18 февраля человечество, затаив дыхание, наблюдало в прямой трансляции за тем, как Perseverance, марсоход NASA, входит в атмосферу Красной планеты и садится на ее поверхность.
Андрей Колин
Главное событие первой половины 2021-го случилось – марсоход НАСА по имени Стойкость преодолел ужасные 7 минут спуска на Марс, разменял по дороге три способа торможения, включая грандиозный Небесный Кран, и успешно сел в точку, которую сам себе выглядел за минуту до.
Через несколько дней от него отделится маленький вертолетик Изобретательность, расправит пропеллеры и ножки, и полетит, в первый раз в атмосфере другой планеты.
Вращение лопастей будет сопровождаться свечением, из-за специального эффекта. Интересно, получится ли его заснять.
А Перси продолжит делать основную научную программу: переводить углекислый газ в кислород для будущих астронавтов, слушать марсианский ветер, и собирать пробирки для последующего возврата на Землю и поиска в них следов древних океанических марсиан.
Удачи им на длинном пути!
Катерина Гордеева
Это видео @nasa я пересмотрела, кажется, раз тридцать (или триста?).
Такой настоящий космический сон: марсоход #perseverance снимает посадку в марсианском кратере Езеро.
Тут надо вроде проснуться, но нет, все реально: 21 век, марсоход садится на Марсе и мы можем это увидеть, че такого?
Когда-то было модно покупать на Марсе воображаемые участки: интернациональные конторы давали сертификат, присылали снимки и так далее. Как человек, свернутый на космосе, я купила кусочек Марса себе, кусочек – подарила родителям. Фотки и красивые сертификаты сперва всех радовали, а потом остались прозябать в пыльных шкафах забвенья бесполезных вещей. Но вот теперь, думаю, надо сертификаты-то эти найти. До цветущих яблонь на Марсе ещё, наверное, далеко, но остальное, кажется, ближе, чем мы думали #такпобедим
Восторг вызвало в соцсетях и появившееся вскоре видео с поверхности Марса.
Юлия Рублева
Звук Марса. Довольно пустой, тоскливый и огромный. Мы реально слышим Марс, это ведь чудо!
Многие, правда, примерно этого от будущего и ждали – если не большего.
Виктор Агроскин
Актуальное:
внезапно в яблоню упёрся
американский марсоход
об этом мы когда то пели
и вот
© Лось Иноостровский
Андрей Подшибякин
тут же вот на марс приземлился (примарсИлся) беспилотный аппарат и выдал в прямой эфир HD-видео как там что
и я вот подумал что если бы мне в детстве сказали – Андрей, в 2021 году ты увидишь видео РЕАЛЬНОЙ планеты, куда еще не ступала нога человека, причем в таких деталях, что как будто ты сам там оказался; и это прям точняк произойдет
то я наверное заплакал и [обкакался] бы от счастья, необязательно в такой последовательности
а сейчас я так чето посмотрел на тамбнейл этого видео и думаю да ну, че там смотреть, понятно же все, потом может как-нибудь, а может и нет, ой, а что это у нас такое, трейлер китайской фантастики, а ну давай скорее включайся, рипс лаовай
Иван Давыдов
Увидел вчера у кого-то (не помню, у кого, но у какого-то молодого человека, должно быть) восторженную запись в твиттере: «Вы могли вообще себе представить, что увидите однажды прямую трансляцию посадки марсохода, да еще и со звуком?»
Ну да, ну да. Вообще-то лет тридцать пять назад, читая сочинения фантастов и научно-популярные книжки, я не то, чтобы представлял, я твердо знал, что слетаю на Марс на прогулочном катере. И не однажды.
Ну, не сложилось.
Это, разумеется, не ради того говорится, чтобы приуменьшить заслуги наших так называемых партнеров. Я у Рогозина хлеб отнимать не хочу, зачем мне. Это про другое.
Первые фото ровера с поверхности Марса запустили в Сети волну фотожаб.
Не остался в стороне и глава Роскосмоса, опубликовавший в своем личном аккаунте в Твиттере два мема, которые моментально разошлись по всей Сети.
Впоследствии Рогозин эти посты удалил, но было поздно.
Берёзов
Рогозин не просто клоун, а клоун позорный. Мало того, что его удел теперь – это постить мемасики в твиттер. Так он еще потом эти мемасики стыдливо удаляет.
Напомню, что это глава профильной отрасли космической державы. Но в принципе все очень логично. Если деградирует вся чиновничья система управления, почему космос должен остаться в стороне.
Сергей Цыпцын
Кто-то сажает марсоход, а кто-то делает коллажи.
Я думал его твиттер взломали, ан нет, это он сам, надеюсь в свободное от работы время…
Зато и ТАСС, и РБК уже написали об этом твите. Еще бы, повод-то какой! Не мешки ж ворочать.
Твит почему-то уже удалили, а зря.
Но зато гугл на запрос «первое, что увидели американцы на марсе» теперь выдает что?
Правильно, арт Коленьки. Попробуйте.
Он там потом окончательно разошелся на нервяке и с устатку, второй твит был про «янки гоу хоум».
Тоже удалили. И тоже зря.
Константин Сонин
Какой позор – твиты главы Роскосмоса Дмитрия Рогозина про выдающееся достижение NASA – вчерашнее успешное приземление марсхода «Настойчивость» на Марс. Для сравнения – вот реакция газеты «Правда» полвека назад. Газета «Правда» – кто младше этого не знает – это была пропагандистская пропаганда, которую было просто невозможно читать, настолько она состояла из бессмысленных лозунгов. И всё же достоинства и гордости за свою страну (за свою, не за чужую!) там было в 1000 раз больше чем у Рогозина.
Почему, спрашивается, политэкономист пишет про космос и твит Рогозина? Дело в том, что в назначении Рогозина, некомпетентного, как выяснилось, управленца, и человека, не умеющего вежливо разговаривать, не было ничего связанного с космосом. Он был лидером мелкой, но сильной «нишевой» партии, таких советских националистов. Они 15 лет воспринимались Кремлём как серьёзная политическая угроза (непонятно чему). Чтобы от него отделаться, его назначили на одну символическую должность, к которой он был непригоден, а потом и в правительство.
В принципе, это возможно – человек-профессиональный политик, непрофессионал в каком-то деле, успешно работает министром. В Англии таких половина правительства. То есть основную работу делают подчиненные, а министр руководит и представляет. Но чтобы министр не справлялся с работой (как видно по многочисленным провалам в космической области), тонул под обвинениями в коррупции (количество уголовных дел, связанных с подчиненными Рогозина, зашкаливает) и при этом ещё плодил такие вот позорные твиты – это сильно. Точнее, стыдно.
В Сети появились и новые мемы с участием главы Роскосмоса.
Многие россияне испытывают не только гордость за человечество, но и досаду за судьбу отечественной космонавтики.
Вадим Лукашевич
Знаете, что в этой истории с посадкой американского марсохода самое показательное?
Коммент под моим вчерашним постом «Через 3 минуты $2.4 млрд войдут в атмосферу Марса»:
– В России они бы дальше Геленджика не улетели.
PS: сейчас я вам скажу очень обидную, но честную вещь. Вчера, наблюдая за прямым эфиром крутейшей американской посадки на Марс, на поверхности которого уже много лет ездит предыдущий марсоход, а на орбите вокруг Марса кружатся, помимо американских аппаратов, теперь уже китайский и арабский, в то время как мы разучились даже нормально выводить корабли на околоземную орбиту, где наши космонавты ждут ремкомплект для латания дыр «на улицу» и сидят на американских харчах в ожидании собственных, мне пришла в голову очевидная мысль – мы, русские, когда-то открывшие человечеству дорогу в космос, теперь путаем космонавтику, некогда национальную гордость, с, извините, мастурбацией государственного масштаба…
Отсюда и песни на сайте Роскосмоса, и сравнение ракет Илона Маска с ракетами Третьего рейха, и заявление о «начале в следующем году лунной программы», и непонятки с лунным супертяжем «Енисей», и тупое заявление президента о миссии на Марс в 2019-м, и многочисленные переименования несуществующих кораблей и ракет, и обиды на весь свет, что нас никуда не берут и никто не любит, и юродивый журнал «Русский космос» вместо загубленного лучшего в мире журнала «Новости космонавтики»…
Николай Травкин
Лет 10 мне было, слово «шлягер» тогда в обиход ещё не вошло, поэтому из всех источников звука лилась песня «и первым будет на Луне – мой Вася!»
Не сложилось и первым высадился не наш Вася, а ихний Нил — американец…
Прошло около 60 лет. Космическую отрасль стал курировать журналист-патриот Рогозин со стратегией, что разовые полёты на Луну это баловство. Будем, сказал он, всерьёз её колонизировать и базы там строить. Умные люди и так поняли, а дурачкам он подмигнул, мол, не туристические базы, а чтобы с неожиданной стороны по Америке херакнуть.
Они ждут с подводных лодок, а мы – с Луны!
Но с деньгами произошла напряжёнка, да и на Луну уже стали летать все кому не лень. А раз освоением Луны мир уже не удивишь, то Рогозин поменял и космическую стратегию. На Марс, сказал, будем полёт готовить. Кремль поинтересовался, вот, несколько сотен миллиардов мы тебе выделим, а потом не окажется, что американцы нас опять опередили? Нет, ответил Рогозин, не окажется, у них батут такой системы, что только до Луны может докинуть.
В общем, миллиарды по программам, срокам и надёжным людям расписали и вдруг…
Да они, суки, просто издеваются! Подглядят, какую планету мы стратегически осваивать собираемся, и именно туда – пока мы готовимся – полёт совершают. Ребята с Лубянки утверждают, что это Сафронов им про Марс проболтался.
Пиво с каким-то чехом приспособился за его счёт пить и по пьяни сболтнул…
Россия «была обречена стать великой космической державой с самого рождения нашей государственности», – сказал однажды Рогозин.
Золотые слова! И кто знает, может быть и сбылось бы… Но космосом руководить поставили Рогозина.
На следующий день после посадки марсохода Рогозин отчитался перед Путиным об итогах работы Роскосмоса в 2020 году. В телеграм-канале кремлевского пула для цитирования выбрали фразу, которая, по-видимому, описывает главное достижение: «Год мы закончили неплохо, второй год подряд безаварийно. Такого не было у нас с 1993 года».
Методичка
Рогозин сегодня отбеливает свою, очередной раз рухнувшую, репутацию с помощью Путина. С утра СМИ рассказывают, как глава Роскосмоса отчитался в Кремле о том, как он развивает полеты на Луну и строит недвижимость в Филях. В соседних новостях пишут о глупых шутках Рогозина о Марсе, которые он удалил. Лоялистские СМИ между Путиным и шутками выбирают Путина – Рогозин считает, что тем самым он спасен.
С Луны сегодня началась программа «Время», это выглядит примечательно. Вчера в программе «Время» не нашлось места для сюжета о приземлении американцев на Марс, а для заявления Рогозина о Луне нашлось первой новостью. Луна – наш, Марс – вражий.
Шутки Рогозина сегодня оценили в деньгах. Руководитель Института космической политики, который 30 лет входит в разные экспертные советы, сказал, что шутка Рогозина о батуте могла стоить 500 миллионов долларов. В США шутку восприняли как угрозу и ускорили работу над программой пилотируемых полетов.
Из-за выходок Рогозина страна теряет ещё больше мозгов, чем денег. Работать с Маском и НАСА приятнее, чем работать с Рогозиным, который то заставляет подписываться за строительство гандбольной арены, то слушать песни о космосе, то в Роскосмосе становится много обвиненных в госизмене. При этом критиковать Рогозина на работе нельзя. Вдобавок Рогозин был одиозным политиком, его взгляды тоже могут сильно не нравиться.
Самые способные инженеры и ученые, глядя на эти цирковые представления, либо хотят уехать, либо идти в другую сферу. Для Рогозина это экономия – можно сэкономленное на зарплате потратить на офисы, фильмы и гандбол. Для страны, которая хочет на Луну и Марс, это огромный ущерб.
Вспомнили в соцсетях и интервью Путина, где он обещал, что в 2019 году Россия будет исследовать с помощью беспилотников дальний космос.
Вместо этого руководство страны демонстрирует другие достижения – тоже по-своему впечатляющие, иронизируют в Сети.
Ольга Карчевская
Американцы: посадили марсоход.
Русские: посадили всех человек.
Борислав Береза
Ну, Кремль считает, что перед этим тоже совершил удачную посадку. Правда сам Навальный так не считает.
Алёна Чурбанова
НАСА: Марсоход сел
Россия: И ты сядешь
| Сочинение на тему Однажды Архимед сел в ванну | ||||||
| ||||||
|
весь текст
57 222 зн., 1,43 а.л.
- Аннотация
- Оглавление
- Статистика
- Доп. материалы
Токрон — планета, что не таит в себе опасностей, наполненная бытовыми ссорами, стремлением к потреблению ресурсов во благо потребления. Некогда планета развивалась и давала надежды, однако вскоре жители Токрона начали потреблять ресурсы и создавать технологии, что помогут ускорить данный процесс. Но так ли просто существовать считая, что мы одни во вселенной?
Примечания автора:
Данный проект мой первый и постепенно будет пополняться новыми главами)
Делитесь мнением о прочитанных главах, так вы сможете помочь автору не допустить ошибок в будущем)
Начало и конец дня на графике считаются по московскому времени (UTC +03:00)
Сортировать по
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии.
Войдите, пожалуйста.
Отзыв в рамках конкурса «Прорыв»
1. Оригинальность произведения, соответствие его условиям конкурса – 15 баллов
Оригинальным это произведение не назовешь, всё довольно банально и предсказуемо. Идея вторжения инопланетян в размеренную жизнь описывалась-переписывалась-обсуждалась много раз, но фантастика на АТ не популярна, а потому, условиям конкурса соответствует. Плюс — положительный финал и светлый посыл тоже есть. 15 баллов.
2. Логичность изложения, организация/внятность текста, достоверность событий на основании фантдопа, обоснование фантдопа – 5 баллов
Фантдоп хоть и банален, но он есть — вторжение инопланетян в повседневную жизнь; но вот организация, внятность, достоверностьи логичность хромают на обе ноги. Во-первых, не раскрыто само вторжение: кто, что, зачем, почему? Сказано очень мало, бегло и не очень понятно. Во-вторых, сомнительная реакция населения на пришельцев — как будто с другого города приехали, а не с другой планеты. В-третьих, поведение пришельцев (не важно, какие у них цели), решивших использовать подростка в своих целях, вызывает очень бльшие сомнения. А тем более, выдать ему оружие (?). Я бы больше поверила, если бы они его как «шестерку» использовали с целью выведать что к чему…
В общем, нужно доработать. 5 баллов за фантдоп.
3. Сюжет — развитие, гладкость, понятность, реалистичность, интересность — 5 баллов
Сюжет, к сожалению, тоже не доработанный. Всё очень сумбурно и рвано. Больше выглядит как зарисовка к роману или как черновик. Показаны несколько сюжетных линий, но ни одна из них толком не получила логического развития. Идея есть, задумка есть, а реализации нету. 5 баллов.
4. Тема, конфликт произведения — насколько убедительно показано – 5 баллов
Показана довольно интересная тема спасения планеты. Думаю, если эту идею развить и доработать — может быть весьма не плохо. Тему вторжения инопланетян нужно более раскрыть и объяснить чуточку конкретнее что им нужно.
Конфликты показаны, но не раскрыты. От взаимодействия Пита с родителями/ровесниками/учителями и до глобальных конфликтов загрязнения планеты и ее спасения. Всё, опять же, осталось на уровне идеи. Реализация пока что не очень удачная. 5 баллов.
5. Герои — верите им? Видите их? — 5 баллов
По большому счету, здесь то же самое: герои показаны, но никак не раскрыты. Все шаблонные и предсказуемые. Вроде как есть попытка раскрыть Пита, но тоже не очень удачная — то он терпит насмешки одноклассников, то спорит с учителем; то ругается и перечит родителям, то обнимает плюшевого мишку (мишку в 9 классе? Он точно не в 3-м?). Поведение с пришельцами еще можно списать на интерес, но, опять же, не убедительно аж никак. 5 баллов за попытку.
6. Стиль и язык автора — насколько вам хорошо читается – 5 баллов
Опять же, пока на уровне попытки. Стиль довольно примитивный, читать не тяжело из-за того, что никаких приемов автор не использует. В одной стороны, это хорошо, для начала лучше не экпериментировать, но поработать с образностью не помешало бы. С языком работать тоже нужно — от корявого построения предложений, до примитивизма и канцеляритов. Плюс, болезнь многих авторов — злоупотребление причастиями и деепричастными оборотами и их неправильное употреьление. Здесь тоже нужно работать, работать и еще раз работать. 5 баллов.
Итоговая оценка – 40 баллов. Автору удачи и терпения. Верю, при должном старании у Вас всё получится!
раскрыть ветвь
0
Отзыв участника № 126 на работу участника № 128 «Токрон».Оригинальность произведения, соответствие его условиям конкурса:
1. Оригинальность: Совершенно неоригинально, такое ощущение, что подросток пересказывает тебе своими словами недавно пройденный им игровой квест или серийку аниме. 6 из 25
2. Логичность изложения, организация/внятность текста, достоверность событий на основании фантдопа, обоснование фантдопа – Всё очень сумбурно, скомкано и опять же слишком по-детски наивно, 3 из 10
3. Сюжет – развитие, гладкость, понятность, реалистичность, интересность – всё ровно и линейно, без вывертов. Предсказуемо, 4 из 10
4. Тема, конфликт произведения – насколько убедительно показано – КонфликтЫ есть, но показаны очень вяло 5 из 10
5. Герои — верите им? Видите их? – Герои картонные, не очень им верится 3 из 10
6. Стиль и язык автора — насколько вам хорошо читается – язык простой, прямой. Ничего плохого (равно как и хорошего) про него сказать нельзя поэтому 5 из 10
Итого: 26 баллов.
раскрыть ветвь
0
Отзыв участника № 122 на работу участника № 128 «Токрон».
На мой взгляд, это не роман, не повесть, и даже не синопсис к ним.
Скорей всего, это комикс, а работа представляет собой машинный перевод с английского надписей к картинкам. Так называемый, спеллчек.
Отсюда и вся несуразица в тексте, которую комментировать бессмысленно, поскольку ей наполнено буквально каждое предложение.
Нестыковка времен. Обычно принято излагать в прошедшем времени, поскольку описываются события, которые уже произошли. Здесь же в одном предложении может употребляться и прошедшее, и настоящее, и снова прошедшее. Поэтому когда читаешь чувствуешь себя несколько неуютно, не понимаешь, ты еще, или ты уже.
Иногда автор автор напрямую обращается к читателям, употребляет выражения типа «для нас с вами», и сразу вопрос, он, собственно, к кому обращается? К токронцам? Да и автор сам, кто? От чьего имени идет обращение?
Постоянно в тексте вместо слова «который» употребляется «что». «…встретил дома маму, что готовила ужин…» И это «что» идет сплошняком по всему тексту, иногда по три штуки в предложении. Это не есть образец изящной словесности, и на самом деле редакторы издательств с таким оборотом борются.
В тексте постоянны логические неувязки и ловушки.
— «…3 страны и 5 континентов…» — скорей было бы наоборот.
— «… расстроенно пытался прийти в себя…» Еще герой любит что-нибудь писать и попутно делать зарисовки карандашом.
— «…делая его черствым, безэмоциональным и неуверенным в себе…»
— «… новый день не рассчитывал быть легким…» Может, не обещал?
— «…сирена кричала из громкоговорителя»
— «…пазл стал запутанней…»
Ну, и так далее, выписал малую часть.
Мое мнение, этот текст исправить нельзя.
Автору могу посоветовать забросить на время писание, обложиться книгами и читать, читать. Смотреть, запоминать, как строятся фразы, предложения, как и когда употребляются слова. Читать классику, изданную на бумаге, а не ту безграмотную чушь, которая пользуется популярностью на АТ.
Простите, если слишком резок, но чего уж тут рассусоливать? Положение, считаю, критическое.
Если, конечно, представленная работа не гениальный стеб, стилизация и мистификация, в таком случае просто снимаю шляпу.
По баллам:
1. Оригинальность произведения — 5.
2. Логичность изложения, организация/внятность текста, достоверность событий на основании фантдопа, обоснование фантдопа — 5.
3. Сюжет — развитие, гладкость, понятность — 4.
4. Тема, конфликт произведения — 5
5. Герои — верите им? Видите их? — 3
6. Стиль и язык автора — 1
раскрыть ветвь
0
Здравствуйте, WBA Company!
Я с конкурса «Прорыв», автор рассказа №124 «ЛИСичка с Оскалочкой»
Эту работу мне сложно будет оценивать. Придется разрываться между субъективными порывами сердца и объективными велениями мозга. И нет, не потому что она плохая, она очень даже неплохая. Просто совсем не в своей категории.
Это подростковая проза. Но не та, которую пишут для юных читателей маститые дяденьки и тетеньки, сохранившие в душе немного детства, а которую сами подростки и сочиняют. Я понятия не имею, сколько лет автору и не хочу ни в коем случае обидеть своими догадками, сужу только по тексту. Вот чисто по тексту пронзается, что писал его подросток.
Это именно роман, а не рассказ и даже не повесть. Потому что большинство писателей когда-то давным-давно выводили на первой странице свежекупленной, еще сладко пахнущей канцелярией общей тетради название своей первой нетленки и ниже гордое — Роман. Поначалу никто не пишет рассказов. Литературными первенцами рождаются именно романы. Куцые и корявые, как первый блин, но это внешне. В голове у авторов они сверкали полноценными, яркими и захватывающими историями, просто пока не хватило опыта их выразить. Я хорошо это понимаю, потому что все еще не забыла свой собственный первый Роман. И такие же по великости Романы моих подруг – по мере написания, с очень важными лицами мы зачитывали их друг другу вслух (тогда по Земле еще бродили последние динозавры и не было интернета). Так вот эта работа реально шедевр по сравнению с тем, что было у меня, и окажись автор в нашей тогдашней компании начинающих великих писателей, он бы купался у нас в лучах славы и восторженных комментариях. Из-за этого мне хочется, правда очень хочется похвалить текст и поставить высокие баллы.
Но посмотрим с другой стороны. Мне выпала большая честь (без капли сарказма, я реально рада этой возможности) оценить несколько чужих работ и высказать свое мнение. Не знаю, как у остальных участников, а у меня в группе собрались несколько крупных, зрелых и увлекательных романов, которые можно хоть завтра (с незначительными правками) в большой тираж печатать, крышесносное, хоть и очень неформатно-странное чтиво и тщательно проработанный философский рассказ. И среди них вот этот милейший блинчик, который пока комом. Если я буду умиляться и завышать оценки, это будет нечестно по отношению к остальным участникам, ну правда же? Этот текст просто не на своем месте, не в своей возрастной или весовой категории. Это как рисунок фломастерами на альбомном листе, где домик, дым из трубы, дерево с яблоками, Тузик около будки, птички галочками в небе, солнце в углу с лучами во все стороны и все такое на взрослом художественном конкурсе – с полотнами маслом, акрилом и вот этим вот всем. С рисунком на листочке все в порядке, на нем есть все, что надо и раскрашено аккуратно, у кого поднимется рука критиковать автора? У меня поднимется, потому что мимими – это хорошо, но здесь, увы, не детский конкурс.
Смею советовать автору отнести роман на площадку попроще, где аудитория помоложе и неискушеннее, хотя бы на тот же Фикбук в ориджиналы или куда-то в аналогичное место. Там история зайдет на ура, получит много лайков и добрых отзывов, и не потому что там все плохое, а потому что вокруг будут такие же авторы, вы будете на равных. Это даст необходимый заряд мотивации писать дальше, постепенно улучшаясь. Да, в среднем по больнице уровень текстов там проще. Но этот уровень не низкий, он соответствующий, и начинать комфортнее всего в подходящей среде. А нести свою первую выстраданную кровиночку на взрослый и довольно жесткий конкурс – дело для мотивации опасное. Автор смелый, я бы вот не рискнула.
И ведь роман-то мне в целом понравился! Встреть я его где-то на Фикбуке, только похвалила и подбодрила бы. Видно, что автор горел своей идеей, видно, что старался, сюжет есть, героев расписывал, как мог, некоторая интрига и развязка присутствуют. Нормальная подростковая фантастика с приключениями героя «особенной снежинки» ради спасения мира. Но пока не хватило сил вытянуть все на нужный уровень. На тот уровень, мерками которого мне придется оценить сейчас этот роман. Никто не родился писателем, все через это проходили, хоть некоторые и позабыли уже. Я не забыла, но пусть автор меня простит – дальше я вынуждена текст поругать. И делать я это буду так подробно исключительно для того, чтобы помочь автору стать лучше.
Баллы с комментариями:
1. Оригинальность произведения, соответствие его условиям конкурса. В принципе, ничего нового, довольно избитая идея – вторжение в некое общество людей (или похожих на людей) инопланетных существ с эгоистическими целями: терраформирование чужой планеты и поимка сбежавшего сюда их противника. И главный герой должен раскрыть их подлые намерения и спасти свой мир от захватчиков, в процессе найдя влиятельных друзей в помощь (часто в лице тех самых противников злодеев). То, что главный герой юноша, особо оригинальности не добавляет, а добавляет в большинстве случаев безответную (как минимум поначалу) влюбленность в классную девчонку и то, что Не-Такого-Как-Все героя никто не понимает, а родители так особенно.
Как пример можно привести экранизацию «Трансформеров» — общая идея, посыл и сюжетный троп те же. Фильмы вытягивают запредельной зрелищностью, динамичным экшеном и любимыми для некоторых с детства роботами-механизмами, а замени автоботов человекоподобными, а их врагов десептиконов довольно обыденным персонажем с жабрами и четырехруким зеленым алиеном (смесь тарка из «Джон Картер» и Грута из «Стражи галактики») да перескажи сюжет в виде новеллы – там и читать-то нечего будет. Обоснуй такой новеллы будет далек от научной фантастики, логика альтернативная, герои действуют часто странно, пафос и серьезность щей зашкаливает и вообще нет особой художественной ценности в этом всем. Вот и здесь случилось примерно то же.
Но на данном конкурсе космическая фантастика в списке неформата, поэтому не буду придираться хотя бы по этому пункту. Хоть герой тут и выручил свой мир, но он случайно, честное слово)) И катарсис есть – финал же позитивный, все спасены, ура-ура! Плюс не могу не накинуть за оригинальность. Да, та самая подростковая проза в том смысле, что написано по моим предположениям подростком. Лично я такое читала лет пять назад в последний раз и не на этом сайте, обнаружить такой роман в группе было внезапным, чем не оригинальность? )) Пусть здесь будут поощрительные 15 баллов.
Что можно улучшить? Впитать в себя как можно больше разных историй. Читать, конечно, лучше, но и фильмы смотреть в плане узнавания всяких сюжетов тоже хорошо. Со временем появится база, из которой фантазия легко будет надергивать комбинацию элементов для оригинальной книги.
2. Логичность изложения, организация/внятность текста, достоверность событий на основании фантдопа, обоснование фантдопа (если он есть). Один из самых сложных пунктов. С логикой проблемы, к сожалению, очень глубокие. Такие не поправишь редактурой, тут легче полностью заново переписать, изменив условия на корню, оставив от первоначальной идеи лишь «по мотивам». Наивно вываленная прямо с первых строк экспозиция, а за ней и устройство классов-крейдов с ходу выдает уровень текста. Читать это хочется с фейспалмом, но это уже касается фантдопа – просто комбо для неудачного начала романа. Лучше бы автор начал с какой-то повседневной сценки про героя, постепенно обрисовывая условия мира не одной кучей, а добавляющимися деталями. Внятность текста – единственное, за что в этом пункте можно наскрести на оценку. Вполне легко и быстро читается, продираться нигде не пришлось. Но только потому, что язык буквально примитивный. Подробнее об этом в пункте про стиль скажу.
С достоверностью и фантдопом совсем беда. Не верится почти ни во что из основополагающего. Причем как в крупные для придуманного общества события (средневековые дикости с одновременными ракетами и попыткой полета; культ наслаждения благами жизни при катастрофической до уровня антиутопии экологии; спокойствие людей при контакте с алиенами, учитывая, что это первый контакт; незамутненная уверенность пришельцев, что им с ходу все поверят — и блин, им правда верят, дав вколоть неясную вакцину даже президенту всея Токрона) так и более локальные (совершенно неадекватные социопаты родители; учителя, ведущие себя как тупые и злобные надсмотрщики; детвора в школе, от которой нужно беречься, как от стаи бешеных тайских обезьян). Это тот список, который я могу продолжать бесконечно: буквально на каждой странице куча условий и действий, которым не верю, так не бывает, не делается или не принято. И нет, то, что это не Земля, а Токрон, не спасает, потому что по сути токронское общество от нашего не отличается ничем существенным. Продолжается театр абсурда вплоть до финала: военные вдруг решили стрелять по кораблю потому, что тот наконец-то улетает восвояси. Отдельное прекрасие – «бабушатник» с коврами и шторами внутри инопланетного корабля, где надо разуваться. Но я не буду перемывать все косточки тексту, не хочу обижать зря автора, достаточно общих слов, что здесь огромная проблема и 3 балла.
Что можно улучшить? Все та же начитанность и насмотренность, благодаря которой в подсознании отложатся наиболее вероятные варианты развития всяких событий и типичное поведение людей в разных ситуациях. Плюс прорабатывать матчасть по конкретной теме произведения. Если это космофантастика, то изучать, как все это устроено или опять же читать, как это реализовали в текстах другие писатели.
3. Сюжет — развитие, гладкость, понятность, реалистичность, интересность. Если очистить сюжет от всех-всех подробностей, оставить чистый голый скелет, то он нормальный. Портят его три кита: объяснение всего вместе с событиями, совсем картонные герои и язык изложения. И оборванные линии еще: с Миллией все повисло, с Валкусом и другими однокрейдовцами повисло, родителей Пита автор вообще к финалу сплавил за город, чтобы не мешались под ногами. А так типичный сюжет для выбранного жанра, те же «Транформеры», как я уже говорила, с их логикой и обоснуйностью, оставшейся на уровне мультсериала. Однако даже в голом виде сюжет прямой и незамысловатый, интриги вроде дурных намерений инопланетян разгадываются на подлете, а твист с верю/не верю Велвелу Россу выглядит просто как истеричное метание главного героя. Тем не менее, хрестоматийно сюжет выстроен более-менее правильно, есть даже кульминация и развязка, интересно в какой-то степени было. Так что с ним нужно хорошенько поработать, но он не ужасен, на 5 баллов.
Что можно улучшить? Помимо внимательного изучения чужих произведений именно на предмет всяких скелетов событий и «вотэтоповоротов», существует куча литературы по созданию историй. Они значительно помогут сэкономить время и развиваться быстрее.
4. Тема, конфликт произведения — насколько убедительно показано. Тема выбрана слишком заезженная, главный конфликт примитивный для жанра: алиены прибывают на некую планету и якобы с миром, но оказывается, им нужны ресурсы планеты и плевать, что станет с ее жителями, плюс у них кошки-мышки со спрятавшимся здесь их врагом. При этих условиях нужно крутиться, чтобы история стала интересной. Раскрывается же конфликт не только неубедительно, но местами просто до комичного неверибельно: приперлись из задворок галактики «три с половиной землекопа», зависли над городским парком и ждут, что им кто-то поможет поймать сбежавшего сопротивленца. Кто же поможет? Отправим дроны, пусть посмотрят, не спит ли кто в городе. А, вот один школьник не спит, это же умница Пит Норис, дадим ему бластер, пусть стрельнет в этого Росса. А как он его найдет? Да никак, Росс сам к нему домой явится. Зачем? Ну, кто его знает, он же хитрый и коварный сопротивленец. Простите, автор, я не высмеиваю, просто хочу показать, как читается со стороны.
Более мелкие конфликты и того хуже. Отношения Пита с родителями просто жесть: и сути в их претензиях нет, и показано это как в социальной драме с маргинальной семьей. С однокрейдовцами и учителями – «все вокруг негодяи, я один ДАртаньян», слова про высокомерие и тщеславие вызывают только скептицизм. С зазнобой Пита нестыковка: местами кажется, что это Миллия за ним бегает, пытается поговорить, даже обнимает первая, а Пит морозится и отталкивает девочку якобы из-за ревности, хотя она ничего такого не сделала и вообще он должен быть счастлив, что Миллия наконец-то обратила на него внимание. Финальные разборки с инопланетянами, пожалуй, вообще затрагивать здесь не буду – драка на борту «Наследия» вышла такой же страшной, как постановка на утреннике в детском саду. Единственный конфликт, в который я верю – это когда Пит получает в нос от Валкуса. По крайней мере, пока Валкус не начал задвигать про классовость, этот абзац будто не из уст героя такого типажа. Зато про «шапкой задушу» — понравилось, 3 балла.
Что можно улучшить? Как минимум читать диалоги между героями вслух перед зеркалом. Люди так говорят? Вы бы им поверили? Красавица крейда Миллия скажет изгою, которого сама же долго игнорировала «что ты, дурашка, у меня никого нет»? Парень в драке с другим парнем выкатит ему претензию «я видел тебя в окружении других девушек»? Глава всех токронцев спросит у двух алиенов «так вы не одни?», будто они могли быть единственным представителями своих рас? И «хаха» с «ахах» в речи Эларо и Байгдано как вишенка на торте, смех ни в коем случае не должен быть включен в прямую речь персонажей в таком виде.
5. Герои — верите им? Видите их? Самый разозливший меня пункт, вот прям до трясучки! Пожалуйста, не сердитесь на меня, автор, но давно не видела таких… даже не знаю, как мягче сказать. Неумных, короче, героев. Самое плохое, что больше всего бесит главный. Я как читатель должна сопереживать Питу Норису, влезть в его шкуру, а мне туда лезть не хочется. Инфантильная обиженка, непризнанный гений, вечно жертва и против всех, не может ни с кем наладить отношений — даже в собственном доме. Воображаемый друг, привязанный к мишке – это как? Чаепития с мишкой на чердаке и обнимание его на подоконнике – серьезно? Это точно не пятилетняя девочка, а старшеклассник-вундеркинд со знаниями и амбициями на уровне светил науки? Тупит с девочкой своей мечты Миллией, нарывается на крупного заводилу Валкуса, дерзит учителям, раздувает дома из мухи слона – да сбегай ты уже в тот магазин, блин! А поведение во время встречи с Велвелом и после второго визита на «Наследие» даже обсуждать не хочется. И главное, я ж обычно заядлый любитель «одноногих собачек», всегда глубоко сочувствую угнетенным персонажам вроде Криденса из «Фантастических тварей», для меня тем более невероятно, что я так разочаровалась в Пите.
Родителей я уже ругала, Валкуса ругала, Миллия – пластмассовая, как барби, Элард — олицетворение инфернального злодея в вакууме, Байгдано — грубоватый и туповатый вояка-штамп, а Велвел – пафосный космический ковбой. Президент ведет себя как писарь, влезший на трон в отсутствие царя. Армия – оловянные солдатики. Однокрейдовцы – почти немые статисты, друзья Валкуса – немые статисты, люди в городе тоже. Мне не за кого зацепиться! Ни одного, ровно ни одного персонажа, который бы понравился. Простите, автор, понимаю, как неприятно это читать, но я должна сказать вам правду: в создании персонажей ваша главная проблема. И не в их внешности или именах, картинки в допах красивые, а в их характерах и поведении. Постарайтесь поработать прежде всего над этим и качество ваших текстов вырастет сразу значительно, пока, к сожалению, 2 балла.
Что можно улучшить? Есть книги по созданию персонажей. Ну и вспомните своих любимых героев, проанализируйте, какие они? Чем вас привлекли? А чем бесят нелюбимые? Какие черты можно перенять для своих протагонистов и антагонистов? Какими деталями сделать второстепенных живее?
6. Стиль и язык автора — насколько вам хорошо читается. Еще один тяжелый пункт. Начинается роман примитивными фразами и простыми предложениями в стиле букваря: «Наступила осень и на улице пошел холодный дождь. Кошка забралась под лавочку. Она вылизывает промокший хвост.» — это не из романа, если что, это пример приблизительной стилистики. Постепенно автор пытается улучшить слог, делая предложения сложнее, но текст от этого только проигрывает – фразы становятся косноязычными, это уже неумелое сочинение пятиклассника. Со временем автор добавляет умных слов и оборотов, но не вполне умеет с ними обращаться, текст опять проигрывает — теперь это сочинение с еще более грубыми ошибками, потому что пятиклассник пытался показать словарный запас и начитанность, но лучше бы не. Плюс просто музей штампов, даже в названиях глав зачем-то: «звезда по имени солнце», «быть или…», «дом, милый дом», «дело было вечером» и т.д. Остальные ошибки вроде орфографии по мелочи, пунктуации, тавтологии, повторов слов, канцелярита и прочего такого даже не имеет смысла озвучивать – не до них пока.
При желании весь текст можно растащить на «перловку» — перлов там достаточно, например, «фантазирующий ребенок, чей энтузиазм превышает гормоны подросткового периода», «обе его мечты недосягаемы для него, что и навевает на тоску», «и не смей мне причитать, не дорос еще», «общаться со своим воображаемым другом, которого привязал к медведю», «нос космического корабля накренился и сбил траекторию полета, что привело к разрушению целостности ракеты». У меня такого желания нет, я сюда не издеваться над автором пришла. В целом, текст прочесть можно, кровь из глаз не идет, но работать над ним нужно очень много. Пока только 3 балла.
Что можно улучшить? Читать и писать, писать и читать — и того, и другого побольше. Единственный вариант. Попробовать пересилить себя, не замахиваться сразу на большую книгу, а потренироваться на рассказах, эссе, зарисовках. На этом сайте есть конкурсы и игры помельче, где можно набить руку. На аналогичных тоже. Теми же фанфиками побаловаться – в инете полно всяких фестов. Взять текст писателя, у которого нравится стиль и попробовать написать что-нибудь, отрывок как бы его языком. И знаменитый учебник Норы Галь должен стать настольной книгой. В общем, как можно больше практики и все непременно получится!
Очень надеюсь, что автор на меня не обидится, а постарается найти в моем отзыве что-нибудь полезное и применить для совершенствования своего мастерства. Я так подробно критиковала совершенно не для того, чтобы задеть – я не со зла, правда! А ровно наоборот: я вижу, что у автора есть потенциал, поэтому хочется помочь подробной критикой, чтобы поскорее увидели свет его уже прекрасные во всех отношениях романы, которые станут бестселлерами! Чего и желаю вместе с терпением и вдохновением 
Баллы кратко:
1. Оригинальность/соответствие — 15
2. Логичность/организация — 3
3. Сюжет — 5
4. Тема/конфликт — 3
5. Герои — 2
6. Стиль — 3
Итого: 31
WBA Company, спасибо за смелость и настоящую подростковую прозу, лайк и удачи на конкурсе! 
раскрыть ветвь
2
автор
Спасибо за отзыв, читал с улыбкой на лице, ибо именно ради таких отзывов, побольше мере критикующих, я и отправил произведение на конкурс, не стремясь победить)
Однако после Токрона я понял все свои ошибки и новая книга их лишена, почти, не считая орфографии)
Токрон обещаю изменить в будущем добавив больше логики и деталей, что влюбят читателя в мир и героев.
Спасибо за оценку, надеюсь вы прочтёте будущую книгу!)
раскрыть ветвь
1
Отзыв с конкурса «Прорыв». Я присоединюсь к двум предыдущим отзывам. Вещь очень слабая, совершенно не разработанная, де факто это синопсис повести, который нужно расписать на 5-6 ал. Я несколько раз начинал писать и бросал, т.к. самому переставало нравится то, что получалось. Потом понял, что текст должен быть таким, как будто устно рассказываешь детям сказку. Тогда все начинает срастаться. Когда написал половину своего первого романа, то вдруг засомневался и решил почитать теорию. Погуглил и нашел статью Желязны «Как писать фантастический роман». Кстати, рекомендую, она хорошо гуглится, а там всего страницы четыре. В общем, сюжет неплох, а исполнение… Да и тут сюжет явно без концовки, хорошо бы ее придумать. А вообще — удачи. Всему можно научиться.
1. Оригинальность произведения, соответствие его условиям конкурса: – 7. Это однозначно не формат, произведение почти оригинальное. Встречал похожие сюжеты.
2. Логичность изложения, организация/внятность текста, достоверность событий на основании фантдопа, обоснование фантдопа – 3. Определенная логичность имеется, а вот качество текста оставляет желать лучшего. Изложение фрагментарное, не развернутое.
3. Сюжет – развитие, гладкость, понятность, реалистичность, интересность – 4. Понятный, но довольно шаблонный, легко предугадываются дальнейшие шаги.
4. Тема, конфликт произведения – насколько убедительно показано – 4. На мой взгляд несколько натянуто.
5. Герои — верите им? Видите их? – 2. Герой нарисован схематично, поведение его шаблонное.
6. Стиль и язык автора — насколько вам хорошо читается – 4. Читается средне, ошибок мало.
раскрыть ветвь
0
Что ж… Здравствуйте 
Конкурс «Прорыв» в студии. Надеюсь, у вас есть валерьянка (если нет — я могу одолжить свой полупустой пузырек).
Начну с того, что у вас не роман, не повесть и даже не рассказ. Это можно рассматривать разве что как сценарий (с небольшой натяжкой). Возможно — набросок сценария, потому что в этом виде это не читабельно, как произведение.
С этой личинкой романа еще работать и работать, превращая в бабочку, жука, мотылька или неведомую хтонь.
Вещь заявлена как неформат, но, говоря откровенно, ничего неформатного я не нашла. Единственная неформатность — фактический жанр (а я бы его обозначила как янд-эдалт с примесью фантастики), и то это вполне рабочий жанр, не литрпг, не боярка — старая добрая фантастика для подростков. Но будем верны определениям организаторов, жанр в их перечне — неформат. 5 вам за соответствие условиям конкурса.
Логика просто вышла в окно. Насмерть. Токронцы считают, что одни во вселенной — к ним прилетают инопланетяне. Что делают токронцы? Обычные такие токронцы, обычные люди? Бьются в истерике? Паникуют? Устраивают пикеты? Запираются по домам и боятся? Нееет… они идут спать. Абсолютно спокойно большая часть жителей после прилета инопланетян ложатся спать и живут дальше. Пф, какие-то инопланетные чуваки прилетели и балакают по-нашему — первый раз что ли? Вообще-то первый, и на этом можно было очень вкусно сыграть, и вдоль и поперек — и социалочка, и психология. 1 за мертвую логику
Я мееедленно закрываю рукой указанные жанры (космическая, социальная фантастика) и мееедленно достаю свои жанры для этого сценария. Янг-эдалт (потому что гг подросток и большая часть романа — это его подростковые проблемы уровня «мама просит выкинуть мусор», «отхватил по моське за девчонку» и т.д.) и научная фантастика (размазанная тонким слоем как на тортике из магазина у дома). Сюжетная линия отцы-дети где-то счахла — есть конфликт с родителями, ему знатный кусок главы выделен (не будем углублять в то, зачем вообще он нужен), и все, итога нет, развития нет. Ну ладно, там есть любовная линия, герою бьют морду, его обнимает возлюбленная, у них похожие проекты, и в конце…. а ничего в конце. Хорошо-хорошо, есть еще одна — взросление, герой весь такой подросток, он сталкивается с суровыми дядями, в него стреляют, его обманывают, он же учится, становится опытнее, и в итоге… а нам не показали, чисто логически там что-то должно щелкать в голове, но в романе этого нет. Ладно, выкидываем янг-эдалт, это я его придумала, у автора в жанрах его нет, есть научная фантастика! Линия с терраформированием, у героя по этому делу проект (наверное, там только указано, ничего не рассказано), в самом конце землю начинают менять инопланетные растения. Линия есть, прямая, как палка, но есть! Она вообще не развивается, не раскрывается, но существует. 2 за нее
Конфликт произведения. Эм, мнем… может быть та прямая палка сюжета сюда подойдет? Типа исправления ошибок токронцев? Или этот заказ на захват «преступника»? Все не то, чем кажется (ну вообще это всегда так) и все такое? Если подсмотреть в аннотацию, то конфликтом будет то самое «планету засрали, надо спасти, но какой ценой, и спасителя никто не оценит по достоинству». И это набросано штрихами, но хотя бы есть. Не супер оригинально, но при должном мозгоштурме можно вылепить что-то интересное. Хотя и не убедительно. 3 за убедительность конфликта
Герои картонные в два слоя, хоть ты тресни. Спереди посмотри — типичные, образцовые «мальчик-неудачник, у которого большая любовь и великие идеи», «умная, красивая, понимающая дурочка», «коварный, лживый захватчик», «типа плохой, но на самом деле хороший дядя», «неведомая четырехрукая инопланетная мухоловка», «родители, которые не понимают и вообще морально устарели». Сбоку посмотри — а и нет их, два слоя картона позволяют им не падать разве что (типажи устоявшиеся). 1 за героев
Стиль и язык подходит для черновика сценария и отлично там уживается. Скачки времени из настоящего в прошедшее и обратно — рабочий черновой процесс, так бывает в запаре. Фрагменты «Проходит несколько часов, уже ночь, необходимо выполнить уроки, что задали на дом, а также принять заслуженный вечерний ужин, которого его лишили» — вполне рабочая заготовка для абзаца. Такое иногда пишут в черновиках, чтобы потом раскрыть и описать нормальным языком. Из такого кусочка вполне может вырасти что-то вроде «Родители ушли спать, и из-под пола еще некоторое время слышался их сердитый шепот. Когда же он стих, Пит отложил учебник и на цыпочках вышел из комнаты. Медленно прошел мимо спальни, стараясь не наступить на скрипучую половицу, но предательски заурчал желудок, лишенный ужина — мамино наказание. И за что наказывала-то? За мусор какой-то.» А можно даже еще лучше этой маленькой импровизации Надо только перестать пересказывать историю, ее надо — показывать. Выйдет гораздо больше текста, и получится интереснее. Как сценарий читать можно, как рассказ, роман — нет. 3 за стилистику языка.
Вышло очень ругательно и наверное неприятно (возможно болезненно). Поливать бальзамом не буду.
Но — это можно и нужно превращать во что-то большее, чем личинка романа. Что с этим можно сделать? Снести. Поработать над сюжетом, построить цепочки, арки — хотя бы по методу снежинки выстроить весь скелет произведения. Определиться с жанром, и подумать над тем, где и как этот жанр будет проявлять себя. Космическая фантастика — нужны сцены про космос и космо-политику, и т.д. Социальная фантастика — нужен на это акцент, развитие, деградация. Подростковая литература — обыграть взросление героя, попытаться вырваться из шаблона. И т.д. и т.п. Поработать над героями, повертеть их, посмотреть, попробовать сделать живыми те фигуры, которые важны и потенциально могут блеснуть гранями (Пит, Велвел, Элард). Расправить плечи и перестать писать зажатые сценарии можно только чтением и анализом литературы — только сравнивая, как пишут любимые авторы (любимые! не надо на всех подряд ровняться, любимые авторы обычно по стилю ближе всего). Язык очень сжат, будто процесс написания дискомфортен (может быть какие-то литературные марафоны и челленджи раскрепостят). А потом вернуться и переписать Токрон. Успехов!
раскрыть ветвь
0
Конкурс «Прорыв»
Итак, я прочитал этот рассказ. Начнём по порядку – претензий накопилось достаточно.
Произведение начинается с экспозиции, притом экспозиции довольно топорной. Автор рассказывает про планету, на которой будут происходить действия. Якобы однажды учёные умы решили запустить в космос ракету, но та, взлетев, взорвалась. С тех пор учёные не лезут в серьёзную науку и занимаются делами на планете. Что сказать? Учёные после неудач, наверное, именно так и поступают.
Далее у нас снова следует топорная экспозиция: абзац описания образовательной системы Токрона и, наконец, характера, внешности и быта главного героя. Герой – школьник девятиклассник, универсальный типаж 80% главных персонажей ЛитРПГ. В школе над ним насмехаются, любовь всей жизни не отвечает взаимностью, его идеи никто не принимает всерьёз, ведь он, конечно же, не такой как все. А ещё родители…
Родители – это совсем отдельная тема. Первая попытка автора усложнить подачу экспозиции, пустив её в диалоги, выглядит примерно так:
– Привет, мама.
– Привет сын. Иди в магазин за хлебом.
– Но у меня учёба…
– Ах ты сучёнышь, ты такая же никчёмная тварь, как твой отец, паскуда!
Кто, мать его, мать героя? Энни Уилкс? Вроде же заявленный жанр – фантастика, а не психологический триллер? В принципе, все диалоги в этом рассказе довольно странные, не буду возвращаться к этой теме.
Далее сцены наивности в школе. Особенно меня поразила сцена с представлением учениками своих «проектов» (читай: рацпредложений) в стиле «если мы будем заниматься утилизацией, то планета не погибнет». Ну серьёзно… Можно было бы взять хотя бы какие-то научные статьи, выписать оттуда идеи по улучшению экологии. У вас же НАУЧНАЯ фантастика, разве нет? Рацпредложение же нашего ГГ состоит в том, чтобы вновь запускать ракеты в космос. Над этим он долго трудился, кстати. (И ЗАЧЕМ вообще там отсылка к Цою?).
Возвращение домой, сумасшедшие родители, снова в школу, избиения, насмешки…
Ну и наконец, прилёт инопланетян. А вместе с ними и отлёт логики на субсветовой скорости к дальнему космосу.
Герой следует за дроном, попадает на корабль. Какой комендантский час? Какие патрули? Какое чрезвычайное положение? Ограничимся оцеплением корабля военными. Да и то, для декораций. Даже вражеских дронов заметить не смогли.
Говоря о декорациях, в описания автор тоже не очень. «Пит обратил внимание, как красиво обставлена гостиная: кресла, шторы ковры – всё как в настоящем доме». Красиво, что скажешь.
Герою инопланетяне говорят, что он особенный, потому что единственный, кто не спит в городе. (Ну да, если бы в моем городе сел корабль пришельцев, я бы тоже пошёл кеморнуть). Ему дают оружие и посылают охотиться за беглым преступником, ведь это истинная цель прилёта пришельцев. Конечно, зачем готовить тайную спецоперацию? Зачем высаживать агентов? Сядем прямо посреди города, с президентом пообщаемся, может, в «Мак» зайдём…
Герой возвращается домой, и цель его охоты уже сидит на чердаке. Зачем он пришёл? Как нашёл героя? Как узнал о том, что ГГ поручили его найти? Сотни вопросов, и ни одного ответа.
Далее сюжет сводится к тому, что герой бегает от корабля к дому и от дома к кораблю несколько раз, чтобы выяснить кто прав, кто виноват. (Всем же это так важно. Вдруг школьник им не поверит?).
В итоге школьник не верит бандиту, привозит пленного на корабль, и пришельцы благополучно колют людям зловредную вакцину. Конечно, какие проверки-анализы со стороны людских медиков? Президент? Колите две!
Драка, герой выясняет, что врали всё-таки пришельцы, и концовка.
Сюжет – слабый. Герои – глупые. Логика – вообще больная тема. Оригинальности как таковой нет, но какой-никакой катарсис всё же присутствует. Идея в рассказе также чувствуется (Люди – паразиты?). А вот тема шестируких инопланетян с именами типа Кдштынгыр уже изъезжена.
По поводу языка: спасибо автору за пунктуацию, но это не отменяет сумбурную манеру повествования, обилие орфографических, грамматических ошибок, тавтологии и нелепостей в виде «нос корабля сбил траекторию полёта» или «облака, плывущие во все возможные направления».
Надеюсь, моя острая критика заставит вас писать лучше.
Оценки:
1. Оригинальность произведения, соответствие его условиям конкурса: – 6 из 25
2. Логичность изложения, организация/внятность текста, достоверность событий на основании фантдопа, обоснование фантдопа – 1 из 10
3. Сюжет – развитие, гладкость, понятность, реалистичность, интересность – 2 из 10
4. Тема, конфликт произведения – насколько убедительно показано – 4 из 10
5. Герои — верите им? Видите их? – 2 из 10
6. Стиль и язык автора — насколько вам хорошо читается – 4 из 10
Итого: 19.
раскрыть ветвь
1
автор
Мне нравится данная критика, разумеется есть над чем подумать)
раскрыть ветвь
0
Антиутопия. Перед чтением почитал ниже кометы, и радостно что по тексту автор исправил пожелания комментирующих . Больше подходит для чтения молодым людям, как наставление когда жизнь в юности по некоторым моментам заводит в тупик, из которого кажется что нет выхода и надо найти в себе силы что выбраться из тупикового лабиринта, жизнь продолжается и солнце светит ярко. Автору респект , сопутствие музы творчества, успехов и удачи во всем !
раскрыть ветвь
1
автор
Спасибо за приятный отзыв, в будущем буду стараться писать гораздо лучше)
раскрыть ветвь
0
Делюсь мнением по просьбе автора.
Первое. Это не роман. Рассказ — еще куда бы ни шло.
Второе. Слово «драма» пишется с одной М.
Третье. Непонятно, зачем дана любовная завязка. Сюжетная ветка просто брошена без какого либо продолжения.
Четвертое. Все слишком прямолинейно и только что созданная интрига тут же раскрывается.
Пятое. Очень много нелогичностей. Например, с космическим кораблем вышел общаться президент. Президент чего? Города? Или какой-то страны, про которую ни слова? В городе представитель власти — мэр. Ну или на худой конец, какой-то губернатор.
Сам ГГ, девятиклассник, рассчитывающий и проверяющий формулы взлета космической ракеты и при ссоре обнимающий плюшевого мишку — некий логический оксюморон. Штамп из аниме. Ученые себя так не ведут. Гении тем более. Они борются за свои идеи до конца. Они «фанатики» своих идей, если можно так сказать. Короче, «не верю!».
Мама, называющая своего сына «ленивым и никчемным» всего лишь за отказ сходить в магазин — кандидат на лишение родительских прав. Отец туда же. Нормальные родители никогда не скажут такого слова своему ребенку. Проступок явно не соответствует последующему порицанию.
То, как ведут себя пришельцы больше похоже на комикс, чем на научную фантастику. Зачем агентам, преследующим преступника, публичная посадка в центре города? Не догадались, что нужно сесть скрытно и провести скрытную операцию, чтобы не привлекать внимания? Каковы у них истинные намерения — они все таки хотят превратить Токрон в плантацию или поймать преступника? Зачем им Пит, если у них есть антиген против бактерий? Сами не могут пойти поймать преступника и доверяют эту важнейшую миссию девятикласснику? Еще и бластер выдают. Не верю. Вот если бы сюжет развивался так, что Пит попал бы в эту историю случайно, например, по собственной наивности — это было бы логично.
Зачем выдумывать какие-то растения, превращающие планету в ядерное топливо, если вся технология получения ядерного топлива уже известна. У вас же научная фантастика. Или нет? То что научно известно и обоснованно, нет смысла перепридумывать, усложняя все. Ядерное топливо — это уран и плутоний с соответствующими атомными номерами. Оно добывается из руды. Или синтезируется в тех же ядерных реакторах.
Злодеи не выглядят злодеями. В рассказе автор пытается рассказать про исходящую от них угрозу, но угроза на самом деле не чувствуется. Можно было бы как-то так:
— Приветствую тебя на корабле, мой маленький друг, — глаза капитана вспыхнули недобрыми искорками. Питу его улыбка показалась оскалом хищника, однако лицо капитана тут же преобразилось в добросердечную маску, — располагайся!
Капитан широким жестом указал на обставленную с большим вкусом гостиную. Мягкие кресла из первоклассной кожи, шелковые шторы и ковры из непривычного материала, — все это создавало атмосферу роскоши. Однако, как только Пит сделал шаг, капитан предостерегающе вскинул руку:
— Но-но-но! Это же эверийская шерсть! Сними свою обувь, токронианец! — в его глазах блеснуло недовольство и презрение.
Ну и все подобные ситуации выглядят слишком каррикатурно и комично. В жизни так не бывает. Например:
— Велвел Росс убил нескольких наших добропорядочных друзей и сбежал на спасательной капсуле к вам на Токрон. Мы бы и сами его забрали, но не можем покинуть охраняемый периметр, понимаешь?
Отличная сказочка для девятиклассника. Но не для читателей. Т.е. выглядит это так — мы садимся в центре города, на виду у всех. Армия берет нас в коробочку из танков и зениток, и теперь, видишь ли, мы не в состоянии сами выйти прогуляться за преступником. Поэтому эта миссия возлагается на тебя, Пит! Вперед, будь героем! (при этом я опускаю логические ляпы, как Пит вообще попал к ним на корабль сквозь охраняемый периметр, который должен был бы охраняться так, что блоха не проскочит. Ведь это первый контакт все-таки. А он свободно гуляет туда-сюда на корабль и обратно, что приводит в ступор. Армия на Токроне вообще армия? Или каррикатурное подобие армии ни на что не способное?)
Если это их главная цель, все было бы не так. Они бы высадились на планету точно так же незаметно, как и Велвел Росс и действовали бы скрытно.
Подобное можно писать почти по каждому эпизоду, но нет необходимости. Явно нужно больше практики и редактуры с многими исправлениями.
Дерзайте, автор! Пишите, как вам уже порекомендовали в рецензии — только постоянная практика способна повлиять на качество текста.
раскрыть ветвь
1
автор
Большое спасибо, буду совершенствовать навык)
раскрыть ветвь
0
Салют автор. Есть серьёзный косяк прямо в начале:
Привет мам! — апатично говорит Пит.
Это так не работает – нельзя апатично восклицать. В средненьком варианте:
— Привет мам.(…) — апатично говорит Пит, понуро(флегматично) заходя(выходя, садясь) в (куда-нибудь).
раскрыть ветвь
2
раскрыть ветвь
0
Косяк номер два:
Ближайший магазин находился в тридцати минутах ходьбы
Общество с уклоном развития в сторону досуга, как было заявлено, не может позволить себе ходить так далеко – в худшем случае магазин будет в соседнем доме, а в стандарте всё будет доставляться. Выгляните на улицу.
раскрыть ветвь
0
Написать комментарий
459
7
4
Каждый раз когда архимед садился в ванну – Текст по Л.И. Лиходееву. Проблема равнодушного отношения к жизни
Текст по Л.И. Лиходееву. Проблема равнодушного отношения к жизни
(1)Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто стал легче. Он и до этого садился в ванну, и многие до него делали то же самое. (2)Но до этого исторического случая никому и в голову не приходило, что тело, погружённое в жидкость, теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная телом жидкость. (3)Архимед удивился. (4)Когда он удивился – он задумался. (5)А когда он задумался – он открыл великую тайну природы.
(6)Может быть, всё это происходило и не так. (7)Но факт остаётся фактом: закон Архимеда существует, и те, кто получает «двойки» за незнание его, могут это подтвердить.
(8)Мне кажется, что все открытия происходят оттого, что люди не равнодушны. (9)Что они умеют удивляться.
(10)Скажем, сидел себе Ньютон в саду. (11)Смотрит – упало яблоко. (12)Ну, упало и упало. (13)Подыми и съешь. (14)Никого не удивляло это никогда. (15)А Ньютон удивился: «Почему это оно упало?» (16)Удивился, задумался и открыл закон всемирного тяготения.
(17)Конечно, всё это гораздо сложнее. (18)Всё это требовало огромного труда, огромных знаний.
(19)Я рассказываю об этом так несложно потому, что это, наверно, тебе известно. (20)И потом я хочу сказать, что, если ты не умеешь удивляться, если ты равнодушен, скучно тебе будет жить на свете.
(21)Если бы люди не умели удивляться, я прямо не знаю, что с ними было бы. (22)Они ничего бы не придумали и ничего бы не открыли. (23)Они не умели бы строить дома, выращивать хлеб, летать в космос.
(24)И, кроме того, они не умели бы сочинять музыку, писать стихи, рисовать картины.
(25)Вот идёт в лесу человек. (26)Слышит – поют птицы. (27)Ну, поют и поют, эка невидаль! (28)А иной удивится: очень необыкновенно и сладко поют. (29)И задумается…
(30)А другой человек удивится краскам и цветам природы. (31)И начинает сам пробовать сочетать эти краски. (32)Получается картина.
(33)Третий, слушая человеческую речь, вникая в разговоры людей, вдруг удивится, как разнообразно и точно или, наоборот, нудно и неточно люди излагают свои мысли. (34)И сам начинает думать над словами, пробовать их в разных сочетаниях, строить из них предложения, примерять к действительности, искать самые точные и нужные слова.
(35)Конечно, есть люди, которых ничто не удивляет. (36)Они как-то смотрят на мир однобоко – чего бы покушать в этом мире или чего бы присвоить? (37)У них явные расхождения с Ньютоном. (38)Они бы это яблоко просто сжевали без всякого всемирного тяготения. (39)Они берут волшебный ковёр-самолет и прибивают его на стенку, чтоб не летал. (40)Они цветами корову накормят, птицу и перья ощиплют, а что касается слов, так они ни разу не обратят внимания, о чём болтают.
(41)Очень скучные люди. (42)Прямо жалко их и даже как-то стыдно за них.
(43)А ты попробуй удивиться. (44)Всё в этом мире непросто. (45)Всё находится во взаимосвязи. (46)Поэтому существуют прекрасные вещи и прекрасные сказки. (47)Поэтому существуют мечты и реальность. (48)Поэтому существуют дружба и борьба. (49)И настоящая музыка, и настоящая живопись, и настоящие стихи.
(50)И поэтому люди бывают счастливы.
(51)…Жизнь удивительна. (52)И люди удивительны. (53)И каждый, если бы захотел, мог бы увидеть и узнать в тысячу раз больше, чем знает и видит.
(54)Вот как важно уметь удивляться!
(По Л.И. Лиходееву)
literarus.ru
(1)Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто стал легче. Он и до этого садился в ванну, и многие до него делали то же самое. (2)Но до этого исторического случая никому и в голову не приходило, что тело, погружённое в жидкость, теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная телом жидкость. (3)Архимед удивился. (4)Когда он удивился – он задумался. (5)А когда он задумался – он открыл великую тайну природы. (6)Может быть, всё это происходило и не так. (7)Но факт остаётся фактом: закон Архимеда существует, и те, кто получает «двойки» за незнание его, могут это подтвердить. (8)Мне кажется, что все открытия происходят оттого, что люди не равнодушны. (9)Что они умеют удивляться. (10)Скажем, сидел себе Ньютон в саду. (11)Смотрит – упало яблоко. (12)Ну, упало и упало. (13)Подыми и съешь. (14)Никого не удивляло это никогда. (15)А Ньютон удивился: «Почему это оно упало?» (16)Удивился, задумался и открыл закон всемирного тяготения. (17)Конечно, всё это гораздо сложнее. (18)Всё это требовало огромного труда, огромных знаний. (19)Я рассказываю об этом так несложно потому, что это, наверно, тебе известно. (20)И потом я хочу сказать, что, если ты не умеешь удивляться, если ты равнодушен, скучно тебе будет жить на свете. (21)Если бы люди не умели удивляться, я прямо не знаю, что с ними было бы. (22)Они ничего бы не придумали и ничего бы не открыли. (23)Они не умели бы строить дома, выращивать хлеб, летать в космос. (24)И, кроме того, они не умели бы сочинять музыку, писать стихи, рисовать картины. (25)Вот идёт в лесу человек. (26)Слышит – поют птицы. (27)Ну, поют и поют, эка невидаль! (28)А иной удивится: очень необыкновенно и сладко поют. (29)И задумается… (30)А другой человек удивится краскам и цветам природы. (31)И начинает сам пробовать сочетать эти краски. (32)Получается картина. (33)Третий, слушая человеческую речь, вникая в разговоры людей, вдруг удивится, как разнообразно и точно или, наоборот, нудно и неточно люди излагают свои мысли. (34)И сам начинает думать над словами, пробовать их в разных сочетаниях, строить из них предложения, примерять к действительности, искать самые точные и нужные слова. (35)Конечно, есть люди, которых ничто не удивляет. (36)Они как-то смотрят на мир однобоко
(1)Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто стал легче. Он и до этого садился в ванну, и многие до него делали то же самое. (2)Но до этого исторического случая никому и в голову не приходило, что тело, погружённое в жидкость, теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная телом жидкость. (3)Архимед удивился. (4)Когда он удивился – он задумался. (5)А когда он задумался – он открыл великую тайну природы. (6)Может быть, всё это происходило и не так. (7)Но факт остаётся фактом: закон Архимеда существует, и те, кто получает «двойки» за незнание его, могут это подтвердить. (8)Мне кажется, что все открытия происходят оттого, что люди не равнодушны. (9)Что они умеют удивляться. (10)Скажем, сидел себе Ньютон в саду. (11)Смотрит – упало яблоко. (12)Ну, упало и упало. (13)Подыми и съешь. (14)Никого не удивляло это никогда. (15)А Ньютон удивился: «Почему это оно упало?» (16)Удивился, задумался и открыл закон всемирного тяготения. (17)Конечно, всё это гораздо сложнее. (18)Всё это требовало огромного труда, огромных знаний. (19)Я рассказываю об этом так несложно потому, что это, наверно, тебе известно. (20)И потом я хочу сказать, что, если ты не умеешь удивляться, если ты равнодушен, скучно тебе будет жить на свете. (21)Если бы люди не умели удивляться, я прямо не знаю, что с ними было бы. (22)Они ничего бы не придумали и ничего бы не открыли. (23)Они не умели бы строить дома, выращивать хлеб, летать в космос. (24)И, кроме того, они не умели бы сочинять музыку, писать стихи, рисовать картины. (25)Вот идёт в лесу человек. (26)Слышит – поют птицы. (27)Ну, поют и поют, эка невидаль! (28)А иной удивится: очень необыкновенно и сладко поют. (29)И задумается… (30)А другой человек удивится краскам и цветам природы. (31)И начинает сам пробовать сочетать эти краски. (32)Получается картина. (33)Третий, слушая человеческую речь, вникая в разговоры людей, вдруг удивится, как разнообразно и точно или, наоборот, нудно и неточно люди излагают свои мысли. (34)И сам начинает думать над словами, пробовать их в разных сочетаниях, строить из них предложения, примерять к действительности, искать самые точные и нужные слова. (35)Конечно, есть люди, которых ничто не удивляет. (36)Они как-то смотрят на мир однобоко – чего бы покушать в этом мире или чего бы присвоить? (37)У них явные расхождения с Ньютоном. (38)Они бы это яблоко просто сжевали без всякого всемирного тяготения. (39)Они берут волшебный ковёр-самолет и прибивают его на стенку, чтоб не летал. (40)Они цветами корову накормят, птицу и перья ощиплют, а что касается слов, так они ни разу не обратят внимания, о чём болтают. (41)Очень скучные люди. (42)Прямо жалко их и даже как-то стыдно за них. (43)А ты попробуй удивиться. (44)Всё в этом мире непросто. (45)Всё находится во взаимосвязи. (46)Поэтому существуют прекрасные вещи и прекрасные сказки. (47)Поэтому существуют мечты и реальность. (48)Поэтому существуют дружба и борьба. (49)И настоящая музыка, и настоящая живопись, и настоящие стихи.(50)И поэтому люди бывают счастливы. (51)…Жизнь удивительна. (52)И люди удивительны. (53)И каждый, если бы захотел, мог бы увидеть и узнать в тысячу раз больше, чем знает и видит.(54)Вот как важно уметь удивляться! (По Л.И. Лиходееву)
neznaika.info
Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто…
Опубликовано 26.09.2017 по предмету Русский язык от Гость
>>
Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто стал легче. Он и до этого садился в ванну, и многие до него делали то же самое. Но до этого исторического случая никому и в голову не приходило, что тело, погруженное в жидкость, теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная телом жидкость. Архимед удивился. Когда он удивился – он задумался. А когда он задумался – он открыл великую тайну природы. Может быть, все это происходило и не так. Но факт остается фактом: закон Архимеда существует, и те, кто получает “двойки” за незнание его, могут это подтвердить. Мне кажется, что все открытия происходят оттого, что люди не равнодушны. Что они умеют удивляться. Скажем, сидел себе Ньютон в саду. Смотрит – упало яблоко. Ну, упало и упало. Подыми и съешь. Никого не удивляло это никогда. А Ньютон удивился: “Почему это оно упало?” Удивился, задумался и открыл закон всемирного тяготения. Конечно, все это гораздо сложнее. Все это требовало огромного труда, огромных знаний. Я рассказываю об этом так несложно потому, что это, наверно, тебе известно. И потом я хочу сказать, что, если ты не умеешь удивляться, если ты равнодушен, скучно тебе будет жить на свете. Если бы люди не умели удивляться, я прямо не знаю, что с ними было бы. Они ничего бы не придумали и ничего бы не открыли. Они не умели бы строить дома, выращивать хлеб, летать в космос. И, кроме того, они не умели бы сочинять музыку, писать стихи, рисовать картины. Вот идет в лесу человек. Слышит – поют птицы. Ну, поют и поют, эка невидаль! А иной удивится: очень необыкновенно и сладко поют. И задумается… А другой человек удивится краскам и цветам природы. И начинает сам пробовать сочетать эти краски. Получается картина. Третий, слушая человеческую речь, вникая в разговоры людей, вдруг удивится, как разнообразно и точно или, наоборот, нудно и неточно люди излагают свои мысли. И сам начинает думать над словами, пробовать их в разных сочетаниях, строить из них предложения, примерять к действительности, искать самые точные и нужные слова. Конечно, есть люди, которых ничто не удивляет. Они как-то смотрят на мир однобоко – чего бы покушать в этом мире или чего бы присвоить? У них явные расхождения с Ньютоном. Они бы это яблоко просто сжевали без всякого всемирного тяготения. Они берут волшебный ковер-самолет и прибивают его на стенку, чтоб не летал. Они цветами корову накормят, птицу и перья ощиплют, а что касается слов, так они ни разу не обратят внимания, о чем болтают. Очень скучные люди. Прямо жалко их и даже как-то стыдно за них. А ты попробуй удивиться. Все в этом мире непросто. Все находится во взаимосвязи. Поэтому существуют прекрасные вещи и прекрасные сказки. Поэтому существуют мечты и реальность. Поэтому существуют дружба и борьба. И настоящая музыка, и настоящая живопись, и настоящие стихи. И поэтому люди бывают счастливы. …Жизнь удивительна. И люди удивительны. И каждый, если бы захотел, мог бы увидеть и узнать в тысячу раз больше, чем знает и видит. Вот как важно уметь удивляться! НАПИШИТЕ СОЧИНЕНИЕ РАССУЖДЕНИЕ! ПОЖАЛУЙСТА!! Заранее спасибо))
reshebka.com
Пример сочинения ЕГЭ по тексту Л.И. Лиходеева
Views: 15701
(1)Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто стал легче. (2)Он и раньше садился в ванну, и многие до него делали то же самое. (3)Но до этого исторического случая никому и в голову не приходило, что тело, погружённое в жидкость, теряет в своём весе столько, сколько весит вытесненная телом жидкость. (4)Архимед удивился. (5)Когда он удивился – он задумался. (6)А когда он задумался – он открыл великую тайну природы.
(7)Может быть, всё это происходило и не так. (8)Но факт остаётся фактом: закон Архимеда существует, и те, кто получает «двойки» за незнание его, могут это подтвердить.
(9)Мне кажется, что все открытия происходят оттого, что люди неравнодушны. (10)Что они умеют удивляться.
(11)Скажем, сидел себе Ньютон в саду. (12)Смотрит – упало яблоко. (13)Ну, упало и упало. (14)Подыми и съешь. (15)Никого не удивляло это никогда. (16)А Ньютон удивился: «Почему это оно упало?» (17)Удивился, задумался и открыл закон всемирного тяготения.
(18)Конечно, всё это гораздо сложнее. (19)Всё это требовало огромного труда, огромных знаний. (20)Я рассказываю об этом так несложно потому, что это, наверно, тебе известно. (21)И потом я хочу сказать, что, если ты не умеешь удивляться, если ты равнодушен, скучно тебе будет жить на свете.
(22)Если бы люди не умели удивляться, я прямо не знаю, что с ними было бы. (23)Они ничего бы не придумали и ничего бы не открыли. (24)Они не умели бы выращивать хлеб, летать в космос. (25)И, кроме того, они не умели бы создавать музыку, сочинять стихи, рисовать картины.
(26)Вот идёт в лесу человек. (27)Слышит: поют птицы. (28)Ну, поют и поют, эка невидаль! (29)А иной удивится: очень необыкновенно и сладко поют. (30)И задумается…
(31)А другой человек удивится краскам и цветам природы. (32)И начнёт сам пробовать сочетать эти краски. (33)Получается картина.
(34)Третий, слушая человеческую речь, вникая в разговоры людей, вдруг удивится, как увлекательно и точно или, наоборот, нудно и неверно люди излагают свои мысли. (35)И сам начинает думать над словами, пробовать их в разных сочетаниях, строить из них предложения, примерять к действительности, искать самые точные и нужные слова.
(36)Конечно, есть люди, которых ничто не удивляет. (37)Они смотрят на мир как-то однобоко: чего бы покушать в этом мире или чего бы присвоить? (38)У них явные расхождения с Ньютоном. (39)Они бы это яблоко просто сжевали без всякого всемирного тяготения. (40)Они берут волшебный ковёр-самолёт и прибивают его на стенку, чтоб не летал. (41)Они цветами корову накормят, птицу и перья ощиплют, а что касается слов, так они ни разу не обратят внимания на то, о чём болтают.
(42)Очень скучные люди. (43)Прямо жалко их и даже как-то стыдно за них.
(44)А ты попробуй удивиться. (45)Всё в этом мире непросто. (46)Всё находится во взаимосвязи. (47)Поэтому существуют прекрасные вещи и прекрасные сказки. (48)Поэтому существуют мечты и реальность.
(49)Поэтому существуют дружба и борьба. (50)И настоящая музыка, и настоящая живопись, и настоящие стихи.
(51)И поэтому люди бывают счастливы.
(52)Жизнь удивительна. (53)И люди тоже удивительны. (54)И каждый, если бы захотел, мог бы увидеть и узнать в тысячу раз больше, чем знает и видит.
(по Л.И. Лиходееву*)
* Леонид Израилевич Лиходеев (1921–1994) – русский писатель, автор очерков, фельетонов, романа-эпопеи «Семейный календарь, или Жизнь от конца до начала».
Удивление. Какую роль оно играет в жизни человечества? Именно эту проблему поднимает Л.И. Лиходеев в предложенном для анализа тексте.
Размышляя над поставленным вопросом, автор текста вспоминает Архимеда, который «открыл великую тайну природы», удивившись тому, что «тело, погружённое в жидкость, теряет в своём весе столько, сколько весит вытесненная телом жидкость». Если бы Архимед не удивился, то он, по мнению автора, не совершил бы такое открытие. Точно так же писатель говорит и про Ньютона, ведь Л.И. Лиходеев уверен: именно благодаря удивлению великий учёный открыл закон всемирного тяготения. Автор текста с нескрываемым переживанием говорит о том, что, если бы люди не могли удивляться, то ничего бы они не придумали, ничего бы они не открыли. Свои рассуждения писатель завершает выводом о том, что «каждый, если бы захотел, мог бы увидеть и узнать в тысячу раз больше, чем знает и видит».
Позиция автора текста по поднятой проблеме выражена ясно и однозначно. Л.И. Лиходеев убеждён: благодаря удивлению люди совершили много великих открытий, очень многое узнали, многого добились.
Я с большим интересом прочитала текст писателя Л.И. Лиходеева, однако не все аргументы автора показались мне достаточно убедительными. Хочется выразить сомнение в том, что лишь удивление способствует разным достижениям и открытиям, на мой взгляд, им ещё может способствовать интерес и стремление облегчить себе жизнь.
Мою точку зрения можно обосновать следующим литературным примером. Так, вспомним, например, цикл юмористических рассказов Г. Каттнера «Изобретатель Гэллегер». В этих рассказах главный герой Гэллегер был настоящим гением. Он создал много необычных изобретений, но совсем не любопытство двигало его на это. На самом деле, он просто хотел облегчить себе жизнь. Например, в рассказе «Нарцисс» Гэллегер создал робота для того, чтобы тот вскрывал жестяные баки пива, поскольку консервный нож плохо справлялся с этой задачей. Таким образом, не только удивление помогает человеку что-то открыть или придумать, иногда им движет стремление облегчить себе жизнь.
19 августа 1960 года советскими собаками Белкой и Стрелкой был совершён космический полёт. Они были первыми собаками, выжившими после полёта в космос. До этого отправляли в космос других собак, но все они погибали. Разве удивление заставило людей вновь отправить животных в космическое пространство? На мой взгляд, людьми двигали интерес и любопытство. Им просто хотелось добиться того, чтобы животные смогли остаться в живых после полёта, удивление здесь ни при чём. Следовательно, иногда не удивление, а интерес помогает людям что-то открыть и чего-то достигнуть.
В заключение ещё раз подчеркну: не только удивление способствует развитию человечества, зачастую человеком, что-то изучающим, движет интерес и стремление облегчить свою жизнь.
А согласны ли Вы с позицией автора данного текста?
physmath.tech
Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто…
Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто стал легче. Он и до этого садился в ванну, и многие до него делали то же самое. Но до этого исторического случая никому и в голову не приходило, что тело, погруженное в жидкость, теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная телом жидкость. Архимед удивился. Когда он удивился – он задумался. А когда он задумался – он открыл великую тайну природы. Может быть, все это происходило и не так. Но факт остается фактом: закон Архимеда существует, и те, кто получает “двойки” за незнание его, могут это подтвердить. Мне кажется, что все открытия происходят оттого, что люди не равнодушны. Что они умеют удивляться. Скажем, сидел себе Ньютон в саду. Смотрит – упало яблоко. Ну, упало и упало. Подыми и съешь. Никого не удивляло это никогда. А Ньютон удивился: “Почему это оно упало?” Удивился, задумался и открыл закон всемирного тяготения. Конечно, все это гораздо сложнее. Все это требовало огромного труда, огромных знаний. Я рассказываю об этом так несложно потому, что это, наверно, тебе известно. И потом я хочу сказать, что, если ты не умеешь удивляться, если ты равнодушен, скучно тебе будет жить на свете. Если бы люди не умели удивляться, я прямо не знаю, что с ними было бы. Они ничего бы не придумали и ничего бы не открыли. Они не умели бы строить дома, выращивать хлеб, летать в космос. И, кроме того, они не умели бы сочинять музыку, писать стихи, рисовать картины. Вот идет в лесу человек. Слышит – поют птицы. Ну, поют и поют, эка невидаль! А иной удивится: очень необыкновенно и сладко поют. И задумается… А другой человек удивится краскам и цветам природы. И начинает сам пробовать сочетать эти краски. Получается картина. Третий, слушая человеческую речь, вникая в разговоры людей, вдруг удивится, как разнообразно и точно или, наоборот, нудно и неточно люди излагают свои мысли. И сам начинает думать над словами, пробовать их в разных сочетаниях, строить из них предложения, примерять к действительности, искать самые точные и нужные слова. Конечно, есть люди, которых ничто не удивляет. Они как-то смотрят на мир однобоко – чего бы покушать в этом мире или чего бы присвоить? У них явные расхождения с Ньютоном. Они бы это яблоко просто сжевали без всякого всемирного тяготения. Они берут волшебный ковер-самолет и прибивают его на стенку, чтоб не летал. Они цветами корову накормят, птицу и перья ощиплют, а что касается слов, так они ни разу не обратят внимания, о чем болтают. Очень скучные люди. Прямо жалко их и даже как-то стыдно за них. А ты попробуй удивиться. Все в этом мире непросто. Все находится во взаимосвязи. Поэтому существуют прекрасные вещи и прекрасные сказки. Поэтому существуют мечты и реальность. Поэтому существуют дружба и борьба. И настоящая музыка, и настоящая живопись, и настоящие стихи. И поэтому люди бывают счастливы. …Жизнь удивительна. И люди удивительны. И каждый, если бы захотел, мог бы увидеть и узнать в тысячу раз больше, чем знает и видит. Вот как важно уметь удивляться! НАПИШИТЕ СОЧИНЕНИЕ РАССУЖДЕНИЕ! ПОЖАЛУЙСТА!! Заранее спасибо))
pomogajka.com
Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто стал легче. Он и до этого садился в ванну, и многие до него делали то же самое. Но до этого
5-9 класс
исторического случая никому и в голову не приходило, что тело, погруженное в жидкость, теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненная телом жидкость. Архимед удивился. Когда он удивился – он задумался. А когда он задумался – он открыл великую тайну природы. Может быть, все это происходило и не так. Но факт остается фактом: закон Архимеда существует, и те, кто получает “двойки” за незнание его, могут это подтвердить. Мне кажется, что все открытия происходят оттого, что люди не равнодушны. Что они умеют удивляться. Скажем, сидел себе Ньютон в саду. Смотрит – упало яблоко. Ну, упало и упало. Подыми и съешь. Никого не удивляло это никогда. А Ньютон удивился: “Почему это оно упало?” Удивился, задумался и открыл закон всемирного тяготения. Конечно, все это гораздо сложнее. Все это требовало огромного труда, огромных знаний. Я рассказываю об этом так несложно потому, что это, наверно, тебе известно. И потом я хочу сказать, что, если ты не умеешь удивляться, если ты равнодушен, скучно тебе будет жить на свете. Если бы люди не умели удивляться, я прямо не знаю, что с ними было бы. Они ничего бы не придумали и ничего бы не открыли. Они не умели бы строить дома, выращивать хлеб, летать в космос. И, кроме того, они не умели бы сочинять музыку, писать стихи, рисовать картины. Вот идет в лесу человек. Слышит – поют птицы. Ну, поют и поют, эка невидаль! А иной удивится: очень необыкновенно и сладко поют. И задумается… А другой человек удивится краскам и цветам природы. И начинает сам пробовать сочетать эти краски. Получается картина. Третий, слушая человеческую речь, вникая в разговоры людей, вдруг удивится, как разнообразно и точно или, наоборот, нудно и неточно люди излагают свои мысли. И сам начинает думать над словами, пробовать их в разных сочетаниях, строить из них предложения, примерять к действительности, искать самые точные и нужные слова. Конечно, есть люди, которых ничто не удивляет. Они как-то смотрят на мир однобоко – чего бы покушать в этом мире или чего бы присвоить? У них явные расхождения с Ньютоном. Они бы это яблоко просто сжевали без всякого всемирного тяготения. Они берут волшебный ковер-самолет и прибивают его на стенку, чтоб не летал. Они цветами корову накормят, птицу и перья ощиплют, а что касается слов, так они ни разу не обратят внимания, о чем болтают. Очень скучные люди. Прямо жалко их и даже как-то стыдно за них. А ты попробуй удивиться. Все в этом мире непросто. Все находится во взаимосвязи. Поэтому существуют прекрасные вещи и прекрасные сказки. Поэтому существуют мечты и реальность. Поэтому существуют дружба и борьба. И настоящая музыка, и настоящая живопись, и настоящие стихи. И поэтому люди бывают счастливы. …Жизнь удивительна. И люди удивительны. И каждый, если бы захотел, мог бы увидеть и узнать в тысячу раз больше, чем знает и видит. Вот как важно уметь удивляться! (Просто найдите два аргумента)
Vikagolina03
31 мая 2016 г., 18:26:59 (2 года назад)
ukrainska-mova.neznaka.ru
1) Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто стал легче.
(2) Он и раньше садился в ванну, и многие до него делали то же самое. (3) Но
до этого исторического случая никому и в голову не приходило, что тело,
погружённое в жидкость, теряет в своём весе столько, сколько весит
вытесненная телом жидкость. (4) Архимед удивился. (5) Когда он удивился –
он задумался. (6) А когда он задумался – он открыл великую тайну природы.
(7) Может быть, всё это происходило и не так. (8) Но факт остаётся
фактом: закон Архимеда существует, и те, кто получает “двойки” за незнание
его, могут это подтвердить.
(9) Мне кажется, что все открытия происходят оттого, что люди
неравнодушны. (10) Что они умеют удивляться.
(11) Скажем, сидел себе Ньютон в саду. (12) Смотрит – упало яблоко.
(13) Ну, упало и упало. (14) Подыми и съешь. (15) Никого не удивляло это
никогда. (16) А Ньютон удивился: “Почему это оно упало?” (17) Удивился,
задумался и открыл закон всемирного тяготения.
(18) Конечно, всё это гораздо сложнее. (19) Всё это требовало огромного
труда, огромных знаний. (20) Я рассказываю об этом так несложно потому,
что это, наверно, тебе известно. (21) И потом я хочу сказать, что, если ты не
умеешь удивляться, если ты равнодушен, скучно тебе будет жить на свете.
(22) Если бы люди не умели удивляться, я прямо не знаю, что с ними
было бы. (23) Они ничего бы не придумали и ничего бы не открыли. (24) Они
не умели бы выращивать хлеб, летать в космос. (25) И, кроме того, они не
умели бы создавать музыку, сочинять стихи, рисовать картины.
(26) Вот идёт в лесу человек. (27) Слышит: поют птицы. (28) Ну, поют и
поют, эка невидаль! (29) А иной удивится: очень необыкновенно и сладко
поют. (30) И задумается …
(31) А другой человек удивится краскам и цветам природы. (32) И начнёт
сам пробовать сочетать эти краски. (33) Получается картина.
(34) Третий, слушая человеческую речь, вникая в разговоры людей,
вдруг удивится, как увлекательно и точно или, наоборот, нудно и неверно
люди излагают свои мысли. (35) И сам начинает думать над словами,
пробовать их в разных сочетаниях, строить из них предложения, примерять
к действительности, искать самые точные и нужные слова.
(36) Конечно, есть люди, которых ничто не удивляет. (37) Они смотрят на
мир как-то однобоко: чего бы покушать в этом мире или чего бы присвоить?
(38) У них явные расхождения с Ньютоном. (39) Они бы это яблоко просто
сжевали без всякого всемирного тяготения. (40) Они берут волшебный ковёр-
самолёт и прибивают его на стенку, чтоб не летал. (41) Они цветами корову
накормят, птицу и перья ощиплют, а что касается слов, так они ни разу не
обратят внимания на то, о чём болтают.
(42) Очень скучные люди. (43) Прямо жалко их и даже как-то стыдно за
них.
(44) А ты попробуй удивиться. (45) Всё в этом мире непросто. (46) Всё
находится во взаимосвязи. (47) Поэтому существуют прекрасные вещи и
прекрасные сказки. (48) Поэтому существуют мечты и реальность.
(49) Поэтому существуют дружба и борьба. (50) И настоящая музыка, и
настоящая живопись, и настоящие стихи.
(51) И поэтому люди бывают счастливы.
(52) Жизнь удивительна. (53) И люди тоже удивительны. (54) И каждый,
если бы захотел, мог бы увидеть и узнать в тысячу раз больше, чем знает и
видит.
20. Какие из высказываний соответствуют содержанию текста? Укажите номера
ответов.
1) Закон Архимеда появился благодаря тому, что Архимед, принимая
ванну, почувствовал, что в воде он становится легче.
2) Суть закона Архимеда заключается в том, что тело, погружённое
в жидкость, теряет в своём весе столько, сколько весит вытесненная
телом жидкость.
3) Каждый, кто способен увидеть краски природы, её цвета, становится
художником.
4) Люди, которых ничто не удивляет, не знают закона Ньютона.
5) Человек должен думать над словами, учиться выбирать самые точные и
правильные слова, чтобы обогащать свою речь.
21. Какие из перечисленных утверждений являются верными? Укажите номераответов.1) В предложениях 1-6 ведущий тип речи – описание.2) В предложениях 7-10 представлено рассуждение.3) В предложениях 11-17 представлено описание.4) Предложение 16 противопоставлено по смыслу содержанию предло-жения 15.5) Предложение 33 указывает на причину того, о чём говорится в предло-жениях 31-32.
22. Из предложений 24-25 выпишите синонимы (синонимическую пару) .
23. Среди предложений 44-54 найдите такое, которое связано с предыдущимс помощью сочинительного союза и форм слова. Напишите номер этогопредложения.
iotvet.com
Аннотация
Он знал, что я жду… Жду его звонка, его слов в чате…
Когда-то, держа меня за руку, он сказал: «Если бы ты был со мной, я сделал бы всё, что бы ты не отвёл от меня свой взгляд. Ты бы не смог думать ни о ком другом».
Так и случилось…
Эпиграф?
я знаю в молчаливом ожиданьи
о том, что канет в Средиземном море.
о том, кто парус чёрный лишь приметив,
шагнёт вперёд в объятья океана,
ему вверяя все свои надежды
и упованья на другой исход,
разбитые одним лишь взглядом в море,
где чёрной точкой в ясном горизонте
все силы отняты, и их осталось ровно
на этот шаг в безбрежную пучину
и усыпальницу земных потерь.
вы были правы, ждать больней
любого, искусно причиняемого зла,
пожизненно желать Принцессы Грёзы,
пожизненно ждать сына из-за моря,
у пасынка пожизненно любви
просить и жизнью расплатиться с ожиданьем…
вы были правы, Боги, человек
не вправе тратить дни свои напрасно,
и ожидание ему платить не вправе благодарностью…
сгорайте же, безумцы, не желавшие прожить
всю жизнь такой, какой она давалась, такой, какой она была!
искавшие и ищущие счастья за кромкой горизонта,
где глаз не в силах удержать знакомый образ,
пригрезившийся бедному рассудку,
что силится судьбу преодолеть.
сгорайте! вашим светом наполняясь,
быть может, мы, идущие за вами,
одержим хоть единожды победу
над ожиданьем нашим вместо вас…
Е. Богатырева (вероятно).
Записи в дневнике. 09.11.20… г. Сб.
Всему на свете рано или поздно приходит конец. Живи с осознанием этого, и тогда удары судьбы не застигнут тебя врасплох и не смогут разорвать в клочья душу и сердце.
Телефон не молчал. Пикали сообщения из ватсапа, звоном гонга объявлялась спамная реклама, которую я никак не мог заблокировать, приходили уведомления из фейсбука. Народ готовился к лыжному сезону и вовсю постил в ленте предложения, куда бы поехать катнуть на выходные, а то и на подольше.
Ноябрь ещё только начинался, но на улицах уже пахло мандаринами, магазины обвешивались гирляндами лампочек, кофейни предлагали глинтвейн и горячий имбирный чай.
Я сидел сегодня дома. С самого утра заканчивал взятую домой работу и поминутно заглядывал в тот, самый важный для меня чат, который был моей главной связующей нитью. Звонками мы с ним почти не пользовались. У нас обоих часто не было возможности поговорить — вокруг были люди, дела отвлекали, параллельные звонки. Мы не были свободны в разговорах вслух вне своих домов, поэтому писали друг другу так часто, как могли.
Но последние недели я с чуткостью преданного пса улавливал перемены. Так, наверное, животные предчувствуют надвигающееся землетрясение или цунами. Как тогда, в Таиланде, где я был с родителями. К нашему счастью, в тот день мы уехали на экскурсию вглубь страны. А когда вернулись, на месте нашего отеля были одни обломки. Да и всё побережье тогда казалось сплошным апокалипсисом.
Сегодня с самого утра чат был скорее мёртв, чем жив.
«Доброе утро, солнышко».
И мой ответ: «Доброе утро, как ты спал? (kiss)»
Я ещё продолжал что-то писать. Кидал ссылки из ютуба, музыку, фильмы, спрашивал его мнение, называл людей и смеялся. Как обычно, у нас не совпадали выходные. Он почти всегда работал в субботу и воскресенье. Я, чтобы побыть с ним целый день, ухитрялся вырвать дни из рабочей недели, рискуя своей головой, наживая неприятности и усложняя без того непростую ситуацию, в которой находился у себя на работе. Я не говорил ему. Не хотел лишней напряжённости в разговорах. Лёгкость — вот что я считал залогом прочности отношений. Я старался, чтобы в нашей с ним жизни было поменьше драм.
Сегодня он молчал в ответ или отделывался короткими фразами. Я держался на грани — «я всё понял, и я не понимаю ничего». В последнее время ссоры по мелочам накатывали на нас внезапно. Мы говорили друг другу слова, которые тяжело было забыть даже после взаимного прощения и примирения. Я не хотел ссориться ещё и сегодня. Знал, что он идёт куда-то на день рождения, но подробностей не выяснял. У нас почти не было общих друзей, и к лучшему, возможно. Это давало мне ощущение безопасности. Я сам собирался сегодня в клуб со своими друзьями. Тяжёлая неделя на работе и напряжение в отношениях требовали выхода. Хотелось напиться до беспамятства, чтобы хоть на мгновение перестать думать, прокручивать ситуации, мусолить слова, возможные и невысказанные ответы.
Почему самые удачные, тонкие и язвительные слова приходят с опозданием? Когда твой оппонент уже удалился и спор нашёл свой конец или исчерпывающее решение… А ты всё ещё думаешь, переживаешь, продолжаешь внутренний диалог, который по сути своей является монологом.
Только недавно, после очередной бурной ссоры, которая чудом не привела нас к разрыву, мы написали друг другу очередные признания в любви. Мы действительно испытывали эти чувства и, подчиняясь порыву, изливали друг на друга нежность. Сначала написал он. Через день, то есть сегодня утром, — я. Он ответил:
— Я видел. Я тоже тебя люблю, сердце моё. — Но что-то в его словах меня зацепило. Какой-то оттенок. Не то холодности, не то усталости. И вот он молчал. Молчал уже несколько часов.
Мне уже надо было ехать. Такси ждало внизу. Мой друг Пашка Белявский наяривал мне по телефону, требуя поторопиться, а я, одетый и обутый, всё смотрел на экран и ждал, не решаясь написать сам. Потом все-таки набрал: «Хорошо тебе погулять там (kiss, kiss, kiss)».
Из дома я вышел с тяжёлым сердцем, предчувствуя если не катастрофу, то нечто похожее. Словно был какой-то предел или даже барьер, который мы не смогли перешагнуть, чтобы быть вместе и жить дальше.
Он знал, что я жду его слов. Знал, что я не могу без него больше двух часов. И от этого его молчание приобретало оттенок намеренной жестокости.
Когда-то, держа меня за руку, он сказал: «Если бы ты был со мной, я не отпустил бы тебя ни на минуту. Я сделал бы всё, чтобы ты видел только меня и даже не думал смотреть в сторону». Так и случилось.
Я не смотрел по сторонам. Всё в моей душе всегда восставало против этого. Хотя среди геев, насколько я знал, неверность — не такая уж редкость. Да и самому мне не очень-то верилось в крепкие и длительные отношения. Это всё в книгах или в кино красиво — жили они долго и счастливо и умерли в один день. В жизни всё сложнее. Намного.
Предательство, измена отталкивали меня ещё и своими последствиями. Не то что бы я не замечал красивых людей и не хотел их. Но я не смог бы пережить угрызений совести, необходимости скрывать, неизбежного разрушения тех отношений, которые у меня были и которыми я так отчаянно дорожил. Потому что понимал уже, насколько мне сложно вообще иметь хоть какие-то отношения.
Садясь в такси и пропуская мимо ушей возмущённые вопли Пашки и его брата, я вдруг ужаснулся очевидной мысли. Я больше не чувствовал его любви.
Нет, секс по-прежнему был потрясающим. Таким, после которого я пару дней ходил под впечатлением — физическим и душевным. И в то же время что-то неуловимо ускользало от нас, просачивалось сквозь пальцы, как вода.
Может быть, азарт? Ему нравилось завоёвывать, нравилась та, ни с чем не сравнимая острота ощущений, как на охоте. Когда он только подбирался ко мне с осторожными намёками, стараясь не спугнуть добычу, когда вычислил меня из многих. Сейчас я был завоёван прочно и до конца.
Я, в принципе, мог обходиться без его внимания и больше пары часов. Чувствовал при этом даже какую-то свободу и покой. Но как только начинал осознавать эти ощущения, неодолимое притяжение влекло меня к нему, причиняя при сопротивлении почти физическую боль. Я не мог оторваться.
Пытался? Да. Его слова обычно ранили меня так сильно, что у меня действительно начинало болеть сердце. В двадцать четыре года испытывать сердечную боль как при приступе — перспектива ужасала меня. Я не понимал, почему чувствую так сильно, так остро, пытался рвать нити, которые нас связывали, удалял всё, что напоминало мне о нём, и не мог дышать. Скучал я отчаянно. Чувствовал себя больным до тех пор, пока не возвращался, чтобы услышать его слова, увидеть его глаза, коснуться его плеча и губ. Так что, в конце концов, он начал подсмеиваться надо мной. А я понимал, что он прав, презирая меня в глубине души. Я сам презирал себя. Оправданием мне было только одно — я любил его.
Где-то услышал: «В каждом человеке спрятан садист. И быстрее всего он выходит наружу, когда кто-то всецело зависит от него». Я зависел от него. Он говорил, что тоже. Может быть, так было. Но не сейчас… Уже нет.
Я любил его, но не любил свою любовь к нему. Больше не любил. Где-то в глубине души мне, наверное, хотелось разрыва, но всё время что-то удерживало меня от решающего шага. Да и хотел ли я этого на самом деле? Не знаю. Возможно, мне нужен был какой-то толчок извне. Потрясение, которое вырвало бы меня из этой липкой сосущей паутины. Или не нужно было… Иногда я окончательно переставал понимать, чего же я хочу на самом деле.
В тот вечер в клубе я встретил Альберта.
Снова…
11.11.20… г. Пн.
Любовь уходит незаметно. Меньше становится ласковых слов, меньше страсти, меньше внимания. И вот уже он не спрашивает, выспался ли я, не напоминает про обед, не рисует картинки. А ты всё ещё в плену. Ты всё ещё не хочешь поверить в то, что всё ушло.
Смех становится принуждённым, на грани истерики. Вымученные шутки — а ведь когда-то мы смеялись просто так, без всякой причины, просто глянув друг на друга. Каждая фраза вызывала восторг, каждый жест — желание. Такое сильное, что с трудом дотягивали до вечера.
Ещё остались ничего не значащие разговоры о погоде, о работе, о книгах, о людях, с которыми мы оба были знакомы. Мы по-прежнему говорили о них, но они уже ничего не значили для нас. Это был всего лишь повод завязать и поддерживать разговор.
Новизна ощущений — в прошлом. Тогда я был для него новым и неизведанным. Теперь же секс со мной — проторённая тропа, на которой знаком каждый изгиб.
Мы закрылись в своем мирке и заскучали в нём. Пять месяцев страсти — это много или мало?
Сейчас я не смог бы точно сказать, когда почувствовал охлаждение. Что-то вдруг изменилось. Непонятно, что именно. Как будто невидимая ладонь упиралась мне в грудь каждый раз при попытке выяснить, что же происходит. В чём я изменился или виноват перед ним? Хотя, если любовь уходит, то разве кто-то в этом виноват? Можно было сколько угодно обвинять себя и совершенно не понимать — что делать и как теперь себя вести.
Оглядываясь назад, я понимаю, что стал свободным ещё тогда, когда он облил меня холодом в четырёх фразах, написанных за целый день. Всё было кончено. У меня хранились целые папки наших диалогов. Мне было с чем сравнивать. Почему-то мне хотелось сохранить их. На память. Не знаю, может быть, какое-то новое, более сильное чувство сможет вытеснить из моего сердца эти воспоминания, но пока мне хотелось, чтобы они оставались со мной.
Свобода была для меня необходимостью, залогом будущего. Я всегда старался разобраться до конца, чтобы знать, что ничего не должен тому, с кем расстаюсь, и он не питает в отношении меня иллюзий. Идеального не бывает, как я потом убедился. Ты всё равно остаёшься в заложниках. У памяти, прежде всего. И за чувства других ты никак отвечать не можешь.
Тем же субботним вечером в клубе прошлое напомнило о себе так ошеломляюще, что я не смог увернуться от удара. Принял его обречённо, понимая, что, как говорится, от кармы не уйдёшь.
Холодная вода снимала жар в руках, лилась в отсвечивающую синевой от верхнего света раковину в туалете. Музыка глухо долбила в стены и в виски, и отражение моё пыталось смотреть на меня мутным взглядом. Глаза с расширенными зрачками, два ярких пятна на щеках, дебильное выражение лица. Мокрые волосы. Пора было тормознуть, иначе могло закончиться плохо. Однажды я уже попал в больницу с алкогольным отравлением. Впечатления остались незабываемые. Начиная от клизмы и промывания желудка и заканчивая визитом моего старшего брата, который забрал меня из больницы и уже дома втащил мне в челюсть так, что свет померк. Он меня, конечно, потом откачал и извинился, но предупреждения попросил не забывать. У моих родителей и так со мной было достаточно проблем, он сказал не добавлять, иначе сам добавит. Мне.
Движение за спиной отвлекло меня, и я с трудом сфокусировал взгляд на том, кто неожиданно остановился и смотрел на меня откуда-то издалека. Из прошлого.
— Даня?
Я смотрел и молчал. Узнавание пробивалось ко мне сквозь алкогольный морок, да я ещё и дунул с пацанами, когда все курить пошли, хотя стабильно не курил с зимы, так, баловался иногда за компанию.
— Какие люди! — Я улыбался в зеркале сам себе. Взгляд никак не хотел собираться на человеке за спиной…
…С Альбертом я расстался в марте. Это были мои вторые отношения после долгого перерыва. Вторые и самые длительные. О первых, которые сотрясли всё моё мироздание, чуть позже.
Я изо всех сил старался не вспоминать, и если бы можно было стереть память, то стёр бы её начисто. За время учёбы в институте, ненавистной мне с первого курса, я пробовал много чего из веществ, кроме опиатных, конечно. Тяжёлых мы все боялись как огня. Видимо, инстинкт самосохранения у меня был хорошо развит, и суицидником мне стать не светило, это уж точно. Всё остальное было вполне интересно и имело всего один недостаток: память возвращалась.
После расставания с Альбертом я не мог спать. Засыпал на пару часов, потом словно толчком меня подбрасывало на постели, и лёгкие никак не хотели вдыхать воздух. Я ходил по квартире, открывал окна, чтобы замёрзнуть, хотя только недавно вылез из воспаления лёгких и смог начать работать. Я не хотел и не мог спать. Читал, сидел за компом, играл во что-то. Так прошла вся весна. И если бы кто-то спросил меня, что́ не давало мне заснуть, в глубине сердца я ответил бы — совесть.
Днём можно было пить. Я брал вискарь и сок, садился в постели и накидывался, чтобы притупить ощущения, провалиться в спасительное забытьё. Так становилось легче. Только так получалось заснуть, и просыпаться мне не хотелось. Работу я забросил. Отец был в гневе — я работал у него. Старший брат, у которого я тоже работал, был в ярости. Они приехали оба вечером, нашли меня в полном коматозе, глянули, вызвали врача, который на три дня уложил меня под капельницу. Потом пригрозили — ещё один залёт, и они положат меня в психушку. Как ни странно, я поверил. К психам мне пока не хотелось…
Альберт с непонятным выражением на лице смотрел в глаза моему отражению.
— Плохо тебе? — Было в его голосе что-то, нераспознанное мной из-за того, что меня водило и туман в голове не давал соображать.
— Не-а.
Это казалось мне смешным. Я с ненавистью смотрел на свои губы, растягивающиеся в улыбке. Хотелось самому себе выбить зубы. Ударил кулаком по зеркалу. Стекло бронированное. Жаль. Он перехватил руку, развернул к себе, стиснул ладонями виски, глянул в глаза.
— Готовый уже, да?
Я помнил его лицо до малейшей чёрточки. Светлые волосы, холодные голубые глаза, резко и чисто очерченные скулы. «Истинный ариец» — когда-то мы могли смеяться вместе.
— Ага-а-а… — Весёлое отчаяние накрывало меня с головой. За весь вечер ни одного звонка, ни одного слова в чате. Я праздновал свою свободу. Я свободе-е-ен… Словно птица-а-а в небесах… Я свободе-е-е-ен…
Обрывки воспоминаний… Память ты моя, память…
13.11.20… Ср.
Нельзя войти дважды в одну реку, это я знаю точно. Но можно войти в неё другим человеком. Если, конечно, ты стал им. А я стал? Не знаю… Но вот уже несколько дней я просыпаюсь и начинаю день без моего «Доброе утро, счастье моё!!!» и заканчиваю без его «Спокойной ночи, жизнь моя». Жизнь моя не закончилась, но течёт словно в замедленной съёмке. Я наблюдаю себя со стороны и представляю, как проживает день он.
Иногда я чувствую себя счастливым от осознания того, что у меня всё было. Это ведь не каждому дано — переживать так сильно и близко. Может быть, в моей жизни больше такого не повторится. Поэтому иногда я сквозь боль чувствую это счастье — как солнце, утонувшее в море. Его лучи ещё пробиваются из-под тёмной воды…
В то воскресное утро я открыл глаза и не сразу понял — где я. Потом узнавание ударило под дых, заставило сердце учащённо заколотиться в ребра, звоном отдалось в мутном с похмелья сознании. Эта комната… Стены отливают оттенком сливок и едва уловимым серебром. Серое утро смотрит в окно сквозь приоткрытый роллет. Я помню, как Альберт купил эту квартиру и показывал мне её.
— Смотри, совсем близко от твоего дома. Я смогу провожать тебя.
Он знал, что мы не сможем жить вместе.
Мой отец был военным. Этим всё сказано. Бывших военных не бывает. Выйдя в отставку, он увёз нас — меня и маму — из С. в столицу… Ну, почти… Помогли армейские друзья, бросившие на хрен упадочный в плане бизнеса и работы Крым. Мне было тогда тринадцать. Новая школа в подмосковном городке (столица оказалась нам не по карману даже при помощи всех родных и близких, и была ещё другая семья, но о ней потом), новые друзья, новая жизнь. Всё равно каждое лето мы возвращались в Крым, жили там подолгу, неделями, пока отец был занят. Он строил сам, строил другим и встал на ноги там, где многие сдались бы. Сделал имя. Не гремящее, но то, которому доверяют. Репутация у него была безупречной. Я гордился им.
Одним-двумя словами я мог разрушить всё, что он создавал годами. Не я, так другие. С моей помощью. Мне подробно объяснили это однажды. Я понял. Я вообще понятливый…
Где-то лилась вода. В душе, наверное. Смертельно хотелось пить. Я приподнялся… Память ты моя, память… Глаза нашли стакан с водой там, где Альберт всегда его ставил для меня. Моё тело помнило здесь всё лучше меня. Я старался забыть. Откинул одеяло. Прохладный воздух заставил покрыться мурашками руки и грудь. Альберт не любил жару.
…Арамболь плавился от жары. Хорошо, что кондиционеры в комнатах дома были новыми и работали на всю катушку…
Нет… Про Арамболь тоже потом…
Одеяло как облако, большое и тёплое, белые скользкие простыни, подушки… Напившись, я сел, завернувшись в одеяло. Меня трясло крупной дрожью. Одежда лежала в кресле, аккуратно сложенная, но у меня не было сил до неё добраться. Я вспомнил, как меня рвало. Здесь, в прихожей, на светло-серый ламинат. Потом струи горячей воды. Везде. Мне казалось, они прожгут меня насквозь. Я ничего не соображал. Провал был глубоким.
— Проснулся?
Он стоял в дверях в белом махровом халате. Я не слышал, как он вышел из ванной, и не знал, сколько уже наблюдает за мной.
Схватился за телефон. Разряжен. Даже не включается.
— Подзаряди. — Альберт кивнул на розетку с зарядкой. Нет уж… Я не мог выдерживать его взгляд. При нём смотреть на пропущенные вызовы и эсэмэски. Чтобы он видел, какое у меня при этом будет лицо.
— Мне надо домой.
Выбраться из-под одеяла и натягивать на себя одежду — ещё одно испытание. Меня не смущало, что он видит меня голым. Даже наоборот. Я ощущал в этом какой-то вызов. Протест, что ли. Другое чувство мучило меня сейчас куда сильнее. Чувство вины.
Моя одежда — джинсы, футболка, светло-серая толстовка — была сухой и чистой. Когда он успел? Память услужливо подсунула мне пол перед глазами, с древесным рисунком, на который меня рвало до полной потери сил и сознания.
— Тебя проводить, или сам дойдёшь? — Альберт сушил волосы полотенцем. Они торчали в разные стороны над его порозовевшим лицом. Мне показалось, что до сих пор пальцы рук помнят лепку этого лица, которого я так часто касался, которое было мне когда-то так дорого. А сейчас?
Я прислушался к себе, но в сердце ничего не дрогнуло, не шевельнулось. Наоборот — накатывала тоска, поднималась мутной волной откуда-то из потаённых закоулков души. Хотелось лечь на пол и сдохнуть.
«Если он узнает…» — Эта мысль на мгновение заставила сердце пропустить удар. — «Хотя… Какая разница, ему давно наплевать на меня».
Но неосознанно я всё равно заторопился. Больше всего мне сейчас хотелось оказаться дома, включить телефон и увидеть пропущенные звонки от него. Или слова в сообщении… Хоть что-то.
— Я сам дойду. Ты же знаешь, мне недалеко. — Я мельком глянул на Альберта и отвёл взгляд. Не мог смотреть на него в эту минуту. Мне казалось, он видит меня насквозь.
— Я думал, ты сменил квартиру. — Он развернулся и прошёл на кухню. Там звякнули чашки и зашипел, нагреваясь, чайник. — Давно не видел тебя. Выпьешь кофе?
— Зачем? — отозвался я и возненавидел свой голос, хриплый и дрогнувший в самый неподходящий момент. — Меня та устраивает.
Я не стал говорить, что тогда у меня не было ни сил, ни желания что-то менять. А потом я научился не вспоминать. А не пересекались мы потому, что мне пришлось много работать, когда вышел из запоя, и ещё… Ещё в моей жизни появился Алекс, и мне поэтому хотелось всё время быть дома. Я не хотел и не собирался никуда ходить, ни с кем встречаться. С Альбертом — особенно.
— Я не буду кофе, спасибо! — крикнул я в сторону кухни, обувшись и застегнув молнии на высоких ботинках.
Он вышел проводить меня и закрыть дверь. Смотрел спокойно и чуть насмешливо. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом. И только на лестничной площадке возле дверей лифта я нашёл в себе силы оглянуться:
— Спасибо за всё… Рад был тебя видеть.
13.11.20… Ср. ( продолжение)
Я шёл домой и, по выражению Алекса, козлил себя. Холодный осенний ветер пробирал насквозь, забирался под капюшон, остужал мой пылающий лоб, принося облегчение физическое, но отнюдь не душевное. Зачем я сказал ему, что рад был его видеть, если я совсем был не рад? Если воспоминания были настолько болезненными, что даже сейчас всё внутри меня стягивало тугим узлом, не дающим спокойно вздохнуть. Нет, я не был рад его видеть, но что-то же должен я был сказать человеку, который приволок меня из клуба в полубессознательном состоянии, отмывал от моей блевотины свой пол, мою одежду, меня самого…
От этих вопросов мне становилось совсем паршиво. Я хотел только одного — добраться домой, включить телефон и сообщить отцу и Нику, что жив и относительно здоров, а потом лечь спать в своей постели и проспать целый день, забившись с головой под одеяло.
А ещё… Я отчаянно хотел позвонить Алексу.
Когда-то, ещё на заре наших отношений, когда мы рвались друг к другу каждую свободную минуту, он сказал, что всё это похоже на наркозависимость. Как будто я — его личный сорт наркотика, его героин. И без меня у него ломка.
Я понимал, о чём он говорит. Я сам испытывал то же самое, когда не мог писать ему, когда не слышал его голоса в трубке. А когда мы ссорились — настолько часто, что порой меня накрывало чувство безнадёжности, — и замолкали в чате, не звонили друг другу, вынашивая и заостряя в сердце обиду, проверяя на прочность чувства, я испытывал почти физическую боль от ощущения его отсутствия в моей жизни. Это и была наша ломка.
Долго порознь мы не выдерживали. Не знаю, кто чаще шёл мириться первым. Наверное, я. Гордости во мне было не больше, чем в глупом голодном щенке, лижущем руку, кинувшую кусок хлеба. Без него я не жил, ничего не видел вокруг, погружался в своё отчаяние, а в голове крутилось только одно: «Ответь».
Наверное, и ему было так же плохо без меня. Или это мне хотелось так думать?
Дома я первым делом воткнул шнур от подзарядки в телефон и только потом стал раздеваться. Не торопясь, оттягивая момент истины, когда я увижу количество пропущенных звонков.
Звонил отец и Ник. От Ника было еще и СМС: «Убью».
От Алекса был один звонок сразу после полуночи. Я его не слышал из-за громкой музыки, разрывающей клуб.
В чате было два слова: «Как ты?» Через пару минут после его звонка. Потом в три ночи сообщение: «Я дома». Вот так…
У нас была с ним договорённость, что если мы гуляем отдельно друг от друга, то что бы ни случилось, отзываемся. Чтобы не причинять лишнего беспокойства.
Я ощутил себя полным дерьмом. Я не ответил. Не мог. В тот момент четыре слова показались мне пустыми и холодными. Они никак не хотели складываться в мостик между нами.
Я перезвонил отцу, сказал, что ночевал у друга. Он в ответ лишь сухо выразил надежду, что память у меня не отшибло и я не забыл, чем заканчиваются такие ночёвки. А если я не помню, то он напомнит.
Нет. Не отшибло. Хотя я и мечтал об этом. А ещё я мечтал оказаться снова в тех горах в Румынии смотрящим в невозможно синее зимнее небо между качающиеся верхушек елей, среди которых я лежал в глубоком сугробе, не чувствуя своего тела. Лучше бы меня тогда не нашли. Хорошо бы я остался там… Навсегда…
Я залез под одеяло, стуча зубами и жалея о том, что последний запасной косяк я скурил ещё три недели назад, спасаясь от бодуна, и, вознамерившись больше не пить, не делал запасов. Но стоило мне закрыть глаза, и я начинал видеть…
Белый отратраченный склон…* Вафля…** Снег хрустит под кантом, и ты перед подъёмником проверяешь себя, как учили. Колени, бёдра, таз, спина в скрутке…
Правый ботинок неудобно сдавливал голень. Не знаю, край носка там завернулся, что ли? В кресле подъёмника я расстегнул одно верхнее крепление, чтобы ослабить боль. Сойду — перестегну посвободнее.
По гладко выкатанному спуску с креселки я лихо съехал на левой ноге, поправляясь правой, которая в тисках ботинка всё равно как-то беспокоила. Остановился пониже опоры конечной станции подъёмника, засмотрелся на открывшийся сверху вид. Нет, наверное, ничего красивее этих гор в снегу и леса, сверкающего в лучах яркого зимнего солнца в ослепительной синеве неба, — так я тогда думал. И сейчас, в общем-то, тоже.
Родители сошли со следующего кресла, махнули мне палками и резко ушли направо на внетрассовый склон, спускающийся вниз в лес и к ручью, который нам обещали показать гиды. Вдоль него можно было отлично вальнуть по пухляку. Мы давно уже катали фрирайд. Я — года три, родители дольше. За ними уходила вся наша группа. Я заторопился, не желая отстать, привычным движением толкнулся палками.
Уже в самом начале спуска я понял, что что-то не так, но скорость была большая, ветер свистел, обжигая открытые участки лица — скулы, переносицу под маской. Рельеф был неровный, я чувствовал это коленями, но почему-то никак не мог поймать правую ногу. Потом я полетел.
Говорят, нет ничего хуже для лыжника, чем проворот в колене…
Есть. Если ты на полной скорости влетаешь в ёлки, то проворот в колене — это мелочи жизни. Как вышивка крестиком. По мениску.
Примечания:
* Отратраченный склон — тот, по которому ходил ратра́к, специальное транспортное средство на гусеничном ходу, используемое для подготовки горнолыжных склонов и лыжных трасс. Ещё ратраки могут использоваться для транспортировки грузов, перевозки людей, а также при спасательных работах в соответствующей местности.
** Вафля — состояние склона, трассы после прохода ратрака, с характерными следами на снегу. Движение по такой поверхности сопровождается специфическим звуком.
14.11.20… Чт
Пишу зачем-то… Может, потому, что всё правда и главный ужас нашего времени — это не болезни, голод и войны, а одиночество? Раньше мы жили в деревнях, потом в городах, а теперь живем в интернете и строим там свои стены, прорубаем окна и двери… Главное — не забыть, где она, эта дверь.
Я уже не ждал ничего, смотрел на экран ноута бессмысленным взглядом. Молчание в чате. Молчит телефон. Надо как-то заснуть, потому что завтра на работу. И я пишу, давясь презрением к себе и к своей слабости: «Спокойной ночи, сердце мое. Я всё равно жду тебя». И мысленно добавляю: «Только не тяни, задыхаюсь».
В то воскресенье, проспавшись, я позвонил ему вечером. Он не ответил. Написал в чат. Потом ещё раз. Потом ещё… Потом сдалась даже моя способность к унижению. Пашка Белявский, вчера столкнувшийся со мной в магазине, сказал, чтобы я срочно перестал употреблять, или что я там бухаю или курю, а то вид у меня, как у человека, готового стать героем. Я изо всех сил старался взять себя в руки и жить дальше. В очередной раз…
Кто-то мечтает о том, чтобы быть не таким, как все, и совершает для этого поразительные по глубине и содержанию глупости. А кому-то однажды до смерти захочется стать таким, как все, чтобы перестать жить этой разорванной на «до» и «после» жизнью, сбросить маску, перестать играть.
Жизнь дискретна, как любил говорить наш препод по теории вероятности. Я, наверное, только сейчас стал понимать, о чём он говорил. Слишком много в моей короткой жизни было этих «до» и «после».
Тогда, в сугробе, глотая враз пересохшим ртом обжигающий колючий снег и вглядываясь в качающиеся верхушки карпатских елей, я отчётливо видел разрыв. Прошлого для меня больше не существовало. Не бывает танцоров со сломанными спинами и порванными коленями.
Десять лет тренировок. Поиски, расставания и новые поиски достойных партнёрш. Часы индивов, пропущенные дни, и даже недели, уроков в школе. Турниры… Костюмы… Блэкпул, к которому мы с Лизой готовились, намереваясь дойти, как минимум, до пьедестала. Тренеры выражались осторожнее. Куча денег, вложенная в нашу пару… Упрямый взгляд мамы в ответ на насмешливую едкость в этом вопросе отца, который хоть и был против этого моего спорта, но не вмешивался, наблюдал со стороны и платил… Я въебал всё.
Разрыв передних крестовидных и внутренних боковых связок, разрыв менисков правого колена. Левое уцелело. Компрессионный перелом позвоночника в поясничном отделе. Трещина в лучевой кости правой руки. Всё остальное — ушиб рёбер, сотрясение — казалось мелочами. Врачи сказали, что мне ещё повезло. Я мог и не встать больше после такого падения. Хорошей новостью было то, что меня не парализовало, иначе я точно покончил бы с собой, а плохой — что теперь мне надо было всё время поддерживать мышечный каркас. Иными словами, хочешь ходить — качай спину и пресс. Иначе тоже будешь ходить, конечно. Только под себя. И это на всю жизнь.
Та поездка в Румынию вычеркнула из моей жизни и последние два класса школы. Я учился в десятом, когда упал. Одиннадцатый заканчивал экстерном, но на выпускной сходил и умудрился даже навернуться с невысокого моста через ручей в парке, где мы все дружно фотографировались в позах, позорящих звание выпускника гимназии, как потом на прощание выразилась директриса, но нам уже было пофиг на её мнение. Дальше мы собирались позорить звание первокурсников…
15.11.20… Пт.
Не сравнивай прошлое с настоящим, а настоящее с будущим. И вообще не сравнивай ничего с ничем. Тогда не будет повода жалеть о том, что не сбылось, и о том, что не сбудется. Так проще жить — принимая всё, что даётся тебе судьбой.
Может, у кого-то понедельник — день тяжёлый, у меня всегда самый тяжёлый день — пятница. Именно в пятницу всех клиентов почему-то тянет посмотреть, чем наша компания занималась целую неделю и какой объем работ выполнен, и что ещё нужно сделать, изменить, докупить, и затрахать лично мне мозг так, что к концу дня я туго соображал и почти не мог говорить. За сегодня я отсмотрел пять объектов, а шестой оставил на закуску, чтобы хоть как-то улучшить настроение. Это был загородный дом, самый дальний из всех наших строек, и откровенным тупняком было оставлять его напоследок, потому что домой я вернулся бы в лучшем случае к десяти. Но этот дом был особенный. Я любил ездить и смотреть, как он меняется от недели к неделе.
К тому же мне до смерти не хотелось возвращаться домой. Если днём я ещё как-то заглушал в себе навязчивые мысли, отпихивал в сторону воспоминания, которые лезли в уши вместе с «нашими» с Алексом песнями, в глаза — вместе с теми местами, где я его видел, то вечером и ночью наступал конец света. Абстиненция, мать её.
Я равнодушно относился вообще ко всему, чем занимались мой отец и брат. У меня настолько не лежала душа, что бывало, я сваливался в откровенный саботаж, только бы спихнуть с себя обязанности и ответственность. Где-то терпели меня, где-то терпел я. Но в этот дом я влюбился. Не знаю, может, от того, что архитектор, который его проектировал, не брался за стандартные заказы. И если клиент начинал ему что-то объяснять про эркеры, колонны и кованые решётки на балконах, то отказывал сразу же, рекомендуя своего хорошего друга, с которым они когда-то вместе учились. Он любил спроектировать дом вместе с ландшафтом, начиная от рисунка ворот и заканчивая флюгером на крыше. Ему даже участки доверяли выбирать, иначе он отказывался от работы. И при этом клиентов у него было хоть отбавляй. С Сергеем Головиным мы работали всего пару раз. Этот дом был третьим объектом, который мы строили под его авторским надзором, и получили его только благодаря Нику, занимавшемуся системами для «умных» домов. А этот дом таким и задумывался. Совершенством во всех отношениях.
Звонок Ника застал меня на полпути к участку, когда уже стемнело.
— Где ты там? Давай в офис. Ты мне нужен.
Никита всегда был таким. Старше меня на двенадцать лет, он, казалось, всегда был взрослым, а потому имеющим право командовать и распоряжаться. Он был очень похож на отца и внешне, и характером. Такой же жёсткий в делах, язвительный и жестокий в выражениях. Как-то, поздравляя его с днём рождения, я, расчувствовавшись, сказал, что рад, что у меня есть такой брат, пусть и из другой семьи. На что он, окинув меня холодным взглядом серых глаз, таких же, как у нашего отца и у меня — в этом мы похожи, больше ни в чём, ответил:
— Ты не понял. Это ты — другая семья.
Минуты две я стоял на обочине и матерился, отводя душу, понимая, что по всем пробкам доберусь до офиса часа через два, а домой, если повезёт, то к полуночи, потом обречённо развернулся и поехал назад.
По ступенькам я поднимался, уже ощутимо прихрамывая. К концу дня колено начинало вести себя похабно, уставало и норовило подвести. А от долгого пребывания за рулём начинала ныть спина. Вспомнилось вдруг, как Алекс, если я позже него приезжал на нашу конспиративную квартиру, как он в насмешку её называл, первым делом загонял меня валяться на диван перед телевизором. «Чтобы твоя спинка отдохнула», — смеялся он, когда я блаженно вытягивался, закидывая ноги повыше на подушки.
Расколов тишину вестибюля, в кармане грянул телефон. Я всегда ставил звук на полную, чтобы не пропускать важных звонков. Не глянув на экран, поднёс трубку к уху. В коридоре горела одна лампа из трёх. Все сотрудники уже давно свалили отмечать «тяпницу» по клубам, домам и заведениям, и только из приоткрытой двери в кабинет Ника пробивалась полоса света.
— Да? — произнёс я в трубку, замедляя шаги.
— Приезжай сегодня. Я дома.
Не поверив своим ушам, я тупо посмотрел на имя на экране, заходя в кабинет, поднял взгляд на Ника, сидевшего в кресле возле кофейного столика, и мужчину напротив него на гостевом диване.
— Алло… Ты приедешь? — раздалось из трубки.
— Да, — машинально ответил я, встретившись взглядом с гостем.
Ник поднялся со своего места, кивнул мне.
— А вот и ты. Входи и знакомься — Альберт Александрович. Наш новый клиент.
17.11. 20… Вск
Где-то вычитал — «счастье человеческое причисляется к страданию теми, кто умеет различать». Что же, значит, все мы в глубине души отчасти мазохисты. Но я не променял бы это напряжение всех душевных сил, всего сердца на мёртвый покой равнодушия. Пускай бывает тяжело, и мучительно, и горько, но тем ярче оказывается открывшийся тебе рай.
Алекс улетел сегодня утром и ещё не звонил, хотя самолет уже должен был приземлиться в аэропорту Сочи, а он обещал позвонить сразу же, как на борту разрешат включить телефоны. Может быть, рейс задержался?
…После той встречи в клубе я подсознательно готов был к любому повороту, даже самому неожиданному. Какой-то внутренний инстинкт предупреждал меня, что всё равно придётся платить по счетам. Я сумел удержать лицо и даже улыбнуться, глядя прямо в глаза Альберту:
— Данил.
Мы пожали руки. От прикосновения сердце подскочило к горлу и завязло там колючим комом.
— Я вас помню, Данил Дмитриевич. — Он улыбнулся и снова сел на диван. — Мы с вами работали уже. Три года назад. Ресторан «Пеллегрино».
Я помнил. Память, лучше бы ты подводила меня.
Никита тогда ещё не перебрался с семьёй в столицу из своего Нефтеюганска. Мотался туда-сюда, здесь начинал налаживать бизнес, а там у него была стабильная работа. Поэтому с Альбертом он был незнаком. А на тех фотографиях… Там только моё лицо было видно. Ник тогда не стал копать глубже. Позвонил, кому надо, и все фото исчезли, а те, кто их прислал, больше никак себя не проявляли и со мной не пересекались.
Ник проводил Альберта до дверей и вернулся.
— Значит, ты понял — в понедельник к нему.
Он начал быстро собираться, а я сидел в кресле и допивал чай. Если бы не звонок Алекса, я бы, наверное, здесь бы и лёг спать, на диване. Устал страшно.
— Все чертежи, проекты у него. Сам знаешь, что делать. Не маленький. И давай без фокусов на выходных. А то же я и правда приеду — убью, понял?
Я кивнул и закрыл глаза. Сил спорить и доказывать не было. А с ним я вообще старался поменьше общаться. И без того на душе было паршиво.
К ночи ощутимо похолодало, и я не сразу осознал, что же изменилось, когда запер двери и ввёл код сигналки на пульте. А потом, проморгавшись, понял — с озарённого огнями ночного города светлого неба крупными хлопьями валил снег.
В машине, едва я завёлся, заорало радио — очередным шедевром рекламы в стиле «Внимание! Смешно». Я прикрутил громкость. Впервые больше чем за полгода мне просто до умопомрачения захотелось курить. Хотелось выдохнуть в холодный воздух едкий дым и смотреть, как в нём тихо плывут снежные перья.
Тогда всё начиналось почти так же. Альберт Левашов три года назад только приступал к строительству сети загородных ресторанов, и отец получил его в клиенты. Не знаю, как ему удалось. Я в то время ещё ни во что не вникал.
Я знал, как всё будет сейчас, потому что слишком хорошо помнил. Не мог забыть, как ни старался.
Отец отправил меня к нему за документами на подпись. И я проклинал тогда всё: страшный муравейник метро, доцента Барашкина, который в чате группы написал, что не засчитает практику по двигателям тем, кто опоздает хоть на минуту. «Гироскоп ему в жопу!» — орал в сообщениях Пашка. Я не успевал ответить, хотя был того же мнения. Влетел в приемную офиса. Секретарша улыбнулась мне так, что я почувствовал себя, будто только что вышел из душа. Я, в общем, такой и был. Лето, жара, жвачка плавится на асфальте.
В кабинете было прохладно. Нет, холодно даже было. Кондиционер морозил на всю катушку.
— Я от Дмитрия Сергеевича, за документами.
Он оторвался от монитора и сухо кивнул мне. Потом начал искать бумаги у себя на столе. Не нашёл. Позвонил секретарше. Я слышал, как он говорил — громко и раздражённо, — и рассматривал его.
Впервые после Вольги я смотрел на кого-то своим новым взглядом. Тем, которому он меня научил. Больше года после нашего расставания мне никого разглядывать не хотелось. А сейчас я внезапно стал замечать многое. Кольцо на пальце в том числе. Значит, женат. Да, вот и фото в рамке на столе, как в фильмах всегда показывают — «мы все здесь, и ты от нас не сбежишь». Возраст — около тридцати. Спортивный, подтянутый. Короткие светлые волосы. Я задержал взгляд на его шее, выступающей из расстёгнутого воротника белой рубашки. А потом понял — он увидел, что я его рассматриваю. Не знаю как…
17.11.20… Вск. (продолжение)
Вольга говорил, что узнавание будет инстинктивным. «Ты сам поймёшь, кто есть кто». Феромоны? Или лишняя молекула молочной кислоты в мышце глаза, когда ты пробегаешь взглядом по лицу или фигуре? Но ты чувствуешь что-то. Невозможно объяснить. Я вспоминал его слова — совсем недавно, когда в конце сентября мы неделю были в Ларнаке, осматривая их застройку для одного из клиентов. Я, наш юрист Костя, ещё Димка Кондратьев, как представитель Никиты, и отец. Мы сидели вечером в ресторанчике рядом с винным баром Secret Garden, чьи столики стояли по соседству на том же тротуаре. Отец остался в номере поработать, а мы пошли гулять по набережной и ужинать после целого дня, проведенного на жаре, в горах, где строился элитный поселок для самых «пострадавших» от кризиса киприотов. Пока ждали ужин — безразмерные порции мяса, салата, гарнира, которые можно было есть часа два и всё равно не осилить, — взяли в баре вино. Бармен за стойкой улыбался и строил мне глазки. Попросил занести бокалы, когда будем уходить. Всё-таки заведения — конкуренты, а он не хочет ссориться с соседями. Я видел его, он видел меня. И хотя почти всё время я сидел там весь в телефоне, общаясь в чате с Алексом, по которому отчаянно скучал, не мог не замечать тех, кто входил под арку старинного здания, где тоже стояли столики во внутреннем дворе, затянутом целым каскадом вьющейся бугенвиллеи. Вдвоём они были или приходили по одному, но я узнавал их по одним, только мне заметным признакам. Или чуял, как животные чуют собратьев на расстоянии. Не знаю…
Секретарша растерянно сообщила, что не наблюдает в офисе ничего похожего на наши документы. И Альберт, кроя матом её, столичные пробки, свою забывчивость, мэра и весь мавзолей, разве что до президента не дошёл, предложил съездить за ними к себе домой.
«Тебе п…да, можешь не приезжать», — сообщил мне Пашка в ватсапе. Я обречённо вздохнул и сказал: «Поехали».
Память… Почему ты помнишь только то, что тебе хочется, а? Я же не хочу. Я еду на автопилоте почти, потому что знаю дорогу как свои пять пальцев, а ты изводишь меня до предела…
Альберт провёл меня в кухню, сверкавшую хромированными поверхностями в хайтековском стиле, который мне особенно нравился в интерьерах домов и квартир, насыпал кофе в турку, налил воды и оставил меня присматривать, пока он ищет документы.
На турку я смотрел с опаской. У меня они уходили в мусор регулярно — раз-два в месяц. Как и сковородки. Я не то что совсем не умел готовить, я просто забывал за разговором, за игрой, за работой. А когда унюхивал, что пахнет горелым, как правило, было уже поздно.
Турка была чужая. Я нёс ответственность. И поэтому не заметил, когда он оказался за спиной. Я только затылком почувствовал его дыхание, от которого у меня дыбом встали волоски над ухом.
Альберт снял турку с плиты в тот момент, когда пена готова была рвануть через край, а я смог перевести дыхание.
Он разлил кофе в чашки, кивнул на папку:
— Всё здесь. Извини за то, что забыл. У тебя теперь будут проблемы?
— Ничего. — Я бодро улыбнулся. — Не в первый, не в последний раз!
Доцент Барашкин обошёлся мне в половину моего вознаграждения за работу, которую я, тогда ещё не официально, выполнял у отца.
А потом я повёз подписанные документы обратно. Сначала в офис, где прождал хозяина почти час, потом на точку, где планировалось строить кафе. Но оттуда Альберт уже уехал. В итоге часам к одиннадцати вечера, простояв два часа в пробке, я добрался до его дома — с той же папкой тех же документов, злой, как ястреб, и замученный, как турист после Третьяковки.
Он пригласил зайти, а я не смог отказаться.
— Жена с сыном на морях. Ты никого не побеспокоишь, — ответил он на мои возражения.
Пока он просматривал бумаги, я пил у него на кухне какой-то чай, в котором плавали цветы и ягоды, и чувствовал, что ещё немного, и я засну и захлебнусь в этой большой белой чашке с чёрным рисунком пагоды. А потом он позвал меня в кабинет. Сказал, что у него есть ещё один план и он хочет от нашей компании смету. Он нашёл у себя в столе папку, достал какие-то листы, протянул мне. Я взял, машинально начал просматривать, не заметив, как он оказался совсем близко. Только ощутил его руку у себя на затылке и губы, нежно и властно прижавшиеся к моим губам.
Я смотрел на него из-под ресниц, ощущая вкус его рта, и мимолетно порадовался, что от меня, наверное, пахло тем чаем с цветами и ягодами. Красивое лицо — твёрдо вылепленный профиль, линии губ и бровей такие, что хочется дотронуться и обвести невесомым прикосновением…
А после это напряжение внизу живота и желание такое, что хотелось умереть, но исполнить, и он шептал мне в ухо, обжигая горячим дыханием: «Тише, тише…» — вжимая меня в мягкий светлый ковёр на полу, на который мы сползли и где он выцеловывал на моих плечах и шее невидимый узор.
17.11.20… Вск (вечер)
Не стоит мечтать о прошлом. Можно забыть или помнить вопреки всему, но вернуться нельзя. Как ни старайся, невозможно вернуть того, кто не хочет возвращаться. Я стискиваю зубы и пишу, может, потому что только так, хоть на бумагу, могу выплеснуть то, что живёт внутри многие годы. И меня рвёт этой правдой до изнеможения. Потому что придётся снова учиться дышать, а с каждым разом это становится всё труднее.
Самолет благополучно приземлился, а телефон Алекса по-прежнему был выключен. И безразличной пустотой отвечает мне чат. Теперь уже точно мёртвый. Уже навсегда.
Значит, тот снежный вечер пятницы, ночь и дождливое утро субботы были подарены мне на прощание. Чтобы я запомнил его таким, каким он всегда был нужен мне. А поездка в родной город была хорошим предлогом, чтобы я не успел удержать его и оставался спокоен хоть первое время, до тех пор, пока на меня не обрушится лавина понимания. Он не собирался больше возвращаться. Поэтому я сижу и говорю со своей памятью, и мы спорим, перебивая друг друга. Было — не было?
…Больше двух месяцев после расставания с Альбертом я почти не выбирался из дома, не хотел встречаться с людьми, с друзьями. Исключение составлял Пашка. С ним мы дружили ещё с седьмого класса, отметив знакомство дракой во дворе прямо в день нашего переезда. Он вытягивал меня с собой на тусовки. Куда-то я ходил, но больше старался сидеть дома, чтобы не раздражать отца и Ника.
Пашка позвонил мне и сказал, что на случай, если у меня совсем плохо с головой и меня поразила тотальная амнезия и рассеянный склероз, он напоминает мне, что у него завтра день рождения. Отмечать он будет на даче у своего дядьки, и чтобы я брал такси, а не припёрся к нему на своём грузовике, потому что пить будем много и курить тоже. А если я попробую спрыгнуть, то он лично привезёт Байкала и скормит меня ему по частям, а то что-то у него в последний раз морда больно загадочная была, когда он «нежно» прикусил зубами джинсы полупьяного мудака, вякнувшего в сторону дяди Камиля что-то про засилье «чёрных» в нашей священной православной столице. Пёс явно недоедает.
Байкал был здоровенной кавказской овчаркой с пудовой башкой, страшной лохматостью и умильным взглядом маленьких медвежьих глазок. Мы с Пашкой считали его каким-то божеством среди собак, потому что умом он явно превосходил и меня, и Пашку, и, наверное, легко бы мог взять тройной интеграл по замкнутому контуру, но не хотел подавлять нас своим превосходством, поэтому просто валял дурака, развлекаясь по-своему. Сбивал с ног при встрече, норовил лизнуть в ухо в прыжке и обтереться об штаны, оставляя на одежде слюни и клочья шерсти.
«Поеду, хоть с Байкалом поцелуюсь», — подумал я, и впервые за долгое время настроение мое перевалило нулевую отметку, устремляясь в плюс.
Когда я приехал, гульня уже была в разгаре. Дядя Камиль встретил меня вместе с Байкалом, который облизал меня сразу от кроссовок до ушей и полностью перегородил мне дорогу необъятным задом, пока хозяин не оттащил его в сторону.
Их было двое: брат и сестра — Камиль и Амина. Что-то там случилось у них с их родителями. Что-то страшное, о чём Пашка не рассказывал. После чего их из Дербентского детдома забрали дальние родичи, живущие в Троицке. Амина вышла замуж за Пашкиного отца, а Камиль женился здесь и перебрался к жене, занимался своим каким-то бизнесом. Я не особо вникал, каким именно.
Сыновья дяди Камиля, Вадим и Игорь, учились со мной на одном курсе. Тусили вместе с нами и со своими одногруппниками у нас в общаге. Были они двойнятами, абсолютно разными внешне. Вадим — копия дядя Камиль, смуглый и горбоносый, а Игорь — светловолосый и синеглазый, полностью в мать, такой же тихий и спокойный, в отличие от Вадима.
Было уже совсем тепло — конец мая. Стол для гостей накрыли под тентом в саду. Викуся, Пашкина девушка, помахала мне рукой от компании подружек.
— Данька! — завопила она. — Иди сюда, быстрее, пока тебя там Пашка не напоил!
Я махнул в ответ, но подходить не стал. Потом, когда освоюсь немного. Не хотелось мне с ней сейчас сталкиваться, особенно после того инцидента в клубе. Воспоминания были ещё свежи, и неприятный осадок тоже. Мне казалось, что теперь знают все, хотя никто ничего не знал, но после той роковой поездки я не мог отделаться от этой паранойи. А у Викуси была непонятная и неприятная мне привычка — знакомить меня со своими подружками, их сёстрами, сёстрами их сестёр. Я терпел поначалу, потом предупредил, что начну хамить. Если бы она ещё и телефон мой не давала кому попало, было бы вообще замечательно. На рабочий звонили поменьше, и я там всегда только по делу общался — резко и быстро обрывал ненужные мне разговоры, пресекал неприятные знакомства.
Пашку я нашёл возле площадки с мангалом вместе с братьями. И ещё какой-то их друг, показавшийся мне смутно знакомым темноволосый смуглый парень, над переносным столом нанизывал на шампуры истекающие душистым маринадом куски мяса. Какой-то дальний родственник приёмных родителей дяди Камиля и Пашкиной матери, как оказалось потом.
— Поздравляю. — Я вручил Пашке пакет с подарком — дамаском ручной ковки, на который он облизывался ещё год назад, и другой пакет с вискарём и ромом. За ними я заезжал по дороге по его просьбе. — Давай, сам пожелай там всего себе, а я поддерживаю.
— Какие мы красноречивые сегодня, не могу! — закричал уже основательно поддатый Пашка. — Надо тебе налить, а то ты нас не догонишь. Ладно, принимается. Знакомься — это Алекс.
Я споткнулся о его взгляд. Улыбался он как-то так… Непонятно, чего там было больше — приветливости или ехидства.
— Данил. — Я пожал его запястье — руки у него в маринаде были.
— Алексей.
Улыбка затаилась в уголках рта и в насмешливых тёмных глазах.
— Вот только не надо так официально, — не удержался Пашка. — Ты без своего костюма-тройки — пенсне — бабочка — презерватив — просто Лёха!
— Ой, щито ви, попгавьте галстук, и ви будете вилитый Мойша из Скогнячного пегеулка, — смеялся Алекс, ловкими движениями загорелых рук протыкая мясо острым концом шампура и стараясь, чтобы брызги маринада не попали на белую футболку.
Пашка разлил виски, сунул мне в руку стакан. Много пить я не собирался — на завтра были построены планы, и надо было сесть и разобраться со сметами, которые я давно откладывал на потом. Но, как у нас водится, фразой «я не пью» вы кидаете вызов всем присутствующим, и смысл пьянки начинает сводиться к тому, чтобы вас напоить.
Весь вечер я чувствовал странный зуд между лопатками, какое-то невидимое осторожное прикосновение — взгляд в щёку или на руки, мимолётный, скользящий, не встречающийся с твоим. Взгляд, от которого хотелось не то спрятаться, не то развернуться и всё-таки встретиться лицом к лицу с тем, кто так пристально и в то же время незаметно наблюдал за мной из-под ресниц. Взгляд, который я уже видел однажды на себе. Давно или недавно… Не мог вспомнить.
Около полуночи я засобирался домой. Не люблю ночевать в чужих домах. Ощущение чужой постели, пускай даже на одну ночь, словно прилипает к коже вместе с запахом белья, чужих подушек и одеял, вещей, который хочется побыстрее смыть с себя. Только Альберт и Вольга в своё время были исключением.
Я не был сильно пьяным, но Вадим всё равно не хотел отпускать меня одного и уговаривал остаться и лечь в мансарде. До города было далеко.
— Вот грабанут тебя такого весёлого, и будешь голышом до города топать, если в живых оставят, — злился вместе с ним дядя Камиль.
— Я уже такси вызвал, — упирался я, отпихивая от себя ухмыляющуюся морду Байкала, который вытирал слюни о мои джинсы и толкался толстым боком, так что я чуть не завалился, оступившись и споткнувшись о какой-то камень возле дорожки.
— Я тоже поеду. — Алекс поддержал меня за локоть. Я ощутил крепкие пальцы на предплечье. — Высажу его и сам домой. У меня завтра встреча.
В такси меня развезло так, что я заснул на заднем сиденье, но адрес назвать успел.
Возле подъезда моего дома Алекс вышел вместе со мной.
— Подождёшь? — Он обернулся к водителю, намереваясь, как и обещал дяде Камилю, доставить меня до дверей.
— Домой мне надо, — с сомнением пробурчал тот в ответ.
— Ну и катись! — Я кинул таксисту деньги. Меня повело, и Алекс придержал меня за плечо.
— Пойдём, у меня переночуешь.
Сейчас, когда я вспоминаю то своё первое утро с ним, я понимаю, что счастье можно потрогать. Вот так просто. Открыть глаза и увидеть рядом лицо любимого человека.
17-18.11.20… (Ночь)
Сижу и думаю, напиться мне или нет. Что ещё делать? Спать не хочется. Пишу, пока могу писать. Вдруг не смогу когда-нибудь, и всё это умрет вместе со мной. А так пусть останется на память. Хоть осколки…
В прихожей я стаскивал кроссовки, держась за стену, и чувствовал взгляд Алекса. Затылком ощущал, как его глаза скользят по моей шее, лопаткам, пояснице. А потом сквозь пьяный туман вдруг услышал, что он затаил дыхание, словно перед прыжком, и едва успел обернуться. Качнулся от резкого движения, потеряв ладонью опору — стену. Он придержал меня, прижал к вешалке, где висела моя лыжная куртка. Лицо его было совсем близко, так что я мог разглядеть каждую ресничку и тень полуулыбки в уголке рта, до которого мне до смерти хотелось коснуться языком, попробовать на вкус. Всё-таки я уже долго был один.
В его взгляде, тёмном, напряжённом, я вдруг увидел как будто вопрос и не выдержал — потянулся и прижался к уголку губ, лизнул легонько, чувствуя, как он приоткрыл рот, задерживая дыхание, впуская мой язык, осторожно прикусил его нижнюю губу, ощущая ответное движение его языка мне навстречу. Я чуял запах спиртного, не разбирая уже, от него или от меня, но этот резкий запах тоже заставлял в моей крови шипеть и лопаться пузырьки разгорающегося узнавания и предвкушения.
Он отстранился, разорвав начатый мной поцелуй, и снова в глазах его мелькнула едва уловимая насмешка.
— Значит, я не ошибся. — Голос тихий, с хрипотцой. Видно, те же пузырьки бродили и в его крови. — Весь вечер наблюдал за тобой, а потом понял, что чёрт с ним, проверю сам…
Это очень непросто — жить в маске. Научиться контролировать своё лицо, слова, взгляды, улыбку. Ты точно знаешь, что всё равно где-то выдаёшь себя, то ли сказанной фразой с чуть тягучим окончанием, то ли непроизвольным движением, когда словно избегаешь слишком тесного контакта с девушкой, то ли излишне пристальным взглядом, выхватывающим из толпы мужские лица. Спасаешь ситуацию насмешкой, мгновенно возвращаешься к привычному облику. Все знают тебя давно, и никто не обращает внимания. «Хочешь жить спокойно, учись играть, — предупреждал Вольга. — Особенно в твоей ситуации». Но тем острее и пронзительнее ощущение жизни, когда можешь хоть на несколько часов вырваться на свободу и быть самим собой, не прячась, не притворяясь.
Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что не стоит ничего делать. Опять подставлять себя и, возможно, его, когда мне с таким трудом удалось вернуть доверие отца. Насчет Ника я сомневался. Иногда он смотрел так, что мне хотелось срочно сесть на поезд Москва — Владивосток и убраться подальше от него и от того мрака, который я замечал в его взгляде. Но Алекс был уже так близко, так вкусно пахло от него дымом от костра и богатым запахом дорогого виски, и ещё тем его парфюмом, молекулы которого мой нос уловил, когда я подошёл здороваться. Так возбуждающе близко было его жаркое сильное тело, и смуглая шея в вырезе белой футболки, и загорелые руки на моих плечах, что я не хотел и не мог больше ни о чём думать.
— Мне надо в душ, — хрипло выговорил я и, не удержавшись, снова поцеловал его в середину сомкнутых губ.
— Иди. — Он кивнул. — Я чай сделаю. У тебя есть зелёный? Я с жасмином люблю.
Нравился ли он мне? Скорее — да. Это сейчас мне кажется, что он нравился мне всегда, во всех прошлых и будущих жизнях, если они у нас были и будут. А тогда притяжение ощущалось так ясно, словно в какой-то момент ещё там, на дне рождения, мы вдруг оказались слишком близки друг другу и встали на одну орбиту, подчиняясь тому зову, который кроме нас никому не был слышен. Его внимание будоражило меня, но там я не мог показать ни одним жестом, ни одним взглядом или словом, что что-то понял и чувствую. То, что он поехал со мной в город, показалось мне знаком свыше. Как будто нечто мягкой ладонью настойчиво подталкивало меня к поступкам, которых я и боялся, и желал.
Он подстерёг и перехватил меня, когда я выходил из душа, вытирая полотенцем волосы, и не увидел его на своём пути в спальню, угодив прямо в кольцо его рук. Не вырвешься. Полотенце упало на пол. Он прижимал меня к себе, и через тонкую ткань футболки я кожей ощущал плиты мускулов у него на груди, плотные крепкие мышцы живота.
— У тебя волосы колечками, когда мокрые, — удивленно улыбаясь, произнёс он, запуская пальцы мне в пряди надо лбом и властно притягивая к себе. Он смотрел мне прямо в глаза, и я видел разгорающееся желание в темноте его зрачков, чувствовал его в каждом движении рук, скользящих по телу, и сам трогал его, сгорая от нетерпения. Только мысль о том, что впереди ещё целая ночь и всё это только начало, останавливала его и меня от резких, поспешных действий.
А потом в темноте комнаты мне казалось, я видел черноту, затопившую его глаза, неотрывно смотрящие на мое запрокинутое лицо, и чувствовал пальцы в моих волосах, и движения его тела, вжимающие меня в сбившееся скомканное одеяло. Волна подступала, накатывалась неотвратимо, заставляя меня выгибаться, пока не затопила до слёз, выжигая всё на своём пути.
В утро следующего дня, разглядывая сонное лицо просыпающегося рядом Алекса, я понимал, что, наверное, те боги, сколько бы там ни было их наверху, в равнодушных небесах, дают мне ещё один шанс.
Напрасно, как оказалось. Нет там никаких богов.
18.11.20… Пн. (вечер)
Говорят, если после двух холодных и дождливых дней потеплело и светит яркое солнце — скорее всего, наступил понедельник. Так и есть. Хотя лучше лазить по стройкам в хорошую погоду, чем стучать зубами под ледяным дождём со снегом, выслушивая, что там тебе пытается втереть прораб со своим помощником.
Я бы отменил работу по понедельникам хотя бы до обеда — это разумно и гуманно. Успеваешь хоть как-то собрать и привести в порядок разбегающиеся мысли, настроиться и смириться с необходимостью погружения в рабочие будни.
Перспектива предстоящей встречи вгоняла меня в депрессию. Это не так просто — сталкиваться лицом к лицу со своим предательством в обличье человека.
К Альберту я приехал после обеда. И не потому, что полдня валял дурака, а потому, что в пять утра наш подъезд сотряс истошный вопль, бросивший в холодный пот всех жильцов, которые в этот уязвимый час досматривали последний сон. «Армагеддон, теракт или режут кого-то», — подумал я. Вопль повторился прямо у меня за стенкой. «Дуська, чтоб тебя!..» В дверь начали ломиться с шумом и рыданиями.
Как оказалось, соседская лабрадорша Дуська, которую иначе как лабрадурой никто не называл, жрущая всё, что не могло сожрать её саму, ночью умудрилась вскрыть хлебопечку и слопать килограмм сырого дрожжевого теста для булок. А под утро, осознав всю опрометчивость такого поступка, она издала свой первый предсмертный вопль прощания с этим замечательным, но таким коварным миром. И после этого вопли не утихали, сотрясая весь подъезд и наводя ужас на жильцов соседних домов, чьи окна выходили на наш двор.
Потом я вёз несчастную животину вместе с хозяйкой в ветеринарку, и уехали мы, только когда операция закончилась и угроза для жизни дурного пса миновала. Неделю можно было жить спокойно без её тявканья за стеной в шесть утра, которое будило меня лучше любого будильника.
Поэтому в знакомый офис я приехал с опозданием, невыспавшийся и слегка накрученный. Вообще с нервами у меня в последние дни совсем плохо стало.
— Ты опоздал, — услышал я вместо приветствия.
— Извини, собаку к ветеринару возил, — буркнул я, упрямо стараясь не смотреть ему в глаза.
— Свою? — слегка смягчился Альберт, раскладывая на столе листы из толстой папки с проектом.
— Соседскую. — Я поставил сумку с ноутбуком на диван, обошёл его и достал телефон. Надо было сделать серию снимков для Ника.
Он не мешал, позвонил секретарше, попросил себе чай.
— Тебе кофе? — обернулся ко мне.
— Ведро кофе и половник. — Я фотографировал лист за листом и видел светлый плотный песок и медленные океанские волны, набегающие на пляж в Арамболе…
…Там я тоже много фотографировал — дома, океан, пляж, пальмы, ребят. Мы летели отдыхать большой компанией. Многих из них я знал отдалённо, а с некоторыми вообще был не знаком. Альберт с семьёй летел другим рейсом, но дома наши были неподалеку. И был ещё один домик возле самого пляжа — просто комната с кроватью и терраса с видом на океан. Знакомства мы не скрывали. На вопрос «кто это?» — когда он кивал мне, как старому другу, — я отвечал, что бывший клиент. На тот момент мы уже не работали с ним. Его жена здоровалась со мной приветливо, проводила целые дни на пляже с их пятилетним сыном и не спускала с ребёнка глаз, поэтому Альберт часто приходил к нам на веранду, курил, пил местное пиво и ром, купался вместе с нами, катался на кайте.
К нам многие приходили из соседних домов — посидеть в компании вокруг костра, накуриться дешёвой травой. Мы с ним общались свободно, но не вызывающе, как мне казалось.
Однажды решили съездить на экскурсию вглубь страны к развалинам какого-то храмового комплекса. Я сел с ним в машину. За рулем был индус. Он гнал как сумасшедший по дорогам, которые были совсем не европейские. Альберт смеялся и говорил:
— Слушай, ну вот если мы разобьёмся, то они переродятся, я в рай попаду, а ты… Ты ж атеист. Тебе, наверное, вообще страшно?
Было действительно страшновато и одновременно весело.
А ночами я сидел с ним на крошечной терраске домика и слушал море, накатывающееся длинными волнами на тёмный пляж, смотрел на лохматые звезды в незнакомых созвездиях до тех пор, пока не ощущал его горячее дыхание на своей шее и нетерпеливые руки, обводящие арабскую вязь татуировки на моём боку…
Секретарша принесла большой кофейник с кофе, сливки, какое-то печенье с джемом.
Я закончил снимать и сел на диван, налил полную чашку, выпил залпом. Весь день хотелось спать из-за бессонной ночи и сумасшедшего утра.
Он сел рядом, привычным жестом закинул руку на спинку дивана. Не коснулся меня, но я невольно напрягся, спиной ощущая его близость.
— Я тогда так и не спросил тебя, что всё-таки случилось? Что это было за внезапное решение? — Он дотронулся до воротника моей рубашки, поправляя что-то, видимое ему одному. — Я знаю, что после возвращения из Арамболя ты болел, в больнице лежал. Просил меня не приезжать. Потом это твоё — «все кончено, забудь». Тебя там, в больнице, чем-то укололи?
— Почему ты не стал выяснять? Сказал «хорошо», и всё?
Я отхлебнул кофе. На него не смотрел. Не мог его видеть.
— Потому что разозлился на тебя. Ждал, что ты одумаешься. А ты разорвал. Тремя словами уничтожил почти три года жизни.
— Всё в порядке с твоей жизнью, не прибедняйся, — отрезал я. — Живи и радуйся. Семья, ребёнок, работа… Чего тебе ещё надо?
— В моей жизни нет тебя.
— И не будет больше, — кивнул я, поднимаясь. — Спасибо за кофе.
— У тебя кто-то есть?
Я не стал отвечать. Это было совсем не его дело. Возле двери меня догнал его голос:
— Я жду тебя в четверг к двум часам. Не опаздывай.
Я скрипнул зубами и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, подавляя приступ злости, почти ненависти, поднимающийся из глубины души.
Вернувшись из жары Арамболя во вьюжный февраль, заваливший метровыми сугробами столицу, я, наверное, прямо в аэропорту подхватил какой-то вирус. Но дома меня ждали дела, работа. Меня не было почти месяц. Отец был очень против этой поездки, и брат тоже. Только мама поддержала меня в моём ультиматуме. Мне хотелось свободы — пусть призрачной. Пускай хотя бы месяц, но подальше отсюда, от случайных встреч, знакомых, редких свиданий, нервных прощаний и ожиданий новой встречи, невозможности проявить свои чувства, пускай не на людях. Не беспокоиться о том, что кто-то увидит, поймёт, истолкует. Не думать о репутации отца, брата, их клиентов…
Я не мог вырваться. С тех пор, как мне исполнилось двадцать лет, на меня открывались и закрывались счета, кредиты, овердрафты, заключались договоры о сотрудничестве, составлялись уставные документы с моим участием. Это был сложный бизнес, которым отец управлял твёрдой рукой. Никита включился позже. Но всё равно это была одна упряжка, в которой каждый играл свою роль.
С матерью Никиты отец развёлся, когда мне исполнился год, и женился на моей маме. Нику тогда было тринадцать — достаточно взрослый, чтобы понимать, но не принимать. Связи с бывшей семьёй, особенно с сыном, отец не терял никогда. Он гордился Ником, его характером, таким же твёрдым и сильным, умом, его мудрёным образованием, которому тот был обязан своим необычайно быстрым взлётом в карьере. Помогал ему, чем мог, забирал на каникулы к нам. Особенно когда его мать второй раз вышла замуж. А когда мы перебрались поближе к столице и отец развернулся, то вызвал Никиту сразу же, предложил помощь и поддержку.
Три недели я ездил по объектам, мучаясь непрекращающимся, рвущим горло кашлем, сбивая скачущую температуру, пока боль под лопаткой не стала невыносимой и перестало хватать воздуха в груди. В поликлинике терапевт, к которому я приполз сдаваться, сразу вызвала скорую, приговаривая: «Ничего, тяжело в лечении, легко в гробу».
Я валялся в больнице под капельницами, когда мне начали приходить письма. Почту я всё равно просматривал, когда мог и руки были свободны от игл и ингалятора. И вот тут я в очередной раз подумал, что зря меня вытащили тогда из сугроба, а теперь — из двусторонней пневмонии.
Ничего там особо интимного на фотографиях не было, но выглядело так, что понял бы и дурак. Я только диву давался — как я мог быть настолько беспечным, настолько тупым, чтобы невольно держаться ближе к нему. Лица Альберта не было видно, и фигура была затёрта. Я понимал — почему. Альберта они трогать не хотели, он был им не по зубам. А вот меня они подсаживали надолго, если бы я позволил.
Я думал тогда обо всём. В том числе и о так называемом каминг-ауте. И понимал всю безнадёжность этого шага. Альберт с его семьёй и бизнесом, моя семья, семья Никиты, бизнес его и отца. Мне закроют рот и всё равно не дадут дышать. В любом случае. Тогда зачем сознаваться? А так никто не пострадает. И поэтому я достал телефон и набрал Ника, заранее зная, что ему скажу. А потом я позвонил Альберту.
Это только кажется, что у человека есть свобода выбора. Потому что, как только он сделает этот выбор, все другие пути будут для него отрезаны. Это только кажется, что всегда есть выход из любого тупика, из любого положения. Часто двери выхода — единственные, которые предлагаются тебе, и ты делаешь шаг, как будто в пропасть. И стараешься не оглядываться.
21.11.20… Чт. (17.00)
Слышал где-то, что наркоманами обычно становятся не самые счастливые люди. Они приходят к наркотикам по определённой причине — желая либо приноровиться к окружающему миру, либо отрешиться от него. Я не люблю осуждать то, чего не понимаю, о чём не имею понятия. Поэтому я пробовал. Из любопытства больше или в познавательных целях. Все мы так себя оправдываем. Жалею ли я о том, что было желание и возможность? Нет. Пусть будет так. Это тоже жизнь. Ты можешь принимать то, что тебе даётся, или ждать, затаившись, и под конец сожалеть о том, что мог увидеть что-то такое, выходящее за рамки обыденности, и испугался. А может, и наоборот. Кто знает…
Телефон разрывается так, что голова сейчас лопнет. Смотрю пропущенные вызовы — Альберт, отец, Ник, опять Альберт. Почти двадцать звонков…
Ни на какую встречу с Альбертом я не поехал. Хватит с меня всех этих встреч.
Телефон отключил на хрен. Вот он — простой выход из сложной ситуации: отключить телефон, и всё. Как говорил Вольга, если ты почувствовал горечь во рту, откладывай все дела часов на двенадцать минимум, а если алкоголь добавить, так вообще приготовься к тому, что будешь бегать по лесу от старого холодильника с ядовитыми зубами на дверце, который будет пытаться поймать тебя и съесть. Только из такого трипа можно и не вернуться. Тут уж как повезёт.
Всему на свете приходит конец, я уже говорил об этом. Допишу, пускай будет. Надолго ли? Осталось только в конце рассказать о начале.
Я смотрел на дом в окружении заснеженных елей. Когда закладывали фундамент, Сергей Головин лично приезжал смотреть. Хотел проследить, чтобы на участке ни одно дерево не было тронуто строителями. Я сидел тогда на фундаментных плитах и писал Алексу в чате, заслоняя плечом экран телефона от полуденного солнца. Пахло смолой и сухой хвоей. Верхушки сосен раскачивались в ясном летнем небе.
«Я люблю тебя. Очень».
«А я тебя сильнее».
Тогда на какой-то миг я всем своим сердцем ощутил прилив счастья, от которого было почти больно. Так, что невыносимо было даже переживать его, потому что знаешь — сейчас волна отхлынет и ты снова окажешься на песке, как выброшенная волной афалина, обречённый вдыхать воздух пересыхающей глоткой.
Дом был почти готов. Солнце отражалось в стекле окон. Эти стеклопакеты делали нам на заказ, и я едва не помер, когда машина, в которой их везли, на обледеневшей трассе вдруг пошла юзом, вытормаживаясь на обочине. Я едва не кувыркнулся в кювет вслед за ней, чудом удержался, цепляясь колёсами за грунт, переживая микроинфаркт. Приложился коленом о торпеду, когда машину подбросило на выходе из ямы. Именно тем самым коленом, чтоб его… Потом мы с водителем курили возле трассы и нервно ржали, обсуждая размер возможного ущерба.
Дом стоял на склоне холма, похожий на пришвартованный к причалу корабль. Спускались к дороге террасы будущего сада, причудливым изгибом вела к ступеням крыльца подъездная аллея, а позади него подпирал высокое зимнее небо передовой отряд сосен большого лесного массива, раскинувшегося далеко за гребнем взгорка. Дом смотрел на меня глазами-окнами, и я знал в нём каждый поворот лестниц, каждую плитку в отделке пола, каждый изгиб деревянной балки в каминном зале.
Дом словно спрашивал меня: «Вот видишь? Я есть. Я здесь. Здесь и останусь. Тут будут жить люди, их родители, дети. А ты? Где останешься ты?»
Если бы меня спросили, хотел бы я сам жить там, я ответил бы — нет. И это был бы честный ответ человека, не желающего иметь ничего. Зачем мне дом, если семьи у меня нет и не будет? Такой дом — цепь, на которой сидит хозяин среди красивых, но, в общем, не очень нужных вещей. Зачем тогда вся эта жизнь, если она привязана к определённому кругу событий, действий, занятий, который ты не можешь разорвать, чтобы делать то, что тебе нравится, чтобы жить так, как тебе хочется? Я снимал квартиру и не хотел иметь свою. Машина моя была записана на компанию, и я спокойно относился к неутомимой Эльке — L200, которая решала для меня проблемы бездорожья на стройках и многие другие вопросы, но, по сути, была не моя. Мне лично принадлежал только ноутбук, на нём я пробовал графику, программы, на которые я не жалел денег, покупая лицензию, лыжи, немного одежды. Ничего такого, чего я не мог бы забрать и увезти с собой. Ничего такого, без чего я не мог бы обойтись. И только мои обязательства держали меня крепче любых цепей.
Я однажды смотрел ролик про Таиланд*, и думал… О многом я думал. И мечтал, что если бы я мог, я приехал бы туда, вручил сумку с документами первой попавшейся макаке и нанялся бы собирать мусор на пляже, если бы не нашёл другой работы. Только бы видеть каждое утро, как солнце всходит над океаном и ветер качает верхушки пальм.
21.11.20… Чт. Вечер (продолжение)
Когда-то я думал, что моих воспоминаний хватит надолго, а сейчас события шестилетней давности проступают сквозь туманную морось той осени зыбко и недостоверно. Может, потому, что я всё-таки добился своего, стирая память, и одержал хоть небольшую, но победу, перестав думать о том, что не сбылось? Отчего тогда я не радуюсь? Оттого, что в глубине души надеялся на иной исход, чем тот, который сейчас толкает меня к выходу, который всегда есть у нас всех?
Жидкость в стакане цвета тёплого янтаря и дорожки из толчёных глицинок готовы и ждут, хотя и без них я всё ещё вижу то, мокрое от дождя осеннее утро, когда вместо пар я заехал к Вольге в салон. Он просил приехать ближе к вечеру, но что-то было в его голосе такое… Ощущение неминуемой потери, которую я предчувствовал инстинктивно едва ли не с первой нашей встречи.
— Как ты теперь будешь? — Вольга выглядел расстроенным. Я смотрел в сторону, не желая говорить и вообще обсуждать с ним своё будущее.
— Как-то буду.
— Ты же сам так решил…
— Да. — Я закрыл глаза. — Иди уже, а? Я решил. Не трави меня. Я не могу так, ты знаешь.
На втором курсе института мне до смерти захотелось татуху. Многие мои друзья и знакомые ещё со школы били втихую от родителей. Я не мог себе такого позволить, так как из-за травмы долго был под жёстким контролем врача и мамы. А в общаге жизнь била ключом.
К мастеру меня привёл Женька — мой сосед по комнате.
— Давай, валяй, — напутствовал он меня. — Вольга — художник. Он сам решит, что тебе нужно.
Вообще-то, он был Олег, но увлекался историей, викингами и прочей реконструкторской фигнёй и называл себя Вольгаст. Ну, а все звали просто — Вольга.
Он посмотрел на меня, прищурившись, потом сказал:
— Я знаю, что тебе набью. Снимай футболку.
«Солнце светит всем» — арабской вязью на боку. От лопатки до низа живота. Жизнь — это боль. Вот это я знаю точно. И надо было мне эту фразу тоже где-то набить, о чём я ему и сообщил, когда осознал, что́ мне предстоит.
За один раз такое не бьют, а болевой порог у меня оказался низким. Я терпел, конечно, но с трудом.
Он жалел меня, отвлекал разговорами. Если бы я сразу знал, что там так больно, я бы отказался ещё в общаге. Хотя… Не знаю уже. Но раз начал такое дело, то на полпути не бросишь. После второго этапа, когда я ещё лежал на топчане, шипя сквозь зубы, его лицо оказалось совсем близко. Я смотрел в глаза — карие со светлой лучистой зеленью вокруг зрачка, — ничего не понимая. Он погладил меня по щеке, и у меня мороз по коже прошёл. Я отстранился. Хотел незаметно, не получилось. Он засмеялся.
— Так я и знал, — сказал непонятно, но у меня что-то дрогнуло внутри.
— Есть девушка у тебя?
— Сейчас — нет.
И это была правда. С Вероникой я не встречался уже больше двух недель и не сказал бы, что сильно переживал по этому поводу. Я как-то быстро уставал от отношений. Спустя месяц после вспыхивающего интереса меня начинала тяготить неизбежность встреч, однообразность слов, эмоций, впечатлений. Загадки в женском теле для меня не было лет с четырнадцати. Благодаря танцам я никогда не боялся дотрагиваться до девушки, а половину лета мы проводили на сборах, в лагерях, где ночью, по-моему, спала только малышня, которую тренировки укатывали до изнеможения. У нас сил хватало на встречи, перебежки между комнатами, походы за территорию лагеря за чипсами и прочей вредной фигнёй вроде орешков, сухариков и колы. И опытов. Первых, неуверенных и не всегда удачных.
Но то, что я увидел в лице Вольги, застало меня врасплох. Нет, я, конечно, знал, что бывает и так, но не задумывался. В моей жизни таких людей ещё не было, а он… Не отталкивал. Скорее, наоборот. Я понимал, на что он намекал, спрашивая про девушку. Я чувствовал его близость, и он это заметил.
— В следующий раз попробуем закончить, — сказал он, и я ощутил досаду в глубине души. Как будто он знал, что я исчезну после того, как он добьёт последний арабский знак внизу живота.
Сказать, что я нервничал, когда шёл к нему в следующий раз, значит, ничего не сказать. Всё я понял про него. Про себя ничего не понимал. Когда я снимал футболку, у меня тряслись руки. Он заметил. Он всё замечал. Потом я тоже так научился. А тогда он принёс мне стакан с водой и таблетку.
— Это… — Я узнал её веселенький цвет. Отказываться я не собирался. Не знаю почему, но он вызывал у меня доверие. Безграничное.
— Это МДMA. Экстази, короче. Пробовал?
Я пробовал два или три раза. Такое невозможно забыть.
Пока он добивал мне буквы, спустя минут тридцать, я говорил. Что я нёс, уже не помню, но я фонтанировал остроумием, вываливая ему запасы своих знаний и понимания всего на свете. Очень хотелось обниматься, но он говорил: «Лежи спокойно». Смеялся, убирал за ухо длинную каштановую прядь, выбившуюся из хвоста. Боль ощущалась, но сдержанно. А когда он закончил, я, для того, чтобы встать, обхватил его за шею и потянулся к нему. Сам.
Звонок Ника вышиб меня из воспоминаний.
— Приезжай сейчас же.
Я посмотрел на часы. К Альберту я успевал, если разговор с Ником не будет долгим, а он в принципе не любил долгих разговоров.
С Вольгой я был почти полгода. Мне повезло, что первый подобный опыт у меня был со взрослым, намного старше меня, понимающим человеком. Незабываемый опыт, который мне захотелось потом повторить и не раз, настолько он отличался от тех впечатлений, которые я в своё время получал от секса с девушками. Настолько же притягательный, как прыжки с парашютом или глубокое погружение. Из-за адреналина, может быть, не знаю. Ему нравилось делиться со мной знаниями. Рассказывал и показывал он подробно. Я оказался благодарным слушателем, хотя многие эксперименты отмёл напрочь, но он и не настаивал. Моё любопытство, часто толкавшее меня на рискованные в какой-то мере поступки, имело свои границы.
— Без презервативов — никогда. Не вздумай! — вдалбливал он мне, когда я заикнулся, не хочет ли он без. — У нас нет здоровых. Есть недообследованные. У нас в стране любую справку купить можно. И не у нас в стране тоже. И без колёс. А то инстинкт самосохранения притупится.
Я кивал. Ему я верил до конца.
— Твоя семья не примет, ты и сам знаешь.
Я знал.
— Не знакомься в приложениях для знакомств. Там, по большому счёту, или такие, как ты, или извращенцы всех мастей, или провокаторы. Узнаю, увижу — найду тебя и сам прибью.
Я смеялся. Не собирался я ни с кем знакомиться. Я хотел быть с ним, хотя это было и нелегко. Он нравился всем — и мужчинам, и женщинам, приходившим к нему в салон. Я видел это по их лицам и ревновал страшно. Так что даже перестал ходить к нему во время его работы. Не мог я смотреть, как он улыбается другим.
Жалел ли я? Бывало, и жалел. Если чего-то мне не хватало, так это покоя. Иногда хотелось замереть и не двигаться, не говорить, не думать. Каждая мысль тянула за собой другие мысли, сворачивая их в плотный клубок, каждое сказанное слово звало к ответу. В то же время я понимал, что могло сложиться и по-другому. Но хорош ли гниющий номос внутри тебя, сводящий с ума невысказанностью, сожалениями о том, что мог, но не сделал? И для меня не существует тут других ответов, кроме одного — всё правильно. Как будто из всех предлагаемых мне дорог я выбрал ту самую, единственно возможную для меня.
А потом прошлое, которое редко давало мне передышку, снова ударило. Но на этот раз с его стороны. Его парень возвращался со стажировки из Германии. Вольга ждал его со дня на день и только сейчас решил, что не может больше молчать.
— Одно твоё слово… — Он оборвал фразу, увидев мой взгляд. — Ладно, я понял.
В офисе у Ника было неожиданно пусто. «Всех сотрудников разогнал», — удивлённо подумал я, проходя мимо пустых кабинетов.
— Твои бастуют, что ли? — Я вошел без стука. Он посмотрел на меня странным взглядом, и я инстинктивно подобрался. Рядом с ним нельзя было расслабляться ни на минуту.
— Иди сюда. Посмотри.
Я подошёл к его столу, глянул на экран ноутбука и почувствовал, как сердце сильно толкнулось один раз прямо в рёбра. А потом подкатило в виски и бухало там отчётливо, то замедляя, то ускоряя ритм.
21.11.20… Чт. (еще одно продолжение)
Неважно, как мы уходим. Громко хлопаем дверью, клянясь себе в том, что возвращений больше не будет, и нарушая клятву, потому что все клятвы — ничто, если любишь.
Уходим для того, чтобы побыть наедине с собой, оправдывая необходимостью простора для спёртого дыхания, разрывая круг общих дней, дел, разговоров, обещая себе, что всё это — временно, для оживления чувств, для того, чтобы дать себе время и возможность подумать. И нарушая обещание, потому что все обещания — ничто перед пропастью, разделившей вас. И оглянувшись назад в попытке вернуться, будешь ли ты уверен, что допрыгнешь до края, который теряется в тумане, доплывёшь до берега, от которого так беспечно оттолкнулся?
Уходим просто на несколько часов или минут по своим делам, когда перед внутренним взглядом ещё стоит родное лицо, закрывая за собой дверь, собираясь вернуться, не подозревая о том, что «Аннушка уже разлила масло».
Не важно — как. Важно то, что однажды ты можешь не вернуться, даже если тебе всё ещё есть, куда возвращаться.
— Мне надо ненадолго уехать.
Вчерашний снег ночью сменился ледяным дождем. Субботнее утро заглядывало в окно бледным серым светом, и мне было тепло под одеялом от ощущения его горячего со сна тела, которое было так близко, от его закинутых на меня ног и руки, перекинутой через живот. Подушечками пальцев он мягко поглаживал мне бок, спускаясь ниже, и от этого прикосновения мурашки бегали по коже и перехватывало дыхание. Не знаю, почему я так остро и ярко реагировал на его близость, подкидывался от одного слова. Наверное, потому что понимал всю безнадёжность нашего положения. Наверное, потому что страх разоблачения и его последствий был силён во мне, как никогда после той неудачной попытки шантажа. Я знал, что всё равно под ударом, но тем больше мне хотелось быть с Алексом, слышать его, говорить с ним, засыпать и просыпаться рядом. Мы начинали хохотать, когда одновременно произносили какую-то фразу, пришедшую в голову обоим в одно и то же мгновение, и это было удивительно — вот так смеяться вместе с ним. Пускай не каждый день — это была бы совсем несбыточная мечта, — пускай хоть так, хоть иногда, провести вместе целый день и целую ночь. Но жить. Жить своей и его жизнью.
Разморённый и ещё до конца не проснувшийся, я не сразу понял, что он сказал.
— Я улечу завтра, сердце мое.
— Но ты же вернёшься. — Мне тогда было так спокойно и счастливо, что я не ощутил в его словах ничего, ни намёка на то, что может произойти. — Когда ты назад?
— Не знаю, через несколько дней. — Он прижался губами к моему уху, прикусил мочку. Ощущение его напряжённых рук на теле. — Я позвоню и напишу. Не хочу, чтобы ты волновался.
В тот пятничный вечер, приехав к нему, я выговаривался и выплёскивал на него всё, что накопилось в моей душе, обиды на него, на его холодность и отчуждённость в последнее время, когда мне казалось, что он рвёт нити, соединяющие нас так непрочно, и мы никак не могли сделать их прочнее и превратить в канаты. Я сам чувствовал себя виноватым в этом отстранении. Что я мог? Поступить с ним так же, как с Альбертом, когда меня снова схватят за хвост? Имел ли я право на эти обвинения? Я просто хотел быть с ним так, как получалось, настолько, насколько позволяла мне моя реальность. Быть, чувствовать его рядом, как сейчас, когда нетерпение вновь и вновь разгоралось во мне в ответ на его прикосновения.
Может быть, есть где-то там ещё худший ад, чем тот, который мы сами себе создаём, не знаю. Мне уже всё равно. И если душа перерождается, то я хотел бы вселиться в камень и лежать так тысячи лет неподвижно, не просыпаясь, ничего не видя вокруг.
Фотографии были чёткие: вот я, вот Алекс, вот мы, вот я сплю, а он губами касается моего затылка, обнимая со спины.
— Кто?.. — выговорил я пересохшими губами, пытаясь проглотить колючий ком в горле.
— Он же и прислал. — Голос Ника напряжённый, как будто хочет ударить и с трудом сдерживается.
— Сказал, что не может больше врать тебе. Что твои «друзья» заплатили, но он не может. Ещё и просит меня прикрыть тебя… Пожалел… Мудак!
Я ничего не соображал, и его слова доходили до меня с трудом, словно сквозь толстый слой ваты. Я просто стоял и смотрел на экран, пытаясь прочитать слова в письме, вспомнить. Понимание пробивалось ко мне с трудом. Так вот почему в последние недели отдалялся, рвал связь, старался держать на расстоянии… Я был в каком-то ступоре и поэтому пропустил движение. Неуловимо быстрое. Ударился скулой о столешницу так, что голова словно раскололась.
— Нравится тебе так, да? Пидор!
Я видел налитые кровью глаза Ника, ощущал его пальцы на шее, словно со стороны слушал свой стонущий хрип. Потом он опомнился, отпустил меня, и я, кашляя и задыхаясь, отступил к дверям. Во рту привкус крови от разодранной изнутри щеки. Горло с трудом пропускает спёртый воздух, лезвием кромсающий легкие.
— Пошёл вон, придурок, — тихим, сдавленным от ненависти голосом произнес Ник. — Сиди дома и не выходи. Я приеду вечером с отцом. Решим, что делать.
Можно ещё одну таблетку. Лишней не будет. И ещё одну можно… Вискарь хороший — жаль. Но теперь всё можно. Не ждать же их, в самом деле. А пиздец?.. Пускай он будет ярким настолько, насколько вообще может быть…
В дверь стучат и стучат. Похоже, что даже ногами. Ник с отцом, что ли? Так рано? Нет, не должны… А больше я никого…
На этом запись в дневнике обрывается.
Заключительная
06.01.20… 14.55. Письмо в электронной почте.
Привет.
Хочу сообщить тебе хорошие новости. Документы подписаны со стороны твоего отца и брата. Осталось подписать тебе, и ты свободен. Я прилечу в Бангкок через неделю, и ты приезжай. Я буду там с шестнадцатого по двадцатое января. Доверенность есть доверенность, но на некоторых документах нужна твоя подпись, поэтому спланируй там. Встретимся в лобби-баре отеля Baiyoke Sky Hotel.
Хотел сказать тебе, что твои догадки насчет Ника оказались верны. Та попытка шантажа в феврале прошлого года натолкнула его на идею, как отстранить тебя от всех дел. Твой отец втягивал тебя во все вопросы своего бизнеса и его бизнеса тоже, а Ник — хозяин. Ты сам это знаешь. Делить с тобой он ничего не собирался. Поэтому он нашёл Алекса в интернете, на каком-то сайте. И это просто роковой для него случайностью оказалось, что он дальний родственник твоего друга Белявского. Через Павла я его и нашёл. Он должен был сделать фото, а Ник собирался показать их тебе и отцу. Задумывал ли он довести тебя до суицида, или просто испортить репутацию, не знаю. Об этом он не скажет никому. Он же не дурак. Хотя это был бы для него хороший выход. Но, как минимум, он собирался показать твои фото с Алексом отцу, а репутация, личные отношения в бизнесе, да ещё в таком сложном, — это немало. Это — почти всё, я бы сказал. Так что я рад, что успел тогда приехать, когда понял, что ты не просто так не отвечаешь на звонки, и твоя соседка была дома, и у неё оказались ключи. С лабрадурой её все в порядке. Привет тебе передавала.
С Ником я разговаривал один на один. Пригрозил оглаской. У него есть серьезные партнёры, да и твой отец, если бы узнал все подробности, вряд ли одобрил бы его действия. Поэтому он внял моим доводам и просто перевёл на твой счёт отступные.
Алекс твой понимал, конечно, что тебя хотят подставить. Я его выслушал, и не знаю… Я ему не судья в том, что произошло. Он прислал фотографии Нику. Выбора у него не было. Но за тебя он боялся, и я ему верю. И глазам твоим я верю, когда ты про него мне рассказывал.
Да, завтра у тебя будет гость. Сам решай, принимать его или нет, но я рассказал ему, как тебя найти. Так что встречай. Не делай таких глупостей, как в своё время сделал я.
Я хочу, чтобы ты знал: я жалею и всю свою жизнь буду жалеть, что тогда, в феврале, не стал разбираться во всём этом деле, а просто дал тебе уйти и самому принимать решения о безопасности моей репутации, да и твоей тоже. Я мог помочь, но не захотел вникать. Дал своей гордости взять верх и оставил тебя одного. Если ты и простил, то я себя не прощаю.
С наступающим тебя Рождеством. Если тебе нужно что-то привезти из столицы, напиши, я захвачу.
Давай, не скучай. Хотя я и так знаю, что тебе там хорошо.
Альберт.
***
07.01.20… 10.00 AM Остров Ко-Пханган.
Человеку для счастья нужно мало — это правда. Вот только «мало» это может оказаться недосягаемым. А для кого-то «мало» — это «много», и дело тут вовсе не в количестве.
Я сижу, свесив ноги с кормы лодки, и вижу сквозь прозрачный хрусталь воды золотистое песчаное дно, по которому бликами ползут тени от ряби на поверхности океана. Ветер горячий уже, совсем не утренний, но я люблю, когда жарко, учитывая, что где-то далеко сейчас наверняка мороз, а сугробы снега выше крыльца моего дома, того, где я сейчас живу. Отсюда, с лодки, я вижу его красно-коричневую крышу, полускрытую пальмами. Два раза уже искупался, нырял, осматривая днище, и ещё полезу.
Я тут только последние дня три-четыре начал что-то делать. Включил ноут, зашёл в программу. Можно теней и объёма добавить и прикручивать движение. Всё-таки хоть для чего-то ещё пригодилось мне инженерное образование, хотя жаль, что я не программист. А может, и нет. Чтобы быть программистом, мозгов нужно побольше или характер другой. Не знаю. Я пока всё делаю неохотно и лениво и ещё не совсем понимаю, как мне быть дальше. Да и не хочу пока ничего понимать. Врач, к которому тогда привёз меня Альберт, сказал, что вмятины на мозге после такого лечения от реальности остаются надолго, так что я пока просто смотрю вокруг и полной грудью вдыхаю солёный воздух, пытаясь отделаться от ощущения, что всё это мне снится.
Я влюбился в этот остров с первого взгляда, как только мы с Альбертом сошли с катера на берег. Он оставил мне ключи, договор об аренде и уехал в тот же день вместе с моей доверенностью на все действия от моего имени. Сказал, чтобы я ждал и ничего не боялся. Мне уже нечего было особо бояться, потому что я был здесь. И сколько бы там ни было мне отпущено часов, я готов был лечь на этот белый песок под бугристым чешуйчатым стволом пальмы и встретить ту ночь, которая приходит вслед за жизнью.
Я глянул на часы и понял, что подзадержался, а гость, которого прислал Альберт, наверняка уже ждёт меня на террасе дома. И Маню́, девочка из соседнего домика, уже познакомила его со своей коллекцией кукол и оранжевым котом Юстасом, который, когда уставал от неё, приходил ко мне поваляться на кровати.
Но так мне не хотелось сейчас уходить и о чём-то говорить, знакомиться, выслушивать приветы, рассказывать про остров, когда сам я ещё далеко не выбирался, а в последние дни отмечал с соседями Новый год.
Я задержался ещё на несколько мгновений, лёг на доски палубы и закрыл глаза, пропитываясь жаркими лучами солнца, придавленный столбом горячего воздуха, успокоенный ласковым говором волны, что плескалась в облупившийся борт лодки. Я мог бы так лежать бесконечно, но пора было идти. Прыгая на одной ноге и натягивая на себя шорты, я не сразу заметил человека, спустившегося на пляж и повернувшего в мою сторону. Глянул мельком, наклоняясь, чтобы поправить ржавую якорную цепь, и застыл, не поверив своим глазам. Выпрямился, вглядываясь пристальнее, ещё не веря, не желая поверить, или наоборот…
Что бы там мне ни говорили про судьбу, про жизнь, которая так сложна, жестока и несправедлива, про чувства, обман и правду, которая дороже всего… Всё это было сейчас где-то далеко от меня и моего понимания, а в тот момент я просто стоял и смотрел, как по горячему белому песку ко мне идёт Алекс.
***
Эпилог?..
На идею написать этот короткий роман меня натолкнул проект в одной из соцсетей. Там просили рассказать свою историю. Писали, в основном, барышни, а я сидел и думал, что для короткого коммента любая история окажется слишком длинной. Да и рассказывать оказалось намного труднее, чем это кажется вначале, когда ты садишься писать с запалом и страстным желанием выговориться. Не каждый способен к полному душевному стриптизу. Кое-что тут придумано, потому что полноценные мемуары я писать не хотел, да и рано мне ещё, а финал — это мечта. Может, когда-нибудь сбудется.
Послесловие?
Когда я только начинал писать эту историю, я видел её сразу и почти всю — от начала и до конца, который по совету друга всё-таки оставил открытым. Но многие говорили мне о том, что в рассказе осталось слишком много недосказанностей и неопределённостей. Наверное, это так и есть, раз возникли вопросы, но сам я не слишком стремился на них отвечать. Поэтому, когда LunatickWWW предложил написать ещё одну версию событий, я согласился с радостью и любопытством. Это первый мой опыт — писать в соавторстве с кем-то, но я думаю, нам обоим он пойдёт на пользу. И это действительно оказалось интересно и увлекательно — придумывать что-то вместе. Поэтому «Отравленный поцелуй» станет в какой-то мере ответом на возникшие вопросы, ну и просто ещё одной историей ещё одной любви.