Узнать о известных произведениях и жизненном пути самого читаемого британского писателя учащиеся столицы могут, открыв интерактивный контент Библиотеки «Московской электронной школы».
Увлекательно и легко подготовиться к сочинению, быстро и с интересом выполнить домашнее задание и расширить свой кругозор столичным ученикам помогут приложения, сценарии уроков, а также видео- и аудиоматериалы в «МЭШ». Школьники получат дополнительные сведения о жизни и творческом пути Чарльза Диккенса, прослушают и переведут на русский язык отрывок неадаптированного текста из романа «Оливер Твист», а также перечитают книгу «Рождественская песнь» и пополнят свой словарный запас.
Чарльз Диккенс – знаменитый английский писатель, признанный романист и мастер очерка. Один из крупнейших прозаиков XIX века, он ещё при жизни стал самым популярным англоязычным автором.
Текстовый модуль «Чарльз Диккенс. Его жизнь и литературная деятельность: биографический очерк» для средней и старшей школы познакомит учащихся с основными вехами биографии и творчества писателя. Внимательно прочитав текст приложения, старшеклассники получат много дополнительной информации, которая поможет им в написании сочинения и при подготовке к экзаменам.
Детство Чарльза никак нельзя было назвать счастливым и безоблачным – семья бедствовала, и мальчику пришлось бросить школу и начать работать. За плату всего шесть шиллингов в неделю он трудился на фабрике, где производилась вакса. Но как только ситуация с уплатой долгов в семье несколько выправилась, мальчик продолжил учёбу, с жадностью навёрстывая всё, что ему пришлось пропустить. После школы он заканчивает Веллингтонскую академию и поступает на работу в адвокатскую контору. Однако творческий поиск и желание найти своё место в жизни не дают покоя – молодой человек изучает стенографию и становится вольным репортёром.
В интерактивном приложении «A Christmas Carol». Charles Dickens» для 5-8 классов школьники вспомнят содержание книги Диккенса «Рождественская песнь» и проведут импровизированную словарную работу, выбрав из разворачивающегося списка подходящие по смыслу определения.
Жизнь и карьера писателя начинают активно развиваться с тех пор, как он становится сотрудником редакции «The Morning Chronicle». Непосредственный стиль и необычная манера подачи материала начинающего журналиста пришлись по вкусу читателям. Литературное творчество постепенно стало для Диккенса делом и смыслом всей жизни. Его первый труд под названием «Очерки Боза» увидел свет в 1836 году. А ровно через год вышло легендарное произведение «Посмертные записки Пиквикского клуба». Меткие и остроумные жанровые зарисовки о жителях туманного Альбиона привлекли к этой книге многочисленных поклонников.
По мнению критиков, «Приключения Оливера Твиста» – первый настоящий роман в литературном наследии Чарльза Диккенса. Сначала книга вышла в печать в литературном журнале под заголовком «Оливер Твист или Путь приходского мальчика». Позже писатель издаёт роман отдельной книжкой под всем уже известным названием «Приключения Оливера Твиста» с иллюстрациями знаменитого английского художника и публициста Джорджа Крукшенка. Это трогательный рассказ о мальчике-сироте, которому удаётся остаться светлым и открытым человеком, пройдя через все уготованные ему испытания. Книга была написана настолько достоверно, что после выхода в печать автору предъявили претензии владельцы нескольких лондонских работных домов, которые эксплуатировали детский труд.
Видеоурок «Оливер Твист» для 7 класса, созданный по мотивам произведения Чарльза Диккенса, поможет школьникам вспомнить сюжет романа и его главных героев, окунуться в эпоху Лондонских трущоб XIX века, а также ещё раз пережить все перипетии вместе с главными персонажами книги. А аудиоурок «Oliver Twist» для 10-11 классов, научит ребят воспринимать неадаптированный англоязычный текст «на слух» и переводить его в режиме реального времени. Он также поможет подготовить старшеклассников к этапу аудирования при сдаче Единого государственного экзамена по английскому языку.
На протяжении всей творческой жизни в работах Диккенса отчётливо прослеживаются черты реализма, сентиментализма и ощутимого сказочного начала. Роман «Лавка древностей», над которым писатель трудился с 1840 по 1841 гг., также провозглашает безоговорочную победу добра над злом. Водоворот непредсказуемых жизненных ситуаций и знаменитый бесхитростный юмор Диккенса сделали книгу понятной и любимой среди самых разных читателей.
1850-е годы – зенит писательской славы Диккенса. Роман «Холодный дом», напечатанный в 1853 году, отчасти мог бы считаться несколько автобиографичным – ведь все герои повествования немного напоминают самого автора. Точно также они сталкиваются с несправедливостью, социальным неравенством и бесправием, а ещё – мужественно противостоят бесконечным сложным жизненным ситуациям.
Библиотека «МЭШ» — это сервис проекта «Московская электронная школа», разработанный столичным Департаментом образования и науки совместно с Департаментом информационных технологий. В ней содержится много образовательных материалов: более 50 тысяч сценариев уроков и более восьми тысяч видеоуроков, свыше 1600 электронных учебных пособий, 381 учебник, более 130 тысяч образовательных интерактивных приложений, восемь уникальных виртуальных лабораторий, 245 произведений художественной литературы, а также огромное количество тестовых заданий, соответствующих содержанию ОГЭ и ЕГЭ, и многое другое.
«Илиада» — одна из первых эпических поэм в истории литературы. Это полноценное художественное произведение, написанное, как утверждают литературоведы, древнегреческим поэтом Гомером. Гомеровский вопрос является практически основным в античной литературе. Его суть состоит в том, что доподлинно неизвестно, сам ли Гомер написал эпические масштабные произведения или он собрал народные сказания, объединив их в книги «Илиада» и «Одиссея».
История создания
Как создавались эти поэмы с уверенностью — не сможет сказать никто. Но считается, что «Илиада» была написана приблизительно в 8-9 вв. до н.э. А в её основу легли предания крито-микенской эпохи. Ученые не могут даже доказать, что Гомер — это не вымышленное лицо. О его жизни известно очень мало. Слепой поэт, который скитался почти всю жизнь, едва ли мог написать произведения такого масштаба. Кроме того, кажется странным, что книги Гомера намного превосходят по художественной ценности многие другие творения того периода. Вполне возможно, знаменитые поэмы кто-то дописал или отредактировал. На это указывает и другое обстоятельство: есть немало фрагментов, которые не связаны с основной темой и отличаются по стилистике, и складывается ощущение, что их добавили позднее.
В «Илиаде» сочетаются развитая система поэтических формул, типичная для импровизационной фольклорной поэзии, и сложная композиция, характерная для фиксированных литературных текстов.
Поэмы написаны одним древнегреческим размером – гекзаметром, но «Илиада» имеет больший объем, чем «Одиссея» — 15 700 стихов, а главы формируются в соответствии с греческим алфавитом. Позднее она была поделена на 24 песни филологом из Александрии.
В основе поэмы — предание о Троянской войне; её название происходит от второго наименования Трои — Илион. События «Илиады» охватывают 51 день последнего года осады Трои греками.
Интересно, что открытия Г. Шлимана, а также последующие раскопки поселений крито-микенской культуры подтвердили историческую достоверность описанных Гомером событий. Однако в литературном преломлении они все-таки получили другой размах и иное толкование. В центре повествования — конфликт воина Ахилла со своей судьбой, а ведь этот герой произошел из мифов Древней Греции, а потому наделен мистической силой.
Стоит отметить, что основа поэмы действительно относится к древности, о чем свидетельствуют многочисленные упоминания произведения в летописях, философских трактатах и других древних источников. «Илиаду» комментировал сам Аристотель.
Жанр, направление
По жанровой стилистике «Илиада» относится к эпической поэме. В основу положен исторический сюжет, объем и количество героев указывают на эпический размах произведения.
Неподготовленному читателю бывает сложно разобраться в хронологической последовательности, так как стиль у автора имеет специфические особенности. Мы понимаем, где происходят события и в какое время, но уникальность состоит в том, что действия словно нанизываются друг на друга, и поначалу непросто разобраться в последовательности истории. Действия происходят в разных местах и даже в разных мирах, однако автор описывает их в определенной последовательности, что позволяет объединить их в одно целое.
Композиция и конфликт
Действия в поэме можно разделить на два плана:
- Человеческий (войны под стенами Трои)
- Божественный (боги-олимпийцы и их интриги)
Причина войны разбросала по разным сторонам как людей, так и богов, но между последними наблюдается больше споров и пререканий. Суть самой композиции состоит в том, что читателю показывается смена земной жизни на божественную, которые в конце произведения сливаются в одну сюжетную линию.
Многие исследователи усматривают в «Илиаде» центрально-симметричную композицию, свидетельствующую о едином авторстве и эстетической целостности поэмы. Так, эпизод в начале 1-й книги (старец Хрис приходит в ахейский лагерь, чтобы вызволить из плена дочь) соответствует эпизоду в конце 24-й книги (престарелый Приам приходит туда же за телом сына).
Особенность композиционного строя заключается также в том, что в поэме сочетаются разные темпы повествования. Плавное «эпическое раздолье» сменяется быстрым темпом рассказа, также отмечаются гармонично вписанные в сюжет речи и диалоги персонажей. Крайнюю медлительность можно встретить при длинном перечислении кораблей («каталог кораблей»), а также греческих предводителей и племён.
Ещё одним важным моментом является то, что автор впервые использует такой литературный приём, как сравнительная характеристика. Он добавляет к именам героев образность, например, Агамемнон величавый, Одиссей многоумный, Елена Прекрасная и т.д.
Вершителями основополагающего конфликта произведения являются Ахилл и Агамемнон. В лагере ахейцев наступают тяжёлые времена: нарушается гармония человеческой жизни. Их перестают привлекать военные действия и сама суть героизма. Ахейцы мечтают о спокойной, мирной жизни.
Как бы сильно Агамемнон не травмировал душу Ахилла, смерть друга Патрокла заставляет его снова подняться и пойти в бой, чтобы отомстить за убийство как самому Гектору, так и его народу.
Смысл названия поэмы
Троянская война была одной из самых масштабных войн в древнем мире. Предположительная информация о ней дошла до наших дней благодаря Гомеру и его произведению «Илиада».
Так как в Древней Греции Троя носила название Илион, то и автор дал имя своей поэме в честь этого города. Правда лишь с небольшим изменением: к Илио было присоединено дополнение ад, которое в переводе с древнегреческого языка означает «невидимый мир».
Суть: о чём поэма?
В произведении идёт речь о Троянской войне. Начало данного противоборства закладывается во время свадьбы Пелея и Фетиды – родителей Ахилла. Здесь происходит спор между Герой, Афродитой и Афиной за звание прекраснейшей из богинь. Они просят царевича Трои Париса (самого красивого юношу на Земле) решить конфликт. Выбор его пал на Афродиту, так как она пообещала ему в жёны самую красивую и замечательную девушку, живущую на свете. В этот момент богини Гера и Афина становятся злейшими противниками Трои.
Поводом к войне как раз и оказалась прекраснейшая из женщин – Елена. Её похитил Парис, который находился в гостях у её законного супруга Менелая. Дабы вернуть свою любимую, Менелай собирает храбрых и доблестных героев Греции и идёт войной на своего врага.
За всеми действиями наблюдают боги-олимпийцы, разделившиеся на два лагеря, каждый из которых хочет притянуть победу на свою сторону. Здесь и начинается главный конфликт произведения: Агамемнон вырывает из мирной жизни Ахилла и заставляет идти на войну. Надо сказать, что Ахилл — сын морской нимфы, он обладает неуязвимостью, но у него есть одно уязвимое место — пятка. За нее мать держала сына, когда погружала его тело в воды Стикса. Согласно предсказанию, герой должен был либо рано и героически погибнуть у стен Трои, либо жить долго, но бесславно. Мать хотела защитить сына и окунула его в волшебные воды Стикса, держа малыша за пятку. Именно туда Парис попадет стрелой во время боя.
Ахилл и Агамемнон сталкиваются со взаимной ненавистью друг к другу, что может подставить под удар завоевание Трои. Ахилл отказывается от дальнейшего участия в кровопролитии и лишь смерть близкого друга Патрокла поднимает его снова в бой. Ахилл убивает Гектора — старшего сына царя Трои. Приам – царь Трои, умоляет Ахилла вернуть ему тело Гектора, пообещав мир на время похорон.
Впоследствии Аполлон, который затаил злобу на Ахиллеса, который его оскорбил, направил стрелу Париса прямо в пятку Ахилла, и воин погиб.
Главные герои и их характеристика
Главные герои поэмы «Илиада» многочисленны, но Литрекон перечислил лишь некоторых из них, чтобы не превращать анализ по плану во вторую Илиаду.
- Ахилл — сын морской нимфы Фетиды и смертного. Он обладает фактическим бессмертием, за исключением одного слабого места – пятки. У этого героя достаточно сложный характер, так как в нём уживаются и милосердие, и агрессия, а также вспыльчивость и храбрость. Он категорически не принимает ложь и лицемерие. Ахилл преданный друг (до конца мстит за смерть Патрокла). В Троянской войне выступал на стороне греков.
- Гектор – сын Приама. Его из-за мести убивает Ахилл. Гектор представлен разумным, храбрым, честным и справедливым персонажем. Можно сказать, что он — преданный семьянин, так как Гектор очень переживает, что ему приходится оставить родных и уйти на войну.
- Агамемнон – правитель Микеии. Описывается как эгоист и жестокий человек, который стремится только к славе и завоеваниям. Противостояние микенского царя и Ахилла является главным конфликтом всей поэмы.
- Елена – самая красивая из всех живущих женщин, жена Менелая. Каждый мужчина, увидев Елену, боготворит её, а каждая женщина – ненавидит. На нее подействовали чары Афины, и она живет с Парисом добровольно.
- Патрокл – близкий друг Ахилла, убит Гектором.
- Менелай – царь Спарты и законный супруг Елены. Он собрал лучших воинов и организовал «спасательную операцию» своей жены. Человек чести, справедливый и мудрый царь.
- Парис – сын Приама и царевич Трои. Он похищает Елену Прекрасную и тем самым развязывает войну. Легкомысленный и красивый юноша.
Темы
Тематика произведения «Илиада» обозначается в первых строчках поэмы: «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына…». Поэтому главной темой является гнев главного героя. Впервые это проявляется, когда Агамемнон забирает себе рабыню Ахилла – Брисеиду. После такого предательства со стороны соратника, герой отказывается от дальнейшего участия в военных действиях.
Также в «Илиаде» поднимается тема мести, а именно главный герой мстит Гектору и его народу за убийство Патрокла. То, как Ахилл поступает с телом мёртвого Гектора, порицается автором, и герой тоже погибает на поле боя. Данный поступок не ограничивается одной лишь темой, здесь так же находит отражение и тема чести, а точнее будет сказать – бесчестья. Ахилл не только убил, но и продолжил издеваться над телом своего врага. Но Гектор раскрывается в произведении как честный человек, он до конца воевал и защищал свой народ.
Ещё одна тема, раскрывающаяся в данной поэме, это тема судьбы. Боги-олимпийцы используют людей, словно марионеток. У воинов нет свободной воли, но есть предначертанная судьба. Будет верным сказать, что через кровопролития и войны боги выясняют между собой отношения.
Проблемы
Проблематика произведения «Илиада» вбирает в себя все главные пороки человека. Здесь можно выделись похоть, жадность, эгоизм, мстительность, злость и др. Из поэмы становится ясно, что хотя подобные «качества» приписываются в основном людям, но и боги постоянно поддаются преступным страстям. Жестокость, хитрость, глупость, гордыня – основные вечные проблемы богов.
Также присутствует проблема ненависти, которая выражена в произведении достаточно своеобразно. Например, автор поощряет акт отстаивания своих интересов, но с другой стороны, ему безмерно жалко падших доблестных воинов. В гневе Ахилла, а также в богине раздора заключается слабость и важная мысль: нам трудно отступить, когда находимся во власти гнева.
Смысл
Несомненно, в «Илиаде» присутствуют завораживающие описания битв, человеческих эмоций, мнений и решений богов. Но благодаря автору, читатель может узнать об образе жизни и своенравном мышлении древнегреческого народа, показывает и открывает мир эпоса и мифологии в целом.
Основная идея произведения «Илиада» состоит в том, что человек не властен изменить свою судьбу, даже если за него вступаются Боги. Ее не обмануть и не избегнуть. Есть у каждого высшее предназначение, которое ведет нас по заранее выстроенному пути, и мы рождаемся с этой программой и этим направлением. Главная мысль поэмы «Илиада» позволяет понять основу менталитета древнего человека, который принимал все, что с ним происходит, как должное. Поэтому авторы так часто выдвигали на первый план бунтовщиков, которые бросали вызов року. Их трагическое бесстрашие производит сильное впечатление.
Чему учит «Илиада»?
Основная мораль поэмы «Илиада» заключается в том, что человек должен управлять своими эмоциями, а не наоборот. Темы чести, отваги, доброты, поднимаемые в произведении, доказывают, что необходимо быть самоотверженным, храбрым, проявлять смекалку в каких-либо делах, но при этом важно оставаться добрым, понимающим и никогда не опускаться до лжи и подлой мести.
Мойры, предсказавшие смерть Ахилла, быть может, знали о его характере. Если бы он не подверг позору тело убитого врага, ему, возможно, удалось бы избежать гибели под стенами Трои. Но его судьбу определили его пороки. Так происходит и по сей день.
Критика
Автор «Илиады» и «Одиссеи» открыл новый мир литературы. Его произведения воодушевляли и до сих пор продолжают вдохновлять многих людей.
Некоторые литературные критики и писатели высказались об гомеровской «Илиаде». Вот что пишет А. Ф. Лосев об Ахилле в книге «Гомер»:
«Капризная и эгоистичная психология уже выходящего за пределы эпоса героя».
Или вот, что говорит о самом Гомере Аристотель в своей книге «Поэтика и риторика»:
«Гомер и в этом случае представляется необычайным в сравнении с другими: он не замыслил описать всю войну, хотя она имела начало и конец, так как [рассказ] должен был бы сделаться чересчур большим и нелегко обозримым, или [войну], хотя и скромных размеров, но запутанную пестрою вереницею событий. И вот, выбрав одну ее часть, он воспользовался многими из остальных обстоятельств как эпизодами, например, перечислением кораблей и другими, которыми он разнообразил свою поэму».
Также Платон в своём произведении «Пир» восхищённо высказался о подвиге Ахилла:
«…узнав от матери, что он умрет, если убьет Гектора, а если не убьет, то вернется домой и доживет до старости». (Как читатель знает из поэмы, Ахилл всё же решился на убийство Гектора).
Автор: Ксения Сизова
Клайв Баркер — британский писатель-фантаст. Режиссёр и сценарист, автор многих бестселлеров. На литературном поприще он впервые выступил в качестве драматурга; в то время он и сам играл в театре и ставил спектакли. Создатель фильмов «Восставший из ада», «Кэндимен», а также «Ночной народ», «Повелитель иллюзий», «Святой грешник» и «Боги и монстры». Кроме того, Баркер известен как живописец и фотограф: его работы выставлялись в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.
Родился 5 октября 1952 в час ночи в Англии, недалеко от Пенни Лэйн, Ливерпуль. Родители Клайва были итало-ирландского происхождения. Отец, его звали Лин, работал в отделе кадров, а мать Джоан — служащим в системе образования. У Клайва есть брат, которого зовут Кристофер. Школьное обучение Баркер прошёл в престижной Quarry Bank School, в которой в своё время учился Джон Леннон. Уже в школе Баркер занялся писательством, где редактировал школьный журнал «Humphri». После окончания школы поступил в Ливерпульский университет на факультет английской литературы и философии.
В 1974 вместе с друзьями Баркер создаёт группу The Dog Company, в которой они исполняют пьесы жанра Гран-гиньоль, в основном посвящённые тематике ужаса. Вскоре Баркером были сняты первые любительские короткометражные фильмы «Salome» и «Forbidden». Первый фильм снят в возрасте 21 года, второй — 26 лет. В фильмах снимались друзья Баркера по The Dog Company. Вскоре Баркер переезжает в Лондон, где рисует, пишет пьесы и рассказы. В 1981 он оформил обложку альбома Face Dances группы The Who. В 1983 работы Баркера попадают к Ремзи Кемпбеллу, который знакомит его с Дугласом Винтером — критиком и редактором. В 1984 выходит сборник рассказов в формате трёх томов под названием «Книги крови» (Books of Blood). Сборник не имел большого успеха в Великобритании, но заявил о себе в США.
В 1985 Баркер получает «Всемирную премию фэнтези». В этом же году выходит первый роман Баркера «Проклятая игра» (The Damnation Game), который был выдвинут на Bram Stoker Award за лучший дебют и на Букеровскую премию. В 1985 написал сценарий для фильма «Подземный мир». После того как две адаптации его рассказов ему не понравились (Rawhead Rex и Transmutations) Баркер решает заняться режиссурой. Таким образом он снял фильм «Восставший из ада» (1987), бюджет фильма составлял менее миллиона долларов, а в качестве Пинхэда снялся друг и одноклассник Баркера Даг Бредли. В 1987 вышел второй роман Баркера «Сотканный мир» (Weaveworld), в следующем году вышел роман «Племя Тьмы».
1989 ознаменовался выходом первого романа трилогии The Art «Явление тайны» (The Great and Secret Show). В 1990 Баркером было экранизировано произведение «Племя Тьмы. После выхода фильма последовало издание иллюстрированного сценария, серии комиксов Epic Comics, а также две аркадные игры. В этом же году Баркер приобретает старый лондонский дом в георгианском стиле и начинает работу над своим самым любимым проектом — «Имаджикой» (Imajica), которую Баркер писал в течение полутора лет. В 1991 Клайв получает звание Грандмастер от Ассоциации Писателей Ужасов. Кроме того, в 1991 вышел альбом Pandemonium, где можно найти картины Баркера и его неизданные пьесы. В 1992 Клайв переезжает в США, где живёт в большом доме испанского стиля двадцатых годов. В этом же году выходит детская сказка The Thief of Always: A Fable с иллюстрациями автора, которая впоследствии была внесена министерством образования Великобритании в обязательный список литературы для чтения в средней школе. Вскоре по рассказу Forbidden ставится фильм «Кэндимен», однако Баркер выступил исполнительным продюсером фильма, а не режиссёром. В марте-апреле 1993 проходит выставка картин Баркера под названием One Person Show, продолжают издаваться комиксы. Также Баркер расписал помещение ночного Нью-Йоркского клуба Light Wisdom and Sound. В 1994 вышел второй роман трилогии The Art «Эвервилль» (Everville).
В 1995 Баркер вновь выступает в качестве режиссёра, на этот раз он снимает фильм «Повелитель иллюзий». Ассоциацией кинопрокатчиков фильм был сокращён на 12 минут. В 1996 вышел роман «Таинство» (Sacrament), в котором было множество автобиографичного материала. В 1997 выходит фильм Quicksilver Highway, где Баркер сыграл небольшую роль, а один из эпизодов был снят по его сценарию. Также в этом году Баркер впервые ставит хэллоуиновское шоу на студии Universal Pictures, которое называлось Halloween Horror Nights.
В 1998 выходит роман «Галили» (Galilee), в котором Баркер смешал готический роман с романтической историей. В этом же году фильм «Боги и монстры», который Баркер продюсировал, получает Оскар за лучшую адаптацию сценария. В октябре Баркер ставит второе шоу для студии Universal — Clive Barker’s Freakz — Halloween Horror Nights II, в 1999 — Clive Barker’s Hell — Halloween Horror Nights III, в 2000 — Clive Barker’s Harvest. Эти шоу длятся в течение промежутка с середины до конца октября. Осенью 2000 Баркер официально вступил в брак с чернокожим фотохудожником Эмилианом Дэвидом Армстронгом. 20 августа 1999 умер отец Баркера Лин.
В 2001 выходит новый роман Клайва «Каньон Холодных Сердец» (Cold Heart Canyon), выходит игра Clive Barker’s Undying, к которой Баркер создал сюжет, героев. 2002 ознаменовался выходом фильма Saint Sinner, который был снят по рассказу Баркера. Также в этом году выходит первая книга серии Abarat — детская сказочная книга, в книге можно найти множество иллюстраций, сделанных самим Баркером. 23 октября 2007 выходит игра «Иерихон» (Jericho). В 2008 выходит фильм Midnight Meat Train. Клайв выступил в роли продюсера этого фильма.
Многие люди даже не задумываются, что его язык считается самым богатым. Почему именно русский? Ответ очень прост, русский язык – это единственный в мире язык, слова в котором могут пополняться снова и снова. Из многих выражений и придуманных слов и пополняется наш язык, наша культура, ведь многое, что было популярно у наших бабушек и дедушек переходит и в нашу разговорную лексику, и наши внуки тоже будут говорить нашими фразами.
Русский язык очень сложный, но это не делает его менее привлекательным. Многие писатели говорили, что на русском можно вести любую беседу: признание любви, общение с врагом, дружеская беседа, ведь именно он может передать все чувства и эмоции, лучше, чем какой-либо другой язык. Главное учиться быть грамотным человеком, не стоит кричать на весь свет, что он слишком сложен и что придумали слишком много дурацких правил.
Следует помнить, что язык, на котором мы говорим, это дар наших предков и не учение языка – это равноценно забыть о родных, не принять их культуру, стать чужим среди своих. Особенно печально это слышать от маленького, еще растущего поколения. Они ведь еще не знают, что познав его, можно открыть для себя новый мир. в русском языке существует множество слов синонимов, поэтому составлять стихи не составит никого труда, подбирая нужное слово смысл его не поменяется. Очень забавно узнавать новые слова, ведь слово означающий один предмет или действие по звучанию может ассоциироваться совершенно с другим предметом.
Полюбив язык, он откроет для тебя множество возможностей, все это я проверила на своем личном опыте. Прочитав большое количество книг, уже не вспоминаешь о правилах, и свободно пишешь предложения, не делая никаких ошибок. Вот что значит – богатый русский язык. Так что лучше беречь свой язык смолоду.
Сочинение рассуждение Русский язык необыкновенно богат 6 класс
Мы часто слышим утверждение, что русский язык очень богат. Но так ли это? Давайте разберемся.
Первое, чем шокирует любого иностранца на язык – это количеством синонимов. Например, слово «красивый» можно занимать такими словами, как «потрясающий», «прекрасный», «хороший», «прекрасный», «привлекательный» или же «восхитительный». Вряд ли найдется слово, к которому нельзя подобрать подходящую замену. Это, конечно же, говорит о великолепии и многообразии русского языка.
Также, в отличие, например, от английского, в русском языке не существует правильного построения вопросительных предложений. То есть можно использовать только интонацию при построении вопроса. Перенесение знака препинания, использование разнообразных суффиксов и приставок, изменение порядка слов может также координально изменить смысл предложения. Поражает и количество средств выразительности. При прочтении любого произведения встречается множество эпитетов, олицетворений и метафор.
Не стоит забывать и о том, что среднестатистический человек пользуется всего одной пятой слов всего языка. Это, в свою очередь, тоже говорит о его обширности и необъятности.
В заключение мне хотелось бы сказать, что столь богатый и удивительный язык необходимо не только беречь, но и уметь им пользоваться. Для этого стоит употреблять как можно меньше иностранных слов и, конечно же, читать классическую литературу для пополнения словарного запаса.
Сочинение №3 Русский язык необыкновенно (необычайно) богат сочинение-рассуждение
Что может быть дороже, ценнее и ранимее, чем наш родной язык; язык на котором мы говорим? Наш русский язык. На Свете великое множество стран, народов, языков, людей. Но я говорю на русском языке, на нем же пишу, думаю, так как я русский человек. Русский язык по праву считается одним из самых красивых, мелодичных, утончённых и музыкальных языков в мире. Не зря такие великие писатели, поэты, музыканты, как Пушкин, Блок,Чайковский, писали свои произведения на русском языке. А какие прекрасные стихи подарили нам великие поэтессы: Ахматова, Цветаева,Тэффи и многие другие.
Вы только вспомните сколько великих писателей писали на русском языке: Лермонтов, Булгаков, Бунин, Солженицын, Пелевин, Куприн, Пастернак. А как же Ломоносов с его великой теорией трёх штилей? Эта теория положила начала разделению нашего языка по рангам; разделила его на низкий, средний и высокий стиль. Язык стал ещё более разнообразным и уникальным от этого. Благодаря своей многогранности русский язык всегда остаётся уникальным,делает речь человека выразительной и красноречивой.
Русский язык- это наш дар, подарок, и творение Всевышнего. Русский язык такой разный, на нем может говорить и интеллигент и обычный мужик из народа, и от этого язык не станет бледнее, а наоборот он засверкает всеми ипостасями своего величия. Для меня самый красивым языком на свете является русский язык.
Более 145 миллионов человек на земле считают русский язык своим родным языков. Также русский язык является государственный языком в России и в нескольких странах бывшего СССР. На русском языке говорят и за пределами нашей страны; его учат в зарубежных вузах: в Америки, Великобритании , Франции, Германие, Люксембурге. На русском языке заключаются межнациональные договоры, проводят международные встречи. Многие студенты из других стран пытаются посетить нашу страну, чтобы услышит такой родной и красивый русский язык. Как сказал когда-то один великий человек,я перефразирую-«есть на свете много языков, все они созданы для разных дел… А русский язык создан для жизни и размышлений». Я не спорю все языки заслуживают уважения. Но больше всего каждый человек должен любить и уважать свой родной язык, язык на котором он говорит с рождения, на котором мыслит и решает.
И как после этого мы можем не гордиться нашим родным языком? Мы должны им гордится. Это наша прямая обязанность и честь. Я горжусь тем,что я говорю и пишу именно на русском языке. Я считаю, что каждый гражданин нашей страны должен ценить и любить свой родной язык; не загрязнять его иностранными словами, некрасивыми оборотами и диалектами; неправильной фонетикой. Следить за своей речью, относиться к языку с уважением и заботой. Говорить чётко, ярко, утончённо, как позволяет нам делать русский язык. Любите свой язык- он великий наш русский язык. Задача нас, людей говорящих на русском языке-сохранить и преумножить красоту русского языка для будущих поколений. Это наша цель на многие года и столетия вперёд.
Русский язык богат и живописен. Он могучий и живописный.
Сочинение номер 4. Богатство русского языка.
Русский язык считается одним из самых сложных и богатых языков в мире. Он имеет длительную историю своего развития. Впрочем, как и сама Россия.
Все величайшие писатели и поэты нашей страны вошли также и в историю русского языка. Ведь именно они помогали ему развиваться, внося туда изменения, преобразуя его. Без труда можно назвать целый ряд таких имен. Это и М.В. Ломоносов с его теорией о «трех штилях». Это и Н.М. Карамзин с его учением об изящной «салонной» речи. Это, конечно же, и А.С. Пушкин, внесший большие изменения в русский литературный язык 19 века. Да и вообще все талантливые российские писатели и поэты влияли на русский язык через свои творения.
Язык – это не беспорядочный набор букв и слов. Он представляет собой систему. Богатство русского языка мы видим на всех его уровнях, начиная со звуков и заканчивая сложными предложениями и целыми текстами. Например, в русском языке, одном из немногих, существует разделение глаголов на лица. Этого нет в английском и многих других языках мира. В фонетике русского языка существует несколько делений звуков: звонкие, глухие, сонорные, только звонкие и только глухие, мягкие и твердые, только мягкие и только твердые звуки. Кроме того, есть еще и буквы, которые не обозначают никаких звуков (например, мягкий и твердый знаки), а также буквы, обозначающие сразу несколько звуков в определенных позициях (гласные Е, Ё, Ю, Я).
Огромное богатство таит в себе лексика русского языка. В ней существует множество слов для обозначения не только чувств или действий, но даже и для их оттенков. В русском языке существует огромные ряды синонимов, антонимов, паронимов, омонимов. Только русский человек может смотреть своей возлюбленной в глаза, восхищаться очами богини, плевать в зенки соседу и грозиться выколоть моргалы врагу.
Словарный запас русского языка настолько развился, что содержит в себе очень много ответвлений. Это профессиональные, молодежные жаргоны; разнообразные тайные языки (например, язык преступного мира) и так далее. Изучением этих подъязыков занимается множество, русских и зарубежных, ученых. Все они восхищаются богатством нашего языка, его неистощимыми возможностями.
В современном мире мы разговариваем и пишем с помощью языка. Следовательно, у нас есть устный и письменный язык. Письменный, или литературный, язык един для всех. А устных языков великое множество. И не всегда русские люди могут легко понять друг друга.
Так, например, жители деревень и маленьких городов (особенно пожилые) пользуются словами и выражениями, малознакомыми или вовсе незнакомыми жителям мегаполисов. И наоборот.
Это происходит потому, что в русском языке существуют диалекты, слова, выражения и особенности произношения, которые присущи только жителям какой-то одной местности. Известно, что на юге России змею называют «козюлей», избу «хатой». Прекрасный пример диалектных слов дал нам С. Есенин в своем стихотворении «В хате»:
Пахнет рыхлыми драченами;
У порога в дежке квас,
Над печурками точеными
Тараканы лезут в паз.
Только в этом четверостишии мы находим два диалектных слова (драченами, дежка) и два слова, связанных с обозначением деревенского быта (точеные печурки, паз). Остальные строфы этого стихотворения также пестрят яркими диалектными словами. Этим произведением Есенин еще раз доказал богатство не только литературного, но и народного, «деревенского» языка.
Известно, что русский язык – один из самых сложных для изучения. Об этом говорят все иностранцы, желающие освоить наш язык. Им трудно объять всю лексику русского языка, освоить тонкости грамматического строя, научится правильно выстраивать предложения. Но, тем не менее, количество иностранцев, изучающих наш язык, не уменьшается. Это во многом связано с нашей великой классической литературой. Жители других стран стремятся прочитать произведения Пушкина, Толстого, Достоевского на языке оригинала.
Родной язык – это часть национальной культуры и очень важная часть каждого человека. Бесспорно, свой родной язык нужно знать и беречь. Это также важно, как знать и уважать языки других народов:
И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный — речь.
И. Бунин. Слово.
Некоторое время назад я наткнулась на учебник Валентина Евгеньевича Хализева «Теория литературы», изданный в далёком уже 1999 году.
Валентин Евгеньевич Хализев, 1930–2016; доктор филологических наук, профессор МГУ, литературовед и теоретик литературы. Книги:
Драма как явление искусства. М., 1978.
Драма как род литературы: поэтика, генезис, функционирование. М., 1986.
Роман Л.Н.Толстого “Война и мир”. М., 1983. В соавт. с С.И.Кормиловым.
Цикл А.С.Пушкина “Повести Белкина”. М., 1989. В соавт. с С.В.Шешуновой.
Введение в литературоведение. Под ред. Г.Н.Поспелова. Учебник для ВУЗов. М., 1976, 1988. Автор 6 глав.
Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины. Под ред. Л.В.Чернец. М., 1999. Автор 6 статей.
Теория литературы. Учебник для вузов. М., 1999.
Теория литературы. Учебник. 3-е изд., испр. и доп. М., «Высшая школа», 2002.
Учебник этот очень хороший, в нём рассматриваются многие темы, необходимые писателю, как по структуре произведения, так и по общелитературным вопросам. Так как написан он был уже в то время, когда на прилавках книжных громоздились горы книжной мути в вырвиглазных обложках, который сейчас сетевые продолжатели тех традиций с гордостью тычут в нос тем, кто не хочет «писать в жанр» (наверняка многие тут сталкивались с комментариями топовых и не очень авторов «Вспомните девяностые! Там такой трэш печатали. Вы-то чем лучше? Вы что, считаете нас мудаками?! Сами такие!»), вопросы определения качества литературы даны на основе современных и нам тенденций. Конечно, рассматриваются там и определения классики и беллетристики.
Думаю, многим будет интересно узнать, как же определяются понятия классики, беллетристики и массовой литературы. Вот несколько сокращённый фрагмент главы III раздел «Литературные иерархии и репутации». Так как раздел довольно большой, то я выкладываю его двумя постами. Сегодня – определения классики, беллетристики и массовой литературы. Текст сокращён, убраны пространные цитаты из классиков литературы и литературной критики, вместо них многоточия без скобок. Также убраны все ссылки к цитатам.
§ 1. «Высокая литература». Литературная классика
Словосочетания «высокая (или строгая) литература», «литературный верх» не обладают полнотой смысловой определенности. Вместе с тем они служат логическому выделению из всей «литературной массы» … той ее части, которая достойна уважительного внимания и, главное, верна своему культурно-художественному призванию. Некий «пик» этой литературы («высокой») составляет классика — та часть художественной словесности, которая интересна и авторитетна для ряда поколений и составляет «золотой фонд» литературы.
…
В словочетании же художественная (или литературная) классика содержится представление о значительности, масштабности, образцовости произведений. Писатели-классики — это, по известному выражению Д.С. Мережковского, вечные спутники человечества. Литературная классика являет собой совокупность произведений первого ряда. Это, так сказать, верх верха литературы. Она, как правило, опознается лишь извне, со стороны, из другой, последующей эпохи. Классическая литература (и в этом ее суть) активно включена в межэпохальные (трансисторичекие) диалогические отношения.
Поспешное возведение автора в высокий ранг классика рискованно и далеко не всегда желательно, хотя пророчества о будущей славе писателей порой оправдываются (вспомним суждения Белинского о Лермонтове и Гоголе). Говорить, что тому или иному современному писателю уготована судьба классика, подобает лишь предположительно, гипотетически. Автор, признанный современниками, — это лишь «кандидат» в классики. Вспомним, что предельно высоко оценивались в пору их создания произведения не только Пушкина и Гоголя, Л. Толстого и Чехова, но и Н.В. Кукольника, С.Я. Надсона, В.А. Крылова (популярнейшего драматурга 1870–1880-хгодов). Кумиры своего времени — еще не классики. Бывает (и примеров тому немало), что «появляются литераторы, которые художественно-неосмысленным мнением и беспредметно-обывательским вкусом публики поднимаются на несоответственную и не принадлежащую им высоту, при жизни объявляются классиками, помещаются неосновательно в пантеон национальной литературы и затем, иногда еще при жизни (если они живут долго) — бледнеют, отцветают, стушевываются в глазах новых подрастающих поколений». Вопрос о том, кто достоин репутации классика, как видно, призваны решать не современники писателей, а их потомки.
Границы между классикой и «неклассикой» … размыты и изменчивы. Ныне не вызовет сомнений характеристика К.Н. Батюшкова и Б.А. Баратынского как поэтов-классиков, но долгое время эти современники Пушкина пребывали во «втором ряду» (вместе с В.К. Кюхельбекером, И.И. Козловым, Н.И. Гнедичем, заслуги которых перед отечественной словесностью бесспорны, но размах литературной деятельности и популярность у публики не так уж велики).
Вопреки широко бытующему предрассудку художественная классика отнюдь не является некой окаменелостью. Жизнь прославленных творений исполнена нескончаемой динамики (при всем том, что высокие репутации писателей сохраняют стабильность).
…
При этом прославленные творения прошлого в каждый отдельный исторический момент воспринимаются по-разному, нередко вызывая разногласия и споры. Вспомним широчайший диапазон трактовок пушкинского и гоголевского творчества, разительно не похожие одна на другую интерпретации трагедий Шекспира (в особенности «Гамлета»), бесконечно разнообразные прочтения образа Дон Кихота или творчества И.В. Гете с его «Фаустом», чему посвящена знаменитая монография В.М. Жирмунского. Бурю обсуждений и споров вызвали в XX в. произведения Ф.М. Достоевского, в особенности — образ Ивана Карамазова.
Пребывание литературы в большом историческом времени отмечено не только обогащением произведений в сознании читателей, но и серьезными «смыслоутратами». Для бытования классики неблагоприятны, с одной стороны, авангардистское небрежение культурным наследием и произвольная, искажающая модернизация прославленных творений — их прямолинейное осовременивание (выделено мной – Т.Б.), с другой стороны — омертвляющая канонизация, оказенивание, догматическая схематизация авторитетных произведений как воплощений окончательных и абсолютных истай (то, что называют культурным классицизмом). Подобная крайность в отношении классики неоднократно оспаривалась. Так, К.Ф. Рылеев утверждал, что «превосходные творения некоторых древних и новых поэтов должны внушать <… > уважение к ним, но отнюдь не благоговение, ибо это <…> вселяет <…> какой-то страх, препятствующий приблизиться к превозносимому поэту». Нормой отношения к классике является неимперативное, свободное признание ее авторитета, которое не исключает несогласия, критического отношения, спора (именно такова позиция Г. Гессе, заявленная в его эссе «Благодарность Гете»).
Далеко не бесспорна нередко применяемая то к Шекспиру, то к Пушкину, то к Толстому формула «наш современник», отдающая излишней фамильярностью. Классика призвана к тому, чтобы, находясь вне современности читателей, помогать им понять самих себя в широкой перспективе культурной жизни — как живущих в большом историческом времени.
…
Классику порой характеризуют как канонизированную литературу. Так, имея в виду прославленных русских писателей XVIII–XIX вв., В.Б. Шкловский не без иронии говорил о ряде «литературных святых, которые канонизированы». Однако канонизация классики, выражающаяся в содействии публикациям лучших произведений, в установлении большим писателям и поэтам памятников, во включении их творений в учебные программы, в их настойчивой популяризации, имеет безусловно позитивное значение для художественной культуры.
Вместе с тем между поистине классической литературой и литературой, санкционируемой некими авторитетами (государство, художественная элита) существует серьезное различие. Официальные власти … нередко абсолютизируют значимость определенной части литературы (как прошлой, так и современной) и навязывают свою точку зрения читающей публике, порой весьма агрессивно. … На канонизацию писателей и их творчества порой притязают (и поныне!) культурно-художественные элиты.
…
Однако репутация писателя-классика (если он действительно классик) не столько создается чьими-то решениями (и соответствующей литературной политикой), сколько возникает стихийно, формируется интересами и мнениями читающей публики на протяжении длительного времени, ее свободным художественным самоопределением. «Кто составляет списки классиков?» — этот вопрос, который порой ставят и обсуждают искусствоведы и литературоведы, на наш взгляд, не вполне корректен. Если подобные списки и составляются какими-либо авторитетными лицами и группами, то они лишь фиксируют общее мнение, уже сложившееся о писателях.
Прославленный не по программе
И вечный вне школ и систем,
Он не изготовлен руками
И нам не навязан никем.
Эти слова Б.Л. Пастернака о Блоке (стихотворение «Ветер»), на наш взгляд, являются поэтической формулой, характеризующей оптимальный путь художника слова к репутации классика.
В составе литературной классики различимы авторы, которые обрели всемирную непреходящую значимость (Гомер, Данте, Шекспир, Гете, Достоевский), и национальные классики — писатели, имеющие наибольшую авторитетность в литературах отдельных народов (в России это плеяда художников слова, начиная с Крылова и Грибоедова, в центре которой — Пушкин). По словам С.С. Аверинцева, произведения Данте — для итальянцев, Гете — для немцев, Пушкина — для русских «отчасти сохраняют ранг «Писания» с большой буквы»[349]. Национальная классика, естественно, входит в классику мировую лишь частично.
…
В XX столетии «колеблемым треножником» нередко оказывалась художественная классика как таковая (в начале века это выражение Пушкина далеко не случайно было подхвачено Ходасевичем). Обосновывая программу символизма, А. Белый видел заслугу «поистине» современного искусства в том, что им «сорвана, разбита безукоризненная окаменелая маска классического искусства». В подобного рода нападках на классическое наследие (имеющих некоторые резоны в качестве протеста против догматически узких толкований прославленных произведений) ему ошибочно приписывается мертвенная неподвижность и забывается неизбывная динамика восприятия созданий поистине художественных.
§ 2. Массовая литература
… более распространено и влиятельно представление о массовой литературе как литературном «низе», восходящее к классицистически ориентированным теориям: к нормативным поэтикам, которые резко противопоставляли друг другу жанры высокие, серьезные, канонические и низкие, смеховые, неканонические. Массовая литература — это совокупность популярных произведений, которые рассчитаны на читателя, не приобщенного (или мало приобщенного) к художественной культуре, невзыскательного, не обладающего развитым вкусом, не желающего либо не способного самостоятельно мыслить и по достоинству оценивать произведения, ищущего в печатной продукции главным образом развлечения. Массовая литература (словосочетание, укоренившееся у нас) в этом ее понимании обозначается по-разному. Термин «популярная (popular) литература» укоренен в англоязычной литературно-критической традиции. В немецкой — аналогичную роль играет словосочетание «тривиальная литература». И, наконец, французские специалисты определяют это явление как паралитературу. Греческая приставка раrа-, с помощью которой образован этот термин, имеет два значения. Она может обозначать явление, подобное другому (например, в медицине паратиф — заболевание, напоминающее тиф по своим внешним признакам), либо предмет, находящийся около, поблизости другого предмета. Паралитература — это подобие литературы, паразитирующее на ней, детище рынка, продукт индустрии духовного потребления.
Литературный «низ» русского XIX в. нетрудно представить, хотя бы в самых общих чертах познакомившись со знаменитой, много раз переиздавшейся с 1782 по 1918 г. повестью о милорде Георге, исполненной весьма примитивной сентиментальности, банальных мелодраматических эффектов и одновременно грубовато просторечной. Приведем цитату, в комментариях не нуждающуюся: «Королева начала неутешно плакать, рвать на себе платье и волосы, бегая по своим покоям, как изумленная Бахусова нимфа, хотящая лишить себя жизни; девицы ее держат, ничего не смея промолвить, а она кричит: «Ах! Несчастная Мусульмина, что я над собою сделала и как могла упустить из рук такого злодея, который повсюду будет поносить честь мою! Почто я такому жестокосердому обманщику) прельстясь на его прекрасную рожу) открылась в любви моей?»… Выговоря сие, схватя кинжал, хотела заколоться; но девицы, отнявши оный и взяв ее без всякого чувства, отнесли в спальню и положили на постелю».
…
Паралитература обслуживает читателя, чьи понятия о жизненных ценностях, о добре и зле исчерпываются примитивными стереотипами, тяготеют к общепризнанным стандартам. Именно в этом отношении она является массовой. По словам X. Ортеги-и-Гассета, представитель массы — это «всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, «как все», и не только не удручен, но доволен собственной неотличимостью».
В соответствии с этим герои книг, принадлежащих паралитературе, лишены, как правило, характера, психологической индивидуальности, «особых примет». «Мой Выжигин, — писал Ф. Булгарин в предисловии к роману «Иван Выжигин», — есть существо, доброе от природы, но слабое в минуты заблуждения, подвластное обстоятельствам, человек, каких мы видим в свете много и часто. Таким я хотел изобразить его. Происшествия его жизни таковы, что могли бы случиться со всяким без прибавления вымысла».
…
Крайний схематизм паралитературных персонажей отличает их от героев высокой литературы и добротной беллетристики: «Люди во плоти мало значат для паралитературы, она более занята разворачиванием событий, где человеку уготовлена роль средства».
Отсутствие характеров паралитература компенсирует динамично развивающимся действием, обилием невероятных, фантастических, почти сказочных происшествий. Наглядное тому свидетельство — бесконечные книги о похождениях и приключениях Анжелики, которые пользуются огромным успехом у невзыскательного читателя. Герой таких произведений обычно не обладает собственно человеческим лицом. Нередко он выступает в обличии супермена. Таков, например, Джерри Коттон, чудо-сыщик, созданный усилиями коллектива анонимных авторов, работавших для одного из западногерманских издательств. «Джерри Коттон — герой-супермен, фанатик справедливости и служебного долга. Правда, в психологическом отношении — он пустое место и его мыслительные способности не подвергаются особым испытаниям (в отличие от Шерлока Холмса, Эркюля Пуаро или Жюля Мегрэ), но зато он не знает себе равных в своих бесчисленных искусствах — стрельбе, боксе, борьбе дзюдо, вождении машины, пилотировании самолета, прыжках с парашютом, подводном плавании, умении пить виски, не хмелея, и т. д. Всемогущество Джерри носит почти божественный характер… оно не лимитируется ни здравым смыслом, ни соображениями правдоподобия, ни даже законами природы…».
Тем не менее паралитература стремится убедить читателя в достоверности изображаемого, в том, что самые невероятные события «могли бы случиться со всяким без прибавления вымысла» (Ф. Булгарин). Паралитература либо прибегает к мистификации (тот же Булгарин в предисловии к роману «Дмитрий Самозванец» утверждал, что его книга основана на малодоступных материалах из шведских архивов), либо «обставляет» невозможные в реальности приключения узнаваемыми и документально достоверными подробностями. Так, авторы книг о похождениях Джерри Коттона «заботятся, чтобы номера телефонов были подлинными (на то есть нью-йоркский список абонентов), чтобы названия и адреса питейных заведений, клубов были правильными, чтобы маршруты автомобильных погонь были точными в смысле расстояний и расчета времени. Все это производит на наивных читателей покоряющее действие».
Паралитература — детище индустрии духовного потребления. В Германии, например, производство «тривиальных романов» в буквальном смысле слова поставлено на конвейер: «Издательство выпускает в месяц определенное количество названий тривиальных романов того или иного жанра (женский, детективный, вестерн, приключенческий, научно-фантастический, солдатский романы), строго регламентированных в смысле сюжета, характера, языка, стиля и даже объема (250–272 страницы книжного текста). Для этого оно содержит на договорных началах авторов, которые регулярно, в заранее спланированные сроки поставляют редакции рукописи, отвечающие предуказанным кондициям. Эти рукописи издаются не под именем автора, а под каким-нибудь звучным псевдонимом, который принадлежит так же, как и рукопись, издательству. Последнее имеет право, не согласовывая с автором, исправлять и переделывать рукописи по своему усмотрению и выпускать рукописи разных авторов под общим псевдонимом».
Таким образом, авторское начало уничтожается в самом процессе производства паралитературы. Эта ее особенность формировалась постепенно. В конце XVIII в. и позже авторство в массовой литературе, сохраняясь по существу, тем не менее оставалось подспудным, неявным. Так, популярнейшие в России XIX в. книги Матвея Комарова, о котором и поныне практически ничего не известно, публиковались анонимно. Современная же паралитература неизменно и последовательно отказывается от категории «автор».
Массовая литература с ее клишированностью и «безавторством» вызывает к себе сугубо негативное отношение у большинства представителей художественно-образованных слоев, в том числе у литераторов. Вместе с тем предпринимаются опыты ее рассмотрения как явления культуры, обладающего и позитивными свойствами. Такова монография американского ученого Дж. Кавелти. В ней (первая глава недавно переведена на русский язык) оспаривается привычное представление о том, что массовая литература составляет низшую и извращенную форму чего-то лучшего, и утверждается, что она не только имеет полное право на существование, но и обладает преимуществами перед признанными шедеврами. Массовая литература здесь характеризуется как «формальная», тяготеющая к стереотипам, воплощающим, однако, глубокие и емкие смыслы: она выражает «эскапистские переживания» человека, отвечая потребности «большинства современных американцев и западноевропейцев» уйти от жизни с ее однообразием, скукой и повседневным раздражением, — потребности в образах упорядоченного бытия и, главное, в развлечении. Эти читательские запросы, считает ученый, удовлетворяются путем насыщения произведений мотивами (символами) «опасности, неопределенности, насилия и секса».
«Формульная литература», по мысли Кавелти, выражает убежденность, что «истинная справедливость — дело рук личности, а не закона». Поэтому ее герой неизменно активен и авантюристичен. «Формульность» усматривается ученым главным образом в таких жанрах., как мелодрама, детектив, вестерн, триллер.
Возвышая массовую литературу, Кавелти подчеркивает, что ее основу составляют устойчивые, «базовые модели» сознания, присущие всем людям. За структурами «формульных произведений» — «изначальные интенции», понятные и привлекательные для огромного большинства населения. Отметив это, Кавелти говорит об ограниченности и узости высокой литературы, «незначительного числа шедевров». Мнение, «будто великие писатели обладают уникальной способностью воплощать главные мифы своей культуры», ученый считает «расхожим», т. е. предрассудком и заблуждением. И делает вывод, что писатели-классики отражают лишь «интересы и отношения читающей их элитной аудитории».
Кавелти, как видно, радикально пересматривает издавна укорененное оценочное противопоставление литературного «верха» и «низа». Его смелая новация представляется далеко не бесспорной. Хотя бы по одному тому, что «формульность» является не только свойством современной массовой литературы, но и важнейшей чертой всего искусства прошлых столетий. Вместе с тем работа о «формульной литературе» будит мысль. Она побуждает критически отнестись к традиционной антитезе (литература «вершинная» и литература массовая), стимулирует уяснение ценностной неоднородности всего того в литературе, что не является шедеврами классики. В этой связи, на наш взгляд, перспективно разграничение массовой литературы в узком смысле (как литературного низа) и беллетристики как срединной области.
§ 3. Беллетристика
Слово «беллетристика» (от фр. belles lettres — изящная словесность) используется в разных значениях: в широком смысле — художественная литература (это словоупотребление ныне устарело); в более узком — повествовательная проза. Беллетристика рассматривается также в качестве звена массовой литературы, а то и отождествляется с ней.
Нас же интересует иное значение слова: беллетристика — это литература «второго» ряда, необразцовая, неклассическая, но в то же время имеющая неоспоримые достоинства и принципиально отличающаяся от литературного «низа» («чтива»), т. е. срединное пространство литературы.
Беллетристика неоднородна. В ее сфере значим прежде всего круг произведений, не обладающих художественной масштабностью и ярко выраженной оригинальностью, но обсуждающих проблемы своей страны и эпохи, отвечающие духовным и интеллектуальным запросам современников, а иногда и потомков. Подобного рода беллетристика … подобна «высокой литературе», с ней неизменно соприкасаясь.
Таковы многочисленные романы, повести и рассказы Вас. Ив. Немировича-Данченко (1844–1936), неоднократно переиздававшиеся на протяжении 1880–1910-х годов. Не сделавший каких-либо собственно художественных открытий, склонный к мелодраматическим эффектам и нередко сбивавшийся на литературные штампы, этот писатель вместе с тем сказал о русской жизни нечто свое и оригинальное. Немирович-Данченко был пристально внимателен к мирскому праведничеству как важнейшему фактору национальной жизни, к облику и судьбам людей с «большими сердцами», которых «не разглядишь сразу»…
Часто бывает, что книга, воплотившая думы и потребности исторического момента, нашедшая живой отклик у современников писателя, позже выпадает из читательского обихода, становится достоянием истории литературы, представляющим интерес только для специалистов. Такая участь постигла, например, повесть графа Вл. Соллогуба «Тарантас», имевшую громкий, но недолговечный успех. Назовем также произведения М.Н. Загоскина, Д.В. Григоровича, И.Н. Потапенко.
Беллетристика, откликающаяся (или стремящаяся отозваться) на литературно-общественные веяния своего времени, ценностно неоднородна. В одних случаях она содержит в себе начала оригинальности и новизны (более в сфере идейно-тематической, нежели собственно художественной), в других — оказывается по преимуществу (а то и полностью) подражательной и эпигонской.
Эпигонство (от др. — гр. epigonoi — родившиеся после) — это «нетворческое следование традиционным образцам» и, добавим, назойливое повторение и эклектическое варьирование хорошо известных литературных тем, сюжетов) мотивов, в частности — подражание писателям первого ряда.
…
Опасность эпигонства порой угрожает и писателям талантливым, способным сказать (и сказавшим) в литературе свое слово. Так, по преимуществу подражательный характер имели первые произведения Н.В. Гоголя (поэма «Ганс Кюхельгартен») и Н.А. Некрасова (лирический сборник «Мечты и звуки»). Случается также, что писатель, ярко себя проявивший, позже не в меру часто прибегает к самоповторам, становясь эпигоном самого себя…
Случается, что творчество писателя сочетает в себе начала эпигонства и оригинальности. … Эпигонство не имеет ничего общего с опорой писателя на традиционные художественные формы, с преемственностью как таковой. Для художественного творчества оптимальна установка на преемственность без подражательности. Это прежде всего отсутствие у писателя своих тем и идей и эклектичность формы, которая взята у предшественников и ни в коей мере не обновлена.
Но поистине серьезная беллетристика неизменно уходит от соблазнов и искусов эпигонства. Лучшие из писателей-беллетристов … выполняют в составе литературного процесса роль благую и ответственную. Они насущны и необходимы для большой литературы и общества в целом. Для крупных художников слова они составляют «питательный канал и резонирующую среду»; беллетристика «по-своему питает корневую систему шедевров»; обыкновенные таланты порой впадают в подражательство и эпигонство, но вместе с тем «нередко нащупывают, а то и открывают для разработки те тематические, проблемные пласты, которые позднее будут глубоко вспаханы классикой».
Беллетристика, активно откликающаяся на «злобу дня», воплощающая веяния «малого времени», его заботы и тревоги, значима не только в составе текущей словесности, но и для понимания истории общественной и культуро-художественной жизни прошлых эпох. «Есть литературные произведения, — писал М.Е. Салтыков-Щедрин, — которые в свое время пользуются большим успехом и даже имеют немалую долю влияния на общество. Но вот проходит это «свое время», и сочинения, представлявшие в данную минуту живой интерес, сочинения, которых появление в свет было приветствовано общим шумом, постепенно забываются и сдаются в архив. Тем не менее игнорировать их не имеют права не только современники, но даже отдаленное потомство, потому что в этом случае литература составляет, так сказать, достоверный документ, на основании которого всего легче восстановить характеристические черты времени и узнать его требования. Следовательно, изучение подобного рода произведений есть необходимость, есть одно из непременных условий хорошего литературного воспитания».
В ряде случаев беллетристика волевыми решениями сильных мира на какое-то время возводится в ранг классики. Такой оказалась участь многих произведений литературы советского периода, каковы, например, «Как закалялась сталь» Н.А. Островского, «Разгром» и «Молодая гвардия» А.А. Фадеева. Их правомерно назвать канонизированной беллетристикой.
Наряду с беллетристикой, обсуждающей проблемы своего времени, широко бытуют произведения, созданные с установкой на развлекательность, на легкое и бездумное чтение. Эта ветвь беллетристики тяготеет к «формульности» и авантюрности, отличается от безликой массовой продукции. В ней неизменно присутствует авторская индивидуальность. Вдумчивый читатель всегда видит различия между такими авторами, как А Конан-Дойль, Ж. Сименон, А Кристи. Не менее ощутимо индивидуальное своеобразие в таком роде беллетристики, как научная фантастика: Р. Брэдбери невозможно «спутать» со Ст. Лемом, И.А. Ефремова — с братьями Стругацкими. Произведения, которые поначалу воспринимались как занимательное чтение, могут, выдержав испытание временем, в какой-то мере приблизиться к статусу литературной классики. Такова, например, судьба романов А Дюма-отца, которые, не являясь шедеврами словесного искусства и не знаменуя обогащение художественной культуры, однако, любимы широким кругом читателей уже на протяжении целых полутора столетий.
Право на существование развлекальной беллетристики и ее положительная значимость (в особенности для юношества) сомнений не вызывают. В то же время для читающей публики вряд ли желательна полная, исключительная сосредоточенность на литературе подобного рода.
…
Беллетристика как «срединная» сфера литературного творчества (и в ее серьезно-проблемной, и в развлекательной ветви) тесно соприкасается как с «верхом», так и с «низом» литературы. В наибольшей мере это относится к таким жанрам, как авантюрный роман и роман исторический, детектив и научная фантастика.
Авантюрному роману с его занимательностью, с его напряженной интригой многим обязаны такие признанные классики мировой литературы, как Ч. Диккенс и Ф.М. Достоевский.
…
Один из разительных в мировой литературе примеров взаимодействия ее высот «срединной сферы» — художественная практика Ф.М. Достоевского. В критико-публицистической статье «Книжность и грамотность» (1861) Достоевский пишет о необходимости «доставления народу» «как можно более приятного и занимательного чтения». «Скажут мне, пожалуй, умные люди, что в моей книжке будет мало дельного, полезного? Будут какие-то сказки, повести, разная фантастическая дичь, без системы, без прямой цели, одним словом, тарабарщина, и что народ с первого раза мою книжку и от «Прекрасной магометанки» не отличит. Пусть с первого разу не отличит, отвечаю я. Пусть даже задумается, которой из них отдать преимущество. Значит, она ему понравится, коли он ее с любимой книгой будет сличать <…> А так как я все-таки буду помещать хоть и любопытнейшие, завлекательнейшие, но вместе с тем и хорошие статьи в этой книжке, то мало-помалу достигну следующих результатов: 1) что народ за моими книжками забудет «Прекрасную магометанку»; 2) мало того, что забудет; он даже отдаст моей книжке положительное преимущество перед нею, потому что свойство хороших сочинений — очищать вкус и рассудок <…> И наконец, 3) вследствие удовольствия <…> доставленного моими книжками, мало-помалу распространится в народе и охота к чтению».
(окончание в следующем посте)
____________
Вот такая характеристика уровней литературы. В некоторых моментах можно поспорить. Например, сейчас массовая, паралитература (мне этот термин показался наиболее точным) не стремится показать, что «всё это обыденное и может случиться с каждым»; наоборот, и боевик в антураже (без разницы, фантастика ли это, фэнтези, РПГ или альтернативка), и лыр в антураже (с почти тем же самым перечислением жанров) показывают миры, которые не могут существовать в реальности, события, полностью оторванные от повседневности обычного читателя таких книг. Любое упоминание «это может быть в реальности» сейчас уменьшает количество читателей осмелившегося написать такое автора. Это не моё наблюдение, об этом уже давно говорят Олди. Обычны в таких текстах не ситуации, не люди, а психология очень среднего, ограниченного человека, мечты которого сводятся к «быть крутым властелином-бабником и иметь кучу железок/быть женой крутого властелина-пластилина и иметь кучу побрякушек и тряпок».
При этом паралитература как деятельность, удовлетворяющая некоторые запросы читателей, имеет такое же право на существование, как и классика и беллетристика. Ведь читали же все эти критики XIX века того же самого Комарова с его «Ванькой Каиным», а писатели XX века в детстве зачитывались «Пещерой Лехтвейса» Редера (об этой «Пещере» упоминают многие, в том числе Каверин). Проблема не в паралитературе как таковой, а в том, что она начинает необоснованно претендовать на ниши, ей не принадлежащие, ставит знак равенства между собой и беллетристикой только на основе некоторого сходства формы (и там, и тут приключения), полностью игнорируя содержание и качество написанного. И самое опасное, что авторы паралитературы не просто не признают классику, они часто осознанно стараются отказать ей в праве на существование (я тут несколько раз сталкивалась с высказываниями вроде «Гомер никому не нужен, я пишу круче»).
Ещё одно, что вызвало у меня не то чтобы вопросы, скорее не полное согласие с формулировкой. Дюма-отец повлиял на художественную культуру в неменьшей степени, чем Гюго или Флобер. Возможно, даже больше. Да, там нет новых форм литературного выражения, но Дюма до сих пор формирует вкусы и интересы и читателей, и теперь уже зрителей. Мне кажется, что наиболее качественная и влияющая на многие поколения читателей и писателей беллетристика подчас важнее пусть и классики, но доступной очень узкому кругу читателей. «Улисса» читали немногие, а опять же Дюма – большинство знающих грамоту и включённых в сферу европейской культуры. Но это не значит, что главный критерий популярность и известность. Тут важно сочетание качества и влияния на многие поколения читателей, на литературу в целом.
И ещё один интересный момент. Постоянно раздаются плачи «где высокая литература нашего времени, где новые классики?» (некоторые завсегдатаи сайта особо этим славятся). Но мы не можем знать, что именно выберут в качестве классики наши потомки. Должны пройти десятилетия, чтобы ушла пена и осталось настоящее золото. Достаточно вспомнить, что Пушкин в своё время не был единственным кумиром, были писатели намного популярнее его. А Льву Толстому не дали Нобелевку, предпочтя ему теперь никому, кроме литературоведов, не известного автора (к слову, я Толстого очень не люблю). Сейчас все видят в мутной взбаламученной смеси только пену, и кажется, что то, что наверху, как раз и есть вершина литературы (без разницы, «боллитра» это или местный «формат»). Но стоит помнить, что золото и драгоценные камни всегда оседают на дно, и нужно терпеливо и долго промывать породу, чтобы найти сокровище.