Сочинение на тему памятники старого оскола

• Главная
  
• Общество
  

Фото: Photo by form PxHere

Если кого и порадовала «ковидная тысяча», так это издателей книг: по данным Министерства экономики, за две недели работы программы «єПідтримка» украинцы потратили на литературу рекордные 250 млн грн.  

Но ради каких именно книг украинцы готовы распрощаться с «ковидными» деньгами?

Брали сочинения Умберто Эко

 — После того как появилась возможность расплачиваться карточкой «еПідтримки», спрос на книги вырос примерно в 3 раза, — рассказал «КП в Украине» основатель и генеральный директор «Фолио» Александр Красовицкий. — Большая часть покупателей, которая сегодня набирает книги на «ковидную 1000» — это люди, которые годами не заходили в книжные магазины. Их несложно узнать: они хотят приобрести на 1000 гривен как можно больше. Чаще всего такой покупатель делает ставку на самые дешевые книги, а они далеко не всегда новые.

В целом, по нашим наблюдениям, чаще всего покупатели берут книги украинского историка и телеведущего Даниила Яневского либо останавливают свой выбор на произведениях Умберто Эко.

Как ни странно, наименьшим спросом пользуется прикладной жанр в литературе — бытовые советы, кулинария и пр. Сейчас популярна качественная литература, умные книги, над которыми человеку придется задумываться. В нашем издательстве больше всего покупают именно такую литературу.

Примечательно, что «список» произведений, приобретаемых на «ковидную 1000», не совпадает с книгами, которые были популярны до президентского подарка.

— Читателя, который заказывает книги в интернете, в последнюю очередь интересует год издания. А те, кто ходит в книжные магазины, прежде всего ищут новинки,  — отметил Александр Красовицкий.

Брали самое дорогое

По словам сотрудницы издательства «Виват», за последние полмесяца продажи литературы выросли в 4 раза! По сравнению с прошлогодними зимними праздниками на 700% больше продаж. В среднем на «ковидную 1000» стараются купить от 5 до 7 книг.

— Фаворитом продаж стала «Історія мистецтва від найдавніших часів до сьогодення» Стивена Фартинга, которая на данный момент является самой дорогой книгой в издательстве. Еще недавно она стоила немногим больше 1000 гривен. Сейчас мы поставили скидку — и теперь ее можно приобрести за 960 гривен.

Также покупатели с удовольствием берут книгу «Netflix і культура інновацій» Рида Хастингса. Увеличился спрос и на детскую литературу, — рассказывает наша собеседница.

По словам Ольги из издательства «Каламар», покупателя с «ковидной 1000» видно издалека:

— Люди получили возможность покупать больше, потому что книги, тем более качественные, отнюдь недешевое удовольствие. Если видим заказ на 1000 грн, сразу понятно, кто покупатель. Примечательно, что на выделенную сумму стараются приобрести максимальное количество книг.

У нас — детское издательство, узкоспециализированная литература и не очень большой ассортимент — книги, способствующие повышению эмоционального интеллекта у детей, экотематика и развивающие книжки для самых маленьких. Наши книги — не самые дешевые, и очень заметно, что у людей появилась возможность купить их больше, чем они могли раньше.

Тратят деньги на саморазвитие

Директор издательства ArtHuss Константин Кожемяка рассказывает, что за первые четыре дня его предприятие получило объем заказов, как за 18-20 дней.

 — У нас есть красивые подарочные издания, так что мы ожидали, что будут покупать именно их. Однако лидерами продаж стали книги для саморазвития и профессиональная литература для креативных специальностей, — рассказали нам в издательстве. — Топ-3 книги за это время:

1. «Сторителлинг в фотографии: Пять шагов к созданию незабываемых фотографий».

2. Йоганнес Иттен «Наука дизайна и формы: Вводный курс, который я преподавал в Баугауге и других школах».

3. «Основы. Графический дизайн 04: Новые базы».

Также среди популярных книг оказался наш бестселлер «Что это вообще такое?», описывающий историю и специфику 150 лет современного искусства. Практическое руководство с основами дизайна интерьеров «Искусство уюта» от эксперта скандинавского дизайна Фриды Рамстед.

Наши читатели интересуются темами фотографии, историей искусства, дизайна интерьеров и графическим. Приятно видеть, что люди вкладывают эти финансы в самосовершенствование.

А ЧТО ЕЩЕ?

 «БРАЙТ БУКС»

— В последнее время лучше берут художественную литературу, чем нон-фикшн. Покупатели стали предпочитать современных украинских авторов, причем самые свежие книги, — рассказывает сотрудник издательства «Брайт Букс». — Сложно сказать, какой карточкой расплачиваются наши покупатели. Каждый декабрь спрос на книги заметно увеличивается: сказываются новогодние праздники. Однако в декабре 2021 года книг покупают больше, чем в декабре 2020-го.

«ЗЕЛЕНЫЙ ПЕС»

По словам сотрудников издательства «Зеленый пес», с момента появления «ковидной 1000» спрос на литературу увеличился примерно в 3 раза. Причем покупатели с удовольствием берут произведения любого жанра — исторические романы, фантастику, детскую литературу, книги зарубежных и отечественных авторов.

«А-БА-БА-ГА-ЛА-МА-ГА»

 — Нельзя сказать, что с «ковидной 1000» люди начали приобретать какие-то книги, которые не приобретали в недавнем прошлом. То, что покупали раньше, берут и сейчас. Особой популярностью пользуется художественная литература зарубежных и украинских авторов,  — сообщили нам в издательстве «А-ба-ба-га-ла-ма-га».

СПРАВКА

«єПідтримка» действует с 19 декабря. За полный курс вакцинации от коронавируса жители Украины имеют возможность получить 1000 грн. Приобрести на эти средства можно строго ограниченный перечень товаров и услуг — купить книги, сходить в кинотеатр, театр или спортзал, приобрести билеты на транспорт. Для получения денег необходим «зеленый» сертификат в приложении «Дія», оформленная спецкарта для выплат у банков — партнеров проекта и заявка на получение средств. После зачисления денег на карту у владельца «ковидной 1000» есть 4 месяца, чтобы их потратить.

«ЗАВТРА». Владимир Борисович, 19 августа этого года в Ярославле, на открытии XXIX Международного фестиваля искусств «Преображение» прозвучала ваша оратория «Под стягом Александра», посвящённая 800-летию Александра Невского. Князя Александра Ярославича почитают все русские люди, но тем не менее, чтобы сочинить ораторию, нужно было какое-то особое отношение к нему. Или всё-таки дата сподвигла вас к этому?

Владимир ДОВГАНЬ, композитор, заслуженный деятель искусств России, профессор Православного Свято-Тихоновского университета. Здесь несколько факторов. Дата тоже сработала, потому что поводом послужил звонок моего старого товарища, дирижёра Евгения Святославовича Тугаринова. Он предложил мне написать ораторию-действо, посвящённую святому благоверному князю Александру Невскому.

Сначала я отказывался, хотя это очень дорогая для меня фигура, можно сказать, любимый герой с детства, но после кантаты Прокофьева, его музыки к фильму, браться за такую тему было как-то трудно.

Но Тугаринов мою совесть успокоил: «Прокофьев работал с симфоническим оркестром, а ты будешь без оркестра, только хор. И сама идея написать новое сочинение на эту тему принадлежит епископу Феодору Переславскому и Угличскому». Это было в 2016 году. Епископ Феодор, зная, что через пять лет будет 800-летие святого благоверного князя, обратился к Тугаринову, председателю правления Русского Православного хорового общества, с вопросом, есть ли, кроме кантаты Прокофьева, какие-то большие хоровые сочинения, посвящённые Александру Невскому. На что Евгений Святославович ответил: «Нет, но мы можем сделать. И есть композитор, который может написать!» Вот он мне и позвонил.

В общем, я загорелся этой идеей. К тому же она на подготовленную почву упала. Я уже сказал, что Александр Невский — мой любимый герой. И у меня были мысли о нём что-то написать, но как-то рука не поднималась после Прокофьева. Это же дерзость большая! Вроде как: «А не попробовать ли мне после Чайковского взяться за Пушкина?» Но, с другой стороны, всё-таки жанр другой. Тугаринов мне сам очертил, что это будет оратория-действо. Почему действо? Был у нас в XVII веке такой старинный жанр, освящённый церковью. То есть это не чисто театральное действо, но с элементами театрализации, обычно на библейский сюжет.

«ЗАВТРА». Мистерия.

Владимир ДОВГАНЬ. Да, православная мистерия XVII века. И я должен был что-то подобное сделать. Задача очень сложная. Оратории-то я писал, у меня было две оратории, но они не назывались действом. А здесь какой-то элемент театрализации был возможен, хотя это не обязательно, кстати говоря. На премьере мы отказались от театрализации, просто потому что это было трудно организовать. Но всё-таки у нас есть партии, олицетворяющие конкретных героев.

«ЗАВТРА». Упомянутый вами Прокофьев писал для фильма Эйзенштейна «Александр Невский», и там был сценарий, созданный в глобально символическом ключе противостояния двух культур, двух цивилизаций. Это один из самых православных фильмов в истории кино, что само по себе удивительно и потрясающе! Но тема Александра Невского имеет и исторический контекст. Вы учитывали какие-то исторические моменты, кроме символических, образных?

Владимир ДОВГАНЬ. Конечно! Я всегда увлекался историей. Не только русской, вообще историей, но история русская для меня была тем, чем я болел… И у меня были уже сочинения на исторические темы. Например, Третья симфония была посвящена святому благоверному князю Михаилу Черниговскому. И опера «Пожар московский», которая целиком не была поставлена, но финал на исторической сцене Большого театра исполнялся-таки в 2012 году в честь 200-летия победы над Наполеоном.

Так что историческая тематика мне близка. К тому же, когда я стал собирать материалы, то убедился в том, что фигура Александра Невского несмотря на то, что это самый признанный у нас герой, святая фигура для большинства, для кого-то является своего рода мишенью, в которую пускались и пускаются стрелы, часто отравленные. Я об этом и раньше слышал, конечно, но когда посмотрел в интернете, с ужасом обнаружил, что это принимает уже какие-то грубые и пошлые формы.

Тут у меня даже задор появился, полемический. Если вы говорите, что это чистый миф, мол, «ну, есть у вас миф о герое, а на самом деле никакой он не герой, человек он был плохой» и так далее, то я должен тогда людям показать правду, дать фактический исторический материал.

Наверное, я даже впал в какую-то крайность. Потом мне Тугаринов говорил: «У тебя же получается историческая лекция, а не текст оратории». Я говорю: «Ты прав! Надо сокращать и что-то переделывать». И сократил, причём такие вещи, которые мне очень не хотелось сокращать. Но я понимал, что дирижёр прав, нельзя утяжелять. Жанр оратории разрешает использование прозаического текста, читаемого, но он должен быть очень ёмким и кратким. И вот я ужал. Но несмотря на это совершенно справедливо Николай Петрович Бурляев, который, к счастью, взялся за то, чтобы прочитать этот текст, сказал: «Знаете ли… Всё-таки немного похоже на газетный текст». Я бы не сказал, что это назидательность, просто много сухой информации.

«ЗАВТРА». А на какие исторические источники вы опирались?

Владимир ДОВГАНЬ. Сначала, как дирижёр меня направлял, я хотел в основном представить героя как русского святого и опираться на его житие. С этого я начал. Но потом понял, что нужно всё-таки давать историю, и не только летописи, что обязательно, но и те факты, которые раскопали историки, и свести всю эту мозаику воедино.

Когда я встречался с епископом Феодором, он сказал, что не надо делать это сугубо церковным произведением. Это должно быть произведение для широкой публики, а не только для воцерковлённых. И даже для тех, кто вообще далёк от православия. Я и сам об этом думал, но для меня было важно, что епископ, который был инициатором создания сочинения, об этом сказал.

Мало того, он мне даже дал некоторые задания. Когда я ему показал набросок либретто (а мне пришлось самому писать, с большими трудностями, поскольку я пытался с писателями договориться, но у меня не получилось), епископ попросил добавить какие-то фрагменты. Например, посвящение в витязи четырёхлетнего Александра отцом и боярами. Пришлось искать этот материал, очень интересный, кстати.

И ещё он меня попросил отразить опасность возрождения язычества. У меня противостояние католического Рима и русского православия, естественно, было отражено, а о язычестве ничего не было. И я обратился к образу князя Михаила Черниговского — недавнего соперника отца Александра. Когда Михаила Черниговского вызвал в Орду хан Батый, князь отказался совершать языческие обряды и поклоняться идолам, за что был зверски убит. Я ввёл рассказ о подвиге Михаила Черниговского в сюжет, и это органично в него вплелось, хорошо рисуя эпоху.

В литературном тексте оратории есть и то, что в музыке не отражено. Например, походы Александра Невского после его знаменитых битв. Об этих походах мало известно широкой публике, и иногда даже складывается впечатление, что были только две битвы…

«ЗАВТРА». Невская битва и Ледовое побоище.

Владимир ДОВГАНЬ. Да! А дальше тишь да гладь, и только переговоры с Ордой. На самом деле было много походов в противостоянии Литве и скандинавским державам, Норвегии и Швеции.

«ЗАВТРА». Вообще конфликт, противостояние лежит в основе любого произведения. А как в оратории отражён образ врага?

Владимир ДОВГАНЬ. Надо сказать, что в своём творчестве, обращаясь к истории, я избегал создания образа врага. Почему? Во-первых, считаю, что это не дело музыки — заниматься созданием образа врага. Но иногда избежать этого просто невозможно! Вот, скажем, за симфонию «Михаил Черниговский» меня даже упрекали некоторые критики, что я чуть ли не межнациональную рознь разжигаю между русскими и монголами. На что я отвечал, что это исторические события…

«ЗАВТРА». Но рознь-то была!

Владимир ДОВГАНЬ. Да! Но в симфонии нет никакого шовинизма и национализма.

«ЗАВТРА». Выходит, тогда и Шостакович в «Ленинградской симфонии» разжигает национальную рознь?

Владимир ДОВГАНЬ. То есть, это странно поставленный вопрос. А во-вторых, в симфонии у меня основная тема — образ Михаила Черниговского. И эта тема модифицируется: то превращается в какие-то благородные темы, то в темы зла. И в первую очередь это преодоление зла в самом себе. Вот главная задача христианина! Но битв я там не изображал.

Я хотел показать, как человек преодолел самого себя. Всю жизнь князь Михаил Всеволодович боролся за власть: то за Киев, то за Новгород. И в конце концов он сбросил с себя великокняжеский плащ и отрёкся от славы земной, взыскуя Славы Небесной. То есть он пошёл на смерть сознательно. Батый обещал сохранить его власть в Чернигове, если он признает и соблюдёт все языческие обряды. И ведь другие князья это делали. Но, во-первых, духовник Михаила Черниговского благословил его на подвиг, а во-вторых, он сделал для себя какой-то внутренний выбор. Он решил преодолеть то, что было, вообще-то, ловушкой для князей. Ведь их не только заставляли поступиться совестью христианина, но и сталкивали в братоубийственной борьбе ради сохранения личной власти. И Михаил Черниговский от этой власти отказался. Поэтому у меня в симфонии нет образа врага, а есть борьба с самим собой.

Но в оратории, посвящённой Александру Невскому, отказаться от изображения врагов было невозможно. У меня центральная часть называется «Битва». Это хоровая сцена. Кстати, посредством хора изобразить битву почти невозможно. Тем не менее я решил это сделать. Нарочно не вводил никакие инструменты, хотя в оратории в целом я использовал барабаны (том-томы) в интермедиях. В хоровом номере я использовал барабаны только один раз, при изображении гибели Михаила Черниговского. Там барабаны создают атмосферу языческого злодейства. Причём среди этих язычников тот, кто отрубил голову князю, — свой, недавний черниговский, северский человек (Северская земля входила в Черниговское княжество). Он отрёкся от христианства, стал язычником и убийцей Михаила Черниговского. Правда, Карамзин считал, что это из милосердия, чтоб прекратить мучения, но это другой вопрос. Главное, что он был одним из убийц.

«ЗАВТРА». Возможно, он этим хотел доказать, что он больший язычник, чем сами язычники. И в наше время среди эмигрантов, покинувших Россию, тоже есть такие, которые хотят доказать, что они — люди Запада гораздо больше, чем коренные жители.

Владимир ДОВГАНЬ. Так вот, в изображении битвы русских воинов и западных рыцарей я опирался, с одной стороны, на традиции русской православной музыки: знаменный распев и другие старинные распевы. Кстати, так же, как и Прокофьев, я не пытался точно воссоздать русскую музыку XIII века, но не потому, что я Прокофьеву подражал, а потому, что понимал неслучайность выбора великого композитора: современная публика это не восприняла бы. Конечно, я использовал старинные интонации знаменного распева, но обработал их в таком контексте, который современным человеком воспринимается как русская старина.

С другой стороны, для изображения рыцарей и их пехоты буквально перенести западную музыку XIII века — тоже не подействовало бы. Поэтому я взял оттуда некоторые ритмические, интонационные формулы и обострил их, как бы увеличил, как в увеличительное стекло.

И вот ещё на чём сыграл: я с самого начала знал, что у меня будут церковнославянский язык и латынь. Тут, как говорится, изобретать ничего не надо. Русские во время битвы у меня поют тексты псалмов, они очень удачно легли, и мне даже не надо было ничего придумывать. А латынь? Поскольку для русского человека крестоносцы не веру христианскую несли, а смерть, разрушения, то я заставил этих рыцарей произносить не слова молитвы, а некоторые латинские изречения о страхе, смерти, и это как заклинание звучит.

«ЗАВТРА». Это верно. Я в своё время вслух читал начало «Записок…» Цезаря о Галльской войне: «Gallia est omnis divisa in partes tres, quarum unam incolunt…» Очень впечатлялись люди и думали, что это страшные заклинания.

А как прошла премьера оратории? Что стояло на пути к ней? Ведь подобная постановка, мне кажется, крайне сложна. Как вы вообще смогли это сделать?

Владимир ДОВГАНЬ. Трудностей было очень много. Во-первых, я писал в расчёте на определённые коллективы, там должен был быть не один хор, а несколько. Но пока я писал, возможность работы с этими коллективами улетучилась. Пришлось менять в расчёте на другие составы. У меня детский хор участвовал в двух номерах. А на премьере детского хора не было, поскольку из-за ковидных условий у нас не было возможности привлекать детей. Поэтому пришлось дирижёру их как-то заменять. Но так как всего два номера, это не смертельно. А до этого, за полтора года до премьеры, меня, наоборот, просили, чтобы я увеличил количество номеров с детскими хорами, потому что тогда с ними была возможность работать. Но я от этого потом отказался, так как это было достаточно случайно, необязательно.

В результате менялись составы, велись долгие переговоры, но кончалось всё… обрушением. То есть несколько проектов обрушилось. В итоге сам дирижёр мне позвонил в начале сентября прошлого года и сказал: «Володя, я не смогу!» (он весной тяжело переболел ковидом), «… у меня просто сил не хватит на такой гигантский проект. Но помогать тебе буду!»

И Евгений Святославович Тугаринов действительно продолжал мне помогать. Он очень много сделал. Он помог найти дирижёра Владимира Викторовича Контарева, профессора Московской консерватории. Владимир Викторович взвалил на себя всю организационную и творческую работу. Тугаринов его знал хорошо, он даже когда-то учился у него в консерватории. И рекомендовал мою музыку, что имело значение, поскольку мы с Контаревым не были знакомы.

«ЗАВТРА». Хотя, казалось бы, общая среда…

Владимир ДОВГАНЬ. Да, а вот не были… Я просто знал, что есть такой хороший дирижёр, и он тоже обо мне что-то слышал.

Тугаринов ещё очень помог тем, что договорился с Бурляевым, а участие в премьере такого большого артиста, как Николай Петрович, имело огромное значение. Вообще Тугаринов не только прекрасный дирижёр, но и замечательный организатор, потому что договариваться и обзванивать людей — это большая и сложная работа. А я уже шёл по проторённой дорожке. Так что, спасибо всем, кто мне помогал. И, конечно, огромная благодарность Владимиру Викторовичу Контареву, художественному руководителю и главному дирижёру хоровой капеллы «Ярославия».

Этот хор на уровне лучших московских, ничуть им не уступает. Виртуозный хор, в прекрасных русских традициях, исполняет много русской музыки. И ведь я написал сложное произведение. Тугаринов меня даже за это поругивал и просил, чтобы я что-то упростил. Но, в общем, мы исполнили вариант не упрощённый, а самый, так сказать, бескомпромиссный, сложный вариант. Хор справился очень хорошо.

Конечно, в первом исполнении, может быть, не всё стопроцентно получилось так, как я задумывал. Тем более, что я присутствовал только на последней, генеральной, репетиции в день концерта. Естественно, менять какие-то темпы было уже поздно. Но в целом исполнение было очень удачным. Ярославские СМИ писали, что публика приняла сочинение восторженно, что было приятно.

И власти ярославские отнеслись к нам очень хорошо. Это было открытие фестиваля, и тема такая, святая для всех. Всё вечернее время, с 19 часов, ярославское телевидение отдало концерту: показали не только ораторию, но и вступительные слова, и вручение наград и дипломов после концерта — всю церемонию. Такого внимания к музыке я не видел с далёких 1980-х годов. Это уже забытое явление… Так что спасибо ярославцам, всем, за такое доброе отношение и к музыке, и к композиторам! Чувствовалось, что и хору музыка близка, они всё через себя пропустили.

Хочу поблагодарить также солистов и музыкантов. Это лауреаты международных конкурсов Алина Яровая (сопрано), Яна Чернятина (меццо-сопрано), Александр Суханов (баритон), Родион Васенькин (бас), лауреат премии «Национальное достояние России» Ольга Алексеева (гусли), дипломант Всероссийского конкурса Марфа Никитина (гусли), заслуженный артист России Владимир Попов (ударные), лауреат международных конкурсов Анна Попова (ударные). И особая благодарность народному артисту России Николаю Петровичу Бурляеву за художественное слово. Также хочу отметить, что название оратории — «Под стягом Александра» — предложил епископ Феодор, ныне митрополит Волгоградский и Камышинский.

«ЗАВТРА». Владимир Борисович, спасибо за беседу!

Пользуясь случаем, приглашаю всех на московскую премьеру оратории-действа в честь 800-летия Александра Невского, которая состоится 15 января в Московском Доме музыки.

На фото: мемориальный комплекс «Князь Александр Невский с дружиной», установленный на берегу Чудского озера 11 сентября 2021 года Российским военно-историческим обществом при поддержке Министерства обороны РФ. Скульпторы Виталий Шанов и Дарья Успенская, архитекторы — Константин Фомин и Дмитрий Смирнов.

«Настоящий писатель — это то же, что древ­ний пророк: он видит яснее, чем обычные лю­ди», — писал Антон Павлович Чехов. Именно эти слова великого писателя-сатирика я поместила бы на постаменте его памятника. Чехов обладал способностью не только видеть человека на­сквозь, замечать все его слабости и недостатки, но и выставлял эти недостатки на всеобщее обо­зрение, высмеивал, разоблачал — для того, что­бы предупредить человечество о пагубном влия­нии и неисправимых последствиях подобных по­роков. Зоркий взгляд художника схватывал са­мые

характерные черты в обычной жизни про­стых русских людей. Впоследствии увиденные и осмысленные им картины оживали в его чудес­ных рассказах.

Памятник писателю должен быть поставлен в Москве — в городе, к бульварам и улицам кото­рого Чехов был невероятно привязан. Будучи еще молодым литератором, он с удовольствием осмат­ривал достопримечательности Кремля, восхи­щался колокольным звоном, интересовался теат­рами и музеями. «Тут мой дом, и моя карьера, — говорил он. — Как пишущий я имею смысл толь­ко в столице». А еще восторженно писал своему товарищу в Таганрог: «Приезжай в Москву!!! Я ужасно полюбил Москву.

Кто привыкнет к ней, тот не уедет из нее. Я навсегда москвич». При­чем памятник Чехову должен находиться не на каком-нибудь обособленном месте, не за городом, не на огромной площади, не на возвышенности или пустыре, а в самой гуще московской жизни, в наиболее людном месте, где постоянно движут­ся в разных направлениях городские жители, занятые своими повседневными делами и забота­ми. Писателя все время должна окружать пест­рая толпа и живая, вечно кипящая жизнь — что­бы его зоркий взгляд мог видеть, подмечать глав­ное, указывать нам на недостатки, весело смеять­ся над ошибками или гневно осуждать пороки.

Уверенная, смелая фигура. Требовательные, но в то же время добрые глаза человека, который, подобно опытному лекарю (ведь по образованию Чехов был врачом), способен с первого взгляда определить болезнь, указать на нее пациенту и подсказать путь исцеления. Ведь задачей вели­кого сатирика было не просто высмеивать и клей­мить пороки общества. Он стремился излечить это общество, открыть людям глаза на то, что бо­лезнь уже проникла в их организм, но еще не по­здно все исправить.

Чехов верил в людей, верил в то, что «правда и красота», составляющие главную ценность че­ловеческой жизни, обязательно восторжествуют. Потому его глаза должны заглядывать прямо в душу каждого человека, каждого случайного прохожего. И если в сердце этого человека посе­лился какой-то порок, то он не сможет выдержать этого изучающего, пронизывающего насквозь и все подмечающего взгляда. Он отведет глаза, за­думается над тем, почему он не может также сме­ло и открыто смотреть в лицо этому человеку, что внутри его заставляет спрятаться, укрыться, убе­жать. И поняв, возможно, искоренить свой недо­статок. Чтобы в следующий раз смело и спокой­но взглянуть в глаза писателя с открытой чело­веческой улыбкой, понимающим взглядом, вы­ражающим гордость, уважение и благодарность. И Чехов ответит ему такой же улыбкой. Но улы­баться будут только глаза, потому что далеко еще от совершенства наше общество и многих еще предстоит наставить на истинный путь. А пото­му внимательный взгляд не может пропустить ни одной детали. Возможно, писатель немного ус­тал, но отдыхать не время — многое нужно успеть, многое исправить.

Памятник Чехову должен стоять в месте, ко­торое постоянно освещается солнцем. Этот памят­ник, расположенный в людном месте, все же дол­жен возвышаться над прохожими, чтобы с высо­ты смотреть на мир и своей величественностью подтверждать силу правды, добра и справедли­вости.

Но это не должна быть одинокая фигура из холодного мрамора. На заднем плане этого памят­ника, а точнее, композиции, мемориала должна быть запечатлена московская жизнь, должны быть изображены персонажи, герои чеховских рассказов. Вот перед нами похожий на червяка человек в мундире. А вот подобострастно согнув­шийся перед толстым чиновником тонкий госпо­дин, потерявший не только гордость и достоин­ство, но и человеческое обличье. Вот двуличный Хрюкин, потрясающий укушенным пальцем, и полицейский надзиратель, желающий найти пра­вильное решение и при этом не обидеть высокое лицо: в их обликах мы видим тех самых хамеле­онов, которые «в ответ на воздействие различных раздражителей могут даже менять цвет от серо­го до коричневого и зеленого, а иногда и желто­го». А рядом с ними несчастный человек, окру­женный толпой равнодушных к его горю обыва­телей; и порхающая, как «попрыгунья-стреко­за», светская барышня; и миленькая «душень­ка», которая уже ничего не хочет, ни к чему не стремится, ничему не радуется, но в облике ко­торой еще не угасло стремление к возобновлению жизни и чувств; и сумасшедший пациент, проте­стующий против истязания умалишенных за ре­шеткой.

Все эти образы должны быть ярко и точно воссозданы для того, чтобы каждый проходящий мимо мог сравнить себя не только с автором, но и с его героями и задать себе вопрос: «На кого же из них я больше похож?», или: «Что общего у меня с этой неприглядной фигурой, согнувшей­ся над кустом крыжовника?», или: «Неужели мы все похожи на этих легкомысленных посетителей богемного салона?», или: «Может хватит порхать по жизни, подобно стрекозе?» Много вопросов и ответов может родиться в уме прохожего, взгля­нувшего на широкую панораму жизни, воссоз­данную по мотивам произведений писателя. А чтобы все эти персонажи стали по-настоящему живыми и реальными, под фигурой каждого из них должна быть выписана цитата из соответ­ствующего рассказа.

А вообще, на мой взгляд, недостаточно одно­го памятника такому великому писателю, как А. П. Чехов. Ведь пороки, которые он высмеивал, недостатки, на которые указывал, характерны не только для одного города, не только для столи­цы. И в наше время очень многое из того, о чем писал сатирик, остается актуальным, проблемы, затронутые в его творчестве, и до сих пор сохра­няют свою злободневность. Поэтому памятник великому писателю должен быть в каждом горо­де — как напоминание о несовершенстве нашего мира, о необходимости очищения души, помыс­лов, стремлений, об ответственности каждого из нас не только за собственную жизнь, но и за судь­бу всего человечества.

Глоссарий:

— сочинение о памятнике

— сочинение на тему Памятник культуры

— сочинение на тему описание памятника культуры

— сочинение о памятнике культуры

— сочинение на тему памятники культуры

Девяносто лет назад СССР осуществил величайший акт уничтожения русского исторического наследия. В центре Москвы был взорван храм Христа Спасителя, созданный в честь победы в войне 1812 года. Вместо него советская власть хотела возвести другое грандиозное сооружение. Почему этого так и не произошло? И какие еще величайшие архитектурные памятники были уничтожены коммунистами?

5 декабря 1931 года в Москве на Волхонке раздался мощный взрыв. Когда опустилось облако пыли, толпа зевак с удивлением обнаружила, что несмотря на заложенные в основание здания заряды, храм Христа Спасителя стоит, обрушились лишь купола. Второй взрыв, гораздо более мощный, добил храм, который рухнул, будто демонстрируя, что воля советского руководства сокрушает даже самый твердый камень.

В 1931 году как раз состоялся конкурс на разработку проекта Дворца Советов. Это было сооружение, имевшее для коммунистического правительства первостепенное значение. В нем должны были происходить заседания органов государственной власти. Сам дворец должен был символизировать мощь Советского государства, торжество идей коммунизма. Если Москва считалась центром нового пролетарского мира, то центром Москвы должен был стать Дворец Советов. А поскольку в то время еще не умерли идеи всемирной революции, то предполагалось, что рано или поздно дворец должен был стать помпезной декорацией для проведения церемоний принятия в состав СССР новых республик.

На фоне столь великих задач считаться с историческим прошлым не собирались. Дворец должен был быть размещен в самом центре Москвы. Место легко нашлось – как раз там, где в 1837–1860 годах был построен храм-памятник Отечественной войне 1812 года. Естественно для большевиков Отечественная война не имела ровно никакого значения, особенно в сравнении с мировой революцией, так что решение было принято очень скоро. В июне 1931 года вопрос еще только рассматривался на Политбюро ЦК ВКП(б), а уже в июле заседание ЦИК СССР постановило, что храм Христа Спасителя должен быть разрушен как можно скорее.

Так было уничтожено великое творение архитектора Константина Тона, шедевр русско-византийского стиля – одного из первых национальных архитектурных стилей, появившихся в России. Большевики почему-то питали особенную ненависть к русским национальным стилям. Из всех памятников архитектуры прошлого с особенным старанием уничтожались построенные в русско-византийском и неорусском стиле, которые были особенно популярны в период с 1830-х годов до 1917 года.

Дело дошло до того, что абсолютно все, сооруженные в Санкт-Петербурге здания работы Тона, любимого архитектора императора Николая I, были взорваны в годы советской власти. Это варварство сопровождалось стандартным ярлыком: «не имеют художественной и исторической ценности». А неорусскому стилю даже придумали обидную кличку псевдорусский, стремясь унизить его даже в термине. Хотя, разумеется, никаким «псевдо», он не был, оставаясь типичным представителем европейских национальных архитектурных школ периода романтизма и модерна.

Куски мрамора и гранита от разрушенного храма были использованы в отделке здания Совета труда и обороны (ныне Государственная дума), а также на станциях «Кропоткинская» и «имени Кагановича» строившейся тогда первой – Сокольнической линии метрополитена. Чудом сохранившиеся мраморные скамьи стали частью интерьера станции «Новокузнецкая». С каким-то особым цинизмом мраморные плиты, на которых были выбиты имена погибших во время войны 1812 года, были разбиты на мраморную крошку, которую использовали для посыпания дорожек в московских парках. Судя по всему, советские власти сочли, что когда «победивший пролетариат», прогуливаясь по паркам, попирает превращенные в труху забытые имена дворян – это выглядит очень символично.

Впрочем, разрушение храма-памятника не пошло впрок Дворцу Советов, и его судьба оказалась печальна. Споры о проекте здания продолжались до 1933 года – высшее руководство СССР никак не могло выбрать устраивающий всех проект. Наконец, как говорят при личном участии Сталина, был выбран победитель – Борис Иофан, автор знаменитого «Дома на набережной», один из «придворных» архитекторов той эпохи.

Дворец должен был стать величайшим строительным сооружением на Земле.

Его высота планировалась в 415 метров, а внутренний объем в 8 млн кубометров. Венчать здание должна была колоссальная статуя Ленина весом шесть тысяч тонн, один лишь указательный палец которой (им Ленин должен был указывать путь в «светлое будущее») достигал в длину четырех метров! В Большом зале 21 тыс. человек должны были внимать голосу советских вождей. Дворец предполагалось богато украсить барельефами, мозаикой и витражами. Фактически это должен был быть псевдохрам новой коммунистической псевдорелигии.

Но несмотря на то, что подготовка к строительству началась сразу после взрыва храма, немедленно обнаружились очень большие проблемы. Выяснилось, что СССР просто не располагает строительными технологиями, позволяющими возвести здание такого масштаба. А стоимость Дворца Советов оказалась столь велика, что строительство растянулось на годы и было тихо свернуто уже во время войны. Возведенные металлические конструкции разобрали и использовали для строительства железнодорожных мостов.

Когда в конце 1940-х годов попытались вернуться к строительству, пришлось разработать новый проект. Но даже уменьшенный в два раза дворец оказался не по силам советской экономике. Так что в итоге в 1958–1960 годах в фундаменте первого Дворца Советов был построен самый большой в мире открытый зимний плавательный бассейн «Москва». Вместо циклопического идеологического сооружения появилась простая большая яма, заполненная водой.

Но одним разрушенным храмом Христа Спасителя большевики не ограничились. За советский период истории в России были уничтожены тысячи памятников архитектуры.

Обычно их уничтожение пытались оправдать необходимостью развития городской среды, но всем было понятно – власть борется с символами прошлого, уничтожает историческую память русского народа. Попробуем вспомнить лишь самые значительные из утраченных памятников.

В 1911 году на собранные по всей России средства началось строительство величественного Александро-Невского собора на Миусской площади в Москве. Это был второй по размеру храм в древней столице. Он возводился как памятник в честь освобождения крестьян в 1861 году. Архитекторами были два виднейших мастера В. Васнецов и А. Померанцев, выбравшие для храма неорусский стиль – самый популярный в то время в России. К 1917 году строительство было закончено, но тут грянула революция.

Для большевиков память об императоре-освободителе Александре II была неприемлема. Уничтожались все памятники в его честь. Сначала советские власти просто запретили вести в соборе богослужения. Храм стоял пустой и разрушался. Были планы превращения здания в крематорий, но затем его стали использовать как склад. В 1931 году его тоже попытались взорвать, но столкнулись с тем, что храм был построен настолько крепко, что сильный взрыв мог скорее разрушить соседние здания, чем сам Александро-Невский собор. Так заброшенный храм простоял до 1950-х годов, когда его тихо разобрали на мусор. Это было следствием качества царского цементного раствора – он так крепко скреплял кирпичи, что получить достаточное число строительных материалов просто не вышло.

С 1699 года на Покровке стояла удивительной красоты церковь Успения Пресвятой Богородицы. Это был памятник позднего московского барокко, в котором традиции старой русской школы причудливо переплелись с новейшими идеями, привезенными царем Петром I из-за границы. Этот храм был любимой церковью Федора Достоевского, который, оказавшись в Москве, всегда ехал на Покровку помолиться в Успенской церкви и полюбоваться на нее. Он заранее останавливал извозчика и шел к ней пешком, чтобы по пути рассмотреть храм во всей красе. Академик Дмитрий Лихачёв вспоминал, что церковь произвела на него такое потрясающее впечатление, что именно после этого он решил заниматься исследованием древнерусской культуры. В Москве ходила легенда, что в 1812 году Наполеон был так восхищен церковью Успения Пресвятой Богородицы, что приказал разобрать ее и перевезти в Париж. Но из-за быстрого отступления французы не успели реализовать этот план. Храм снесли в 1936 году под предлогом расширения проезда по улице Покровке.

В Кремле в советские годы были уничтожены два монастыря, мешавших своим соседством новой атеистической власти. Первый из них – Чудов монастырь, основанный московским митрополитом Алексием, сыгравшим важнейшую роль в объединении русских княжеств. За свое значение для православной церкви он получил звание Великой лавры. Традиционно именно там крестили детей великих князей Московских и затем царей всея Руси. Монастырский собор был построен итальянскими мастерами при Иване III.

После революции монахов изгнали, а в помещениях разместили военную школу. Несмотря на то, что советская власть официально объявила здания монастыря памятником архитектуры, в 1929 году начался снос монастырских сооружений, продолжавшийся до 1932 года. Затем на этом месте построили 14-й корпус Кремля, снесенный уже в наши дни по причине полного отсутствия архитектурной и исторической ценности. Второй разрушенный монастырь – Воскресенский, он был основан в конце XIV века. Монастырский собор строил выдающийся архитектор Алевиз Фрязин. В 1917 году монастырь был закрыт, а в 1929-м – взорван.

В 1934 году была уничтожена Сухарева башня – один из немногочисленных московских каменных памятников XVII века. Она была построена по приказу Петра I, там находилась обсерватория знаменитого ученого Якова Брюса, там же размещалась знаменитая «школа математических и навигацких наук».

В 1927 году была снесена триумфальная арка «Красные ворота», построенная в честь победы русской армии под Полтавой. Это великолепное барочное сооружение было объявлено «мешающим проезду транспорта» и взорвано. В 1934 году снесли Китайгородскую стену и башни – выдающийся памятник русской средневековой крепостной архитектуры.

Но советская власть враждовала не только со зданиями. Сносились и памятники, особенно если они вызывали ненужную ассоциацию со славными моментами истории Российской империи. В Москве был уничтожен памятник императору Александру III, авторства знаменитого Опекушина перед храмом Христа Спасителя, памятник Александру II в Кремле, памятник генералу Скобелеву на Тверской площади.

В Ленинграде убрали замечательный по художественной силе памятник Александру III работы Трубецкого, памятник благотворителю принцу Ольденбургскому, памятник русским воинам – победителям в войне с Турцией 1877-1878 годов, памятник Александру II, несколько памятников русским военным частям, отличившимся в войнах прошлого. В Киеве был показательно уничтожен памятник Столыпину, которого большевики считали своим личным врагом. Фигуру главы русского правительства демонстративно повесили.

Так советская власть расправлялась с прошлым, уничтожая историческую память русского народа. Наша история, наша память о прошлом были буквально взорваны. Их хотели уничтожить, чтобы заменить на коммунистическую идеологию, которая должна была стать основой для создания нового «советского народа».