Сочинение про родину на татарском языке

Индия

Из Персии, из Порта Ормуз (Гурмыз) Афанасий Никитин отправился в Индию. Путешествие Афанасия Никитина по Индии продолжалось предположительно 4 года: от весны 1468 до начала 1472-го (по другим данным — 1474-го). Именно описание пребывания в Индии занимает большую часть дневника А. Никитина. Он немало удивлялся увиденному в неизвестных ему доселе землях, делясь этими наблюдениями:

И тут есть Индийская страна, и люди ходят все наги, а голова не покрыта, а груди голы, а власы в одну косу заплетены, а все ходят брюхаты, а дети родятся на всякый год, а детей у них много. А мужики и жонкы все нагы, а все черны. … А жонки ходят голова не покрыта, а сосцы голы; а паропки да девочки ходят наги до семи лет, сором не покрыт.

Именно описание пребывания в Индии занимает большую часть дневника А. Никитина. Фото tvercult.ru

Обычаи и уклад жизни индусов переданы в «Хожении за три моря» детально, с многочисленными деталями и нюансами, которые подмечал пытливый взгляд автора. Подробно описываются богатые пиры, выезды и военные действия индийских князей. Хорошо отражена и жизнь простого народа, а также природа, животный и растительный мир. Многому из увиденного А. Никитин давал свою оценку:

Да о вере же о их распытах все, и оны сказывают: веруем въ Адама, а буты, кажуть, то есть Адамъ и род его весь. А веръ въ Индеи всех 80 и 4 веры, а все верують в бута. А вера с верою ни пиеть, ни ястъ, ни женится. А иныя же боранину, да куры, да рыбу, да яйца ядять, а воловины не ядять никакаа вера.

Чем конкретно занимался Афанасий Никитин, чем питался, каким образом добывал средства к существованию — об этом можно только догадываться. Во всяком случае, сам автор нигде этого не уточняет. Можно предположить, что коммерческая жилка в нем сказывалась, и он вел какую-то мелкую торговлю либо нанимался служить к местным купцам. Кто-то сказал Афанасию Никитину, что в Индии в большой цене породистые жеребцы. За них якобы можно выручить хорошие деньги. Он привез с собой в Индию жеребца:

И яз грешный привезлъ жеребца в Индийскую землю, и дошелъ есми до Чюнеря богъ далъ поздорову все, а стал ми во сто рублев.

А в том в Чюнере ханъ у меня взял жеребца, а увядал, что яз не бесерменянин — русинъ. И он молвит: «Жеребца дам да тысящу златых дам, а стань в веру нашу — в Махмет дени; а не станеш в веру нашу, в Махмат дени, и жеребца возму и тысячю златых на голове твоей возму»…. И господь богъ смиловался на свой честный праздникъ, не оставил милости своеа от меня грешнаго и не велелъ погибнути в Чюнере с нечестивыми. И канун Спасова дни приехал хозяйочи Махмет хоросанецъ, и бил есми ему челом, чтобы ся о мне печаловал. И он ездил к хану в город да меня отпросил, чтобы мя в веру не поставили, да и жеребца моего у него взял. Таково осподарево чюдо на Спасовъ день.

Продолжение следует

Булат Рахимзянов

Справка

Булат Раимович Рахимзянов — историк, старший научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани АН РТ, кандидат исторических наук.

Окончил исторический факультет (1998) и аспирантуру (2001) Казанского государственного университета им. В.И. Ульянова-Ленина.
Автор около 60 научных публикаций, в том числе двух монографий.
Проводил научное исследование в Гарвардском университете (США) в 2006—2007 академическом году.
Участник многих научных и образовательных мероприятий, в их числе — международные научные конференции, школы, докторские семинары. Выступал с докладами в Гарвардском университете, Санкт-Петербургском государственном университете, Высшей школе социальных наук (EHESS, Париж), университете Иоганна Гуттенберга в Майнце, Высшей школе экономики (Москва).
Его вторая монография «Москва и татарский мир: сотрудничество и противостояние в эпоху перемен, XV—XVI вв.» недавно вышла в санкт-петербургском издательстве «Евразия».
Область научных интересов: средневековая история России (в особенности восточная политика Московского государства), имперская история России (в особенности национальные и религиозные аспекты), этническая история российских татар, татарская идентичность, история и память.

Никитин «Хождение за три моря» — краткое изложение

Никитин

— все произведения
Страница: [ 1 ]
В 1458 г. предположительно купец Афанасий Никитин отправляется из родной Твери в Ширванскую землю (на территории теперешнего Азербайджана). У него с собой путевые грамоты от великого князя тверского Михаила Борисовича и от архиепископа Тверского Геннадия. С ним ещё купцы — всего идут на двух судах. Двигаются по Волге, мимо Клязьминского монастыря, проходят Углич и добираются до Костромы, находившейся во владениях Ивана III. Его наместник пропускает Афанасия далее.

Василий Панин, посол великого князя в Ширване, к которому Афанасий хотел присоединиться, уже прошел вниз по Волге. Никитин ждет две недели Хасан-бека — посла ширваншаха татарского. Едет он с кречетами «от великого князя Ивана, и кречетов у него было девяносто». Вместе с послом они двигаются дальше.

В пути Афанасий делает записи о своем хождении за три моря: «первое море Дербентское (Каспийское), дарья Хвалисская; второе море — Индийское, дарья Гундустанская; третье море Черное, дарья Стамбульская» (дарья no-перс. — море).

Казань прошли без препятствий. Орду, Услан, Сарай и Берензань прошли благополучно. Купцов предупреждают, что караван подстерегают татары. Хасан-бек дает подарки осведомителям, чтобы они провели их безопасным путем. Неверные подарки взяли, однако весть об их приближении подали. Татары настигли их в Богуне (на отмели в устье Волги). В перестрелке были убитые с обеих сторон. Меньшее судно, на котором была и поклажа Афанасия, разграблено. Большое судно дошло до моря и село на мель. И его тоже разграбили и четверых русских взяли в плен. Остальных отпустили «голыми головами в море». И они пошли, заплакав… Когда путники вышли на берег, и тут их взяли в плен.

В Дербенте Афанасий просит помощи у Василия Панина, который благополучно дошел до Каспия, и Хасан-бека, чтоб заступились за людей, захваченных в плен, и вернули товары. После долгих хлопот людей отпускают, а больше ничего не возвращают. Считалось, то, что пришло с моря, — собственность владельца побережья. И разошлись они кто куда.

Иные остались в Шемахе, другие пошли работать в Баку. Афанасий же самостоятельно идет в Дербент, затем в Баку, «где огонь горит неугасимый», из Баку за море — в Ченокур. Здесь он живет полгода, месяц в Сари, месяц в Амале, о Рее он говорит, что здесь убили потомков Мухаммеда, от проклятия которого семьдесят городов разрушились. В Кашане он живет месяц, месяц в Езде, где «домашний скот кормят финиками». Многие города он не называет, потому как «много ещё городов больших». Морем добирается до Ормуза на острове, где «море наступает на него всякий день по два раза» (впервые видит приливы и отливы), а солнечный жар может человека сжечь. Через месяц он, «после Пасхи в день Радуницы», направляется на таве (индийское судно без верхней палубы) «с конями за море Индийское». Доходят до Комбея, «где родится краска и лак» (основные продукты экспорта, кроме пряностей и тканей), а затем идут до Чаула.

У Афанасия ко всему, что касается торговли, живой интерес. Он изучает состояние рынка и досадует, что солгали ему: «говорили, что много нашего товара, а для нашей земли нет ничего: все товар белый для бесерменской земли, перец, да краска». Афанасий привез жеребца «в Индийскую землю», за которого заплатил сто рублей. В Джуннаре хан отбирает у Афанасия жеребца, узнав, что купец не мусульманин, а русин. Хан обещает вернуть жеребца и ещё дать тысячу золотых в придачу, если Афанасий перейдет в мусульманскую веру.
Страница: [ 1 ]

От издательства

мя тверского купца Афанасия Никитина (ок. 1433–1472) у всех на слуху. Всем известно, что он ходил в Индию и оставил «Хождение за три моря», и, если заглянуть в карту, можно даже догадаться, что три моря – это Черное, Каспийское и Аравийское. Но многие ли имели удовольствие наслодиться этим замечательным повествованием?

Путешествие за три моря не было первым для Афанасия. Скорее всего, к своим 33 годам, когда он отправился в Персию с посольством Ивана III, этот предприимчивый человек успел немало побродить по свету. Много знал, много повидал. Может быть, в те времена не так уж далеки друг от друга были Запад и Восток? Может быть, в Средние века не было такой уж пропасти между Европой и Азией, между западными и восточными верованиями и обычаями? Может быть, мы отгородились друг от друга позднее?

Как бы там ни было можно смело утверждать, что именно купцы, а не ученые, завоеватели и авантюристы, с таким упорством расширяли пределы известного мира, искали – и находили новые земли, устанавливали связи с новыми народами. А этого не достичь одной отвагой и бесшабашностью, не обойтись без способности к компромиссам, уважения к новому и дружелюбия. Жаль только, что следом, по проложенным торговыми людьми путям шли орды безжалостных кочевников и жадных правителей, каленым железом выжигая робкие ростки взаимопонимания и веротерпимости. Купец же ищет выгоды, а не ссоры: война – саван торговли.

Среди тысяч купцов, пускавшихся в полные опасностей путешествия в отчаянной решимости подороже сбыть, подешевле купить, можно по пальцам перечесть тех, кто оставил по себе путевые записи. И Афанасий Никитин – среди них. Более того, ему удалось посетить страну, куда, кажется, до него не ступала нога европейца, – удивительную, вожделенную Индию. Его немногословное «Хоженiе за трi моря Афонасья Микитина» вместило целую россыпь драгоценных сведений о староиндийской жизни, до сих пор не утративших своей ценности. Чего стоит одно только описание торжественного выезда индийского султана в окружении 12 визирей и в сопровождении 300 слонов, 1000 всадников, 100 верблюдов, 600 трубачей и плясунов и 300 наложниц!

Весьма поучительно узнать и о тех трудностях, с которыми христианин Афанасий столкнулся в чужой стране. Конечно, не он первый мучительно искал способ сохранить свою веру среди иноверцев. Но именно его повествование – ценнейший европейский документ, являющий пример не только духовной стойкости, но также веротерпимости и умения отстоять свои взгляды без ложного героизма и пустых оскорблений. И можно до хрипоты спорить, принял ли Афанасий Никитин мусульманство. Но разве сам факт того, что он всеми силами стремился вернуться на Родину, не доказывает, что он остался христианином?..

Внятное и размеренное, лишенное всяких литературных излишеств и при этом очень личное повествование Афанасия Никитина читается одним духом, но… ставит перед читателем множество вопросов. Как этот человек, лишившись всего своего имущества, добрался до Персии, а оттуда в Индию? Знал ли он заранее заморские языки, или выучил их по дороге (ведь он так точно передает русскими буквами татарскую, персидскую и арабскую речь)? Было ли среди русских купцов обыкновенным умение ориентироваться по звездам? Как он добывал себе пропитание? Как собрал деньги, чтобы возвращаться в Россию?

Разобраться во всем этом Вам помогут повествования других путешественников – купцов и послов, составившие приложение к этой книги. Познакомьтесь с записками францисканца Гийома де Рубрука (ок. 1220 – ок. 1293), изо всех сил пытающегося выполнить свою миссию и постоянно сетующего на нерадивость толмачей; русского купца Федота Котова, который отправился в Персию около 1623 г. и для которого на первом, на втором да и на третьем месте торговые выгоды и состояние торговых путей; и венецианцев Амброджо Контарини и Иосафата Барбаро, посла и купца, побывавших в России по дороге в Восточные страны в 1436–1479 гг. Сравните их впечатления. Оцените, как изменился мир за четыре столетия. И может быть именно вам откроется истина…

Краткая биография

Российский купец и путешественник Афанасий Никитин в XV в. жил в Твери. О нем известно только то, что он сам рассказал в своих знаменитых дневниках, которые вел во время путешествия в Азию: «Записал я здесь про свое грешное хождение за три моря: первое море – Дербентское, дарья ( перс . – море) Хвалисская, второе море – Индийское, дарья Гундустанская, третье море – Черное, дарья Стамбульская». Сейчас эти моря называются соответственно Каспийское, Аравийское и Черное.

Памятник Афанасию Никитину в Твери

Читая рассказ Афанасия, становится понятно, что он был тверским купцом среднего достатка, торговал, видимо, в основном в приволжских городах и на Кавказе. А в Индию попал волею случая, «от многия беды» после того, как его корабль разграбили татары.

Путешествовал Никитин с 1468 по 1475 г. Его путевой дневник носит неофициальный характер, он написан живым языком человека, попавшего на чужбину, и сильно отличается от церковной и светской литературы того времени. В нем без труда угадываются черты характера автора. Афанасий Никитин был бесстрашным, искренним и непосредственным человеком, глубоко верил в Бога, тосковал по родине и молился о том, чтобы живым и невредимым вернуться на Русь. Умер он в 1475 г., на обратном пути, недалеко от Смоленска.

«Солнечный русский», путешественник Афанасий Никитин

Афанасий Никитин, купец из Твери. По праву считается не только первым русским купцом, побывавшим в Индии (за четверть века до португальца Васко да Гамы), но и первым русским путешественником вообще. Имя Афанасия Никитина открывает список блестящих и интереснейших морских и сухопутных русских исследователей и первооткрывателей, имена которых золотыми буквами вписаны мировую историю географических открытий.

Имя Афанасия Никитина стало известно современникам и потомкам благодаря тому, что он все время своего пребывания на Востоке и в Индии вел дневник, или точнее, путевые заметки. В этих заметках он со многими деталями и подробностями описал посещенные им города и страны, быт, нравы и традиции народов и правителей… Свою рукопись автор сам назвал «Хожение за три моря». Три моря – это Дербентское (Каспийское) Аравийское (Индийский океан) и Чёрное.

Совсем немного не дошел на обратном пути А.Никитин до родной Твери. Рукопись «Хожения за три моря» его товарищи передали в руки дьяка Василия Мамырёва. От него она попала в летописные своды 1488 года. Очевидно, что современники оценили важность манускрипта, коли решили включить его текст в исторические хроники.

Краткие сведения о путешествии Афанасия Никитина

Никитин Афанасий Никитич

Тверской купец. Год рождения неизвестен. Место рождения – тоже. Скончался 1475 под Смоленском. Точная дата начала путешествия тоже неизвестна. По мнению ряда авторитетных историков, это скорее всего 1468 год.

Цель путешествия:

обычная коммерческая экспедиция по Волге в составе каравана речных судов из Твери до Астрахани, налаживание экономических связей с азиатскими купцами, ведущими торговлю по Великому Шелковому пути, проходящему через знаменитую Шемаху.

Косвенно подтверждает это предположение тот факт, что русские купцы пошли вниз по Волге в сопровожденииАсан-бека

, посла властителя
Шемахи,
ширван-шаха Форус-Есара. Шемаханский посол Асан-бек был с визитом в Твери и в Москве у великого князя Ивана III, и отправлялся восвояси вслед за русским послом Василием Папиным.

А. Никитин с товарищами снарядили 2 судна, нагрузив их разным товаром для торговли. Товаром Афанасия Никитина, как видно из его записей, была рухлядь, то есть пушнина. Очевидно, что в караване плыли суда и других купцов. Следует сказать, что Афанасий Никитин был купец опытный, смелый и решительный. До этого не раз посещал дальние страны – Византию, Молдавию, Литву, Крым – и благополучно возвращался домой с заморским товаром, чему есть косвенные подтверждения в его дневнике.

Шемаха

один из важнейших пунктов на протяжении всего Великого Шёлкового пути. Расположен на территории нынешнего Азербайджана. Находясь на пересечении караванных путей, Шемаха являлась одним из крупных торгово-ремесленных центров на Ближнем Востоке, занимая важное место в торговле шёлком. Ещё в XVI веке упоминаются торговые связи шемахинских и венецианских купцов. В Шемахе вели торговлю азербайджанские, иранские, арабские, среднеазиатские, русские, индийские и западноевропейские купцы. Шемаха упоминается А. С. Пушкиным в «Сказке о золотом петушке» («Подари ж ты мне девицу, шемаханскую царицу»).

Караван А. Никитина заручился проезжей грамотой

от великого князя Михаила Борисовича для перемещения по территории тверского княжества и
великокняжескою проезжей грамотой за границу,
с которой и поплыл в Нижний Новгород. Здесь планировали сойтись с послом московским Папиным, тоже следовавшим в Шемаху, но не успел его захватить.

Поидох от Спаса святаго златоверхаго и сь его милостию, от государя своего

от великаго князя Михаила Борисовича Тверскаго…

Интересно, что изначально Афанасий Никитин посещения Персии и Индии не планировал!

Путешествие А. Никитина можно условно разделить на 4 части:

1) путешествие от Твери до южных берегов Каспийского моря;

2) первое путешествие по Персии;

3) путешествие по Индии и

4) обратное путешествие через Персию на Русь.

Весь его путь хорошо виден на карте.

Итак, первый этап — путешествие по Волге. Оно шло благополучно, вплоть до Астрахани. Возле Астрахани экспедиция была атакована разбойными шайками местных татар, корабли потоплены и разграблены

Бандиты отняли у купцов весь товар, закупленный, очевидно, в кредит. Возвращение на Русь без товара и без денег грозило долговой ямой. Товарищи Афанасия и он сам, по его словам, «заплакав, да разошлися кои куды: у кого что есть на Руси, и тот пошел на Русь; а кой должен, а тот пошел, куды его очи понесли».

Путешеcтвенник поневоле

Таким образом, Афанасий Никитин стал путешественником поневоле. Путь домой заказан. Торговать нечем. Осталось одно – пойти в разведку в чужие страны в надежде на судьбу и собственную предприимчивость. Наслышанный о сказочных богатствах Индии, он направляет свои стопы именно туда. Через Персию. Прикинувшись странствующим дервишем, Никитин подолгу останавливается в каждом городе, и делится своими впечатлениями и наблюдениями с бумагой, описывая в дневнике быт и нравы населения и правителей тех мест, в которые заносила его судьба.

А яз пошелъ к Дербенти, а из Дербенти к Баке, где огнь горить неугасимы; а изъ Баки пошелъ есми за море к Чебокару. Да тутъ есми жил в Чебокаре 6 месяць, да в Саре жил месяць, в Маздраньской земли. А оттуды ко Амили, и тутъ жилъ есми месяць. А оттуды к Димованту, а из Димованту ко Рею.

…

А из Дрея к Кашени, и тутъ есми был месяць, а из Кашени к Наину, а из Наина ко Ездеи, и тутъ жилъ есми месяць. А из Диесъ къ Сырчану, а изъ Сырчана къ Тарому…. А изъ Торома к Лару, а изъ Лара к Бендерю, и тутъ есть пристанище Гурмызьское. И тут есть море Индийское, а парьсейскым языкомъ и Гондустаньскаа дория; и оттуды ити моремъ до Гурмыза 4 мили.

Первое путешествие Афанасия Никитина через персидские земли, от южных берегов Каспийского моря (Чебукара) до берегов Персидского залива (Бендер-абаси и Ормуза), продолжалось более года, от зимы 1467 до весны 1469.

Из Персии, из Порта Ормуз (Гурмыз) Афанасий Никитин отправился в Индию. Путешествие Афанасия Никитина по Индии продолжалось предположительно три года: от весны 1469 до начала 1472 (по другим данным – 1473). Именно описание пребывания в Индии занимает большую часть дневника А. Никитина.

А Гурмызъ есть на острове, а ежедень поимаеть его море по двожды на день. И тут есми взял первый Великъ день, а пришел есми в Гурмыз за четыре недели до Велика дни. А то есми городы не все писал, много городов великих. А в Гурмызе есть солнце варно, человека сожжет. А в Гурмызе был есми месяць, а из Гурмыза пошел есми за море Индийское.

И шли есмя морем до Мошката 10 дни; а от Мошката до Дегу 4 дни; а от Дега Кузряту; а от Кузрята Конбаату. А тут ся родит краска да лекъ. А от Конбата к Чювилю, а от Чювиля есмя пошли въ 7-ую неделю по Велице дни, а шли в таве есмя 6 недель морем до Чивиля.

Прибыв в Индию, он совершат «исследовательские походы» вглубь полуострова, подробно исследует его западную часть.

И тут есть Индийская страна, и люди ходят все наги, а голова не покрыта, а груди голы, а власы в одну косу заплетены, а все ходят брюхаты, а дети родятся на всякый год, а детей у них много. А мужики и жонкы все нагы, а все черны. Яз куды хожу, ино за мною людей много, да дивуются белому человеку. А князь ихъ — фота на голове, а другая на гузне; а бояре у них — фота на плеще, а другаа на гузне, княини ходят фота на плеще обогнута, а другаа на гузне. А слуги княжие и боярьскые — фота на гузне обогнута, да щит, да меч в руках, а иные с сулицами, а иные с ножи, а иные с саблями, а иные с луки и стрелами; а вси наги, да босы, да болкаты, а волосовъ не бреют. А жонки ходят голова не покрыта, а сосцы голы; а паропки да девочки ходят наги до семи лет, сором не покрыт.

Салтан же выезжает на потеху с матерью да з женою, ино с ним человекъ на конех 10 тысящь, а пеших пятьдесят тысящь, а слонов выводят двесте, наряженых в доспесех золоченых, да пред ним трубников сто человекъ, да плясцов сто человекъ, да коней простых 300 в снастех золотых, да обезьян за ним сто, а все гаурокы.

Чем конкретно занимался Афанасий Никитин, чем питался, каким образом добывал средства к существованию – об этом можно только догадываться. Во всяком случае, сам автор нигде этого не уточняет. Можно предположить, что коммерческая жилка в нем сказывалась, и он вел какую-то мелкую торговлю, либо нанимался служить к местным купцам. Кто-то сказал Афанасию Никитину, что в Индии в большой цене породистые жеребцы. За них, якобы, можно выручить хорошие деньги. И наш герой привез с собой в Индию жеребца. А что из этого вышло:

И яз грешный привезлъ жеребца в Индийскую землю, и дошелъ есми до Чюнеря богъ далъ поздорову все, а стал ми во сто рублев. Зима же у них стала с Троицына дни. А зимовали есмя в Чюнеря, жили есмя два месяца. Ежедень и нощь 4 месяцы всюда вода да грязь. В те же дни у них орют да сеют пшеницу, да тутурган, да ногут, да все сьестное. Вино же у них чинят в великых орехех — кози гундустанская; а брагу чинят в татну. Кони же кормят нофутом, да варят кичирисъ с сахаром, да кормят кони, да с маслом, порану же дают имъ шешни. В Индийской же земли кони у них не родят, вь их земле родятся волы да буйволы, на тех же ездят и товар, иное возят, все делают.

А в том в Чюнере ханъ у меня взял жеребца, а увядал, что яз не бесерменянин — русинъ. И он молвит: ‘Жеребца дам да тысящу златых дам, а стань в веру нашу — в Махмет дени; а не станеш в веру нашу, в Махмат дени, и жеребца возму и тысячю златых на голове твоей возму’…. И господь богъ смиловался на свой честный праздникъ, не оставил милости своеа от меня грешнаго и не велелъ погибнути в Чюнере с нечестивыми. И канун Спасова дни приехал хозяйочи Махмет хоросанецъ, и бил есми ему челом, чтобы ся о мне печаловал. И он ездил к хану в город да меня отпросил, чтобы мя в веру не поставили, да и жеребца моего у него взял. Таково осподарево чюдо на Спасовъ день.

Как видно из записей, А. Никитин не дрогнул, не променял отцову веру на посулы и угрозы мусульманского правителя. А коня он, в конце концов, продаст почти без всякого навара.

Вместе с описаниями местностей, которые Афанасий Никитин посетил, он занес в свои записки и замечания о природе страны и ее произведениях, о народе, его нравах, верованиях и обычаях, о народном управлении, войске и т.п.

Индеяне же не едят никоторого же мяса, ни яловичины, ни боранины, ни курятины, ни рыбы, ни свинины, а свиней же у них велми много. Ядят же в день двожды, а ночи не ядят, а вина не пиют, ни сыты68. А з бесермены ни пиютъ, ни ядят. А ества же ихъ плоха. А один с одным ни пьет, ни есть, ни з женою. А едят брынец, да кичири с маслом, да травы розные ядят, а варят с маслом да с молоком, а едят все рукою правою, а левою не приимется ни за что. А ножа не дрьжат, а лжицы не знают. А на дорозе кто же варит себе кашу, а у всякого по горньцу. А от бесермен крыются, чтоб не посмотрил ни в горнець, ни въ еству. А толко посмотрит, ино тое ествы не едят. А едят, покрываются платомъ, чтобы никто не виделъ его.

…

А Шабатское пристанище Индейскаго моря велми велико…. Да родится в Шабате шолкъ, да сандалъ, да жемчюгъ, да все дешево.

…

А в Пегу же есть пристанище немало. Да все в нем дербыши живут индийскыи, да родятся в нем камение драгое, маникъ, да яхут, да кирпук78; а продают же каменье деръбыши.

А Чинское же да Мачинское пристанище велми велико, да делают в нем чини, да продают же чини в вес, а дешево. А жоны их с мужи своими спят в день, а ночи жены их ходят спати к гарипом да спят с гарипы, да дают имъ алафу, да приносят с собою еству сахарную да вино сахарное, да кормят да поят гостей, чтобы ее любил, а любят гостей людей белых, занже их люди черны велми. А у которые жены от гостя зачнется дитя, и мужи дают алафу; а родится дитя бело, ино гостю пошлины 300 тенекъ, а черное родится, ино ему нет ничего, что пилъ да елъ, то ему халялъ.

Как хочешь, так и понимай этот абзац. Гарип – чужеземец, иностранец. Выходит, что белому иностранцу мужья индийские разрешали спать со своей женой, и если родится белый ребенок, так еще и доплачивали 300 денег. А если черный – то только за харчи! Такие вот нравы.

А земля людна велми, а сельскыя люди голы велми, а бояре силны добре и пышны велми. А все их носят на кровати своей на сребряных, да пред ними водят кони в снастех златых до 20: а на конех за ними 300 человекъ, а пеших пятьсот человекъ, да трубников 10 человекъ, да нагарниковъ 10 человекъ, да свирелников 10 человекъ.

…

В салтанове же дворе семеры ворота, а в воротех седит по сту сторожев да по сту писцов кафаров. Кто пойдет, ини записывают, а кто выйдет, ини записывают. А гарипов не пускают въ град. А дворъ же его чюден велми, все на вырезе да на золоте, и последний камень вырезан да златом описан велми чюдно. Да во дворе у него суды розные.

Изучив индийскую действительность изнутри, Афанасий Никитин пришел к выводу о бесперспективности дальнейших «исследований рынка», потому как с его купеческой точки зрения взаимный коммерческий интерес Руси и Индии был крайне скуден.

Мене залгали псы бесермены, а сказывали всего много нашего товара, ано нет ничего на нашу землю: все товаръ белой на бесерменьскую землю, перец да краска, то и дешево. Ино возят ачеи моремъ, ини пошлины не дают. А люди иные намъ провести пошлины не дадут. А пошлин много, а на море разбойников много.

Поэтому в конце 1471 – начале 1472 Афанасий Никитин принимает решение покинуть Индию и возвращаться домой на Русь.

И ту окаянный аз рабище Афанасие Бога вышняго, творца небу и земли, взмыслихся по вере, по христианской, и по крещении Христове и по говейных святых отец устроенных, и по заповедех апостольских, и устремихся умом поити на Русь

Город Дабул стал последней точкой индийского путешествия А.Никитин. В январе 1473 года Никитин сел в Дабуле на судно, которое после почти трехмесячного плавания с заходом на Сомалийский и Аравийский полуострова доставило его в Ормуз. Торгуя пряностями, Никитин прошел через Иранское нагорье к Тебризу, пересек Армянское нагорье и осенью 1474 года достиг турецкого Трапезунда. «Таможня» этого черноморского порта выгребла у нашего путешественника все добро, нажитое непосильным трудом (в том числе и индийские самоцветы), оставив его ни с чем. Дневника при этом не тронули!

Далее по Черному морю А.Никитин добирается до Кафы (Феодосии). Потом через Крым и литовские земли – на Русь. В Кафе Афанасий Никитин, по-видимому, познакомился и близко сошелся с богатыми московскими «гостями» (купцами) Степаном Васильевым и Григорием Жуком. Когда их объединенный караван тронулся в путь (скорее всего, в марте 1475), в Крыму было тепло, но по мере продвижения на север становилось все холоднее. Видимо, сильно простудившись, или по какой другой причине, Афанасий Никитин слег и отдал богу душу где-то в районе Смоленска, который условно считается местом его последнего упокоения.

Монумент Афанасию Никитину в Твери

Результаты «Хождения за три моря» тверского купца Афанасия Никитина

Не планировав заранее путешествие за три моря, Афанасий Никитин оказался первым европейцем, который дал ценное описание средневековой Индии, обрисовав ее просто и правдиво. Его записи лишены расового подхода и отличаются редкой для того времени веротерпимостью. Своим подвигом А.Никитин доказал, что в конце пятнадцатого столетия, за четверть века до португальского «открытия» Индии, путешествие в эту страну мог совершить даже не богатый, но целеустремленный человек.

Как было сказано, А. Никитин не нашел в Индии ничего интересного и выгодного с точки зрения торговли для русского купечества. Интересно, что к такому же результату пришла и португальская морская экспедиция Васко да Гамы, который первым из европейцев подошел к тем же самым западным индийским берегам, только морским путем вокруг Африки в 1498 году.

А сколько сил было положено испанскими и португальскими монархами, а также их мореходами для открытия морского пути в сказочную Индию! Какие имена: Бартоломео Диаш, Христофор Колумб, Васко да Гама, Фернандо Магеллан… Эх, прочли бы все эти джентльмены удачи записки русского купца Афанасия Никитина…Глядишь, и не стали бы ломать копья и разбивать корабли для поиска «сказочно богатой страны» под названием Индия!

Источник

Хедлайнером очередной встречи клуба интеллектуалов «Миллиард.Татар» выступил башкирский активист Руслан Сулейман. В настоящее время он получает дополнительное высшее образование в Канаде, а по окончании учебы готов вернуться в Башкортостан и, ни много ни мало, побороться за пост главы родной республики. По мнению спикера, его конкурентами в этом вопросе могут оказаться, помимо Радия Хабирова, человек из «Роснефти» и экс-мэр Уфы. Также он рассказал о своих непростых отношениях с вице-премьерами РБ Азатом Бадрановым и Илшатом Тажитдиновым и поделился своими мыслями о непрекращающихся татаро-башкирских спорах. Не обошел стороной наш гость и свою жизнь за океаном.

Участники:
Арслан Минвалеев, журналист, сооснователь проекта «Миллиард.Татар»;
Камиль Насибуллов, старший научный сотрудник Центра исламоведческих исследований АН РТ, кандидат психологических наук;
Тимур Рахматуллин, журналист, сооснователь проекта «Миллиард.Татар»;
Руслан Сулейман, башкирский активист;
Рустем Шакиров, журналист, сооснователь проекта «Миллиард.Татар».

«Я понимаю, с какими договоренностями нынешнее руководство Башкирии приехало в Уфу»

Арслан Минвалеев. Руслан, расскажите немного о себе.

Руслан Сулейман. Я родился в Абзелиловском районе Башкортостана. Деревня у нас маленькая, называется Тал-Кускарово. Учился в одной школе, потом в другой. Папа всю жизнь был директором школ, и мы с ним «путешествовали».

В 14 лет поступил в башкирско-турецкий лицей в Уфе. Это был первый набор, 1992 год. Папа как-то домой приходит, говорит: «Турки открывают школу. Ты хочешь там учиться?». Я говорю: «Да!» Почему? Интересно было посмотреть на иностранцев.

А.М. Да, Союз только рухнул, все начали смотреть за рубеж.

Р.С. Никогда никого из иностранцев прежде не видел, даже турок. Было такое ощущение, что это что-то эксклюзивное. Даже не стал спрашивать, кто они такие. Потом этот вопрос как-то утих. И летом отец опять говорит: «Они проводят экзамены». Я: «Все, поехали».

Поступил, отучился там четыре года. Потом учился в УГАТУ. Все перепробовал в жизни. Больше бизнесом пытался заниматься, но бизнесмен из меня получился не самый хороший. Могу начать хорошо, но когда дело подходит к тому, что надо кого-то подвинуть, а в России, к сожалению, бизнес порою так и делается, я стопорюсь, не могу себя перебороть. Люди говорят, что надо быть настойчивым, идти вперед, а я здесь торможу, я думаю просто: как буду отвечать на том свете? И получается, что в тех условиях, в которых бизнес делался в России, мне было тяжело работать.

С другой стороны, я всегда знал, что я «госник» по сути. У меня с девятого класса был такой настрой, что я хочу быть президентом Республики Башкортостан. Везде открыто об этом говорю.

Тимур Рахматуллин: Да, читаем в Фейсбуке про ваши планы.

Р.С. В девятом классе лицея, помню, писал сочинение под названием «На пути к лучшему процветающему Башкортостану». Выиграл с ним конкурс сочинений, мне подарили плеер. Он, правда, не работал, но неважно…

А.М. Так вот как началось, с неработающего плеера.

Р.С. Потом, в 10-11-м классах, я вел «Тетрадь реформ»: как можно улучшить жизнь населения, записывал какие-то реформы, частью из них позже делился в Фейсбуке. Они касались больше муниципальных вещей, потому что про республиканский уровень я тогда еще даже не думал. Например, о раздельном сборе мусора я писал уже в 1994 году. О том, как выловить собак, их стерилизовать. Никто не подсказывал эти задумки по улучшению жизни населения, я еще тогда каким-то образом это увидел. А когда переехал в Канаду, то увидел, что все это, оказывается, уже давно реализуется. Можно было просто копипаст сделать, бесплатно.

А.М. Не набивая шишек, подсмотреть все, что есть.

Р.С. Потом я похоронил мысль стать президентом. После школы уделял внимание в основном духовным вещам, религии. Думал, что политика портит человека, что надо откинуть все материальное. Это было очень большой ошибкой для меня.

И события на Куштау в прошлом году опять все перевернули. Жил, никому не мешал, никого не трогал, была какая-то общественная деятельность. Но в Башкирии у меня очень много друзей, душа всегда болела за родную землю, и после Куштау я просто не выдержал.

Я когда-то контактировал с первыми государственными деятелями республики. С [Муртазой] Рахимовым тоже встречался пару раз, когда был ребенком. И издалека казалось, что это какие-то мегаменеджеры, у которых есть некие суперспособности. А когда оказался рядом, увидел, что они обычные люди, которым либо повезло, либо они реально упорные, либо у них есть какое-то лобби, благодаря которому они добрались до власти.

Я подумал – а почему бы и нет? И решил вернуться к своей мечте. Эти 20 лет не пропали даром: с момента, когда я поступил в университет, и до Куштау, это было большим опытом. Много чем пытался заниматься в Уфе: у меня было кожевенное производство, молочное производство, соответственно, в этих темах разбираюсь. Я даже пытался печатать рекламную газету, причем, здесь в Казани, на Декабристов, 2. Я посмотрел – вроде везде есть рекламные газеты. У меня была газета «Час пик», потом это название у меня украли. Мы делали мозговой штурм…

А.М. Вы еще и журналист?

Р.С. Нет, я не журналист, я просто посчитал тираж, умножил все – о, как деньги можно заработать! Но я не подумал о том, как тяжело собирать объявления. Выдержал два-три тиража и закрылся, потому что деньги закончились. Два выпуска даже не смог оплатить, честно скажу. Потом на меня вышли бандиты, отобрали в счет оплаты мобильный телефон — понятно, себе его забрали.

А.М. Вот и первое знакомство с казанцами.

Р.С. Да, интересно было. Помогал в проектах, писал бизнес-планы. Я думаю, эти 20 лет не прошли даром, потому что во всех темах я хотя бы чуть-чуть разбираюсь. Ну и после Куштау я уже просто не выдержал, потому что вижу страдания – пусть это будет громко сказано — всего населения Башкортостана. Я вижу, что творится «за ширмой», понимаю, с какими договоренностями нынешнее руководство приехало в Уфу и что они там пытаются делать.

И взвесив все «за» и «против», по сути, положив на кон — наверное, опять будет громко сказано — свою жизнь, и рискуя многим, честно… Пока особых движений не делал, но я понимаю, что рискую абсолютно всем. Также вижу, что власти что уже начали какое-то противодействие. В частности, [председатель Государственного Собрания — Курултая Башкортостана] Константин Толкачев сказал, что пост главы Башкортостана не может занимать человек, у которого есть вид на жительство, гражданство другой страны и счет в иностранном банке. Эти движения я рассматриваю как такие детские попытки, потому что если я поставил себе цель попытаться стать ради блага Башкортостана и всех его жителей главой, то, естественно, я просто откажусь от иностранного гражданства либо от вида на жительство, и пойду на выборы.

Есть план А, есть план B, есть планы C и D. Обычно у меня в последнее время так и бывает, как в ситуации с Куштау. Поэтому я думаю, что бы там не предприняли, мы найдем какой-то выход из ситуации. Возможно, я пойду [выдвигаться в главы Башкортостана], возможно, кто-то другой, но я буду рядом, мы постараемся сделать все возможное. Не ради каких-то политических благ. Я вот говорю: хочу делать политику без политики, а именно ради довольства Всевышнего, ради процветания жителей Республики Башкортостан. Очень громко сказано, я понимаю, но…

Т.Р. То есть, вы все, переехали на родину?

Р.С. Нет, я еще не переехал, мне надо закончить учебу в Университете Оттавы. Моя специализация — «Защита прав человека и разрешение международных конфликтных ситуаций». Думаю, что получить западное образование тоже будет очень полезно, потому что можно сравнивать.

А.М. Вы будете как бы правозащитник из Канады.

Р.С. Звучит для России не совсем правильно на фоне протестов прошлого года.

Т.Р. Например, «шпион», «агент Запада»!

Р.С. Да, на фоне Алексея Навального. Плюс пытаюсь понять, что такое стройка (я работаю обычным карпентером (плотник. – прим. ред.), мы возводим каркасные дома), вижу, насколько эффективно все это устроено в Канаде, как и вообще любой вид производства, разговариваю с людьми, делюсь опытом и думаю, что некоторые моменты, которые там есть, можно привнести сюда, как-то синтезировать. Не все, конечно, надо нести с Запада, даже, наверное, половину стоит отбрасывать. Но есть вещи, которые нам помогут, особенно в части эффективности производства. Может быть, вы видели [в соцсетях], как я строю стену, пять минут – и стена готова. Там другие скорости, другая система оплаты, сама индустрия подстроена под строительство совсем по-другому. То есть приходят доски миллиметр в миллиметр, все идеально.

Я не был дома четыре года, мы уехали 14 августа 2017-го. Вот ровно через четыре года вернулись домой, буквально на месяц. Здесь я проводил турне с группой иностранных туристов-пенсионеров. Они были два дня в Казани, потом съездили в Чебоксары, Болгар, Уфу. Затем поехали в родную деревню Заки Валиди в Ишимбайском районе, побывали в музее, потом в деревню Елимбетово Стерлибашевского района, где какое-то время жил Мирсаид Султан-Галиев, человек нон-грата для Башкортостана. Попытались найти его корни, нашли кое-что, хотя в Башкортостане про него нет никакой информации. Поговорили с историком, который нашел, где стоял дом Султан-Галиева, сколько лет он там прожил, чем занимались его родители, и потом, когда этот историк, Марат агай, какой-то там хай поднял, оказалось, что его семья переезжала по многим деревням в этой же местности – Стерлибашевский, Федоровский, Миякинский районы. А потом уже он уехал в Казань и здесь сделал карьеру.

В Архангельском районе жили в юрте один день, покатались на лошадях, спустились в пещеру. Затем поехали в Оренбург, в «Караван-Сарай». Показал Самару, и потом приехали в Казань. И для меня это было полезно, потому что я посещал «места силы», как говорится.

«Вице-премьер республики считает меня личным врагом»

А.М. Зарядились перед выборами, да?

Р.С. По поводу выборов сразу отмечу – это будет максимум через три года, потому что мне надо закончить университет, потом приехать. Что будет в это время в России, я пока не знаю. Возможно, Хабиров уйдет осенью, а может, и нет – неважно. Если он не уйдет, значит, ему осталось три года, на следующих выборах мы с ним зацепимся.

А.М. Вы понимаете, что такое выборы?

Р.С. Понимаю, конечно. Просто не хочу шаблонно мыслить. Куштау показал, что мы можем разрывать шаблоны, и я думаю, что мы и здесь сможем разорвать. Если у нас будет 10 тысяч «львов», мы это сделаем.

Т.Р. Ну вы же сами знаете, как победу на Куштау теперь приписывают себе власти республики и их придворные воспеватели.

Р.С. А я не приписываю — ребята победили. Это уже политики, я почувствовал, что многие ребята захотели выдвинуться в президенты после этого. Но когда я заявил о своем решении, они сказали: «Руслан, если ты идешь, мы идем с тобой». Многих я до этого никогда не видел, не встречал даже, я их знаю только по Фейсбуку, но у меня есть идея со всеми ними встретиться. Но еще один момент – они в основном политики, а не госдеятели, поэтому многих из них я не могу представить в качестве президента. Они политики, они могут какой-то хай поднимать.

А.М. А есть вариант встроиться в существующую команду? Например, Артур Идельбаев решил развивать туризм, и у него что-то получается.

Р.С. Идельбаев – друг Хабирова, он мог встроиться. Я никак не могу, то есть во власти нет никого, кто бы мог меня поддержать. Вице-премьер республики считает меня личным врагом, хотя я его врагом не считаю.

А.М. Азат Бадранов?

Т.Р. Или Илшат Тажитдинов?

Р.С. У меня с ним [с Тажитдиновым] тоже давние отношения… Там была такая ситуация: приезжали инвесторы, а он при Хамитове как раз стал курировать тему инвестиций. Я завел их к нему… Что за отношение вообще к инвесторам? В Татарстане Шаймиев, Минниханов едут с цветами в аэропорт, тепло встречают гостей, а тут нехорошо получилось. Я во власти в Башкирии, честно говоря, вообще не вижу нормальных людей, к сожалению. Поэтому при этой власти и при той политической системе, которая сложилась, это пока просто невозможно.

Т.Р. С Бадрановым давно знакомы?

Р.С. Давно. Я делал шаги ему навстречу, потому что он в Москве курировал студентов.

Т.Р. Имеете в виду возглавлял землячество?

Р.С. Да, землячество. Я как раз жил там в то время, был директором по развитию одной телекоммуникационной компании четыре года. Ну невозможно с ним работать. Мы же идейные люди, а они – политические.

А.М. Когда телеграм-каналы, а вслед за ними и отдельные СМИ, упоминают ваше имя, напоминают и про вашу связь с турецкими лицеями. Говорят, что вы лидер общины «Нурджулар», запрещенной в России организации, члены которой являются личными врагами Эрдогана.

Р.С. Во-первых, понятия Эрдоган и «Нурджулар» никак не вяжутся, в этих утверждениях столько противоречий. Во-вторых, лидером или членом организации «Нурджулар», которую в России признали экстремистской, я никогда не был. А всех, кто учился в турецких лицеях, связанных с движением «Хизмет» Фетхуллаха Гюлена, стали приписывать к запрещенному в России «Нурджулар». Стали в Башкирии заводить уголовные дела, сажать людей.

И я посчитал, что пока мне не совсем безопасно здесь оставаться. При этом хотелось получить какой-то опыт работы за рубежом. И я немного исчерпал себя в России, подумал, что надо пока переехать и набраться опыта в западных странах.

Что касается Азата Бадранова, то лично к нему у меня вообще нет никаких претензий. Это человек-карьерист, который, я считаю, готов плясать под любую власть, которая придет. И у него нет какой-то своей четкой человеческой позиции по тем или иным вопросам, твердой, стабильной, чтобы идти с ней по жизни. Поэтому таких людей остается только пожалеть. Именно при той власти, которая сегодня сложилась в Башкортостане, такие люди идеально встраиваются в систему. Я просто знаком с несколькими главами администраций, даже с главами муниципальных образований – они, как под копирку, все такие мини-Хабировы.

А.М. Это нормально, это система. Ну он должен копировать шефа.

Р.С. Они убирают со своего пути всех нежелательных людей. Например, опять дергают ребят с Куштау. А если они дернут Фаиля Алсынова – это уже мало никому не покажется.

Т.Р. Его же уже дергали не раз.

Р.С. Дергали, но не так. Например, если пресс будет больше и попытаются посадить, тогда может возникнуть такая мини-гражданская война. Они понимают, до какого предела можно дергать или вытягивать людей, а до какого нельзя. Дальше, к сожалению, будет хуже, потому что точка невозврата еще не пройдена. Я не знаю, что делать. Оставить решать вопрос Всевышнему, либо подождать, пока они сами себя догрызут, и мы сможем сделать что-то полезное для республики. У меня есть время. Жалко, что люди страдают, этот момент для меня очень больной.

«На пост главы Башкирии готовят Урала Латыпова»

А.М. Мы с ребятами знакомство с Башкирией начали где-то в апреле. Съездили в Уфу и провели круглый стол, это была наша первая встреча. До этого мы со стороны видели Куштау, для нас это было что-то потрясающее, сам масштаб события. Вы сейчас сказали про Алсынова — если Алсынова «закрыть», то мало не покажется, так?

Р.С. Это мое ощущение. Я никогда его не видел, никогда с ним не здоровался, я его не знаю, честно. Но я вижу, что это реальный патриот.

А.М. Вот откуда эта энергия? Башкирия стала таким, скажем, очагом напряжения для Москвы и для Хабирова. Откуда башкиры питают эту энергию, что их сплачивает? Этот всплеск на Куштау – только самый яркий из них. Понятно, они бывают и в районах, в Сибае периодически происходят экологические протесты.

Р.С. Я думаю, что это заложено генетически. Если вы читали историю башкирских восстаний, они происходили каждые 20 лет, пока муфтият не перенесли в Уфу, только после этого все немного успокоилось. Понятно, что после Второй мировой войны все это иссякло, даже, может, чуть пораньше, но все-таки, я думаю, генетически все это сидит. Я сам задавался этим вопросом – почему так? Петр I говорил: чтобы в Российской империи не было проблем, надо истребить два народа – чеченцев и башкир. То есть 300-400 лет назад они все это прекрасно понимали.

В то же время нельзя сказать, что башкиры – это какое-то отделение. Это вообще, по сути, умеренные люди, которые взрываются, когда сильно припекает. Я сам такой же: я такой ходячий мини-Куштау, на меня можно капать-капать-капать, и в последний момент я неожиданно взрываюсь, невозможно предсказать, что со мной будет дальше.

И народ, по сути, примерно такой же. Он долго готов терпеть, но когда нужно, настолько быстро мобилизуется, что никто этого не ожидает. На Куштау же за ночь собрались. Был телеграм-канал «Куштау», я видел, как он разрастается – и вдруг 32 тысячи человек. Кинули клич, и за день собрались 10 тысяч человек – это абсолютно немыслимая вещь. Возможно, затронули что-то святое, возможно, где-то что-то сидит, что в любой момент может выскочить.

Рустем Шакиров. А там были только башкиры?

Р.С. По наблюдениям очевидцев, 70% были башкиры, 30% – люди других национальностей. Насколько я знаю, только с моего Абзелиловского района поехало около 70 машин, с Зауралья. Просто собрались и поехали. Вот эту энергетику Куштау я в том году прочувствовал, но не совсем близко. Но когда я прилетел в Уфу, я почувствовал это очень сильно.

Такое ощущение есть в турецком Чанаккале, где они воевали. Там есть место, где 500 тысяч человек стали шахидами. Примерно то же самое чувство, когда подъезжаете к Куштау. Там были другие исторические события, войны, еще в древние века. Возле Куштау 28 башкирских дивизий собрались и поехали бить Наполеона, а потом возвратились туда же. Видимо, там присутствует какая-то духовная атмосфера, из-за которой получилось именно так мобилизовать людей. Объяснить не могу. Я думаю, это национальная черта. У всех наций есть какая-то черта. У башкир есть наивность, но и одновременно воинственность, когда достают.

Интересные вещи я услышал. Я приехал в Уфу, поехал на такси, парень оказался куштаувец. Говорит: «Мы приехали из деревни с Урала». Рассказывал, что было очень много людей, как они бились. Но меня удивила другая ситуация. Он рассказал про старика, который был на их стороне, на стороне защиты, а с той стороны, говорит, был полицейский-майор — его сын. И вот они стоят, смотрят друг на друга, и отец говорит сыну: «Не дай бог ты кого-нибудь тронешь – откажусь от отцовства». Это напомнило мне битву при Бадре, когда отцы пошли против сыновей или наоборот. К сожалению, все это бывает.

Мудрость правителя должна состоять как раз в том, чтобы этого не допустить. Хабиров не должен был допускать такого. Понятно, что он приехал в Башкирию уже с условием, что он отдаст Куштау. Что бы он ни говорил, он продал шихан, уже когда летел в Уфу в качестве главы. И не только шиханы, но Крыктытау, 10 месторождений, потому что у башкир практически ничего не осталось.

Рахимов каждые выборы что-то отдавал, к сожалению, хотя, считаю, был хорошим президентом. В какое-то время у него не хватило мудрости так же передать власть, как в Татарстане, это большое упущение. «Башнефть» уже забрали, «Салаватнефтеоргсинтез» (ныне «Газпром нефтехим Салават». – прим. ред.) забрали, сеть предприятий забрали. Осталось много полезных ископаемых по всему хребту Урала, и теперь их начали отдавать. Сейчас это не получилось, Хабиров отдает мелкие вещи – золотой прииск, еще что-то. К сожалению, пока этот человек будет присутствовать, проблемы у нас так и будут продолжаться, народ так и будет страдать.

Т.Р. Не этого, так другого человека поставят, с таким же условием.

Р.С. Я понимаю. Знаю даже, кого сейчас готовят на пост главы Башкирии.

Т.Р. И кого же?

Р.С. Насколько мне известно, Урала Латыпова из «Роснефти». У Игоря Сечина, как я понимаю, были определенные ожидания от Хабирова, а глава Башкортостана их не оправдал, поэтому осталась некоторая обида. Урал Латыпов – человек из службы безопасности «Роснефти». Насколько мне известно, готовят его. Хотя я с ним не встречался, по сути, это опять будет такой же человек.

Второй претендент на должность главы республики – бывший мэр Уфы Ирек Ялалов, сейчас сенатор. Он давно в этой надежде обивает пороги Кремля.

Т.Р. У Игоря Ивановича Сечина есть свой человек – Тимербулат Олегович Каримов.

Р.С. Я думаю, он уже не поедет в Башкирию. К сожалению, на нас смотрят, как на индейцев, из которых можно высасывать все. Но сознание народа изменилось, и они должны понимать, что перегибать палку уже не стоит. Народ будет стоять, и будет стоять до смерти.

Р.Ш. У нас в Татарстане считается, что Урал Латыпов – татарин.

Р.С. У нас считается, что Хабиров – тоже не башкир.

А.М. Да, нам уже рассказали, что он «тептяр». Зато Шаймиев, дескать, «башкир». Когда мы приезжаем в Уфу, нам говорят: «У вас все получилось, потому что Шаймиев – башкир».

«Со стороны башкир началось. Потом вижу — татарская сторона тоже втянулась»

Р.С. Возможно, но это неважно. По поводу взаимоотношений башкир и татар. У меня жена – чистая татарка, я очень ею доволен. Она из Стерлибашевского района, но ее предки переехали из Татарстана, когда были гонения Ивана Грозного. Об этом ее дедушка рассказывал.

А.М. «Северо-западная», значит.

Р.С. Нет, они юго-западные. Я думаю, все это успокоится после переписи населения.

Я хочу вам рассказать, как перепись населения проходит в Канаде. Каждому приходит письмо, на каждый почтовый ящик, с просьбой принять участие и ссылкой на сайт. В течение недели вы заходите на сайт Statistics Canada, просто делаете клик, отвечаете на пять вопросов – все, это считается перепись населения. Если вы его не заполняете – штраф 500 долларов. И все. Вся Канада в течение недели зашла, отметилась, вышла.

Ни в одних новостях, нигде про перепись населения не было ни одного слова. Но они провели ее идеально. Зачем это сделали? Перед вакцинацией надо было понять, сколько у них проживает людей, сколько привито, сколько не привито. Понять срез. Сейчас, благодаря развитию цифровых технологий, не надо долго планировать.

Никаких миллиардов мам не вбухивали, расходы были только на отправку бумажных писем всем жителям Канады. Почта у них работает просто идеально, они все ею пользуются. Ко мне каждый день падает несколько писем. В России не упало ни одного письма за 10 лет.

Канадцы очень законопослушные. То же самое с вакцинацией.

Т.Р. Пятьсот баксов за отказ прививаться?

Р.С. Нет, штрафа нет. Но сейчас началось принуждение. Не узнаю Канаду, честно говоря. 80% сразу привились двумя дозами, потому что они доверяют правительству на 100%.

Кстати, на сайте переписи заполняете графы про национальность, языки. Дома мы говорим на башкирском, татарском, русском, турецком, английском. И они видят срез – сколько, какой процент населения, какие. Все делается очень просто.

Здесь же я больше вижу хайп. Конечно, началось со стороны башкир. Потом вижу, что татарская сторона тоже втянулась, есть и политический момент. Впрочем, я не много в этом разбирался. Рустам Минниханов сказал, что нам нечего делить. Я считаю, не надо было пускаться в погоню за этим. Почему? Потому что политически активных людей – 1-2%.

Вся движуха с вложением огромных денег, печатанием чего-то, пропагандой стоит миллионы рублей. Но эффект будет совсем маленький, потому что все для себя уже решили, как они будут записываться. И здесь бОльшую роль играет, во-первых, кто твои родители. Во-вторых, у нас традиционный уклад – национальность пишут по отцу. В-третьих, для людей, которые не определились, очень важно, какая сторона как себя ведет.

У меня есть знакомые девчонки, у которых папа – башкир, а мама – татарка, и есть разочарование в башкирах, потому что папа бросил семью и ушел. И сейчас дети назло записываются татарами. Так что у каждой нации очень важен именно личный пример в семье. И люди, которые не определились, так и запишутся. Поэтому я считаю, что если человек чтит свою нацию, он должен вести себя очень аккуратно. Потому что это отражается на детях, у которых появляется какая-то обида на нацию, и они переходят в другой «стан». Мне не важно, куда они перейдут – в татары или башкиры. Мы все созданы Всевышним, Аллах на том свете точно не спросит, башкир ты или татарин, чтобы ввести в рай. У нас спросят только наши деяния.

С другой стороны, надо понимать, что каждый человек любит свою нацию больше, это однозначно. Это нормальное явление, так и должно быть. Но политизация вопроса совсем не про это. Когда смотришь из Канады, у меня было ощущение, что национальное самосознание сильно растет и у башкир, и у татар, Куштау это показал. Но я заметил проблему с языками. Я думал, этой проблемы сейчас нет, думал, везде открываются школы и все хорошо. Но когда я приехал в райцентр Аскарово, на 90% башкирское село, и увидел таких коренных башкир, которые переехали туда из деревни… Мама везет коляску, в коляске сидит годовалый ребенок и говорит с мамой на русском, а та на ломаном русском ему отвечает. Я увидел, что это проблема. Видимо, либо их YouTube воспитывает, они просто смотрят мультики, либо все еще считается модным говорить на русском.

И я, конечно, немного в шоке. Я посетил несколько ресторанов в Башкортостане, специально говорил там на башкирском, вчера в Казани переключился на татарский. И вижу, что девчонка знает татарский, но со мной говорит на русском. Типа, это круто. Я немного в шоке от того, что русский все еще считается языком, на котором круто разговаривать. Думал, это давно в прошлом, но, к сожалению, оказывается совсем не так. Когда в абсолютно башкирской деревне с ребенком стараются говорить на русском, это удивляет. Дети уже не будут говорить по-башкирски, уже через поколение у нас будут проблемы. У меня у самого дети плохо говорят, это моя недоработка. Но вчера я был настолько злой, что решил, что буду их учить.

Р.Ш. Башкирскому все-таки?

Р.С. Жена говорит на татарском, я на башкирском, мы прекрасно понимаем друг друга. Мин татарча сөйләшәм (я разговариваю по-татарски. – прим. ред.). В шутку говорю: если в Башкирии моя политическая карьера не сложится, я приеду сюда и начну ее здесь, потому что в Башкирии я вижу много ярких ребят, которые готовы пойти в политику. В Татарстане я среди молодежи их не вижу. У вас есть преемственность власти, ваша республика реально лучше живет. Я даже по дворам это вижу. Но это вас успокаивает, это плохо.

А.М. Усыпляет.

Р.С. Достойных ребят, которые могли бы возглавить республику не сегодня, так завтра, здесь, я думаю, тоже много. Но из-за того, что здесь все хорошо, они ведут себя спокойно. Хотя можно было двигаться вперед еще быстрее, это мое ощущение. Если еще Марат Хуснуллин станет премьер-министром [России], вы вообще успокоитесь.

«Если у меня не получится, есть еще 10 тысяч пацанов, у кого-то из них получится»

Р.Ш. Хотелось бы еще о Канаде поговорить. У нас на сайте недавно вышло интервью башкирки Айгуль Гимрановой-Лион.

Р.С. Знаю ее, в Америке живет.

Р.Ш. Да, в Лос-Анджелесе. И она, в частности, рассказывает как раз о том, что дети башкирских и татарских мигрантов уже не знают национальных языков. Как с этим в Оттаве? Насколько большая диаспора, башкирская и татарская, и насколько они этим «горят»?

Р.С. В семьях, я заметил, дети говорят на башкирском и татарском. Мои дети просто еще маленькие, но у меня есть друзья, которые переехали до меня, у них дети побольше, они в этой среде побыли подольше, и прямо настырно пытаются говорить на родных языках. Нас там немного, мы даже Сабантуй спокойно организовываем. Мы, шесть друзей, практически одновременно туда переехали, поэтому друг друга поддерживаем, живем на соседних улицах. Стараемся собираться раз в неделю — чай попить, печеньки покушать хотя бы. Поэтому там национальное самосознание развито довольно сильно.

А.М. Там и государство, наверно, поощряет?

Р.С. В Канаде поощряется. США – это один большой котел, в котором все варятся. А Канада – это котел, внутри которого много котлов, которые тоже варятся, и они обращают внимание на себя. Конечно, там нет курсов татарско-башкирских языков, но они всячески способствуют тому, чтобы ты развивался, чтобы внутри Канады ты мог проживать в своей культуре. Например, есть турецкий культурный центр, мы туда ходим. У меня дети даже летом посещают там лагерь, учат суры, говорят на турецком. Зато турецкий выучат, все равно башкирский и татарский гораздо ближе, и им будет легче. Мы общаемся там больше с тюркоязычными. Очень много друзей-киргизов, казахов. Башкиры, татары, понятно, постоянно все вместе.

Мой братишка Ильсур живет в Англии, он сейчас защищает докторскую на тему «Диверсификация экономики моногородов». Таких городов в России, насколько мне известно, около двухсот. И когда в них рушится одно производство, весь город оказывается у разбитого корыта. Как с этим бороться, как диверсифицировать бизнес – как раз на эту тему его докторская работа. Я надеюсь, в будущем он тоже будет очень полезен нашей команде. По сути, он круче меня, но у меня смелости больше, видимо.

А.М. Готов ли он переехать из Великобритании?

Р.С. Ситуация с кадрами у меня следующая. Я присматриваюсь к людям, со многими даже не знаком лично, но вижу потенциал в том или ином направлении: министр того-то, либо глава, либо реально хороший хозяйственник. Пока просто присматриваюсь, но со многими пока не встречаюсь и им открыто об этом не говорю, потому что боюсь их подставить. Ведь когда наступит время, их начнут душить. Либо сейчас задушат, чтобы потом они не выходили. Поэтому пока я волк-одиночка, скажем так, с мыслями внутри себя.

Я голову на стол положил, поэтому мне без разницы. Просто у каждого человека должна быть большая цель, к которой надо идти. Все мы, в конце концов, умрем, поэтому ради довольства Всевышнего и процветания республики, жителей Башкортостан я положу свою голову, проблем нет. Звучит круто, конечно.

Т.Р. Путь Навального не боитесь пройти?

Р.С. Я чуть-чуть больше соблюдаю субординацию и не влияю на такие большие массы людей, как Навальный, поэтому ситуация чуть другая. Может быть, наоборот, такие люди как раз понадобятся в будущем, я не знаю, что произойдет завтра.

Воспитания нэфса (собственного эго, – прим. ред.) у руководителей, к сожалению, нет. Они не познали, что такое человек, как надо держать ответ на том свете, что все люди уйдут либо в рай или в ад. Раз этого понимания нет, то нет понятия ответственности, и к человеку можно относиться просто как к куску мяса и делать с ним что угодно. Это очень неправильно. Понятно, что когда-нибудь будет какой-то справедливый высший суд, где всех нас рассудят. Но пока люди с отсутствием такой ответственности находятся у власти, ничего хорошего нельзя ожидать, и наша жизнь, к сожалению, ничего не стоит. Разрешение ситуации вижу опять-таки в вопросе религии. Когда у людей будет понимание существования Всевышнего, и они будут держать ответ за все свои деяния, когда будет боязнь перед адом, только в этом случае что-то может поменяться.

Мне тоже говорят: «Власть, деньги тебя испортят, если ты вдруг станешь президентом». Но они верят. Мне перед событиями на Куштау ребята, которые работают на уровне замминистра, писали: «Руслан, все уже решено». Я говорю: «Нет, 100% отстоим, вообще никаких сомнений». Поэтому когда вера есть, Всевышний поможет, я думаю, мы можем горы свернуть. Если у меня не получится, есть еще 10 тысяч пацанов. У кого-то из них получится.

Продолжение следует

Фото: Рамиль Гали