Сочинение по истории про рим

ХЛОДОВСКИЙ Р.

(Источник: Иностранная литература, 1984, №12, сс. 203 — 210)

— Встретили ли вы сейчас у Гоголя то,
что можно назвать «абсолютным шедевром»?

— «Рим»! Когда я перечитывал его, меня удивило,
что раньше он мне не нравился, я как-то даже пробегал его,
не вчитываясь, а теперь просто был поражен.

Валентин Катаев (Из интервью)

«Рим» — рассказ, жанрово определенный Гоголем как «отрывок»,—читают действительно не так уж часто. Между тем для понимания Гоголя «Рим» существен. В нем подведены важные итога и намечена большая историческая идея. Имея в виду «отрывок» и называя его «превосходной статьей», П. В. Анненков вспоминал в очерке «Гоголь в Риме летом 1841 года»: «Под воззрение свое на Рим Гоголь начинал подводить в эту эпоху и свои суждения вообще о предметах нравственного свойства, свой образ мыслей и, наконец, жизнь свою».

Последние замечания особенно примечательны. Анненков вспоминал о Гоголе, уже прочитав «Рим» и воспринимая зрелого, классического Гоголя сквозь призму этого отрывка. Примечательно также и то, что» заговорив о «Риме», Анненков сразу сбивается на Рим — вечный город, на Рим-Град. В мире Гоголя этот Рим занимал огромное место. Едва оправившись от придавившего его известия о гибели Пушкина, Гоголь писал В. А. Жуковскому: «Я родился здесь. Россия, Петербург, снега, подлецы, департамент, кафедра, театр —все это мне снилось. Я проснулся опять на родине и пожалел только, что поэтическая часть этого сна,—вы, да три-четыре оставивших вечную радость воспоминания в душе моей,— не перешли в действительность… О, Пушкин, Пушкин! Какой прекрасный сон удалось мне видеть в жизни, и как печально было мое пробуждение! Что бы за жизнь моя была после этого в Петербурге; но как будто с целью всемогущая рука промысла бросила меня под сверкающее небо Италии, чтобы я забыл о горе, о людях, о всем и весь впился в ее роскошные красы. Она заменила мне все… Я весел? душа моя светла. Тружусь и спешу всеми силами совершить труд мой. Жизни, жизни! еще бы жизни! Я ничего еще не сделал…»

В Риме было сделано много» Там написаны первый том «Мертвых душ» и «Шинель»; в Риме были коренным образом переработаны «Тарас Бульба» и «Портрет»; в Риме получили окончательную редакцию «Женитьба.» и «Ревизор». Вскоре после того, как осенью 1841 года Гоголь приехал из Италии в Россию, Белинский написал об авторе «Мертвых душ»: «Он совершенно отрешился от малороссийского элемента и стал русским национальным поэтом во всем пространстве этого слова».

«Важное значение города Рима в жизни Гоголя,-— справедливо отметил Анненков,— еще не вполне исследовано».

Слова о Риме-родине не были у Гоголя. случайной, сгоряча брошенной фразой. Он повторял их часто и настойчиво. В апреле 1838 года Гоголь признавался М, П. Балабиной: «…когда я увидел наконец во второй раз Рим, о, как он мне показался лучше прежнего! Мне казалось, что будто я увидел свою родину, в которой несколько лет не бывал я, а в которой жили только мои мысли. Но нет, это все не то, не свою родину, но родину души своей я увидел, где душа моя жила еще прежде меня, прежде чем я родился на свет».

Вечный, классический Рим как бы прародина русского, необычайно русского писателя Гоголя. Чем более русским ощущал себя Гоголь, тем ближе и роднее становился Рим.

В 1840 году Гоголь написал сестре из Вены, прося ее передать привет А. С. Данилевскому и наказать, чтобы тот писал ему почаще, «А вечный адрес мой он знает: Roma».

В устах Гоголя слово «вечный» звучало весомо. Вечный город воспринимался им как вечная родина. Национальному самосознанию Гоголя это никак не противоречило. «О России, — утверждал он, — я могу писать только в Риме. Только там она предстанет мне вся, во всей своей громаде».

Понимаю, что эти гоголевские слова могут показаться несколько неожиданными. Читатель вправе спросить: почему, почему только в Риме?

Попробую ответить. Хотя знаю, что это весьма непросто. Однако сделать вид, будто в мире Гоголя никакого Рима реально не существовало, было бы вряд ли правильно, да и просто неразумно. «Поглядите на меня в Риме, — приглашает всех нас, а отнюдь не одного лишь П. А. Плетнева великий русский писатель, — поглядите на меня в Риме, и вы много во мне поймете того, чему, может быть, многие дали название бессмысленной странности».

Тема Рима или, точнее, Италии появилась в творчестве Гоголя рано. Первое опубликованное им произведение называлось «Италия» (март 1829 года). Это было стихотворение, написанное неуклюжими октавами и изобиловавшее банальностями заурядного романтизма. Его можно было бы счесть не слишком удачной пробой пера или даже случайной опиской. Возможно, так оно и было. Между тем тема Италии в творчестве Гоголя нарастала. В заключительных строках «Записок сумасшедшего» в голос измученного санитарами Поприщина властно ворвался глас великого писателя, который некоторое время спустя примется за поэму о мертвых душах: «Дайте мне тройку быстрых, как вихорь, коней! Садись, мой ямщик, звени, мой колокольчик, взвейтеся кони, и несите меня с этого света! Далее, далее, чтобы не видно было ничего, ничего. Вон небо клубится передо мною; звездочка сверкает вдали; лес несется с темными деревьями и месяцем; сизый туман стелется под ногами; струна звенит в тумане; с одной стороны море, с другой — Италия; вон и русские избы виднеют. Дом ли то мой синеет вдали? Мать ли моя сидит перед окном? Матушка, спаси твоего бедного сына!»

Это очень гоголевские строки. Они по-гоголевски пронзительные и по-гоголевски пророческие. Под таинственный звук струны в тумане Италия и русские избы в мире Гоголя соприкоснулись, и их казалось бы непредвиденное соприкосновение освятилось единственным для всякого русского человека словом «матушка». Это — факт, и для нашей литературы факт этот весьма знаменателен. В «Записках сумасшедшего», скажет Белинский, «такая бездна поэзии, такая философия…».

При всей своей видимой неожиданности тема Италии и пока еще неназванного Рима зазвучала в заключительных аккордах гоголевских «Арабесок» вовсе не вдруг, а очень естественно, органично и, более того, вполне закономерно.

Не стану анализировать гоголевские тексты первой половины 30-х годов, а просто сошлюсь на выводы одной, как мне кажется, яркой книга. «… Идея возвращения в детство, к истокам, в цельный мир прекрасного,— пишет Игорь Золотусский,— это идея всей прозы Гоголя этих лет и идея его статей, помещенных в «Арабесках». И всюду бесцветный север и гармонический (и яркий) юг противопоставляются друг другу. И в «Тарасе Бульбе» (косвенно), и в «Старосветских помещиках» (открыто), и в повестях «Арабесок»… На это есть намек в «Портрете», где укором Чарткову становится картина, привезенная из Италии. Об этом говорит и порыв Поприщина, переносящегося из Петербурга на юг Европы» [1].

Строго говоря, последняя фраза не вполне точна. Гоголевская тройка мчит Поприщина с юга на север, к русским избам, к давно уже поджидающей его матушке. На последней странице «Арабесок» напророчен последний путь Гоголя в Россию. Однако в главном Золотусский прав. В «Арабесках» содержались важные предсказания, которые действительно настойчиво указывали на юг, на Италию. Древние не зря называли поэтов «vates». Поэты — пророки, потому что, осознавая себя, они осознают судьбу воплотившегося в них слова. В первой трети XIX века судьба только что возникшей русской национальной поэзии вплелась в историческую судьбу русского народа. В истории человечества бывают моменты, когда подлинно реальным оказывается идеальное. В истории Европы — и в этом ее трагическое величие — такого рода моментов было не так уж мало. Гоголь понимал это как никто другой в современной ему России.

В 1834 году он обнародовал в «Арабесках» «Несколько слов о Пушкине». Глава начиналась словами: «При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте». Сказано это было смело, оригинально, но в 1834 году никого уже, по-видимому, ошеломить не могло. В начале века национальное самосознание формировалось в России стремительно и революционно. Однако то, что двумя фразами дальше скажет о пока еще живом тридцатилетнем Пушкине двадцатилетний Гоголь, не может не поразить даже теперь. Гоголь пишет: «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа; это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет».

Говоря о Пушкине, Гоголь говорит не о гениальной, невиданной, всех изумлявшей поэзии, а о человеке, о гениальном русском человеке, свободном и гармоничном, о человеке-артисте, как его назовет потом Виссарион Белинский и независимо от него Александр Блок. Эта черта очень русская, национально, классически русская — и в то же время необычайно итальянская, национально итальянская, классически ренессансная. Именно в Италии эпохи Возрождения европейский человек впервые осознал себя самодовлеющей индивидуальностью, внутренне свободным человеком-творцом. Это стало одной из причин, почему на рубеже XV и XVI веков «в Италии наступил невиданный расцвет искусства, который явился как бы отблеском классической древности и которого никогда уже больше не удавалось достигнуть» [2].

В наше время отрицание художественных абсолютов становится делом обычным. Вероятно, в этом есть своя закономерность. Но покорно принимать ее не хочется. Гоголь счел бы отрицание художественной абсолютности искусства Высокого Ренессанса еще большим абсурдом, нежели поприщинское «мартобря 86 числа». Идеальный человек представал перед ним вживе. Молодой Гоголь встречался с ним, разговаривал, жадно ловил его советы и подсказки и даже был с эстетическим абсолютом на дружеской ноге. Идеальным русским человеком для Гоголя был уникальный, но тем не менее вполне реальный, очень живой, веселый Александр Сергеевич, жену которого он как-то второпях назвал Надеждой Николаевной. «Несколько слов о Пушкине» многое проясняют во всем Гоголе, а значит, и то, почему в его мире такое большое место занял вечный» классический Рим. Пушкин и Италия, «златая Италия», в мире Гоголя постоянно соприкасаются.

Ощущение русскости побуждало Гоголя тянуться к идеальному человеку. Поначалу казалось, что дорасти до Пушкина вполне возможно. Ободряло само присутствие Пушкина и его поддержка. В несколько загадочной записи «1834» Гоголь клялся своему, как тогда казалось, гармоническому гению: «Я совершу… Я совершу. Жизнь кипит во мне. Труды мои будут вдохновенны» .

В 1834 году был начат «Ревизор». Однако именно успех этой сатирической комедии убедил Гоголя в том, что произведение он создал, может быть, и замечательное, но совсем не пушкинское. Это повергло его почти что в отчаянье. Он обиделся на всех, даже на Пушкина и бросился назад — на Запад.

В Италию Гоголь добирался кружным, но, как он скажет потом, единственно правильным путем. Прежде чем отправиться в Рим, Гоголь побывал в Германии, в Швейцарии, в Париже, куда он, по его словам, заехал, сам того не желая. «Я попал в Париж почти нечаянно. В Италии холера, в Швейцарии холодно. На меня напала хандра, да притом и доктор требовал для моей болезни перемены места».

Париж Гоголю был ни к чему. «Париж город хорош для того,— писал он Н. Я. Прокоповичу,— кто именно едет для Парижа, чтобы погрузиться во всю его жизнь,., Жизнь политическая, жизнь вовсе противоположная смиренной художнической, не может понравиться таким счастливцам праздным, как мы с тобой»,

Гоголь шутит со своим школьным приятелем и шутливо, по-школьнически, примеривается к пушкинскому Моцарту. Он не подозревает, что через два дня Пушкин сядет в сани и поедет на Черную речку стреляться с Дантесом. Пушкин пока еще жив, и затеянный в России роман пишется у Гоголя легко и весело. «Мертвые текут живо,— сообщает он Жуковскому,— свежее и бодрее, чем в Веве».

Весть о гибели Пушкина застала Гоголя в Париже. Она потрясла и переворотила весь его мир. Россия без Пушкина на какое-то время перестала для Гоголя быть Россией. Пушкин обернулся мечтой, национальной грезой России. Расстояние до гармонически развитого русского человека стало опять огромным, но в преодолимости его Гоголь не сомневался. Весной 1837 года он уехал из Парижа в Рим, в частности и потому, что твердо верил в историческую, а главное — эстетическую осуществимость русской национальной мечты об истинно прекрасном, идеальном человеке. Задуманный в духе «Ревизора» многоплановый сатирический роман стал превращаться в Италии в величаво текущую эпопею, в русскую национальную поэму. В Риме завязывалась главная, сквозная тема классической русской литературы XIX столетия, тема воскресения, возрождения в человеке человека. Происходило это не без участия итальянской национальной классики— литературы и искусства Высокого Ренессанса. Поездка Гоголя в Рим оказалась для судеб европейской культуры не менее эпохальной, нежели итальянское путешествие Гёте.

Первые впечатления от Рима были глубокими и, несмотря ни на что, праздничными и радостными. Гоголю вдруг показалось, будто он перенесся в прекрасный мир юности, причем не величавой юности всей европейской культуры, а своей собственной, нежинской, украинской. Город Рим представился Миргородом. «Мне кажется,— писал Гоголь из Рима одному из своих приятелей по нежинской гимназии,— что будто бы я заехал к старинным малороссийским помещикам. Такие же дряхлые двери у домов, со множеством бесполезных дыр, марающие платье мелом, старинные подсвечники и лампы в виде церковных. Блюда все особенные, все на старинный манер. Везде доселе виделась мне картина изменений. Здесь все остановилось на одном месте и далее нейдет».

На первый .взгляд это тоже может показаться шокирующе неожиданным. В 30-е годы XIX века папский Рим Григория XVI был едва ли не самым консервативным и, более того, самым реакционным государством Западной Европы. Тем не менее мы очень бы ошиблись, предположив, будто в Риме Гоголя восхитил общественно-политический застой и клерикальное мракобесие. Гоголь не любил, да и просто не умел пользоваться понятиями современной ему публицистики. Однако, когда сегодня вчитываешься в письма Гоголя из Рима и в отрывок «Рим», становится совершенно ясно, что в казалось бы остановившейся жизни Вечного города автор «Тараса Бульбы» и «Старосветских помещиков» увидел не застой теократического государства, а устойчивость жизненных основ, которые требовались в XIX веке для того, чтобы строить классическое здание национальной русской литературы, соизмеримое с по-ренессансному гармоничным пушкинским идеалом истинно прекрасного человека, Анненков не просто во многом верно оценил отрывок «Рим», но и поставил его в контекст жизни я творчества Гоголя конца 30-х-—начала 40-х годов. «Влияние Италии и особенно Рима,— отмечает он, — начинает все более усиливаться и проявляется отвращением к европейской цивилизации., наклонностью к художественному уединению сосредоточенностью мысли, поиском за крепким основанием, которое могло бы держать дух в напряженном довольстве одним самим собой»,

П. В. Анненков выражается по-гегельянски. Если перевести его слова на обычный русский язык, то получится, что Гоголь приехал в Италию, дабы отыскать в Риме основы, на которых русская национальная культура, как это уже случилось в эпоху Возрождения с национальной культурой Италии, могла бы обрести необходимую ей свободу и вместе с ней идеальную форму для воплощения национального самосознания русского слова и русского народа.

Передавая одну из своих римских бесед с Гоголем, Анненков пишет: «Вот,— сказал он раз,— начали бояться у нас европейской неурядицы — пролетариата… думают, как из мужиков сделать немецких фермеров… А к чему это?.. Можно ли разделять мужика с землею?.. Какое же тут пролетарство? Вы ведь подумайте, что мужик наш плачет от радости, увидав землю свою; некоторые ложатся и целуют ее как любовницу. Это что-нибудь да значит?.. Об этом-то и надо поразмыслить…» Вообще он был убежден тогда, что русский мир составляет отдельную сферу, имеющую свои законы, о которых в Европе не имеют, понятия. Как теперь смотрю на него, когда он высказывал эти мысли своим протяжным, медленно текущим голосом, исполненным силы и выражения. Это был совсем другой Гоголь, чем тот, которого я оставил недавно в Париже… Все в нем установилось, определилось и выработалось» (курсив мой.—Р. X.). «…Взлелеянный уединением Рима, он весь предался творчеству и перестал читать и заботиться о том, что делается в остальной Европе… В Риме он только перечитывал любимые места из Данте, Илиады Гнедича и стихотворений Пушкина…»

С Анненковым не во всем можно согласиться: Гоголь в Риме не отделял Россию от Запада, а наоборот, включал при нем и в нем рождавшуюся национальную русскую культуру в гуманистическую культуру Европы, которую он всегда рассматривал как единую, органически развивающуюся историческую целостность. В Риме он читал не только Данте и Гомера, но и многих современных ему западноевропейских писателей, в частности Диккенса. Однако самое главное в «римском» Гоголе Анненков если не до конца понял, то во всяком случае почувствовал и угадал. В Риме Гоголь делал великое русское дело, считая его делом европейским и в известном смысле всемирным, всечеловеческим. Вот почему он так резко, может быть даже излишне резко, противопоставил якобы остановившуюся жизнь Вечного города стремительным изменениям враждебного человеку капиталистического «прогресса», с которым столкнулся в Западной Европе и который навсегда отвратил его от уже не революционного, а очень буржуазного Парижа. Вот почему он так болезненно остро отреагировал на статью Белинского «Объяснение на объяснение по поводу поэмы Гоголя «Мертвые души», в которой замечательный и высоко ценимый Гоголем критик заметил, что в гоголевском отрывке, где есть удивительно яркие и верные картины действительности, «есть и косые взгляды на Париж: и близорукие взгляды на Рим».

Последние слова Белинского особенно задели Гоголя. «Он хочет,—писал Гоголь С. П. Шевыреву,-—чтобы римский князь имел тот же взгляд на Париж и французов, какой имеет Белинский. Я бы был виноват, если бы даже римскому князю внушил такой взгляд, какой имею я на Париж. Потому что и я, хотя могу столкнуться в художественном чутье, но вообще не могу быть одного мнения с моим героем. Я принадлежу к живой и современной нации, а он к отжившей».

О Париже Гоголь действительно судил и непримиримее и строже, чем молодой князь из «Рима», но с изображенным в отрывке итальянцем у Гоголя было немало общего. Гоголь недаром наделил итальянского князя «живой душой». Только тогда, когда в молодом князе «развернулась его живая итальянская природа, дремавшая под скучным надзором аббата», душа его отозвалась на «сильное политическое движение в журналах», начатое Июльской революцией 1830 года, и у него возникло «желание побывать в заальпийской, в настоящей Европе»: «Вечное ее движение и блеск заманчиво мелькали вдали. Там была новость, противоположность ветхости итальянской, там начиналось XIX столетие, европейская жизнь».

Гоголь показывает блестящий, бурлящий город глазами очарованного молодого итальянца, и авторское отношение к Парижу выдает лишь стиль, лишь риторика анафористически выстроенных периодов: «Он зевал перед светлыми, легкими продавицами, только что вступившими в свою весну… Он зевал и перед книжной лавкой, где, как пауки, темнели на слоновой бумаге черные виньетки… Он зевал и перед машиной, которая одна занимала весь магазин.., Он зевал пред лавками… Он зевал и на широких бульварах…» Бурление западноевропейской столицы на поверку оказалось бессодержательной суетой, засасывающей и съедающей живого человека. Даже светские львы обернулись «парижскими крокодилами», В гоголевском отрывке наметились некоторые бальзаковские темы, в частности столь важная для почти всей западноевропейской литературы XIX века тема утраты иллюзий. «Во многом он разочаровался,— говорит Гоголь об итальянском князе.— Тот же Париж, вечно влекущий к себе иностранцев… уже показался ему много, много не тем, чем был прежде».

Несомненно, философия истории Гоголя (а такая философия у Гоголя была, и не случайно Анненков в 1846 году увидел у него «лицо философа») грешила ничем не прикрытым идеализмом. Негодования Белинского по поводу «Рима» понять не сложно. Тем не менее упрекать Гоголя за его глухоту к социально-утопическим идеям Фурье и усматривать один лишь философский идеализм в художественной картине великого русского мастера было бы по меньшей мере несправедливо. Вспомним хотя бы, как воспринял послереволюционный буржуазный Париж уже не воспитанный малограмотным аббатом итальянский князь, а высокообразованнейший А.И. Герцен. Кроме того, не надо забывать и о том, что намеренно тенденциозное изображение суетного и пустого бурления Парижа понадобилось поэту Гоголю не ради глумливого осмеяния «француза», а для художественного противопоставления жизни мнимой и мертвой жизни классического искусства, а также — и это главное — для выявления роли национальной русской культуры в европейской жизни XIX столетия. Отрывок «Рим» — произведение, по-гоголевски пророческое. В нем рассказано не только об утрате романтических иллюзий, но и о возрождении великих гуманистических идеалов. Разойдясь с Белинским, Гоголь во многом сошелся с Герценом, основоположником «русского социализма», И в этом не было ничего особенно странного.

Вернемся, однако, к итальянскому князю.

Разочаровавшись в Париже, князь уехал домой, в Рим. Маршрут его повторяет маршрут Гоголя. Возвращение князя описано в отрывке подробно. Чем ближе к Риму, тем больше сливается «живая итальянская природа» князя с воскресшей душой русского поэта. Возвращение князя в Рим превращается в возвращение Гоголя на свою вторую духовную родину, туда, где обретает он опять Россию Пушкина, Россию идеального, истинно прекрасного человека.

Тщательно, я сказал бы даже концептуально-тщательно (а потому и несколько схематично) описывает Гоголь Рим, увиденный молодым князем. Сходство героя и автора превращается почти в тождество. Теперь уже итальянец, исконный уроженец Рима, уподобляется русскому поэту. Гоголь пишет о князе: «…он уединился совершенно, принялся рассматривать Рим и сделался в этом отношении подобен иностранцу, который сначала бывает поражен мелочной, неблестящей его наружностью, испятнанными, темными домами, и с недоумением вопрошает, попадая из переулка в переулок: «где же огромный древний Рим?» — и потом уже узнает его, когда мало-помалу из тесных переулков начинает выдвигаться древний Рим, где темной аркой, где мраморным карнизом, вделанным в стену, где порфировой потемневшей колонной».

Миргород превращается в Град, в Рим-город.

Уподобив открывающего для себя Рим итальянского князя иностранцу, Гоголь вместе с тем отделил его от праздных-иностранных туристов, в том числе и русских, которых сам он всегда сторонился и глубоко презирал: «Но не так, как иностранец, преданный одному Титу Ливию и Тациту, бегущий мимо всего, к одной только древности, желавший бы в порыве благородного педантизма срыть весь новый город,-— нет, он находил все равно прекрасным: мир древний, шевелившийся из-под темного архитрава, могучий средний век, положивший везде следы художников-исполинов и великолепной щедрости пап, и, наконец, прилепившийся к ним новый век с толпящимся новым народонаселением».

И снова взволнованный голос уже не князя, а самого автора выдает стиль, та же риторика анафористически выстроенных периодов. Но смысл ее уже прямо противоположен тому, который несли в себе гоголевские анафоры, возникавшие на страницах, посвященных Парижу. Вместо «он зевал…» настойчиво повторяется «ему нравилось..,»: «Ему нравилось это чудное их слияние в одно, эти признаки людной столицы и пустыни вместе… живой крик рыбного продавца у портика, лимонадчик с воздушной, украшенной зеленью лавчонкой перед Пантеоном. Ему нравилась самая невзрачность улиц темных, неприбранных, отсутствие желтых и светленьких красок: на домах, идиллия среди города… Ему нравились эти беспрерывные внезапности, неожиданности, поражающие в Риме».

Гоголь не только увидел, как в Риме соприкоснулись две великие европейские идеи, языческая и христианская, и как от их взаимопроникновений родилось величайшее классическое искусство Ренессанса, но он непосредственно воспринял гуманистическую культуру итальянского Возрождения как все еще живое явление европейской действительности, прикосновение к которому жизненно необходимо русскому художнику, «ибо высоко возвышает искусство человека, придавая благородство и красоту чудную движеньям души».

Только что вернувшийся из Швейцарии в Италию Гоголь писал М. П. Балабиной, делясь с ней чувствами, охватившими его при второй встрече с Римом: «>..и был так полон в это время, и мне казалось, что я в таком многолюдном обществе, что я припоминал только, чего бы не забыть, и тот же час отправился делать визиты всем своим друзьям. Был у Колисея, и мне казалось, что он меня узнал, потому что он, по своему обыкновению, был величественно мил и на этот раз особенно разговорчив. Я чувствовал, что во мне рождались такие прекрасные чувства! стало быть он со мной говорил. Потом я отправился к Петру и ко всем другим, и мне казалось, они все сделались на этот раз гораздо более со мной разговорчивы».

Мы очень многое потеряем, если увидим в этом только литературные метафоры и гоголевские преувеличения. Надо верить Гоголю. Надо верить русскому гению. А не то мы утратим самые важные ориентиры и очень многого не поймем. Во всяком случае, в столь важном для всех нас мире Гоголя.

Когда в отрывке «Рим» Гоголь принимается описывать искусство ренессансно-барочного Рима, окончательно перестаешь понимать, о ком он, собственно, говорит, о молодом итальянском князе или же о себе самом, о русском писателе дописывающем «Мертвые души», переделывающем «Портрет» и гармонизирующем драматургическую целостность «Ревизора»: «И чем далее вглубь уходили улицы, тем чаще росли дворцы и архитектурные созданья Браманта, Борромини, Сангалло, Деллапорта, Виньола, Бонаротти — и понял он, наконец, ясно, что только здесь, только в Италии, слышно присутствие архитектуры и строгое ее величие, как художества».

Гоголь досконально знал, понимал и ощущал Рим, как никто другой в современной ему Европе, и, вероятно, именно потому, что он был глубоко русским поэтом. Умная и хорошо понимавшая Гоголя А. О. Смирнова-Россет свидетельствует: «Николаю Васильевичу Рим, как художнику, говорил особенным языком. Это сильно чувствуется в его отрывках о «Риме». St. Beuve встретил его на пароходе, когда после смерти Иосифа Виельгорского они ехали в Марсель… St. Beuve говорил, что ни один путешественник не делал таких точных и вместе оригинальных наблюдений».

Стендаля Сент-Бёв знал. Из гоголевской заметки «Путешествие Александры Осиповны», как это убедительно показал откомментировавший заметку С. Н. Дурылин, могли бы получиться несравненные «Прогулки по Риму», Если Гоголь не стал состязаться с французским писателем, то произошло это прежде всё потому, что даже в Риме Гоголя волновали мысли не о Риме как таковом, а о России. Когда в 1837 году М. П. Погодин усиленно звал Гоголя вернуться на родину и даже, кажется, высказывал сомнение в искренности гоголевского патриотизма, Гоголь ему ответил: «Я живу около года в чужой земле, вижу прекрасные небеса, мир, богатый искусством и человеком. Но разве перо мое принялось описывать предметы, могучие поразить всякого? Ни одной строки не мог посвятить я чуждому. Непреодолимою цепью прикован я к своему, и наш бедный, неяркий мир наш, наши курные избы, обнаженные пространства предпочел я лучшим небесам, приветливее глядевшим на меня. И я ли после этого могу не любить своей отчизны?»

Это было написано до опубликования в погодинском «Москвитянине» отрывка «Рим». Однако и после того, как «Рим» был опубликован, Гоголь мог бы повторить сказанное им в 1837 году Погодину.

Гоголь приехал в Рим несравненно более подготовленным к восприятию Вечного города, чем главный герой его отрывка. Некогда широко распространенное мнение, будто Гоголю «недоставало образования» — одна из типично гоголевских мистификаций, жертвой которой стал и сын прославленного русского историка А. Н. Карамзин. Именно потому, что, еще будучи в России, Гоголь вживался в искусство итальянского Возрождения, он сумел взглянуть на Рафаэля, Тициана, Микеланджело совсем свежим взглядом, заново открыть их непреходящую ценность и увидеть в высококлассических произведениях итальянского гения не только титаническую, ренессансную силу, но и несокрушимую жизненную опору, которая потребовалась ему тогда, когда он принялся пробуждать, казалось бы, мертвые российские души.

После того как молодой итальянский князь из гоголевского отрывка увидел и заново открыл для себя величавую, нетленную красоту классического Рима, ему захотелось разгадать его загадку, понять смысл и значение Вечного города в жизни современной обуржуазившейся и опошлившейся Европы. Герою «Рима» предстояло подняться до автора.

Мало-помалу итальянского князя перестала удовлетворять «жизнь в созерцаньях природы, искусств и древностей»: «Среди сей жизни почувствовал он, более нежели когда-либо, желание проникнуть поглубже историю Италии, доселе ему известную эпизодами, отрывками; без нее казалось ему неполно настоящее, и он жадно принялся за архивы, летописи и записки».

Какие именно записки и летописи прочел князь, в отрывке не сказано. Но зная, что читал и советовал читать Гоголь, представить это все-таки можно. Составленный Гоголем перечень авторов (назначение его пока не вполне ясно) начинают итальянские имена: Тирабоски, Вазари, Ланци, Гвиччардини. Муратори, Макьявелли. Все это — имена историков. Все они занимались историей культуры итальянского Возрождения. Особенно примечательно занесение в этот список имени Лодовико Антонио Муратори. С его имени начинается и итальянский раздел составленной Гоголем (видимо, в 1834 году) «Библиографии средних веков». «Из сочинений, относящихся к общей истории Италии,— писал молодой Гоголь,— более всего замечательны два сочинения Муратори «Scriptores rerum Italicorum» и «Antiquitates Italicae medii aevi», раскрывающие ясно существование городов и республик в средние века».

Трудно сказать, как ив какой мере полно познакомился двадцатилетний Гоголь с латинскими сочинениями замечательного итальянского историка-просветителя первой половины XVIII века и собранными им многочисленными документами и хрониками. Строить какие-либо предположения, когда дело касается Гоголя,— занятие в высшей мере рискованное. Как бы то ни было, не подлежит сомнению одно: основное, самое главное, то, что принципиально и выгодно отличало Лодовико Муратори не только от Вольтера, но и от большинства западноевропейских просветителей, создатель «Тараса Бульбы» осознал поразительно правильно. По свидетельству Смирновой-Россет, Гоголь как-то сказал ей: «Историю еще не писали так, чтобы живо обрисовался народ или личности. Вот один Муратори понял, как описать народ, у него одного слышится связь, весь быт его народа, его связь с землей, на которой он живет».

У молодого князя из отрывка «Рим», несомненно, было больше возможностей, чем у Гоголя, изучить собранные Муратори хроники, а также прочитать сочинения Макьявелли, Гвиччардини, Тирабоски. Читал он, кажется, много, усердно и внимательно. Во всяком случае, ему удалось довольно верно схватить суть, гуманистический смысл той яркой, весьма противоречивой, отнюдь не идиллической эпохи, которую назовут потом итальянским Возрождением. Князь «был поражен величием и блеском минувшей эпохи Италии. Его изумляло такое быстрое разнообразное развитие человека на таком тесном углу земли, таким сильным движеньем всех сил. Он видел, как здесь кипел человек… целый ряд великих людей, столкнувшихся в одно и то же время; лира, циркуль, меч и палитра; храмы, воздвигающиеся среди браней и волнений; вражда, кровавая месть, великодушные черты и кучи романтических происшествий частной жизни среди политического, общественного вихря и чудная связь между ними; такое изумляющее раскрытие всех сторон жизни политической и частной, такое пробуждение в столь тесном объеме всех элементов человека, совершавшихся в других местах только частями и на больших пространствах!» (курсив мой.— Р. X.)

В сопоставлении с богатой, процветающей ренессансной Италией XV — XVI вв. экономически отсталая, захолустная Италия первой половины XIX века показалась молодому князю особенно жалкой, и это его искренне печалило. «…Неужели,— думал он,— не воскреснет никогда ее слава? Неужели нет средств возвратить минувший блеск ее?»

На некоторое время князь мысленно вернулся к пылким мечтам университетской юности, когда под влиянием революции во Франции поверил в возможность общественно-политического возрождения Италии, в идеалы Рисорджименто (в 20 — 30-е годы XIX века «это было любимой мыслью молодежи»). Однако опыт, приобретенный им в послереволюционном Париже, не пропал даром. Князь понял, «как близорука была молодежь», а главное, «как близоруки бывают политики, упрекающие народ в беспечности и лени» и на этом основании полагающие, будто они могут вершить судьбами мира, не оглядываясь на народ, на его слово и на его идеалы.

Герой отрывка и автор постепенно сближаются, и большие исторические надежды русского поэта начинают одушевлять почти уже по-европейски «омертвевшего», разуверившегося в Риме итальянского князя. «…Утешительная, величественна* мысль приходила сама к нему в душу, и чуял он другим, высшим чутьем, что не умерла Италия, что слышится ее неотразимое вечное владычество над всем миром, что вечно веет над нею ее великий гений, уже в самом начале завязавший в груди ее судьбу Европы…»

Молодого князя укрепляла в таких его мыслях вовсе не одна лишь итальянская музыка, которая в XIX веке по-прежнему звучала «и на берегах Сены, Невы, Темзы, Москвы, Средиземного, Черного моря, в стенах Алжира, и на отдаленных, еще недавно диких, островах», нет, его воодушевлял теперь уже совсем по-гоголевски увиденный Вечный город, в котором малороссийский Миргород влился в ренессансно-барочный Римгород. Молодой итальянский князь думает о значении Рима для современного мира, и его мысли воспринимаются уже как мысли национального русского поэта, увидавшего на монументальном полотне Александра Иванова не «Появление Мессии» (так называл картину сам художник), а явление Христа народу и именно поэтому предугадавшего, что русской классической литературе предстоит величественно завершить историческое развитие европейской гуманистической культуры, зародившееся в XIV—XV веках в недрах ренессансной Италии. Князь думает: «И самое это чудное собрание отживших миров, и прелесть соединенья их с вечно цветущей природой — всё существует того, чтобы будить мир, чтоб жителю Севера, как сквозь сон, представлялся иногда этот Юг, чтоб мечта о нем вырывала его из среды хладной жизни, преданной занятиям, очерствляющим душу,-— вырывала бы его оттуда, блеснув ему нежданно уносящею вдаль перспективой, колизейскою ночью при луне, прекрасно умирающей Венецией, невидимым небесным блеском и теплыми поцелуями чудесного воздуха,— чтобы хоть раз в жизни был он прекрасным человеком…» (курсив мой.— Р. X.).

Герой отрывка не только снова соединяется с автором, но и отходит в его тень. На первом плане высвечивается сам Гоголь, тот Гоголь, которого трагическая гибель прекрасного русского человека Пушкина надолго приковала к Риму, который обрел в классическом Риме необходимые ему нравственно-эстетические и вместе с тем актуально жизненные устои и который именно поэтому уверовал в Риме в великое историческое будущее национальной русской культуры, русского народа, всей России.

Рассказывая о тех уроках, которые извлек герой отрывка «Рим» из добросовестного изучения собранных Муратори итальянских средневековых хроник, Гоголь замечает: «Итог всего этого был тот, что он старался узнавать более и более свой народ».

В казалось бы захолустном, папском Риме пред князем и перед теперь уже неотделимым от него русским поэтом предстал народ, о котором трудно сказать, какой это народ — народ древней, прекрасной Италии или же народ великой, еще не раскрывшейся России. Герой «Рима» увидел «народ, в котором живет чувство собственного достоинства… il popolo, а не чернь», который «носит в своей природе прямые начала времен первоначальных квиритов», в котором «все как-то согласовалось с важностью Рима», «живой, не торопящийся народ, живописно и покойно расхаживающий по улицам, закинув полуплащ или набросив себе на плечо куртку, без тягостного выраженья в лицах, которое так поражало его на синих блузах и на всем народонаселении Парижа». И вместе с тем герою гоголевского отрывка открылась «стихия народа сильного, непочатого, для которого как будто бы готовилось какое-то поприще впереди».

Видя в народе уже не простонародье, не низменную чернь, a «il popolo», Гоголь как бы смотрит на народ глазами Петрарки или Микеланджело и не только потому, что он народ по-ренессансному идеализирует, но также и потому, что он как-то очень по-возрожденчески смотрит на народ сквозь призму идеального, «универсального человека», сквозь призму изобразительного искусства и поэзии. Говоря о впечатлениях обогащенного чтениями Муратори молодого князя, Гоголь пишет: «…женщины казались подобными зданьям в Италии: они или дворцы, или лачужки… Он ими наслаждался, как наслаждался в прекрасной поэме стихами, выбившимися из ряда других и насылавшими свежительную дрожь на душу». Художественно чуткий Аполлон Григорьев не зря усмотрел в героине «Рима» Аннунциате «создание могущественной кисти мастеров древней Италии». Описанная в начале отрывка величавая, спокойная красавица превращается посреди ликующего римского карнавала в истинно прекрасную женщину из народа, в Аннунциату, увиденную глазами молодого итальянского князя, уже разглядевшего в итальянском народе «il popolo» и по-ренессансному отождествившего себя с тем самым народом, которого приобщение к подлинной красоте превратило в художника, в творца: «Всё, что рассыпалось и блистает поодиночке в красавицах мира, всё это собралось сюда вместе. Взглянувши на грудь и бюст ее, уже становилось очевидно, чего недостает в груди и бюстах прочих красавиц. Пред ее густыми блистающими волосами показались бы жидкими и мутными все другие волосы. Ее руки были для того, чтобы всякого обратить в художника… Это была красота полная, созданная для того, чтобы всех равно ослепить. Тут не нужно было иметь какой-нибудь особенный вкус; тут все вкусы должны были сойтись, все должны были повергнуться ниц: и верующий, и неверующий упали бы пред ней, как пред внезапным появленьем божества. Он видел, как весь народ, сколько его там ни было, загляделся на нее, как женщины выразили невольное изумленье на своих лицах, смешанное с наслажденьем, и повторяли: «О, bella!»; как всё, что ни было, казалось, превратилось в художника и смотрело пристально на одну ее» (курсив мой. — Р. X.).

В ренессансно-барочном, классическом Риме великий русский поэт Гоголь окончательно понял, что всякое истинно национальное искусство народно, что оно порождено народом и принадлежит народу. «Полная красота,— скажет он в «Риме»,— дана для того в мир, чтобы всякий ее увидал, чтобы идею о ней сохранял вечно в своем сердце. Если бы она была просто прекрасна, а не такое верховное совершенство, она бы имела право принадлежать одному, ее бы мог он унести в пустыню, скрыть от мира. Но красота полная должна быть видима всем. Разве великолепный храм строит архитектор в тесном переулке? Нет, он ставит его на открытой площади, чтобы человек со всех сторон мог оглянуть его и подивиться ему» (курсив мой. — Р. X.).

Однако Гоголь не был бы Гоголем, то есть национально русским классическим писателем,, если бы остался на уровне ренессансной поэзии или даже изобразительного искусства классического итальянского Возрождения. В идеализированном по-ренессансному итальянском «Popolo» он разглядел не только потомков квиритов, но и вполне реальный народ современного ему живого Рима и сумел изобразить его с такой реалистической поэтичностью, до которой не поднимались ни поразивший Гёте Карло Гольдони, ни восхищавший Гоголя и в то время еще неизвестный не только в Европе, но и в самой Италии Джузеппе Джоакино Белли [3].

В поисках Аннунциаты князь добрался до Затибрия, поднялся на холм и оказался на площадке подле церкви Сан-Пьетро ин Монторио, откуда открывается прекрасный вид на весь город: «…здесь князь взглянул на Рим и остановился: пред ним в чудной сияющей панораме предстал вечный город… Боже! какой вид! Князь, объятый им, позабыл и себя, и красоту Аннунциаты, и таинственную судьбу своего народа, и всё, что ни есть на свете».

Князь позабыл об Аннунциате только потому, что, созерцая Рим, он ее по-настоящему обрел. Красавица Аннунциата — это и есть подлинный Рим, его бессмертная народная душа.

«Рим» только назван «отрывком». На самом деле это произведение, обладающее классической, ренессансной законченностью.

Вчитавшись в «Рим» и взглянув на Вечный и вечно живой город глазами уже не князя, а русского поэта, понимаешь, почему в Риме Гоголем овладела жажда гармонии и совершенства и почему именно там, работая над «Мертвыми душами» и перерабатывая «Тараса Бульбу» и «Портрет», он сумел удовлетворить эту свою жажду, О влиянии Рима, ренессансного Рима, на стиль классической прозы Гоголя писал еще в 1842 году С. П. Шевырев. Перед всеми тогдашними критиками Гоголя у него было то несомненное преимущество, что он видел Гоголя в Риме. Некоторые из его наблюдений замечательны. Но не буду умножать цитаты. Не стану также перечислять итальянские и собственно римские реалии, сохранившиеся в текстах «Мертвых душ», «Портрета» и даже «Шинели». Это делалось и, видимо, еще будет делаться. Тема* эта совсем особая. Отмечу только одно соответствие, существующее между первыми строками отрывка «Рим» и заключительными строками первого тома поэмы:

«Попробуй взглянуть на молнию, когда, раскрывши черные, как уголь, тучи, нестерпимо затрепещет она целым потоком блеска: таковы очи у альбанки Аннунциаты»,

«Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях?,. Русь, куда же несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

Явление Аннунциаты предвещало не только открытие вечно живого Рима — оно предвещало открытие народной России.

ПРИМЕЧАНИЯ

Этот жанр сейчас переживает очевидное возрастание своей популярности. Сейчас он востребован не только литераторами, но и также программой обучения в выпускных классах средней школы. Французское слово «эссе» в нашем языке имеет значение «опыт, попытка, очерк». И действительно, этот жанр предполагает безусловно глубокое знание автором такого произведения предмета своего исследования. Но, кроме знания, важна оригинальная мысль, притягательный стиль изложения.

Жанровые особенности эссе

Как следует понимать из вышесказанного, пересказ истории этим жанром отличается от того, что мы можем видеть в учебниках. Здесь не ощущается желание представить предмет изложения объемно и систематично. Эссе по истории имеет четко выраженную направленность на раскрытие определенного сюжета, эпизода истории. Автор должен представить свой оригинальный взгляд, стиль мышления, изложить весомые аргументы.

Какого объема должны быть эссе

Не должно быть большим, соразмерным, например, с романом. Скорее, оно имеет компактный, ограниченный характер, хотя бы в силу освещения достаточно ограниченной темы. Ведь перед этим жанром стоит задача — осветить конкретный исторический сюжет, показать определенное видение роли отдельной личности. Обычно, в зависимости от замысла автора, оно соразмерно с рассказом или небольшой повестью. Объем — от нескольких до 20-30 страниц. Не существует единых рекомендаций о том, как пишут эссе по истории. Есть, как мы уже упоминали, лишь рекомендация придерживаться не разговорного, а академического стиля. Изложение сюжета может быть самым разнообразным и даже парадоксальным. Главное — другое: заставить историю «говорить», сделать ее «живой», пробудить эмоциональное внимание читателя к событиям «давно минувших дней». Следует подчеркнуть, что при этом субъективность автора находится в определенных границах: она не может противоречить реальным фактам и событиям.

Эссе по истории: как писать?

Многим из нас нравятся определенные сюжеты из истории. Они вызывают ассоциации и эмоции, позволяют гордиться своей страной. Как пишут эссе по истории?

Получив тему, произведите подборку материала к ней. Удостоверьтесь, что вы сможете ее изложить ярко и нестандартно. Если же собранный материал не позволяет этого сделать — тему лучше поменять. Составьте, исходя из вашей выборки, свой план рассуждений. Это — очень важно — жесткое следование выбранной логике.

Структурно эссе по истории начинаются со вступления, где сформулирован главный вопрос, определяющий направление изложения. Затем — основная часть, представляющая собой развернутый авторский ответ, отображающий его личную точку зрения на предложенную тему. Автору следует заранее предусмотреть аргументацию, все возможные «за» и «против». Они должны фигурировать в произведении. В основной части, на ее промежуточном этапе, дополнительно позиционируют краткий концентрированный ответ на вопрос, представленный во вступлении, а также — несколько предположительных подвыводов. Это — одна из жанровых особенностей. Заключение же представляет собой окончательную расшифровку подвыводов.

Аргументация эссе по истории

Ответ на вопрос, как пишут эссе по истории, будет, конечно же, не полным без указания, как использовать в нем аргументацию. Суть этого жанра составляет доказательство истинности взглядов автора. Оно использует не только логические рассуждения. Также в нем фигурируют и ассоциации, связанные с существующими в обществе моральными нормами и порожденными ними чувствами, эмоциями людей. Используются общеизвестные логические термины: индукция (способ доказательства, предполагающий логику: от частного — к общему выводу); дедукции (из общего умозаключения формулируется частный вывод); аналогии (сравнение логики прохождения двух исторических событий: эталонного и изучаемого, с последующей формулировкой выводов). Это всего лишь некоторые логические приемы, которые используются в эссе по истории. «Как писать доказательство его главного тезиса?» — этот вопрос предполагает многовариантность, в том числе и доказательство от противного, логическое опровержение, косвенное доказательство.

Планирование работы над эссе по истории

Вначале следует досконально изучить материал об исторической обстановке, в которой произошло формирование исторических личностей-фигурантов, подробности, обстоятельства и хронологию основных событий вашего эссе по истории. «Как писать о ходе исторических событий?» — спросите вы. Наиболее распространенное изложение — в хронологическом порядке. Его, как правило, рекомендуют для начинающих авторов. Говоря об исторических персонажах, следует представлять их личностные характеристики: на страже чьих интересов они стоят, какие взгляды на общество им присущи, способствовали ли лично они прогрессу или же наоборот. Сами темы эссе по истории зачастую содержат краткий намек на обосновываемый автором тезис.

Личность главного героя — важный элемент эссе

Что еще об историческом герое может прозвучать в таком сочинении? Его предпочтения, интеллектуальный уровень, организаторские способности. Противоречива ли его личность? Каково ее значение: для улучшения качества жизни народа, для дальнейшего развития страны. Особо ценна в эссе — эмоциональная авторская нравственная характеристика его главных героев. Она должна логично исходить из общей нити повествования и быть самым выигрышным ее элементом с точки зрения влияния на читателя. Эссе по истории России поэтому очень часто посвящаются харизматичным историческим личностям, настоящим героям и видным государственным деятелям — Александру Невскому, Петру I, Александру Суворову.

Блестящие битвы двадцати-двадцатидвухлетнего князя Александра: и послужили великому и святому делу — сохранению русской государственности, не в меньшей мере, чем его дипломатические успехи во взаимоотношениях с Золотой Ордой. Великое реформаторство, глубокое обостренное понимание важности прогресса, умение организовать и воодушевить людей отличало Петра Великого. Блестящий и героический Альпийский поход, удивительная и просто фантастическое взятие крепости Измаил прославили Россию и великого полководца Александра Суворова. Множество сюжетов, достойных эссе, содержит наша история.

Вывод

Рассматриваемый в статье эссе в настоящее время переживает свое возрождение. Он, воспитывая патриотизм, помогает взглянуть на яркие страницы истории свежим взглядом, заинтересовать историей своей страны широкий круг людей и особенно молодежь. А как известно, без прошлого нет и будущего. Важно помнить: кто мы и откуда, чтить и помнить своих великих земляков. Это — залог преемственности и того, что большие и важные дела, начатые нашими предшественниками, будут продолжены.

Как мы видим, план эссе по истории является, конечно же, необходимым элементом для его написания, но далеко не достаточным. Кроме него, для написание такого произведения важна стройная логика изложения, мощные неоспоримые документы в доказательстве и тонко донесенные до читателя основополагающие гражданские моральные принципы.

Задание 25 (11 баллов)

Вам необходимо написать историческое сочинение об ОДНОМ из периодов истории России:

1) 1325–1462 гг.;

2) 1682–1725 гг.;

3) 1924–1953 гг.

В сочинении необходимо:

— указать не менее двух событий (явлений, процессов), относящихся к данному периоду истории;

— назвать две исторические личности, деятельность которых связана с указанными событиями (явлениями, процессами), и, используя знание исторических фактов, охарактеризовать роль этих личностей в событиях (явлениях, процессах) данного периода истории России;

— указать не менее двух причинно-следственных связей, существовавших между событиями (явлениями, процессами) в рамках данного периода истории.

Используя знание исторических фактов и (или) мнений историков, дайте одну историческую оценку значимости данного периода для истории России. В ходе изложения необходимо использовать исторические термины, понятия, относящиеся к данному периоду.

В случае, когда исторические события явления, процессы) не указаны или все указанные исторические события (явления, процессы) не относятся к выбранному периоду, ответ оценивается 0 баллов (по каждому из критериев К1–К7 выставляется 0 баллов

Критерий 1. Указание событий (явлений, процессов).

В случае, когда правильно указаны два события (явления, процесса), выставляется 2 балла.

Если правильно указано одно событие (явление, процесс) — 1 балл.

Если события (явления, процессы) не указаны или указаны неверно, то выставляется 0 баллов.

Критерий 2. Упоминание исторических личностей и их роли в данный период истории России.

Оценивается от 2 до 0 баллов. В случае, когда правильно указаны две исторические личности, правильно указана роль этих личностей в событиях (явлениях, процессах) данного периода истории России, выставляется 2 балла.

Если правильно указаны одна-две исторические личности, правильно указана роль только одной личности в событиях (явлениях, процессах) данного периода истории России, выставляется 1 балл.

Если правильно указаны одна-две исторические личности, а их роль в событиях (явлениях, процессах) данного периода истории России указана неправильно, ИЛИ правильно указаны одна-две исторические личности, а их роль в событиях (явлениях, процессах) данного периода истории России не указана, ИЛИ исторические личности указаны неверно, ИЛИ исторические личности не указаны, то выставляется 0 баллов.

Критерий 3. Причинно-следственные связи.

Оценивается от 0 до 2 баллов.

В том случае, когда правильно указаны две причинно-следственные связи, существовавшие между событиями (явлениями, процессами), выставляется 2 балла.

Если правильно указана одна причинно-следственная связь, существовавшая между событиями (явлениями, процессами), то выставляется 1 балл.

Если причинно-следственные связи указаны неверно, ИЛИ причинно-следственные связи не указаны, то выставляется 0 баллов.

Критерий 4. Историческая оценка событий


.

Оценивается от 0 до 1 балла.

Если дана историческая оценка значимости периода с опорой на исторические факты и (или) мнения историков, то выставляется 1 балл.

Если историческая оценка сформулирована в общей форме или на уровне обыденных представлений, без привлечения исторических фактов и (или) мнений историков, ИЛИ историческая оценка не дана, то выставляется 0 баллов.

Критерий 5. Использование исторических терминов, понятий


.

Оценивается от 0 до 1 балла.

Если при изложении корректно использованы исторические термины, понятия, то можно поставить 1 балл.

Если при изложении допущено некорректное использование исторических терминов, понятий, ИЛИ исторические термины, понятия не использованы, то будет выставлен 0 баллов.

Критерий 6. Наличие фактических ошибок


.

Оценивается от 0 до 2 баллов.

По данному критерию положительные баллы будут выставлены только в том случае, когда по критериям К1–К4 поставлено не менее 4 баллов.

При оценивании по критерию К6 не засчитываются ошибки, учтенные при выставлении баллов по критериям К1–К5.

Если в историческом сочинении отсутствуют фактические ошибки, то ставится 2 балла.

Если допущена одна фактическая ошибка — 1 балл. Если допущены две или более фактические ошибки — 0 баллов.

Критерий 7. Форма изложения.

1 балл по критерию К7 может быть выставлен только в случае, если по критериям К1–К4 выставлено в сумме не менее 4 баллов.

Если ответ представлен в виде исторического сочинения (последовательное, связное изложение материала), то за него ставят 1 балл.

Если ответ представлен в виде отдельных отрывочных положений — только 0 баллов.

Итого по сочинению можно получить до 11 баллов.

Пример исторического сочинения

Приведем пример исторического сочинения по периоду 1645–1676 гг.

В соответствии с требованиями, предъявляемыми к сочинению, начнем с характеристики периода (критерий К1).

«1645–1676 гг. — это период правления Алексея Михайловича Романова. Этот царь провел много преобразований практические во всех сферах общественной жизни страны, подготовивших основу для будущих реформ Петра I. Назовем некоторые из них. Была усовершенствована законодательная система страны, принят новый свод законов — Соборное Уложение (1649 г.). В этом документе было закреплено юридическое оформление крепостного права. По нему сыск беглых крестьян стал бессрочным, крестьяне стали навечно собственностью владельца, были ликвидированы урочные лета. Кроме того, в Уложении нашел отражение процесс становления абсолютизма. В него была включена глава, регламентирующая отношение к государю и провозглашающая максимально строгие наказания за малейшие провинности против государя и государства. Таким образом, принятие Соборного Уложения значительно укрепило власть царя, усилило роль дворян, сохраняло и подтверждало значительную роль церкви в государстве».

В соответствии с критериями оценивания в этой части эссе дана характеристика первого из требуемых двух событий (явлений, процессов) и подведены итоги развития этого события (явления, процесса) (критерий 1).

В соответствии с критерием 2 необходимо рассказать об исторической личности, связанной с событием (явлением, процессом), описанным ранее, и показать роль этой личности в данном событии.

«В подготовке Соборного Уложения активное участие принимал сам Алексей Михайлович. Царь наблюдал за работой собора, вносил свои коррективы в законодательство.

Большую роль в работе собора и в составлении законодательства сыграл воспитатель, «дядька» царя, глава правительства, приближенный к царю боярин Б.И. Морозов. Несмотря на то что после Соляного бунта 1648 г. он был отстранен от официального участия в управлении государством, он негласно продолжал играть огромную роль при дворе Алексея Михайловича и в том числе руководил подготовкой Соборного Уложения».

В сочинении необходимо упомянуть не менее двух событий (явлений, процессов), поэтому рассмотрим еще одно событие.

«Данный исторический период также вошел в историю под названием «раскол Русской православной церкви». Начало раскола датируют 1654 годом, когда патриарх Никон начал реформирование церкви. Никон стремился к унификации церковных обрядов, книг, праздников и т.д. Но далеко не все верующие были готовы воспринять новые правила, и возникло так называемое старообрядчество, или раскольничество. Суть его выражалась в несогласии с новыми церковными порядками и стремлении придерживаться старых, дореформенных обрядов.

Несмотря на раскол, церковные реформы привели к унификации Русской православной церкви, укреплению власти и роли церкви в стране. Однако нельзя забывать, что еще одним следствием реформ стало разъединение верующих, сохранившееся на многие века».

В соответствии с критерием 2 необходимо написать об исторической личности, связанной и со вторым событием (явлением, процессом), описанным ранее, и показать роль этой личности в данном событии, поэтому обязательно следует рассказать о церковных деятелях, участвовавших в подготовке и проведении реформ.

«Центральными фигурами в период церковного раскола были патриарх Никон и протопоп Аввакум. Оба являлись видными духовными деятелями России, оба были вхожи в ближний круг Алексея Михайловича, оба пользовались огромным авторитетом среди верующих. Однако Аввакум не принял стремления Никона взять за образец при унификации книг и обрядов византийские книги и обряды, а выступал за то, что на Руси были и свои, славянские христианские корни, которые и следовало брать за образец в реформе. Аввакум личным примером продемонстрировал верность своим принципам, отстаивал приверженность старине, положил начало раскольническому движению.

Никон же сначала зарекомендовал себя как активный реформатор, сторонник нового, союза церкви и государства. Но в дальнейшем его стремление поставить церковную власть выше светской привело к тому, что Алексей Михайлович прекратил его поддерживать и даже активно высказывался за отставку Никона с патриаршего престола, что и произошло в 1667 г. После чего Никон был отправлен в северную ссылку, где и провел остаток своих дней».

В соответствии с требованиями критерия 3 следует установить причинно-следственные связи между событиями.

«Между указанными событиями, несомненно, существуют причинно-следственные связи. Оба события — и принятие Соборного Уложения, и церковная реформа — были продиктованы общими причинами: обострением социальных противоречий в стране, заинтересованностью населения в создании четких и ясных законов, необходимостью укрепления авторитета светской и церковной власти.

Следствием этих событий стало укрепление центральной власти, усиление влияния церкви в государстве, укрепление авторитета России в целом».

В соответствии с критерием 4 следует дать историческую оценку периода с опорой на факты и мнения историков.

«Алексей Михайлович правил в течение продолжительного периода — 31 год. За время его правления было проведено множество реформ практически во всех сферах общественной жизни. Но его правление нельзя оценить однозначно.

С одной стороны, значительный шаг вперед был сделан в развитии экономики. В стране стали быстрее развиваться элементы капиталистических отношений, стали чаще привлекаться иностранные специалисты, изменилась налоговая система, проводилась политика протекционизма. Соборное Уложение стало на многие десятилетия основным законодательством страны. Были достигнуты значительные успехи во внешней политике: подписаны мирные договоры со многими странами (например, Кардисский мир 1661 г. со Швецией, Андрусовское перемирие с Польшей 1667 г.), в 1654 г. произошло воссоединение России и Украины, значительно расширены территории России на Востоке (исследования Восточной Сибири русскими первопроходцами и торговыми людьми).

Но, с другой стороны, именно при Алексее Михайловиче произошло окончательное оформление крепостного права (1649 г.), значительно увеличилось налоговое бремя на население страны. Произошли многие социальные выступления протеста (например, Соляной бунт 1648 г., Медный бунт 1662 г., первая крестьянская война под руководством Степана Разина 1670–1671 гг. и др.).

Сама фигура Алексея Михайловича также неоднозначно оценивается отечественными и зарубежными историками как прошлого так и современности.

Образ царя Алексея Михайловича в историографии довольно противоречив. Кроме того, оценка личности Алексея Михайловича часто становится попыткой оправдать приписанное ему прозвище «тишайший». Эта характеристика довольно быстро стала чуть ли не единственной неоспоримой оценкой личных качеств правителя.

В исследовании С.М. Соловьева «История с древнейших времен» почти три тома посвящено правлению царя, но личность самого правителя автор не считал судьбоносной для русской истории. Если говорить о том, как сам Соловьев оценивает Алексея Михайловича, то царь, с его точки зрения, отличался «добротою» и «мягкостию», как и его отец — Михаил Федорович.

Более подробную характеристику царю дает В.О. Ключевский: «Я готов в нем видеть лучшего человека Древней Руси, по крайней мере, не знаю другого древнерусского человека, который производил бы более приятное впечатление, — но только не на троне». Этот «лучший» человек, по мнению Ключевского, был пассивным и неустойчивым, мало способным «что-либо отстаивать или проводить», «легко терял самообладание и давал излишний простор языку и рукам».

С точки зрения С.Ф. Платонова, Алексей Михайлович «был прекрасный и благородный, но слишком мягкий и нерешительный человек».

Современный историк Игорь Андреев употребляет в своем исследовании этот эпитет почти на каждой странице и по нескольку раз. «Несомненно, героическая трагедия — не его жанр. Тишайший, он и есть Тишайший», — утверждает он на первых страницах монографии, посвященной царю. Этот эпитет оказался способным вытеснить даже имя царя и встать на его место. Известен исторический роман о царе В. Бахревского под названием «Тишайший», роман В.Я. Светлова «При дворе Тишайшего императора».

В целом, эпоха Алексея Михайловича — это период укрепления абсолютизма, создание предпосылок для реформ Петра Первого».

Последовательность действий

В завершение нашего краткого обзора особенностей работы над новым заданием 25 хотим порекомендовать краткий шаблон, пользуясь которым легче выстроить для себя некоторую последовательность действий.

___ (нужный период) — это период правления ___. Этот царь (князь, правитель) провел многие преобразования ___. Назову наиболее важные из них.

Событие (явление, процесс) № 1 + итог.

Событие (явление, процесс) № 2 + итог.

Историческая личность, связанная с этим событием (явлением, процессом), и ее роль.

Рассмотрим, какие существуют причинно-следственные связи между данными событиями (явлениями, процессами) в период правления ___. Оба события — ___ и ___ — были продиктованы общими причинами: ___.

Результатами этих событий (то есть их следствием) стали ___, ___, ___.

Правил в течение продолжительного времени — ___ лет. Его правление нельзя оценить однозначно.

С одной стороны, ___.

Но, с другой стороны, ___.

Сама фигура ___ также неоднозначно оценивается отечественными и зарубежными историками как прошлого так и современности. Образ ___ в историографии довольно противоречив.

Эпоха правления ___ в целом стала периодом ___.

Эссе — это мини-сочинение на определенную тему. Но очень часто его написание вызывает некоторые затрруднения у детей, поэтому я решила поместить небольшой методический материал в помощь учителям и учащимся как написать эссе по истории

при написании эссе я пользовалась сайтами

Скачать:

Предварительный просмотр:

Для облегчения работы по подготовке учащихся к написанию эссе предлагаем различные варианты клише, которые уместно использовать в экзаменационной работе.

http://www. edu. ru/ —
федеральный портал «Российское образование». Содержит обзор образовательных ресурсов Интернета, нормативные документы, образовательные стандарты и многое другое.

http://www. rusolymp. ru – федеральный портал российских олимпиад школьников

http://ecsocman. edu. ru/ — федеральный образовательный портал «Экономика, социология, менеджмент». Собраны материалы по социальной и экономической истории России, в том числе журнальные статьи и материалы круглых столов, посвященные проблемам исторического пути России.

http://www. mospat. ru/index. html — официальный Web-сервер Московского патриархата.

http://his.1september. ru/index. php — электронная версия газеты «История» — приложение к газете «Первое сентября».

http://www. historia. ru/
—
российский электронный журнал «Мир истории».

http://www. shm. ru/ — на сайте Государственного исторического музея представлены материалы основной экспозиции, посвященной истории России, в том числе освещающие ее начальный период.

http://hermitage. museum. ru/ — сайт одного из крупнейших музеев мира – Эрмитажа предлагает совершить виртуальную экскурсию по своим залам, в том числе увидеть экспонаты, иллюстрирующие начальный период мировой и российской истории.

http://archaeology. kiev. ua/cultures/ — мультимедийный портал, содержащий всестороннюю информацию об археологических памятниках на территории Восточной Европы, материалы реконструкции этапов и характера русско-скандинавских связей.

http://www. magister. msk. ru/library/history/history1.htm — сайт содержит основные материалы для изучения русской истории. Здесь можно найти следующие тексты: Н. М. Карамзин. История государства Российского; В. О. Ключевский. Курс русской истории; Н. И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей; С. М. Соловьев. История России с древнейших времен; В. Н. Татищев. История Российская; Митрополит Макарий. История Русской церкви; С. Ф. Платонов. Полный курс лекций по русской истории.

http://www. sib. net/n_russia/ — на сайте представлены материалы о скифах, населявших степную часть Евразии в греко-римскую эпоху: даты; имена; названия; описание жилищ, одежды, обычаев.

http://oldslav. chat. ru — история расселения славянских земледельческих племен и их взаимоотношений с кочевыми племенами из Азии.

http://paganism. ru/a-cloth. htm — история древнерусского костюма: верхней одежды, головных уборов, шейных гривн. Иллюстрации.

http://lants. tellur. ru/history/danilevsky/ — лекции известного историка И. Н. Данилевского о происхождении восточных славян и формировании феодального государства (в том числе Киевская Русь, язычество, принятие христианства и др.).

http://his.1september. ru/2002/23/1.htm — материалы из нового учебного пособия С. Н. Бледного, И. В. Лебедева «История России». Представлены отрывки из сочинений Геродота, Прокопия Кесарийского; фрагменты работ русских историков — Ключевского, Соловьева, Платонова.

http://lants. tellur. ru/history/ — библиотека ссылок на информационные статьи и исторические материалы. Генеалогическое древо русских князей IX – XI вв., краткие биографии князей Рюриковичей, хронологическая таблица (IX – XVII вв.), карты Древней Руси. Несколько лекций из курса И. Н. Данилевского «Древняя Русь глазами современников и потомков (IX – XII вв.)». Справочник по истории Руси и др.

http://lib. userline. ru/689?secid=8324&num=1 – электронная версия «Повести временных лет».

http://www. hrono. ru/libris/lib_p/index. html — электронная версия курса лекций по русской истории С. Ф. Платонова.

http://www. hrono. ru/libris/lib_s/skr00.html — на сайте размещена электронная версия книги Р. Г. Скрынникова «Древнерусское государство».

http://www. hrono. ru/dokum/pravda72.html — на сайте приведены два текста: «Русская правда» в краткой и пространной редакции.

http://oldru. narod. ru/ — электронная библиотека: монография К. Егорова «Образование Киевской Руси», исторические источники, статьи. Коллекция карт. Библиография.

http://www. magister. msk. ru/library/history/makary/makary. htm — полная электронная версия многотомного труда митрополита Макария «История Русской церкви», написанная им в 1866 – 1883 гг. (охватывает период с Х по XVIII в.).

http://his.1september. ru/2001/42/no42_01.htm — отечественные историки об эпохе Ивана Грозного.

http://ou. tsu. ru/hischool/his_JuF/ — основные этапы истории формирования русского государства в XIV – XVII вв. Таблицы, схемы, словарь.

http://klio. webservis. ru/lec7_1.htm — конспект лекции по истории правления Ивана Грозного. Становление самодержавного строя в России. Фрагменты воспоминаний современников, а также оценки этого периода в работах русских историков. Словарные гиперссылки по личностям, терминам и пр.

http://www. hrono. ru/libris/lib_s/skrynn00.html — на сайте размещена электронная версия книги Р. Г.Скрынникова «Третий Рим», посвященной истории России XV – XVI вв.

http://kursy. rsuh. ru/istoria/moskva/moskva. asp — сайт, посвященный истории Москвы. На сайте представлена информация по истории города XVII в.

http://old-rus. narod. ru/paper. html — в этом разделе сайта расположены статьи и исследования, в которых рассматриваются различные периоды русской истории и древнерусской литературы, в том числе посвященные Смутному времени.

http://sscadm. nsu. ru/deps/hum/readerhist10/smuta. html — электронная версия хрестоматии по истории России (10 класс). Смутное время в России начала XVII в. глазами современников.

http://www. moscowkremlin. ru/romanovs. html — виртуальная экскурсия, рассказывающая о династии Романовых. Хронология. Персоналии, современники, важнейшие события, регалии и личные вещи. Коллекция изображений и фотографий. Создана на основе CD-ROMа «Династия Романовых» компании «Коминфо».

http://www. hronos. km. ru/1700ru_lit. html — хронологическая таблица основных культурных событий России в XVIIIв.

http://grandwar. kulichki. net/books/dubov01.html — война России с Францией, поход Суворова в Италию, политика России в Европе. Карта Европы в 1799 г.

http://rels. obninsk. com/Rels/Limited/Nsub/ml/9801/hist-1.htm — Екатерина II: Жалованная грамота городам 1785 г.

http://lichm. narod. ru/Part4/411.htm — эпоха петровских преобразований.

http://syw-cwg. narod. ru/ — Семилетняя война.

http://fstanitsa. ru/gla_pugachev. shtml — биография Емельяна Пугачева — руководителя крестьянской войны 1773 – 1775 гг. Иллюстрации (репродукции картин).

http://his.1september. ru/2000/no09.htm — рассказы из русской истории XVIII в. Фрагменты из книги занимательных рассказов. Материал для уроков в 6 – 9 классах. Тексты о событиях XVIII в.: преобразования Петра I, дворцовые перевороты и т. д.

http://dinastya. narod. ru/ — правление Александра III (1881 – 1894 гг.): приход к власти, внутренняя и внешняя политика, русское национальное строительство, царь-миротворец.

http://www. fictionbook. ru/author/lyashenko_leonid_mihayilovich/aleksandr_ii_ili_istoriya_trehodinochestv/lyashenko_aleksandr_ii_ili_istoriya_treh_odinochestv. html — книга Л. М. Ляшенко «Александр II», всестороннее описание жизни человека, занимающего исключительное место в ряду российских самодержцев.

http://old-map. narod. ru/all-17.html — карта России и племена, ее населяющие (1866).

http://www. hist. msu. ru/ER/Etext/PICT/russia. htm — библиотека электронных ресурсов МГУ.

http://www. nsu. ru/vk/info/d_205.htm#Heading — на сайте в лекционной форме представлен материал «Военная реформа 60 – 70-х гг. XIX в.».

http://dinastya. narod. ru/ — сайт, посвященный личности Александра III. На сайте представлены материалы монографии Н. Д. Тальберга «Александр III».

http://hronos. km. ru/biograf/alexand3.html — проект «Хронос», где представлена биография Александра III. Здесь же можно познакомиться с письмами К. П. Победоносцева к Александру I.

http://www. arthistory. ru/peredvizh. htm — сайт, посвященный истории изобразительного искусства. На этой странице содержатся сведения о русских художниках-передвижниках.

http://rusart. nm. ru/ — сайт, посвященный художникам-передвижникам.

http://www. altai. fio. ru/projects/group3/potok69/site/moguchaya. htm — на сайте рассказывается о творчестве музыкантов, входивших в состав Могучей кучки.

http://www. encspb. ru/ — сайт «Энциклопедия Санкт-Петербурга» рассказывает об архитектурных стилях, используемых архитекторами города, в том числе и о стилях второй половины XIX в.

http://www. alhimik. ru/great/mendel. html — сайт «Великие химики» рассказывает о выдающемся открытии Д. А. Менделеева. Здесь также представлена биография великого химика.

http://www. gramma. ru; http
://www. krugosvet. ru
– на этих сайтах можно найти интересный материал об эссе.

«История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков».
(В.О. Ключевский)

На первый взгляд может показаться, что не мог выдающийся русский историк В. О. Ключевский сказать, что история ничему не учит. По-моему, Ключевский хотел подчеркнуть, что если мы не знаем истории, то за это будем наказаны в жизни. И я с ним согласна.

История — одна из древнейших наук. Она возникла с появлением человека на земле. Изучая историю, мы рассматриваем путь человечества на протяжении тысячелетий, т.е. мы изучаем исторический процесс. Исторический процесс -это последовательная череда сменяющих друг друга событий, в которых проявилась деятельность многих поколений людей.

За историей кроются события; те или иные прошедшие или проходящие явления, факты общественной жизни. И каждое историческое событие обладает специфическими, только ему присущими чертами, и выяснение этих черт дает возможность полнее, красочнее представить то или иное событие. Кроме того, каждое историческое событие имеет важное значение.

Необходимо изучать исторические события, чтобы извлечь правильный урок. Конечно, история никогда не повторяется дважды. Ведь социальные науки отличаются от естественных, где какое-то физическое явление можно воспроизвести какое угодно количество раз. Но и в истории присутствуют свои закономерности. Зная их, легче прогнозировать современное социальное развитие, предотвратить беду. Говорят французский король Людовик XUI перед казнью читал книгу об английском короле Карле I, которого тоже казнили революционеры. А прочитай он книгу раньше, может и не совершил бы ошибок, которые спровоцировали революцию во Франции.

Мне хотелось бы привести примеры из истории России. Наполеон Бонапарт вторгся на территорию России с целью ее захвата. И ему даже казалось, что со взятием Москвы, Россия окажется в его руках. И как позорен был его побег из России! В своих воспоминаниях он предостерегал других о том, что не стоит воевать с Россией. Но честолюбивый фашистский лидер Адольф Гитлер решил вновь идти на Россию. Чем это закончилось?! Разгромом гитлеровской Германии в Берлине. Вот оно — наказание за незнание истории, неумение делать соответствующие выводов. В обычной жизни происходит то же самое.

Итак, можно сделать выводы, что история не прощает ее незнания.

«Всемирная история представляет собой ход развития принципа, содержание которого есть сознание свободы» (Г.Гегель).

В чем заключается историческое развитие? В чем сущность общественного прогресса? Эти вопросы волновали человечество с давних пор и продолжают волновать по сей день. Свой ответ на них дает Георг Вильгельм Фридрих Гегель, — немецкий философ, один из основателей немецкой классической философии и философии романтизма. Он считает, что весь ход истории — это движение к признанию и защите прав и свобод личности, и это движение — прогресс. И я полностью согласна с этой точкой зрения.

Если оглянуться на историю, то такое движение становится очевидным. Античность с ее республиканскими институтами, культом свободного гражданина, имела в своей основе рабство. Средние века «распределили» свободу более равномерно: разница междуфеодалом и зависимым крестьянином была велика, но несравнима с разницей между господином и рабом, также следует помнить, что в Средние века путь из одного сословия в другое был труден, но открыт (маленький пример: министр Филиппа Красивого, Ногаре, был выходцем из торговцев). Помимо этого существовали вольные города, и цехи, и коммуны, автономные университеты, а королевская власть уже в зрелом средневековье была ограничена народными представительствами. Да, личность была зажата в рамках своей корпорации, но в этих рамках она получала и определенную свободу, а ведь свобода человека всегда ограничена в каких — то рамках, вопрос лишь в каких. Рамки Средневековья расширило новое время. Идет разрушение сословной системы, приходит конец духовному диктату церкви, продолжается ограничение, а в некоторых странах ип роисходит свержение королевской власти, расширение прав и свобод граждан. И, наконец, в наши дни человек становится во главу угла.

Можно подумать. что этот процесс идет лишь в Европе, но на самом деле такие изменения характерны для всего мира: в большинстве стран сегодня — республиканский строй, во многих мусульманских государствах женщины с успехом борются за свои права.

А вопрос, является ли свобода личности, возможности ее выбора своего пути, борьбы за свое счастье прогрессом, не нуждается в доказательстве. Это — как аксиомы геометрии, на которых покоятся все теоремы. Хотя свобода личности, как и все в этом мире, имеет и свои обратные стороны. Зажатый в рамках своей группы, человек одновременно всегда имел защиту и поддержку. Обретя большую свободу, он одновременно обрел ее частого спутника — одиночество.

Таким образом, я пришла к выводу, что история человечества — это развитие, которое заключается в движении к свободе.

«Нация — это общество людей, которые через единую судьбу обретают единый характер». (О. Пауэр)

Помимо классов и других социальных групп социальную структуру общества составляют исторически сложившиеся общности людей: племена, народности, нации. Постараемся ответить на вопрос, что значит нация, и какие этому понятию определения дает наука. Нация — наиболее развитая историко-культурная общность людей. Она складывается в течение длительного времени в результате соединения и переплетения различных племен и народностей. Среди свойств нации можно выделит общность территории проживания, национальную экономику, самоуправление, особенности культуры. Обычно представители одной нации говорят и пишут на одном языке. Но язык не является несомненным признаком нации.

Например, англичане и американцы говорят на английском языке, но это разные нации. Сплоченности нации способствует общность их исторического пути. Каждая нация имеет свои корни в истории, прошла свой неповторимый путь.
Я согласна с высказыванием автора и хотела бы привести в пример базовые ценности российской культуры. В России, в отличие от Запада, природа не давала человеку надежды на то, что ее когда-то удастся «приручить» и «одомашнить». Природа приучила человека к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, работать скоро и споро. Ни один народ в Европе не способен был к такому напряжению труда на короткое время как русские.

Кажется, не найти было такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному постоянному труду, как в России. До сих пор русские люди надеяться на «авось», откладывают на завтра.

Или взять другой народ — японцев. Положение после Второй мировой войны заставило их отказаться от выходных дней, чтобы поднять «на ноги» свою экономику. Сегодня у них в этом нет необходимости, но трудолюбие у них в крови. Интересно проследить, как историческая судьба может разделить единый народ. Южные славяне в средние века оказались в разных исторических условиях. Хорватия, вошедшая в Германскую империю, испытала влияние западной цивилизации, боснийцы омусульманились, войдя в состав Турецкой империи. Теперь это разные народы, хотя они имеют общее происхождение и язык. Так и различия между Западной и Восточной Украиной объясняются различием их исторических судеб.

Список примеров можно было бы продолжить, останавливаясь подробно на каждый нации. Однако считаем, что все они лишь будут подтверждать правоту высказывания.

Предварительный просмотр:

Чтобы пользоваться предварительным просмотром создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com

Предварительный просмотр:

ВТОРОЙ ТУР

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

ИСТОРИЧЕСКОЕ ЭССЕ

1. «Основание Орла явилось событием государственного, всероссийского значения, и вся жизнь горожан, их ратные и созидательные усилия, крепость духа в прошедшие столетия явились доказательством того» («История города Орел»).
   
2. «Христианизация Руси и родство правящего рода с византийским двором ввели Русь в семью европейских народов на совершенно равных основаниях» (Д.С. Лихачев).
   
3. «При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной» (В.О. Ключевский).
   
4. «Иван III – правитель, которого по размаху его деятельности можно сравнить только с Петром I» (Н.С. Борисов).
   
5. «Как Петром положены новые основания всей нашей государственной жизни, так Ломоносовым преобразованы, а отчасти и основаны едва ли не все области наук» (В.Ф. Ходасевич).
   
6. «Легко убедиться, что некоторые из начинаний Петра III имели прогрессивный характер…Однако этот прогрессивный характер перечеркивается методами, которыми он пытался их проводить, указывающими на полное отсутствие у него такого важного качества, как политический реализм» (А.Б. Каменский).
   
7. «Главной причиной, не позволившей освободить крестьян и попытаться изменить политический строй уже в начале XIX века, оказалось сопротивление подавляющей части дворянства» (С.В. Мироненко).
   
8. «В силу сложившейся исторической ситуации Александр II оказался как бы реформатором поневоле. Не отсюда ли и проистекал его важнейший политический принцип:… реформы не должны привести к дестабилизации общества, а достигаемый ими прогресс – наносить ущерб к положению каких-либо слоев» (Сидоров А.В.).
   
9. «Подключив Россию к мировой экономике, Витте заставил страну переживать не только подъемы, но и мировые кризисы» (Г.А. Бордюгов).
   
10. «Россия отнюдь не была побеждена. Армия могла
    бороться дальше. Но… Петербург «устал» от войны более, чем армия» (И.А. Деникин об окончании русско-японской войны).
    
11. «Революция 1917 г. не была исторической случайностью, а реализовала наиболее вероятный потенциал развития российского общества со всеми его противоречиями, которые накопила Россия к началу ХХ века». (А.С. Сенявский).
    
12. «Второй фронт в широком смысле этого слова начался задолго до его формального открытия» (Д.А. Медведев).
    
13. «Известных всему миру успехов наша космонавтика не смогла бы достичь без того высокого уровня образования и технического развития, который был у страны в советское время» (Н.И. Рыжков).
    
14. «Развал Советского Союза был величайшей геополитической катастрофой 20 века, в первую очередь, из-за разрушения существовавшей системы биполярного мира» (А.Г. Лукашенко).
    
15. «Беловежские соглашения не распускали СССР, а лишь констатировали его фактический к тому моменту распад» (Б.Н.Ельцин).
    

Предварительный просмотр:

ВТОРОЙ ТУР,

Время на подготовку первой и второй частей – 3 часа.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

ИСТОРИЧЕСКОЕ ЭССЕ

11 класс

Максимальная оценка –50 баллов

Вам предстоит работать с высказываниями историков и современников о событиях и деятелях отечественной истории. Выберите из них одно, которое станет темой Вашего сочинения-эссе. Ваша задача – сформулировать собственное отношение к данному утверждению и обосновать его аргументами, представляющимися Вам наиболее существенными. При выборе темы исходите из того, что Вы:

1. Ясно понимаете смысл высказывания (не обязательно полностью или даже частично быть согласным с автором, но необходимо понимать, что именно он утверждает).
   
2. Можете выразить свое отношение к высказыванию (аргументировано согласиться с автором либо полностью или частично опровергнуть его высказывание).
   
3. Располагаете конкретными знаниями (факты, статистические данные, примеры) по данной теме.
   
4. Владеете терминами, необходимыми для грамотного изложения своей точки зрения.
   

При написании работы постарайтесь исходить из того, что Жюри, оценивая Ваше эссе, будет руководствоваться следующими критериями:

1. Обоснованность выбора темы (объяснение выбора темы и задач, которые ставит перед собой в своей работе участник).
   
2. Творческий характер восприятия темы, ее осмысления.
   
3. Грамотность использования исторических фактов и терминов.
   
4. Четкость и доказательность основных положений работы.
   
5. Знание различных точек зрения по избранному вопросу.
   

1. «Географическое положение на западе России предопределило особую роль Смоленска, «ключ-города» к Москве, и Смоленщины в целом в защите страны» (Ю.Г. Иванов).
   
2. «Политические успехи народов, вошедших в состав Древнерусского государства… стали возможны только при известных условиях внутреннего их развития. Было бы наивным думать, что объединение восточного славянства и неславянских народов под властью Киева есть результат какого-либо внешнего вмешательства» (Б. Д. Греков).
   
3. «Во всех действиях Святослава мы видим руку полководца и государственного деятеля, заинтересованного в возвышении Руси и упрочении ее международного положения. Серия походов Святослава была мудро задумана и блестяще осуществлена» (Б.А. Рыбаков).
   
4. «Московские князья рано вырабатывают своеобразную политику, с первых шагов начинают действовать не по обычаю, раньше и решительнее других сходят с привычной колеи княжеских отношений, ищут новых путей» (В.О. Ключевский).
   
5. «Иван III есть герой не только российской, но и всемирной истории… При нем Россия, как держава независимая, величественно возвысила главу свою на пределах Европы и Азии, спокойная внутри и не боясь врагов внешних» (Н.М. Карамзин).
   
6. «Наименование Русского государства империей, а Петра императором всероссийским отразило глубокие изменения во внутреннем и международном положении страны. Государство, участие которого в международных делах ограничивалось отношениями с соседними странами Восточной и Юго-Восточной Европы, теперь прочно вошло в круг европейских держав» (Н.И.Павленко).
   
7. «Екатерину можно назвать виновницей крепостного права не в том смысле, что она создала его, а в том, что это право при ней из колеблющегося факта, оправдываемого временными нуждами государства, превратилось в признанное законом право, ничем не оправдываемое» (В.О. Ключевский).
   
8. «Хотя многие русские, особенно при дворе и в армии, имели все основания забыть о Павле, фактически то, что Павел совершил за четыре года и три месяца своего правления, оказалось основополагающим для России в первой половине XIX в.» (Родерик Мак-Грю, американский историк).
   
9. «Правительственная система императора Николая I была одной из самых последовательных попыток осуществления идеи просвещенного абсолютизма» (А.А. Корнилов).
   
10. «
    Политика
    Николая II всегда сводилась к тому, чтобы в крайних случаях идти на минимальные уступки обществу, а данные торжественные обещания не выполнять, если окажется малейшая к тому возможность» (Ф.А. Головин).
    
11. «Война, вероятно, отодвинула взрыв буржуазно-демократической революции, но приблизила революцию социалистическую» (П.В. Волобуев).
    
12. «Трудно не признать: некий вид коллективизации диктовался ходом событий. Старое российское крестьянское сельское хозяйство, по западным меркам, пребывало в средневековье» (Ч. Сноу).
    
13. «Начиная войну, руководство Германии исходило из того, что советское многонациональное государство распадется на враждующие национальные группировки. Однако этот расчет не оправдался» (О.А. Ржешевский).
    
14. «Победа в Великой Отечественной войне была достигнута не столько благодаря Сталину, сколько, несмотря на него, вопреки его тяжким ошибкам и преступлениям, так дорого обошедшимся нашему народу» (Г.Я. Рудой).
    
15. «То, что происходит с Россией с 1991 года, назвать реформами никак нельзя. Это не что иное, как «революция сверху» (В.В. Журавлев).
    

Предварительный просмотр:

ВТОРОЙ ТУР

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ПРОЕКТ

Самое важное в профессии историка – анализ источника, умение извлечь из него необходимую информацию. Перед Вами – одна из Уставных грамот, важнейших документов крестьянской реформы 1861 г. Напишите на ее основе небольшую работу на тему:
«Регулирование отношений крестьянина и помещика при проведении крестьянской реформы 1861 г.».

УСТАВНАЯ ГРАМОТА НИЖЕГОРОДСКОЙ ГУБЕРНИИ, ГОРБАTOBCKOГO УЕЗДА, СЕЛЕНИЯ БАРКИНА, ПОМЕЩИЦЫ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТШИ АВДОТЬИ СЕМЕНОВНЫ ЕРШОВОЙ. СОСТАВЛЕНА 15 ФЕВРАЛЯ 1862 ГОДА.

I. 1) В деревне Баркине значится по 10-й народной переписи мужского пола душ крестьян — 44.

Из них отпущенных после ревизии на волю не было.

2) Из числа значущихся в крестьянах нe подлежат наделению землею как отказавшиеся от оного на основании 8 ст. Местного положения — 5 душ.

3) Затем должны, на основании Положения, получить в пользование поземельный надел тридцать девять ревизских мужского пола душ.

II. 1) Всей земли состояло в пользовании крестьян до обнародования Положения о крестьянах 214 десятин 1212 сажен.

2) Из них собственно под крестьянскою усадебною оседлостию пять десятин триста шестьдесят шесть сажен (в число которых входит 1 десятина 266 сажен выгона, состоящего в пользовании крестьян). (…)

3) Для местности, где находится селение, определен Местным положением о поземельном устройстве крестьян высший размер душевого надела — 4 десятины, а низший — 1 десятина 800 сажен; а по числу душ в селении: высший размер надела на все крестьянское общество составлял бы 156 десятин, а низший 52 десятины.

4) Хотя на основании определенных Местным положением о крестьянах цифр высшего размера душевого надела в пользовании крестьян деревни Баркина должно бы остаться 156 десятин, но как всей удобной в имении земли с лесом значится по плану 214 десятин 1212 сажен, то по предоставленному владельцам праву на основании 20 ст. Местного положения удержать в своем распоряжении до одной трети всего количества,- крестьянам оставляется в постоянном пользовании сто сорок три десятины 8 сажен, остальная же земля должна подлежать отрезке и поступить в распоряжение помещицы. (…)

III. 1) Строение крестьянское с усадебною оседлостию перенесению на другие места не подлежит.

2) Находящийся при селении водопой остается в общем пользовании помещицы и крестьян.

3) Прогон скота к водопою с земли, остающейся в распоряжении помещицы, на пруд имеет быть по проселочной дороге, идущей в деревню Баркину.

4) Находящийся при селении выгон остается в пользовании крестьян.

IV. 1) За предоставленную в пользование крестьян землю в количестве 3 десятин 1600 сажен на душу причитается на основании Положения оброка с каждого душевого надела по восьми рублей шестьдесят две с половиной копейки в год, а со всех 39 душевых наделов — триста тридцать шесть рублей тридцать семь с половиной копеек серебром в год. Но как крестьяне до обнародования Положения платили со всего общества оброка двести семьдесят четыре рубля тридцать четыре копейки, то на основании 170 ст. Местного положения они должны остаться при существующем оброке, что составит на каждую ревизскую душу семь рублей три с половиною копейки в год.

2) Оброк крестьяне обязаны вносить в два срока: 1 марта и 1 октября по 137 руб. 17 копеек. (…)

4) За исправное отбывание повинностей ответствует круговою порукою все общество крестьян на основании правил, установленных Местным положением.

К подлинной уставной грамоте генерал-лейтенантша Авдотья Семеновна Ершова руку приложила.

1862 года 20 октября уставная грамота деревни Баркиной мировым посредником 1-го участка Горбатовского уезда поверена. Подписал мировой посредник Бабкин 1862 год ноября 24 дня.

Уставная грамота Горбатовским уездным съездом утверждена.

Подписали: мировой посредник 2-го участка Беклемишев, мировой посредник 3-го участка Астафьев и мировой посредник 4-го участка Гутьяр.

С подлинною уставною грамотою верно: мировой посредник Бабкин.

1. Постановка проблемы, характеристика описанного в источнике исторического момента

2. Характеристика источника и возможностей, которые он дает для освещения проблемы

3. Анализ положения крестьян и сути того, как определены документом отношения помещицы и крестьян.

4. Выводы. Оценка их значения для понимания проведения крестьянской реформы.

Мы просим Вас обозначить цифрами части работы, соответствующие пунктам этого плана.

Имейте в виду, что жюри будет обращать основное внимание на умение четко сформулировать Ваши положения и аргументировать их с помощью источника – обратите особое внимание на третий пункт плана.

ТРЕТИЙ ТУР

ИСТОРИЧЕСКОЕ ЭССЕ

Максимальная оценка – 50 баллов

Перед Вами высказывания историков и современников о событиях и деятелях отечественной истории. Выберите из них одно, которое станет темой Вашего сочинения-эссе. Ваша задача – сформулировать собственное отношение к данному утверждению и обосновать его аргументами, представляющимися Вам наиболее существенными. При выборе темы исходите из того, что Вы:

1. Ясно понимаете смысл высказывания (не обязательно полностью или даже частично быть согласным с автором, но необходимо понимать, что именно он утверждает).
   
2. Можете выразить свое отношение к высказыванию (аргументировано согласиться с автором либо полностью или частично опровергнуть его высказывание).
   
3. Располагаете конкретными знаниями (факты, статистические данные, примеры) по данной теме.
   
4. Владеете терминами, необходимыми для грамотного изложения своей точки зрения.
   

Имейте в виду, что Жюри, оценивая Вашу работу, будет руководствоваться следующими критериями:

1. Обоснованность выбора темы (объяснение выбора темы и задач, которые ставит перед собой в своей работе участник).
   
2. Творческий характер восприятия темы, ее осмысления.
   
3. Грамотность использования исторических фактов и терминов.
   
4. Четкость и доказательность основных положений работы.
   
5. Знание различных точек зрения по избранному вопросу.
   

ТЕМЫ ЭССЕ

1. «По смерти Калиты Русь долго вспоминала его княжение, когда ей впервые за сто лет рабства удалось вздохнуть свободно» (В.О. Ключевский).
   
2. «Расчетливость, медленность, осторожность, сильное отвращение от мер решительных, которыми можно было много выиграть, но и потерять, и при этом стойкость в доведении до конца раз начатого, хладнокровие – вот отличительные черты его деятельности» (С.М. Соловьев об Иване III).
   
3. «Одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении» (В.О. Ключевский об Алексее Михайловиче).
   
4. «Наименование Русского государства империей, а Петра императором всероссийским отразило глубокие изменения во внутреннем и международном положении страны. Государство, участие которого в международных делах ограничивалось отношениями с соседними странами Восточной и Юго-Восточной Европы, теперь прочно вошло в круг европейских держав». (Н.И. Павленко).
   
5. «Декабристы — историческая случайность, обросшая литературой» (В.О. Ключевский).
   
6. «Было бы несправедливо отрицать громадные успехи, сделанные в это 30-летнее царствование (Николая I) во всех отраслях государственного устройства России; во всем же, что было сделано в этот период, Государю принадлежало личное, непосредственное руководство» (Д.А. Милютин).
   
7. «Можно было совершенно не соглашаться со многими идеями большевиков… но надо быть беспристрастным и признать, что переход власти в руки пролетариата в октябре 1917 г., проведенный Лениным и Троцким, обусловил собой спасение страны, избавив ее от анархии» (В. Игнатьев).
   
8. «Одна из главных ошибок немцев объясняется тем, что они обманулись в своих расчетах на отсутствие сплоченности многонационального Советского государства и недооценили патриотической готовности русских драться за свою Родину» (Из английского журнала 1945 г.).
   
9. «Одержав победу, несмотря на колоссальные жертвы и разрушения, Советский Союз в небывалой степени увеличил свою мощь и международный авторитет» (В.П. Смирнов).
   
10. «К сожалению, до конца довести реформу Косыгин так и не смог по ряду причин, одной из которых – и главной, на мой взгляд, являлось отсутствие поддержки со стороны большинства членов Политбюро». (Н.К.Байбаков).
    

ВТОРОЙ ТУР

ИНСТРУКЦИЯ ДЛЯ ЖЮРИ

Время на подготовку проекта и эссе – 3 часа

Оба задания – проект и эссе – выдаются участникам одновременно, они могут самостоятельно распределить время, назначенное для их выполнения.

Исследовательский проект

Максимальное общее количество баллов за проект – 50. В соответствии с рекомендованным планом работы пп. 1, 2, 4 оцениваются максимум в 10 баллов, пункт 3 (основная часть работы) – максимум в 20 баллов. Оценивая каждый их необходимых элементов сочинения, жюри следует обращать внимание на ясность и литературность изложения, на умение формулировать свою мысль и оперировать фактами и выдержками из источника для ее доказательства. Грубые речевые и грамматические ошибки, затрудняющие понимание написанного, также могут считаться основанием для снижения баллов.

1. Постановка проблемы, характеристика исторического момента (до 10 баллов)
   

Важно, чтобы эта часть представляла собой именно постановку проблемы, а не изложение соответствующих разделов учебника. В последнем случае оценка всей первой части работы – не выше 4.

Обязательно должен быть четко поставлен вопрос о том, что земля по Положению о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, признавалась помещичьей, за крестьянами же законодательно закреплялось право выкупа ее части. Размер подлежащей выкупу земли определялся в зависимости от дореформенного крестьянского надела, но если дореформенный надел превышал высшую норму, производились отрезки, а если был меньше низшей – прирезки. Расчет количества земли производился исходя из количества мужчин, учтенных ревизией, женщины и дети, родившиеся после ревизии, в расчет не принимались. Не подлежали наделению землей и дворовые люди. Также важно, чтобы участник знал термин «временнообязанные» и мог объяснить его суть: до той поры, когда крестьяне совершат выкупную операцию, они имеют право пользоваться надельной землей, но должны нести за это феодальные повинности – барщину или оброк. Размер повинностей исчислялся исходя из их дореформенного размера, с корректировкой в высшую или низшую сторону, если он выходил за определенные в законе высшие или низшие для данной местности нормы.

1. Характеристика источника и возможностей, которые он дает для освещения проблемы (до 10 баллов).
   

Участник должен понимать, что Уставные грамоты определяли границы крестьянских наделов и размеры повинностей и составлялись по соглашению помещика с крестьянами при участии мирового посредника. В них фиксировались отношения крестьян и помещиков на весь период временнообязанного состояния. Хорошо, если участник знает, что именно подписание уставных грамот вызвало наибольшие сложности в первые годы проведения реформы: на 1 января 1863 г. крестьяне отказались подписать около 60 % грамот.

1. Анализ положения крестьян и сути того, как определены документом отношения помещицы и крестьян (до 20 баллов).
   

Рассуждения участника могут содержать следующие идеи:

О положении крестьян (до 10 баллов). Деревня Баркино по Уставной грамоте предстает небольшим оброчным имением, в котором до реформы барское хозяйство отсутствовало. Судя по тому, что в пользовании крестьян находилась вся земля, не было и усадьбы. В то же время деревня, видимо, была сравнительно небогатой, т.к. платившийся ранее оброк оказался ниже установленного законом. Участник должен очень четко сказать, что в результате реформы экономическое положение крестьян ухудшилось, т.к. размеры наделов сократились на треть, а размер оброка остался прежним. Хорошо также, если он знает, что такое положение не характерно для Нижегородской губернии, где прирезки немного преобладали над отрезками. В то же время автор может отметить, что итоговые размеры наделов в деревне Баркино все-таки близки к максимальной норме.

О сути отношений помещицы и крестьян (до 10 баллов). Следует высоко оценивать работы, в которых содержатся хотя бы попытки определить особенности района, в котором расположена исследуемая деревня. Идеально, если автор сумеет сформулировать мысль о том, что в Нечерноземье, где размеры оброков зависели не столько от размеров полевого хозяйства крестьян, сколько от доходности крестьянских промыслов, исчисление платы за пользование наделами исходя из оброка означало, в сущности, обязанность крестьян выкупать личную свободу. Судя по тому, что грамота не подписана крестьянами, такое положение дел вызывало их недовольство.

Очень важно, чтобы каждое из высказанных положений было сформулировано ясно и аргументировалось цитатами из источника. За нечеткие формулировки или слабую аргументацию следует снижать баллы.

Если участники предлагают оригинальные идеи, не предусмотренные данной инструкцией, комиссии следует в каждом конкретном случае принимать коллегиальное решение. В этом случае количество экспертов, читающих работу, не может быть менее четырех, и их решение должно утверждаться общим голосованием жюри.

1. Выводы. Оценка их значения для понимания Крестьянской реформы (до 10 баллов).
   

Жюри должно оценить глубину полученных выводов и ясность их формулировки. Оценивая значение своих результатов для понимания проведения крестьянской реформы, участник должен ясно понимать, что изученный документ не позволяет характеризовать этот процесс в целом, может использоваться лишь как иллюстрация, частный случай.

Эссе по истории для всероссийских олимпиад

2013 год

1. «Жестоко расправляясь со своими противниками из числа других русских князей,

не брезгуя для этого татарской помощью, Калита добился значительного усиления

могущества Московского княжества»

(Л.В. Черепнин).

Никогда не думала, что меня может задеть за живое идея, высказанная известным историком Л.В. Черепниным о том, что Иван Калита является своего рода «полицаем», предателем всего русского народа, ставленником монгольского хана Узбека. С одной стороны можно согласиться с данной точкой зрения, потому что в 1237году, когда монгольский хан Узбек решил создать на оккупированных Ордой русских землях марионеточное государство, то ему требовались люди, которые могли бы контролировать ситуацию на столь огромных пространствах. Они могли бы подавлять постоянные русские антимонгольские восстания, грозившие вылиться в изгнание захватчиков из Руси. И такие предатели, по мнению Черепнина Л.В. нашлись — их возглавил князь захолустного тогда города Москвы – Иван Калита. Он решил, опираясь на монгольские копья и луки, расширить свои владения ценой предательства русской освободительной борьбы. И получил за это от Узбека ярлык (полномочия наместника) и военную помощь. В обмен Иван Калита должен был подавлять все русские антимонгольские выступления, что и делал с изощренной жестокостью, как это и свойственно всем предателям своего народа.
В 1960 году увидел свет капитальный труд Л. В. Черепнина
, посвященный истории Руси в XIV – XV веках. Есть в нем и была дана характеристика личности Ивана Калиты. «Калиту не нужно идеализировать. (Вот уж чего не было, того не было! – Н. Б.) Это был сын своего времени и класса, правитель жестокий, хитрый, лицемерный, но умный, упорный и целеустремленный». … «Этот князь (Калита) жестоко подавлял те стихийные народные движения, которые подрывали основы господства Орды над Русью… Жестоко расправляясь со своими противниками из числа других русских князей, не брезгуя для этого татарской помощью, Калита добился значительного усиления могущества Московского княжества».

Иван Калита, что можно сказать о человеке, носившем это имя и это прозвище? Первый московский правитель… Князь-скопидом, прозванный за прижимистость «денежным мешком»… Хитроумный и беспринципный лицемер, сумевший войти в доверие к хану Золотой Орды и наводивший во имя своих личных интересов татар на русские города… Вот, кажется, и все. Таков привычный образ Ивана Калиты. Но этот образ – не более чем миф, созданный на потребу простодушной любознательности. В источниках мы не найдем его безусловного подтверждения. Однако не найдем и полного его отрицания. Как это часто бывает, краткие исторические документы оставляют возможность для самых различных толкований. В таких случаях многое зависит от историка, от того, что он хочет увидеть, вглядываясь в туманное зеркало минувшего.

Хотя, действительно, есть тут некоторые парадоксы, которые заметил даже первый русский историк Н. М. Карамзин. «Сделалось чудо. Городок, едва известный до XIV века, возвысил главу и спас отечество». Древний летописец на этом и остановился бы, склоняя голову перед непостижимостью Божьего Промысла. Но Карамзин был человеком нового времени. Чудо как таковое его уже не устраивало. Он хотел найти ему рациональное объяснение. И потому он первым начал творить ученый миф о Калите.

Опираясь на источники, Карамзин определил князя Ивана теми словами, которые нашел для него один древнерусский автор – «Собиратель земли Русской». Однако этого было явно недостаточно, потому что все русские князья того времени как могли собирали землю и власть.

Тогда Карамзин предложил дополнительные пояснения. Калита был «хитрый». Этой хитростью он «снискал особенную милость Узбека и, вместе с нею, достоинство великого князя». С помощью той же «хитрости» Иван «усыпил ласками» бдительность хана и убедил его, во-первых, не посылать более на Русь своих баскаков, но передать сбор дани русским князьям, а во-вторых – закрыть глаза на присоединение многих новых территорий к области великого княжения Владимирского. Следуя заветам Калиты, его потомки постепенно «собрали Русь». В итоге могущество Москвы, позволившее ей в конце XV века обрести независимость от татар, есть «сила, воспитанная хитростью».

Другой классик отечественной историографии, С. М. Соловьев, в противоположность Карамзину был очень сдержан в характеристиках исторических деятелей вообще и Ивана Калиты в частности. Он лишь повторил найденное Карамзиным определение князя Ивана как «Собирателя земли Русской» и отметил вслед за летописью, что Калита «избавил Русскую землю от татей».
Некоторые новые мысли о Калите высказал Н. И. Костомаров в своем известном труде «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей». Он отметил необычайно крепкую для князей того времени дружбу Юрия и Ивана Даниловичей, а о самом Калите сказал так: «Восемнадцать лет его правления были эпохою первого прочного усиления Москвы и ее возвышения над русскими землями». При этом Костомаров не удержался от повторения созданного Карамзиным стереотипа: Калита был «человек характера невоинственного, хотя и хитрый».

Знаменитый ученик Соловьева В. О. Ключевский был большим любителем исторических парадоксов. В сущности, вся история России представлялась им как длинная цепь больших и малых парадоксов. «Условия жизни, – говорил Ключевский, – нередко складываются так своенравно, что крупные люди размениваются на мелкие дела, подобно князю Андрею Боголюбскому, а людям некрупным приходится делать большие дела, подобно князьям московским». Эта посылка о «людях некрупных» и предопределила его характеристику Калиты. По Ключевскому, все московские князья, начиная с Калиты, – хитрые прагматики, которые «
усердно ухаживали за ханом и сделали его орудием своих замыслов
».

Итак, к созданному Карамзиным портрету льстеца и хитреца Ключевский добавил еще пару темных мазков – скопидомство и посредственность. Возникший в итоге малопривлекательный образ благодаря его художественной выразительности и психологической достоверности стал широко известен. Он был запечатлен в памяти нескольких поколений русских людей, обучавшихся по гимназическому учебнику истории Д. И. Иловайского.

Развенчание и охуление Ивана Калиты в конце концов вызвало законный вопрос: да мог ли столь низменный человек исполнить столь великую историческую задачу, как основание Московского государства? Ответ напрашивался двоякий: либо он и не был основателем, либо созданный историками образ Калиты недостоверен.

Девять десятых всех сведений, которыми мы располагаем об Иване Калите, дают летописи. Эти странные литературные произведения, где есть только два действующих лица – Бог и человек, никогда не заканчивались. Каждое поколенье рукою книжника-монаха вписывало в них новые страницы. В летописи удивительным образом соединяются противоположные начала: мудрость веков – и почти детская наивность; сокрушительное течение потока времени – и несокрушимость факта; ничтожество человека перед лицом Вечности – и его же безмерное величие как «образа и подобия Божия». На первый взгляд летопись проста и незатейлива. Погодное изложение событий в виде кратких сообщений иногда прерывается вставками – самостоятельными литературными произведениями, дипломатическими документами, юридическими актами. Но за этой внешней простотой скрывается бездна противоречий. Во-первых, летописец видит события и изображает их «со своей колокольни»: с точки зрения интересов и «правды» своего князя, своего города, своего монастыря. Под этим слоем бессознательного искажения истины – еще один: искажения, которые возникли при составлении новых летописей на основе старых. Обычно новые летописи (точнее, летописные «своды») составляли по случаю каких-то важных событий. Составитель новой летописи («сводчик») редактировал и по-своему компоновал содержание нескольких летописей, находившихся в его распоряжении, создавал новые текстовые комбинации. Поэтому порядок событий в тексте летописной годовой статьи не всегда соответствует их реальной последовательности. Наконец, летописцы всегда были очень кратки в своих сообщениях и описывая событие, не сообщали его причин.

Подводя итог утратам и проблемам
, отметим главное: наши знания об Иване Калите и его времени обрывочны и фрагментарны. Его портрет – словно древняя фреска, израненная временем и скрытая под толстым слоем поздней масляной живописи. Путь познания Ивана Калиты есть путь кропотливой реставрации. Но вместе с тем это и путь самопознания. Ведь мы имеем дело со строителем Московского государства, чья рука навсегда оставила свой след на его фасаде.

Нельзя Ивана Калиту оценить только с негативной точки зрения, потому что в конце жизни он принял монашеский постриг и написал завещание, проанализировав которое, можно сделать вывод о моральных качествах правителя: смирении, доброте. Именно Калита стал основателем московской «большой политики», определил ее принципы, цели и средства. Он дал политический наказ своим сыновьям – сохранить любыми средствами ту «великую тишину», под покровом которой шло медленное «собирание Руси» вокруг Москвы. Две составляющие этой «великой тишины» – мир с Ордой и мир с Литвой.

В летописном сообщении о кончине князя Ивана сквозь обычную риторику некролога пробивается искреннее чувство осиротелости. «…А на площади у храма теснился плачущий, перепуганный московский народ, потерявший своего защитника и предводителя».

Методическая разработка «Историческое сочинение по заданному периоду правления»

Пояснительная записка.

В 2016 г. в ЕГЭ по истории, как известно, произошли кардинальные изменения:усложнены прежние задания, добавлены новые задания. Особую трудность у учеников вызывают задания высокой сложности с собственной развернутой аргументацией, в том числе, сочинение по заданному периоду из истории Российского государства. Учителя, ученики задались вопросом: как написать сочинение? В первый год всегда трудно, пока нет каких-то «внятных> разработок, подсказок. Я разработала алгоритм написания сочинения, опираясь на критерии оценивания из демо-версии. К тому же, можно позаимствовать наработки из прежнего задания — сочинение об исторической личности. Ниже представлен алгоритм

для сочинения и образец сочинения по периоду правления Ярослава Мудрого.

Алгоритм написания задания «Историческое сочинение по периоду»

Критерии оценивания

К1. Указаны события, явления, процессы — 2 балла
К2. Две исторические личности и их роль в событиях — 2 балла
К3. Причинно-следственные связи между событиями — 2 балла
К4. Историческая оценка периода – 1 балл
К5. Исторические термины, понятия – 1 балл
К6. Фактические ошибки – 2 балла
К7. Форма, стиль изложения – 1 балл
К1 + К4 = должно быть не менее 4 баллов, чтобы оценивались К6 и К7! (всего – 11 балл.)

Данный период относится к эпохе…
В данный период происходили важные процессы, явления (формирование Древнерусского государства, феодальной раздробленности, объединение и собирание русских земель, Бунташный век, Дворцовые перевороты…).
В данный период великим (выдающимся, примечательным) правителем в Российском государстве был … (1-ая историческая личность).
В данный период великим (выдающимся, примечательным) государственным деятелем (политиком, ученым-исследователем) в Российском государстве был … (2-ая историческая личность).
Правителю (князю, императору) удалось осуществить множество преобразований, серьезно повлиявших на жизнь Российского государства и общества.
По причине процесса/явления правитель предпринимает:

Во внутренней политике:

1. реформы органов власти, гос. и местного управления,
2. крестьянская реформа,
3. реформа просвещения, поощрение научным исследованиям, книгоиздательству,
4. активное правотворчество, кодификация законов,
5. реформирование и реорганизация армии,
6. социально-экономические преобразования, налоговая реформа…

Во внешней политике:

1. дипломатия, культурные, торговые, экономические связи с иностранными гос-вами,
2. династические браки,
3. расширение территориальных границ,
4. военные походы, войны, отражение внешней агрессии, иностранной интервенции.
Роль этого правителя/деятеля огромна, велика, неизгладима (неоднозначна).

Результаты деятельности:

1. благодаря реформам в области управления был создан более совершенный гос. аппарат власти, реформы способствовали укреплению и централизации гос. власти.
2. наблюдался рост, развитие экономики, выросли экономические показатели, специализация регионов, развитие торговли, развивались товарно-денежные отношения.
3. сильный толчок развитию науки, искусства, культуры, образования, открытие новых учебных и воспитательных учреждений.
4. повысился международный авторитет Росси, Россия вошла в число ведущих европейских держав.
5. значительно расширилась территория Российского государства, приобретены новые земли…

К3. Причинно-следственные связи между событиями, процессами, явлениями

Причинами процесса (крещения, раздробленности, восстания, поражения-победы в войне, революции…) стали … .
По причине … была развязана война с … . Итогом, следствием войны стало … .
По причине … и острой необходимости были осуществлены следующие реформы… . Вследствие этого произошло … .

К4. Историческая оценка периода с опорой на исторические факты и мнения историков

Данный период является важным, переломным, значимым в истории Российского государства…
Известные историки (такие, как Соловьев, Ключевский, Ломоносов, Татищев…) оценивают данное правление как сложный, неоднозначный период, который повлиял на дальнейшие события и всю последующую историю страны. С одной стороны укрепил/ослабил государство, но с другой стороны…

Сочинение по периоду 1019-1054 гг.

Данный период правления относится к эпохе расцвета Древнерусского государства. Правителем государства в эти годы был выдающийся князь Ярослав Мудрый, который внес огромный вклад в развитие и процветание русского государства. Он активно проводил преобразовательную реформаторскую деятельность, серьезно повлиявшую на жизнь государства и общества.
Приход князя к власти был непростым. Междоусобица между сыновьями-наследниками князя Владимира растянулась на много лет. В борьбе за киевский престол главным соперником новгородского князя Ярослава был брат Святополк, прозванный Окаянным за жестокую расправу со своими братьями — Борисом и Глебом. Ярослав вышел победителем из этой распри и стал мудро править в течении многих лет.
Так, под его началом впервые был создан 1й свод законов — «Русская правда» в 1051 г. Причиной создания свода стала необходимость упорядочить, систематизировать существовавшие ранее многочисленные обычаи, правила (некоторые из них были довольно варварскими, например, обычай кровной мести, который был заменен на более гуманный, — штраф).
С целью укрепления власти была проведена реформа органов управления: были введены должности посадника и наместника. Во внешней политике князь Ярослав старался расширить международные связи Руси с иностранными государствами, чему немало способствовали династические браки родственников с западными правителями. Так, своих дочерей он выдал замуж за королей Норвегии и Франции, а сам, как известно, взял в жены дочь короля Швеции Ингегерду. Тем самым, повысился международный авторитет Руси, расширились связи и контакты с Западными державами. Не забывал князь и о защите своих границ, активно отражал военную угрозу в лице набегов степных кочевников- печенегов. Под его руководством печенеги были разбиты окончательно.
Рост силы и авторитета Руси позволили Ярославу впервые назначить первого русского митрополита. В 1051 г. Киевским митрополитом стал выдающийся писатель и деятель Илларион. Он является автором религиозно-публицистического характера «Слово о Законе и благодати божьей». Роль этого государственного и религиозного деятеля велика. Он способствовал укреплению позиций русской церкви, распространению грамотности и воспитанию в гуманных обычаях.
Ярослав, прозванный Мудрым, действительно являлся образованной разносторонней личностью своего времени. Он покровительствовал культуре и образованию, при нем распространялось христианство, росла грамотность, книгоиздательство, библиотеки. Были возведены прекрасные храмы – Софийские соборы в Киеве и Новгороде (1037 г., 1045 г.), Киево-Печерский монастырь. Возводились новые города — Ярославль, Юрьев.
Роль этого правителя в истории Древнерусского государства велика. Благодаря его реформам Русь повысила авторитет на международной арене. Реформы власти способствовали централизации и её укреплению. Этот правитель дал сильный толчок развитию культуры, искусству, летописанию, образованию. Были заложены основы русского законодательства.
Многие историки, такие как Ключевский, Соловьев, оценивают это период как значимую эпоху в истории нашего государства. На эти годы приходится расцвет и могущество Древнерусского государства. В эти годы Русь окрепла, приобрела запас духа, стойкости, мудрости и смогла запасти силы, чтобы встретить эпоху раздробленности и новых испытаний.

Исторические события либо значимые временные промежутки, как правило, описываются в эссе по истории. Перед его написанием стоит составить представление об особенностях, правилах оформления данной работы. Ниже расскажем о том, как писать эссе по истории так, чтобы получить высший балл, а также поделимся небольшими советами.

Особенности эссе по истории

Чем отличается эссе по истории от остальных заданий, каково его значение?

Когда обучающиеся пишут историческое эссе, то это развивает их личность, учит формировать собственную точку зрения, оценивать произошедшие события, выделять для себя значимые приоритеты. Данная работа подвергает проверке уровень знаний по истории учащегося, а также его умения приводить в систему исторические данные, свободно преподносить выводы, понимать значимость тех или иных явлений/событий.

Критерии оценки эссе на ЕГЭ

Как правило, во время ЕГЭ учащимся предлагается на выбор три периода истории России:

• Древняя история Руси и средневековье.
• Новая история (конец XVII – конец XIX).
• Новейшая история (XX век).

Следует писать, принимая к сведению границы выбранного временного промежутка.
Имеются определенные оценочные критерии исторического сочинения на егэ, на основании которых выделяют некоторые правила для его написания.
На егэ сочинение по истории пишут ученики средних учебных заведений. В нем обязательно должно быть:

• два и более эпизода/события прошлого;
• две значимые личности конкретного временного промежутка;
• каузальность исторических явлений определенного периода;
• оценочная значимость данного этапа истории;
• тактичное применение предметных терминов/понятий.

Из чего состоит эссе по истории

Для начала выбирают исторический временной промежуток, определяют его особенность. То есть, стоит охарактеризовать данный этап истории, его специфичность, а потом выбирать факты, соответствующие этому времени.

Исторические факты

События прошлого времени бывают двух видов: исторические (реально когда-то существовали, имеют объективную доказательную базу и временную/пространственную локализацию) и научно-исторические (события истории, подтверждающиеся исследованиями ученых, их выводами, основанными на исторических источниках).

Факты отбираются не для того, чтобы попросту перечислять события, которые происходили в соответствующее время, а для выделения главных более значимых эпизодов, полностью передающих особенности описываемого периода и влияние на развитие страны в дальнейшем.

Оценочные знания

Дальше необходимо показать оценочные предметные познания. Здесь нужно проявить свои знания относительно мнений представителей научного сообщества о ходе развития значимых событий в истории. Историческое сочинение оценивается в основном по глубине раскрытого вопроса и аргументированным рассуждениям.

Характеристика исторической личности

Большое значение имеет характеристика исторической персоны. Чтобы получить высшую оценку, потребуется не только подробно рассказать о деятельности личности, но и показать его роль в истории данного промежутка времени, основываясь на достоверных исторических данных. Эти сведения помогут получить высокую оценку за эссе.

Причинно-следственные связи

Еще один критерий исторического сочинения, претендующего на «отлично» – выявление связи между эпизодами истории, как одно событие оказало влияние на другое. Учащиеся обязаны научиться проводить анализ обнаруженных данных, определять источники и последствия, делать соответственное заключение с выводом. Это достаточно сложная интеллектуальная деятельность.

К тому же существенную роль играет полнота ваших знаний об описываемом временном промежутке и его хронологической последовательности. Нужно определить закономерность произошедших эпизодов в истории, которые последовательно взаимосвязаны между собой. Как правило, событие происходит вследствие нескольких факторов. В таких случаях надо знать, как выделить более значительные события.

Чтобы знать, как писать историческое сочинение без классических ошибок, рассмотрим наиболее частые из них:

• неправильно определены первостепенные либо наименее важные причины;
• не раскрыта причина описываемого события, а просто заменена каким-то фактом;
• изложены исторические эпизоды, без понимания их взаимосвязи.

Алгоритм написания эссе по истории

Нужно составить план эссе по истории. Он поможет сформировать качественное сочинение, не потеряв из виду значимую информацию.

1. Выбор периода.
2. Находим подтверждение тому, что выбор верный.
3. Называем период, учитывая его специфичность.
4. Устанавливаем факты, которые относятся ко времени выбранного периода. Определяем особо значимые эпизоды и менее важные.
5. Указываем исторических персон, живших в данном временном промежутке. Описываем род их деятельности и вклад в историю.
6. Обозначаются причины возникновения событий рассматриваемого периода.
7. Находим подходящие термины и нужные понятия.
8. Выбираем факты, которые раскрывают значимость данного временного промежутка, используя мнение специалистов.
9. Собранная информация систематизируется.
10. Создается план написания эссе по истории, пример:

• Введение (кратко описать суть временного отрезка, который выбрали).
• Основная часть (преимущественно характеристика событий, личностей, причины и следствия развития).
• Заключение (оценивается важность данного промежутка времени).

Делаем проверку и необходимую доработку.

Как написать эссе по истории правильно

Как писать сочинение по истории? Поможем советами.

• Стоит выбрать историческое время, о котором вы больше всего информированы;
• Составленный предварительно план исторического сочинения не даст отойти от логичного и четкого написания;
• Текст разбейте на смысловые абзацы;
• Нужно конкретное, разборчивое, лаконичное написание, где много значимых эпизодов без пустого информационного материала;
• Применяете термины, значение которых вы знаете.

Качественное эссе по истории, примеры которого можно найти в интернете, необходимо для наглядности (не меньше десяти разнообразных исторических работ). Так можно попрактиковаться в написание эссе.

Чтобы ориентироваться в том, как писать историческое эссе, в первую очередь обратите внимание на оценочные критерии. Главное, раскройте все пункты качественно. Не забывайте о жанровой специфике сочинения.

Пример и план эссе по истории

1. Даты периода и имя исторической персоны, его вклад в развитие истории.
2. Важные эпизоды этого промежутка времени с личностями, которые участвовали в них (описание эпизодов и персон раздельно). Необходимо подвести итоги по событиям.
3. Взаимосвязь этих событий и причин их возникновения.
4. Оценка исторической личности учеными современности и прошлого.
5. Подвести итог словами о значимости выбранного исторического периода.

Для четкой и правильной структуризации сочинения по истории составляют план:

1. Общая характеристика временного промежутка истории.
2. Два эпизода данного времени (причины, сущность, следствие; 2 основных факта, связывающих эти эпизоды; 2 исторические личности этого времени, их вклад).
3. Оценка эпохи российской истории (влияние этого периода на дальнейшую историю страны, развитие экономики/культуры; внешняя политика).
4. Вывод (можно использовать мнение именитых историков).

Подведем итоги

Как мы видим, для этого вида исторического сочинения клише можно взять из краткого шаблона. Примеры исторического эссе всегда можно найти в интернете. Пишется грамотно, корректно и кратко. В основной части должны преобладать исторические эпизоды и очерки ученых. Это повышает оценку.
Для полного понимания стоит изучить различные примеры, уже готовых эссе по истории. На практике проверено, что это очень действенный метод. Успешной работы!

Даже источники иногда врут. Выясним, кто создавал фальшивки еще в Средневековье и почему на их основе столетиями писали ложную историю.

Глава VI[править]

Смерть Севера. — Тирания Каракаллы. — Узурпация Макрина. — Безрассудства Элиогабала. — Добродетели Александра Севера. — Своеволие армии. — Положение римских финансов

Как бы ни был крут и опасен путь, который ведет к верховной власти, он имеет для деятельного ума ту привлекательность, что доставляет ему случай осознавать и упражнять свои собственные силы; но обладание престолом не может надолго удовлетворить честолюбца. Север ясно сознавал эту грустную истину. Счастье и личные достоинства вознесли его из скромного положения на самое высокое место среди человеческого рода. По его собственному выражению, он был все, но ничему не придавал большой цены.^[1] Среди постоянных забот не о приобретении, а о сохранении империи он страдал под гнетом старости и недугов, сделался равнодушным к славе^[2] и пресытился властью, а при таких условиях жизнь ничего не обещала ему в будущем. Желание упрочить величие своего семейства сделалось единственной мечтой его честолюбия и отцовской привязанности.

Подобно большинству африканских уроженцев, Север со страстью предавался бесполезному изучению магии и ворожбы, был очень сведущ по части объяснения снов и предзнаменований и хорошо знал судебную астрологию, сохранявшую свое господство над человеческими умами почти во все века, за исключением настоящего. Он лишился своей первой жены в то время, когда был правителем Лионской Галлии.^[3] При выборе второй жены он руководствовался желанием породниться с какой-нибудь любимицей фортуны и лишь только узнал, что одна молодая женщина из Эмезы, в Сирии, родилась при таких предзнаменованиях, которые предвещали ей царский престол, он тотчас предложил ей свою руку.^[4] Юлия Домна (так называлась эта дама) была достойна всего, что ей предсказывали звезды. Она даже в зрелом возрасте отличалась привлекательной красотой^[5] и соединяла с пылкостью фантазии твердость духа и проницательность ума, редко составляющие удел ее пола. Ее привлекательные свойства никогда не производили глубокого впечатления на мрачный и недоверчивый характер ее мужа, но во время царствования ее сына она руководила самыми важными делами империи с таким благоразумием, которое укрепило авторитет молодого императора, и с такой сдержанностью, которая иногда заглаживала его необузданные выходки.^[6] Юлия сама занималась с некоторым успехом литературой и философией и составила себе блестящую репутацию. Она была покровительницей всех искусств и другом всех гениальных людей.^[7] Признательная лесть ученых превозносила ее добродетели, но, если верить злословию древних историков, целомудрие вовсе не принадлежало к числу самых выдающихся добродетелей императрицы Юлии.^[8]

Два сына — Каракалла^[9] и Гета — были плодом этого брака и должны были наследовать престол. Но сладкие надежды Севера и всего Римского мира были скоро уничтожены этими тщеславными юношами, проводившими время в праздной беспечности, столь свойственной наследникам престола, и воображавшими, что фортуна может заменить личные достоинства и трудолюбие. Хотя ни у одного из них не было ни таких добродетелей, ни таких талантов, которые могли бы возбуждать соревнование, они почувствовали с самого детства непреодолимое отвращение друг к другу. Это отвращение усиливалось с годами и поддерживалось интригами фаворитов, подстрекаемых своими личными расчетами; оно выражалось сначала в детских ссорах, потом мало-помалу стало вызывать более серьезные столкновения и, наконец, разделило театр, цирк и двор на два лагеря, воодушевлявшиеся надеждами и опасениями своих руководителей. Предусмотрительный император употреблял всевозможные меры, чтобы уничтожить эту постоянно усиливавшуюся вражду, и прибегал то к увещаниям, то к приказаниям. Пагубные раздоры его сыновей омрачили все его блестящие надежды на будущее и грозили ниспровержением престола, воздвигнутого с таким трудом, упроченного столь обильным пролитием крови и охранявшегося всеми способами, какие только возможны для начальника огромной армии и обладателя громадных сокровищ. Стараясь поддерживать между ними равновесие, он раздавал им свои милости с беспристрастным равенством и дал каждому из них звание Августа вместе со священным именем Антонина; таким образом, Рим в первый раз имел трех императоров^[10] Но даже это равномерное распределение милостей повело лишь к усилению вражды, так как надменный Каракалла заявлял о своих правах первородства, а более кроткий Гета старался приобрести расположение народа и армии. Обманутый в своих ожиданиях Север со скорбью в сердце предсказал, что более слабый из его сыновей падет под ударами более сильного, который в свою очередь погибнет от своих пороков.^[11]

При таком печальном положении дел Север с удовольствием узнал о новой войне в Британии и о вторжении в эту провинцию живших на севере от нее варваров. Хотя бдительности его военачальников, вероятно, было бы достаточно для того, чтобы отразить врага, он решился воспользоваться этим уважительным предлогом, чтобы отвлечь своих сыновей от роскошной жизни в Риме, расслаблявшей их ум и возбуждавшей их страсти, и для того, чтобы приучить их с молодости к тяжелым военным и административным трудам. Несмотря на свои преклонные лета (ему было тогда почти шестьдесят лет) и на подагру, заставлявшую его пользоваться носилками, он сам отправился на этот отдаленный остров в сопровождении двух своих сыновей, всего двора и многочисленной армии. Он немедленно перешел стену Адриана и Антонина и вступил в неприятельскую страну с намерением довершить много раз не удававшееся завоевание Британии. Он достиг северной оконечности острова, нигде не встретив неприятеля. Но засады каледонцев, неожиданно нападавших на арьергард и фланги его армии, суровость климата и трудности переходов в зимнее время через горы и болота Шотландии, как уверяют, стоили римлянам более пятидесяти тысяч человек. Каледонцы не могли долее устоять против такого сильного и упорного нападения, стали просить мира, отдали часть своего оружия и уступили значительную часть своей территории. Но их притворная покорность прекратилась, лишь только исчез страх, который внушало им присутствие неприятеля. Немедленно вслед за отступлением римских легионов они свергли с себя иго зависимости и возобновили военные действия. Их неукротимое мужество побудило Севера послать в Каледонию новую армию с бесчеловечным приказанием не покорять туземцев, а истреблять их. Их спасла только смерть их заносчивого противника.^[12]

Эта каледонская война, не ознаменовавшаяся ни решительными событиями, ни важными последствиями, не стоит сама по себе нашего внимания; то некоторые полагают, и не без основания, что вторжение Севера находится в связи с самыми блестящими периодами британской истории или британских баснословных преданий. Одни из новейших английских писателей оживил в нашей памяти рассказы о подвигах Фингала, его героях и его бардах. Фингал, как уверяют, сам командовал каледонцами в эту достопамятную войну, умел уклониться от мощных ударов Севера и одержал на берегах Каруна важную победу, причем сын короля всего мира Каракул бежал от него по полям своей гордости.^[13] Эти шотландские традиции прикрыты от наших взоров каким-то туманом, которого до сих пор не могли разогнать самые остроумные исследования новейших критиков;^[14] но если бы мы могли с некоторым вероятием допустить предположение, что Фингал действительно жил, а Оссиан действительно воспевал, то для всякого философского ума была бы крайне интересна резкая противоположность между двумя враждовавшими народами в том, что касается их положения и нравов. Если мы сопоставим неумолимую мстительность Севера с великодушным милосердием Фингала, трусливое и грубое жестокосердие Каракаллы с храбростью, чувствительностью и изящным умом Оссиана, наемных вождей, служивших из страха или из личного интереса под императорскими знаменами, со свободнорожденными воинами, бравшимися за оружие по призыву короля морвенов, — одним словом, если мы посмотрим, с одной стороны, на свободных каледонцев, блиставших добродетелями, которые внушает сама природа, а с другой сторонника развращенных римлян, зараженных теми низкими пороками, которые зарождаются в роскоши и в рабстве, то сравнение не будет выгодно для самого цивилизованного из этих двух народов.

Расстроенное здоровье и последняя болезнь Севера воспламенили в душе Каракаллы его необузданное честолюбие и дикие страсти. Горя нетерпением царствовать и будучи недоволен тем, что ему придется разделить власть с братом, он несколько раз пытался сократить жизнь своего престарелого отца и старался, во без успеха, возбудить бунт в армии.^[15] Север не раз осуждал неблагоразумную снисходительность Марка Аврелия, который мог бы одним актом правосудия избавить римлян от тирании своего недостойного сына. Находясь точно в таком же положении, он узнал на опыте, как суровость судьи легко заглушается отцовской привязанностью. Он собирался с силами, он угрожал, но казнить он был не в состоянии, и этот последний и единственный случай, когда он выказал свое милосердие, был более пагубен для империи, нежели длинный ряд его жестокостей.^[16] Его душевная тревога усилила его физические страдания; он с нетерпением желал смерти и ускорил ее этим нетерпением. Он умер в Йорке на шестьдесят пятом году своей жизни и на восемнадцатом году славного и счастливого царствования. В свои последние минуты он советовал сыновьям жить в согласии и поручил их армии. Его спасительный совет не дошел не только до сердца, но даже до ума запальчивых юношей, но более послушные войска, не забывшие своей клятвы в верности, исполнили волю своего умершего повелителя: они не поддались настояниям Каракаллы и провозгласили обоих братьев римскими императорами. Вновь назначенные монархи скоро оставили каледонцев в покое, возвратились в столицу и отдали божеские почести праху своего отца; и сенат, и народ, и провинции с радостью признали их законными государями. Старшему брату, как кажется, были предоставлены некоторые преимущества ранга, но оба они управляли империей с равной и самостоятельной властью^[17]

Такое разделение верховной власти могло бы сделаться источником раздоров даже между двумя братьями, связанными самой нежной взаимной привязанностью. Оно не могло долго продолжаться между двумя непримиримыми врагами, которые и не желали примирения, и, если бы оно состоялось, не могли бы верить в его искренность. Очевидно, что только один из них мог царствовать и что другой должен был погибнуть; каждый из них приписывал своему сопернику такие же замыслы, какие питал в собственной душе, и каждый из них с самой недоверчивой бдительностью охранял свою жизнь от яда или меча. Их быстрый переезд через Галлию и Италию, во время которого они никогда не были за одним столом и не спали в одном доме, познакомил провинции с отвратительным зрелищем братской вражды. После своего прибытия в Рим они немедленно разделили между собою обширный императорский дворец.^[18] Все сообщения между их апартаментами были закрыты, двери и проходы были тщательно укреплены, и часовые сменялись с такой же аккуратностью, как в осажденном городе. Императоры встречались только на публичных церемонии и в присутствия огорченной матери, и при этом каждый из них был окружен многочисленной вооруженной свитой. Даже в этих случаях придворный этикет не мог скрыть от глаз присутствующих кипевшей в их сердцах злобы.^[19]

Так как эта тайная вражда отзывалась на всех делах государственного управления, то враждующим братьям предложили проект соглашения, по-видимому одинаково выгодный для обоих. Ввиду того что примирение между ними было невозможно, им посоветовали разобщить свои интересы и разделить между собой империю. Условия такого соглашения уже были установлены с некоторой точностью. Было решено, что Каракалла, в качестве старшего брата, удержит за собой обладание Европой и Западной Африкой и предоставит господство над Азией и Египтом Гете, который мог избрать для своей резиденции Александрию или Антиохию, мало уступавшие самому Риму по своему богатству и значению; многочисленные армии, постоянно расположенные лагерем по обеим сторонам фракийского Босфора, охраняли бы границы двух враждующих монархий; сенаторы европейского происхождения признали бы своим государем римского императора, а те из них, которые были родом из Азии, последовали бы за восточным императором. Слезы императрицы Юлии прекратили переговоры, одна мысль о которых наполняла сердце каждого римлянина удивлением и негодованием. Обширные завоеванные страны были так тесно связаны между собой рукою времени и политики, что пришлось бы прибегать к самому крайнему насилию, чтобы оторвать их одну от другой. Римляне имели полное основание опасаться, что междоусобная война скоро соединит разрозненные члены под властью одного повелителя и что, если бы такое разделение провинций сделалось постоянным, оно привело бы к распадению империи, единство которой до тек пор постоянно было неприкосновенным.^[20]

Если бы это соглашение было приведено в исполнение, повелитель Европы скоро сделался бы завоевателем Азии, но Каракалла достиг путем преступления боже легкой победы. Он притворился, будто не может устоять против настоятельных просьб матери, и согласился на свидание в ее апартаментах с братом под видом готовности к примирению. В то время как они разговаривали друг с другом, несколько центурионов, спрятавшихся в комнате, устремились из своей засады с обнаженными мечами на несчастного Гету. Растерявшаяся мать обвила его своими руками, чтобы предохранить от опасности, но во время бесполезной борьбы была ранена в руку, обрызгана кровью своего младшего сына и видела, как ее старший сын словами и собственным примером^[21] возбуждал ярость убийц. Лишь только преступление было совершено, Каракалла устремился скорыми шагами и с ужасом на лице в лагерь преторианцев, как в свое единственное убежище, и пал ниц перед статуями богов-покровителей.^[22] Солдаты подняли его и стали утешать. Дрожащим от волнения и нередко прерывавшимся голосом он сообщил им о своем спасении от угрожавшей ему опасности, постарался уверить их, что ему удалось предупредить замыслы своего врага, и объявил им, что решился жить и умереть вместе со своими верными войсками. Гета был любимцем солдат, но сожаления с их стороны были бы бесполезны, а отмщение было бы опасно; к тому же они все еще не утратили уважения к сыну Севера. Их неудовольствие выразилось лишь в бессильном ропоте и затихло, а Каракалла скоро убедил их в справедливости своего дела, раздав им сокровища, накопленные в царствование его отца.^[23] Для поддержания своего могущества и для своей безопасности от нуждался только в расположении солдат. Коль скоро они приняли его сторону, сенат был вынужден выражать ему свою преданность. Это рабски покорное собрание всегда было готово подчиниться приговору фортуны, но так как Каракалла старался смягчить первые взрывы народного негодования, то он отнесся к памяти Геты с приличным уважением и приказал похоронить его с почестями, подобающими римскому императору.^[24] Потомство предало забвению пороки Геты из сострадания к его несчастной участи, и мы, со своей стороны, смотрим на этого молодого государя как на невинную жертву честолюбия его брата, охотно забывая, что он не совершил точно такого же отмщения и убийства не потому, что не хотел, а потому, что не мог.^[25]

Преступление Каракаллы не осталось безнаказанным. Ни деловые занятия, ни развлечения, ни лесть не были в состоянии заглушить в нем угрызений совести; он сам признавался, что в минуты душевных страданий его расстроенному воображению представлялось, будто его отец и брат гневно встают из гроба и осыпают его угрозами и упреками.^[26] Сознание своей вины должно бы было внушить ему желание загладить своими добродетелями воспоминания о том, что случилось, и тем доказать перед целым миром, что одна только роковая необходимость могла заставить его совершить столь страшное дело. Но душевные страдания Каракаллы навели его лишь на то, что он стал истреблять все, что могло напоминать ему о его преступлении или о его убитом брате. Возвратившись из сената во дворец, он застал свою мать в обществе нескольких знатных дам, оплакивавших преждевременную смерть ее младшего сына. Разгневанный император пригрозил им немедленной смертной казнью; эта угроза была приведена в исполнение над последней дочерью Марка Аврелия Фадиллой, и даже сама Юлия была вынуждена прекратить свой плач, удерживать свои вздохи и обращаться к убийце с радостной и одобрительной улыбкой. Полагают, что более двадцати тысяч человек обоего пола были казнены смертью под тем пустым предлогом, что они были в дружбе с Гетой. Ни телохранители Геты, ни его вольноотпущенные, ни министры, занимавшиеся с ним делами управления, ни товарищи, с которыми он проводил часы досуга, ни те, которые получили от него какую-нибудь должность в армии или в провинциях, ни даже многочисленные подчиненные этих последних не избежали смертного приговора, под который старались подвести всякого, кто имел какие-либо сношения с Гетой, кто оплакивал его смерть или даже только произносил его имя.^[27] Гелвий Пертинакс, сын носившего это имя государя, был лишен жизни за неуместную остроту.^[28] Единственным преступлением Фразея Приска было его происхождение от такого рода, в котором любовь к свободе была, так сказать, наследственным отличием.^[29] Наконец все личные поводы для клеветы и подозрения истощились, и, когда какого-нибудь сенатора обвиняли в том, что он принадлежит к числу тайных врагов правительства, император считал достаточным доказательством его виновности тот факт, что он человек богатый и добродетельный. Установив такой принцип, он нашел ему самое кровожадное применение.

Казнь стольких невинных граждан втайне оплакивали их Друзья и родственники, но смерть преторианского префекта Папиниана оплакивали все как общественное бедствие. В последние семь лет царствования Севера он занимал самые важные государственные должности и своим благотворным влиянием направлял императора на путь справедливости и умеренности. Вполне полагаясь на его добродетели и знания, Север на смертном одре умолял его пещись о благоденствии и внутреннем согласии императорского семейства.^[30] Честные старания Папиниана исполнить волю покойного императора только разожгли в сердце Каракаллы ненависть, которую он уже прежде того питал к министру^[31] своего отца. После умерщвления Геты префект получил приказание употребить всю силу своего таланта и своего красноречия на сочинение тщательно обработанной апологии зверского преступления. Философ Сенека, будучи поставлен в такое же положение, согласился написать послание к сенату от имени сына и убийцы Агриппины^[32] Но Папиниан,^[33] ни минуты не колебавшийся в выборе между потерей жизни и потерей чести, отвечал Каракалле, что легче совершить смертоубийство, нежели оправдать его. Эта непреклонная добродетель, остававшаяся чистой и незапятнанной среди придворных интриг, деловых занятий и трудностей его профессии, придает имени Папиниана более блеска, нежели все его высокие должности, многочисленные сочинения и громкая известность, которою он пользовался в качестве юриста во все века римской юриспруденции.^[34]

К счастью для римлян, до той поры все добродетельные императоры были деятельны, а порочные ленивы; в тяжелые времена это могло служить хоть каким-нибудь утешением. Август, Траян, Адриан и Марк Аврелий сами объезжали свои обширные владения, повсюду оставляя следы своей мудрости и благотворительности. Тирания Тиберия, Нерона и Домициана, почти никогда не покидавших Рима или окрестных вилл, обрушивалась только на сенат и на сословие всадников^[35] Но Каракалла был врагом всего человеческого рода. Почти через год после умерщвления Геты он покинул столицу и никогда более не возвращался в нее. Остальное время своего царствования он провел в различных провинциях империи, преимущественно на Востоке, и каждая из этих провинций была поочередно свидетельницей его хищничества и жестокосердия. Сенаторы, из страха сопровождавшие его в этих причудливых переездах, издерживали громадные суммы денег, чтобы доставлять ему ежедневно новые удовольствии, которые он с пренебрежением предоставлял своим телохранителям, и воздвигали в каждом городе великолепные дворцы и театры, которые он или не удостаивал своим посещением; или приказывал немедленно разрушить. Самые зажиточные семьи были разорены денежными штрафами и конфискациями, а большинство его подданных было обременено замысловатыми и усиленными налогами.^[36] Среди общего спокойствия и по новоду самого ничтожного оскорбления он приказал умертвить всех жителей Александрии. Заняв безопасное место в храме Сераписа, он руководил избиением нескольких тысяч граждан и иноземцев, не обращая никакого внимания ни на число жертв, ни на то, в чем заключалась их вина, потому что, как он сам хладнокровно выражался в послании к сенату, все жители Александрии одинаково виновны, как те, которые нотабли, так и те, которые спаслись.^[37]

Благоразумные наставления Севера никогда не оказывали прочного влияния на ум его сына, который хотя и был в некоторой мере одарен умом и красноречием, но вовсе был лишен и здравомыслия, и человеколюбия.^[38] Сохранять привязанность армии и не обращать никакого внимания на остальных подданных — таков был опасный и достойный тирана принцип, которого придерживался Каракалла.^[39] Но щедрость его отца сдерживалась благоразумием, а его снисходительность к солдатам умерялась его твердостью и личным влиянием, тогда как беспечная расточительность сына была политическим расчетом в течение всего его царствования и неизбежно вела к гибели и армию и империю. Энергия солдат, вместо того чтобы крепнуть от строгой лагерной дисциплины, улетучивалась среди роскоши городской жизни. Чрезмерное увеличение жалованья и подарков^[40] истощало население для обогащения военного сословия, тогда как честность и бедность — главные условия для того, чтобы солдат держал себя скромно в мирное время и был годен для дела во время войны. Каракалла со всеми обходился надменно и гордо, но среди своих войск он забывал даже о свойственном его положению достоинстве, поощрял их дерзкие фамильярности и, пренебрегая существенными обязанностями военачальника, старался подражать простым солдатам в одежде и в привычках.

Ни характер, ни поведение Каракаллы не могли внушить ни любви к нему, ни уважения, но, пока его пороки были выгодны для армии, он был огражден от опасностей мятежа. Тайный заговор, вызванный его собственной недоверчивостью, оказался гибельным для тирана. Преторианская префектура была разделена между двумя приближенными. Военный департамент был поручен Адвенту, скорее опытному, нежели способному военачальнику, а заведование гражданскими делами находилось в руках Опилия Макрина, который возвысился до такого важного поста своей опытностью в делах и своими достоинствами. Но доверие, которым он пользовался, менялось вместе с причудами императора, и его жизнь зависела от малейшего подозрения и от самых непредвиденных случайностей. Один африканец, очень хорошо умевший предсказывать будущее, стал распускать — из злобы или из фанатизма — опасный слух, что Макрину и его сыну суждено стоять во главе империи. Этот слух распространился по провинциям, и, когда предсказателя доставили в Рим закованным в цепи, он не переставал утверждать в присутствии городского префекта, что его предсказание сбудется. Этот сановник, получивший самое настоятельное приказание собирать сведения о преемниках Каракаллы, немедленно сообщил о данных африканцем на допросе показаниях императору, который находился в то время в Сирии. Но, несмотря на спешность казенных курьеров, один из друзей Макрина нашел возможность известить его о приближающейся опасности. Император получил письма из Рима, но так как он был в ту минуту занят тем, что происходило на бегу, то он, не раскрыв, передал их преторианскому префекту с приказанием распорядиться касательно неважных дел, а о самых важных сделать ему доклад. Макрин узнал из писем об ожидавшей его участи и решился предотвратить ее. Он воспользовался неудовольствием нескольких военачальников низшего ранга и употребил в дело готового на всякое преступление солдата по имени Марциал, который был оскорблен тем, что его не произвели в центурионы. Благочестие Каракаллы внушило ему желание отправиться из Эдессы на богомолье в знаменитый храм Луны, находившийся в Карре.^[41] Его сопровождал отряд кавалерии; во когда ему понадобилось сделать во время пути небольшую остановку и когда его телохранители стоили в почтительном от него отдалении, Марциал подошел к нему, как будто для того, чтобы оказать ему какую-то услугу, и заколол его кинжалом. Смелый убийца был тотчас убит одним скифским стрелком из лука, принадлежавшим к императорской гвардии. Таков был конец чудовища, которое своей жизнью позорило человеческий род, а своим царствованием доказывало, до какой степени были терпеливы римляне.^[42]

Признательные солдаты забыли о его пороках, вспоминали только о том, как он был к ним щедр, и заставили сенат запятнать и свое собственное достоинство, и достоинство религии возведением его в число богов. В то время как этот бог жил на земле, Александр Великий был единственный герой, которого он находил достойным своего удивления. Он принял имя и внешние отлитая Александра, организовал из гвардейцев македонскую фалангу, искал знакомства с учениками Аристотеля и с ребяческой восторженностью обнаруживал единственное чувство, в котором проглядывало уважение к добродетели и славе. Нам не трудно понять, что после сражения при Нарве и после завоевания Польши Карл XII (хотя у него и не было тех наиболее изящных достоинств, которыми отличался сын Филиппа) мог похвастаться тем, что выказал одинаковое с ним мужество и великодушие, но Каракалла не обнаружил ни в одном из деяний своей жизни ни малейшего сходства с македонским героем, за исключением только того, что умертвил множество и своих собственных друзей, и друзей своего отца.^[43]

После того как пресекся род Севера, римский мир оставался в течение трех дней без повелителя. Армия (на бессильный сенат, находившийся слишком далеко от места действия, не обращали внимания) колебалась в выборе нового императора, так как не имела в виду ни одного кандидата, который мог бы своим высоким происхождением и своими достоинствами внушить ей привязанность и всех расположить в свою пользу. Решающее влияние преторианской гвардии возбудило надежды в ее префектах, и эти могущественные министры стали заявлять свои законные притязания на вакантный императорский престол.^[44] Впрочем, старший префект Адвент, сознававший преклонность своих лет, слабость своего здоровья, недостаток громкой известности и еще более важный недостаток дарований, уступил эту опасную честь своему лукавому и честолюбивому товарищу Макрину, который так искусно притворился огорченным смертью Каракаллы, что никто не подозревал его участия в умерщвлении этого императора.^[45] Войска не питали к нему ни любви, ни уважения. Они ожидали, что явится какой-нибудь соискатель престола, и наконец неохотно склонились на его обещания быть безгранично щедрым и снисходительным. Вскоре после восшествия на престол он дал своему сыну Диадумениану, которому было только десять лет, императорский титул и популярное имя Антонина. Это было сделано в том предположении, что красивая наружность ребенка и подарки, раздававшиеся по случаю его возведения в императорское звание, доставят ему любовь армии и укрепят шаткий трон Макрина.

И сенат и провинции с радостью одобрили выбор нового государя. Все были в восторге от того, что неожиданно избавились от ненавистного тирана, и не считали нужным справляться о личных достоинствах преемника Каракаллы. Но лишь только стихли первые взрывы радости и удивления, все начали со строгой критикой взвешивать права Макрина на престол и стали осуждать торопливый выбор армии. До той поры постоянно считалось за основной принцип конституции, что императора должен выбрать сенат и что верховная власть, которой не может пользоваться это собрание в своем полном составе, передается им одному из своих членов. Но Макрин не был сенатором.^[46] Внезапное возвышение одного из преторианских префектов обратило внимание на незнатность их происхождения, тем более что сословию всадников все еще принадлежало право занимать эту высокую должность, отдававшую в их бесконтрольное распоряжение и жизнь, и состояние сенаторов. Повсюду слышался ропот негодования по поводу того, что человек незнатного^[47] происхождения, никогда не отличавшийся никакими выдающимися заслугами, осмелился облечься в императорскую мантию, вместо того чтобы уступить ее одному из знатных сенаторов, более достойных императорского звания и по своему рождению, и по своему сану. Лишь только масса недовольных стала внимательно изучать характер Макрина, она без большого труда нашла в нем некоторые пороки и много недостатков. Его основательно порицали за выбор его приближенных, а недовольный народ со своим обычным добродушием стал жаловаться в одно и то же время и на беспечную слабость, и на чрезмерную суровость своего государя.^[48]

Опрометчивое честолюбие вознесло Макрина на такую высоту, на которой было не легко удержаться и с которой невозможно было пасть иначе, как с немедленным лишением жизни. Новый император, занимавшийся всю свою жизнь только придворными интригами и соблюдением внешних форм гражданского управления, трепетал в присутствии буйных и недисциплинированных народных масс, над которыми он вздумал властвовать; его военные дарования считались ничтожными, а в его личное мужество не верили; в лагере стали распространяться слухи, раскрывшие роковую тайну заговора против покойного императора и усилившие вину убийцы явными доказательствами его низкого лицемерия; тогда к презрению, которое питали к императору, присоединилась ненависть. Чтобы окончательно не расположить к себе солдат и подготовить себе неизбежную гибель, недоставало только одной черты в характере императора — склонности к преобразованиям; но в том-то и заключалась горькая участь Макрина, что обстоятельства заставили его взять на себя ненавистную роль реформатора. Разорение и неурядицы были следствием расточительности Каракаллы, и, если бы этот низкий тиран был способен понять, к каким результатам неизбежно ведет его поведение, он, может быть, нашел бы для себя новое наслаждение в предвидении тех затруднений и бедствий, которые выпадут на долю его преемника.

Макрин приступил к введению необходимых реформ с такой благоразумной осторожностью, которая могла бы легко и почти незаметным образом восстановить нравственные силы и физическое мужество римской армии. Солдатам, уже состоявшим на службе, он был вынужден оставить чрезмерное жалованье и опасные привилегии, дарованные имКаракаллой; но новым рекрутам он стал выдавать более скромное, хотя и вполне достаточное, содержание, назначенное Севером, и стал мало-помалу приучать их к скромности и повиновению.^[49] Одна пагубная ошибка уничтожила благотворные результаты этого благоразумного плана. Вместо того чтобы немедленно разместить по различным провинциям многочисленную армию, собранную покойным императором на Востоке, Макрин оставил ее в полном составе в Сирии в течение всей зимы, которая последовала за его возведением на престол. Среди роскошной праздности лагерной жизни солдаты пришли к осознанию своей силы и своей многочисленности, стали сообщать друг другу о своих неудовольствиях и стали соображать, как был бы для них выгоден новый переворот. Ветераны, вместо того чтобы довольствоваться предоставленными им выгодами и отличиями, были испуганы первыми мероприятиями императора, усматривая в них предзнаменование будущих реформ. Новые рекруты неохотно поступали на службу, которая сделалась более тяжелой и вознаграждение за которую было сокращено скупым и лишенным воинственного духа императором. Ропот армии безнаказанно перешел в мятежные жалобы, а некоторые частные восстания доказали, что неудовольствие и нерасположение к императору ждут только какого-нибудь ничтожного повода, чтобы разразиться общим восстанием. Для настроенных таким образом умов этот повод скоро нашелся.

Императрица Юлия испытала на себе все превратности фортуны. Из самого скромного положения она возвысилась до вершины земного величия только для того, чтобы вкусить всю ее горечь. Ей пришлось оплакивать смерть одного из ее сыновей и образ жизни другого. Ужасная участь Каракаллы, хотя и должна была казаться ей неизбежной, расшевелила в ней чувства матери и императрицы. Несмотря на то что узурпатор относился к вдове Севера с почтительной вежливостью, ей было тяжело примириться с положением подданной, и, чтобы избавиться от такой тревожной и унизительной зависимости, она скоро лишила себя жизни.^[50] Ее сестре Юлии Мезе было приказано удаляться от двора и из Антиохии. Она переехала в Эмезу с огромным состоянием, накопленным в течение тех двадцати лет, когда на нее сыпались милости императора. Ее сопровождали две ее дочери — Соэмия и Мамея, которые обе были вдовы и имели по одному сыну.^[51] Сын Соэмии Бассиан^[52] был посвящен в высокое звание главного жреца в храме Солнца; эта святая профессия, избранная или из расчета, или из суеверия, проложила юному сирийцу путь к престолу. Близ Эмезы был расположен многочисленный отряд войск, а так как строгая дисциплина, введенная Макрином, заставляла их проводить зимнее время в лагерях, то они горели нетерпением отомстить за такие непривычные для них стеснения. Солдаты, толпами отправлявшиеся в храм Солнца, смотрели с благоговением и наслаждением на изящное облачение и красивое лицо юного первосвященника; они находили или воображали, что находят, сходство между ним и Каракаллой, память которого была для них так дорога. Хитрая Меза заметила это расположение солдат и постаралась им воспользоваться; она охотно пожертвовала репутацией своей дочери для счастья своего внука и стала распускать слух, что Бассиан был незаконный сын убитого государя. Денежные подарки, которые она раздавала щедрой рукой через посредство своих агентов, заглушили всякие возражения, а их огромный размер был убедительным доказательством если не родственной связи, то сходства между Бассианом и Каракаллой. Молодой Антонин (так как он принял это почтенное имя для того, чтобы запятнать его) был провозглашен стоявшими в Эмезе войсками императором, заявил о своих наследственных правах на престол и обратился к армиям с воззванием, приглашая их стать под знамена молодого и великодушного государя, взявшегося за оружие с целью отомстить за смерть своего отца и за угнетения, которым подвергают военное сословие.^[53]

В то время как женщины и евнухи с быстротой и энергией приводили в исполнение хорошо задуманный план заговора, Макрин, который мог бы одним решительным ударом раздавить своего юного противника, колебался между противоположными крайностями страха и беспечности и бездействовал в Антиохии. Дух мятежа распространился во всех лагерях и гарнизонах Сирии; отряды войск стали один за другим убивать своих военачальников^[54] и присоединяться к бунтовщикам, а запоздалое возвращение солдатам прежнего жалованья и прежних привилегий приписывалось давно всеми известной слабости характера Макрина. Наконец он выступил из Антиохии навстречу все увеличивавшейся числом и полной усердия армии молодого претендента. Его собственные войска отправлялись в поход, по-видимому, робко и неохотно, но в пылу сражения^[55] преторианская гвардия выказала превосходство своего мужества и своей дисциплины, как бы поневоле подчиняясь своим естественным импульсам. Ряды мятежников были прорваны; тогда мать и бабка сирийского претендента, согласно восточным обычаям сопровождавшие армию, поспешно вышли из своих закрытых колесниц и стали ободрять оробевших солдат, стараясь возбудить в них чувство сострадания. Сам Антонин, никогда в течение всей остальной своей жизни не обнаруживавшей свойственного мужчине мужества, выказал себя в эту критическую минуту настоящим героем: он сел на коня и с мечом в руке устремился во главе ободренных войск в самую середину неприятельской армии, а евнух Ганнис,^[56] проведший всю свою жизнь в уходе за женщинами среди изнеживающей азиатской роскоши, выказывал тем временем дарования способного и опытного полководца. Исход битвы еще был сомнителен и Макрин еще мог остаться победителем, во он сам испортил дело, обратившись в постыдное и торопливое бегство. Его трусость продлила его жизнь только на три дня и запятнала его несчастную участь заслуженным позором. Едва ли нужно прибавлять, что его сына Диадумениана постигла такая же участь. Лишь только непреклонные преторианцы убедились, что они сражаются за государя, постыдно покинувшего их, они сдались победителю; тогда солдаты двух противоположных лагерей стали со слезами обмениваться выражениями радости и дружбы и соединились вместе под знаменами воображаемого сына Каракаллы, а восточные провинции радостно приветствовали первого императора азиатского происхождения.

Макрин удостоил сенат письменным уведомлением о незначительных беспорядках, вызванных в Сирии самозванцем; вслед за этим был издан декрет, признававший мятежника и его семейство общественными врагами и обещавший прощение тем из его приверженцев, которые немедленно возвратятся к своему долгу. В течение двадцати дней, прошедших между провозглашением Антонина и его победой (именно в такой короткий промежуток времени была решена судьба Римской империи), столица и в особенности восточные провинции страдали от внутренних раздоров, вызванных надеждами и опасениями враждующих сторон, и от бесполезного пролития крови в междоусобицах, так как империя должна была принадлежать тому из двух соперников, который возвратится из Сирии победителем. Письма, которыми юный победитель навещал послушный сенат о своем торжестве, были наполнены уверениями, свидетельствовавшими о его добродетелях и умеренности; он намеревался принять за главное руководство для своего поведения блестящий пример Марка Аврелия и Августа и с гордостью указывал на поразительное сходство своего возраста и своей судьбы с возрастом и судьбой Августа, который в самой ранней молодости отомстил успешной войной за смерть своего отца. Называя себя Марком Аврелием Антонином, сыном Антонина и внуком Севера, он напоминал о своих наследственных правах на императорский престол, но он оскорбил деликатность римских предрассудков тем, что присвоил себе трибунские и проконсульские полномочия, не дожидаясь, чтобы они были дарованы ему сенатским декретом. Это небывалое и неблагоразумное нарушение конституции, вероятно, было внушено ему или его невежественными сирийскими царедворцами, или его надменными военными приверженцами.^[57]

Так как внимание нового императора был сосредоточено на самых пустых забавах, то он употребил несколько месяцев на свое пышное путешествие из Сирии в Италию; он провел в Никомедии первую зиму после своей победы, а свой торжественный въезд в столицу отложил до следующего лета. Впрочем, еще до своего прибытия в Рим он прислал туда свой портрет, который был поставлен по его приказанию на алтарь Победы в храме, где собирался сенат, и который дал римлянам верное и вместе с тем унизительное для них понятие о личности и характере их государя. Он был изображен в священническом одеянии из шелка и золота, широком и длинном по обычаю мидийцев и финикиян; его голова была покрыта высокой короной, и на нем было надето множество ожерельев и браслетов, украшенных самыми редкими драгоценными каменьями. Его брови были окрашены в черный цвет, а на его щеках видны были следы румян и белил.^[58] Сенаторы должны были с грустью сознаться, что, после того как Рим так долго выносил грозную тиранию своих собственных соотечественников, ему наконец пришлось преклониться перед изнеженной роскошью восточного деспотизма.

В Эмезе поклонялись Солнцу под именем Элиогабала^[59] и в виде черного остроконечного камня, который, по убеждению народа, упал с неба на это священное место. Покровительству этого бога Антонин, не без некоторого основания, приписывал свое восшествие на престол. Выражение суеверной признательности было единственной серьезной задачей его царствования. Торжество эмезского божества над всеми религиями было главной целью его усердия и тщеславия, а священное имя Элиогабала^[60] (которое он счел себя вправе носить в качестве первосвященника и любимца) было для него дороже всех титулов, обозначавших императорское величие. В то время как торжественная процессия проходила по римским улицам, ее путь был усеян золотым песком; украшенный драгоценными каменьями черный камею был поставлен на колесницу, которую везли покрытые богатой сбруей шесть белых, как молоко, лошадей. Благочестивый император сам держал вожжи и, опираясь на своих приближенных, слетка опрокидывался назад, для того чтобы постоянно наслаждаться присутствием божества. В великолепном храме, воздвигнутом на Палатинском холме, поклонение Элиогабалу совершалось с самой пышной торжественностью. К его алтарю приносили самые тонкие вина, самые избранные жертвы и самые редкие благовония. Вокруг алтаря толпа сирийских девушек исполняла сладострастные танцы под звуки варварской музыки, а самые важные государственные и военные сановники, одетые в длинные финикийские туники, исполняли низшие обязанности священнослужителей с притворным усердием и тайным негодованием.^[61]

Увлекаясь своим фанатизмом, император задумал перенести в этот храм, как в общий центр религиозного поклонения, Ancilia, Palladium^[62] и все священные символы религии Нумы. Толпа низших богов занимала различные должности при верховном эмезском боге, но его двор был не полон, пока у него не было подруги высшего ранга, которая разделяла бы с ним брачное ложе. Паллада была сначала назначена ему в супруги, но так как можно было опасаться, что ее воинственный вид напугает сирийского бога, привыкшего к самой нежной деликатности, то было решено, что Луна, которую обоготворяли африканцы под именем Астарты, будет более приличной супругой для Солнца. Ее изображение вместе с богатыми приношениями, которые находились в ее храме и которые она приносила мужу в приданое, было перенесено с торжественной помпой из Карфагена в Рим, а день этого мистического бракосочетания был днем общего празднества в столице и во всей империи.^[63]

Рассудительный сластолюбец с покорностью подчиняется законам воздержанности, установленным самой природой; он старается придать своим чувственным наслаждениям особую привлекательность, соединяя их с обменом мыслей и сердечной привязанностью и приукрашивая их изяществом вкуса и фантазией. Но Элиогабал (я говорю об императоре с этим именем), которого развратили страсти его юности, нравы его родины и неожиданные дары фортуны, предался самым грубым наслаждениям с необузданной яростью и среди своих удовольствий скоро почувствовал отвращение и пресыщение. Тогда пришлось прибегать к искусственным средствам возбуждения; чтобы пробудить в нем ослабевшие чувственные влечения, толпа женщин принимала сладострастные позы, а за столом ему подавали самые тонкие вина, самые разнообразные кушанья и приправы.

Новые термины и новые открытия в этих науках, единственных, какие изучал и каким покровительствовал монарх,^[64] ознаменовали его царствование и покрыли его позором в глазах потомства. Причудливая расточительность заменяла вкус и изящество, авто время, как Элиогабал тратил сокровища своего народа на самые нелепые прихоти, льстецы превозносили до небес государя, превзошедшего великодушием и роскошью всех своих робких предшественников. Самым приятным для него развлечением было не подчиняться требованиям времени года и климата,^[65] издеваться над чувствами и предрассудками своих подданных и нарушать все законы природы и приличия. Его бессильных страстей не могли удовлетворить ни многочисленные наложницы, ни быстро сменявшие одна другую жены, в числе которых была одна весталка, похищенная им из ее священного убежища.^[66] Повелитель римского мира подражал женскому полу в одежде и нравах, предпочитал прялку скипетру и бесчестил высшие государственные должности, раздавая их своим многочисленным любовникам; один из таких любовников был публично облечен титулом и властью императора, или — как выражался Элиогабал — титулом и властью мужа императрицы^[67]

Пороки и безрассудства Элиогабала, быть может, были преувеличены фантазией и очернены клеветой^[68] однако если мы ограничимся только теми публичными сценами, которые происходили перед глазами всего римского населения и достоверность которых засвидетельствована серьезными современными историками^[69] то мы должны будем сознаться, что никакой другой век и никакой другой народ не были свидетелями таких гнусностей. Разврат восточного монарха скрыт от любопытных взоров толпы неприступными стенами сераля. Чувство чести и светские приличия внесли в жизнь новейших европейских монархов вкус к более утонченным наслаждениям, соблюдение правил благопристойности и уважение к общественному мнению,^[70] но развратная и богатая римская знать усваивала себе все пороки, какие заносил в столицу сильный наплыв самых разнообразных национальных нравов. Уверенная в безнаказанности и равнодушная к порицаниям, она жила без всяких стеснений в терпеливом и покорном обществе своих рабов и паразитов. Император, в свою очередь, смотрел на все классы своих подданных с таким же презрительным равнодушием и бесконтрольно пользовался правами своего высокого положения для удовлетворения своего сладострастия и расточительности.

Самые недостойные представители человеческого рода склонны осуждать в других те самые пороки, которые позволяют самим себе, и без труда находят оправдание своему пристрастию в каких-нибудь особенностях возраста, характера или общественного положения. Своевольные солдаты, возведшие на престол распутного сына Каракаллы, сами стыдились своего позорного выбора и, отворачиваясь с отвращением от этого чудовища, с удовольствием смотрели на зарождавшиеся добродетели его двоюродного брата Александра, сына Мамеи. Хитрая Меза ясно видела, что ее внук Элиогабал неизбежно должен погибнуть от своих собственных пороков, и потому запаслась другой, более надежной подпорой для своего семейства. Воспользовавшись одной из тех минут, когда юный император был более всего склонен к мягкосердечию и благочестию, она убедила его усыновить Александра и дать ему титул Цезаря для того, чтобы его собственные благочестивые занятия не прерывались заботами о земных интересах. Занимая второй пост в империи, Александр скоро снискал общую любовь; этим он возбудил зависть в тиране, который решил положить конец этой опасной для него конкуренции или развратив своего соперника, или лишив его жизни. Однако все его хитрости были безуспешны; его планы, заранее всем известные благодаря его собственной болтливости, разрушались теми добродетельными и преданными друзьями, которыми предусмотрительная Мамея окружила своего сына. В порыве гнева Элиогабал решил достигнуть путем насилия того, чего не мог достигнуть путем обмана: он отдал деспотическое приказание лишить его двоюродного брата звания и почестей Цезаря. Сенат отвечал молчанием на его приказанием в лагере оно возбудило неистовый гнев. Преторианцы поклялись защищать Александра и отомстить за такое унижение императорского престола. Их справедливое негодование смягчилось при виде слез и обещаний испуганного Элиогабала, который умолял их только о том, чтобы они пощадили его жизнь и не отнимали у него милого Гиероклеса; они ограничились тем, что поручили своим префектам наблюдать за безопасностью Александра и за поведением императора.^[71]

Не было возможности верить ни в прочность такого примирения, ни в то, что Элиогабал, при всей своей низости, согласится управлять империей при столь оскорбительной зависимости. Он скоро пустился на опасную хитрость из желания испытать преданность солдат. Слух о смерти Александра и естественно возникавшее подозрение, что он убит, разожгли страсти солдат до бешенства, и буря утихла только благодаря прибытию и влиянию популярного юноши. Оскорбленный этим новым доказательством привязанности войск к его двоюродному брату и их презрения к его особе, император дерзнул подвергнуть казни некоторых вожаков восстания. Его неуместная строгость привела к немедленной гибели и его фаворитов, и его матери, и его самого. Элиогабал был умерщвлен негодующими преторианцами; его обезображенный труп тащили по улицам и сбросили в Тибр. Его память сенат заклеймил вечным позором, а потомство подтвердило справедливость этого приговора.^[72]

Вместо Элиогабала преторианцы возвели на престол его двоюродного брата Александра. Новый государь находился точно в таких же, как и его предшественник, родственных связях с семейством Севера, имя которого он себе присвоил,^[73] его добродетели и опасности, через которые он прошел, уже сделали его дорогим для римлян, а сенат в избытке усердия облек его в один день всеми титулами и правами императорского достоинства.^[74] Но так как Александр был скромный и почтительный к старшим семнадцатилетний юноша, то бразды правления попали в руки двух женщин, его матери Мамеи и его бабки Мезы. Эта последняя недолго пережила возвышение Александра; после ее смерти Мамея одна осталась регентшей и над сыном, и над империей.

Во все века и во всех странах самый разумный или по меньшей мере самый сильный пол присваивал себе государственную власть, предоставляя другому полу лишь заботы и удовольствия семейной жизни. Впрочем, в наследственных монархиях, и в особенности в монархиях новейшей Европы, дух рыцарской вежливости и законы наследования приучили нас к странным исключениям из общего правила: нередко случается, что женщину признают абсолютной государыней большого королевства, в котором она не считалась бы способной занимать самую скромную гражданскую или военную должность. Но так как римские императоры все еще считались военачальниками и сановниками республики, то их жены и матери, хотя и носили имя Августы, никогда не разделяли с ними их личных почестей, и царствование женщины было бы ничем неизгладимым нарушением общих правил в глазах тех коренных римлян, которые вступали в браки без любви или которые любили без деликатности и уважения.^[75] Правда, надменная Агриппина задумала присвоить себе отличия императорской власти, которую она доставила своему сыну, но ее безрассудное честолюбие внушало отвращение всем гражданам, дорожившим честью Рима, и нашло себе преграду в хитрости и твердости Сенеки и Бурра.^[76] Следовавшие затем императоры, руководствуясь здравым смыслом или, может быть, просто из равнодушия, не пытались оскорблять предрассудки своих подданных, и беспутный Элиогабал был первый император, давший своей матери право заседать рядом с консулами и подпитывать декреты Законодательного собрания в качестве его постоянного члена. Более благоразумная сестра ее Мамея отказалась от этой бесполезной и для всех ненавистной прерогативы; тогда был издан закон, навсегда исключавший женщин из сената и предававший адским богам всякого, кто нарушит его святость.^[77] Мужское честолюбие Мамеи искало не блеска власти, а ее сущности. Она умела сохранить безусловное и непрерывное влияние на ум своего сына и не хотела делить его привязанность ни с какой соперницей. С ее согласия Александр женился на дочери одного патриция, а его уважение к тестю и любовь к императрице не совмещались с привязанностью ш с интересами Мамеи. Патриций был казнен по пустому обвинению в измене, а жена Александра была с позором выгнана из дворца и сослана в Африку.^[78]

Несмотря на этот акт жестокосердия, внушенный ревностью, и несмотря на то, что Мамею нередко обвиняли в скупости, ее управление было вообще полезно и для ее сына, и для империи. Она избрала с одобрения сената шестнадцать самых мудрых и самых добродетельных его членов и организовала из них постоянный государственный совет, который должен был рассматривать и решать все важные дела. Знаменитый Ульпиан, отличавшийся столько же знанием римских законов, сколько своим уважением к ним, был поставлен во главе этого собрания. Благоразумная твердость этой аристократии восстановила порядок и уважение к правительству. Лишь только она очистила город от памятников азиатского суеверия и роскоши, воздвигнутых капризной тиранией Элиогабала, она стала удалять его недостойных любимцев из всех сфер общественного управления и стала заменять их людьми добродетельными и способными. Знания и любовь к справедливости сделались единственной рекомендацией для занятия гражданских должностей, а храбрость и привязанность к дисциплине — единственными качествами, дававшими право на занятие должностей военных.^[79]

Но главное внимание Мамеи и ее мудрых советников было обращено на нравственное развитие молодого императора, от личных свойств которого в конце концов должно было зависеть счастье или несчастье всей империи. Хорошая почва облегчает труд того, кто ее возделывает, и даже вовсе не нуждается в этом труде. Здравый ум Александра скоро убедил его в преимуществах добродетели, в пользе образования и в необходимости труда. Природная мягкость и умеренность его характера предохранила его от взрывов страстей и от приманок порока. Его неизменное внимание к матери и его уважение к мудрому Ульпиану оградили его неопытную юность от яда лести.

Дневник его обыкновенных занятий рисует нам привлекательный портрет полного совершенств императора^[80] и, за некоторыми исключениями вследствие различия нравов, мог бы служить предметом подражания для монархов нашего времени. Александр вставал рано и посвящал первые минуты дня исполнению своих религиозных обязанностей; его домашняя капелла была наполнена изображениями тех героев, которые улучшили или преобразовали условия человеческой жизни и тем заслужили признательное уважение потомства.^[81] Но так как он полагал, что самое приятное для богов поклонение заключается в служении человеческому роду, то он проводил большую часть утренних часов в совете, где обсуждал общественные дела и разрешал частные тяжбы с терпением и рассудительностью, которые были не по его летам. Сухие деловые занятия сменялись более привлекательными занятиями литературой, и он каждый день уделял часть свободного времени на изучение поэзии, истории и философии. Сочинения Вергилия и Горация, «Республика» Платона и «Республика» Цицерона развивали его вкус, расширяли его ум и внушали ему самые возвышенные понятия о назначении человека и назначении правительства. За умственными упражнениями следовали упражнения физические, и Александр, будучи высок ростом, деятелен и силен, редко находил себе равных по ловкости в гимнастике. Освежив себя ванной и подкрепив легким обедом, он принимался с новыми силами за текущие дела, и до самого ужина, который считался у римлян тем, что мы называем обедом в тесном значении этого слова, он работал со своими секретарями, при помощи которых отвечал на письма, мемуары и прошения, естественно стекавшиеся в огромном числе к повелителю большей части мира. Его стол отличался самой бережливой простотой, и всякий раз, когда он мог, ничем не стесняясь, действовать согласно со своими собственными влечениями, его общество состояло из немногих избранных друзей, людей ученых и добродетельных, в числе которых всегда был приглашаем и Ульпиан. Разговор был дружеский и всегда был поучителен; его перерывы иногда оживлялись чтением какого-нибудь интересного сочинения, заменявшим плясунов, комедиантов и гладиаторов, которых так часто созывали к себе в обеденные часы богатые и сластолюбивые римляне.^[82] Одевался Александр просто и скромно, а в обхождении был вежлив и приветлив; в назначенные часы его дворец был открыт для всех подданных, но в это время раздавался голос глашатая, произносившего такое же, как в Элевсинских таинствах, благотворное увещание: пусть только тот проникает внутрь этих священных стен, кто сознает свою душевную чистоту и невинность.^[83]

Этот однообразный образ жизни, не оставлявший ни одной свободной минуты ни для пороков, ни для безрассудств, служит более убедительным доказательством мудрости и справедливости управления Александра, нежели все мелочные подробности, которыми наполнена компиляция Лампридия. Со времени восшествия на престол Коммода римский мир был в течение сорока лет жертвой различных пороков четырех тиранов. Со смерти Элиогабала он наслаждался счастьем тринадцатилетнего спокойствия. Провинции, освобожденные от тяжелых налогов, придуманных Каракаллой и его мнимым сыном, процветали в мире и благоденствии под управлением должностных лиц, знавших но опыту, что самое верное и единственное средство приобрести милостивое расположение государя заключается в приобретении любви его подданных. Отеческая заботливость Александра, наложив некоторые стеснения на привычки римского народа к роскоши, уменьшила цену съестных припасов и размер денежных процентов, а его благоразумная щедрость, не обременяя налогами трудящиеся классы населения, удовлетворяла склонность простого народа к развлечениям. Достоинство, свобода и авторитет сената были восстановлены, и каждый добродетельный сенатор мог приближаться к особе императора без страха и не краснея от стыда.^[84]

Имя Антонина, облагороженное добродетелями Антонина Благочестивого и Марка Аврелия, досталось путем усыновления распутному Веру и по праву рождения жестокосердому Коммоду. Оно служило почетным отличием для сыновей Севера, было дано молодому Диадумениану и в конце концов было опозорено пороками эмезского первосвященника. Несмотря на настойчивые и, может быть, искренние просьбы сената, Александр великодушно отказался от блеска чужого имени, а между тем делал все, что мог, чтобы восстановить славу и счастье века настоящих Антонинов.^[85]

В делах гражданского управления мудрость Александра опиралась на авторитет правительства,^[86] и сознававший общее благоденствие народ платил за него своему благодетелю любовью и признательностью. Но оставалась еще неисполненной более важная и необходимая, а вместе с тем и более трудная задача — преобразование военного сословия. Руководствуясь лишь своими собственными интересами и не желая отказываться от привычек, укоренившихся благодаря долгой безнаказанности, оно тяготилось строгостями дисциплины и не придавало никакой цены благотворным результатам общественного спокойствия. При исполнении своего плана император старался выказать свою любовь к армии и скрыть страх, который она ему внушала. Благодаря строгой бережливости во всех других отраслях администрации он накопил большие запасы золота и серебра для выдачи войскам как постоянного жалованья, так и экстренных наград. Он освободил их от обязанности носить во время похода на плечах провизии на семнадцать дней. На больших дорогах были устроены обширные склады съестных припасов для армии, а когда она вступала на неприятельскую территорию, длинный ряд мулов и верблюдов был готов к услугам ее спесивой лености. Так как Александр не надеялся отучить солдат от их склонности к роскоши, то он постарался направить эту склонность на предметы воинского блеска и на воинские украшения — на приобретение красивых лошадей, роскошного оружия и оправленных в серебро и золото щитов.^[87] Он подвергал самого себя всем тем лишениям, каких был вынужден требовать от других, посещал больных и раненых, составлял подробные заметки об их службе и о полученных ими наградах и при всяком удобном случае выражал самое искреннее уважение к тому классу людей, благосостояние которого, как он старался уверить, было так тесно связано с благосостоянием государства.^[88] Он прибегал к самым деликатным уловкам, чтобы внушить буйной черни чувство долга и чтобы восстановить хоть слабую тень той дисциплины, которая доставила римлянам господство над столькими более их воинственными и более их могущественными народами. Но его благоразумие оказалось бесполезным, его мужество — для него гибельным, а его попытки реформ лишь усилили то зло, которое должны были искоренить.

Преторианцы были искренно привязаны к юному Александру. Они любили его как нежного питомца, которого они спасли от ярости тирана и сами возвели на императорский престол. Этот добрый государь сознавал оказанную ему услугу, но так как его признательность не выходила за пределы здравого смысла и справедливости, то добродетели Александра скоро возбудили в них более сильное неудовольствие, чем то, которое внушали им пороки Элиогабала. Их префект, мудрый Ульпиан, был друг законов и народа, но считался врагом солдат, и все планы реформ приписывались его пагубным советам. По какому-то ничтожному поводу их неудовольствие перешло в неистовый бунт; признательный народ оборонял от их нападений этого превосходного министра, и в течение трех дней в Риме свирепствовала междоусобная война. Народ, испуганный видом нескольких загоревшихся домов и угрозами преторианцев, что они обратят весь город в пепел, наконец прекратил сопротивление и предоставил добродетельного и злосчастного Ульпиана его горькой участи. Преторианцы вторглись вслед за ним внутрь императорского дворца и умертвили его у ног его повелителя, тщетно пытавшегося прикрыть его своей императорской мантией и вымолить его прощение у безжалостных солдат.^[89]

Такова была слабость правительства, что даже сам император не был в состоянии отомстить за своего убитого друга и за свое оскорбленное достоинство иначе, как при помощи терпеливости и притворства. Главный зачинщик мятежа Эпагат был удален из Рима путем почетного для него назначения на должность египетского префекта; с этого высокого поста его перевели на менее важную должность префекта острова Крит, и, наконец, когда время и отсутствие изгладили его имя из памяти преторианцев, Александр осмелился подвергнуть его запоздалому, но заслуженному наказанию за его преступление.^[90] В царствование этого справедливого и добродетельного государя тирания армии грозила немедленной смертью каждому из его честных министров, если только он был заподозрен в намерении положить конец невыносимому своеволию солдат. Историк Дион Кассий, командуя стоявшими в Паннонии легионами, старался подчинить их правилам старой дисциплины. Преторианцы, заинтересованные в том, чтобы своеволие армии нигде не подвергалось стеснениям, приняли сторону паннонийских легионов и потребовали казни реформатора. Александр не уступил их мятежническим требованиям, а, напротив того, назначил Диона, в награду за его достоинства и заслуги, своим товарищем по званию консула и покрыл из своей собственной казны все расходы, сопряженные с возведением в это пустое звание; но так как можно было опасаться, что при виде Диона, облаченного в отличия его новой должности, солдаты захотят выместить на нем нанесенное им оскорбление, то человек, номинально считавшийся первым сановником в государстве, удалился по совету императора из города и провел большую часть своего консульства в своих поместьях в Кампании.^[91]

Кротость императора служила поощрением для дерзости солдат; легионы стали следовать примеру преторианцев и стали отстаивать свои права на своеволие с таким же, как преторианцы, яростным упорством. Все царствование Александра прошло в бесплодной борьбе против развращенности его века. В Иллирии, Мавритании, Армении, Месопотамии и Германии беспрестанно вспыхивали новые мятежи; присланных императором военачальников убивали, над его властью издевались и, наконец, принесли его собственную жизнь в жертву негодующей армии.^[92] Впрочем, нам известен один выдающийся случай, когда солдаты возвратились к своему долгу и к повиновению; он стоит того, чтобы мы его рассказали, так как он очень хорошо обрисовывает нравы солдат. Когда император, выступивший в поход против персов (о котором мы будем подробно говорить далее), остановился на некоторое время в Антиохии, один солдат был подвергнут наказанию за то, что пробрался в женскую баню; это наказание возбудило мятеж в легионе, к которому принадлежал солдат. Тогда Александр взошел на свой трибунал и со скромной твердостью стал говорить вооруженному сборищу о безусловной необходимости и о своей непреклонной решимости исправить порочные привычки, введенные его недостойным предшественником, и поддержать дисциплину, ослабление которой неизбежно привело бы к унижению римского имени и к гибели империи. Его кроткие упреки были прерваны шумными возгласами солдат. «Воздерживайтесь от ваших криков, — сказал неустрашимый император, — пока не выступите в поход против персов, германцев и сарматов. Вы должны молчать в присутствии вашего государя и благодетеля, который раздает вам хлеб, одежду и деньги провинций. Молчите, иначе я перестану называть вас солдатами, а буду называть квиритами,^[93] если только люди, не признающие римских законов, достойны стоять в рядах самого низкого класса народа». Его угрозы воспламенили ярость легиона, солдаты обнажили свое оружие, и жизнь императора подверглась серьезной опасности. «Вы сделали бы более благородное употребление из вашего мужества, — снова обращаясь к ним, сказал Александр, — если бы вы выказали его на поле битвы; вы можете лишить меня жизни, но не можете застращать, а строгая справедливость республики накажет вас за преступление и отомстит за мою смерть». Мятежные крики не прекращались; тогда император произнес громким голосом свой решительный приговор: «Граждане! Сложите ваше оружие и расходитесь по домам». Буря тотчас стихла; смущенные и пристыженные солдаты безмолвно осознали справедливость понесенного ими наказания и обязанности дисциплины, сложили свое оружие и знамена и, вместо того чтобы отправляться в свой лагерь, разошлись по разным городским гостиницам. Александр наслаждался в течение тридцати дней назидательным зрелищем их раскаяния и возвратил им их прежние места в армии только после того, как наказал смертью тех трибунов, потворство которых было причиной мятежа. Признательный легион верно служил императору в течение всей его жизни и отомстил за его смерть.^[94]

Толпа обыкновенно подчиняется в своих решениях впечатлениям данной минуты, поэтому каприз страстей одинаково мог внушить мятежным легионам и готовность сложить свое оружие у ног императора, и желание вонзить это оружие в его грудь. Если бы какой-нибудь проницательный философ постарался объяснить нам внутреннее значение этого странного факта, мы, может быть, узнали бы от него тайные причины смелости государя и покорности войск; а если бы этот факт был рассказан нам каким-нибудь здравомыслящим историком, мы, может быть, нашли бы, что геройское поведение, по-видимому достойное самого Цезаря, сопровождалось такими обстоятельствами, которые придают ему более правдоподобия и низводят его до общего уровня характеристических особенностей Александра Севера. Дарования этого прекрасного государя, как кажется, не достигали одного уровня с трудностями его положения, а твердость его образа действий не могла равняться с чистотою его намерений. Его добродетели, точно так же как и пороки Элиогабала, получили отпечаток слабости и изнеженности от мягкого климата Сирии, откуда он был родом. Впрочем, он стыдился своего иноземного происхождения и снисходительно выслушивал уверения льстецов, что он происходит из древнего римского аристократического рода.^[95] Гордость и жадность его матери омрачили блеск его царствования, а тем, что она заставляла его в зрелых летах оказывать ей такое же повиновение, какого она требовала от его неопытной юности, Мамея подвергала насмешкам и себя, и своего сына.^[96] Трудности войны с персами возбудили неудовольствие в армии, а ее неудачный исход лишил императора репутации хорошего полководца и даже хорошего солдата.^[97] Таким образом, все причины подготовляли и все обстоятельства ускоряли переворот, навлекший на Римскую империю длинный ряд междоусобиц и общественных бедствий.

И распутная тирания Коммода, и внутренние раздоры, вызванные его смертью, и новые принципы управления, установленные государями из дома Севера, — все способствовало усилению опасного могущества армии и уничтожению еще не совсем изгладившихся в душе римлян слабых следов уважения к законам и к свободе. Мы постарались с возможной последовательностью и ясностью объяснить причины этой внутренней перемены, расшатавшей коренные основы империи. Личный характер императоров, их победы, законы, безрассудства и судьба могут интересовать нас только в той мере, в какой они находятся в связи с общей историей упадка и разрушения монархии. Но несмотря на то что все наше внимание сосредоточено на этом важном предмете, мы не можем обойти молчанием чрезвычайно важного эдикта Антонина Каракаллы, предоставлявшего всем свободным жителям империи звание и привилегии римских граждан. Впрочем, эта безмерная щедрость не была внушена великодушием, а была результатом гнусной алчности; чтобы убедиться в этом, необходимо сделать краткий обзор положения римских финансов с блестящих времен республики до царствования Александра Севера.^[98]

Осада Вейн в Тоскане, которая была первым значительным предприятием римлян, тянулась более девяти лет не столько по причине неприступности городских укреплений, сколько вследствие неопытности осаждающих.^[99] Непривычные лишения в течение стольких зимних кампаний на расстоянии почти двадцати миль от дома^[100] требовали каких-нибудь особых поощрений для армии; тогда сенат благоразумно предотвратил взрыв народного неудовольствия, назначив солдатам постоянное жалованье, которое оплачивалось общим налогом, разложенным на всех граждан соразмерно с их состоянием.^[101] В течение более двухсот лет после взятия Вейи победы республики увеличивали не столько богатство, сколько могущество Рима. Италийские провинции уплачивали дань лишь военной службой, в огромные морские и сухопутные военные силы, участвовавшие в Пунических войнах, содержались за счет самих римлян. Этот великодушный народ (такой благородный энтузиазм нередко внушается свободой) безропотно подчинялся самым тяжелым и добровольным лишениям в основательной уверенности, что он скоро будет наслаждаться обильными плодами своих тяжелых усилий. Он не обманулся в своих ожиданиях. В течение немногих лет богатства Сиракуз, Карфагена, Македонии и Азии были с торжеством перевезены в Рим. Одни сокровища Персея простирались почти до 2 000 000 ф. ст., и римский народ, сделавшийся повелителем стольких племен, был навсегда освобожден от тяжести налогов.^[102] Постоянно возраставшие доходы с провинций оказались достаточными для покрытия обыкновенных расходов на содержание армии и правительства, а излишние запасы золота и серебра складывались в храме Сатурна и предназначались на непредвиденные нужды государства.^[103]

История, может быть, ни разу еще не понесла более важного или более непоправимого ущерба, чем тот, который ей причинила утрата завещанной Августом сенату интересной записки, в которой этот опытный государь с такой точностью вывел баланс доходов и расходов Римской империи.^[104] Не имея возможности справляться с этим ясным и полным документом, мы вынуждены собирать в одно целое отрывочные сведения из сочинений тех древних писателей, которые случайно отклонялись от блестящих сюжетов исторического повествования для того, чтобы заняться сюжетами более полезными. Нам известно, что благодаря завоеваниям Помпея азиатские налоги возросли с 50 до 135 миллионов драхм, то есть почти до 4 500 000 ф. ст.^[105] При последнем и самом беспечном государе из рода Птолемеев доходы Египта, как уверяют, простирались до двенадцати с половиной тысяч талантов, то есть более чем до 2 500 000 ф. ст. на наши деньги, но впоследствии они значительно увеличились благодаря строгой бережливости римлян и благодаря расширению торговли с Эфиопией и Индией.^[106] Источником обогащения для Египта служила торговля, а для Галлии — военная добыча; однако размер налогов, которые уплачивались этими двумя провинциями, был почти один и тот же.^[107] Те десять тысяч евбейских или финикийских талантов, составлявших на наши деньги около 4 000 000 ф. ст.^[108] которые побежденный Карфаген должен был выплатить в течение пятидесяти лет, были весьма скромным свидетельством превосходства римских сил^[109] и не могут выдерживать ни малейшего сравнения с размерами тех податей, которыми были обложены земли и денежные капиталы местных жителей, когда плодородные берега Африки обратились в римскую провинцию^[110]

По какой-то странной, роковой необходимости Испания сделалась для древнего мира тем же, чем были Перу и Мексика для нового. Открытие финикиянами богатого западного континента и угнетение простодушных туземцев, принужденных разрабатывать свои собственные рудники в пользу иностранцев, представляют точно такую же картину, как и недавняя история испанских владений в Америке^[111] Финикиянам были знакомы только морские берега Испании, а движимые столько же корыстолюбием, сколько честолюбием римляне и карфагеняне проникли с оружием в руках внутрь страны и нашли, что тамошняя почва содержит в себе множество меди, серебра и золота. Историки упоминают об одной руде вблизи от Картагены, дававшей ежедневно по 25 000 тысяч драхм серебра, или почти по 300 000 ф. ст. в год.^[112] А из Астурии, Галиции и Лузитании ежегодно получалось по 20 000 фунтов золота.^[113]

У нас нет ни времени, ни необходимых материалов для того, чтобы продолжать это интересное исследование, и для того, чтобы определить размер налогов, которые уплачивались столькими сильными государствами, слившимися в одну Римскую империю. Впрочем, мы можем составить себе некоторое понятие о доходах с тех провинций, где значительные богатства были накоплены или самой природой, или человеческим трудом, если обратим внимание на строгость, с которой взыскивались налоги с самых малообитаемых и бесплодных местностей. Однажды Август получил прошение от жителей Гиара, которые униженно умоляли его сложить с них третью часть обременительных налогов. А все эти налоги не превышали ста пятидесяти драхм, или пяти фунтов стерлингов. Но Гиар был маленький островок или скорее утес на берегу Эгейского моря; на нем нельзя было найти ни свежей воды, ни самых необходимых условий для существования, и все его население состояло из нескольких бедных рыбаков.^[114]

Из всех этих неполных и отрывочных сведений мы находим возможность сделать следующие выводы: во-первых, что при всех переменах, какие вызывались временем и обстоятельствами, общая сумма дохода с римских провинций редко доходила менее чем до 15 иди до 20 миллионов ф. ст. на наши деньги;^[115] и во-вторых, что такой большой доход должен был вполне покрывать все расходы скромной системы управления, введенной Августом, так как обстановка его двора походила на скромную семейную обстановку простого сенатора, а его военные силы содержались в размере, необходимом для охранения границ, без всяких стремлений к завоеваниям и без всяких серьезных опасений иностранного нашествия.

Несмотря на кажущееся правдоподобие обоих этих выводов, последний из них положительно опровергается и тем, что говорил, и тем, как поступал Август. Трудно решить, действовал ли он в этом случае как человек, отечески заботившийся об общей пользе, или как человек, стремившийся к уничтожению свободы, и имел ли он в виду облегчить положение провинций, или старался довести до обеднения сенаторов и сословие всадников. Но лишь только он взял в свои руки бразды правления, он стал часто намекать на недостаточность налогов и на необходимость возложить часть общественных расходов на Рим и на Италию.^[116] Впрочем, к осуществлению этого непопулярного плана он приближался осторожными и строго размеренными шагами. За введением таможенных пошлин^[117] следовало введение акциза, и проект общего обложения был окончательно приведен в исполнение благодаря искусному привлечению к уплате налогов с недвижимой и движимой собственности римских граждан, отвыкших в течение полутора столетий от каких бы то ни было денежных взносов.^[118]

I. В такой обширной империи, как Римская, естественное равновесие денежных средств должно было установиться постепенно и само собою. Мы уже имели случай заметить, что богатства провинций притягивались в столицу мощным влиянием побед и верховного владычества, но что промышленные провинции снова притягивали их к себе путем развития торговли и изящных искусств. В царствование Августа и его преемников пошлины были наложены на всякого рода товары, стекавшиеся тысячами каналов в великий центр богатств и роскоши, но, какова бы ни была установленная форма их взыскания, в конце концов они уплачивались римскими покупателями, а не провинциальными торговцами.^[119] Размер пошлин колебался между восьмой и сороковой частью стоимости товаров, и мы имеем основание думать, что в этом случае римское правительство руководствовалось неизменными политическими соображениями, что оно облагало предметы роскоши более высокими пошлинами, нежели предметы первой необходимости, и что оно относилось к продуктам мануфактурной деятельности римских подданных более снисходительно, чем к вредным или по меньшей мере непопулярным продуктам Аравии и Индии.^[120] До нас дошла длинная, хотя и не совершенно полная роспись восточных товаров, которые оплачивались пошлинами во времена Александра Севера;^[121] сюда входят: корица, мирра, перец, имбирь, различные благовонные вещества, множество различных драгоценных каменьев, между которыми бриллианты занимали первое место по цене, а изумруды по красоте,^[122] парфянские и вавилонские кожаные и бумажные изделия, шелк в сыром и обработанном виде, черное дерево, слоновая кость и евнухи.^[123] Здесь будет уместно заметить, что эти изнеженные рабы все более и более входили в употребление и возвышались в цене по мере того, как империя приходила в упадок.

II. Акцизные пошлины,^[124] введенные Августом после окончания междоусобных войн, были чрезвычайно умеренны, но падали на всех без исключения. Они редко превышали один процент, но взыскивались со всего, что продавалось на рынках или с публичного торга, начиная с самых значительных покупок земель и домов и кончая теми мелкими предметами, ценность которых обусловливается их громадным количеством и ежедневным потреблением. Эти пошлины, падая на всю народную массу, постоянно видывали жалобы и неудовольствие, так что один император, хорошо знакомый с нуждами и средствами государства, был вынужден объявить путем публичного эдикта, что содержание армии зависит в значительной мере от дохода, доставляемого этими пошлинами.^[125]

III. Когда Август решился постоянно содержать отряд войск для защиты правительства от внешних и внутренних врагов, он назначил особый денежный фонд на уплату жалованья солдатам, на награды ветеранам и на экстраординарные военные расходы. Хотя огромные доходы от акцизных пошлин употреблялись специально на этот предмет, они скоро оказались недостаточными. Для покрытия этого дефицита император придумал новый налог на завещании и наследства в размере пяти процентов. Но римская знать более дорожила своим состоянием, нежели свободой. К ее негодованию и ропоту Август отнесся со своей обычной сдержанностью. Он передал этот вопрос на рассмотрение сената и просил его найти какой-нибудь другой, менее ненавистный способ для удовлетворения государственных нужд. Так как сенаторы расходились в мнениях и не знали, на что решиться, то император объявил им, что их упорство заставит его предложить введение общей поземельной и подушней подати. Тогда они безмолвно утвердили первый проект императора.^[126] Впрочем, новый налог на завещания и наследства был смягчен некоторыми ограничениями. Он взыскивался только с имуществ, имевших известную стоимость, как кажется, только с таких, цена которых была не менее пятидесяти или ста золотых монет,^[127] и от него был освобожден самый близкий родственник с отцовской стороны.^[128] После того как права, основанные на законах природы и на бедности, были таким образом ограждены, уже не трудно было согласиться с тем, что иноземец или дальний родственник, неожиданно получивший наследство, должен будет пожертвовать двадцатую часть этого наследства в пользу государства.^[129]

В богатом государстве такой налог мог доставлять большие доходы; к тому же он был очень хорошо приспособлен к нравам римлян, так как давал им возможность руководствоваться в своих завещаниях прихотью и не стесняться никакими законами о наделе сыновей или о приданом, придуманными в наше время. Вследствие различных причин отцовские привязанности нередко не имели никакого влияния на суровых патриотов времен республики и на безнравственную знать времен империй, и, если отец оставлял своему сыну четвертую часть своего состояния, он этим устранял всякий повод для законных жалоб.^[130] Но богатый бездетный старик делался у себя в доме тираном, и его власть росла вместе с его годами и немощами. Раболепная толпа, к которой нередко примешивались преторы и консулы, заискивала его расположения, лелеяла его скупость, восторгалась его безрассудствами, угождала его страстям и с нетерпением ожидала его смерти. Искусство ухаживания и лести превратилось в очень выгодную науку; те, которые сделали себе из него профессию, получили особое название, и весь город, по живописному выражению сатирика, оказался разделенным между двумя партиями — между охотниками и их добычей.^[131] Однако, хотя ежедневно случалось, что лукавство диктовало, а безрассудство подписывало несправедливые и сумасбродные завещания, бывали и такие примеры, что завещание было результатом сознательного уважения и добродетельной признательности. Цицерон, так часто защищавший жизнь и состояние своих сограждан, был за это вознагражден завещанными ему суммами, которые доходили в общем итоге до 170 000 ф. ст.,^[132] и друзья Плиния Младшего, как кажется, не были менее щедры в изъявлениях своей признательности этому симпатичному оратору.^[133] Но каковы бы ни были мотивы, которыми руководствовался завещатель, казначейство требовало двадцатую часть его состояния; таким образом, в течение двух или трех поколений все достояние подданных должно было мало-помалу перейти в государственную казну.

В первые и лучшие годы своего царствования Нерон, из желания сделаться популярным и, может быть, из бессознательного влечения к добру, задумал уничтожить обременительные таможенные и акцизные пошлины. Самые благоразумные из сенаторов одобрили такое великодушие, но отклонили его от исполнения намерения, которое могло ослабить республику, уменьшив ее денежные средства.^[134] Если бы эта мечта фантазии действительно могла быть осуществлена на деле, такие государи, как Траян и Антонины, наверно, с жаром взялись бы за такой удобный случай оказать столь важную услугу человеческому роду; однако они ограничились облегчением государственных налогов, но не пытались совершенно отменить их. Их мягкие и ясные законы определили правила и размера податного обложения и охранили подданных всех сословий от произвольных толкований, несправедливых притязаний и наглых притеснений со стороны людей, бравших государственные доходы на откуп^[135] нельзя не подивиться тому, что самые лучшие и самые мудрые римские правители во все века римской истории придерживались этого пагубного способа собирания доходов, и в особенности собирания акцизных и таможенных пошлин^[136]

Каракалла руководствовался иными соображениями, чем Август, и самое положение его не было похоже на положение Августа. Он вовсе не заботился об общей пользе или скорее был ее противником, а между тем он был поставлен в необходимость удовлетворять ненасытную алчность, которую сам возбудил в армии. Между всеми налогами, введенными Августом, не было более доходного и более всеобщего, чем взыскание двадцатой части с наследств и завещаний. Так как он не был ограничен пределами Италии, то его доходность увеличивалась вместе с постепенным распространением нрав римского гражданства. Новые граждане хотя и должны были в одинаковом размере со всеми^[137] нести новые налога, которых они не платили, кода считались не более как римскими подданными, однако находили для себя достаточное за это вознаграждение в более высоком общественном положении, в приобретаемых ими привилегиях и в том, что их честолюбию открывался доступ к почестям и блестящей карьере. Но это почетное отличие оказалось ничего не стоящим. По причине расточительной щедрости Каракаллы титул римского гражданина лишь наложил на жителей провинций новые обязанности. Сверх того, жадный сын Севера не удовольствовался тем размером налогов, который казался достаточным его предшественникам. Вместо двадцатой части он стал взыскивать десятую часть со всех завещаний и наследств и в течение своего царствования (так как прежний размер был восстановлен после его смерти) дал почувствовать тяжесть своего железного скипетра всем частям империи в одинаковой мере.^[138]

Когда все жители провинций стали нести налоги, составлявшие особенность римских граждан, они этим самым, по-видимому, освобождались от податей, которые они прежде уплачивали в качестве подданных. Но такие принципы пришлись не по вкусу Каракалле и его мнимому сыну. С провинций стали одновременно собирать и старые и новые налоги. Добродетельному Александру было суждено в значительной мере облегчить им это невыносимое бремя тем, что он понизил подати до третьей части той суммы, какая взыскивалась в момент его восшествия на престол.^[139] Трудно догадаться, какие соображения побудили его сохранить этот ничтожный остаток общественного зла; но от того, что эти зловредные плевелы не были вырваны с корнем, они стали разрастаться с новей силой и поднялись на такую высоту, что в следующем веке омрачили своей смертоносной тенью весь римский мир. При дальнейшем изложении этой истории нам еще не раз придется упоминать о поземельной и подушной подати и об обременительных сборах зернового хлеба, вина, масла и мяса, которые доставлялись из провинций на потребление армии и столичного населения.

Пока Рим и Италия пользовались уважением, подобающим центру правительственной власти, национальный дух поддерживался старыми гражданами и незаметным образом впитывался в умы новых. Высшие посты в армии замещались людьми, получившими хорошее образование, изучавшими законы и литературу и возвышавшимися шаг за шагом по лестнице гражданских и военных должностей.^[140] Их влиянию и личному примеру можно отчасти приписать скромное повиновение легионов в течение двух первых столетий империи.

Но после того как Каракалла низвергнул последний оплот римской конституции, различие профессий мало-помалу заменило различие рангов. Жители внутренних провинций, как более образованные, оказались всех более годными для занятия судебных и административных должностей. Военное ремесло, как более грубое, было предоставлено крестьянам и пограничным варварам, которые не знали иного отечества, кроме своего лагеря, не знали никакой науки, кроме военной, не имели понятия о гражданских законах и едва ли были знакомы с правилами военной дисциплины. Со своими окровавленными руками, со своими дикими нравами и отчаянной смелостью, они иногда охраняли императорский престол, но гораздо чаще ниспровергали его.

---