Слушать рассказы чехова в исполнении артистов слушать

В 2002-м в НРТ была премьера «Рассказов латышей» в постановке художественного руководителя Алвиса Херманиса. Постановка держалась в репертуаре театра прочно, чуть ли не пятнадцать лет. Вместе с тем, было положено и начало новому жанру, в результате чего затем были «Любовь латышей», «Кладбищенский праздник», «Черное молоко», «Отец» и, наконец, хит «Заседание исторической комиссии» (о «мешках ЧК»).

Жанр в том, что в драматургической основе таких спектаклей — рассказы на заданную тему, которые поведаны артистам и режиссеру самыми различными латвийцами. Воплощение самое разное — вплоть до полноценного театрального действа, которое полностью проявилось как раз в «чекистском» спектакле.

Что до «Рассказов латышей», то жанр и воплощение, казалось бы, в данном случае просты до невозможности — выходит артист, садится на стул или диван и начинает рассказ, иногда просто документальную байку. То же самое сейчас повторено, но с молодыми студентами курса Латвийской академии культуры, которые под руководством Херманиса штудируют сейчас уже на четвертом курсе. 

Кстати, вся методология обучения покрыта мраком неизвестности и тайны. Сам Херманис, например, запрещает своим студентам даже давать интервью, хотя у журналистов уже даже есть среди молодого «подлеска» свои любимцы, которых многие из нас видели и в сериале Херманиса «Агентство», и в ряде спектаклей НРТ. Действительно, еще чуть-чуть — и некоторые из них уже готовые звезды. Одни считают, что этот «железный занавес» для того, чтобы молодые артисты не зазнавались, у меня версия иная — секреты школы мастерства раскрывать не стоит, на то они и секреты.

Сейчас постановку «Новых рассказов…» поручили ведущему артисту НРТ и преподавателю Вилису Даудзиньшу, а артистам требовалось найти среди знакомых соответствующую историю и разыграть ее. Херманис сейчас вроде в Израиле, ставит в театре «Гешер» спектакль «Онегин. Комментарии» (премьера намечена на 30 декабря), но почему-то мне кажется, что его тень в театре мелькнула. А перед вторым вечером даже голос мне был откуда-то из-за кулис: «Ну, начинаем все заново!». Дело в том, что в зал зрителей запускают буквально за десять минут до начала, собравшиеся у дверей зрители даже могут слышать голоса преподавателей и артистов, они до последнего что-то репетируют и обсуждают.

Нынче, правда, случилась одна «закавыка» — планировалось, что три вечера подряд «Новые рассказы латышей» будут играть не просто в малом, а в камерном зале, в окружении нескольких десятков зрителей. Жанр подразумевает особую атмосферу — все равно что вы сидите со знакомым и слушаете его монолог. Иногда это просто треп, иногда комедия, иногда трагифарс. Сейчас и из-за пандемийных ограничений спектакли играют в большом зале — каждый вечер в двух отделениях, по три рассказа на 20-30 минут каждый.

Первый вечер открылся рассказом Телмы Аузини и ее рассказ, честно говоря, мне не запомнился. Потому что начинать — это, конечно трудно. Но второй рассказ оказался киноверсией на опустившимся с колосников сцены экране. Это было ярко — Ритварс Логинс в образе своего знакомого диджея из маленькой провинциальной Мадоны, где, однако, даже проходят международные конкурсы представляете? И певцы, и музыканты ездят в столицу нашей родины в Ригу на праздники песни, один певец напился, это ужасно. В рэперской манере Ритварс доносит эту историю, это и смешно, и уморительно.  

Из всех вечеров самый яркий, как мне кажется, был второй. На сцене с рассказом был Янис Грутупс и вот тут были искренние аплодисменты от публики, потому что это рассказ 31-летнего молодого человека, у которого явно наступил кризис среднего возраста, он думает о будущем. Опять же много смешного. Но есть ли это светлое будущее? «Не знаю…», — грустно говорит герой в финале своего рассказа и тут драматическая пауза…

Да, отличное кино опять же — феноменальный рассказ одного из охранников почетного караула у памятника Свободы в исполнении Давидса Петерсонса. Это — браво! Давидс  в записи на экране не открывает даже рот, он стоит, будто застывший у гранита, а вот за экраном — его голос. И история о том, что значит стоять час в почетном карауле и о чем думает застывший часовой?

И совсем комическая история (если можно таковой именовать историю о молодой паре, она гладит на доске одежду прямо на кухне, супруг молчит, ест нехитрую еду). Но заканчивается драматически — из соседней комнаты доносится голос пожилой женщины: «Андрис, Андрис…». Молчавший во время монолога супруги убегает в соседнюю комнату и благодаря камере краем глаза мы видим ноги лежачей пожилой больной женщины.  А юная супруга мечтает. О Турции.

Рассказы латышей, говорите? Но здесь есть еще и пронзительный рассказ сына литовки и эстонки, который живет в Латвии, говорит по-латышски. Но явно с каким-то латгальским акцентом. Каждое утро встает в полпятого и слушает классическую музыку (огромная коллекция винилов). Третью симфонию Брамса, например. 

Да, ну а «прикольная» (много смешного, действительно) история от молодого врача в исполнении Тома Харьо (опять же киноверсия на экране). У меня только остался вопрос… Он там катает по коридорам больницы безмолвное тело, к которому обращается. Так вот это труп или все же еще операционная анестезия?

Сабине Тикмане и Агате Криста, Матис Озолс и Марта Ловиса, Лолита Штурмане, Герд Лапошка и Элвита Раговска… Они все молодые, эротичные и обаятельные. Каждый вечер артисты в разных ситуациях и образах. И все рассказы — из жизни молодых. И о поисках счастья. А что такое счастье? Скажу как зритель — это возможность пойти в театр «вживую», пусть даже и с проверкой документов и в маске, в которой трудно дышать.

Наверное, все три вечера ходить и не надо. Можно варьировать: пойти на два или на один. Причем, без разницы, на какой именно (хотя рекомендую именно второй). Но если глянуть на ситуацию полностью, объемно, то в целом перед нами не просто цикл рассказов, а целый латышский роман, который повествует о современном латвийском обществе. Отпечаток и документ времени.

А почему кино? Ну, это чтобы потомки оценили сей документ. Не будут же этот спектакль играть десятилетиями! Но здесь кроме шуток сообщу версию моей коллеги. Тут ведь штамм поганого вируса выявили, новый и опасный. Так что неизвестно, что будет в ближайшем будущем. В прошлом году, когда закрыли театры, НРТ первым вышел из ситуации, начав претворять в жизнь новый для себя жанр — сериал (вышеупомянутое «Агентство»). Может, таким образом нас вновь к такой жизненной киноверсии готовят? Интересная версия, интересный рассказ. 

Хедлайнеры двести семнадцатого выпуска подкаста и радиопрограммы «Музыка на Свободе»​ – участники одного «миниатюрного» арт-проекта, которые убедительно доказывают, что талантливое произведение вовсе не обязано быть длинным. Рок-критик Артемий Троицкий весьма убедительно и в присущей ему минималистической манере поздравляет нас всех с Новым годом.

По случаю наступения 2022 года захотелось мне устроить что-нибудь необычное. И вот пожалуйста, получите: двадцать одно законченное музыкальное произведение в исполнении разных артистов, каждое продолжительностью в одну минуту! Речь идёт о нашумевшем в своё время и продолжающемся до сих пор арт-проекте «Миниатюры».

Начнём с личности изобретателя и куратора проекта. Англичанин Морган Фишер (р. 1950) ещё тинейджером начал играть на пианино и органе в поп-ансамбле Love Affair, а прославился – опять же клавишником – в составе знаменитой глэм-рок-группы Mott The Hoople (главный хит – сочинённая Дэвидом Боуи All The Young Dudes, 1972). Профессионал и мастер на все руки, Фишер переиграл во множестве составов, включая даже Queen, а в конце 1970-х получил в своё распоряжение студию звукозаписи на западе Лондона, где мог развернуться во всю ширь своих музыкальных интересов, от попсовой электроники до авангардного джаза.

Рекламный трейлер проекта Miniatures 2020

И идей, и друзей у Моргана было хоть отбавляй, и так родилась оригинальная концепция: собрать всех на треках одного альбома, а чтобы музыка уместилась на аудионосителе – ограничить хронометраж каждого трека одной минутой! Независимый лейбл Cherry Red поддержал авантюрное начинание, а дальнейшее, как говорится, – история… Альбом получил скромное название «Миниатюры», и вошла в него 51 музыкальная виньетка. Состав удивительный – практически who is who современной музыки.

Открыли парад знаменитые сессионные музыканты (The Rutles, Джо Кокер, Лу Рид…) Олли Халселл и Джон Хэлси – и пошло-поехало! К творческому заданию артисты подошли по-разному; многие (The Residents, Half Japanese, Роберт Уайатт) записали шутейные версии известных хитов, от Фрэнка Синатры до Rolling Stones, а американский фолк-ветеран Пит Сигер даже сыграл на банджо «Оду к радости» Бетховена. Другие, в их числе знаменитые академические композиторы Майкл Найман и Гевин Брайарс, написали оригинальные пьесы. Энди Партридж (XTC) умудрился втиснуть в несколько десятков секунд всю историю рок-музыки, а гитарист Фред Фрит – полный репертуар своей группы Henry Cow. Короче, много всего забавного и удивительного! Лучшее, на мой вкус, название – «Одна минута Ивана Денисовича» Кена Эллиса.

The Residents с миниатюрой We’re a Happy Family/Bali ha’i из проекта Miniatures

Рыночного успеха «Миниатюры», как нетрудно догадаться, не имели, но прессу собрали обильную и очень положительную. С сиквелом Морган Фишер спешить не стал, и «Миниатюры 2» увидели свет ровно двадцать лет спустя, в 2000 году. Здесь одноминутных сочинений было уже ровно 60. Многие пьесы и песенки были ожидаемо посвящены новому тысячелетию – таковы и «Фанфары для Миллениума» Джона Пола Джонса из Led Zeppelin, и «2000 огней» Хью Корнуэлла из Stranglers. Клановый состав участников изменился – что, по-видимому, отразило смену приоритетов куратора Фишера: рокеров стало заметно меньше, «академистов» больше (добавились, в частности, великие американские минималисты Терри Райли и Мундог), а главное – невероятно расширилась география за счёт музыкантов из континентальной Европы, Азии, Африки, Южной Америки. Попали в «шестидесятку» и две наши соотечественницы – тувинская этно-джазовая вокалистка Сайнхо Намчилак и уроженица Свердловска Настя Полева. Если присутствие хорошо известной в европейских авангардных кругах Сайнхо удивления не вызывает, то как в компанию глобальных экспериментаторов занесло мягкую романсовую Настю – ума не приложу!

В новом тысячелетии жизнь Моргана Фишера претерпела существенные изменения: во-первых, он переехал жить в Японию; во-вторых, его главным творческим интересом и способом заработка вместо музыки стала фотография. К счастью, уникальный проект не завял: «Миниатюры 2020» (ещё плюс 20 лет) были опубликованы в начале прошлого (уже) года и вобрали в себя целых 124 лаконичных произведения! С благословения Моргана Фишера над двойным CD-альбомом с брошюрой комментариев работала команда музыкантов, продюсеров и музыковедов в составе Алана Дэвиса, Барри Лэма, Уильяма Хайтера и Луки Феррари. Издал монументальный труд на своём лейбле Recommended старый приятель Фишера, барабанщик Henry Cow Крис Катлер. Для новогоднего эпизода «Музыки на Свободе» с нового альбома миниатюр выбрал семь симпатичных треков из ста двадцати с лишним: ветеранов прог-рока Сони Кристины (Curved Air) и Дэвида Кросса (King Crimson); звёзд «новой волны» Тойи Уилкокс и Eyeless in Gaza; классиков концептуального авангарда The Residents. И, чтобы подборка не выглядела чересчур «ветеранской», добавил молодую английскую гаражную группу The Sensible Gray Cells и американскую аккордеонистку Андреа Росс (aka Angel Corpus Christi).

Проект «Миниатюры» очаровал меня не только своей изобретательностью и эксцентричностью. Он убеждает в том, что в минимальном хронометраже можно уместить массу ценного контента, идей и звуков. И невольно наталкивает на мысль: а не слишком ли много лишней музыкальной информации мы себе навязываем? С Новым годом! Желаю вам чистого звука и ясного восприятия реальности!

Плей-лист 217-го выпуска «Музыки на Свободе»:

1. Pokey LaFarge (USA). Bluebird, LP Rock Bottom Rhapsody

2. Marianne Faithful & Warren Ellis (UK/Australia). To the Moon, LP She Walks in Beauty

3. Zea (Holland). Gean net by my wei, LP Witst noch dat d’r neat wie

4. Magali Sare i Sebastiá Gris (Spain). Vou veri vou, LP A Boy And a Girl

5. Ollie Halsall & John Halsey (UK). Bum love, LP Miniatures

6. The Residents (USA). We’re a Happy Family/Bali ha’i, LP Miniatures

7. Roger McGough (UK). The Wreck of the Hesperus, LP Miniatures

8. Morgan Fisher (UK). Green & Pleasant, LP Miniatures

9. John Otway (UK). Mine Tonight, LP Miniatures

10. Gavin Bryars (UK). After Mendelssohn, LP Miniatures

11. Half Japanese (USA). Paint it Black, LP Miniatures

12. Simon Jeffes (UK). Arthur’s Treat, LP Miniatures

13. Mark Perry (UK). Talking World War III Blues, LP Miniatures

14. Michael Nyman (UK). 89-90-91-92, LP Miniatures

15. John Paul Jones (UK). It’s Coming (Fanfare for the Millenium), LP Miniatures 2020

16. Hugh Cornwell (UK). 2000 lights, LP Miniatures 2020

17. Sainkho Namchylak (Tuva). Last Christmas, LP Miniatures 2020

18. Robert Fripp & Trey Gunn (UK/USA). Blast, LP Miniatures 2020

19. Sonja Kristina & Robert Norton (UK). Dead Violin, LP Miniatures 2020

20. The Sensible Gray Cells (UK). Tragic Roundabout, LP Miniatures 2020

21. The Residents (USA). Irish Wife, LP Miniatures 2020

22. Toyah + Simon Darlow + Bobby Wilcox (UK). Future Dreaming, LP Miniatures 2020

23. Angel Corpus Christi (USA). Baby Oh Baby, LP Miniatures 2020

24. Eyeless In Gaza (UK). Sirens Crying, Figures Shuffling, LP Miniatures 2020

25. David Cross & Mori (UK). Before, LP Miniatures 2020

26. НОМ (Россия). «Пробуждение элементов», LP «Малгил»

27. Agnes Obel (Denmark). Camera’s Rolling, LP Myopia

28. Sunburned Hand of the Man (USA). Solved, LP Pick a Day to Die

Подписывайтесь на подкаст «Музыка на Свободе» на сайте Радио Свобода

В конце 1980-х годов у ленинградских театралов появилась возможность ходить на представления, которые назывались «Театральный марафон». По форме они напоминали КВН, но на самом деле это были соревнования «капустных» команд разных театров, имевшие у публики огромный успех. Шутки, в том числе и в адрес руководителей существовавшего тогда еще советского государства, были смешными и острыми. Мало напоминающими «фрондерские» шутки про Дмитрия Медведева на 60-летии «масляковского» КВН. Немало номеров, приготовленных для «Театрального марафона», стали легендарными. А историкам и социологам они дадут дополнительный материал для изучения примет того времени.

Капитаном театральной сборной Ленинграда был артист Борис Смолкин. Он делится с Радио Свобода своими воспоминаниями.

– Придумал «Марафон» Сергей Слонимский (не путать с выдающимся ленинградским композитором), предприимчивый тогда еще молодой человек, он работал во Дворце молодежи, даже уже сейчас не помню кем. И где он сейчас, я не знаю. Поначалу это просто были какие-то робкие попытки что-то сделать. «Болванку» взяли у КВН – домашние задания, конкурс капитанов… Но были и профессиональные, актерские задания. И было еще много импровизации. Важным отличием от телевизионного КВН было то, что на сцену выходили профессиональные артисты, люди, привыкшие к сцене. И жюри было вполне представительным. Помню, там сидели спортивный телеведущий Геннадий Орлов, артист Игорь Дмитриев. Судить игры с участием московских команд приезжали Александр Абдулов, Александр Ширвиндт.

В отличие от команд масляковского КВН, которые сотрудничают с профессиональными авторами, участники «Марафона» сами придумывали номера, репризы, песни. По большому счету, это были театральные капустники, которые мог увидеть любой желающий. Капустники, кстати, умеют играть далеко не все артисты. Отбор шел таким «естественным» путем.

– Какие театры участвовали в «Марафоне»?

– Команды были у Театра имени Пушкина, ныне Александринского, у Театра комедии, который тогда еще не был театром имени Акимова, у Театра Ленинского комсомола, сейчас это «Балтийский дом». Были команды даже у музыкальных и оперных театров, я помню команду Малого оперного театра, ныне Михайловского. Но они как-то быстро сдались, так что остались только актеры драматических театров, ставшие крепкими профессионалами «Театрального марафона».

– Но ведь в Ленинград приезжали играть и москвичи?

– Да, москвичи приезжали. Театр «Шалом» приезжал, у него капитаном была покойная Марина Голуб. Но не только москвичи. Из Киева приезжала команда Театра имени Ивана Франко, минский Драматический театр имени Горького тоже присылал свою команду.

А у нас тогда образовалась сборная Ленинграда, в которой играли Андрей Ургант, Андрей Максимков, Андрей Краско, Аркадий Коваль. И я тоже играл. Мы все были из разных театров, мне даже трудно сказать, что нас объединило. Наверное, взаимная симпатия, талант, желание выступать в капустниках…

– Вас в интернете называют капитаном этой команды. Как вы им стали?

– Я тогда перешел работать в Театр имени Пушкина, будучи уже опытным участником капустников. Кроме того, я играл в «капустном» театре «Четвертая стена», основанном Вадимом Жуком. И меня позвали в команду Пушкинского театра и сделали капитаном. А когда создавалась сборная Ленинграда, меня выбрали и ее капитаном. Почему, затрудняюсь точно ответить. Наверное, потому, что выигрывал все конкурсы капитанов, в которых участвовал (смеется). Помню название сборной – «Очень 89».

– В играх участвовали по две команды?

– Нет, поначалу их было много. Но потом обычно команд было две. Появился, устоялся какой-то постоянный формат. Мы собирали большие залы – Дома Культуры, даже Большой концертный зал «Октябрьский». А когда все это движение «рассосалось», мы сделали программу, с которой выступали. Тоже весьма успешно. И тоже на больших площадках.

– Все начиналось в конце 1980-х, в советские времена, пусть уже и наступили гласность и перестройка…

– О да! И это была очень благодатная почва для создания наших номеров. Было ощущение, как будто открыли сразу все двери и окна.

– Вам легко разрешали шутить над Горбачевым? Над КПСС? КГБ?

– А мы и не спрашивали! Я вообще не помню цензуры в это время. Это была волна свободы. Я бы даже сказал, волна шальной свободы. Мы успели пошутить… Да на какие только темы мы не успели пошутить! И о предыдущей власти, и о нынешней. Нас никто не останавливал и никто не проверял.

– Ну а вы, придумывая свои номера, опасались чего-то? Хотя бы вначале?

– Нет! Тут важно сказать, что капустники, которые были основой «Театрального марафона», они были, как говорится, для «внутреннего употребления». А тут они вышли наружу, ведь на них продавались билеты. Но публика у нас была своя, особая. Которая хотела посмотреть эти капустники, наши выступления. Это были сливки общества, настоящая интеллигенция. Думаю, процентов 70 этой публики сейчас живет за пределами России. Тех, кто приходил, мы считали своими. Мне кажется, они были благодарны, что мы сделали открытыми закрытые до тех пор для большинства из них капустники. У нас была программа, которая называлась «Годы свободы».

– Я как раз один из тех, кто благодарен вам… Я всегда мечтал пробраться на капустник. На легендарные ночные посиделки в Доме актера на Невском в дни гастролей московских театров. А тут можно было купить билет и прийти в зал… Кстати, театр капустников «Четвертая стена» Вадима Жука уже существовал тогда?

– «Четвертая стена» существовала с середины 1970-х. Мы все, как и участники сборной «Очень 89», были выпускниками ЛГИТМИКа. Актеры приходили, уходили. Потом нас осталось пятеро. Пятеро тех, кто играл до самого конца существования театра. Плюс концертмейстер.

– Но уж «Четвертой стене» наверняка приходилось сталкиваться с цензурой…

– Да, в 1970-х цензура была. Мы позволяли себе кое-что, но нас отсматривали, хоть мы играли для своих, по ночам. Начальство Дома актера очень опасалось проблем, была такая внутренняя перестраховка. Приходя на выступление, мы видели ребят из КГБ, которые нас курировали. Не могу сказать, что цензура была чересчур жесткая, но она была, конечно. А что касается «Театрального марафона», то нам повезло со временем. Повторюсь, это было время шальной свободы. Более точного определения не подберу…

– И вам это время явно очень нравилось…

– Да. Ну и, честно говоря, это был и какой-то заработок. У нас появились продюсеры, нам платили гонорары. Наступили годы, когда работы было очень мало. Многие артисты уходил в таксисты, в торговлю. А нам платили. Пусть небольшие, но деньги.

Небольшое отступление. Время было действительно сложное. В Ленинграде в конце 1980-х была введена карточная система на товары и продукты. Одним из популярных номеров «Театрального марафона» был романс на стихи Вадима Жука:

Ты отдалась мне за талон на мыло,

Как девочка, играя и резвясь…

А если бы оно в продаже было,

То неужели б ты не отдалась?

А вот номер в исполнении Аркадия Коваля (видео ниже). Называется он «Пьеса для рояля с роялем». Уже не все, наверное, помнят, что почти весь алкогольный рынок тогда занимал спирт Royal, который и разбавляли чем-то, и пили просто так. Еще одна примета того времени.

Но продолжим разговор с Борисом Смолкиным:

– Популярности вам участие в «Театральном марафоне» прибавило?

– Да, конечно, хотя телевидение нас, за редчайшим исключением, не снимало. Причем прибавило популярности не только в России. Многие наши поклонники эмигрировали, и молва о нас распространилась за пределы страны.

– Почему и как «Театральный марафон» закончился? Он себя исчерпал?

– Я лишь могу рассказать, что сам думаю по этому поводу. За других говорить не хочу… Во-первых, в какой-то момент обо всем, или почти обо всем, над чем смеялись мы, стали говорить на телевидении, в газетах, театрах, в кино. Был такой период в истории России, когда запретных тем практически не было. Недолгий, но он был. Может быть, поиссяк энтузиазм, на котором все строилось. Ведь это же не было нашей основной работой. Мы собирались, целыми ночами что-то придумывали, писали – это требовало энтузиазма. Может, мы просто стали старше. Кто-то нашел себе другую нишу. Андрей Максимков и Андрей Ургант отделились, стали работать вдвоем. Андрей Краско стал активно сниматься в кино.

Как ни странно, вот этого капустного энтузиазма, задора у нынешней театральной молодежи не осталось…

Кстати, в «классическом» КВН тогда стала участвовать сборная Ленинграда, в которую на волне «Театрального марафона» пригласили придумывать номера. Участники этой сборной Михаил Шац, Михаил Щедринский потом переехали в Москву. И через много лет мои друзья еще по тем временам меня позвали на пробы в сериал «Моя прекрасная няня» на роль дворецкого. Где я снимался несколько лет в 2000-х.

– Вас не смущает, что вас обычно именно с этой ролью ассоциируют?

– Меня еще и по голосу узнают, стоит мне открыть рот. Я ведь озвучивал Йоду в нескольких сериях «Звездный войн» (смеется). Если серьезно, то роль в «Прекрасной няне» принесла мне много хорошего.

– Придя в «Театральный марафон» в 1980-х, вы уже были опытным и известным артистом. Проработали в нескольких ленинградских театрах, сыграли немало серьезных ролей – Полония, Тарелкина, Труффальдино, Флоридора, Расплюева. Снимались в кино. Капустники были для вас какой-то отдушиной? Возможностью отвлечься от основной работы?

– Да, ролями я не был обделен, но участвовать в капустниках мне нравилось. И нравится до сих пор. Я со студенческих времен с удовольствием ныряю в такие «авантюры». Что-то пишу, придумываю. Когда я играл упомянутого вами Полония, то после первого акта, в котором Полония убивают, я спускался в гримерку, где меня уже ждали ребята. И мы сидели, придумывали…

– Но на поклоны в конце спектакля выходили?

– На поклоны? Да! (Смеется.) «Гамлет» длился 4 с половиной часа. Первый акт шел два с половиной часа, так что два часа до поклонов у нас всегда было!