Смотреть сказки русского леса 1966

Шестиминутный фильм «Злоключения французского джентльмена без штанов на пляже Зандворта» (1905) считается самым старым сохранившимся кинопроизведением страны Нидерланды. С тех пор, собственно, вклада в кино бывшей великой страны, которая подарила миру капитализм, колониализм, краски для живописи и добрую часть самой живописи, никакого особого и не наблюдается.

Русские критики ещё могут смешно по-американски назвать Пауля Верхувена, Йеруна Краббе, Рутгера Хауэра, Фамке Янссен, но до Менно Мейеса уже не дойдут. А всё потому, что таких людей давным-давно в голландском кино не существует — они все в Америке.

Про единственного оскароносца, послевоенного Фонса Радемакерса, или Йориса Ивенса с «пальмовой веткой» сейчас уже никто и не вспомнит. Ну и Майк ван Дим, конечно.

Всё очень просто: не бедна талантами страна Нидерландия, просто рынок для местного кино — микроскопический. И когда в головах отечественных кинодеятелей бродят громкие мысли, как было бы здорово, если бы Россия разделилась на много прекрасных стран типа Голландии (у некоторых ещё пример — Швейцария, но никто не говорит про Албанию), они не в состоянии понять, что и кино вашему тогда точно хана. Но пока живёшь на государственные деньги, можно и помечтать, не правда ли? Можно ещё помечтать о Голливуде, куда тебя заберут на голубом вертолёте, но много ли вас таких в Голливуде? Ноль без палочки.

Кстати, пример Верхувена с Хауэром тоже мало кому помог в Голландии — целое поколение 1980—2000-х возвращалось из Америки пачками, потому что так и не смогли пробиться. Кому в Америке нужен актёр по имени Антони Виллем Константин Гнеомар (Антони) Камерлинг? То-то и оно.

Зато сегодня всё кинопроизводство в Нидерландах производится при помощи государственного фонда кино, что позволяет хоть как-то присутствовать на собственных же экранах, где теперь примерно в год 30 местных фильмов, европейских — 70, а американских — 115. Сто пятнадцать. Так и запишем. При этом «свои» стабильно проваливаются в прокате. И это тенденция десятков лет.

Местные режиссёры во многом выходцы (и обратно ушедшие) из театральной среды. Тут большое количество государственных театров и небольших театральных групп — в них как раз и имеют более стабильную работу и режиссёры, и актёры страны. Это не может не накладывать отпечаток на характер кинематографа. Как по мне, так в лучшую сторону. 

Прекрасный пример такого выходца — Алекс ван Вармердам, второй голландский режиссёр, который за всю историю местного кино номинировался на «Золотую пальмовую ветвь» Каннского фестиваля (2013).

Первый театральный проект Алекса с друзьями назывался Hauser Orkater и функционировал с 1974 года. Там много внимания было уделено музыке — песни писал Алекс (текст), а музыку его брат Винсент ван Вармердам. Они даже сами выпускали альбомы (Op Avontuur, 1974), которые продавали исключительно на гастролях театра. В составе играл ещё один брат — Марк ван Вармердам. Почему я вдруг перечисляю всех родственников Кролика, как говорил А. Милн? Потому что, когда вы будете смотреть его фильмы, вас первым делом удивит количество ван Вармердамов в титрах. 

Удивительно тесный семейный круг, занятый в творческом процессе и кинопроизводстве у этого режиссёра, — натуральная фишка. И что удивительно — она приносит свои плоды. И даже отражается на эстетике его картин.

Кстати, в 2005 году на мейджор-лейбле EMI вышел диск Hauser Orkater — Zie De Mannen Vallen. Их выступления были несколько похожи на то, что делали наши «Авиа»… Естественно, за счёт театра Антона Адасинского. Но в 1980-м Алекс уже организовал собственную (с братом Марком) театральную труппу De Mexicaanse Hond («Мексиканский пёс» — видимо, трибьют «Андалузскому псу»), и это вполне активный до сих пор театр. Как-то совершенно случайно я посмотрел их спектакль «Помилуй нас» (Wees ons Genadig) по сценарию Алекса в 2007 году, но я даже и не думал, что Вармердам — известный голландский кинорежиссёр. Не знать — не зазорно, стыдно не хотеть знать. 

Собственно, в перерывах между фильмами — а они у него реально большие — он занимается театром и таким образом кормит своих актёров, которые снимаются у него практически во всех фильмах, примерно как у Аки Каурисмяки. Только Аки вписывает актёров в работу своих гастрономических предприятий, а Алекс — в театр.

Поначалу Вармердам снимал короткий метр, и это понятно: короткометражки и документальное кино в Голландии — более практичный вариант. Снявшись в качестве актёра в Adelbert (1977), он уверовал в силу кино и уже в 1978-м написал сценарий Entrée Brussels, основанный на выступлениях театра Hauser Orkater. Потом — местное телевидение. И в 1986-м — первый полнометражный фильм «Авель» (Abel). 

По-моему, Вармердам предвосхитил всё, что случится в двухгодичный локдаун с европейской молодежью. Время действия — условные 50-е. Место — условные Нидерланды.

Главный герой, которого играет он сам, не выходит из дома, ни с кем не общается, живёт в каком-то вакууме с бесконечным контролем со стороны родителей, хотя ему уже 31 годик стукнул. Вот всё, что есть в этом фильме, — атмосфера какого-то кукольного существования, она так и останется характерной для всех его фильмов. Плюс немного фрейдизма. (Одна сцена, как мать вылизывает ему лицо на манер собаки, чего стоит.) Естественно, музыку к нему написал брат Винсент. Девушку из стриптиза играет Аннет Мальэрб, жена Вармердама, которая потом снимется практически во всех его фильмах.

В первой же картине он заявил ещё один личный принцип, который его также роднит с Каурисмяки, — это постоянный баланс между ужасным и комичным. Зритель катается на этих американских горках всю картину. При этом никаких нарочных «шуточек» и прочего комикования у него и в помине нет. Он просто рассказывает истории. «Я иногда не понимаю, почему народ в зале смеётся», — говорит сам режиссёр. Премьерный показ посетило более 300 тыс. зрителей, а денег на производство дал общественный вещатель VPRO — бывшее Либеральное протестантское радио.

Второй его фильм «Северяне» (De Noorderlingen, 1992) легко можно обозвать арт-хаусом (самый бессмысленный термин, столь распространённый в РФ, — в Германии, например, вместо него используют «национальное кино»). А можно назвать символом голландской жизни. Да чем угодно. На самом деле в 1990-м это был спектакль театра Вармердама. Он и выглядит как спектакль и выстроен точно так же. А декорации — городок из нескольких домов и одной улочки в дюнах на краю леса — именно театральные. Тут есть все типажи, герои, хор (обычно это молчаливые тётушки, толпой пялящиеся в чужие окна). Символический лес, где происходит половина местных трагедий. Обезумевший без секса мясник. Негр, сбежавший из человеческого зоопарка. 

Жена в депрессии, ставшая официально святой. Мальчик с блэкфейсом, думающий только про то, как там сейчас в Африке поживает Лумумба. И, несмотря на количество трупов, это опять смешно. И очень живописно.

Продюсером картины выступил Дик Мас, режиссёр, который раньше снимал видео для местной группы Golden Earring, а потом получил «Оскар» за фильм «Характер» в 1998-м.

Удивительно, что на таком материале какой-нибудь российский режиссёр на государственные деньги снял бы чернуху, от которой повесились бы даже мухи на потолке.

А у Вармердама — какой-то покой и внутренний свет. Хотя, может быть, просто кто-то забыл выключить лампочку.

Фильм пытались протолкнуть на «Оскар», но его зарезали уже на стадии национальной номинации. А потом зарезали режиссёра Тео ван Гога, который снялся в этой картине.

Следующая картина у него вышла только в 1996-м — «Платье» (De Jurk). И по ней видно, как удивительно тонко Алекс составляет все детали своих повествований. По сути, это история платья от хлопковой коробочки до полного уничтожения, и оно, это платье, проходит через судьбы совершенно разных людей. Приём простой, но очень свежий.

При этом Вармердам утверждает, что, садясь за сценарий, он не представляет, куда вырулит повествование, и об этом у него есть ещё один смешной фильм — «Официант» (2006). Но выпускникам недельных курсов сценаристов в интернете со всеми этими «арками» это будет вряд ли понятно. 

Все картины режиссёра — вневременные. Он умудряется сделать так, что любой его фильм не выглядит снятым когда-то десятилетия назад. Притом что кино — один из самых скоропортящихся продуктов.

«Маленький Тони» (Kleine Teun, 1998) показывали в Канне в секции «Особый взгляд». Но это опять жизненная история и, конечно, совершенно доведённая до крайности. И опять зал смеётся. Ну, потому что у режиссёра какая-то внутренняя мощная витальность, которая просто не даёт зрителю впасть в уныние.

«Новые сказки братьев Гримм» (Grimm, 2003) — это некое подобие road movie c вкраплениями вполне современных городских легенд. А начинается всё как у настоящих братьев Гримм: отец бросает детей в лесу, потому что не может их прокормить. А далее уже — путешествие в Испанию и ужасные приключения по дороге. По-моему, не самый лучший фильм Алекса, но за картины леса в традициях нидерландской живописи ему можно всё простить. 

«Официант» (Ober, 2006) — прекрасный рассказ о природе писательского труда, но вот без вуди-алленовского нытья. Более того, это чистая фантасмагория — когда в повествование начинают вмешиваться герои повествования. Естественно, главную роль играет сам режиссёр. По поводу того, что он сам играет в своих фильмах, он обычно отвечает так: «Я не смог найти актёра на эту роль». И, несмотря на свою глубину, фильм опять смешной.

Вот что ни снимает Алекс — у него всё получается комедия.

В картине «Последние дни Эммы Бланк» (De laatste dagen van Emma Blank, 2009) режиссёр играет собаку. Ну или человека, которого заставили быть собакой. В этом фильме, который легко мог бы быть русской классической пьесой а-ля Антуан Чекхофф, все играют навязанные роли в ожидании наследства. И это тоже и смешно, и жалко, и страшновато. Но, скорее всего, вы будете опять смеяться почти всю картину. 

Фильму иногда пытаются клеить лейбл «сюрреалистическое кино». Но оно ровно настолько сюрреалистическое, насколько сюрреально выглядит «Вишнёвый сад» или «Большая жратва» Марко Феррери.

«Боргман» (Borgman, 2013) — фильм, по которому Вармердама узнали даже обитатели смузечных и коворкингов. Тут режиссёр выходит на какой-то иной уровень — и по качеству кинематографии, и по мощи взбаламученного безумия. И да — к сожалению, тут смеяться особо не над чем. Сюжет нет смысла даже пересказывать не потому, что это будет спойлер. Просто тут необъяснимо всё, а стало быть, всё поддаётся максимально вольному прочтению. Фильм номинирован на «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском фестивале. Его выдвигали от Нидерландов на «Оскар», но фильм так и не был номинирован.

А вот со «Шнайдером против Бакса» (Schneider vs. Bax, 2015) режиссёр возвращается к самому себе в лучшие годы. Солнечная Голландия (уже смешно), все в белых штанах (чтобы более солнечно выглядело), кругом болота и каналы, и в них хорошо прятать трупы. Дуэль двух киллеров, растянутая на весь хронометраж, и, как всегда, — панорама голландской жизни и, может быть, даже общества. Одного из киллеров играет сам режиссёр. Ничего удивительного.

Пока мы ждём выхода его следующего фильма, который называется просто Nr. 10, хочется порадоваться, что есть ещё режиссёры, для которых нет границ и есть постоянство — признак мастерства.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.

Терпеть не могу манхэттенских. Они суетливые, громкие, зациклены на себе, психотерапии, сексе и деньгах. А ещё они убеждены, что правят миром. Частично это действительно так — ты никогда не сможешь продать кучу конского навоза с табличкой art в музей Пегги Гуггенхаейм, если тебя не выставит манхэттенская кураторша, которая ещё помнит объятья Сальвадора Дали и Поллока.

Во многом многолетний успех Вуди Кёнигсберга, который вдруг стал Алленом, основан на поддержке именно таких манхэттенских старушек. Потому что остальному миру и остальным народам не очень интересно и не очень понятно, о чём зачастую довольно плоско и злобно шутит Аллен, называя всё это «интеллектуальной комедией». Но многолетняя поддержка из уст в уста так или иначе сделала своё дело, и в европоподобной части мира принято считать Аллена великим режиссёром. На самом деле это дело вкуса — многие называют Аллу Пугачёву «великой певицей» при живой-то Барбре Стрейзанд. Впрочем, Барбра — тоже манхэттенская.

Собственно, уже в своём режиссёрском дебюте «Хватай деньги и беги» (Take Money and Run, 1969) он определил всё своё творчество на годы вперёд. Это образ «другого» — рыжего, очкастого нелепого, которому вечно топчут очки. Это может быть ирландец, еврей, любой другой в «правильном» американском обществе. Даже если это общество — уличные бандиты-мексиканцы. Ну или манхэттенские кураторши и психотерпевтки с раввинами. Собственно, поэтому его будут клеймить словами self hating Jew, которые он также впрямую высмеивает практически во всех своих фильмах. «Медикам нужны добровольцы для апробирования новой вакцины. Взамен можно получить досрочное освобождение. Вергилий согласился. У вакцины есть одна побочная реакция — на несколько часов он стал раввином». Фильм в жанре мокьюментари сильно отличается от обычной американской кинопродукции того времени. Он гораздо ближе к британцам. Да и Вуди Аллен, который тут играет главную роль, сильно отдаёт Питером Селлерсом. И общая ориентация на европейское кино будет с тех пор только расти и углубляться.

До этого был фильм «Что случилось, тигровая лилия? (What’s Up, Tiger Lily?, 1966), но что-то мне не даёт монтаж из японских шпионских картин с новым звуком называть «режиссёрским дебютом».

Собственно, разговор о Вуди Кёнигсберге-Аллене можно было бы начинать сразу с «Хватай деньги и беги», опустив предыдущую историю его становления. Потому что одно то, что его выперли из Нью-Йоркского универа с факультета коммуникаций и кинематографии за то, что он провалил собственно кинематографию, — это и есть история про нелепого пацана, которому все окружающие норовят разбить очки. Да и кличка у него была «Рыжий», и он уже сменил фамилию с Кёнигсберг на Аллен. Просто с тех пор он снял такое количество фильмов, что его начальная карьера комика и сценариста уже затерялась в глубине веков.

Хотя, конечно, вспомнив какие-то моменты его тогдашней жизни, можно на сто процентов быть уверенными: грань, отделяющая личность автора и его лирического героя, в случае с Алленом удивительно тонка: «Они поженились 15 марта 1956 года в Голливуде, после чего переехали в Нью-Йорк, где Аллен работал над шутками для различных шоу, а его жена изучала философию. Этот брак продлился пять лет; последующие упоминания Аллена о нём всегда отличались большой едкостью. Уже после развода Розен подавала на Аллена в суд за некоторые из таких высказываний, оценивая свои претензии в $1 млн». По-моему, в одном этом абзаце содержится половина сценариев Аллена.

Тут необходимо заметить, что Аллен пришёл в кинематограф не сам по себе, мощью своего таланта — у него были свои «манхэттенские тётушки-галеристки» в лице бруклинского продюсера Джека Роллинса (бывший Яша Рабинович). Бруклинские — они будут покруче манхэттенских, на самом деле. А ещё Якова Рабиновича отличал нюх на таланты, и он решил сделать из нерешительного юноши Вуди второго Орсона Уэллса. Он работал в паре с Чарли Йоффе и часто даже не ставил своего имени в картинах. Но он был продюсером всех фильмов Вуди Аллена вплоть до 2015 года, когда только смерть разлучила их.

Второй фильм Аллена — «Бананы/Чокнутые» (Bananas, 1971). Достаточно абсурдная комедия, но вполне социальная: «Кем бы ты стал, закончив университет?» — «Не знаю. Меня учили по программе для чёрных, сейчас уже стал бы негром»

Все политические тренды того времени он включил в сценарий, основанный на книге Ричарда П. Пауэлла «Дон Кихот, США» 1966 года. А именно — перевороты в банановых республиках, становление американского левачества и так далее. Главную роль играет сам Аллен. Похоже, он сразу понял, что легче самому сыграть, чем работать с актёром. Кто-то в русской Википедии налепил на фильм тег «ЛГБТ-тематика в кино». Больные люди. Тег «Деятельность ЦРУ по дестабилизации Латинской Америки» выглядел бы логичней.

Тем временем Аллен цементирует образ невротика из креативного класса, на котором он будет зарабатывать на жизнь с разными жёнами ближайшие десятилетия: «Сыграй это снова, Сэм» (Play It Again, Sam, 1971). На самом деле образ был уже заготовлен в 1969-м, когда Аллен сделал сценарий пьесы для Бродвея. Фильм на самом деле срежиссировал Герберт Росс, но Вуди Аллен сыграл там главную роль. Роль, где маска уже начала приклеиваться к лицу творца модным клеем «Момент».

А дальше идёт фильм, название которого покажется знакомым даже тем, кто ничего не видел в жизни, кроме «Вечернего Урганта». Потому что от названия стараниями бесчисленных журналистов без фантазии уже тошнит.

За последние годы вам наверняка встречалась эта конструкция — «Всё, что вы хотели знать о… но боялись спросить» — в заголовках раз пятьсот. Вместо многоточия подставляют всё что угодно, погружая нас в пучину пошлости. Так что увидели заголовок «Всё, что вы хотели знать о…» — можно дальше не читать, КГАМ.

«Всё, что вы хотели знать о сексе, но боялись спросить»

(Everything You Always Wanted to Know About Sex * But Were Afraid to Ask, 1972).

На самом деле сначала это была книга сексолога Дэвида Рубена, в 1969-м — одна из первых книг для широкой публики по сексу, бестселлер, который спровоцировал так называемую «сексуальную революцию». Автор в понятном американской публике форме катехизиса излагал свои взгляды на секс. ЛГБТ-тусу потом аж порвало от того, что он написал про геев, что они «пытаются решить проблему, имея только половину набора на руках», а про лесбиянок только в контексте проституции. Книга была бестселлером номер 1 в 50 странах, и её прочитало более 100 млн читателей.

И фильм Аллена если и основан на книге Рубена, то только тем, что это тотальная пародия на неё.

Режиссёр полностью вывернул наизнанку книжку Рубена, но то, что получилось, сегодня бы уже порвало «новых этиков», хотя мы знаем, что никакой такой «новой этики» не бывает, а бывает только старая, применяемая для достижения политических выгод. Что-то вроде комсомола. Действительно, у Аллена тут армянин, который познал любовь овцы под небом Армении (бац, в обморок упали защитники этносов). Хотя, впрочем, манхэттенский терапевт тоже потом полюбил овцу Дейзи (новелла «Что такое содомия?»). 

Все остальные неокомсомольцы тоже найдут от чего впасть в истерику в остальных новеллах: «Почему некоторые женщины не испытывают оргазм?», «Гомосексуальны ли трансвеститы?», «Каковы сексуальные извращения?», «Точны ли открытия врачей и клиник, которые занимаются сексуальными опытами и исследованиями?», «Что происходит при эякуляции?». Хотя вряд ли они поймут, что это пародии на телеигры, итальянское кино, на американские фильмы ужасов типа «Капля» и т. д. Для этого надо хоть что-то смотреть, кроме Ксении Ратушной («Аутло») и читать что-то, кроме партийных сайтиков. И знаете что? Именно на этих сайтиках так любят заголовки «Всё, что вы хотели знать о…» 

Сам фильм — прекрасная коллекция абсурда.

Ностальгический взгляд в будущее «Спящий» (Sleeper, 1973) обернулся ещё одной порцией пародийного абсурда — начиная с канвы Герберта Уэллса («Когда спящий проснётся») и заканчивая разными фильмами типа «Последнее танго в Париже».

Всякие научно-фантастические штуки консультировал фантаст Бен Бова, и фильм стал 30-м в рейтинге самых великих комедий в истории кино. Ну и премия от фантастов Hugo за 1973 год. Саундтрек в стиле диксиленд (как по мне, так один из самых неприятных стилей в джазе, хуже только биг-бенды).

С джазом в фильмах Аллена всё и так понятно — он сам играет на саксе и кларнете. Но вместо того чтобы играть манхэттенский клезмер и фрейлехс, он играет новоорлеанский джаз. Не знаю, как сейчас, но раньше он долгие годы с друзьями Ragtime Rascals играл раз в неделю в баре Michaelꞌs на Манхэттене. Там пицца $24 и без Вуди. Я лично предпочёл пойти послушать Леса Пола в Fatꞌs Thuesday по $24 за весь ужин. 

Но если на «Всё, что вы хотели знать» (вдруг увидят, хотя, надеюсь, так и останутся серыми) напрягутся всякие woke-активистки, то «Любовь и Смерть» (Love and Death, 1975) должен уже напрягать профессиональных русских патриотов. Потому что под великую музыку великого Сергея Прокофьева весь фильм издеваются над великой русской литературой.

Ну в общем, было у отца три сына: два богатыря, а третий вовсе был еврей. Да, присядочка герою Вуди Аллена не задалась. В рамках алленовского трибьюта европейской и русской культуре, которой он обязан практически всем, это гомерически смешно. И я думаю, что русскому зрителю процентов на девяносто смешней. Потому что мы слишком хорошо знаем эту литературу и главное — экранизации её. «Я наполовину святая, наполовину шлюха…» «Я надеюсь, мне достанется верхняя половина».

Но, похоже, уже к 1977 году у Вуди Аллена закончились списки объектов, подлежащих прямому пародированию, и он полностью меняет стиль, остановившись на неврозах обитателей Манхэттена. Хотя, конечно, это был Бруклин — в «Энни Холл» (Annie Hall, 1977) заявлены все темы, которые дают основание считать местным пожилым обитателям его исключительно великим режиссёром. Существование от депрессии к депрессии, беспорядочная половая жизнь, попытки творчества — и всё это быстро заканчивается, потому что жизнь — как плохое меню в отеле: блюда не только дурные, но и кладут мало. В «Энни Холл» главный герой уже в детстве впал в депрессию от того, что прочёл, как Вселенная расширяется и поэтому совершено бессмысленно делать уроки. Ну а дальше — сплошные рассуждения по поводу антисемитизма окружающих (в основном выдуманного). И конечно, любовные отношения, в которых все герои Аллена как режиссёра умеют достигать удивительной степени запутанности и противоречивости. «Мы только титры пропустим, а они на шведском!» — герои ссорятся в кино, где дают Face To Face Ингмара Бергмана. О большой любви Аллена к Бергману мы и так уже наслышаны. Вот титры. Тиры — это важно.

Начиная с «Энни Холл» 1977 года во всех его фильмах титры выполнены одним и тем же шрифтом — белым Windsor Light Condensed. Этим же шрифтом набраны сборник его эссе «Чистая анархия» и мемуары «Кстати ни о чём». Так что мы сразу видим, зайдя случайно в кинозал, что дают Вуди Аллена. В кинематографе не так много режиссёров, которые а) разбираются в фонтах, б) придают им особое значение. Я знаю ещё двоих — Джона Карпентера и Финчера. Да, и рабочее название фильма было «Я и мой гой».

Надо сказать, что именно в «Энни Холл» Аллен отточил ещё одно искусство — искусство дикого темпа мысли и реплик. Половину из которых точно можно написать на стене на память.

Но в следующей картине он вдруг обращается к драме без смеха. Более того, он опять вспомнил, что его любимый режиссёр — Бергман. И вот эти 93 минуты на $10 млн мы получили бесконечные разговоры

«Интерьеры» (Interiors, 1978) так возбудили критиков, что они вспомнили, что тоже когда-то видели Бергмана. Поэтому — номинации на «Оскара» и на BAFTA. Но смотреть это невозможно по причине того, что есть ещё множество дел, которые можно сделать.

«Манхэттен» (Manhattan, 1979) называют лучшим фильмом Вуди Аллена. На самом деле это лучший фильм оператора Гордона Уиллиса, человека, который снимал «Крёстного отца» и «Всю президентскую рать». Чёрно-белый для пущей красивости, Манхэттен становится ареной бесконечных разборок главного героя с его женщинами. 17-летнюю подругу главного героя играет Мюриэль Хемингуэй, образ списан с другой актрисы, Кристины Энгельгардт, которая на тот момент была 16-летней подругой 44-летнего Вуди Аллена. Тут Аллен постулировал свою любовь к малолеткам в реальной жизни, что будет моментом постоянно тянущегося за ним шлейфа сексуальных скандалов и прочих перверсий. Но вот странно: что-то до него так и не добрались всякие #metoo.

Сам Аллен вполне резонно считал эту картину слабой. Но как и следовало ожидать, публике фильм понравился до невозможности. При бюджете $9 млн он собрал $40 млн.

И конечно, всегда находится сотня манхэттенских старушек по всему миру, которые с придыханием пишут про «реальную душу Манхэттена в этом фильме».

Думается, что главный урок, который Вуди получил из этой работы, — что найдётся теперь масса городов в мире, которые захотят отдать ему все бюджетные деньги, лишь бы он снял какую-нибудь историю в их экстерьерах. Это проявится со всей мощью в его поздних работах «Вики Кристина Барселона» 2008 года, «Полночь в Париже» 2011-го, «Римские приключения» 2012-го, «Фестиваль Рифкина» 2020-го — фильмах, в которых даже рука мастера не сильно тушует рекламный посыл. Ни для кого не секрет, что его продюсеры пылесосят городские пиар-бюджеты в индустриальном масштабе.

Но если режиссёр считает своим худшим фильмом. «Манхэттен», что же он считает лучшим (или лучшими)? Так вот он — «Воспоминания о звёздной пыли» (Stardust Memories, 1980). Опять очень креативный: на этот раз не писатель, а режиссёр всё никак не может разобраться со своими женщинами и не хочет больше снимать комедии. Чёрно-белый, он полностью сделан в рамках итальянской традиции. Типа «Восемь с половиной». Вот интересно, как это у него происходит? Это уже звучит как анекдот. Вот приходит Вуди Аллен к продюсеру и говорит: «Я написал новый сценарий, там писатель или режиссёр никак не может разобраться со своими бабами». Вот хочется увидеть лицо продюсера при этом.

Немудрено, что фильм сколько потратил — $10 млн, —столько и собрал.

Иногда разочарованных в сексуальном партнёре творцов не один и не два — они мультиплицируются прямо на экране. Но принцип, который Вуди Аллен ухватил за рога и начал штамповать картины, которые трудно обвинить в копипасте только из-за величия самого Аллена.

Вот, например, фильм на музычку Мендельсона «Сексуальная комедия в летнюю ночь» (A Midsummer Night’s Sex Comedy, 1982). Разговоры о метафизике, похотливый доктор, похотливая медсестра, фрустрация интеллигенции и так далее

Свой вариант легенды об Агасфере (кстати, кто-нибудь в курсе, уже забанили название «Легенда о Вечном жиде» или нет?) он назвал «Зелиг» (Zelig, 1983). Он тут возвращается к жанру мокьюментари и на самом деле впервые делает нечто, что может быть оценено как прорыв в кинотехнологиях. Задолго до появления компьютеров Silicon Graphics. Необычный еврей в начале прошлого века, который может перевоплощаться в тех людей, с которыми он общается, — это сам Вуди Аллен. В смысле, его играет актёр Вуди Аллен. Есть в этом что-то от грядущего «Форреста Гампа», но по касательной.

«Бродвей Дэнни Роуз» (Broadway Danny Rose, 1984). Очень креативный, но очень невезучий продюсер Дэнни Роуз почему-то собирает вокруг себя таких же неудачников, да ещё и вляпался в неприятности с гангстерами. Исполнитель роли Лу Кановы Ник Аполло Форте в реальности — музыкант композитор и певец. А на песенке Agita вы наконец поймёте, откуда в России весь этот «шансон». Некоторые особенности сюжета дают основания полагать, что «Пули над Бродвеем», который вышел через десять лет, зародился уже тогда. Касса фильм опять сошлась в ноль. При такой кассовой успешности, похоже, Вуди Аллену надо было выпускать по одному фильму в год, как на конвейере, что, собственно, он и делал. Хотя у продюсеров всегда есть свои хитрости, и никто реальных цифр никогда не узнает.

Ещё один фильм, который сам Аллен считает своим лучшим, — это «Пурпурная роза Каира» (The Purple Rose of Cairo, 1985). На самом деле — прекрасная идея: герой-любовник сходит с экрана к простой девушке в зрительном зале, и какая начинается паника и хаос («Том, немедленно вернись, нам работать надо!» — кричат люди с экрана). В конце концов каждый возвращается на своё место в обоих мирах — реальном и киношном. Довольно мило.

«Ханна и её сёстры» (Hannah and Her Sisters, 1986). Опять манхэттенская тусовка креаклов, которые хотят то ли открыть поварское агентство, то ли стать актрисой. А ещё, конечно, они пестуют свои болячки, ипохондрию и прочую депрессию. И конечно, они не понимают, с кем из тусовки они теперь хотят спать. И мучаются по этому поводу. Мой совет — идите в свингеры, заодно и руки будет чем занять. Проблема с этой картиной только в том, что она — словно остальные фильмы Аллена про аналогичную, как теперь принято говорить, «страту». Обычно пожилые девушки, которые черпают всю мудрость жизни из телесериала «Секс в большом городе», в приличном обществе говорят, что любят «Ханну и её сестёр» (и прочего Вуди Аллена, так как другие названия все равно не помнят).

Аллен уже вошёл в сок к этому фильму, и поэтому ему уже начали давать «Оскара» на автомате. У этого фильма — три «Оскара».

Отвлёкшись наконец от своих манхэттенских недосвингеров, в 1987-м он снимает автобиографические и очень ностальгические «Дни радио» (Radio Days), картину про 1930-е и 1940-е годы, когда телевидения ещё не было. Вуди Аллен тут рассказчик всяких милых историй про то время, намертво связанное именно с радио. Естественно, фильм в прокате провалился с треском.

И опять Аллен вперил взгляд в русскую классику, в частности в «Дядю Ваню» Чехова, и сделал на его основе банальность под названием «Сентябрь» (September, 1987). Это был ещё больший провал, чем «Дни радио»: при бюджете $10 млн удалось собрать только $400 тыс.

Опять психотерапевты, несостоятельная и фальшивая жизнь обеспеченного upper-middle класса — это «Другая женщина» (Another Woman, 1988). Уже не в виде фарса, а в благородном облачении драмы. Неслучайно Аллен пригласил оператора Свена Нюквиста, который снимал картины Ингмара Бергмана — для пущей важности и придания европейского класса. И слава богу, сам Аллен тут не снимается. Естественно, картина провалилась в прокате — $10 млн бюджета и $1 млн сборов.

«Преступления и проступки» (Crimes and Misdemeanors, 1989) также продолжают сливаться в один ряд «фильмов-вуди-аллена». Всё-таки человек не может работать в таком темпе — по одному фильму в год. Добавив к сюжету криминал, режиссёру удалось смягчить очередной финансовый фейл. Хотя бы в минус — $1 млн.

Примерно туда же попадает «Элис» (Alice, 1990) — картина про «прекрасно обеспеченную американку, не знающую, куда девать уйму свободного времени после шопинга». Бюджет $12 млн, сбор $7,3 млн. Я что-то не понимаю экономику творчества Вуди Аллена и его продюсера. Не может такое тянуться годами. В бессребреничество денежных мешков я тоже не верю.

Тут Аллен опять обращается напрямую к европейскому наследию, и в частности — к немецкому киноэкспрессионизму. Его фильм по собственной пьесе «Тени и туман» (Shadows and Fog, 1991) имеет отношение и к Кафке, и к Фрицу Лангу. Картину выпустили только в 1992 году, потратив на неё $14 млн и собрав только $2 млн.

«Мужья и жены» (Husbands and Wives, 1992) — опять про психопата-писателя, неудачный брак, разводы. И даже то, что именно на этой картине увлечение малолетками в жизни накрыло частное лицо (Вуди Аллена) в виде обвинений в совращении приёмной дочери, не смогло сделать фильму кассу: потрачено $20 млн, собрано $10 млн. Хотя впервые под его фильм в Америке дали аж 800 с чем-то залов. Две номинации на «Оскара».

«Загадочное убийство на Манхэттене» (Manhattan Murder Mystery, 1993). Манхэттен — такая вещь вроде Украины: некоторые говорят «в Манхэттене», некоторые «на», но тема стареющего брака, таких же соседей усугубляется тем, что лица за манхэттенским столом всё те же самые. Когда Вуди Аллен сидит в очередной раз за столом с Дайаной Китон, никто не может сказать, из какого именно фильма Вуди Аллена эта сцена. Спойлер: практически из любого. Результат — $2 млн убытка.

Может быть, даже Аллену в 1993 году стало понятно, что эту корову доить — с писателем-невротиком и его беспорядочными связами или даже браками — бесконечно уже просто невозможно, и он снял самый мой любимый из всего огромного списка фильм — «Пули над Бродвеем» (Bullets Over Broadway, 1994).

Это совсем не тот Аллен, который уже начал доставать. Возможно, это оттого, что сценарий написан двумя людьми — Алленом и Дугласом Макгратом. По сути, это пьеса про то, как ставят пьесу, и этим он хорош — камерностью, но вне душного мирка сексуально озабоченных психопатов манхэттенского среднего класса. Естественно, мы его смотрели в том же 1994 году, когда на дворе были те самые 1990-е, про которые теперь нам обожают рассказывать на YouTube люди, которых по возрасту тогда и в кино-то не пускали, разве что на утренник. И история о том, как гангстер угрозами и деньгами навязывает продюсеру свою бездарную подружку, как-то была очень актуальна для Москвы.

И твист сюжета — когда «смотрящий» гангстер активно внедряется в процесс постановки и оказывается гораздо более талантливым драматургом. Смешно, но гангстера сыграл Чезз Палминтери, сам по себе отличный писатель, драматург и актёр. И именно его номинировали за «Пули» на «Оскара». Обидно, что картина принесла $7 млн убытка.

Хотя что я про 1990-е ворчу! У нас же даже в 2021 году случилась Оля Бузова во МХАТе. 

На «Великой Афродите» (Mighty Aphrodite, 1995) режиссёр опять погружается в мир хаотичной половой жизни хомячков. Но вдруг на пустом месте получает кассу в $26 млн, потратив $15 млн.

«Все говорят, что я люблю тебя» (Everyone Says I Love You, 1996). Большая семья upper-middle класса (c Манхэттена) и музыкальные номера, спетые самими актёрами. Видимо, в благодарность за то, что там хотя бы нет поющего психотерапевта и поющего психопата-писателя, критики захвалили картину. Но она собрала только $9,8 млн при затратах в $20 млн. Несмотря даже на то что в дистрибуцию картину взял ныне известный даже читательницам «Татлера» Харви Вайнштейн. 

Последний всплеск манхэттенско-писательско-иудейских страданий случился у Аллена с картиной «Разбирая Гарри» (Deconstructing Harry, 1997), и это очень достойная точка в теме. Фантастический темп, плотность мысли и напряжённость диалогов — вообще всё как надо. Практически каждая реплика достойна написания. Эпштейн, который женился уже на третьем своём психотерапевте. Аллен издевается над фанатичными религиозными новообращёнными (в лице Деми Мур), а «Рауль Валленберг хотел трахнуть всех официанток Европы» (цитата, если что). «Самые лучшие слова в мире — это не «я люблю тебя», а «у вас доброкачественная опухоль». Ну и Робин Уильямс, актёр, который потерял на площадке фокус. В смысле — оптический фокус.

Далее пошли картины «Знаменитость», «Сладкий и гадкий», «Мелкие мошенники», «Проклятье нефритового скорпиона» (третий любимый фильм самого Аллена), «Голливудский финал», «Кое-что ещё», «Мелинда и Мелинда» и, наверное, самый кассовый его фильм — «Матч Пойнт». А потом целый пакет ежегодных картин, с которыми уже совсем неинтересно, несмотря на хайп «Ах, это новая картина Вуди Аллена!».

Ну новая. Спасибо, мы уже видели несколько старых.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.

«Морозко» («Mrazík» на чешском) в 1964 году снял режиссер детских фильмов Александр Роу. Музыкальная сказка рассказывает историю доброй, трудолюбивой Настеньки (Наталья Седых) и самовлюбленного красавца Ивана (Эдуард Изотов). Настеньку на протяжении всего фильма терроризируют злая мачеха (Вера Алтайская) и противная сводная сестра Марфушка (Инна Чурикова). Добро, конечно, побеждает — Иван влюбляется в главную героиню и с помощью Деда Мороза (Александр Хвыля), и других магических персонажей, меняется в лучшую сторону.

Фильм в 1965 году получил главный приз на Международном кинофестивале детских и юношеских фильмов в Венеции, годом позже он был награжден на Всесоюзном кинофестивале в СССР. Несмотря на награды, два главных телеканала СССР с 1966 по 1991 годы «Морозко» в новогодние дни показывали редко. После распада Советского Союза сказка на экранах «Первого канала» и «России-1», по подсчетам «Кинопоиска», появилась всего 12 раз.

Наталье Седых после выхода «Морозко» поклонники написали тысячи писем, Александр Хвыля стал главным Дедом Морозом СССР, но самые верные фанаты у кино, как оказалось, были не в Советском Союзе, а в Чехословакии — и потом в Чехии и Словакии.

Фильм не вышел в телеэфир лишь несколько раз в 1990-е годы. По словам пресс-секретаря Чешского телевидения Каролины Блинковой, причиной тогда были проблемы с авторскими правами.

Когда фильм попал в Чехословакию?

«Я этот фильм люблю, я на нем вырос», — говорит в беседе с Русской службой Би-би-си чешский режиссер Карел Янак, который снял ряд популярных в стране телевизионных сказок. Янак вспоминает, что «Морозко» он смотрел всегда, когда фильм шел по телевизору.

Когда 51-летний кинематографист был ребенком, в Чехословакии не показывали много иностранных сказок. «Мы привыкли к чешским сказкам, они замечательные, но «Морозко» был совсем другим — фильмом из другого мира, другой культуры», — рассказывает режиссер.

«Морозко» в Чехословакии показывали с дубляжом — фильм в 1966 году озвучили чехословацкие звезды. Иванушку с Настенькой дублировала супружеская пара — актриса Эва Клепачова и ее муж, певец и актер Йозеф Зима.

«Зрителям фильм сразу понравился, и его популярность только росла. Я помню, как дети цитировали большие куски текста», — рассказывает 89-летний Зима Русской службе Би-би-си.

Цитаты из фильма сразу же вошли в обиход — и остаются в нем по сей день. Здесь помнят наизусть реплики Иванушки, Марфушки, Бабы-Яги. «Например, когда Дед Мороз обегает дерево и спрашивает: «Тепло ли тебе девица?» — улыбается Янак.

Смотреть Морозко с семьей на праздники — в Чехии и Словакии настоящая традиция. Фильм показывают ежегодно. По данным MediaGuru, чешского сайта, который замеряет рейтинги телеканалов, 30 декабря 2020 года в восемь часов вечера самая большая доля зрителей смотрела именно «Морозко».

Любовь к советскому фильму не ограничивается регулярными просмотрами. В 1998 году в Чехии появился собственный мюзикл и ледовое шоу «Mrazík», в стране продается одноименное мороженое, ближе к праздникам СМИ и развлекательные сайты регулярно публикуют викторины на детальное знание «Морозко».

В 2021 году в деревне Загорчице, в 130 километрах от Праги, по мотивам советской сказки даже поставили спектакль. Режиссер, продюсер и сценарист постановки в одном лице — глава поселка Ян Земан. Он решил поставить прогрессивную сказку, в результате чего Дед Мороз на плакате стал темнокожим, а Иванушек стало двое.

В чем причина феномена?

Инну Чурикову после ее роли в «Морозко» в Чехии и Словакии обожают. Бывший чешский посол в России Ярослав Башта вручил актрисе серебряную медаль Масарика (это одна из высших государственных наград в Чехии) за роль Марфушки.

Актриса в интервью чешскому изданию Idnes подтвердила, что популярность Морозко в России никогда не достигала чешского уровня: «Я знаю, что этот фильм очень популярен в Чехии. Я даже получила чешскую награду. Однако я не могу объяснить, чем он привлек чешских зрителей.»

Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.

По мнению Янака, причин может быть несколько. Во-первых, в этом фильме много ярких образов. Например, в фильме есть сцена, в которой на Ивана нападает шайка разбойников. Он подбрасывает их дубинки в воздух, оружие исчезает, и тут Иван задорно говорит, что к зиме оно упадет обратно — и спокойно продолжает свой путь.

Иван случайно натыкается на избушку на куриных ножках, где живет Баба-Яга. Он просит ее помочь найти Настеньку, но колдунья не горит желанием творить добро и просит избушку развернуться «к лесу передом, к Ивану задом». Это Ивана не устраивает, и он просит избушку повернуться «ко мне передом, к лесу задом». Соответственно, между ним и Бабой-Ягой завязывается настоящая битва. «Эти сцены настолько выразительные, запоминающиеся и с таким юмором! Неудивительно, что эта сказка работает», — объясняет Янак.

В фильме еще есть фрагмент, в котором сестра Настеньки Марфушка, героиня Инны Чуриковой, колет орехи зубами. Она их забрасывает в рот и ударом руки разбивает об челюсть. Актриса позже говорила, что она настолько сильно хотела сниматься, что не щадила зубов: «Я орехи по-настоящему колола, без каких-либо трюков».

«Все помнят, как Марфуша грызла орехи. Чего стоит только этот эпизод!» — соглашается Зима.

По словам режиссера Янака, чехи любят пародийность и преувеличение, а образы героев в «Морозко» — подчеркнуто гипертрофированные. «Иванушка в самом начале — идеальный образец нарцисса, все его качества сильно преувеличены. Настенька — само совершенство, она такое хрупкое существо. Ее сестра идеальный отрицательный персонаж — она вредная, сумасшедшая», — говорит Янак.

И в третьих, сыграли свою роль озвучка и перевод. «Безупречная озвучка всех персонажей сделала этот фильм таким», — говорит Янак. Некоторые зрители настолько привыкли к чешскому звучанию этого фильма, что совсем забыли — он снят не в ЧССР. «Поклонники нас с женой хвалили, говорили, что мы отлично сыграли в этом фильме. Я отвечал — ну нет же, там же снялись совсем другие актеры», — смеется Зима.

Йозеф Зима в 2008 году получил премию имени легендарного актера Франтишека Филиповского (это одна из главных кинопремий Чехии) — за мастерство в дубляже. Сам артист считает, что награду он заслужил именно за «Морозко». Его радует то, что они с женой «немного способствовали успеху этого фильма».

У чешского кинокритика Камила Филы другой взгляд на причины популярности Морозко в Чехословакии. В интервью изданию Seznam он сказал, что сказка давала чехам при коммунистическом режиме безопасный способ высмеять СССР. «Мы смеемся над русскими за то, что они такие глупые. Как тот Иван, сильный, но глупый, наивный, самовлюбленный. И он получает по заслугам», — поясняет Фила.

Режиссер Карел Янак не думает, что мнение Филы разделяет много людей: «Я не могу говорить за всех чехов, возможно, у господина Филы были такие соображения [при просмотре], но у меня точно нет.»

Янак говорит, что огромные проблемы — ввод советских войск в Чехословакию в конце 1960-х, падение коммунистического режима в 1980-х, современное охлаждение отношений с Россией — никак не повлияли на популярность фильма, потому что он не ассоциировался с политикой и оказался вневременным.

«Эта сказка не обременена политикой. В ней нет ничего, чтобы могло раздражать. Наоборот — русская душа, природа, атмосфера — это все манит. Мне жалко, что настоящая Россия другая, не такая, как в сказке», — говорит Янак.