Сочинение по тексту адамовича так в чем же смысл человеческого существования

Кроме того, воспринимается гроза всеми персонажами по-разному. Так, Дикой говорит: “Гроза-то нам в наказание посылается”. Дикой заявляет о том, что люди должны бояться грозы, а ведь его власть и самодурство основаны именно на страхе людей перед ним. Свидетельство тому — судьба Бориса. Он боится не получить наследство и поэтому покоряется Дикому. Значит, Дикому выгоден этот страх. Он хочет, чтобы все боялись грозы, как и его самого.
А вот Кулигин относится к грозе иначе: “Каждая теперь травинка, каждый цветок радуется, а мы прячемся, боимся, точно напасти какой!” Он видит в грозе живительную силу. Интересно, что не только отношение к грозе, но и принципы Дикого и Кулигина разные. Кулигин осуждает образ жизни Дикого, Кабановой и их нравы: “Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие. ”
Так образ грозы оказывается связан с раскрытием характеров персонажей драмы.
Катерина тоже боится грозы, но не так, как Дикой. Она искренно верит в то, что гроза является карой божьей. Катерина не рассуждает о пользе грозы, она боится не наказания, а грехов. Ее страх связан с глубокой, сильной верой и высокими нравственными идеалами. Поэтому в ее словах о боязни грозы звучит не самодовольство, как у Дикого, а скорее раскаяние: “Не то страшно, что убьет тебя, а то, что смерть тебя вдруг застанет, как ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми. ”
Сама героиня тоже напоминает грозу. Во-первых, тема грозы связана с переживаниями, душевным состоянием Катерины. В первом действии собирается гроза, будто предвестие трагедии и как выражение смятенной души героини. Именно тогда Катерина признается Варваре, что любит другого — не мужа.
Гроза не потревожила Катерину во время свидания с Борисом, когда она почувствовала вдруг себя счастливой. Гроза появляется всякий раз, когда бури бушуют в душе самой героини: сказаны слова “С Борисом Григорьевичем!” (в сцене признания Катерины) — и вновь по ремарке автора раздается “удар грома”.
Во-вторых, признание Катерины и ее самоубийство было вызовом силам “темного царства” и его принципам (“шито-крыто”). Сама любовь, которую Катерина не стала скрывать,
ее стремление к свободе — это тоже протест, вызов, прогремевший над силами “темного царства”, словно гроза. Победа Катерины в том, что пойдут слухи о Кабанихе, о роли ее в самоубийстве невестки, не удастся скрыть правду. Даже Тихон начинает слабо протестовать. “Вы ее погубили! Вы! Вы!” — кричит он матери.
Итак, “Гроза” Островского производит, несмотря на свою трагичность, освежающее, ободряющее впечатление, о котором говорил Добролюбов: “. конец (пьесы). кажется нам отрадным, легко понять почему: в нем дан страшный вызов самодурной силе. ”
Катерина не приспосабливается к принципам Кабановой, она не захотела лгать и слушать чужую ложь: “Ты про меня, маменька, напрасно это говоришь. ”
Гроза тоже не подчиняется ничему и никому — она бывает и летом, и весной, не ограничиваясь временем года, как осадки. Недаром во многих языческих религиях главным богом является громовержец, повелитель грома и молнии (грозы).
Как и в природе, гроза в пьесе Островского соединяет в себе разрушительную и созидательную силу: “Гроза убьет!”, “Не гроза это, а благодать!”
Итак, образ грозы в драме Островского многозначен и неодносторонен: он, символически выражая идею произведения, вместе с тем непосредственно участвует в действии. Образ грозы освещает практически все грани трагической коллизии пьесы, поэтому смысл названия становится так важен для понимания пьесы читателями.
209448 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.
Рекомендуем эксклюзивные работы по этой теме, которые скачиваются по принципу “одно сочинение в одну школу”:
Смысл названия пьесы А. Н. Островского «Гроза»
Смысл названия пьесы А. Н. Островского «Гроза»

/ Сочинения / Островский А.Н. / Гроза / Смысл названия драмы «Гроза»

Смотрите также по произведению “Гроза”:
Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре.
Смысл названия пьесы &#3&;Гроза’ А.Н. ОстровскогоНемаловажную роль в раскрытии идейного содержания пьес Островского играют их названия. «. Мы не подберем названия – что это значит? Это значит, что идея пьесы неясна, что сюжет не освещен, как следует, что в нем трудно разобраться, что самое существование пьесы не оправдано: зачем она написана, что нового хочет сказать автор?», – писал Островский.
Несомненно, и название «Гроза9raquo; также указывает нам на идейный замысел драматурга. Сложность этого вопроса заключается в том, что слово «Гроза9raquo; неоднократно упоминается в тексте пьесы и в прямом и переносном значении. А именно: в первом действии раздаются удары грома, в связи с этим происходит разговор между Катериной и Варварой, характеризующий и ту и другую. В четвертом действии разыгравшаяся гроза является одним из основных толчков, заставивших Катерину покаяться. В этом же действии в разговоре Кулигина и Дикого появляются две противоположных точки зрения на грозу, выражающих два различных мировоззрения. Если Кулигин на вопрос Дикого: «Да гроза-то что такое, по-твоему?». отвечает: «электричество9raquo;, то Дикой дает совершенно иное объяснение: «Какое еще там елестричество. Гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали. »
В явлении этого действия Кулигин, обращаясь к испугавшимся грозы калиновцам, говорит: «Не гроза это, а благодать! Да, благодать! У вас все гроза! Северное сияние загорится, любоваться бы надо да дивиться премудрости: «с полночных стран встает заря!» А вы ужасаетесь, да придумываете, к войне это или к мору. » и т.д.
Так, внося различные смысловые оттенки в понятие грозы, автор сосредотачивает на ней внимание зрителя, как бы заставляя его задуматься над тем, почему драма названа «Гроза9raquo;. Всей логикой развития действия пьесы и поражением Кабанихи и самоубийством Катерины, потрясшим «законность9raquo; темного царства, Островский подводит зрителя к выводу о неизбежности и близости сокрушительной грозы над миром Диких и Кабаних.
Внимание, только СЕГОДНЯ!

Проблема назначения человека. (И. П. Цыбулько – 2022. Вариант № 12).

В чём наиболее полно раскрывается назначение человека? Способен ли человек с помощью творчества определить своё призвание и реализовать его?
Именно эти вопросы возникают при чтении текста Д. А. Гранина.

Раскрывая проблему назначения человека, автор опирается на собственные размышления, приводит для аргументации яркие примеры. Он вспоминает удивительный день полёта первого космонавта Юрия Гагарина. Весь мир испытывал радость за величие человеческого разума. Но больше всего, как мне кажется, рады были учёные, техники, механики и лётчики, все те, кто был причастен к этому великому достижению человечества. Это служило для них доказательством того, что они правильно нашли своё призвание – служить науке и технике и сумели реализовать своё предназначение.
Автор подчёркивает, что критерии устойчивости и безопасности общества опираются прежде всего на способность человека к творчеству. Если каждый сделает правильный выбор, сумеет верно определить смысл своего существования и будет двигаться к намеченной цели, служа прогрессу общества, то мир приобретёт устойчивость.
Оба примера, дополняя друг друга, подводят нас к мысли о том, что только творческая личность, обречённая на вечные муки и вечное счастье познания, способна приблизить счастливое будущее человечества.

Авторская позиция заключается в следующем: любое творчество, научное, техническое или художественное, наиболее полно раскрывает назначение человека. В творческом труде каждый может определить своё призвание и реализовать его.

Мне близка позиция автора. Действительно, творческий труд облагораживает человека, делает его свободнее, лучше.

В романе В. Каверина «Два капитана» Саня Григорьев увидел своё предназначение в том, чтобы стать полярным лётчиком. Он добился своей цели, следуя девизу детства: «Бороться и икать, найти и не сдаваться».

В заключение хочу подчеркнуть, что мы должны стремиться к такому будущему, где каждый человек сумеет определить своё призвание и реализовать его.

Текст

(1)Люди устроены так, что в будущем их интересует главным образом хорошее, то есть то, что им представляется хорошим. (2)Всем нравится представлять себе высадку на Луне, препараты долголетия.

(3) И всё же именно тревоги, бедствия, заботы будущего помогают объединять человечество.

(4) Становится ясным, что нельзя сегодня в границах одного государства решить, допустим, проблему питания человечества. (5)Проблема обеспечения пресной водой также всепланетная. (6)Такой же стала проблема борьбы с гриппом, проблема управления погодой, загрязнения воздуха, океана… (7)Возникает всё больше проблем, решать которые можно лишь в масштабе всей Земли.

(8)Государственные различия всё резче входят в противоречие с общностью задач, тайфуны настигают любые корабли и обрушиваются на любые берега. (9)Современное естествознание, современная техника требуют создания международных институтов. (Ю)Постепенно Земля открывается нашему сознанию как целостный организм.

(11)Надо уяснить, как воздействует прогресс техники на человека, на его мироощущение. (12)Я никогда не забуду взрыв восторга в день полёта первого космонавта Юрия Гагарина. (13)Стихийный праздник, толпы на улицах, на площадях городов, наспех написанные транспаранты. (14)Чему мы радовались? (15)Не только тому, что первыми в космос вышли советские люди. (16)Радость была и за величие человеческого разума, это была радость, объединяющая человечество, в этой радости была надежда!

(17)Ощущение единства порождалось одновременностью информации. (18)Средства связи позволили всему миру одновременно следить за полётом. (19)Коммуникации создали глобальное сопереживание.

(20)С тех пор возможности соучастия увеличились. (21)Мир может не только одновременно слышать, но и видеть.

(22)Недавнее футбольное первенство мира смотрел одновременно миллиард людей.

(23)Во всех странах одновременно ахали, волновались, кричали у своих экранов — цивилизация не знала таких масштабов, таких выбросов психическом энергии, (24)Футбол и полёт в космос. (25)Интернет и телевидение способны транспортировать зрителю любые события. (26)В распоряжении людей появились способы воздействия планетарных масштабов. (27)Сеть позволяет передавать всё что угодно кому угодно. (28)Связь каждого человека со всем человечеством возрастает колоссально.

(29)Процесс наращивания контактов уже происходит, и остановить его вряд ли кому-либо удастся. (ЗО)Интернет, транзисторы, магнитофоны, телевизоры, мобильники — количество их растёт в прогрессии геометрической, сколько-нибудь ценная информация распространяется практически сотнями различных каналов.

(31)Мода перенимается сегодня в течение нескольких месяцев. (32)Няучнмв исследования движутся почти вровень в лабораториях Японии, России, Англии, США… (33)Попытки существенно обогнать конкурентов ни к чему не приводят.

(34)Идеи почти одновременно возникают, одновременно реализуются.

(35) Возрастание связей, появление всеобщих забот и усилий — достаточно ли этого для создания гарантии устойчивого существования человечества? (36)Станет ли мир более прочным оттого, что он будет оплетён множеством связей?

(37) Мне кажется, что это реальные силы, которые соединяют людей.

(38) Они приобщают их к всемирным событиям, а значит, повышают их соучастие.

(39) Конечно, возрастает и опасность использования той же системы коммуникаций какой-то группой в своих интересах.

(40) Грядущее таит в себе не только избавление от многих страданий и опасностей но и появление новых опасностей.

(41) Если мы не в состоянии предвидеть, как мир новой техники изменит человека то не попробовать ли понять, как должно быть устроено общество, чтобы устойчиво существовать? (42)Каковы критерии его устойчивости и безопасности? (43)Можно ли выявить наиболее жизнестойкую систему? (44)Вера в то, что подобная система есть, -эта вера возникла не от безвыходности. (45)Она зиждется на элементах здоровья сегодняшнего человеческого общества, на тех силах, что в критические моменты уже спасали мир от катастрофы.

(46)Творчество, будь то научное, техническое или художественное, наиболее полно раскрывает назначение человека. (47)Творческий труд облагораживает человека, делает свободнее, лучше. (48)Признаюсь, когда я думаю о будущем, предо мной прежде всего возникает та жизнь, где каждый сумеет определить своё призвание и реализовать его. (49)Это вовсе не простая задача. (50)Человек стал человеком, когда он стал творцом. (51)Яблоко, сорванное с райского Древа, обрекло человека на вечные муки и вечное счастье познания. (52)Ясно, что счастье строится не с помощью науки и техники. (53)Но когда человек начинает творить, он творит будущее!

(По Д. А. Гранину)

Протопресвитер Александр Шмеман (1921-1983) — выдающийся пастырь, мыслитель, педагог и проповедник, ­автор научно-богословских сочинений и эссеистской прозы, много сделавший для Православной Церкви в Америке. Осмысление его богословского и литургического наследия, ставшего важной частью церковной науки XX века, особенно актуально в связи со столетием со дня рождения пастыря, которое приходится на этот год.

Фундаментальные богословские труды протопресвитера Александра были посвящены главным образом вопросам церковной истории, постижению истоков и сокровенного смысла православного богослужения и церковных таинств. О том, что сам профессор считал главным в своем богословии, о значении его идей для современной богословской науки рассуждает кандидат богословия, доцент кафедры богословия Московской духовной академии священник Антоний Борисов (№ 12, 2021, PDF-версия).

Различать Божественное и человеческое

Протопресвитер Александр Шмеман для многих представителей православного духовенства и мирян является примером священнослужителя, открытого для всего нового, жертвенно служащего Богу и людям, ищущего действенные способы достучаться до умов и сердец современников.

Подобное мнение о нем сложилось не только благодаря многочисленным печатным трудам покойного пастыря. Воспоминания людей, знавших богослова лично, прямо указывают на его подлинно христианское отношение к жизни и своему служению. По словам его близкого друга, тоже уже покойного, Н.А. Струве, последние дни земной жизни отца Александра были наполнены покаянием с готовностью полностью принять волю Божию: «Полтора года назад Господь посетил Своего верного слугу тяжелым испытанием: болезнью, оставляющей мало надежды на выздоровление. О. Александр не только переносил ее с полным терпением и смирением, но до самых последних дней не переставал ощущать радость и благодарить Бога за все. Роковая болезнь дала о. Александру положить печать подлинности тому, что было сердцевиной его проповеди и священства за целую жизнь: Всегда радуйтесь. За все благодарите (1 Фес. 5:16, 18)»¹.

Вклад отца Александра Шмемана в развитие богословской науки является огромным. Именно благодаря ему в нашей Церкви сегодня обсуждаются многие действительно актуальные вопросы. Любые же обвинения в обновленчестве и модернизме, звучащие в адрес покойного, по словам священника Владимира Вукашиновича, «поверхностны и неточны»: «Шмеман стоит не только на позициях, крайне далеких от всякого либерального модернизма, но даже в отдельных случаях крайне умеренных и консервативных»².

На чем же тогда зиждется убежденность некоторых людей в наличии у протопресвитера чуть ли не протестантских симпатий? Как кажется, на факте проявленного им однажды дерзновения. В предисловии к своему самому, как принято подчеркивать, «научному» труду — «Введению в литургическое богословие» он вспоминает, как отважился снять определенного рода табу: запрет, который касался использования историко-критического подхода к изучению «сферы богослужения, литургической жизни, литургического опыта»³.

Во многом благодаря отцу Александру православный исследователь получил определенного рода свободу в рассуждении над тем, что в нашем богослужении является проявлением богооткровения, а что — исключительно человеческим вкладом. Избавление от табу, снятого литургистом, позволило существенно расширить границы деятельности богослова-исследователя, который теперь оказался способен изучать иные области церковной науки с позиции того, с чем он в данный момент имеет дело, — с Преданием (формой богооткровения) или с преданиями (человеческими обычаями той или иной степени древности)⁴.

Почему это важно и необходимо? По одной простой причине. Здравое различение Предания и преданий позволяет православному христианину избежать перекоса в одну из сторон, отклонения от святоотеческого «царского» пути. Низведение Предания до уровня преданий неминуемо превращает духовную жизнь в квазирелигиозность постмодерна, презрительно относящуюся к традициям и обрядам, — отсутствие живого чувства Откровения делает ­самого человека мерилом духовности и тем самым лишает эту духовность Божественного содержания. В том случае, если предания возводятся на уровень Предания, мы получаем иной, но не менее печальный результат. Подобное отношение превращает церковное сообщество в клуб с особенными правилами поведения, гардеробом, питанием и др. Причем каждый из перечисленных элементов возводится в статус чуть ли не догмата.

Главный ориентир

В каждом отдельном случае и вне зависимости от избранной области (догматика, библеистика, каноника, но прежде всего в области литургической) при стремлении определить, что же перед нами — Божественное или человеческое, мы оказываемся перед непростой задачей. Как отделить вечное от временного? Как актуализировать внешнюю оболочку традиции, не нанеся ущерб ее духовной сердцевине? Как кажется, и в данном случае помочь может отец Александр, не только обозначивший указанную проблему, но и давший инструментарий для ее преодоления.

Автор в своих произведениях неоднократно упоминает идею «отнесенности к главному», которой пронизано его богословское и проповедническое наследие. «Отнесенность» — основное ощущение автора, с детства определившее его религиозный опыт, «интуиция о присутствии в этом мире чего-то совершенно, абсолютно иного, но чем потом все так или иначе светится, к чему все так или иначе относится»⁵. Сам профессор не смог дать понятию «отнесенности» какого-то строгого фиксированного определения⁶. Хотя явным образом суть этого явления ощущается при чтении строк, посвященных А.И. Солженицыну: «Символом этой отнесенности в романе «В круге первом», например, является Рождество. <…> Зачем понадобилось Солженицыну это Рождество? <…> Но вот, оно есть, оно вспыхнуло своим светом вначале, и его свет незримо озаряет всю эту, казалось бы, мучительную безнадежную повесть. И оно есть в повести потому, что для Солженицына оно есть в мире. <…> …Чтобы отнести всех этих страдающих и умирающих людей к главному — чтобы ясным стало изображение вечности, зароненное каждому»⁷.

Отсутствие четкого определения «отнесенности» не мешает указать на одно из главных и определяющих его свойств, а именно христологичность. Иными словами, установление и поддержание в лице Господа Иисуса связи между Божественным и человеческим; присутствие благодаря пришествию Спасителя в материальном мире жизни Духа, Который не растворяется в тварной реальности, не бежит от нее, но оживотворяет изнутри того, кто в Боге нуждается и к Нему стремится. «Отнесенность» есть еще и та таинственная, но ощутимая связь, которая присутствует в Православии между Преданием и преданиями. В пастырском аспекте она («отнесенность») должна поддерживаться Церковью в «рабочем» состоянии прежде всего в формате богослужения для сохранения (наряду с упомянутыми в Символе веры) главного для отца Александра свойства Церкви — «литургичности», которая во Христе зиждется и только в Нем и благодаря Ему существует.

Именно «литургичность» в понимании автора превращает Церковь из «экклесии» (человеческого собрания) в Тело Христово (1 Кор. 12:27) — ту Богочеловеческую структуру, которую, по замечанию протопресвитера Николая Афанасьева, характеризует таинственное выражение «эпи то авто» (ἐπὶ τὸ αὐτό) (Деян. 2:1, 44, 47 и др.), означающее «на то же самое» и чаще всего переводимое на русский язык как «в одно место». «Эпи то авто», в разъяснении протопресвитера Иоанна Мейендорфа, «было техническим термином для обозначения евхаристического собрания. Специального слова в те времена не существовало, возможно, и потому, что первохристиане избегали прямо говорить о таинствах в смысле «обрядов», а понимали саму Церковь прежде всего в сакраментальном смысле. Церковь осуществляет себя, становится сама собою, когда ее члены сходятся вместе для свершения общего действа»⁸.

Это общее действо — Литургия — в основании своем и имеет для ученого идею «отнесенности» как опыта встречи с Тайной и выражение данного опыта при помощи верных символических средств. Символических в смысле античного σύμβολον — разломанной монеты или статуэтки, знака, позволяющего двум незнакомым до того лицам опознать друг друга⁹. Верное соотношение закона веры и закона молитвы (lex orandi lex est credendi) достигается только в том случае, если культурные коды нашего богослужения работают в соответствии с идеей «отнесенности» и становятся «мостиками» для верующего, позволяющими достичь главной цели — совершения литургического акта через личное словесное приношение в пространстве общей молитвы церковного собрания.

Тайна Божества, находящаяся в самой сердцевине жизни Церкви, принципиально отличает христианство от прочих религиозных течений, прежде всего гностицизма. Если гностики кичились обладанием некоей тайны, ограничивая доступ к ней всех прочих, то в лице Православия мы видим иное. «В контексте христианства под понятием «тайна» не подразумевается обозначение только того, что является непостижимым и таинственным, загадкой или неразрешимой проблемой. Напротив, тайна есть то, что открывает себя нашему пониманию, но что мы никогда не поймем до конца»¹⁰. Эти слова митрополита Каллиста (Уэра) указывают на еще одно свойство «отнесенности», имеющее не только возвышенное богословское, но и вполне практическое значение — когда тайна Божия в лице Церкви присутствует в мире, освящает его, но миру не подчиняется и в нем не растворяется.

Об этом отец протопресвитер, в частности, говорил во время беседы в г. Гринвилл (штат Делавэр, США) 22 мая 1981 года. Выступление это впоследствии переведено в текстовый формат и озаглавлено «Между утопией и эскапизмом». Здесь американский протопресвитер указывает на две серьезные опасности, возникающие перед Церковью, если она по какой-то причине утрачивает стремление к «отнесенности» или отказывается от нее. Исходом подобного выбора становится либо бездумное стремление к несуществующему «завтра» (утопии), либо бегство от мира, замыкание в пространстве самоценных представлений и субкультурных установок. И то и другое, по его мнению, противоречит евангельскому учению о Церкви как о Царстве ­Божием, которое Спасителем сравнивается или с дрожжами (Мф. 13:33), или с семенем (Мф. 13:31-32). И то и другое, чтобы принести плоды, должно быть помещено в мертвую до времени среду и преобразить ее изнутри¹¹.

Утопия и эскапизм на подобное просто не способны. Первая, представляющая собой «максимальную проекцию в будущее»¹², готова пожертвовать «сегодня» ради «поющего завтра». Но никто не ответит вам на вопрос — «С какой стати завтра должно петь? Ведь люди будут умирать, кладбища расширяться и т.д.»¹³. Никто и ничто по-настоящему не волнуют утописта здесь и сейчас. Он всем готов пожертвовать, все разрушить ради выдуманного им завтра. Странным дополнением к подобной установке отцу Александру видится не менее опасное ­явление — эскапизм, или бегство от действительности. Его он описывал следующим образом: «Уход от действительности начинается с некоего умственного расположения и продолжается как поиск разного рода духовного опыта. Всем известно, что Бога не найдешь на Бродвее в Нью-Йорке, Бога нужно искать на синих горах в Индии, в ашрамах, в методах созерцания»¹⁴.

Эскапист подобно утописту бежит от сегодня, но не ради достижения мифического завтра, а ради замыкания в пространстве выдуманной им действительности, никак не соотносящейся с реальной историей. Насколько подобное опасно, свидетельствует, например, опыт старообрядческого раскола XVI века: «Флоровский считал, что для старообрядцев вместе с реформами Никона кончилась священная история, и потому они уходили «из истории в пустыню». Но на самом деле не столько уход из истории, «внеисторичность», был следствием раскола, сколько, наоборот, раскол — следствием вне­­историчности русской жизни»¹⁵.

Указанное обстоятельство вновь демонстрирует огромную опасность утраты обозначенной доктором богословия «отнесенности», которая (утрата) неминуемо заводит Церковь в ловушку, способную изъять человека или целую общность людей из живой истории, превратив их либо в гоголевского Манилова, равнодушного к настоящему, либо в носителей специфического субкультурья, напрочь оторванного от страданий дня сегодняшнего.

Сохранить верность Откровению

Шмемановская «отнесенность» призывает заботливо относиться к вопрошаниям истории, настаивает на освящении времени. Сын Божий однажды стал участником истории, но при этом не оказался ее пленником. В Спасителе миру была явлена освящающая и исцеляющая сила Божия, переданная Им Церкви и через нее указующая миру, что однажды для него наступит конец и одновременно полное изменение: «Вне эсхатологии невозможна христианская доктрина зла. Либо сам мир становится злом, либо же оно отождествляется с чем-то одним в мире (социальными структурами и т.д.). И то, и другое — ересь. Христа не нужно ни для ухода в мироотрицающий буддизм личного «спасения», ни для «социальной революции»»¹⁶.

Идея «отнесенности» не была выведена протопресвитером на основании каких-то сугубо теоретических изысканий, а имела вполне ощутимую опытную духовную основу. В «Дневниках» отец Александр Шмеман упоминает, что его память сохранила и разделила пройденную жизнь на четыре этапа: тридцатые годы — юность в Париже и причастность к лучшему периоду русской эмиграции; сороковые — война и закат прежнего мира, обретение семьи и рукоположение; пятидесятые — творчество и служение; шестидесятые — жертвенная вовлеченность в жизнь Православной Церкви в Америке и смерть друзей, единомышленников.

Наступившие семидесятые, а затем и восьмидесятые привели отца Александра к мысли: «И вдруг: такое сильное ощущение, что прошлого-то гораздо больше, чем будущего, что все отныне будет итогами, раскрытием того, что уже было, уже дано» (курсив из оригинала. — А.Б.)¹⁷. Уверенность в правильности выведенной им идеи «отнесенности» приходит к отцу Александру ровно в тот момент, когда внутри него возникает ощущение бренности жизни перед лицом Божественной вечности. С высоты прожитых лет он явственно понимал, насколько важно не поддаваться очарованию временного, человеческого и не пытаться заместить им Богооткровенное: «…изучение истории Церкви, конечно, должно освобождать человека от порабощения прошлому, типичного для православного сознания. Но это так в идеале, увы. Помню, как медленно я сам освобождался от идолопоклонства Византии, Древней Руси и т.д., от увлечения, от «игры»»¹⁸.

«Исторический путь Православия» — еще один монументальный труд автора — почти каждой своей страницей показывает и доказывает, насколько опасной является догматизация второстепенного, обусловленная все той же утратой чувства «отнесенности». Вместо того чтобы придать статус неизменной богооткровенной истины смысловому ядру учения, вновь и вновь осуществляется попытка догматизации культурной оболочки, временного контекста керигмы. Это прекрасно видно на примере всех наиболее известных ересей и расколов. Все они в той или иной степени становились следствием неспособности ряда мыслителей пожертвовать собственными культурными предпочтениями ради сохранения верности Откровению.

Арианство, несторианство, монофизитство в различных своих более «легких» проявлениях (например, монофелитства и иконоборчества) строятся на концептах, заимствованных из тех или иных философских систем и возведенных в статус догмата. Римский католицизм, безусловно, является результатом поместного представления о роли апостола Петра и природе церковного первенства¹⁹. Имеющийся исторический опыт позволяет согласиться с выводом, который делает внимательный читатель «Дневников» покойный профессор МДА Н.К. Гаврюшин: «Множество верующих, не исключая и представителей духовенства, часто понимают христианство как некую совокупность правил, норм, ритуалов… которую охотно отождествляют с церковным Преданием. При таком номистическом, или законническом, разумении веры внешнее оказывается неизбежно важнее внутреннего. То, что в конкретный исторический момент времени было свидетельством живого творчества духа, воспринимается благочестивыми, но не вошедшими в разум Истины верующими как закон, обязательные вериги, ибо подлинно духовного мерила у них нет, а передать оное из рук в руки невозможно: его необходимо стяжать»²⁰.

Указанное, впрочем, не означает, что богослов имел к временному выражению тайны Божественной вечности какое-либо презрение. Наоборот, идея «отнесения» помогала отца Александру видеть в литургическом наследии Церкви настоящую сокровищницу средств выражения богатства христианской веры. Но ему было важно, чтобы все это богатство не лежало мертвым грузом, а работало. Чтобы между человеческими преданиями и Божественным Преданием имелось напряжение «отнесенности», не позволяющее Церкви говорить с людьми на исключительно «своем» языке, сосредотачиваться на «своих» проблемах. Православие, по мнению протопресвитера, призвано прислушиваться к вопросам каждого нового поколения и уметь в том числе говорить на языке секулярной культуры. Богословие Церкви должно быть отвечающим, а не нападающим или защищающимся. В наше время недостаточно также лишь в одностороннем порядке возвещать людям некие истины. Надо отвечать на их вопросы. И ответы на эти вопросы должны быть выражены в таких культурных кодах, которые близки и понятны современным слушателям.

Именно в этом смысловом поле следует понимать неприятные на первый взгляд слова профессора: «Только в Церкви можно найти полный образ Христа. Это и есть дело богословия — и больше ничего. Но его одинаково заслоняют и «поп», и «богослов». Один поставил ставку (беспроигрышную) на вечную нужду человека в «священности», другой Самого Христа превратил в «проблему»»²¹. Здесь церковный историк пусть и резко, но в точности повторяет суть апостольской мысли, что никакой человек не имеет права занимать собой место Христа Спасителя или препятствовать общению с Ним, Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус (1 Тим. 2:5).

Практические предложения по реализации идеи «отнесенности» обнаруживаются в наследии публициста применительно к двум литургическим реформам: произошедшему глобальному изменению богослужебного уклада в Римско-Католической Церкви и, наоборот, несостоявшейся фиксации литургической традиции Православной Церкви в Америке по образцу дореволюционного лекала. В отношении первого отец Александр пишет неутешительные вещи. Модернистский кризис, развернувшийся у католиков на рубеже XIX-ХХ веков, не только, по мнению автора, не понудил Рим внутренне измениться, но, наоборот, усугубил имеющееся положение дел, когда вместо здоровых преобразований в лице II Ватикана произошла уступка сиюминутной выгоде запросов мира сего: «И за это Церковь (Католическая) расплачивается теперешней катастрофой. <…> Церковь ответила утверждением себя как голого авторитета (reductio ad absurdum) и как абсолютизма формул, то есть того же авторитета. И через несколько десятилетий лопнула — Ватикан II и вакханалия: разложение «авторитета»»²².

Искать в богослужении Христа

Католические реформы середины ХХ века стали для Шмемана не реализаций «отнесенности», не попыткой явить миру истинное эсхатологическое лицо христианства, присутствующего здесь, но говорящего о несводимом к земной реальности Царстве Божием, а еще одним не­удачным опытом «очищения»: «Не случайно «постватиканская» Церковь протестантизируется (отказ от авторитета, от понятия “ереси”, от тональности «объективности»). <…> Протестантизм был попыткой спасти веру, очистить ее от ее религиозной редукции и метаморфозы. Но он это сделал ценой отказа от эсхатологии, замены ее «спасением» предельно личным, индивидуальным. И потому — в сущности — отказом от Церкви…»²³

Легко указывать соседу на его неправоту. Значительно сложнее разбираться с собственными проблемами. Тут богослов, надо сказать, реалии нашей церковной жизни критикует нещадно: «На глубине Православие, мне кажется, давно уже «протестантизируется»: «верит» в нем каждый по-своему, но соединены все «религией», то есть храмом и обрядом. Отсюда двойное движение: если от религии к «вере», то к расцерковлению, к уходу в личную религию; если от «веры» к религии — то к Православию, Типикону, кадилу и иконам. Оба движения «неполноценны»: в одном торжествует индивидуализм (отрицание Церкви), в другом — «религия» (редукция Церкви) и, в сущности, тоже индивидуализм»²⁴.

На практике (если говорить прежде всего о богослужении) подобное положение дел проявляет себя в одновременно существующем сохранении Типикона и неследовании ему, в переносе суточных форм богослужения на не предназначенное им время (служение утрени вечером, а вечерни утром), в сокращении служб на основании мнения настоятеля, служащего в данный день рядового священника, регента или даже чтеца. Перечислять эти проявления литургического кризиса можно и дальше, но все они приводят, по мнению отца Александра, к последствиям двух типов: 1) сведению богослужения до уровня службы-схемы (поскольку требования «догматизированного» Типикона в полной мере исполнить невозможно) или 2) игнорированию устава как такового, превращению его в «фон» для выделения отдельных ярких песнопений или иных богослужебных элементов («концертов»).

И здесь вновь выходит на передний план идея «отнесенности»: насколько сложившееся в литургической области положение дел позволяет человеку по-настоящему соприкоснуться с эсхатологической природой Церкви как зачатка грядущего Царства Божия? Если и позволяет, то с большими затруднениями. Отец Александр признает, что Православной Церкви необходима литургическая реформа, но не в духе той, что прошла сначала в протестантизме, а затем в католицизме. В данном случае его мнение в общем и целом совпадает с позицией его современника протоиерея Георгия Флоровского, одного из выразителей принципов «неопатристического синтеза», сводимого к вдохновляющему девизу «вперед — к отцам».

Церкви, по мнению богослова, необходимо вернуться к «православному пониманию Божественной литургии как общего моления, общего приношения, общего благодарения и общего причащения»²⁵. Что на практике означает следующее: «…когда мы вернемся от наших новых и сомнительных обычаев к подлинной православной традиции, открывающейся нам в наших литургических текстах и комментариях отцов, будет исправлено прискорбное положение дел, преобладающее сегодня, при котором верующие более посетители, чем участники богослужения»²⁶.

Литургическая реформа, таким образом, для автора не сводится к каким-то внешним действиям («Существуют проблемы, которые нельзя решить с помощью указов или инструкций. Они никогда не разрешали никаких реальных проб­лем и не похоже, что разрешат их когда-либо в будущем»²⁷). Невозможно преодолеть кризис в области богослужения, редуцировав его до чего-то одного — подвергнув, например, изменению язык службы²⁸ или ее структуру. Речь идет о более глубокой вещи — «богослужение по самой своей природе должно быть понятно и осмысленно и в каждой своей части, в каждом слове, и в целом. Спешим оговорить со всей силой: речь идет совсем не о приспособлении его ко вкусам верующих или «к духу нашего времени», еще менее — о его «упрощении». На наших глазах совершалось достаточно много попыток такого рода «модернизации» службы, и известно, к чему они приводят»²⁹.

Проблема заключается в утрате частью духовенства и мирян понимания христоцентричности богослужения. Иными словами, утраты той самой «»отнесенности» всего к «другому», эсхатологизма самой жизни и всего в ней, который антиномически делает все в ней ценным и значительным. Источником же этого эсхатологизма, тем, что делает это «просвечивание», эту «отнесенность» возможными, является таинство Евхаристии, которым поэтому изнутри и определяется Церковь и по отношению к самой себе, и по отношению к миру, и по отношению к каждому отдельному человеку и его жизни. <…> …Для того чтобы этот опыт («проходит образ мира сего») стал возможным и реальным, нужно, чтобы в этом мире был дан также и опыт того самого, к чему все «отнесено» и относится, что через все «просвечивает» и всему дает смысл, красоту, глубину и ценность: опыт Царства Божия, таинством которого является Евхаристия»³⁰.

Что же делать и как же быть? Проанализировать имеющееся положение дел с точки зрения идеи «отнесенности». Помогает ли нынешний уклад церковных традиций (в том числе богослужебных) совершить богослужебному собранию то, к чему призывают его слова анафоры: «Еще приносим Ти словесную сию и безкровную Службу, и просим, и молим, и мили ся деем: низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащыя Дары сия»? И если находится то, что оказывается пусть древним и привычным, но в конечном счете «средостением», мешающим «отнесенности к главному», Церковь призвана пастырски задуматься над тем, что для нее важнее — человек или суббота?

Православное христианство ставит перед всеми нами нетривиальную задачу: вместо овна или голубицы мы должны предложить Богу «словесное приношение», осуществить в пространстве соборной молитвы Евхаристии свой собственный литургический акт, который абсолютно ничем не похож на языческо-магическое действо. Не о семейном счастье или успехе в карьере призваны мы молиться на Евхаристическом богослужении, но искать и находить в нем Самого Христа, ибо сказано: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и все это приложится вам (Мф. 6:33). Иначе опыт Церкви будет «заменен опытом храма плюс индивидуальной религии, изнутри лишенной всякой веры в смысле «осуществления ожидаемого и уверенности в невидимом»»³¹

Наше словесное приношение Богу, с одной стороны, должно опираться на многовековую литургическую традицию Церкви, а с другой — призвано стать выражением всецелого стремления к Отцу Небесному: духом, умом, чувствами, всей душой и всем телом. Эта полная посвященность, осознанность и устремленность основываются на все той же «отнесенности» — стремлении стать частью церковной реальности соединения вечного и временного, явленного миру во Христе Спасителе Царства будущего века. «Спасение только в углубленном, церковном, соборном и пастырском продумывании и медленном пояснении самой сущности православного богослужения»³², пастырскому разъяснению духовного феномена которого, той самой «отнесенности к главному», посвятил многие годы своего служения приснопамятный протопресвитер Александр Шмеман.

Священник Антоний Борисов

¹ Струве Н. Православие и культура. 2-е изд. М.: Русский путь, 2000. С. 204.

² Вукашинович В., свящ. Литургическое возрождение в ХХ в. История и богословские идеи литургического движения в Католической Церкви и их взаимоотношение с литургической жизнью Православной Церкви. М.: Христианская Россия, 2000. С. 157-158.

³ Шмеман А., протопр. Введение в литургическое богословие. М.: Крутицкое Патриаршее подворье, 1996. С. 9.

⁴ «Если мы обратимся к апостольским посланиям, то увидим как бы два понимания церковного Предания: Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы на­учены или словом или посланием нашим (2 Фес. 2:15); Завещаем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас… (2 Фес. 3:6). В этих двух отрывках апостол Павел немного по-разному использует этот термин. В первом отрывке он говорит о преданиях во множественном числе, во втором он говорит о единственном Предании. Это выражение позволило православным богословам развить следующую идею: в Церкви есть Предание и предания. Что же такое предания? Это древние обычаи, которые получены со времен апостольских от Христа через апостолов и сохраняются до нашего времени» (Малков П. Введение в литургическое предание: Таинства Православной Церкви. 4-е изд. М.: Изд-во ПСТГУ, 2016. С. 11).

⁵ Шмеман Александр, протопр. Дневники. 1973-1983.  М.: Русский путь, 2005. С. 51.

⁶ «Что такое, в чем эта «отнесенность»? Мне кажется, что именно этого я никак не могу объяснить и определить, хотя, в сущности, только об этом всю жизнь говорю и пишу (литургическое богословие). Это никак не «идея»: отталкивание от «идей», все растущее убеждение, что ими христианства не выразишь. Не идея «христианского мира», «христианского общества», «христианского брака» и т.д. «Отнесенность» — это связь, но не «идейная», а опытная. Это опыт мира и жизни буквально в свете Царствия Божия, являемого, однако, при посредстве всего того, что составляет мир: красок, звуков, движения, времени, пространства, то есть именно конкретности, а не отвлеченности. И когда этот свет, который только в душе, только внутри нас, падает на мир и на жизнь, то им уже все озарено, и сам мир для души становится радостным знаком, символом, ожиданием» (Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 52).

⁷ Шмеман А., протопр. Беседы на радио «Свобода». Т. 2. М.: Изд-во ПСТГУ, 2009. С. 429.

⁸ Мейендорф И., протопр. Введение в святоотеческое богословие. Минск: Лучи Софии, 2007. С. 17.

⁹ «Греческие святые отцы называли Тело Христа, хлеб, на Евхаристии символом. Но они ни в коем случае не имели в виду, что это означает (как понимают это на Западе) чисто символическое присутствие Христа в Евхаристии. Они использовали слово «символ» для обозначения того, что западные теологи имеют в виду под понятием «реальное присутствие». Символ указывает на то, что одна реальность может не только означать другую реальность, но и являть и передавать ее нам, и поэтому символ — больше, чем знак. Я знаю, что химическая формула Н2О означает воду, хотя никакой воды в самой формуле нет. У символа нет подобных ограничений, он участвует в той реальности, на которую указывает. Символ не просто умозрителен и воображаем, он — онтологичен и экзистенциален. Это — реальность, которая во всей полноте выражается, является и сообщается через другую реальность» (Шмеман А., протопр. Собрание статей 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 242-243).

¹⁰ Каллист (Уэр), епископ Диоклийский. Православный путь. СПб.: Алетейя, 2005. С. 21.

¹¹ «Как закваска тогда только заквашивает тесто, когда бывает в соприкосновении с мукою, и не только прикасается, но даже смешивается с нею (потому и не сказано — «положи», но — «скры»), так и вы, когда вступите в неразрывную связь и единение со врагами своими, тогда их и преодолеете. И как закваска, будучи засыпана мукою, в ней не теряется, но в скором времени всему смешению сообщает собственное свойство, так точно произойдет и с проповедью. Итак, не страшитесь, что Я сказал о многих напастях: и при них вы просияете и всех преодолеете» (Иоанн Златоуст, свт. Толкование на Евангелие от Матфея: В 2-х кн.  Книга вторая. М.: Cибирская Благозвонница, 2010. С. 11).

¹² Шмеман А., протопр. Вера и Церковь: Сборник.  М.: Книжный клуб Книговек, 2021. С. 437.

¹³ Там же. С. 438.

¹⁴ Там же. С. 441.

¹⁵ Хондзинский П., прот. «Ныне все мы болеем теологией»: Из истории русского богословия предсинодальной эпохи. М.: Изд-во ПСТГУ, 2013. С. 27.

¹⁶ Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 159.

¹⁷ Там же. С. 126.

¹⁸ Там же. С. 124.

¹⁹ Выступая в качестве наблюдателя перед участниками II Ватиканского собора, отец Александр констатировал следующее: «В структуре Церкви, безусловно, существует некоторый плюрализм, однако здесь о нем ничего не сказано. Здесь другие приоритеты… и что касается ex sese. В документе (догматической конституции Lumen gentium. — А.Б.) полномочия епископата постоянно рассматриваются как уступка, тогда как папе принадлежит безоговорочная власть. Каждое положение, касающееся епископата, имеет обязательную ссылку на папу и его полномочия» (История II Ватиканского собора. Т. III: Сформировавшийся собор / общ. ред. Дж. Альбериго, А. Бодрова, А. Зубова. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2005. (История Церкви). С. 85).

²⁰ Гаврюшин Н.К. Русское богословие. Очерки и портреты. Н. Новгород: Изд-во Нижегородской духовной семинарии, 2011. С. 638-639.

²¹ Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 72.

²² Там же. С. 157.

²³ Там же. С. 348.

²⁴ Там же.

²⁵ Шмеман А., протопр. К вопросу о литургической практике (письмо моему епископу) / Текст: электронный // URL: http://pravoslavie.by/page_book/bogosluzhenie-i-tainstva.

²⁶ Там же.

²⁷ Там же.

²⁸ «Переводчиками движет наивное убеждение, что если «знать» греческий, церковнославянский и английский, то даже с такими шедеврами православной гимнографии, как Великий канон святого Андрея Критского или Акафист Пресвятой Богородице, «не будет проблем». Но, сказать по правде, результаты выходят порой самые плачевные. В лучшем случае мы получаем вялые, невнятные и «сомнительные» (с точки зрения английского языка) тексты вроде следующих: «Не хвались, ибо ты есть плоть, и троекратно ты отречешься от Меня, — от Меня, Кого все создание благословляет и прославляет во все времена»; «Ты подведешь Меня, Симон Петр, — говорит Господь, — едва лишь произнесется это слово о тебе, хоть ты в себе и уверен, и служанка, приблизившись весьма скоро, поверг­нет тебя в смятение». В худшем же случае появляются примерно такие строки: «Телица рыдала, созерцая Тельца, повешенного на древе»» (Шмеман А., протопр. Проблемы Православия в Америке: Собрание статей 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 488-489).

²⁹ Шмеман А., протопр. Богослужение и богослужебная практика: Собрание статей 1947-1983. М.: Русский путь, 2009. С. 175.

³⁰ Шмеман Александр, протопр. Дневники. С. 58.

³¹ Там же. С. 348.

³² Шмеман А., протопр. Богослужение и богослужебная практика. С. 176.

«Церковный вестник»/Патриархия.ru

Цель: проанализировать предложенный текст с
целью выявления проблематики и авторской позиции.

Задачи: обогатить представление учащихся о
способах написания вступления, формулировке проблемы и позиции
автора в сочинении-рассуждении на ЕРЭ по русскому языку,
формировать практические умения работы с текстом, правильную
речь учащихся, умение работать с предложенным текстом,
способствовать нравственному развитию личности учащихся,
определению ими истинных жизненных ценностей.

Тип урока: комбинированный.

Ход урока

I. Организационный момент

II. Актуализация опорных знаний

1. Проверка домашнего задания — скайсмарт+
распечатки

СЛОВА С -Н- И — НН — «ЛАКМУСОВАЯ БУМАЖКА» ГРАМОТНОСТИ

2. Работа по карточке

Мы видим, что в костя(1)ых коньках, найде(2)ых археологами на
севере Европы, продела(3)ы отверстия для кожа(4)ых тесёмок.
Покраше(1)ая в зеле(2)ый цвет лавка была сдела(3)а на совесть:
деревя(4)ая спинка и кова(5)ые подлокотники отличались особым
удобством.

+ у доски — ошибки в дз- словарный диктант у
доски

III. Мотивация учебной деятельности

— Посмотрите фрагмент фильма «Доживем до понедельника».

— Какие языковые нормы нарушает учитель? (морфологические)

— Какие языковые нормы вы знаете? (орфоэпические, лексические,
синтаксические, орфографические, пунктуационные,
стилистические)

— Для чего нужно грамотно говорить и писать?

IV. Объявление темы и целей урока

Слово учителя

— Сегодня мы будем анализировать текст. Конечно, в каждой
работе есть цель.

— Какова наша цель нашей работы?

Наша конечная цель — написать сочинение по русскому языку в
формате ЕРЭ.

Поставим задачи:

• Исследовать текст
• Сформулировать проблему
• Определить позицию автора

V. Работа по теме урока

1.Орфоэпическая разминка

2. Работа с текстом сочинения ЕРЭ

А) Вспомним структуру сочинения https://uchebnik.mos.ru/composer3/lesson/1943751/view

Б) Работа с текстом

— Сегодня мы будем работать с текстом Черновецкого
Вадима Михайловича — литератора, переводчика,
публициста, редактора. Во время чтения я попрошу выделить Вас
ключевые слова текста. Для чего это необходимо сделать?

Чтение текста учащимся

(1)Реклама, предлагая множество самых разных
товаров, формирует такое же множество всяческих
желаний. (2)И неизбежно возникает вопрос: а
нужно ли человеку хотеть слишком многого? (3)В
сущности, это старый спор Толстого и Чехова. (4)Лев Николаевич
писал, что человеку нужно лишь две сажени земли для счастья.
(5)На что Антон Павлович ответил, что две сажени это для
мертвеца, как раз на могилу хватит, а живому человеку
нужен весь земной шар. (6)Я склонен согласиться с
Чеховым. (7)Однако это не решает вопроса рекламы.(8)Мне
кажется, что тут все зависит от человека.
(9)Тот, кто по природе своей склонен к
вещизму, и нынешнее наводнение рекламы воспримет как
призыв к потребительству, свое счастье начнет
измерять в банках модного пива, в популярных тарифах на
мобильные телефоны и т.д. (10)Тот же, кто знает, что
вещи и деньги лишь одно из условий счастья, причем не
самое важное, обилие предлагаемых товаров воспримет просто как
расширение своих возможностей, это не затмит ему
истинного смысла жизни.(11)Но приведенное рассуждение
верно лишь для сформировавшихся людей. (12)Как быть с теми, кто
еще не определился? (13)На мой субъективный взгляд, на
молодежь реклама влияет значительно больше.
(14)Обладание некоторыми вещами (теми же
мобильными телефонами, дубленками, модными туфлями),
наличие некоторых привычек (пить пиво такой-то
марки, курить такие-то сигареты, жевать такие-то жвачки, играть
в боулинг и т.д.) означает принадлежность к своим, к
«нашим», гарантирует качество, продвинутость данного
человека. (15)Тогда как отсутствие этих вещей и
привычек зачастую автоматически определяет
человека как чужака, даже как отсталого. (16)Таким
образом, внутреннее подменяется внешним, понятие души
выхолащивается, человек сам превращается в
вещь.(17)Однако виновата ли в этом
реклама? (18)Сложный вопрос. (19)Виноват ли владелец
винного магазина в том, что живущий поблизости человек спился?
(20)Вряд ли. (21)Ведь множество его соседей не имеют проблем с
алкоголем. (22)А виноват ли распространитель наркотиков в том,
что его клиенты становятся наркоманами? (23)Безусловно.(24)Куда
отнести рекламу в таком метафорическом понимании? (25)К
алкоголю или к наркотикам?

(По В.М.Черновецкому). Черновецкий Вадим
Михайлович (1981) — литератор, переводчик,
политический и культурный публицист, редактор многочисленных
изданий, автор книги «Запад и Восток: столкновение цивилизаций»

В) Эвристическая беседа

— Назовите стиль данного текста.

— Какой тип речи использован в тексте?

— Как вы понимаете смысл фразы из прочитанного текста: «Таким
образом, внутреннее подменяется внешним, понятие души
выхолащивается, человек сам превращается в вещь»?

Г) Словарная работа

ВЫХОЛАЩИВАТЬСЯ несов. неперех. Лишаться живого
содержания, чего-либо ценного, плодотворного. Большой
современный толковый словарь русского языка. 2012

Д) Слово учителя с Эвристической беседой

— Определяем тему по ключевым словам.

— Как отличить проблему от темы
текста?

Тема — это то, о ком (или о чём) говорится в
произведении: люди, явления, факты, события и тому подобное.
Тема сама по себе нейтральна, она не содержит какой-либо оценки
содержания.

Тема текста отвечает на вопрос, о чём написано
произведение.

— Какова тема прочитанного текста?

• Выбор (жизненного пути, морально-этический выбор,
  самореализация, призвание, истина, верность себе, нравственный
  долг)
• Проблемы общества (ориентиры подростков, потребительство,
  кто виноват, мы в ответе за детей, сиротство)
• Разум и чувства
• Деревня vs город (уничтожение деревень, переселение из
  деревень в город)
• Счастье (что такое счастье)
• Одиночество (одинокая старость)
• Любовь (между мужчиной и женщиной, любовь женщины, любовь,
  нежность, ревность)

Какие из высказываний соответствуют содержанию
текста? Укажите номера ответов.

1) Тот, кто склонен к вещизму, измеряет свое счастье в
популярных вещах.

2) На старшее поколение реклама влияет значительно больше, чем
на молодежь.

3) Автор не согласен с Чеховым в том, что «живому человеку
нужен весь земной шар»

4) Когда внутреннее подменяется внешним, человек превращается в
«вещь».

Все тексты ЕРЭ имеют нравственный вывод и чему-то нас учат: как
любить родину, почему нужно уважать родителей, что такое
героизм и так далее.

Вот тот самый нравственный вывод и есть авторская
позиция, задаем вопрос к позиции автора — получилась
проблема. Всё относительно легко.

Вопросно-ответное единство. Если этого не
происходит, то логика мысли в сочинении нарушена.

Проблема — это ВОПРОС, который задает автор
текста.

Авторская позиция — это ЧЕТКИЙ ОТВЕТ на данный
вопрос.

Например:

• В чем смысл жизни? Вот вопрос, который находится в центре
  внимания Александра Адамовича.
• По мнению писателя, смысл человеческого существования в
  самой жизни: нужно жить настоящим и радоваться каждому дню.

Е) Работа по выявлению проблемы и формулировке позиции
автора

— Теперь попытаемся ответить на вопросы по прочитанному нами
тексту.

• ДЛЯ ЧЕГО АВТОР НАМ РАССКАЗАЛ ЭТУ ИСТОРИЮ?
• КАКОЙ НРАВСТВЕННЫЙ ВЫВОД ВЫ СДЕЛАЛИ ИЗ ЭТОЙ ИСТОРИИ?

— Сформулируйте авторскую позицию в течение 2 минут,
воспользовавшись предложенным шаблоном

Чтение учащимися формулировки позиции автора

Теперь к авторской позиции сформулируйте проблему с помощью
ВОПРОСа или приёма «Ключевое слово».

Чтение учащимися проблемы.

— Посмотрим, что у Вас получилось.

Проблемы и позиция автора

— В тексте В.М.Черновецкого поднимается проблема влияния
рекламы на формирование желаний человека.

Ж) Редактирование предложений. Исправьте
речевые и грамматические ошибки, допущенные при формулировке
проблемы, поставленной автором исходного текста

1) В тексте по В.М.Черновецкого описывается
проблема рекламы

2) Проблема этого текста в том, что у человека
всегда наблюдались тяги к различным
вещам, приобретениям

3) В тексте публициста Владимира раскрывается
проблема влияния рекламы на молодежь и всех
людей

4) Проблема, которую затронул
автор в своём тексте, — это проблема влияния
рекламы на человека

5) Какое влияние на молодёжь имеет реклама?
Именно этой сложной проблеме посвящён текст, предложенный для
сочинения.

VI. Итог. Рефлексия

— Итак, Вы написали часть сочинение в формате ЕРЭ. Каковы
особенности композиции этого сочинения? (Из каких частей оно
состоит?)

— Какая из частей сочинения Вам кажется самой трудной? Над чем
необходимо продолжить работу?

VII. Домашнее задание

Написать сочинение-рассуждение.