Сочинение по пословице пустая посуда гремит громче всего

04.11.2013 автор: александр афонин астрологв своей книге руководство по традиционной брачной астрологии я уже отмечал, как сильно ошибаются многие,

04.11.2013 | Автор: Александр Афонин (астролог)
В своей книге “Руководство по традиционной брачной астрологии” я уже отмечал, как сильно ошибаются многие, считая, что в определении аспектов и последующем их качественном толковании нет ничего сложного.
Обычно начинающие астрологи (те, которые начинали свой путь в науке о звездах с книг, не имеющих ничего общего с традицией) рассуждают, следующим образом: “Если Солнце удалено от Сатурна на 92 градуса дуги, то они образуют квадратуру. Подобный аспект поражает Солнце и негативно сказывается на Сатурне…”. И далее, в таком же духе.
Подобный подход — в корне неправильный. Он противоречит принципам традиционной астрологии, да и лишен здравого смысла.
Правила, о которых пойдет речь далее, заставят вас по-другому взглянуть на этот инструмент из арсенала астрологии. Однако, перед тем как перейти к рассмотрению методологии, рекомендую вначале ознакомиться с моей статьей “Виды аспектов”, чтобы понимать какие именно планетарные аспекты использует традиционная (классическая) астрология.
1. Минорные аспекты в натальной карте на порядок менее значимы, чем мажорные и в большинстве случаев могут быть совершенно проигнорированы. Чрезмерное увлечение ими ведет к потере общей картины гороскопа и досадным ошибкам.
Судите сами: клиенту, обратившемуся к астрологу за советом о том, стоит ли ему менять место работы, куда менее интересен кармический подтекст ситуации, нежели четкий ответ по сути интересующего вопроса.
2. Аспекты в натальной карте, какими бы они ни были, могут сложиться только между планетами, расположенными в знаках, состоящих в том же аспекте и созерцающих друг друга.
Например, тригональный аспект может иметь место, только если две планеты расположены в знаках одной стихии, аспект квадратуры — только если обе планеты находятся в знаках одного качества (кардинальные, фиксированные, подвижный) и т.д. Даже если Меркурий будет находиться в 29°59′ Водолея, а Юпитер в 00°01′ Рака — между ними нет тригона, так как они расположены в знаках разной стихии.
Обратите внимание, что для аспекта соединения граница знака служит запрещением. Иными словами, планеты, расположенные в соседних знаках, соединения образовать не могут. Например, Венера в 27°35′ Скорпиона, а Юпитер в 00°11′ Стрельца, несмотря на всю свою кажущуюся близость, соединения не образуют, так как граница знака служит для них непреодолимым препятствием, стеной, которая мешает планетам протянуть друг другу руки.
3. Чем точнее аспект, тем сильнее его проявления в карте. Поэтому и орбисы (градусные пределы) для планетарных аспектов следует подбирать, следуя этому правилу.
На практике оптимальным видится предел в 7–8° дуги для соединения и оппозиции, 7° дуги для квадратуры и тригона, и 5° дуги для секстиля.
4. Для Лунных узлов следует учитывать только соединение в пределах до 7° дуги с планетами, до 5° дуги с осями гороскопа и до 2° с прочими точками (вершинами домов, арабскими частями). Для соединения со светилами, особенно, когда оно сопровождается лунным или солнечным затмением, орбис можно увеличить до 8 градусов.
5. Разделение аспектов на «плохие» и «хорошее» — опасное заблуждение. Любой аспект, образованный злыми и враждебными друг другу планетами (являющимися таковыми в конкретной карте), не может говорить о проявлении позитивных качеств характера или о благоприятном разрешении ситуации на событийном уровне. Равно как и любой аспект между благодетелями и дружественными друг другу планетами (наделенными такими качествами в конкретной карте) не будет сулить чего-то неблагоприятного.
6. В ряде случаев аспекты могут быть запрещены (воспрепятствованы). Однако, это правило в большей мере применимо к хорарной астрологии. Подробнее узнать о запрещениях аспектов можно из моей статьи “Запрет в хораре: воспрепятствование аспекта, фрустрация, рефранация”.
Суть аспекта не в придании качества отношению между втянутыми в него планетами, а в определении способа, как это взаимодействие будет происходить:
Значение, которое имеют аспекты в натальной карте должно устанавливаться только с учетом доброты/злотворности планет и взаимного их отношения к друг другу. Степень доброты планет в гороскопе определяется их эссенциальными достоинствами (зодиакальным положением). В знаках своего домицила, возвышения, триплицитета планеты склоны проявлять свои позитивные качества, даже если это Марс или Сатурн; в знаках же своего падения или изгнания планеты всегда проявляют извратные («злые») качества, даже в том случае если речь идет о Венере и Юпитере.
Важную роль играет и то, в каких отношениях между собою состоят планеты, формирующие аспект. Если они «ненавидят» друг друга, то ничего хорошего из их взаимодействия не выйдет, даже если они эссенциально добрые (хорошие парни, «не переваривающие» друг друга, никогда не поедут вместе в отпуск).
Характер взаимоотношения планет устанавливается посредством учета их рецепций. Из приведенной в статье “Злые планеты и их роль в гороскопе” таблицы видно, как это определяется на практике. Например, Марс, находящийся в условиях ночной карты в третьем градусе знака Рыб, любит Юпитер (как управителя знака), возвеличивает Венеру (как хозяйку экзальтации и терма), ценит свои качества (находится в собственном триплицитете), совсем немного симпатизирует Сатурну (управителю фаса) и чудовищно ненавидит Меркурий (хозяина падения и изгнания). Используя такой подход можно без труда выяснить отношение планет к друг другу.
Однако, даже установив характер планет образующих аспект (добрая/злая) и установив их взаимоотношения (любят/ненавидят), следует учитывать еще одно обстоятельство – их способность действовать (вредить или благодетельствовать). Это устанавливается путем выяснения их акцидентального статуса (учет силы астрологических домов, в которых они находятся, направления и скорости их движения, фактора сожжения, дома радости и т.д.).
Если планеты акцидентально слабы, то и оказывать значимого воздействия они не смогут – злые планеты не будут способны существенно навредить (преступник, желающий ограбить ваш дом, но запертый в тюрьме, не сможет осуществить свой замысел), а добрые – не смогут вам помочь (друг с радостью одолжил бы вам денег, но если он сам на мели, то вряд ли сможет это сделать).
Таким образом, чтобы определить, как на самом деле будет проявляться аспект в карте (и будет ли вообще он работать), астрологу надлежит установить:
Аспекты в натальной карте при соблюдении правил работы с ними, могут многое рассказать астрологу о человеке или вопросах, заданных им. Нужно только не размениваться по мелочам и в работе над картой использовать технически правильный подход к их истолкованию. Кстати, все приведенные здесь правила одинаково справедливы не только для гороскопа рождения, но и для других видов карт.
Здравствуйте, тёзка
По существу – спасибо за вашу статью, новичкам она очень пригодится! По поводу “знаний” американских астрологов… Уж не знаю, чем они Вам не угодили, но догадываюсь. Хочу отметить, что на русский почему-то (?) не переводят хорошие книжки американских астрологов, чаще “мусор” (в том числе от испанских, итальянских “астрологов”). Возможно, потому, что пустая посуда всегда гремит громче, и хороших астрологов не так слышно за ними?.. Я во многом самоучка – по трудам тех же классиков, которых Вы называли, а также по книгам именно американских астрологов (к счастью, английский практически родной), где очень много полезного, чего нет в доступе на русском. Надеюсь, Вы не будете слишком ругать американцев, подражая Фроули, не разобравшись. Успехов Вам, коллега!
Добрый вечер, Александр.
Договорились, слишком “ругать” американских коллег не буду.
Ну, а Вам, я тоже желаю успехов в астрологической практике.
Спасибо за статью,просто,а главное все понятно и запоминающе
Вика, рад что статья оказалась для вас полезной.
Архивы
Выберите месяц
Март 2021 (1)
Февраль 2021 (1)
Январь 2021 (1)
Декабрь 2020 (1)
Октябрь 2020 (1)
Сентябрь 2020 (1)
Июль 2020 (1)
Июнь 2020 (1)
Май 2020 (1)
Март 2020 (2)
Ноябрь 2019 (1)
Июль 2019 (1)
Апрель 2019 (1)
Январь 2019 (1)
Декабрь 2018 (1)
Октябрь 2018 (1)
Июль 2018 (2)
Июнь 2018 (1)
Апрель 2018 (1)
Март 2018 (1)
Февраль 2018 (1)
Декабрь 2017 (1)
Ноябрь 2017 (1)
Сентябрь 2017 (1)
Август 2017 (1)
Июль 2017 (1)
Май 2017 (1)
Март 2017 (1)
Февраль 2017 (1)
Январь 2017 (1)
Декабрь 2016 (2)
Ноябрь 2016 (1)
Сентябрь 2016 (1)
Август 2016 (1)
Июль 2016 (1)
Июнь 2016 (1)
Май 2016 (1)
Апрель 2016 (1)
Март 2016 (1)
Февраль 2016 (3)
Январь 2016 (2)
Декабрь 2015 (1)
Ноябрь 2015 (3)
Октябрь 2015 (3)
Сентябрь 2015 (3)
Август 2015 (3)
Июль 2015 (4)
Июнь 2015 (3)
Май 2015 (3)
Апрель 2015 (3)
Март 2015 (3)
Февраль 2015 (4)
Январь 2015 (1)
Декабрь 2014 (5)
Ноябрь 2014 (3)
Октябрь 2014 (6)
Сентябрь 2014 (3)
Август 2014 (6)
Июль 2014 (5)
Июнь 2014 (5)
Май 2014 (4)
Апрель 2014 (4)
Март 2014 (3)
Февраль 2014 (4)
Январь 2014 (4)
Декабрь 2013 (8)
Ноябрь 2013 (12)
Октябрь 2013 (13)
Сентябрь 2013 (11)
Август 2013 (10)
Июль 2013 (26)
Июнь 2013 (2)
Май 2013 (12)

Построй свой гороскоп и прокачай все сферы жизни
Аспекты планет в астрологии. Что это и как влияют на вашу жизнь? Что они могут рассказать о вас? Читайте в статье от потомственного астролога.
Гириш Кумар Джоши, потомственный астролог, Гуру, брахман, преподаватель «Лакшми-Амея»
Аспекты планет – это влияние небесных светил на определенные дома и другие планеты в карте. Каждая из планет (грах), находясь в определенном доме, имеет влияние на другие дома. Это и есть аспекты в астрологии. Есть и другое название — «граха дришти», взгляд планеты на другие дома. Причем этот «взгляд» может быть добрым, позитивным или «сглазом», который портит жизнь. 
Аспекты планет по джйотиш влияют на наши судьбы и могут поменять трактовку того или иного дома. Например, они могут сделать негативное влияние планет не таким разрушительным, или вовсе нейтрализовать это влияние. В этой статье научимся определять аспекты планет в натальной карте и узнаем, что они дают.Рассмотрим, как определить граха дришти и что несут аспекты планет в натальной карте.
Представьте себе играющих на поляне детей. У каждого из них свой характер, свои привычки, свои цели в игре. Но детей нельзя оставлять одних, за ними присматривают взрослые. 
Если присмотр поручили старенькой бабушке, она дремлет в своем кресле, ничего не замечает, и детишки ведут себя так, как им хочется. Под наблюдением мамы детей окружит забота, любовь, им захочется быть послушнее и играть в тихие игры. Отец научит их быть сильными, а аниматор – веселыми и бесшабашными. Ни привычки, ни характер детей при этом не изменятся. Но появятся нюансы в характере игр. 
Точно также действуют и планеты, влияя своими аспектами (взглядами) на наши судьбы. Например, аспект Сатурна притормаживает процессы, замедляет принятие решений, дает кармические последствия действий. Марс добавляет энергию или агрессию. Венера придает устойчивость, вносит красоту и гармонию.
Каждая планета, кроме Кету, аспектирует седьмой от себя дом. Отсчет начинается с дома, в котором планета находится.
Чтобы составить свою натальную карту, читайте эту статью.
Например, если у вас в карте в 3-м доме находится Меркурий, то он будет аспектировать 7-ой дом. А если в пятом доме расположена Венера, то ее аспект придется на 11 дом.
Некоторые планеты имеют несколько аспектов. Это Марс, Юпитер, Сатурн и Раху.
Марс аспектирует четвертый, седьмой и восьмой дома от себя. 
Сатурн – третий, седьмой и десятый, начиная от дома, в котором он находится.
А Юпитер и Раху имеют дополнительное влияние на пятый, седьмой и девятый дома от себя.
Если в домах, которые аспектирует планета, находится другая планета, то влияние будет ощущать не только дом, но и планета, которая в нем находится. Например, аспект Венеры гармонизирует импульсивность Марса. А вот аспект Марса придает дополнительную силу сексуальной притягательности Венеры. 
Хотите освоить полезные практики, составить свою натальную карту и узнать будущее? Тогда смотрите наш бесплатный вебинар и получайте ответы на самые важные вопросы. Зарегистрируйтесь на этой странице, и мы пришлем вам ссылку на вебинар
Давайте разберем на примерах и схемах натальных карт.
Приведу пример главных аспектов планет в астрологии Джйотиш. 
В этой карте Луна стоит в 5 доме и при этом бросает аспект, оказывает влияние на 11 дом. Венера стоит в 9 доме и при этом аспектирует 3 дом. Все остальные планеты, кроме Кету, тоже аспектируют, оказывают влияние на седьмой дом от себя (он стоит напротив в карте).
2. Специальные (дополнительные) аспекты планет.
Планета Сатурн аспектирует помимо 7-го, также 3 и 10 дом от себя. Например, в нашей карте Сатурн, стоящий в 9 доме, будет бросать свой взгляд, аспектировать 3, 6 и 11 дома.
Марс аспектирует помимо 7-го, также 4 и 8 дом от себя. Например, в нашей карте Марс, стоящий во 2-м доме, будет аспектировать 5, 8 и 9 дома.
Юпитер аспектирует помимо 7-го, также 5 и 9 дом от себя. Например, в нашей карте Юпитер, стоящий во 4-м доме, будет аспектировать 8, 10 и 12 дома.
Раху аспектирует помимо 7-го, также 5 и 9 дом от себя. Например, в нашей карте Раху, стоящий во 10-м доме, будет аспектировать 2, 4, 6 дома.
Подытожим все граха дришти, аспекты:
· Солнце аспектирует 7-й дом от себя.
В нашем примере все аспекты будут выглядеть так:
Солнце, как и другие планеты, имеет гармоничные характеристики и дисгармоничные. Если Солнце находится в триконе в дружественном знаке, то проявляется его благотворное влияние. Находясь во враждебном знаке, домах-дустханах, Солнца вредит своим аспектом. В зависимости от того, какие характеристики светила будут проявлены, аспект Солнца улучшает, усиливает положительные качества, увеличивает честолюбие. Но может ухудшить, иссушить, способствовать проявлению гипертрофированных качеств человека, подпитывать его эгоистические качества.
Меркурий все характеристики делает проще, легче, веселее, ускоряет их течение. Но это не значит, что его аспект всегда благотворный. Например, аспект Меркурия на седьмой дом в гороскопе говорит о том, что человек легкомысленно относится к вопросам семьи и брака. А вот аспектируя 10-ый дом, Меркурий даст способности к легкому ведению бизнеса. Особенно в сфере торговли.
Точно так же невозможно однозначно определить вред или пользу аспекта Венеры. Так, взгляд Венеры на дом семьи придаст отношениям супругов сексуальное притяжение. А аспект на одиннадцатый дом может наделить человека излишней жадностью в желаниях.
Юпитер считается настолько благостной планетой, что даже своими аспектами он благословляет. Его пятый аспект привносит удачу в дела будущего, а своим девятым аспектом Юпитер благословляет прошлое, предков, указывает на хорошую карму прошлых воплощений.
Активность Марса проявляется в различных аспектах по-разному. Например, 4-ый аспект Марса увеличивает дисциплину в делах дома, на который приходится. Седьмой – усиливает энергетику и скорость процессов. А восьмой аспект считается поражающим, агрессивным, уничтожающим. Но бояться его не нужно: если 8-ой аспект Марса приходится на дустханы – дома, несущие разрушения и несчастья, то разрушительный аспект придется именно на негативные события жизни. В данном случае минус на минус дадут плюс. И 8-ой аспект Марса, например, на 6-ой дом, будет помогать устранять врагов и долги, убирая их из вашей жизни. 
Аспект Луны питает, придает мягкость, чувствительность, усиливает интуицию. Но если Луна расположена в дустхане, то ее аспект может внести в вашу жизнь беспокойство, сумятицу, непостоянство. 
Аспекты Сатурна притормаживают процессы, придают сухость в характере и аскетизм в поведении. В Джйотиш самым вредоносным считается 3-ий аспект Сатурна. Живые показатели дома, который аспектирует Сатурн, могут пострадать. Так, если Сатурн в карте находится в Асценденте, первом доме, то его 3-й аспект приходится на третий дом, и свидетельствует, что у младших братьев и сестер могут возникать проблемы. О личной же карме человека поведает 10-ый аспект Сатурна.
Самые вредоносные аспекты дает северный Лунный узел – Раху. Особое внимание обратите на его второй аспект. Он очень сильный и коварный. Негатив, который даст этот аспект, появляется в жизни незаметно, но очень сильно влияет на судьбу.
Углубимся в тему и определим, какой «взгляд» сильный и мощный, а какой слабый. Для этого нам нужно знать градусы расположения планет. Сильным и мощным считается аспект, который расположен в пределах 5-ти градусов. С увеличением градусов убывает и сила аспекта.
Например, в нашей карте Марс 10 градусов Тельца смотрит на Венеру, которая находится в 7-ми градусах Льва. Этот аспект считается сильным и мощным, «прицельным» — он находится в пределах 5-ти градусов.
А вот аспект Марса на Сатурн, который расположен в 25 градусах Стрельца, будет ощущаться значительно меньше.
Существует также аспект миллионера в астрологии, это аспекты Юпитера-Плутона, но в Джйотиш он не рассматривается.
Прежде всего, важно понимать, что «взгляд» (особенно сильный) — это дополнительное влияние планеты на дом. 
Характер аспекта во многом зависит от силы или слабости конкретной планеты. Поэтому анализ карты нужно начинать с определения расположения и силы каждой из планет. Потом можно рассмотреть и аспекты, а также комбинации, которые делают прогноз более точным и глубоким.
Еще существуют аспекты ретроградных планет, изменение характеристик аспектов при нахождении планеты в благотворных или пагубных домах и т.д. Все это может дать абсолютно другой прогноз натальной карты, который поможет вам понять, как усовершенствовать любую сферу жизни. Обучайтесь астрологии, чтобы сделать ваш личный прогноз точным и подробным, а также проводить личные консультации и зарабатывать на интересной профессии от 100 000 рублей в месяц. 
Кстати, наш Институт готовит профессиональных астрологов, мы учим не только знаниям, но и тому, как продвигать себя на рынке астрологов, помогаем найти первых клиентов и изменить свою жизнь. Я лично преподаю курс ведической астрологии и мы начинаем с самого начала. Так что будет понятно даже совсем новичку. 
Мы даем вам знания и практику, учим созданию личного бренда, рассказываем, как продвигать себя на рынке, помогаем найти первых клиентов и изменить свою жизнь. Мы даем не только обучение астрологии онлайн, но и другим ведическим наукам: хиромантии, нумерологии, аюрведе.
Наши ученики имеют возможность принимать участие в различных активностях, офлайн-встречах, конференциях и других проектах Института: Офлайн-конференции и встречи с преподавателями (смотрите репортаж о том, как мы стали лучшей школой астрологии-2020 по итогам престижной премии), Духовный тур в Индию, Астроклиника, Сева – пища мира, Кармадел, Астробитва.
ЗНАНИЯ ИЗ 3 НАУК: Лакшми — единственный онлайн-институт, который объединяет знания 3 наук (астрология, нумерология, хиромантия) и изучает личность комплексно.
ПРОФЕССИЮ С ДОХОДОМ от 100 000 В МЕСЯЦ: Всего 1 консультация в день за 3 500 руб принесет вам 105 000 в месяц! При этом вы сможете жить в любом месте и работать удаленно.
В
Йошкар Ола Купить Инвалидное Кресло
Угловые Дома В Натальной Карте
Плетеное Кресло Купить В Самаре
Лошадь И Змея Совместимость В Любви
Мебель Ангстрем Диваны И Кресла Каталог
Аспекты в натальной карте и их значение
Аспекты в натальной карте
Аспекты планет в натальной карте: как они могут поменять …
Аспекты в натальной карте | astroprudens.com
Аспекты планет в натальной карте (космограмме).
Твой гид по натальной карте: что это, как построить и …
Аспекты планет в натальной карте. Расширенное руководство
Как правильно читать натальную карту | Астро-навигатор …
Как по натальной карте узнать когда выйдешь замуж …
Узнать Аспекты В Натальной Карте

Главная

Иностранные языки и языкознание
Структурно-семантический анализ пословиц французского и русского языков

Пословица: сущность, основные функции, место в фразеологии и источники происхождения. Внутренняя организация пословиц французского и русского языков. Семантика фразеологизмов-пословиц. Лексические противопоставления. Употребление параллельных конструкций.

посмотреть текст работы

скачать работу можно здесь

полная информация о работе

весь список подобных работ

Нужна помощь с учёбой? Наши эксперты готовы помочь!
Нажимая на кнопку, вы соглашаетесь с
политикой обработки персональных данных

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Министерство образования и науки Российской Федерации
Федеральное агентство по образованию
ГОУ ВПО Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет
Кафедра французского языка и методики преподавания
на тему: Структурно-семантический анализ пословиц французского и русского языков
Актуальность исследования. Социальная актуальность . Пословицы отражают опыт народа, накопленный веками, сохраняющий и воспроизводящий его менталитет, а значит, и его культуру. Тематика их безгранична. Они реагируют на все явления действительности, отражают жизнь и мировоззрение народа во всем его многообразии, передают бытовые, социальные, религиозные, эстетические народные взгляды, в них запечатлелись особенности обычаев, нравов, поведенческие концепции и моральные установки. Пословицы и поговорки языка, являясь результатом длительного развития, передавая от одного поколения к другому сведения об общественном опыте, важны не только как средство коммуникации, но и как источник различной общественно значимой информации. Пословицы прочно вошли в язык, в жизнь любого народа, и являются неотъемлемой частью повседневного общения. Они как бы напоминают человеческий опыт, накопленный веками, и говорящий становится причастен к этому опыту. Таким образом, они являют собой как бы мост между поколениями, связующее звено, которое объединяет живущих и живших на земле.
В свете всего вышеизложенного изучение пословиц представляется крайне важным, особенно необходимым является изучение пословиц народа, чей иностранный язык изучает человек. Это разнообразит его речь, показывает определенный уровень владения языком и позволяет приобщиться к огромному социальному опыту, накопленному народом, позволяет лучше изучить менталитет этого народа, т.к. в пословицах, как нигде, проявляется менталитет, душа народа.
Педагогическая актуальность данного исследования заключается в том, что, на наш взгляд, существующие учебные пособия по французскому языку уделяют изучению пословиц недостаточное внимание. Наше исследование предоставляет возможность всем изучающим французский язык пополнить лексический запас, расширив его за счет изучения новых пословиц, а также изучить структурные особенности французского языка по сравнению с русским. Эти особенности относятся не только к пословицам, но и к языку как таковому, т.к. пословицы, в большинстве своем, придерживаются общих правил языка. А созданная нами классификация пословиц, объединенных одной тематикой, облегчит их запоминание, т.к. пословицы структурированы в соответствии с определенными критериями, что также позволит сравнить образную основу пословиц в русском и французском языках, а значит, и сравнить особенности менталитета двух народов.
Научная актуальность изучения пословиц определяется тем, что статус пословицы как семиотической единицы до сих пор остается неясным в современной лингвистике. Мнения ученых о разграничении пословиц и поговорок рознятся. Не могут прийти к единому мнению ученые и в вопросе о вхождении пословиц в состав фразеологии. Ввиду чего в данной работе проводится углубленное изучение существующей по данному вопросу информации с последующим обобщением. Также недостает сведений о сравнении семантического и структурного аспектов пословиц французского и русского языков.
Практически не изученным остается вопрос о сравнении элементов паремиологии различных языков. Из этого складывается объективное противоречие , заключающееся в том, что проблема внутренней организации и семантики пословиц французского и русского языков имеет важную теоретическую и практическую значимость, однако остается недостаточно разработанной в современном языкознании.
Объектом нашего исследования являются пословицы французского и русского языков.
Предмет исследования — структурно-семантический анализ пословиц французского и русского языков.
Цель исследования — определить и сравнить структурно-семантические характеристики пословиц французского и русского языков. Для этого необходимо было решить следующие задачи:
1. Проанализировать и обобщить теоретический материал по проблеме определения языкового статуса пословицы в современном языкознании.
2. Определить критерии сравнения семантики и структуры построения пословиц французского и русского языков.
3. Выявить сходство и различие пословиц французского и русского языков в плане их семантики и структурных особенностей.
Методическую базу исследования составили следующие труды:
· Пермяков Г. Л. «Основы структурной паремиологии», где автор подробно рассматривает пословицы и поговорки, предлагая свою собственную, логико-семиотическую классификацию пословиц и поговорок
· Жуков В.П. «Словарь русских пословиц и поговорок», где автор анализирует выводы других исследователей, а также приводит свое мнение по поводу пословицы как языковой единицы, к тому же приводится словарь пословиц и поговорок
· Снегирев И.М. «Словарь русских пословиц и поговорок: русские в своих пословицах», где автор рассматривает языковой статус пословицы, проводит анализ формы пословицы, выделяет значимые характеристики и формально-семантичесеи особенности пословиц
· Потебня А.А. «Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка», где автор рассматривает различные виды пословиц и приводит свою собственную классификацию
· Шафранская Э.Ф. «Устное народное творчество», где автор рассматривает художественные особенности пословиц, а также источники их возникновения
· Понятина Т.П. «На языке Вольтера. Libertй, Йgalitй, Fraternitй. Французские изречения», где автор приводит широкий круг французских пословиц с их буквальным переводом и русскими эквивалентами
· Туган-Барановская Б.В. «Русские и французские пословицы и поговорки», где автор приводит русские пословицы и соответствующие им французские эквиваленты
· Dournon J.-Y. «Dictionnaire des proverbes et dictons de France», где автор приводит французские пословицы и их толкования на французском языке
В процессе работы были использованы следующие методы исследования:
1. критический анализ научно-методической литературы по проблеме исследования;
2. метод сплошной выборки в целях отбора материала исследования;
3. сравнительно-сопоставительный метод, а именно — сравнение языковых реалий двух культур;
4. методы анализа и синтеза в целях изучения структурно-семантического строя пословиц;
1) изучение теоретического материала по проблеме исследования, постановка цели и задач исследования;
2) обобщение необходимого материала;
3) сравнительный анализ семантики и структуры французских и русских пословиц, описание исследуемой проблемы;
4) выводы по исследованию и техническое оформление работы.
Теоретическая значимость данного исследования заключается в обобщении научного знания по проблеме исследования, в анализе и синтезе изученного теоретического материала.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования выводов по структурно-семантическому анализу пословиц французского и русского языков в теоретическом изучении и практике преподавания французского языка, а также в возможности использования разработанной нами классификации пословиц, построенной на основе сходства и различий образной основы русских и французских эквивалентов.
Научная новизна данного исследования заключается в углубленном изучении некоторых аспектов паремиологии и в сравнительной классификации структурно-семантической организации пословиц французского и русского языков.
Цели и задачи обусловили структуру данной работы, которая включает в себя введение, две главы, заключение и библиографию.
В главе I представлен обобщенный теоретический материал по проблеме исследования, определяется место пословиц в фразеологии, рассматриваются источники происхождения пословиц.
В главе II рассматривается внутренняя организация пословиц во французском и русском языках и дается сравнительный анализ семантики и структуры.
В заключительной части подводятся общие итоги по проблеме исследования в соответствии с поставленными задачами.
Глава I . Пословица как объект фразеологии
1 .1 Пословица как понятие и ее основные функции
Беспрерывно промываются временем и шлифуются рассыпанные в пословицах золотые крупицы народной жизни, борьбы традиций бесчисленных поколений.
В языке важна его национально-культурная семантика, отражающая особенности природы, характер экономики и общественного устройства страны, особенности быта, нравов, обычаев, опыт своих предков и историю народа, мировоззрение, нравственные нормы и эстетические идеалы. Национально-культурная семантика присутствует на всех уровнях языка, но наиболее ярко проявляется в пословицах и поговорках, которые непосредственно и прямо отражают внеязыковую действительность, называют предметы явления и ситуации окружающего нас мира. По словам фольклориста-паремиолога Г.Л. Пермякова [28, c.19], в пословицах и поговорках как и в любом другом жанре фольклора, находит свое отражение всё, чем живет и с чем сталкивается тот или иной народ на протяжении веков. Здесь и полный набор этнографических реалий: начиная от орудий труда и кончая нарядами, и всестороння характеристика географической среды с её ландшафтом, климатом, животным и растительным миром; здесь и воспоминания о давно минувших событиях и выдающихся исторических личностях, отзвуки древнейших религиозных верований, истории народа и подробная картина современной организации общества.
Вместе с народом и его языком рождается и пословица, народ живет ею, в ней — его переживания, житейский опыт, его философия. Пословицы — это веками формировавшийся язык обыденной культуры, в котором в краткой форме отражены категории и установки жизненной философии народа носителя языка [4, с.152].
Восточные народы называют пословицу «цветом языка», «ненанизанными жемчужинами», греки и римляне — «господствующими мнениями», итальянцы — «училищем народа», испанцы — «врачевством души», немцы — «уличной мудростью» [41, с.37].
Пословицы заключают в себе законченное суждение, основанное на обобщении конкретных ситуаций, в них отражены народные убеждения, они являются логической моделью для оценочного рассуждения по различным житейским поводам, в них заключены неписаные правила поведения, живые и утраченные реалии национальной культуры. Можно утверждать, что национально-культурная семантика языка — это продукт истории, включающий в себя прошлое культуры. И чем богаче история народа, тем ярче и содержательнее его пословицы и поговорки [43, с.113].
Как говорит В.П. Аникин [1, с.3], пословица не простое изречение. Она выражает мнение народа. В ней заключается народная оценка жизни, наблюдения народного ума. Не всякое изречение становилось пословицей, а только такое, которое согласовывалось с образом жизни, мыслями множества людей — такое изречение могло существовать тысячелетиями, переходя из века в век. За каждой пословицей стоит авторитет поколений, их создавших. Поэтому пословицы не спорят, не доказывают — они просто утверждают или отрицают что-либо в уверенности, что все ими сказанное — твердая истина.
Задача пословицы не в сообщении истины, а в напоминании человеческого опыта. Исследователь Т.М. Николаева утверждает [17, с.288], что в речевой ситуации говорящему для преодоления комплекса социального одиночества «… важно создать иллюзию стоящего за ним плотного и гомогенного социального пространства», и для этого ему необходимо ввести в речь пословицу, подчеркнув тем то, что его мнение основывается на опыте предков, таким образом, он как бы «защищается» авторитетом социума: «Я думаю, как все» — что означает: «Все думают, как я».
Пословицы прочно ложатся в память. Их запоминание облегчается разными созвучиями, рифмами, ритмикой, порой весьма искусной. Люди, создававшие пословицы, не знали грамоты, и не было у просто народа иного способа хранить свой жизненный опыт и свои наблюдения.
Очень трудно определить, с каких времен пословицы стали употребляться в речи народа. Неизвестно и время возникновения первых поговорок, но неоспоримо одно: пословицы и поговорки возникли в отдаленной древности и с той поры сопутствуют народу на всем протяжении его истории. Особые свойства сделали и пословицы, и поговорки столь стойкими и необходимыми в быту и речи.
Тем не менее, ученые-лингвисты до сих пор не пришли к единому мнению в вопросе разграничения понятий “пословица” и “поговорка”. Основная трудность определения понятия пословицы заключена в общеупотребительности и — одновременно — исторической многозначности этого слова в русском языке. Другая состоит в том, что в настоящее время пословица является объектом изучения в разных науках — фольклористике, поэтике, лингвистике, которые обращают внимание на различные аспекты ее сущности и в соответствии с этим дают определения с нетождественными наборами признаков. Проблема лингвистического определения пословицы осложнена тем, что в ряду образований, иногда отождествляемых с пословицами, не найдены пока признаки, четко разграничивающие смежные единицы.
Сложилась даже отдельная наука, изучающая эти единицы языка — паремиология (от древнегреч. “paroimia” — притча, пословица и “logos” — слово, учение) — подраздел фразеологии, раздел филологии, посвящённый изучению и классификации паремий — пословиц, пословичных выражений, антипословиц, поговорок, велеризмов, девизов, слоганов, афоризмов, максим, загадок, примет и других изречений, основным назначением которых является краткое образное вербальное выражение традиционных ценностей и взглядов, основанных на жизненном опыте группы, народа и т. п. Паремиология привлекает внимание как фольклористов, так и языковедов, а по сути своей является областью филологии, совмещающей, подобно стилистике, литературоведческие и лингвистические методы исследования. Языковеды-паремиологи изучают пословицы, при этом следует иметь в виду, что объект внимания некоторых языковедов часто определяется ими как «пословицы и поговорки» [29, с.33].
Вопрос о разграничении пословиц и поговорок — одна из наиболее острых теоретических проблем, складывающихся в настоящее время в лингвистической паремиологии.
Разные исследователи дают разные толкования этих явлений.
В.И. Даль так определяет пословицу: «Пословица — это коротенькая притча, суждение, приговор, поучение, высказанное обиняком и пущенное в оборот, под чеканом народности. Пословица — обиняк, с приложением к делу, понятый и принятый всеми [13, с.10].
Поговорка же, в его представлении, — «окольно выражение, переносная речь, простое иносказание, обиняк, способ выражения — но без притчи, без суждения, заключения, применения; это одна первая половина пословицы» [13, с.11].
Кроме того В.И. Даль считал, что поговорка в принципе может быть сведена к образному словосочетанию, пословице же присущи иные отличительные свойства: краткость, иносказательность, прагматичный характер значения. В более поздних определениях обращено внимание на ритмическую организацию, поучительный характер и законченность суждения в пословице, отсутствие характера обобщения у поговорки; прямой, а не иносказательный смысл лексических компонентов поговорки в противоположность словам, употребленным в пословице, оформленность пословицы в виде завершенного предложения и совпадение синтаксической формы поговорки со словосочетанием.
Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова дает следующие определения:
«Пословица — краткое народное изречение с назидательным смыслом, народный афоризм» [27, с.568].
«Поговорка — краткое устойчивое выражение, преимущественно образное, не составляющее, в отличие от пословицы, законченного высказывания» [27, с. 530].
В.П. Жуков под пословицами понимает «краткие народные изречения, имеющие одновременно буквальный и переносный план или только переносный план и составляющие в грамматическом отношении законченные предложения».
Под поговорками он понимает «краткие народные изречения (нередко назидательного характера), имеющие только буквальный план и в грамматическом отношении представляющие собой законченное предложение: Деньги — дело наживное, Коса — девичья краса [15, с. 11].
Таким образом, В.П. Жуков видит отличительную особенность пословиц в том, что они сохраняют два плана — буквальный и переносный. Так, например, пословицы Кашу маслом не испортишь и Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось могут быть употреблены в прямом и в переносном смысле. Пословицы, употребляющиеся в иносказательном смысле, синтаксически нечленимы.
По мнению В.П. Жукова, между пословицами и поговорками размещается обширный тип пословично-поговорочных выражений, которые сочетают в себе признаки пословиц и поговорок. Эти выражения характеризуются тем, что часть слов в их составе сближается или совпадает со словами свободного употребления, а другая часть (нередко реальные или потенциальные фразеологизмы) имеет фигуральное, переносное значение.
В отдельных работах по фразеологии главное отличие пословиц от поговорок усматривается в том, что пословица выражает общее суждение, а поговорка — суждение частного характера. По мнению ученых, стоящих на такой позиции, не только пословицы, но и поговорки могут иметь форму законченного предложения [3, с.17].
В противовес им Г.Л. Пермяков склонен придерживаться мнения, что признак грамматической завершенности всегда считался решающим или, по крайней мере, очень существенным для классификации пословичных изречений, и в первую очередь, для отделения собственно пословиц от поговорок. И хотя разные исследователи по-разному отвечают на вопрос о сущности этих изречений, все они, по его мнению, сходятся на том, что пословицы имеют вид предложения (т.е. отличаются грамматической завершенностью), а поговорки — лишь его части (т.е. грамматически незавершенны). При этом все отмечают близость пословиц и поговорок друг к другу и зыбкость границ между ними [28, с.16].
По мнению А.И. Молоткова, пословица в обобщенном виде констатирует свойства людей и явлений, дает им оценку или предписывает образ действий. Обязательное наличие обобщения и весьма частое оценочно-предписывающее содержание образуют характерный для пословиц назидательный смысл [22, с.18].
Характеристики, которые дает И.М. Снегирев [34, с.151-153] русским пословицам, могут быть сведены к следующим признакам:
1) способность обозначать модели ситуаций в конкретных образах: они излагают «частный опыт в общности»;
2) логико-семантическая общность с пословицами других народов как отражение общих законов человеческого бытия;
3) способность отражать особенности народной психологии и культуры этноса;
И.М. Снегирев обращается и к анализу формы пословиц. Сопоставляя их с другими видами устойчивых словесных комплексов, исследователь называет такие особенности формы данного вида изречений, как краткость и выразительность, приобретаемые за счет использования при их создании стилистических фигур, в частности «сравнений или противоположностей» (т.е. антитез).
К числу формально-семантических особенностей пословицы И.М. Снегирев относит иносказательность: «…пословица оформляется, по большей части, в двуличной одежде иносказания, которая часто не относится ни к лицу, ни к обстоятельству, подчиняясь только своим взаимным условиям — месту и времени: Пустая бочка гремит громче [34, с.205].
Мы полагаем, что среди основных функций пословиц следует выделить следующие:
1. Коммуникативная. Эта функция является основной для языка вообще и проявляется в любом типе информации.
2. Познавательная. Основной аспект познавательной функции можно соотнести с поучительной функцией паремий. Пословицы в таких контекстах как раз являются инструментом, отражающим в сознании смысл ситуации, преобразующим ее в определенный урок. Например: Утро вечера мудренее.
3. Регулятивная. Одна из основных функций пословиц, заключающаяся в регулировании поведенческих норм. Например: В чужом глазу соломинку видишь, в своем бревна не замечаешь. Регулятивную функцию, в свою очередь, можно подразделить еще на две: моделирующую и прогностическую. Паремии, выполняющие моделирующую функцию, дают словесную модель (схему) той или иной жизненной ситуации. Например: С волками жить — по-волчьи выть. А основная суть прогностической функции — в предсказании будущего. Часто само пословичное изречение строится на модели прогноза. Например: Поспешишь — людей насмешишь; С кем поведешься — от того и наберешься.
4. Эмоционально-экспрессивная. Она проявляется в том случае, если в высказывании прямо выражено отношение человека к тому, о чем он говорит, или к ситуации, когда паремия дает образную характеристику ситуации/ субъекта/ объекта/ состояния. Например: Старая любовь не ржавеет.
5. Эстетическая. В речи пословица, выполняющая данную функцию, является не столько способом оценки, сколько самоцелью. Пословица дается как обобщенный вывод, констатирующий надвременную закономерность. Например: Конец — делу венец.
6. Развлекательная. Данная функция свойственна паремиям всех типов, основной целью которых является привнесение в ситуацию комического смысла. Например: Муж и жена — одна сатана.
7. Орнаментальная. Цель данной функции — украшение речи, придание ей особого народного колорита, что часто встречается в передачах средств массовой информации, для разговорной речи она характерна в меньшей степени. Например: Платон мне друг, но истина дороже.
Проблема лингвистического исследования пословиц связана с вопросом их статуса как семиотической единицы. Спорным остается вопрос об их сущности, месте среди смежных явлений, вхождении в состав фразеологии. В целом суждения, высказанные в этом плане, можно сгруппировать следующим образом:
1. Пословицы — это разновидность фразеологических единиц, устойчивых сочетаний, характеризующихся воспроизводимостью в речи.
2. Пословицы не имеют отношения к фразеологии, поскольку они не поддаются идентификации при помощи слов-синонимов в отличие от лексических идиоматизмов.
3. Часть пословиц, употребляющихся в речи применительно к какой-нибудь ситуации в качестве различного рода назиданий, напоминаний о добытых в жизни наблюдениях, не относится к фразеологии; часть пословиц, утративших связь с ситуацией, их породившей, имеет непосредственное отношение к фразеологическим к единицам.
4. Пословицы со времени формирования синтаксиса как самостоятельной лингвистической отрасли широко привлекаются в качестве иллюстративного материала к тем или иным синтаксическим явлениям без определения их жанровой природы.
Некоторые ученые, называющие основными признаками фразеологических единиц их устойчивость в языке и воспроизводимость в речи, считают допустимым употребление термина фразеологическая единица (фразеологический оборот, фразеологизм) по отношению к пословицам и поговоркам в качестве родового.
Получающая все большее распространение концепция предложения как особой номинативной единицы, называющей ситуацию, точно так же как и указание на нелексичность фразеологизмов (например, «как с гуся вода» нельзя заменить одним словом) показывают, что кажущаяся очевидность разделения объектов фразеологии и паремиологии может быть поставлена под сомнение. Отсюда широкое понимание фразеологичности, при котором паремии могут рассматриваться как один из объектов фразеологии. В качестве релевантных признаков, позволяющих отнести пословицы к фразеологии, можно назвать следующие:
1) устойчивость состава, структуры и значения;
2) воспроизводимость в речи в готовом виде;
3) семантическое преобразование компонентов или семантический сдвиг.
Так или иначе, по одному из этих признаков пословицы и фразеологизмы сближали многие исследователи (А.И. Смирницкий, Н.М. Шанский, А.В. Кунин, Л.И. Ройзензон, И.И. Чернышева, В.Г. Гак, А.Г. Назарян). В качестве базового признака пословицы, общего для пословицы с фразеологизмом, следует признать семантическое преобразование компонентного состава [20, с.9-10].
Н. М. Шанский полагает, что и устойчивые словосочетания, и пословицы объединяет в один класс наличие двух основных признаков — воспроизводимости и сверхсловности [42, с.307].
В. Л. Архангельский, анализируя работы В. В. Виноградова по фразеологии, обнаруживает в них указания на то, что основоположник русской фразеологии включал пословицы в круг фразеологических единств, подчеркивая расплывчатость данного разряда [3, с.72].
С. Г. Гаврин мотивирует включение пословиц во фразеологию наличием у них пяти признаков, обнаруживаемых и у фразеологических единиц со структурой словосочетания: 1) воспроизводимости в речи, 2) семантической целостности, 3) общеупотребительности, 4) постоянства компонентного состава, 5) постоянства грамматической формы [10, с.156].
Другая позиция заключается в отрицании возможности относить паремии к кругу фразеологических единиц. В современной науке этого взгляда придерживаются Ю. А. Гвоздарев, А. И. Молотков, С. И. Ожегов, В.П. Жуков, В.П. Фелицына, В. Н. Телия, М.Т. Тагиев, Н.Н. Амосов, А.М. Бабкин. По их мнению, объединение семантически и логически разнородных языковых явлений на основе признака воспроизводимости приведет к размыванию границ фразеологии как науки и нечеткости представления о круге ее объектов. К числу наиболее ясных критериев различения собственно фразеологизмов и паремий относится формальный — синтаксический статус отрезка речи, функционирующего как клишированный. Согласно Г.Л. Пермякову, если клишированный отрезок речи представляет собой типичное словосочетание, то он подлежит рассмотрению в рамках фразеологии. Если этот клишированный отрезок речи представляет собой типичное завершенное предложение или два и более таких предложений — то его следует отнести к паремиологии. Пограничными единицами, по синтаксическому критерию, оказываются неполные предложения, которым присваивается статус поговорок [28, с. 15].
Большинство исследователей, которые занимались клишированными единицами, выдвигали следующие возражения против включения пословиц и поговорок в состав фразеологии: пословицы отличаются от фразеологических единиц логически (пословицы выражают законченное суждение, умозаключение или побуждение, в то время как фразеологические единицы — понятие); синтаксически (пословицы имеют форму предложения, а фразеологические единицы — словосочетания); прагматически (пословицы могут служить дидактическим целям, т.к. имеют назидательный смысл, что для фразеологических единиц не характерно). В.П. Жуков добавляет к имеющимся различиям еще одно: некоторые пословицы имеют два плана: буквальный и переносный. Фразеологизмы же лишены такой особенности [15, с.8].
Стоит отметить, что, отрицая вхождение паремий в подсистему фразеологии, вышеуказанные ученые по-разному определяют их статус. Так, В.Н. Телия считает пословицы произведениями народного творчества, т. е. художественными текстами, и полагает сомнительным отнесение их к числу элементов языковой системы. Она подчеркивает: двуплановость пословиц и поговорок — «следствие не внутриязыковых закономерностей, а условий жанра — его притчевого характера. Воспроизводимость же обеспечивается “цитацией” этих выражений как народного мнения о ценности» [39, с. 102].
1 .3 Источники происхождения пословиц
Прежде чем перейти к рассмотрению источников происхождения русских и французских пословиц, попытаемся ответить на вопрос: почему пословицы разных народов так схожи? Паремиологи по-разному отвечают на этот вопрос [17, с.289]. Одни видят в таком сходстве влияние этнического и языкового родства народов; другие — влияние хозяйственных и культурных контактов; третьи — результат схожей истории и идеологии. Однако одинаковые по смыслу пословицы есть у народов, не состоящих ни в родстве, ни в контактах, имеющих разную историю.
Так что превалирует в половицах и поговорках — универсальное или национальное? Это распространенный паремиологический парадокс.
Стало общим местом, что пословицы — отражение национального характера. С другой стороны, пословицы универсальны: любая из них имеет эквивалент у других народов. Различия касаются лишь предметно-образной сферы. Примирить эти в общем-то противоречащие истины Ю.И. Левин предлагает следующим образом [21, с.283]:
1) в фольклоре каждого народа есть пословицы-эндемики, которые формируют национально-характерную специфику народа. К ним можно отнести такие пословицы: От сумы да от тюрьмы не зарекайся; Что русскому хорошо, то немцу смерть; В тесноте, да не в обиде. Иначе звучит, например, пословица народов Средней Азии — Лучше плохое на просторе, чем нечто хорошее в тесноте;
2) в фольклоре одного народа живут пословицы, говорящие об одном, но утверждающие противоположное: Чужой ломоть лаком — Чужой мед горек. Та пословица отражает национальный характер, частота употребления которой больше.
3) представлять национальную аксиологию в полиэтническом пословичном фонде полномочны те пословицы, частотность которых преобладает, например: сто разных пословиц со значением Моя хата с краю против пяти Дружно не грузно.
В свете вышеизложенного рассмотрим источники происхождения русских и французских пословиц, выделив из них общие и различные для этих двух народов.
В свете вышеизложенного рассмотрим источники происхождения русских и французских пословиц, выделив из них общие и различные для этих двух народов.
В отличие от других жанров фольклора, происхождение которых гипотетически представимо и научно аргументируемо (например, сказки, былины, исторические песни), происхождение пословиц и поговорок всеми существующими исследованиями сводимо к общей формуле — к древности.
Что-то донесла до наших времен устная память (половицы присутствуют вкраплениями в устных повествовательных и лирических текстах), что-то письменная (летописные своды). Сохраненные таким образом пословицы и поговорки свидетельствуют о разных мировоззренческих системах человека: анимистической, мифологической, языческой, христианской. В пословицах и поговорках спроецированы различные социальные отношения: крепостная зависимость, разрушение оной, революционные события в российской жизни XX в. и проч.
Однажды возникнув, пословица и поговорка не живут вечно — их существование определено востребованностью и степенью инвариантности. Дал
Структурно-семантический анализ пословиц французского и русского языков дипломная работа. Иностранные языки и языкознание.
Маркшейдерские Работы Реферат
Черенкование Стеблей Бегонии Металлической Лабораторная Работа
Дипломная работа по теме Проектирование станции технического обслуживания легковых автомобилей
Реферат: Проблема современного общества наркомания
Реферат: Территориальная организация муниципальных образований
Реферат: Короткі характеристики найбільш поширених ОСРЧ
Моя Счастливая Семья Эссе
Реферат по теме Современное состояние вопроса по эффективности бактериологической диагностики острых кишечных инфекций
Контрольная работа по теме Право спільної власності
Первое Сентября Сочинение 3
Курсовая Работа На Тему Пальто
Учебное пособие: Методические указания по выполнению выпускной квалификационной работы
Дипломная работа по теме Финансовый учет и анализ денежных потоков в организациях: состояние и направления совершенствования
Реферат На Тему Функции Рынка
Шаблон Дневника Практики
Доклад по теме Особенности программированного обучения
Реферат Бег На Километр
Сочинение Может Ли Человек Жить Без Общения
Контрольная работа: Экономическая безопасность России
Реферат по теме Вклад А.Р. Лурия в нейропсихологию
Технологическое картирование рудных полей и месторождений — Геология, гидрология и геодезия презентация
Право на землю — Государство и право курсовая работа
Правовые основы социального обеспечения — Государство и право курсовая работа

Литературные афоризмы о Гоголе

Гоголь Николай Васильевич

Ганц Кюхельгартен

Идиллия в картинах

Предлагаемое сочинение никогда бы не увидело света, если бы обстоятельства, важные для одного только автора, не побудили его к тому. Это произведение его восемнадцатилетней юности. Не принимаясь судить ни о достоинстве, ни о недостатках его и предоставляя это просвещенной публике, скажем только то, что многие из картин сей идиллии, к сожалению, не уцелели; они, вероятно, связывали более ныне разрозненные отрывки и дорисовывали изображение главного характера. По крайней мере мы гордимся тем, что по возможности споспешествовали свету ознакомиться с созданьем юного таланта.

КАРТИНА I

Светает. Вот проглянула деревня,
Дома, сады. Всё видно, всё светло.
Вся в золоте сияет колокольня
И блещет луч на стареньком заборе.
Пленительно оборотилось всё
Вниз головой, в серебряной воде:
Забор, и дом, и садик в ней такие ж.
Всё движется в серебряной воде:
Синеет свод, и волны облак ходят,
И лес живой вот только не шумит.

На берегу, далеко вшедшем в море,
Под тенью лип, стоит уютный домик
Паст_о_ра. В нем давно старик живет.
Ветшает он, и старенькая кровля
Посунулась; труба вся почернела;
И лепится давно цветистый мох
Уж по стенам; и окна искосились;
Но как-то мило в нем, и ни за что
Старик его б не отдал. Вот та липа,
Где отдыхать он любит, то ж дряхлеет.
Зато вкруг ней зеленые прилавки
Из дерну свежего. В дуплистых норах
Ее гнездятся птички, старый дом
И сад веселой песнью оглашая.
Пастор всю ночь не спал, да пред рассветом
Уж вышел спать на чистый воздух;
И дремлет он под липой в старых креслах,
И ветерок ему свежит лицо,
И белые взвевает волоса.

Но кто прекрасная подходит?
Как утро свежее, горит
И на него глаза наводит?
Очаровательно стоит?
Взгляните же, как мило будит
Ее лилейная рука,
Его касаяся слегка,
И возвратиться в мир наш нудит.
И вот в полглаэа он глядит,
И вот спросонья говорит:

— О дивный, дивный посетитель!
Ты навестил мою обитель!
Зачем же тайная тоска
Всю душу мне насквозь проходит,
И на седого старика
Твой образ дивный сдалека
Волненье странное наводит?
Ты посмотри: уже я хил,
Давно к живущему остыл,
Себя погреб в себе давно я,
Со дня я на день жду покоя,
О нем и мыслить уж привык,
О нем и мелет мой язык.
Чего ж ты, гостья молодая,
К себе так пламенно влечешь?
Или, жилица неба-рая,
Ты мне надежду подаешь,
На небеса меня зовешь?
О, я готов, да недостоин.
Велики тяжкие грехи:
И я был алой на свете воин,
Меня робели пастухи;
Мне лютые дела не новости;
Но дьявола отрекся я,
И остальная жизнь моя —
Заплата малая моя
За прежней жизни злую повесть…

Тоски, смятения полна,
«Сказать, — подумала она, —
Он бог знает куда заедет…
Сказать ему, что он ведь бредит».

Но он в забвенье погружен.
Его объемлет снова сон.
Склонясь над ним, она чуть дышит.
Как почивает! как он спит!
Вздох чуть заметный грудь колышет;
Незримым воздухом обвит,
Его архангел сторожит;
Улыбка райская сияет,
Чело святое осеняет.

Вот он открыл свои глаза:
— Луиза, ты ль? мне снилось… странно…
Ты поднялась, шалунья, рано;
Еще не высохла роса.
Сегодня, кажется, туманно.

— Нет, дедушка, светло, свод чист;
Сквозь рощу солнце светит ярко;
Не колыхнется свежий лист,
И поутру уже всё жарко.
Узнаете ль, зачем я к вам? —
У нас сегодня будет праздник.
У нас уж старый Лодельгам,
Скрыпач, с ним Фриц проказник;
Мы будем ездить по водам…
Когда бы Ганц…- Добросердечный
Паст_о_р с улыбкой хитрой ждет,
О чем рассказ свой поведет
Младенец резвый и беспечный.

— Вы, дедушка, вы можете помочь
Одни неслыханному горю:
Мой Ганц страх болен; день и ночь
Всё ходит к сумрачному морю;
Всё не по нем, всему не рад,
Сам говорит с собой, к нам скучен,
Спросить — ответит невпопад,
И весь ужасно как измучен.
Ему зазнаться уж с тоской —
Да эдак он себя погубит.
При мысли я дрожу одной:
Быть может, недоволен мной;
Быть может, он меня не любит. —
Мне это — в сердце нож стальной.
Я вас просить, мой ангел, смею… —
И кинулась к нему на шею,
Стесненной грудью чуть дыша;
И вся зарделась, вся смешалась
Моя красавица-душа;
Слеза на глазках показалась…
Ах, как Луиза хороша!

— Не плачь, спокойся, друг мой милый!
Ведь стыдно плакать, наконец, —
Духовный молвил ей отец. —
Бог нам дарит терпенье, силы;
С твоей усердною мольбой.
Тебе ни в чем он не откажет.
Поверь, Ганц дышит лишь тобой;
Поверь, он то тебе докажет.
Зачем же мыслию пустой
Душевный растравлять покой?

Так утешает он свою Луизу.
Ее к груди дряхлеющей прижав.
Вот старая Гертруда ставит кофий
Горячий и весь светлый, как янтарь.
Старик любил на воздухе пить кофий,
Держа во рту черешневый чубук.
Дым уходил и кольцами ложился.
И призадумавшись, Луиза хлебом
Кормила с рук своих кота, который
Мурлыча крался, слыша сладкий запах.
Старик привстал с цвеченых старых кресел,
Принес мольбу и руку внучке подал;
И вот надел нарядный свой халат,
Весь из парчи серебряной, блестящей,
И праздничный неношенный колпак
(Его в подарок нашему пастору
Из города привез недавно Ганц),
И, опираясь на плечо Луизы
Лилейное, старик наш вышел в поле.
Какой же день! Веселые вились
И пели жавронки; ходили волны
От ветру золотого в поле хлеба;
Сгустились вот над ними дерева,
На них плоды пред солнцем наливались
Прозрачные; вдали темнели воды
Зеленые; сквозь радужный туман
Неслись моря душистых ароматов;
Пчела работница срывала мед
С живых цветов; резвунья стрекоза
Треща вилась; разгульная вдали
Неслася песнь, — то песнь гребцов удалых.
Редеет лес, видна уже долина,
По ней мычат игривые стада;
А издали видна уже и кровля
Луизина; краснеют черепицы
И ярко луч по краям их скользит.

КАРТИНА II

Волнуем думой непонятной,
Наш Ганц рассеянно глядел
На мир великий, необъятный,
На свой незнаемый удел.
Доселе тихий, безмятежный
Он жизнью радостно играл;
Душой невинною и нежной
В ней горьких бед не прозревал;
Земного мира уроженец,
Земных губительных страстей
Он не носил в груди своей,
Беспечный, ветреный младенец.
И было весело ему,
Он разрезвлялся мило, живо
В толпе детей; не верил злу:
Пред ним цвел мир как бы на диво.
Его подруга с детских дней
Дитя-Луиза, ангел светлый,
Блистала прелестью речей;
Сквозь кольца русые кудрей
Лукавый взгляд жег неприметно;
В зеленой юбочке сама
Поет, танцует ли она —
Всё простодушно, в ней всё живо,
Всё детски в ней красноречиво;
На шейке розовый платок
С груди слетает понемножку,
И стройно белый башмачок
Ее охватывает ножку.
В лесу ль играет вместе с ним —
Его обгонит, всё проникнет,
В куст притаясь с желаньем злым,
Ему вдруг в уши громко крикнет —
И испугает; спит ли он —
Ему лицо всё разрисует,
И, звонким смехом пробужден,
Он покидает сладкий сон,
Шалунью резвую целует.

Уходит за весной весна.
Круг детских игр их стал уж скромен.
Меж ними резвость не видна;
Огонь очей его стал томен,
Она застенчиво-грустна.
Они, понятно, угадали
Вас, речи первые любви!
Покуда сладкие печали!
Покуда радужные дни!
Чего б желать с Луизой милой?
Он с ней и вечер, с ней и день,
К ней привлечен он дивной силой,
Как верно бродящая тень.
Полны сердечного участья,
Не наглядятся старики
Их простодушные на счастье
Своих детей; и далеки
От них дни горя, дни сомнений:
Их осеняет мирный гений.

Но скоро тайная печаль
Им овладела; взор туманен,
И часто смотрит он на даль,
И беспокоен весь и странен.
Чего-то смело ищет ум,
Чего-то тайно негодует;
Душа, в волненьи темных дум.
О чем-то, скорбная, тоскует;
Он как прикованный сидит,
На море буйное глядит.
В мечтаньи всё кого-то слышит
При стройном шуме ветхих вод.

. . . . . .

Или в долине ходит думный;
Глаза торжественно блестят,
Когда несется ветер шумный
И громы жарко говорят;
Огонь мгновенный колет тучи;
Дождя источники горючи
Секутся звучно и шумят.
Иль в час полночи, в час мечтаний
Сидит за книгою преданий,
И, перевертывая лист,
Он ловит буквы в ней немые
— Глаголят в них века седые,
И слово дивное гремит. —
Час углубясь в раздумья целый,
С нее и глаз он не сведет;
Кто мимо Ганца ни пройдет,
Кто ни посмотрит, скажет смело:
Назад далеко он живет.
Чудесной мыслью очарован,
Под дуба сумрачную сень
Идет он часто в летний день,
К чему-то тайному прикован;
Он видит тайно чью-то тень,
И к ней он руки простирает.
Ее в забвеньи обнимает.

А простодушна и одна
Луиза-ангел, что же? где же?
Ему всем сердцем предана,
Не знает, бедненькая, сна;
Ему приносит ласки те же;
Его ручонкой обовьет;
Его невинно поцелует;
Он на минуту растоскует
И снова то же запоет.

Они прекрасны, те мгновенья,
Когда прозрачною толпой
Далеко милые виденья
Уносят юношу с собой.
Но если мир души разрушен,
Забыт счастливый уголок,
К нему он станет равнодушен,
И для простых людей высок.
Они ли юношу наполнят?
И сердце радостью ль исполнят?..

Пока в жилище суеты
Его подслушаем украдкой.
Доселе бывшие загадкой.
Разнообразные мечты.


КАРТИНА III

Земля классических, прекрасных созиданий,
И славных дел, и вольности земля!
Афины, к вам, в жару чудесных трепетаний,
Душой приковываюсь я!
Вот от треножников до самого Пирея
Кипит, волнуется торжественный народ;
Где речи Эсхинова, гремя и пламенея,
Всё своенравно вслед влечет,
Как воды шумные прозрачного Иллиса.
Велик сей мраморный изящный Парфенон!
Колонн дорических он рядом обнесен;
Минерву Фидий в нем переселил резцом,
И блещет кисть Парразия, Зевксиса.
Под портиком божественный мудрец
Ведет высокое о дольнем мире слово;
Кому за доблести бессмертие готово.
Кому позор, кому венец.
Фонтанов стройных шум, нестройных песней клики;
С восходом дня толпа в амфитеатр валит,
Персидский кандис весь испещренный блестит,
И вьются легкие туники.
Стихи Софокловы порывисто звучат;
Венки лавровые торжественно летят;
С медоточивых уст любимца Эпикура
Архонты, воины, служители Амура
Слешах прекрасную науку изучить:
Как жизнью жить, как наслажденье пить.
Но вот Аспазия! Не смеет и дохнуть
Смятенный юноша, при черных глаз сих встрече.
Как жарки те уста! как пламенны те речи!
И темные, как ночь, те кудри как-нибудь,
Волнуясь, падают на грудь,
На беломраморные плечи.
Но что при звуке чаш тимпанов дикий вой?
Плющом увенчаны вакхические девы,
Бегут нестройною, неистовой толпой
В священный лес; всё скрылось… что вы? где вы?..

Но вы пропали, я один.
Опять тоска, опять досада;
Хотя бы Фавн пришел с долин;
Хотя б прекрасная Дриада
Мне показалась в мраке сада.
О, как чудесно вы свой мир
Мечтою, греки, населили!
Как вы его обворожили!
А наш — и беден он, и сир,
И расквадрачен весь на мили.

И снова новые мечты
Его, смеяся, обнимают;
Его воздушно подымают
Из океана суеты.


КАРТИНА IV

В стране, где сверкают живые ключи;
Где, чудно сияя, блистают лучи;
Дыхание амры и розы ночной
Роскошно объемлет эфир голубой;
И в воздухе тучи курений висят;
Плоды мангустана златые горят;
Лугов кандатарских сверкает ковер;
И смело накинут небесный шатер;
Роскошно валится дождь яркий цветов,
То блещут, трепещут рои мотыльков; —
Я вижу там Пери: в забвеньи она
Не видит, не внемлет, мечтаний полна.
Как солнца два, очи небесно горят;
Как Гемасагара, так кудри блестят;
Дыхание — лилий серебряных чад,
Когда засыпает ист_о_мленный сад
И ветер их вздохи развеет порой;
А голос, как звуки сиринды ночной,
Или трепетанье серебряных крыл,
Когда ими звукнет, резвясь, Исразил,
Иль плески Хиндары таинственных струй;
А что же улыбка? А что ж поцелуй?
Но вижу, как воздух, она уж летит,
В края поднебесны, к родимым, спешит.
Постой, оглянися! Не внемлет она.
И в радуге тонет, и вот не видна.
Но воспоминанье мир долго хранит,
И благоуханьем весь воздух обвит.

. . . . . .

Живого юности стремленья
Так испестрялися мечты.
Порой небесного черты,
Души прекрасной впечатленья,
На нем лежали; но чего
В волненьях сердца своего
Искал он думою неясной,
Чего желал, чего хотел,
К чему так пламенно летел
Душой и жадною и страстной,
Как будто мир желал обнять, —
Того и сам не мог понять.
Ему казалось душно, пыльно
В сей позаброшенной стране;
И сердце билось сильно, сильно
По дальней, дальней стороне.
Тогда, когда б вы повидали,
Как воздымалась буйно грудь,
Как взоры гордо трепетали,
Как сердце жаждало прильнуть
К своей мечте, мечте неясной;
Какой в нем пыл кипел прекрасный;
Какая жаркая слеза
Живые полнила глаза.

КАРТИНА VI

От Висмара в двух милях та деревня,
Где ограничился лиц наших мир.
Не знаю, как теперь, но Люненсдорфом
Она тогда, веселая, звалась.
Уж издали белеет скромный домик
Вильгельма Бауха, мызника. Давно,
Женившися на дочери пастора,
Его состроил он! Веселый домик!
Он выкрашен зеленой краской, крыт
Красивою и звонкой черепицей;
Вокруг каштаны старые стоят,
Нависши в_е_твями, как будто в окна
Хотят продраться; из-за них мелькает
Решетка из прекрасных лоз, красиво
И хитро сделана самим Вильгельмом;
По ней висит и змейкой вьется хмель;
С окна протянут шест, на нем белье
Блистает белое пред солнцем. Вот
В пролом на чердаке толпится стая
Мохнатых голубей; протяжно клохчут
Индейки; хлопая, встречает день
Крикун петух и по двору вот важно,
Меж пестрых кур он кучи разгребает
Зернистые; гуляют тут же две
Ручные козы и резвяся щиплют
Душистую траву. Давно курился
Уж дым из белых труб, курчаво он
Вился и облака приумножал.
С той стороны, где с стен валилась краска
И серые торчали кирпичи,
Где древние каштаны стлали тень,
Которую перебегало солнце,
Когда вершину их ветр резво колыхал, —
Под тенью тех деревьев вечно милых
Стоял с утра дубовый стол, весь чистой
Покрытый скатертью и весь уставлен
Душистой яствой: желтый вкусный сыр,
Редис и масло в ф_а_рфоровой утке,
И пиво, и вино, и сладкий бишеф,
И сахар, и коричневые вафли;
В корзине спелые, блестящие плоды:
Прозрачный грозд, душистая малина.
И как янтарь желтеющие груши,
И сливы синие, и яркий персик,
В затейливом виднелось всё порядке.
Сегодня праздновал живой Вильгельм
Рожденье дорогой своей супруги,
С паст_о_ром и драгими дочерьми:
Луизой старшей и меньшою Фанни.
Но Фанни нет, она давно пошла
Звать Ганца и не возвращалась. Верно,
Он где-нибудь опять в раздумьи бродит.
А милая Луиза всё глядит
Внимательно на темное окно
Соседа Ганца. Два шага всего ведь
К нему; но не пошла моя Луиаа:
Чтоб не заметил он в ее лице
Тоски докучливой, чтоб не прочел
В ее глазах он едкого упрека.
Вот говорит Вильгельм, отец, Луиге:
— Смотри, ты Ганца пожури порядком:
Зачем он к нам так долго не идет?
Ведь ты его сама избаловала. —
И вот дитя-Луиза так в ответ:
— Боюсь журить прекрасного я Ганца:
И без того он болен, бледен, худ…
— Что за болезнь, — сказала мать.
Живая Берта, — не болезнь, тоска
Незванная к нему сама пристала;
Вот женится, н отпадет тоска.
Так молодой побег, совсем приглохший,
Опрыснутый дождем, в миг зацветет;
И что ж жена, как не веселье мужа?
— Речь умная, — седой паст_о_р примолвил. —
Всё, верь, пройдет, когда захочет бог,
И будь во всем его святая воля. —
Уже два раза он из трубки выбивал
Золу, и в спор вступал с Вильгельмом,
Разговорясь про новости газет,
Про злой неурожай, про греков и про турок,
Про Мисолунги, про дела войны,
Про славного вождя Колокотрони,
Про Канинга, про парлам_е_нт,
Про бедствия и мятежи в Мадрите.
Как вдруг Луиза вскрикнула и мигом,
Увидя Ганца, бросилась к нему.
Воздушный стан ее обнявши стройный,
С волненьем юноша ее поцеловал.
Оборотясь к нему, вот молвит пастор:
— Эх, стыдно, Ганц, забыть своего друга!
Да что, коли уже забыл Луизу,
Об нас ли, стариках, и думать? — Полно
Тебе всё Ганца, папенька, журить, —
Сказала Берта, — лучше сядем мы
Теперь за стол, не то простынет всё:
И каша с рисом и вином душистым,
И сахарный горох, каплун горячий,
Зажаренный с изюмом в масле. — Вот
За стол они садятся мирно;
И скоро вмиг вино всё оживило
И, светлое, смех в душу пролило.
Старик скрыпач и Фриц на звонкой флейте
Согласно грянули хозяйке в честь.
Все понеслись и закружились в вальсе.
Развеселясь, румяный наш Вильгельм
Пустился сам с своей женой, как с павой;
Как вихорь, несся Ганц с своей Луизой
В бурливом вальсе; и пред ними мир
Вертелся весь в чудесном, шумном строе.
А милая Луиза ни дохнуть,
Ни посмотреть вокруг не может, вся
В движенья потерялась. Ими
Не налюбуясь, говорит паст_о_р:
— Любезная, прекрасная чета!
Мила моя веселая Луиза,
Прекрасен и умен, и скромен Ганц;
Сотворены они уж друг для друга
И счастливо свою жизнь проведут.
Благодарю тебя, о боже милосердый!
Что ниспослал на старость благодать,
Мои продлил дряхлеющие силы —
Чтобы узреть таких прекрасных внучат,
Чтобы сказать, прощаясь с ветхим телом:
Прекрасное я видел на земли.

КАРТИНА VII

С прохладою спокойный тихий вечер
Спускается; прощальные лучи
Целуют где-где сумрачное море;
И искрами живыми, золотыми
Деревья тронуты; и вдалеке
Виднеют сквозь туман морской утесы,
Все разноцветные. Спокойно всё,
Пастушьих лишь рожков унывный голос
Несется вдаль с веселых берегов,
Да тихий шум в воде всплеснувшей рыбы
Чуть пробежит и вздернет море рябью,
Да ласточка, крылом черпнувши моря,
Круги по воздуху скользя дает;
Вот заблестел вдали, как точка, катер;
А кто же в нем, в том катере, сидит?
Сидит паст_о_р, наш старец седовласый.
И с дорогой супругою Вильгельм;
А резвая всегда шалунья Фанни,
С удой в руках и свесившись с перил,
Смеясь, ручонкою болтала волны;
Возле кормы с Луизой милой Ганц.
И долго все в молчании любовались:
Как за кормой широкая ходила
Волна и в брызгах огнецветных, вдруг
Веслом разорванная, трепетала;
Как разъяснялась розовая дальность
И южный ветр дыханье навевал.
И вот паст_о_р, исполнен умиленья,
Проговорил: «Как мил сей божий вечер!
Прекрасен, тих он, как благая жизнь
Безгрешного; она ведь также мирно
Кончает путь, и слезы умиленья
Священный прах, прекрасные, кропят.
Пора и мне уж; срок назначен,
И скоро, скоро я не буду ваш,
Но эдак ли прекрасно опочию?..»
Все прослезились; Ганц, который песню
Наигрывал на сладостном гобое,
Задумался и выронил гобой;
И снова сон какой-то осенил
Его чело; далеко мчались мысли,
И чудное на душу натекло.
И вот ему так говорит Луиза:
— Скажи мне, Ганц, когда еще ты любишь
Меня, когда я пробудить могу
Хоть жалость, хоть живое состраданье
В душе твоей, не мучь меня, скажи, —
Зачем один с какой-то книгой
Ты ночь сидишь? (мне видно всё,
И окнами ведь друг мы против друга).
Зачем дичишься всех? зачем грустишь?
О, как меня твой грустный вид тревожит!
О, как меня печаль твоя печалит! —
И, тронутый, смутился Ганц;
Ее к груди с тоскою прижимает,
И брызнула невольная слеза.
— Не спрашивай меня, моя Луиза,
И беспокойством сим тоски не множь.
Когда ж кажусь погружен в мысли —
Верь, занят и тогда тобой одною,
И думаю я, как бы отвратить
Все от тебя печальные сомненья,
Как радостью твое наполнить сердце,
Как бы души твоей хранить покой,
Оберегать твой детский сон невинный,
Чтобы недоброе не приближалось,
Чтобы и тень тоски не прикасалась,
Чтоб счастие твое всегда цвело. —
Спустясь к нему головкою на грудь,
В избытке чувств, в признательности сердца
Ни слова вымолвить она не может.
По берегу неслася лодка плавно
И вдруг причалила. Все вышли
Вмиг из нее. «Ну! берегитесь, дети, —
Сказал Вильгельм, — здесь сыро и роса,
Чтоб не нажить несносного вам кашля».
Дорогой Ганц наш мыслит: «Что же будет,
Когда услышит то, чего и знать бы
Не должно ей?» И на нее глядит
И чувствует он в сердце укоризну:
Как будто бы недоброе что сделал,
Как будто бы пред богом лицемерил.

КАРТИНА VIII

На башне бьет час полуночный.
Так, это час, час дум урочный,
Как Ганц один всегда сидит!
Свет лампы перед ним дрожит
И бледно сумрак освещает,
Как бы сомненья разливает.
Всё спит. Ничей блудящий взор
На поле никого не встретит;
И, как далекий разговор,
Волна шумит, а месяц светит.
Всё тихо, дышит ночь одна.
Теперь его глубоких дум
Не потревожит дневный шум:
Над ним такая ж тишина.

А что ж она? — Встает она,
Садится прямо у окна:
«Он не посмотрит, не приметит,
А насмотрюсь я на него;
Не спит для счастья моего!..
Благослови, господь, его!»

Волна шумит, а месяц светит.
И вот над нею вьется сон
И голову невольно клонит.
Но Ганц всё так же в мыслях тонет,
В глубь их далеко погружен.

1

«Всё решено. Теперь ужели
Мне здесь душою погибать?
И не узнать иной мне цели?
И цели лучшей не сыскать?
Себя обречь бесславью в жертву?
При жизни быть для мира мертву?

2

Душой ли, славу полюбившей,
Ничтожность в мире полюбить?
Душой ли, к счастью не остывшей,
Волненья мира не испить?
И в нем прекрасного не встретить?
Существованья не отметить?

3

Зачем влечете так к себе вы,
Земли роскошные края?
И день и ночь, как птиц напевы,
Призывный голос слышу я;
И день и ночь мечтами скован,
Я вами, вами очарован.

4

Я ваш! я ваш! из сей пустыни
Вниду я в райские места;
Как пилигрим бредет к святыне,
. . . . . . . . . . . . . . . .
Корабль пойдет, забрызжут волны;
Им чувства вслед, веселья полны.

5

И он спадет, покров неясный,
Под коим знала вас мечта,
И мир прекрасный, мир прекрасный
Отворит дивные врата,
Приветить юношу готовый
И в наслажденьях вечно новый.

6

Творцы чудесных впечатлений!
Резец ваш, кисть увижу я,
И ваших пламенных творений
Душа исполнится моя;
Шуми ж, мой океан широкий!
Неси корабль мой одинокий!

7

А ты прости, мой угол тесный,
И лес, и поле! луг, прости!
Кропи вас чаще дождь небесный!
И дай бог долее цвести!
По вас душа как будто страждет,
В последний раз обнять вас жаждет.

8

Прости, мой ангел безмятежный!
Чела слезами не кропи!
Не предавайсь тоске мятежной
И Ганца бедного прости!
Не плачь, не плачь, я скоро буду,
Я возвращусь — тебя ль забуду?..»

КАРТИНА IX

Кто это позднею порой
Ступает тихо, осторожно?
Видна котомка за спиной,
Посох за поясом дорожный.
Направо домик перед ним,
Налево дальняя дорога,
Идти путем он хочет сим
И просит твердости у бога.
Но, мукой тайною томим,
Назад он ноги обращает
И в домик тот он поспешает.

Одно окно открыто в нем;
Облокотись, пред тем окном
Краса-девица почивает,
И, вея ветр над ней крылом.
Ей сны чудесные внушает;
И, ими, милая, полна,
Вот улыбается она.
С душеволненьем к ней подходит…
Стеснилась грудь; дрожит слеза…
И на прекрасную наводит
Свои блестящие глаза.
Он наклонился к ней, пылает,
Ее целует и стенает.

И, вздрогнув, быстро он бежит
Опять дорогою далекой;
Но мрачен неспокойный вид,
Но грустно в сей. душе глубокой.
Вот оглянулся он назад:
Но уж туман окрестность кроет,
И пуще юноши грудь ноет,
Прощальный посылая взгляд.
Ветр, пробудившися, суровый
Качнул зеленою дубровой.
Исчезло всё в дали пустой.
Сквозь сон лишь смутною, порой
Готлиб привратник будто слышал,
Что из калитки кто-то вышел,
Да верный пес, как бы в укор,
Пролаял звучно на весь двор.

КАРТИНА X

Не всходит долго светлый вождь.
Ненастно утро; на поляны
Валятся серые туманы,
Звенит по кровлям частый дождь.
С зарей красавица проснулась;
Сама дивится, что она
Проспала ночь всю у окна.
Поправив кудри, улыбнулась,
Но, против воли, взор живой
Блеснул досадною слезой.
«Что Ганц так долго не приходит?
Он обещал мне быть чуть свет.
Какой же день! тоску наводит;
Туман густой по полю ходит,
И ветр свистит; а Ганца нет».

Полна живого нетерпенья,
Глядит на милое окно:
Не отворяется оно.
Ганц, верно, спит, и сновиденья
Ему творят любой предмет;
Но день давно уж. Рвут долины
Ручьи дождя; дубов вершины
Шумят; а Ганца нет, как нет.

Уж скоро полдень. Неприметно
Туман уходит; лес молчит;
Гром в размышлении гремит
Вдали… Дугою семицветной
Горит на небе райский свет;
Унизан искрами дуб древний;
И песни звонкие с деревни
Звучат; а Ганца нет, как нет.

Что б это значило?.. находит
Злодейка грусть; слух утомлен
Считать часы… Вот кто-то входит
И в дверь… Он! он!.. ах, нет, не он!
В халате розовом, покойном,
В цветном переднике с каймой,
Приходит Берта: «Ангел мой!
Скажи, что сделалось с тобой?
Ты ночь всю спала беспокойно;
Ты вся томна, ты вся бледна.
Не дождь ли помешал шумливый?
Или ревущая волна?
Или петух, буян крикливый,
Всю ночь не ведающий сна?
Иль потревожил дух нечистый
Во сне покой девицы чистой,
Навеял черную печаль?
Скажи, тебя всем сердцем жаль!»

— Нет, не мешал мне дождь шумливый,
И не ревущая волна,
И не петух, буян крикливый,
Всю ночь не ведающий сна;
Не эти сны, не те печали
Мне грудь младую взволновали,
Не ими дух мой возмущен,
Иной мне снился дивный сон.

Мне снилось: в темной я пустыне,
Вокруг меня туман и глушь.
И на болотистой равнине
Нет места, где была бы сушь.
Тяжелый запах; топко, вязко;
Что шаг, то бездна подо мной:
Боюся я ступить ногой;
И вдруг мне сделалось так тяжко,
Так тяжко, что нельзя сказать…
Где ни возьмись, Ганц дикий, странны
— Бежала кровь, струясь из раны —
Вдруг начал надо мной рыдать;
Но, вместо слез, лились потоки
Какой-то мутныя воды…
Проснулась я: на грудь, на щеки,
На кудри русой головы,
Бежал ручьями дождь досадный;
И было сердцу не отрадно.
Меня предчувствие берет…
И я кудрей не выжимала;
И я всё утро тосковала;
Где он? и что с ним? что нейдет? —

Стоит, качает головою
Разумная пред нею мать:
— Ну, дочка! мне с твоей бедою,
Не знаю, как уж совладать.
Пойдем к нему, узнаем сами,
Да будь святая сила с нами! —

Вот входят в комнату оне;
Но в ней всё пусто. В стороне
Лежит, в густой пыли, том давний,
Платон и Шиллер своенравный,
Петрарка, Тик, Аристофан
Да позабытый Винкельман;
Куски изодранной бумаги;
На полке — свежие цветы;
Перо, которым, полн отваги,
Передавал свои мечты.
Но на столе мелькнуло что-то.
Записка!.. с трепетом взяла
Луиза в руки. От кого-то?
К кому?.. и что ж она прочла?..
Язык лепечет странно пени…
И вдруг упала на колени;
Ее кручина давит, жжет,
Гробовый холод в ней течет.

КАРТИНА XI

Ты посмотри, тиран жестокий,
На грусть убитыя души!
Как вянет цвет сей одинокий,
Забытый в пасмурной глуши!
Вглядись, вглядись в свое творенье:
Ее ты счастия лишил
И жизни радость претворил
В тоску ей, в адское мученье,
В гнездо разоренных могил.
О, как она тебя любила!
С каким восторгом чувств живым
Простые речи говорила!
И как внимал речам ты сим!
Как пламенен и как невинен
Был этот блеск ее очей!
Как часто ей, в тоске своей,
Тот день казался скучен, длинен,
Когда, раздумью предана,
Тебя не видела она.
И ты ль, и ты ль ее оставил?
Ты ль отвернулся от всего?
В страну чужую путь направил,
И для кого? и для чего?
Но посмотри, тиран жестокий:
Она всё так же, под окном,
Сидит и ждет в тоске глубокой,
Не промелькнет ли милый в нем.
Уж гаснет день; сияет вечер;
На всё наброшен дивный блеск;
Прохладный вьется в небе ветер;
Волны чуть слышен дальний плеск.
Уже ночь тени настилает;
Но запад всё еще сияет.
Свирель чуть льется; а она
Сидит недвижно у окна.

НОЧНЫЕ ВИДЕНИЯ

Темнеет, тухнет вечер красный;
Спит в упоении земля;
И вот на наши уж поля
Выходит важно месяц ясный.
И всё прозрачно, всё светло;
Сверкает море, как стекло. —

В небе чудные вот тени
Развилися и свились,
И чудесно понеслись
На небесные ступени.
Прояснилось: две свечи;
Двое рыцарей косматых;
Два зубчатые мечи
И чеканенные латы;
Что-то ищут; стали в ряд.
И зачем-то переходят;
И дерутся, и блестят;
И чего-то не находят…
Всё пропало, слилось с тьмой;
Светит месяц над водой.

Блистательно всю рощу оглашает
Царь соловей. Звук тихо разнесен.
Чуть дышит ночь; земля сквозь сон
Мечтательно певцу внимает.
Лес не колышется; всё спит,
Лишь вдохновенна песнь звучит.

Показался дивной феи
Слитый с воздуха дворец,
И в окне поет певец
Вдохновенные затеи.
На серебряном ковре,
Весь затканный облаками,
Чудный дух летит в огне;
Север, юг покрыл крылами.
Видит: фея спит в плену
За решеткою коральной;
Перламутную стену
Рушит он слезой хрустальной.
Обнялись… слилися с тьмой…
Светит месяц над водой.

Сквозь пар окрестность чуть сверкает.
Какую кучу тайных дум
Наводит моря странный шум!
Огромный кит спиной мелькает;
Рыбак закутался и спит;
А море всё шумит, шумит.

Вот из моря молодые
Девы чудные плывут;
Голубые, огневые
Волны белые гребут.
Призадумавшись, колышет
Грудь лилейную вода,
И красавица чуть дышит…
И роскошная нога
Стелет брызги в два ряда…
Улыбается, хохочет,
Страстно манит и зовет,
И задумчиво плывет,
Будто хочет и не хочет,
И задумчиво поет
Про себя, младу сирену,
Про коварную измену,
А на тверди голубой
Светит месяц над водой.

Вот в стороне глухой кладбище:
Ограда ветхая кругом,
Кресты, каменья… скрыто мхом
Немых покойников жилище.
Полет да крики только сов
Тревожат сон пустых гробов.

Подымается протяжно
В белом саване мертвец,
Кости пыльные он важно
Отирает, молодец.
С чела давнего хлад веет,
В глазе палевый огонь,
И под ним великий конь,
Необъятный, весь белеет
И всё более растет,
Скоро небо обоймет;
И покойники с покою
Страшной тянутся толпою.
Земля колется и — бух
Тени разом в бездну… Уф!

И стало страшно ей; мгновенно
Она прихлопнула окно.
Всё в сердце трепетном смятенно,
И жар и дрожь попеременно
По нем текут. В тоске оно.
Внимание развлечено.
Когда, рукою беспощадной,
Судьба надвинет камень хладный
На сердце бедное, — тогда,
Скажите, кто рассудку верен?
Чья против зол душа тверда?
Кто вечно тот же завсегда?
В несчастьи кто не суеверен?
Кто крепкой не бледнел душой
Перед ничтожною мечтой?

С боязнью, с горестию тайной,
В постель кидается она;
Но ждет напрасно в ложе сна.
В тьме прошумит ли что случайно,
Скребунья-мышь ли пробежит, —
От вежд коварный сон летит.

КАРТИНА XIII

Печальны древности Афин.
Колонн, статуй ряд обветшалый
Среди глухих стоит равнин.
Печален след веков усталых:
Изящный памятник разбит,
Изломлен немощный гранит,
Одни обломки уцелели.
Еще доныне величав,
Чернеет дряхлый архитрав,
И вьется плющ по капители;
Упал расщепленный карниз
В давно заглохшие окопы.
Еще блестит сей дивный фриз,
Сии рельефные метопы;
Еще доныне здесь грустит
Коринфский орден многолепный
Рой ящериц по нем скользит, —
На мир с презреньем он глядит;
Всё тот же он великолепный,
Времен минувших вдавлен в тьму,
И без вниманья ко всему.

Печальны древности Афин.
Туманен ряд былых картин.
Облокотясь на мрамор хладный,
Напрасно путник алчет жадный
В душе былое воскресить,
Напрасно силится развить
Протекших дел истлевший свиток, —
Ничтожен труд бессильных пыток;
Везде читает смутный взор
И разрушенье и позор.
Промеж колонн чалма мелькает,
И мусульманин по стенам,
По сим обломкам, камням, рвам,
Коня свирепо напирает,
Останки с воплем разоряет.
Невыразимая печаль
Мгновенно путника объемлет,
Души он тяжкий ропот внемлет;
Ему и горестно, и жаль,
Зачем он путь сюда направил.
Не для истлевших ли могил
Кров безмятежный свой оставил,
Покой свой тихий позабыл?
Пускай бы в мыслях обитали
Сии воздушные мечты!
Пускай бы сердце волновали
Зерцалом чистой красоты!
Но и убийственно и хладно
Разворожились вы теперь.
Безжалостно и беспощадно
Пред ним захлопнули вы дверь,
Сыны существенности жалкой,
Дверь в тихий мир мечтаний, жаркий! —
И грустно, медленной стопой
Руины путник покидает;
Клянется их забыть душой;
И всё невольно помышляет
О жертвах бренности слепой.

КАРТИНА XVI

Ушло два года. В мирном Люненсдорфе
Попрежнему красуется, цветет;
Всё те ж заботы, и забавы те же
Волнуют жителей покойные сердца.
Но не попрежнему в семье Вильгельма:
Паст_о_ра уж давно на свете нет.
Окончив путь и тягостный и трудный,
Не нашим сном он крепко опочил.
Все жители останки провожали
Священные, с слезами на глазах;
Его дела, поступки поминали:
Не он ли нам спасением служил?
Нас наделял своим духовным хлебом,
В словах добру прекрасно поучая.
Не он ли был утехою скорбящих,
Сирот и вдов нетрепетным щитом?
В день праздничный, как кротко он, бывало,
Всходил на кафедру! и с умиленьем
Нам говорил про мучеников чистых,
Про тяжкие страдания Христовы,
А мы ему, растроганны, внимали,
Дивилися и слезы проливали.

От Висмара когда кто держит путь,
Встречается налево от дороги
Ему кладбище: старые кресты
Склонилися, обшиты мохом,
И времени изведены резцом.
Но промеж них белеет резко урна
На черном камне, и над ней смиренно.
Два явора зеленые шумят,
Далеко хладной обнимая тенью.
Тут бренные покоятся останки
Паст_о_ра. Вызвались на свой же счет
Сооружить над ним благие поселяне
Последний знак его существованья
В сем мире. Надпись с четырех сторон
Гласит, как жил и сколько мирных лет
Провел на пастве, и когда оставил
Свой долгий путь, и богу дух вручил.

И в час, когда стыдливый развивает
Румяные восток свои власы;
Подымется по полю свежий ветер;
Посыплется алмазами роса;
В своих кустах малиновка зальется;
Полсолнца на земле всходя горит, —
К нему идут младые поселянки,
С гвоздиками и розами в руках.
Увешают душистыми цветами,
Гирляндою зеленой обовьют,
И снова в путь назначенный идут.
Из них одна, младая, остается
И, опершись лилейною рукой,
Над ним сидит в раздумьи долго, долго,
Как будто бы о непостижном мыслит
В задумчивой, скорбящей деве сей
Кто б не узнал печальныя Луизы?
Давно в глазах веселье не блестит;
Не кажется невинная усмешка
В ее лице; не пробежит по нем,
Хотя ошибкой, |радостное чувство;
Но как мила она и в грусти томной!
О, как возвышенен невинный этот взгляд!
Так светлый серафим тоскует
О пагубном паденьи человека.
Мила была счастливая Луиза,
Но как-то мне в несчастии милее.
Осьмнадцать лет тогда минуло ей,
Когда преставился паст_о_р разумный.
Всей детскою она своей душой
Богоподобного любила старца;
И думает в душевной глубине:
«Нет, не сбылись живые упованья
Твои. Как, добрый старец, ты желал
Нас обвенчать перед святым налоем,
Навеки наш союз соединить.
Как ты любил мечтательного Ганца!
А он…»

Заглянем в хижину Вильгельма.
Уж осень. Холодно. И дома он
Вытачивал с искусством хитрым кружки
Из крепкого с слоями бука,
Затейливой резьбою украшая;
У ног его свернувшися лежал
Любимый друг, товарищ верный, Гектор.
А вот разумная хозяйка Берта
С утра уже заботливо хлопочет
О всем. Толпится также под окном
Гусей ватага долгошейных; так же
Неугомонные кудахчут куры;
Чиликают нахалы воробьи,
Весь день в навозной куче роясь.
Видали уж красавца снегиря;
И осенью давно запахло в поле,
И пожелтел давно зеленый лист,
И ласточки давно уж отлетели
За дальние, роскошные моря.
Кричит разумная хозяйка Берта:
«Так долго не годится быть Луизе!
Темнеет день. Теперь не то, что летом;
Уж сыро, мокро, и густой туман
Так холодом всего и пронимает.
Зачем бродить? беда мне с этой девкой;
Не выкинет она из мыслей Ганца;
А бог знает, он жив ли или нет».
Не то совсем раздумывает Фанни,
За пяльцами сидя в своем углу.
Шестнадцать лет ей, и, полна тоски
И тайных дум по идеальном друге,
Рассеянно, невнятно говорит:
«И я бы так, и я б его любила».

КАРТИНА XVII

Унывна осени пора;
Но день сегодняшний прекрасен:
На небе волны серебра,
И солнца лик блестящ и ясен.
Один дорогой почтовой
Бредет, с котомкой за спиной,
Печальный путник из чужбины.
Уныл, и томен он, и дик,
Идет согнувшись, как старик,
В нем Ганца нет и половины.
Полупотухший бродит взор
По злачным холмам, желтым нивам,
По разноцветной цепи гор.
Как бы в забвении счастливом
Его касается мечта;
Но мысль не тем уж занята. —
Он в думы крепкие погружен.
Ему покой теперь бы нужен.

Прошел он дальний, видно, путь;
Страдает больно, видно, грудь;
Душа страдает, жалко ноя;
Ему теперь не до покоя.

О чем же думы крепки те?
Дивится сам он суете:
Как был измучен он судьбою;
И зло смеется над собою,
Что поверял своей мечтой
Свет ненавистный, слабоумный;
Что задивился в блеск пустой
Своей душою неразумной;
Что, не колеблясь, смело он
Сим людям кинулся в объятья;
И, околдован, охмелен,
В их злые верил предприятья.
Как гробы холодны они;
Как тварь презреннейшая низки;
Корысть и почести одни
Им лишь и дороги и близки.
Они позорят дивный дар:
И попирают вдохновенье;
И презирают откровенье;
Их холоден притворный жар,
И гибельно их пробужденье.
О, кто б нетрепетно проник
В их усыпительный язык!
Как ядовито их дыханье!
Как ложно сердца трепетанье!
Как их коварна голова!
Как пустозвучны их слова!

И много истин он, печальный,
Теперь изведал и узнал;
Но сам счастливее ли стал
Во глубине души опальной?
Лучистой, дальнею звездой
Его влекла, тянула слава,
Но ложен чад ее густой,
Горька блестящая отрава.

Склоняется на запад день,
Вечерняя длиннеет тень.
И облаков блестящих, белых
Ярчее алые края;
На листьях темных, пожелтелых
Сверкает золота струя.
И вот завидел странник бедный
Свои родимые луга.
И взор мгновенно вспыхнул бледный,
Блеснула жаркая слеза.
Рой прежних, тех забав невинных
И тех проказ, тех дум старинных —
Всё разом налегло на грудь
И не дает ему дохнуть.
И мыслит он: что это значит?..
И, как ребенок слабый, плачет.

ДУМА

Благословен тот дивный миг,
Когда в поре самопознанья,
В поре могучих сил своих,
Тот, небом избранный, постиг
Цель высшую существованья;
Когда не грез пустая тень,
Когда не славы блеск мишурный
Его тревожат ночь и день,
Его влекут в мир шумный, бурный;
Но мысль и крепка и бодра
Его одна объемлет, мучит
Желаньем блага и добра;
Его трудам великим учит.
Для них он жизни не щадит.
Вотще безумно чернь кричит,
Он тверд средь сих живых обломков.
И только слышит, как шумит
Благословение потомков.

Когда ж коварные мечты
Взволнуют жаждой яркой доли,
А нет в душе железной воли,
Нет сил стоять средь суеты, —
Не лучше ль в тишине укромной
По полю жизни протекать,
Семьей довольствоваться скромной
И шуму света не внимать?

КАРТИНА XVIII

Выходят звезды плавным хором,
Обозревают кротким взором
Опочивающий весь мир,
Блюдут сон тихий человека,
Ниспосылают добрым мир,
А злым яд гибельный упрека.
Зачем же, звезды, грустным вы
Не посылаете покоя?
Для горемычной головы
Вы — радость, и, на вас покоя
Свой грустный стосковалый взор,
Страстей он слышит разговор
В душе, и вас он призывает,
И вам он пени поверяет.
Попрежнему всегда томна.
Еще Луиза не разделась;
Не спится ей; в мечтах она
На ночь осенню загляделась.
Предмет, и тот же и один…
И вот восторг к ней в душу входит:
Песнь стройную она заводит;
Звучит веселый клавесин.

Внимая шуму листопада,
Промеж деревьев, где сквозит
Из стен решетчатых ограда,
В забвеньи сладостном, у сада,
Наш Ганц закутавшись стоит.
И что же с ним, когда он звуки
Давно знакомые узнал,
И голос тот, со дня разлуки
Что долго, долго не слыхал;
И песню ту, что в страсти жаркой,
В любви, в избытке дивных сил,
Под строй души в напевах яркой,
Ее, восторженный, сложил?
Чрез сад она звенит, несется
И в упоеньи тихом льется:

«Тебя зову! тебя зову!
Твоей улыбкою чаруюсь,
С тобой не час, не два сижу,
С тебя очей я не свожу:
Дивуюся, не надивуюсь.
Поешь ли ты — и звон речей
Твоих, таинственный, невинный,
Ударит в воздух ли пустынный

Звук в небе льется соловьиный,
Гремит серебряный ручей.

* * *

Приди ко мне, прижмись ко мне
В жару чудесного волненья.
Пылает сердце в тишине;
Они горят, они в огне,
Твои покойные движенья.

* * *

Я без тебя грущу, томлюсь,
И позабыть тебя нет силы.
И пробуждаюсь ли, ложусь,
Всё о тебе, молюсь, молюсь,
Всё о тебе, мой ангел милый».

* * *

И вот почудилося ей:
Чудесным заревом очей
Возле нее блистает кто-то,
И слышит вздох она кого-то,
И страх, и дрожь ее берет…
И оглянулась…
«Ганц!»…
О, кто поймет
Всю эту радость чудной встречи!
И взоров пламенные речи!
И этот чувств счастливый гнет!
О, кто так пламенно опишет
Сию душевную волну,
Когда она грудь рвет и пышет,
Терзает сердца глубину,
А сам дрожишь, в весельи млеешь,
Ни дум, ни слов найти не смеешь;
В восторге, в куче сладких мук,
Сольешься в стройный, светлый звук!

Опомнясь, Ганц глядит сквозь слезы
В глаза подруги своея;
И мыслит: «Полно, это грезы;
Пусть же не просыпаюсь я.
Она всё та ж, и так любила
Меня всей детскою душой!
Чело печалию накрыла,
Румянец свежий иссушила,
Губила век свой молодой;
А я, безумный, бестолковый,
Летел искать кручины новой!..»
И спал страданий тяжкий сон
С его души; живой, спокойный,
Переродился снова он.
На время бурей возмущен,
Так снова блещет мир наш стройный;
В огне закаленный булат
Так снова ярче во сто крат.

Пируют гости; рюмки, чаши
Кругом обходят и гремят;
И старики болтают наши;
И в танцах юноши кипят.
Звучит протяжным, шумным громом
Музыка яркая весь день;
Ворочает веселье домом;
Гостеприимно блещет сень.
И поселянки молодые
Чету влюбленную дарят:
Несут фиалки голубые,
Несут им розы огневые,
Их убирают и шумят:
Пусть век цветут их дни младые,
Как те фиалки полевые;
Сердца любовью да горят,
Как эти розы огневые.

И в упоеньи, в неге чувств
Заране юноша трепещет, —
И светлый взор весельем блещет;
И беспритворно, без искусств,
Оковы сбросив принужденья,
Вкушает сердце наслажденья.
И вас, коварные мечты,
Боготворить уж он не станет, —

Земной поклонник красоты.
Но что ж опять его туманит?
(Как непонятен человек!)
Прощаясь с ними он навек, —
Как бы по старом друге верном,
Грустит в забвении усердном.
Так в заключеньи школьник ждет,
Когда желанный срок придет.
Лета к концу его ученья —
Он полон дум и упоенья,
Мечты воздушные ведет:
Он независимый, он вольный,
Собой и миром всем довольный,
Но, расставаяся с семьей
Своих товарищей, душой
Делил с кем шалость, труд, покой, —
И размышляет он, и стонет,
И с невыразною тоской
Слезу невольную уронит.

ЭПИЛОГ

В уединении, в пустыне,
В никем незнаемой глуши,
В моей неведомой святыне,
Так созидаются отныне
Мечтанья тихие души.
Дойдет ли звук подобно шуму,
Взволнует ли кого-нибудь,
Живую юноши ли думу,
Иль девы пламенную грудь?
Веду с невольным умиленьем
Я песню тихую мою,
И с неразгаданным волненьем
Свою Германию пою.
Страна высоких помышлений!
Воздушных призраков страна!
О, как тобой душа полна!
Тебя обняв, как некий гений,
Великий Гёте бережет,
И чудным строем песнопений
Свевает облака забот.

ГАНЦ КЮХЕЛЬГАРТЕН

Идиллия была опубликована отдельным изданием в 1829 г. самим Н. В. Гоголем под псевдонимом В. Алов и с пояснением: «(Писано в 1827)». Эта датировка вызвала сомнения у исследователей жизни и творчества Гоголя; не исключена возможность, что автор работал над «Ганцам Кюхельгартеном» и в 1828 г.
Появление «Ганца Кюхельгартена» вызвало отрицательные отзывы «Московского телеграфа» (1829, ? 12, Н. Полевой) и «Северной Пчелы» (1829, ? 87). Под влиянием этих резких оценок молодой писатель отобрал у книгопродавцев экземпляры своей книги и уничтожил их.

Стр. 310. Зазнаться — здесь в значении познакомиться, узнать (украинизм).
Стр. 316. Кандис — длинное платье с рукавами; в древности его носили в Мидии и в Персии.
Стр. 318. Мангустан — плодовое дерево в Индии.
Стр. 318. Кандагар — область в Афганистане.
Стр. 318. Исразил — Исрафил, по верованиям магометан — один из главных четырех ангелов.
Стр. 320. Бишеф — правильнее бишоф, напиток из вина с сахаром и лимоном.
Стр. 321. Мисолунги — город в Греции, центр сопротивления греков во время национально-освободительной войны. В 1826 г. крепость была взята турками.
Стр. 321. Колокотрони — Колокотрони Федор (1770-1843), видный деятель греческой национально-освободительной войны.


Н. В. Гоголь. Собрание художественных произведений в пяти томах. Том первый.
М., Издательство Академии наук СССР, 1951

  • Сочинение по пословице о языке и речи
  • Сочинение по пословице от осени к лету поворота нету 4 класс
  • Сочинение по пословице про семью
  • Сочинение по пословице прилежание отец счастья
  • Сочинение по пословице друзья познаются в беде самолюб никому не люб