Составь по плану рассказ как добывалась сереговская соль

Начало XVIII в. принесло владельцам Сереговского сользавода неприятности. В 1705 г. в России установили государственную монополию на соляную торговлю. Все солепромышленники должны были поставлять соль в казну по заранее определенным ценам. Это было невыгодно, и Соловецкий монастырь отказался от попыток создать свой промысел в Серегово, а промысел Филатьева пришел в упадок, “люди разошлись рознь”. Сократилась и производительность завода Панкратьевых. В 1747 г. внук основателя завода С.И.Панкратьев, разочаровавшийся в промысле, продал его вологодскому купцу Рыбникову. В то время завод “был весьма в несостоянии”.

Рыбников несколько расширил завод, производительность его во II половине XVIII в. увеличилась, хотя и не достигла уровня конца XVII в. Тем не менее казна выручала от продажи сереговской соли немалые деньги, и власти считали, что из всех соляных промыслов Вологодской губернии “самый лучший и надежный есть Сереговский”. Время от времени на Сереговском заводе случались острые конфликты. В 1733 г. приказчик вступил в спор с рабочим. Дело дошло до драки, в которой особенно досталось рабочему. Группа работных людей решила отомстить за товарища и убила приказчика. Виновые в убийстве были наказаны в соответствии с законом. В 1788 г. на заводе произошли “бунт и разбирательство”, поводом для которых стала очередная стычка приказчика и рабочего. Для успокоения в Серегово пришлось послать военную команду. В 1820 г. завод перешел в руки вологодского купца Витушечникова. Он постепенно сокращал количество крепостных работников и увеличивал число вольнонаемных, надеясь, что увеличиться и производительность труда. Но добыча соли почти не увеличивалась. В 1830-1850-х годах вываривалось в среднем по 2800-3200 тонн соли.

В XVIII столетии были сделаны первые шаги в развитии лесной промышленности в Коми крае. С двадцатых годов XVIII в. началась заготовка корабельных лесов, поначалу весьма незначительная и проводившаяся не каждый год. Чуть больше размеры лесозаготовок стали во II половине XVIII в. Вымские, затем удорские и вычегодские, а позднее и крестьяне других районов Коми края в свободное от сельхозработ время нанимались заготавливать лес для казенного кораблестроения; срубленный лес весной по реке сплавляли в Архангельск. С 1820 г. право на лесозаготовки получила не только казна, но и частные предприниматели. Купцы из Архангельска, Вологды , Лальска и других городов нанимали прилузских, вычегодских и других крестьян на рубку деревьев, распиловку их на доски и сплав в Архангельск “для заморского отпуску”. Но в целом объем лесозаготовок оставался небольшим: лишь в 1809-1813 и в 1830-1831 гг. заготавливалось довольно много лиственницы. До широкомасштабных вырубок леса было еще далеко…

В 40-х годах XIX в. уроженец Усть-Сысольска промышленник Василий Николаевич Латкин (1809-1867) разрабатывал различные проекты экономического развития Коми края. Он мечтал превратить край в регион с мощной промышленной и транспортной базой. В.Н.Латкин предлагал организовать добычу полезных ископаемых, развивать оленеводство и другие традиционные отрасли местного хозяйства, построить новые соляные и металлургические заводы, провести дороги и каналы, которые связывали бы между собой бассейны Печоры, Вычегды, Камы и Оби (один из каналов, по его мнению, должен был протянуться от Печоры через Уральские горы к Оби).

На первое место В.Н.Латкин ставил разработку лесных богатств Коми края. В 1859 г. он создал Печорскую компанию (товарищество) для заготовки и сплава леса к устью Печоры и экспорта его за границу. Для более выгодной торговли Латкин предлагал построить в устье Печоры морской порт. Он призывал не жалеть денег для усвоения края: ”Когда же явятся здесь капиталы, тогда страна, омываемая водами Печоры и Вычегды, процветет”. Российское правительство не поддержало начинания В.Н.Латкина. На свой страх и риск он начал заготовку и вывоз леса на Печоре. В 1860 г. три из четырех его кораблей с лесом погибли в Печорском заливе, что стало для промышленника большим ударом. В 1861 г. три корабля Печорской компании добрались до Англии и Франции, но это был последний успех В.Н.Латкина. Он разорился и умер.

В середине XIX в. выпускники Санкт-Петербургского технологического института К.Аслин и И.Циммерман попытались организовать на Ижме крупное промышленное предприятие по выделке замши. В 1854 г. они прибыли в с.Ижму, чтобы “развить в этом крае отрасли промышленности, которые окажутся более полезными”. В двух верстах от села началось строительство замшевого завода, в основном завершившееся к лету 1855 г. Но местное население, поначалу доброжелательно отнесшееся к пришельцам и их начинанию, позднее, боясь конкуренции, стало препятствовать снабжению завода сырьем. Заводчики писали, что “крестьяне вовсе не содействуют, так как находят завод соперником в выделке с другими производителями”. Торговцы замшей также предпочли иметь дело с мелкими производителями. В результате завод попал в сложное положение и вскоре закрылся.

Несколько мелких предприятий появилось в первой половине XIX в. в Усть-Сысольске. В 1820-х годах здесь имелись два небольших кирпичных завода, продукция которых сбывалась в самом городе. В 1861 г. в Усть-Сысольске существовали уже четыре заводика, а кирпичи продавались не только в городе, но и в окрестных деревнях. В 1813 г. мещанин Лежнев “при доме отца своего” имел кожевенную мастерскую. В 40-х годах XIX в. в Усть-Сысольске работало два небольших кожевенных завода, продукция которых продавалась в Усть-Сысольске и Устюге. Конечно, назвать эти маленькие предприятия прмышленными можно лишь с огромной натяжкой.

“Земляные яблоки” в Коми крае. Земледелие и животноводство

Во второй половине XVIII в. в Коми крае впервые появился диковинный продукт — картофель. Долог был его путь на Север. В XVI в. испанцы, завоевавшие Перу, узнали о существовании картофеля. Не сразу они оценили важность сделанного открытия. Лишь примерно в 1565 г. картофель из Южной Америки попал в Испанию, а выращиваться в Европе он стал с 1573 г. Первоначально картофель получил распространение в Испании и Ирландии, а много позже — и в других европейских странах. Петр I, будучи в Голландии, решил было внедрить сие новшество в России и даже прислал в конце XVII в. на родину мешок картофеля, но дело с места не сдвинулось (обрезать боярам бороды оказалось проще). В 1765 г. Сенат издал специальный указ о посадках картофеля; по России стали рассылаться завезенные из-за границы семена. В 1766 г. были начаты первые опыты по разведению картофеля в Коми крае, но местное население отнеслось к этому новшеству с большим подозрением. Впрочем, удивляться нечему — и в “просвещенной” Европе картошку выращивали поначалу как декоративное растение; многие считали, что эти клубни ядовиты. Не было у коми крестьян, естественно, и никакого опыта в обращении с невиданным ранее продуктом: то ли вершки надо есть (иные так и делали и травились), то ли корешки… Да и природные условия не больно-то благоприятствовали нововведению: в 1771 г. яренская воеводская канцелярия сообщила, что в уезде сажали “земляные яблоки”, но “по небытию дождя урожая нисколько не имелось”.

В конце XVIII — I четверти XIX вв. “второй хлеб”, как позднее стали называть картофель, в Коми крае оставался практически неизвестен. В 30-е и 40-е годы XIX в. его посевы стали распространяться здесь, как и по всей России, в приказном порядке. Министерство государственных имуществ неоднократно присылало в Усть-Сысольский и Яренский уезды грозные указания о “непременном разведении картофеля”. Уездные власти, в свою очередь, нажимали на крестьян. Но те, не привыкшие ждать чего-нибудь хорошего от начальства, не желали заниматься картофелеводством, считая его пустой тратой времени и сил. В 1846 г. современник писал: “Во многих волостях, даже вблизи самого города Усть-Сысольска еще несколько лет до сего это полезное растение вовсе не было известно поселянам. Зыряне, видевшие в огороде у дьячка своего прихода посаженные в землю “яблоки”, вырыли нечистивый, по их мнению, плод и раскидали его к крайнему огорчению хозяина”.

Были, конечно, и счастливые исключения. Например, неграмотный крестьянин из с. Вендинги на р. Вашке А.Е.Калинин в 1841 г. первым привез на Удору картофель и попытался его выращивать. Его начинание было, вероятно, не слишком успешным, но за инициативу крестьянина в 1849 г. наградило Министерство госимуществ. Его сын В.А.Калинин, получивший сельскохозяйственное образование на Вологодской учебной ферме, оказался более удачлив и впервые на Удоре добился действительно хороших результатов в картофелеводстве, оказав огромное влияние на своих односельчан и жителей окрестных селений, также заинтересовавшихся таким полезным продуктом.

Для того, чтобы содействовать распространению в Коми крае этой нужной культуры, “грамотный зырянин” усть-сысолец Ф.Я.Попов перевел на коми язык “Краткое наставление о посеве, уборке, хранении и употреблении картофеля”; его перевод издали в Санкт-Петербурге в 1844 г. В конечном итоге усилия властей и энтузиастов из числа местных жителей сделали свое дело: площади, занятые картофелем, понемногу увеличивались, и он постепенно стал входить в быт коми крестьянина. Как писал в 1846 г. уже упоминавшийся современник, “ныне в этом же селении почти у всякого зырянина можно найти хоть небольшое количество посаженного картофеля”. Однако наибольший размах картофелеводство в Коми крае приобрело только в следующем столетии.

Пока же основное внимание коми земледельцы уделяли зерновым культурам — главным образом, более приспособленным к северным условиям ржи и ячменю (ячмень сеяли даже на Ижме). Пшеница и овес как более теплолюбивые растения пользовались куда меньшей популярностью у местных жителей, и выращивали их только в южных районах. Посевы льна и конопли в XVIII в. были невелики, но в I половине XIX в. они заметно увеличились (например, в Усть-Сысольском уезде в 1805-1855 гг. льна стали сеять в 142 раза больше, конопли — в 19 раз больше). В Прилузье в 30-40-е годы XIX в. многие крестьяне стали заниматься “посевом льну для продажи”. Широко распространены были в Коми крае репа, капуста, редька, морковь.

Постепенно в Коми крае, особенно в южных районах, росли пахотные угодья, совершенствовалась обработка почвы, осуществился переход к трехполью (когда чередовались озимые, яровые и пар), что повысило продуктивность земледелия. Но крестьяне не отказывались и от старых, испытанных приемов, сочетая их с новыми. В лесном северном краю с не больно-то плодородными почвами невозможно было обойтись без подсеки: “Рубим мелкий лес и делаем новины, — рассказывали местные жители. — Для делания новин ходим…верст по тридцать и более и тем произведения хлебу более бывает”. Академик И.И.Лепехин, побывавший в Коми крае в 1771 г., так описывал подсечное земледелие: “Озими их (коми крестьян — авт.) стояли среди огромных лесов, в которых они пространные вырубают палестины и, сожегши лес, …заборонив, совершают посев. Как для облегчения работы, так и для защиты посеянному хлебу оставляют на пашне своей несколько дерев не вырубив, которые, чтобы не вытягивали питательного из земли соку, расстоянием от корня аршина на два одирают с них кору вокруг. Такая новина служит им только на один год, …а на другой год надобно делать новую новину”.

Нередко случались неурожаи, хотя и не столь губительные, как в прошлом. Однако же они тяжело сказывались на крестьянском хозяйстве, и на случай голода и нехватки семян для посева власти организовали хлебозапасные магазины. В них в урожайные годы население сдавало часть зерна, а затем при необходимости брало из магазинов зерновую ссуду. Ее нужно было возвращать, но зачастую крестьяне не могли этого сделать, и власти вынуждены были прощать “недоимки”.

Богатые сенокосные угодья, особенно заливные и пойменные луга, способствовали развитию животноводства. В одном из описаний XVIII в. отмечено, что в Яренском уезде “трава для скота растет весьма питательная, и рогатый скот водится и выкармливается против других мест гораздо лучше”. Особенно важную роль в хозяйстве животноводство играло в северных районах края — на Удоре, Ижме и Печоре. По словам И.И.Лепехина, ижемцы “скотоводство имеют изрядное: лошади крепкие, рогатый скот не худ”. Завезя из Устюга молочный скот, ижемские коми вывели на его основе новую породу, столь удачную, что в середине XIX в. даже писали: “Ни в одном месте Архангельской губернии не приготовляется столь вкусное молоко и масло, как в Ижме, …где можно делать сыры не хуже голландских”.

Домашний скот был неотъемлемой чертой хозяйства коми крестьянина. В XVIII в. в среднем в сысольском хозяйстве имелись одна лошадь, одна или две коровы, несколько овец, а на Удоре — одна или две лошади, четыре-пять коров, пять-девять овец. В XVIII — первой половине XIX вв. животноводство на Удоре, Ижме, нижней Печоре стало приобретать товарный характер, т.е. часть его продукции шла на продажу. Академик Лепехин писал, например, что жители Усть-Цильмы “сало говяжье и масло коровье вывозят на Благовещенскую ярмарку и меняют приезжающим туда из разных мест купцам. Масло коровье не худой доброты”.

Большие изменения произошли в оленеводстве. Освоившись с новым для себя занятием, ижемские коми стали пасти оленей в тундре, составив конкуренцию ненцам. В конце XVIII в. в Коми крае имелось около 10000 оленей, а в 40-50-х годах XIX в. — уже от 120 до 150 тысяч, принадлежавших, в основном, ижемцам. В 1844 г. оленей держали 245 ижемских семей, из них только 26 семей имели меньше ста оленей. У большинства насчитывалось от 100 до 1000 оленей, а у 42 семей было более чем по тысяче оленей (некоторые владели тремя, а то и восемью тысячами). Ижемцы внесли в оленеводство немало рациональных приемов: они ввели круглосуточный выпас стада, нашли наиболее удобные сезоны для перекочевок к морю и для убоя животных, положили начало селекции, выведя черномастных оленей. Именно ижемцы придали оленеводству ярко выраженный товарный характер.

Промыслы

Жители Коми края продолжали заниматься охотой и рыболовством, продукция которых (особенно на верхней Вычегде, Удоре и в Ижмо-Печорских волостях) шла не только на личные нужды, но и все больше на продажу. На местных ярмарках продавались семга и другая рыба, а из охотничьей добычи ведущее место занимали рябчики и беличьи шкурки; более ценного меха в крае практически не осталось, хотя продавалась и некоторая другая пушнина: горностаи, лисы, песцы, рыси и др. Если в XVII в. охотники пользовались, в основном, луком и стрелами, то в XVIII столетии все больше стало использоваться огнестрельное оружие. Уже в XVIII в. наметилась тенденция к сокращению охотничьего промысла, поскольку истреблявшегося в больших количествах пушного зверя становилось все меньше. В XIX в. эта тенденция усилилась. В 1841 г. власти отмечали: “Охотничий промысел в лесных волостях Вологодской губернии в последние годы сделался менее прибыточным, по причине истребления дичи и пушных зверей, частично же от уменьшения самих лесов”.

В XVIII в. на Ижме стал развиваться замшевый промысел. Появились “замшевые избы” — специальные предприятия по производству замши. В 1834-1835 гг. в Ижемской волости насчитывалось 67 “замшевых изб”, большинство которых было создано “без дозволения начальства” (две самые старые из них существовали с 70-х и 80-х годов XVIII в., а остальные возникли в XIX в.). В замшевых мастерских поначалу работали хозяева и их родственники, только в некоторых наиболее крупных были немногочисленные наемные работники. К середине XIX в. заведения с наемным трудом стали преобладать. Многие мастерские выделывали “оленьи шкуры на замшу” на заказ; возможно, были и работавшие на рынок. К началу 50-х годов XIX в. число “замшевых изб” сократилось более чем вдвое “по случаю падения оленей”, “по бедности”, “по ветхости” и т.д. Ижемская замша продавалась на ярмарках в Пинежском и Шенкурском уездах, в Архангельске, в Вологодской губернии, на Макарьевской ярмарке в Нижнем Новгороде, в Москве, Петербурге и других городах России.

Заметно расширился в конце XVIII — I половине XIX вв. судостроительный промысел. В Яренском уезде судостроением (для перевозки сереговской соли) занимались жители Гама, Жешарта, Усть-Выми, Оквада, Коквиц, Палевиц, Серегово. На Коберской пристани изготовлялись суда для перевозки сысольского железа на ярмарку в Нижний Новгород, а в Койгородке, Визинге и Вотче — для перевозки в Архангельск зерна, муки и некоторых других продуктов из Прикамья. На верхней Печоре строились суда для перевозки точил и точильных изделий местного промысла вверх по реке до Якшинской пристани. В Усть-Неме готовили суда для тех же товаров, отправлявшихся в Усть-Сысольск и Устюг. Наиболее крупным центром речного судостроения в Коми крае оставалась Ношульская пристань.

Как свидетельствуют документы, жители края строили суда без чертежей, “по обычаю предков”, “по опыту и преданию, переходящему наследственно”, “по одному навыку, под присмотром крестьян, более в сем упражняющихся”. Изготавливалось все при помощи топора. Так как при этом уходило много леса, власти в XVIII в. начали кампанию за экономию против “топорных досок”. Появились указы, предписывающие использовать пилы и делать суда из выпиленных досок, а изготовителей и владельцев “топорных судов” штрафовать и облагать двойными пошлинами. Но в Коми крае пиление досок распространялось очень медленно. В 1839 г. крестьяне осаждали прибывшего представителя лесного ведомства просьбами содействовать отмене “антитопорного” постановления. Чинновник убеждал их, что пиление досок выгоднее: качество досок лучше, меньше времени уходит на работу. У крестьян была своя логика: лишних денег у них нет, а топор дешевле, чем пила, которую к тому же, в отличие от топора, ни для какого другого дела использовать нельзя. А что до времени, то его беречь не к чему, поскольку они все равно не могут “употребить оное с пользою для себя”. И все же в первой половине XIX в. появились лесопильни для нужд Сереговского и сысольских заводов, на Ношульской пристани, а в 40-е и особенно 50-е годы XIX в. постепенно стала распространяться ручная распиловка среди занятых судостроением крестьян.

Немало крестьян в поисках дополнительного заработка занимались “отхожими промыслами” за пределами Коми края, “где кто какое себе по мере его разума и склонности способное мастерство и место сыскать может”. Получив “годовые паспорты”, или краткосрочные “билеты” “на отлучку”, жители Коми края уходили “для производства черных работ и некоторых ремесел, как-то: сапожного, портного, слесарного”, “для … услужения”, были печниками, каменщиками, землекопами, коновалами в Москве, Петербурге, Архангельске и других городах Европейской России и Сибири. “Многие из мезенских зырян для приискания выгоднейших промыслов ежегодно расходятся по разным губерниям и работая на фабриках в Москве и Петербурге, отличаются быстротою, понятливостью и особенным усердием”; “зыряне …лучшие печатники в петербургских типографиях”, — сообщали современники.

Усть-цилемцы занимались перевозкой различных грузов. Документ XIX в. сообщает, что “жители в зимнее время нанимаются на лошадях в извозы”, “по первому пути вывозят” с нижней Печоры “выпромышленную осенью рыбу” на Мезень и Пинегу. Ижемцы участвовали “в перевозке товаров на ярмарки и с оных в обе столицы и г.Архангельск, а также в перевозке в разные места с заводов казенной соли”. Жители лузских и летских селений в XIX в. активно занимались “возкою разных тяжестей из разных городов до Ношульской пристани и прочих мест”. В селе Летка и окрестных деревнях извозом промышляла почти половина мужского населения.

Торговля и пути сообщения

Древний Чрезкаменный путь в Сибирь в связи с появлением более удобных дорог через Урал в начале XVIII в. был официально закрыт, но местные жители еще продолжали им пользоваться. В 1806 г. на Урале работала экспедиция полковника Попова, намеревавшаяся проложить канал между Обью и Печорой. Но выяснилось, что трасса канала оказалась спроектирована очень неудачно, намного выше уровня обеих рек, и работы были прерваны. Через несколько лет ведомство водных коммуникаций принялось разрабатывать проект Румянцевского канала, и снова безуспешно. Идею о соединении Печоры и Оби надолго забросили. Затем к ней вернулся упоминавшийся промышленник В.Н.Латкин. В 1850 г. за проект Обско-Печорского канала взялся видный русский металлург П.П.Амосов, однако и его начинание не имело каких-либо значительных последствий. Позднее, уже в 50-70-х годах XIX в. над возможностью соединения притоков Печоры и Оби путем строительства канала через Урал задумывался известный исследователь Печорского края П.И.Крузенштерн. Определенную помощь оказал ему в этом ижемец И.Артеев, нарисовавший карту истоков рек и указавший наиболее удобное для постройки канала место в верховьях Усы.

Постепенно обустраивался торговый путь с верховьев Печоры и ее притоков Волосницы на Березовку, Вишерку и другие речки до Камы. На рубеже XVII-XVIII вв. близ устья Волосницы построили пристань Хорошая Бичевка, где находился складской и перевалочный пункт чердынских купцов. Во II половине XVIII в. в верховьях Печоры (в этом районе, относившемся к Чердынскому уезду, не было населенных пунктов) появилась Якшинская пристань, что способствовало дальнейшему налаживанию торговли по Печорско-Камскому пути.

В 1785 г. при императрице Екатерине II началось строительство Северо-Екатерининского канала, который должен был связать верхнюю Вычегду (через ее приток Северную Кельтму) с притоком Камы Южной Кельтмой. Дело это оказалось весьма трудоемким и тянулось не одно десятилетие. Строительство то прекращалось, то возобновлялось. С каналом связывались большие надежды. В 1806 г. русский статистик Зябловский писал: “Канал сей заслуживает внимания частию потому, что посредством оного разные произведения из губерний Вятской, Пермской, Оренбургской могли бы привозимы быть в кратчайшее время к Архангельскому порту, а частию потому, что можно плавить беспрепятственно корабельный лес к Архангельскому адмиралтейству, растущий в великом изобилии в сей стране, особливо около Чердыня”. Канал мог оживить экономическую жизнь Коми края, укрепить его связи с Прикамьем.

Частично судоходство по каналу открылось в начале XIX в. В 1813 г. по нему прошли 48 судов с грузом. Вскоре выяснилась необходимость доделки канала. Полностью строительство завершилось только в 1822-1823 гг. Через некоторое время стало ясно, что надеждам на канал не суждено было оправдаться. Он был построен с большими техническими ошибками, недостаточно глубок. К тому же канал проходил по необитаемым местам, наблюдать за ними было почти некому, и он постепенно засорялся и разрушался. В 1824 г. по каналу прошло всего четыре судна, в 1827 г. — семь судов. К 1838 г. канал оказался настолько запущен, что стал непригодным для прохода больших судов и почти перестал использоваться. В конце 50-х гг. XIX в. он именовался “упраздненным Северо-Екатерининским каналом”, при котором имелся выселок из двух дворов, положивший начало нынешней деревне Канава. Название ее довольно точно, увы, передает состояние гидротехнического сооружения, которому прочили такое блестящее будущее… От выселка в середине XIX в. протянулась зимняя дорога до Чердыни; использовалась она только после выпадения снега, ездили по ней на санях. А как только снег таял, дорога превращалась в полнейшее бездорожье.

Еще один путь на Каму шел с верховьев Сысолы — через Койгородскую и Ужгинскую волости проходила Большая Сибирская дорога. С развитием металлургической промышленности в I половине XIX в. появилась зимняя дорога, соединявшая поселок при Кажимском заводе с населенными пунктами в верховьях Камы. Из Ужгинской и Койгородской волостей вела дорога к Коберской пристани, откуда отправлялись суда на Вятку. Но основной путь с Вятки по-прежнему проходил по р.Летке и от ее верховьев сухопутной дорогой на верхнюю Лузу, к Ношулю. От Ношуля Вятский тракт пролегал через Объячево, Занулье и Визингу до Усть-Сысольска. А Усть-Сысольск в I половине XIX в. был связан почтовыми трактами с Яренском и далее с Сольвычегодском и Вологдой, а по другую сторону — с Усть-Куломом, Помоздино и Троицко-Печорском. К городу Лальску в низовьях Лузы тракт шел от Занулья.

Ношульская пристань в конце XVIII — I половине XIX вв. стала важнейшим перевалочным пунктом в перевозке грузов от Вятской и Пермской губерний к Архангельску. Губернские и уездные власти отмечали, что “из всех пристаней по рекам Двинской системы для торговли к Архангельскому порту признается значительною пристань Ношульская”, на которой “перед открытием и во время весенней навигации при сплаве барок стекается народа до 10 тысяч человек, имеющих нужду в покупке и продаже разных, особенно жизненных произведений сельской промышленности”.”Для поощрения к распространению и улучшению” “сельской промышленности” “и вообще торговли” власти в I половине XIX в. учредили в Ношуле ежегодную ярмарку, проводившуюся в апреле.

Количество ярмарок в Коми крае к середине XIX в. увеличилось. Если в конце XVIII в. действовали две ярмарки в Усть-Сысольске, одна в Турье и торжки в Важгорте (на Вашке) и Туглиме (на нижней Вычегде), то в I половине XIX в. к ним добавились две ярмарки в Небдино (на верхней Вычегде), одна — в Усть-Выми, еще одна в Усть-Сысольске и торжок в Троицко-Печорске. В начале 1850-х гг. были учреждены зимние и летние ярмарки в Ижемской и Усть-Цилемской волостях, в 1857 г. — зимняя ярмарка в Усть-Куломе. Кроме продовольствия, пушнины и т.д., на рынках Коми края стали продаваться и другие, разнообразные товары. В I половине XIX в. появились, например, стеклянная, фарфоровая и хрустальная посуда (фарфор и хрусталь, впрочем, были доступны только состоятельным людям), оконное стекло из Вятской губернии (тоже предназначенное для зажиточных жителей; население попроще использовало для окон слюду).

В течение XVIII — I половины XIX вв. быстро росло значение погоста Усть-Сысолы (ставшего в 1780 г. городом Усть-Сысольском), как торгового центра края. Он располагался в удобном месте на пересечении торговых путей, был важным пунктом транзита грузов, ярмарочным центром, в нем существовала хорошо налаженная постоянная торговля в лавках. Одной из наиболее древних и известных купеческих семей Усть-Сысольска были Сухановы. В сказках I ревизии 1719 г. отмечалось, что А.Л.Суханов “имеет купечество (т.е. ведет торговлю — авт.) в Яренском уезде и на Москве и на Макарьевской и Свинской ярмонках, и у города Архангельского и на Вятке и в Сибирских городах”, покупает и продает пушнину, хлеб и “всякие земские товары мелочные”.

Богатство А.Л.Суханова и его братьев привлекло внимание “воровских людей”. Они в мае 1739 г. приплыли в Усть-Сысолу с верхней Вычегды и, как позднее докладывали Сухановы на имя императрицы Анны Иоанновны, “многолюдством обступили наш двор внезапну страшным разбоем”. Двор Сухановых был укреплен, имелось и оружие: пистолеты, ружья и даже три небольшие пушки, не говоря уже о луках со стрелами, копьях и шпагах. Купцы и их домочадцы и служащие отстреливались, но осадившие их разбойники сумели поджечь двор и взяли его штурмом. При этом погибли несколько человек, в том числе две дочери одного из Сухановых, их работница, учитель детей и другие. “Воровские люди” захватили немало пушнины, 25 пудов табаку, украшения, одежду и прочее; многое сгорело. Разбойники разгромили и винокуренный завод Сухановых на речке Човью. Позднее вокруг этого нападения было сложено немало легенд. Согласно одному преданию, старший Суханов являлся атаманом разбойников, скрывавшимся под именем Шыпича, и сколотил состояние благодаря грабежам. Позднее он будто бы порвал с прежними товарищами по оружию, и те решили отомстить ему. Молва приписывала Шыпиче-Суханову и колдовской дар…

Как бы то ни было — благодаря ли волшебству, собственной ли смекалке — Сухановы сумели оправиться после разорения и даже приумножили свои богатства и влияние. Академик И.И.Лепехин в 1771 г. называл их “зырянскими князьками”: “Каждый зырянин составляет их как бы природного крестьянина и все его стяжение почти принадлежит Сухановым. Они их задатчивают на хлеб и на звериные промыслы и после обирают все их житье, бытье, богачество”. “Есть ли где увидишь лучшие нивы в ближайших селениях к Усть-Сысоле и спросишь, кому они принадлежат? — отвечают: Сухановым; есть ли где пасутся стада — принадлежат Сухановым”. К 1820 г. Сухановы построили в Усть-Сысольске два первых каменных дома.

Были в городе и другие купцы, причем число их в I половине XIX в. быстро росло: в 1820 г. в Усть-Сысольске насчитывалось 22 купца, в 1846 г. — 49, а в 1854 г. — 69. Из семьи бывших верхневычегодских крестьян, записавшихся в начале XIX в. в усть-сысольские купцы, происходил уже упоминавшийся В.Н.Латкин. Отец его, Н.М.Латкин, занимался скупкой и продажей вятского хлеба, брат, М.Н.Латкин, в 1841 г. арендовал брусяной промысел на Печоре, позднее завел дело в Сибири. Торговля в Усть-Сысольске достигла такого уровня, что местное купечество и мещане в 1851 г. пришли к пониманию необходимости организовать в городе общественный банк. Проект банка был отправлен губернским властям, но те долго тянули с разрешением, и в дореформенный период банк в Усть-Сысольске так и не появился

Крестьянские выступления

Несмотря на отсутствие помещичьего гнета в Коми крае, жизнь местных крестьян была трудной. Тяжесть различных налогов и повинностей и особенно введение новых, а также злоупотребление чиновников нередко вызывали протесты крестьянства. Как правило, дело ограничивалось посылкой жалоб и прошений на имя царя или губернатора. Большую популярность среди жителей Коми края приобрел уроженец Шежама Дмитрий Иванович Балин (1796-1865). Он помогал многим крестьянам писать различные обращения. За это Балин десять раз находился под судом и подвергался наказаниям. Власти запретили ему составлять для крестьян какие-либо документы, и Балин, который не мог отказать обращавшимся к нему за помощью и советом, должен был изменять свой почерк и прибегать к иным ухищрениям. Он сделался легендарной личностью, и предания о нем рассказывали в вычегодских селениях даже в двадцатые годы нашего столетия.

В 1833-1838 гг. происходили волнения ижемских крестьян. Они протестовали против привлечения их к строительству новой Пинего-Мезенской дороги. Дорога эта была очень важна для экономического развития Ижмо-Печерского края, однако крестьяне отказались работать на выделенном им участке строительства, ссылаясь на обременительность повинности и злоупотребления чиновников, ухудшающие их и без того бедственное положение. Отправленные ижемцами в 1833-1836 гг. правительству и царю прошения остались без ответа. В 1837-1838 гг. положение на строительстве дороги обострилось, и в 1838 г. на Ижму был послан военный отряд, чтобы водворить там спокойствие. Но военных опередил флигель-адъютант императора Николая I Крузенштерн. Прибыв на Ижму по распоряжению царя, Крузенштерн провел следствие и убедился в обоснованности прошений ижемцев. Несколько чиновников лишились должностей, а крестьяне были освобождены от дорожной повинности. Любопытно, что из-за ижемских волнений пострадал бывший декабрист А.Н.Муравьев: в 1837 г. его назначили архангельским гражданским губернатором, а в 1839 г. уволили с этой должности по обвинению “в потворстве беспорядкам”.

В Усть-Куломе в 1842 г. крестьяне выступили против злоупотреблений при раскладе податей и отказались платить их до тех пор, пока не рассмотрят и не удовлетворят их жалобы. Делом заинтересовались шеф жандармов Бенкендорф и даже сам Николай I. Губернатор лично возглавил военный отряд, посланный в Усть-Кулом для наведения порядка. Известие об этом охладило пыл усть-куломцев, так что до вооруженной расправы с бунтовщиками дело, к счастью, не дошло. Ряд участников выступления был подвергнут телесным наказаниям, а руководителей сослали в Сибирь. Крестьянские выступления происходили также на Выми в 1836, 1844-1845 и 1857-1860 гг., в Палевицах и Часово в 1843-1845 гг., а также в других селениях Коми края.

В 1838 г. государственные крестьяне (так после реформ Петра I стали называться бывшие черносошные крестьяне) получили права на участие в сельских и волостных сходах, где решались вопросы местного самоуправления, на перечисление в купеческое и мещанское сословия, на обучение детей в общих учебных заведениях, на занятие торговлей и ремеслами и т.д. Это должно было сгладить конфликты, зревшие между крестьянством и властями. Усть-Вымская вотчина епископов была ликвидирована в 1764 г. в соответствии с указом о секуляризации церковного имущества. Принадлежавшие епископам крестьяне были выделены в категорию “экономических крестьян”. Они по существу не отличались от государственных, только подведомственны были коллегии экономии.