Сочинение по картине шишкина на севере диком и стихотворению лермонтова сосна 9 класс кратко

В творчестве многих русских писателей прослеживается тема, которая привлекала их своей широтой и ясностью – это Кавказ. Не стал исключением и Михаил Юрьевич Лермонтов, в творчестве которого имена эта тематика имеет большое значение.
Сразу хочу отметить, что Кавказ для Лермонтова нечто большее, чем просто прекрасные широты, манящие своей свежестью и потрясающей красотой. С этими местами у Михаила Юрьевича было связано его девство, что и отразилось на всем творчестве писателя, ведь именно поэтому его произведения заиграли теплыми и нежными красками, более насыщенными по сравнению с другими русскими поэтами.
Я счастлив был с вами, ущелия гор,
Пять лет пронеслось: все тоскую по вас.
Там видел я пару божественных глаз;
И сердце лепечет, воспомня тот взор:
Люблю я Кавказ!..
В 1837 году Лермонтов был сослан на Кавказ в действующую армию за стихотворение «Смерть Поэта», написанное на смерть А. С. Пушкина. Здесь же, на Кавказе, и закончилась его земная жизнь в 1841 году. Стоит ли удивляться, что многие произведения Лермонтова посвящены Кавказу! Это горный край, суровый и прекрасный, с особой дикой красотой, предстает в поэзии Лермонтова в разных обличьях. Например, в стихотворении «Дары Терека» река Терек и Каспийское море выступают своего рода сказочными существами, в чем-то похожими на языческие божества. И сюжет стихотворения — в духе романтической баллады: Терек приносит подарки Каспию, прося впустить его, реку, в простор моря.
И все же несомненно, что Лермонтов любил этот край, поэтому так охотно переносил действие многих своих произведений на Кавказ. «Славное место эта долина! — восклицает автор в «Герое нашего времени», описывая Койшаурскую долину. У нас нет причин сомневаться в искренности Лермонтова, восхищающегося Кавказом, ведь он сам в стихотворении «Кавказ» признается: «Люблю я Кавказ».

Семейное счастье Лермонтовых было недолгим.
«Юрий Петрович охладел к жене по той же причине, как и его тесть к тёще; вследствие этого Юрий Петрович завел интимные отношения с бонной своего сына, молоденькой немкой, Сесильей Фёдоровной, и кроме того с дворовыми… Буря разразилась после поездки Юрия Петровича с Марьей Михайловной в гости, к соседям Головниным… едучи обратно в Тарханы, Марья Михайловна стала упрекать своего мужа в измене; тогда пылкий и раздражительный Юрий Петрович был выведен из себя этими упреками и ударил Марью Михайловну весьма сильно кулаком по лицу, что и послужило впоследствии поводом к тому невыносимому положению, какое установилось в семье Лермонтовых. С этого времени с невероятной быстротой развилась болезнь Марьи Михайловны, впоследствии перешедшая в чахотку, которая и свела её преждевременно в могилу. После смерти и похорон Марьи Михайловны… Юрию Петровичу ничего более не оставалось, как уехать в свое собственное небольшое родовое тульское имение Кропотовку, что он и сделал в скором времени, оставив своего сына, ещё ребёнком, на попечение его бабушке Елизавете Алексеевне…».
Марья Михайловна похоронена в том же склепе, что и её отец. Её памятник, установленный в часовне, построенной над склепом, венчает сломанный якорь — символ несчастной семейной жизни. На памятнике надпись: «Под камнем сим лежит тело Марьи Михайловны Лермонтовой, урожденной Арсеньевой, скончавшейся 1817 года февраля 24 дня, в субботу; житие её было 21 год и 11 месяцев и 7 дней».
Елизавета Алексеевна Арсеньева, пережившая своего мужа, дочь, зятя и внука, также похоронена в этом склепе. Памятника у неё нет.
Бабушка поэта, Елизавета Алексеевна Арсеньева, страстно любила внука, который в детстве не отличался сильным здоровьем. Энергичная и настойчивая, она употребляла все усилия, чтобы дать ему всё, на что только может претендовать продолжатель рода Лермонтовых. О чувствах и интересах отца она не заботилась. Лермонтов в юношеских произведениях весьма полно и точно воспроизводил события и действующих лиц своей личной жизни. В драме с немецким заглавием — «Menschen und Leidenschaften» — рассказан раздор между его отцом и бабушкой.
Лермонтов-отец не в состоянии был воспитывать сына, как этого хотелось аристократической родне, — и Арсеньева, имея возможность тратить на внука «по четыре тысячи в год на обучение разным языкам», взяла его к себе с уговором воспитывать его до 16 лет и во всем советоваться с отцом. Последнее условие не выполнялось; даже свидания отца с сыном встречали непреодолимые препятствия со стороны Арсеньевой.
Ребенок с самого начала должен был сознавать противоестественность этого положения. Его детство протекало в поместье бабушки, Тарханах, Пензенской губернии; его окружали любовью и заботами — но светлых впечатлений, свойственных возрасту, у него не было.
Впервые Михаил Юрьевич Лермонтов побывал на Кавказе шестилетним ребенком, когда бабушка Елизавета Алексеевна Арсеньева привозила его на воды, чтобы поправить здоровье внука. Уже первая поездка из далекого пензенского имения Тарханы, несомненно, оставила отпечаток в детском сознании. Но особенно большое значение в жизни Лермонтова имело посещение Кавказа в 1825 году, когда ему было около 11 лет. Из Тархан выехали большим обозом, так как с Арсеньевой отправился на воды и её брат Александр Алексеевич Столыпин – он ехал с женой и детьми. Ехали и другие родственники, также множество дворовых, гувернёры, лекарь, повара. Елизавета Алексеевна была небогата и бережлива. Но, зная, что Мишу скоро придется отдать в учение в Москву или Петербург, решила сделать ему подарок, очень щедрый, – поездку на Горячие воды на целое лето.
Самое яркое воспоминание об этой поездке – первая любовь. В глубокой тайне держит десятилетний Лермонтов свои страсти. Никому и в голову не приходит, что резвый мальчик в курточке, сшитой домашним портным, мучается над загадкой сердца человеческого…
«Кто мне поверит, что я знал уже любовь, имея десять лет от роду?
Мы были большим семейством на водах Кавказских: бабушка, тетушки, кузины. К моим кузинам приходила одна дама с дочерью, девочкой лет девяти. Я ее видел там. Я не помню, хороша собою была она или нет. Но ее образ и теперь еще хранится в голове моей; он мне любезен, сам не знаю почему. Один раз, я помню, я вбежал в комнату, она была тут и играла с кузиною в куклы: мое сердце затрепетало, ноги подкосились. я тогда ни об чем еще не имел понятия, тем не менее это была страсть, сильная, хотя ребяческая: это была истинная любовь: с тех пор я еще не любил так… с тех пор…я никогда так не любил, как в тот раз. Горы Кавказские для меня священны…»
Спустя два года после возвращения с Кавказа Лермонтова повезли в Москву и стали готовить к поступлению в университетский благородный пансион. Учителями его были Зиновьев, преподаватель латинского и русского языка в пансионе, и француз Gondrot, бывший полковник наполеоновской гвардии; его сменил в 1829 году англичанин Виндсон, познакомивший его с английской литературой.
В пансионе Лермонтов оставался около двух лет. Здесь, под руководством Мерзлякова и Зиновьева, процветал вкус к литературе: происходили «заседания по словесности», молодые люди пробовали свои силы в самостоятельном творчестве, существовал даже какой-то журнал при главном участии Лермонтова.
Поэт горячо принялся за чтение; сначала он поглощён Шиллером, особенно его юношескими трагедиями; затем он принимается за Шекспира, в письме к родственнице «вступается за честь его», цитирует сцены из Гамлета.
По-прежнему Лермонтов ищет родную душу, увлекается дружбой то с одним, то с другим товарищем, испытывает разочарования, негодует на легкомыслие и измену друзей.
Последнее время его пребывания в пансионе — 1829 — отмечено в произведениях Лермонтова необыкновенно мрачным разочарованием, источником которого была совершенно реальная драма в личной жизни Лермонтова.
Срок воспитания его под руководством бабушки приходил к концу; отец часто навещал сына в пансионе, и отношения его к тёще обострились до крайней степени. Борьба развивалась на глазах Михаила Юрьевича; она подробно изображена в его юношеской драме. Бабушка, ссылаясь на свою одинокую старость, взывая к чувству благодарности внука, отвоевала его у зятя, пригрозив, как и раньше, отписать всё своё движимое и недвижимое имущество в род Столыпиных, если внук по настоянию отца уедет от неё. Юрию Петровичу пришлось отступить, хотя отец и сын были привязаны друг к другу и отец, по видимому, как никто другой понимал, насколько одарен его сын. Во всяком случае, именно об этом свидетельствует его предсмертное письмо сыну.
Весной 1830 года благородный пансион был преобразован в гимназию, и Лермонтов оставил его. Лето он провёл в Середникове, подмосковном поместье брата бабушки, Столыпина.
С сентября 1830 года Лермонтов числится студентом Московского университета сначала на «нравственно-политическом отделении», потом на «словесном».
Серьёзная умственная жизнь развивалась за стенами университета, в студенческих кружках, но Лермонтов не сходится ни с одним из них. У него, несомненно, больше наклонности к светскому обществу, чем к отвлечённым товарищеским беседам: он по природе наблюдатель действительной жизни. Давно уже, притом, у него исчезло чувство юной, ничем не омрачённой доверчивости, охладела способность отзываться на чувство дружбы, на малейшие проблески симпатии. Его нравственный мир был другого склада, чем у его товарищей, восторженных гегельянцев и эстетиков.
Для поэтической деятельности Лермонтова университетские годы оказались в высшей степени плодотворны. Талант его зрел быстро, духовный мир определялся резко. Лермонтов усердно посещает московские салоны, балы, маскарады. Он знает действительную цену этих развлечений, но умеет быть весёлым, разделять удовольствия других. Поверхностным наблюдателям казалась совершенно неестественной бурная и гордая поэзия Лермонтова при его светских талантах.
Лермонтов не пробыл в университете и двух лет; выданное ему свидетельство говорит об увольнении «по прошению» — но прошение, по преданию, было вынуждено студенческой историей с одним из наименее почтенных профессоров Маловым. С 18 июня 1832 года Лермонтов более не числился студентом.
Он уехал в Санкт-Петербург, с намерением снова поступить в университет, но ему отказались засчитать два года, проведенных в Московском университете, предложив поступить снова на 1 курс. Лермонтова такое долгое студенчество не устраивало и он под влиянием петербургских родственников, прежде всего Монго-Столыпина, наперекор собственным планам, поступает в Школу гвардейских подпрапорщиков. Эта перемена карьеры отвечала и желаньям бабушки.
Лермонтов оставался в школе два «злополучных года», как он сам выражается. Об умственном развитии учеников никто не думал; им «не позволялось читать книг чисто-литературного содержания». В школе издавался журнал, но характер его вполне очевиден из поэм Лермонтова, вошедших в этот орган: «Уланша», «Петергофский праздник»…
Накануне вступления в школу Лермонтов написал стихотворение «Парус»; «мятежный» парус, «просящий бури» в минуты невозмутимого покоя — это всё та же с детства неугомонная душа поэта. «Искал он в людях совершенства, а сам — сам не был лучше их», — говорит он устами героя поэмы «Ангел смерти», написанной ещё в Москве.
В 1832 году в манеже Школы гвардейских подпрапорщиков лошадь ударила Лермонтова в правую ногу, расшибив её до кости. Лермонтов лежал в лазарете, его лечил известный врач Н. Ф. Арендт. Позже поэт был выписан из лазарета, но врач навещал его в доме Е. А. Арсеньевой.
По выходе из школы корнетом лейб-гвардии гусарского полка Лермонтов живёт по-прежнему среди увлечений и упреков совести, среди страстных порывов и сомнений, граничащих с отчаянием.
Вышедший из-под опеки бабушки, уже взрослый, Лермонтов трижды приезжал на Кавказ, всегда не по своей воле – это было место его службы, а точнее, ссылки. Первый раз он был сослан в 1837 году за стихотворение «Смерть поэта», посвященное трагической гибели А. С. Пушкина на дуэли
До сих пор поэтический талант Лермонтова был известен лишь в офицерских и светских кружках. Первое его произведение, появившееся в печати — «Хаджи Абрек» — попало в «Библиотеку для Чтения» без его ведома, и после этого невольного, но удачного дебюта Лермонтов долго не хотел печатать своих стихов. Смерть Пушкина явила Лермонтова русской публике во всей силе поэтического таланта. Лермонтов был болен, когда совершилось страшное событие. До него доходили разноречивые толки; «многие», рассказывает он, «особенно дамы, оправдывали противника Пушкина», потому что Пушкин был дурен собой и ревнив и не имел права требовать любви от своей жены.
В конце января тот же врач Н. А. Арендт, побывав у заболевшего Лермонтова, рассказал ему подробности дуэли и смерти Пушкина.
Об особенном отношении к происходившим событиям рассказывал другой литератор — П. А. Вяземский.
Невольное негодование охватило Лермонтова, и он «излил горечь сердечную на бумагу». Стихотворение «Смерть Поэта» оканчивалось сначала словами: «И на устах его печать». Оно быстро распространилось в списках, вызвало бурю в высшем обществе, новые похвалы Дантесу; наконец, один из родственников Лермонтова, Н. Столыпин, стал в глаза порицать его горячность по отношению к такому джентльмену, как Дантес. Лермонтов вышел из себя, приказал гостю выйти вон и в порыве страстного гнева набросал заключительные 16 строк «А вы, надменные потомки…»…
Когда стихотворение дошло до царя, он наложил на нем такую резолюцию: “Приятные стихи, нечего сказать… Я велел старшему медику гвардейского корпуса посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он; а затем мы поступим с ним согласно закону”.
Последовал арест и судебное разбирательство, за которым наблюдал сам император; за Лермонтова вступились пушкинские друзья, прежде всего Жуковский, близкий императорской семье, кроме этого бабушка, имевшая светские связи, сделала все, чтобы смягчить участь единственного внука. Некоторое время спустя корнет Лермонтов был переведён прапорщиком в Нижегородский драгунский полк, действовавший на Кавказе. Поэт отправлялся в изгнание, сопровождаемый общим вниманием: здесь были и страстное сочувствие, и затаённая вражда.
В первых числах мая 1837 года Лермонтов прибыл в Ставрополь, где находилось командование войск Кавказской линии. В дороге поэт простудился. Врачи разрешили ему принять курс лечения минеральными водами в Пятигорске, он попал в город, где на него нахлынули воспоминания детства.
Лермонтов лечился здесь до конца августа.
Первое пребывание Лермонтова на Кавказе длилось всего несколько месяцев. Благодаря хлопотам бабушки он был сначала переведён в гродненский гусарский полк, расположенный в Новгородской губернии, а потом — в апреле 1838 года — возвращён в лейб-гусарский. Несмотря на кратковременную службу в Кавказских горах, Лермонтов успел сильно измениться в нравственном отношении.
Об исключительной значимости для творчества Лермонтова периода его пребывания в 1837 году в Пятигорске и Кисловодске лучше всего свидетельствует роман «Герой нашего времени», в котором нашли отражение пятигорские наблюдения поэта, его большая любовь к Кавказу.
Тайные думы Лермонтова давно уже были отданы роману. Он был задуман ещё в первое пребывание на Кавказе; княжна Мери, Грушницкий и доктор Вернер, по словам того же Сатина, были списаны с оригиналов ещё в 1837 году. Последующая обработка, вероятно, сосредоточивалась преимущественно на личности главного героя, характеристика которого была связана для поэта с делом самопознания и самокритики…
Сначала роман «Герой нашего времени» существовал в виде отдельных глав, напечатанных как самостоятельные повести в журнале «Отечественные записки». Но вскоре вышел роман, дополненный новыми главами и получивший таким образом завершенность.
Первое издание романа было быстро раскуплено и почти сразу появилась критика на него. Почти все, кроме Белинского, сошлись во мнении о том, что Лермонтов в образе Печорина изобразил самого себя и что такой герой не может являться героем своего времени. Поэтому второе издание, появившееся почти сразу во след первому, содержало предисловие автора, в котором он отвечал на враждебную критику. В «Предисловии» Лермонтов провел черту между собою и своим героем и обозначил основную идею своего романа.
Вернувшись с первой ссылки на Кавказ, Лермонтов привёз массу новых поэтических произведений. После «Смерти поэта» он стал одним из самых популярных писателей в России, да и в свете его теперь воспринимают совсем иначе. Лермонтов вошёл в круг пушкинских друзей и наконец-то начинает печататься, почти каждый номер журнала Краевского «Отечественные записки» выходит с новыми стихотворениями поэта. Лермонтов возвращается в петербургский «свет», снова играет роль льва, тем более, что за ним теперь ухаживают все любительницы знаменитостей и героев; но одновременно он обдумывает могучий образ, ещё в юности волновавший его воображение. Кавказ обновил давнишние грёзы; создаются «Демон» и «Мцыри».
И та, и другая поэма задуманы были давно. О «Демоне» поэт думал ещё в Москве, до поступления в университет, позже несколько раз начинал и переделывал поэму; зарождение «Мцыри», несомненно, скрывается в юношеской заметке Лермонтова, тоже из московского периода: «написать записки молодого монаха: 17 лет. С детства он в монастыре, кроме священных книг не читал… Страстная душа томится. Идеалы».
В основе «Демона» лежит сознание одиночества среди всего мироздания. Черты демонизма в творчестве Лермонтова: гордая душа, отчуждение от мира и небеса презрение к мелким страстям и малодушию. Демону мир тесен и жалок; для Мцыри — мир ненавистен, потому что в нём нет воли, нет воплощения идеалов, воспитанных страстным воображением сына природы, нет исхода могучему пламени, с юных лет живущему в груди. «Мцыри» и «Демон» дополняют друг друга.
Но роль «льва» в петербургском свете закончилась для Лермонтова крупным недоразумением: ухаживая за княгиней Щербатовой — музой стихотворения «На светские цепи», — он встретил соперника в лице сына французского посланника Эрнеста де Баранта.
В результате — дуэль, окончившаяся благополучно, но для Лермонтова повлекшая арест на гауптвахте, потом перевод в Тенгинский пехотный полк на Кавказе.
Большой московский почтовый тракт, ведущий на Кавказ, пересекал обширные просторы земли донского казачества с севера на юг. Он шел через станицу Казанскую на Верхнем Дону, станицу Каменскую на Северском Донце и город Новочеркасск.
Почтовая тройка увозила опального поэта «с милого севера в сторону южную». Невесело было на душе поэта, мрачные мысли одолевали его. А по небу бежали одинокие облака. И очень возможно, что, глядя на них, поэт вспомнил свои стихи, написанные совсем недавно, в день отъезда из Петербурга:

Кавказ – это основная страница в жизни и творчестве великого поэта. Кавказ встречает нас везде, и в биографии Михаила Юрьевича, и в его произведениях, и в воспоминаниях о нем его современников.
Белинский писал о том, что Кавказ был колыбелью поэтического творчества Лермонтова также как и Пушкина. И после Пушкина никто так не благодарил Кавказ строками поэзии, как Михаил Юрьевич.
С Кавказом связаны все самые счастливые воспоминания детства у поэта. Впервые в эти места он попадает шестилетним мальчишкой. Михаил был довольно слабым и болезненным мальчиком, а потому его бабушка Елизавета Алексеевна Арсеньева везет его на Кавказ, который славится целебными свойствами местных минеральных вод. И уже эта, самая первая поездка оставляет глубокий след в душе нежного и впечатлительного ребенка.
Второй, еще более яркой встречей с Кавказом в 1825 года Михаил также обязан своей бабушке. Елизавета Алексеевна не обладала большим достатком, была достаточно стеснена в средствах и оттого очень бережлива. Но зная, что ей предстоит осень отдать внука на обучение в столицу, она решает порадовать мальчика и укрепить его здоровье. И они семьей отправляются на лечебные воды на все лето. Долгая дорога по живописным местам девственной природы Кавказа производит неизгладимое впечатление на юную душу будущего поэта. Горячеводск, куда они приехали на отдых и лечение, также поражает своим величием и необычной красотой. Именно здесь Лермонтов впервые знакомится с «Кавказским пленником» А.С. Пушкина. Здесь, в горах Кавказа эта драма оживает, полностью уводя за собой в события произведения. Здесь он впервые влюбляется, это была детская любовь, но эти необыкновенные чувства Михаил запомнил на всю жизнь.
Далее Кавказ перестает быть Михаилу Юрьевичу местом безоблачного детского счастья. Повзрослев, поэт попадает сюда трижды. Кавказ — становится местом службы, а на самом деле ссылки для Лермонтова. Здесь он влюбляется, заводит дружбу, знакомиться с людьми. Тема службы на Кавказе произведение в прозе «Кавказец».
Пятигорск и Кисловодск в 1837 году создают канву для «Героя нашего времени». А глава «Тамань» написана под реальным впечатлением поэта от встречи с контрабандистами.
Немало стихов написано о Кавказе. Кавказ является лейтмотивом всего творчества поэта и жизни в целом. Символично, что именно здесь, в синих кавказских горах, у подножия горы Машук, во время дуэли и обрывается жизнь юного Лермонтова.

Впервые Михаил Юрьевич Лермонтов побывал на Кавказе шестилетним ребенком, когда бабушка Елизавета Алексеевна Арсеньева привозила его на воды, чтобы поправить здоровье внука. Уже первая поездка из далекого пензенского имения Тарханы, несомненно, оставила отпечаток в детском сознании. Но особенно большое значение в жизни Лермонтова имело посещение Кавказа в 1825 году, когда ему было около 11 лет. Из Тархан выехали большим обозом, так как с Арсеньевой отправился на воды и её брат Александр Алексеевич Столыпин – он ехал с женой и детьми. Ехали и другие родственники, также множество дворовых, гувернёры, лекарь, повара. Елизавета Алексеевна была небогата и бережлива. Но, зная, что Мишу скоро придется отдать в учение в Москву или Петербург, решила сделать ему подарок, очень щедрый, – поездку на Горячие воды на целое лето.
Ехали долго, недели две. После Ставрополя увидели горы. На подъезде к маленькому городу Александрову вдруг открылось все Пятигорье. Сначала повитый голубой дымкой Бештау, а за ним словно облачка забелели вершины Большого Кавказа. Там угадывались легкие очертания двуглавого Эльбруса, – он то скрывался за горами и скалами, то возникал снова. Проехали аул Бабуковский – первое горское поселение. Миша увидел плоскокрышие сакли с узкими щелями окон, сложенные из камня ограды, толпу кабардинских детей, с любопытством глядевших на проезжающий обоз: Дальше ехали по каменистому берегу горного Подкумка. Вскоре показался конический, поросший лесом Машук, скрывающий дома Горячеводска. Правее широко растянулся Бештау, вздымая к облакам несколько скалистых вершин.
И вот Горячеводск. Горячая гора, вся в известковых потеках, дымится от бегущих по ней серных ручейков… Позади возвышается Машук… На одной из открытых площадок его – казацкий дозорный пост. От подошвы Машука начинается Главная улица, пересеченная несколькими переулками. Дома почти все из тонкого леса, отштукатуренные и выбеленные, с камышовыми крышами. Несколько казенных зданий только строится, – солдаты пилят известняк здесь же, на Машуке. Городок охраняют егеря и казаки, расположившиеся с двумя пушками у въезда.
Далекие горы молчат, в степи только изредка проскачет конный казак. Но в воздухе висит тревога и велит быть начеку. Мальчик, поднявшийся с гувернером к казачьему пикету на Машуке, смотрит вдаль. Вот плавно пролетел орел. В тишине раздался выстрел – прокатилось эхо… Тень тучи бежит по кустарнику и траве – словно отряд всадников летит с гор…
Торг – возле солдатской слободы. Небольшая площадь уставлена телегами и арбами. Шум стоит страшный: гортанный говор, крик, стук… Блеют овцы, ревет верблюд, хлопают крыльями извлекаемые из корзин куры, которыми торгуют черкесы, приехавшие из ближних аулов. Немцы-колонисты продают хлеб, молоко, масло… Тут увидишь и грузина, и калмыка, и перса с крашенной хною бородой… Среди толпы невозмутимо проезжают наездники в папахах. Какие под ними кони! Их шаг – словно медленный танец… Гремят бубны… Верещат зурны… На улицах, у источников, на торгу – дамы в белых платьях, офицеры в белых фуражках… В городке кипит жизнь.
Здесь Михаил Юрьевич впервые прочитал “Кавказского пленника” Пушкина. Большая удача, большое счастье было прочитать поэму здесь, в виду снежных гор, – именно там разыгрывается трагедия Пленника и Черкешенки… Здесь же он впервые перелистал альбом Марии Акимовны Шан-Гирей, в котором было много записей его матери – Марии Михайловны Лермонтовой, – не только французские записи, но и стихи на русском языке. В этот альбом по просьбе “тетеньки” (как называл он Марию Акимовну) он нарисовал акварелью кавказский вид. В это необыкновенное для Лермонтова время зарождался в нем поэт…
Вышедший из-под опеки бабушки, уже взрослый, Лермонтов трижды приезжал на Кавказ, всегда не по своей воле – это было место его службы, а точнее, ссылки.
Первый раз он был сослан в 1837 году за стихотворение “Смерть поэта”, посвященное трагической гибели А.С.Пушкина на дуэли. Когда стихотворение дошло до царя, он наложил на нем такую резолюцию: “Приятные стихи, нечего сказать… Я велел старшему медику гвардейского корпуса посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он; а затем мы поступим с ним согласно закону”.
У Лермонтова и Раевского был сделан обыск. В конце февраля поэт пробыл несколько дней под арестом в Главном штабе. Затем он был переведен из гвардейского Гусарского полка в Нижегородский драгунский полк и начал готовиться к отъезду. Полк этот находился на Кавказе, где шла война с горцами.
В первых числах мая 1837 года Лермонтов прибыл в Ставрополь, где находилось командование войск Кавказской линии. В дороге поэт простудился. Врачи разрешили ему принять курс лечения минеральными водами в Пятигорске, он попал в город, где на него нахлынули воспоминания детства.
Сравнивая увиденное со своими детскими воспоминаниями, он был удивлен произошедшими здесь изменениями: в посёлке появились красивые здания, он был переименован в Пятигорск. Там, где располагался казачий пост, появилась изящная беседка “Эолова арфа”, четко вырисовывающаяся на фоне неба. В нее вмонтировали музыкальный инструмент – арфу, струны которой приводились в действие ветром через флюгер и специальное устройство и издавали довольно мелодичные звуки. “Я теперь на водах, – пишет он в Петербург, – пью и принимаю ванны… Каждое утро из окна я смотрю на цепь снежных гор и Эльбрус; вот и теперь, сидя за этим письмом к вам, я то и дело останавливаюсь, чтобы взглянуть на этих великанов, так они прекрасны и величественны… Ежедневно брожу по горам… Как только я выздоровлю, то отправлюсь в осеннюю экспедицию против черкесов”.
Хотя я судьбой на заре моих дней,
О южные горы, отторгнут от вас,
Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:
Как сладкую песню отчизны моей,
Люблю я Кавказ.
В младенческих летах я мать потерял.
Но мнилось, что в розовый вечера час
Та степь повторяла мне памятный глас.
За это люблю я вершины тех скал,
Люблю я Кавказ.
Я счастлив был с вами, ущелия гор,
Пять лет пронеслось: все тоскую по вас.
Там видел я пару божественных глаз;
И сердце лепечет, воспомня тот взор:
Люблю я Кавказ.
“Кавказ”, 1830
Лермонтов лечился здесь до конца августа.
Он встретился в Пятигорске с поэтессой Ростопчиной. Здесь познакомился с Белинским, однако сближение их произойдет позднее, в Петербурге.
Об исключительной значимости для творчества Лермонтова периода его пребывания в 1837 году в Пятигорске и Кисловодске лучше всего свидетельствует роман “Герой нашего времени”, в котором нашли отражение пятигорские наблюдения поэта, его большая любовь к Кавказу. Места по соседству с “Эоловой арфой” воскрешают в памяти страницы повести “Княжна Мери”. У источника Печорин встречается с юнкером Грушницким. С источником связано знакомство Грушницкого с княжной Мери. Здесь началась история, завершившаяся трагически. В сентябре он едет в отряд Вельяминова в Анапу, через Тамань. В Тамани он случайно попал на квартиру к хозяевам, которые занимались контрабандой. Здесь и произошла история, рассказанная в “Герое нашего времени”. В небольшом домике, крытом камышом, воссозданном в наши дни, теперь располагается музей.
Оттуда Лермонтов снова через Ставрополь, где в это время познакомился с некоторыми из переведенных сюда из Сибири декабристов, направился в Тифлис (ныне Тбилиси), поблизости от которого находился Нижегородский полк. Встречи с сосланными на Кавказ декабристами скрашивали поэту тяжесть изгнания, погружали его в атмосферу острых политических споров. Особенно сдружился Лермонтов с известным декабристом А.И.Одоевским.
Гродненский полк стоял близ Новгорода. Но так как перевод из полка в полк еще не состоялся фактически, то он все-таки направился в Тифлис, воспользовавшись случаем попутешествовать по Кавказу.
“С тех пор как выехал из России, – писал он Раевскому из Тифлиса, – поверишь ли, я находился до сих пор в беспрерывном странствовании, то на перекладной, то верхом; изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, в Кубе, в Шемахе, в Кахетии, одетый по-черкесски, с ружьем за плечами; ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек, пил кахетинское даже… Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал… Как перевалился через хребет в Грузию, так бросил тележку и стал ездить верхом; лазил на снеговую гору (имеется в виду Крестовая гора) на самый верх, что не совсем легко; оттуда видна половина Грузии, как на блюдечке”.
Лермонтов был не только талантливым поэтом, но и одаренным художником. Много зарисовок сделано Лермонтовым во время его ссылки на Кавказ в 1837 году. Среди них замечательный пейзаж Крестовой горы. “Эта картина рисована поэтом Лермонтовым и подарена им мне при последнем его отъезде на Кавказ…” (Надпись рукою Ф.Одоевского на оборотной стороне картины “Крестовая гора”)
В январе 1838 года Лермонтов после года службы на Кавказе возвращается в Петербург. В середине июня 1840 года Лермонтов вновь появляется в крепости Грозной (ныне город Грозный), на сей раз за дуэль с Эрнестом де Барантом. Он принимает участие в экспедиции против чеченцев в составе отряда генерал-лейтенанта А.В. Галафеева. После ряда небольших стычек, 11 июля, состоялся бой при реке Валерик. В “Журнале военных действий” отмечено: “Тенгинского пехотного полка поручик Лермонтов, во время штурма неприятельских завалов на реке Валерик, имел поручение наблюдать за действиями передовой штурмовой колонны и уведомлять начальника отряда об ее успехах, что было сопряжено с величайшею для него опасностью от неприятеля, скрывавшегося в лесу за деревьями и кустами. Но офицер этот, несмотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отменным мужеством и хладнокровием…” В стихотворении “Я к вам пишу случайно; право…” Лермонтов описал этот поход и бойца Валерика.
В августе 1840 года Лермонтов совершил еще один поход, участвуя во множестве жестоких стычек с горцами. После краткого отдыха в Пятигорске он снова в отряде Галафеева, теперь в составе кавалерии. Как вспоминали сослуживцы, он удивлял удалью даже старых кавказских джигитов. 10 октября он принял команду от раненого Р.И. Дорохова над группой конных “охотников” (добровольцев), в которую входили разжалованные офицеры, казаки, кабардинцы – люди отчаянной храбрости. “Невозможно было сделать выбора удачнее, – писал сослуживец поэта, – всюду поручик Лермонтов, везде первый подвергался выстрелам хищников и во главе отряда оказывал самоотвержение выше всякой похвалы”. Галафеев представил Лермонтова к награде и направил командующему личную просьбу о его переводе в гвардию. Лермонтов не получил наград и не был переведен в гвардию.
В январе 1841 года Лермонтову был выдан отпускной билет на два месяца, и он отправился в Петербург. В конце апреля, не дождавшись отставки, Лермонтов покидает столицу и едет в Ставрополь. В дороге он нагоняет А.А. Столыпина, и дальше они едут вместе. В конце мая они приезжают в Пятигорск и снимают квартиру у В.И. Чилаева. Даже по местным пятигорским условиям квартира оказалась очень скромной. И все же она понравилась поэту. Особенно когда он вышел на небольшую терраску, с которой виднелась белоснежная горная цепь с возвышавшимся над ней двуглавым Эльбрусом. С того дня, когда Лермонтов переступил порог небольшого домика на краю города, у подножия Машука, прошло уже полтора столетия. С тех пор в ничем не примечательном, небольшом, покрытом камышовой кровлей домике вместе с поэтом поселилось бессмертие, потому что он стал последним приютом поэта.
Через полтора месяца после приезда, 13 июля 1841, вечером, в доме Верзилиных (ныне д.9 по ул. Буачидзе; здесь теперь Музей-заповедник М.Ю. Лермонтова), где часто собиралась молодежь, развернулись роковые события. Князь С.В. Трубецкой играл на фортепьяно. Среди прочих в комнате был Л. С. Пушкин, брат поэта. Лермонтов сидел подле одной из дочерей хозяев дома. В комнату вошел Мартынов, одетый, по своему обыкновению, в щегольскую черкеску с серебряными газырями и с большим кинжалом у пояса, красивый и надменный. Но видно было, что он любуется собой, и это было смешно. Лермонтов, не терпевший ни малейшей фальши, при каждой встрече подтрунивал над Мартышем, как он его звал. Часто рисовал на него карикатуры, писал эпиграммы, однако все в границах дружеской шутки. И вот, когда Мартынов вошел в гостиную, Лермонтов, обратившись к своей соседке, сказал по-французски:
– Мадемуазель Эмилия, берегитесь – приближается свирепый горец.
Хотя это было сказано тихо, но тут Трубецкой перестал играть, и слова “свирепый горец” прозвучали во всеуслышание. Позднее, когда все стали расходиться, Мартынов сказал Лермонтову:
– Господин Лермонтов, я много раз просил вас воздержаться от шуток на мой счет, по крайней мере – в присутствии женщин.
– Полноте, – ответил Лермонтов, – вы действительно сердитесь на меня и вызываете меня?
– Да, я вас вызываю, – сказал Мартынов и вышел.
Собственно, несмотря на все предчувствия, вызов на дуэль оказался для Лермонтова неожиданным, – он все-таки не думал, что его бывший товарищ по юнкерской школе окажется столь мелочно-обидчив… Но мелочно-обидчивыми были многие из людей, окружавших Лермонтова и в Петербурге, и в Пятигорске…
Поединок был назначен на 15 июля. 14-го Лермонтов и Столыпин-Монго выехали в Железноводск. Утром 15-го в Железноводске Лермонтов встретил Екатерину Быховец с теткой (Быховец была его кузиной), которых сопровождали Лев Пушкин и еще двое молодых людей. Все это общество выехало в Шотландку (иначе колония Каррас), лежащую на полпути из Железноводска в Пятигорск (ныне – поселок Иноземцево, на улице Свободы сохранился так называемый дом Рошке, д. 38, где хозяева содержали ресторан для приезжающих отдохнуть и повеселиться молодых офицеров). Там обедали. Лермонтов выпросил у Быховец золотое бандо (головной обруч) с тем, что на другой день или вернет его сам, или передаст с кем-нибудь. Дело в том, что прическа, при которой надевается бандо, была любимая у Лопухиной, – Лермонтов так однажды изобразил ее на акварельном портрете. А Екатерина Быховец и вообще была похожа на Лопухину. Незадолго до описываемых событий Лермонтов создал стихотворение “Нет, не тебя так пылко я люблю…”, обращенное к Екатерине Быховец.
Из Шотландки до места дуэли Лермонтов ехал с Глебовым и рассказывал ему, что задумал грандиозную работу. “Я выработал уже план, – говорил он Глебову, – двух романов: одного из времен смертельного боя двух великих наций, с завязкою в Петербурге, действиями в сердце России и под Парижем и развязкой в Вене, и другого – из кавказской жизни, с Тифлисом при Ермолове… персидской войной и катастрофой, среди которой погиб Грибоедов в Тегеране, и вот придется сидеть у моря и ждать погоды, когда можно будет приняться за кладку их фундамента. Недели через две уже нужно будет отправиться в отряд, к осени пойдем в экспедицию, а из экспедиции когда вернемся!” В этот же день между шестью и семью часами вечера у подножия Машука во время грозы и сильного дождя состоялась дуэль Лермонтова с Мартыновым при секундантах М. П. Глебове и А.И. Васильчикове. При этом присутствовали, то ли как секунданты, то ли как наблюдатели, Столыпин-Монго и Трубецкой… Лермонтов был убит.
Я видел горные хребты,
Причудливые, как мечты,
Когда в час утренней зари
Курилися, как алтари,
Их выси в небе голубом,
И облачко за облачком,
Покинув тайный свой ночлег,
К востоку направляло бег-
Как будто белый караван
Залетных птиц из дальних стран!
Вдали я видел сквозь туман,
В снегах, горящих как алмаз,
Седой, незыблемый Кавказ…

Активные, приключенческие, оздоровительные туры
маршруте 30 любят наблюдать ревущие и падающие вниз потоки воды. В них есть такое, что даже при минутном прикосновении к обжигающей прохладой ауре, смешенной  с воздухом воды, вызывает неописуемый восторг и радость. У водопадов не бывает грустных людей, здесь забываются все насущные проблемы. Здесь царит атмосфера веселья, улыбок доброты”.”>

В скале нарублены ступени; Они от башни угловой Ведут к реке, по ним мелькая, Покрыта белою чадрой, Княжна Тамара молодая К Арагве ходит за водой.
Посредством такого простого движения взгляда автор как бы приближает нам
Кавказ все ближе и ближе – сначала с высоты полета Демона, затем уже в
более мелких деталях, а после кавказский пейзаж изображает нам уже жизнь
обитателей этой горной страны.
Во второй части «Демона», третьей и четвертой строфе мы также видим
картины природы, но уже в сопоставлении с внутренним миром героини.
Земная природа изображается теперь «изнутри», увиденная глазами заключенной
в монастырь Тамары: Кругом, в тени дерев миндальных, Где ряд стоит крестов печальных, Безмолвных сторожей гробниц, Спевались хоры легких птиц. По камням прыгали, шумели Ключи студеною волной, И под нависшею скалой, Сливаясь дружески в ущелье, Катились дальше, меж кустов, Покрытых инеем цветов.
Этот контраст двух частей подчеркивает, что природа Кавказа (и, в
частности, изображаемая Лермонотовым) может быть не только буйной, но и
спокойной, безмятежной.
Такой же спокойной, по мнению Ираклия Андроникова, изображается природа в
знаменитом стихотворении «Из Гете»: Горные вершины Спят во тьме ночной; Тихие долины Полны свежей мглой; Не пылит дорога, Не дрожат листы… Подожди немного, Отдохнешь и ты.
Содержание Лермонтовского стихотворения и его основные мотивы не совсем
совпадают с переводимым оригиналом. Некоторые исследователи считают, что
обращение к Гете послужило поводом для создания собственного произведения.
Но возможно, оно навеяно Лермонтову службой на Кавказе. Представьте такую
картину: вечер в горах. Устало тянется по дороге колонна войск. Застыли в
молчании окрестные вершины, зажигаются первые звезды. И угасают дневные
заботы, мелочными кажутся земные страсти, тревоги и желания. Остается
ощущение бренности нашей жизни на земле. «Подожди немного, отдохнешь и ты…» 2. Легенды Кавказа в творчестве Лермонтова.В книги Ираклия Андроникова рассказано о том, что мотивы фольклора народов
Кавказа можно легко найти в творчестве поэта. Возьмем, к примеру, поэму
«Демон», рассказывающую о духе, полюбившем земную девушку.
В верховьях Арагвы в 19м веке живет еще легенда о горном духе Гуда,
полюбившем красавицу грузинку. Впервые эта легенда была записана в 50-х
годах прошлого века со слов проводника-осетина.
«Давным-давно — так начинается эта легенда — на берегу Арагвы, на дне
глубокого ущелья, образуемого отвесными горами при спуске с Гуд-горы в
Чертову долину, в бедной сакле убогого аула росла, как молодая чинара,
красавица Нино. Когда она поднималась на дорогу, купцы останавливали
караваны, чтобы полюбоваться красотой девушки.
От самого дня рождения Нино ее полюбил Гуда — древний дух окрестных гор.
Хотела ли девушка подняться на гору— тропинка незаметно выравнивалась под
ее ножкой, и камни покорно складывались в пологую лестницу. Искала ли цветы
— Гуда приберегал для нее самые лучшие. Ни один из пяти баранов,
принадлежавших отцу Нино, не упал с кручи и не стал добычей злых волков.
Нино была царицей гор, над которыми властвовал древний Гуда.
Но вот, когда Арагва в пятнадцатый раз со дня рождения девушки превратилась
в бешеный мутный поток, Нино стала такой необыкновенной красавицей, что
влюбленный Гуда захотел сделаться ради нее смертным.
Но девушка полюбила не его, а юного своего соседа Сосико, сына старого
Дохтуро. Этот юноша во всем ауле славился силой и ловкостью, неутомимо
плясал горский танец и метко стрелял из ружья.
Когда Сосико гонялся с ружьем за быстроногою арчви серной,— ревнивый Гуда,
гневаясь на молодого охотника, заводил его на крутые скалы, неожиданно
осыпал его метелью и застилал пропасти густым туманом. Наконец, не в силах
терпеть долее муки ревности, Гуда накануне свадьбы засыпал саклю влюбленных
огромной снежной лавиной и, подвергнув их любовь жестокому испытанию,
навсегда разлучил их».
По другой версии, злой дух завалил хижину влюбленных грудой камней.
Спускаясь с Крестового перевала в Чертову долину, проезжающие часто
обращают внимание на груду огромных обломков гранита, неизвестно откуда
упавших на травянистые склоны Гуд-горы. По преданию, их накидал сюда
разгневанный горный дух
Наименование свое грозный Гуда получил от Гуд-горы, а Гуд-гора, в свою
очередь, от ущелья Гуда, откуда берет начало Арагва. «Подле висящего завала
Большого Гуда, именно в Чертовой долине,— как сообщала в 40-х годах газета
«Кавказ»,— чаще всего и подстерегали путешествовавших по старой Военно-
Грузинской дороге снежные заносы и метели».
А в «Герое нашего времени», в тексте «Бэлы», Лермонтов пишет: «Итак, мы
спускались с Гуд-горы в Чертову долину… Вот романтическое название! Вы
уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами…»
Значит, Лермонтов знал легенду о любви Гуда и, по-видимому, не случайно
перенес действие «Демона» на берега Арагвы. Есть основание полагать, что
легенда о любви злого духа к девушке-грузинке оплодотворила первоначальный
сюжет. Безликая монахиня из первой редакции «Демона» превратилась в
красавицу Тамару, дочь старого князя Гудала. В новой редакции изменился и
жених Тамары — «властитель Синодала», удалой князь. Его, а не ангела
противопоставляет Лермонтов любви демона в поэме. Это изменение сюжета
могло быть подсказано Лермонтову преданием о ревности горного духа к
Возлюбленному красавицы Грузинки.
Другие следы кавказских легенд и преданий можно найти в стихотворении
«Тамара».
На одном из рисунков Лермонтова, перекликающегося со стихотворением, мы
видим изображения Дарьялского ущелья и так называемого «Замка Тамары», в
стихотворении же сказано: В глубокой теснине Дарьяла, Где роется Терек во мгле, Старинная башня стояла, Чернея на черной скале…
С этой башней связано множество легенд. В одном из вариантов легенды о
Дарьяльской башне историк грузинской литературы А. С. Хаханашвили обнаружил
имя «беспутной сестры» Тамары. Ее звали… Тамарой. Предание это повествует
о двух сестрах, носивших одно и то же имя. Благочестивая Тамара жила в
башне близ Ананури, другая — волшебница Тамара — в замке на Тереке. Эта
волшебница, зазывая к себе на ночь путников, утром обезглавливала их и
трупы сбрасывала в Терек. Ее убил заговоренной пулей русский солдат. Труп
ее был выброшен в Терек, замок развалился, имя чародейки Тамары проклято.
Отмечая раздвоение образа Тамары в этой легенде, профессор Хаханашвили
первый обратил внимание на сходство ее с той легендой, которая послужила
сюжетом лермонтовского стихотворения.
Кроме «Демона» и «Тамары» мотивы кавказского фольклора можно найти в поэме
«Мцыри».
На создание центрального эпизода поэмы «Мцыри» – битвы с барсом –
Лермонтова вдохновила распространенная в горной Грузии старинная песня о
тигре и юноше, одно из самых любимых в Грузии произведений народной поэзии. 3. Отличительные черты кавказского характера в произведениях ЛермонтоваМироощущение поэтом темперамента и менталитета южных народов отразилось во
многих его произведениях: «Бэла», «Дары Терека», «Беглец», и другие.
Черкесский строгий взгляд на доблесть, бесспорная для черкеса истина – идея
защиты родины ценою жизни вдохновили Лермонтова, и он создал поэму
«Беглец», вложив в неё особенно его самого в то время волновавшую идею
патриотического подвига. Поэма написана после пребывания на Кавказе в 1837
году.
На Кавказе, где умели сражаться за родину и свободу, и знали трудную цену
подвигу, и презирали измену, Лермонтов услышал песню о том, как молодой
горец вернулся из боя, не отомстив за смерть павших в сражении. По
содержанию и духу песня очень близка созданному поэтом произведению. Таким
образом, «Беглец» тесно связан с народной поэзией черкесов, произведение
как нельзя более близко кавказскому пониманию о подвиге и кровном родстве.
Беглеца отвергли все, отвергла и мать. Узнав, что он, не отомстив за смерть
отца и братьев, бежал с поля битвы, мать не позволяет ему войти в родной
дом. Проклятья, стоны и моленья Звучали долго под окном; И наконец удар кинжала Пресек несчастного позор… И мать поутру увидала… И хладно отвернула взор.
Когда фашистские войска подступили к Кабардино-Балкарии, редакция
нальчинской газеты «Социалистическая Кабардино-Балкария» печатала «Беглеца»
и распространяла его широко по горским селениям.
В поэме «Мцыри» автор касается той же темы, что и в «Беглеце» . Темы
родины, темы предков. Если беглец преступился почитанием семьи и понятиями
о чести поколений, живших столетиями до него, то Мцыри, напротив, стремится
к своим корням. Стремится настолько, что совершает безумный поступок –
бегство из монастыря. Юноша много говорит о желании иметь судьбу предков: Я мало жил, и жил в плену. Таких две жизни за одну, Но только полную тревог, Я променял бы, если б мог.
В какой-то мере, эти два представителя одного этноса беглец и Мцыри
противопоставлены друг другу.
Сам же Лермонтов не от имени лирических героев, а от своего имени пишет так
о людях Кавказа:
«Как вольные птицы, живут беззаботно; война их стихия; и в смуглых чертах
их душа говорит»
Восточные женщины Лермонтова не лишены изящества, они, наоборот, прекрасны:
Тамара из «Демона» и Бэла – яркие тому примеры.
Белинский пишет так про одну из сцен в «Бэле» :
«Он взял её руку и стал её уговаривать, чтобы она его поцеловала, она слабо
защищалась, только повторяла «поджалуста, поджалуста, не нада, не нада!».
Какая грациозная, и, в то же время какая верная натуре черта характера!
Природа нигде не противоречит себе, и глубокость чувства, достоинства и
грациозность непосредственности так же иногда поражает и в дикой
черкешенке, как и в образованной женщине высшего тона. Слыша «поджалуста,
поджалуста» вы видите перед собой эту очаровательную, черноокую Бэлу,
полудикую дочь вольных ущелий, и вас так же поражает в ней эта особенность
женственности, которая составляет все очарование женщин». Изображения Кавказа в живописи ЛермонтоваЛермонтову – писателю всегда помогал Лермонтов-художник.
Наиболее интересны пейзажи, выполненные маслом, — «Вид Пятигорска»,
«Кавказский вид с саклей» («Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты»), «Вид
горы Крестовой», «Вид Тифлиса», «Окрестности селения Карагач» («Кавказский
вид с верблюдами») и другие (все 1837— 1838).Любая кавказская панорама Лермонтова — это как бы малый фрагмент вселенной,
тем не менее выразивший всю бесконечность мироздания. Руины, монастыри,
храмы, лепящиеся на склонах гор, представляются зрителю естественными
вкраплениями в природный ландшафт. Вписанные в каждый пейзаж фигурки людей
— всадники, погонщики и верблюды, грузинки набирающие в Куре воду, —
подчинены изначально заданному ритму; их малый масштаб подчеркивает
космическую безмерность целого. Но несмотря на романтическую интонацию,
лермонтовские панорамы, как показал исследователь его творчества Ираклий
Андроников, во многом совпадают с реальной топографией изображаемых мест, а
кроме того, с описанием этих мест в произведениях.
В этом убеждаешься, знакомясь с обнаруженной в наше время лермонтовской
картиной «Вид Крестовой горы». На небольшом картоне масляными красками поэт
нарисовал один из чудесных горных пейзажей, так живо напоминающий нам
зарисовки из «Бэлы». Перед нами в обрамлении суровых скал высится покрытая
снегом гора, вершину которой венчает каменный крест. Огибая её, по склону
проходит дорога, внизу, вырываясь из глубоких расселин, сливаются вместе
два бурных горных потока. А выше на фоне голубого неба белеет гряда далеких
гор, как бы растворяясь в прозрачном воздухе, которым напоена вся картина.
Невольно на память вместе с текстом романа приходят строки из письма поэта
к Святославу Раевскому, где он делится впечатлениями от Военно-Грузинской
дороги: «Лазил на снеговую (Крестовую) гору, на самый верх, что не совсем
легко – оттуда видна половина Грузии как на блюдечке, и, право, я не берусь
объединить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух
– бальзам, хандра к черту, сердце бьется , грудь высоко дышит – ничего не
надо в эту минуту; так сидел бы да смотрел целую жизнь»
Но при всем правдоподобии картины мы, к сожалению, не сможем отыскать на
натуре её подлинный прообраз, да и в описании Крестового перевала по роману
имеются расхождения с рисунком. Некоторые лермонтоведы пытались объяснить
это собирательным характером картины и элементами художественной фантазии
автора. Но это не соответствует истине. Дело в том, что лермонтовский
пейзаж, как это подметил один из исследователей А. Симченко, представлен в
перевернутом виде, в так называемом зеркальном отображении, и предельно
сжат по горизонтали. Эти особенности картины легко объяснимы. По
возвращении с Кавказа, Лермонтов некоторые свои рисунки автолитографировал,
чтобы иметь возможность подарить их друзьям.
До нашего времени дошли четыре оттиска одного из таких рисунков, причем два
из них раскрашены акварелью. Очевидно, и свою картину «Вид Крестовой Горы»
Лермонтов писал с литографированного рисунка. Искажение же подлинных
масштабов было связано с желанием вместить в ограниченный формат живописную
панораму гор, которой поэт всегда восхищался.
Перевернем пейзаж на картине в подлинном его развороте, и все станет на
свои места. Перед нами изображение реального вида со склона Гуд-горы на
Чертову долину и гору Крестовую. И если обратимся тексту «Бэлы», то
увидим, что изображение картины полностью совпадает с описанием этого места
в романе. Даже время суток на картине, о котором можно судить по характеру
освещения и направленности теней, точно соответствует описанию переезда
через перевал в «Бэле». Введение
Тема моего экзаменационного реферата: «Изображение Кавказа в творчестве
Михаила Юрьевича Лермонтова». Хотелось бы рассказать о Кавказе,
изображенном как в поэзии, так в прозе и живописи великого поэта. Мне стал
интересен край, побудивший написать шедевры русской литературы двух
величайших российских поэтов. Особенно полно, на мой взгляд, Кавказ
предстает перед нами именно через произведения Лермонтова.
Сложно понять южную линию в творчестве поэта, не зная о роли Кавказа в его
жизни. Именно поэтому я уделила немного внимания этой теме. Довольно
большая глава по сравнению с остальными посвящена природе южного края в
изображении Лермонтова. В следующей же приводятся несколько Грузинских
легенд и проводятся параллели с поэмами Лермонтова. Кроме того, я
постаралась рассказать об особенностях изображения кавказского
темперамента. И, наконец, последняя глава реферата посвящена лермонтовской
живописи, преобладающую часть которой занимают как раз кавказские мотивы.
В качестве источников я использовала несколько исследований. Большая часть
реферата написана по книге доктора филологических наук Ираклия Андроникова
«Лермонтов в Грузии». В книге представлены исследования, относящиеся к
кавказской теме в творчестве Лермонтова, а также непосредственно фактов
лермонтовской биографии, связанных с Кавказом, третья и четвертая главы.
Автор следующей книги «Поэма М.Ю. Лермонтова «Демон» – Елина Логиновская. В
своей книге Елена Логиновская открывает основные её смыслы: мифологический
и философский. Немалое внимание уделяется и лермонтовским описаниям
природы. Именно такие отрывки я взяла для реферата. Из этого источника я
использовала главу, посвященную экспозиции поэмы и отрывок главы,
посвященной второй части. Кроме того, я использовала статью Иннокентия
Анненского «Об эстетическом отношении Лермонтова к природе». В статье
рассматриваются отличительные черты лермонтовской природы, в частности,
природы Кавказа.
И, наконец, для главы об особенностях кавказского темперамента мною был
взят отрывок из книги исследователя С.А. Андреева-Кривича «Всеведенье
поэта», рассказывающей о связи черкесского фольклора с творчеством М.Ю.
Лермонтова.
Еще один автор, Сергей Чекалин. Как пишет Ираклий Андроников, он не
филолог, изучение жизни и творчества Лермонтова не представляет собою его
специальности, он просто читатель. Интерес Чекалина привлекли новые
материалы, до недавнего времени хранившиеся в частных руках заграницей. Его
книга относится к жанру «Приключения ученого», где научная достоверность
нисколько не страдает от описания «живой жизни». Из этой книги я
использовала отрывок, посвященный живописи поэта.Заключение
Во время работы над рефератом мне было очень приятно сделать для себя
несколько открытий об образе Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича
Лермонтова.
Лермонтовский Кавказ – это ощущение свободы, душевного спокойствия. Когда
мы читаем лирику Лермонтова, рассказывающую русском обществе («Как часто,
пестрою толпою окружен…» , «Смерть поэта…», «Прощай, немытая Россия»), то
нас не покидает ощущение метаний души человеческой, возмущения, которое
читатель переживает вместе с поэтом. Кавказ же дает ощущение свободы,
незыблемости мироздания… Как будто отдельно взятый человек вдохнул полной
грудью воздух свободы…Особенно хорошо понимаешь это, глядя на картины
лермонтова.
Юг у поэта – это воплощение движения. Даже природа у него живет своей
жизнью, зачастую очень похожей на людскую жизнь…
Больше всего удивило то, что в основе многих “южных” лермонтовских поэм
лежат легенды Кавказа, а не только фантазия автора. Поражает воображение
легенда о горном духе Гуда, полюбившем земную девушку.
Женщины гор – это, по моему мнению, особая ниша сюжетов Лермонтова. В какой-
то мере они противопоставляются лицемерным красавицам высшего света. Они не
испорчены жеманством и неискренностью. Они естественны, всегда
необыкновенно красивы, преданны, это заботливые матери («Казачья
колыбельная», «Не плачь, не плачь мое дитя…»), преданные невесты («Демон»),
но могут быть и гордыми, и своенравными («Тамара»).
Поэт старается показать лучшие стороны южного края – преданных женщин,
отважных мужчин, дикую, необузданную, но в то же время прекрасную природу –
под стать людям. Продолжая рисовать перед нашим взором романтические
картины поэт не изменяет достоверности – многие местности, описанные в
“Герое нашего времени” существуют на самом деле, а кавказские легенды почти
не претерпевают изменений от пера творца. МОУ Гимназия №2 Реферат на тему: Образ Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова Выполнила: ученица 9 “В” класса Демидова Анна Учитель: Антипина Ирина Арсеньевна Гурьевск 2002. МОУ Гимназия №2 Реферат на тему: Образ Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова Выполнила: ученица 9 “В” класса Демидова Анна Учитель: Антипина Ирина Арсеньевна Гурьевск 2002

Аннотация
Михаил Юрьевич Лермонтов – известный русский поэт XIX века. Одной из ведущих тем его творчества является тема Кавказа. В своей исследовательской работе я рассмотрела роль Кавказа в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова.
Актуальность темы обусловлена тем, что именно на Кавказе произошло становление Лермонтова как творческой личности. Там были написаны наиболее знаменитые его литературные произведения, и именно там Лермонтов попробовал себя не только в роли поэта, но и в роли художника.
Объектом моего исследования является биография периодов пребывания Лермонтова на Кавказе и  творчество великого русского поэта, написанное под впечатлением этого края.
Предмет исследования моей работы: история создания литературных произведений, написанных в периоды пребывания Лермонтова на Кавказе, а так же воплощение художественного таланта не только в литературе, но и в живописи.
Цели моей работы: изучить художественное своеобразие произведений Лермонтова и определить актуальность его творчества.
Задачи моей работы: определить роль Кавказа в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова; изучить некоторые интересные факты биографии этого величайшего человека, которые имели место произойти с ним именно на Кавказе.
КАВКАЗ В ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ М. Ю. ЛЕРМОНТОВА
Кавказ – живописное место. Этот таинственный край, «где люди вольны, как «орлы», манил многих русских писателей. Его образ нашел отражение во многих произведениях таких классиков русской литературы, как А. С. Пушкин, Л. Н. Толстой, М. Ю. Лермонтов и многих других.
Исключительное место занимает кавказский край  в жизни великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова, впервые побывавшего на Кавказе шестилетним ребенком, когда бабушка Елизавета Арсеньева привозила его на воды, чтобы поправить здоровье внука. Уже первая поездка, несомненно, оставила отпечаток в детском сознании. Вышедший из-под опеки бабушки, уже взрослый, Лермонтов трижды приезжал на Кавказ, всегда не по своей воле – это было место его службы, а точнее, ссылки.
Первый раз он был сослан в 1837 году за стихотворение «Смерть поэта», посвященное трагической гибели А.С.Пушкина на дуэли.  Об исключительной значимости для творчества Лермонтова периода его пребывания в 1837 году в Пятигорске и Кисловодске лучше всего свидетельствует роман «Герой нашего времени», в котором нашли отражение пятигорские наблюдения поэта, его большая любовь к Кавказу. Все чувства и переживания Лермонтова о Кавказе отражены в его произведении “Кавказ”:
Хотя я судьбой на заре моих дней,
О южные горы, отторгнут от вас,
Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:
Как сладкую песню отчизны моей,
Люблю я Кавказ!..[1]
1830 год (М. Ю. Лермонтов)
Знакомство поэта с кавказским фольклором и впечатления от природы Кавказа повлияли на возникновение замысла  поэмы “Мцыри”. Здесь  Лермонтов развивает идею мужества и протеста. Свободолюбивый патриотизм Мцыри меньше всего похож на мечтательную любовь к родным красивым пейзажам и дорогим могилам, хотя герой тоскует и о них. Именно потому, что он истинно любит отчизну, он хочет сражаться за свободу родины. Самой большой любовью для Мцыри была та “одна, но пламенная страсть”, что “изгрызла душу и сожгла”, — любовь к родине. Этим чувством был обусловлен и его страстный порыв к свободе. И даже перед смертью последний привет он посылает родному Кавказу, желая, чтоб его похоронили в таком месте, откуда видны его снежные вершины:
Оттуда виден и Кавказ!
Быть может, он с своих высот
Привет прощальный мне пришлет,
Пришлет с прохладным ветерком…[2]
Кавказский пейзаж введен в поэму главным образом как средство раскрытия образа героя. Презирая свое окружение, Мцыри чувствует лишь родство с природой. Он видит в природе ту гармонию, единение, братство, что не дано ему было познать в человеческом обществе.
Кругом меня цвел божий сад;
Растений радужный наряд
Хранил следы небесных слез,
И кудри виноградных лоз
Вились, красуясь меж дерев…[3]
В поэме М. Ю. Лермонтова «Аул Бастунджи» отразились не только воспоминания его о поездках на Кавказ в детстве, но и чтение литературы о нем, рассказы родственников —
Хастатовых и Шан-Гиреев, московских студентов и юнкеров, по происхождению кавказцев.  В посвящении к поэме «Аул Бастунджи» автор, обращаясь к Кавказу, восклицает:
Тебе, Кавказ, – суровый царь земли –
Я снова посвящаю стих небрежной:
Как сына ты его благослови
И осени вершиной белоснежной!
От ранних лет кипит в моей крови
Твой жар и бурь твоих порыв мятежной;
На севере в стране тебе чужой
Я сердцем твой, – всегда и всюду твой[4]!…
Язык произведений Лермонтова прекрасен, он завораживает и околдовывает, раскрывает нам красоту и богатство родной речи.
Почему-то в наше время говорят только о литературной стороне творчества Лермонтова и забывают о том, что он увлекался еще и живописью. Лермонтову-писателю всегда помогал Лермонтов-художник. На создание произведений живописи поэта вдохновляла необыкновенная природа Кавказа, которую он хотел показать в своих картинах. Любая кавказская панорама Лермонтова – это как бы малый фрагмент вселенной, отразивший всю бесконечность мироздания в миниатюре. Руины, монастыри, храмы, лепящиеся на склонах гор, представляются зрителю естественными вкраплениями в природный ландшафт. Вписанные в каждый пейзаж фигурки людей – всадники, погонщики и верблюды, грузинки, набирающие в Куре воду, – подчинены изначально заданному ритму; их малый масштаб подчеркивает космическую безмерность целого.
Из картин, написанных Лермонтовым в 1837 – 1838 гг.,  по эмоциональной насыщенности, обобщенности романтического восприятия выделяется “Воспоминание о Кавказе”. Гаснущее вечернее небо, синие горы вдали, облака, два всадника-горца на переднем плане – все составные части пейзажа, все подробности – мелкий кустарник, травка и камни –
согреты, оживлены поэтическим чувством. Фигуры всадников сливаются с природой. Они являются неотъемлемой частью этой природы, гор и скал, освещенной последними лучами солнца тихой долины. То же самое следует сказать о других пейзажных изображениях поэта: “Эльбрус при восходе солнца”, “Кавказский вид с верблюдами”, “Кавказский вид с саклей”, “Вид Пятигорска”.
Любимый край Лермонтова – Кавказ, который, с детства вдохновлял поэта, был колыбелью его творчества, стал же и  местом его гибели. Он погиб на дуэли, которая произошла на небольшой поляне у дороги, ведущей из Пятигорска в Николаевскую колонию вдоль северо-западного склона горы Машук (теперь это место называется “Перкальской скалой”).
Итак, проанализировав творчество Михаила Юрьевича Лермонтова, мы убедились, что одна из его ведущих тем — тема Кавказа.
Список использованной литературы:
1. Ираклий Андроников «Лермонтов».  Исследования, статьи, рассказы. Пензенское областное издательство 1952г.
2. В. А. Мануйлов. «Михаил Юрьевич Лермонтов». Биография писателя. Пособие для учащихся. Издание второе. Ленинград. «Просвещение». Ленинградское отделение 1976 г.
3. Т. Иванова «Лермонтов на Кавказе». Эссе. Москва «Детская литература» 1975г.
4. Институт русской литературы АН СССР (Пушкинский дом). Научно-редакционный совет издательства «Советская энциклопедия». «Лермонтовская энциклопедия». Главный редактор В. А. Мануйлов. Редакционная коллегия: И. Л. Андроников, В. Г. Базанов и другие. Москва. Издательство «Советская энциклопедия»  1981г.
5. М. Ю. Лермонтов «Избранные сочинения». Москва. «Художественная литература» 1983 год.
М. Ю. Лермонтов «Сочинения». Том 1. Москва. Издательство «Правда». 1988 год.

1. Стихотворения, посвященные Кавказу.
2. Поэмы.
3. Кавказ в романе «Герой нашего времени».
Романтический образ Кавказа, описание природы и нравов его коренных жителей занимают значительное место как в поэзии, так и в прозе М. Ю. Лермонтова. И это неслучайно. С Кавказом связаны яркие впечатления детства писателя. В 1825 году Лермонтов побывал там с бабушкой. Позднее, в 1830 году, он написал стихотворение «Кавказ», проникнутое любовью к этому краю и нежными воспоминаниями как о матери, которую поэт едва знал, так и о первой детской любви:
Я счастлив был с вами, ущелия гор,
Пять лет пронеслось: все тоскую по вас.
Там видел я пару божественных глаз;
И сердце лепечет, воспомня тот взор:
Люблю я Кавказ!..
В 1837 году Лермонтов был сослан на Кавказ в действующую армию за стихотворение «Смерть Поэта», написанное на смерть А. С. Пушкина. Здесь же, на Кавказе, и закончилась его земная жизнь в 1841 году. Стоит ли удивляться, что многие произведения Лермонтова посвящены Кавказу! Это горный край, суровый и прекрасный, с особой дикой красотой, предстает в поэзии Лермонтова в разных обличьях. Например, в стихотворении «Дары Терека» река Терек и Каспийское море выступают своего рода сказочными существами, в чем-то похожими на языческие божества. И сюжет стихотворения — в духе романтической баллады: Терек приносит подарки Каспию, прося впустить его, реку, в простор моря.
Иным предстает Кавказ в стихотворении «Валерик». Романтическая тональность уступает место жестокой действительности: Кавказ — это край, где ведется изнурительная, непрекращающаяся война с горцами.
Почти пророческое предвидение собственной гибели звучит в стихотворении «Сон»:
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана
По капле кровь точилася моя.
И в этом же стихотворении — горный пейзаж:
… Уступы скал теснилися кругом…
Образ Кавказа вновь и вновь возникает в творчестве поэта. В поэме «Демон» «дух изгнанья», пролетая над Кавказом, видит княжну Тамару и вспоминает о своей прежней жизни в раю. Лермонтов рисует не только дикие красоты кавказкой природы, поэт показывает быт, обычаи и нравы людей, живущих в этом краю. Несколькими словами автор изображает дом князя Гудала, выстроенный на скале, ступени, ведущие к реке, и даже белое покрывало дочери князя. Пир в честь помолвки дочери, во время которого гости сидят на плоской кровле дома, танец невесты, аккомпанирующей себе ударами в бубен -в этих картинах Лермонтов передает неповторимый колорит Кавказа. А часовня у дороги, где нетерпеливый жених не помолился неведомому святому, и гибель жениха Тамары от рук разбойников — это тоже многоликий образ Кавказа, отражение многовекового противостояния христиан и мусульман:
Куда бы путник ни спешил,
Всегда усердную молитву
Он у часовни приносил;
И та молитва сберегала
От мусульманского кинжала.
Но презрел удалой жених
Обычай прадедов своих.
И заканчивается поэма «Демон» описанием горного пейзажа, неизменного и незыблемого по сравнению с человеческими судьбами и страстями:
Скала угрюмого Казбека
Добычу жадно сторожит,
И вечный ропот человека
Их вечный мир не возмутит.
В поэме «Беглец» Лермонтов показывает нравы горцев, останавливаясь на таком обычае, как месть за родных. Месть и свобода в глазах горцев намного ценнее жизни; поэтому все так презирают Гару-на, трусливо бежавшего с поля боя, где пали его отец и братья. Друг, любимая и даже мать с презрением отвергают беглеца, потому что его поступок в их глазах — это предательство свободы и памяти погибших родных. Первое, что спрашивает мать у сына-беглеца, узнав, что ее муж и сыновья пали в бою: «Ты отомстил?» В этих словах заключен священный долг воина и мужчины. Узнав, что сын постыдно бежал, спасая свою жизнь и забыв о долге мести, мать безжалостно гонит его прочь.
Кавказ не обойден вниманием Лермонтова и в его романе «Герой нашего времени». Пейзажные зарисовки, несомненно, навеяны воспоминаниями о собственных впечатлениях автора. Лермонтов не устает восхищаться красотой Кавказа: «…На краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Казбеком и оканчиваясь двуглавым Эльборусом… Весело жить в такой земле! Какое-то отрадное чувство разлито во всех моих жилах. Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка; солнце ярко, небо сине — чего бы, кажется, больше? зачем тут страсти, желания, сожаления?..».
В «Герое нашего времени» Лермонтов показывает Кавказ не только в ясную погоду, но и в снегопад, предвестием которого является своеобразный «дымок» над вершиной Гуд-горы. Автор достаточно подробно описывает не только горные ущелья и перевалы, но и местных жителей, их быт и нравы. Нужно заметить, что горцы в «Герое нашего времени» изображены в более реалистично, чем романтические герои поэтических произведений Лермонтова. Интересно также отметить, что автор сравнивает обычаи и характеры нескольких кавказских народов. Вот что говорит на этот счет штабс-капитан Максим Максимыч, много лет прослуживший на Кавказе: «…Кабардинцы или чеченцы хотя разбойники, голыши, зато отчаянные башки, а у этих и к оружию никакой охоты нет: порядочного кинжала ни на одном не увидишь. Уж подлинно осетины!» Конечно, оценка довольно грубоватая, зато мы можем сделать вывод о достаточно мирном существовании осетинского народа. В романе описано и типичное жилище коренного населения Кавказа. Сакля — это дом, выстроенный на скале, к дверям которого ведут ступени. Вошедшие приезжие увидели в доме не только людей, но и их домашних животных, то есть сакля служит домом и для тех, и для других. В романе «Герой нашего времени» мы находим и описание свадьбы у мусульманских народов Кавказа: «Сначала мулла прочитает им что-то из Корана; потом дарят молодых и всех их родственников едят, пьют бузу; потом начинается джигитовка… потом, когда смеркнется, в кунацкой начинается, по-нашему сказать, бал».
Дикий, неукротимый кавказский нрав, не всегда понятный европейцу, живет в таких героях романа Лермонтова, как Бэла, ее брат Азамат, Казбич. Характеры этих людей в чем-то схожи с краем, где они живут: издалека горы прекрасны и величественны, но, когда может произойти обвал, кто знает?..
…Что? были ль обвалы на Крестовой? — спросил он извозчика.
— Не было, господин, — отвечал осетин-извозчик, — а висит много, много.
И все же несомненно, что Лермонтов любил этот край, поэтому так охотно переносил действие многих своих произведений на Кавказ. «Славное место эта долина! — восклицает автор в «Герое нашего времени», описывая Койшаурскую долину. У нас нет причин сомневаться в искренности Лермонтова, восхищающегося Кавказом, ведь он сам в стихотворении «Кавказ» признается: «Люблю я Кавказ».

Кавказ в жизни поэта
Невозможно до конца понять роль Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича
Лермонтова, не зная, какую роль Восток играл в его жизни. Поэтому хотелось
бы сначала обратиться к биографии поэта.
Кавказский край занимает исключительное место в жизни Лермонтова. «Юный
поэт заплатил полную дань волшебной стране, поразившей лучшими,
благороднейшими впечатлениями его поэтическую душу. Кавказ был колыбелью
его поэзии так же, как он был колыбелью поэзии Пушкина, и после Пушкина
никто так поэтически не отблагодарил Кавказ за дивные впечатления его
девственно-величавой природы, как Лермонтов» – писал критик Белинский.
За свою короткую жизнь М. Лермонтов неоднократно приезжал на Кавказ. Когда
великий поэт был еще маленьким Мишелем, Елизавета Арсеньевна (его бабушка)
несколько раз из Тархан (теперь город Лермонтово) Пензенской губернии
приезжала в гости в имение к сестре – Екатерине Арсеньевне Столыпиной. И
каждый раз для укрепления здоровья (а эти места тогда славились
минеральными источниками) она брала с собой и маленького Мишу, которого
воспитывала сама после смерти матери. Первый раз будущий поэт побывал в
этих местах, когда ему исполнилось 4 года в 1818г. второй раз – в 1820 г.,
третий – в 1825г.
Неудивительно, что именно экзотической, броской природой Кавказа были
порождены самые яркие впечатления детства поэта. С пребыванием на Кавказе
летом 1825 года связано первое сильное детское увлечение Лермонтова. Когда
мальчику было 10 лет, он здесь встретил девочку лет 9-ти и в первый раз
узнал чувство любви, оставившее память на всю его жизнь.
Пробуждение первого чувства («О! Сия минута первого беспокойства страстей
до могилы будет терзать мой ум!») соединялось с острым восприятием тонкой
душой поэта красот южной природы. Как пишет Лермонтов: «Синие горы Кавказа…
вы взлелеяли детство мое, вы к небу меня приучили, и я с той поры все
мечтаю об вас, да о небе…». В посвящении к поэме «Аул Бастунжи» поэт
называет себя «сыном Кавказа»:
От ранних лет кипит в моей крови
Твой жар и бурь твоих порыв мятежный;
На севере, в стране тебе чужой я сердцем твой, –
Всегда и всюду твой!
Знакомство с Кавказом не ограничилось детством Лермонтова. За стихотворение
на смерть Пушкина 25 февраля 1837 года, по Высочайшему повелению, Лермонтов
был отправлен прапорщиком в Нижегородский драгунский полк, действовавший на
Кавказе. Любимый поэтом край возродил Лермонтова, дав ему успокоиться, на
время обрести равновесие в душе.
Именно в этот период в сознании поэта Кавказ ассоциируется с «жилищем
вольности простой», которое противопоставляется «стране рабов, стране
господ», «голубых мундиров» и «неволе душных городов».
Заболев по дороге в полк, Лермонтов отправляется в Пятигорск, и до осени
лечится на водах. В Пятигорске и Ставрополе он встречается со многими
выдающимися, или просто интересными людьми: доктором Н. В. Майером
(прототип доктора Вернера в “Княжне Мери”); знакомится со ссыльными
декабристами (С. И. Кривцовым, В. М. Голицыным, В. Н. Лихаревым, М. А.
Назимовым) и близко сходится с А. И. Одоевским.
После лечения, командированный, Лермонтов едет в Тамань и в октябре
отправляется по Военно-Грузинской дороге в Грузию, где в Караагаче стоит
его полк.
Во время своей первой кавказской ссылки Лермонтов сдружился с двоюродным
братом – Акимом Акимовичем Хастатовым поручиком лейб-гвардии Семеновского
полка. Аким Акимович часто брал поэта с собой на веселые кумыкские
пирушки, свадьбы. Лермонтов мог наблюдать искрометные пляски, слышать
чарующие душу песни, легенды, рассказы об абреках и казаках. Юноша упивался
живописной природой Предкавказья. Девственные пейзажи и дружеские встречи,
рассказы об удали джигитов запечатлевались в его памяти. Впоследствии все
это отпечаталось в твореньях поэта:
Приветствую тебя, Кавказ
седой!
Твоим горам я путник
не чужой.
Они меня в младенчестве
носили
И к небесам пустыни
Приучили…
В конце 1837г. Лермонтова хлопотами бабушки переводят в Гродненский
гусарский полк, в Новгород. Он возвращается в Россию, исполненный
удивительных творческих замыслов: «Герой нашего времени», кавказская
редакция «Демона», «Мцыри», «Беглец», «Ашик-Кериб», «Дары Терека», «Казачья
колыбельная песня», «Тамара», «Свиданье», «Кинжал», «Прощание», «Хаджи
Абрек», – все это стало результатом его скитаний по Северному Кавказу и
Закавказью в 1837 году. Известный грузинский поэт Илья Чавчавадзе пишет,
что «В своих мощных стихах, преисполненных поэзии, Лермонтов изобразил весь
Кавказ и, в частности, Грузию».
Во время второй ссылки (1840 г.) Лермонтов попадает в Малую Чечню после
дуэли с сыном французского посла Эрнестом де Барантом. Наказанием был
перевод тем же чином (поручик) в Тенгинский пехотный полк, воевавший на
Кавказе. Это соответствовало желанию и самого поэта. “Если, говорит,
переведут в армию, будет проситься на Кавказ”, – так передавал тогдашнее
настроение Михаила Юрьевича Белинский. Именно тогда поэт участвовал в
боевых действиях и не раз рисковал жизнью в боях с чеченцами.
Находясь на военной службе на Кавказе, М.Ю. Лермонтов не расставался с
записными книжками, заносил в них услышанные из уст повидавших на своем
веку кавказцев отдельные сюжеты будущих своих произведений.
Его интересует духовная жизнь Востока, с которой он соприкоснулся на
Кавказе; в нескольких своих произведениях он касается проблем “восточного
миросозерцания” (“Тамара”, “Спор”).
14 апреля 1841, не получив отсрочки после двухмесячного отпуска в
Петербурге, Лермонтов возвращается на Кавказ. В мае того же года он
прибывает в Пятигорск и получает разрешение задержаться для лечения на
минеральных водах. Здесь он пишет целый ряд стихотворений: “Сон”, “Утес”,
“Они любили друг друга…”, “Тамара”, “Свиданье”, “Листок”, “Выхожу один я
на дорогу…”, “Морская царевна”, “Пророк”.
Кавказскому городу Пятигорску было суждено сыграть роковую роль в жизни
поэта: здесь, кроме прочих старых знакомых, Лермонтов находит своего
товарища по Школе юнкеров Мартынова. На одном из вечеров в пятигорском
семействе Верзилиных шутки Лермонтова задели Мартынова. Ссора повлекла за
собой вызов; не придавая значения размолвке, Лермонтов принял его, не
намереваясь стрелять в товарища, и был убит наповал.
Кавказ в художественных произведениях и живописи
Михаила Юрьевича Лермонтова.
1.Тема кавказской природы в стиха и поэмах М.Ю. Лермонтова.
Иннокентий Анненский в своей статье «Об эстетическом отношении Лермонтова к
природе» пишет о том, что много причин способствовало развитию в Лермонтове
чувства природы. Природа Кавказа подействовала на него в годы самого
раннего детства, когда духовный мир его еще складывался; над ней выучился
он мечтать и думать, так что позже, в следующие свои поездки на Кавказ, он
останавливался не на новом, а как бы углублял свои ранние впечатления.
Изображения же Кавказской природы в произведениях Лермонтова необыкновенно
точны. Иннокентий Анненский пишет об этом: «Один живописец Кавказа мне
говорил, что нередко поэзия Лермонтова служила ему ключом в кавказской
природе».
По словам Анненского, в природе Лермонтов особенно любит движение: вспомним
чудных его лошадей у Измаил-Бея, у Казбича или Печорина, вспомним его
горные реки:
Терек воет, дик и злобен,
Меж утесистых громад,
Буре плач его подобен,
Слезы брызгами летят. облака, змеи, пляску, локон, отделившийся от братьев в вихре вальса.
Лермонтов в своих описаниях не был ни ботаником, как Гете (у него нет этой
детальности описаний), ни охотником, как Тургенев и Сергей Аксаков (у него
нет в описаниях ни выжидания, ни выслеживания, – скорее что-то открытое,
беззаветное).
Из поэтических изображений Кавказской природы видно, что Лермонтов любил
день больше ночи, любил синее небо, золотое солнце, солнечный воздух. «Если
из 43 описаний в его поэмах дневных меньше, чем ночных и вечерних – 18 и
25, то это лишь дань романтическому содержанию» – пишет Анненский. Голубой
цвет неба заставляет того самого Печорина, который понимал чувство вампира,
забывать все на свете. Если же говорить о Лермонтовских описаниях утра –
достаточно вспомнить утро перед дуэлью, голубое и свежее («Княжна Мэри»):
Я не помню утра более голубого и свежего! Солнце едва выказалось из-за
зеленых вершин, и слияние первой теплоты его луче с умирающей прохладой
ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление; в ущелье не
проникал еще радостный луч молодого дня; он золотил только верхи утесов,
висящих с обеих сторон над нами; густолиственные кусты, растущие в их
глубоких трещинах, при малейшем дыхании ветра осыпали нас серебристым
дождем. Я помню – в этот раз, больше, чем когда-нибудь прежде, я любил
природу.
Но тут было и не только непосредственное наслаждение: синий цвет неба
уносил мысль Лермонтова и его героя в мир высший. К чему тут страсти,
желания, сомнения… Небо рождало в поэте и райские видения (Мцыри видит
ангела в глубоком синем небе), и мучительные вопросы: в “Валерике” поэт
говорит:
“…Небо ясно…
Под небом много места всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он… зачем?
Чудные сады в “Мцыри” и “Демоне”, будто все пропитанные райским сиянием,
рисуются поэту под солнцем и синим небом. Во всех волшебных снах (а
Лермонтов любит этот мотив) над поэтом непременно день:
Надо мной чтоб вечно зеленея [зелень дуба видна только днем]
Темный дуб склонялся и шумел.
Таков и волшебный сон при плеске фонтана в поэтичнейшем “Мцыри” на речном
дне, где:
Солнце сквозь хрусталь волны
Сияло сладостней луны.
Как певец гор, Лермонтов любил краски. Поэт любит розовый закат, белое
облако, синее небо, лиловые степи, голубые глаза и золотистые волосы.
“Цветов” в его поэзии почти нет. Розы и лилии у него – это поэтические
прикрасы, а не художественные ощущения: “бела, как лилия, прекрасна, как
роза” – все это только мелкая монета поэзии. Конь поэта топчет цветы, пока
сам поэт смотрит на облака и звезды. Цветы являются у него разве в виде
серебряного дождя. Но главная прелесть лермонтовских красок в их
сочетаниях. Кроме того, поэту доставляло особенное эстетическое наслаждение
соединение блеска с движением – в тучах, в молнии, в глазах; поэзия его
“полна змей”; чтоб полюбоваться грациозной и блестящей змейкой, как часто
прерывает он рассказ. У него змейка то клинок, донизу покрытый золотой
надписью:
…лишь змея,
Сухим бурьяном шелестя,
Сверкая желтою спиной,
Как будто надписью златой
Покрытый донизу клинок,
Браздя рассыпчатый песок,
Скользила бережно…,
(“Мцыри»)
…то “сталь кольчуги иль копья, в кустах найденная луною”. Он видит змей в
молнии, в дыме, на горных вершинах, в реках и в черных косах, в тонкой
талии, в тоске, в измене, в воспоминании, в раскаянии.
Как пишет М.Логиновская, из-за изобилия картин экзотической природы Кавказа
в наиболее знаменитых лермонтовских поэмах, поэта часто обвиняли в
чрезмерном подражании романтическим течениям того времени. Между тем,
кавказский материал в «Мцыри» и «Демоне» – не экзотическое обрамление в
стиле традиционных «восточных повестей» романтиков (хотя у Лермонтова
«Демон» и назван «восточной повестью»), а органическое претворение
непосредственных переживаний и наблюдений, благодаря которым прежние сюжеты
приобрели новое качество. Кавказские пейзажи как сами по себе, так и в
качестве «декораций» к поэмам Лермонтова занимают немалую часть его
творчества.
Рассмотрим чуть ближе то, как необыкновенно выразительно Михаил Юрьевич
рисует нам кавказскую природу в поэме «Демон». Известно, что изначально
действие поэмы должно было происходить в Испании, но, вернувшись из первой
кавказской ссылки, поэт переделывает свое творение, перенося действие на
Кавказ. В этой «кавказской» редакции, созданной в 1838 году, «Демон»
становится одним из самых замечательных произведений русской поэзии.
Лермонтов не мог бы создать новую, окончательную редакцию «Демона», столь
разительно отличающуюся от первоначальной редакции поэмы, если бы не нашел
нового, еще не открытого поэзией материала, который помог ему воплотить
отвлеченную философскую мысль в конкретных поэтических образах.
Как пишет Ираклий Андроников «горы Кавказа, Казбек, который кажется
пролетающим над ним демоном «гранью алмаза», «излучистый Дарьял,
Кайшаурская долина, зеленые берега светлой Арагвы, угрюмая Гуд-гора
оказываются самой подходящей обстановкой для лермонтовской поэмы».
Мир же, увиденный Демоном и есть те самые вершины Кавказа, увиденный издали
Казбек, чернеющий «глубоко внизу» Дарьял и Терек, это скалы, облака и башни
замков – как бы неотделимые от мира фантастической дикой природы,
одушевленной лишь присутствием горного зверя или кружащей в “лазурной
вышине” птицы. Использованные здесь сравнения взяты исключительно из
царства животных и минералов:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял
И Терек, прыгая как львица
С косматой гривой на хребте
Ревел…
Таков же и мир олицетворений:
И золотые облака
Из южных стран, издалека
Его на север провожали;
И скалы тесною толпой,
Таинственной дремоты полны,
Над ним склонялись головой,
Следя мелькающие волны;
И башни замков на скалах
Смотрели грозно сквозь туманы –
У врат Кавказа на часах
Сторожевые великаны!
Далее рисуются иные – еще более земные, еще более «живые» красы –
«роскошной» Грузии. Поэт показывает нам уже не отдельные фрагменты и
детали, увиденные Демоном с высоты полета, а целый «край земной» – во всем
богатстве бесконечных картин природы – эта строфа рассыпает перед
изумленным взором читателя яркие краски, насыщает рисуемые картины
богатством звуков и голосов, одушевляет их новой жизнью – жизнью человека.
Все это прорывается в эпитетах «счастливый край земли», «сладострастный
зной полдня, и в образах, воспроизводящих экзотический мир Востока со
«столпообразными» руинами, «звонко-бегущими ручьями», с красавицами,
внимающими пенью соловьев, и в заключительном сравнении, необычно,
парадоксально сопоставляющем не глаза со звездами, а звезды – с очами
земной красавицы, и, наконец, в прорывающейся авторской эмоции:
И блеск, и жизнь, и шум листов
Стозвучный говор голосов,
Дыханье тысячи растений.
После завершения экспозиции автор переносит нас из мира поднебесных сфер, в
которых летает Демон, и видит земные красы с высоты своего полета, в мир
людей:
Высокий дом, широкий двор
Седой Гудал себе построил…
Трудов и слез он много стоил
Рабам послушным с давних пор.
С утра на скат соседних гор
От стен его ложатся тени.
В скале нарублены ступени;
Они от башни угловой
Ведут к реке, по ним мелькая,
Покрыта белою чадрой,
Княжна Тамара молодая
К Арагве ходит за водой.
Посредством такого простого движения взгляда автор как бы приближает нам
Кавказ все ближе и ближе – сначала с высоты полета Демона, затем уже в
более мелких деталях, а после кавказский пейзаж изображает нам уже жизнь
обитателей этой горной страны.
Во второй части «Демона», третьей и четвертой строфе мы также видим
картины природы, но уже в сопоставлении с внутренним миром героини.
Земная природа изображается теперь «изнутри», увиденная глазами заключенной
в монастырь Тамары:
Кругом, в тени дерев миндальных,
Где ряд стоит крестов печальных,
Безмолвных сторожей гробниц,
Спевались хоры легких птиц.
По камням прыгали, шумели
Ключи студеною волной,
И под нависшею скалой,
Сливаясь дружески в ущелье,
Катились дальше, меж кустов,
Покрытых инеем цветов.
Этот контраст двух частей подчеркивает, что природа Кавказа (и, в
частности, изображаемая Лермонотовым) может быть не только буйной, но и
спокойной, безмятежной.
Такой же спокойной, по мнению Ираклия Андроникова, изображается природа в
знаменитом стихотворении «Из Гете»:
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
Содержание Лермонтовского стихотворения и его основные мотивы не совсем
совпадают с переводимым оригиналом. Некоторые исследователи считают, что
обращение к Гете послужило поводом для создания собственного произведения.
Но возможно, оно навеяно Лермонтову службой на Кавказе. Представьте такую
картину: вечер в горах. Устало тянется по дороге колонна войск. Застыли в
молчании окрестные вершины, зажигаются первые звезды. И угасают дневные
заботы, мелочными кажутся земные страсти, тревоги и желания. Остается
ощущение бренности нашей жизни на земле. «Подожди немного, отдохнешь и ты…»
2. Легенды Кавказа в творчестве Лермонтова.
В книги Ираклия Андроникова рассказано о том, что мотивы фольклора народов
Кавказа можно легко найти в творчестве поэта. Возьмем, к примеру, поэму
«Демон», рассказывающую о духе, полюбившем земную девушку.
В верховьях Арагвы в 19м веке живет еще легенда о горном духе Гуда,
полюбившем красавицу грузинку. Впервые эта легенда была записана в 50-х
годах прошлого века со слов проводника-осетина.
«Давным-давно — так начинается эта легенда — на берегу Арагвы, на дне
глубокого ущелья, образуемого отвесными горами при спуске с Гуд-горы в
Чертову долину, в бедной сакле убогого аула росла, как молодая чинара,
красавица Нино. Когда она поднималась на дорогу, купцы останавливали
караваны, чтобы полюбоваться красотой девушки.
От самого дня рождения Нино ее полюбил Гуда — древний дух окрестных гор.
Хотела ли девушка подняться на гору— тропинка незаметно выравнивалась под
ее ножкой, и камни покорно складывались в пологую лестницу. Искала ли цветы
— Гуда приберегал для нее самые лучшие. Ни один из пяти баранов,
принадлежавших отцу Нино, не упал с кручи и не стал добычей злых волков.
Нино была царицей гор, над которыми властвовал древний Гуда.
Но вот, когда Арагва в пятнадцатый раз со дня рождения девушки превратилась
в бешеный мутный поток, Нино стала такой необыкновенной красавицей, что
влюбленный Гуда захотел сделаться ради нее смертным.
Но девушка полюбила не его, а юного своего соседа Сосико, сына старого
Дохтуро. Этот юноша во всем ауле славился силой и ловкостью, неутомимо
плясал горский танец и метко стрелял из ружья.
Когда Сосико гонялся с ружьем за быстроногою арчви серной,— ревнивый Гуда,
гневаясь на молодого охотника, заводил его на крутые скалы, неожиданно
осыпал его метелью и застилал пропасти густым туманом. Наконец, не в силах
терпеть долее муки ревности, Гуда накануне свадьбы засыпал саклю влюбленных
огромной снежной лавиной и, подвергнув их любовь жестокому испытанию,
навсегда разлучил их».
По другой версии, злой дух завалил хижину влюбленных грудой камней.
Спускаясь с Крестового перевала в Чертову долину, проезжающие часто
обращают внимание на груду огромных обломков гранита, неизвестно откуда
упавших на травянистые склоны Гуд-горы. По преданию, их накидал сюда
разгневанный горный дух
Наименование свое грозный Гуда получил от Гуд-горы, а Гуд-гора, в свою
очередь, от ущелья Гуда, откуда берет начало Арагва. «Подле висящего завала
Большого Гуда, именно в Чертовой долине,— как сообщала в 40-х годах газета
«Кавказ»,— чаще всего и подстерегали путешествовавших по старой Военно-
Грузинской дороге снежные заносы и метели».
А в «Герое нашего времени», в тексте «Бэлы», Лермонтов пишет: «Итак, мы
спускались с Гуд-горы в Чертову долину… Вот романтическое название! Вы
уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами…»
Значит, Лермонтов знал легенду о любви Гуда и, по-видимому, не случайно
перенес действие «Демона» на берега Арагвы. Есть основание полагать, что
легенда о любви злого духа к девушке-грузинке оплодотворила первоначальный
сюжет. Безликая монахиня из первой редакции «Демона» превратилась в
красавицу Тамару, дочь старого князя Гудала. В новой редакции изменился и
жених Тамары — «властитель Синодала», удалой князь. Его, а не ангела
противопоставляет Лермонтов любви демона в поэме. Это изменение сюжета
могло быть подсказано Лермонтову преданием о ревности горного духа к
Возлюбленному красавицы Грузинки.
Другие следы кавказских легенд и преданий можно найти в стихотворении
«Тамара».
На одном из рисунков Лермонтова, перекликающегося со стихотворением, мы
видим изображения Дарьялского ущелья и так называемого «Замка Тамары», в
стихотворении же сказано:
В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале…
С этой башней связано множество легенд. В одном из вариантов легенды о
Дарьяльской башне историк грузинской литературы А. С. Хаханашвили обнаружил
имя «беспутной сестры» Тамары. Ее звали… Тамарой. Предание это повествует
о двух сестрах, носивших одно и то же имя. Благочестивая Тамара жила в
башне близ Ананури, другая — волшебница Тамара — в замке на Тереке. Эта
волшебница, зазывая к себе на ночь путников, утром обезглавливала их и
трупы сбрасывала в Терек. Ее убил заговоренной пулей русский солдат. Труп
ее был выброшен в Терек, замок развалился, имя чародейки Тамары проклято.
Отмечая раздвоение образа Тамары в этой легенде, профессор Хаханашвили
первый обратил внимание на сходство ее с той легендой, которая послужила
сюжетом лермонтовского стихотворения.
Кроме «Демона» и «Тамары» мотивы кавказского фольклора можно найти в поэме
«Мцыри».
На создание центрального эпизода поэмы «Мцыри» – битвы с барсом –
Лермонтова вдохновила распространенная в горной Грузии старинная песня о
тигре и юноше, одно из самых любимых в Грузии произведений народной поэзии.
3. Отличительные черты кавказского характера в произведениях Лермонтова
Мироощущение поэтом темперамента и менталитета южных народов отразилось во
многих его произведениях: «Бэла», «Дары Терека», «Беглец», и другие.
Черкесский строгий взгляд на доблесть, бесспорная для черкеса истина – идея
защиты родины ценою жизни вдохновили Лермонтова, и он создал поэму
«Беглец», вложив в неё особенно его самого в то время волновавшую идею
патриотического подвига. Поэма написана после пребывания на Кавказе в 1837
году.
На Кавказе, где умели сражаться за родину и свободу, и знали трудную цену
подвигу, и презирали измену, Лермонтов услышал песню о том, как молодой
горец вернулся из боя, не отомстив за смерть павших в сражении. По
содержанию и духу песня очень близка созданному поэтом произведению. Таким
образом, «Беглец» тесно связан с народной поэзией черкесов, произведение
как нельзя более близко кавказскому пониманию о подвиге и кровном родстве.
Беглеца отвергли все, отвергла и мать. Узнав, что он, не отомстив за смерть
отца и братьев, бежал с поля битвы, мать не позволяет ему войти в родной
дом.
Проклятья, стоны и моленья
Звучали долго под окном;
И наконец удар кинжала
Пресек несчастного позор…
И мать поутру увидала…
И хладно отвернула взор.
Когда фашистские войска подступили к Кабардино-Балкарии, редакция
нальчинской газеты «Социалистическая Кабардино-Балкария» печатала «Беглеца»
и распространяла его широко по горским селениям.
В поэме «Мцыри» автор касается той же темы, что и в «Беглеце» . Темы
родины, темы предков. Если беглец преступился почитанием семьи и понятиями
о чести поколений, живших столетиями до него, то Мцыри, напротив, стремится
к своим корням. Стремится настолько, что совершает безумный поступок –
бегство из монастыря. Юноша много говорит о желании иметь судьбу предков:
Я мало жил, и жил в плену.
Таких две жизни за одну,
Но только полную тревог,
Я променял бы, если б мог.
В какой-то мере, эти два представителя одного этноса беглец и Мцыри
противопоставлены друг другу.
Сам же Лермонтов не от имени лирических героев, а от своего имени пишет так
о людях Кавказа:
«Как вольные птицы, живут беззаботно; война их стихия; и в смуглых чертах
их душа говорит»
Восточные женщины Лермонтова не лишены изящества, они, наоборот, прекрасны:
Тамара из «Демона» и Бэла – яркие тому примеры.
Белинский пишет так про одну из сцен в «Бэле» :
«Он взял её руку и стал её уговаривать, чтобы она его поцеловала, она слабо
защищалась, только повторяла «поджалуста, поджалуста, не нада, не нада!».
Какая грациозная, и, в то же время какая верная натуре черта характера!
Природа нигде не противоречит себе, и глубокость чувства, достоинства и
грациозность непосредственности так же иногда поражает и в дикой
черкешенке, как и в образованной женщине высшего тона. Слыша «поджалуста,
поджалуста» вы видите перед собой эту очаровательную, черноокую Бэлу,
полудикую дочь вольных ущелий, и вас так же поражает в ней эта особенность
женственности, которая составляет все очарование женщин».
Изображения Кавказа в живописи Лермонтова
Лермонтову – писателю всегда помогал Лермонтов-художник.
Наиболее интересны пейзажи, выполненные маслом, — «Вид Пятигорска»,
«Кавказский вид с саклей» («Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты»), «Вид
горы Крестовой», «Вид Тифлиса», «Окрестности селения Карагач» («Кавказский
вид с верблюдами») и другие (все 1837— 1838).
Любая кавказская панорама Лермонтова — это как бы малый фрагмент вселенной,
тем не менее выразивший всю бесконечность мироздания. Руины, монастыри,
храмы, лепящиеся на склонах гор, представляются зрителю естественными
вкраплениями в природный ландшафт. Вписанные в каждый пейзаж фигурки людей
— всадники, погонщики и верблюды, грузинки набирающие в Куре воду, —
подчинены изначально заданному ритму; их малый масштаб подчеркивает
космическую безмерность целого. Но несмотря на романтическую интонацию,
лермонтовские панорамы, как показал исследователь его творчества Ираклий
Андроников, во многом совпадают с реальной топографией изображаемых мест, а
кроме того, с описанием этих мест в произведениях.
В этом убеждаешься, знакомясь с обнаруженной в наше время лермонтовской
картиной «Вид Крестовой горы». На небольшом картоне масляными красками поэт
нарисовал один из чудесных горных пейзажей, так живо напоминающий нам
зарисовки из «Бэлы». Перед нами в обрамлении суровых скал высится покрытая
снегом гора, вершину которой венчает каменный крест. Огибая её, по склону
проходит дорога, внизу, вырываясь из глубоких расселин, сливаются вместе
два бурных горных потока. А выше на фоне голубого неба белеет гряда далеких
гор, как бы растворяясь в прозрачном воздухе, которым напоена вся картина.
Невольно на память вместе с текстом романа приходят строки из письма поэта
к Святославу Раевскому, где он делится впечатлениями от Военно-Грузинской
дороги: «Лазил на снеговую (Крестовую) гору, на самый верх, что не совсем
легко – оттуда видна половина Грузии как на блюдечке, и, право, я не берусь
объединить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух
– бальзам, хандра к черту, сердце бьется , грудь высоко дышит – ничего не
надо в эту минуту; так сидел бы да смотрел целую жизнь»
Но при всем правдоподобии картины мы, к сожалению, не сможем отыскать на
натуре её подлинный прообраз, да и в описании Крестового перевала по роману
имеются расхождения с рисунком. Некоторые лермонтоведы пытались объяснить
это собирательным характером картины и элементами художественной фантазии
автора. Но это не соответствует истине. Дело в том, что лермонтовский
пейзаж, как это подметил один из исследователей А. Симченко, представлен в
перевернутом виде, в так называемом зеркальном отображении, и предельно
сжат по горизонтали. Эти особенности картины легко объяснимы. По
возвращении с Кавказа, Лермонтов некоторые свои рисунки автолитографировал,
чтобы иметь возможность подарить их друзьям.
До нашего времени дошли четыре оттиска одного из таких рисунков, причем два
из них раскрашены акварелью. Очевидно, и свою картину «Вид Крестовой Горы»
Лермонтов писал с литографированного рисунка. Искажение же подлинных
масштабов было связано с желанием вместить в ограниченный формат живописную
панораму гор, которой поэт всегда восхищался.
Перевернем пейзаж на картине в подлинном его развороте, и все станет на
свои места. Перед нами изображение реального вида со склона Гуд-горы на
Чертову долину и гору Крестовую. И если обратимся тексту «Бэлы», то
увидим, что изображение картины полностью совпадает с описанием этого места
в романе. Даже время суток на картине, о котором можно судить по характеру
освещения и направленности теней, точно соответствует описанию переезда
через перевал в «Бэле».
Введение
Тема моего экзаменационного реферата: «Изображение Кавказа в творчестве
Михаила Юрьевича Лермонтова». Хотелось бы рассказать о Кавказе,
изображенном как в поэзии, так в прозе и живописи великого поэта. Мне стал
интересен край, побудивший написать шедевры русской литературы двух
величайших российских поэтов. Особенно полно, на мой взгляд, Кавказ
предстает перед нами именно через произведения Лермонтова.
Сложно понять южную линию в творчестве поэта, не зная о роли Кавказа в его
жизни. Именно поэтому я уделила немного внимания этой теме. Довольно
большая глава по сравнению с остальными посвящена природе южного края в
изображении Лермонтова. В следующей же приводятся несколько Грузинских
легенд и проводятся параллели с поэмами Лермонтова. Кроме того, я
постаралась рассказать об особенностях изображения кавказского
темперамента. И, наконец, последняя глава реферата посвящена лермонтовской
живописи, преобладающую часть которой занимают как раз кавказские мотивы.
В качестве источников я использовала несколько исследований. Большая часть
реферата написана по книге доктора филологических наук Ираклия Андроникова
«Лермонтов в Грузии». В книге представлены исследования, относящиеся к
кавказской теме в творчестве Лермонтова, а также непосредственно фактов
лермонтовской биографии, связанных с Кавказом, третья и четвертая главы.
Автор следующей книги «Поэма М.Ю. Лермонтова «Демон» – Елина Логиновская. В
своей книге Елена Логиновская открывает основные её смыслы: мифологический
и философский. Немалое внимание уделяется и лермонтовским описаниям
природы. Именно такие отрывки я взяла для реферата. Из этого источника я
использовала главу, посвященную экспозиции поэмы и отрывок главы,
посвященной второй части. Кроме того, я использовала статью Иннокентия
Анненского «Об эстетическом отношении Лермонтова к природе». В статье
рассматриваются отличительные черты лермонтовской природы, в частности,
природы Кавказа.
И, наконец, для главы об особенностях кавказского темперамента мною был
взят отрывок из книги исследователя С.А. Андреева-Кривича «Всеведенье
поэта», рассказывающей о связи черкесского фольклора с творчеством М.Ю.
Лермонтова.
Еще один автор, Сергей Чекалин. Как пишет Ираклий Андроников, он не
филолог, изучение жизни и творчества Лермонтова не представляет собою его
специальности, он просто читатель. Интерес Чекалина привлекли новые
материалы, до недавнего времени хранившиеся в частных руках заграницей. Его
книга относится к жанру «Приключения ученого», где научная достоверность
нисколько не страдает от описания «живой жизни». Из этой книги я
использовала отрывок, посвященный живописи поэта.
Заключение
Во время работы над рефератом мне было очень приятно сделать для себя
несколько открытий об образе Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича
Лермонтова.
Лермонтовский Кавказ – это ощущение свободы, душевного спокойствия. Когда
мы читаем лирику Лермонтова, рассказывающую русском обществе («Как часто,
пестрою толпою окружен…» , «Смерть поэта…», «Прощай, немытая Россия»), то
нас не покидает ощущение метаний души человеческой, возмущения, которое
читатель переживает вместе с поэтом. Кавказ же дает ощущение свободы,
незыблемости мироздания… Как будто отдельно взятый человек вдохнул полной
грудью воздух свободы…Особенно хорошо понимаешь это, глядя на картины
лермонтова.
Юг у поэта – это воплощение движения. Даже природа у него живет своей
жизнью, зачастую очень похожей на людскую жизнь…
Больше всего удивило то, что в основе многих “южных” лермонтовских поэм
лежат легенды Кавказа, а не только фантазия автора. Поражает воображение
легенда о горном духе Гуда, полюбившем земную девушку.
Женщины гор – это, по моему мнению, особая ниша сюжетов Лермонтова. В какой-
то мере они противопоставляются лицемерным красавицам высшего света. Они не
испорчены жеманством и неискренностью. Они естественны, всегда
необыкновенно красивы, преданны, это заботливые матери («Казачья
колыбельная», «Не плачь, не плачь мое дитя…»), преданные невесты («Демон»),
но могут быть и гордыми, и своенравными («Тамара»).
Поэт старается показать лучшие стороны южного края – преданных женщин,
отважных мужчин, дикую, необузданную, но в то же время прекрасную природу –
под стать людям. Продолжая рисовать перед нашим взором романтические
картины поэт не изменяет достоверности – многие местности, описанные в
“Герое нашего времени” существуют на самом деле, а кавказские легенды почти
не претерпевают изменений от пера творца.
МОУ Гимназия №2
Реферат на тему: Образ Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова
Выполнила: ученица 9 “В” класса
Демидова Анна
Учитель: Антипина Ирина Арсеньевна
Гурьевск 2002.
МОУ Гимназия №2
Реферат на тему: Образ Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова
Выполнила: ученица 9 “В” класса
Демидова Анна
Учитель: Антипина Ирина Арсеньевна
Гурьевск 2002

Невозможно до конца понять роль Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова, не зная, какую роль Восток играл в его жизни. Поэтому хотелось бы сначала обратиться к биографии поэта.
Кавказский край занимает исключительное место в жизни Лермонтова. «Юный поэт заплатил полную дань волшебной стране, поразившей лучшими, благороднейшими впечатлениями его поэтическую душу. Кавказ был колыбелью его поэзии так же, как он был колыбелью поэзии Пушкина, и после Пушкина никто так поэтически не отблагодарил Кавказ за дивные впечатления его девственно-величавой природы, как Лермонтов» – писал критик Белинский.
За свою короткую жизнь М. Лермонтов неоднократно приезжал на Кавказ. Когда великий поэт был еще маленьким Мишелем, Елизавета Арсеньевна (его бабушка) несколько раз из Тархан (теперь город Лермонтово) Пензенской губернии приезжала в гости в имение к сестре – Екатерине Арсеньевне Столыпиной. И каждый раз для укрепления здоровья (а эти места тогда славились минеральными источниками) она брала с собой и маленького Мишу, которого воспитывала сама после смерти матери. Первый раз будущий поэт побывал в этих местах, когда ему исполнилось 4 года в 1818г. второй раз – в 1820 г., третий – в 1825г.
Неудивительно, что именно экзотической, броской природой Кавказа были порождены самые яркие впечатления детства поэта. С пребыванием на Кавказе летом 1825 года связано первое сильное детское увлечение Лермонтова. Когда мальчику было 10 лет, он здесь встретил девочку лет 9-ти и в первый раз узнал чувство любви, оставившее память на всю его жизнь.
Пробуждение первого чувства («О! Сия минута первого беспокойства страстей до могилы будет терзать мой ум!») соединялось с острым восприятием тонкой душой поэта красот южной природы. Как пишет Лермонтов: «Синие горы Кавказа… вы взлелеяли детство мое, вы к небу меня приучили, и я с той поры все мечтаю об вас, да о небе…». В посвящении к поэме «Аул Бастунжи» поэт называет себя «сыном Кавказа»:
От ранних лет кипит в моей крови
Твой жар и бурь твоих порыв мятежный;
На севере, в стране тебе чужой я сердцем твой, –
Всегда и всюду твой!
Знакомство с Кавказом не ограничилось детством Лермонтова. За стихотворение на смерть Пушкина 25 февраля 1837 года, по Высочайшему повелению, Лермонтов был отправлен прапорщиком в Нижегородский драгунский полк, действовавший на Кавказе. Любимый поэтом край возродил Лермонтова, дав ему успокоиться, на время обрести равновесие в душе.
Именно в этот период в сознании поэта Кавказ ассоциируется с «жилищем вольности простой», которое противопоставляется «стране рабов, стране господ», «голубых мундиров» и «неволе душных городов».
Заболев по дороге в полк, Лермонтов отправляется в Пятигорск, и до осени лечится на водах. В Пятигорске и Ставрополе он встречается со многими выдающимися, или просто интересными людьми: доктором Н. В. Майером (прототип доктора Вернера в “Княжне Мери”); знакомится со ссыльными декабристами (С. И. Кривцовым, В. М. Голицыным, В. Н. Лихаревым, М. А. Назимовым) и близко сходится с А. И. Одоевским.
После лечения, командированный, Лермонтов едет в Тамань и в октябре отправляется по Военно-Грузинской дороге в Грузию, где в Караагаче стоит его полк.
Во время своей первой кавказской ссылки Лермонтов сдружился с двоюродным братом – Акимом Акимовичем Хастатовым поручиком лейб-гвардии Семеновского полка. Аким Акимович часто брал поэта с собой на веселые кумыкские пирушки, свадьбы. Лермонтов мог наблюдать искрометные пляски, слышать чарующие душу песни, легенды, рассказы об абреках и казаках. Юноша упивался живописной природой Предкавказья. Девственные пейзажи и дружеские встречи, рассказы об удали джигитов запечатлевались в его памяти. Впоследствии все это отпечаталось в твореньях поэта:
Приветствую тебя, Кавказ
седой!
Твоим горам я путник
не чужой.
Они меня в младенчестве
носили
И к небесам пустыни
Приучили…
В конце 1837г. Лермонтова хлопотами бабушки переводят в Гродненский гусарский полк, в Новгород. Он возвращается в Россию, исполненный удивительных творческих замыслов: «Герой нашего времени», кавказская редакция «Демона», «Мцыри», «Беглец», «Ашик-Кериб», «Дары Терека», «Казачья колыбельная песня», «Тамара», «Свиданье», «Кинжал», «Прощание», «Хаджи Абрек», – все это стало результатом его скитаний по Северному Кавказу и Закавказью в 1837 году. Известный грузинский поэт Илья Чавчавадзе пишет, что «В своих мощных стихах, преисполненных поэзии, Лермонтов изобразил весь Кавказ и, в частности, Грузию».
Во время второй ссылки (1840 г.) Лермонтов попадает в Малую Чечню после дуэли с сыном французского посла Эрнестом де Барантом. Наказанием был перевод тем же чином (поручик) в Тенгинский пехотный полк, воевавший на Кавказе. Это соответствовало желанию и самого поэта. “Если, говорит, переведут в армию, будет проситься на Кавказ”, – так передавал тогдашнее настроение Михаила Юрьевича Белинский. Именно тогда поэт участвовал в боевых действиях и не раз рисковал жизнью в боях с чеченцами.
Находясь на военной службе на Кавказе, М.Ю. Лермонтов не расставался с записными книжками, заносил в них услышанные из уст повидавших на своем веку кавказцев отдельные сюжеты будущих своих произведений.
Его интересует духовная жизнь Востока, с которой он соприкоснулся на Кавказе; в нескольких своих произведениях он касается проблем “восточного миросозерцания” (“Тамара”, “Спор”).
14 апреля 1841, не получив отсрочки после двухмесячного отпуска в Петербурге, Лермонтов возвращается на Кавказ. В мае того же года он прибывает в Пятигорск и получает разрешение задержаться для лечения на минеральных водах. Здесь он пишет целый ряд стихотворений: “Сон”, “Утес”, “Они любили друг друга…”, “Тамара”, “Свиданье”, “Листок”, “Выхожу один я на дорогу…”, “Морская царевна”, “Пророк”.
Кавказскому городу Пятигорску было суждено сыграть роковую роль в жизни поэта: здесь, кроме прочих старых знакомых, Лермонтов находит своего товарища по Школе юнкеров Мартынова. На одном из вечеров в пятигорском семействе Верзилиных шутки Лермонтова задели Мартынова. Ссора повлекла за собой вызов; не придавая значения размолвке, Лермонтов принял его, не намереваясь стрелять в товарища, и был убит наповал.
Кавказ в художественных произведениях и живописи
Михаила Юрьевича Лермонтова.
1.Тема кавказской природы в стиха и поэмах М.Ю. Лермонтова.
Иннокентий Анненский в своей статье «Об эстетическом отношении Лермонтова к природе» пишет о том, что много причин способствовало развитию в Лермонтове чувства природы. Природа Кавказа подействовала на него в годы самого раннего детства, когда духовный мир его еще складывался; над ней выучился он мечтать и думать, так что позже, в следующие свои поездки на Кавказ, он останавливался не на новом, а как бы углублял свои ранние впечатления.
Изображения же Кавказской природы в произведениях Лермонтова необыкновенно точны. Иннокентий Анненский пишет об этом: «Один живописец Кавказа мне говорил, что нередко поэзия Лермонтова служила ему ключом в кавказской природе».
По словам Анненского, в природе Лермонтов особенно любит движение: вспомним чудных его лошадей у Измаил-Бея, у Казбича или Печорина, вспомним его горные реки:
Терек воет, дик и злобен,
Меж утесистых громад,
Буре плач его подобен,
Слезы брызгами летят.
облака, змеи, пляску, локон, отделившийся от братьев в вихре вальса. Лермонтов в своих описаниях не был ни ботаником, как Гете (у него нет этой детальности описаний), ни охотником, как Тургенев и Сергей Аксаков (у него нет в описаниях ни выжидания, ни выслеживания, – скорее что-то открытое, беззаветное).
Из поэтических изображений Кавказской природы видно, что Лермонтов любил день больше ночи, любил синее небо, золотое солнце, солнечный воздух. «Если из 43 описаний в его поэмах дневных меньше, чем ночных и вечерних – 18 и 25, то это лишь дань романтическому содержанию» – пишет Анненский. Голубой цвет неба заставляет того самого Печорина, который понимал чувство вампира, забывать все на свете. Если же говорить о Лермонтовских описаниях утра – достаточно вспомнить утро перед дуэлью, голубое и свежее («Княжна Мэри»):
Я не помню утра более голубого и свежего! Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин, и слияние первой теплоты его луче с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление; в ущелье не проникал еще радостный луч молодого дня; он золотил только верхи утесов, висящих с обеих сторон над нами; густолиственные кусты, растущие в их глубоких трещинах, при малейшем дыхании ветра осыпали нас серебристым дождем. Я помню – в этот раз, больше, чем когда-нибудь прежде, я любил природу.
Но тут было и не только непосредственное наслаждение: синий цвет неба уносил мысль Лермонтова и его героя в мир высший. К чему тут страсти, желания, сомнения… Небо рождало в поэте и райские видения (Мцыри видит ангела в глубоком синем небе), и мучительные вопросы: в “Валерике” поэт говорит:
“…Небо ясно…
Под небом много места всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он… зачем?
Чудные сады в “Мцыри” и “Демоне”, будто все пропитанные райским сиянием, рисуются поэту под солнцем и синим небом. Во всех волшебных снах (а Лермонтов любит этот мотив) над поэтом непременно день:
Надо мной чтоб вечно зеленея [зелень дуба видна только днем]
Темный дуб склонялся и шумел.
Таков и волшебный сон при плеске фонтана в поэтичнейшем “Мцыри” на речном дне, где:
Солнце сквозь хрусталь волны
Сияло сладостней луны.
Как певец гор, Лермонтов любил краски. Поэт любит розовый закат, белое облако, синее небо, лиловые степи, голубые глаза и золотистые волосы. “Цветов” в его поэзии почти нет. Розы и лилии у него – это поэтические прикрасы, а не художественные ощущения: “бела, как лилия, прекрасна, как роза” – все это только мелкая монета поэзии. Конь поэта топчет цветы, пока сам поэт смотрит на облака и звезды. Цветы являются у него разве в виде серебряного дождя. Но главная прелесть лермонтовских красок в их сочетаниях. Кроме того, поэту доставляло особенное эстетическое наслаждение соединение блеска с движением – в тучах, в молнии, в глазах; поэзия его “полна змей”; чтоб полюбоваться грациозной и блестящей змейкой, как часто прерывает он рассказ. У него змейка то клинок, донизу покрытый золотой надписью:
…лишь змея,
Сухим бурьяном шелестя,
Сверкая желтою спиной,
Как будто надписью златой
Покрытый донизу клинок,
Браздя рассыпчатый песок,
Скользила бережно…,
(“Мцыри»)
…то “сталь кольчуги иль копья, в кустах найденная луною”. Он видит змей в молнии, в дыме, на горных вершинах, в реках и в черных косах, в тонкой талии, в тоске, в измене, в воспоминании, в раскаянии.
Как пишет М.Логиновская, из-за изобилия картин экзотической природы Кавказа в наиболее знаменитых лермонтовских поэмах, поэта часто обвиняли в чрезмерном подражании романтическим течениям того времени. Между тем, кавказский материал в «Мцыри» и «Демоне» – не экзотическое обрамление в стиле традиционных «восточных повестей» романтиков (хотя у Лермонтова «Демон» и назван «восточной повестью»), а органическое претворение непосредственных переживаний и наблюдений, благодаря которым прежние сюжеты приобрели новое качество. Кавказские пейзажи как сами по себе, так и в качестве «декораций» к поэмам Лермонтова занимают немалую часть его творчества.
Рассмотрим чуть ближе то, как необыкновенно выразительно Михаил Юрьевич рисует нам кавказскую природу в поэме «Демон». Известно, что изначально действие поэмы должно было происходить в Испании, но, вернувшись из первой кавказской ссылки, поэт переделывает свое творение, перенося действие на Кавказ. В этой «кавказской» редакции, созданной в 1838 году, «Демон» становится одним из самых замечательных произведений русской поэзии. Лермонтов не мог бы создать новую, окончательную редакцию «Демона», столь разительно отличающуюся от первоначальной редакции поэмы, если бы не нашел нового, еще не открытого поэзией материала, который помог ему воплотить отвлеченную философскую мысль в конкретных поэтических образах.
Как пишет Ираклий Андроников «горы Кавказа, Казбек, который кажется пролетающим над ним демоном «гранью алмаза», «излучистый Дарьял, Кайшаурская долина, зеленые берега светлой Арагвы, угрюмая Гуд-гора оказываются самой подходящей обстановкой для лермонтовской поэмы».
Мир же, увиденный Демоном и есть те самые вершины Кавказа, увиденный издали Казбек, чернеющий «глубоко внизу» Дарьял и Терек, это скалы, облака и башни замков – как бы неотделимые от мира фантастической дикой природы, одушевленной лишь присутствием горного зверя или кружащей в “лазурной вышине” птицы. Использованные здесь сравнения взяты исключительно из царства животных и минералов:
Под ним Казбек, как грань алмаза,
Снегами вечными сиял,
И, глубоко внизу чернея,
Как трещина, жилище змея,
Вился излучистый Дарьял
И Терек, прыгая как львица
С косматой гривой на хребте
Ревел…
Таков же и мир олицетворений:
И золотые облака
Из южных стран, издалека
Его на север провожали;
И скалы тесною толпой,
Таинственной дремоты полны,
Над ним склонялись головой,
Следя мелькающие волны;
И башни замков на скалах
Смотрели грозно сквозь туманы –
У врат Кавказа на часах
Сторожевые великаны!
Далее рисуются иные – еще более земные, еще более «живые» красы – «роскошной» Грузии. Поэт показывает нам уже не отдельные фрагменты и детали, увиденные Демоном с высоты полета, а целый «край земной» – во всем богатстве бесконечных картин природы – эта строфа рассыпает перед изумленным взором читателя яркие краски, насыщает рисуемые картины богатством звуков и голосов, одушевляет их новой жизнью – жизнью человека. Все это прорывается в эпитетах «счастливый край земли», «сладострастный зной полдня, и в образах, воспроизводящих экзотический мир Востока со «столпообразными» руинами, «звонко-бегущими ручьями», с красавицами, внимающими пенью соловьев, и в заключительном сравнении, необычно, парадоксально сопоставляющем не глаза со звездами, а звезды – с очами земной красавицы, и, наконец, в прорывающейся авторской эмоции:
И блеск, и жизнь, и шум листов
Стозвучный говор голосов,
Дыханье тысячи растений.
После завершения экспозиции автор переносит нас из мира поднебесных сфер, в которых летает Демон, и видит земные красы с высоты своего полета, в мир людей:
Высокий дом, широкий двор
Седой Гудал себе построил…
Трудов и слез он много стоил
Рабам послушным с давних пор.
С утра на скат соседних гор
От стен его ложатся тени.
В скале нарублены ступени;
Они от башни угловой
Ведут к реке, по ним мелькая,
Покрыта белою чадрой,
Княжна Тамара молодая
К Арагве ходит за водой.
Посредством такого простого движения взгляда автор как бы приближает нам Кавказ все ближе и ближе – сначала с высоты полета Демона, затем уже в более мелких деталях, а после кавказский пейзаж изображает нам уже жизнь обитателей этой горной страны.
Во второй части «Демона», третьей и четвертой строфе мы также видим картины природы, но уже в сопоставлении с внутренним миром героини.
Земная природа изображается теперь «изнутри», увиденная глазами заключенной в монастырь Тамары:
Кругом, в тени дерев миндальных,
Где ряд стоит крестов печальных,
Безмолвных сторожей гробниц,
Спевались хоры легких птиц.
По камням прыгали, шумели
Ключи студеною волной,
И под нависшею скалой,
Сливаясь дружески в ущелье,
Катились дальше, меж кустов,
Покрытых инеем цветов.
Этот контраст двух частей подчеркивает, что природа Кавказа (и, в частности, изображаемая Лермонотовым) может быть не только буйной, но и спокойной, безмятежной.
Такой же спокойной, по мнению Ираклия Андроникова, изображается природа в знаменитом стихотворении «Из Гете»:
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
Содержание Лермонтовского стихотворения и его основные мотивы не совсем совпадают с переводимым оригиналом. Некоторые исследователи считают, что обращение к Гете послужило поводом для создания собственного произведения.
Но возможно, оно навеяно Лермонтову службой на Кавказе. Представьте такую картину: вечер в горах. Устало тянется по дороге колонна войск. Застыли в молчании окрестные вершины, зажигаются первые звезды. И угасают дневные заботы, мелочными кажутся земные страсти, тревоги и желания. Остается ощущение бренности нашей жизни на земле. «Подожди немного, отдохнешь и ты…»
2. Легенды Кавказа в творчестве Лермонтова.
В книги Ираклия Андроникова рассказано о том, что мотивы фольклора народов Кавказа можно легко найти в творчестве поэта. Возьмем, к примеру, поэму «Демон», рассказывающую о духе, полюбившем земную девушку.
В верховьях Арагвы в 19м веке живет еще легенда о горном духе Гуда, полюбившем красавицу грузинку. Впервые эта легенда была записана в 50-х годах прошлого века со слов проводника-осетина.
«Давным-давно — так начинается эта легенда — на берегу Арагвы, на дне глубокого ущелья, образуемого отвесными горами при спуске с Гуд-горы в Чертову долину, в бедной сакле убогого аула росла, как молодая чинара, красавица Нино. Когда она поднималась на дорогу, купцы останавливали караваны, чтобы полюбоваться красотой девушки.
От самого дня рождения Нино ее полюбил Гуда — древний дух окрестных гор. Хотела ли девушка подняться на гору— тропинка незаметно выравнивалась под ее ножкой, и камни покорно складывались в пологую лестницу. Искала ли цветы — Гуда приберегал для нее самые лучшие. Ни один из пяти баранов, принадлежавших отцу Нино, не упал с кручи и не стал добычей злых волков. Нино была царицей гор, над которыми властвовал древний Гуда.
Но вот, когда Арагва в пятнадцатый раз со дня рождения девушки превратилась в бешеный мутный поток, Нино стала такой необыкновенной красавицей, что влюбленный Гуда захотел сделаться ради нее смертным.
Но девушка полюбила не его, а юного своего соседа Сосико, сына старого Дохтуро. Этот юноша во всем ауле славился силой и ловкостью, неутомимо плясал горский танец и метко стрелял из ружья.
Когда Сосико гонялся с ружьем за быстроногою арчви серной,— ревнивый Гуда, гневаясь на молодого охотника, заводил его на крутые скалы, неожиданно осыпал его метелью и застилал пропасти густым туманом. Наконец, не в силах терпеть долее муки ревности, Гуда накануне свадьбы засыпал саклю влюбленных огромной снежной лавиной и, подвергнув их любовь жестокому испытанию, навсегда разлучил их».
По другой версии, злой дух завалил хижину влюбленных грудой камней. Спускаясь с Крестового перевала в Чертову долину, проезжающие часто обращают внимание на груду огромных обломков гранита, неизвестно откуда упавших на травянистые склоны Гуд-горы. По преданию, их накидал сюда разгневанный горный дух
Наименование свое грозный Гуда получил от Гуд-горы, а Гуд-гора, в свою очередь, от ущелья Гуда, откуда берет начало Арагва. «Подле висящего завала Большого Гуда, именно в Чертовой долине,— как сообщала в 40-х годах газета «Кавказ»,— чаще всего и подстерегали путешествовавших по старой Военно-Грузинской дороге снежные заносы и метели».
А в «Герое нашего времени», в тексте «Бэлы», Лермонтов пишет: «Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину… Вот романтическое название! Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами…»
Значит, Лермонтов знал легенду о любви Гуда и, по-видимому, не случайно перенес действие «Демона» на берега Арагвы. Есть основание полагать, что легенда о любви злого духа к девушке-грузинке оплодотворила первоначальный сюжет. Безликая монахиня из первой редакции «Демона» превратилась в красавицу Тамару, дочь старого князя Гудала. В новой редакции изменился и жених Тамары — «властитель Синодала», удалой князь. Его, а не ангела противопоставляет Лермонтов любви демона в поэме. Это изменение сюжета могло быть подсказано Лермонтову преданием о ревности горного духа к Возлюбленному красавицы Грузинки.
Другие следы кавказских легенд и преданий можно найти в стихотворении «Тамара».
На одном из рисунков Лермонтова, перекликающегося со стихотворением, мы видим изображения Дарьялского ущелья и так называемого «Замка Тамары», в стихотворении же сказано:
В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на черной скале…
С этой башней связано множество легенд. В одном из вариантов легенды о Дарьяльской башне историк грузинской литературы А. С. Хаханашвили обнаружил имя «беспутной сестры» Тамары. Ее звали… Тамарой. Предание это повествует о двух сестрах, носивших одно и то же имя. Благочестивая Тамара жила в башне близ Ананури, другая — волшебница Тамара — в замке на Тереке. Эта волшебница, зазывая к себе на ночь путников, утром обезглавливала их и трупы сбрасывала в Терек. Ее убил заговоренной пулей русский солдат. Труп ее был выброшен в Терек, замок развалился, имя чародейки Тамары проклято.
Отмечая раздвоение образа Тамары в этой легенде, профессор Хаханашвили первый обратил внимание на сходство ее с той легендой, которая послужила сюжетом лермонтовского стихотворения.
Кроме «Демона» и «Тамары» мотивы кавказского фольклора можно найти в поэме «Мцыри».
На создание центрального эпизода поэмы «Мцыри» – битвы с барсом – Лермонтова вдохновила распространенная в горной Грузии старинная песня о тигре и юноше, одно из самых любимых в Грузии произведений народной поэзии.
3. Отличительные черты кавказского характера в произведениях Лермонтова
Мироощущение поэтом темперамента и менталитета южных народов отразилось во многих его произведениях: «Бэла», «Дары Терека», «Беглец», и другие.
Черкесский строгий взгляд на доблесть, бесспорная для черкеса истина – идея защиты родины ценою жизни вдохновили Лермонтова, и он создал поэму «Беглец», вложив в неё особенно его самого в то время волновавшую идею патриотического подвига. Поэма написана после пребывания на Кавказе в 1837 году.
На Кавказе, где умели сражаться за родину и свободу, и знали трудную цену подвигу, и презирали измену, Лермонтов услышал песню о том, как молодой горец вернулся из боя, не отомстив за смерть павших в сражении. По содержанию и духу песня очень близка созданному поэтом произведению. Таким образом, «Беглец» тесно связан с народной поэзией черкесов, произведение как нельзя более близко кавказскому пониманию о подвиге и кровном родстве.
Беглеца отвергли все, отвергла и мать. Узнав, что он, не отомстив за смерть отца и братьев, бежал с поля битвы, мать не позволяет ему войти в родной дом.
Проклятья, стоны и моленья
Звучали долго под окном;
И наконец удар кинжала
Пресек несчастного позор…
И мать поутру увидала…
И хладно отвернула взор.
Когда фашистские войска подступили к Кабардино-Балкарии, редакция нальчинской газеты «Социалистическая Кабардино-Балкария» печатала «Беглеца» и распространяла его широко по горским селениям.
В поэме «Мцыри» автор касается той же темы, что и в «Беглеце» . Темы родины, темы предков. Если беглец преступился почитанием семьи и понятиями о чести поколений, живших столетиями до него, то Мцыри, напротив, стремится к своим корням. Стремится настолько, что совершает безумный поступок – бегство из монастыря. Юноша много говорит о желании иметь судьбу предков:
Я мало жил, и жил в плену.
Таких две жизни за одну,
Но только полную тревог,
Я променял бы, если б мог.
В какой-то мере, эти два представителя одного этноса беглец и Мцыри противопоставлены друг другу.
Сам же Лермонтов не от имени лирических героев, а от своего имени пишет так о людях Кавказа:
«Как вольные птицы, живут беззаботно; война их стихия; и в смуглых чертах их душа говорит»
Восточные женщины Лермонтова не лишены изящества, они, наоборот, прекрасны: Тамара из «Демона» и Бэла – яркие тому примеры.
Белинский пишет так про одну из сцен в «Бэле» :
«Он взял её руку и стал её уговаривать, чтобы она его поцеловала, она слабо защищалась, только повторяла «поджалуста, поджалуста, не нада, не нада!».
Какая грациозная, и, в то же время какая верная натуре черта характера! Природа нигде не противоречит себе, и глубокость чувства, достоинства и грациозность непосредственности так же иногда поражает и в дикой черкешенке, как и в образованной женщине высшего тона. Слыша «поджалуста, поджалуста» вы видите перед собой эту очаровательную, черноокую Бэлу, полудикую дочь вольных ущелий, и вас так же поражает в ней эта особенность женственности, которая составляет все очарование женщин».
Изображения Кавказа в живописи Лермонтова
Лермонтову – писателю всегда помогал Лермонтов-художник.
Наиболее интересны пейзажи, выполненные маслом, — «Вид Пятигорска», «Кавказский вид с саклей» («Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты»), «Вид горы Крестовой», «Вид Тифлиса», «Окрестности селения Карагач» («Кавказский вид с верблюдами») и другие (все 1837— 1838).
Любая кавказская панорама Лермонтова — это как бы малый фрагмент вселенной, тем не менее выразивший всю бесконечность мироздания. Руины, монастыри, храмы, лепящиеся на склонах гор, представляются зрителю естественными вкраплениями в природный ландшафт. Вписанные в каждый пейзаж фигурки людей — всадники, погонщики и верблюды, грузинки набирающие в Куре воду, — подчинены изначально заданному ритму; их малый масштаб подчеркивает космическую безмерность целого. Но несмотря на романтическую интонацию, лермонтовские панорамы, как показал исследователь его творчества Ираклий Андроников, во многом совпадают с реальной топографией изображаемых мест, а кроме того, с описанием этих мест в произведениях.
В этом убеждаешься, знакомясь с обнаруженной в наше время лермонтовской картиной «Вид Крестовой горы». На небольшом картоне масляными красками поэт нарисовал один из чудесных горных пейзажей, так живо напоминающий нам зарисовки из «Бэлы». Перед нами в обрамлении суровых скал высится покрытая снегом гора, вершину которой венчает каменный крест. Огибая её, по склону проходит дорога, внизу, вырываясь из глубоких расселин, сливаются вместе два бурных горных потока. А выше на фоне голубого неба белеет гряда далеких гор, как бы растворяясь в прозрачном воздухе, которым напоена вся картина.
Невольно на память вместе с текстом романа приходят строки из письма поэта к Святославу Раевскому, где он делится впечатлениями от Военно-Грузинской дороги: «Лазил на снеговую (Крестовую) гору, на самый верх, что не совсем легко – оттуда видна половина Грузии как на блюдечке, и, право, я не берусь объединить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух – бальзам, хандра к черту, сердце бьется , грудь высоко дышит – ничего не надо в эту минуту; так сидел бы да смотрел целую жизнь»
Но при всем правдоподобии картины мы, к сожалению, не сможем отыскать на натуре её подлинный прообраз, да и в описании Крестового перевала по роману имеются расхождения с рисунком. Некоторые лермонтоведы пытались объяснить это собирательным характером картины и элементами художественной фантазии автора. Но это не соответствует истине. Дело в том, что лермонтовский пейзаж, как это подметил один из исследователей А. Симченко, представлен в перевернутом виде, в так называемом зеркальном отображении, и предельно сжат по горизонтали. Эти особенности картины легко объяснимы. По возвращении с Кавказа, Лермонтов некоторые свои рисунки автолитографировал, чтобы иметь возможность подарить их друзьям.
До нашего времени дошли четыре оттиска одного из таких рисунков, причем два из них раскрашены акварелью. Очевидно, и свою картину «Вид Крестовой Горы» Лермонтов писал с литографированного рисунка. Искажение же подлинных масштабов было связано с желанием вместить в ограниченный формат живописную панораму гор, которой поэт всегда восхищался.
Перевернем пейзаж на картине в подлинном его развороте, и все станет на свои места. Перед нами изображение реального вида со склона Гуд-горы на Чертову долину и гору Крестовую. И если обратимся тексту «Бэлы», то увидим, что изображение картины полностью совпадает с описанием этого места в романе. Даже время суток на картине, о котором можно судить по характеру освещения и направленности теней, точно соответствует описанию переезда через перевал в «Бэле».
Введение
Тема моего экзаменационного реферата: «Изображение Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова». Хотелось бы рассказать о Кавказе, изображенном как в поэзии, так в прозе и живописи великого поэта. Мне стал интересен край, побудивший написать шедевры русской литературы двух величайших российских поэтов. Особенно полно, на мой взгляд, Кавказ предстает перед нами именно через произведения Лермонтова.
Сложно понять южную линию в творчестве поэта, не зная о роли Кавказа в его жизни. Именно поэтому я уделила немного внимания этой теме. Довольно большая глава по сравнению с остальными посвящена природе южного края в изображении Лермонтова. В следующей же приводятся несколько Грузинских легенд и проводятся параллели с поэмами Лермонтова. Кроме того, я постаралась рассказать об особенностях изображения кавказского темперамента. И, наконец, последняя глава реферата посвящена лермонтовской живописи, преобладающую часть которой занимают как раз кавказские мотивы.
В качестве источников я использовала несколько исследований. Большая часть реферата написана по книге доктора филологических наук Ираклия Андроникова «Лермонтов в Грузии». В книге представлены исследования, относящиеся к кавказской теме в творчестве Лермонтова, а также непосредственно фактов лермонтовской биографии, связанных с Кавказом, третья и четвертая главы.
Автор следующей книги «Поэма М.Ю. Лермонтова «Демон» – Елина Логиновская. В своей книге Елена Логиновская открывает основные её смыслы: мифологический и философский. Немалое внимание уделяется и лермонтовским описаниям природы. Именно такие отрывки я взяла для реферата. Из этого источника я использовала главу, посвященную экспозиции поэмы и отрывок главы, посвященной второй части. Кроме того, я использовала статью Иннокентия Анненского «Об эстетическом отношении Лермонтова к природе». В статье рассматриваются отличительные черты лермонтовской природы, в частности, природы Кавказа.
И, наконец, для главы об особенностях кавказского темперамента мною был взят отрывок из книги исследователя С.А. Андреева-Кривича «Всеведенье поэта», рассказывающей о связи черкесского фольклора с творчеством М.Ю. Лермонтова.
Еще один автор, Сергей Чекалин. Как пишет Ираклий Андроников, он не филолог, изучение жизни и творчества Лермонтова не представляет собою его специальности, он просто читатель. Интерес Чекалина привлекли новые материалы, до недавнего времени хранившиеся в частных руках заграницей. Его книга относится к жанру «Приключения ученого», где научная достоверность нисколько не страдает от описания «живой жизни». Из этой книги я использовала отрывок, посвященный живописи поэта.
Заключение
Во время работы над рефератом мне было очень приятно сделать для себя несколько открытий об образе Кавказа в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова.
Лермонтовский Кавказ – это ощущение свободы, душевного спокойствия. Когда мы читаем лирику Лермонтова, рассказывающую русском обществе («Как часто, пестрою толпою окружен…» , «Смерть поэта…», «Прощай, немытая Россия»), то нас не покидает ощущение метаний души человеческой, возмущения, которое читатель переживает вместе с поэтом. Кавказ же дает ощущение свободы, незыблемости мироздания… Как будто отдельно взятый человек вдохнул полной грудью воздух свободы…Особенно хорошо понимаешь это, глядя на картины лермонтова.
Юг у поэта – это воплощение движения. Даже природа у него живет своей жизнью, зачастую очень похожей на людскую жизнь…
Больше всего удивило то, что в основе многих “южных” лермонтовских поэм лежат легенды Кавказа, а не только фантазия автора. Поражает воображение легенда о горном духе Гуда, полюбившем земную девушку.
Женщины гор – это, по моему мнению, особая ниша сюжетов Лермонтова. В какой-то мере они противопоставляются лицемерным красавицам высшего света. Они не испорчены жеманством и неискренностью. Они естественны, всегда необыкновенно красивы, преданны, это заботливые матери («Казачья колыбельная», «Не плачь, не плачь мое дитя…»), преданные невесты («Демон»), но могут быть и гордыми, и своенравными («Тамара»).
Поэт старается показать лучшие стороны южного края – преданных женщин, отважных мужчин, дикую, необузданную, но в то же время прекрасную природу – под стать людям. Продолжая рисовать перед нашим взором романтические картины поэт не изменяет достоверности – многие местности, описанные в “Герое нашего времени” существуют на самом деле, а кавказские легенды почти не претерпевают изменений от пера творца.
МОУ Гимназия №2
Реферат на тему: Образ Кавказа
в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова
Выполнила: ученица 9 “В” класса
Демидова Анна
Учитель: Антипина Ирина Арсеньевна
Гурьевск 2002.
МОУ Гимназия №2
Реферат на тему: Образ Кавказа
в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова
Выполнила: ученица 9 “В” класса
Демидова Анна
Учитель: Антипина Ирина Арсеньевна
Гурьевск 2002

Кавказ в жизни и творчестве Лермонтова
Впервые Михаил Юрьевич Лермонтов побывал на Кавказе шестилетним ребенком, когда бабушка Елизавета Алексеевна Арсеньева привозила его на воды, чтобы поправить здоровье внука. Уже первая поездка из далекого пензенского имения Тарханы, несомненно, оставила отпечаток в детском сознании. Но особенно большое значение в жизни Лермонтова имело посещение Кавказа в 1825 году, когда ему было около 11 лет. Из Тархан выехали большим обозом, так как с Арсеньевой отправился на воды и её брат Александр Алексеевич Столыпин — он ехал с женой и детьми. Ехали и другие родственники, также множество дворовых, гувернёры, лекарь, повара. Елизавета Алексеевна была небогата и бережлива. Но, зная, что Мишу скоро придется отдать в учение в Москву или Петербург, решила сделать ему подарок, очень щедрый, — поездку на Горячие воды на целое лето.
Ехали долго, недели две. После Ставрополя увидели горы. На подъезде к маленькому городу Александрову вдруг открылось все Пятигорье. Сначала повитый голубой дымкой Бештау, а за ним словно облачка забелели вершины Большого Кавказа. Там угадывались легкие очертания двуглавого Эльбруса, — он то скрывался за горами и скалами, то возникал снова. Проехали аул Бабуковский — первое горское поселение. Миша увидел плоскокрышие сакли с узкими щелями окон, сложенные из камня ограды, толпу кабардинских детей, с любопытством глядевших на проезжающий обоз: Дальше ехали по каменистому берегу горного Подкумка. Вскоре показался конический, поросший лесом Машук, скрывающий дома Горячеводска. Правее широко растянулся Бештау, вздымая к облакам несколько скалистых вершин.
И вот Горячеводск. Горячая гора, вся в известковых потеках, дымится от бегущих по ней серных ручейков… Позади возвышается Машук… На одной из открытых площадок его — казацкий дозорный пост. От подошвы Машука начинается Главная улица, пересеченная несколькими переулками. Дома почти все из тонкого леса, отштукатуренные и выбеленные, с камышовыми крышами. Несколько казенных зданий только строится, — солдаты пилят известняк здесь же, на Машуке. Городок охраняют егеря и казаки, расположившиеся с двумя пушками у въезда.
Далекие горы молчат, в степи только изредка проскачет конный казак. Но в воздухе висит тревога и велит быть начеку. Мальчик, поднявшийся с гувернером к казачьему пикету на Машуке, смотрит вдаль. Вот плавно пролетел орел. В тишине раздался выстрел — прокатилось эхо… Тень тучи бежит по кустарнику и траве — словно отряд всадников летит с гор…
Торг — возле солдатской слободы. Небольшая площадь уставлена телегами и арбами. Шум стоит страшный: гортанный говор, крик, стук… Блеют овцы, ревет верблюд, хлопают крыльями извлекаемые из корзин куры, которыми торгуют черкесы, приехавшие из ближних аулов. Немцы-колонисты продают хлеб, молоко, масло… Тут увидишь и грузина, и калмыка, и перса с крашенной хною бородой… Среди толпы невозмутимо проезжают наездники в папахах. Какие под ними кони! Их шаг — словно медленный танец… Гремят бубны… Верещат зурны… На улицах, у источников, на торгу — дамы в белых платьях, офицеры в белых фуражках… В городке кипит жизнь.
Здесь Михаил Юрьевич впервые прочитал «Кавказского пленника» Пушкина. Большая удача, большое счастье было прочитать поэму здесь, в виду снежных гор, — именно там разыгрывается трагедия Пленника и Черкешенки… Здесь же он впервые перелистал альбом Марии Акимовны Шан-Гирей, в котором было много записей его матери — Марии Михайловны Лермонтовой, — не только французские записи, но и стихи на русском языке. В этот альбом по просьбе «тетеньки» (как называл он Марию Акимовну) он нарисовал акварелью кавказский вид. В это необыкновенное для Лермонтова время зарождался в нем поэт…
Вышедший из-под опеки бабушки, уже взрослый, Лермонтов трижды приезжал на Кавказ, всегда не по своей воле — это было место его службы, а точнее, ссылки.
Первый раз он был сослан в 1837 году за стихотворение «Смерть поэта», посвященное трагической гибели А.С.Пушкина на дуэли. Когда стихотворение дошло до царя, он наложил на нем такую резолюцию: «Приятные стихи, нечего сказать… Я велел старшему медику гвардейского корпуса посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он; а затем мы поступим с ним согласно закону».
У Лермонтова и Раевского был сделан обыск. В конце февраля поэт пробыл несколько дней под арестом в Главном штабе. Затем он был переведен из гвардейского Гусарского полка в Нижегородский драгунский полк и начал готовиться к отъезду. Полк этот находился на Кавказе, где шла война с горцами.
В первых числах мая 1837 года Лермонтов прибыл в Ставрополь, где находилось командование войск Кавказской линии. В дороге поэт простудился. Врачи разрешили ему принять курс лечения минеральными водами в Пятигорске, он попал в город, где на него нахлынули воспоминания детства.
Сравнивая увиденное со своими детскими воспоминаниями, он был удивлен произошедшими здесь изменениями: в посёлке появились красивые здания, он был переименован в Пятигорск. Там, где располагался казачий пост, появилась изящная беседка «Эолова арфа», четко вырисовывающаяся на фоне неба. В нее вмонтировали музыкальный инструмент — арфу, струны которой приводились в действие ветром через флюгер и специальное устройство и издавали довольно мелодичные звуки. «Я теперь на водах, — пишет он в Петербург, — пью и принимаю ванны… Каждое утро из окна я смотрю на цепь снежных гор и Эльбрус; вот и теперь, сидя за этим письмом к вам, я то и дело останавливаюсь, чтобы взглянуть на этих великанов, так они прекрасны и величественны… Ежедневно брожу по горам… Как только я выздоровлю, то отправлюсь в осеннюю экспедицию против черкесов».
Хотя я судьбой на заре моих дней, О южные горы, отторгнут от вас, Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз: Как сладкую песню отчизны моей, Люблю я Кавказ. В младенческих летах я мать потерял. Но мнилось, что в розовый вечера час Та степь повторяла мне памятный глас. За это люблю я вершины тех скал, Люблю я Кавказ. Я счастлив был с вами, ущелия гор, Пять лет пронеслось: все тоскую по вас. Там видел я пару божественных глаз; И сердце лепечет, воспомня тот взор: Люблю я Кавказ. «Кавказ», 1830Лермонтов лечился здесь до конца августа.
Он встретился в Пятигорске с поэтессой Ростопчиной. Здесь познакомился с Белинским, однако сближение их произойдет позднее, в Петербурге.
Об исключительной значимости для творчества Лермонтова периода его пребывания в 1837 году в Пятигорске и Кисловодске лучше всего свидетельствует роман «Герой нашего времени», в котором нашли отражение пятигорские наблюдения поэта, его большая любовь к Кавказу. Места по соседству с «Эоловой арфой» воскрешают в памяти страницы повести «Княжна Мери». У источника Печорин встречается с юнкером Грушницким. С источником связано знакомство Грушницкого с княжной Мери. Здесь началась история, завершившаяся трагически. В сентябре он едет в отряд Вельяминова в Анапу, через Тамань. В Тамани он случайно попал на квартиру к хозяевам, которые занимались контрабандой. Здесь и произошла история, рассказанная в «Герое нашего времени». В небольшом домике, крытом камышом, воссозданном в наши дни, теперь располагается музей.
Оттуда Лермонтов снова через Ставрополь, где в это время познакомился с некоторыми из переведенных сюда из Сибири декабристов, направился в Тифлис (ныне Тбилиси), поблизости от которого находился Нижегородский полк. Встречи с сосланными на Кавказ декабристами скрашивали поэту тяжесть изгнания, погружали его в атмосферу острых политических споров. Особенно сдружился Лермонтов с известным декабристом А.И.Одоевским.
Гродненский полк стоял близ Новгорода. Но так как перевод из полка в полк еще не состоялся фактически, то он все-таки направился в Тифлис, воспользовавшись случаем попутешествовать по Кавказу.
«С тех пор как выехал из России, — писал он Раевскому из Тифлиса, — поверишь ли, я находился до сих пор в беспрерывном странствовании, то на перекладной, то верхом; изъездил Линию всю вдоль, от Кизляра до Тамани, переехал горы, был в Шуше, в Кубе, в Шемахе, в Кахетии, одетый по-черкесски, с ружьем за плечами; ночевал в чистом поле, засыпал под крик шакалов, ел чурек, пил кахетинское даже… Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал… Как перевалился через хребет в Грузию, так бросил тележку и стал ездить верхом; лазил на снеговую гору (имеется в виду Крестовая гора) на самый верх, что не совсем легко; оттуда видна половина Грузии, как на блюдечке».
Лермонтов был не только талантливым поэтом, но и одаренным художником. Много зарисовок сделано Лермонтовым во время его ссылки на Кавказ в 1837 году. Среди них замечательный пейзаж Крестовой горы. «Эта картина рисована поэтом Лермонтовым и подарена им мне при последнем его отъезде на Кавказ…» (Надпись рукою Ф.Одоевского на оборотной стороне картины «Крестовая гора»)
В январе 1838 года Лермонтов после года службы на Кавказе возвращается в Петербург. В середине июня 1840 года Лермонтов вновь появляется в крепости Грозной (ныне город Грозный), на сей раз за дуэль с Эрнестом де Барантом. Он принимает участие в экспедиции против чеченцев в составе отряда генерал-лейтенанта А.В. Галафеева. После ряда небольших стычек, 11 июля, состоялся бой при реке Валерик. В «Журнале военных действий» отмечено: «Тенгинского пехотного полка поручик Лермонтов, во время штурма неприятельских завалов на реке Валерик, имел поручение наблюдать за действиями передовой штурмовой колонны и уведомлять начальника отряда об ее успехах, что было сопряжено с величайшею для него опасностью от неприятеля, скрывавшегося в лесу за деревьями и кустами. Но офицер этот, несмотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отменным мужеством и хладнокровием…» В стихотворении «Я к вам пишу случайно; право…» Лермонтов описал этот поход и бойца Валерика.
В августе 1840 года Лермонтов совершил еще один поход, участвуя во множестве жестоких стычек с горцами. После краткого отдыха в Пятигорске он снова в отряде Галафеева, теперь в составе кавалерии. Как вспоминали сослуживцы, он удивлял удалью даже старых кавказских джигитов. 10 октября он принял команду от раненого Р.И. Дорохова над группой конных «охотников» (добровольцев), в которую входили разжалованные офицеры, казаки, кабардинцы — люди отчаянной храбрости. «Невозможно было сделать выбора удачнее, — писал сослуживец поэта, — всюду поручик Лермонтов, везде первый подвергался выстрелам хищников и во главе отряда оказывал самоотвержение выше всякой похвалы». Галафеев представил Лермонтова к награде и направил командующему личную просьбу о его переводе в гвардию. Лермонтов не получил наград и не был переведен в гвардию.
В январе 1841 года Лермонтову был выдан отпускной билет на два месяца, и он отправился в Петербург. В конце апреля, не дождавшись отставки, Лермонтов покидает столицу и едет в Ставрополь. В дороге он нагоняет А.А. Столыпина, и дальше они едут вместе. В конце мая они приезжают в Пятигорск и снимают квартиру у В.И. Чилаева. Даже по местным пятигорским условиям квартира оказалась очень скромной. И все же она понравилась поэту. Особенно когда он вышел на небольшую терраску, с которой виднелась белоснежная горная цепь с возвышавшимся над ней двуглавым Эльбрусом. С того дня, когда Лермонтов переступил порог небольшого домика на краю города, у подножия Машука, прошло уже полтора столетия. С тех пор в ничем не примечательном, небольшом, покрытом камышовой кровлей домике вместе с поэтом поселилось бессмертие, потому что он стал последним приютом поэта.
Через полтора месяца после приезда, 13 июля 1841, вечером, в доме Верзилиных (ныне д.9 по ул. Буачидзе; здесь теперь Музей-заповедник М.Ю. Лермонтова), где часто собиралась молодежь, развернулись роковые события. Князь С.В. Трубецкой играл на фортепьяно. Среди прочих в комнате был Л. С. Пушкин, брат поэта. Лермонтов сидел подле одной из дочерей хозяев дома. В комнату вошел Мартынов, одетый, по своему обыкновению, в щегольскую черкеску с серебряными газырями и с большим кинжалом у пояса, красивый и надменный. Но видно было, что он любуется собой, и это было смешно. Лермонтов, не терпевший ни малейшей фальши, при каждой встрече подтрунивал над Мартышем, как он его звал. Часто рисовал на него карикатуры, писал эпиграммы, однако все в границах дружеской шутки. И вот, когда Мартынов вошел в гостиную, Лермонтов, обратившись к своей соседке, сказал по-французски:
— Мадемуазель Эмилия, берегитесь — приближается свирепый горец.
Хотя это было сказано тихо, но тут Трубецкой перестал играть, и слова «свирепый горец» прозвучали во всеуслышание. Позднее, когда все стали расходиться, Мартынов сказал Лермонтову:
— Господин Лермонтов, я много раз просил вас воздержаться от шуток на мой счет, по крайней мере — в присутствии женщин.
— Полноте, — ответил Лермонтов, — вы действительно сердитесь на меня и вызываете меня?
— Да, я вас вызываю, — сказал Мартынов и вышел.
Собственно, несмотря на все предчувствия, вызов на дуэль оказался для Лермонтова неожиданным, — он все-таки не думал, что его бывший товарищ по юнкерской школе окажется столь мелочно-обидчив… Но мелочно-обидчивыми были многие из людей, окружавших Лермонтова и в Петербурге, и в Пятигорске…
Поединок был назначен на 15 июля. 14-го Лермонтов и Столыпин-Монго выехали в Железноводск. Утром 15-го в Железноводске Лермонтов встретил Екатерину Быховец с теткой (Быховец была его кузиной), которых сопровождали Лев Пушкин и еще двое молодых людей. Все это общество выехало в Шотландку (иначе колония Каррас), лежащую на полпути из Железноводска в Пятигорск (ныне — поселок Иноземцево, на улице Свободы сохранился так называемый дом Рошке, д. 38, где хозяева содержали ресторан для приезжающих отдохнуть и повеселиться молодых офицеров). Там обедали. Лермонтов выпросил у Быховец золотое бандо (головной обруч) с тем, что на другой день или вернет его сам, или передаст с кем-нибудь. Дело в том, что прическа, при которой надевается бандо, была любимая у Лопухиной, — Лермонтов так однажды изобразил ее на акварельном портрете. А Екатерина Быховец и вообще была похожа на Лопухину. Незадолго до описываемых событий Лермонтов создал стихотворение «Нет, не тебя так пылко я люблю…», обращенное к Екатерине Быховец.
Из Шотландки до места дуэли Лермонтов ехал с Глебовым и рассказывал ему, что задумал грандиозную работу. «Я выработал уже план, — говорил он Глебову, — двух романов: одного из времен смертельного боя двух великих наций, с завязкою в Петербурге, действиями в сердце России и под Парижем и развязкой в Вене, и другого — из кавказской жизни, с Тифлисом при Ермолове… персидской войной и катастрофой, среди которой погиб Грибоедов в Тегеране, и вот придется сидеть у моря и ждать погоды, когда можно будет приняться за кладку их фундамента. Недели через две уже нужно будет отправиться в отряд, к осени пойдем в экспедицию, а из экспедиции когда вернемся!» В этот же день между шестью и семью часами вечера у подножия Машука во время грозы и сильного дождя состоялась дуэль Лермонтова с Мартыновым при секундантах М. П. Глебове и А.И. Васильчикове. При этом присутствовали, то ли как секунданты, то ли как наблюдатели, Столыпин-Монго и Трубецкой… Лермонтов был убит.
Я видел горные хребты, Причудливые, как мечты, Когда в час утренней зари Курилися, как алтари, Их выси в небе голубом, И облачко за облачком, Покинув тайный свой ночлег, К востоку направляло бег- Как будто белый караван Залетных птиц из дальних стран! Вдали я видел сквозь туман, В снегах, горящих как алмаз, Седой, незыблемый Кавказ…