Собрание рассказов об изречениях и поступках мухаммеда название

усская литература конца XIX в. уверенно продолжала свое триумфальное шествие с именами И. Тургенева, Л. Толстого, Ф. Достоевского, когда к этой триаде в конце 1890-х гг. вдруг неожиданно присоединился еще совсем не- известный Максим Горький. Как отмечал в свое время славист и переводчик Фриц Мирау (1934–2018), творчество и внелитературная деятельность рус- ского писателя начиная с рубежа XIX–XX вв., стала предметом пристально- го внимания со стороны немецкого общества (см. подробнее: [17, с. 818]). Первые публикации М. Горького на немецком языке датируют- ся 1900 г. В берлинском журнале «Социалистический ежемесячник» („Socialistische Monatshefte“) выходит рассказ М. Горького «Двадцать шесть и одна» („Sechsundzwanzig und eine“) — без указания имени переводчика. В берлинском издательстве «Шрайтер» („Schreitersche Verlagsbuchhandlung“) в переводе К. Бергер увидели свет «Каин и Артем», «Емельян Пиляй» и «Бывшие люди» („Ehemalige Leute“). В переводе С. Гольденринг в берлин- ском издательстве «Нойфельд и Гениус» („Neufeld & Henius“) в составе сборника рассказов «Бродяга» („Der Vagabund“) вышли «Как странники по большой дороге…», «Мальва», «Дело с застежками» и др., а в издатель- стве «Хуго Штайниц» („Hugo Steinitz“) — «Проходимец и другие истории» („Der Hallunke und andere Geschichten“) в переводе Н. Сыркина. В издатель- стве «Генрих Минден» (Дрезден-Лейпциг) в авторизированном переводе С. Гольденринг вышел сборник избранных рассказов М. Горького под назва- нием «История одного преступления» („Die Geschichte eines Verbrechens“). Следующий, 1901, можно по праву назвать годом начала триум- фального шествия ранних произведений М. Горького в Германии. Сре- ди журнальных публикаций — рассказы «Однажды осенью» („Einmal zur Мировая литература / Т.В. Кудрявцева 119 Herbsteszeit“) в переводе Е. Клиорин (орган Социал-демократической пар- тии Германии журнал «Новое время» / „Die Neue Zeit“), «Болесь» („Boles“) в переводе Т. Фрёберга, «О беспокойной книге» („Ein aufregendes Buch“) в переводе В. Генкеля («Югенд» / „Jugend“ — юность, молодость — извест- ный журнал направления югендстиль = стиль модерн), «Весенние мело- дии» („Frühlingsmelodieen“) — журнал «Социалистический ежемесячник» (без указания имени переводчика). В 1901 г. произведения М. Горького в разных переводах регулярно печатаются одновременно в нескольких издательствах. В одном из глав- ных издательств модернизма и авангарда, берлинском «Бруно и Пауль Кассирер» („Bruno und Paul Cassirer“) вышли семь книг тиражом 1000 эк- земпляров каждая под общим серийным названием «Избранные рассказы Горького». В серию вошли «Супруги Орловы», «Как странники по большой дороге…», «На плотах», «Бывшие люди», «Тоска», «Дед Архип и Лёнька» и др. (состав серии см.: [19, с. 136]). В том же году издательство печатает вто- рой тираж в 2000 и 3000 экземпляров. Рекламный текст издательства пред- лагает читателю познакомиться с автором, который менее чем за два года занял в русской литературе первое место рядом с патриархом Толстым (см.: [18, с. 195]). Переводы для этих изданий выполнил известный переводчик Август Шольц, который познакомился с М. Горьким во время путешествия по России. Он стал одним из первых, чьи переводы были авторизованы пи- сателем. В 1901 г. в «Издательстве современных устремлений в литерату- ре, социологии и теософии» („Verlag für moderne Bestrebungen in Literatur, Sozialwissenschaft und Theosophie“) Ойгена Дидерикса, получившем из- вестность как издательство «Ойген Дидерикс» („Eugen Diderichs“), в ав- торизованном переводе М. Феофанова увидели свет два сборника расска- зов — «Однажды осенью» („Einst im Herbst“) и «В степи» („In der Steppe“). Примечательно, что основанное в 1896 г. во Флоренции, а в 1904 г. пере- веденное в Йену издательство Дидерикса слыло центром публикации неоромантических произведений. Издатель понимал под неоромантикой «универсальность мировосприятия» [29, с. 25], отвечавшую общему обнов- ленческому духу, царившему в немецкой культуре того времени. В 1901 г. в одном из старейших немецкоязычных издательских домов „Deutsche Verlags-Anstalt (DVA)“ — «ДВА» в переводе К. Браунер вышел ро- Studia Litterarum /2021 том 6, № 3 120 ман «Фома Гордеев» и рассказы «Мальва» и «Коновалов». В дрезденском издательстве «Генрих Минден» в переводе Л.М. Вигандта выходит рассказ «Варенька Олесова». В лейпцигском издательстве «Рихард Вёпке» в перево- де П. Яковлева увидели свет «Читатель» („Ein sonderbarer Leser“), «О черте» („Wanderungen eines Teufels“) и «Индивидуалист» („Ein Individualist“), а в переводе К. Бергер — «Челкаш», «Болесь», «Песня о Соколе», «Скуки ради» („Das Opfer der Langweile“), «Тюрьма» („Das Gefängnis“), «Васька Красный» („Der rote Waska“). «Челкаш», «Болесь» и «Песня о Соколе» выходят в пе- реводе К. Бергер и П. Яковлева также в издательстве «Шрайтер». Сборник рассказов под названием «Двадцать шесть и одна» в переводе Л.М. Виганд- та выпускает берлинское издательство «Экштайн» („Eckstein“). 1902 г. оказался не менее «урожайным». В иллюстрированном ли- тературно-художественном журнале для семейного чтения «Ежемесячник Вестермана» („Westermanns Monatshefte“) вышел рассказ «Дело с застежка- ми» („Die Geschichte mit den silbernen Buchklammern“) в переводе Г. Штю- мке, в журнале «Югенд» — «Емельян Пиляй», «Зазубрина» („Sasubrina“) и «Ротмистр Кувалда» в переводе Т. Фрёберга, «Легенда о Данко» (в переводе Й. фон Иммендорфа), «О писателе, который зазнался» („Vom Schriftsteller, der übermüthig geworden“) в переводе Э. Хиршфедьд. В рассчитанном на еврейского читателя иллюстрированном журнале «Восток и Запад» была опубликована «Буря» („Sturm“), без указания переводчика. В серии для рабочих «В часы досуга» („In freien Stunden“), выходившей в издательстве центрального печатного социал-демократического органа, газеты «Вперед» („Vorwärts“), вышел сборник рассказов под названием «В тисках демонов» („Im Banne der Dämonen“), без указания имени переводчика. В 1902 г. в издательстве «Ойген Дидерикс» вышли роман «Трое» („Die Drei“) и серия сборников рассказов («Бывшие люди» / „Gewesene Leute“, «Тоска» / „Im Gram“, «Весенние мелодии» / „Frühlingsstimmen“) в переводе М. Феофанова. В издательстве «Бруно Кассирер» в перево- де А. Шольца увидели свет «Трое» („Drei Menschen“) и «Мещане» („Die Kleinbürger“). В серии «Современная библиотека Экштайна» в переводе Л.М. Ви- гандта вышел сборник рассказов под названием «Двадцать шесть и одна», в издательстве «Штайниц» в переводе Л. Файль — «Бывшие люди», а в пе- реводе Й. Айсинмана — сборник рассказов под названием «Каин и Артем». Мировая литература / Т.В. Кудрявцева 121 В издательстве «Б. Кассирер» увидели свет «Бывшие люди» в двух частях в переводе А. Шольца. В 1903 г. в журнале «Югенд» вышел рассказ под названием «Герой» („Der Held“, переводчик — B.v.B, фамилию установить не удалось), в сати- рическом социал-демократическом журнале «Дер варе Якоб» („Der wahre Jacob“ / «Настоящий Якоб») — «Перед лицом жизни» („Vor dem Angesicht des Lebens“), без указания имени переводчика, в «Ежемесячнике Вестер- мана» — «На дне» („Nachtasyl“), без указания имени переводчика. В том же году в переводе А. Шольца «На дне» опубликовало близкое к соци- ал-демократическим кругам и лично А. Парвусу мюнхенское издательство «Й. Мархлевский». В переводе С. Гольденринг берлинское издательство «Ной- фельд и Хенинс» („Neufeld und Henins“) опубликовало «Бывшие люди» („Gesunkene Leute“), в берлинском издательстве «Гнаденфельд» („Gnadenfeld“) в переводе П. Яковлева и К. Бергер вышли «Челкаш» и «Песня о соколе» („Lied vom Falken“), а в издательстве «Хуго Штай- ниц» — сборник рассказов под названием «Босяк» („Der Barfüssler“), в переводе Э. Хольма. В Галле (издательство «Отто Хендль» / „Otto Hendl“) выходит книга «Мой спутник и другие новеллы» („Mein Reisegefährte und andere Novellen“) с предисловием и в переводе Т. Кроцека. Книгу под на- званием «Цыгане и другие истории» („Zigeuner und andere Geschichten“) в переводе К. Хольма публикует известное мюнхенское издательство, специализировавшееся на выпуске постнатуралистической литературы, «Альберт Ланген» („Albert Langen“). В 1904 г., помимо многочисленных переизданий уже упомянутых произведений, под редакцией А. Шольца и в его переводе в штутгартском издательстве «Грайнер и Пфайфер» („Greiner und Pfeiffer“) выходят избран- ные произведения М. Горького. В 1905 г. журнал «Югенд» знакомит читателей с рассказами «Вода и ее значение в природе и жизни человека» („Das Wasser und seine Bedeutung in der Natur und im Leben der Menschen“) в переводе Г. Харфа, и «Ребенок» („Ein Kind“) в переводе Ф. Гларнер. В том же году в берлинском издатель- стве «Глобус» выходит Собрание сочинений М. Горького в двух томах. По- мимо ранее упомянутых в этом издании — «Дружки», «Товарищи», «Хан и его сын» и др. Studia Litterarum /2021 том 6, № 3 122 В целом в 1900–1905 гг. в Германии вышло более 100 книжных пу- бликаций писателя (см.: [10, с. 331–337; 16; 17]) в общей сложности в более двадцати издательствах (от нейтральных до левых и консервативных), а число переводчиков (среди них такие известные, как А. Шольц и К. Хольм) превышало цифру 10. Одновременно на произведения М. Горького появляются отклики и рецензии в периодической печати, выходят первые очерки жизни и творче- ства русского писателя. Если верить известному горьковеду из ГДР Х. Фог- ту (см.: [23, с. 590]), в журнале «Литературное эхо» („Das literarische Echo“) в начале 1899 г. Алексис фон Энгельгардт известил немецкую читающую публику о появлении в русской литературе многообещающего молодого таланта, сравнимого с А. Чеховым. В 1901 г. в журнале «Социалистиче- ский ежемесячник» была опубликована статья Евгении Март, в которой разъяснялись причины неожиданного взлета неизвестного молодого пи- сателя в самой России (см.: [36, с. 731–736]). По сути, автор предваряла начало такого же стремительного и успешного вхождения М. Горького в немецкоязычное культурное пространство. В 1902 г. вышел обзор произве- дений М. Горького в главном теоретическом органе CДПГ «Новое время» (автор — Е. Креовский) (см.: [32, с. 185–187]). В берлинском издательстве «Марквард» выходит книга историка культуры Ганса Оствальда «Максим Горький. Литература» (см.: [39]), а в 1905 г. в штутгартском издательстве «Штрекер и Шрёдер» — биография писателя «Максим Горький. Портрет жизни и творчества», написанная австрийским писателем Гансом Лебер- том (см.: [33]). Г. Оствальд констатирует «стремительный успех» русско- го писателя в первых строках своей книги: «В последние годы в русской литературе к старым известным голосам добавилось новое, достойное внимания звучание. Своей свежестью оно заполнило все. Голос писателя, зазвучавший по-новому во весь голос из глубин души был услышан. Его чествовали, его обожали, ему поклонялись. Его произведениями зачиты- вались» [39, с. 5]. Нельзя не отметить и того факта, что критики и рецензенты тех лет (в частности, Отто Ханзер) отдавая должное Горькому — «мастеру коротко- го рассказа» (short story) [23, с. 594], — ставили его произведения в один ряд с вершинными мировыми достижениями жанра, с такими его создателями, как Теодор Шторм, Марк Твен и др. (см. подробнее: [23, с. 595]). Мировая литература / Т.В. Кудрявцева 123 Популярность произведений молодого русского писателя настолько затмила его немецких собратьев по перу, что и издатели, и критики получи- ли негласное распоряжение воспрепятствовать распространению произве- дений М. Горького в Германии, дабы не создавать конкуренцию собствен- ным авторам. Возникает закономерный вопрос, почему так велик оказался интерес к произведениям молодого русского писателя. Известно, что более популярными в чужом культурном пространстве в основном оказываются произведения, освещающие темы, так или иначе актуальные и для иноязычного читателя. Рубеж XIX–XX вв. в Германии характеризовался необыкновенным разнообразием художественно-эстети- ческих тенденций. Сосуществование родственных и противоборствующих литературных течений (реализм, натурализм, импрессионизм, неороман- тизм, символизм, югендстиль, областническая литература, неоклассицизм, экспрессионизм и др.) вызвало к жизни явление, получившее название «стилевой плюрализм» [9, с. 83] или «конкуренция стилей» [20, с. 231]. Пожалуй, не найдется ни одного сколько-нибудь крупного немецко- го писателя того времени, кто не знал бы произведений М. Горького, более того, не обращался к ним так или иначе в собственном творчестве. Уже в юности сильное влияние М. Горького испытал будущий пролетарский пи- сатель Фридрих Вольф, который однажды напишет, что в творчестве рус- ского писателя «он находил подтверждение правильности своего взгляда на жизнь» [8, с. 689]. Но еще гимназистом Вольф увлекался ранними расска- зами М. Горького «Челкаш», «Старуха Изергиль», «Мальва», в которых его привлекала «судьба героев, пафос слияния человека и природы» [8, с. 689]. Следуя примеру Горького, Вольф тоже решил «побродяжничать», бросил дом и устроился матросом на судно (см.: [24, с. 350]). Современный исследователь российско-немецких литературных связей Юрген Леман справедливо отмечает, что «рост интереса к русской литературе в 1880-е гг. совпал с зарождением немецкого натурализма» [5, с. 105], когда после периода застоя в немецкой литературе его представители обратились к злободневной современной проблематике (см.: [4, с. 56–76]). Середина 1880-х — начало 1890-х гг. в Германии — время расцвета обличительной литературы социально-критического содержания, ее ради- кального разрыва с традицией и обращения «новых революционеров» в лице натуралистов к актуальным проблемам современности. Любопытна Studia Litterarum /2021 том 6, № 3 124 также мысль философа и литературного критика того времени Лео Берга о русском натурализме как об «особенно мощном, настоящем, потрясающем своим мастерством психологизации реализме, который намного превосхо- дит натуралистические сочинения западных европейцев, немцев и сканди- навов» [27; цит. по: 14, с. 81. Ср. также: 12, с. XII–XXV]. Однако, как отмечал в своей статье о Горьком переводчик славян- ских литератур Георг Адам, причина стремительной популярности писате- ля в Германии и других европейских странах была не только в том, что в литературу ворвался новый молодой талант, сравнимый с «патриархами» (Ф. Достоевским и Л. Толстым), с темами и персонажами, уже известными немецкому читателю по произведениям других русских писателей (см.: [25, с. 239–242. Ср также: 40, с. 136–141]). Как пишет современный исследова- тель З. Хёферт, необыкновенная популярность молодого русского писателя отчасти объяснялась новизной ракурса, выбранного им для изображения современной жизни. Протестно-критический дух произведений М. Горько- го в пропитанной шопенгауэровским пессимизмом атмосфере тогдашней Германии не мог не привлечь к себе внимания (см.: [12, с. XXII]). Интерес к произведениям М. Горького был, несомненно, вызван пре- жде всего обращением писателя к людям «из низов», больше других стра- давших под гнетом подавления индивидуальной свободы, что позволяло обнажить непрочность общественных устоев и привлекало прежде всего революционно настроенного молодого читателя (см.: [12, с. XXII]). Револю- ционность подхода М. Горького в его обращении к борьбе верхов и низов отмечает и теоретик немецкого натурализма Лео Берг (см.: [28, с. 46–52]). Однако не менее важен оказывается способ обрисовки глубинной сути ха- рактеров героев «из низов», о чем пишет врач по профессии Г. Адам (см.: [25, с. 239–242]). Подобно русским классикам и в отличие от типичных образов немецких натуралистов, М. Горький не просто показывает людей, страдающих под гнетом внешних обстоятельств, его герои испытывают ду- шевные муки, угрызения совести, и последнее обусловлено не столько соци- альными факторами, сколько личностными характеристиками, нередко — различными видами психопатических состояний (см.: [25, с. 240]). Нельзя игнорировать и тот факт, что рубеж веков — время активной рецепции идей Фрейда и повышенного интереса к психоаналитическим практикам. Персо- нажи Горького, по Адаму, «бродяги по рождению» [25, с. 240], не способные Мировая литература / Т.В. Кудрявцева 125 вписаться в рамки регламентированного общественного порядка, как нель- зя лучше отвечают на запросы времени, чутко реагирующего на «отклоне- ния от нормы» [25, с. 240]. И, что важно, М. Горький не просто наблюдает с жалостью и состраданием, руководствуясь принципами человеколюбия, за населяющими его произведения «странными» персонажами, он, как пишет Берг, пытается проникнуть во внутренний мир своих героев, понять глу- бинные побуждения, рожденные природой их индивидуальной психики, находит в их мыслях, чувствах и поступках близкие самому писателю черты сопрягаемой с анархической свободой личности «философии жизни». И эта особость в глазах писателя и есть та «мощь и величие, которые возвыша- ют изображаемых им людей над лишенной этих качеств “глупой массой”» [25, с. 240], представителям которой в произведениях молодого Горького, по словам Берга, отводится далеко не роль людей, достойных подражания, уважения или восхищения. Не случайно исследователь проводит прямую аналогию с оппозицией Ницше «сверхлюди» и «стадные люди», для кото- рых и свойственен «болезненный, античеловеческий индивидуализм» [25, с. 240]. Заслугу Горького Адам видит в том, что его герои ощущают свою «патологическую сущность» [25, с. 240] и описывают ее с помощью автора, выступающего порой в роли профессионального психиатра. Начинавший как натуралист, один из главных представителей не- мецкого литературного импрессионизма Йоханнес Шлаф, в произведениях которого нашли заметное преломление также черты неоромантизма, сим- волизма и югендстиля, опубликовал в ежедневной пражской газете «Прагер тагблатт» рецензию на вышедшее в 1901 г. собрание рассказов М. Горького в переводе Шольца. Сравнивая Горького с Чеховым, Шлаф явно симпати- зирует первому, угадывая в его персонажах «героя и нового человека буду- щего, прокладывающего к нему дорогу в духовной борьбе одиночки» [41; цит. по: 23, с. 597], и видя в нем продолжателя традиций Ф. Достоевского и Ф. Ницше. Отдельного внимания заслуживает оценка М. Горького, прозвучав- шая в 1902 г. из уст известного идеолога «крови-и-почвы» Адольфа Бар- тельса. По Бартельсу, источником творческой энергии для М. Горького слу- жит негативный опыт «пресыщения культурой» [26, с. 331]. Так называемая сверхкультура вызывает у писателя «чувство отвращения», и это находит воплощение в образах его «босяков». А в самом писателе «дремлет» ниц- Studia Litterarum /2021 том 6, № 3 126 шеанская воля к «высшему развитию» [26, с. 332] (словно в продолжение приобретающей в наше время все большую актуальность линии противо- стояния Шиллера и Достоевского доктринам «великого инквизиторства» и «счастливого дитяти». — Т.К.). Справедливости ради следует отметить, что не все разделяли общее восхищение новым «открытием» в русской литературе. Так, Нина Хофман в своем очерке «Максим Горький» (1899), не отрицая художественных досто- инств произведений Горького, не поняла «гуманистической направленно- сти» [31; цит. по: 36, с. 125] творчества молодого русского писателя, увидев в его произведениях лишь «грязь», «зло» и «ненависть» в противополож- ность «любви» того же Л. Толстого [3; цит. по: 36, с. 126]. Трудно было бы заподозрить в любви к писателю-модернисту, ка- ким предстает по большому счету ранний Горький, и одного из идеологов националистической фёлькиш-литературы Фридриха Линхарда, который, в частности, в своем «Тюрингском дневнике» критикует современную ли- тературу натурализма, причисляя к ней «На дне» М. Горького (см.: [34, с. 59–61; 15, с. 337]). Некоторая снисходительность в оценке молодого русского писателя прочитывается у либерального критика Артура Элоэссера, следующего в фарватере традиционных представлений об особости, инаковости русского народа, у которого, как полагает Элоэссер, в отличие от европейцев любовь к отчеству и ближнему сопряжена не с чувствами гордости и солидарности, но с жалостью и состраданием (см.: [30; 23, с. 597]). Своеобразным casus belli по отношению к общему хору благоже- лательных откликов на произведения М. Горького можно считать крайне негативную реакцию писателя-почвенника Германа Лёнса на успех чуже- земца. Его главный упрек состоит в том, что русского писателя читают едва ли не больше, чем «всех современных немецких писателей вместе взятых». Поэтому М. Горький подлежит «выдворению» из германского культурно- го пространства. Главный аргумент подобного вердикта состоит в том, что М. Горький чужд немецкому читателю по духу, темы его произведений да- леки от реальной немецкой жизни, а оценить их художественные достоин- ства невозможно, поскольку читатель знакомится с текстом по переводам [35; 23, с. 615–617]. Мировая литература / Т.В. Кудрявцева 127 Тем более любопытно наблюдение современника Горького, мюн- хенского слависта и социолога из России Георга Полонского, который от- мечает в произведениях М. Горького неоромантические черты (см.: [40, с. 449–454]). Действительно, «томление» души задыхающегося в тисках бюргерской рутины немецкого интеллектуала по «прекрасному далеко» в сочетании с бунтарством анархо-индивидуалистической личности оказа- лось весьма восприимчиво к мятежному духу персонажей русского «буре- вестника». Так, непосредственное влияние М. Горького ощутимо, например, в раннем творчестве немецкой писательницы Рикарды Хух. Оно прослежи- вается, в частности, в ее романе «Из Триумфального переулка» („Aus der Triumphgasse. Lebensskizzen“, 1902), который напоминает стиль М. Горь- кого красочным южным колоритом, байроническим настроем, сходством характеров «бывших людей», романтиков-авантюристов, безоглядно попи- рающих нормы устоявшегося бюргерского сознания (см.: [1, с. 498]). Само понятие «человечность» сопряжено у Р. Хух в этом произведении скорее с миром босяков и люмпен-пролетариев, нежели с представителями респек- табельного бюргерского сословия. Любопытные параллели прослеживаются между произведениями М. Горького и Герхарта Гауптмана. Примечательно, что начинавший как на- туралист Гауптман предпочитал относить свое творчество после 1893 г. (год постановки «Ткачей») в разряд неоромантического искусства, о чем он, в частности, пишет датскому литературному критику Георгу Брандесу (см.: [21, с. 525]). Так, в пьесах Гауптмана «Вознесение Ганнеле» и «На дне» Горь- кого присутствует картина приюта, где умирают герои, а в «Перед заходом солнца» немецкого писателя и «Егоре Булычове и других» стержнем сю- жета становится гибель сильной личности. Некоторые «семейные драмы» М. Горького имеют очевидные параллели с «Праздником мира» Г. Гауптмана. Это и гнетущая атмосфера, царящая в семье, и взаимная ненависть домочадцев. Известно, что большое впечатление на М. Горького произвела премьера «Праздника мира», состоявшаяся в Москве (см.: [6, с. 249–250]). Из драматургических произведений М. Горького тех лет наибольше- го внимания заслуживает пьеса «На дне». Именно с этой пьесы, как отмеча- ет З. Хёферт, началось восхождение М. Горького на мировой литературный Олимп (см.: [12, с. XXIV]). Премьера спектакля состоялась в Берлинском немецком театре 23 января 1903 г. В течение полутора лет пьеса выдержала Studia Litterarum /2021 том 6, № 3 128 более 600 представлений (см.: [3, с. 281]). В трактовке известного режиссе- ра Рихарда Валлентина пьеса «приобрела ярко выраженное символистское звучание» [7, с. 262]. Как пишет исследовательница Л. Бояджиева, «Мир ночлежки как бы слегка сдвигался за грань реальности, очертания предме- тов размывались в дрожащем свете, окно чернело слепой глазницей, а лест- ница уходила круто вверх, в никуда. Фигуры людей, возникающие из мрака, словно серые призрачные тени, трепетали в удушливой замкнутости сцени- ческого пространства — образ Человечества, мятущегося в поисках добра и справедливости» (см.: [2, с. 45]). Известный литературный критик, один из первых теоретиков нату- рализма Юлиус Гарт писал в связи с грандиозным успехом «На дне» о побе- де М. Горького «над Метерлинком и Гауптманом», о «коренящейся в чело- веческом поэзии, которая <…> сметает все драматургические школярские трюки», о «большой победе искусства, которое прежде всего есть религия» (цит. по: [38, с. 602]). Предсказуемой была реакция на пьесу теоретика марксистской эсте- тики Франца Меринга. Он ставит в заслугу автору знание русской жизни и умение мастерски воплотить это знание в художественном произведении, выигрывающем в сравнении с идущими одновременно с его пьесой дра- мами «Бедный Генрих» Гауптмана и «Монна Ванна» Метерлинка. Меринг считает «волшебную» пьесу М. Горького весьма полезной для немецких ра- бочих [37, с. 574–576]. Вместе с тем уже в 1905 г., когда европейские элиты осознали опас- ность революционных настроений М. Горького, в буржуазной прессе, как пишет З. Хёферт, меняется не только содержание и тон откликов на про- изведения писателя, но и резко сокращается количество издаваемых про- изведений, равно как и публикаций, посвященных его творчеству (см.: [12, с. XXIV. Ср. также: 36]). Тем не менее в 1906 г. в берлинском издательстве И.И. Ладыжникова („Bühnen- und Buchverlag russischer Autoren J. Ladyschnikow“), специализи- ровавшемся на восточноевропейской и русской литературе спустя год после его основания выходят «Дачники» („Sommergäste“) в переводе А. Шольца. 25 января на сцене Малого театра Унтер ден Линден в Берлине со- стоялась премьера на немецком языке пьесы «Дети солнца» („Kinder der Sonne“). Постановка выдержала 70 представлений, на одном из них (7 мар- Мировая литература / Т.В. Кудрявцева 129 та 1906 г.), как отмечает современная исследовательница Ильзе Штаухе, присутствовал М. Горький (см. подробнее: [22, с. 663–665]). В авторизиро- ванном переводе Александра фон Хуна пьеса вышла в том же году в изда- тельстве Ладыжникова. «Враги» („Die Feinde“) в переводе Отто Деметриуса Потхоффа выш- ли в том же году, в том же издательстве. Пьеса была поставлена 24 ноября 1906 г. в том же театре, что и «Дети солнца». В декабре пьесу запретили (см. подробнее: [22, с. 667–670]). В 1907 г. в издательстве Ладыжникова в авторизированном переводе Адольфа Гесса увидел свет роман М. Горького «Мать» („Die Mutter“), кото- рый, по праву, может считаться русским вкладом в только что заявивший о себе немецкий экспрессионизм. Своеобразной квинтэссенцией, резюмирующей особенности вос- приятия раннего творчества А.М. Горького в Германии на рубеже XIX– XX вв., может служить высказывание современного исследователя Эдварда Хексельшнайдера. Он, в частности, пишет о том, что раннее творчество пи- сателя покорило западноевропейского читателя своим особым красочным колоритом, своеобразием повествовательной манеры, созданием сюжет- ных дуг напряжения, выбором экзотических тем и сильным романтическим подтекстом (см.: [11, с. 76]). Самобытность вкупе с энергией и, главное, пронизывающей все произведения идеей свободы составляют то целое, что норвежский исследователь Гейр Кьецаа, на которого ссылается Хексельшнайдер, называет «новым словом во времена скуки» [13; цит. по: 11, с. 78]. М. Горький, пишет Кьецаа, дарил читателю воздух и солнце, наполнял его жизнелюбием, вселял мужество и подобно тому, как это будут делать «но- вые революционеры» из рядов экспрессионистов, побуждал к действию.