NN
Ïðåä. Ïîç-öèÿ
Íàçâàíèå
Àâòîð
Ðàñøèôðîâêà
29 ìàðòà 2011 ã.
31 ìàðòà 2014 ã
31 ìàðòà 2015 ã.
31 ìàðòà 2016 ã.
30 àïðåëÿ 2019 ã.
30 ìàðòà 2020 ã.
30 ìàðòà 2021 ã.
1
1
Êîìåäèÿ
296045
617472
703964
590358
74833
76935
221423
2
8
Ñáîðíèê ïîýì
49450
42955
45719
57352
34556
34806
200263
3
10
Ñáîðíèê ñòèõîòâîðåíèé
38183
33291
37514
43353
33169
34174
176749
4
35
Ñáîðíèê ñòèõîâ
—
28981
27678
30683
18898
16120
84279
5
5
Ðàññêàç
—
24954
34678
40618
38425
41558
65603
6
18
Ðîìàí
137039
300478
469788
466827
19542
23113
58262
7
9
Ðàññêàç
20300
52537
55100
69571
22617
34263
55894
8
2
Ñòàòüÿ
38721
54497
69889
68361
57887
51614
54437
9
6
Ðàññêàç
19788
34475
39803
54068
35885
39951
50015
10
19
Ñáîðíèê ñòèõîâ
40291
30258
28196
27289
21297
23017
46293
11
4
Ðîìàí
203669
410229
542741
587139
34250
42426
44622
12
3
Ðîìàí
77217
67504
44863
46830
50107
48633
40639
13
12
×òî òàêîå îáëîìîâùèíà?
Ñòàòüÿ
—
—
—
—
30038
27083
38812
14
11
Ðîìàí
138598
160314
286969
342868
24946
29494
35686
15
16
Ðîìàí â ñòèõàõ
206380
150797
113393
116791
19957
23235
31453
16
14
Ñòàòüÿ
—
—
—
—
33637
25571
30573
17
58
Ðàññêàç
—
—
—
—
9663
12557
27860
18
26
Ðàññêàç
—
—
—
—
16681
19141
27516
19
32
Ðàññêàç
—
—
—
—
12424
16852
26896
20
25
Ñòàòüÿ
23729
29115
66559
65411
19671
19511
26875
21
15
Ñòàòüÿ
—
—
—
—
25409
25112
26553
22
17
Ïîýìà (ðîìàí)
194783
235649
141292
152379
42118
23221
25949
23
—
Ðàññêàç
—
—
—
—
—
—
25920
24
30
Ðàññêàç
—
—
—
—
13651
17750
24694
25
33
Ïîýìà
70301
345555
454355
298809
31924
16519
24585
26
20
Ñáîðíèê ñòèõîâ
—
—
—
—
18414
21583
24129
27
7
Ðîìàí
—
—
—
—
36801
37379
23812
28
13
Ñòàòüÿ
—
—
—
—
28642
26472
23105
29
38
Êíèãà î÷åðêîâ
—
—
60814
34027
15687
15548
23067
30
23
Ñáîðíèê ñòèõîâ
—
—
—
—
16152
20787
22738
31
78
Ñòèõîòâîðåíèå
—
—
—
—
—
10739
22664
32
—
 äóðíîì îáùåñòâå
Êîðîëåíêî Âëàäèìèð Ãàëàêòèîíîâè÷
Ïîâåñòü
—
—
—
—
—
—
21826
33
59
Ðîìàí
76557
125313
133545
121767
12744
12442
21543
34
31
Òðàêòàò
—
24240
30573
31684
15537
17571
21281
35
39
Êíèãà î÷åðêîâ
—
—
—
—
14650
15115
21172
36
56
Ïîâåñòü
—
—
—
—
14521
12933
21024
37
98
Ïüåñà
—
—
—
—
—
9240
20238
38
44
Ïîâåñòü
—
—
—
—
—
14598
20154
39
24
Ðîìàí
68090
107193
126527
137843
30964
19817
19624
40
22
Ñòèõîòâîðåíèå
—
—
—
—
24556
20982
18879
41
54
Ñòàòüÿ
—
—
—
—
14773
13070
18664
42
40
Ïîâåñòü
67615
81462
140137
169464
20580
14913
18406
43
36
Ðîìàí
—
—
27330
24257
17587
16102
17842
44
37
Òðàêòàò
—
—
—
—
14889
15577
17776
45
41
Ðàññêàç
—
—
—
—
12890
14858
17402
46
—
Âå÷åð íà áèâóàêå
Áåñòóæåâ-Ìàðëèíñêèé Àëåêñàíäð Àëåêñàíäðîâè÷
Ïîâåñòü
—
—
—
—
—
—
17225
47
34
Ðîìàí
70378
129717
128430
113670
19525
16495
17019
48
47
Ðîìàí
21940
33019
39903
42859
10583
14105
16935
49
21
Ðîìàí
—
—
—
—
20497
21425
16928
50
92
Ïîýìà
—
—
—
—
10529
9560
16331
51
45
Ðîìàí
83089
127795
149036
145756
21404
14428
16278
52
91
Ðå÷è
—
—
—
—
10454
9648
16205
53
69
Êíèãà î÷åðêîâ
?
23878
33342
26675
11907
11114
15582
54
55
Ðîìàí
—
—
28614
27445
12628
13008
15459
55
70
Ðàññêàç
—
—
—
—
—
11069
15307
56
—
Åâãåíèé è Þëèÿ
Êàðàìçèí Íèêîëàé Ìèõàéëîâè÷
Ïîâåñòü
—
—
—
—
—
—
15131
57
90
Ïîýìà
—
—
—
—
11090
9755
15070
58
53
Ïîâåñòü
—
—
29489
31163
14407
13088
14994
59
48
Ðîìàí
62433
97864
144919
154906
22014
14021
14851
60
80
Òðàêòàò
—
—
—
—
9620
10331
14755
61
46
Ñáîðíèê ñòèõîâ
—
—
—
—
15995
14238
14389
62
94
Ïîýìà
—
—
—
—
—
9535
14326
63
—
Èçáðàííûå ñòèõîòâîðåíèÿ
Äèêèíñîí Ýìèëè
Ñáîðíèê ñòèõîâ
—
—
—
—
—
—
14120
64
66
Ñòàòüÿ
—
—
—
—
13008
11215
14313
65
43
Ïüåñà
88153
107939
94928
114311
14921
14647
14184
66
—
Ëåâøà
Ëåñêîâ Íèêîëàé Ñåìåíîâè÷
Ïîâåñòü
—
—
—
—
—
—
14062
67
86
Ïüåñà
—
—
—
—
11107
9985
14031
68
57
Ðîìàí
43198
57132
91486
60523
12855
12667
14008
69
—
Ñâîè è ÷óæèå
Ðàññêàç
—
—
—
—
—
—
14003
70
60
Ïîâåñòü
—
—
—
—
9562
12428
13668
71
52
Ðàññêàç
—
—
—
—
16112
13106
13668
72
67
Ñòàòüÿ
—
—
—
—
10256
11205
13462
73
—
Ìåðòâûå äóøè. Òîì âòîðîé
Ïîýìà (ðîìàí)
—
—
—
—
—
—
13295
74
82
Ðàññêàç
—
—
—
—
9969
10318
13276
75
97
Ïîýìà
—
—
—
—
—
9315
12985
76
—
Àííà Ñíåãèíà
Ïîýìà
—
—
—
—
—
—
12978
77
79
Ñáîðíèê ðàññêàçîâ
—
—
—
—
12307
10388
12923
78
—
Ñïÿùàÿ êðàñàâèöà
Ïåððî Øàðëü
Ñêàçêà
—
—
—
—
—
—
12778
79
42
Ðàññêàç
—
—
—
—
—
14786
12757
80
28
Ñáîðíèê ðàññêàçîâ
41350
28363
48322
54199
22755
18385
12485
81
62
Òðàêòàò
—
—
—
—
11603
12262
12475
82
29
Ñòèõîòâîðåíèå
—
—
—
—
—
18245
12465
83
73
Ñòàòüÿ
—
—
—
—
14884
11004
12461
84
—
Ñîëîâüèíûé ñàä
Ïîýìà
—
—
—
—
—
—
12379
85
—
Ìàòåî Ôàëüêîíå
Ìåðèìå Ïðîñïåð
Íîâåëëà
—
—
—
—
—
—
12140
86
—
Îäû ïîõâàëüíûå è îäû äóõîâíûå
Ëîìîíîñîâ Ìèõàèë Âàñèëüåâè÷
Ñáîðíèê ñòèõîâ
—
—
—
—
—
—
12114
87
76
Ïèñüìî
—
—
—
—
—
10813
12000
88
74
Ñòàòüÿ
—
—
—
—
12637
10997
11761
89
51
Ðàññêàç
96873
110090
137927
131502
15949
13196
11759
90
50
Ýññå
—
—
—
—
—
13931
11746
91
—
Ìàêñèìêà
Ñòàíþêîâè÷ Êîíñòàíòèí Ìèõàéëîâè÷
Ðàññêàç
—
—
—
—
—
—
11694
92
—
Î÷åðê
—
—
—
—
—
—
11596
93
61
Ðàññêàç
—
—
—
—
10745
12378
11585
94
83
Ïüåñà
—
—
—
—
11311
10284
11584
95
93
Ñáîðíèê ðàññêàçîâ
—
—
—
—
12653
9555
11464
96
—
Ãàìëåò è Äîí-Êèõîò
Ðå÷ü
—
—
—
—
—
—
11431
97
72
Ðàññêàç
—
—
—
—
10431
11055
11371
98
—
Allez!
Ðàññêàç
—
—
—
—
—
11069
11136
99
65
Ðîìàí
53074
119226
156769
174684
16047
11253
11033
100
—
Ðóñü
Ïîýìà
—
—
—
—
—
—
10979
Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Из цикла статей Сочинения александра пушкина». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.
Поэмы: «Цыганы», «Полтава», «Граф Нулин»
«Цыганы» были приняты с общими похвалами; но в этих похвалах было что-то робкое, нерешительное. В новой поэме Пушкина подозревали что-то великое, но не умели понять, в чем оно заключалось, и, как обыкновенно водится в таких случаях, расплывались в восклицаниях и не жалели знаков удивления. Так поступили журналисты; публика была прямодушнее и добросовестнее. Мы хорошо помним это время, помним, как многие были неприятно разочарованы «Цыганами» и говорили, что «Кавказский пленник» и «Бахчисарайский фонтан» гораздо выше новой поэмы. Это значило, что поэт вдруг перерос свою публику и одним орлиным взмахом очутился на высоте, недоступной для большинства. В то время как он уже сам беспощадно смеялся над первыми своими поэмами, его добродушные поклонники еще бредили пленником, черкешенкою, Заремою, Мариею, Гиреем, братьями разбойниками, и только по какой-то робости похваливали «Цыган», или боясь скомпрометировать себя, как образованных судей изящного, или детски восхищаясь песнию Земфиры и сценою убийства. Явный знак, что Пушкин уже перестал быть выразителем нравственной настроенности современного ему общества и что отселе он явился уже воспитателем будущих поколений. Но поколения возникают и образуются не днями, а годами, и потому Пушкину не суждено было дождаться воспитанных его духом поколений — своих истинных судей. «Цыганы» произвели какое-то колебание в быстро возраставшей до того времени славе Пушкина; но после «Цыган» каждый новый успех Пушкина был новым его падением, — и «Полтава», последние и лучшие две главы «Онегина», «Борис Годунов» были приняты публикою холодно, а некоторыми журналистами с ожесточением и с оскорбительными криками безусловного неодобрения.
Перелистуйте журналы того времени и прочтите, что писано было в них о «Цыганах»: вы удивитесь, как можно было так мало сказать о столь многом! Тут найдете только о Байроне, о цыганском племени, о небезгрешности ремесла — водить медведя, об успешном развитии таланта певца Руслана и Людмилы, удивление к действительно удивительным частностям поэмы, нападки на будто бы греческий стих: «И от судеб защиты нет», осуждение будто бы вялого стиха: «И с камня на траву свалился», — и многое в этом роде; но ни слова, ни намека на идею поэмы.
А между тем поэма заключает в себе глубокую идею, которая большинством была совсем не понята, а немногими людьми, радушно приветствовавшими поэму, была понята ложно, — что особенно и расположило их в пользу нового произведения Пушкина. И последнее очень естественно: из всего хода поэмы видно, что сам Пушкин думал сказать не то, что сказал в самом деле. Это особенно доказывает, что непосредственно творческий элемент в Пушкине был несравненно сильнее мыслительного, сознательного элемента, так что ошибки последнего, как бы без ведома самого поэта, поправлялись первым, и внутренняя логика, разумность глубокого поэтического созерцания сама собою торжествовала над неправильностью рефлексий поэта. Повторяем: «Цыганы» служат неопровержимым доказательством справедливости нашего мнения. Идея «Цыган» вся сосредоточена в герое этой поэмы — Алеко. А что хотел Пушкин выразить этим лицом? — Нетрудно ответить: всякий, даже с первого, поверхностного взгляда на поэму, увидит, что в Алеко Пушкин хотел показать образец человека, который до того проникнут сознанием человеческого достоинства, что в общественном устройстве видит одно только унижение и позор этого достоинства, и потому, прокляв общество, равнодушный к жизни Алеко в дикой цыганской воле ищет того, чего не могло дать ему образованное общество, окованное предрассудками и приличиями, добровольно закабалившее себя на унизительное служение идолу золота. Вот что хотел Пушкин изобразить в лице своего Алеко; но успел ли он в этом, то ли именно изобразил он? — Правда, поэт настаивает на этой мысли и, видя, что поступок Алеко с Земфирою явно ей противоречит, сваливает всю вину на «роковые страсти, живущие и под разодранными шатрами», и на «судьбы, от которых нигде нет защиты». Но весь ход поэмы, ее развязка и, особенно, играющее в ней важную роль лицо старого цыгана неоспоримо показывают, что, желая и думая из этой поэмы создать апофеозу Алеко, как поборника прав человеческого достоинства, поэт — вместо этого сделал страшную сатиру на него и на подобных ему людей, изрек над ними суд неумолимо-трагический и вместе с тем горько-иронический.
Кому не случалось встречать в обществе людей, которые из всех сил бьются прослыть так называемыми «либералами» и которые достигают не более, как незавидного прозвища жалких крикунов? Эти люди всегда поражают наблюдателя самым простодушным, самым комическим противоречием своих слов с поступками. Много можно было бы сказать об этих людях характернческого, чем так резко отличаются они от всех других людей; но мы предпочитаем воспользоваться здесь чужою, уже готовою характеристикою, которая соединяет в себе два драгоценные качества — краткость и полноту: мы говорим об этих удачных стихах покойного Дениса Давыдова:
А глядишь: наш Мирабо
Старого Таврило,
За измятое жабо,
Хлещет в ус да в рыло;
А глядишь — наш Лафаэт,
Брут или Фабриций,
Мужичков под пресс кладет
Вместе с свекловицей.
Отзывы читателей о книге Из цикла статей «Сочинения Александра Пушкина». Статья девятая. «Евгений Онегин» (окончание), автор: Виссарион Белинский. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор Nice-Books.
Велик подвиг Пушкина, что он первый в своем романе поэтически воспроизвел русское общество того времени и в лице Онегина и Ленского показал его главную, то есть мужскую сторону; но едва ли не выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэтически воспроизвел, в лице Татьяны, русскую женщину. Мужчина во всех состояниях, во всех слоях русского общества играет первую роль; но мы не скажем, чтоб женщина играла у нас вторую и низшую роль, потому что она ровно никакой роли не играет. Исключение остается только за высшим кругом, по крайней мере до известной степени. Давно бы пора нам сознаться, что, несмотря на нашу страсть во всем копировать европейские обычаи, несмотря на наши балы с танцами, несмотря на отчаяние славянолюбов, что мы совсем переродились в
Виссарион Белинский — Сочинения Александра Пушкина. Томы IX, X и XI
Статья восьмая
Бывают писатели, пользующиеся незавидным счастьем ни в ком не возбуждать неудовольствия своими сочинениями, не вызывать никого на противоречие себе, не иметь противников. Незавидно это счастье, потому что оно достается только людям пустым, занимающимся
Сочинения Пушкина
Впервые опубликовано в «Современнике», 1855, No№ 2, 3, 7, 8.В связи с выходом второго посмертного издания сочинений Пушкина под редакцией П. В. Анненкова (СПб, 1855), значительно пополненного по сравнению с предыдущим собранием сочинений поэта, Н. Г. Чернышевский
Из цикла статей «Сочинения Александра Пушкина». Статья девятая. «Евгений Онегин» (Окончание)
Велик подвиг Пушкина, что он первый в своем романе поэтически воспроизвел русское общество того времени и в лице Онегина и Ленского показал его главную, то есть мужскую сторону;
Статья восьмая
«Евгений Онегин»
Признаемся: не без некоторой робости приступаем мы к критическому рассмотрению такой поэмы, как «Евгений Онегин». И эта робость оправдывается многими причинами. «Онегин» есть самое задушевное произведение Пушкина, самое любимое дитя его
Сочинения Державина. Статья вторая*
…С двух сторон отразился русский XVIII век в поэзии Державина: это со стороны наслаждения и пиров и со стороны трагического ужаса при мысли о смерти, которая махнет косою – и
Где пиршеств раздавались клики,
Надгробные там воют
Сочинения Александра Пушкина
Статья восьмая. «Евгений Онегин»*
Признаемся: не без некоторой робости приступаем мы к критическому рассмотрению такой поэмы, как «Евгений Онегин». И эта робость оправдывается многими причинами. «Онегин» есть самое задушевное произведение
Шестую и седьмую статьи критик посвятил поэмам Пушкина. Давая оценку «Руслану и Людмиле», он значительную часть материала отвел под описание журнальной полемики, возникшей после публикации поэмы, и ее историко-литературному значению, чем анализу художественной стороны текста.
При этом критик находится на стороне тех, кого новое творение Пушкина восхитило:
«В этой поэме все было ново: и стих, и поэзия, и шутка, и сказочный характер вместе с серьезными картинами».
Критик отмечал зрелость пушкинской поэмы и с восторгом цитировал лучшие стилистические находки молодого Пушкина, находя, однако, и определенные недостатки формы.
Поэма «Кавказский пленник» подверглась менее подробному анализу, поскольку Белинский счел ее еще «ученической». Однако, рассматривая образ Пленника, он находит в нем типические черты современника (впоследствии критика окрестит подобных людей «лишними»).
«Бахчисарайский фонтан» также был высоко оценен автором статьи, увидевшим в «восточной поэме» несравненный прогресс по сравнению с «кавказскими».
«Это произведение зрелого ума», – так писал критик.
Он подчеркнул и новизну тематики, и прекрасный язык Пушкина, отметив психологическую глубину поэмы, равную целому роману.
При характеристике «Цыган» автор больше внимания уделил этическим аспектам поэмы, размышляя над тем, что такое ревность. Он приходит к выводу, что ревность может преодолеть только истинно нравственный человек, и говорит, каким должно было быть поведение Алеко, если бы он соответствовал этим критериям.
Парадоксальным оказалось восприятие Белинским трагедии Пушкина «Борис Годунов» (десятая статья). Прекрасно зная эпоху Смутного времени, он дал оценку трагедии с точки зрения соответствия ее историзму. В частности, он высказал недовольство главным героем драмы, получившимся, по мнению критика, далеко не яркой личностью.
«А может ли существовать драма без сильного развития индивидуальностей и личностей?»
– восклицал критик.
Исходя из этого, он характеризовал «Бориса Годунова» только как «драматическую хронику», но отнюдь не как трагедию.
Однако это не мешало ему восхищаться основной мыслью, высказанной в «Годунове». Белинский акцентировал внимание на роли народа в истории, особенно подчеркивая, как велика вышла роль народа в трагедии.
«Народ – еще одно действующее лицо»,
– фактически к такому выводу пришел критик.
О заключительной сцене, являющейся центром всей трагедии, он пишет:
«Превосходно окончание… Это – последнее слово трагедии, заключающее в себе глубокую черту, достойную Шекспира… В этом безмолвии народа слышен страшный, трагический голос новой Немезиды, изрекающей суд свой…»
Заключительная статья о Пушкине писалась Белинским в спешке, когда он уже собрался покинуть «Отечественные записки», поэтому она более фрагментарна и эмоциональна. Зачастую критик не до конца объективен, находясь под большим воздействием произведений Пушкина, и излишне эмоционален. Однако это не помешало ему дать глубокий и всесторонний анализ «маленьких трагедий», сказок и повестей Пушкина.
Главной проблемой «Медного всадника» критик видел противопоставление «народа и личности». Явное звучание этой темы ему виделось и в «маленьких трагедия». Оценивая Моцарта, Сальери, Скупого рыцаря, Дон Гуана, он подчеркивал в них индивидуальность и яркость характеров. Особенно интересно рассмотрен образ Сальери, которого критик характеризовал как
«трагический талант, претендовавший на гениальность»
и сопоставляет его (отчасти) с Борисом Годуновым.
Отзываясь о сказках, критик отмечает их несомненную «народность» и восхищается стилистическими находками поэта.
Анализируя «Капитанскую дочку» и «Дубровского», критик дал высокую оценку Пушкину как художнику, прекрасно отразившему русский быт и национальные черты характера русского человека.
Цикл статей сочинения александра пушкина
Анализируя произведения Пушкина в хронологическом порядке, Белинский приводит читателя к мысли, что Пушкин является подлинным народным поэтом.
Благодаря правдивому изображению жизни, Пушкин воплощает в своих произведениях все признаки народности и становится, по выражению критика,
«первым поэтом-художником».
Автор писал, что его поэзия
«удивительно верна русской действительности, изображает ли она русскую природу или русские характеры».
Таким образом, критик к признакам подлинной народности относил не столько предмет изображения, сколько точку зрения поэта на изображаемое.
Он подчеркивал, что Пушкин остается правдивым во всем, описывая любые проявления жизни и при изображении любого сословия. Однако при всем этом Белинский сетовал, что популярность пушкинских произведений не достигает общенародной широты.
Критик восклицает:
«Наш народ не знает ни одного своего поэта!».
Однако, признавая в общем заслуги Пушкина перед русской литературой, он отмечал, что творчество Пушкина является уже пройденным этапом в развитии отечественной литературы.
Причину Белинский видел в том, что творчеству поэта не хватает аналитической составляющей, стремления исследовать действительности, его творчество является «созерцательным», поскольку Пушкин является больше деятелем романтической эпохи, нежели реалистической.
- Новые книги
- Жанры
- Авторы
- Сериалы
- Издательства
- Города
- Случайная книга
- Фильтр книг
- Библиотечное
- Авторы на КулЛиб
- Инструкция FTP
- Коды языков
- Софт
- Теги книг
- Карта сайта
- Ссылки
- Требуется OCR
- Memory
- Статьи
- B534919 Люди Путина. Как КГБ вернул себе Россию и перешёл в наступление на Запад
- О ненависти ?
- B534382 1918 год: Расстрелянное лето
- Кто-нибудь пишет сам?
- Создание сносок в файлах epub в редакторе Sigil
- Лингвистический анализ
- Эльдорадо. Золото и кокаин (Кирилл Бенедиктов)
- Лысый папа
- Любимый сосуд (Владимир Шебзухов)
- В. Шебзухов Басня «Сова, лиса и ёж » мультстудия «Живая картинка»
- #17 — Прошу
- #3 — Рецензия ангеловеда на необычную книгу
- #16 — Шеф-редактор начала статью о полиции с цитаты писателя Андрея Ангелова
- #15 — Встреча с автором легендарного киноучебника. Сайт мэра Москвы сообщает…
- #14 — Малкин, Аминова, Минаков, Ангелов, и другие.
- #13 — Афоризмы и цитаты гения
- #12 — Часть жизни гения.
«Велик подвиг Пушкина, что он первый в своем романе поэтически воспроизвел русское общество того времени и в лице Онегина и Ленского показал его главную, то есть мужскую сторону; но едва ли не выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэтически воспроизвел, в лице Татьяны, русскую женщину. Мужчина во всех состояниях, во всех слоях русского общества играет первую роль; но мы не скажем, чтоб женщина играла у нас вторую и низшую роль, потому что она ровно никакой роли не играет…»
Текст книги «Сочинения Александра Пушкина. Статья первая»
- Новые книги
- Жанры
- Авторы
- Сериалы
- Издательства
- Города
- Случайная книга
- Фильтр книг
- Библиотечное
- Авторы на КулЛиб
- Инструкция FTP
- Коды языков
- Софт
- Теги книг
- Карта сайта
- Ссылки
- Требуется OCR
- Memory
- Статьи
Отзывы читателей о книге Из цикла статей «Сочинения Александра Пушкина». Статья девятая. «Евгений Онегин» (окончание), автор: Виссарион Белинский. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
- Любовные романы
- Эротика
- Современные любовные романы
- Исторические любовные романы
- Остросюжетные любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Короткие любовные романы
- love
- Зарубежные любовные романы
- Роман
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Фемслеш
- Фантастика и фэнтези
- Научная Фантастика
- Фэнтези
- Боевая фантастика
- Альтернативная история
- Космическая фантастика
- Героическая фантастика
- Детективная фантастика
- Социально-психологическая
- Эпическая фантастика
- Ужасы и Мистика
- Городское фентези
- Киберпанк
- Юмористическая фантастика
- Боевое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Иностранное фэнтези
- Мистика
- Книги магов
- Романтическая фантастика
- Попаданцы
- Разная фантастика
- Разное фэнтези
- LitRPG
- Любовное фэнтези
- Зарубежная фантастика
- Постапокалипсис
- Романтическое фэнтези
- Историческая фантастика
- Русское фэнтези
- Городская фантастика
- Готический роман
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Космоопера
- Ненаучная фантастика
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Документальные книги
- Биографии и Мемуары
- Прочая документальная литература
- Публицистика
- Критика
- Искусство и Дизайн
- Военная документалистика
Одним из первых критиков Пушкина при его жизни стал Ф. Б. Булгарин. Закончив Петербургский кадетский корпус, Булгарин перебежал на сторону наполеоновской армии и принимал участие в походе на Россию. После поражения Наполеона, он вернулся в Петербург и начал заниматься профессиональной журналистикой. Обладая качествами журналиста и литературного критика, он достаточно быстро сошелся с прогрессивными литераторами, в том числе, Бестужевым, Грибоедовым, Релеевым. Однако уже тогда его беспринципность приводила к конфликтам с либеральными друзьями.
В ситуации усиления цензуры Булгарин вновь прибегнул к измене и стал тайным осведомителем полиции. На начальных этапах своего сотрудничества с полицией внешне он поддерживал Пушкина, ограничиваясь доносами и намеками.
Душа сказала мне давно: Ты в мире молнией промчишься! Тебе все чувствовать дано, Но жизнью ты не насладишься. Веневитинов. В. Г. Белинский: «Пушкин принадлежит к числу творческих гениев, тех величайших исторических фигур, которые, работая для настоящего, приготовляют будущее, следовательно, не могут принадлежать только одному прошлому». С этим суждением остается только согласиться. Необходимо добавить, что гений Пушкина, на мой взгляд, заключается не только в бессмертии сюжетов его произведений: мало кто из писателей пытается ответить в одном произведении сразу же на несколько вопросов. Другими словами, берутся за решение какой — либо одной — показать глупость народной жизни, «закулисную» жизнь светского общества, бессмысленное бытие народа и т. д. А Пушкин, в данном произведении, делает многочисленные лирические отступления, в которых и размышляет на многочисленные темы. Поэтому почерпнуть из этого творения можно очень многое. Начнем с начала — сюжет: вот уж поистине жизненная ситуация. Это далеко не любовный треугольник, даже не знаю, как и назвать. Есть чему поучиться! После прочтения волей-неволей задумываешься о том, какая все-таки сложная эта штука — жизнь: никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь (у Онегина, наоборот, он потерял, а лишь потом нашел, но было поздно). Пушкин очень много рассуждает о жизни. Он показывает жизнь большого города с многочисленными балами и развлечениями, город со стороны «парадного подъезда», где всегда весело и шумно. И сквозь это проходит тема одиночества, какого-то отчуждения, причем автор делает это так, что самому читателю становится грустно. А ведь так на самом деле: смотришь на город — все куда-то торопятся, смеются, кричат, разговаривают и шутят — короче — город живет шумной и бурной жизнью. Невольно вспоминается отрывок из стихотворения Рылеева: С тяжкой грустью, с черной думою Я с тех пор один брожу, И могилою угрюмою Мир печальный нахожу. Всюду встречи безотрадные! Ищешь, суетный, людей, А встречаешь трупы хладные Иль бессмысленных детей… Хотя, учитывая мои годы, можно сказать, что это не так уж и заметно. Следующее «новшество» — это язык. Конечно, муза Пушкина была вскормлена и воспитана творениями предшествующих поэтов (можно сказать более — она приняла их в себя, как «свое законное состояние и возвратила их миру в новом, преображенном виде» (Белинский), но то, как он ею лепит настроение читателя, возвышает его к божественным началам, и в очередной раз доказывает, что им (автором) руководит гений. Его язык чертовски привлекателен. Где надо — там короткие, лаконичные предложения (ибо «краткость — сестра таланта»); где необходимо дать полное описание, там появляется вязкая, текучая речь, словно рождественская елочка, украшенная гирляндами прилагательных. Красота! И с ее помощью Пушкин, как человек, познавший высший свет и высокие чувства, любовь и страсть прелюбодеяния, мастерски действует на восприятие читателя. Он открыл новые возможности, которые дарит нам речь. Нужно лишь научиться пользоваться ею, ибо еще Цицерон сказал — «Речь дана всем, ум — удел немногих». В этом произведении автор показал нам высокое знание античности и истории. А это, в очередной раз, доказывает, что история учит многому: это ведь не книжный ум, а жизненная школа, где в роли преподавателей выступают «великие мира сего». К сожалению, это поздно начинаешь осознавать. Спускаемся на землю и переходим к «людской» теме. Так вот Пушкин подкинул еще «материал для размышления» (вообще, такие действия присущи величайшим): очевидно, что речь пойдет о Евгении. Прочитал я роман, отложил книгу и подумал: «Так какой же на самом деле Онегин?» Может это игра Пушкина показать главного героя, этого «страдающего эгоиста», в начале с одной точки зрения, потом с другой, а затем — с третьей? Или же настолько глубока натура Евгения, что даже сам автор предает его на суд читателю? В жизни ведь получается аналогично — у каждого есть свои закоулки души и, следовательно, каждый может быть непонятым. Есть о чем призадуматься! Прочтя роман, понимаешь, что озлобленный ум есть тоже признак высокой натуры, ибо такой человек недоволен не только окружающими, но и самим собой. И еще, как-то дико понимать, что существуют люди, подобные Онегину, которые не знают, что им надо. Вообще, читая этот роман, меняешь угол зрения на многие вещи. В некотором смысле, это произведение можно назвать философским. В своих философских отступлениях автор показывает быт того времени, при этом дает оценку, размышляет, пытается найти ответы на многие коренные вопросы бытия. И в этих ответах находишь очень много нового для себя. С чем-то можно согласиться, а с чем-то и поспорить. Закончить сие творение хочу словами вышеуказанного величайшего мастера пера, но с учетом возможностей быстрорастущего гения нижеподписавшегося: Пересмотрел все очень строго: Противоречий очень много, Но их исправить не хочу. Цензуре долг свой заплачу, И учительницам на съеденье Плоды трудов своих отдам. Иди же к школьным берегам Новорожденное творенье, И заслужи мне славы дань: Одни пятерки, шум и брань! P. S. Не сочту за дерзость мысль о том, что брани совсем не будет.
Полевой – талантливый и энергичный самоучка сумел сделаться заметным литератором, руководителем журнала «Московский литератор». По своей сути Полевой был романтиком и в конце 20-х годов он начал свой «поход» против представителей «дворянской» литературы, к которой он относил и Пушкина. «Бунт» Полевого носил исключительно литературный характер, однако, в условиях последекабрьского усиления цензуры, он прозвучал набатом и вышел далеко за пределы литературной сферы.
Полевой – ярый сторонник декабристов, в позиции и творчестве Пушкина он видит «измену» декабристской традиции, свободолюбивым идеалам. Он подвергает поэта критике за то, что последний покинул бунтарство ради ничтожной действительности.
По мнению критика, произведения Пушкина не имеют деятельностного характера, не мотивируют массы на свершения, на протест, более того, круг литературных героев поэта ограничивается дворянским сословием, что делает произведения «оторванными» от действительности.
Комментарии Статья первая «Отечественные записки», 1843; т. XXVIII, кн. VI, отд. V, стр. 19-43 (ценз. разр. 31 мая 1843); статья вторая — 1843, т, XXX, кн. IX, отд. V, стр. 1-60 (ценз. разр. 31 августа 1843); статья третья — 1843, т. XXX, кн. X, отд. V, стр. 61-88 (ценз. разр. — 30 сентября 1843); статья четвертая — 1843, т. XXXI, кн. XII, отд. V, стр. 25-46 (ценз. разр. 30 ноября 1843); статья пятая — 1844, т. XXXII, кн. II, отд. V, стр. 43-81 (ценз. разр. 31 января 1844); статья шестая — 1844, т. XXXIII, кн. III, отд. V, стр. 1-20 (ценз. разр. 29 февраля 1844); статья седьмая — 1844, т. XXXIV, кн. V, отд. V, стр. 1-33 (ценз. разр. 30 апреля 1844); статья восьмая — 1844, т. XXXVII кн. XII, отд. V, стр. 46-72 (ценз. разр. 30 ноября 1844); статья девятая — 1845, т. XXXIX, кн. III, отд. V, стр. 1-20 (ценз. разр. 28 февраля 1845): статья десятая — 1845, т. XLII, кн. XI, отд. V, стр. 1-22 (ценз. разр. 31 октября 1845); статья одиннадцатая и последняя — 1846, т. XLVIII, кн. X, отд. V, стр. 41-68 (ценз. разр. 30 сентября 1846).
Все статьи печатались без подписи
Статьи о Пушкине переиздавались в советское время несколько раз в «Собрании сочинений В. Г. Белинского» под редакцией Иванова-Разумника, 1919 года, том III, сборником «В. Г. Белинский. Сочинения Александра Пушкина», редакция, предисловие и примечания Н. И. Мордовченко, 1937 года, в «Избранных сочинениях» под редакцией и с комментариями Д. Д. Благого и А. Лаврецкого, 1941 года, том III, в однотомнике «Избранных сочинений В. Г. Белинского» с вступительной статьей и примечаниями Ф. М. Головенченко, 1947 года.
Впервые статьи были опубликованы в «Отечественных записках» в 1843-1846 гг. Последняя статья этого цикла появилась в октябрьской книжке журнала 1846 года, когда Белинский уже порвал всякие отношения с его издателем Краевским.
Мысль написать особую статью или ряд статей о Пушкине зародилась у Белинского едва ли не в самом начале его деятельности. Еще в статье «Ничто о ничем» (1836), касаясь связи поэзии Пушкина с русским романтизмом, Белинский заметил: «Этот вопрос будет подробно рассмотрен нами в особенной статье о Пушкине, которая уже пишется».
В 1837 году он сообщил Мих. Бакунину: «Скоро примусь за статью о Пушкине. Это должно быть лучшею моею критическою статьею» («Письма», т. I, стр. 138). Пушкин был в центре внимания Белинского и в 1841 году, когда он замышлял написать «Критическую историю русской литературы». Имя Пушкина буквально не сходит со страниц статей Белинского.
В шестой том собрания сочинений Александра Сергеевича Пушкина вошли критика и публицистика. - О книге
- Статьи и заметки 1824-1836 Публикации 1824-1830 гг. Письмо к издателю «Сына отечества»
- О г-же Сталь и о г. А. Муханове
- О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова
- Отрывки из писем, мысли и замечания
- Отрывок из литературных летописей
- «Ромео и Джюльета» Шекспира
- Публикации в «Литературной газете» (1830-1831)
- Роман Б. Констана «Адольф» в переводе П. А. Вяземского
- «Илиада» Гомерова
- О журнальной критике
- История русского народа
- Юрий Милославский, или русские в 1612 году
- О записках Самсона
- «Разговор у княгини Халдиной» Д. И. Фонвизина
- Денница
- Карелия, или заточение Марфы Иоанновны Романовой
- О статьях кн. Вяземского
- Острая шутка не есть окончательный приговор…
- В одной из Шекспировых комедий…
- Невский альманах на 1830 год
- Англия есть отечество карикатуры и пародии…
- Объяснение к заметке об «Илиаде»
- Г-н Раич счел за нужное отвечать…
- Мильтон говаривал…
- О записках Видока
- Собрание насекомых
- В газете «Le Furet» напечатано…
- Vie, poesies et pensees de Joseph Delorme
- Les Consolations. Poesies par Sainte Beuve
- Публикации 1831-1833 гг.
- Торжество дружбы, или оправданный Александр Анфимович Орлов
- Несколько слов о мизинце г. Булгарина и о прочем
- Письмо к издателю «Литературных прибавлений к «Русскому инвалиду»
- Сочинения и переводы в стихах Павла Катенина
- Публикации в «Современнике» 1836 г.
- Послесловие к «Долине Ажитугай»
- Вастола, или желания
- Вечера на хуторе близ Диканьки
- Российская Академия
- Французская Академия
- Записки Н. А. Дуровой, издаваемые А. Пушкиным
- Мнение М. Е. Лобанова о духе словесности как иностранной, так и отечественной
- Вольтер
- Фракийские элегии
- Анекдоты
- Джон Теннер
- Об обязанностях человека
- Словарь о святых
- Новый роман
- Письмо к издателю
- Объяснение
- Кавалерист-девица
- Ключ к «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина
- Редакционно-издательские извещения и примечания
- Статьи и заметки, предназначавшиеся для «Современника»
- Последний из свойственников Иоанны д’Арк
- О Мильтоне и переводе «Потерянного рая» Шатобрианом
- Три повести Н. Павлова
- Записки Чухина
- Недовольные
- «История поэзии» С. П. Шевырева
- «Путешествие в Сибирь» Шапп д’Отроша и «Антидот» Екатерины II
- Путешествие В. Л. П.
- Железная маска
- Примечание к записке Н. М. Карамзина «О древней и новой России»
- Примечание о памятнике князю Пожарскому и гражданину Минину
- Заметка об утере адреса подписчика из г. Холма
- Перечень статей, намечавшихся для отдела «Опыты библиографические» в «Современнике»
- 1 Биография
- 2 Университетские годы
- 3 Первая критическая статья
- 4 Влияние кружка Станкевича на Белинского
- 5 Работа в «Отечественных Записках»
- 6 Последние годы
- 7 Адреса в Санкт-Петербурге
- 8 Значение
- 9 Увековечивание памяти
- 10 Библиография
- 10.1 Работы
- 10.2 Издания
- 10.3 Собрания сочинений
- 10.4 О Белинском
- 11 Примечания
- 12 Ссылки
- «Некрология генерала от кавалерии Н. Н. Раевского»
- Возражения критикам «Полтавы»
- Собрание сочинений Георгия Кониского, архиепископа Белорусского
- Александр Радищев
Виссарион Белинский — Сочинения Александра Пушкина. Статья девятая
- 12.1839 года — Галерная улица, 25;
- 05. — 07.11.1840 года — доходный дом Алексеева — 6-я линия, 53;
- 01.06.1841 — 11.1842 года — доходный дом Бутаровой — Средний проспект, 22;
- 11.1842 — 04.1846 — дом И. Ф. Лопатина — Невский проспект, 68;
- 10.1846 — 05.1847 — доходный дом Фёдорова — набережная реки Фонтанки, 17.
- Дмитрий Калинин (1830—1832).
- Литературные мечтания. Элегия в прозе (1834).
- О русской повести и повестях г. Гоголя («Арабески» и «Миргород») (1835).
- Ничто о ничём (1835).
- Стихотворения В. Бенедиктова (1835).
- Гамлет. Драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета (1838, цикл статей).
- Сочинения в стихах и прозе Д. Давыдова.
- «Герой нашего времени». Соч. М. Лермонтова (1840).
- Русская литература в 1840 году (1841).
- Стихотворения М. Лермонтова (1841).
- Русская литература в 1841 году (1842).
- Русская литература в 1842 году (1843).
- Русская литература в 1845 году (1846).
- Взгляд на русскую литературу 1846 года (1846).
- Николай Алексеевич Полевой (1846).
- Письмо Н. В. Гоголю (1847).
- Взгляд на русскую литературу 1847 года (1848).
- Белинский В. Г. Сочинения Александра Пушкина / Ред. предисл. и прим. Н. И. Мордовченко. — Л.: Гослитиздат, 1937. — 706 с.: ил.
- Белинский В. Г. М. Ю. Лермонтов: Статьи и рецензии / Ред., вступит. статья и примеч. Н. И. Мордовченко. — Л.: Худож. лит., 1940. — 264 с.: портр.
- Белинский В. Г. Избранные философские сочинения / Под общей ред. и со вступит. ст. М. Т. Иовчука. Ред. текста и комментарии В. С. Спиридонова. — М.: Госполитиздат, 1941. — 562 с.
- Белинский В. Г. О Крылове: Сборник статей и высказываний. — М.: Гослитиздат, 1944. — 70 с.
- Белинский В. Г. Письма к Гоголю / Ред., послесловие и примечания Ф. М. Головенченко. — М.: Гослитиздат, 1947. — 32 с. То же./ Белинский В. Г. — М.: Госполитиздат, 1956. — 29 с.
- Белинский В. Г. Избранное. — Молотов: Молотовгиз, 1948. — 395 с.
- Белинский В. Г. Избранные педагогические сочинения / Под ред. действ. чл. АПН Е. Н. Медынского. — М.; Л.: Академия пед. наук РСФСР, 1948. — 280 с.: портр.
- Белинский В. Г. Избранные философские сочинения / Под общей ред. М. Т. Иовчука и З. В. Смирновой. Ред. текста и примеч. В. С. Спиридонова. Т. 1. — М.: Госполитиздат, 1948. — 642 с.: ил., портр. То же. Т. 2. — М.: Госполитиздат, 1948. — 594 с.: ил., портр.
- Белинский В. Г. О Гоголе: Статьи, рецензии, письма / Ред., вступит. ст. и комм. С. Машинского. — М.: Гослитиздат, 1949. — 512 с.: портр.
- Белинский В. Г. О классиках русской литературы / Сост. А. Н. Дубовиков. — М.; Л.: Детгиз, 1948. — 360 с. То же. — М.; Л.: Детгиз, 1950. — 360 с.: ил., портр.
- Белинский В. Г. Взгляд на русскую литературу 1846 г. / [Послесл. и примеч. Е. А. Мельниковой]. — М.: Гослитиздат, 1955. — 184 с.: портр.
- Белинский В. Г. Избранные статьи. — М.: Детская литература, 1972. — 223 с.
- Белинский В. Г. Сочинения Александра Пушкина. — М.: Сов. Россия, 1984. — 96 с.
- Собрание сочинений в 12 тт. Издание К. Т. Солдатенкова. — М., 1859.
- Полное собрание сочинений в 13 тт. Под ред. С. А. Венгерова (тт. 1—11) и В. С. Спиридонова (тт. 12—13). — М., 1900—1917 (тт. 1—11); 1926—1948 (тт. 12—13).
- Собрание сочинений в 3 тт. Под ред. Ф. М. Головенченко. — М., 1948.
- Полное собрание сочинений. Тт. 1—13. — М., 1953—1959.
- Собрание сочинений. В 9-ти томах. М., «Художественная литература», 1977.
Сочинение: «Евгений Онегин» в критике (А. С. Пушкин)
О драме и театре Российская государственная детская библиотека (РГДБ)
«Велик подвиг Пушкина, что он первый в своем романе поэтически воспроизвел русское общество того времени и в лице Онегина и Ленского показал его главную, то есть мужскую сторону; но едва ли не выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэтически воспроизвел, в лице Татьяны, русскую женщину. Мужчина во всех состояниях, во всех слоях русского общества играет первую роль; но мы не скажем, чтоб женщина играла у нас вторую и низшую роль, потому что она ровно никакой роли не играет…»
- Книги
- Издательские серии
- Премии
- Рекомендации
- Библиотечное
- ЧаВо
- Вычитка
- Про вычитку
- Технические темы
- Последние материалы
- Создать список литературы
- Список источников
- Примеры списков
- Готовые списки литературы
- История списков литературы
- Список издательств
- Список авторов
Статьи о русской литературе (сборник)
- Теоретическая механика: Тарг С.М. 1989
- Физика: Чертов для заочников (решебник)
- Физика: Прокофьев (решебник)
- Химия: Шиманович мет. 2003г. (решебник)
Книги похожие на «Из цикла статей «Сочинения Александра Пушкина». Статья девятая. «Евгений Онегин» (окончание)» читать онлайн бесплатно полные версии.
Виссарион Белинский
Виссарион Белинский — все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-for.me.
Виссарион Белинский
Виссарион Белинский — все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки LibKing.
Велик подвиг Пушкина, что он первый в своем романе поэтически воспроизвел русское общество того времени и в лице Онегина и Ленского показал его главную, то есть мужскую сторону; но едва ли не выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэтически воспроизвел, в лице Татьяны, русскую женщину. Мужчина во всех состояниях, во всех слоях русского общества играет первую роль; но мы не скажем, чтоб женщина играла у нас вторую и низшую роль, потому что она ровно никакой роли не играет. Исключение остается только за высшим кругом, по крайней мере до известной степени. Давно бы пора нам сознаться, что, несмотря на нашу страсть во всем копировать европейские обычаи, несмотря на наши балы с танцами, несмотря на отчаяние славянолюбов, что мы совсем переродились в немцев,
– несмотря на все это, пора нам наконец признаться, что еще и до сих пор мы – плохие рыцари, что наше внимание к женщине, наша готовность жить и умереть для нее до сих пор как-то театральны и отзываются модною светскою фразою, и притом еще не собственного нашего изобретения, а заимствованною. Чего доброго! теперь и
поштенное
купечество с бородою, от которой попахивает
маненько
капусткою и лучком, даже и оно, идя по улице с
хозяйкою,
ведет ее под руку, а не толкает в спину коленом, указывая дорогу и заказывая зевать по сторонам; но дома… Однако зачем говорить, что бывает дома? зачем выносить сор из избы?.. Набравшись готовых чужих фраз, кричим мы и в стихах и в прозе: «женщина – царица общества; ее очаровательным присутствием украшается общество» и т. п. Но посмотрите на наши общества (за исключением высшего светского): везде мужчины – сами по себе, женщины – сами по себе. И самый отчаянный любезник, сидя с женщинами, как будто жертвует собою из вежливости; потом встает и с утомленным видом, словно после тяжкой работы, идет в комнату мужчин, как бы для того, чтоб свободно вздохнуть и освежиться. В Европе женщина действительно царица общества: весел и горд мужчина, с которым она больше говорит, чем с другими. У нас наоборот: у нас женщина ждет, как милости, чтоб мужчина заговорил с нею; она счастлива и горда его вниманием. И как же быть иначе, если то, что называется тоном и любезностью, у нас заменено жеманством, если у нас все любят поэзию только в книгах, а в жизни боятся ее пуще чумы и холеры? Как вы подадите руку девушке, если она не смеет опереться на нее, не испросив позволения у своей маменьки? Как вы решитесь говорить с нею много и часто, если знаете, что за это сочтут вас влюбленным в нее или даже и огласят ее женихом? Это значило бы окомпрометировать ее и самому попасть в беду. Если вас сочтут влюбленным в нее, вам некуда будет деваться от лукавых и остроумных намеков и насмешек друзей ваших, от наивных и добродушных расспросов совершенно посторонних вам людей. Но еще хуже вам, когда заключат, что вы хотите жениться на ней: если ее родители не будут видеть в вас выгодной партии для своей дочери, они откажут вам от дома и строго запретят дочери быть любезной с вами в других домах; если они увидят в вас выгодную партию – новая беда, страшнее прежней: раскинут сети, ловушки, и вы, пожалуй, увидите себя сочетавшимся законным браком прежде, нежели успеете опомниться и спросить себя: да как же и когда же случилось все это? Если же вы человек с характером и не поддадитесь, то наживете «историю», которую долго будете помнить.Отчего все это происходит? – Оттого, что у нас не понимают и не хотят понимать, что такое женщина, не чувствуют в ней никакой потребности, не желают и не ищут ее, словом, оттого, что у нас нет женщины. У нас «прекрасный пол» существует только в романах, повестях, драмах и элегиях; но в действительности он разделяется на четыре разряда: на девочек, на невест, на замужних женщин и, наконец, на старых дев и старых баб. Первыми, как детьми, никто не интересуется; последних все боятся и ненавидят (и часто поделом); следовательно, наш прекрасный пол состоит из двух отделов: из девиц, которые должны выйти замуж, и из женщин, которые уже замужем. Русская девушка – не женщина в европейском смысле этого слова, не человек: она не что другое, как невеста.
Название Из цикла статей «Сочинения Александра Пушкина». Статья девятая. «Евгений Онегин» (окончание)
Год выпуска 1845
isbn 5-04-009288-1
«Велик подвиг Пушкина, что он первый в своем романе поэтически воспроизвел русское общество того времени и в лице Онегина и Ленского показал его главную, то есть мужскую сторону; но едва ли не выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэтически воспроизвел, в лице Татьяны, русскую женщину. Мужчина во всех состояниях, во всех слоях русского общества играет первую роль; но мы не скажем, чтоб женщина играла у нас вторую и низшую роль, потому что она ровно никакой роли не играет…»
«Велик подвиг Пушкина, что он первый в своем романе поэтически воспроизвел русское общество того времени и в лице Онегина и Ленского показал его главную, то есть мужскую сторону; но едва ли не выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэтически воспроизвел, в лице Татьяны, русскую женщину. Мужчина во всех состояниях, во всех слоях русского общества играет первую роль; но мы не скажем, чтоб женщина играла у нас вторую и низшую роль, потому что она ровно никакой роли не играет…»
Еще в XIX веке возникло понятие «пушкинский праздник». В те времена их еще называли «фестивалями». Самый яркий из них состоялся в Москве 6 июня 1880 года. Вообще-то тот праздник намечали на 26 мая 1880 года. Это был день 81-й годовщины со дня рождения поэта — разумеется, по старому стилю. Афанасий Фет даже написал стихи «На 26 мая 1880 года» — они и сейчас выходят под таким названием. Но в связи со смертью императрицы Марии Александровны торжества перенесли на 6 июня — то есть отметили пушкинский день по новому стилю, совсем как мы.
В 1919 году, несмотря на Гражданскую войну и голод, книги Пушкина были изданы общим тиражом 750 тыс. Это считалось политически важным — чтобы установившаяся советская власть ассоциировалась в том числе и с Пушкиным. Поэтому призывы крайне левых «сбросить Пушкина с парохода современности» проходили только по разряду эпатажа. Пушкина в СССР почитали и старались интерпретировать в революционном духе. «Он не стоял еще за власть советов, но к ней прошел он некую ступень…» — провозглашал пролетарский поэт Демьян Бедный.
И всё-таки в первые годы советской власти пропаганда относилась к Пушкину если не с опаской, то не без отчуждения. Иногда казалось, что он устарел, как фрак и цилиндр.
С 1967 года ежегодно в первое воскресенье июня в Михайловском, в заповеднике, устраивался Всесоюзный Пушкинский праздник поэзии. При Союзе писателей действовал постоянный оргкомитет по проведению пушкинского праздника, возглавлял его самый телегеничный литературовед всех времен Ираклий Андроников. Традиция пушкинских дней в Михайловском продолжается и в наше время.
Похожие записи:
11 июня 1811 года родился литературный критик Виссарион Белинский.
Личное дело
Виссарион Григорьевич Белинский (1811 – 1848) родился в семье флотского врача, служившего в крепости Свеаборг (ныне Суоменлинна в Финляндии). Когда мальчику исполнилось пять лет, его отец вышел в отставку и стал уездным врачом в городке Чембар Пензенской губернии. Виссарион учился в местном уездном училище, затем в гимназии в Пензе. В 1829 году поступил на словесное отделение философского факультета Московского университета.
Учась в университете, Белинский написал романтическую трагедию «Дмитрий Калинин», в которой критиковал крепостное право. Цензурный комитет, состоявший из профессоров университета, запретил трагедию, а автора университетское начальство стало считать неблагонадежным. Вскоре нашелся предлог для исключения Белинского: поскольку он по болезни подал прошение о переносе экзаменов, его отчислили «по слабости здоровья и притом ограниченности способностей».
С 1832 года средства для жизни Белинский добывал уроками и переводами. В это время он сближается с Николаем Станкевичем и становится постоянным участником его кружка. Там он сдружился с Михаилом Бакуниным и Василием Боткиным, под влиянием которых серьезно изучал немецкую философию, прежде всего Шеллинга, Фихте и Гегеля, которые оказали значительное влияние на его мировоззрение.
В 1833 году благодаря своему бывшему профессору Николаю Надеждину, издававшему журнал «Телескоп», Белинский стал работать в этом журнале — сначала как переводчик статей из зарубежной прессы, а потом как автор собственных статей о русской литературе. Первой критической работой Белинского стала статья «Литературные мечтания. Элегия в прозе» (1834), за ней последовали другие. Но работать в «Телескопе» Белинскому было суждено всего три года. В 1836 году после публикации «Первого философического письма» Чаадаева журнал был закрыт, и Белинский остался без работы.
В 1838 году Белинский и Бакунин возглавили редакцию журнала «Московский наблюдатель», но на следующий год финансовые проблемы и разногласия между коллегами-редакторами привели к закрытию журнала. Тогда петербургский издатель Л. Краевский пригласил Белинского перебраться в столицу и возглавить отдел критики в журнале «Отечественные записки».
В эти годы Белинский много и быстро работает, публикует обозрения текущей литературы, статьи о наиболее значительных авторах прошлого, о народной поэзии, о театре. В 1844 году несколько больших статей Белинского, составивших отдельный том журнала, образовали, в сущности, очерк истории русской литературы от Ломоносова до Пушкина. Благодаря Белинскому «Отечественные записки» становятся ведущим литературно-критическим изданием.
12 ноября 1843 года Виссарион Белинский женился на Марии Орловой, классной даме Московского Екатерининского института. В 1845 году у них родилась дочь Ольга, позже родились еще сын и дочь, умершие в младенчестве. Состояние здоровья самого Белинского, у которого был туберкулез, становилось все хуже.
Осенью 1845 года он тяжело заболел, и в связи с этим в начале следующего года ушел из журнала «Отечественные записки».
Надеясь отдохнуть от изнурительной работы, Белинский отправился в поездку по России с актером Михаилом Щепкиным, сопровождая его на гастролях. Побывал в Калуге, Воронеже, Курске, Харькове, Одессе, Николаеве, Херсоне, Севастополе и Симферополе. Но постоянные переезды только ухудшали состояние Белинского.
Зимой 1846 года он стал сотрудником журнала «Современник», который тогда открыли Некрасов и Панаев.
С мая по ноябрь 1847 года Белинский находился на лечение за границей. Большую часть времени он провел на силезком курорте Зальцбрунн (ныне на территории Польши). Затем совершил поездку по городам Германии, побывал в Брюсселе и Париже. В Зальцбрунне он написал свое известное письмо к Гоголю – ответ на книгу «Выбранные места из переписки с друзьями». В «Современнике» были опубликованы две его большие статьи: «Взгляд на русскую литературу 1846 года» и «Взгляд на русскую литературу 1847 года». Лечение не принесло Белинскому существенной пользы. После возвращения в Россию он умер в Санкт-Петербурге 26 мая (7 июня) 1848 года.
Кирилл Горбунов. Портрет Виссариона Белинского. 1843 г.
Чем знаменит
Время творческой активности Белинского оказалось очень кратким — он умер всего в 37 лет. Но Белинский успел стать одним из виднейших литературных критиков и оказать влияние не только на современников, но и на последующие поколения. Ему принадлежит глубокий анализ произведений Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Гончарова и многих других авторов.
Белинский сформулировал теоретические принципы «натуральной школы» в русской литературе. Большой цикл его статей «Сочинения Александра Пушкина» помещал творчество Пушкина в исторический контекст и демонстрировал, как его черты были предопределены предшествующим развитием русской литературы.
В общих очерках по истории литературы Белинский выделял два ведущих направления. Первое из них, основателем которого был Антиох Кантемир, придерживалось реальной действительности, а второе, восходящее к Ломоносову, стремилось к идеалу, выступая «глашатаем всего высокого и прекрасного». Эти направления могли частично сливаться в творчестве отдельных писателей и окончательно «слились в единый поток» в поэзии Пушкина.
В журналах своего времени у Белинского не было возможности открыто излагать свои взгляды на литературу и судьбы общества. Отчасти ему удавалось сделать это в письмах друзьям, в первую очередь Боткину и Бакунину. Поэтому без изучения переписки Белинского невозможно в полной мере понять эволюцию его взглядов.
О чем надо знать
Одно из самых известных произведений Белинского – письмо к Гоголю по поводу «Выбранных мест из переписки с друзьями». Оно было ответом на письмо Гоголя, которое, в свою очередь, было написано после выхода в «Современнике» резко отрицательной рецензии Белинского на книгу писателя.
Благодаря копии письма, сделанной Белинским для себя и друзей, оно широко распространилось. «Нет ни единого учителя гимназии, ни единого уездного учителя, который не знал бы наизусть письма Белинского к Гоголю», – констатировал К. С. Аксаков в 1856 году. Публикация письма в России в течение долгих лет была невозможна, а его распространение преследовалось властями. Письмо публиковалось за границей: в «Полярной звезде» Герцена в Лондоне в 1855 году, отдельным изданием в Женеве в 1880 году. В русской легальной печати цитата из письма впервые появилась в 1860 году в статье Г. Е. Благосветова о Белинском, опубликованной журналом «Русское слово». Хотя это была даже не точная цитата, а перифраза, и она была очень краткой, цензор, пропустивший эту статью, был уволен.
В 1872 году в статье Чижова «Последние годы Гоголя» и в 1876 году в книге Пыпина «Белинский, жизнь и переписка» были процитированы обширные фрагменты письма, но без наиболее острых его высказываний. В 1903 году Главное управление по делам печати издало распоряжение: «не допускать на будущее время печатания означенного письма как в отдельных изданиях, так и в собраниях сочинений упомянутого автора, а также не дозволять вообще его перепечатки полностью или в извлечениях». Но после революции 1905 года издание письма Белинского к Гоголю в России все-таки стало возможным.
Прямая речь
«…Вы не заметили, что Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиэтизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и соре, – права и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью, и строгое по возможности их исполнение. А вместо этого, она представляет собою ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми, не имея на это и того оправдания, каким лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр не человек; страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Васьками, Стешками, Палашками; страны, где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей! Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение по возможности строгого выполнения хотя тех законов, которые уже есть. Это чувствует даже само правительство (которое хорошо знает, что делают помещики со своими крестьянами, и сколько последние ежегодно режут первых), что доказывается его робкими и бесплодными полумерами в пользу белых негров и комическим заменением однохвостного кнута трехвосткою плетью.
Вот вопросы, которыми тревожно занята вся Россия в ее апатическом сне! И в это-то время великий писатель, который своими дивно-художественными, глубоко-истинными творениями так могущественно содействовал самосознанию России, давши ей возможность взглянуть на самое себя, как будто в зеркале, — является с книгою, в которой во имя Христа и церкви учит варвара-помещика наживать от крестьян больше денег, учит их ругать побольше… И это не должно было привести меня в негодование?.. Да если бы вы обнаружили покушение на мою жизнь, и тогда бы я не более возненавидел вас, как за эти позорные строки… И после этого вы хотите, чтобы верили искренности: направления вашей книги! Нет. Если бы вы действительно преисполнились истиною христовою, а не дьяволова учения – совсем не то написали бы в вашей новой книге. Вы сказали бы помещику, что, так как его крестьяне – его братья о Христе, а как брат не может быть рабом своего брата, то он и должен или дать им свободу, или хотя, по крайней мере, пользоваться их трудами, как можно выгоднее для них, сознавая себя, в глубине своей совести, в ложном положении в отношении к ним».
Из письма Белинского Гоголю (1847)
«Я не принадлежу к числу тех людей, которые утверждают за аксиому, что буржуази – зло, что ее надо уничтожить, что только без нее все пойдет хорошо. Так думает наш немец – Мишель; так или почти так думает Луи Блан. Я с этим соглашусь только тогда, когда на опыте увижу государство, благоденствующее без среднего класса, а как пока я видел только, что государства без среднего класса осуждены на вечное ничтожество, то и не хочу заниматься решением априори такого вопроса, который может быть решен только опытом. Пока буржуази есть и пока она сильна, – я знаю, что она должна быть и не может не быть. Я знаю, что промышленность – источник великих зол, но знаю, что она же – источник и великих благ для общества. Собственно, она только последнее зло в владычестве капитала, в его тирании над трудом».
Из письма Белинского В. П. Боткину (1847)
«Жалею, что вы, говоря о «Телескопе», не упомянули о г. Белинском. Он обличает талант, подающий большую надежду. Если бы с независимостию мнений и с остроумием своим соединял он более учености, более начитанности, более уважения к преданию, более осмотрительности, — словом, более зрелости, то мы бы имели в нем критика весьма замечательного».
Пушкин «Письмо к издателю» (1836)
«Под впечатлением страстного тона философских статей Белинского и особенно пыла его полемики позволительно было представлять его себе человеком исключительных мнений, не терпящим возражений и любящим господствовать над беседой и собеседниками. Признаюсь, я был удивлен, когда на вечере А. А. Комарова мне указали под именем Белинского на господина небольшого роста, сутуловатого, со впалой грудью и довольно большими задумчивыми глазами, который очень скромно, просто и как-то сразу, по-товарищески, отвечал на приветствия новых знакомящихся с ним людей. Разумеется, я уже не встретил ни малейшего признака внушительности, позирования и диктаторских замашек, каких опасался, а, напротив, можно было подметить у Белинского признаки робости и застенчивости, не допускавшие, однако ж, и мысли о какой-либо снисходительной помощи или о непрошенных услугах какого-либо торопливого доброжелателя. Видно было, что под этой оболочкой живет гордая, неукротимая натура, способная ежеминутно прорваться наружу. Вообще неловкость Белинского, спутанные речи и замешательство при встрече с незнакомыми людьми, над чем он сам так много смеялся, имели, как вообще и вся его персона, много выразительного и внушающего: за ними постоянно светился его благородный, цельный, независимый характер. Мы наслышались об увлечениях и порывах Белинского, но никаких порывов и увлечений в этот первый вечер моего знакомства с ним, однако ж, не произошло. Он был тих, сосредоточен и – что особенно поразило меня – был грустен. Поверяя теперь тогдашние впечатления этой встречи всем, что было узнано и расследовано впоследствии, могу сказать с полным убеждением, что на всех мыслях и разговорах Белинского лежал еще оттенок того философско-романтического настроения, которому он подчинился с 1835 года и которому беспрерывно следовал в течение четырех лет, несмотря на то, что сменил Шеллинга на Гегеля в 1836–1837 году, распрощался с иллюзиями относительно своеобычной красоты старорусского и вообще простого, непосредственного быта и перешел к обожанию «разума в действительности». Он переживал теперь последние дни этого философско-романтического настроения. В тот же описываемый вечер зашел разговор о какой-то шутовской рукописной повести, на манер Гофмана, сочиненной для потехи сообща несколькими лицами, на сходках своих, ради время убиения. «Да, – сказал серьезно Белинский, – но Гофман – великое имя. Я никак не понимаю, отчет доселе Европа не ставит Гофмана рядом с Шекспиром и Гете: это писатели одинаковой силы и одного разряда»».
П. В. Анненков «Замечательное десятилетие. 1838 – 1848»
«Последующие поколения критиков не могли избавиться от деспотической власти классических образцов — тени Пушкина или Гоголя всегда стоят за спиной. При Белинском же наша хрестоматия только открывалась. И он вмешивался в этот живой процесс без излишнего трепета, с необходимой трезвостью и отвагой. Большим достижением Белинского была как раз та самая знаменитая неистовость, с которой он расправлялся с предшествующей литературой. Ведь и в его время уже была академическая традиция, заставлявшая гимназистов учить наизусть Ломоносова и Хераскова.
«Футурист» Белинский дебютировал отчаянным хулиганским заявлением: «У нас нет литературы! «. Это означало, что великая русская словесность должна начинаться с его современников — с Пушкина и Гоголя. Смелость Белинского была немедленно вознаграждена популярностью. Властителем дум он стал с первых напечатанных строчек — со статьи «Литературные мечтания».
Вообще то, Белинский скорее журналист, нежели критик. Не связанный с официальной ученостью (он не закончил даже первого курса университета), Белинский ворвался в литературный процесс с пылом относительного невежества. На него не давил авторитет науки, он не стеснялся ни своего легкомыслия, ни своей категоричности. Педантизм он заменял остроумием, эстетическую систему — темпераментом, литературоведческий анализ — журнализмом.
Главным орудием Белинского был его стиль — слегка циничный, чуть сенсационный, весьма фамильярный и обязательно приправленный сарказмом и иронией. Такие характеристики разительно противоречат сложившемуся впоследствии облику угрюмого революционного демократа, но именно легкость изложения и принесла Белинскому любовь читателей, к которым относился и Пушкин, отметивший «независимость мнений и остроумие» молодого критика.
Жанр критического фельетона Белинский разработал и довел до такого совершенства, что он навсегда остался главным в русской журнальной жизни. После Белинского писать о литературе можно, только непрестанно развлекая аудиторию отступлениями, витиеватым острословием и активным присутствием личности самого критика».
Петр Вайль
Десять фактов о Виссарионе Белинском
- Фамилия «Белинский» происходит от названия села Белым в Пензенской губернии, где дед Виссариона Белинского был приходским священником. До поступления в университет будущий критик писал свою фамилию как «Белымский».
- Гимназию Белинский не окончил, так как его не устраивало гимназическое обучение и он решил поступать в университет без аттестата. Для этого ему пришлось выдержать особый экзамен.
- В статье 1834 года, говоря о народности в русской литературе, Белинский выделил четыре периода в ее развитии: Ломоносовский, Карамзинский, Пушкинский и новый. При этом Пушкин в момент публикации статьи еще был жив.
- Пушкин высоко оценивал Белинского. Когда после закрытия «Телескопа» тот потерял работу, Пушкин намеревался пригласить его в свой «Современник». Но осуществить это помешала смерть Пушкина.
- «Неистовым Виссарионом» Белинского прозвал Николай Станкевич.
- Рассуждая об «Обыкновенной истории» Гончарова, Белинский предвосхитил сюжет романа «Обломов». Он критиковал финал романа и писал о возможных альтернативных вариантах его окончания: «Автор имел бы скорее право заставить своего героя заглохнуть в деревенской дичи, апатии и лени, нежели заставить его выгодно служить в Петербурге и жениться на большом приданом».
- В честь Белинского в 1948 году был переименован город Чембар в Пензенской области, где прошло его детство.
- Вокруг могилы Белинского на Волковском кладбище в Петербурге стали хоронить других писателей и критиков. Так возник участок кладбища, известный под названием «Литераторские мостки».
- Основным пунктом обвинения Достоевского на суде по делу петрашевцев было публичное чтение и распространение письма Белинского у Гоголю: ««Военный суд находит подсудимого Достоевского виновным в том, что он, получив в марте месяце сего года из Москвы от дворянина Плещеева (подсудимого) копию с преступного письма литератора Белинского, – читал это письмо в собраниях: сначала у подсудимого Дурова, потом у подсудимого Петрашевского и, наконец, передал его для списания копии подсудимому Момбелли».
- Белинский стал одним из героев пьесы Томаса Стоппарда «Берег утопии».
Материалы о Виссарионе Белинском
Статья о Виссарионе Белинском в русской Википедии
Статья о Виссарионе Белинском в энциклопедии «Кругосвет»
Виссарион Белинский в проекте «Хронос»
Сочинения Белинского в электронной библиотеке Максима Мошкова
Виссарион Белинский в электронной библиотеке «ImWerden»
Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)
Библиографическая запись:
Литературно-критическая деятельность В.Г.Белинского. Ее периодизация. Московский период. Типологический анализ одной из статей данного периода. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//178/literaturno-kriticheskaya-deyatelnost-vgbelinskogo-ee-periodizacziya-moskovskij-period-tipologicheskij-analiz-odnoj-iz-statej-dannogo-perioda/ (дата обращения: 8.01.2022)
Литературно-критическая деятельность Белинского
Виссарион Григорьевич Белинский (1811-1848) был первым великим русским критиком. Он создал эстетическую программу реалистического направления. С середины 1830-х и почти на протяжении всех 1840-х годов он являлся главным идейным вдохновителем и организатором самого мощного литературного направления в России.
Все лучшие традиции предшествовавшей русской критики, а также опыт современной западноевропейской эстетической мысли использованы были Белинским. Он разработал последовательную эстетическую систему взглядов, историко-литературную концепцию, открыл и воспитал множество первостепенных талантов. Он ввел основные теоретические понятия и термины реалистической критики. Белинский придал критике журнальный, публицистический характер, превратил ее в орудие борьбы за революционно-демократические идеалы.
Его исходной позицией в области критики был реализм. Уже в первой своей оригинальной статье — «Литературные мечтания» (1834), которая справедливо считается началом русской классической критики, Белинский выступил как страстный глашатай критического реализма.
Деятельность Белинского наглядно разделяется на московский (1833-1839) и петербургский (1839-1848) периоды. По характеру философского обоснования Белинским своих взглядов эти периоды, конечно, с большой долей условности могут быть названы как «идеалистический» и «материалистический».
Если же рассматривать критическую деятельность Белинского с точки зрения участия его в журналах, которые он умел превращать в органы реалистического направления независимо от их прежней репутации, то можно выделить следующие четыре периода.
Московский период:
1)Свою деятельность Белинский начал в журнале «Телескоп» и литературном приложении к нему «Молва», издававшихся Надеждиным в Москве. Этот первый период, с «Литературных мечтаний» и до закрытия «Телескопа», охватывает 1834-1836 годы.
2) Следующий период журнальной деятельности Белинского, когда он стал во главе преобразованного «Московского наблюдателя» (1837-1839), был в области критики менее плодотворным, чем предыдущий. Но этот период очень важен с точки зрения философской эволюции Белинского: критик переживал так называемое примирение с российской действительностью.
Петербургский период:
3)С наибольшей силой деятельность Белинского развернулась в 40-е годы в Петербурге, когда он по приглашению Краевского встал во главе критического отдела журнала «Отечественные записки» (1839-1846) и «Литературных прибавлений к «Русскому инвалиду», переименованных с 1840 года в «Литературную газету». Взгляды Белинского нашли свое отражение в появившихся здесь обзорах русской литературы за 1840-1845 годы, в статьях «Речь о критике», «Герой нашего времени», «Стихотворения М. Лермонтова», «Сочинения Александра Пушкина», в полемических рецензиях по поводу «Мертвых душ» Гоголя и во множестве других. Белинский напечатал несколько сотен рецензий, в которых дал оценку новейшим явлениям русской литературы; он был также постоянным театральным обозревателем. Критик сделался центральной фигурой эпохи, общепризнанным вождем реалистического направления.
4) К 1847-1848 годам назрел у Белинского разрыв с давним другом В. П. Боткиным, начинавшим осуждать произведения «натуральной школы» с позиций теории «чистого искусства». В 1846 году Белинский порвал с «либералом» Краевским и ушел из «Отечественных записок», которым отдал столько сил. Все теснее Белинский сближался с Некрасовым, Герценом, Огаревым, молодыми писателями, шедшими вслед за Гоголем.
В своей творческой практике Белинский неизменно придерживался определенных принципов. Основываясь на конкретном факте, на конкретном литературном явлении, он никогда не останавливался на нем, а стремился осмыслить частную литературную проблему в широком плане, поставить рецензируемую книгу в общее русло русской литературы, развернуть критическую задачу — в эстетическую, а эстетическую — решить с точки зрения философских и общественных проблем своего временя. Поэтому большинство статей Белинского, даже в тех случаях, когда они посвящены одному писателю или одному литературному произведению, далеко выходит за пределы сформулированной в заглавии темы. Поэтому не только трудно, но и невозможно разделить, например, литературную критику и эстетику Белинского, выделить статьи на исторические, философские или политические темы.
Анализ «О русской повести и повестях Гоголя» (1835), как характерной статьи раннего периода.
Впервые Белинский подробно анализирует творчество Гоголя в 1835 году в статье «О .русской повести и повестях г. Гоголя». Это одна из ранних работ Б. Здесь он еще весь находится во власти идеалистической философии и эстетики. Он считает творчество бессознательным процессом, не зависящим от воли творящего, а искусство не имеющим цели вне себя. Он нигде не говорит об общественной роли литературы вообще и творчества Гоголя в частности, да и по своему стилистическому строю, по своей терминологии статья далека от той отточенной формы, в которую Белинский будет впоследствии облекать свои статьи. Здесь Белинский задается чисто эстетическим вопросом, без которого, по его мнению, не может обойтись критик — «точно ли произведение изящно, точно ли этот автор поэт?» Отвечая на него, Белинский начинает пристально вглядываться вместе с читателем в написанное Гоголем. И тогда выясняется, что Гоголь истинный поэт в отличие от всех его предшественников в русской повести — Марликского, Одоевского, Погодина, Павлова, Полевого — потому, что он «верен жизни до последней степени», потому, что чувство непреложности происходящего и своей причастности к нему, ощущение безусловной художественной правды не покидает каждого, кто знакомится с рассказом о ссоре Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем или с историей жизни и смерти «старосветских помещиков».
Основной признак реалистической поэзии — а именно к ней относит Белинский повести Гоголя — объективный се характер, то, что ее герои живут как бы сами по себе, без художественных натяжек, ходульности и риторических преувеличений, совершая круг своей обыкновенной жизни, столь похожей на все привычное и повседневное. Эта верность жизни делает произведения Гоголя народными. Именно так ставит здесь критик вопрос о народности, об умении художника передавать национальный дух своего народа, своеобразие его развития. Народность с необходимостью присутствует в каждом истинно художественном произведении.
Особенностью же, свойственной только Гоголю, индивидуальной чертой его таланта, Белинский считает юмор.
Именно в этой статье Белинский увидел, что «бичующий» юмор Гоголя порожден отрицательным отношением к действительности. Так силой конкретного анализа повестей Гоголя, сопоставления их с жизнью Б. преодолевает идеалистическую схему, и Гоголь предстает в его ранней статье как писатель, для которого окружающий мир является бесконечным источником поэзии и которому и смешно и грустно при взгляде на этот мир.
Для Белинского важно умение Гоголя как подлинного художника-реалиста несколькими чертами обрисовать героя так, чтобы он был виден весь, «с головы до ног», быть «глубоким анатомиком души человеческой».
Ставя Гоголя очень высоко как художника, создателя законченных, острых, ярких человеческих характеров-типов, Б. в это время еще объективно понимает художественность как свободу от всякой заданности, целенаправленности. И хотя уже в этой статье видно, как непримирим Б. к уродствам русской жизни, как близко ему искусство, окончательное понимание значения литературы в борьбе с этими уродствами приходит к нему позднее, в начале 40-х гг., вместе с отказом от идеи разумности всего существующего, с осознанием своего разлада с современной ему русской действительностью.
Типологический анализ статьи Б. «О русской повести и повестях Гоголя»(1835).
Белинский становит Гоголя на место. оставл. Пушкиным. Но отмечает, что Гоголь более социален, чем Пушкин.
Белинский выделяет 2 поэзии в повестях Гоголя:
- 1)поэзия идеальная(романтизм)
- 2) поэзия реальная(бытийность).
Достоинства прозы Гоголя:
- 1)простота вымысла
- 2)совершенная истина жизни
- 3)комическое одушевление, побежденное чувством грусти и уныния.
Белинский толковал природу комического:
- 1) внешний комизм(остроумие)
- 2) комизм глубинного св-ва(противоречия характера).
Смех Гоголя вызывает грустные чувства.
Белинский раскрывает значение поэмы «Мёртвые души»:
- 1.«М. души» — правдивое изображ пороков, присущих дворянству.
- 2.Поэма не карикатура. А правдивое изобр. пороков.
- 3.Поэма не явл. оскорблением чести.
- 4.Поэма необъятная по худ. концепции.
- 5.Поэма не обличительство. А философское изображ пороков.
Выдержки из статьи:
— «Русская литература, несмотря на свою незначительность, несмотря даже на сомнительность своего существования, которое теперь многими признается за мечту, русская литература испытала множество чуждых и собственных влияний,отличилась множеством направлений.»
— «Роман все убил, все поглотил, а повесть, пришедшая вместе с ним, изгладила даже и следы всего этого, и сам роман с почтением посторонился и дал ей дорогу впереди себя.»
— «Поэзия двумя, так сказать, способами объемлет и воспроизводит явления жизни. Эти способы противоположны один другому, хотя ведут к одной цели. Поэт или пересоздает жизнь по собственному идеалу, зависящему от образа его воззрения на вещи, от его отношений к миру, к веку и народу, в котором он живет, или воспроизводит ее во всей ее наготе и истине, оставаясь верен всем подробностям, краскам и оттенкам ее действительности. Поэтому поэзию можно разделить на два, так сказать, отдела — на _идеальную_ и _реальную_»
— «Итак, поэзию можно разделить на _идеальную_ и _реальную_. Трудно было бы решить, которой из них должно отдать преимущество. Может быть, каждая из них равна другой, когда удовлетворяет условиям творчества, то есть когда _идеальная_ гармонирует с чувством, а _реальная_ — с истиною представляемой ею жизни. Но кажется, что последняя, родившаяся вследствие духа нашего положительного времени, более удовлетворяет его господствующей потребности. Впрочем, здесь много значит и индивидуальность вкуса. Но, как бы то ни было, в наше время та и другая равно возможны, равно доступны и понятны всем»
— «что такое и для чего эта повесть, без которой книжка журнала есть то же, что был бы человек в обществе без сапог и галстука, эта повесть, которую теперь все пишут и все читают»
— «В русской литературе повесть еще гостья, но гостья, которая, подобно ежу, вытесняет давнишних и настоящих из их законного жилища.»
— «Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют — простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех этих качеств заключается в одном источнике: г. Гоголь — поэт, поэт жизни действительной.»
— «Простота вымысла_ в поэзии реальной есть один из самых верных признаков истинной поэзии, истинного и притом зрелого таланта.»
— «Совершенная истина жизни_ в повестях г. Гоголя тесно соединяется с простотою вымысла. Он не льстит жизни, но и не клевещет на нее; он рад выставить наружу все, что есть в ней прекрасного, человеческого, и в то же время не скрывает нимало и ее безобразия. В том и другом случае он верен жизни до последней степени. Она у него настоящий портрет, в котором всё схвачено с удивительным сходством, начиная от экспрессии оригинала до
веснушек лица его; начиная от гардероба Ивана Никифоровича до русских мужиков, идущих по Невскому проспекту, в сапогах, запачканных известью; от колоссальной физиономии богатыря Бульбы, который не боялся ничего в свете, с люлькою в зубах и саблею в руках, до стоического философа Хомы, который не боялся ничего в свете, даже чертей и ведьм, когда у него люлька в зубах и рюмка в руках»
— «Повести г. Гоголя народны в высочайшей степени;»
— «Почти то же самое можно сказать и об оригинальности: как и народность,она есть необходимое условие истинного таланта. Два человека могут сойтись в заказной работе, но никогда в творчестве, ибо если одно вдохновение не посещает двух раз одного человека, то еще менее одинаковое вдохновение может посетить двух человек. Вот почему мир творчества так неистощим и безграничен.»
— «Комизм или гумор г. Гоголя имеет свой, особенный характер: это гумор чисто русский, гумор спокойный, простодушный, в котором автор как бы прикидывается простачком.»
— «причина этого комизма, этой карикатурности изображений заключается не в способности или направлении автора находить во всем смешные стороны, но в верности жизни.»
— «Г-н Гоголь сделался известным своими «Вечерами на хуторе».»
— «»Ночь пред Рождеством Христовым» есть целая, полная картина домашней жизни народа, его маленьких радостей, его маленьких горестей, словом, тут вся поэзия его жизни. «Страшная месть» составляет теперь pendant {параллель (франц.). — Ред.} к «Тарасу Бульбе», и обе эти огромные картины показывают, до чего может возвышаться талант г. Гоголя.»
— «»Портрет» есть неудачная попытка г. Гоголя в фантастическом роде. Здесь его талант падает, но он и в самом падении остается талантом. »
— «фантастическое как-то не совсем дается г. Гоголю»
— «»Тарас Бульба» есть отрывок, эпизод из великой эпопеи жизни целого народа. Если в наше время возможна гомерическая эпопея, то вот вам ее высочайший образец, идеал и прототип!.. »
— «Что такое г. Гоголь в нашей литературе? Где его место в ней?…… г. Гоголь еще только начал свое поприще: следовательно, наше дело высказать свое мнение.о его дебюте и о надеждах в будущем, которые подает этот дебют. Эти надежды велики, ибо г. Гоголь владеет талантом необыкновенным, сильным и высоким. По крайней мере, в настоящее время он является главою литературы, главою поэтов; он становится на место, оставленное Пушкиным.»
02.12.2016, 5939 просмотров.
Отличительный характер нашей литературы состоит в резкой противоположности ее явлений. Возьмите любую европейскую литературу, и вы увидите, что ни в одной из них нет скачков от величайших созданий до самых пошлых: те и другие связаны лестницею со множеством ступеней, в нисходящем или восходящем порядке, смотря по тому, с которого конца будете смотреть. Подле гениального художественного создания вы увидите множество созданий, принадлежащих сильным художническим талантам; за ними бесконечный ряд превосходных, примечательных, порядочных и т. д. беллетрических произведений, так что доходите до порождений дюжинной посредственности не вдруг, а постепенно и незаметно. Самые посредственные произведения иностранной беллетристики носят на себе отпечаток большей или меньшей образованности, знания общества или, по крайней мере, грамотности авторов. И потому-то все европейские литературы так плодовиты и богаты, что ни на миг не оставляют своих читателей без достаточного запаса умственного наслаждения. Самая французская литература, бедная и ничтожная художественными созданиями, едва ли еще не богаче других беллетрическими произведениями, благодаря которым она и удерживает свое исключительное владычество над европейскою читающею публикою. Напротив того, наша молодая литература по справедливости может гордиться значительным числом великих художественных созданий и до нищеты бедна хорошими беллетрическими произведениями, которые, естественно, должны бы далеко превосходить первые в количестве. В век Екатерины литература наша имела Державина — и никого, кто бы хотя несколько приближался к нему; полузабытый ныне Фонвизин и забытые Хемницер и Богданович были единственными примечательными беллетристами того времени. Крылов, Жуковский и Батюшков были поэтическими корифеями века Александра I; Капнист, Карамзин (говорим о нем не как об историке), Дмитриев, Озеров и еще немногие блестящим образом поддерживали беллетристику того времени. С двадцатых до тридцатых годов настоящего века литература наша оживилась: еще далеко не кончили своего поэтического поприща Крылов и Жуковский, как явился Пушкин, первый великий народный русский поэт, вполне художник, сопровождаемый и окруженный толпою более или менее примечательных талантов, которых неоспоримым достоинством мешает только невыгода быть современниками Пушкина. Но зато пушкинский период необыкновенно (сравнительно с предшествовавшими и последующим) был богат блестящими беллетрическими талантами, из которых некоторые в своих произведениях возвышались до поэзии, и хотя другие теперь уже и не читаются, но в свое время пользовались большим вниманием публики и сильно занимали ее своими произведениями, большею частию мелкими, помещавшимися в журналах и альманахах. Начало четвертого десятилетия ознаменовалось романическим и драматическим движением и — несбывшимися яркими надеждами: «Юрий Милославский» подал большие надежды, «Торквато Тассо» тоже подал большие надежды… и многие подавали большие надежды, только теперь оказались совершенно безнадежными… Но и в этом периоде надежд и безнадежностей блестит яркая звезда великого творческого таланта, — мы говорим о Гоголе, который, к сожалению, после смерти Пушкина ничего не печатает и которого последние произведения русская публика прочла в «Современнике» за 1836 год, хотя слухи о новых его произведениях и не умолкают… Тридцатый год был роковым для нашей литературы: журналы начали прекращаться один за другим, альманахи наскучили публике и прекратились, и в 1834 году «Библиотека для чтения» соединила в себе труды почти всех известных и неизвестных поэтов и литераторов, как бы нарочно для того, чтобы показать ограниченность и их деятельности и бедность русской литературы… Но обо всем этом мы скоро поговорим в особой статье; на этот раз прямо выскажем нашу главную мысль, что отличительный характер русской литературы — внезапные проблески сильных и даже великих художнических талантов и, за немногими исключениями, вечная поговорка читателей: «Книг много, а читать нечего…» К числу таких сильных художественных талантов, неожиданно являющихся среди окружающей их пустоты, принадлежит талант г. Лермонтова. В «Библиотеке для чтения» на 1834 год напечатано было несколько (очень немного) стихотворений Пушкина и Жуковского; после того русская поэзия нашла свое убежище в «Современнике», где, кроме стихотворений самого издателя, появлялись нередко и стихотворения Жуковского и немногих других и где помещены: «Капитанская дочка» Пушкина, «Нос», «Коляска» и «Утро делового человека», сцена из комедии Гоголя, не говоря уже о нескольких замечательных беллетрических произведениях и критических статьях. Хотя этот полужурнал и полуальманах только год издавался Пушкиным, но как в нем долго печатались посмертные произведения его основателя, то «Современник» и долго еще был единственным убежищем поэзии; скрывшейся из периодических изданий с началом «Библиотеки для чтения». В 1835 году вышла маленькая книжка стихотворений Кольцова, после того постоянно печатающего свои лирические произведения в разных периодических изданиях до сего времени. Кольцов обратил на себя общее внимание, но не столько достоинством и сущностию своих созданий, сколько своим качеством поэта-самоучки, поэта-прасола. Он и доселе не понят, не оценен как поэт, вне его личных обстоятельств, и только немногие сознают всю глубину, обширность и богатырскую мощь его таланта и видят в нем не эфемерное, хотя и примечательное явление периодической литературы, а истинного жреца высокого искусства. Почти в одно время с изданием первых стихотворений Кольцова явился со своими стихотворениями и г. Бенедиктов. Но его муза гораздо больше произвела в публике толков и восклицаний, нежели обогатила нашу литературу. Стихотворения г. Бенедиктова — явление примечательное, интересное и глубоко поучительное: они отрицательно поясняют тайну искусства и в то же время подтверждают собою ту истину, что всякий внешний талант, ослепляющий глаза внешнею стороною искусства и выходящий не из вдохновения, а из легко воспламеняющейся натуры, так же тихо и незаметно сходит с арены, как шумно и блистательно является на нее. Благодаря странной случайности, вследствие которой в «Библиотеку для чтения» попали стихи г. Красова и явились в ней с именем г. Бернета [Псевдоним А. К. Жуковского], г. Красов, до того времени печатавший свои произведения только в московских изданиях, получил общую известность. В самом деле, его лирические произведения часто отличаются пламенным, хотя и неглубоким чувством, а иногда и художественною формою. После г. Красова заслуживают внимание стихотворения под фирмою — Ѳ — [Псевдоним И. П. Клюшникова]; они отличаются чувством скорбным, страдальческим болезненным, какою-то однообразною оригинальностию, нередко счастливыми оборотами постоянно господствующей в них идеи раскаяния и примирения, иногда пленительными поэтическими образами. Знакомые с состоянием духа, которое в них выражается, никогда не пройдут мимо их без душевного участия; находящиеся в том же самом состоянии духа, естественно, преувеличат их достоинства; люди же, или незнакомые с таким страданием, или слишком нормальные духом, могут не отдать им должной справедливости: таково влияние и такова участь поэтов, в созданиях которых общее слишком заслонено их индивидуальностию. Во всяком случае, стихотворения — Ѳ — принадлежат к примечательным явлениям современной им литературы, и их историческое значение не подвержено никакому сомнению.
Может быть, многим покажется странно, что мы ничего не говорим о г. Кукольнике, поэте столь плодовитом и столь превознесенном «Библиотекой для чтения». Мы вполне признаем его достоинства, которые не подвержены никакому сомнению, но о которых нового нечего сказать. Поэтические места не выкупают ничтожности целого создания, точно так же, как два, три счастливые монолога не составляют драмы. Пусть в драме, состоящей, из 3000 стихов, наберется до тридцати или, если хотите, или пятидесяти хороших лирических стихов, но драма от того не менее скучна и утомительна, если в ней нет ни действия, ни актеров, ни истины. Многочисленность написанных кем-либо драм также не составляет еще достоинства и заслуги, особенно если все драмы похожи одна на другую, как две капли воды. О таланте ни слова, пусть он будет; но степень таланта — вот вопрос! Если талант не имеет в себе достаточной силы встать в уровень с своими стремлениями и предприятиями, он производит только пустоцвет, когда вы ждете от него плодов. — Чтобы нас не подозревали в пристрасти, мы, пожалуй, упомянем еще и о г. Бернете, во многих стихотворениях которого иногда проблескивали яркие искорки поэзии; но ни одно из них, как из больших, так и из маленьких не представляло собою ничего целого и оконченного. К тому же, талант г. Бернета идет сверху вниз, и последние его стихотворения последовательно слабее первых, так что теперь уже перестают говорить и о первых. Может быть, мы пропустили еще несколько стихотворцев с проблеском таланта; но стоит ли останавливаться над однолетними растениями, которые так нередки, так обыкновении и цветут одно мгновение! стоит ли останавливаться над ними, хоть они и цветы, а не сухая трава? Нет.
Спящий в гробе мирно спи,
Жизнью пользуйся живущий! [Строки из баллады Ф. Шиллера «Торжество победителей» (перевод В. А. Жуковского)]
И потому обратимся к живым. Но и из них только один Кольцов обещает жизнь, которая не боится смерти, ибо его поэзия есть не современно важное, но безотносительно примечательное явление. Никого из явившихся вместе с ним и после него нельзя поставить с ним наряду, и долго стоял он в просторном отдалении от всех других, как вдруг на горизонте нашей поэзии взошло новое яркое светило и тотчас оказалось звездою первой величины. Мы говорим о Лермонтове, который, без имени, явился в «Литературных прибавлениях к «Русскому инвалиду» 1838 года с поэмою «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», а с 1839 года постоянно продолжает являться в «Отечественных записках». Поэмы его, несмотря на ее великое художественное достоинство, совершенную оригинальность и самобытность, не обратила на себя особенного внимания всей публики и была замечена только немногими; но каждое из его мелких произведений возбуждало общий и сильный восторг. Все видели в них что-то совершенно новое, самобытное; всех поражало могущество вдохновения, глубина и сила чувства, роскошь фантазии, полнота жизни и резко ощутительное присутствие мысли в художественной форме. Пока оставляя в стороне сравнения, мы заметим теперь только то, что, при всей глубине мыслей, энергии выражения, разнообразии содержания, по которым Кольцову едва ли можно бояться чьего-нибудь соперничества, форма его стихотворений, несмотря на свою художественность, всегда однообразна, всегда одинаково безыскусственна. Кольцов не есть только народный поэт: нет, он стоит выше, ибо если его песни понятны всякому простолюдину, то его думы недоступны никакому; но в то же время он не может назваться и поэтом национальным, ибо его могучий талант не может выйти из магического круга народной непосредственности. Это гениальный простолюдин, в душ которого возникают вопросы, свойственные только людям, развитым наукою и образованием, и который высказывает эти глубокие вопросы в форме народной поэзии. Поэтому он непереводим ни на какой язык и понятен только у себя дома, только своим соотечественникам. «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» показывает, что Лермонтов умеет явления непосредственной русской жизни воспроизводить в народнопоэтической форме, единственно свойственной им, тогда как прочие его произведения, проникнутые русским духом, являются в той общемировой форме, которая свойственна поэзии, перешедшей из естественной в художественную, и которая, не переставая быть национальною, доступна для всякого века и всякой страны {Так как стихотворения Лермонтова скоро выйдут в свет особою книжкою, то мы и поговорим о них поподробнее в свое время и в особой статье.}.
В то время как какие-нибудь два стихотворения, помещенные в первых двух книжках «Отечественных записок» 1839 года, возбудили к Лермонтову столько интереса со стороны публики, утвердили за ним имя поэта с большими надеждами, Лермонтов вдруг является с повестью «Бэла», написанною в прозе. Это тем приятнее удивило всех, что еще более обнаружило силу молодого таланта и показало его разнообразие и многосторонность. В повести Лермонтов явился таким же творцом, как и в своих стихотворениях. С первого раза можно было заметить, что эта повесть вышла не из желания заинтересовать публику исключительно любимым ею родом литературы, не из слепого подражания делать то, что все делают, но из того же источника, из которого вышли и его стихотворения. — из глубокой творческой натуры, чуждой всяких побуждений, кроме вдохновения. Лирическая поэзия и повесть современной жизни соединились в одном таланте. Такое соединение, по-видимому, столь противоположных родов поэзии не редкость в наше время. Шиллер и Гете были лириками, романистами и драматургами, хотя лирический элемент всегда оставался в них господствующим и преобладающим. Сам «Фауст» есть лирическое произведение в драматической форме. Поэзия нашего времени по преимуществу роман и драма; но лиризм все-таки остается общим элементом поэзии, потому что он есть общий элемент человеческого духа. С лиризма начинает почти каждый поэт, так же, как с него начинает каждый народ. Сам Вальтер Скотт перешел к роману от лирических поэм. Только литература Северо-Американских Штатов началась романом Купера, и это явление так же странно, как и общество, в котором оно произошло. Может быть, это оттого, северо-американская литература есть продолжение английской. Наша литература представляет тоже совершенно особенное явление: мы вдруг переживаем все моменты европейской жизни, которые на Западе развивались последовательно. Только до Пушкина наша поэзия была по преимуществу лирическою. Пушкин недолго ограничивался лиризмом и скоро перешел к поэме, а от нее — к драме. Как полный представитель духа своего времени, он также покушался и на роман: в «Современнике» 1837 года помещено шесть глав (с началом седьмой) из неконченного романа его под названием «Арап Петра Великого», из которых четвертая глава была первоначально помещена в «Северных цветах» 1829 года. Повести Пушкин начал писать уже в последние годы своей недоконченной жизни. Однако ж очевидно, что настоящим его родом был лиризм, стихотворная повесть (поэма) и драма, ибо его прозаические опыты далеко не равны стихотворным. Самая лучшая его повесть, «Капитанская дочка», при всех ее огромных достоинствах, не может идти ни в какое сравнение с его поэмами и драмами. Это не больше, как превосходное беллетрическое произведение с поэтическими и даже художественными частностями. Другие его повести, особенно «Повести Белкина», принадлежат исключительно к области беллетристики. Может быть, в этом заключается причина того, что и роман, так давно начатый, не был кончен. Лермонтов и в прозе является равным себе, как и в стихах, и мы уверены, что, с большим развитием его художнической деятельности, он непременно дойдет до драмы. Наше предположение не произвольно: оно основывается сколько на полноте драматического движения, заметного в повестях Лермонтова, столько же и на духе настоящего времени, особенно благоприятного соединению в одном лице всех форм поэзии. Последнее обстоятельство очень важно, ибо и у искусства всякого народа есть свое историческое развитие, вследствие которого определяется характер и род деятельности поэта. Может быть, и Пушкин был бы таким же великим романистом, как лириком и драматургом, если бы явился позже и имел подобного себе предшественника.
«Бэла», заключая в себе интерес отдельной и оконченной повести, в то же время была только отрывком из большого сочинения, равно как и «Фаталист» и «Тамань», впоследствии напечатанные в «Отечественных же записках». Теперь они являются, вместе с другими, с «Максимом Максимычем», «Предисловием к журналу Печорина» и «Княжною Мери», под одним общим заглавием «Героя нашего времени». Это общее название — не прихоть автора; равным образом, по названию не должно заключать, чтобы содержащиеся в этих двух книжках повести были рассказами какого-нибудь лица, на которого автор навязал роль рассказчика. Во всех повестях одна мысль, и эта мысль выражена в одном лице, которое есть герой всех рассказов. В «Бэле» он является каким-то таинственным лицом. Героиня этой повести вся перед вами, но герой — как будто бы, показывается под вымышленным именем, чтобы его не узнали. Из-за отношений его по «Бэле» вы невольно догадываетесь о какой-то другой повести, заманчивой, таинственной и мрачной. И вот автор тотчас показывает вам его при свидании с Максимом Максимычем, который рассказал ему повесть о Бэле. Но ваше любопытство не удовлетворено, а только еще более раздражено, и повесть о Бэле все еще остается для вас загадочною. Наконец, в руках автора журнал Печорина, в предисловии к которому автор делает намек на идею романа, но намек, который только более возбуждает ваше нетерпение познакомиться с героем романа. В высшей степени поэтическом рассказе «Тамань» герой романа является автобиографом, но загадка от этого становится только заманчивее, и отгадка еще не тут. Наконец, вы переходите к «Княжне Мери», и туман рассеивается, загадка разгадывается, основная идея романа, как горькое чувство, мгновенно овладевшее всем существом вашим, пристает к вам и преследует вас. Вы читаете наконец «Фаталиста», и хотя в этом рассказе Печорин является не героем, а только рассказчиком случая, которого он был свидетелем, хотя в нем вы не находите ни одной новой черты, которая дополнила бы вам портрет «героя нашего времени», но странное дело! вы еще более понимаете его, более думаете о нем, и ваше чувство еще грустнее и горестнее…
Эта полнота впечатления, в котором все разнообразные чувства, волновавшие вас при чтении романа, сливаются в единое общее чувство, в котором все лица, — каждое столько интересное само по себе, так полно образованное, — становятся вокруг одного лица, составляют с ним группу, которой средоточие есть это одно лицо, вместе с вами смотрят на него, кто с любовию, кто с ненавистию. — какая причина этой полноты впечатления? Она заключается в единстве мысли, которая выразилась в романе и от которой произошла эта гармоническая соответственность частей с целым, это строго соразмерное распределение ролей для всех лиц, наконец, эта оконченность, полнота и замкнутость целого.
Сущность всякого художественного произведения состоит в органическом процессе его явления из возможности бытия в действительность бытия. Как невидимое зерно, западет в душу художника мысль, и из этой благодатной и плодородной почвы развертывается и развивается в определенную форму, в образы, полные красоты и жизни, и наконец является совершенно особным, цельным и замкнутым в самом себе миром, в котором все части соразмерны целому, и каждая, существуя сама по себе и сама собою, составляя замкнутый в самом себе образ, в то же время существует для целого, как его необходимая часть, и способствует впечатлению целого. Так точно живой человек представляет собою также особный и замкнутый в самом себе мир: его организм сложен из бесчисленного множества органов, и каждый из этих органов, представляя собою удивительную целость, оконченность и особность, есть живая часть живого организма, и все органы образуют единый организм, единое неделимое существо — индивидуум. Как во всяком произведении природы, от ее низшей организации — минерала, до ее высшей организации — человека, нет ничего ни недостаточного, ни лишнего; но всякий орган, всякая жилка, даже недоступная невооруженному глазу, необходима и находится на своем месте: так и в созданиях искусства не должно быть ничего ни недоконченного, ни недостающего, ни излишнего; но всякая черта, всякий образ и необходим, и на своем месте. В природе есть произведения неполные, уродливые, вследствие несовершенства организации; если они, несмотря на то, живут — значит, что получившие ненормальное образование органы не составляют важнейших частей организма или что ненормальность их не важна для целого организма. Так и в художественных созданиях могут быть недостатки, причина которых заключается не в совершенно правильном ходе процесса их явления, то есть в большем или меньшем участии личной воли и рассудка художника, или в том, что он недостаточно выносил в своей душе идею создания, не дал ей вполне сформироваться в определенные и оконченные образы. И такие произведения не лишаются чрез подобные недостатки своей художественной сущности и ценности. Но, как в произведениях природы слишком неправильное развитие органов производит уродов, которые, родясь, тотчас и умирают, так и в сфере искусства есть произведения, не переживающие минуты своего рождения. Вот такие-то произведения искусства могут быть и переделываемы, и приноровляемы к случаю и к обстоятельствам, и о таких-то произведениях говорится, что в них есть и красоты и недостатки. Но истинно художественные произведения не имеют ни красот, ни недостатков: для кого доступна их целость, тому видится одна красота. Только близорукость эстетического чувства и вкуса, не способная обнять целое художественного произведения и теряющаяся в его частях, может в нем видеть красоты и недостатки, приписывая ему собственную свою ограниченность.
Все, что ни есть в действительности, есть обособление общего духа жизни в частном явлении. Всякая организация есть свидетельство присутствия духа: где организация, там и жизнь, а где жизнь, там и дух. И потому, как всякое произведение природы, от минерала и былинки до человека, есть обособление общего духа жизни в частном жизни, так и всякое создание искусства есть обособление общей мировой идеи в частный образ, в самом себе замкнутый. Организация есть сущность того процесса, чрез который является все живое и нерукотворное, следовательно, и все произведения природы и искусства. И потому-то те и другие так целостны, так полны, окончены, словом, замкнуты в самих себе.
Но что же такое эта «замкнутость»? — спросят нас наконец. Отвечаем: эта вещь столько же простая, сколько и мудреная, — и удовлетворительно ответить на этот вопрос столько же легко, сколько и трудно. Что такое дух? Что такое истина? Что такое жизнь? Как часто предлагаются такие вопросы, и как часто делаются на них ответы! Вся жизнь человеческая есть не что иное, как подобные вопросы, стремящиеся к разрешению. И что же? — для многих ли решена загадка и найдено слово? Отчего же так? Да оттого, что все вопросы и предлагаются и решаются словом, а слово есть или мысль, или пустой звук: кто в самой натуре своей, внутри самого себя, в таинственном святилище духа своего носит возможность решения таких вопросов. — возможность, которая называется предощущением, предчувствием, чувством, внутренним созерцанием, внутренним ясновидением истины, врожденными идеями и проч., — для того слово есть мысль, и, услышав его, он принимает в себя значение, заключенное в этом слове. Причина такой понятливости заключается в сродстве, или, лучше сказать, в тождестве познающего с познаваемым. Но и самое это тождество требует большего развития: иначе понятливость тупеет, и вопросы остаются безответны. Но у кого нет этого тождества с предметами его познания, для того слово — пустой звук: ухо его услышит слово, но разум останется глух для него. Вот почему вопросы, о которых мы говорим, столько же просты, сколько и мудрены, и отвечать на них столько же легко, сколько и трудно. Однако ж мы попытаемся здесь навести читателей на идею того, что мы называем, в природе и искусстве, замкнутостию. Посмотрите на цветущее растение: вы видите, что оно имеет свою определенную форму, которою отличается оно не только от существ в других царствах природы, но даже и от растений разного с ним рода и вида; его листики расположены так симметрично, так пропорционально, каждый из них так тщательно, с такою заботливостию, с таким бесконечным совершенством отделен и изукрашен до малейших подробностей… Как роскошно-прекрасен его цветок, сколько на нем жилочек, оттенков, какая нежная и яркая пыль… И какое, наконец, упоительное благоухание!.. Но все ли тут? О нет! Это только внешняя форма, выражение внутреннего: эти чудные краски вышли изнутри растения, этот обаятельный аромат есть его бальзамическое дыхание… Там, внутри его ствола, целый новый мир: там самодеятельная лаборатория жизненности, там, по тончайшим сосудцам дивно правильной отделки, течет влага жизни, струится невидимый эфир духа… Где же начало и причина этого явления? В нем самом: оно было уже, когда еще не было растения, когда было только зерно. Уже в этом зерне заключался и корень, и ствол, и красивые листочки, и пышный ароматический цвет! Видите ли, в этом цветке все, что ему нужно: и жизнь, и источник жизни, и явление, и причина явления, и растительность, и все орудия, органы и сосуды растительности; а между тем, где вы усмотрите начало или конец всего этого? Вы видите, что это растение полно и совершенно само в себе, не имеет ничего недостающего ему и ничего лишнего, что оно живо и индивидуально: но где же пружина его жизни, исходный пункт его индивидуальности? где? Они замкнуты в нем, потому оно есть совершенно целое, оконченное, словом — замкнутое в самом себе органическое существо. Но растение связано с землею, в которой первоначально развивается и из которой получает питание, дающее ему материалы для развития и поддержания его бытия; посмотрите на животное: оно одарено способностию произвольного движения, оно всего носит себя с самим собою: оно есть и растение, которое растет из почвы и на почве, оно есть и почва, из которой и на которой растет. Смотря на него извне, мы видим явление; вскрыв его организм, мы видим источник явления: там кости связаны сухими жилками, сгибы членов смазаны пасокою, которая заготовляется в особых железах, мускулы протканы нервами… Но и тут вы еще не все видите: возьмите микроскоп, увеличивающий в мильон раз, — и вас поразит благоговейным изумлением эта бесконечность организации: вы увидите, что и тысячи ваших жизней недостаточно, чтобы только перечислить эти тончайшие нити, полные первосущных сил природы, — и каждая ниточка, каждая фибра необходима для целого и не может быть ни исключена, ни заменена без искажения целой формы; между малейшими органами нет и такого пустого пространства, где бы мог улечься невидимый для простого глаза атом; все внутреннее так тесно и неразрывно слито с внешнею формою, что одно замыкает в себе другое, а целое есть замкнутое в самом себе существо… Человек представляет, в этом отношении, несравненно высшее и поразительнейшее зрелище: сообщенный и слитый со всею природою — и тайною жизни природы, — он во всем, вне себя, видит осуществившиеся законы собственного разума, и великое все нашло в нем свой орган, отделившись в нем от самого себя, чтобы взглянуть на себя и сознать себя. Общее и безразличное стало в нем частным и особным, чтобы через эту частность и особность снова возвратиться к своей общности, сознав ее. Закон обособления и замкнутости в частном явлении общего есть основной закон мировой жизни!.. И в искусстве он открывается с таким же полновластием, как и в природе: в уразумении тайны закона обособления заключается разгадка тайны искусства. Творческая мысль, запав в душу художника, организируется в полное, целостное, оконченное, особное и замкнутое в себе художественное произведение. Обратите все ваше внимание на слово «организируется»: только органическое развивается из самого себя, только развивающееся из самого себя является целостным и особным с частями пропорционально и живо сочлененными и подчиненными одному общему. Вот почему, например, роман Вальтера Скотта, наполненный таким множеством действующих лиц, нисколько не похожих одно на другое, представляющий такое сцепление разнообразных происшествий, столкновений и случаев, поражает вас одним общим впечатлением, дает вам созерцание чего-то единого, — вместо того чтобы спутать и сбить вас этим калейдоскопическим множеством характеров и событий. По той же причине и каждое лицо в романе существует для вас само по себе; вы видите его перед собою во весь рост, во всей его характеристической особности, и никогда уже не забудете его, а если и забудете, то, перечитывая роман вновь, хотя бы через двадцать лет, тотчас увидите, что это лицо вам знакомо, что вы где-то уже видели его. Но целое романа — его колорит, его индивидуальная особенность, его нечто, для выражения которого нет слова. — еще памятнее вам, нежели каждое слово в особенности: уже и лица всех романов и содержания их изгладились из вашей памяти, но с словами: «Ламермурская невеста», «Ивангое» [«Айвенго»], «Шотландские пуритане» и пр., никогда не перестанут для вас соединяться совершенно различные понятия… Как какое-то неясное видение, как аккорд, внезапно в вышине раздавшийся, как благоухание, мимо вас мгновенно пронесшееся, будет вам, как в тумане, представляться индивидуальная общность каждого романа…
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9