Третье издание, дополненное и переработанное.
© В. К. Тарасов, 2002–2014.
© А. В. Тарасова, 2002 – иллюстрации.
© ООО «Издательство «Добрая книга», 2011–2014 – издание на русском языке, оформление.
* * *
Владимир Константинович Тарасов
Часть первая
Настины рисунки
Как все начиналось
Когда мою дочку Настю не приняли в детскую художественную школу, она горько плакала. Слова утешения никак не помогали ей, ведь это были только слова.
И тогда я решил, что когда-нибудь издам книжку с ее детскими рисунками. Ведь правда они неплохие?
Но ведь так просто рисунки не издашь – их было не очень много, и на альбом не хватило бы. Вот мне и пришла в голову мысль написать рассказ под каждый рисунок так, чтобы получилось, будто бы рисунки нарисованы как иллюстрации к моим рассказам. Вот такая вот хитрость!
Итак, я взялся за перо и начал писать рассказ за рассказом, глядя на Настины рисунки. Это так говорится: «взялся за перо». Просто в старину писали гусиными перьями, обмакивая их в чернила. А я, конечно, просто сел за пишущую машинку – бабушку современного компьютера.
Сохранилось восемь ее законченных рисунков той поры, когда она училась в четвертом классе. Под семь из них я написал семь рассказов. Рассказов, которые мне лично самому очень понравились. А вот под восьмой рисунок рассказ никак не получался, потому что те рисунки не были как-либо связаны с нашей семьей, и можно было спокойно фантазировать и придумывать рассказы, какие хочешь.
Вот этот рисунок!
А этот восьмой Настя нарисовала к семнадцатой годовщине нашей с Хелле свадьбы. На нем она изобразила нас – своих папу и маму – такими, как она нас себе представляла. Это значит – молодыми и красивыми. Ведь любящие и любимые родители для своих детей всегда красивы!
А еще Настя украсила нас цветами. Рисунок – это не фотография, он позволяет многое нарисовать так, как хочется. Например, у Хелле никогда не было шляпы с такими большими красными цветами. Возможно, Настя сделала это под впечатлением нашей семейной истории.
Когда мы с Хелей готовились к своей свадьбе, нам хотелось, чтобы у Хелле была не фата, а белая шапочка, усыпанная белыми цветами. Купить такую шапочку было негде, и тогда я сам ее изготовил, использовав для ее каркаса проволоку, потом мы приделали к каркасу белые цветы, и получилась очень красивая шапочка. Некоторые даже спрашивали: откуда такая?!
Кто-то может спросить: тогда почему на Настином рисунке на шляпе красные, а не белые цветы? А вы сами попробуйте цветными карандашами или фломастерами нарисовать белые, а не красные цветы!
Что же касается меня на рисунке, то я цветка в петлице никогда не носил. Мне кажется, что цветок в петлице носят или деревенские парни где-нибудь на юге, или уже такие элегантные франты, каким мне никогда не бывать! Но если бы на рисунке у меня цветка не было, то что бы произошло? Попробуйте мысленно закрыть этот цветок – что получится? Получится, что рядом с прекрасной мамой Хелле просто еще кто-то стоит. Может быть, брат, а может быть, просто знакомый. А вот когда есть цветок, да еще такой же, как у нее на шляпе, то уже не ошибешься – понятно, что папа! Я – то есть!
Вы, наверное, ждете, что я скажу что-нибудь и про собаку?! Да, как тут не сказать! Тут тоже интересная история. Дело в том, что никакой собаки у нас в то время не было. Откуда же она взялась на рисунке?! Просто Настя очень хотела собаку. И самое интересное, что через два года после этого Настиного рисунка в нашем доме действительно появилась собака. Звали ее Вулли. Точнее, ее полное имя по документам было Вулли Маргарита де Бетюн. Но она вела себя демократично и охотно откликалась просто на «Вулли»!
И по виду она была почти такая же, как на рисунке! Вот только у нашей Вулли уши были купированы. Купированы – это значит подрезаны. Дело в том, что тогда было принято этой породе, которая называется миттель-шнауцер, уши подрезать, иначе медаль на собачьей выставке нельзя было получить. Такие были правила. Это теперь, когда права животных защищают, считается, что уши собакам подрезать жестоко. И это правда. Теперь мы ей уши подрезать бы не стали!
Хорошо быть
Встретились человек и собака. Он был смешной и хотел рассказать ей об умных вещах. А она была голодная, и ее интересовала только вкусная косточка. Ей не было никакого дела до умных слов, пусть даже полезных и нужных. Она же ведь собака, а не человек. И только когда на косточке уже не осталось не только мяса, но и запаха его, она подняла на человека глаза и сказала:
– Я вас слушаю!
Но он не стал повторять свои умные слова – что прошло, то прошло! А вместо этого спросил:
– Что, хорошо быть собакой? Грызешь себе косточку, и никаких забот!
– Ну, это как сказать! Ты попробуй, достань! Откуда собаке взять косточку? Только если повезет найти, или угостит кто-нибудь! Хорошо быть человеком: что хочет, может себе сделать или купить!
– Хочешь, давай поменяемся: я буду собакой, а ты человеком? – вежливо предложил человек.
Думала собака долго, ведь собаки не такие сообразительные, как люди. А потом ответила:
– Нет, пожалуй, я не буду меняться местами. Раз уж я родилась собакой, то лучше мне и быть собакой. А тебе, наверное, лучше быть человеком, раз ты родился человеком. Кто кем родился, лучше тем и быть. А если будешь кем-нибудь другим, то получится, что ты и не родился вовсе, и не жил. А родился и жил кто-то другой. А не родиться и не жить скучно. Я так думаю. Кто родился мальчиком – тому хорошо быть мальчиком; кто родился девочкой – тому хорошо быть девочкой. Вот.
– А ты, пожалуй, права, хоть ты и собака, – согласился человек и пожал собаке лапу.
Хорошо быть тем, кем ты родился!
Случаются неприятности
У каждого могут случиться неприятности. И даже может случиться совсем безвыходное положение. Когда ничего не остается делать, как только лить слезы. Лей себе слезы, и никаких забот! Вот как хорошо быть в безвыходном положении. Выхода-то нет! Другое дело, если есть хоть какая-то надежда выйти из плохого положения. Тогда плохо: ведь уже недостаточно просто лить слезы. Надо что-то предпринимать, действовать! А кому охота действовать, если можно ничего не делать! Думай себе, что нет никакого выхода, лей себе слезы и отдыхай!
Так примерно думала маленькая девочка, которая попала в плен к злому разбойнику.
– Мало мне горестей, так он к тому же и людоед, – так подумала маленькая, связанная по рукам и ногам девочка, когда увидела, что ее негостеприимный хозяин точит большой, и без того острый нож на специальном точильном круге с ручным приводом: – Вот уж действительно безвыходное положение!
Тут она увидела маленькую мышку, и настроение у нее окончательно испортилось. Еще бы! Ведь можно попросить мышку перегрызть веревки и попробовать убежать. Так ведь это надо просить! К тому же потом надо бежать до дома через темный лес, и долго-долго бежать! А сил и так почти нет.
– Не лучше уж смириться со своей судьбой, – вздохнула она, – исчезнуть в пасти людоеда, а заодно и посмотреть, что он ел вчера на ужин.
– Слушайте, а что вы ели вчера на ужин? – поинтересовалась девочка. Ей действительно было интересно. Ведь у нее скоро будет возможность проверить, правду ли скажет людоед. «Неужели он к тому же еще и врун?» – с негодованием подумала девочка.
Но людоед не собирался врать, ему это было ни к чему – сила и так была на его стороне.
– Постой-ка, дай подумать! – он хотел почесать недоточенным ножом в затылке, чтобы лучше припомнить вчерашнее, но кастрюлька на голове помешала ему это сделать. Кастрюльку же он носил именно так, чтобы она была всегда под рукой, а не делась куда-нибудь, – ведь он был вечно голоден.
– Постой-ка, постой-ка! Ведь у меня же сегодня день голодания!
Он голодал раз в неделю по специальному лечебному методу, чтобы сбросить лишний вес. Девочка тяжело вздохнула. Она поняла, что у нее появился шанс на спасение и, хочешь не хочешь, придется действовать!
1)ÆÈÇÍÜ È ÌÛ
Ïîãîâîðèì î ñåðü¸çíîì. Î âîïðîñå, îòâåò íà êîòîðûé õîòÿò çíàòü âñå ñ äðåâíèõ âðåì¸í. Îòêóäà ìû âçÿëèñü? È âîîáùå ñóùåñòâóåì ëè ìû íà ñàìîì äåëå? Ýòè âîïðîñû ñëîæíû è, âîçìîæíî, íåðàçðåøèìû. Íî, äàâàéòå ïîðàçìûøëÿåì. Ðàññìîòðèì òðè íàèáîëåå âîçìîæíûõ âåðñèè. Íà÷í¸ì ñ èíîïëàíåòíîé.  äîêàçàòåëüñòâà ýòîé âåðñèè ñîîáùó, ÷òî àðõåîëîãè îáíàðóæèëè â ðàñêîïêàõ äðåâíèå íàñêàëüíûå ðèñóíêè, íà êîòîðûõ áûëè çàïå÷àòëåíû íåêèå ëåòàòåëüíûå àïïàðàòû. Îíè ïîõîäèëè íà ëåòàþùèå òàðåëêè. ×åðòåæè ïåðâûõ âåðòîë¸òîâ, ñîçäàííûå Ëåîíàðäî äà Âèí÷è â 15 âåêå, òîæå áûëè ïîõîæè íà èíîïëàíåòíûå êîðàáëè. Ïîÿâëåíèå ïîíÿòèÿ «êîñìîíàâòèêà», ñîçäàíèå ðàêåò âñ¸ ýòî æåëàíèå ëåòàòü, èçó÷èòü êîñìîñ è óçíàòü åñòü ëè æèçíü íà ñîñåäíèõ ïëàíåòàõ. Åñëè åñòü òî, âîçìîæíî, èìåííî èíîïëàíåòÿíå ñîçäàëè âñ¸, ÷òî íàñ îêðóæàåò. Êñòàòè ñêàçàòü, ïî ñâåäåíüÿì
ñîâðåìåííûõ îòêðûòèé, ïëàíåòà, ïîìèìî íàøåé, ïðèãîäíàÿ äëÿ æèçíè ÷åëîâåêà óæå íàéäåíà (Ìàðñ).
Íî íå áóäåì çàîñòðÿòü âíèìàíèå íà ýòîé âåðñèè, è áûñòðî ïåðåõîäèì êî âòîðîé. Îíà êàæåòñÿ ìíå ñàìîé ðåàëèñòè÷íîé è ïðàâäîïîäîáíîé, õîòÿ è ñ äîëåé îøèáî÷íûõ ïðåäïîëîæåíèé. Ýòî óòâåðæäåíèå, ÷òî îñíîâîé âñåãî ñóùåãî ÿâëÿåòñÿ äóõîâíîå íà÷àëî. Áîã, ò. å. íåêàÿ âåçäåñóùàÿ íåâèäèìàÿ èíñòàíöèÿ, êîòîðàÿ ñëåäèò çà ïîâåäåíèåì ñóùåñòâ è ïðèðîäû íà çåìëå. Êàê âûãëÿäèò Áîã íåèçâåñòíî, íî åãî ïðèñóòñòâèå îùóùàåòñÿ. Îí äà¸ò ïîäñêàçêè, ïûòàÿñü íàïðàâèòü ëþäåé íà ïóòü èñòèííûé. Åãî ïîìîùíèêè àïîñòîëû, ëèêè êîòîðûõ çàïå÷àòëåíû íà âñåâîçìîæíûõ èêîíàõ, ÿâëÿþòñÿ íàøèìè íàñòàâíèêàìè è äîáðîæåëàòåëÿìè, ñòàðàþùèåñÿ óáåðå÷ü íàøó äóøó îò ïîðîêîâ è çëûõ ìûñëåé. Ó êàæäîãî ÷åëîâåêà åñòü ñâîé àïîñòîë (àíãåë-õðàíèòåëü).
Ñòðàäàëüöû, òàêèå êàê — Ñåðãåé Ðàäîíåæñêèé, áûëè ïðè÷èñëåíû ê ñâÿòûì. Òàêæå ñâÿòûìè ñòàëè èçâåñòíûå çàùèòíèêè, ïîëêîâîäöû, öàðè Æàííà äÀðê, Àëåêñàíäð Íåâñêèé, Äìèòðèé Äîíñêîé, ôëîòîâîäåö Ô¸äð Óøàêîâ, Íèêîëàé II è äð.
Õîòÿ ÷åëîâåê ñóùåñòâî ñâîáîäíîå è âîëüíîå, íî ïðè ýòîì âñ¸ ïðåäîïðåäåëåííî. Âû íå çàìåòèëè, ÷òî õîòÿ è ñàìîñòîÿòåëüíî ïðèíèìàåòå ðåøåíèÿ, íî âñ¸ æå âíóòðåííåå ÿ — âàñ ê íåìó ïîäòàëêèâàåò? Âñ¸ ýòî íåñïðîñòà. Âû ñëîâíî íàõîäèòåñü â çàïåðòîì ïðîñòðàíñòâå, âåäü íå ìîæåòå êîíòðîëèðîâàòü âðåìÿ, è ñ êàæäûì ÷àñîì âñ¸ áëèæå ïðèáëèæàåòåñü ê êîíöó æèçíè. Âåðà â Áîãà âåðîâàíèå â çàùèòó è íàäåæäà íà ïîñìåðòíóþ æèçíü è áåññìåðòèå äóøè. Åñëè âåðèòü â ñóùåñòâîâàíèå Áîãà òî ìíîãîå â ìèðå ìîæíî îáúÿñíèòü. Òîãäà íàøó çåìëþ ìîæíî ïðåäñòàâèòü â âèäå íåêîé ñöåíû, à âñåõ ëþäåé — â âèäå àêò¸ðîâ, íåçàìåòíî äëÿ ñåáÿ, èãðàâøèõ ðîëü ïî çàðàíåå íàïèñàííîìó ñöåíàðèþ. Òðàãåäèè, êàòàêëèçìû, âîéíû ïðîèñõîäÿò ëèøü äëÿ ðàçâëå÷åíèÿ Èèñóñà Õðèñòà Áîãà-ñûíà. Ïîçíàíèå çàïðåòîâ Ãîñïîäíèõ ïðèâåëî ê îáðàçîâàíüþ ïðîðîêîâ, èçáðàííûõ ëþäåé, êîòîðûå ïðèáûëè íà çåìëþ äëÿ òîãî, ÷òîáû ñïàñòè å¸ îò ãðÿäóùåé áåäû. Òàêèì îáðàçîì, îáúÿñíÿþòñÿ ôåíîìåíû íåêîòîðûõ ëþäåé — âîçìîæíîñòè ïîäíèìàòü íåâåðîÿòíî òÿæ¸ëûå âåùè, ïðåäñêàçàòåëè, çíàõàðè.
Äóõîâíîå âîññîåäèíåíèå ñ Áîãîì îëèöåòâîðåíèå äîáðà è ñïðàâåäëèâîñòè, öåëü äîáðîïîðÿäî÷íîãî ÷åëîâåêà. Ñîçäàòåëü ââ¸ë â æèçíü ìîðàëüíûå óñòîè èëè ýòè÷åñêèå êàòåãîðèè ñïðàâåäëèâîñòü, ëþáîâü, äîáðî, ñîñòðàäàíèå. Íà ïðîòÿæåíèè òûñÿ÷åëåòèé ôîðìóëèðîâàëàñü èñòîðèÿ êóëüòóðû è íðàâñòâåííîñòè, ñîñòàâëåííàÿ áëàãîäàðÿ õðèñòèàíñòâó. Îäíàêî, îòíîøåíèå â ñîâðåìåííîì îáùåñòâå ê Áîãó è õðèñòèàíñòâó íåîäíîçíà÷íî. Ñòðåìëåíèå èçó÷åíèÿ Ñâÿòîãî ïèñàíèÿ, Ñëîâà Áîæüåãî èëè Áèáëèè óãàñàåò. Êîðîòêî îáñóäèì âëèÿíèå Áèáëèè íà ëþäñêîå ñîçíàíèå. Çà âåêà áûëè ñîçäàíû äâå ÷àñòè: Âåòõèé è Íîâûé çàâåò. Äëÿ íàïèñàíèÿ çàâåòîâ òàêæå èñïîëüçîâàëèñü èçáðàííûå ëþäè. Çàïèñàííûå ñîáûòèÿ Âåòõîãî (ñòàðîãî) çàâåòà èçëàãàþò î ñîòâîðåíèè ìèðà, ïåðâûõ ëþäÿõ (36 êíèã). Ïîÿâèëèñü îíè åù¸ äî íàøåé ýðû (12-2 ââ.). À ïîñëå êàçíè Èèñóñà ïîÿâèëñÿ Íîâûé çàâåò èç 27 êíèã. Àâòîðû Íîâîãî çàâåòà Ìàòâåé, Ìàðê, Ëóêà, Èîàíí. Êàê íåñòðàííî, íî è äî ñèõ ïîð áèáëèÿ âûõîäèò áîëüøèìè òèðàæàìè è ñ÷èòàåòñÿ ñàìîé ïðîäàâàåìîé êíèãîé. Ìîæåò, ïîòîìó, ÷òî ãðåøíèêîâ ñòàëî áîëüøå è, ÷èòàÿ áèáëèþ — îíè íàäåþòñÿ èñêóïèòü ñâîè ãðåõè. Íó, ëàäíî, ðå÷ü íå îá ýòîì.
Êàê ãîâîðèòñÿ: «Ïóòè Ãîñïîäíè íåèñïîâåäèìû». Òàê âñ¸-òàêè êàê æå, ïî âåðñèè Áèáëèè, îáðàçîâàëàñü æèçíü íà çåìëå è âîîáùå çåìëÿ? Íà÷í¸ì ñíà÷àëà. Âíà÷àëå, âîîáùå, íè÷åãî íå áûëî. Ïîòîì, ïåðâûìè áûëè ñîçäàíû áåñòåëåñíûå äóõè (àíãåëû). Ñíà÷àëà âñå àíãåëû áûëè ïîëîæèòåëüíû è ïðèëåæíû. Íî âäðóã îäíîãî îáóÿëè æàäíîñòü, ãîðäûíÿ, âëàñòü. Îí çàâèäîâàë Ãîñïîäó, æåëàÿ çàíÿòü åãî ìåñòî. Çàòåì ó çàâèñòíèêà ïîÿâèëèñü ïîñëåäîâàòåëè. Àòàêà íåäîáðîæåëàòåëåé íà Áîãà áûëà îòáèòà äîáðûìè àíãåëàìè è çëûõ àíãåëîâ èçãíàëè. Áåñû, êàê èõ ñòàëè íàçûâàòü, îáîñíîâàëèñü â àäó. Èõ ïðåäâîäèòåëåì ñòàë ñàòàíà èëè äüÿâîë.
Çàòåì Ãîñïîäü ðåøèë ñîòâîðèòü ìèð. Ìèð áûë ñîçäàí çà øåñòü äíåé. Õîòÿ äíåé òîãäà íå áûëî è ïîòîìó çà âðåìÿ äíÿ ìîãëî ïðîéòè òûñÿ÷åëåòèå è íå îäíî.  ïåðâûé äåíü ñòàëî ñâåòëî. «Äà áóäåò ñâåò!» — ïðîìîëâèë Ãîñïîäü. Âî âòîðîé äåíü ïîÿâèëàñü íåáî, â òðåòèé ìîðÿ è ðåêè (îòäåëèëàñü ñóøà îò âîäû), â ÷åòâ¸ðòûé ñîëíöå, ëóíà, çâ¸çäû (íåáåñíûå ñâåòèëà), â ïÿòûé ïòèöû è ðûáû. Íà øåñòîé Ãîñïîäü ñîçäàë ðàçëè÷íûõ æèâîòíûõ, à çàòåì è ÷åëîâåêà, ïðåîáëàäàâøåãî íàä ïòèöàìè, ðûáîé è âñåìè îñòàëüíûìè æèâóùèìè òâàðÿìè, èç çåìëè, âäîõíóâ â íåãî äóøó. Îí ñòàë æèòü. Èìÿ ïîëó÷èë Àäàì. Íî, ðîäà áû íå áûëî, åñëè áû Áîã íå ñîçäàë æåíùèíó (èç Àäàìîâà ðåáðà) Åâó. Ñåäüìîé æå äåíü, ñ òîãî âðåìåíè, ïðèíÿòî ñ÷èòàòü âûõîäíûì, âåäü òîãäà Ñîçäàòåëü ñòàë îòäûõàòü ïîñëå âåëèêèõ ñâåðøåíèé.
Íå áóäó âäàâàòüñÿ â ïîäðîáíîñòè æèòèÿ Àäàìà è Åâû â ðàþ, î ãðåõå Åâû, î Êàèíå è Àâåëå è ïåðåõîæó ê òðåòüåé âåðñèè. Îäíàêî, ê ðåëèãèè ÿ åù¸ âåðíóñü.  äåâÿòíàäöàòîì âåêå ìèð ïðîñòî ïîòðÿñëî îòêðûòèå ×àðëüçà Äàðâèíà. Ìíîãèå íåîäîáðèòåëüíî ñïîðèëè ñ ó÷¸íûì, íî îí ïðåäîñòàâèë äîêàçàòåëüñòâà. Íàó÷íûå ôàêòû, êîòîðûå áûëè ðàññìîòðåíû Äàðâèíîì, çàñòàâèëè äàæå ìåíÿ, âåðóþùåãî ÷åëîâåêà, óñîìíèòüñÿ â äîñëîâíîé ïîäëèííîñòè áèáëèè. Âíèìàíèå, ÷òî ìû èìååì? Ðàññìîòðèì ôàêòû ïî îäíîìó. 1) Î æèâîòíûõ è ïòèöàõ, î êîòîðûõ ÿ óïîìèíàë ðàíüøå. Íàéäåíû îñòàíêè äèíîçàâðîâ òûñÿ÷åëåòíåé äàâíîñòè, ïîÿâèâøèåñÿ çàäîëãî äî ïåðâûõ ëþäåé, à, çíà÷èò, òèïû è âèäû ñîâðåìåííûõ æèâîòíûõ è ïòèö ïîÿâèëèñü ãîðàçäî ïîçæå, ÷åì ñêàçàíî â Ñâÿòûõ ïèñàíèÿõ. 2)Ñàì ÷åëîâåê. Ïåðâûå ëþäè, ÷åìó òîæå íàéäåíî ïîäòâåðæäåíèå, óæ íèêàê íå ìîãëè áûòü ïîõîæèìè íà Àäàìà è Åâó (ò. å. òàêèõ, êàê ìû — ðàçóìíûõ ëþäåé). Íàéäåííûå îñòàòêè ïÿòèêàíòðîïà èìåþò äðóãîå ñòðîåíèå ñêåëåòà è èíóþ, âûòÿíóòóþ, ôîðìó ÷åðåïà. Ýòî çíà÷èò, ÷òî ïåðâûå ëþäè ïî÷òè íå îòëè÷àëèñü ïî óìó îò æèâîòíûõ. Îíè äàæå èñïîëüçîâàëè äëÿ õîäüáû ÷åòûðå êîíå÷íîñòè äâå íîãè è äâå ðóêè. Ïî ñòðîåíèþ òåõ ëþäåé, ìîãó äàæå ñîãëàñèòüñÿ ñ Äàðâèíîì, ÷òî ìû âñå ïðîèçîøëè ÈÌÅÍÍÎ îò îáåçüÿíû. Ñòàðàíèå îòûñêàòü ñåáå ïèùó, ëèáî æåëàíèå ñîãðåòüñÿ (áóäü òî ðàçæèãàíèå êîñòðà èëè ñòðîèòåëüñòâî æèëèùà) âûíóäèëî ÷åëîâåêà ê ðàáîòå. Òåì ñàìûì ÷åëîâåê ñòàë âèäîèçìåíÿòüñÿ è äîñòèã ñîâðåìåííîãî, öèâèëèçîâàííîãî âèäà. Îòñþäà ñëåäóåò, ÷òî âûðàæåíèå: «Òðóä ñäåëàë èç îáåçüÿíû ÷åëîâåêà» — ïîëíîñòüþ âåðíî.
«Õîðîøî, äèíîçàâðû ïîÿâèëèñü ðàíüøå ëþäåé, íî êàê, ïî ó÷åíèþ Äàðâèíà, îáðàçîâàëàñü çåìëÿ?» — ñïðîñèòå âû ìåíÿ. ß ïðåäñòàâëÿþ êàðòèíó òàê, ðàçìûøëÿÿ ëîãè÷åñêè. Êîãäà-òî (íåèçâåñòíî, êîãäà èìåííî, íî íå ìåíüøå 10 ìëí. ëåò íàçàä) â ïóñòîé âñåëåííîé ñëó÷èëñÿ âçðûâ. Îñêîëêè (ðàçíîãî ðàçìåðà) ðàçáðîñàëèñü ïî êîñìîñó, îáðàçîâàâ ðàçëè÷íûå ïëàíåòû, çâ¸çäû, ñîçâåçäèÿ. Íà Çåìëå ïîÿâèëñÿ êèñëîðîä (Î) ãàç, êîòîðûì ìû äûøèì, ò. å. îáðàçîâàëàñü ñðåäà äëÿ æèçíè ðàçëè÷íûõ îðãàíèçìîâ è ñóùåñòâ. Çàòåì ðàçáåð¸ì ïîÿâëåíèå æèâûõ îðãàíèçìîâ. Ïîñëå ðàçðåøåíèÿ âåêîâîé çàäà÷è î ÿéöå è êóðèöå êîå-÷òî ïðîÿñíèëîñü. Çíà÷èò, îäíàæäû, íà íàøåé çåìëå ïîÿâèëîñü ÿéöî íåêîãî äèíîçàâðà, è íè îäíî, à êàê ìèíèìóì äâà, ïðè÷¸ì ðàçíîïîëûõ. Ðîä ñòàë óâåëè÷èâàòüñÿ. Ïîòîì, áëàãîäàðÿ ñìåíàì ïîãîä è êëèìàòà, íåêîòîðûå îñîáè ïåðåáðàëèñü â âîäó, à äðóãèå íàó÷èëèñü ëåòàòü.
Ñî âðåìåíåì, æèâîòíûå ðàçäåëèëèñü. Îäíè — òàê è îñòàëèñü ñóõîïóòíûìè. Äðóãèõ ñòàëè íàçûâàòü âîäîïëàâàþùèìè. Òðåòüèõ ðóêîêðûëûìè. Ïðåäïîëàãàëîñü, ÷òî áîëüøèå ëåòàþùèå ÿùåðû (íàïðèìåð, ïòåðîäàêòèëè è ïòåðàíîäîíû) ïàðèëè íàä âîäî¸ìàìè è âåëè ñåáÿ, êàê ñîâðåìåííûå ÷àéêè. Íî, íåäàâíî àìåðèêàíñêèå ó÷¸íûå äîêàçàëè, ÷òî âñå îíè áûëè ïðîñòûìè ìëåêîïèòàþùèìè.
Ïîñëå ëåäíèêîâîãî ïåðèîäà, êîòîðûé âûïîëíèë çàäà÷ó îòáîðà áîëåå ïðèñïîñîáëåííûõ îñîáåé îò îñîáåé — íåñïîñîáíûõ âûæèâàòü â ïîäîáíûõ óñëîâèÿõ, ìèð ïîñòåïåííî ïðåâðàùàëñÿ â íûíå ñóùåñòâóþùèé. Ýòàï ãåîëîãè÷åñêîé èñòîðèè, ñìåíà òåìïåðàòóð îò î÷åíü íèçêèõ äî î÷åíü æàðêèõ, ò. å. ëåäíèêîâûé ïåðèîä, ïðèâ¸ë ê ãëîáàëüíîìó âûìèðàíèþ áîëüøèíñòâà ðàçíîâèäíîñòåé äðåâíèõ æèâîòíûõ. Ýòîò îòáîð íàçâàí åñòåñòâåííûì. Îí ñòàë îñíîâíûì ôàêòîðîì ýâîëþöèè.
Ýòî ëîãè÷íî! Âîçìîæíî, òàê âñ¸ è áûëî. Íî, âñ¸ æå, êîå-÷òî íå ñêëàäûâàåòñÿ. Îòêóäà æå íà íåîáèòàåìîé çåìëå âçÿëîñü ÿéöî ïåðâîãî äèíîçàâðà. Çíà÷èò, âñ¸-òàêè, äóõîâíîå íà÷àëî ïîëíîñòüþ âû÷¸ðêèâàòü íåëüçÿ. Îòñþäà ñëåäóåò, ÷òî âåðîÿòíî æèçíü îáðàçîâûâàëàñü è áëàãîäàðÿ äàðó Ãîñïîäíåìó è áëàãîäàðÿ ýâîëþöèè. Òàêîå îáúÿñíåíüå ðåøàåò âñå âîïðîñû. Ïîñëå åñòåñòâåííîãî îáðàçîâàíèÿ ïëàíåò, Ãîñïîäü äîñòàâèë íà çåìëþ ïàðó ÿèö, è âñ¸ çàêðóòèëîñü ñàìî ñîáîé. Ïàðà ÷óäîì îáðàçîâàâøèõñÿ çäåñü, íà Çåìëå, ÿèö äàëî òîë÷îê ê íåïðåðûâíî ñóùåñòâóþùåìó îáèòàíèþ ðàçëè÷íûõ îñîáåé íà ðàçëè÷íûõ òåððèòîðèÿõ íàøåé ïëàíåòû.
Òåïåðü, ðåáÿòà, ïîñìîòðèòå âîêðóã. Âñå ëþäè ðàçëè÷íû íå òîëüêî î÷åðòàíèÿìè ëèöà (äàæå áëèçíåöû íå èäåíòè÷íî ñõîæè è õàðàêòåðîì è âíåøíîñòüþ), íî è îêðàñêîé êîæè. Ýòî îáúÿñíÿåòñÿ òåì, ÷òî ëþäè æèâóò íà ðàçíûõ êîíòèíåíòàõ. Íàïðèìåð, ÷åðíîêîæèå (íåãðû) æèâóò òàì, ãäå æàðêî; óçêîãëàçûå íà ñåâåðå è ò. ï. Ïîìèìî âíåøíîñòè ñóùåñòâóþò åù¸ è ìíîæåñòâî, áîëåå òûñÿ÷è, ðàçëè÷íûõ ÿçûêîâ è äèàëåêòîâ. Êàê æå îíè îáðàçîâàëèñü è ðàçäåëèëèñü? Íà ýòîò âîïðîñ íå îòâåòèøü ñ òî÷êè çðåíèÿ ýâîëþöèè, è ìû âíîâü îáðàùàåìñÿ ê áèáëèè. Âñïîìíèì èçâåñòíóþ èñòîðèþ ñ Âàâèëîíñêîé áàøíåé. Åñëè, êòî èç âàñ ñ íåé åù¸ íå çíàêîì, òî ÿ êðàòêî ïîâåäàþ å¸. Ðàíüøå ó âñåõ ëþäåé áûë åäèíûé ÿçûê. Ïîñëå âñåìèðíîãî ïîòîïà, â ðåçóëüòàòå êîòîðîãî — ñïàññÿ òîëüêî Íîé ñ ñåìü¸é è êàæäîé òâàðè (æèâîòíîãî) ïî ïàðå, ëþäè ñíîâà ñòàëè ñâîáîäíî ðàçæèâàòüñÿ ïî âñåé çåìëå. Ðàçíûå ïëåìåíà âíîâü ñòàëè âðàæäîâàòü. Òîãäà îïðåäåëèëîñü ïîñòðîéêà ãîðîäà, ïîñðåäè êîòîðîãî áóäåò ñòîÿòü âûñîêàÿ áàøíÿ (ñòîëá), êàñàâøàÿñÿ íåáåñ. Îäíàêî, ñòðîèòåëüñòâî çàòåâàëîñü, ëèøü äëÿ òîãî, ÷òîáû ïðîñëàâèòü ñâî¸ èìÿ. Ñòàëè îáæèãàòü êèðïè÷è, ãîòîâèòü èçâåñòü, ïðèâîçèòü êàìåíüÿ. Áàøíÿ ñòðîèëàñü, äåëàÿñü âñ¸ âûøå è âûøå. Áîãó ýòî áûëî íå óãîäíî è îäíàæäû óòðîì âñ¸ ëþäè ñòàëè ðàçãîâàðèâàòü íà ðàçíûõ ÿçûêàõ. Íå ïîíèìàÿ äðóã äðóãà, ëþäè âñêîðå ïðåêðàòèëè ñòðîèòåëüñòâî è ðàçîøëèñü ïî ðàçíûì ñòîðîíàì. Åù¸ äîëãî ïðîñòîÿëà íåîêîí÷åííàÿ áàøíÿ, íî âñ¸ æå, ïîòîì îíà ðàçâàëèëàñü. Òàêèì îáðàçîì, Áîã õîòåë îòó÷èòü ëþäåé îò ãîðäûíè. À ãîðîä, ãäå ñëó÷èëîñü ýòî ñîáûòèå — ñòàë íàçûâàòüñÿ Âàâèëîíîì (ñìåøåíèå).
 ïîëüçó âåðñèè ñóùåñòâîâàíèÿ Áîãà åñòü è åù¸ îäèí àðãóìåíò. Ñ òîãî ñâåòà, êîíå÷íî, íå âîçâðàùàþòñÿ, íî îñòàëèñü æå ïîêàçàíèÿ ëþäåé, ïåðåæèâøèõ êëèíè÷åñêóþ ñìåðòü.
Íàïðèìåð, ó îäíîé ñìåðòåëüíî áîëüíîé æåíùèíû âî âðåìÿ ñëîæíåéøåé îïåðàöèè îñòàíàâëèâàåòñÿ ñåðäöå. Âðà÷àì óäàëîñü åå îæèâèòü, è îíà ðàññêàçàëà, ÷òî îíà âî âðåìÿ êëèíè÷åñêîé ñìåðòè ñëîâíî áû âûøëà èç ñåáÿ è âñòàëà çà ñïèíîé ó âðà÷åé. Îíà äîñêîíàëüíî îïèñàëà âåñü ìåòîä å¸ ñïàñåíèÿ. À òàêæå ðàññêàçàëà, êàê âûãëÿäåë õèðóðã, äåëàâøèé åé îïåðàöèþ, õîòÿ äî è ïîñëå îïåðàöèè îíà åãî âèäåòü íå ìîãëà (îí ïðèø¸ë, êîãäà ïàöèåíòêó óñûïèëè íàðêîçîì è óø¸ë, êîãäà îíà åù¸ íå î÷íóëàñü). ׸ðíûé òóííåëü, îùóùåíèå ãàðìîíèè è íå îäèíî÷åñòâà, êîòîðûõ íåò çäåñü, âìåñòî òîãî, ÷òîáû áåññëåäíî èñ÷åçíóòü äîêàçûâàåò, ÷òî ïåðåñåëåíèå äóø è òîìó ïîäîáíîå èìååò ìåñòî áûòü.
Âîò, ÿ è îáñóäèë ñ âàìè âîëíóþùóþ ìåíÿ òåìó. ß õîòåë áûòü êðàòîê, çàïèñàâ ëèøü ñàìîå ãëàâíîå. Ïðàâ ëè ÿ â äîãàäêàõ ýòî îäíîìó ëèøü Áîãó èçâåñòíî. ß ëèøü íàäåþñü, ÷òî îáúåäèíåíèå âòîðîé è òðåòüåé âåðñèè ýòî ïîêà íîâî è ñâåæî è íå áûëî ñêàçàíî ðàííèå êàêèì-íèáóäü äðóãèì ôèëîñîôîì èëè ó÷¸íûì.
2)ÖÅËÈ ×ÅËÎÂÅÊÀ
Äëÿ ÷åãî æèâ¸ò ÷åëîâåê? Âîïðîñ ýòîò òàê æå ñëîæåí, êàê è òîò, ÷òî ÿ çàäàâàë ðàíåå (âîçíèêíîâåíèå ÷åëîâåêà). ß äîëãî äóìàë, ìîè äðóçüÿ, êàê ðåøèòü ýòó çàäà÷ó, âûäâèíóâ âåðñèþ, íàèáîëåå âåðîÿòíóþ ñ íàó÷íîé òî÷êè çðåíèÿ. Îòâåò çàâèñèò îò ÷åëîâå÷åñêîãî ïðîèñõîæäåíèÿ. Åñëè îñíîâîé ïðîèñõîæäåíèÿ ÿâëÿåòñÿ ýâîëþöèÿ, òî ãëàâíàÿ öåëü ëþäåé ñàìîâîñïðîèçâîäñòâî. Ýòà öåëü åñòåñòâåííà è çàìå÷àòåëüíà ñ îäíîé ñòîðîíû, íî ãóáèòåëüíà ñ äðóãîé. Èìåííî èç-çà ýòîãî íåâîçìîæíî äîáèòüñÿ âå÷íîé æèçíè. Ñòàðûå ëþäè äàþò äîðîãó ìîëîäûì. Íà íà÷àëî 21 âåêà — èíòåëëåêòóàëüíûé óðîâåíü ïîäðàñòàþùåãî ïîêîëåíèÿ çàìåòíî ñíèæåí ïî ñðàâíåíèþ ñ íà÷àëîì 19-ãî. Òàêèì îáðàçîì ìû òåðÿåì ãåíèåâ, ñóìåâøèõ ïîäíÿòü íàøó ýêîíîìèêó, ïîëèòèêó è êóëüòóðó íà íåäîñòèæèìóþ âûøèíó, à ïîëó÷àåì íåñïîñîáíûõ, ïàññèâíûõ ëþäåé. Çàìåòå, êàêîé òåõíè÷åñêèé è êóëüòóðíûé ïîäú¸ì îñóùåñòâë¸í â 19 âåêå (ðàçëè÷íûå èçîáðåòåíèÿ ñ ýëåêòðè÷åñòâîì: ýëåêòðè÷åñêèé çâîíîê Ò. Ýäèñîíà, òåëåôîí Áåëà è äð. À òàê æå ÷åðåäà êðóïíåéøèõ ïîýòîâ Ïóøêèíñêîé ïîðû. È åù¸, áîëüøîå êîëè÷åñòâî ïèñàòåëåé âòîðîé ïîëîâèíû 19 âåêà Òîëñòîé, Äîñòîåâñêèé, ×åðíûøåâñêèé, Ñàëòûêîâ- Ùåäðèí, Îñòðîâñêèé, Ìàìèí -Ñèáèðÿê, ×åõîâ è äð.). Äàæå íà÷àëî äâàäöàòîãî âåêà áûëî íàïîëíåíî êóëüòóðíûìè íîâøåñòâàìè è îòêðûòèÿìè (ãëàâíûé èç êîòîðûõ «Ñåðåáðÿíûé âåê». Òîëüêî òîãäà ïîÿâëÿþòñÿ ñòèõîòâîðåíèÿ â íåîáû÷íûõ, íå âñòðå÷àâøèõñÿ ðàíåå ôîðìàõ. Ñèìâîëèçì (ïîä âëèÿíèåì èäåàëèñòè÷åñêîãî ó÷åíèÿ Âë. Ñîëîâü¸âà) Àíäðåé Áåëûé (ðàííèé), Àë. Áëîê. Óäèâèòåëüíàÿ ñàòèðà Ñàøè ׸ðíîãî. Ôóòóðèñòû (ñàìûé ÿðêèé ïðåäñòàâèòåëü Âåëèìèð Õëåáíèêîâ) è ýãîôóòóðèñòû (îäèí èç ñîçäàòåëåé Èãîðü Ñåâåðÿíèí) è äð.). Ñåé÷àñ æå ïîäîáíîãî óæå íå ñëó÷àåòñÿ. Ìû òåðÿåì êóëüòóðíóþ Ðîññèþ.
Æàëü, âåäü åñëè ïðè ýâîëþöèè äîñòàòî÷íî, ÷òîáû êàæäûé ÷åëîâåê ðîäèë õîòÿ áû îäíîãî ðåá¸íêà, òî ïðè äóõîâíîì íà÷àëå âñ¸ ãîðàçäî ñëîæíåå. Ïîìèìî ñàìîâîñïðîèçâîäñòâà,
êîòîðîå ïðîïèñàíî â Áèáëèè, åñòü è äðóãèå ðàçëè÷íûå çàäà÷è. Ïðåäïîëàãàåòñÿ, ÷òî êàæäûé ÷åëîâåê ðîæäàåòñÿ ñ êàêîé-òî îïðåäåë¸ííîé ãëîáàëüíîé ìèññèåé. Îñóùåñòâèâ
êîòîðóþ óìèðàåò. Íå âñå ìèññèè, ê ñîæàëåíèþ, íàïðàâëåíû íà äîáðî. Íî, ìîæåò áûòü è îíè ÷åì-òî óëó÷øàò ìèð. Õîòÿ â ïåðâóþ î÷åðåäü ó÷¸íûå, ïèñàòåëè, õóäîæíèêè è êîìïîçèòîðû îáîãàùàþò æèçíü íîâûìè çíàíèÿìè, êîòîðûå îñòàþòñÿ íà âåêà â ïàìÿòÿõ ëþäåé, íàâå÷íî îáåññìåðòèâ ñâîè èìåíà, íî ýòî íå çíà÷èò, ÷òî âñå äîëæíû ñòàíîâèòüñÿ òîëüêî ó÷¸íûìè, õóäîæíèêàìè, êîìïîçèòîðàìè è ïèñàòåëÿìè. Ñóäÿ ïî òîìó, ÷òî ñóùåñòâóåò òàêîå ðàçíîîáðàçèå ïðîôåññèé òî, çíà÷èò, êàæäàÿ èç íèõ íåèìåíèå ïîëåçíà. Êàê íå ïîêàæåòñÿ ñìåøíûì, íî äàæå, ê ïðèìåðó, äâîðíèêè íåçàìåíèìû. Áåç íèõ ïëàíåòà ïðåâðàòèëàñü áû â êó÷ó ìóñîðà. Âûõîäèò, îíè ñïàñàþò íàñ îò ýêîëîãè÷åñêîé êàòàñòðîôû. À, ýòî î÷åíü âàæíî. Èëè, âîçüì¸ì ñàíòåõíèêà. Îí óñòðàíÿåò íåèñïðàâíîñòè â áûòîâîé òåõíèêå. Äîïóñòèì, ñëîìàí êðàí â âàííîé. Ïîëó÷àåòñÿ, ÷åëîâåê íå ìîæåò âûìûòüñÿ è ïîéä¸ò íà óëèöó ãðÿçíûì. Çàïàõ ãðÿçíîãî ïîïàäàåò â âîçäóõ è ñìåøèâàåòñÿ â í¸ì, òàê æå ïîðòÿ ýêîëîãèþ. Ìèëèöèîíåð çàùèùàåò çàêîí, à çàêîí ãëàâíîå, ÷òî äîëæíî ñîõðàíÿòüñÿ â ñòðàíå. Âðà÷ ìîæåò ñïàñòè æèçíü ãåíèþ, ñïîñîáíîìó èçìåíèòü ìèð. Ïîæàðíèê, òàêæå, ìîæåò ñïàñòè ãåíèÿ, âûòàùèâ åãî èç îãíÿ. Ó÷èòåëü ìîæåò âîñïèòàòü ãåíèÿ. Èíæåíåð ñïðîåêòèðîâàòü, à ïðîðàá è ñòðîèòåëü ïîñòðîèòü äîì, â êîòîðîì ïîñåëèòñÿ ãåíèé.
Êàê ãîâîðèë Äæàííè Ðîäàðè, â ïåðåâîäå Ñ. Ìàðøàêà: «
Âñå ïðîôåññèè íóæíû, Âñå ïðîôåññèè âàæíû
» ß ïîëíîñòüþ ñîãëàñåí ñ èòàëüÿíñêèì ïèñàòåëåì. Ïîëó÷àåòñÿ, ÷òî íåâàæíî, êàêîé ïðîôåññèåé çàíÿò ÷åëîâåê. Ãëàâíàÿ öåëü ëþäåé ïðîñòî ðàáîòàòü. Íî åù¸ æåëàòåëüíî, ÷òîáû êàæäûé ÷åëîâåê ñòàë çàíèìàòüñÿ ðàáîòîé, êîòîðàÿ ïðåäîïðåäåëåíà
åìó ñâûøå, à òî âñþ æèçíü ïðîæèâ¸ò çðÿ. Äà è åñòü ê ÷åìó ñòðåìèòüñÿ. ß äóìàþ, ÷òî â ìàòåìàòèêå, ôèçèêå, õèìèè, àñòðîíîìèè, áîòàíèêå, çîîëîãèè, àíàòîìèè — åù¸ íå âñ¸ îòêðûòî.
Äóìàþ, ÷òî ëåò ÷åðåç 50 100 íàøà ïëàíåòà èçìåíèòñÿ äî íåóçíàâàåìîñòè è áóäåò íàìíîãî ëó÷øå, ÷åì ñåé÷àñ.
3)ÐÀÇÃÎÂÎÐ Î ÂÐÅÌÅÍÈ
ß õî÷ó ïîãîâîðèòü ñ âàìè î âðåìåíè. Âðåìÿ- ãëàâíûé ìèñòè÷åñêèé ôàêòîð â íàøåé æèçíè. Îíî ïîâñþäó è ÿâëÿåòñÿ ðîêîâûì â ñóäüáå êàæäîãî ÷åëîâåêà. Ïî âñåé ïëàíåòå âðåìÿ ðàçëè÷íî, íî èä¸ò îäèíàêîâî áûñòðî. Íî, ÷òî òàêîå âðåìÿ? Íà ýòîò âîïðîñ ñëîæíî êîíêðåòíî îòâåòèòü.  ïðèíöèïå, âðåìåíè íå ñóùåñòâóåò. Ýòî òîëüêî ñðåäñòâî èçìåðåíèÿ ìãíîâåíèé, êîòîðûå ìû ïðîæèâàåì.
Îïðåäåëÿòü âðåìÿ ñòàëè óæå äàâíî. ×åìó ñâèäåòåëüñòâóåò ìíîãîîáðàçèå ÷àñîâ: ñîëíå÷íûå, êîòîðûå ðàáîòàþò òîëüêî äí¸ì è â õîðîøóþ ïîãîäó; ïåñî÷íûå; âîäÿíûå; àòîìíûå; ìåõàíè÷åñêèå; êâàðöåâûå. Íî äàæå áåç ÷àñîâ ìîæíî îïðåäåëèòü âðåìÿ. Ò. ê. äâèæåíèå ñâåòèë îñóùåñòâëÿåòñÿ ñ àáñîëþòíîé òî÷íîñòüþ, òî ñ òîé æå òî÷íîñòüþ è ïðîèñõîäÿò êîëåáàíèÿ óðîâíÿ ìîðÿ, èçâåñòíûå íàì, êàê îòëèâû è ïðèëèâû. Èõ ìîæíî ñ÷èòàòü ñàìûìè òî÷íûìè ÷àñàìè. Íî íå ó âñåõ ìîðå íàõîäèòñÿ ðÿäîì ñ äîìîì.  äîìàøíèõ óñëîâèÿõ ìîæíî îïðåäåëèòü âðåìÿ ïðè ïîìîùè òåíè. Ïîñìîòðèòå â îêíî íà ðÿäîì ñòîÿùåå äåðåâî. Çàïîìíèòå, ãäå íàõîäèòñÿ åãî òåíü. Çàòåì íàáëþäàéòå çà íåé â òå÷åíèå âñåãî äíÿ. Òåíü áóäåò ñìåùàòüñÿ ïî ÷àñîâîé ñòðåëêå ÷åðåç îäèíàêîâûé ïðîìåæóòîê âðåìåíè, ïðàâäà òàê âîçìîæíî îïðåäåëèòü âðåìÿ òîëüêî ïîêà ñâåòèò ñîëíöå. Âîçüì¸ì åù¸ îäèí ñïîñîá óçíàâàíèÿ âðåìåíè. Ýòîò ñïîñîá îñóùåñòâëÿåòñÿ ñ èñïîëüçîâàíèåì îáû÷íîé ñâå÷êè. Ïðè ïîìîùè ëèíåéêè äåëàåì íà ñâå÷êå ñàíòèìåòðîâûå îòìåòêè, íà÷èíàÿ ñ ñàìîãî âåðõà ñâå÷è è äî ñàìîãî íèçà. Çàòåì çàæèãàåì ôèòèëü è íà÷èíàåì ñ÷èòàòü, ïîêà îãîíü íå äîéä¸ò äî ïåðâîé îòìåòêè (åñëè ñ÷¸ò äîéä¸ò äî öèôðû 60, òî çíà÷èò ïðîøëà ìèíóòà). Çàòåì ïîòóøèòå îãîíü. Óìíîæüòå ÷èñëî, äî êîòîðîãî âû äîñ÷èòàëè íà êîëè÷åñòâî îòìåòîê. Çàòåì ïåðåâåäèòå ïîëó÷èâøååñÿ ÷èñëî â ÷àñû. Åñëè êîëè÷åñòâî ÷àñîâ ïðåâûñèò 24 ÷àñà, òî âàøåé ñâå÷êè õâàòèò äëÿ îïðåäåëåíèÿ ÷àñîâ íà öåëûå ñóòêè. Çàòåì, ðàññ÷èòàéòå, ñêîëüêî ÷àñîâ â ãîäó (ÿ óæå ðàññ÷èòàë 8760- íå âèñîêîñíûé; 8784-âåñîêîñíûé). Ïîòîì, îïèðàÿñü íà âàøè ïîäñ÷¸òû, îïðåäåëèòå, ñêîëüêî ñâå÷åé íóæíî âàì íà ãîä. Ïðè÷¸ì, âñå ñâå÷è äîëæíû áûòü àáñîëþòíî îäèíàêîâîãî ðàçìåðà è äèàìåòðà.
Òåïåðü çàòðîíåì âîïðîñ ñêîðîñòè âðåìåíè. Õîòÿ âðåìÿ íå âëèÿåò íà ñìåíó äíÿ è íî÷è (èñòèíîé ïðè÷èíîé ÿâëÿåòñÿ âðàùåíèå çåìëè âîêðóã ñâîåé îñè;), íî ñ÷èòàåòñÿ, ÷òî ñóòêè çàêàí÷èâàþòñÿ â ïîëíî÷ü (â 12 ÷àñîâ) è íà÷èíàþòñÿ äðóãèå. Êîíå÷íî, âðåìÿ ëåòèò ìèìîë¸òíî, íî îòíîñèòåëüíî. Ýòî îòêðûòèå ïðèíàäëåæèò ëàóðåàòó Íîáåëåâñêîé ïðåìèè (1921 ãîä), âí¸ñøåìó áîëüøîé âêëàä â òåîðåòè÷åñêóþ ôèçèêó, ðàññåÿííîìó ÷åëîâåêó, çàáûâàâøåìó äàæå, ãäå íàõîäèòñÿ ñîáñòâåííûé äîì, Àëüáåðòó Ýéíøòåéíó (Einstein, 1879-1955). Íåñìîòðÿ íà òî, ÷òî ó÷¸íûé áûë âåðóþùèì, çà íèì âîäèëèñü êîå-êàêèå íåäîñòàòêè: îí ñêâåðíîñëîâèë, â¸ë ñåáÿ íåïðèñòîéíî, ëþáèë ïèâî, õîäèë ñ ðàññòåãíóòîé øèðèíêîé. Íî êàê áû òî íå áûëî, îí âñ¸ æå äîêàçàë, ÷òî ìû âèäèì ëóíó ñ îòñòàâàíèåì â îäíó ñåêóíäó, îòêðûë çàêîí ôîòîýôôåêòà, à â 1915 ãîäó ñôîðìóëèðîâàë òåîðèþ îòíîñèòåëüíîñòè, ñëåäóÿ êîòîðîé, âðåìÿ ñïåøèò, êîãäà òû âåñåëèøüñÿ è çàìåäëÿåòñÿ, êîãäà ÷åãî- òî æä¸øü. Ìîæåò áûòü, ó áîëüøèíñòâà ëþäåé ÷àñòî ñëó÷àþòñÿ ìîìåíòû, êîãäà â îæèäàíèè âðåìÿ òÿíåòñÿ ìåäëåííåé ÷åðåïàõè, íî â áîëüøèíñòâå ñëó÷àåâ, âðåìÿ, êîíå÷íî, áåæèò. Òåì íåèìåíèå, èçâåñòíî, ÷òî òàê áûñòðî âðåìÿ ïðîõîäèò òîëüêî íà çåìëå, à â êîñìîñå íàìíîãî ìåäëåííåé. Íàõîäÿñü â íåâåñîìîñòè ìîæíî ñïîêîéíî äîæèòü äî ñòà ëåò çà ñîâñåì êîðîòêîå âðåìÿ. Íî íåâîçìîæíî æå ïåðåìåñòèòü âñ¸ íàñåëåíèå ïëàíåòû â êîñìîñ, ïîýòîìó âîçâðàùàåìñÿ íà çåìëþ. Íà çåìëå òîæå åñòü ìåñòî, â êîòîðîì äåíü êàæåòñÿ î÷åíü äëèííûì. Ýòî ÿâëåíèå ìîæíî íàáëþäàòü ëåòîì íà Ñåâåðíîì ïîëèñå. Èç-çà îêðóæíîñòè çåìëè è å¸ âðàùåíèÿ, òàì, â òå÷åíèå ïîëóãîäà, Ñîëíöå íå îïóñêàåòñÿ çà ãîðèçîíò íà áîëüøèõ øèðîòàõ. Îäèí äåíü äëèíîé â ïîëãîäà. Íî ïîñëå 6 ìåñÿöåâ íàñòóïàåò ïîëÿðíàÿ íî÷ü. Íà áîëüøèõ øèðîòàõ, çèìîé Ñîëíöå íå ïîäíèìàåòñÿ íàä ãîðèçîíòîì è ïîëíîñòüþ îòñóòñòâóåò ïðÿìîå îñâåùåíèå çåìëè ñîëíå÷íûìè ëó÷àìè.
Ó íàñ â Ðîññèè è äðóãèõ ñòðàíàõ âñåãî çåìíîãî øàðà, ìèñòè÷åñêîé çàãâîçäêîé ÿâëÿåòñÿ òîò ôàêò, ÷òî âðåìÿ íåâîçìîæíî îñòàíîâèòü è êîãäà íóæíî çàäåðæàòü. Äà, íåâîçìîæíî îñòàíîâèòü, íî ìîæíî èñêóññòâåííî çàìåäëèòü. Ó ìåíÿ åñòü îäíà èäåÿ. Åñëè ìû äîáàâèì â êàæäóþ íåäåëþ õîòÿ áû îäèí äåíü, òî ìåñÿö óâåëè÷èòñÿ íà 4 äíÿ, à ãîä íà 48. Ãîä áóäåò òÿíóòüñÿ äîëüøå îáû÷íîãî, è âû ñìîæåòå ñäåëàòü áîëüøå äåë, ÷åì äåëàëè çà ãîä ðàíüøå. À åù¸, ïî ìîèì ïîäñ÷¸òîì, ïî ïàñïîðòó, âû áóäåòå ñ÷èòàòüñÿ ìîëîæå, ÷åì åñòü íà ñàìîì äåëå. Åñëè ðàíüøå âû ïðîæèâàëè 9 ëåò, òî ïî-íîâîìó 8. Õîòÿ, ïðè ýòîì óìåíüøàåòñÿ è ïðîäîëæèòåëüíîñòü æèçíè. Âîçüì¸ì ïåðâûé âîçðàñò íàèáîëüøåé ñìåðòíîñòè (ïîñëå äåòñêîé ñìåðòíîñòè) îêîëî 40 ëåò. Òåïåðü ýòîò âîçðàñò áóäåò óìåíüøåí äî 35.
Çàòåì îïðåäåëèì, êàêèì îáðàçîì äàòü íàçâàíèå íîâîìó, 8-ìó äíþ íåäåëè. Âñåì èçâåñòíûå 7 äíåé áûëè çàëîæåíû åù¸ äî íàøåé ýðû, â ÷åñòü áîãîâ. Òåïåðü æå äðóãèå âðåìåíà è íàçâàíèå ïî ýòîìó ïðèçíàêó âûáðàòü íåâîçìîæíî. Õîòÿ ñ íàçâàíüåì ïðîùå. Ïîñëå âîñêðåñåíüÿ ìîæåò ñëåäîâàòü äåíü ¹8.
 êàæäîì íîâøåñòâå åñòü ñâîè ïëþñû è ìèíóñû. Çíàþ, ÷òî ìîþ èäåþ íå âûïëàòèòü â æèçíü, íî íàäåþñü, ÷òî ýòè ìûñëè çàèíòåðåñóþò áîëüøîé êðóã ÷èòàòåëåé.
1)Êîíå÷íî, äâèæåíèå çåìëè íåçàìåòíî ïðîòåêàåò äëÿ âñåõ æèâûõ îðãàíèçìîâ è âñ¸ æå îíî ñóùåñòâóåò. Ìíå âñïîìèíàåòñÿ ôðàçà çíàìåíèòîãî Ãàëèëåî Ãàëèëåÿ, êîòîðûé åù¸ â 16 âåêå ñêàçàë: À, âñ¸-òàêè, îíà âåðòèòñÿ! (ïîäòâåðæäàÿ ýòèì ó÷åíüÿ Êîïåðíèêà, íî, òîãäà îò ýòèõ ñëîâ ïðèøëîñü îòêàçàòüñÿ, à òî áû ó÷¸íîãî æäàëà ñìåðòü). Ñåé÷àñ æå ýòîò ôàêò ìîæíî ëåãêî ïîäòâåðäèòü ìàÿòíèêîì Ôóêî, ñîçäàííîì â 1851 ãîäó ôðàíöóçñêèì ó÷¸íûì Æàíîì Ôóêî.
4)ÊÀÊ ÑÓÙÅÑÒÂÎÂÀÒÜ Â ÑÎÂÐÅÌÅÍÍÎÌ ÎÁÙÅÑÒÂÅ
Ñêàæó ïðÿìî 21 âåê ìíå íå íðàâèòñÿ. Ìîæåò, ÿ äóõîâíî óñòàðåë, íî ìíå áëèæå 19-ûé. Âåê âåëèêèõ îòêðûòèé è ìîðàëüíûõ óñòîåâ. Âðåìÿ, êîãäà çà îñêîðáëåíüÿ âûçûâàëè íà äóýëü. Êîãäà ñîâåñòü è ÷åñòü áûëè ïðåâûøå âñåãî. Õîòÿ, òîãäà ñóùåñòâîâàëî êðåïîñòíîå ïðàâî, è íå áûëî ìíîãîãî, ÷òî åñòü ñåé÷àñ, íî 19 âåê ÿâíî ëó÷øå ñîâðåìåííîñòè. Ê ñîæàëåíüþ, ÿ íå ìîãó âûáèðàòü, â êàêîì âðåìåíè æèòü è ïðèõîäèòüñÿ ïðèñïîñàáëèâàòüñÿ.
Ñåé÷àñ, âðÿä ëè íàéä¸òñÿ ÷åëîâåê, êîòîðûé îòíîñèòñÿ êî âñåì ëþäÿì îáõîäèòåëüíî, íî ÿ ïðèçûâàþ èìåííî ê ýòîìó. Çäåñü ÿ âêðàòöå ñîîáùó âñå ìîè ïîæåëàíèÿ, êàñàâøèåñÿ ïîâåäåíèÿ ÷åëîâåêà, êîòîðûé æåëàåò ñóùåñòâîâàòü â ìèðå ñ ñàìèì ñîáîé. Ñ÷èòàþ òàê æå, ÷òî âñå ýòè ïîæåëàíèÿ äîëæíû áûòü îáðàùåíû ê äåòÿì äî ñåìè ëåò. Ê ìîèì ðîâåñíèêàì è ëþäÿì ïîñòàðøå îáðàùàòüñÿ óæå ïîçäíî. Èõ õàðàêòåð âîñïðèÿòèÿ óæå ôîðìóëèðîâàëñÿ, è ïîìåíÿòü åãî ïðàêòè÷åñêè íåâîçìîæíî. Äåòè æå âïèòûâàþò èíôîðìàöèþ, êàê ãóáêà è ñìîãóò çàïîìíèòü è îñîçíàòü å¸ äîëæíûì îáðàçîì. ß õî÷ó, ÷òîáû íàðîä ñòàë äîáðåé è ïðîÿâëÿë æàëîñòü ê áëèæíåìó.
Íå îñòàâëÿéòå íóæäàþùåãîñÿ â áåäå. Ïîìîãàéòå ïîæèëûì. Íå æàëåéòå äåíåã äëÿ áåäíûõ è îòäàííîå âàìè âåðí¸òñÿ âàì âäâîéíå. Íå îáèæàéòå äðóçåé íàøèõ ìåíüøèõ îíè òîæå æèâûå ñóùåñòâà. Ñòàðàéòåñü äåëàòü áîëüøå õîðîøåãî! Íåëüçÿ áûòü àáñîëþòíî ïîëîæèòåëüíûì, íî ïîñòàðàéòåñü ñòàòü õîðîøèì íà ìàêñèìóì. ×åì ëó÷øå ÷åëîâåê òåì áîëüøå ëþäåé ê íåìó ïîòÿíåòñÿ. Ñòàðàéòåñü ñëóæèòü ïðèìåðîì äëÿ äðóãèõ. Áîëüøå óëûáàéòåñü, ãóëÿéòå, çàíèìàéòåñü ñïîðòîì òàêèì îáðàçîì, äîëüøå ñìîæåòå äåðæàòü ñåáÿ â ôîðìå è ñîõðàíèòå æèçíåííóþ ýíåðãèþ, êîòîðàÿ òàê íåîáõîäèìà äëÿ ñóùåñòâîâàíèÿ.
Åù¸ íå ìîãó îáîéòè âíèìàíèåì òåìó àëêîãîëèçìà, íàðêîòèêîâ, êóðåíüÿ. Îò êóðåíüÿ, êàê èçâåñòíî, ñòðàäàþò íå òîëüêî ñàìè — àêòèâíûå êóðèëüùèêè, íî è òå, êòî íàõîäÿòñÿ âáëèçè (ò. å. ïàññèâíûå êóðèëüùèêè). Íèêîòèí óáèâàåò ëîøàäü.  îäíîì ãðàììå íèêîòèíà íàõîäèòñÿ ñòîëüêî âðåäíûõ âåùåñòâ, ÷òî èõ äàæå òðóäíî ïåðå÷åñòü. Äà è ñèãàðåòû ñ ôèëüòðîì âðåäíû, ïîýòîìó íå êóðèòå. Âåäü êóðèëüùèê ñîêðàùàåò ñâîþ æèçíü ìèíèìóì íà 5-6 ëåò (õîòÿ âñòðå÷àëèñü è ñëó÷àè, êîãäà êóðèëüùèê äîæèâàë äî 100 ëåò). Íî ÷àùå âñåãî êóðåíüå ïðèâîäèò ê áîëüíûì ë¸ãêèì (ðàêó ë¸ãêèõ). À ñ àëêîãîëåì åù¸ õóæå. Áîëåå 80 % ñîâðåìåííûõ ãðàæäàí ïîäâåðæåíû ÷àñòîìó óïîòðåáëåíüþ àëêîãîëÿ. Ýòîìó ñïîñîáñòâóþò — ñòðåññû, íåóðàâíîâåøåííîñòü, íåóâåðåííîñòü, ãåíû íàñëåäñòâåííîñòè è äðóãèå ôàêòîðû. Ïîñëåäñòâèÿ àëêîãîëÿ çíà÷èòåëüíî îïàñíåé íèêîòèíà. Íà÷àâ óïîòðåáëåíüå òðóäíî îñòàíîâèòüñÿ. Äàæå ïèâî, ñ÷èòàâøååñÿ — ñàìûì áåçîáèäíûì àëêîãîëüíûì íàïèòêîì èìååò ïîáî÷íûå ýôôåêòû. Ñåé÷àñ, êàê ðàç, íàèáîëåå ðàçâèò ïèâíîé àëêîãîëèçì, à ýòî ïðîáëåìà íàøåãî îáùåñòâà. Àëêîãîëèçì ìîæåò ïðèâåñòè ê áåëîé ãîðÿ÷êå è òîãî õóæå ê ìàíèàêàëüíîé çàâèñèìîñòè. Àëêîãîëèê ÷àñòî ñèëüíî ðàçäðàæ¸í, à â íåêîòîðûõ ñëó÷àÿõ äàæå î÷åíü îïàñåí äëÿ îêðóæàþùèõ. Íî áîëüøèé âðåä îðãàíèçìó ïðè÷èíÿþò íàðêîòèêè â ðàñòâîðàõ, òàáëåòêàõ, òðàâàõ. Âîçðàñò íàðêîìàíà â ðåäêèõ ñëó÷àÿõ äîñòèãàåò 30-ëåòíåãî âîçðàñòà, ïðè ðàííåì íà÷àëå èõ èñïîëüçîâàíèÿ (â ñðåäíåì 13-14 ëåò, áûâàåò è ðàíüøå). ÑÏÈÄ, ãåïàòèò ýòî ëèøü ñàìûå ðàñïðîñòðàí¸ííûå çàáåëèâàíèÿ íàðêîìàíîâ, êîòîðûå, ïîìèìî ïåðåäîçèðîâêè ëèáî íåõâàòêè äóðìàíÿùèõ ñðåäñòâ, óáèâàþò èõ îðãàíèçì èçíóòðè. Ñîâåòóþ âàì íèêîãäà äàæå íå ïðèêàñàòüñÿ ê àëêîãîëþ, íàðêîòèêàì è òàáàêó è òâîðèòü áîëüøå äîáðà. ß âàì, åñòåñòâåííî, íå ñîâåòíèê, æèçíü âàøà âàì è æèòü, íî ëó÷øå ïîñòóïèòü òàê, êàê ÿ ñêàçàë. ß æå âàì íå âðàã. À îñëóøàåòåñü òàê âàì æå è áóäåò õóæå! Çà÷åì æå óðîäîâàòü ñâî¸ ñîáñòâåííîå ñóùåñòâîâàíüå. Ïîòîìó, ÿ íå ìîãó áûòü ïîëíîñòüþ ñîãëàñåí ñ âûðàæåíèåì â æèçíè âñ¸ íóæíî ïîïðîáîâàòü. Íóæíî ïîïðîáîâàòü òîëüêî âñ¸ ïîëåçíîå. Òî, ÷òî íå âðåäèò ñåáå è îêðóæàþùåìó ìèðó.
ВикиЧтение
Философские рассказы для детей от шести до шестидесяти лет
Тарасов Владимир Константинович
Хорошо быть
Встретились человек и собака. Он был смешной и хотел рассказать ей об умных вещах. А она была голодная, и ее интересовала только вкусная косточка. Ей не было никакого дела до умных слов, пусть даже полезных и нужных. Она же ведь собака, а не человек. И только когда на косточке уже не осталось не только мяса, но и запаха его, она подняла на человека глаза и сказала:
– Я вас слушаю!
Но он не стал повторять свои умные слова – что прошло, то прошло! А вместо этого спросил:
– Что, хорошо быть собакой? Грызешь себе косточку, и никаких забот!
– Ну, это как сказать! Ты попробуй, достань! Откуда собаке взять косточку? Только если повезет найти, или угостит кто-нибудь! Хорошо быть человеком: что хочет, может себе сделать или купить!
– Хочешь, давай поменяемся: я буду собакой, а ты человеком? – вежливо предложил человек.
Думала собака долго, ведь собаки не такие сообразительные, как люди. А потом ответила:
– Нет, пожалуй, я не буду меняться местами. Раз уж я родилась собакой, то лучше мне и быть собакой. А тебе, наверное, лучше быть человеком, раз ты родился человеком. Кто кем родился, лучше тем и быть. А если будешь кем-нибудь другим, то получится, что ты и не родился вовсе, и не жил. А родился и жил кто-то другой. А не родиться и не жить скучно. Я так думаю. Кто родился мальчиком – тому хорошо быть мальчиком; кто родился девочкой – тому хорошо быть девочкой. Вот.
– А ты, пожалуй, права, хоть ты и собака, – согласился человек и пожал собаке лапу.
Хорошо быть тем, кем ты родился!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читайте также
Все будет хорошо?
Все будет хорошо?
Нервно курю в запущенном дворе детского отделения Института онкологии в ожидании окончательного приговора ребенку, которого три часа назад привез на обследование. Шансов на госпитализацию почти нет. У них всего сорок пять мест и остов недостроенного с
Совет 40 Велосипед – хорошо, а фехтование круче
Совет 40 Велосипед – хорошо, а фехтование круче
Экипировка повышает ответственность
Отпрыску стукнуло 2 года и несколько месяцев? Смело обрадуйте его самокатиком или велосипедом (о 3 или 4 колесах). Но сразу скажем честно: многокилометровой ходьбы и многоэтажных подъемов
Хорошо ли быть японцем?
Хорошо ли быть японцем?
Ответ на вопрос «Хорошо или плохо традиционалистское общество?» целиком зависит от вашего внутреннего «ценометра». Очевидно, многим понравится принцип пожизненной занятости, успешно внедренный в жизнь в Японии. И действительно, от правильно
Правило 3. Еда должна быть свеже приготовленной и хорошо перевариваться
Правило 3. Еда должна быть свеже приготовленной и хорошо перевариваться
Когда готовите пищу, старайтесь подвергать ее минимальной тепловой обработке. Откажитесь от жарки! Лучше варить на пару, запекать в духовке, тушить в плотно закрытой посуде на маленьком огне,
Прежде всего потрудитесь хорошо понять вопрос
Прежде всего потрудитесь хорошо понять вопрос
Не отвечайте на вопрос, сути которого не понимаете. Лучше переспросить два и даже три раза, чем путаться в словах и ответить невразумительно.Выступая перед большой аудиторией, повторите заданный вопрос, слегка его
Главное в нашем деле – хорошо отработанный навык
Главное в нашем деле – хорошо отработанный навык
Родители, взявшиеся приучить малыша к чему-либо, обычно ценят его попытки соблюсти правила. Личная гигиена является важной частью распорядка дня, поэтому в случае с нею родительская идея-фикс, как правило, касается не
При каких условиях память работает хорошо?
При каких условиях память работает хорошо?
Память не любит заниматься мелочами. Ей нужны не подробности, а связи, правила и четкие структуры. Даже если школьник, который не любит учить фактический материал, каждый вечер смотрит шоу-викторины, он не станет умнее. Человек
Глава 5 Фантазии — это хорошо или плохо?
Глава 5
Фантазии — это хорошо или плохо?
Зачем ребенку что-то выдумывать?
Зачем же вообще ребенку нужны фантазии и разные необыкновенные истории?Во-первых, юный автор получает массу удовольствия от своих выдумок, начиная от реакций окружающих на его слова и заканчивая
Хорошо — плохо
Хорошо — плохо
С помощью этой игры вы научите ребенка смотреть на мир в целом и на конкретные явления в частности с разных точек зрения, замечать многогранность и непредсказуемость окружающей действительности. Выберете несколько сказочных персонажей, которые в
Хорошо веди себя в школьной столовой
Хорошо веди себя в школьной столовой
Звонок! Все дружною гурьбой
В столовую летят стрелой.
А здесь есть правила свои,
Запомни их и повтори!
Ешь аккуратно, не спеши,
Не брызгай, на пол не кроши,
Хлеб береги и уважай,
Его повсюду не бросай,
Поел – и убери, друг
Старайся хорошо учиться
Старайся хорошо учиться
Я скажу вам в заключенье:
Дело вовсе не в везенье.
И «пятёрки» тот получит,
Кто сидит и честно учит,
Кто работы не боится,
Кому нравится учиться,
Тот, кто лень прогонит прочь,
Кто готов друзьям помочь,
Тот, кто хочет умным стать
И про всё
37. Решите, быть или не быть все время рядом
37. Решите, быть или не быть все время рядом
Нужно научиться полагаться на самостоятельность ребенка, чтобы в возрасте нескольких месяцев дать ему возможность спать одному отдельно от мамы. Разве воспитание ребенка не состоит в том, чтобы постепенно приучить его к
Эту книгу хорошо дополняют:
Эту книгу хорошо дополняют:
Преимущества интровертовМарти ЛэйниИнтроверты. Как использовать особенности своего характераСьюзан
Небольшие по содержания, короткие, но мудрые и интересные притчи.
О птичке
Маленькая птичка летела на юг, чтобы перезимовать. Было так холодно, что она замерзла и упала на землю в большом поле. Пока она там лежала, корова прошла мимо и покакала на нее. Лежа в коровьей лепешке, птичка вдруг поняла, как ей тепло. Коровье дерьмо вернуло ее к жизни!
Птичке вдруг стало так хорошо, что она запела, чтобы выразить свою радость. Пробегавшая мимо кошка услышала пение и решила разобраться, в чем тут дело. Следуя к источнику звука, кошка нашла птичку, раскопала ее и съела.
Мораль истории:
1) не каждый, кто нагадил на Вас, Ваш враг.
2) не каждый, кто достает Вас из дерьма, Ваш друг.
3) когда Вам хорошо и тепло, лучше держать рот закрытым.
О кувшине и воде
Есть такая восточная поговорка: «Из кувшина в чашку можно налить только то, что в нем было».
То есть если там вода, а тебе хочется чтобы лилось вино, одного желания будет мало.
Так и с людьми: ты напрасно порой ждешь от человека каких-то поступков, а он просто наполнен не тем содержимым, чтобы оправдать твои ожидания.
Так будет не всегда
Однажды один человек, прогуливаясь по улице, увидел сидящего на краю дороги старичка.
— Старик, ты мудрый, скажи мне, вот я не старый и сильный мужчина, но нигде не могу найти работу, у меня сын — бездельник, дочь гуляет, а жена ничего не делает по дому. Как все исправить?
Старик отвечает:
— Повесь у себя на двери табличку и напиши на ней: «Так будет не всегда»
Через некоторое время его сын занялся своим делом, дочь вышла замуж и стала хорошей женой, и заботливой супругой своей он стал очень доволен, да и сам устроился на хорошую работу. Однажды, проезжая на своём автомобиле, он вдруг повстречал того самого старика на дороге.
— Ну что, старикашка, всё сидишь? А у меня всё наладилось. И что ты мне сейчас посоветуешь?
Старик посмотрел на него и сказал:
— Табличку ту, не снимай.
Об оскорблении
На востоке жил мудрец, который так учил своих учеников: «Люди оскорбляют тремя способами. Они могут сказать, что ты глуп, могут назвать тебя рабом, могут назвать тебя бездарным.
Если такое случилось с вами, вспомните простую истину: только дурак назовёт дураком другого, только раб ищет раба в другом, только бездарь чужим безумием оправдывает то, что не понимает сам».
О счастье
Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок.
— Что ещё слепить тебе? — спросил Бог.
— Слепи мне счастье, — попросил человек.
Ничего не ответил Бог, и только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины.
Смех и слезы
Один мудрец, выступая перед слушателями, рассказал им анекдот. Вся аудитория содрогнулась от смеха.
Через несколько минут он снова рассказал людям тот же анекдот. Только несколько людей улыбнулись.
Мудрец третий раз рассказал эту же шутку, но не засмеялся уже никто.
Старый мудрый человек улыбнулся и произнес: «Смеяться постоянно с одной и той же шутки вы не можете… Так почему вы постоянно позволяете себе плакать по одному и тому же поводу?»
Цветок и ветер
Ветер встретил прекрасный Цветок и влюбился в него. Пока он нежно ласкал Цветок, тот отвечал ему еще большей любовью, выраженной в цвете и аромате.
Но Ветру показалось мало этого, и он решил: «Если я дам Цветку всю свою мощь и силу, то тот одарит меня чем-то еще большим». И он дохнул на Цветок мощным дыханием своей любви. Но Цветок не вынес бурной страсти и сломался.
Ветер попытался поднять его и оживить, но не смог. Тогда он утих и задышал на Цветок нежным дыханием любви, но тот увядал на глазах. Закричал тогда Ветер:
— Я отдал тебе всю мощь своей любви, а ты сломался! Видно, не было в тебе силы любви ко мне, а значит, ты не любил!
Но Цветок ничего не ответил. Он умер.
Тот, кто любит, должен помнить, что не силой и страстью измеряют Любовь, а нежностью и трепетным отношением. Лучше десять раз сдержаться, чем один раз сломать.
Пользователь 16700
13 Ноября 2019
Притча о прощении
— Учитель, как мне научиться прощать?
— Что толку в лечении симптомов… Учись не обижаться.
О жизни
В тот день, как нарочно, каждый посетитель спрашивал учителя только об одном: что будет после смерти? Учитель только смеялся и ничего не отвечал.
Потом ученики спросили, почему он все все время уклоняется от ответа?
— Вы замечали, что загробной жизнью интересуются именно те, кто не знает, что делать с этой? Им нужна ещё одна жизнь, которая длилась бы вечно, – ответил учитель.
— И всё-таки, есть жизнь после смерти, или нет? – упорствовал один из учеников.
— Есть ли жизнь ДО смерти — вот в чем вопрос, — ответил учитель.
Зависть и лимоны
Отправила меня тут как-то жена в магазин за лимонами. Hу грипп, понимаете. И сказала — купи крупных, да не гнилых, как обычно. Hу подошёл я к лотку с лимонами, перебираю. Все кривые, подгнившие, толстокожие.
Смотрю краем глаза: справа ещё один лоток, и в нём другой мужик лимоны шурудит. А у него лимоны крупные, спелые, аппетитные. Hу думаю, щас мужик уйдёт — я справа лимонов мигом наберу.
Так, для вида перебираю фрукт, а сам искоса на мужика поглядываю — жду, когда он наконец возьмёт что ему надо и отвалит.
А он, скотина, всё ковыряется и ковыряется. Минут пять ждал — и то ему не нравится, и это, хоть лимоны у него, как на подбор. Hу не выдержал я — поворачиваюсь к нему, чтобы сказать что я о нём думаю, а справа … зеркало.
Стекло и зеркало
— Ребе, я не понимаю: приходишь к бедняку — он приветлив и помогает, как может. Приходишь к богачу — он никого не видит. Неужели это только из-за денег?
— Выгляни в окно. Что ты видишь?
— Женщину с ребёнком, повозку, едущую на базар…
— Хорошо. А теперь посмотри в зеркало. Что ты там видишь?
— Ну, что я могу там видеть? Только себя самого.
— Так вот: окно из стекла и зеркало из стекла. Стоит только добавить немного серебра — и уже видишь только себя.
Свобода быть собой
— Мастер, ты говорил, что если я познаю кто я, то стану мудрым, но как это сделать?
— Для начала забери у людей право решать кто ты.
— Как это, мастер?
— Один тебе скажет, что ты плохой, ты поверишь ему и расстроишься. Другой тебе скажет, что ты хороший, ты обрадуешься. Тебя хвалят или ругают, верят тебе или предают. Пока у них есть право решать кто ты или какой ты, тебе не найти себя. Забери у них это право. И у меня тоже.
О сорняках
Однажды весной внук с дедом убирали в огороде сорняки. Вдруг ребёнок спросил: «Дедушка, а почему сорняки, которые мы не сажали, так хорошо растут, а то, что мы сажаем, нуждается в нашем внимании, заботе и труде?»
«Вот, внучек, благодаря своей наблюдательности ты сделал важное для себя открытие: всё ценное и значимое для человека, требует от него немалых усилий, а вредное и ненужное произрастает само».
Единственная попытка
Мастер дзен обучал ученика стрельбе из лука. Ученик взял лук, две стрелы и приготовился к выполнению упражнения. Однако Мастер подошел, забрал у него одну из стрел и бросил ее в сторону.
— Почему ты отобрал у меня вторую стрелу? — спросил ученик.
— Я отобрал у тебя не вторую стрелу, а первую, так как она все равно пошла бы мимо цели.
— Но почему? — удивленно спросил ученик.
— Потому что, стреляя, ты бы знал, что у тебя в запасе есть еще одна попытка, — ответил Мастер.
О грусти
Одного старца спросили:
— «Отче, а что такое грусть?»
— «Быть грустным — это значит — всё время думать о самом себе» — ответил он кратко.
Притча о любви.
— В чём разница между «Нравится» и «Люблю»?
— Когда Вам нравится цветок, вы его срываете. Но если вы любите цветок, вы ежедневно его поливаете.
Сухое дерево и птица
Каждый день птица находила себе укрытие в ветвях сухого дерева, стоявшего посреди огромной необитаемой пустыни. Но однажды налетел ураган и вырвал дерево с корнем. Поэтому пришлось бедной птице пролететь сотни миль в поисках укрытия – пока она не прилетела, наконец, в сад, где журчала вода и благоухали увешанные плодами деревья.
Так если бы сухое дерево уцелело, никакая сила не заставила бы птицу покинуть насиженное место.
Шарик и Мурка
Надумала кошка Мурка Шарика из конуры выжить. И зачем казалось ей это: сама в большом доме живёт, а Шарик в крошечной будке. Но всё дело в том, что дом этот не её, а конура — Шарикова!
И стала она хозяевам намурлыкивать, что мол, Шарик совсем стар да ленив стал, а ещё добр не в меру, из-за чего чужие люди их двор проходным сделали!
Кончилось всё это тем, что выгнали Шарика из будки. А на цепь вместо него Мурку посадили.
Умные были хозяева. Поняли, что такая злая кошка лучше доброй собаки дом охранять будет. А Шарика, так уж и быть, в сени пустили — век доживать!
Мудрый учится на чужих ошибках, умный — на своих,
Однажды мышь заметила, что хозяин фермы поставил мышеловку. Она рассказала об этом курице, овце и корове. Но все они отвечали: “Мышеловка — это твои проблемы, к нам она никакого отношения не имеет!”
Чуть позже в мышеловку попалась змея — и укусила жену фермера. Пытаясь ее излечить, жене приготовили суп из курицы. Потом зарезали овцу, чтобы накормить всех, кто приехал навестить больную. И, наконец, закололи корову, чтобы достойно накормить гостей на похоронах.
И все это время, мышь наблюдала за происходящим через дырочку в стене и думала о вещах, которые ни к кому никакого отношения не имеют!
Мораль:
Если Вас что-то не касается напрямую, не думайте, что это что-то не ударит Вас по голове
Вкус жизни
Мудреца спросили:
– Можешь ли ты объяснить, какова цель жизни человека?
– Не могу, – ответил он.
Тогда его спросили:
– А в чём хотя бы смысл жизни?
– Не знаю, – ответил мудрец.
– А что тогда знает о жизни твоя мудрость?
Мудрец улыбнулся:
– В жизни не так важны цель и смысл. Главное – ощущать её вкус. Ведь лучше есть пирог, чем рассуждать о нём…
Жениться или нет?
К одному дервишу, сидевшему на базарной площади, подошел богатый юноша и, положив золотой в чашу для подаяния, сказал:
— Почтенный, мне нужен твой совет. Мне нравится одна девушка. Очень нравится. И я мучаюсь теперь, ибо не знаю, что мне делать: жениться или нет.
— Не женись.
— Но почему?!
— Если бы ты и вправду хотел этого, ты не спрашивал бы.
О желании успеха
Однажды к Учителю пришел человек и попросил научить его добиваться в жизни успеха. Мудрец заставил его залезть в бочку с водой и окунуться с головой.
Затем он изо всех сил удерживал его голову так, что тот не мог подняться. Наконец с огромным усилием он встал, преодолев сопротивление, и вздохнул.
— Что ты хотел, когда преодолевал моё сопротивление? — спросил мудрец.
— Дышать — ответил ученик.
— А что еще?
— Больше ничего.
— Вот это и есть сила единого желания. Сможешь так хотеть успеха, сможешь его достичь.
Корова и свинья
Один богач спросил у приятеля:
— Почему меня упрекают за жадность, когда известно, что я распорядился передать после моей смерти всё, что я имею, на благотворительные цели?
— В ответ, — сказал друг, — я позволю себе рассказать о том, как свинья жаловалась корове, что к ней плохо относятся: «Люди всегда говорят о твоей доброте и нежных глазах. Конечно, ты даёшь им молоко и масло, но ведь я даю больше: колбасу, окорока и отбивные, кожу и щетину, даже ножки мои варят! И всё равно никто меня не любит. Отчего так?» Корова немного подумала и ответила: «Может быть, потому, что я всё даю ещё при жизни?»
Пустая лодка
Мастер рассказывал: «В молодости я часто уходил в одиночестве на озеро и медитировал. У меня была небольшая лодка и я часами мог плавать и размышлять. Однажды на рассвете, когда ночь медленно превращалась в утро, я сидел с закрытыми глазами и медитировал.
Внезапно чья-то лодка ударилась о мою и нарушила всю эту утреннюю гармонию. Как же меня это разозлило! Я хотел уже было обругать хозяина лодки, но открыл глаза и увидел, что лодка пуста. Мне не на кого было выплеснуть свою злость. Поэтому я просто закрыл глаза и попытался снова обрести гармонию в себе.
Когда взошло солнце, я нашел покой в себе. Пустая лодка стала моим учителем. С тех пор, если кто-то пытается обидеть меня, я просто говорю себе:
– И эта лодка тоже пуста»
Жгучее желание
Однажды ученик спросил Учителя: «Учитель, подскажи что делать: мне никогда ни на что не хватает времени! Я разрываюсь между несколькими делами и в результате не выполняю достаточно хорошо ни одного из них…»
– Это случается часто? – поинтересовался Учитель.
– Да, – сказал ученик, – мне кажется, что гораздо чаще, чем у моих коллег.
– Скажи, а в туалет ты в этих случаях ходить успеваешь?
Ученик удивился:
– Ну да, конечно, но почему ты спросил об этом?
– А что будет, если не сходишь?
Ученик замялся:
– Ну, как это «не сходишь»? Это же потребность!…
– Ага! – воскликнул Учитель. – Значит, когда желание есть и оно действительно большое, ты на него время все-таки находишь…
Мастер и официантка
Вернувшись из поездки, Мастер рассказал о происшедшей с ним истории, которая, как он считал, могла бы стать метафорой самой жизни:
Во время короткой остановки он направился в уютное кафе. В меню были аппетитные супы, острые приправы и другие заманчивые блюда.
Мастер заказал суп.
— Вы из этого автобуса? — учтиво спросила почтенного вида официантка.
Мастер кивнул.
— Тогда супа нет.
— А распаренный рис с соусом кэрри? — спросил удивленный Мастер.
— Нет, если вы из этого автобуса. Можете заказать только сэндвичи. На приготовление блюд я потратила целое утро, а у вас осталось не более десяти минут на то, чтобы поесть. Я не могу позволить вам есть блюдо, оценить вкус которого вы не сможете из-за нехватки времени.
Поломанный трактор
У крестьянина перестал работать трактор. Все попытки крестьянина и его соседей починить машину были напрасны. Наконец он позвал специалиста.
Тот осмотрел трактор, попробовал, как действует стартер, поднял капот и все тщательно проверил. Затем взял молоток, прицелился, один раз ударил по мотору и привел его в действие. Мотор затарахтел, будто он и не был испорчен.
Когда мастер подал крестьянину счет, тот, удивленно взглянув на него, возмутился:
— Ты хочешь сто монет только за один удар молотком?!
— Дорогой друг, – ответил мастер, – за удар молотком я запросил только одну монету, а остальные девяносто девять монет я беру с тебя за мои знания, благодаря которым я исправил поломку, сделав всего лишь один удар по нужному месту.
Снежинки
Однажды с неба падали 2 снежинки. Лететь им было довольно долго и они решили взяться за руки, поговорить. Первая сказала:
— Как хорошо лететь, правда?
— Мы не летим, мы падаем. — ответила другая
— Скоро мы приземлимся и вместе со своими собратьями превратимся в одно большое снежное покрывало…
— Когда мы приземлимся, то погибнем. Ведь нас же растопчут.
— Когда потеплеет, то мы все вместе станем ручейком, который вольется в большую реку, а затем и в море…
— Весной мы растаем и исчезнем с лица земли навсегда.
Спор стал надоедать и тогда снежинки расцепили ручки и потели по отдельности. Каждая на встречу судьбе, которую выбрала сама…
Муха и пчела
Если спросить муху, есть ли здесь в окрестностях цветы, то она ответит: «Не знаю. А вот навоза, нечистот вон в той канаве полным-полно». И муха начнёт по порядку перечислять все помойки, на которых она побывала.
А если спросить пчелу: «Не видела ли ты здесь в окрестностях какие-нибудь нечистоты?», — то она ответит: «Нечистоты? Нет, не видела нигде. Здесь так много благоуханных цветов!».
Муха на самом цветущем лугу найдёт нечистое место и сядет на него, а пчела в самом вонючем болоте отыщет цветок лотоса и соберёт с него нектар.
Кузнец и помощник
Деревенский кузнец нашел себе помощника, согласившегося выполнять тяжелую работу за минимальную плату. Кузнец сразу же принялся наставлять парня:
— Когда я выну полосу металла из огня и положу ее на наковальню, я кивну тебе головой. В этот момент бей по ней молотом.
Ученик сделал так, как понял. На следующий день он стал деревенским кузнецом.
Ещё притчи →
Притчи на связанные темы:
Это подборка коротких философских рассказов от Кривина Феликса Давидовича, который необычно описывает обычные и до боли знакомые каждому вещи. В его рассказах-полу-сказках вещи оживают, живут своей жизнью, спорят, болеют, сплетничают, влюбляются, в общем, почти, как люди…
Ф.Д. Кривин.
Сотворение человека.
Вылепил бог человека. Все ему сделал как настоящее, еще и кусок глины остался. Спрашивает у человека:
— Что тебе из этого слепить?
Оглядел себя человек: руки-ноги есть, голова тоже на месте. Чего еще надо?
— Слепи мне, — говорит, — счастье. Остальное вроде имеется.
Призадумался бог, стал вспоминать. Много он повидал на своем веку, а счастья так и не видел. Поди знай, как его лепить.
— Вот тебе твое счастье, — сказал бог и протянул человеку нетронутый кусок глины. – Да, да, в этом и состоит твое счастье – в куске глины, из которого можно, что хочешь, вылепить.
Человек взял глину, повертел в руках. Покачал головой:
— Да-а…это ты ловко придумал…
АДМИНИСТРАТИВНОЕ РВЕНИЕ
Расческа, очень неровная в обращении с волосами, развивала бурную деятельность. И дошло до того, что, явившись однажды на свое рабочее место, Расческа оторопела:
— Ну вот, пожалуйста: всего три волоска осталось! С кем же прикажете работать?
Никто ей не ответил, только Лысина грустно улыбнулась. И в этой улыбке, как в зеркале, отразился результат многолетних Расческиных трудов на поприще шевелюры.
СЕКУНДА
Был большой разговор о том, что нужно беречь каждую секунду.
Сначала выступал Год. Он подробно остановился на общих проблемах времени, сравнил время в прошлые времена со временем в наше время, а в заключение, когда время его истекло, сказал, что нужно беречь каждую секунду.
День, который выступал вслед за ним, вкратце повторил основные положения Года и, так как времени на другое у него не оставалось, закончил свое выступление тем, что надо беречь каждую секунду.
Час во всем был согласен с предыдущими ораторами. Впрочем, за недостатком времени, ему пришлось изложить свое согласие в самом сжатом виде.
Минута успела только напомнить, что нужно беречь каждую секунду.
В самом конце слово дали Секунде.
— Нужно беречь… — сказала Секунда и — кончилась.
Не уберегли Секунду, не уберегли. Видно, мало все-таки говорили об этом.
НАУЧНЫЙ СПОР
Спросите у Половой Тряпки, кто самый умный и образованный у нас в передней. Она вам сразу ответит: Калоша и Босоножка.
Калоша и Босоножка отличаются тем, что как только оказываются рядом, тотчас заводят ученые споры.
— Какой мокрый этот мир, — начинает Калоша. — Идешь, идешь — места сухого не встретишь.
— Да что вы! — возражает Босоножка. — В мире совершенно сухо.
— Да нет же, мокро!
— Именно сухо!
Их споры обычно разрешает Комнатная Туфля:
— Коллеги, оставьте бесполезные споры. Мир бывает и мокрым и сухим: мокрым — когда хозяйка моет пол, сухим — все остальное время.
СНЕЖИНКИ
Снежинку потянуло к Земле — очевидно, она слышала о Земле немало хорошего.
И вот Снежинка отправилась в путь. Она двигалась не так быстро, как ей хотелось, потому что ее останавливали другие снежинки, и каждой нужно было рассказать о Земле — самой лучшей в мире планете.
Снежинки медленно опускались на Землю, словно боясь ее раздавить: ведь Земля одна, а снежинок собралось слишком много.
Снежинки доверчиво припали к Земле, поверяя ей свои мечты, свои планы на будущее…
И тогда на них наступил Сапог, толстокожий тупой Сапог, который хотя и был на правильном пути, но очень мало понимал в жизни.
Один Сапог — это еще не вся Земля, по сравнению с Землей он ничего не значит. Но разве могли снежинки в этом разобраться? Раздавленные сапогом, они превратились в лед и больше ни о чем не мечтали.
И на этом льду поскользнулось немало разной обуви, шедшей по следу тупого Сапога, раздавившего маленькие снежинки…
КАРАНДАШ И РЕЗИНКА
Поженились Карандаш и Резинка, свадьбу сыграли — и живут себе спокойно.
Карандаш-то остер, да Резинка мягка, уступчива. Так и ладят.
Смотрят на молодую пару знакомые, удивляются: что-то здесь не то, не так, как обычно бывает. Дружки Карандаша, перья, донимают его в мужской компании:
— Сплоховал ты, брат! Резинка тобой как хочет вертит. Ты еще и слова сказать не успеешь, а она его — насмарку. Где же твое мужское самолюбие?
А подружки Резинки, бритвы, ее донимают:
— Много воли даешь своему Карандашу. Гляди, наплачешься с ним из-за своей мягкости. Он тебе пропишет!..
Такие наставления в конце концов сделали свое дело. Карандаш, чтоб отстоять свое мужское самолюбие, стал нести всякую околесицу, а Резинка, в целях самозащиты и укрепления семьи, пошла стирать вообще все, что Карандаш ни напишет. И разошлись Карандаш и Резинка, не прожив и месяца.
Перья и бритвы очень остро переживали разлад в семье Карандаша. Единственным утешением для них было то, что все случилось именно так, как они предсказывали.
СИЛЬНЫЙ АРГУМЕНТ
Мелок трудился вовсю. Он что-то писал, чертил, подсчитывал, а когда заполнил всю доску, отошел в сторону, спрашивая у окружающих:
— Ну, теперь понятно?
Тряпке было непонятно, и поэтому ей захотелось спорить. А так как иных доводов у нее не было, она просто взяла и стерла с доски все написанное.
Против такого аргумента трудно было возражать: Тряпка явно использовала свое служебное положение. Но Мелок и не думал сдаваться. Он принялся доказывать все с самого начала — очень подробно, обстоятельно, на всю доску.
Мысли его были достаточно убедительны, но — что поделаешь! — Тряпка опять ничего не поняла. И когда Мелок окончил, она лениво и небрежно снова стерла с доски все написанное.
Все, что так долго доказывал Мелок, чему он отдал себя без остатка…
ПРОБОЧНОЕ ВОСПИТАНИЕ
В семье Сверла радостное событие: сын родился.
Родители не налюбуются отпрыском, соседи смотрят — удивляются: вылитый отец!
И назвали сына Штопором.
Время идет, крепнет Штопор, мужает. Ему бы настоящее дело изучить, на металле себя попробовать (Сверла ведь все потомственные металлисты), да родители не дают: молод еще, пусть сперва на чем-нибудь мягоньком поучится.
Носит отец домой пробки — специальные пробки, утвержденные министерством просвещения, — и на них учится Штопор сверлильному мастерству.
Вот так и воспитывается сын Сверла — на пробках. Когда же приходит пора и пробуют дать ему чего-нибудь потверже (посверли, мол, уже научился) — куда там! Штопор и слушать не хочет! Начинает сам для себя пробки искать, к бутылкам присматриваться.
Удивляются старые Сверла; и как это их сын с дороги сбился?
НА СТРАЖЕ МОРАЛИ
Ломик приблизился к Дверце сейфа и представился:
— Я — лом. А вы кто? Откройтесь! Дверца молчала, но Ломик был достаточно опытен в таких делах. Он знал, что скрывается за этой внешней замкнутостью, а потому без лишних церемоний взялся за Дверцу…
— Отстаньте, хулиган! — визжала Дверца.
— Брось выламываться! Знаем тебя!
За этой сценой с интересом наблюдала Телефонная Трубка. Первым ее движением было позвонить и сообщить куда следует, но потом она подумала, что не стоит связываться, да к тому же интересно было узнать, чем кончится эта история.
А когда все кончилось, Телефонная Трубка принялась всюду звонить:
— Наша-то недотрога! Делает вид, будто так уж верна своему Ключу, а на самом деле…
СПЛЕТНЯ
Очки это видели своими глазами…
Совсем еще новенькая, блестящая Пуговка соединила свою жизнь со старым, потасканным Пиджаком. Что это был за Пиджак! Говорят, у него и сейчас таких вот пуговок не меньше десятка, а сколько раньше было — никто и не скажет. А Пуговка в жизни своей еще ни одного пиджака не знала.
Конечно, потасканный Пиджак не смог бы сам, своим суконным языком уговорить Пуговку. Во всем виновата была Игла, старая сводня, у которой в этих делах большой опыт. Она только шмыг туда, шмыг сюда — от Пуговки к Пиджаку, от Пиджака к Пуговке, — и все готово, все шито-крыто.
История бедной Пуговки быстро получила огласку. Очки рассказали ее Скатерти, Скатерть, обычно привыкшая всех покрывать, на этот раз не удержалась и поделилась новостью с Чайной Ложкой, Ложка выболтала все Стакану, а Стакан — раззвонил по всей комнате.
А потом, когда Пуговка оказалась в петле, всеобщее возмущение достигло предела. Всем сразу стало ясно, что в Пуговкиной беде старый Пиджак сыграл далеко не последнюю роль. Еще бы! Кто же от хорошей жизни в петлю полезет!
ГВОЗДИК
Гвоздик высунулся из туфли, чтобы посмотреть, как поживает его Хозяин, и сразу услышал:
— Ой!
Гвоздик разволновался. Очевидно, у Хозяина какие-то неприятности? И Гвоздик высунулся еще больше.
— Ой! Ой! — вскрикнул хозяин, а потом снял туфлю и забил Гвоздик молотком.
«Что-то он от меня скрывает! — подумал Гвоздик. — Но ничего, я все-таки узнаю, в чем здесь дело!» И он высунулся снова.
Хозяин рассердился, взял клещи и вытащил Гвоздик из туфли. Лежа в чулане среди ненужных вещей, Гвоздик думал:
«Гордый человек! Не хочет, чтобы другие видели, как ему тяжело живется!»
ОКУРОК
Попав на тротуар, Окурок огляделся по сторонам и, не найдя ничего примечательного, недовольно подумал: «Обстановочка! И надо же было моему болвану выплюнуть меня именно в этом месте!»
Окурок занялся рассматриванием прохожих, и настроение его значительно улучшилось.
— Эге, да здесь, я вижу, довольно смазливые туфельки есть! — воскликнул он и тут же прицепился к одной из них.
— Отстаньте, нахал! — возмутилась Туфелька. — Я вас совсем не знаю!
— Хе-хе-хе! — ухмыльнулся Окурок. — Можно и познакомиться.
А когда Туфелька его стряхнула, Окурок прицепился к старому Ботинку:
— Все еще скрипишь, папаша? Не пора ли на свалку?
Окурок вовремя вспомнил о свалке: Метла его уже заметила.
НЕВИННАЯ БУТЫЛКА
Бутылку судили за пьянство, а она оказалась невинной.
Суд, конечно, был не настоящий, а товарищеский, — за пьянство, как известно, не судят. Но для Бутылки и этого было достаточно.
Больше всех возмущались Бокал и Рюмка. Бокал призывал присутствующих «трезво взглянуть на вещи», а Рюмка просила скорей кончать, потому что она, Рюмка, не выносит запаха алкоголя.
А потом вдруг выяснилось, что Бутылка — не винная. Это со всей очевидностью доказала свидетельница Соска, которой приходилось постоянно сталкиваться с Бутылкой по работе.
Все сразу почувствовали себя неловко. Никто не знал, что говорить, что делать, и только Штопор (который умел выкрутиться из любого положения) весело крикнул:
— Братцы, да ведь нужно отметить это событие! Пошли, я угощаю!
И он повел всю компанию к своему старому другу Бочонку. Здесь было очень весело, Рюмка и Бокал ежеминутно чокались с Бутылкой, и она вскоре набралась по самое горлышко.
И все от души радовались тому, что Бутылка, которую они еще недавно так строго судили за пьянство, — совершенно невинная…
ОПЫТ
Каких только профессий не перепробовал Пузырек!
Был медиком — устранили за бессодержательность. Попытал себя в переплетном деле — тоже пришлось уйти: что-то у него там не клеилось. Теперь Пузырек, запасшись чернилами, надумал книги писать. Может, из него писатель получится?
Должен получиться: ведь Пузырек прошел такую жизненную школу!
ЗАПОНКИ
Запонки очень изящны, они придают Рубашке элегантный и даже изысканный вид.
Но они мешают ей засучить рукава. А это в жизни так необходимо…
ЗАНАВЕС
Всякий раз, когда спектакль близился к концу, Занавес очень волновался, готовясь к своему выходу. Как его встретит публика? Он внимательно осматривал себя, стряхивал какую-то едва заметную пушинку и — выходил на сцену.
Зал сразу оживлялся. Зрители вставали со своих мест, хлопали, кричали «браво». Даже Занавесу, старому, испытанному работнику сцены, становилось немного не по себе от того, что его так восторженно встречают. Поэтому, слегка помахав публике, Занавес торопился обратно за кулисы.
Аплодисменты усиливались. «Вызывают, — думал Занавес. — Что поделаешь, придется выходить!»
Так выходил он несколько раз подряд, а потом, немного поколебавшись, и вовсе оставался на сцене. Ему хотелось вознаградить зрителей за внимание.
И тут — вот она, черная неблагодарность! — публика начинала расходиться.
ФОНАРНЫЙ СТОЛБ
Закончив высшее образование в лесу, Дуб, вместо того чтобы ехать на стройку, решил пустить корни в городе. И так как других свободных мест не оказалось, он устроился на должность Фонарного Столба в городском парке, в самом темном уголке — настоящем заповеднике влюбленных.
Фонарный Столб взялся за дело с огоньком и так ярко осветил это прежде укромное место, что ни одного влюбленного там не осталось.
— И это молодежь! — сокрушался Столб. — И это молодежь, которая, казалось бы, должна тянуться к свету! Какая темнота, какая неотесанность!
РЕШЕТКА
Тюремная Решетка знает жизнь вдоль и поперек, поэтому она так легко все перечеркивает.
Конечно, к ней тоже нужно иметь подход. Если вы подойдете к ней снаружи, она перечеркнет свою камеру, а если, не дай бог, подойдете к ней изнутри — она перечеркнет весь мир, и с этим вам нелегко будет примириться.
Удивительно устроена эта Решетка: она может перечеркивать все, что угодно, и при этом твердо стоять на своих позициях.
КОПИЛКА
— Учитесь жить! — наставляла глиняная Копилка своих соседей по квартире. — Вот я, например: занимаю видное положение, ничего не делаю, а деньги — так и сыплются.
Но сколько бы денег ни бросали в Копилку, ей все казалось мало.
— Еще бы пятачок! — вызвякивала она. — Еще бы гривенник!
Однажды, когда Копилка была уже полна, в нее попытались засунуть еще одну монету. Монета не лезла, и Копилка очень волновалась, что эти деньги достанутся не ей. Но хозяин рассудил иначе: он взял молоток и…
В один миг лишилась Копилка и денег и видного положения: от нее остались одни черепки.
КРАПИВА
Ах, как возмущалась Крапива, когда мальчишки рвали цветы! И не из-за цветов, нет, — просто Крапиве было досадно, что ее никто не пытался сорвать… А между тем Крапива ничего бы не имела против этого.
Но однажды и ей улыбнулось счастье. Поймав за шиворот вора, Садовник — понятно, взрослый, умный мужчина — потянулся не за каким-то цветком, а за ней, Крапивой. И с каким наслаждением стегала Крапива зазевавшегося любителя цветов! Она понимала, что хорошие вкусы надо воспитывать с детства.
РТУТЬ
Услышала Ртуть, как люди железо плавят, и теперь к ней прикоснуться нельзя: убегает, не дается. Все боится, как бы и ее не взяли в переплавку. Даже на работе, в термометре, не может Ртуть избавиться от страха. Едва лишь почувствует тепло — как припустит по столбику! А потом спохватится, остановится и показывает как ни в чем не бывало: «Температура нормальная — тридцать шесть и шесть».
Страх гонит ее дальше, да самолюбие не пускает. Вот так и стоит Ртуть на одной точке, не зная, как быть, и только после хорошей встряски окончательно приходит в себя.
ГРОМ И МОЛНИЯ
Грому — что, Гром не боится Молнии. Правда, с глазу на глаз переговорить с ней у него все как-то не получается. Больно уж горяча эта Молния: как вспыхнет!
В это время Гром и носа на свет белый не показывает. Ни видать его, ни слыхать. Но зато как заметит, что Молнии нет на горизонте, — тут уж его не удержишь.
— До каких пор, — гремит, — терпеть все это?! Да я за такое дело!..
Так разойдется, так разбушуется — только послушайте его! Уж он не смолчит, уж он выложит все, так и знайте!
…Жаль, что Молния слышать его не может.
ПУГАЛО
Обрадованное своим назначением на огород, Пугало созывает гостей на новоселье. Оно усердно машет пролетающим птицам, приглашая их опуститься и попировать в свое удовольствие. Но птицы шарахаются в сторону и спешат улететь подальше.
А Пугало все стоит и машет, и зовет… Ему очень обидно, что никто не хочет разделить его радость.
ВЕЧНОСТЬ
Когда Гранитной Глыбе исполнилось два миллиона лет, рядом с ней — возможно, для того, чтобы ее поздравить, — появился только что родившийся Одуванчик.
— Скажите, — спросил Одуванчик, — вы никогда не думали о вечности? Гранитная Глыба даже не пошевелилась.
— Нет, — сказала она спокойно. — Жизнь так коротка, что не стоит тратить время на размышления.
— Не так уж коротка, — возразил Одуванчик. — Можно все успеть при желании.
— Зачем? — удивилась Глыба. — От этих размышлений одни расстройства. Еще заболеешь на нервной почве.
— Не сваливайте на почву! — рассердился Одуванчик. — Почва у нас хорошая — чистый чернозем…
Он до того вышел из себя, что пух его полетел по ветру.
Тоненький стебелек упрямо качался на ветру, но уже не мог привести ни одного убедительного аргумента.
— Вот тебе и вечность. Утешение для дураков. Нет уж, лучше совсем не думать, — сказала Глыба и задумалась.
На каменном лбу, который не могли избороздить тысячелетия, пролегла первая трещина…
ЯБЛОКО
Яблоко пряталось среди листьев, пока его друзей срывали с дерева.
Ему не хотелось попадать в руки человека: попадешь, а из тебя еще, чего доброго, компот сделают! Приятного мало.
Но и оставаться одному на дереве — тоже удовольствие небольшое. В коллективе ведь и погибать веселее.
Так, может быть, выглянуть? Или нет? Выглянуть? Или не стоит?
Яблоко точил червь сомнения. И точил до тех пор, пока от Яблока ничего не осталось.
БЕРЕГ
— Ты не боишься утонуть? — спросила у Волны Щепка.
— Утонуть? — встревожилась Волна. — Ты сказала — утонуть?
И Волне впервые захотелось на берег.
Она прибежала как раз вовремя, чтобы захватить на берегу местечко получше, и осела на мягком песке, собираясь начать новую жизнь — без тревог и волнений.
И тут она почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног.
— Тону! — всхлипнула Волна и ушла под землю.
ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД
Овца стоит перед парикмахерской и с завистью поглядывает на стригущуюся публику.
У себя на ферме Овца ненавидела стрижку. Но ведь там было совсем другое. Ее кормили, поили, стригли на дому и ничего за это не спрашивали. А здесь…
Если б у Овцы были деньги, она обязательно зашла бы постричься!
ВЕЧЕРНИЙ ЧАЙ
Когда Чайник, окончив свою кипучую деятельность на кухне, появляется в комнате, на столе все приходит в движение. Весело звенят, приветствуя его, чашки и ложки, почтительно снимает крышку Сахарница. И только старая плюшевая Скатерть презрительно морщится и спешит убраться со стола, спасая свою незапятнанную репутацию.
РАКОВИНА
Испорченный Кран считал себя первоклассным оратором. Круглые сутки он лил воду, и даже ведра, кастрюли и миски, которым, как известно, не привыкать, сказали в один голос: «Нет, с нас довольно!»
Но у Крана была Раковина — верная подруга его жизни. Она исправно поглощала все перлы его красноречия и прямо-таки захлебывалась от восхищения. Правда, удержать она ничего не могла и оставалась пустой, но ведь и это было следствием ее исправности.
СВЕТИЛО
В магазине электроприборов Люстра пользовалась большим уважением.
— Ей бы только добраться до своего потолка, — говорили настольные лампы. — Тогда в мире сразу станет светлее.
И долго еще, уже заняв места на рабочих столах, настольные лампы вспоминали о своей знаменитой землячке, которая теперь — ого! — стала большим светилом.
А Люстра между тем дни и ночи проводила в ресторане. Устроилась она неплохо, в самом центре потолка, и, ослепленная собственным блеском, прожигала за вечер столько, сколько настольным лампам хватило бы на всю жизнь.
Но от этого в мире не стало светлее.
ШКАТУЛКА
— Эх ты, Шкатулка, — говорит Шкатулке Настольная Лампа, — посмотри-ка, что написано на бумажках, которые ты сохраняешь.
Но Шкатулка, сколько ни пытается заглянуть в себя, так ничего прочесть и не может.
— Что же там написано? — спрашивает она.
— Да вот — самые противоречивые вещи. На одной бумажке «Я тебя люблю», на другой, наоборот, — «Я не люблю тебя». Где же твоя принципиальность после этого?
Шкатулка задумывается. Действительно, она никогда не вникала в содержание бумажек, которые ей приходится сохранять. А там, оказывается, бог весть что такое написано. Надо будет разобраться в этом деле!
Потом в комнату входит хозяйка. Она садится к столу, раскрывает шкатулку, и вдруг — кап, кап, кап — из глаз ее капают слезы.
Увидев, что хозяйка плачет, бедная Шкатулка совсем расстраивается.
«Конечно, — решает она, — это все из-за моей непринципиальности».
КОСТЕР В ЛЕСУ
Костер угасал.
В нем едва теплилась жизнь, он чувствовал, что не пройдет и часа, как от него останется горка пепла — и ничего больше. Маленькая горка пепла среди огромного дремучего леса.
Костер слабо потрескивал, взывая о помощи. Красный язычок лихорадочно облизывал почерневшие угли, и Ручей, пробегавший мимо, счел нужным осведомиться:
— Вам — воды?
Костер зашипел от бессильной злости. Ему не хватало только воды в его положении! Очевидно, поняв неуместность своего вопроса, Ручей прожурчал какие-то извинения и заспешил прочь.
И тогда над угасающим Костром склонились кусты. Не говоря ни слова, они протянули ему свои ветки.
Костер жадно ухватился за ветки, и — произошло чудо. Огонь, который, казалось, совсем в нем угас, вспыхнул с новой силой.
Вот что значит для костра протянутая вовремя ветка помощи!
Костер поднялся, опершись на кусты, встал во весь рост, и оказалось, что он совсем не такой уж маленький. Кусты затрещали под ним и потонули в пламени. Их некому было спасать. А Костер уже рвался вверх. Он стал таким высоким и ярким, что даже деревья потянулись к нему: одни — восхищенные его красотой, другие — просто, чтобы погреть руки.
Дальние деревья завидовали тем, которые оказались возле Костра, и сами мечтали, как бы к нему приблизиться.
— Костер! Костер! Наш Костер! — шумели дальние деревья. — Он согревает нас, он озаряет нашу жизнь!
А ближние деревья трещали еще громче. Но не от восхищения, а оттого, что Костер пожирал их своим пламенем, подминал под себя, чтобы подняться еще выше. Кто из них мог противиться дикой мощи гигантского Костра в лесу?
Но нашлась все-таки сила, которая погасила Костер. Ударила гроза, и деревья роняли тяжелые слезы — слезы по Костру, к которому привыкли и который угас, не успев их сожрать.
И только позже, гораздо позже, когда высохли слезы, деревья разглядели огромное черное пепелище на том месте, где бушевал Костер.
Нет, не Костер — Пожар. Лесной пожар. Страшное стихийное бедствие.
ДОРОГА
Прибежала Тропинка к Дороге и остановилась в восхищении.
— Теть, а, теть, откуда ты такая большая?
— Обыкновенно, — нехотя объяснила Дорога. — Была малой, вроде тебя, а потом выросла.
— Вот бы мне вырасти! — вздохнула Тропинка.
— А чего тут хорошего? Каждый на тебе ездит, каждый топчет — вот и вся радость.
— Нет, не вся, — сказала Тропинка. — Пока я маленькая, меня далеко не пускают, а тогда бы я… ух, как далеко ушла!
— Далеко? А зачем далеко? Я вот до города дошла, и все, с меня хватит…
Поникла Тропинка и обратно в лес побрела. «С меня хватит!» Стоит ли ради этого быть дорогой? Может, лучше остаться Тропинкой, навсегда затеряться в лесу?
Нет, не лучше, совсем не лучше. Просто Тропинка ошиблась на этот раз, просто она вышла не на ту дорогу.
МЕЛОЧИ ЖИЗНИ
— Почему вы не носите очки? — спросили у Муравья.
— Как вам сказать… — ответил он. — Мне нужно видеть солнце и небо, и эту дорогу, которая неизвестно куда ведет. Мне нужно видеть улыбки моих друзей… Мелочи меня не интересуют.
КАРТИНА
Картина дает оценку живой природе:
— Все это, конечно, ничего — и фон, и перспектива. Но ведь нужно же знать какие-то рамки!
ТВОРЧЕСКИЙ МЕТОД
Среди цветов — спор о прекрасном.
Слово берет Колючка:
— Я никак не могу согласиться с творческим методом Розы. Острота — это да! Проникновение до самых глубин — это я понимаю! Но представлять все в розовом свете…
СИЛА УБЕЖДЕНИЯ
— Помещение должно быть открыто, — глубокомысленно замечает Дверная Ручка, когда открывают дверь.
— Помещение должно быть закрыто, — философски заключает она, когда дверь закрывают.
Убеждение Дверной Ручки зависит от того, кто на нее нажимает.
ЗАНОЗА
— Нам, кажется, по пути, — сказала Заноза, впиваясь в ногу. — Вот и хорошо: все-таки веселее в компании. Почувствовав боль, мальчик запрыгал на одной ноге, и Заноза заметила с удовольствием:
— Ну вот, я же говорила, что в компании веселее!
ЗАПЛАТА
Новенькая Заплата достаточно ярка, и она никак не может понять, почему ее стараются спрятать. Ведь она так выделяется на этом старом костюме!
РАЗГОВОР С КОЛЕСОМ
— Трудно нашему брату, колесу. Всю жизнь трясись по дороге, а попробуй только перевести дух, такую получишь накачку!
— Значит, спуску не дают?
— Ох, не дают! Да еще того и гляди — под машину угодишь. Вот что главное.
— Под машину? Разве ты не под машиной работаешь?
— Еще чего придумаете! Я пятое колесо, запасное…
ПАРУС
— Опять этот ветер! — сердито надувается Парус. — Ну разве можно работать в таких условиях?
Но пропадает ветер — и Парус обвисает, останавливается. Ему уже и вовсе не хочется работать.
А когда ветер появляется снова. Парус опять надувается:
— Ну и работенка! Бегай целый день, как окаянный. Добро бы еще хоть ветра не было…
ЮБИЛЕЙ
Юбилей Термоса.
Говорит Графин:
— Мы собрались, друзья, чтобы отметить славную годовщину нашего уважаемого друга! (Одобрительный звон бокалов и рюмок.) Наш Термос блестяще проявил себя на поприще чая. Он сумел пронести свое тепло, не растрачивая его по мелочам. И это по достоинству оценили мы, благодарные современники: графины, бокалы, рюмки, а также чайные стаканы, которые, к сожалению, здесь не присутствуют.
ЧАСЫ
Понимая всю важность и ответственность своей жизненной миссии, Часы не шли: они стояли на страже времени.
ПРЫЩ
Сидя на лбу низенького человека, Прыщ с завистью поглядывал на лбы высоких людей и думал: «Вот бы мне такое положение!»
ПЕНЬ
Пень стоял у самой дороги, и прохожие часто спотыкались об него.
— Не все сразу, не все сразу, — недовольно скрипел Пень. — Приму сколько успею: не могу же я разорваться на части! Ну и народ — шагу без меня ступить не могут!
НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ
— Работаешь с утра до вечера, — сокрушался Здоровый Зуб, — и никакой тебе благодарности! А Гнилые Зубы — пожалуйста: все в золоте ходят. За что, спрашивается? За какие заслуги?
ПОДСВЕЧНИК
Старый Подсвечник, немало поработавший на ниве освещения, никак не может понять новых веяний.
— Конечно, сегодняшние лампочки — светлые головы, — соглашается он. Но в наше время свечи жили иначе. Они знали свое место, не рвались на потолок, а между тем буквально заплывали жиром…
ВОПРОС ЖИЗНИ
Плащ-дождевик недоволен жизнью.
В ясную, солнечную погоду, когда только бы и гулять, его держат под замком, а когда выпускают из дому — обязательно дождь припустит.
Что это? Случайное совпадение или злой умысел?
На этот вопрос не может дать ответа Плащ-дождевик, хотя проницательность его всем хорошо известна.
ПЛОМБА
Свинцовая Пломбочка и мала, и неприметна, а все считаются с ней. Даже могучие стальные замки нередко ищут у нее покровительства.
И это понятно: у Пломбочки хоть и веревочные, но достаточно крепкие связи.
ГИРЯ
Понимая, что в делах торговли она имеет некоторый вес, Гиря восседала на чаше весов, иронически поглядывая на продукты.
«Посмотрим, кто перетянет!» — думала она при этом.
Чаще всего вес оказывался одинаковым, но иногда случалось, что перетягивала Гиря. И вот чего Гиря не могла понять: покупателей это вовсе не радовало.
«Ну, ничего! — утешала она себя. — Продукты приходят и уходят, а гири остаются!».
В этом смысле у Гири была железная логика.
ГЛИНА
Глина очень впечатлительна, и всякий, кто коснется ее, оставляет в ней глубокий след.
— Ах, сапог! — киснет Глина. — Куда он ушел? Я не проживу без него!
Но проживает. И уже через минуту:
— Ах, копыто! Милое, доброе лошадиное копыто! Я навсегда сохраню в себе его образ…
МОДНИЦЫ
Мухи — ужасные модницы. Они останавливаются возле каждого куска приглянувшейся им узорчатой паутины, осматривают ее, ощупывают, спрашивают у добродушного толстяка Паука:
— Почем миллиметр?
И платят обычно очень дорого.
ПОРТЬЕРА
— Ну, теперь мы с тобой никогда не расстанемся, — шепнула Гвоздю массивная Портьера, надевая на него кольцо.
Кольцо было не обручальное, но тем не менее Гвоздь почувствовал, что ему придется нелегко. Он немного согнулся под тяжестью и постарался поглубже уйти в стенку.
А со стороны все это выглядело довольно красиво.
СОФА ДИВАНОВНА
По происхождению она — Кушетка, но сама ни за что не признается в этом. Теперь она не Кушетка, а Софа, для малознакомых — Софа Дивановна. Отец ее — простой Диван — всю жизнь гнул спину, но теперь это не модно, и Софа отказалась от спинки, а заодно и от других устаревших понятий. Ни спинки, ни валиков, ни прочной обивки… Таковы они, диваны, не помнящие родства…
НОЧЬ
Я встаю, а она еще не ложилась. Она стоит под окном, как стояла с вечера.
— Уходи! — гоню я ее. — Мне надо работать. Ночь уходит не очень охотно. И не успеешь оглянуться — снова стоит под окном.
— Чего тебе не спится? — спрашиваю я не слишком строго.
— Холодно, — отвечает Ночь. — Разве тут уснешь, разве согреешься?
Тогда я гашу свет и впускаю Ночь в комнату.
— Ладно, грейся. Только это в последний раз. Завтра же ты должна оставить меня в покое. Ночь обещает, но я знаю, что это — только слова. Куда она денется среди зимы, не ночевать же ей под открытым небом!
Завтра и послезавтра все повторяется снова. Чуть стемнеет, Ночь приходит в мою комнату и уходит только на рассвете. Мне не хочется ее тревожить.
А время идет, и ничего я не успеваю сделать. Ночи этого не объяснишь — она темная, разве она понимает?..
ЛЮБОВЬ
Былинка полюбила Солнце…
Конечно, на взаимность ей трудно было рассчитывать: у Солнца столько всего на земле, что где ему заметить маленькую неказистую Былинку! Да и хороша пара: Былинка — и Солнце!
Но Былинка думала, что пара была б хороша, и тянулась к Солнцу изо всех сил. Она так упорно к нему тянулась, что вытянулась в высокую, стройную Акацию.
Красивая Акация, чудесная Акация — кто узнает в ней теперь прежнюю Былинку! Вот что делает с нами любовь, даже неразделенная…
ТЕНЬ
Что и говорить, этот Фонарь был первым парнем на перекрестке. К нему тянулись провода, тоненькие акации весело купались в его свете, прохожие почтительно сторонились, проходя мимо него. А Фонарь ничего этого не замечал. Он смотрел вверх, перемигиваясь со звездами, которые по вечерам заглядывали к нему на огонек.
Но однажды Фонарь случайно глянул вниз, и это решило его судьбу. Внизу он увидел странную незнакомку. Одетая во все черное, она покорно лежала у ног Фонаря и, казалось, ждала, когда он обратит на нее внимание.
— Кто вы? — спросил Фонарь. — Я вас раньше никогда не видел.
— Я Тень, — ответила незнакомка.
— Тень… — в раздумье повторил Фонарь. — Не приходилось слышать. Вы, видно, не здешняя?
— Я твоя, — прошептала Тень, этим неожиданно смелым ответом кладя предел всем дальнейшим расспросам.
Фонарь смутился. Он хоть и был первым парнем на перекрестке, но не привык к таким легким победам.
И все же признание Тени было ему приятно. Приятность тут же перешла в симпатию, симпатия — в увлечение, а увлечение — в любовь. В жизни так часто бывает.
И опять-таки, как это бывает в жизни, вслед за любовью пришли заботы.
— Почему ты лежишь? — тревожно спросил Фонарь. — Тебе нездоровится?
— Нет, нет, не волнуйся, — успокоила его Тень. — Я совершенно здорова.
Но я всегда буду лежать у твоих ног.
— Милая! — умилился Фонарь. — Я не стою такой любви.
— Ты яркий, — сказала Тень. — Я всегда буду с тобой. С одним тобой.
Дальнейший разговор принял характер, представляющий интерес только для собеседников.
Они встречались каждую ночь — Фонарь и его Тень — и, по всем внешним признакам, были довольны друг другом. Фонарь давно забыл о звездах и видел только свою Тень — больше его в мире ничего не интересовало. Даже закрыв глаза (а это бывало днем, потому что все фонари спят днем), он любовался своей Тенью.
Но однажды в полдень, когда Фонарю не очень спалось, он вдруг услышал голос Тени. Фонарь прислушался и вскоре сообразил, что Тень говорит с Солнцем — большим и ярким светилом, о котором Фонарь знал только понаслышке.
— Я твоя, — говорила Тень Солнцу. — Ты видишь — я у твоих ног… Я твоя…
Фонарю захотелось немедленно вмешаться, но он сдержал себя: было как-то неловко заводить разговор при постороннем Солнце. Зато вечером он выложил ей все. Ему ли, Фонарю, бояться собственной Тени!
— При чем здесь Солнце? Я не знаю никакого Солнца, — оправдывалась Тень, но Фонарь был неумолим.
— Уходи сейчас же! — заявил он. — Я не хочу тебя знать!
— Знай меня, знай! — захныкала Тень. — Я не могу от тебя уйти.
И она говорила правду: разве может Тень уйти от такого яркого Фонаря?
— Не сердись на меня! — ныла Тень. — Давай помиримся…
Фонарь покачал головой.
О, напрасно он это сделал! Он покачал головой слишком категорически и — разбился. Многие потом судачили о том, что Фонарь покончил с собой от любви. А между тем это произошло только от его принципиальности.
Вот теперь Тень не пришлось упрашивать. Что ей оставалось делать возле разбитого Фонаря? Она прицепилась к пробегавшему мимо Автобусу и — была такова.
Так и бродит Тень по свету, липнет ко всем, каждому предлагает свою дружбу. Возможно, она и за вами увяжется.
МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ
Старенький толстячок Паучок, которого уже не держали ноги, свалился со стены прямо в бочку с медом.
Пока он барахтался, стараясь как-то выбраться, к бочке подлетела молоденькая Муха. Решив, что Паук — хозяин этих богатств, она сразу же начала плести свою невидимую мушиную паутину. И Паук, которого мед и старость окончательно лишили сил и сообразительности, конечно, не смог устоять.
Да, это был медовый месяц!
Много соков вытянул Паук из мух за свой долгий век, но это был первый случай, когда муха тянула из него соки. Паук отощал, сгорбился, и когда соседские тараканы заглядывали в бочку с медом, они всякий раз удивленно качали головами:
— Вот так история! Влип Паук на старости лет!
КУРИЦА
— Что ты грустишь? — спросила Курица Травинку.
— Мне нужен дождь. Без него я совсем завяну.
— А ты чего голову повесила? Тебе чего не хватает? — спросила Курица Ромашку.
— Дождь, только дождь мне нужен, — ответила Ромашка.
Интересно, кто он такой, этот дождь? Должно быть, красавец, не чета здешним петухам. Конечно, красавец, если все по нем с ума сходят!
Так подумала Курица, а потом и сама загрустила. И когда к ней подошел молодой Петух, который давно добивался ее расположения, она даже не взглянула на него. Она сидела, думала и вздыхала. Жизнь без любви — не жизнь, даже в самом лучшем курятнике.
— Что ты все квохчешь? — не выдержала Наседка. — Спала бы лучше…
— Ох, ты ничего не понимаешь, — опять вздохнула Курица. — Мне нужен дождь. Без него я совсем завяну.
Наседка только развела крыльями и опять задремала.
А наутро пошел дождь.
— Эй, хохлатка! Вон и твой долгожданный! — крикнула Наседка. — Беги скорее, пока не прошел!
Курица выскочила из курятника, но тотчас же влетела обратно.
— Да он мокрый! — кудахтала она, отряхивая крылышки. — Какой невежа, грубиян! И что в нем могли найти Травинка и Ромашка?
Когда молодой Петух подошел к ней, чтобы выразить свое сочувствие — он показался ей значительно интересней. «Это ничего, что у него немножко кривые ноги. Это даже красиво», — решила она про себя.
Через несколько дней они поженились и отправились в свадебное путешествие — через двор к дровяному сараю и обратно.
Как это было интересно! Петух оказался очень галантным кавалером и так потешно кричал «Ку-ка-ре-ку!», что Курице не приходилось скучать.
Но вот в пути новобрачные встретили Травинку и Ромашку. Курицыному удивлению не было границ, когда она увидела, что Травинка и Ромашка поднялись, посвежели — одним словом, выглядели отлично. От былой грусти не осталось и следа.
— Ну, как дождь? — спросила Курица не без ехидства.
— Хороший дождь. Такой сильный! Он недавно прошел — вы разве не встретились?
«Какое лицемерие! — подумала Курица. — Радуются они, конечно, не приходу дождя, а его уходу. Я-то знаю, чего он стоит!»
И, подхватив своего Петуха, Курица заспешила прочь: все-таки Петух был недурен собой, хоть у него и были кривые ноги.
Но ему она ничего не сказала об истории с дождем. Во-первых, она слишком любила своего Петуха, чтобы его расстраивать, а во-вторых, в глубине души, Курица рассчитывала как-нибудь, при удобном случае, еще раз выскочить под дождь. Просто из любопытства.
МЕЧТА
Остановилась Лужица посреди дороги и ждет, чтоб на нее обратили внимание.
Прежде всего ее, конечно, нанесут на карту. Лужица будет выглядеть на карте неплохо — у нее такие ровные берега! Вот здесь, на этом берегу, наверно, построят санаторий. На том берегу — порт или еще что-нибудь. Да, кстати, почему в нее никто не впадает?
Размечталась Лужица — и это понятно: каждому хочется найти себя в жизни. Но теперь Лужица себя не найдет: она так воспарила в мечтах, что на земле от нее только сухое место осталось.
СКРОМНОСТЬ
— Посмотрите, как хорошо у нас в комнате, — говорит Занавеска деревьям с улицы.
— Посмотрите, как хорошо у нас на улице, — говорит она комнатной мебели.
— Мы ничего не видим, — отвечают деревья.
— Нам ничего не видно, — отвечает мебель.
— Мы видим только тебя…
— Только тебя…
— Ну что вы, — смущается Занавеска, — не такая уж я красивая…
ОСЕНЬ
Чувствуя, что красота ее начинает отцветать и желая как-то продлить свое лето, Березка выкрасилась в желтый цвет — самый модный в осеннем возрасте.
И тогда все увидели, что осень ее наступила…
БЕЛАЯ ТУЧКА
В топке была жаркая работа, и Дым после смены захотел немного проветриться. Он вышел из трубы, подумывая, чем бы таким заняться, но, не найдя ничего лучшего, решил просто подышать свежим воздухом. «Оно и приятно, — размышлял Дым, — и полезно. Врачи, во всяком случае, советуют…»
Дым уже начал было дышать — спокойно, размеренно, по всем правилам медицины, — но вдруг что-то сдавило ему дыхание. Даже посторонний наблюдатель сразу бы заметил, что с Дымом происходит неладное: он словно замер на месте и неотрывно смотрел в одну точку… Собственно говоря, это была не точка, а тучка, маленькая белая тучка на ясном весеннем небе. Она была очень красива, эта Тучка, кудрявая и пушистая, в голубой небесной шали и ожерелье из солнечных лучей. Так что нечего удивляться, что Дым на нее загляделся.
Говорят, нет дыма без огня, и наш Дым вовсе не был исключением из общего правила. При виде Тучки он почувствовал в себе огонь и — устремился к ней.
— А вот и я! — выпалил Дым с бухты-барахты, примчавшись к Тучке и глядя на нее во все глаза. — Хотите со мной познакомиться? Тучка поморщилась.
— Вы что — пьяны? — спросила она. — Что вы ко мне пристаете?
Дым смутился.
— Я не пристаю, — пробормотал он. — И я вовсе не пьян. Просто… хотел… познакомиться.
У Дыма был очень растерянный вид, и это немножко успокоило Тучку.
— Поглядите на себя, на кого вы похожи, — сказала она. — Разве в таком виде представляются даме?
Дым послушно посмотрел на себя. Да, Тучка была права: грязный, растрепанный, весь в саже и копоти, Дым не производил благоприятного впечатления.
— Извините, — прошептал он. — Я только что со смены. У нас на заводе…
Вероятно, Дым все же сказал бы, что там было у них на заводе, но тут появился Ветер. Если бы он Просто появился! Нет, он сразу же бросился к Тучке, схватил ее довольно бесцеремонно и поволок. А Тучка прижалась к нему, словно только его и ждала все это время.
И тогда Дым начал таять. Он таял буквально на глазах, и если бы Тучка была повнимательней, она бы, конечно, это заметила.
Но она не была внимательной, эта белая Тучка. Она привыкла парить в небесах, и какое ей было дело до Дыма с его заводом, с его будничными заботами?.. Она прижималась к Ветру и уже совсем забыла о Дыме.
А Дым все таял и таял. И вот уже он исчез, как дым, — то есть, как и всякий другой дым исчез бы на его месте.
И только теперь Тучка о нем пожалела. Только теперь она почувствовала, что свежесть Ветра — еще не все, что он слишком резок и вообще у него ветер в голове.
Дым был другим. Он был серьезней и мягче, он смущался, робел, он хотел что-то рассказать Тучке о своем заводе… Теперь Тучка никогда не узнает, что он хотел ей рассказать.
От одной этой мысли можно было расплакаться. И Тучка заплакала. Она плакала горько и тяжело, плакала до тех пор, пока всю себя не выплакала.
ОСЕННЯЯ СКАЗКА
Взгляни в окно: ты видишь, одинокий лист кружится на ветру? Последний лист… Сейчас он желт, а когда-то был зелен. И тогда он не кружился по свету, а сидел на своей ветке рядом с молодой, румяной вишенкой, которую любил всем сердцем.
Старый гуляка Ветер часто говорил ему:
— Пойдем побродим по свету! Повсюду столько румяных вишенок!
Но Листик не соглашался. Зачем ему много вишенок, когда у него есть одна, его Вишенка, самая лучшая в мире! А потом счастье его оборвалось. Вишенка вдруг исчезла, и никто не мог сказать, куда она девалась.
Стояла холодная осенняя пора, и все листья с дерева давно облетели.
Только один Листик, осунувшийся, пожелтевший от горя, оставался на своей ветке: он все еще ждал, что вернется Вишенка.
— Что ты здесь высидишь? — убеждал его Ветер. — Пойдем поищем, — может быть, и найдем… Ветер дунул посильней, и они полетели.
…Взгляни в окно: ты видишь, темные деревья зябко ежатся от холода. Еще бы: все одеваются к зиме, а они, наоборот, раздеваются. А вон там, видишь, кружится на ветру последний желтый лист. Это наш Листик, наш однолюб. Он все еще ищет свою Вишенку.
СОЛНЦЕ
Снизу, прямо с земли, бьет в глаза яркое Солнце. Что случилось? Может быть, Солнце опустилось на землю?
Нет, это не Солнце, это только Осколок, всего лишь маленький кусочек стекла. Некоторые считают, что весна его не касается, что не его дело соваться в весенние дела. Но он тоже радуется весне. Радуется, как умеет.
Это радость делает его похожим на Солнце.
ЗВЕЗДЫ
В звездную ночь песчинки смотрятся в небо, как зеркало, и каждая легко находит себя среди других, подобных ей песчинок.
Это так просто — найти себя: стоит только посмотреть в небо и поискать самую яркую звезду. Чем ярче звезда, тем легче жить на свете песчинке…
СТАРЫЙ ДОМ
Этому дому, наверно, двести лет. Он стоит, маленький, совсем ветхий, и как-то неловко чувствует себя среди прекрасных домов нового времени.
Трудно понять, каким чудом он сохранился. Его грудь не украшают мемориальные доски, его стены не подкрепляет авторитет великих людей, которые жили в нем или хотя бы останавливались проездом.
Но все-таки он не зря простоял столько лет, все-таки и в нем жили люди. Может, они тоже были великими, только никто этого не заметил?
РАДОСТЬ
Котенок проснулся и обнаружил у себя хвост. Это было для него большим открытием, и он посмотрел на хвост недоверчиво, почти испуганно, а затем — бросился его ловить.
И, глядя на веселую, самозабвенную возню Котенка, как- то не верилось, что столько радости может доставить этот грязный, куцый, беспомощный хвостик.