотворения! Снизу вверх!
- Джефф Эрдли
- Майк Брайант
Джефф, мне тоже нравится твоя история о Гранд-Каньоне.Я уверен, что тебе нужно было вернуть металлические подносы на следующее утро, и мне интересно, почему они не могли дать тебе и пару сервировочных ложек (чтобы не ударить подносами над головой). Я думаю, что работники ресторана, возможно, сильно посмеялись над вашим счетом!
Конечно, небольшой своевременный страх после романтического ужина может быть не совсем плохим. Прилив адреналина творит чудеса.Отвечать
- Джефф Эрдли
Майк, спасибо за ваши комментарии и благодарю вас за то, что вы направили меня в сторону Джорджа Стрейта.Какой стойкий артист, и собрать почти 105 000 человек на концерте в Арлингтоне – это невероятно. Обожаю «Амарилло утром». Я всегда жалею, что не видел Гарта Брукса вживую. Последний раз, когда он был где-то рядом, был концерт в Дублине, который он отменил, в результате чего восковая копия его головы появилась на прилавке туристического офиса.
Эти ребята были намного интереснее, чем нынешние участники награды CMA.
- Джефф Эрдли
- Сьюзан Джарвис Брайант
-
- Сьюзан Джарвис Брайант
Большое спасибо, Кристофер.Спасибо, что заглянули и оставили прекрасный комментарий. Поздравляю вас с Хеллоуином!
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
- Джозеф С. Салеми
Очень красиво написанное стихотворение, Сьюзен. История (или легенда) напоминает мне о чудовище чупакабра из Испанской Америки, которое считается виновником многих убийств домашнего скота.Я слышал, что какая-то глупая женщина-защитница животных из Великобритании выпустила двух пум в дикую природу.
Возможно, они и есть реальность, стоящая за феноменом Бодмин-Мур. Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
Большое спасибо, Джо. Майк рассказал мне все о чупакабре (он видел много), и по прошествии девяти долгих лет я все еще жду, чтобы найти хоть одну.Я думаю, он может дергать меня за ногу! Что касается выпуска пумы, я читал похожие версии этой истории, и я искренне верю, что это могло быть тем, что привело к этой леденящей кровь сказке ужаса. Экзотические домашние животные были в моде в Великобритании в 80-х годах. Как вообще можно держать пуму в обычном таунхаусе британских размеров. Я считаю, что все эти милые, пушистые голубоглазые котята пумы теперь бродят по болотам. Что меня больше пугает, так это то, что у нас вполне могут быть змеи и (что еще хуже) птицееды, прячущиеся в подлеске Великобритании по той же причине.
Отвечать
- Джозеф С. Салеми
Женщина выпустила пумы где-то в Девоншире (рядом с Корнуоллом), поэтому вероятность еще выше.
Я полностью верю вашему мужу. Свидетельств очевидцев о чупакабре так много, что все они не могут быть отвергнуты как миф или заблуждение. Я видел фотографии домашнего скота, убитого чупакаброй, и они выглядят так, как будто они вышли прямо из ада.
- Джефф Эрдли
Сьюзен, «глупая женщина-правозащитница», была Мэри Чипперфилд, известная в цирке. Судя по всему, в 1978 году она выпустила в дикую природу трех Пумы из Плимута, в «Девоншире» или, как мы называем это здесь, в стране
«О, Арр Джим Лад».
- Сьюзен Джарвис Брайант
Джефф, мне было всего около тринадцати в то время, но я, кажется, помню, что читал что-то о Мэри Чипперфилд и пумах … не то чтобы в то время все цирки в Великобритании перестали развлекать тигров и слонов?
Джо С., теперь вы должны упомянуть об этом. Кажется, я видел пару чупакабр на слушании по делу Эми Кони Барретт – это ваш термин «прямо из ада» всколыхнул мою память!
- Джозеф С. Салеми
- Сьюзан Джарвис Брайант
- Питер Хартли
Сьюзен – железный звон, блестящая комбинация и, я думаю, единственный настоящий соперник пухлых излишков.
Именно такие составные существительные напомнили мне Г. М. Хопкинса в вашей работе («беспорядок», «гул кукушки», «рой в колокольчики», «вьющийся в ладью») больше всего на свете. С ним все в порядке, но у них нет такого же, скажем так, железа, и я не думаю, что Хопкинс узнал бы пухлое перенасыщение, если бы это выбило ему зубы. Также очень наблюдательны – совы, какими бы большими они ни были, чрезвычайно незаметны на крыльях и почти бесшумны, когда наклоняются. Наверное, Джо прав насчет качества этого предложения. Тератогенные угрозы, скрытые в последних строках этого стихотворения, властны, хичкоковски, устрашающи, величественны.Пожалуйста, скажи Майку, что у меня было бы больше шансов с снурдом бабуинов. Отвечать
- Сьюзен Джарвис Брайант
Питер, я очень рада, что изобрела поэтическую жемчужину, которая стоит рядом с моим пухлым изобилием – я начинала чувствовать, что это пухлое изобилие было вершиной моего поэтического мастерства, и я » d достиг пика слишком рано.
Я очень рад, что меня сравнивают с Джерардом Мэнли Хопкинсом – это действительно высокая оценка. Я также купаюсь в своем статусе «хичкоковского, страшного, великолепного». Спасибо, сэр!
Что касается сов, то я их обожаю, и их бесшумная скрытность на охоте меня впечатляет. Я рад запечатлеть это в стихотворении. Я держал сову, и она на удивление легкая. Все они из пуха и пера, что объясняет их успех в захвате добычи. На самом деле я все больше увлекаюсь птицами. Мне посчастливилось жить на миграционном пути на прибрежных равнинах Техаса.Вчера мне удалось заснять на камеру прилет двух пятифутовых журавлей, пролетевших над моей головой и приземлившихся в нашем местном заповеднике.
Майку нравится ваш «снурд бабуинов», но для меня они всегда будут ягодицами бабуинов.
Отвечать
- Сьюзен Джарвис Брайант
- C.B. Anderson
Технически безупречный, Сьюзен, как мы и ожидали.Но какое настроение, такая атмосфера, такие образы!
Отвечать
- Джеймс А. Твиди
Susan,
Почему-то это ужасно красивое стихотворение напомнило мне название сборника рассказов Хоторна «Дважды рассказанные сказки». Некоторые истории и некоторые стихи стоит пересказывать дважды. Зверь Бодминской пустоши – один из них.Некоторые сказки Хоторна тоже стоит перечитать на Хэллоуин, в том числе «Маскарад Хоуи» и «Лощина трех холмов».
Как это наглядно выражено в великой поэме Мусоргского «Ночь на лысой горе» (анимационную версию см. «Фантазия Диснея»), приятно знать, что с восходом завтрашнего солнца мы будем приветствовать более яркое и счастливое празднование Всех Святых. .
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
Джеймс, я люблю «ужасающе красивое»… именно то, к чему я стремился.
Спасибо за все ваши указатели истории Хэллоуина. Мне очень интересно. Думаю, сегодня вечером я прочитаю Майку несколько сказок на ночь. Мвах-ха-ха!
Отвечать
- Питер Хартли
Майк – мои самые любимые человекообразные обезьяны – Гринлинг Гиббонс, которые, кажется, проводят большую часть своего времени, обнажая свои футляры.Они поистине огромны (я имею в виду футляры): как бы стеатопигот – это слово, которое я нащупываю (уж точно не футокс).
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
- Питер Хартли
Сьюзен – Я помню, как раньше мне приходилось поднимать лебедя-шипуна по имени Перси с середины автомагистрали A533 и нести его в убежище, чтобы уменьшить количество покрышек.
следы на его черепе.Теперь лебедь-шипун вместе с чернобровым сопликом Guttersnipe – одна из самых тяжелых летающих птиц в мире, но когда я впервые поднял Перси на руки, я чуть не проделал дыру в озоновом слое. Ягодиц павианов не существует. Вы можете завести гиббонов, шимпанзе или взрослых бабуинов. Группа молодых павианов называется фланцевой. Это последнее стихотворение для меня среди ваших полдюжины лучших стихотворений, как и другие, упомянутые выше. Отвечать
- Майк Брайант
Питер, я не знаю, уместна ли эта информация, но я знаю, что извлеченный из Средиземного моря футок XII века был преобразован Гринлингом Гиббонсом в изысканную розетку.Мое любимое имя птицы – хеджирующая певчая птица, булькающая снурдом.
Отвечать
- Майк Брайант
- Дэвид Ватт
Сьюзан, в этом вызывающем покалывание фрагменте много замечательных линий. Мои любимые строки:
«Ужасные трофеи тайных знаний
раскиданы красным цветом на Бодминской пустоши».Лох-Несс кажется гораздо более безопасным районом.
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
Дэвид, большое спасибо за ваш прекрасный комментарий. Признаюсь, когда я писал ваши любимые строчки, я ужасался сам! Лох-Несс, вот и я!
Отвечать
- Сьюзан Джарвис Брайант
Этот сайт использует Akismet для уменьшения количества спама.Узнайте, как обрабатываются данные вашего комментария.
The Marginalian – Marginalia о наших поисках смысла.
Ответить на вопрос о том, что делает нас такими, какие мы есть, с храбростью, ясностью и полнотой чувств – значит столкнуться со всем беспокойством и беспомощностью, которые это пробуждает в жаждущей смысла душе, элементарном факте нашего отсутствия выбора в условия, которые приводят к нашему существованию.
Это то, что нобелевский лауреат-основатель квантовой механики Эрвин Шредингер (12 августа 1887 г. – 4 января 1961 г.) обращается в некоторых изысканных отрывках из Мой взгляд на мир ( публичная библиотека, ) – тонкая, смелая книга на смертном одре, содержащая два длинных эссе, написанных по обе стороны от его Нобелевской премии, с разницей в тридцать пять лет, но соединенных неразрывной нитью его необычного разума, не опасающегося собственной способности чувствовать, этой жизненно важной способности жить в полной мере в мире величайшие открытые вопросы существования.
Эрвин Шредингер, около 1920-х годов.
Шредингер начинает с одной быстрой, впечатляющей защиты того, что ученые считают метафизикой – области знания, лежащей за пределами современных научных инструментов и способов извлечения истины, которые, как свидетельствует история, всегда больше раскрывают ограничения этих инструментов, чем их возможности. пределы истин природы.
(Чтобы мы не забыли, даже такая чистая форма физики, как полет колибри, долгое время считалась метафизическим явлением, то есть еще нерешенным феноменом, который объясняется как магия, – пока наука не ферментировала технологию фотографии, чтобы уловить механику этого процесса.Повторяя смелое обвинение Ханны Арендт в том, что прекращение задавать вопросы, на которые нет ответа, означало бы отказ от «не только способности производить те мысли, которые мы называем произведениями искусства, но и способности задавать все ответы на вопросы, на которых основана каждая цивилизация», Шредингер пишет:
Относительно легко отбросить всю метафизику, как это сделал Кант. Малейшее дуновение в его направлении сносит его, и для этого требовалась не столько мощная пара легких, чтобы произвести взрыв, сколько мощная доза храбрости, чтобы повернуть его против столь вневременного почтенного карточного домика.
Но вы не должны думать, что тогда было достигнуто фактическое исключение метафизики из эмпирического содержания человеческого знания.
Фактически, если исключить всю метафизику, окажется, что гораздо труднее, а может быть, и невозможно дать сколько-нибудь внятное описание даже самой ограниченной области специализации в рамках любой специализированной науки, которая вам нравится. Метафизика включает, среди прочего, – если взять лишь один довольно грубый пример – безоговорочное принятие более чем физического, то есть трансцендентного, значения в большом количестве тонких листов древесной массы, покрытых черными отметинами, такими как А теперь перед вами … Настоящая ликвидация метафизики означает изъятие души из и искусства, и науки, превращение их в скелеты, неспособные к дальнейшему развитию.
Даже когда он вносил свой вклад в реконфигурацию реальности в науку и ее поиск фундаментальной истины, Шредингер никогда не отказывался от своего страстного любопытства к философии и текущим вопросам значения, которые составляют основу каждой истины во плоти сознания. Его тянуло к Спинозе и Шопенгауэру так же, как и к древним восточным традициям, и особенно к их ничем не ограниченному общему основанию панпсихизма – одной из старейших и наиболее общеизвестно неправильно понимаемых теоретических моделей сознания по отношению к Вселенной.
Полное солнечное затмение – Этьен Леопольд Трувло. (Доступен в виде принта, визиток и маски для лица.)
Спустя столетие после того, как канадский философ, психиатр и исследователь природы Ричард Морис Бак черпал вдохновение у Уитмена для разработки своей теории космического сознания, и столетие спустя до того, как зарождающаяся наука о контрфактах бросила вызов нашим фундаментальным предположениям о природе Вселенной, Шредингер проводит параллели между открытиями квантовой физики и основными идеями индуистской философии Веданты.В том, что лучше всего можно было бы описать как экзистенциалистскую прозу, он предлагает вам представить себя сидящим на горной скамейке на закате и созерцающим трансцендентное проявление природы:
Перед вами, вздымающийся из глубин долины, виднеется могучая вершина с ледниковыми вершинами, ее гладкие снежные поля и твердые скалы, окрашенные в этот момент нежно-розовым цветом в последние лучи уходящего солнца. все это удивительно резкое на фоне ясного, бледного, прозрачного голубого неба.
Согласно нашему обычному взгляду на это, все, что вы видите, за исключением небольших изменений, было здесь за тысячи лет до вас. Через некоторое время – ненадолго – вы перестанете существовать, и леса, скалы и небо будут оставаться неизменными в течение тысяч лет после вас.
Что именно вызвало вас так внезапно из небытия, чтобы ненадолго насладиться зрелищем, которое остается для вас совершенно безразличным?
Я вижу, как моя душа отражается в Природе Маргарет К.Повар из редкого английского издания 1913 года книги Уолта Уитмена Leaves of Grass . (Доступен в виде печати.)
В отрывке, напоминающем вневременные строки Уитмена из «Пересекая Бруклинский паром» – «Другие войдут в ворота парома и перейдут от берега к берегу… Другие увидят острова большие и маленькие… A через сто лет, или через много сотен лет, другие увидят их … Я с вами, вы, мужчины и женщины одного поколения или даже через много поколений … Так же, как вы чувствуете, когда смотрите на реку и небо, так что я чувствовал . .. Как любой из вас – один из живой толпы, я был одним из толпы … Что же тогда между нами? » – Ответы Шредингера:
Условия для вашего существования почти такие же старые, как скала.Тысячи лет мужчины боролись, страдали и рожали, а женщины рожали в боли. Может быть, сто лет назад на этом месте сидел другой человек; как и вы, он с трепетом и тоской в сердце смотрел на умирающий свет ледников. Как и вы, он был рожден от мужчины и рожден от женщины. Он чувствовал боль и краткую радость, как и вы. Был кем-то другим? Разве это не ты? Что это за ваше «Я»? Что было необходимым условием для превращения задуманной на этот раз вещи в , вы , просто , вы , а не кого-то еще? Какой отчетливо понятный научный смысл может действительно иметь это “кто-то другой”? Если бы та, которая сейчас является вашей матерью, сожительствовала с кем-то еще и родила от него сына, и ваш отец поступил бы так же, стали бы вы, ? Или вы жили в них и в отце вашего отца… тысячи лет назад? И даже если это так, почему ты не твой брат, почему твой брат не ты, почему ты не один из своих дальних родственников? Что оправдывает вас в том, что вы упорно обнаруживаете эту разницу – разницу между вами и кем-то еще – когда объективно что есть и то же ?
[…]
Каким бы непостижимым это ни казалось обычному разуму, вы – и все другие сознательные существа как таковые – являетесь единым целым.
Следовательно, эта ваша жизнь, которой вы живете, является не просто частью всего существования, но в определенном смысле является целым .
Двойная радуга из Les phénomènes de la Physique , 1868. Доступен как принт и маска для лица.
Как только мы постигаем эту фундаментальную реальность взаимодействия, замечает Шредингер, становится невозможным пожелать себе чего-либо, чего мы не желаем другим, или причинить кому-либо вред, не навредив себе:
Именно видение этой истины (которую человек редко осознает в своих действиях) лежит в основе любой морально ценной деятельности.
Десять лет спустя, в прекрасном свидетельстве того, что Шредингер настаивал на неделимости науки и искусства в решении этого грандиозного оставшегося без ответа вопроса, Айрис Мердок – один из самых обширных умов и лучших литературных художников своего времени и всех времен – запечатлела этот элементарный правда в ее случае с искусством как «поводом для самоотречения», наблюдает:
«Я», место, где мы живем, является местом иллюзий.
Доброта связана с попыткой увидеть не-себя… проникнуть за пелену эгоистичного сознания и присоединиться к миру таким, какой он есть на самом деле.
Дополните этот фрагмент книги Шредингера Мой взгляд на мир – превосходного чтения в его тонкой целостности – поэтическим физиком Аланом Лайтманом о самости, смертности и том, что делает жизнь стоящей, а затем вернитесь к Алану Уоттсу, который представил Западный ум относится к Веданте и ее созвучию с «новой физикой» квантового мира – о себе, Вселенной и становлении тем, кем мы являемся на самом деле.
Отметьте свой календарь
Разместите список событий на dailyherald.com / share; крайний срок – две недели до даты мероприятия или крайнего срока регистрации.
Выполняется
Аудиотур с местными легендами Уилметта: Исторический музей Уилметта, 609 Ридж-роуд, Уилметт. Остановитесь возле домов некоторых знаменитостей Wilmette.
Путешествуйте на машине, велосипеде или пешком, чтобы услышать звук на телефоне. Получите карты на веб-странице или заберите в музее в часы работы. Для получения информации пишите на адрес [email protected] или по телефону (847) 853-7666 с любыми вопросами. Бесплатно.wilmettehistory.org
4 ноября
State of the Village: с 8 до 9:30 утра в четверг, 4 ноября, Публичная библиотека Гленвью, 1930 Гленвью-роуд. Президент деревни Майк Дженни сделает обзор основных проблем, стоящих перед деревней, и обсудит, что нас ждет впереди. В конце будет время для вопросов. Зарегистрируйтесь: glenviewchamber.com.
Tales for Tots: 9:30 или 11:00 в четверг, 4 ноября, в публичной библиотеке Гленко, 320 Park Ave, Glencoe. Возраст 0-5 лет со взрослым; маски требуются для всех участников в возрасте от 2 лет и старше.Читайте, пойте, разговаривайте и играйте, чтобы развить навыки грамотности в раннем возрасте. Для регистрации звоните в детское отделение по телефону (847) 835-5056.
glencoepubliclibrary.org.
Babytime: практически в 9:30 утра в четверг, 4 ноября, Публичная библиотека Уилметта. Опыт общения для воспитателей и младенцев с песнями, объятиями и подпрыгиваниями. Приготовьте шарф и шейкер. wilmettelibrary.info.
Family Storytime: 10:00 в четверг, 4 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Oak St., Виннетка. Пение, танцы, рассказы и пузыри. Билеты на рассказы будут доступны этим утром на стойке Молодежной службы в порядке очереди. (847) 446-7220 или winnetkalibrary.org.
Baby Signs (4 года рождения со взрослым): 10:30 a.м. Четверг, 4 ноября, в публичной библиотеке Гленвью, Гленвью-роуд, 1930, Гленвью. Предварительные читатели и их семьи вместе изучают американский язык жестов. Требуется регистрация. glenviewpl.org.
Эффективный налоговый пенсионный доход: практически в 11 часов утра четверга, 4 ноября, Северный пригород YMCA. Планирование пенсионного дохода стало более обременительным для пенсионеров, поскольку ответственность за финансирование пенсионного обеспечения перешла к ним. Присоединяйтесь к Вэй Чжану, сертифицированному финансовому педагогу из национальной некоммерческой организации 501 (c) (3), чтобы подробно обсудить типичную последовательность расходов и возможности планирования для минимизации налоговых последствий при выходе на пенсию.Доступно и открыто для публики. Зарегистрируйтесь: nsymca.org/yes-speaker-schedule. Для получения информации отправьте электронное письмо Пэм Ракански по адресу [email protected] или позвоните по телефону (847) 272-7250.
Кресло Путешествия: 13:00. Четверг, 4 ноября, в публичной библиотеке Уилметта, 1242 Уилметт авеню, Уилметт. Присоединяйтесь к профессиональному туристу Джону Линну в путешествии по тропе Санта-Фе, маршруту XIX века через центральную часть Северной Америки, который соединял Франклин, штат Миссури, с Санта-Фе, штат Нью-Мексико. wilmettelibrary.info.
Художественный прием для выставки Кешет: 5-7 л.м. Четверг, 4 ноября, в North Suburban YMCA, 2705 Techny Road, Northbrook. Художественная выставка участников GADOL, дневной программы Keshet из Нортбрука для взрослых с ограниченными интеллектуальными возможностями и пороками развития, будет представлена в общественной галерее North Suburban YMCA в течение ноября. (847) 272-7250 или nsymca.org
K-9 Читающие друзья северного берега: 6 стр.м. Четверг, 4 ноября, в публичной библиотеке Уилметта, 1242 Уилметт авеню, Уилметт. Прочтите некоторые из ваших любимых историй обученной собаке-терапевту. Зарегистрируйтесь на 15-минутное время в Молодежном бюро или по телефону (847) 256-6945. Только для жителей Уилметта и Кенилворта. (847) 256-5025 или wilmettelibrary.info.
Панельная дискуссия – Представление ЛГБТК + в СМИ: 18:30 Четверг, 4 ноября, в Музее Холокоста Иллинойса, 9603 Вудс Драйв, Скоки. Вдумчивый разговор об истории и влиянии представительства ЛГБТК + в СМИ, модератором которого является Эрик Маркус, основатель и ведущий отмеченного наградами подкаста Making Gay History с десятилетиями исследований истории ЛГБТК + и эволюции СМИ ЛГБТК +.Требуется предварительное бронирование: ihm.ec/lgbtqmedia. (847) 967-4835 или ilholocaustmuseum.org.
Большие книги: практически в 19:00. Четверг, 4 ноября, Публичная библиотека Гленко. В течение девяти недель Big Books проведут «Ярмарку тщеславия» Уильяма Мейкписа Теккерея. Сериал спонсируется Друзьями публичной библиотеки Гленко. glencoepubliclibrary.org.
Обсуждение книги “Elatsoe”: Практически в 19:00. Четверг, 4 ноября, Публичная библиотека Уилметта. Обсудите роман Дарси Литтл Бэджер “Elatsoe” для молодых людей перед визитом виртуального автора в среду, ноябрь.10. (847) 256-5025 или wilmettelibrary.info.
The Navigation Case – Обучение, полеты и сражения в войне 1942-1945 годов в Новой Гвинее: виртуально и лично в 19:00. Четверг, 4 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Оук-стрит, Виннетка. Местный писатель Джон Э. Хапп расскажет о своей новой книге «Дело навигации», в которой раскрываются драмы и жертвы американских пилотов-первопроходцев. (847) 446-7220 или winnetkalibrary.org.
Вечер с писательницей Кэти Пак Хонг: 7 стр.м. Четверг, 4 ноября, Публичная библиотека Виннетка-Нортфилд; Публичная библиотека Гленко; Публичная библиотека Уилметта. Журналист из Чикаго Моника Энг ведет дискуссию с Кэти Пак Хонг, автором бестселлера New York Times «Незначительные чувства: расчет американцев азиатского происхождения», сборника честных, эмоционально заряженных и оригинальных эссе, исследующих сознание американцев азиатского происхождения. Хонг – редактор стихов New Republic и профессор Университета Рутгерса-Ньюарка. Это мероприятие проводится в сотрудничестве с несколькими районными библиотеками.Зарегистрируйтесь: winnetkalibrary.org; glencoepubliclibrary.org или wilmettelibrary.info.
BookBites Обсуждение книги: 19:00 Четверг, 4 ноября, в публичной библиотеке Гленвью, Гленвью-роуд, 1930, Гленвью. Ноябрьское обсуждение будет называться «Секреты, которые мы сохранили» Лары Прескотт. Книги доступны в библиотеке за месяц до собрания. Ограниченные цифровые копии доступны через Libby и OverDrive. Зайдите на сайт glenviewpl.org.
Full STEAM Ahead !: четверг, 4 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Oak St., Виннетка. Дети в возрасте от 5 до 8 в сопровождении взрослых узнают, как наука, технологии, математика, искусство и инженерное дело влияют на нашу жизнь каждый день с помощью интересных экспериментов. Зарегистрируйтесь: winnetkalibrary.org.
5 ноября
Консультации по вопросам карьеры: Практически в пятницу, 5 ноября, в публичной библиотеке Гленвью. Проконсультируйтесь с профессиональным специалистом по вопросам резюме, обзору профиля в LinkedIn и стратегиям поиска работы для любого этапа вашей карьеры. Зарегистрируйтесь на сайте или позвоните по телефону (847) 729-7500, доб.7700. Запись на прием возможна через Zoom или по телефону. Предпочтение отдается держателям карт Публичной библиотеки Гленвью. glenviewpl.org.
Ночлег в чучелах животных: 9 часов утра в пятницу, 5 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Оук-стрит, Виннетка. Вы когда-нибудь задумывались, что происходит, когда библиотека закрывается? Оставьте свою любимую мягкую игрушку на стойке обслуживания молодежи в пятницу; вернитесь в субботу, чтобы посмотреть слайд-шоу их ночных махинаций. Эта ночевка предназначена только для мягких игрушек животных; ночевать в библиотеке детям не разрешат.winnetkalibrary.org.
Chair Yoga: практически в 10 часов утра в пятницу, 5 ноября, публичная библиотека Мортон-Гроув. Практикуйте позы сидя в одной из самых мягких форм йоги под руководством сертифицированного инструктора по йоге Шер Вальтер. Приветствуются все уровни опыта. Носите удобную одежду. Регистрация и информация на mgpl.org/events или (847) 965-4220.
Chair Yoga: практически в 10 часов утра в пятницу, 5 ноября, Публичная библиотека Виннетка-Нортфилд. Присоединитесь к инструктору Изабель Рачи на сеансе мягкой стула йоги и управляемой медитации.Идеально подходит для новичков. winnetkalibrary.org.
Baby Time Bounce and Rhyme: 11:00 пятница, 5 ноября, в публичной библиотеке Гленко, 320 Парк-авеню, Гленко. Младенцы, родившиеся после 1 августа 2020 г. вместе со взрослыми. Присоединяйтесь к песням, прыжкам, рассказам и многому другому вместе с вашим малышом. Взрослые, будьте готовы двигаться и подпевать, изучая забавные способы взаимодействия со своим малышом. Старшие братья и сестры могут посещать занятия вместе с младшим братом или сестрой. Зарегистрируйтесь: glencoepubliclibrary.org.
GLENergy – Паломники и первый День благодарения: 1 стр.м. Пятница, 5 ноября, в публичной библиотеке Гленвью, 1930 Гленвью-роуд, Гленвью. Нэнси Маккалли рассказывает об истоках наших традиций Дня благодарения и посещает Плимутскую плантацию, чтобы раскрыть истинную историю паломников. Представлено в партнерстве с Центром обслуживания пожилых людей в деревне Гленвью и Центром для пожилых людей на северном берегу. Зарегистрируйтесь: glenviewpl.org.
Первые пятницы Книжный поток: практически в 16:00. Пятница, 5 ноября, Публичная библиотека Гленко. Присоединяйтесь к Джесси и Эмили в первую пятницу каждого месяца, когда они болтают о графических романах, художественной литературе для молодежи и многом другом.Живите на Twitch и Discord. Для детей от 5 класса и старше. glencoepubliclibrary.org.
Галерея Vivid Art Art Открытие первой пятницы: 17-19.00 Пятница, 5 ноября, в Vivid Art Gallery, 895 Green Bay Road, Winnetka. В художественной галерее Vivid состоится открытие художественной выставки с участием известной художницы Дороти Элиг и местного художника Брюса Керра. Приглашаем всех на бесплатное мероприятие. Помимо арт-открытия в Vivid, несколько других предприятий в районе дизайна Hubbard Woods также будут открыты с 5-7 p.м. shophubbardwoods.com или (224) 505-5961.
Семейный костер: 17:30. Пятница, 5 ноября, в парке Кроу-Айленд Вудс, 1140 Уиллоу-роуд, Виннетка. Спокойная обстановка леса Вороньего острова – идеальное место для старомодного семейного костра. Наслаждайтесь сидением у огня, прослушиванием историй из публичной библиотеки Виннетки, приготовлением хот-догов на палочке и проведением времени с семьей и друзьями. Завершите вечер жарким зефиром на огне для закуски.Резиденты по 10 долларов США; 15 долларов для остальных. Зарегистрируйтесь: winpark.org.
Фестиваль еврейского кино JCC в Чикаго: с пятницы, 5 ноября, по воскресенье, 21 ноября, в JCC Chicago, 300 Revere Drive, Northbrook. Осенний фестиваль 2021 года начнется с трансляции восьми фильмов в течение трех выходных. Вы не захотите пропустить эти тщательно отобранные фильмы – от документальных фильмов до драм и сопутствующих вопросов и ответов с экспертами в данной области. За последние девять лет JCC Чикагский еврейский кинофестиваль стал важным и долгожданным культурным событием в обществе, обслуживая почти 60 000 кинозрителей / зрителей по всему Чикаго.15–105 долларов. (224) 406-9257 или jccfilmfest.jccchicago.org.
«Телефон ветра»: с пятницы, 5 ноября, по воскресенье, 21 ноября, в Театре Скоки, 7924 Линкольн-авеню, Скоки. Мировая премьера отмеченного наградами драматурга Мадлен Сергель. Мать и ее взрослые дочери воссоединяются, чтобы собрать вещи в семейном доме. Всего лишь одним предложением раскрывается скрытая правда из прошлого, которая бросает вызов отношениям между женщинами. В главных ролях Элизабет Руд, Мэгги Спир и Сьюзи Штайнмайер, режиссер Уэйн Мелл.34-38 долларов. (847) 677-7761 или skokietheatre.org.
Stand Up Comedy: 20:00. Пятница, 5 ноября, в Laughing Academy, 3230 Glenview Road, Glenview. Academy After Hours – это новая серия ночных представлений Laughing Academy, предназначенная только для взрослых, предлагающая вам лучшее из чикагской комедии. Присоединяйтесь к вечеру с “Funnier By the Lake”, представляющим постоянно меняющийся список самых горячих и начинающих комиков на профессиональной сцене стендап. Это мероприятие BOYB только для взрослых.25 долларов. (847) 748-7490 или funnierbythelake.com
6 ноября
Экскурсия по студии художников Northbrook: с 11:00 до 16:00. Суббота, 6 ноября, в местах вокруг деревни, включая домашние студии и группы художников, выступающие в TotalLink2 Community, Village Green Center и Park District Leisure Centre. Карты доступны в Village Hall, библиотеке Northbrook и на сайте northbrookarts.org. В день они будут доступны в Village Green Center, 1810 Walters Ave.
День открытых дверей Академии науки и искусств: с 10:00 до полудня в субботу, 6 ноября, в Академии наук и искусств, 1825 Miner St., Des Plaines. Личное мероприятие для будущих семей. Совершите экскурсию, посетите классы и познакомьтесь с учителями, нынешними родителями и учениками. Все присутствующие должны предъявить доказательства вакцинации или отрицательный результат теста на COVID. Зарегистрируйтесь: scienceandartsacademy.org/attend-an-event.html. (847) 827-7880 или scienceandartsacademy.org.
Международный фестиваль детских фильмов в Нортбруке: Практически на 2 стр.м. Суббота, 6 ноября, Публичная библиотека Нортбрука. На кинофестивале представлены 12 увлекательных короткометражных фильмов со всего мира, призванных пробудить воображение как родителей, так и детей. После просмотра фильмов дома посетителей приглашают присоединиться к вечеринке Zoom с некоторыми режиссерами. (847) 272-6224 или на northbrook.info.
Krafty Kids – Витражная банка Мейсон: 14:00 Суббота, 6 ноября, в публичной библиотеке Гленко, 320 Парк-авеню, Гленко. Учащиеся от детского сада до третьего класса присоединяются к госпоже.Litchman за рассказ и ремесло. Личная программа в помещении. Зарегистрируйтесь: glencoepubliclibrary.org.
Что в меню? 3 вечера. По субботам и воскресеньям, Природный центр River Trail, 3120 Milwaukee Ave., Northbrook. Присоединяйтесь к River Trail во время кормления, чтобы узнать о животных-посланниках и их уникальных привычках. fpdcc.com/events.
Чикагские мастера-певцы: 19:30 Суббота, 6 ноября; 3 вечера. Воскресенье, 7 ноября, в общественной церкви Гленвью, 1000 Элм-стрит, Гленвью. 43-й сезон открывается первыми живыми выступлениями группы почти за два года – первое с новым музыкальным директором Джоном Хьюзом.Концертная программа «Отражение» представляет собой музыкальное путешествие к надежде через испытания мрачных часов жизни. В нем представлены, в частности, работы Мортена Лауридсена, Франца Шуберта и Эрика Уитакра. С хором выступят пианистка Людмила Лакисова и виолончелист Стивен Хаузер. 15-45 долларов. (877) 825-5267 или chicagomastersingers.org.
7 ноября
GPS Scavenger Hunt: 11:00, 12:30. или 14:00 Воскресенье, 7 ноября, Природный центр River Trail, 3120 Milwaukee Ave., Нортбрук. Отправляйтесь на охоту за мусором, вдохновленную технологиями. Зарегистрируйтесь на почасовой временной интервал: fpdcc.com/events.
Northbrook Symphony: 16:00. Воскресенье, 7 ноября, в Центре исполнительских искусств Шили при средней школе Гленбрук-Норт, 2300 Шермер-роуд, Нортбрук. Во втором живом концерте сезона – Концерт для двух фортепиано ре минор FP61 Фрэнсиса Пуленка в исполнении пианистов Сьюзан Мердингер и Стивена Грина, а также Павана для мертвой принцессы Мориса Равеля и Симфония Жоржа Бизе. до мажор.Маски обязательны. Посетите сайт northbrooksymphony.org или позвоните по телефону (847) 272-0755.
Обсуждение дагерротипов: Практически в 14:00. Воскресенье, 7 ноября, Исторический музей Уилметта. Майк Медхерст, нынешний президент Дагеррейского общества, расскажет о ранней фотографии в корпусах, исследует историю этого вида искусства и сделает краткий обзор того, как создаются дагерротипы. Медхерст также поделится некоторыми захватывающими изображениями из своей собственной коллекции, погрузившись в рассказы о сценах, людях и даже животных, запечатленных на них.wilmettehistory.org.
8 ноября
Праздничные гарниры: практически в 14:00. Понедельник, 8 ноября, в публичной библиотеке Уилметта. Присоединяйтесь к шеф-повару Сьюзан Мэддокс в виртуальном кулинарном классе, чтобы узнать о новых праздничных гарнирах. wilmettelibrary.info.
американских индейцев в Иллинойсе – история и традиции: практически в 19:00. Понедельник, 8 ноября, Публичная библиотека Нортбрука. Ноябрь – месяц истории коренных американцев, и для библиотеки большая честь приветствовать автора и спикера оджибвы Кима Сигафуса.Ким поделится некоторыми культурными традициями племен, которые жили в Иллинойсе в начале 1800-х годов, исполнит традиционную музыку и объяснит значение своего платья в стиле джингла. (847) 272-6224 или на northbrook.info.
Книжный клуб «Пища для размышлений» – Небольшая помощь от моих друзей: практически в 19:00. Понедельник, 8 ноября, Публичная библиотека Виннетка-Нортфилд. Вы любите просматривать кулинарные книги и пробовать новые рецепты? Ознакомьтесь с одной из популярных кулинарных книг, попробуйте несколько рецептов и обсудите их в Zoom.Книги доступны для оформления в библиотеке и через Hoopla. «Стол для друзей: искусство готовить на двоих или двадцати» Скай Макэлпайн; «Еда между друзьями: поваренная книга» Джесси Тайлер Фергюсон и Джули Танус. winnetkalibrary.org.
9 ноября
Дошкольное время: 10:00 вторник, 9 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Оук-стрит, Виннетка. Присоединяйтесь к энергичной и интерактивной истории с рассказами, песнями и многим другим, которые идеально подходят для дошкольников.Возраст 3-5 лет. Это личный рассказ. Билеты будут доступны утром перед началом рассказа в Службе поддержки молодежи в порядке очереди. (847) 446-7220 или winnetkalibrary.org.
Grab Lunch & Let’s Go: с 11:30 до 13:00. Вторник, 9 ноября, в Центре для пожилых людей Норт-Шор, 161 Нортфилд-Роуд, Нортфилд. Последнее мероприятие года Grab & Go включает упакованные ланчи от Red Rooster; один бутерброд на человека, личный трансфер только для первых 100 человек.Транспортные средства должны въезжать со стороны въезда на Нортфилд-роуд, а не с Виннетка-роуд. Звоните (847) 784-6000.
Family Storytime: Практически в 10:30 вторник, 9 ноября, Публичная библиотека Гленвью. Присоединяйтесь к еженедельной прямой трансляции с библиотекарями молодежных служб. Программа представлена виртуально через Zoom. Зарегистрируйтесь на Zoom: bit.ly/sorytime-autumn.
Время для малышей: 10:30, вторник, 9 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Оук-стрит, Виннетка. Интерактивные рассказы, песни и стишки для детей от 18 до 36 месяцев с родителями / опекунами.Билеты будут доступны утром перед началом рассказа в Службе поддержки молодежи в порядке очереди. (847) 446-7220 или winnetkalibrary.org.
Tales for Tots: 11:00 вторник, 9 ноября, в публичной библиотеке Гленко, 320 Парк-авеню, Гленко. Возраст 0-5 лет со взрослым; Маски необходимы всем участникам старше 2 лет. Читайте, пойте, говорите и играйте, чтобы развить навыки грамотности в раннем возрасте. Реестр: (847) 835-5056. glencoepubliclibrary.org.
Введение в европейскую генеалогию: Практически на 2 стр.м. Вторник, 9 ноября, Публичная библиотека Гленвью. Узнайте, как начать поиск предков в Европе. Зарегистрируйтесь: glenviewpl.org.
Art Explorers: 16:30. Вторник, 9 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Оук-стрит, Виннетка. Создайте красивую картину и узнайте об интересной эпохе истории искусства. Возраст 9-13. winnetkalibrary.org.
Городской лес Гленвью: 19:00 Вторник, 9 ноября, в Публичной библиотеке Гленвью, 1930 Гленвью-роуд, Гленвью. Узнайте о разнообразном «городском лесу» Гленвью, насчитывающем более 30 000 деревьев, и о том, что вы можете сделать, чтобы сохранить здоровый полог деревьев, с Робин Флакне, менеджером по природным ресурсам деревни.Требуется регистрация: glenviewpl.org.
Событие для авторов с Бобом Буном: практически в 19:00. Вторник, 9 ноября, Публичная библиотека Гленко. Журналист Дональд Либенсон возьмет интервью у Боба Буна, принадлежащего Гленко, о «Городе U», его последней книге рассказов. Бун также прочитает отрывки из “City U” и ответит на вопросы о других своих книгах. glencoepubliclibrary.org.
Все плюсы и минусы Instagram: 19:00. Вторник, 9 ноября, в North Suburban YMCA, 2705 Techny Road, Northbrook.Взрослые могут узнать, как использовать и создавать контент для Instagram, включая ленту, истории, IGTV и ролики. Узнайте, как создать органичную стратегию и тактику для вашего личного бренда или бизнеса. Стоимость составляет 30 долларов для участников Y, 35 долларов для остальных. Зарегистрируйтесь: (847) 272-725 или посетите nsymca.org.
Clue – A Mystery Book Club: виртуально и лично в 19:30. Вторник, 9 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Оук-стрит, Виннетка. Выбор этого месяца – «Дом бабочек» Катрин Энгберг.Возьмите книгу в библиотеке или загрузите электронную книгу на сайте Libby by Overdrive. Если вы не использовали Libby или вам нужна помощь, посетите winnetkalibrary.org/connect/ask-us. winnetkalibrary.org.
10 ноября
Лазерная гравировка вашей карты созвездий: 9:30 в среду, 10 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Оук-стрит, Виннетка. Узнайте, как найти и прочитать карту созвездий, а затем выгравировать свой солнечный, лунный и восходящий знаки на предоставленном предмете Studio.Эта программа находится на месте, в Студии. Пожалуйста, зарегистрируйтесь только на один сеанс программы в этот день. (847) 446-7220 или winnetkalibrary.org.
Bright Beginnings: 10:00 в среду, 10 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Оук-стрит, Виннетка. Билеты на этот рассказ для малышей будут доступны на стойке за час до начала в порядке очереди. (847) 446-7220 или winnetkalibrary.org.
Обсуждение
Great Books: 10:00, среда, ноябрь.10, в Публичной библиотеке Гленвью, 1930 Гленвью-роуд, Гленвью. Читатели великих произведений в дружеской атмосфере обсуждают важные вопросы. Названия ноябрьских дискуссий – «Шинель» Гоголя и «Сказка о великом инквизиторе» Федора Достоевского. Модерирует Майкл Бартлетт, журналист / редактор и резидент Гленвью. Участники несут ответственность за получение собственных материалов. Свяжитесь с Майклом по телефону (773) 220-2553 или [email protected] Зайдите на сайт glenviewpl.org.
Малыши Время: 10:30 а.м. Среда, 10 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Оук-стрит. Виннетка. Интерактивные рассказы, песни и стихотворения. Возраст 18-36 месяцев с родителем / опекуном. Это личный рассказ. Билеты будут доступны утром перед началом рассказа в Службе поддержки молодежи в порядке очереди. (847) 446-7220 или winnetkalibrary.org.
Двадцать первая встреча Звездной Главы: 11:30, среда, 10 ноября, в Park Ridge Country Club, 636 N. Prospect, Park Ridge. Двадцать первое звездное отделение Национального общества дочерей американской революции проведет ежемесячное собрание за завтраком.В программе участвуют главный начальник ВМС США (в отставке) Мэри Арвидсон, которая представит программу «Военные программы для ветеранов DAR». 32,75 доллара. Позвоните Дороти Уилсон по телефону (847) 328-6946.
Получите уведомление, привлекайте потенциальных клиентов и выигрывайте бизнес с помощью блога: практически в полдень среды, 10 ноября, Торговая палата Нортбрука. Ищете способы продемонстрировать свой опыт и привлечь клиентов на более глубоком уровне? Подумайте о добавлении блога в свой набор маркетинговых инструментов. The Northbrook Chamber представляет создателя контента Дэвида Телисмана для обсуждения в Zoom возможностей ведения блогов.Дэвид предоставит данные об эффективности блогов для бизнеса, определит условия для начинающих блоггеров и поделится стратегиями создания аудитории. 20 долларов. (847) 498-5555, доб. 0 или business.northbrookchamber.org.
Обсуждение художественной литературы по средам: практически в 13:00. Среда, 10 ноября, Публичная библиотека Гленко. Присоединяйтесь к нам для обсуждения “Гони своим плугом по костям мертвых” Ольги Токарчук. glencoepubliclibrary.org.
Праздничный шоппинг для нового цифрового устройства: практически в 1:30 стр.м. Среда, 10 ноября, Публичная библиотека Виннетка-Нортфилд. Ваш старый телефон, планшет или компьютер просто больше не работает – пришло время для обновления. Но что покупать? Этот курс расскажет вам о плюсах и минусах. winnetkalibrary.org.
Excel Chart & Graphs: практически в 14:00. Среда, 10 ноября, Публичная библиотека Гленвью. Добавьте визуальный интерес и рассказывайте истории, отображая числа и наборы данных в формате диаграмм или графиков. Требуются базовые навыки работы с Excel. Зарегистрируйтесь: glenviewpl.орг.
33⅓ – Джон Прайн из Эрин Осмон: Практически в 19:00. Среда, 10 ноября, Публичная библиотека Гленвью. Эрин Осмон празднует музыку Джона Прайна, поскольку ее книга отмечает 50-летие выпуска его альбома “Prine”. Зарегистрируйтесь: glenviewpl.org.
Правдивая история – Клуб документальной литературы: виртуально и лично, 19:00 Среда, 10 ноября, в публичной библиотеке Виннетка-Нортфилд, 768 Оук-стрит, Виннетка.
Я не склонна опоэтизировать бандитов, и сериалы о них, которыми наводнено телевидение, смотрю редко. Нет, можно, конечно, в субботу-воскресенье, когда все дела переделаны, усесться в любимое старое кресло, со стаканом вина, приготовившись с удовольствием – к отдыху, к долгому ничегонеделанию, и развлечению экранной историей.
А нынче просто выдался такой день, что я сильно устала. На работе навалилась тысяча дел сразу, да Аська душу вытянула со своими экзаменами. У них же теперь нет обязательных дисциплин, как в наше время, можно выбирать – что сдавать, что нет.
— Мам, ну посоветуй, мне выбрать — географию или английский? Географичка так интересно рассказывает… А наша классная Грымза говорит: «Сравнили меня, бедную англичанку, с женой бандита. Она во всех странах побывала, а я вечно на огороде, попой вверх — на грядках» А если я географию выберу, ты мне билеты распечатаешь?
— Ладно…, — со вздохом говорю я, потому что знаю – это только начало.
Распечатать билеты мне нетрудно, но Аська воспринимает мать, как костыль на все случаи жизни. И английские тексты у нее самой не переводятся, и термины по биологии не выговариваются, и… Словом, к вечеру, не знаю, как у нее, а у меня уже – мозги заплетаются в косичку.
Я иду в кухню, и достаю из шкафчика припрятанную коробку с красным вином. Оно льется в бокал, застывая на несколько мгновений розовой, прозрачно-карамельной струйкой. Хоть немного бы посидеть в тишине… По телевизору начинается сериал про Мишку-Япончика. Какое-то время я почти не приглядываюсь к тому, что делается на экране. Но вдруг, будто волна ударила под колени, и не удержаться уже в осознании себя — здесь.
-Крутится, вертится, шар голубой,
Крутится, вертится над головой….
А-а-а… А-а-а…. А-а-а-а-а-а…..
Напевы голоса – и впрямь накатываются как волны, и я бегу вдоль берега легкими ногами десятилетней девочки, которая еще ничего не несет на плечах своих, кроме крылышек белого платья. Было у меня такое платье – белое, шелковое. Нежный шелк, как кожа, и розы на нем, и оборки. Плещутся на бегу. И легкие следы мои затопляют и смывают волны.
Я помню Одессу. Немного совсем, но помню. Меня возили туда маленькой, надеясь, что море подарит мне здоровье. А поскольку болела я часто и сильно, то не здоровье даже, а самою жизнь.
Прямо на вокзале нас с мамой подхватила тетка:
— Квартира у моря нужна?
И увезла на трамвае куда-то в тьму-таракань, где кончался город, и были только деревенские домики. Как я узнала позже, место это называлось. «Шестнадцатая станция Большого Фонтана».
Не только о квартире, о комнате не шла речь – нам показали проходной закуток, где стояли — старинная, с металлическими шишечками кровать и этажерка темного дерева, набитая истрепанными книгами. Третьим действующим лицом был ковер, на котором в шатре, среди цветов, возлежала в неге красавица. И турок смотрел на неё хищными – даже на ковровой шерсти видно было это – глазами. Картина на ковре, и книги, и море. Что еще нужно для счастья?
К морю нужно было идти переулком, который назывался «Хрустальный». Ничего не было в переулке этом, кроме пыли под ногами и зелени ветвей над головой – ни родника, ни ручейка, но он поил одним своим названием.
К морю вела крутая лестница — ступенек в полтораста. Нас провожала рыжая хозяйская собака, Тобик. Короткими своими ножками он преодолевал лестницу – вниз, потом – вверх. И, не любя плавать, но, тревожась за нас, идущих в воду, он, перепрыгивал с камня на камень, заходил все дальше в море, и на последнем каменном островке, тихо повизгивая, ждал нас.
…Это чувство свободы и легкости, память полета — на всю жизнь. Лежишь ли на упругости сине-зеленых волн, когда качает тебя – все море! Ты — на его руках, а над головою – во всю ширь – еще один океан – воздушный. И холодно мокрым волосам, и вновь плавно подымает тебя море. Ничего, кроме моря, неба и тебя – нет.
И еще, когда бежишь по берегу, по краю воды… Пустой утренний пляж, и мама: «Ирочка, еще купаться нельзя, еще холодно». Море, отдохнувшее за ночь от тысяч тел людских, погружавшихся в него вчера – отдохнувшее это море, как слеза прозрачно.
Мне не разрешают — плыть, но разрешают — бежать. И пока мама сидит на скамейке, уткнувшись в журнал — я бегу… Этой жажды бега, какая была в детском теле, именно жажды, когда бег необходим не меньше, чем пересохшему рту – вода, я с тех пор не помню. Сорваться с места в бег, и — пока не кончатся силы… А ноги так легки, что, кажется, и следов на песке не оставляют….
Нам не пришлось увидеть, как «фонтан черемухой покрылся». Стоял жаркий август.
Помню Привоз. Мама покупала здесь бычков – квартирная хозяйка научила её удивительно вкусно жарить их, обмакивая в разболтанное яйцо. Получалась рыба: то ли в омлете, то ли в лепешке. Хрустящая корочка… Бледные, сахаристые на разломе помидоры… Крупная соль…
— Дочка, ты тут оживаешь, — говорила мама, — А дома и двух ложек супа не могла проглотить…
Она пододвигала мне тарелку, и лишь годы спустя я узнала, что денег в ту пору в семье было в обрез, и мама, стремясь накормить меня, почти голодала – сама.
Но ярче всего остались в памяти – раковины, которыми на Привозе торговали у входа. Привезенные, из жарких стран – огромные, невиданной формы и изгибов, с шипами. Розовые, голубые, перламутровые… Даже не верилось, что кто-то может ими обладать, держать их, осторожно проводить по шипам пальцем. На них довольно было смотреть, потому что это была — живая сказка, сокровища из «Русалочки» Андерсена.
Моя подруга говорила о своем псе: «Я завидую ему до ненависти – только гулять, есть и спать. Такая жизнь….». А я тогда до ненависти завидовала тем, кто навсегда поселился в Одессе. В краю, где жарят каштаны и бычков. Где оживают сказки, и дышишь свободой.
Море… какое было счастье плыть по солнечной дорожке, пока берег не начнет таять за спиной, и под тобою – только упругость волн, и ветер насквозь продувает волосы – мокрые и соленые. Это ощущение свободы осталось со мною на всю жизнь, жилкой, бьющейся возле сердца. Тающей скрипичной нотой, вызывающей слезы на глазах.
Лютой мечтою, которой после детства суждено сбыться – только в раю?
Но сейчас, когда уже давно кончился фильм, и экран темен и мертв – звучит не умолкая во мне распев нежных женских голосов – о голубом шаре, и ноги чувствуют прохладу песка, и легкую пену заплескивающих их волн.
Валька
Конец декабря. Вечер опускается в ночь.
Я лежу на широкой своей постели, раскинув руки, как будто кружилась, и упала навзничь. Окно не задернуто шторами, и я смотрю, как волнами, сменяющими друг друга – высотою до неба – накатывает метель, мелким, искрящимся в свете фонаря — снегом.
Я укрыта старым мягким пледом. Таким невесомым, что я не чувствую его, и кажется – обнимают меня крылья ангела.
А тогда была весна. Точно, весна… Я помню, что очередную пневмонию меня угораздило схватить в мае.
Мне было двенадцать лет. Стационар был мне домом вторым, но отнюдь не родным – я его ненавидела. Он означал разлуку надолго — с домом, близкими, со всей моей привычной жизнью. Особенно тяжело было в боксах, где полагалось отлежать первую неделю. За это время должно было выясниться – насколько болезнь тяжела, не заразна ли?… А в моем случае еще — не откинусь ли я на тот свет? Слишком слабая, а в груди – чистые джунгли, будто поселились там неведомые звери – и стонут, и свистят, и храпят, и хрипят – как этого задохлика женского рода еще ноги носят!
До сих пор удивляюсь, что никому и в голову не приходило организовать досуг детей, недели на три заключенных в больницу. Медсестра с таблетками и уколами, хождение на процедуры и в столовую – вот и все, чем был заполнен день.
Самый щемящий момент, когда приходят родные. Тогда нас вызывают в холл. Холл – в моем детском сознании — от слова «холод». Сквозняками здесь тянуло, как от парадного хода, так и от чёрного. Мама поспешно накидывала мне на плечи пуховый платок, усаживала рядом с собою на стул, и доставала из сумки очередную банку с едой.
— Чтоб все до последнего кусочка скушала – а то на операцию положат, легкое отнимут…
Кого-то в детстве пугают бабаем, кого-то милицией. Меня – операцией. У кого какая пугалка, а у меня была — эта.
Я давилась курицей, и, глотая последний кусок, с облегчением уточняла:
– Теперь не отнимут?
А картошка еще горячая, бабушка жарила… И перед глазами наша маленькая кухня, чугунная сковородка, на которой ничего не пригорает, и уют этого часа — дома, когда вот-вот будет подан чай. У каждого своя чашка: у дедушки с темно-синей полоской поверху, у бабушки и мамы – с цветами, у меня – с медвежонком… Стоит теперь сиротливо та чашка…
Я жмусь к маме, обнимаю ее, закрываю глаза… Родной запах. Только ни о чем не думать, прижаться, будто я дома. И слезным спазмом перехватывает горло, когда мама начинает собираться: «Ирочка, мне уже пора».
Но сначала надо уйти мне! Мама посмотрит, как я закрою за собой дверь – тяжелую, белую, с матовым стеклом. Хлопнула. За дверью полутемный коридор – одна лампа освещает его – тусклая, под самым потолком. И сестра за столиком, чем-то, как всегда занятая. Ей – в отличие от мамы – почти нет до меня дела. И запах больницы – чужой и враждебный. Потому что – разлука и боль.
А по правую руку — двери в боксы. Несколько стеклянных клеток и перед каждой закуток, где стоит еще одна кровать. Отлежать здесь неделю – тоска египетская. Одни крашеные желтой краской стены, три раза в день медсестра с горстью таблеток и стаканчиком воды. Даже окна нет. Только по маминым часам, которые она мне оставила, и поймешь – день на улице, или ночь. В стеклянных клетках ходят мамы, баюкают своих грудничков. Грудничкам хорошо. С мамой все можно выдержать, даже уколы. А такие, как я – уже считаются большими. Нас положено класть одних, без мам.
Но именно там, в закутке, в первый, самый тоскливый вечер, когда я уже готовилась прореветь в подушку несколько часов напролет, я и познакомилась с Валькой.
Когда медсестра открыла двери в стеклянную клетку напротив меня, я увидела, что там – не женщина с ребенком, а мальчишка, мой ровесник. Он лежал на спине, на двух подушках (а у меня была одна). В левую руку его была воткнута игла капельницы. Это была первая виденная мною в жизни капельница, наверняка она имелась в больнице в единственном числе, и ставилась совсем уже умирающим.
Другой рукою мальчишка рисовал что-то в блокноте. Я была робким ребенком. Но что делать здесь, как не разговаривать, как не поддерживать друг друга? Я постояла в дверях, некоторое время, наблюдая за мальчишкой. Потом негромко сказала:
— Привет.
Он поднял глаза:
— Привет!
Голос доброжелательный. Можно продолжать разговор. Впрочем, мальчишка сделал это сам.
— Садись, — сказал он, кивая на стул, стоящий у его постели.
Я вошла к нему – тощее дитя в пижаме. Вряд ли я могла в то время кому-то понравиться – словами подруги – «как женщина». Синяки под глазами у меня были такими, что панда позавидует. Синие перья жар-птицы на пижаме — были самыми красивыми во мне.
— Тебе удобно так рисовать? – спросила я, кивая на капельницу.
— А я попросил воткнуть мне иголку в левую руку, — ответил он, ничуть не удивляясь.
Я села рядом и посмотрела в его блокнот. Сейчас мне трудно передать то, первое ощущение. Неправдоподобно яркая картинка. Мы все тогда рисовали дешевыми карандашами. Или красками – несколько твердых, разноцветных кружочков прилеплено к картонке.
А у Вальки были фломастеры — целая большая коробка, невозможный дефицит. Но что он делал ими! Я любила бусы из чешского стекла. Обычные – они всегда одинаковы, полюбуешься, и все. А бусы из чешского стекла – они переливаются, тысячу раз меняясь под каждым бликом света. Вот так же, тысячью цветов, брызгами фейерверка, светились, искрились и переливались Валькины рисунки. Это было неважно, что он рисовал. Дождь, осень, море – что угодно….
Это было то мгновение, которое – остановись, потому что прекраснее тебя нету! Сиреневое небо, и веселые брызги дождя — до небес. Или вот… Разлетелись по черному небу осенние листья — золотые, алые, зеленые и даже синие. Дробилась и плыла золотая от фонарного света – залитая дождем дорожка, вела – в сказку? Не мог этот сияющий путь привести в будни…
Кружили и пьянили с первого взгляда Валькины картины, вбирали в себя, и трудно было вернуться обратно.
Он вырвал листок из блокнота и протянул мне:
— На
Все волшебство осенней ночи – мне. И я даже ночью, когда лился слабый свет из коридора – доставала листок и смотрела. Дерзкое веселье картинки, пьянило меня.
Эти листки с Валькиными рисунками… Я сейчас мысленно держу их в руках, перебираю и помню даже, где был надорванный край… Мне всегда хотелось уйти в тот мир. Дать Вальке руку и уйти вслед за ним. В мир, где все дробилось, искрилось, и было омыто светлыми красками его души…
Валькино тумбочное хозяйство было иным, чем у меня – веселее, что ли. У меня – туалетные принадлежности, очередная книжка, печенье…. А у него, не считая фломастеров, карандашей и альбомов – всегда хранилось что-то удивительное.
Вечером он доставал свои сокровища и мы их рассматривали. Помню стерео открытку. «Бегущая по волнам». Она объемная – и можно прикоснуться к тонкой фигурке девушки, точно отлитой из золота, стоящей на краю лодки, и к веслам, и белой пене на зеленоватой воде, и к завороженному – Гарвею.
Или ручка, с прозрачным концом, где плавала золотая рыбка.
— Давай загадаем, чтобы мы быстрее вышли отсюда, — почти серьезно просила я Вальку.
Но рыбка двигалась — спокойная, медлительная, равнодушная – наши беды не беспокоили ее в крошечном аквариуме.
Был у Вальки и снежный шар. В нем среди сугробов стоял маленький домик с горящими окнами. Встряхнешь шар – и летит буран из снежинок.
— А ты замечала – каким удивительным становится ночное небо, когда идет снег? – спрашивал Валька, — В городе оно светится красным, тревожным цветом. И полет снежинок — как сама бесконечность. Закинешь голову, смотришь – и уже на ногах устоять трудно, кажется, что летишь вместе с ними.
Я размышляла: откуда у Вальки эти сказочные вещицы? Потом точно узнала, что у него самого ничего нет – что их дом нищ и гол. И только одна балерина… скульптурка… стоит на трельяже, отражается в зеркале. Это все, что было у Валькиной матери не-насущно необходимого.
Все это Вальке приносил Митя, считая, что талантливую душу надо кормить волшебством. Она отдаст сторицей.
Митя
Прильнул к стеклу мальчишка – немного постарше нас, смуглый, с лицом веселым. Интересный цвет кожи – я бы никогда не смогла почувствовать в мальчишке цыгана, или, допустим, выходца с Кавказа. Тонкими, изящными, были его черты. Но черные глаза, но волосы оттенка вороного крыла…
— Эй, шкет, кончай ежиком работать.
Валька махнул рукой – как самому близкому своему:
— Подожди немного…
И показал глазами, что в капельнице осталось лекарства чуть-чуть — и надо скрыться: сейчас придет медсестра. Мальчишка кивнул и исчез.
— Это кто? – спросила я.
— Митька.
Но вот система убрана. Освободившись от иглы, Валька повернулся и приподнялся. Движение это далось ему непросто – он уцепился за решетку кровати. И тихо свистнул. Через несколько мгновений, Митя бесшумно открыл балконную дверь, и вот он уже сидит в ногах Валькиной постели. Вынимает из-за пазухи большие красные яблоки: одно Вальке, другое на ладони протягивает мне. Еще теплое от его груди.
И тревожный вопрос — другу:
— Ну, как ты?
Валька пожал плечами и ответил спокойно.
-Я здесь надолго…
— К морю бы тебя повезти, — брови Мити сдвинуты, обдумывает вопрос, — Я поговорю с мамой.
— Перестань…оклемаюсь.
— Весна на носу, а ты умудрился сюда загреметь… Опять шлялся со своими этюдами?
— Оклемаюсь, — повторил Валька, но дышал он тяжело.
— Может, лекарство какое надо? …
— Ничего не надо. А тебя так запалят, в конце концов. Ты или поздно вечером приходи, или совсем на рассвете.
Вечером ко мне пришел дедушка. Он навещал меня чаще всех, потому что был легким на подъем. Очередные куриные котлеты в банке и вечная присказка:
— Ешь, а то лишишься легкого…
Нельзя было себе представить – обнять дедушку, и чтобы он погладил меня по голове. Относилась я к нему всегда с душевным трепетом.
Так что накануне я недополучила свою порцию ласки. И утром я выла от тоски. Натурально, тихонько подвывыла, прижавшись в коридоре к оконному стеклу, глядя туда, где за деревьями скрывался наш дом. Пахло подгоревшей кашей – скоро завтрак. А видела я плохо из-за слез. Тут Митя и появился. Открыл дверь черного хода. Будто услышал и пришел именно на мой плач.
— Чего воешь? – спросил он.
Я ответила честно:
— Домой хочу!
— Пошли, — сказал он просто.
— Как?
— Как-как… – он пожал плечами, — По улице. Дорогу знаешь?
Был шестой час утра. Мы шли по пустынным улицам. Это оказалось так легко – раз, и ты уже не больничная собственность. А до дому-то пять минут. С одной улицы свернуть, на другую подняться. И вот уже наш дом, утонувший в весенней зелени. Розовые стены, низкий деревянный забор, и целое море ландышей. Дедушка когда-то принес из леса несколько кустиков, разрослись… На черемухе цветы будто кружево… Майская зелень – изумрудная, райская.
– Все эти запоры и режимы — фигня, — сказал Митя, — Видишь, как просто? Не реви больше. Хоть каждое утро бегай к своим — чай пить. А теперь пойдем со мной, чего покажу.
Не заходя домой к нам, мы повернули, и медленно пошли обратно. Больница стояла у подножия горы, склоны которой покрыты сосновым лесом. Ослабленным детям полезно дышать воздухом, пахнущим хвоей.
Гора невысокая, подняться на нее – дело нескольких минут. Но вид оттуда – это я знала уже – открывался дивный.
— Пошли, залезем, — сказал Митя.
И мы стали взбираться на гору. Временами кашель настигал меня, но если я медлила, Митя протягивал руку, и заволакивал меня на очередной пригорок. Тропок тут не было, но высокие травы в росе. Столько росы, что можно купаться в ней. И запах… Пахло хвоей, и медом, и черемухой….
Мы стояли наверху и смотрели — на город, лежащий под нашими ногами, тонущий в зелени. На горы, кольцом огибающие его – так широко, вольно, неторопливо… На синюю ленту Волги – уже совсем вдали…
Мир, большой мир был вокруг меня. И теперь я понимала, что врачи и сестры, которые казались мне хозяевами жизни, и могли послать в пыточную – делать уколы, или глотать зонды… – вовсе не были моими хозяевами. Все будет хорошо, и я выздоровею, и вернусь сюда, и все это ждет меня. И будут медленно наливаться алым цветом ягоды земляники, и новые цветы расцветут. Надо только скорее, скорее возвращаться….
— Репина бы нашего сюда, — сказал Митя, но доброй была его улыбка. Он сидел на корточках и переживал, что Валька всего этого не видит, — Что-то в этот раз с нашим шкетом все серьезно.
Когда мы шли назад – спуск был очень крут и скользок от хвои. Я сорвалась, ойкнула, больно шлепнулась, и несколько метров ехала – по мягкой лесной подстилке из старых листьев, хвоинок и Бог знает чего еще. Митя, попытавшийся меня удержать, не устоял сам, и упал сверху.
— Мама! – пискнула я, внезапно придавленная его тяжестью.
На несколько мгновений спина Мити закрыла от меня здание больницы, я ткнулась в зеленую клетчатую рубашку, вдохнула запах, почувствовала тепло мальчишечьего тела. И ощутилось это – лаской. Той, которой мне не хватало.
Днем врачи сочли, что мне стало лучше. Видно я здорово откашлялась там, в лесу.
А Валька был так же слаб, пожалуй, даже еще слабее. Говорили уже про областную больницу. Врачи и сестры все чаще заходили к Вальке, все ласковее звучали их голоса, и все страшнее мне было.
В ту ночь мы долго не спали. И дежурная медсестра не мешала нам, не требовала погасить свет – наверное, потому, что сама то и дело заглядывала к Вальке. Он лежал, дышал тихо-тихо, и голос у него тоже был чуть слышный. А я держала тяжеленную книгу – «Дети капитана Гранта», которую дедушка – нонсенс – разрешил взять из домашней библиотеки. Я не столько читала, мне было жаль Вальку – тащить его через многословие автора – сколько переворачивала страницы, показывая ему картинки, и рассказывая.
— Видишь? Они перешли Кордильеры, а потом долго ехали через пампасы, изнемогали от жажды. И когда, наконец, добрались до реки, то зашли в нее прямо на конях и готовы были выпить всю эту воду – такую холодную и чистую. А ночью они легли спать в загоне для скота – он называется армада. И у них было немного альфафары, это такое сено.
— Альфафара, — повторил Валька пересохшими губами.
Волшебное, легкое на языке слово.
— А потом на них напали красные волки… Бесчисленное множество красных волков… Смотри…
Мы переворачивали страницы, и дошли уже до бури в Индийском океане. «Ветер дул со скоростью четырнадцати узлов секунду, – не умея уж тут пересказать, читала я, — Он бешено свистел в снастях. Металлические тросы звенели, словно струны, по которым ударил чей-то гигантский смычок. Блоки сталкивались друг с другом. Снасти с режущим свистом двигались по своим шероховатым желобам. Паруса оглушительно хлопали, как пушечные выстрелы. Чудовищные валы уже шли на приступ яхты, которая, как бы смеясь над ними, словно морская ласточка, взлетела на их пенившиеся гребни».
Валька слушал, закрыв глаза. И казалось мне, переживал то самое, что я утром в лесу. Только мне, чтобы ожить – требовалось прикоснуться к самой жизни, а Вальке хватало воображения.
Я ушла от него, когда он заснул. И снился мне в ту ночь корабль, и кругосветное путешествие, которое только начинается. А мир, который предстоит увидеть – будет так же чист и ярок, как Валькины рисунки.
Старость и молодость
Старый наш город, тогда он был молодым.
А как я из него рвалась – было время! Всю жизнь провести в этой дыре? За час можно обойти весь городок, каждое лицо в нем знакомо! Как можно его принимать всерьез, когда есть — Москва, Ленинград, и еще более дальний мир – Париж, Лондон….
И как теперь я проросла городом своим! Из любого странствия возвращаясь, ловлю родные названия улиц – таких тихих, почти безлюдных. Будто сбросила каблуки, надела старые тапочки и пошла, вглядываясь в эти лица знакомые – я дома… И больше никакая столица мне не нужна…
Валька жил в пятиэтажке. Трехкомнатная квартира, а детей четверо, мал мала меньше. Отец Вальки к тому времени уже умер. «Спился, как собака последняя» — говорила тетя Зоя. И я прислушивалась к этим словам, стараясь вообразить пьяную псину. Но я не могла представить безобразной собаки.
Валька никогда не говорил об отце плохо. Впрочем, он ни о ком плохо не говорил. А у тети Зои, не смотря на «собаку последнюю», много лет – в «зале», на красном ковре висели две большие парадные фотографии – ее и мужа.
Валька не похож ни на отца, ни на мать. У них очень простые лица. Черты крупные, грубоватые. Сына – болезни ли истончили?
Глядя на него, я иногда вспоминала цыпленка. Одно лето мы решили выращивать кур, купили несколько десятков цыплят. Все росли, а один – нет, так и оставаясь с виду почти новорожденным. В то время, как остальные сидели запертыми в курятнике, малыш выходил гулять через небольшую щель, куда не пролез бы никто другой. Он бродил меж наших ног, искал себе пропитание в траве. Был он самым доверчивым меж своих братьев и сестер. А потом исчез. Чья-то ловкая кошка виною?
Тетя Зоя работала уборщицей на заводе. В семье Валька был и за парня, и за старшую дочку, за няньку. Братья были на нем.
Валькина пятиэтажка: справа – автобусное кольцо, конец ниточки, связывающей наш город с другими. Но ниточка не одна – здесь же железная дорога, ветка — в столицу, дважды в день гудели поезда, сбавляя ход у маленькой станции.
Таким образом, Валька жил у самого шумного в нашем тихом городе перекрестка.
Он и сам был нашим перекрестком. Летними, каникулярными утрами к нему заходили то я, то Митя, чтобы отпросить его на целый день к себе.
Зайдя за Валькой утром, нужно было узнать – какие у него дела на сегодня? Полы помыть, за молоком сходить, приготовить обед… Чем быстрее мы все переделаем в четыре руки, тем скорее Валька сможет уйти со мной.
Я вспоминала, что врач говорил тете Зое:
— У вашего мальчика слабое здоровье, не нагружайте его сильно…
— А как я иначе их всех вытяну, доктор? Валёк же не один в семье, – повторяла она, — Нет у меня выхода, и у него тоже нет.
О том, что в доме имелось только самое насущное, я уже говорила. Помню, даже штор на окнах не было, верхние квадраты стекол были заклеены газетами.
Если вечером, когда тетя Зоя приходила с работы, мы сидели у Вальки, она звала нас «угоститься». Доставала из холодильника банку с молоком, наливала по стакану. И отрезала по горбушке от круглого, черного, горячего еще хлеба, который приносила с собой. Это было настолько вкусно, что мы и вправду ждали этого угощенья, как подарка.
И еще одна роскошь была у Вальки – черная кошка Муська с котенком. Помню, Валька достал из-под кровати крошечного – я даже не поверила, что бывают такие маленькие коты. Тоже черный, как мама, с белой звездочкой на лбу. Мяукающий почти беззвучно — бледно-розовым ротиком. Валька его единственного отстоял, чтобы не утопили, хотел подарить его мне.
А я предпочла Валькиному коту – Митину собаку. Но об этом позже.
Митя жил у леса – на горе, в доме, напоминающем теремок. И в мезонине у него была своя комната. Отца его я видела считанное число раз – ученый, энергетик, он все время был «в разъездах», как говорила мама Нина.
А ею я была очарована напрочь. Невысокая смуглая женщина редкостной красоты. За всю жизнь я едва ли видела двух-трех красавиц, со столь правильными чертами лиц. А глаза у нее были неожиданно синими.
Тетя Нина большую часть времени проводила дома. Она не работала, но и по улице не гуляла, и в гости не ходила. В теплую пору обихаживала сад. Здесь было много цветов – начиная с первых желтых крокусов, появлявшихся едва ли не из-под снега – и заканчивая хризантемами, на которые уже летели снежинки, а они все цвели догорающими сиреневым костром.
Бабушка моя, тоже «цветочница», несколько раз брала у тети Нины луковицы тюльпанов и черенки роз, делясь с ней, в свою очередь, белыми и малиновыми пионами и крупными садовыми ромашками. Летом оба наши сада благоухали, вызывая неодобрение и вместе с тем некую зависть «огородниц» — каждый сантиметр земли отдававших полезным культурам – преимущественно помидорам и огурцам, вытянувшимся на опрятной черноте грядок, как солдаты по стойке «смирно» возле своих креплений.
По субботам тетя Нина ходила на базар, и часто мы сопровождали ее.
Деревянные магазинчики и бараки теснились тут во множестве, окружая торговые ряды. Тетя Нина оглядывалась растерянно – у себя на Кавказе она привыкла покупать другое. Не было любимых ею пряностей, трав.
Овощи она выбирала иначе, чем моя мама, неизменно искавшая в сезон картошку «на рубль — три», то есть три килограмма за рубль. Тетя Нина брала то, что ей нравилось. Потом, вздохнув, шла в мясной лабаз – длинное, полутемное здание, пропахшее запахом смерти.
А я, покинув Митю с Валькой быть ее сопровождающими, сбегала в другую лавку, где на подсвеченных полках переливались длинными искрами хрустальные вазы, графины, бокалы. Грубые деревянные ступени, домик – избушка на курьих ножках, а внутри – такое… Я подолгу стояла там завороженно.
Домой тяжелую корзину несли мальчишки – Валька сменялся с Митей, а если корзину первым брал Митя, то он и не уступал ее, нес до самого дома – казалось, ему и нетрудно было.
Тетя Нина сразу принималась за «большую стряпню», достав из кухонных ящичков множество незнакомых мне приправ. А еще – айву, орехи, барбарис… Мисочки с невиданными соусами, в каждом — сто оттенков вкуса. Соусы-поэмы.
Тихо позванивали длинные серьги тети Нины. Заметив, как я люблю не только украшения, но и просто – красоту камней, стекла – пока еда «доходила», она вела меня в свою комнату, доставала шкатулку – вынимала бусы, серьги, кольца…. Рассказывала.
— Венецианские, — повторяла я, и слово это удивительно шло к легким, каким-то сухим бусам, где янтарные бочонки были оправлены в резное золото.
— А это – на, — сказала она, неожиданно подавая мне кольцо, прозрачный кристалл в серебряной оправе, — Это не просто так кольцо, это жизнь… Будешь глядеть на него когда-то…. Серебро будет темное, уставшее, хранящее много тайн. А ты будешь видеть все ясно, как сквозь хрусталь…
Если дома Валька мог получить от матери полотенцем по спине, если мне старшими многое запрещалось, то у Мити дома была совсем другая атмосфера. И мать смотрела на сына с уважением – мужчина.
От чуда до чуда
Нужно встать, и пойти за таблеткой – голова очень болит. В кухне, в навесном шкафчике — пожелтевшем от времени, единственном, оставшимся от гарнитура, стоит круглая железная коробка из-под печенья, в которой я храню лекарства. Я достаю «найз». Здесь же – крымское красное вино в коробке, и стакан. Это слабое вино, его можно пить стаканами. Уголок коробки едва отрезан, и вино льется прозрачной карамельной струйкой. Возвращаюсь и ложусь навзничь, тону в мягкости подушек. Рука закинута за голову, я не шевелюсь, жду, чтобы стало легче. Стоит пошевелиться – и будто проваливаешься…
Митя… Когда он брал мое лицо в ладони, когда я подставляла ему лицо – это чувство, что летишь – в его руках…
Я знаю сопричастность к чуду. Думаю, чудеса дает Бог каждому в его жизни. Кого-то они будто поддержат под локоть в трудную минуту, и отпустят. И мои любимые строки у Ирины Ратушинской — об этом:
…Окно в морозе! Ни глазков, ни стен,
И ни решеток, и ни долгой боли —
Лишь синий свет на крохотном стекле,
Витой узор — чудесней не приснится!
Ясней взгляни — и расцветут смелей
Разбойничьи леса, костры и птицы!
И сколько раз бывали холода,
И сколько окон с той поры искрилось —
Но никогда уже не повторилось
Такое буйство радужного льда’
Да и за что бы это мне – сейчас
И чем бы этот праздник был заслужен.
Такой подарок может быть лишь раз,
А может быть — один лишь раз и нужен
А я всю жизнь жила – от чуда до чуда. Они были такими простыми – чудеса эти, но с несомненностью убедили меня, что есть тот мир… Не наш, но тот, который называют «тонким» — ради щемящей прелести которого стоит жить.
Первое чудо случилось зимой. Мне было года три. Вместе с дедушкой мы шли мимо Дворца культуры. Тогда были другие зимы – машин немного, и снег — белейший, сугробы – почти высотой в человеческий рост. А в тот день была еще и сильная метель, вихри снега завивались подобно фигурам, возникающим перед тобой — вдруг. И хотя я крепко держалась за дедушкину руку, один из таких вихрей – подхватил меня и пронес несколько шагов. Невозможно забыть ощущение, когда тебя подхватывает и несет – воздух. Кажется, еще миг — и сольешься с метелью, растворишься в ней.
Второй раз мне ладонь легла звезда. Она была величиною с мою детскую ладошку, о пяти лучах, яркого голубого цвета, сияющая, горячая. Был поздний вечер, я стояла на террасе и держала звезду. Так поздно меня выводили на улицу только, когда мне становилось плохо. Я постоянно болела, и спутниками лечения были тошнота и сердцебиение. Меня закутывали в бабушкину шаль, и сажали на террасе – дышать свежим воздухом. Тогда и опустилась ко мне звезда. С нею так хотелось поиграть! От нее было так тепло рукам, которые перед тем мерзли от сердечной слабости!
— Звездочке будет плохо тут, — сказала мама, — Ей надо жить в небе, ее нужно отпустить.
Дедушка взял звезду и отошел туда, где меньше деревьев, видно небо. Звезда поднялась с его рук легко – и медленно, плавно стала подниматься. Так взлетают воздушные шары. С дедушкой она не захотела остаться, а с моей ладони она ведь не улетала, потому что была — моя.
Я долго верила, что это – не сон.
Одна из самых дорогих вещей в доме – икона прабабушки, которой она бабушку мою когда-то благословила на брак. Икона пережила 30-ые годы, когда шла борьба с религией, дедушкин арест, бабушкины скитанья, войну, оккупацию. Она стояла на верхней полке в шкафу – скрытая от недобрых глаз, потому что среди многочисленных гостей, навещавших моих близких, хватало коммунистов и атеистов, открыто осуждавших и стыдивших бабушку — когда икона висела в красном углу — «за невежество». Все детство, засыпая, я слушала бабушкины молитвы перед открытой дверцей шкафа, перед образом Казанской.
Бабушка никого не забывала: перечисляла всех наших усопших – едва ли не за два века, и всех живущих. Иногда читала волшебный для уха ребенка Псалом девяностый, в чудодейственную силу которого свято верила. Она беззвучно почти шептала его и в день своей смерти, когда мы не знали еще, что – это конец. Бабушка закончила молитву и сказала: «Все будет хорошо». И умерла она тихо, без мучений, хотя болела раком и обезболивающих не пила.
Сказочный псалом помню чуть слышным бабушкиным бормотаньем:
«Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы,
Перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен;
щит и ограждение — истина Его.
Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем,
Язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень.
Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится»…
И годы спустя я плакала, прочтя стихотворение той же Ратушинской:
Не смей нарушать молчаливое вето,
И ангелов лишней мольбой не тревожь.
А если под горло — беззвучно шепчи
Про крылья, и щит, и про ужас в ночи.
Он стольких сберег, этот старый псалом:
Про ужас в ночи. И про стрелы, что днем
. Так вот, икона. Приснилось мне, что упала Казанская – стекло, хранящее образ, не разбилось, но сзади – треснуло дерево, откололась длинная черная щепка. Через несколько дней, наяву – икона падает, в точности как во сне, откалывается длинная, черная щепка. И сразу за образом находим мы связку писем прабабушки, которые без этого остались бы для нас тайной.
Было мне несколько снов, когда я проживала такую любовь, такую полноту Встречи, которая невозможно была бы здесь – потому что это рай на земле… Но еще больше было дано мне в минуту полной душевной обессиленности, тихих слез, когда нет уже сил поднять голову от подушки.
В этот миг будто открылась дверь.
Я оставалась в комнате, несомненно, но лицо погрузилось в иной мир. Поле, весеннее поле. Нежность зеленых ростков. И упоительный запах пробуждающейся земли, весенних цветов. Но запах этот был настолько тонок и прекрасен, что сердце исполнилось любовью. И настолько это все было реально, что поднимая голову – я ощущала, что отрываю себя от другой, несомненно, существующей – жизни.
Где нет горя, нет бессилья, где душа оживает. Где ждет нас – Вечность.
Дик
Лето. Если вспоминаешь нашу троицу, то почти всегда перед глазами – лето. Стоило школе выпустить из своих цепких объятий, как до осени уже нельзя было разлучить нас.
У меня было такое платье, такое сумасшедшее платье. Из всех нарядов юности настойчиво помнится – оно. Белое, с двумя оборками: одна – на плечах, как у старинных дам, вторая – по подолу. Платье было атласное в мелких розовых розах с коричневыми листьями. Оно плескалось вокруг меня, как оно плескалось… Я его летом не снимала.
Если оглянуться на то время — это одна большая светлая картина. Где есть место всему, и все – как долгие летние дни, которые не кончаются.
Наш сад граничил с переулком, в конце которого был детский сад. Бидоны с молоком туда привозил возчик на телеге, запряженной серой в яблоках лошадью. При своем росте и силе – как нежнейше брала она из наших рук яблоки и хлеб…
Когда-то я была очень разочарована, увидев в зоопарке слона.
— И это слон? А я думала – огромный….
За решеткой же стоял… зверь как зверь… ну, может, немного больше ростом, чем мой отец. Ограда делала его недоступным. Да и не хотелось гладить эту жесткую морщинистую кожу, неряшливые уши лопухами.
А лошадь хотелось «обнять и плакать». И забрать к себе. И чтобы на улицах были не машины, а лошади. Но как же становилось жалко, когда возвращался возчик, и садился на телегу – ведь он такой большой, тяжело! – и встряхивал вожжами. И старая лошадь покорно вымахивала, уходя вдаль по улице…
Здесь же, в конце переулка, перед гаражами, лежала россыпь – кто бы сказал – щебня? Надо лишь присесть и упорно ворошить невзрачные, грязно-белые камушки. И тогда непременно найдешь меж ними полупрозрачные. Мы говорили: «Слюда». Или — темно-медового цвета, будто склеенные из блестящих трубочек. Я поднимала их восхищенно, хранила, мальчишки отдавали мне свои, и все росла моя «сокровищница».
А фонтаны! Их тогда было много, город словно резной — пронизан ручьями, фонтанами, синевой. Это сейчас – пересохшее горло, и грязная Волга вдалеке. А тогда мы сидим в «аттракционном» парке, на краю фонтана, мелкого, с янтарной водой, и бьют струи из бронзового орла, и маленькие совсем ребятишки шлепают по теплой воде. И Валька быстро зарисовывает в блокнот – детей, орла, веселые длинные струи, рассыпающиеся брызгами под лучами солнца…
Наш приют был под старой лодкой. Можно, конечно, сидеть и у нас в саду. Но в том же переулке стояла, поднятая на железные опоры лодка. И мы забирались под нее, и сидели на шершавых скамейках, в полутьме. И что бы ни было там, снаружи – хоть дождь, хоть ветер…
О чем мы тогда говорили? Валька был немногословен – он слушал. Митя мог рассказать больше всех. Нам казалось – он знает обо всем на свете. Он много ездил с родителями. Заграница была тогда почти недоступна, но… «На стране родной я поставил крест», — говорил Митя, имея в виду, что пересек ее с севера на юг, и с запада на восток.
— Мы долго жили на Камчатке, — говорил он, — Сугробы там – со второго этажа можно скатываться на санках. Окно открыл – и вперед. И ни одного голубя. Когда отец привез нас в Москву, у памятника Неизвестному солдату было столько голубей – я смотрел на них, как на жар-птиц!
Родной для тети Нины Кавказ – считал себе родным и Митя. Завораживали названия, которые произносил он – Чегет, Чегем, Баксан…
— У нас в Пятигорске – жарко, а приедешь к Баксану – ну лёд… Горная река. Такое течение! Водопады – из-за пены не видно воды… А какие там лошади – арабы! Хвосты у них таким изгибом – видели, может, в кино? Умнющие кони, как профессора.
— Белые? – спрашивал Валька. Он все видел в цвете.
Митя качал головой:
— Лошади не рождаются белыми. Проходит несколько лет — тогда белеют. Легенда говорят, что их высекают из Кавказского мрамора, сбрызгивают минеральной водой – и они оживают…
Наша старая лошадь стушевывалась рядом с арабами, но еще жальче было ее. Еще больше ее мы с Валькой любили — щемящей любовью, когда все можно отдать – и яблоки, и хлеб, и душу.
А чтобы мы хоть немного представили себе кавказское небо – «Темнеет там — в один миг! И какие звезды огромные!» — Митя тащил нас ночью в Березовую рощу. Вернее, на холмы возле нее – где город не мешал небу, где оно было рядом – со всеми звездами!
Я купила его на рынке. Сто лет мечтала о собаке, и дома говорили – потому что достало мое нытье: «Ну ладно, если будет не слишком дорого….».
Наш Птичий рынок был обычно скуден. По субботам-воскресеньям стояло два-три человека с коробками в ногах. Там в сухой траве шевелились длинные уши кроликов. В сетчатых клетках — «на полусогнутых» — сидели куры. Из мешков доносился визг поросят – невидимых. Ни разу не увидела я в детстве поросенка, всегда – в мешках.
Иногда какая-нибудь тетка выносила котят. Медленно прохаживалась, прижимая их к груди, закутанных в платок: «Возьмите в добрые руки! За десять копеек – чтоб прижились!»
А тут сидел на складном стульчике мужик, в ногах у него стояла сумка, а в сумке спал щенок.
— Почем? – спросила я, решив, что если не очень дорого, то это судьба.
— Пять рублей.
Щенок был цвета песка, позже я услышала название – «палевый».
Я взяла его в руки – тяжелый, сонный. Совсем младенец собачий.
— Овчар, — сказал Митя, — Точно тебе говорю. Вот только цвет….
Те, чье детство пришлось на советскую пору, помнят волшебные слова – «немецкая овчарка». Эта порода была героем почти всех собачьих фильмов той поры – Мухтар, пограничный пес Алый… Добыть овчаренка было непросто – предстояло долгими месяцами стоять на очереди в клубе служебного собаководства, сдавать экзамены по техминимуму – этим определялось, можно ли тебе доверить породистого пса. А ночами детям снились острые уши, улыбающаяся морда, и умные глаза будущего друга и защитника.
— Мить, — сказала я и прижала щенка к себе, — Меня, конечно, дома убьют…
— Скажем, что это я тебе подарил на день рождения, — и он полез в карман за пятеркой.
И правда, дома едва не убили. Самовольница, навязала не шею семье живое существо…Никто, видимо, не думал, что о собаке я мечтала всерьез. А теперь вот он, зверь, стоит, широко расставив лапы, и прудит лужу.
— Кончилась моя спокойная жизнь, — повторяла бабушка, — А я мечтала, когда выйду на пенсию…
Это была вечная присказка, и бабушке не стоило лишний раз повторять, о чем она мечтала – я это знала наизусть. Вязать она мечтала – вволю, плести спицами узоры из разноцветных ниток. Растить цветы в саду – тюльпаны, ромашки, розы…
В ней сочеталась жажда заработать лишнюю копейку к крошечной пенсии в сорок шесть рублей: «Мы люди тэмни, мы любим гроши» — это была ее фраза. С удивительной бесшабашностью и легким отношениям к этим деньгам – кровь ли польских дворян говорила тогда в ней? Она дарила знакомым не только букеты, но и свитера, над которыми сидела по месяцу. А деньги, заработанные стоянием на рынке с теми же цветами – весь день, летний, жаркий – деньги эти она ссыпала мне в руку:
— Поди, купи самых лучших конфет.
Дедушка, в конце концов, проявил привычную для него разумную строгость. Хорошо, пусть будет собака – внучка отличница, заслужила. Но четвероногое существо должно жить на улице и порога дома не переступать!
Только если на улице был лютый мороз, и ветки деревьев казались отлитыми из черного стекла и хрупкими, а пар, идущий изо рта, был густ и осязаемым – это уже за минус тридцать мороз — только тогда Дику дозволялось переночевать в маленьком коридорчике.
Он заболел – тяжко. Мы водили его к ветеринару. Он еле шел. Врач определил воспаление легких, назначил уколы. Но дедушка так и не разрешил впускать Дика в дом, овчар жил в будке, куда я готова была переселиться, и укрывать его своей шубой.
С тех пор мне щемяще жаль животных, как никого из людей. И нынешний пес мой – тоже палевый, но никакой не овчар вовсе, а американский спаниель – спит у меня в ногах, а иногда, окончательно обнаглев, пробирается, и устраивается головой на подушке.
…Когда Дик пропал, мне сказали, что он убежал на собачью свадьбу. Это был такой счастливый вроде бы финал. Убежал и пропал, и может быть, даже умер — от любви.
Я тосковала – выйти на веранду, и не увидеть его, несущегося навстречу, прыгающего, чтобы взбросить на меня лапы, жарко и торопливо дышать в лицо, облизывать так же торопливо, упиваться счастьем от того, что я есть.
Каково же было мое изумление, когда несколько дней спустя, я увидела идущего по улице Митю с Диком на поводке.
Митя к тому времени – а нам уже исполнилось по четырнадцать – стал удивительно хорош собой. Я знала, сколько девчонок на него заглядывается. Высокий, смуглый, летом голову он по-пиратски повязывал платком. И вот он идет, такой весь корсар, и рядом с ним на поводке — мой пес.
— Митька! Где ты его нашел?
Но никогда я не могла ожидать того, что услышу.
— Его продали. Твои. На хоздвор. За телегу навоза. Валька его нашел. А сегодня ночью мы его оттуда свистнули.
С той минуты я поверила, что предать могут и самые близкие. Верно, бабушка боялась, что Дик сорвется, помнет ее цветы – и в очередной раз взыграла в ней практичность. И потом так легко, вдохновенно врала мне…
Мы сидели под лодкой, и я все доказывала, что надо отдать хозяевам этого двора скопленные мной деньги, а дедушку с бабушкой устыдить, что я без Дика жить не смогу. Что нельзя продавать тех, кого любишь.
— Но они то – не любят. И они его опять продадут, — возражал Митя, — Раз один раз смогли – все. Продадут еще дальше, и мы его потом не найдем. Я его лучше заберу. Мама не против. У нас с ним ничего не случится.
И он был, конечно, прав. Дик перенес разлуку легко. Он давно знал и любил Митю. Тетя Нина скоро уже души в нем не чаяла. Овчар был допущен в дом, и часами лежал на кухне, положив голову на лапы, смотрел, как тетя Нина готовит или шьет. Ловил на лету кусочки печенья и колбасы. С ним разговаривали – подолгу, то нежно, то ворчливо, ворошили пальцами рыжую шерсть на затылке. Скоро он слушался Митю уже с полуслова.
А у меня навсегда осталось чувство, что у меня был – был! – свой ангел-хранитель. И его продали. Ангелов, оказывается, тоже можно продать.
Плывем и летим
Наш пляж… Он чуть ниже ГЭС, и постоянно тут – приливы, отливы… Мы лежим на крупном, почти белом песке, пересыпаем его в ладонях. И Дик валяется тут же, чуть повыше, в тени ивы, и смотрит на нас, и улыбается во всю пасть, радуясь, что он – с нами. И то же время мы глупы в его глазах – как можно печься на солнце, если есть тень? Но любимейшая минута для него, когда кто-то идет купаться.
-Эй, у тебя водолазов в роду не было? – спрашивает Митя, вороша песью шерсть.
Дик — водоплавающая собака. Он несколько раз упоенно, стрелою, проносится по берегу – не дай Бог оказаться на его пути, снесет. Это он счастлив, что предстоит долгий заплыв. А потом, поднимая фонтан брызг, бросается в Волгу, навстречу волнам.
Я боюсь идти в воду, и Митя дает мне руку. Он хочет завести меня на глубину, знает, что плавать я умею. Немного, но умею. Но я вырываюсь – не могу преодолеть ужаса, когда перестаешь чувствовать дно под ногами — и Митя уплывает один. Он помнит здесь все течения, и если хочет доплыть до дальнего острова, то знает – в каком месте войти в воду, чтобы снесло точно туда.
Все, нет их с Диком, уплыли, уже и голов не видно.
А Вальке мало надо. Он зайдет в Волгу по колени, закинет руки за голову. Ветер овевает худенькое мальчишечье тело, Валька будто впитывает его, потягивается.
— Господи, как же здесь хорошо….
А потом он идет на мостик, ведущий к дебаркадеру, и я за ним. Шлепаем босыми ногами по длинным, теплым, пружинящим от каждого шага доскам.
Валька, оказывается, хочет посмотреть, как нарастает глубина, как меняется цвет воды. У берега она — желтая как чай, но делается все темнее, и вот уже – плывут навстречу ошметки почти черных водорослей, и стайка рыб скользит безбоязненно, они у себя дома…
Взгляд у Вальки на несколько минут становится напряженным, неподвижным – он запоминает цвета.
А потом говорит:
— Ты представляешь, что бы было, если б вся вода из Волги вдруг ушла…
Он может вдруг ярко представить себе такое. А рядом с ним — этому учусь и я.
Реки больше нет. Каньон, метров сорок глубиною. Горы вдруг стали неожиданно высокими, со скользкими черными подошвами. Обнажилось дно – и что оно скрывает? Всякий хлам – нельзя без этого. Но и – затонувшие корабли?
— Тут всяких судов много потонуло, — продолжая мою мысль, говорит Валька, — У меня есть дядька знакомый, старик уже. Он капитаном был, рассказывал, что дважды тонул. А бабка говорила, что в монастыре…там ниже по Волге есть монастырь… После революции с колокольни тяжеленный колокол сняли – ценный какой-то, переплавить хотели. На барже везли, и баржа та вместе с колоколом под воду ушла. Бабка говорила: «Так и не дался большевикам, может, когда-нибудь сыщется».
Мы смотрим вниз. Вода у ног уже совсем темная, дна не видно. Мутная — водолаз ничего не разглядит дальше вытянутой руки. Вот если бы действительно – обмелела вдруг Волга до самого дна – сколько тайн предстало бы нашим глазам?
И то, что сейчас откроется перед Митиным взглядом, если он доплывет до дальних островов, сравнится ли с теми картинами, которые открывает перед нами – воображение?
Парк с аттракционами… Они работают не всегда – то выходной, то что-то сломалось в механизмах, то тетенька, которая отрывает билеты и нажимает кнопку — на больничном.
И счастье, когда еще издали видишь круженье — в разлете сквозь листву — серых и красных кресел.
— Айда на «Ветерок»! Или сперва на «Лодочки»?
«Ветерок» — узкие кресла на длинных железных цепях. Шелковое платье мое скользит – одна надежда на цепочку-пристежку. Карусель сперва несет нас низко над землей, так что босоножки касаются скудной пыльной травы, а потом цепи — вместе с нами – будто вздувает ветром.
-Мамочкииииии…..
И ветер, и листва зеленая, весенняя, и весь мир — навстречу. И уже не кресло несет, а ты сама летишь, и это не удивительно, потому что в пятнадцать лет — ты все можешь.
А на «Лодочках» я всегда прошу Митю:
-Только не сильно раскачивай, чтобы не перевернуться… А то больше не пойду с тобой никогда…
— Когда я тебе переворачивал? – весело удивляется он, — В которую пойдем? Вон в ту, голубую?
Вот тетка двинула на себя блестящий рычаг с черной рукоятью, из-под лодочки ушла опора, и она закачалась.
И вот тут надо следить за Митькой, потому что несильно вроде и размеренно приседая, откидываясь назад, с невинной такой улыбочкой, он в минуту разгоняет лодку так, что летишь – у-ух – и ноги отрываются от железного дня, и тетка уже кричит:
-Хулиган, сломаешь все! Прекрати сейчас же!
-Митька, чтоб я еще когда-нибудь с тобой….
-А мы вот еще повыше!
-Убью!!!
-Ничего себе дама обещает! — хохочет Митька и приседает в очередной раз.
Я уже готова завизжать от страха, или вцепиться в Митьку, но нельзя, ни за что нельзя отпускать эти железки, за которые держишься. Или я вылечу… куда вылечу? Куда меня отбросит та сила, что сейчас отрывает от земли?
…Мы вылезаем из лодочки, я колочу Митьку ладонью по спине, приговаривая: «Чтобы еще раз с тобой, уродом…» А он церемонно подает мне руку, помогая перебраться через бортик, как даме помогают выйти из кареты.
-И больше не смей приходить! – визжит аттракционная тетка, — Милицию вызову…
Но Митька уже играет другую роль – джентльмена.
-А не пойти ли нам всем за мороженым? – любезно предлагает он, — Я плачу, господа!
В конце лета Митьку обязательно увозят — август они проводят с тетей Ниной в Пятигорске, у родных. Вернутся перед самой школой.
Этот месяц мы с Валькой живем тихо. Удивительно, как много мы молчим, когда остаемся вдвоем. С Валькой можно молчать, как наедине с собой, и думать о своем, и забывать, что он рядом.
Мы проводим дни — у него или у меня. Он так же охотно помогает мне в делах повседневных, как я ему. Мы собираем яблоки в нашем саду. А потом вместе с бабушкой сидим – и в три ножика, тоненько их нарезаем. Раньше дедушка расстилал газеты на крыше сарая, забирался, раскладывал яблочные дольки – сушить на солнце. После бабушка ссыпала их – коричневые, невесомые, в наволочки – на зимние компоты.
Валька не дает дедушке лезть на сарай.
— Петр Иванович, я сам….
…Вечерами мы сидим в саду на скамье. Я читаю вслух очередную книжку, цапнутую в библиотеке. «Землю Санникова», или «Королеву Марго», или «Тайну двух океанов».
Валька рисует.
Один раз, всего лишь раз он нарисовал меня.
Я стояла на качелях, на тех самых «Лодочках». Закинув голову, и смеясь – небу… В водопаде тех ярких бликов, без которых невозможно себе представить Валькины рисунки. Все летело — и мое белое платье, и руки, и волосы, и лодочка, и небо — навстречу. Красный, зеленый, синий, золотой – ликующий водопад, фейерверк цветов… Но я была — одна на тех качелях. Без Мити. Я – и небо…
Валька положил сырой еще альбомный листок поверх страниц, рассказывающих как граф Монте-Кристо испытывал на себе яды.
— На…
И я снова, как всегда, когда видела Валькины картины, испытала короткое, щемящее чувство тоски, что живу в этом, а не в том, его мире. Я хочу на эти качели, под этот водопад ярких и чистых цветов. Валька, нельзя быть волшебником наполовину! Забери меня туда…
Первые стихи
Осень разделяла нас. Мы учились в разных школах. И если ранняя осень – это почти лето: звезды астр в саду, огромные сахарные арбузы, и кукуруза – мы натираем початки маслом и солью и упиваемся ими, еще дымящимися; то приходит время, когда город все глубже и глубже погружается, увязает в непогоде. В холодном дожде, в сетке обнажившихся ветвей. И листва под ногами – уже не золотым, невесомым, шуршащим ковром – уже ржавая, темная, начинает гнить…
А потом какой-нибудь один день – теплый, последний. И город – как одна большая комната. Кажется, что горы защищают его от идущего холода, от зимы. Она рядом, она отделена, может быть, несколькими часами пути, но пока мы бродим по улицам, как по теплой комнате – где ни ветерка нет.
Вечером мы собираемся в кафе. Кофе в стаканах – слабый, почти прозрачный – но такой горячий. Пирожные – розовые цветы, зеленые листья – и вся зима впереди.
Валька чертит пальцем на салфетке – ему тоже тосклив грядущий ноябрь, нелюбимый наш месяц – нет уже ни красоты осени, нет еще и радости первого снега.
— Ну что? – спрашивает Митя, оглядывая загрустившее свое войско (а так вышло, что мы всегда считали его полководцем) – Идем сегодня на «Зорро»?
Или — на «Вокруг света за восемьдесят дней», или на «Юного Робин Гуда»…
— Да там же мальчишки, не пробиться…
Но мы пробираемся. Хоть какой-то фильм посмотрим все равно. Все-таки в городе два кинотеатра. И в одном из них – два зала. Синий и розовый. Медленно, волшебно меркнет там свет.
Но «Зорро» идет во Дворце культуры, и действительно, мальчишек – тьма. Давятся в очереди к маленькому окошку кассы, и мест всем явно не хватит.
Но невозможно не попасть – всего один сеанс, один день! И так страстно наше желание, что высшие силы слышат его, Митя возвращается с билетами.
…Плывут перед глазами рыжие степи далекой страны. Грациозный конь несёт героя в черном плаще и маске.
Вновь издалека
Конь принес седока….
И вот он тут
И новые подвиги его шпагу ждут….
Звучит песня, мелькают фамилии артистов, а мы уже дрожим от восторга, предвкушая. На глазах у испанца Диего убивают его друга, который должен стать губернатором далекого городка. Диего – лучший фехтовальщик Старого Света – будет мстить. Но друг перед смертью молит его о мире!
Хорошо! Диего сыграет роль новоиспеченного губернатора-дурачка, но в нужную минуту превратится в неуловимого Зорро. И берегись жестокий полковник Уэрта, покончивший с его другом!
И будет прекрасная Ортензия, и будут отчаяннейшие минуты, и бои на шпагах сразу со множеством противников, и будет смех героя. Потому что по жизни и можно идти так – смеясь в трудную минуту. Не смотря ни на что.
Выходить на улицу – больно. Ведь еще живешь там, с Зорро…
Мы возвращаемся назад почти ночью – мальчишки провожают меня до дома. Мы в шесть ног ворошим листья, и первые за всю жизнь стихи приходят ко мне.
Снова осень, и поздний костер –
Так высок, ненадежен и ярок,
Тишины и души разговор,
Утоляющий сердце подарок.
Ночь завесы пути убрала,
Ветер волен – от края до края,
И сырая парижская мгла
Нам огни зажигает, играя…
Все признания пьяных кафе,
Перебранка и нежность бульваров,
Кринолинов и лат не новей
Очертанья домов и кварталов,
Дальше, дальше… Арктических гор
Ледяные отроги и шпили,
И сияния чистый топор
Поднимается в искристой пыли…
Но дороги свернула петля,
Нашей тихой стоянке навстречу –
Преют листья, наги тополя,
И готовы все выдержать плечи.
Господа офицеры
Наступала вторая половина осени – предзимье. Но еще случались дни с холодным муторным дождем, темные дни, когда с утра до вечера в домах не гасли лампы, и дождь вместе с порывами ветра время от времени бил в стекла.
Появлялся Валька, весь мокрый. Видел, что я мучаюсь со стенгазетой, и садился помогать. Получалось дело уютное, как вязание. Когда за стенами дождь, а у нас неспешно проходит вечер. Я переписываю тексты красивым почерком, на альбомные листы, чтобы потом наклеить их на ватман. Вывожу каждую букву.
Под Валькиной рукою плывут по бумаге корабли, горят костры, рассыпаются фейерверки. Что хотел, то и творил он – кисточкой. И все – молча. Он очень любил тишину, он прислушивался к ней, как к музыке и все в ней слышал – и ветер, в доме – еле слышный, но там, на улице клонящий ветви деревьев, и каждую каплю дождя, стекающую по стеклу, оставляя за собою расплывчатую дорожку.
Его музыка была — неслышной, а Митиной – восхищались все.
Бабушка Митю обожала. Он прибегал, и едва сбросив куртку, мог сесть к старенькому нашему пианино «Красный Октябрь», пробежать пальцами по клавишам…
Это началось случайно, когда бабушка попробовала напеть нам — надтреснутым, дрожащим, но верным еще голосом — один из любимых романсов Вертинского:
— Где Вы теперь? Кто Вам целует пальцы?
Куда ушел Ваш китайченок Ли?
Вы, кажется, потом любили португальца,
А может быть с малайцем Вы ушли?
Митя тогда немедленно поднялся, подошел к инструменту, и заиграл. Я видела, что он немного утрирует, может быть – стесняясь нас: закидывает голову, томно прикрывает глаза, слишком высоко взлетают его пальцы над клавишами…
Но бабушка пела, а Митька делал роскошную аранжировку, нанизывал звуки, плел из них кружева. Получалась — роскошь.
— Последний раз я видел Вас так близко,
В пролеты улиц Вас умчал авто
Мне снилось, что в притонах Сан Франциско
Лиловый негр Вам подает манто.
Митька закончил шикарным проигрышем, уронил руки вдоль тела, а подбородок на грудь.
— Митенька! – бабушка зааплодировала, — Еще, пожалуйста, еще!
— Только если будете петь, — галантно сказал Митька, но смотрел он на меня, и я будто впервые увидела, как темны его брови и изящен их излом, и как дерзок взгляд его синих глаз… Он играл не бабушке, он играл – мне.
И мы пели. Хотя я совершенно не музыкальный человек, из тех, о ком говорят, что им «вытрезвитель выдержать легче, чем филармонию» Но разве в этом было дело?
— Все вместе, и…. – говорил Митя:
— Господа офицеры,
Голубые князья…
Я, конечно, не первый,
И последний не я….
— Митя, — растроганно говорила бабушка, — Ты сам как благородный офицер. Юнкер. Правду тебе говорю.
Бабушка моя родилась перед первой мировой войной, и белых офицеров ей видеть не пришлось. За ее родной город сражались зеленые и красные. К слову, зеленые чуть не убили бабушку и ее сестру. Всадники встретили девочек на дороге – они шли в больницу, навестить мать. Черные косы навели на мысль о еврейках..
— Жидовки? Хотите жить, читайте «Отче наш»!
Старшая сложила младшей руки на груди, и девочки начали молитву, которую читали каждое утро, и каждый вечер.
— Ни, цэ наши дивчыны, — сказал один из всадников, и отряд поехал дальше.
А дальше были все красные, красные, красные…И короткое счастье с дедушкой, и его арест, и лагеря, и безнадежное почти ожидание… И этот город, куда дедушка фактически был сослан после заключения. Но и его время от времени приказывали покинуть «двадцать четыре часа»… И только в последние десятилетия жизнь, наконец, стала мирной, без этого дамоклова меча над головой.
Зима. Я разгребаю варежкой снег на пруду. Получается темная «секретка» льда. Под нею застывшая ряска, водоросли, хрусталь воды…
— Будьте осторожнее, — предупреждала бабушка, — Я помню случай, когда пьяный шофер проломил ограду парка, съехал в воду. Сам выплыл, а женщина с ребенком, что были с ним в машине – утонули. Даже зимою тут лёд ненадежный – родники.
Позже, в пору нашей еще юности, пруд обмелеет – одни камыши да лужицы воды. И мы увидим, что дно тут было совсем неглубоким.
— Какая машина? – вспомнит Митя бабушкины слова, — Да тут и котенка нельзя утопить…
Но мне это место и по сегодняшний день будет казаться каким-то мистическим, вроде зыбучих песков, и я стану предупреждать о нем свою дочку:
— Не подходи близко. Там родники…
После школьного бала
Выпускной вечер. Пустые полки магазинов. Почти отчаяние – что надеть? Но в город завозят итальянский шелк. Светло-голубой, синий, фиолетовый, алый… У всех девчонок – платья из этого шелка в разных вариациях.
Мне шьет бабушкина подруга, тетя Рая. Она тоже не ас в шитье, как и женщины нашей семьи. «Но хоть иголку держать умеет» — говорит бабушка. Платье выходит очень простое, без рукавов, бледно-голубое, почти серебристое. Из обрезков материала Валька мастерит розу, которую я прикалываю у ворота. В первый раз в жизни такое пристальное внимание своему наряду, и от того трепет, и долгое вглядывание в зеркало, висящее неудачно: коридор, полутьма – хороша ли?
И тут мне не Митя нужен, мне Валька нужен, который вглядывается остро, и прикрывает глаза успокаивающе – хороша.
Позади муторная пора экзаменов, до сих пор тошнота у горла от этих полу-бессонных ночей, и не-разбери-пойми-каши из формул, законов, дат…
Но уже стоят вдоль школьной лестницы первоклассники, трогательные такие, серьезные, ответственные. С цветочками в руках. Живой коридор – провожают нас в большую жизнь.
Мы не будем тосковать о школе! Я ненавижу нашу учительницу литературы, Аннушку, начавшую знакомство с нами с фразы:
— Что вы на меня так смотрите – будто на кулачный бой со мной выходить собрались?
Мы еще никак не смотрели, мы тогда просто разглядывали новую учительницу.
Невысокая, темноволосая, с лицом подчеркнуто строгим. Точно она много лет работала над тем, чтобы не осталось в нем ни тени мягкого, человечного – полуулыбки, взгляда.
Нельзя говорить о литературе с таким лицом. И верным оказалось то, первое впечатление.
Вместе с Аннушкой можно было возненавидеть и все произведения школьной программы – если воспринимать их через нее.
Только гениальный дед Щукарь, случайно зачерпнувший в пруду воду вместе с лягушкой, и пытавшийся выдать ее работникам полевым – за разварившуюся в каше – курицу, только он примирил меня с «Поднятой целиной», после того как Аннушка долго, испытывая наслаждение от процесса, отчитывала меня перед всем классом — что не помню я упомянутой в романе статьи Сталина «Головокружение от успехов».
А теперь она занудно вещает об ожидающем нас прекрасном жизненном пути, хотя если будут рядом люди, подобные ей, лучше поспешить удавиться.
Танцевали мы в спортзале. Как всегда, во время медленных танцев, мальчишки выходили покурить, а девчонки подпирали стены, делая вид, что отдыхают от танцев быстрых.
У нас было условлено, что в первом часу ночи, встречаемся мы у ворот моей школы – если уж непременно принято встречать рассвет, то лучше это делать втроем. Однако у Митьки не хватило терпения ждать – и, перетерпев официальную часть в своей школе, он тут же, вместе с Валькой, сбежал в нашу.
Только начали играть «Школьный вальс», как он возник передо мной с подленькой улыбочкой:
— Мадмуазель, пошлите танцевать…
— Вальс… ты сошел с ума…я же его не умею…
— Хватит придуриваться….Мама тебя учила, все ты умеешь…
— Митька, ты точно сошел с ума…
— Только ни о чем не думай…
Я положила ему руки на плечи. Почему, почему это было так похоже на тот бег по морскому песку, когда сорвался с места и летишь – и не можешь никак напиться движением, сбросить ту силу, что несет тебя….
Он кружил меня, быстро и сильно. А у меня глаза были закрыты, и я только удивлялась – откуда берется эта пустота, этот большой зал, это пространство… что как в квартире Мастера и Маргариты. А оказывается – мы танцевали одни. Весь зал был — наш, и весь вальс был — наш.
А потом мы сразу ушли, чтобы не видеть реакции моих одноклассников – и так теперь до конца жизни на встречах выпускников будут вспоминать: «А как тогда на балу, эта тихоня Ирка…»
Ушли на наши холмы, что у Березовой рощи. Сейчас бы сказали, сумасшедшие. В лесу ночью – маньяки, убийцы, алкаши… А мы сидели на склоне холма, мы с Валькой — привалившись спина к спине, и Митька чуть поодаль, обхватив руками колени.
Внизу лежал город. Была глубокая ночь, и город темен, почти без огней.. Зато как здесь было много неба! Нигде нет столько неба, как на краю Березовой рощи. Если ляжешь — даже страшно. Кажется, что ты лежишь – не просто на земле, а на Земле, что с нее можно сорваться, и унестись в это бесконечное небо, и не удержит тогда тебя сухая трава, за которую ты схватишься.
— Мить, что можно увидеть в хороший телескоп? – спросил Валька.
— Кратеры Луны – подробно, пояса Юпитера, спутники Сатурна, полярные шапки Марса, самые яркие туманности и галактики.
— Целый мир, — вздохнул Валька, — И мы — это такая мелочь… Читали Азимова про звезды? Как люди на одной планете – они всю жизнь видели только несколько ближних звезд, а потом происходило какое-то явление, вроде затмения – и тогда становились видимыми миллионы звезд. И все сходили с ума, понимая вдруг, как огромен мир. И горели от рук безумных города, и гибла цивилизация, и все начиналось снова.
— Мы – это не мелочь, — возразил Митя.
Он хотел сам взять быка за рога. Вести корабли, изучать океан, погружаться в глубины. Он хотел стать океанологом. Вместо того, чтобы подчинять воду как его отец, он хотел слить себя с могуществом мирового океана. Он был бессмертен и все мог, это не странно в семнадцать лет.
— Когда уезжаешь? – спросил Валька, — Ничего ведь не изменилось – в Ленинград?
Митя ответил не сразу, и тихо:
— Через две недели.
У него не было выхода. Если он рвался в огромный этот мир, ему надо было выходить из гавани, это неизбежно. Все мы разлетимся скоро, но он улетит дальше всех.
-Мы теперь совсем будем жить в Ленинграде. Отца перевели туда, — говорил Митя, — Но дом не продадим. Тут будет жить тетя Шура, мама станет приезжать. Мама говорит – нельзя продавать родные стены. Она говорит, очень больно в старости, если нельзя вернуться в родные места. А я-то вырос тут.
Мне было трудно. С одной стороны, я почти страстно хотела вырваться из маленького городка – душно тут было, знакомо все до лица, до дерева… С другой стороны — не хватало еще внутренней смелости, замаху – рубануть с плеча, начать все заново – в другом городе, или даже – в другой стране…
Но что бы там ни было, пока родные не дадут мне уехать далеко. А Митя будет жить почти в столице, и я все больше буду становиться для него провинциалкой. Теперь начнется проверка временем, и время скажет свое слово – быть ли нам вместе когда-нибудь.
— Валька, а ты так и не пойдешь в художники? – спросил Митя
— Не трави душу, — коротко сказал Валька, — Куда мне ехать? Матери сейчас малых поднимать…
— Ну, на заочный куда-нибудь…
Валька безнадежно махнул рукой, и мне показалось, что он сейчас заплачет. Особые у нас с ним были отношения, еще с тех пор, с больницы. При мне он мог заплакать, а при Митьке – нет.
— Неужели все-таки ПТУ? – спросил Митя, и в этом вопросе его уже было отношение к выбранному Валькой пути.
Меня там не любят
Голова болит, и никак не устроить ее на подушке.
Никому не пожелаю тех, первых месяцев, какие были у меня в Куйбышеве. Холодно, голодно и тоскливо. Надо было радоваться, что я поступила на филфак, но ей же Богу, мне тогда было все равно – на кого учиться. На инженера, циркача, алхимика. У Вальки был долг перед семьей, с его ПТУ. А у меня в голове жил один вопрос – зачем меня сюда занесло, в чужой город? Но теперь родные не позволили бы бросить — им было ясно, что я определенно не технарь, а ближайшие гуманитарные институты были только в Куйбышеве. Поступить в вуз трудно, бросать нельзя…
Помню свою абсолютно скулежную фразу – дедушке, когда я просила забрать меня, говоря, что готова хоть общественные туалеты мыть – лишь бы не уезжать далеко от дома.
— А там… там меня никто не любит.
Я попала, как кур в ощип ( «в ощип» или «во щи»?). Очень домашняя девочка, книжная, которая любит тишину и одиночество. А тут — общежитие, да еще из скверных. Лифт не работает, воды то и дело нет, окна в коридорах разбиты, конфорки в единственной на кухне плите еле греют.
Было голодно – мы старались жить на стипендию, не брать денег у родителей. Пили по утрам чай с хлебом, днем на контрабандной плитке варили в комнате суп – абы из чего, хлёбово – лишь бы погорячей и погуще. Вечером – снова чай, с дешевой ливерной колбасой, которую иногда удавалось раздобыть.
Было холодно. Наши уехали в колхоз – убирать картошку. Меня по здоровью не взяли. На ночь я стаскивала одеяла со всех пяти коек. Одеяла были тонкие, байковые, зеленые в красную полоску. Я мерзла под всеми пятью. Говорили, что батареи затопят только в ноябре. Холод мешал спать.
А потом вернулись девочки, и полу-бессонница стало привычной – раньше двух-трех ночи никто не ложился. Приходили ребята из других комнат: разговаривали, пели, курили, готовились к семинарам.
Литературы приходилось просматривать огромное количество. Большинство книг можно было достать только в читальном зале областной библиотеки. Тогда она располагалась в Театре оперы и балета. Когда-то на этом месте был собор. После революции его взорвали, и воздвигли театр — огромное, темно-серое здание. Библиотека размещалась в его левом крыле. Все монументальное, величественное: лестницы, залы…
Читальный зал был на третьем этаже. В числе других, книги выдавала девушка поразительной красоты. Такою можно представить себе Терезу Батисту из романа Жоржи Амаду. Высокая, напоминающая мулатку, с гладкой смуглой кожей, пышными темными кудрявыми волосами. У нее были огромные глаза и пухлые, очень красивого изгиба – губы. Радостно было просто смотреть на нее. Бескорыстное любование. Звали ее Ирина. На втором этаже располагалось книгохранение. Здесь люди работали за огромными массивными столами — по десять-двенадцать человек. Какое наслаждение было– расположиться за таким столом, вольготно разложить тяжелые тома.
Пару раз приходилось ходить в ОРК – отдел редкой книги. Туда еще надо было добраться – какими-то переходами, лестницами….Маленькая комната, под самой крышей. Окно – аркой. На подоконнике — голуби. Книги выдает женщина в пуховом платке на плечах. Книгам этим — больше сотни лет.
Я мечтала тогда когда-нибудь вот так работать. Подниматься с утра по бесконечным лесенкам высоко-высоко, сидеть в этой маленькой комнате, среди этой древности – там даже мебель была старинная….
Ближе к восьми вечера библиотека начинала пустеть. В правом крыле в окнах горел свет – и видно было, как репетируют балерины. И когда по лестнице спускаешься – по гулкой широкой лестнице с чугунными перилами — на первый этаж – вспоминаешь мемуары Татьяны Вечесловой. И перед глазами — эти девочки-танцорки, которые тоже живут в общаге, и сбегают по лестнице своими точеными ножками – совсем неслышно, потому что и они – легкие, и тапочки мягкие. И у них тоже пуховые платки на плечах, потому что на лестнице всегда сквозняки, а им нельзя болеть – в выходные спектакль. И как они шепчутся между собой, и как они скучают по дому – совсем как я…
Но мне в крайнем случае можно уйти, бросить университет, а им – невозможно, потому что это – их судьба, искусство вообще невозможно бросить…
В десятом часу открываешь тяжелую дверь, выходишь на площадь – снег крупными хлопьями летит в лицо. Позади – серая громада театра. И надо спешить на трамвай, а в голове путаются века, имена… И гаснет свет в танцевальном зале.
Ты только жди
Митя приехал в последнюю неделю перед новым годом. Я была в комнате одна. Наступила пора зачетов, и соседки мои разъехались по домам, чтобы готовиться спокойно, а потом приехать – и сдать. А я жила слишком далеко, мне уезжать не с руки, По метельной зимней дороге в день испытания к нужному часу можно и не добраться. Уже не раз бывало, что в такую погоду как нынче, автобусы часами стояли на трассе.
Я сидела на постели, время от времени взглядывая в окно. С нашего девятого этажа вид был на частный сектор – как с башни, на бескрайнее тёмное море. Освещением этот сектор никогда не был избалован. Только белые вихри бурана. Девочки мне на словах даже завидовали, что в такую пору, они – в дорогу, а я остаюсь в каком-никаком, но уюте общаги.
Короткий стук в дверь – это было непривычно. У нас никто не стучался. Даже когда мальчишки по вечерам заходили, изображая «полицию нравов», а на самом деле узнать – не покормят ли их здесь?
Я еще не успела встать, когда дверь открылась. На пороге стоял Митя. В первый миг я онемела, и даже не могла осознать – до какой степени я рада, и только ошалело его рассматривала. Не его, незнакомая куртка, меховая, дорогая, и такая же роскошная шапка на голове, в искорках тающего снега. В руках какой-то большой сверток.
— Это Валька тебе прислал одеяло, сказал – ты тут мерзнешь, — Митя положил свёрток мне в ноги.
Впервые в жизни я бросилась ему на шею. Мы обнялись и стояли долго, долго.
— Ирочка, — повторял Митя, и гладил мои волосы, — Ирочка….
А я прикусывала губы, чтобы не плакать, потому что это была истерика какая-то: я была рада ему до того, что – слезы на глазах.
— У нас один вечер, — повторял он, — Завтра мне нужно уезжать…
— Где ты?… Как ты?… Что ты?…Рассказывай…
— Это все неважно…, — шептал он, — Иришка, что ты так похудела? Плохо тебе здесь?
Не сказаны были, не услышала я этих слов «Забрать тебя?» Это я потом уже думала. А тогда – только б не отрывали меня от его груди, от теплоты его свитера, куда я вжалась лицом, и замерла…
…Я еще играла в хозяйку: «Ты, наверное, очень замерз? У меня есть суп – я сейчас разогрею на плитке… И кофе есть, это здесь страшный дефицит, но Верочка привезла целую банку… Погоди, я наберу воды, поставлю чайник…»
Он еще рассказывал: «Ничего не вышло, как я мечтал. Отец сказал – инженером будешь, только инженером. Учусь, тягомотина…Но там красиво, Иришка, в Ленинграде, очень красиво…Ты же приедешь ко мне?»
Мы еще распаковали Валькино одеяло. Атласное, красное, пуховое, оно вздымалось под руками, и пахло нежностью – если у нежности может быть запах…
Он ляжет на Вериной постели. Но ему будет холодно – под тем тонким, байковым…. А если укрыться Валькиным одеялом – вдвоем? В комнате – темно. И в первый раз мне тут тепло. Жарко. Он склоняется надо мной, и целует …так легко… и так долго.. А я подставляю лицо его поцелуям, и это – как капли райского дождя. И его руки, и это блаженство…
…Он уезжал с первым автобусом, в шесть утра. Какой тогда был холод! По-моему, с той ночи — не было такого холода. Все было ярким, как на другой планете. Воздух можно было расколоть, как лед. Не вздохнешь – настолько обжигает мороз. У меня была теплой, только рука, которую держал Митя.
Автовокзал.
Объятие – шуба в шубу, а если бы – тело в тело… Всхлип. И его уже не видно за стеклами автобуса, заросшими толстым слоем инея.
Но он повторяет, и я понимаю – что:
— Я приеду, я приеду очень скоро… Мы поженимся……
Я плачу навзрыд.
— Я приеду, я приеду…
И я вижу, вижу, что его лицо блестит тоже – мокрое от слез – при свете фонарей.
Я стала заходить в салон для новобрачных. Присматривалась к платьям, туфлям, открывая для себя этот восхитительный мир – воздушных полупрозрачных и кружевных тканей. Звучали слова – гипюр, атлас, сетка, шифон, стразы…Я вспоминала, что в детстве оценивала красоту невесты по длине фаты. Если до полу фата – нормальная невеста, сказочная. Если короткая – то просто дура: как можно было выбрать такое убожество? Я не могла отойти: трогала, перебирала в пальцах. Белоснежное, шифоновое, с розами у плеча, сливочное – на нем столько блесток, что корсаж весь переливается, бледно-голубое на кринолине, как у старинных дам…
Теперь, когда я оглядываюсь назад – я вижу один короткий период, когда я жила всем этим девичьим – платьями, духами…
И тотчас в пальцах — ощущенье тяжести цилиндра: флакончика. На улице — ясный, прозрачный мороз, аж дыхание перехватывает, ледяной узор – сказочных, разбойничьих лесов горит на витрине магазина, а моя ладонь уже пахнет Индией, сандаловыми деревьями, белыми тропическими цветами.
Апрель. Я еду на выходные домой. Солнце – летнее, в автобусе открывают не только форточки, но и люк, тот, что на крыше. А зелень на полях такая нежная…
Я еще не знаю, что это — страшный день. Что сегодня случилась авария на Чернобыльской АЭС. И тысячи людей умрут в ближайшие годы, хватанув смертельную дозу. Среди них будут и мои знакомые. Радиация протянет свои щупальца и в наш маленький городок. О тех, кто будет участвовать в ликвидации аварии и, вернувшись начнет болеть – безнадежно – заговорят как о диковинным зверьках, чей быстрый конец естественен:
— Ну это ж дядя Петя, он же чернобылец.
На мне брюки цвета хаки, и синий свитер. Жарко, и свитер хочется снять. А через день пойдет снег, и я попрошу у бабушки ее теплое пальто, чтобы было в чем доехать обратно. В отчем доме у меня не осталось теплых вещей.
Первым делом близкие тащат меня в сад. Это предмет гордости – сколько тюльпанов просунуло свои зелено-фиолетовые носы сквозь пожухшую листву! Уде зацветают нарциссы – низкие, но с таким тонким запахом. А крокусы уже даже отцветают. Первые сборчатые листья на смородине…
— Мы можем сегодня жечь костер, смотри, какую кучу листвы я нагребла, — упоенно говорит мама. Садовые работы – ее страсть, — А потом в золе будем печь картошку.
— Заходила тетя Нина, дала мне луковицы синих гладиолусов – представляешь? – это бабушка, — Сорт называется «Океан».
— Какая тетя Нина? Митина мама?
Значит – приехала. А может – приехали? Но нет, Митька бы уже объявился у моих. И все равно, побежать к его дому – это было как подарок. В любом случае я узнаю о нем.
У тети Нины то же тонкое лицо – не изменилось, не постарело, красно-золотой платок повязан как чалма, длинные серьги в ушах, и Митькины синие глаза. Она ведет меня в комнату, где тоже всё по-прежнему. Блеск овального стола под низкой люстрой. Так же плотно стоят за стеклом полок — книги, которых никогда не трогали – потому что перед ними ряды скульптурок – из фарфора, бронзы, хрусталя…
Те же фотографии на стенах – и Митька, совсем мальчишка, лохматый такой..
Сейчас тетя Нина сварит кофе, и посадит за стол, и будет та самая еда из детства…
Кофе густ и горек. Тонкий фарфор чашки. Миндальное печенье, которое тетя Нина печет сама…
— Тетя Нина, дорогая, когда Митя приедет?…
Она смотрит на меня так, словно у меня горе.
— Не знаю, деточка. У него очень много дел, — покачивает головой тетя Нина, -Экзамены…
— А вы надолго здесь? Когда вы поедете назад? Может быть – я с вами?
Тетя Нина подпирает голову тонкой красивой рукой, и тихо позванивают ее серьги. Они вызванивают: «Н-нет…н-нет….»
Она качает головой, она не поедет. И больше ничего о Мите. Она будто не слышит моих вопросов. И голос мой тонет в этой глухоте, как в вате…
Специалист по выживанию
Валька оканчивает первый курс училища. Будет слесарем. Мать довольна, что он получает стипендию, бесплатное питание и проездной билет на автобус.
Куда нам пойти с Валькой? Мы уже выросли, и под лодкой просто не поместимся. Мы медленно идем по дорожке Березовой Рощи. Меж деревьев видны остатки каменной танцплощадки. Когда-то здесь танцевала моя мама. На мне пальто с чужого плеча.. На зеленую траву медленно, крупными хлопьями летит снег.
— Он женился, Ир…
— Что?!
Позже, много позже, я узнаю, что Валька, узнав из Митиного письма о женитьбе – сорвался к нему. Письмо было смятенное, с просьбой не говорить мне.
И такой же смятенной была их встреча. Валька в первый и последний раз попав в этот город сумасшедшей красоты – просто его не заметил. Они стояли над Фонтанкой, неподалеку от Митиного дома, и, опершись на парапет говорили, говорили…. Тем же вечером у Вальки уходил поезд. Митя слезно просил его ничего не говорить мне.
— Я исчезну, просто исчезну, так ей будет легче.
— Адиёт, — хмуро сказал Валька. И взгляд у него был тяжелым.
И вот он идет рядом со мной. Есть люди, которые тебя просто любят, и в такие вот минуты ставят тебя под водопад своего собственного тепла. Льют на тебя свою душу, поток слов, и ты отогреваешься, отогреваешься…
Валька пытался понять, что произошло. И объяснить это мне.
— Понимаешь, Новый год, компания… Этот дурак напился. Ну, и девочки. Ну, и как дважды два….. У нее… у нее… скоро кто-то родится… А тогда – он называл ее твоим именем. Он думал, что это – ты.
Валька держал мою руку. Я не ощущала его прикосновения, а потом почувствовала. Валька всегда умел унимать боль.
— Погоди, тебе нельзя домой с такой мордой лица, — сказал Валька, — Идем ко мне, посидим.
У Вальки дома тоже ничего не изменилось. Те же ободранные полы, та же кровать, под которой когда-то стояла коробка с черным котенком. Но хорошо, что я сижу у него, потому что дома испугались бы, увидев, что я начала задыхаться. А Валька метнулся, принес бутылку дешевого вина. И вот он уже наливает его в стакан, обнимает меня, стискивает, чтобы руки были прижаты, и подносит стакан ко рту.
— Пей!
Меня трясет, и мне нечем дышать…
— Пей, быстрее….
Вино течет по подбородку, я захлебываюсь и пью, а он держит и стакан и меня. Валька – специалист по выживанию. Он с детства это умеет.
И дрожь отпускает. Я никогда не плакала так. У Вальки вся рубашка на груди уже мокрая. Он слегка покачивает меня, как мать – ребенка.
— Валька, — икаю я, — Разве так можно? Валька, как так можно…
Я трясу головой и развожу руками, объясняя без слов – что-то у меня было в руках, оно упало и — вдребезги.
Валька сидит, закусив губу и лицо у него нехорошее. Мне кажется, будь здесь сейчас Митя, и будь у Вальки ружье, он бы его просто пристрелил.
Своим путем
Третий час ночи. А метель все кружит… Аська уже спит…
Зачем я тогда так быстро вышла замуж? Когда ко мне стали возвращаться силы, я сделалась злой. И всех воспринимала, как предателей. Дедушку – за то, что именно он настаивал на учебе, не разрешал вернуться домой из города, где мне было так плохо. Митя…его я ненавидела первого. И даже Вальку – за то, что тот пытался Митю понять. Я не хотела их больше видеть. Я хотела покончить со своей прежней жизнью. Оборвать все нити.
А Боря оказался настойчивым, немолодым уже человеком, которому надо было жениться. Близкие надеялись, что жена отобьет его у бутылки. Я с алкоголиками дела никогда не имела, и западни не распознала.
Было ли что-то хорошего в этом замужестве? Крым, Евпатория. В свадебном путешествии я второй раз увидела море. Сейчас чувство, что я была там одна. Мой муж каждое утро покупал четыре бутылки марочного крымского вина, и в течение дня выпивал их. Это было для него – как общий наркоз. Почти все остальное время суток он спал.
Заручившись его равнодушием, я ездила на экскурсии. В пансионате нашем их предлагали много.
Севастополь. Там продавали кораллы. Белые, розовые, красные жесткие кустики на подставках. А в дельфинарии танцевали дельфины – стоило девушкам в форме вроде военной – взмахнуть рукой. Можно было подойти и посмотреть – дельфин стоял глубоко в воде, именно стоял, вертикально, как человек, и видел тебя оттуда, и ждал мгновения прыжка…
Бахчисарай…. Пыльные ханские ковры, Фонтан Слез. Пакетики с лавандой и розовое масло в бутылочках – у торговок.
Вырубленный в скале монастырь, и высокий настоятель, который все смотрел на нас… Подол рясы шел черными волнами от ветра, и пещеры монастыря за его спиной, и ведущие к ним ступени, которым десятки веков…Древний город Чуфут-Кале… Его узкие, заброшенные улочки. Оживает прошлое, когда видишь – камни приготовленные, чтобы бросать их в недругов, если начнется штурм.
Он на огромной высоте — этот город, и когда подходишь к краю горы, где земля обрывается – ощущение, что летишь на самолете – и облака у ног… Годы спустя я буду стоять уже в наших краях, на вершине Молодецкого кургана с одним иностранцем и он, видя этот край, этот обрыв, спросит:
— Здесь кончается Россия?
Мы развелись за две недели до рождения Аси. Бред, ад, выяснение отношений.
Рыдания Бориса и его пьяные клятвы, что этот запой – последний. Все это было банально, страшно и будущее проглядывалось отчетливо. Надо было рвать и эту нить.
И, заглядывая в будущее, сказу, что я об этом ни разу не пожалела. После развода отец ни разу не заинтересовался дочерью, вся их связь ограничивалась грошовыми алиментами.
В роддом меня провожала мама. Она плакала.
— Не она первая, не она последняя, — сказала хмурая санитарка, «принимавшая» меня — то есть сурово прошмонавшая вещи в пакете. Даже новый халат не разрешила пронести – сунула какую-то рвань.
Но со мною была Валькина картина – та девушка на качелях, что смеялась разноцветному небу, рушившемуся на нее водопадом красок. Эта девушка знала, что жизнь прекрасна, и не давала мне сомневаться в ином.
Я смотрела на нее в минуты самой острой боли, и мне становилось легче.
А потом — дивное чувство. Конец декабря, снег за окнами горит белым огнем, воздух легок и радостен, и солнечный свет – ликование, и мятущиеся ветви берез. Все позади. И живет на свете моя дочка.
А после…
Родина моя, ты сошла с ума.. На обломках рухнувшего строя наживались все, кто мог.. Безвременье… запомню я тебя… Мы жили почти на подножном корму. Картошка в огороде росла мелкая, чуть больше ореха. Щавель рос, петрушка… Подкопаешь пару кустов картошки, луковку бросишь, щавлю накрошишь, капельку масла. Минут десять все покипит – вот тебе и суп на два дня.
И еще лапшу помню эту растворимую, . Порой все карманы обшаришь, ищешь мелочь. Да еще и попривередничаешь в киоске: «Мне не с беконом, а с креветками». Как будто не одно и то же.
Не забуду курицу. Какого-то огромного зверя, старого, купленного в ларьке потому что «там подешевле». Сосед разрубил мне зверюгу на мелкие кусочки. Один такой кусочек в кастрюлю – варишь. И даже кружочка жира не всплывает.
С тех пор меня тошнило от любой политики, от любых бравурных речей чиновников. Во все времена они говорили и говорят, что народ живет все лучше. Но слишком хорошо помнила я ту курицу, и голодные глаза своего ребенка..
Мамина подруга Люся, боясь операции, но, все же решившись на нее — говорила: -Посмотрела я на оперированных… Лежат первые дни пластом. А потом потихонечку, полегонечку, смотришь – и уже ползают. А там и ходить начинают – сперва по стеночке, а потом и так.
То же самое было и со мной. Полный нокаут, жизнь впроголодь, потом какая-никакая работа. И пошла, пошла…
Люблю этот город
Я продаю свитера. Это неплохое дело. Магазин новый, нас здесь много. Тут и косметика, и сувениры, и даже мебель. Мой «свитерный» отдел – у окна. За ним дорога, ведущая к городскому рынку. Окно большое, от него тянет холодом, и я вижу как по дороге, обрамленной высокими – в человеческий рост — сугробами, бредут женщины с сумками. Ветер, покрасневшие щеки… Мне хочется зазвать их к себе, и одеть в свитера, чтоб не мерзли. Я сама – страшная мерзлячка, и с трудом выношу физический холод. Но еще хуже – душевный.
Все эти годы я не виделась с Валькой. Рассказывали, что он уехал из города, работает в близком от нас поселке — на заводе. Женился. Растёт, кажется – сын…
Я бы и рада увидеть Вальку, но … я не смею, просто не смелю искать, тревожить его. Я знала, что не посмею это сделать и в старости.
Аське четырнадцать лет. Она гнется, ее «ведет» набок… Врачи ставят диагноз – сколиоз.
Говорят, что дальше будет только хуже. Одна надежда – в Питере делают такие волшебные корсеты, которые, может быть, позволят избежать операции.
Гарлем плацкартного вагона, его многоэтажность. Особым шагом, раскачиваясь немного, ловя под собой ускользающий пол, я иду за чаем. Свешиваются с верхних полок простыни. Уклоняюсь. Накурено. Кто-то матерится, кто-то поет. Пахнет уборной.
Дядька в тельняшке и трусах, пьяный, чуть не сшибает меня, несущую стаканы с кипятком.
В преддверии ночи разбитная проводница Лариса заглядывает в каждый отсек:
— Отцепят нас, пять часов стоять будем. Я ведро в тамбуре поставлю, а то как же терпеть…. ночь ходит по вагону пьяная проводница Лариса.
— Аська, — говорю, — Это те самые блоковские вагоны, зелёные, в которых «плакали и пели»…
Как бы всю жизнь ни гнул нас чудовищный быт нашей Родины, единственное, от чего станет легче – от этих блоковских вагонов, от этой «пылинки дальних стран», от того, чтобы найти прекрасное во всём, что тебя окружает. Или пожалеть его.
Все так, как было сто лет назад. Мы всплываем в тяжелое объятие Казанского собора. Я иду и вспоминаю, как во сне.
— Вот это – Гостиный двор. А в ту сторону если идти – будут Зимний дворец и Исаакий.
Наш хостел называется смешно – «Какадуева». Он совсем рядом от величественного Невского, стоит свернуть за угол, на Фонтанку. Узкая река, гранитные берега, вода тёмно-серого цвета. Я вспоминаю Валькино: «А если русло вдруг обмелеет?»
Парадный фасад старинного дома, огромный подъезд – с заброшенным камином и местом для швейцара… Чугунная резная решетка лестницы, и очень низкие ступеньки – удобно подниматься было и в бальных платьях.
Простуженная девушка Марина открыла нам комнату.
Я села на серебряный бархат дивана меж красных подушек.. Провалилась в его мягкость А если оглянуться — блестит, в свете фонарей — Фонтанка, дробятся разноцветные волны – бликами. Как на Валькиных картинах.
Аська тоже подходит к окну:
— Мама, я люблю этот город.
На следующий день врачи дают нам надежду. Аськину болезнь можно успешно лечить, если днями и ночами не снимать пластмассовый корсет, сюрреалистической формы. Он напоминает о компрачакосах Гюго, когда детей растили, заключая в определенные формы, будто отливая заново их тела – на будущую потеху публике.
Аська ходит осторожно, опираясь на мою руку. Осторожно дышит.
— Вот и езжайте так до своей Фонтанки, — говорит врач, только что затянувший нам липучки на корсете до предельных отметок.
И снова мы поднимаемся на бесконечном эскалаторе, всплываем из тьмы. Я не спускаю глаз с Аськи – не упала бы в обморок. А потом вдруг вижу, что впереди, чуть выше стоит Митя.
Я б его здесь не нашла. Судьба протянула его в руках, сказала: «На!»
На Мите черное пальто. Совсем взрослый дядечка, в нем не осталось ничего детского. Но это точно он. Тронуть его за рукав: «Я — Ира»? Иначе не узнает. Я — тоже старуха.
— Митька, — говорю я негромко.
Он поворачивается, и вот – этот напряженный миг прозрения, узнавания…
Он протягивает руку, и боится меня коснуться. Он боится отвести от меня взгляд. И ничего не может сказать.
И вдруг я понимаю, что нечего сказать и мне. Даже больше: острое сожаление — ну зачем, зачем я его окликнула?
До отхода поезда – час. Митя непременно хочет нас проводить. На Московском вокзале продают цветы. До этого я не видела вокзалов, где бы торговали цветами. А здесь – с ними встречают, с ними провожают…
Митя покупает огромный букет красных роз.
— Ася, подержи, — прошу я.
Мне нужно проверить паспорта, билеты…
— Я рада, что ты так хорошо выглядишь, — говорю я Митьке, чтобы что-то сказать, — И вообще, что у тебя все так хорошо…
Он уже успел рассказать, что у него своя фирма – какие-то услуги населению, что двое детей, о жене – ни слова.
— Дочку мою зовут Ирочка.
— В моей семье считают, что это не очень счастливое имя, — говорю я, — А впрочем… ведь дважды не входят в одну и ту же реку. Имена повторяются, судьбы – нет…
Осталось ступить на подножку вагона. Митя опять протягивает ладони, словно хочет взять в них мое лицо… И опускает руки.
Я отдаю билеты проводнице:
— Лучше бы ты назвал сына Валькой, — говорю я, — Он среди нас был как святой Валентин. Сама любовь.
Последняя картина
Митю я увидела постаревшим. А Валька явился – юным.
Хозяйка моя решила сделать пожертвование. Передать десяток свитеров в детский дом.
Мне всегда казалось, что это очень хороший детский дом. Маленький, уютный, окруженный садом, где там и тут стояли скульптурки сказочных персонажей. Я приходила сюда не в первый раз. В вестибюле витали вкусные запахи – домашнего супа, пирогов. Мне вручили матерчатые бахилы, оберегая царящую тут чистоту.
И тогда я его увидела. В числе детей, сбегавших по лестнице к ужину – спешил Валька. Тот самый, каким я его помнила. Только этот Валька был ровесником моей Аси.
— Что это за мальчик? – я даже не заметила, что схватила заведующую за рукав
— Который?
— Вот тот высокий…
— А это Иван. Ванечка Котов. Второй месяц у нас. Отец умер от инфаркта. А мать… мать их давно бросила…
Наше кладбище все собираются перенести. Город состарился, умирают часто, и кладбище растет. Когда я иду по его дорожкам, и смотрю на фотографии на памятниках, я иногда представлю себе, что было бы – если бы все эти люди внезапно ожили? Их здесь больше, чем живет там, в низине. Здесь был бы свой город….Но он и есть. И Валька теперь стал его жителем.
Иван указывает мне дорогу.
Вальку могли бы похоронить «на новом месте» — там, где сейчас хоронят. Сразу под скудным слоем почвы – камень. Летом пейзаж – космический. Белые поляны с крестами и обелисками. Камень раскален от солнца, дышать нечем, могилы так тесны друг к другу, что нет уже благоговейного отношения к ним. Добраться – как по клеткам кроссворда – в нужное место. Воду несешь с собой. Все несешь. Если хочешь, что-то посадить, цветы какие-то – землю тоже надо принести.
Вальку могли похоронить у дороги — неприютно, чтобы мимо него шли и шли, тревожа его сон.
Но нет – Иван свернул на одну из боковых аллей старого кладбища.
Я боялась идти. Я не хотела идти. Потому что стоит увидеть на обелиске Валькино лицо – и смерть его станет непреложным фактом. Потому что я – приняла его здесь, пришла к нему: «Здравствуй, вот я тебе цветов принесла…»
Иван протянул руку, указывая…
И раньше, чем я подошла – я увидела в нескольких шагах перед собою — клен… А под ним…Яркие кленовые листья – желтые, красные, с зелеными прожилками – засыпали плиту, скрывая ее черноту – под привычными Валькиными бликами… Это была его последняя картина, вечная картина – живая, меняющаяся… Вон летит в воздухе, кружится и ложится еще один золотистый лист.
Слезомойкой я стала в последнее время. Хочу сдержать слезы, чтобы перед мальчиком выглядеть мужественной, и не могу… А еще удивлялась – почему так легко плачут ветераны. На войне не плакавшие….
Он был рад, что мы пришли к нему – его сын и я… Он знал, что мы пришли, и его это радовало – я точно знала.
Если бы я была одна – я бы легла на эту могилу, прижалась бы к камню, чувствуя, как он нагревается под моим телом – чтобы хоть так почувствовать Вальку, прижаться к нему.
Но при мальчике я могла только гладить черный блеск гранита, сметая с него листья – все равно сейчас опустятся новые.
— Валечка, Валечка, солнце ты мое, родной ты мой, как я по тебе соскучилась….Как же я по тебе соскучилась, если бы ты знал!
Он и это знал, потому что все известно было в его мире, на все вопросы даны ответы. И он точно успокаивал меня, как он всегда успокаивал – он теперь всегда будет здесь, и я всегда смогу придти к нему – на время, поговорить, или навсегда… Тут не страшно, он уже прошел эту дорогу – и страшного ничего нет…
Я видела реку, тонкий мост, по которому в свое время перейдет каждый из нас, и Вальку, стоящего на том берегу и улыбающегося мне. Он словно спрашивал:
-Видишь?
Там, на том берегу, в его нынешнем мире, за его спиною — лежал тот город, который разными ликами своими представал во всех его работах. Город сумасшедших цветов – таких чистых, таких ярких, каким все бывает только в детстве. Город, где нет горя, а только щемящая радость, ликование души – он завороженности этими цветами – алыми, золотыми, синими, изумрудными – и даже чернота здесь – это торжественное величие ночного неба, а которое только – закинь голову…
Теперь он мог – не спрашивая никого, и не перед кем не отвечая, бродить по улицам этого города, открывая даже ту красоту этого каменного цветка, которая еще не была передана им.
— Вижу, Валечка.
Я оглянулась на Ивана, который стоял за моим плечом. У него было лицо послушника, с которым заговорил настоятель. Он стоял, сдвинув брови, губы чуть шевелились. Валька сейчас говорил не только со мной, но и с ним.
Я никогда не умела «ходить по инстанциям», добиваться чего-то. Но сейчас я пошла на пролом. И открывала двери в кабинеты со словами: «Дайте мне усыновить моего ребенка!»
…Мы наряжаем ёлку. Достаём старые игрушки из коробки от моей куклы Насти. Мне купили ее – огромную, дорогую, сделанную из сливочно-мягкой резины, с закрывающимися глазами и розовыми волосами – в ту самую пневмонию, которая кончилась больницей и знакомством с Валькой.
Насти уже нет, а коробка сохранилась. Пожелтевшую вату мы осторожно снимаем слоями, обнажая хрупкость часов, люстр, корзин с фруктами, гномов, конькобежцев.
— Ванечка, вот этот шар повыше вешай — под самый султан. А эти две фигурки надо повесить рядом, они женаты с самого моего детства.
Тяжелое «дзинь» толстостенных бокалов. Ледяное шампанское.
Третий час ночи. Ванька сидит на полу, возле ёлки, откинувшись спиной на книжные полки, и рисует что-то в блокноте. На листок отбрасывает разноцветные блики ёлочная гирлянда. А дщерь моя лежит небрежно на животе, и водит пальцем по рыжему полу, как по песку. Ах, вот почему она так замерла – Ваня ее рисует.
Я уплываю в сон, так легко…. Может быть, снова увижу ту, весеннюю поляну. Что-то цепляется за подушку. Я поднимаю руку. Кольцо. Серебро давно потемнело, но чист и прозрачен хрусталь. И только в глубине его – темное пятнышко, похожее на остров посреди океана