Слушать рассказ драгунского заколдованная буква

Денискиному другу Ване достался от отца старый сломанный велосипед. Ваня его починил, посадил Дениску на багажник, и они поехали кататься «по белу свету».

У Ваньки Дыхова был велосипед. Довольно старый, но все-таки ничего. Раньше это был велосипед Ванькиного папы, но, когда велосипед сломался, Ванькин папа сказал:

— Вот, Ванька, чем целый день гонки гонять, на тебе эту машину, отремонтируй ее, и будет у тебя свой велосипед. Он, в общем, еще хоть куда. Я его когда-то на барахолке купил, он почти новый был.

И Ванька так обрадовался этому велосипеду, что просто трудно передать. Он его утащил в самый конец двора и совсем перестал гонка гонять — наоборот, он целый день возился со своим велосипедом, стучал, колотил, отвинчивал и привинчивал.

Он весь чумазый стал, наш Ванька, от машинного масла, и пальцы у него были все в ссадинах, потому что он, когда работал, часто промахивался и попадал сам себе молотком по пальцам. Но все-таки дело у него ладилось, потому что у них в пятом классе проходят слесарное дело, а Ванька всегда был отличником по труду. И я Ваньке тоже помогал чинить машину, и он каждый день говорил мне:

— Вот погоди, Дениска, когда мы ее починим, я тебя на ней катать буду. Ты сзади, на багажнике, будешь сидеть, и мы с тобой всю Москву изъездим!

И за то, что он со мной так дружит, хотя я всего только во втором, я еще больше ему помогал и, главное, старался, чтобы багажник получился красивый. Я его четыре раза черным лаком покрасил, потому что он был все равно что мой собственный. И он у меня так сверкал, этот багажник, как новенькая машина «Волга». И я все радовался, как я буду сидеть на нем, и держаться за Ванькин ремень, и мы будем носиться по всему миру.

И вот однажды Ванька поднял свой велосипед с земли, подкачал шины, протер его весь тряпочкой, сам умылся из бочки и застегнул брюки внизу бельевыми защелками. И я понял, что приближается наш с ним праздник. Ванька сел на машину и поехал. Он сначала объехал не торопясь вокруг двора, и машина шла под ним мягко-мягко, и было слышно, как приятно трутся о землю шины. Потом Ванька прибавил скорости, и спицы засверкали, и Ванька пошел выкомаривать номера, и стал петлять и крутить восьмерки, и разгонялся изо всех сил, и сразу резко тормозил, и машина останавливалась под ним как вкопанная. И он по-всякому ее испытывал, как летчик-испытатель, а я стоял и смотрел, как механик, который стоит внизу и смотрит на штуки своего пилота. И мне было приятно, что Ванька так здорово ездит, хотя я могу, пожалуй, еще лучше, во всяком случае не хуже. Но велосипед был не мой, велосипед был Ванькин, и нечего тут долго разговаривать, пускай он делает на нем все, что угодно. Приятно было видеть, что машина вся блестит от краски, и невозможно было догадаться, что она старая. Она была лучше любой новой. Особенно багажник. Любо-дорого было смотреть на него, прямо сердце радовалось.

И Ванька скакал так на этой машине, наверно, с полчаса, и я уже стал побаиваться, что он совсем забыл про меня. Но нет, напрасно я так подумал про Ваньку. Он подъехал ко мне, ногой уткнулся в забор и говорит:

— Давай влазь.

Я, пока карабкался, спросил:

— А куда поедем?

Ванька сказал:

— А не все равно? По белу свету!

И у меня сразу появилось такое настроение, как будто на нашем белом свете живут одни только веселые люди и все они только и делают, что ждут, когда же мы с Ванькой к ним приедем в гости. И когда мы к ним приедем — Ванька за рулем, а я на багажнике, — сразу начнется большущий праздник, и флаги будут развеваться, и шарики летать, и песни, и эскимо на палочке, и духовые оркестры будут греметь, и клоуны ходить на голове.

Такое вот у меня было удивительное настроение, и я примостился на свой багажник и схватился за Ванькин ремень. Ванька крутнул педали, и… прощай, папа! Прощай, мама! Прощай, весь наш старый двор, и вы, голуби, тоже до свиданья! Мы уезжаем кататься по белу свету!

Ванька вырулил со двора, потом за угол, и мы поехали разными переулками, где я раньше ходил только пешком. И все теперь было совершенно по-другому, незнакомое какое-то, и Ванька все время позванивал в звонок, чтобы не задавить кого-нибудь: ззь! ззь! ззь!..

И пешеходы выпрыгивали из-под нашей машины, как куры, и мы мчались с неслыханной быстротой, и мне было очень весело, и на душе было свободно, и очень хотелось горланить что-нибудь отчаянное. И я горланил букву «а». Вот так: аааааааааааа! И очень смешно получилось, когда Ванька въехал в один старенький переулок, в котором дорога была вся в булыжниках, как при царе Горохе. Машину стало трясти, и моя оралка на букву «а» стала прерываться, как будто стоило ей вылететь изо рта, как кто-то сразу обрезал ее острыми ножичками и кидал на ветер. Получалось: а! а! а! а! а! Но потом опять подвернулся асфальт, и все снова пошло как по маслу: аааааааааааа!

И мы еще долго ездили по переулкам и наконец очень устали. Ванька остановился, и я спрыгнул со своего багажника. Ванька сказал:

— Ну как?

— Блеск! — сказал я.

— Тебе удобно было?

— Как на диване, — сказал я, — еще удобней. Что за машина! Прямо экстра-класс!

Он засмеялся и пригладил свои растрепанные волосы. Лицо у него было пыльное, грязное, и только глаза сверкали — синие, как тазики в кухне на стене. И зубы блестели вовсю.

И вот тут-то к нам с Ванькой и подошел этот парень. Он был высокий, и у него был золотой зуб. На нем была полосатая рубашка с длинными рукавами, и на руках у него были разные рисунки, портреты и пейзажи. И за ним плелась такая лохматенькая собачушка, сделанная из разных шерстей. Были кусочки шерсти черненькие, были беленькие, попадались рыженькие, и был один зеленый… хвост у нее завивался крендельком, одна нога поджата. Этот парень сказал:

— Вы откуда, ребята?

Мы ответили:

— С Трехпрудного.

Он сказал:

— Вона! Молодцы! Откуда доехали! Это твоя машина?

Ванька сказал:

— Моя. Была отцовская, теперь моя. Я ее сам отремонтировал. А вот он, — Ванька показал на меня, — он мне помогал.

Этот парень сказал:

— Да… Смотри ты. Такие неказистые ребята, а прямо химики-механики.

Я сказал:

— А это ваша собака?

Этот парень кивнул:

— Ага. Моя. Это очень ценная собака. Породистая. Испанский такс.

Ванька сказал:

— Ну что вы! Какая же это такса? Таксы узкие и длинные.

— Не знаешь, так молчи! — сказал этот парень. — Московский там или рязанский такс — длинный, потому что он все время под шкафом сидит и растет в длину, а это собака другая, ценная. Она верный друг. Кличка — Жулик.

Он помолчал. Потом вздохнул три раза и сказал:

— Да что толку? Хоть и верный пес, а все-таки собака. Не может мне помочь в моей беде…

И у него на глазах появились слезы. У меня прямо сердце упало. Что с ним?

Ванька сказал испуганно:

— А какая у вас беда?

Этот парень сразу покачнулся и прислонился к стене.

— Бабушка помирает, — сказал он и стал часто-часто хватать воздух губами и всхлипывать. — Помирает бабуся… У ней двойной аппендицит… — Он посмотрел на нас искоса и добавил: — Двойной аппендицит, и корь тоже…

Тут он заревел и стал вытирать слезы кулаком. У меня заколотилось сердце. А парень прислонился к стенке поудобнее и стал выть довольно громко. А его собака, глядя на него, тоже завыла. И они оба так стояли и выли, жутко было слышать. От этого воя Ванька даже побледнел под своей пылью. Он положил руку на плечо этому парню и сказал дрожащим голосом:

— Не войте, пожалуйста! Зачем вы так воете?

— Да как же мне не выть, — сказал этот парень и замотал головой, — как же мне не выть, когда у меня нет сил дойти до аптеки! Три дня не ел!.. Ай-уй-уй-юй!..

И он еще хуже завыл. И ценная собака такс тоже. И никого вокруг не было. И я прямо не знал, что делать.

Но Ванька не растерялся нисколько.

— А рецепт у вас есть? — закричал он. — Если есть, давайте его поскорее сюда, я сейчас же слетаю на машине в аптеку и привезу лекарство. Я быстро слетаю!

Я чуть не подскочил от радости. Вот так Ванька, молодец! С таким человеком не пропадешь, он всегда знает, что надо делать.

Сейчас мы с ним привезем этому парню лекарство и спасем его бабушку от смерти. Я крикнул:

— Давайте же рецепт! Нельзя терять ни минуты!

Но этот парень задергался еще хуже, замахал на нас руками, перестал выть и заорал:

— Нельзя! Куда там! Вы что, в уме? Да как же это я пущу двух таких пацанят на Садовую? А? Да еще на велосипеде! Вы что? Да вы знаете, какое там движение? А? Вас там через полсекунды в клочки разорвет… Куда руки, куда ноги, головы отдельно!.. Ведь грузовики-пятитонки! Краны подъемные мчатся!.. Вам хорошо, вас задавит, а мне за вас отвечать придется! Не пущу я вас, хоть убейте! Пускай лучше бабушка умрет, бедная моя Февронья Поликарповна!..

И он снова завыл своим толстым басом. Ценная собака такс вообще выла без остановки. Я не мог этого вынести — что этот парень такой благородный и что он согласен рисковать бабушкиной жизнью, только бы с нами ничего не случилось. У меня от всего этого губы стали кривиться в разные стороны, и я понял, что еще немножко, и от этих дел я завою не хуже ценной собаки. Да и у Ваньки тоже глаза стали какие-то подмоченные, и он хлюпнул носом:

— Что же нам делать?

— А очень просто, — сказал этот парень деловитым голосом. — Один только выход и есть. Давайте ваш велосипед, я на нем съезжу. И сейчас вернусь. Век свободы не видать!.. — И он провел ладонью поперек горла.

Это, наверно, была его страшная клятва. Он протянул руку к машине. Но Ванька держал ее довольно крепко. Этот парень подергал ее, потом бросил и снова зарыдал:

— Ой-ой-ой! Погибает моя бабушка, погибает ни за понюх табаку, погибает ни за рубль за двадцать… Ой-уюю…

И он стал рвать со своей головы волосы. Прямо вцепился и рвет двумя руками. Я уже не смог выдержать такого ужаса. Я заплакал и сказал Ваньке:

— Дай ему велосипед, ведь умрет бабушка! Если бы у тебя так?

А Ванька держится за велосипед и рыдает в ответ:

— Лучше уж я сам съезжу…

Тут этот парень посмотрел на Ваньку безумными глазами и захрипел как сумасшедший:

— Не веришь, да? Не веришь? Жалко на минутку дать свой драндулет? А старушка пусть помирает? Да? Бедная старушка, в беленьком платочке, пусть помирает от кори? Пускай, да? А пионер с красным галстуком жалеет драндулет? Эх вы! Душегубы! Собственники!..

Он оторвал от рубашки пуговку и стал топтать ее ногами. А мы не шевелились. Мы совершенно изревелись с Ванькой. Тогда этот парень вдруг ни с того ни с сего подхватил с земли свою ценную собаку такс и стал совать ее то мне, то Ваньке в руки:

— Нате! Друга вам отдаю в залог! Верного друга отдаю! Теперь веришь? Веришь или нет?! Ценная собака идет в залог, ценная собака такс!

И он все-таки всунул эту собачонку Ваньке в руки, и тут меня осенило.

Я сказал:

— Ванька, он же собаку оставляет нам как заложника. Ему теперь никуда не деться, она же его друг, и к тому же ценная. Дай машину, не бойся.

И тут Ванька дал этому парню руль и сказал:

— Вам на пятнадцать минут хватит?

— Много, — сказал парень, — куда там! Пять минут на все про все! Ну ждите меня тут. Не сходите с места!

И он ловко вскочил на машину, с места ходко взял и прямо свернул на Садовую. И когда сворачивал за угол, ценная собака такс вдруг спрыгнула с Ваньки и как молния помчалась за ним.

Ванька крикнул мне:

— Держи!

Но я сказал:

— Куда там, нипочем не догнать. Она за хозяином побежала, ей без него скучно! Вот что значит верный друг. Мне бы такую…

А Ванька сказал так робко и с вопросом:

— Но ведь она же заложница?

— Ничего, — сказал я, — они скоро оба вернутся.

И мы подождали пять минут.

— Что-то его нет, — сказал Ванька.

— Очередь, наверно, — сказал я.

Потом прошло еще часа два. Этого парня не было. И ценной собаки тоже. Когда стало темнеть, Ванька взял меня за руку.

— Все ясно, — сказал. — Пошли домой…

— Что ясно… Ванька? — сказал я.

— Дурак я, дурак, — сказал Ванька. — Не вернется он никогда, этот тип, и велосипед не вернется. И ценная собака такс тоже!

И больше Ванька не сказал ни слова. Он, наверно, не хотел, чтобы я думал про страшное. Но я все равно про это думал.

Ведь на Садовой такое движение…

(Илл. Лосин В.Н.)

Когда репетиция хора мальчиков окончилась, учитель пения Борис Сергеевич сказал:

Ну-ка, расскажите, кто из вас что подарил маме на Восьмое марта? Ну-ка ты, Денис, докладывай.

Я маме на Восьмое марта подарил подушечку для иголок. Красивую. На лягушку похожа. Три дня шил, все пальцы исколол. Я две такие сшил.

Мы все по две сшили. Одну — маме, а другую — Раисе Ивановне.

Это почему же все? — спросил Борис Сергеевич. — Вы что, так сговорились, чтобы всем шить одно и то же?

Да нет, — сказал Валерка, — это у нас в кружке «Умелые руки»: мы подушечки проходим. Сперва проходили чёртиков, а теперь подушечки.

Каких ещё чёртиков? — удивился Борис Сергеевич.

Я сказал:

Пластилиновых! Наши руководители Володя и Толя из восьмого класса полгода с нами чёртиков проходили. Как придут, так сейчас: «Лепите чёртиков!» Ну, мы лепим, а они в шахматы играют.

С ума сойти, — сказал Борис Сергеевич. — Подушечки! Придётся разобраться! Стойте! — И он вдруг весело рассмеялся. — А сколько у вас мальчишек в первом «В»?

Пятнадцать, — сказал Мишка, — а девочек — двадцать пять.

Тут Борис Сергеевич прямо покатился со смеху.

А я сказал:

У нас в стране вообще женского населения больше, чем мужского.

Но Борис Сергеевич отмахнулся от меня.

Я не про то. Просто интересно посмотреть, как Раиса Ивановна получает пятнадцать подушечек в подарок! Ну ладно, слушайте: кто из вас собирается поздравить своих мам с Первым мая?

Тут пришла наша очередь смеяться. Я сказал:

Вы, Борис Сергеевич, наверно, шутите, не хватало ещё и на май поздравлять.

А вот и неправильно, именно что необходимо поздравить с маем своих мам. А это некрасиво: только раз в году поздравлять. А если каждый праздник поздравлять — это будет по-рыцарски. Ну, кто знает, что такое рыцарь?

Я сказал:

Он на лошади и в железном костюме.

Борис Сергеевич кивнул.

Да, так было давно. И вы, когда подрастёте, прочтёте много книжек про рыцарей, но и сейчас, если про кого говорят, что он рыцарь, то это, значит, имеется в виду благородный, самоотверженный и великодушный человек. И я думаю, что каждый пионер должен обязательно быть рыцарем. Поднимите руки, кто здесь рыцарь?

Мы все подняли руки.

Я так и знал, — сказал Борис Сергеевич, — идите, рыцари!

Мы пошли по домам. А по дороге Мишка сказал:

Ладно уж, я маме конфет куплю, у меня деньги есть.

И вот я пришёл домой, а дома никого нету. А меня даже досада взяла. Вот в кои-то веки захотел быть рыцарем, так денег нет! А тут, как назло, прибежал Мишка, в руках нарядная коробочка с надписью «Первое мая». Мишка говорит: — Готово, теперь я рыцарь за двадцать две копейки. А ты что сидишь?

Мишка, ты рыцарь? — сказал я.

Рыцарь, — говорит Мишка.

Тогда дай взаймы.

Мишка огорчился:

Я всё истратил до копейки.

Что же делать?

Поискать, — говорит Мишка. — Ведь двадцать копеек — маленькая монетка, может, куда завалилась хоть одна, давай поищем.

И мы всю комнату облазили — и за диваном, и под шкафом, и я все туфли мамины перетряхнул, и даже в пудре у неё пальцем поковырял. Нету нигде.

Вдруг Мишка раскрыл буфет:

Стой, а это что такое?

Где? — говорю я. — Ах, это бутылки. Ты что, не видишь? Здесь два вина: в одной бутылке — чёрное, а в другой — жёлтое. Это для гостей, к нам завтра гости придут.

Мишка говорит:

Эх, пришли бы ваши гости вчера, и были бы у тебя деньги.

Это как?

А бутылки, — говорит Мишка, — да за пустые бутылки деньги дают. На углу. Называется «Приём стеклотары»!

Что же ты раньше молчал? Сейчас мы это дело уладим. Давай банку из-под компота, вон на окне стоит.

Мишка протянул мне банку, а я открыл бутылку и вылил черновато-красное вино в банку.

Правильно, — сказал Мишка. — Что ему сделается?

Ну конечно, — сказал я. — А куда вторую?

Да сюда же, — говорит Мишка, — не всё равно? И это вино, и то вино.

Ну да, — сказал я. — Если бы одно было вино, а другое керосин, тогда нельзя, а так, пожалуйста, ещё лучше. Держи банку.

И мы вылили туда и вторую бутылку.

Я сказал:

Ставь её на окно! Так. Прикрой блюдечком, а теперь бежим!

И мы припустились. За эти две бутылки нам дали двадцать четыре копейки. И я купил маме конфет. Мне ещё две копейки сдачи дали. Я пришёл домой весёлый, потому что я стал рыцарем, и, как только мама с папой пришли, я сказал:

Мам, я теперь рыцарь. Нас Борис Сергеевич научил!

Мама сказала:

Ну-ка расскажи!

Я рассказал, что завтра я маме сделаю сюрприз. Мама сказала:

А где же ты денег достал?

Я, мам, пустую посуду сдал. Вот две копейки сдачи.

Тут папа сказал:

Молодец! Давай-ка мне две копейки на автомат!

Мы сели обедать. Потом папа откинулся на спинку стула и улыбнулся:

Компотику бы.

Извини, я сегодня не успела, — сказала мама.

Но папа подмигнул мне:

А это что? Я давно уже заметил.

И он подошёл к окну, снял блюдечко и хлебнул прямо из банки. Но тут что было! Бедный папа кашлял так, как будто он выпил стакан гвоздей. Он закричал не своим голосом:

Что это такое? Что это за отрава?!

Я сказал:

Папа, не пугайся! Это не отрава. Это два твоих вина!

Тут папа немножко пошатнулся и побледнел.

Какие два вина?! — закричал он громче прежнего.

Чёрное и жёлтое, — сказал я, — что стояли в буфете. Ты, главное, не пугайся.

Папа побежал к буфету и распахнул дверцу. Потом он заморгал глазами и стал растирать себе грудь. Он смотрел на меня с таким удивлением, будто я был не обыкновенный мальчик, а какой-нибудь синенький или в крапинку. Я сказал:

Ты что, пана, удивляешься? Я слил твои два вина в банку, а то где бы я взял пустую посуду? Сам подумай!

Мама вскрикнула:

И упала на диван. Она стала смеяться, да так сильно, что я думал, ей станет плохо. Я ничего не мог понять, а папа закричал:

Хохочете? Что ж, хохочите! А между прочим, этот ваш рыцарь сведёт меня с ума, но лучше я его раньше выдеру, чтобы он забыл раз и навсегда рыцарские манеры.

И папа стал делать вид, что он ищет ремень.

Где он? — кричал папа, — Подайте мне сюда этого Айвенго! Куда он провалился?

А я был за шкафом. Я уже давно был там на всякий случай. А то папа что-то сильно волновался. Он кричал:

Слыханное ли дело выливать в банку коллекционный чёрный «Мускат» урожая 1954 года и разбавлять его жигулёвским пивом?!

А мама изнемогала от смеха. Она еле-еле проговорила: — Ведь это он… из лучших побуждений… Ведь он же… рыцарь… Я умру… от смеха.

И она продолжала смеяться.

А папа ещё немного пометался по комнате и потом ни с того ни с сего подошёл к маме. Он сказал: — Как я люблю твой смех. И наклонился и поцеловал маму. И я тогда спокойно вылез из-за шкафа.

«Где это видано, где это слыхано…»

На переменке подбежала ко мне наша октябрятская вожатая Люся и говорит:

Дениска, а ты сможешь выступить в концерте? Мы решили организовать двух малышей, чтобы они были сатирики. Хочешь?

Я всё хочу! Только ты объясни: что такое сатирики?

Люся говорит:

Видишь ли, у нас есть разные неполадки… Ну, например, двоечники или лентяи, их надо прохватить. Понял? Надо про них выступить, чтобы все смеялись, это на них подействует отрезвляюще.

Я говорю:

Они не пьяные, они просто лентяи.

Это так говорится: «отрезвляюще», — засмеялась Люся. — А на самом деле просто эти ребята призадумаются, им станет неловко, и они исправятся. Понял? Ну, в общем, не тяни: хочешь — соглашайся, не хочешь — отказывайся!

Я сказал:

Ладно уж, давай!

Тогда Люся спросила:

А у тебя есть партнёр?

Я говорю:

Люся удивилась:

Как же ты без товарища живёшь?

Товарищ у меня есть, Мишка. А партнёра нету.

Люся снова улыбнулась:

Это почти одно и то же. А он музыкальный, Мишка твой?

Нет, обыкновенный.

Петь умеет?

Очень тихо. Но я научу его петь громче, не беспокойся.

Тут Люся обрадовалась:

После уроков притащи его в малый зал, там будет репетиция!

И я со всех ног пустился искать Мишку. Он стоял в буфете и ел сардельку.

Мишка, хочешь быть сатириком?

А он сказал:

Погоди, дай доесть.

Я стоял и смотрел, как он ест. Сам маленький, а сарделька толще его шеи. Он держал эту сардельку руками и ел прямо целой, не разрезал, и шкурка трещала и лопалась, когда он её кусал, и оттуда брызгал горячий пахучий сок.

И я не выдержал и сказал тёте Кате:

Дайте мне, пожалуйста, тоже сардельку, поскорее!

И тётя Катя сразу протянула мне мисочку. И я очень торопился, чтобы Мишка без меня не успел съесть свою сардельку: мне одному не было бы так вкусно. И вот я тоже взял свою сардельку руками и тоже, не чистя, стал грызть её, и из неё брызгал горячий пахучий сок. И мы с Мишкой так грызли на пару, и обжигались, и смотрели друг на дружку, и улыбались.

А потом я ему рассказал, что мы будем сатирики, и он согласился, и мы еле досидели до конца уроков, а потом побежали в малый зал на репетицию.

Там уже сидела наша вожатая Люся, и с ней был один парнишка, приблизительно из четвёртого, очень некрасивый, с маленькими ушами и большущими глазами.

Люся сказала:

Вот и они! Познакомьтесь, это наш школьный поэт Андрей Шестаков.

Мы сказали:

Здорово!

И отвернулись, чтобы он не задавался.

А поэт сказал Люсе:

Это что, исполнители, что ли?

Он сказал:

Неужели ничего не было покрупней?

Люся сказала:

Как раз то, что требуется!

Но тут пришёл наш учитель пения Борис Сергеевич. Он сразу подошёл к роялю:

Нуте-с, начинаем! Где стихи?

Андрюшка вынул из кармана какой-то листок и сказал:

Вот. Я взял размер и припев у Маршака, из сказки об ослике, дедушке и внуке: «Где это видано, где это слыхано…»

Борис Сергеевич кивнул головой:

Учится папа за Васю весь год.

Папа решает, а Вася сдаёт?!

Мы с Мишкой так и прыснули. Конечно, ребята довольно часто просят родителей решить за них задачу, а потом показывают учительнице, как будто это они такие герои. А у доски ни бум-бум — двойка! Дело известное. Ай да Андрюшка, здорово прохватил!

Мелом расчерчен асфальт на квадратики,

Манечка с Танечкой прыгают тут.

Где это видано, где это слыхано, —

В «классы» играют, а в класс не идут?!

Опять здорово. Нам очень понравилось! Этот Андрюшка — просто настоящий молодец, вроде Пушкина!

Борис Сергеевич сказал:

Ничего, неплохо! А музыка будет самая простая, вот что-нибудь в этом роде. — И он взял Андрюшкины стихи и, тихонько наигрывая, пропел их все подряд.

Получилось очень ловко, мы даже захлопали в ладоши.

А Борис Сергеевич сказал:

Нуте-с, кто же наши исполнители?

А Люся показала на нас с Мишкой:

Ну что ж, — сказал Борис Сергеевич, — у Миши хороший слух… Правда, Дениска поёт не очень-то верно.

Я сказал:

Зато громко.

И мы начали повторять эти стихи под музыку и повторяли их, наверно, раз пятьдесят или тысячу, и я очень громко орал, и все меня успокаивали и делали замечания:

Ты не волнуйся! Ты тише! Спокойней! Не надо так громко!

Особенно горячился Андрюшка. Он меня совсем затормошил. Но я пел только громко, я не хотел петь потише, потому что настоящее пение — это именно когда громко!

…И вот однажды, когда я пришёл в школу, я увидел в раздевалке объявление:

ВНИМАНИЕ!

Сегодня на большой перемене в малом зале состоится выступление летучего патруля «Пионерского Сатирикона»!

Исполняет дуэт малышей!

На злобу дня!

Приходите все!

И во мне сразу что-то ёкнуло. Я побежал в класс. Там сидел Мишка и смотрел в окно.

Я сказал:

Ну, сегодня выступаем!

А Мишка вдруг промямлил:

Неохота мне выступать…

Я прямо оторопел. Как — неохота? Вот так раз! Ведь мы же репетировали! А как же Люся и Борис Сергеевич? Андрюшка? А все ребята, ведь они читали афишу и прибегут как один?

Я сказал:

Ты что, с ума сошёл, что ли? Людей подводить?

А Мишка так жалобно:

У меня, кажется, живот болит.

Я говорю:

Это со страху. У меня тоже болит, но я ведь не отказываюсь!

Но Мишка всё равно был какой-то задумчивый. На большой перемене все ребята кинулись в малый зал, а мы с Мишкой еле плелись позади, потому что у меня тоже совершенно пропало настроение выступать. Но в это время нам навстречу выбежала Люся, она крепко схватила нас за руки и поволокла за собой, но у меня ноги были мягкие, как у куклы, и заплетались. Это я, наверно, от Мишки заразился.

В зале было огорожено место около рояля, а вокруг столпились ребята из всех классов, и няни, и учительницы.

Мы с Мишкой встали около рояля.

Борис Сергеевич был уже на месте, и Люся объявила дикторским голосом:

Начинаем выступление «Пионерского Сатирикона» на злободневные темы. Текст Андрея Шестакова, исполняют всемирно известные сатирики Миша и Денис! Попросим!

И мы с Мишкой вышли немножко вперёд. Мишка был белый, как стена. А я ничего, только во рту было сухо и шершаво, как будто там лежал наждак.

Борис Сергеевич заиграл. Начинать нужно было Мишке, потому что он пел первые две строчки, а я должен был петь вторые две строчки. Вот Борис Сергеевич заиграл, а Мишка выкинул в сторону левую руку, как его научила Люся, и хотел было запеть, но опоздал, и, пока он собирался, наступила уже моя очередь, Так выходило по музыке. Но я не стал петь, раз Мишка опоздал. С какой стати!

Мишка тогда опустил руку на место. А Борис Сергеевич громко и раздельно начал снова.

Он ударил, как и следовало, по клавишам три раза, а на четвёртый Мишка опять откинул левую руку и наконец запел:

Папа у Васи силён в математике,

Учится папа за Васю весь год.

Я сразу подхватил и прокричал:

Где это видано, где это слыхано, —

Папа решает, а Вася сдаёт?!

Все, кто был в зале, рассмеялись, и у меня от этого стало легче на душе. А Борис Сергеевич поехал дальше. Он снова три раза ударил по клавишам, а на четвёртый Мишка аккуратно выкинул левую руку в сторону и ни с того ни с сего запел снова:

Папа у Васи силён в математике,

Учится папа за Васю весь год.

Я сразу понял, что он сбился! Но раз такое дело, я решил допеть до конца, а там видно будет. Взял и допел:

Где это видано, где это слыхано, —

Папа решает, а Вася сдаёт?!

Слава богу, в зале было тихо — все, видно, тоже поняли, что Мишка сбился, и подумали: «Ну что ж, бывает, пусть дальше поёт».

И когда музыка дошла до места, он снова вымахнул левую руку и, как пластинка, которую «заело», завёл в третий раз:

Папа у Васи силён в математике,

Учится папа за Васю весь год.

Мне ужасно захотелось стукнуть его по затылку чем-нибудь тяжёлым, и я заорал со страшной злостью:

Где это видано, где это слыхано, —

Папа решает, а Вася сдаёт?!

Мишка, ты, видно, совсем рехнулся! Ты что в третий раз одно и то же затягиваешь? Давай про девчонок!

А Мишка так нахально:

Без тебя знаю! — И вежливо говорит Борису Сергеевичу: — Пожалуйста, Борис Сергеевич, дальше!

Борис Сергеевич заиграл, а Мишка вдруг осмелел, опять выставил свою левую руку и на четвёртом ударе заголосил как ни в чём не бывало:

Папа у Васи силён в математике,

Учится папа за Васю весь год.

Тут все в зале прямо завизжали от смеха, и я увидел в толпе, какое несчастное лицо у Андрюшки, и ещё увидел, что Люся, вся красная и растрёпанная, пробивается к нам сквозь толпу. А Мишка стоит с открытым ртом, как будто сам на себя удивляется. Ну, а я, пока суд да дело, докрикиваю:

Где это видано, где это слыхано, —

Папа решает, а Вася сдаёт?!

Тут уж началось что-то ужасное. Все хохотали как зарезанные, а Мишка из зелёного стал фиолетовым. Наша Люся схватила его за руку и утащила к себе.

Она кричала:

Дениска, пой один! Не подводи!.. Музыка! И!..

А я стоял у рояля и решил не подвести. Я почувствовал, что мне стало всё равно, и, когда дошла музыка, я почему-то вдруг тоже выкинул в сторону левую руку и совершенно неожиданно завопил:

Папа у Васи силён в математике,

Учится папа за Васю весь год.

Я даже удивляюсь, что я не умер от этой проклятой песни.

Я, наверно бы, умер, если бы в это время не зазвонил звонок…

Не буду я больше сатириком!

Заколдованная буква

Недавно мы гуляли во дворе: Алёнка, Мишка и я. Вдруг во двор въехал грузовик. А на нём лежит ёлка. Мы побежали за машиной. Вот она подъехала к домоуправлению, остановилась, и шофёр с нашим дворником стали ёлку выгружать. Они кричали друг на друга:

Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Становь её на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.

И когда выгрузили, шофёр сказал:

Теперь надо эту ёлку заактировать, — и ушёл.

А мы остались возле ёлки.

Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Алёнка взялась за одну веточку и Сказала:

Смотрите, а на ёлке сыски висят.

«Сыски»! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять.

Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:

Ой, умру от смеха! Сыски!

А я, конечно, поддавал жару.

Пять лет девчонке, а говорит: «сыски»… Ха-ха-ха!

Потом Мишка упал в обморок и застонал:

Ах, мне плохо! Сыски… — И стал икать: — Ик!.. Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик!

Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошёл с ума. Я орал:

Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она — «сыски».

У Алёнки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.

Я правильно сказала! Это у меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски»…

Мишка сказал:

Эка невидаль! У неё зуб вывалился! У меня целых три вывалились да два шатаются, а я всё равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово — хыхки? Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу:

Ох, хыхечка зелёная,

Боюся уколюся я.

Но Алёнка как закричит. Одна громче нас двоих:

Неправильно! Ура! Ты говоришь «хыхки», а надо «сыски»!

Именно, что не надо «сыски», а надо «хыхки».

И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» — «Хыхки!» — «Сыски!»

Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шёл домой и всё время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился на лестнице и внятно сказал:

Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!

Вот и всё!

Англичанин Павля

Завтра первое сентября, — сказала мама. — И вот наступила осень, и ты пойдёшь уже во второй класс. Ох, как летит время!..

И по этому случаю, — подхватил папа, — мы сейчас «зарежем арбуз»!

И он взял ножик и взрезал арбуз. Когда он резал, был слышен такой полный, приятный, зелёный треск, что у меня прямо спина похолодела от предчувствия, как я буду есть этот арбуз. И я уже раскрыл рот, чтобы вцепиться в розовый арбузный ломоть, но тут дверь распахнулась, и в комнату вошёл Павля. Мы все страшно обрадовались, потому что он давно уже не был у нас и мы по нём соскучились.

Ого, кто пришёл! — сказал папа. — Сам Павля. Сам Павля-Бородавля!

Садись с нами, Павлик, арбуз есть, — сказала мама. — Дениска, подвинься.

Я сказал:

Привет! — и дал ему место рядом с собой.

Привет! — сказал он и сел.

И мы начали есть и долго ели и молчали. Нам неохота было разговаривать. А о чём тут разговаривать, когда во рту такая вкуснотища!

И когда Павле дали третий кусок, он сказал:

Ах, люблю я арбуз. Даже очень. Мне бабушка никогда не даёт его вволю поесть.

А почему? — спросила мама.

Она говорит, что после арбуза у меня получается не сон, а сплошная беготня.

Правда, — сказал папа, — Вот поэтому-то мы и едим арбуз с утра пораньше. К вечеру его действие кончается, и можно спокойно спать. Ешь давай, не бойся.

Я не боюсь, — сказал Павля.

И мы все опять занялись делом и опять долго молчали. И когда мама стала убирать корки, папа сказал:

А ты чего, Павля, так давно не был у нас?

Да, — сказал я, — где ты пропадал? Что ты делал?

И тут Павля напыжился, покраснел, поглядел по сторонам и вдруг небрежно так обронил, словно нехотя:

Что делал, что делал?.. Английский изучал, вот что делал.

Я прямо опешил. Я сразу понял, что я всё лето зря пpoчепушил. С ежами возился, в лапту играл, пустяками занимался. А вот Павля, он времени не терял, нет, шалишь, он работал над собой, он повышал свой уровень образования.

Он изучал английский язык и теперь небось сможет переписываться с английскими пионерами и читать английские книжки! Я сразу почувствовал, что умираю от зависти, а тут ещё мама добавила:

Вот, Дениска, учись. Это тебе не лапта!

Молодец, — сказал папа. — Уважаю!

Павля прямо засиял.

К нам в гости приехал студент, Сева. Так вот он со мной каждый день занимается. Вот уже целых два месяца. Прямо замучил совсем.

А что, трудный английский язык? — спросил я.

С ума сойти, — вздохнул Павля.

Ещё бы не трудный, — вмешался папа. — Там у них сам чёрт ногу сломит. Уж очень сложное правописание. Пишется «Ливерпуль», а произносится «Манчестер».

Ну да! — сказал я, — Верно, Павля?

Прямо беда, — сказал Павля. — Я совсем измучился от этих занятий, похудел на двести граммов.

Так что ж ты не пользуешься своими знаниями, Павлик? — сказала мама. — Ты почему, когда вошёл, не сказал нам по-английски «здрасте»?

Я «здрасте» еще не проходил, — сказал Павля.

Ну вот ты арбуз поел, почему не сказал «спасибо»?

Я сказал, — сказал Павля.

Ну да, по-русски-то ты сказал, а по-английски?

Мы до «спасибо» ещё не дошли, — сказал Павля. — Очень трудное пропо-ви-сание.

Тогда я сказал:

Павля, а ты научи-ка меня, как по-английски «раз, два, три».

Я этого ещё не изучил, — сказал Павля.

А что же ты изучил? — закричал я. — За два месяца ты всё-таки хоть что-нибудь-то изучил?

Я изучил, как по-английски «Петя», — сказал Павля.

Верно, — сказал я. — Ну, а что ты ещё знаешь по-английски?

Пока всё, — сказал Павля.

Что я люблю…

Я очень люблю лечь животом на папино колено, опустить руки и ноги и вот так висеть на колене, как бельё на заборе. Ещё я очень люблю играть в шашки, шахматы и домино, только чтобы обязательно выигрывать. Если не выигрывать, тогда не надо.

Я люблю слушать, как жук копается в коробочке. И люблю в выходной день утром залезать к папе в кровать, чтобы поговорить с ним о собаке: как мы будем жить просторней и купим собаку, и будем с ней заниматься, и будем её кормить, и какая она будет потешная и умная, и как она будет воровать сахар, а я буду за нею сам вытирать лужицы, и она будет ходить за мной, как верный пёс.

Я люблю также смотреть телевизор: всё равно, что показывают, пусть даже только одни таблицы.

Я люблю дышать носом маме в ушко. Особенно я люблю петь и всегда ною очень громко.

Ужасно люблю рассказы про красных кавалеристов, и чтобы они всегда побеждали.

Люблю стоять перед зеркалом и гримасничать, как будто я Петрушка из кукольного театра. Шпроты я тоже очень люблю.

Люблю читать сказки про Канчиля. Это такая маленькая, умная и озорная лань. У неё весёлые глазки, и маленькие рожки, и розовые отполированные копытца. Когда мы будем жить просторней, мы купим себе Канчиля, он будет жить в ванной. Ещё я люблю плавать там, где мелко, чтобы можно было держаться руками за песчаное дно.

Я люблю на демонстрациях махать красным флажком и дудеть в «уй-ди-уйди!».

Очень люблю звонить по телефону.

Я люблю строгать, пилить, я умею лепить головы древних воинов и бизонов, и я слепил глухаря и царь-пушку. Всё это я люблю дарить.

Когда я читаю, я люблю грызть сухарь или ещё что-нибудь.

Я люблю гостей. Ещё очень люблю ужей, ящериц и лягушек. Они такие ловкие. Я ношу их в карманах. Я люблю, чтобы ужик лежал на столе, когда я обедаю. Люблю, когда бабушка кричит про лягушонка: «Уберите эту гадость!» — и убегает из комнаты.

Я люблю посмеяться… Иногда мне нисколько не хочется смеяться, но я себя заставляю, выдавливаю из себя смех — смотришь, через пять минут и вправду становится смешно.

Когда у меня хорошее настроение, я люблю скакать. Однажды мы с папой пошли в зоопарк, и я скакал вокруг него на улице, и он спросил:

Ты что скачешь?

А я сказал:

Я скачу, что ты мой папа!

Он понял!

Я люблю ходить в зоопарк. Там чудесные слоны. И есть один слонёнок. Когда мы будем жить просторней, мы купим слонёнка. Я выстрою ему гараж.

Я очень люблю стоять позади автомобиля, когда он фырчит, и нюхать бензин.

Люблю ходить в кафе — есть мороженое и запивать его газированной водой. От неё колет в носу и слёзы выступают на глазах.

Когда я бегаю по коридору, то люблю изо всех сил топать ногами.

Очень люблю лошадей, у них такие красивые и добрые лица.

Я много чего люблю!

…И чего не люблю!

Чего не люблю, так это лечить зубы. Как увижу зубное кресло, сразу хочется убежать на край света. Ещё не люблю, когда приходят гости, вставать на стул и читать стихи.

Не люблю, когда папа с мамой уходят в театр.

Терпеть не могу яйца всмятку, когда их взбалтывают в стакане, накрошат туда хлеба и заставляют есть.

Еще не люблю, когда мама идёт со мной погулять и вдруг встречает тётю Розу!

Они тогда разговаривают только друг с дружкой, а я просто не знаю, чем бы заняться.

Не люблю ходить в новом костюме — я в нём как деревянный.

Когда мы играем в красных и белых, я не люблю быть белым. Тогда я выхожу из игры, и всё! А когда я бываю красным, не люблю попадать в плен. Я всё равно убегаю.

Не люблю, когда у меня выигрывают.

Не люблю, когда день рождения, играть в «каравай»: я не маленький.

Не люблю, когда ребята задаются.

И очень не люблю, когда порежусь, вдобавок — мазать палец йодом.

Я не люблю, что у нас в коридоре тесно и взрослые каждую минуту снуют туда-сюда, кто со сковородкой, кто с чайником, и кричат:

Дети, не вертитесь под ногами! Осторожно, у меня горячая кастрюля!

А когда я ложусь спать, не люблю, чтобы в соседней комнате пели хором:

Ландыши, ландыши…

Очень не люблю, что по радио мальчишки и девчонки говорят старушечьими голосами!..

Что любит Мишка

Один раз мы с Мишкой вошли в зал, где у нас бывают уроки пения. Борис Сергеевич сидел за своим роялем и что-то играл потихоньку. Мы с Мишкой сели на подоконник и не стали ему мешать, да он нас и не заметил вовсе, а продолжал себе играть, и из-под пальцев у него очень быстро выскакивали разные звуки. Они разбрызгивались, и получалось что-то очень приветливое и радостное.

Мне очень понравилось, и я бы мог долго так сидеть и слушать, но Борис Сергеевич скоро перестал играть. Он закрыл крышку рояля, и увидел нас, и весело сказал:

О! Какие люди! Сидят, как два воробья на веточке! Ну, так что скажете?

Я спросил:

Это вы что играли, Борис Сергеевич?

Он ответил:

Это Шопен. Я его очень люблю.

Я сказал:

Конечно, раз вы учитель пения, вот вы и любите разные песенки.

Он сказал:

Это не песенка. Хотя я и песенки люблю, но это не песенка. То, что я играл, называется гораздо большим словом, чем просто «песенка».

Я сказал:

Каким же? Словом-то?

Он серьёзно и ясно ответил:

Му-зы-ка. Шопен — великий композитор. Он сочинил чудесную музыку. А я люблю музыку больше всего на свете.

Тут он посмотрел на меня внимательно и сказал:

Ну, а ты чего любишь? Больше всего на свете?

Я ответил:

Я много чего люблю.

И рассказал ему, что я люблю. И про собаку, и про строганье, и про слонёнка, и про красных кавалеристов, и про маленькую лань на розовых копытцах, и про древних воинов, и про прохладные звёзды, и про лошадиные лица, всё, всё…

Он выслушал меня внимательно, у него было задумчивое лицо, когда он слушал, а потом он сказал:

Ишь! А я и не знал. Честно говоря, ты ведь ещё маленький, ты не обижайся, а смотри-ка — любишь так много! Целый мир.

Тут в разговор вмешался Мишка. Он надулся и сказал:

А я ещё больше Дениски люблю разных разностей! Подумаешь!

Борис Сергеевич рассмеялся:

Очень интересно! Ну-ка, поведай тайну своей души. Теперь твоя очередь, принимай эстафету! Итак, начинай! Что же ты любишь?

Мишка поёрзал на подоконнике, потом откашлялся и сказал:

Я люблю булки, плюшки, батоны и кекс! Я люблю хлеб, и торт, и пирожные, и пряники, хоть тульские, хоть медовые, хоть глазурованные. Сушки люблю тоже, и баранки, бублики, пирожки с мясом, повидлом, капустой и с рисом. Я горячо люблю пельмени и особенно ватрушки, если они свежие, но чёрствые тоже ничего. Можно овсяное печенье и ванильные сухари.

А ещё я люблю кильки, сайру, судака в маринаде, бычки в томате, частик в собственном соку, икру баклажанную, кабачки ломтиками и жареную картошку.

Варёную колбасу люблю прямо безумно, если докторская, — на спор, что съем целое кило! И столовую люблю, и чайную, и зельц, и копчёную, и полукопчёную, и сырокопчёную! Эту вообще я люблю больше всех. Очень люблю макароны с маслом, вермишель с маслом, рожки с маслом, сыр с дырочками и без дырочек, с красной коркой или с белой — всё равно.

Люблю вареники с творогом, творог солёный, сладкий, кислый; люблю яблоки, тёртые с сахаром, а то яблоки одни самостоятельно, а если яблоки очищенные, то люблю сначала съесть яблочко, а уж потом, на закуску, — кожуру!

Люблю печёнку, котлеты, селёдку, фасолевый суп, зелёный горошек, варёное мясо, ириски, сахар, чай, джем, боржом, газировку с сиропом, яйца всмятку, вкрутую, в мешочек, могу и сырые. Бутерброды люблю прямо с чем попало, особенно если толсто намазать картофельным пюре или пшённой кашей. Так… Ну, про халву говорить не буду — какой дурак не любит халвы? А ещё я люблю утятину, гусятину и индятину. Ах, да! Я всей душой люблю мороженое. За семь, за девять. За тринадцать, за пятнадцать, за девятнадцать. За двадцать две и за двадцать восемь.

Мишка обвёл глазами потолок и перевёл дыхание. Видно, он уже здорово устал. Но Борис Сергеевич пристально смотрел на него, и Мишка поехал дальше.

Он бормотал:

Крыжовник, морковку, кету, горбушу, репу, борщ, пельмени, хотя пельмени я уже говорил, бульон, бананы, хурму, компот, сосиски, колбасу, хотя колбасу тоже говорил…

Мишка выдохся и замолчал. По его глазам было видно, что он ждёт, когда Борис Сергеевич его похвалит. Но тот смотрел на Мишку немного недовольно и даже как будто строго. Он тоже словно ждал чего-то от Мишки: что, мол, Мишка ещё скажет. Но Мишка молчал. У них получилось, что они оба друг от друга чего-то ждали и молчали.

Первый не выдержал Борис Сергеевич.

Что ж, Миша, — сказал он, — ты многое любишь, спору нет, но всё, что ты любишь, оно какое-то одинаковое, чересчур съедобное, что ли. Получается, что ты любишь целый продуктовый магазин. И только… А люди? Кого ты любишь? Или из животных?

Тут Мишка весь встрепенулся и покраснел.

Ой, — сказал он смущённо, — чуть не забыл! Ещё котят! И бабушку!

Куриный бульон

Мама принесла из магазина курицу, большую, синеватую, с длинными костлявыми ногами. На голове у курицы был большой красный гребешок. Мама повесила ее за окно и сказала:

Если папа придёт раньше, пусть сварит. Передашь?

Я сказал:

С удовольствием!

И мама ушла в институт. А я достал акварельные краски и стал рисовать. Я хотел нарисовать белочку, как она прыгает в лесу по деревьям, и у меня сначала здорово выходило, но потом я посмотрел и увидел, что получилась вовсе не белочка, а какой-то дядька, похожий на Мойдодыра. Белкин хвост получился как его нос, а ветки на дереве — как волосы, уши и шапка… Я очень удивился, как могло так получиться, и, когда пришёл папа, я сказал:

Угадай, папа, что я нарисовал?

Он посмотрел и задумался:

Ты что, папа? Ты посмотри хорошенько!

Тогда папа посмотрел как следует и сказал:

Ах, извини, это, наверное, футбол…

Я сказал:

Ты какой-то невнимательный! Ты, наверно, устал?

Да нет, просто есть хочется. Не знаешь, что на обед?

Я сказал:

Вон, за окном курица висит. Свари и съешь!

Папа отцепил курицу от форточки и положил её на стол.

Легко сказать, свари! Сварить можно. Сварить — это ерунда. Вопрос, в каком бы виде нам её съесть? Из курицы можно приготовить не меньше сотни чудесных питательных блюд. Можно, например, сделать простые куриные котлетки, а можно закатить министерский шницель — с виноградом! Я про это читал! Можно сделать такую котлету на косточке — называется «киевская» — пальчики оближешь. Можно сварить курицу с лапшой, а можно придавить её утюгом, облить чесноком и получится, как в Грузии, «цыплёнок табака». Можно, наконец…

Но я его перебил. Я сказал:

Ты, папа, свари что-нибудь простое, без утюгов. Что-нибудь, понимаешь, самое быстрое!

Папа сразу согласился:

Верно, сынок! Нам что важно? Поесть побыстрей! Это ты ухватил самую суть. Что же можно сварить побыстрей? Ответ простой и ясный: бульон!

Папа даже руки потёр.

Я спросил:

А ты бульон умеешь?

Но папа только засмеялся.

А чего тут уметь? — У него даже заблестели глаза. — Бульон — это проще пареной репы: положи в воду и жди. когда сварится, вот и вся премудрость. Решено! Мы варим бульон, и очень скоро у нас будет обед из двух блюд: на первое — бульон с хлебом, на второе — курица варёная, горячая, дымящаяся. Ну-ка брось свою репинскую кисть и давай помогай!

Я сказал:

А что я должен делать?

Вот погляди! Видишь, на курице какие-то волоски. Ты их состриги, потому что я не люблю бульон лохматый. Ты состриги эти волоски, а я пока пойду на кухню и поставлю воду кипятить!

И он пошёл на кухню. А я взял мамины ножницы и стал подстригать на курице волоски по одному. Сначала я думал, что их будет немного, но потом пригляделся и увидел, что очень много, даже чересчур. И я стал их состригать, и старался быстро стричь, как в парикмахерской, и пощёлкивал ножницами по воздуху, когда переходил от волоска к волоску.

Папа вошёл в комнату, поглядел на меня и сказал:

С боков больше снимай, а то получится под бокс!

Я сказал:

Не очень-то быстро выстригается…

Но тут папа вдруг как хлопнет себя по лбу:

Господи! Ну и бестолковые же мы с тобой, Дениска! И как это я позабыл! Кончай стрижку! Её нужно опалить на огне! Понимаешь? Так все делают. Мы её на огне подпалим, и все волоски сгорят, и не надо будет ни стрижки, ни бритья. За мной!

И он схватил курицу и побежал с нею на кухню. А я за ним. Мы зажгли новую горелку, потому что на одной уже стояла кастрюля с водой, и стали обжигать курицу на огне. Она здорово горела и пахла на всю квартиру палёной шерстью. Пана поворачивал её с боку на бок и приговаривал: — Сейчас, сейчас! Ох и хорошая курочка! Сейчас она у нас вся обгорит и станет чистенькая и беленькая…

Но курица, наоборот, становилась какая-то чёрненькая, вся какая-то обугленная, и папа наконец погасил газ.

Он сказал:

По-моему, она как-то неожиданно прокоптилась. Ты любишь копчёную курицу?

Я сказал:

Нет. Это она не прокоптилась, просто она вся в саже. Давай-ка, папа, я её вымою.

Он прямо обрадовался.

Ты молодец! — сказал он. Ты сообразительный. Это у тебя хорошая наследственность. Ты весь в меня. Ну-ка, дружок, возьми эту трубочистовую курицу и вымой её хорошенько под краном, а то я уже устал от этой возни.

И он уселся на табурет.

А я сказал:

Сейчас, я её мигом!

И я подошёл к раковине и пустил воду, подставил под неё нашу курицу и стал тереть её правой рукой изо всех сил. Курица была очень горячая и жутко грязная, и я сразу запачкал свои руки до самых локтей. Папа покачивался на табурете.

Вот, — сказал я, — что ты, папа, с ней наделал. Совершенно не отстирывается. Сажи очень много.

Пустяки, — сказал папа, — сажа только сверху. Не может же она вся состоять из сажи? Подожди-ка!

И папа пошёл в ванную и принёс мне оттуда большой кусок земляничного мыла.

На, — сказал он, — мой как следует! Намыливай!

И я стал намыливать эту несчастную курицу. У неё стал какой-то совсем уже дохловатый вид. Я довольно здорово её намылил, но она очень плохо отмыливалась, с неё стекала грязь, стекала уже, наверно, с полчаса, но чище она не становилась.

Я сказал:

Этот проклятый петух только размазывается от мыла.

Тогда папа сказал:

Вот щётка! Возьми-ка, потри её хорошенько! Сначала спинку, а уж потом всё остальное.

Я стал тереть. Я тёр изо всех сил и в некоторых местах даже протирал кожу. Но мне всё равно было очень трудно, потому что курица вдруг словно оживела и начала вертеться у меня в руках, скользить и каждую секунду норовила выскочить. А папа всё не сходил со своей табуретки и всё командовал:

Крепче три! Ловчее! Держи за крылья! Эх, ты! Да ты, я вижу, совсем не умеешь мыть курицу.

Я тогда сказал:

Пап, ты попробуй сам!

И я протянул ему курицу. Но он не успел её взять, как вдруг она выпрыгнула у меня из рук и ускакала под самый дальний шкафчик. Но папа не растерялся. Он сказал:

Подай швабру!

И когда я подал, папа стал шваброй выгребать её из-под шкафа. Он сначала оттуда выгреб старую мышеловку, потом моего прошлогоднего оловянного солдатика, и я ужасно обрадовался, ведь я думал, что совсем потерял его, а он тут как тут, мой дорогой.

Потом папа вытащил, наконец, курицу. Она была вся в пыли. А папа был весь красный. Но он ухватил её за лапку и поволок опять под кран. Он сказал:

Ну, теперь держись. Синяя птица.

И он довольно чисто её прополоскал и положил в кастрюлю. В это время пришла мама. Она сказала:

Что тут у вас за разгром?

А папа вздохнул и сказал:

Курицу варим.

Мама сказала:

Только сейчас окунули, — сказал папа.

Мама сняла с кастрюльки крышку.

Солили? — спросила она.

Но мама понюхала кастрюльку.

Потрошили? — сказала она.

Потом, — сказал папа, — когда сварится.

Мама вздохнула и вынула курицу из кастрюльки. Она сказала:

Дениска, принеси мне фартук, пожалуйста. Придётся всё за вас доделывать, горе-повара.

А я побежал в комнату, взял фартук и захватил со стола свою картинку. Я отдал маме фартук и спросил её:

Ну-ка, что я нарисовал? Угадай, мама! Мама посмотрела и сказала:

Швейная машинка? Да?

Шиворот-навыворот

Один раз я сидел, сидел и ни с того ни с сего вдруг такое надумал, что даже сам удивился. Я надумал, что вот как хорошо было бы, если бы всё вокруг меня было устроено наоборот. Ну, вот, например, чтобы дети были во всех делах главными и взрослые должны были бы их во всём слушаться. В общем, чтобы взрослые были как дети, а дети как взрослые. Вот это было бы замечательно, очень бы было интересно.

Во-первых, я представляю себе, как бы маме «понравилось» такая история, что я хожу и командую ею как хочу, да и папе небось тоже бы «понравилось», а о бабушке и говорить нечего, она бы, наверно, целые дни от меня ревела бы. Что и говорить, я бы показал бы, почём фунт лиха, всё бы им припомнил! Например, вот мама сидела бы за обедом, а я бы ей сказал:

Ты почему это завела моду без хлеба есть? Вот ещё новости! Ты погляди на себя в зеркало, на кого ты похожа! Вылитый Кощей! Ешь сейчас же, тебе говорят!

И она бы стала есть, опустив голову, а я бы только подавал команду:

Быстрее! Не держи за щекой! Опять задумалась? Всё решаешь мировые проблемы? Жуй как следует! И не раскачивайся на стуле!

И тут вошёл бы папа, после работы, и не успел бы он даже раздеться, а я бы уже закричал:

Ага, явился! Вечно тебя надо ждать! Мой руки сейчас же! Как следует, как следует мой, нечего грязь размазывать! После тебя на полотенце страшно смотреть. Щёткой три и не жалей мыла. Ну-ка покажи ногти! Это ужас, а не ногти! Это просто когти! Где ножницы? Не дёргайся! Ни с каким мясом я не режу, а стригу очень осторожно! Не хлюпай носом, ты не девчонка… Вот так. Теперь садись к столу!

Он бы сел и потихоньку сказал маме:

Ну, как поживаешь?

А она бы сказала тоже тихонько:

Ничего, спасибо!

А я бы немедленно:

Разговорчики за столом! Когда я ем, то глух и нем! Запомните это на всю жизнь! Золотое правило! Папа! Положи сейчас же газету, наказание ты моё!

И они сидели бы у меня как шёлковые, а уж когда бы пришла бы бабушка, я бы прищурился, всплеснул бы руками и заголосил:

Папа! Мама! Полюбуйтесь-ка на нашу бабуленьку! Каков вид! Грудь распахнута, шапка на затылке! Щёки красные, вся шея мокрая! Хороша, нечего сказать! Признавайся: опять в хоккей гоняла? А что это за грязная палка? Ты зачем её в дом приволокла? Что? Это клюшка? Убери её сейчас же с моих глаз — на чёрный ход!

Тут я бы прошёлся по комнате и сказал бы им всем троим:

После обеда все садитесь за уроки, а я в кино пойду!

Конечно, они бы сейчас же заныли бы, захныкали:

И мы с тобой! И мы тоже! Хотим в кино!

А я бы им:

Ничего, ничего! Вчера ходили на день рождения, в воскресенье я вас в цирк возил! Ишь! Понравилось развлекаться каждый день! Дома сидите! Нате вам вот тридцать копеек на мороженое, и всё!

Тогда бы бабушка взмолилась:

Возьми хоть меня-то! Ведь каждый ребёнок может провести с собой одного взрослого бесплатно!

Но я бы увильнул, я сказал бы:

А на эту картину людям после семидесяти лет вход воспрещён. Сиди дома!

И я бы прошёлся мимо них, нарочно громко постукивая каблуками, как будто я не замечаю, что у них у всех глаза мокрые, и я бы стал одеваться, и долго вертелся бы перед зеркалом, и напевал бы, и они от этого ещё хуже бы мучились, а я бы приоткрыл дверь на лестницу и сказал бы… Но я не успел придумать, что бы я сказал бы, потому что в это время вошла мама, самая настоящая, живая, и сказала:

Ты ещё сидишь? Ешь сейчас же, посмотри, на кого ты похож! Вылитый Кощей!

На этом уроке вы познакомитесь с биографией Виктора Драгунского, прочитаете его рассказ «Заколдованная буква», проведёте подробный анализ рассказа, выполните словарную работу.

Но в 1914 году семья вернулась обратно в Россию и осела в Гомеле, где и прошло его детство.

В 1925 году семья переехала в Москву. Виктор рано начал работать, чтобы обеспечить себе пропитание. Однако он не сразу стал писателем. После окончания школы Драгунский работал токарем на заводе, шорником, лодочником, бакенщиком.

С 1931 по 1936 годы учился актёрскому мастерству в литературно-театральных мастерских (рис. 2).

Рис. 2. Литературно-театральная мастерская А. Дикого ()

С 1935 года началась актёрская биография Драгунского. Он был артистом театра и эстрады, несколько лет руководил театром «Синяя птичка» (рис. 3).

Рис. 3. Эстрадный коллектив «Синяя птичка» ()

Его коллектив мгновенно прославился. А ещё Виктор Драгунский работал Дедом Морозом на ёлках. Был он также рыжим клоуном в лохматом парике в цирке на Цветном бульваре (рис. 4).

Рис. 4. Виктор Драгунский ()

А клоуном быть очень трудно, ведь он должен уметь и фокусы показывать, и сальто делать, и по канату ходить, и танцевать, и петь, и с животными уметь общаться. Виктор Драгунский всё это умел.

Во время Великой отечественной войны Драгунский был в ополчении, затем выступал с фронтовыми концертными бригадами.

Рис. 5. В.Ю. Драгунский ()

Всего 58 лет отмерила ему судьба. Драгунский прожил одну, но на редкость многообразную, насыщенную, напряжённую и цельную жизнь. Ему выпала редкая участь быть ни на кого не похожим, создать свой стиль и в жизни, и в творчестве.

Когда у Виктора Драгунского родился сын Денис, с ним начали случаться всякие смешные истории (рис. 6).

Рис. 6. Виктор Драгунский с сыном ()

Драгунский стал эти истории записывать, и получились «Денискины рассказы» (рис. 7).

Рис. 7. Обложка книги «Денискины рассказы» ()

Рис. 8. Журнал «Мурзилка» (май 1959 г.) ()

А первая книжка из шестнадцати рассказов вышла в 1961 году под названием «Он живой и светится» (рис. 9).

Рис. 9. Обложка книги «Он живой и светится» ()

Денискиных приключений становилось всё больше и больше. Всего было написано около девяноста весёлых рассказов (рис. 10). Эти рассказы принесли писателю заслуженную славу.

Рис. 10. Иллюстрация к рассказу Драгунского «Ровно 25 кило» ()

Отец в этих рассказах — сам Виктор Юзефович, а Дениска — его сын, который, повзрослев, стал преуспевающим литератором. В нём уже трудно найти черты прежнего мальчишки, который мог самозабвенно полюбить девочку на шаре и врать про пожар во флигеле (рис. 11).

Рис. 11. Денис Викторович Драгунский ()

В рассказах Драгунского светлые, нежные чувства всегда одерживают победу над плоской и тяжеловесной житейщиной.

«Денискины рассказы» хороши не только потому, что с необыкновенной точностью передают психологию ребёнка, но и потому, что в них отразилось светлое восприятие мира. В центре рассказов стоит пытливый и деятельный Дениска и его друг (мечтательный, медлительный Мишка) (рис. 12).

Рис. 12. Дениска и Мишка ()

Книги Драгунского читают не только в России, но и на Украине, и в Молдавии, и в Узбекистане, и в Азербайджане, и в Норвегии, и в Чехии, и в Германии, и даже в Японии.

Если вам вдруг станет грустно, читайте «Денискины рассказы».

Прочитайте слово сначала плавно, по слогам, а затем слитно:

До-мо-уп-рав-ле-ние

Домоуправление
— в этом слове спрятаны слова дом
и управление
.

Домоуправление

— это организация, которая управляет домами.

Поставить на попа

— в лесоводстве это означает поставить в вертикальном положении.

Значение любого слова можно узнать в словаре. За помощью следует обратиться к толковому словарю (рис. 13).

Рис. 13. Толковый словарь В.И. Даля ()

Посмотрим значение некоторых слов в Толковом словаре В.И. Даля:

Обломаешь шпиц

— у слова шпиц
есть два значения:

1. небольшая комнатная собачка с пушистой шерстью.

2. устаревшее слово, то же, что и шпиль — острый кончик верхушки.

Прочитайте по слогам:

За-ак-ти-ро-вать

А теперь слитно, целым словом:

Заактировать

— составить акт.

Почитайте рассказ Виктора Драгунского (рис. 14).

Рис. 14. Обложка книги «Заколдованная буква» ()

Заколдованная буква

Недавно мы гуляли во дворе: Аленка, Мишка и я. Вдруг во двор въехал грузовик. А на нем лежит елка. Мы побежали за машиной. Вот она подъехала к домоуправлению, остановилась, и шофер с нашим дворником стали елку выгружать. Они кричали друг на друга:

— Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Становь ее на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.

И когда выгрузили, шофер сказал:

— Теперь надо эту елку заактировать, — и ушел.

А мы остались возле елки
(рис. 15).

Рис. 15. Иллюстрация к рассказу «Заколдованная буква» ()

События происходят на улице, во дворе. Главными героями являются Дениска, Алёнка и Мишка. Во двор привезли ёлку.

Внимание привлекает разговор шофёра и дворника. Вспомните, какие они произносят слова: левея, правея
. Их речь неправильная, потому что правильно говорить левее, правее, ставь
. Эти герои говорят неправильно, потому что, очевидно, они плохо учились в школе.

Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Аленка взялась за одну веточку и сказала:

— Смотрите, а на елке сыски висят.

«Сыски»! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять.

Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:

— Ой, умру от смеха! Сыски!

А я, конечно, поддавал жару:

— Пять лет девчонке, а говорит «сыски»… Хаха-ха
(рис. 16)!

Рис. 16. Дениска и Мишка смеются над Алёнкой ()

Потом Мишка упал в обморок и застонал:

— Ах, мне плохо! Сыски…

И стал икать:

— Ик!.. Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик!

Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошел с ума. Я орал:

— Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она — сыски.

У Аленки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.

— Я правильно сказала! Это у меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски»…

Мишка сказал:

— Эка невидаль! У нее зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я все равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово — хыхх-кии! Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу:

Ох, хыхечка зеленая,

Боюся уколюся я.

Но Аленка как закричит. Одна громче нас двоих:

— Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!

А Мишка:

— Именно, что не надо сыски, а надо хыхки.

И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» — «Хыхки!» — «Сыски!».

В этой части рассказа говорится о том, как Алёнка увидела шишки и неправильно произнесла это слово. Но и Мишка, как оказалось, тоже произнёс это слово неправильно.

Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шел домой и все время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился и внятно сказал:

— Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!

Вот и всё!
(рис. 17)

Рис. 17. Иллюстрация к рассказу «Заколдованная буква» ()

Читатель не предполагал, что так развернутся события, ведь Дениска тоже не смог правильно сказать это слово. Мишка и Алёнка плакали, потому что старались произнести это слово, но у них не получилось. У всех троих одна и та же проблема — выпали зубы.

Так как понятно, что у детей меняются молочные зубы на коренные, можно сделать вывод, что они дошкольники.

Произведение «Заколдованная буква» — рассказ. Рассказы бывают научные и художественные. Этот рассказ художественный, потому что в нём есть сюжет и сюжетная линия.

Виктор Драгунский пишет весёлые рассказы. Этот весёлый рассказ учит тому, что не надо смеяться над другими, ведь и у вас тоже может что-то не получаться.

Возьмите в библиотеке другие рассказы Виктора Драгунского и прочитайте их.

Список литературы

1. Кубасова О.В. Любимые страницы: Учебник по литературному чтению для 2 класса, 2 части. — Смоленск: «Ассоциация ХХI век», 2011.

2. Кубасова О.В. литературное чтение: Рабочая тетрадь к учебнику для 2 класса, 2 части. — Смоленск: «Ассоциация ХХI век», 2011.

4. Кубасова О.В. Литературное чтение: Тесты: 2 класс. — Смоленск: «Ассоциация ХХI век», 2011.

2. Интернет-сайт фестиваля педагогических идей «Открытый урок» ()

Домашнее задание

1. Рассказать, как у Виктора Драгунского появилась идея создать цикл «Денискины рассказы».

3. Взять книжку с рассказами Драгунского в библиотеке и прочитать несколько из них.

Недавно мы гуляли во дворе: Алёнка, Мишка и я. Вдруг во двор въехал грузовик. А на нём лежала ёлка. Мы побежали за машиной. Вот она подъехала к домоуправлению, остановилась, и шофёр с нашим дворником стали ёлку выгружать. Они кричали друг на друга:

— Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Станови её на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.

— И когда выгрузили, шофёр сказал:

— Теперь надо эту ёлку заактировать, — и ушёл.

А мы остались возле ёлки.

Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Алёнка взялась за одну веточку и сказала:

— Смотрите, а на ёлке сыски висят.

«Сыски»! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтобы меня пересмеять.

Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:

— Ой, умру от смеха! Сыски!

А я, конечно, поддавал жару:

— Пять лет девчонке, а говорит «сыски»… Ха-ха-ха!

Потом Мишка упал в обморок и застонал:

— Ах, мне плохо! Сыски…

И стал икать:

— Ик!.. Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха. Ик!

Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошёл с ума. Я орал:

— Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она сыски…

У Алёнки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.

— Я правильно сказала! Это у меня зуб вываливается и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски».

Мишка сказал:

— Эка невидаль! У неё зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я всё равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово — хыхх-кии! Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу:

Ох, хыхечка зелёная,

Боюся уколюся я.

Но Алёнка как закричит. Одна громче нас двоих:

— Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!

— Именно, что не надо сыски, а надо хыхки!

И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» — «Хыхки!» — «Сыски!».

Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шёл домой и всё время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился на лестнице и внятно сказал:

— Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!

Скачать:

Заколдованная буква — рассказ Виктора Драгунского, который стоит прочесть всем детям. В одном дворе гуляли трое ребят: девочка и два мальчика. От имени одного из них ведётся рассказ про то, как привезли ёлку. Девочка увидела на ней шишки и сказала об этом мальчикам. Что вызвало их смех, а потом и слёзы у одного из них? Одна заколдованная буква, которую они никак не могли произнести! Попробуйте угадать и произнести вместе с ребёнком эту букву. Сказка учит быть вежливым и не стесняться особенностей взросления.

Недавно мы гуляли во дворе: Аленка, Мишка и я. Вдруг во двор въехал грузовик. А на нем лежит елка. Мы побежали за машиной. Вот она подъехала к домоуправлению, остановилась, и шофер с нашим дворником стали елку выгружать. Они кричали друг на друга:

Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Становь ее на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.

И когда выгрузили, шофер сказал:

Теперь надо эту елку заактировать, — и ушел.

А мы остались возле елки.

Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Аленка взялась за одну веточку и сказала:

Смотрите, а на елке сыски висят.

«Сыски»! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять.

Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:

Ой, умру от смеха! Сыски!

А я, конечно, поддавал жару:

Пять лет девчонке, а говорит «сыски»… Хаха-ха!

Потом Мишка упал в обморок и застонал:

Ах, мне плохо! Сыски…

И стал икать:

Ик!.. Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик!

Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошел с ума. Я орал:

Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она — сыски.

У Аленки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.

Я правильно сказала! Это у меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски»…

Мишка сказал:

Эка невидаль! У нее зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я все равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово — хыхх-кии! Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу:

Ох, хыхечка зеленая,

Боюся уколюся я.

Но Аленка как закричит. Одна громче нас двоих:

Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!

Именно, что не надо сыски, а надо хыхки.

И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» — «Хыхки!» — «Сыски!».

Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шел домой и все время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился и внятно сказал:

Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!

Недавно мы гуляли во дворе: Аленка, Мишка и я. Вдруг во двор въехал грузовик. А на нем лежит елка. Мы побежали за машиной. Вот она подъехала к домоуправлению, остановилась, и шофер с нашим дворником стали елку выгружать. Они кричали друг на друга:

— Легче! Давай заноси! Правея! Левея! Ста- новь ее на попа! Легче, а то весь шпиц обломаешь.

И когда выгрузили, шофер сказал:

— Теперь надо эту елку заактировать, — и ушел.

А мы остались возле елки.

Она лежала большая, мохнатая и так вкусно пахла морозом, что мы стояли как дураки и улыбались. Потом Аленка взялась за одну веточку и сказала:

— Смотрите, а на елке сыски висят.

«Сыски»! Это она неправильно сказала! Мы с Мишкой так и покатились. Мы смеялись с ним оба одинаково, но потом Мишка стал смеяться громче, чтоб меня пересмеять.

Ну, я немножко поднажал, чтобы он не думал, что я сдаюсь. Мишка держался руками за живот, как будто ему очень больно, и кричал:

— Ой, умру от смеха! Сыски!

А я, конечно, поддавал жару:

— Пять лет девчонке, а говорит «сыски»… Ха-ха-ха!

Потом Мишка упал в обморок и застонал:

— Ах, мне плохо! Сыски…

И стал икать:

— Ик!.. Сыски. Ик! Ик! Умру от смеха! Ик!

Тогда я схватил горсть снега и стал прикладывать его себе ко лбу, как будто у меня началось уже воспаление мозга и я сошел с ума. Я орал:

— Девчонке пять лет, скоро замуж выдавать! А она — сыски.

У Аленки нижняя губа скривилась так, что полезла за ухо.

— Я правильно сказала! Это у меня зуб вывалился и свистит. Я хочу сказать «сыски», а у меня высвистывается «сыски»…

Мишка сказал:

— Эка невидаль! У нее зуб вывалился! У меня целых три вывалилось да два шатаются, а я все равно говорю правильно! Вот слушай: хыхки! Что? Правда, здорово — хыхх-кии! Вот как у меня легко выходит: хыхки! Я даже петь могу:

Ох, хыхечка зеленая,

Боюся уколюся я.

Но Аленка как закричит. Одна громче нас двоих:

— Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!

— Именно, что не надо сыски, а надо хыхки.

И оба давай реветь. Только и слышно: «Сыски!» — «Хыхки!» — «Сыски!»

Глядя на них, я так хохотал, что даже проголодался. Я шел домой и все время думал: чего они так спорили, раз оба не правы? Ведь это очень простое слово. Я остановился на лестнице и внятно сказал:

— Никакие не сыски. Никакие не хыхки, а коротко и ясно: фыфки!

Читательский дневник по книге «Денискины рассказы» Виктора Драгунского

Автор: Виктор Драгунский.

Название книги: «Денискины рассказы».

Число страниц: 145.

Жанр произведения: сборник рассказов.

Главные герои: Денис Кораблёв, мама и папа, Мишка Слонов.

Второстепенные герои: Алёнка, Костик, Андрюшка, Ванька.

Характеристика главных героев:

Денис — умный, добрый и наивный мальчик.

Он любит озорничать, но всегда готов помочь своим друзьям.

Мишка — шаловливый, смекалистый и умный.

Верный друг.

Мама и папа — родители Дениски. Умные, добрые, любящие.

Характеристика второстепенных героев:

Алёнка, Костик, Ванька, Андрюшка — друзья Дениски. Весёлые, озорные, непослушные.

Список произведений книги «Денискины рассказы»

«Денискины рассказы» — это целый сборник коротеньких произведений, описывающие приключения мальчишки Дениса Кораблёва и его друга Мишки.

Список рассказов, входящих в сборник и активные ссылки на читательские дневники по этим произведениям:

1. «Он живой и светится»

Дениска ждёт маму, а Мишка предлагает ему меняться на самосвал.

Мальчик отдаёт игрушку за коробок со светлячком.

Вечером они с мамой любуются насекомым.

2. «Заколдованная буква»

Во двор привезли ёлку с шишками, а малыши не могли правильно произнести буку «Ш» и смеялись друг над другом.

3. «Мотогонки по отвесной стене»

Во двор приехал Федя на велосипеде с моторчиком.

Пока мальчик отошёл, Дениска сел на велосипед и стал кататься.

Он не мог остановить велосипед и сильно испугался.

4. «Тайное становится явным»

Дениска не хотел есть манную кашу и выкинул её в окно.

Каша упала на гражданина, который пришёл к мальчику с милиционером.

Маме было очень стыдно за поведение сына.

5. «Не пиф, не паф»

Мальчик боялся слушать сказки.

Он решил добавлять в страшных местах частицу «не» и сказки переставали быть страшными.

6. «Друг детства»

Мальчик собирается стать боксёром, но папа отказывается покупать грушу.

Мама предлагает тренироваться на плюшевом медведе, но Дениска не может бить друга.

7. «Запах неба и махорочки»

Дениска мечтал полетать на самолёте.

Но когда они с мамой торопились в Москву и решили лететь на стареньком самолёте, все испугались.

Мама забрала мальчика и покинула самолёт.

8. «Сверху вниз, наискосок»

Маляры оставили краску без присмотра, и дети стали баловаться.

Они испортили костюм управдому, и он сильно ругался.

А маляры предложили им поработать в их бригаде.

9. «Зелёнчатые леопарды»

Дети строят во дворе космодром, но их отвлекает Костик, который недавно болел корью.

Малыши начинают обсуждать болезни и их преимущества.

10. «Удивительный день»

Ребята во дворе строили ракету.

Они чуть не поругались из-за того, кому быть космонавтом.

Ракета никуда не полетела, а ребята узнали, что в этот день запустили второго космонавта Земли.

11. «Чики-брык»

В электричке папа решил развеселить детей фокусами.

Дениска понимал, что это фокусы, а Мишка всему верил.

И выбросил в окно новенькую мамину шляпку.

12. «Хитрый способ»

Мама уставала постоянно мыть посуду и Дениска придумал хитрый способ.

Он предложил есть всем из одной тарелки по очереди.

Но папа предложил просто пойти на кухню и вымыть посуду.

13. «Куриный бульон»

Мама велела мужчинам приготовить курицу и они с азартом принялись за дело.

Они разгромили кухню, а курица осталась сырой.

Но вернулась мама и быстро всё исправила.

14. «Подзорная труба»

Дениска постоянно рвал штаны и мама изобрела подзорную трубу, чтобы следить за сыном на расстоянии.

Дениска был напуган и вёл себя хорошо.

Но однажды нашёл подзорную трубу в куче хлама и понял, что мама его обманула.

15. «Дядя Павел истопник»

К маме прибежала соседка и стала кричать про ремонт.

Она жаловалась, что её собака плохо его переносит, и сравнила её с Дениской.

Дениска обиделся и ушёл в котельную, где дядя Павел звал его человеком.

16. «Расскажите мне про Сингапур»

На даче Дениска ждал приезда капитана, чтобы расспросить его про Сингапур.

Ночью он кидался котлетами в собаку.

А утром узнал, что вместо собаки был капитан.

17. «Что я люблю» 

Дениска рассказывает о вещах, которые он любит делать.

Он любит играть, читать, ходить в кафе и многое другое.

18. «…и чего не люблю»

Мальчик рассказывает о том, чего не любит.

Он не любит лечить зубы, яйца всмятку, когда взрослые прогоняют детей.

И многое другое.

19. «Что любит Мишка»

Учитель пения спросил ребят, что они любят.

Оказалось, что у Дениски большой внутренний мир и он любит много интересного.

А Мишка больше всего на свете любил еду.

20. «И мы!»

Ребята решили называть себя космическими позывными и тренироваться.

Но Дениска заболел и остался дома.

Они перезванивались с Мишкой, а взрослые не понимали, что они тренируются.

21. «Надо иметь чувство юмора»

Друзья ленились делать уроки, и папа рассказал им поучительную историю.

Главным героем истории был ленивый мальчик и Дениска обиделся.

Но папа объяснил, что человек должен иметь чувство юмора.

22. «Одна капля убивает лошадь»

От мамы мальчик узнал, что капля никотина убивает лошадь и обеспокоился.

Тётя Тамара подарила папе портсигар и Дениску попросили чуть укорить папиросы.

Он отрезал табак и оставил мундштуки.

23. «Слава Ивана Козловского»

У Дениски были одни пятёрки и только по пению тройка.

Он так громко пел на уроке, что заглушал музыку учителя.

Ему сказали, что славы Козловского он никогда не добьётся.

24. «Рыцари»

Дениска искал денег на подарок маме.

Он слил в банку коллекционное вино и сдал бутылки.

Папа рассердился, а мама очень смеялась.

25. «Где это видано, где это слыхано»

Мальчики участвуют в школьном конкурсе самодеятельности, но из-за волнения забывают текст.

Они поют одну и ту же строчку и вызывают смех в зале.

26. «…Бы»

Дениска воображает, как было бы здорово, если бы дети командовали взрослыми.

Но его мечты разбиваются, когда возвращается мама.

27. «Синий кинжал»

Дениска обиделся на Лёву, который его стукнул.

Мальчик принёс в школу кинжал, чтобы убить обидчика.

Но Лёва подарил ему гильзу, и ребята помирились.

28. «Пожар во флигеле или подвиг во льдах»

Друзья опоздали в школу и сговорились обмануть учителя.

Но они рассказывали разные истории и все над ними смеялись.

29. «Ровно 25 кило»

Ради бесплатной подписки на журнал друзья старались быстрее набрать 25 килограммов.

Дениска выиграл подписку, но поделился ею с Мишкой.

30. «Кот в сапогах»

Дениска забывает сделать костюм для школьного праздника.

Они с Мишкой спешно сооружают костюм из самых разных вещей и он становится лучшим.

31. «20 лет под кроватью»

Дети играют в прятки и Дениска оказывается пленником в комнате, где спит старушка.

Он представляет, что ему придётся провести под кроватью двадцать лет.

32. «Живой уголок»

В школе создают живой уголок и Дениска пытается уговорить маму купить дорогих рыбок.

Но мама просто покупает карпа на ужин.

33. «Смерть шпиона Гадюкина»

После болезни Дениска узнаёт, что друзья ставят школьный спектакль.

Ему поручают изображать звуки звонка и выстрела.

Но звонок пропадает, а выстрел приходится в кошачий хвост.

34. «Старый мореход»

Соседка несколько раз обманывала Дениску, давая обещания и не выполняя их.

Мальчик очень обижался.

Он не хотел сравнивать соседку со Старым мореходом, который обманывал, чтобы спасти жизнь.

35. «Ничего изменить нельзя»

Дениска не понимает странного поведения взрослых и их глупых вопросов.

Он представляет себе разговор со взрослым.

И понимает, что поведение взрослых изменить нельзя.

36. «Третье место в стиле баттерфляй»

Дениска пришёл из бассейна очень довольный и сказал, что занял третье место.

Папа тоже обрадовался и стал спрашивать, кто занял первое, второе, четвёртое места.

А Дениска сказал, что четвёртого места никто не занял.

37. «Шляпа гроссмейстера»

Ветер уносит шляпу шахматиста в пруд.

Дениска пытается достать шляпу и превращает её в мочало.

Но потом играет с гроссмейстером в шахматы.

38. «Сражение у Чистой речки»

Первоклассников повели в кино на фильм про белогвардейцев.

Дети принялись стрелять из пугачей и пистолетов с пистонами.

В понедельник директор отобрал у ребят оружие.

39. «Рабочие дробят камень»

Ребята полюбили ходить на водную станцию.

Друзья подговорили Дениску прыгнуть с самой высокой вышки.

Он два раза спускался. но потом всё-таки спрыгнул.

40. «Девочка на шаре»

Дениска видит в цирке очень красивую девочку и влюбляется в неё.

Но когда он с папой снова приходят в цирк, выясняется, что девочка с родителями уехала не гастроли.

41. «Человек с голубым лицом» 

Дениска с папой отдыхали на даче, но сосед уговорил их отвезти его в город.

Машина опрокинулась, и папа сломал руку.

Назад мальчика отвезли рабочие, а он плакал.

42. «Похититель собак»

На даче Дениску попросили присмотреть за болонкой.

Он пошёл на речку и повсюду встречал болонок.

Думая, что это его собака, он натаскал полный дом чужих болонок.

43. «Дымка и Антон»

Шаловливый пёс Антон постоянно воровал кости у смирной Дымки.

Дениска пристыдил собаку и она вернула косточку.

44. «Англичанин Павля»

Мальчик Павля приходит в гости к Дениске.

Он говорит, что всё лето изучал английский язык.

Но выясняется, что мальчик знает только своё имя.

45. «Здоровая мысль»

Первоклассники часто забывали свой подъезд и стучались в чужие.

Дениска предложил папе нарисовать на дверях портрет мамы.

46. «Профессор кислых щей»

Дениска увлечённо читает газету и папа называет его профессором кислых щей.

В гостях у Алёнки мальчик видит настоящего профессора и обижает его, вопросом про кислые щи.

47. «Красный шарик в синем небе»

На базаре дети покупают шарик, но Дениска отпускает его в небо.

Алёнка плачет, но потом решает, что было бы хорошо выпустить в небо ещё шарик.

48. «Слон и радио»

В зоопарке слон выхватывает радиоприёмник и тот говорит у него во рту.

Но потом слон выплёвывает приёмник целым.

49. «Арбузный переулок»

Дениска не хочет есть кашу, а папа рассказывает ему про голодное военное детство.

Он с другом ходил в переулок, надеясь, что грузчики дадут ему арбуз.

50. «На Садовой большое движение»

Дениска и его друг Ванька починили старый велосипед.

Они дали его парню, который говорил о больной бабушке.

Но парень уехал и не вернулся, а герой переживал, что он попал под машину.

51. «Не хуже вас, цирковых» 

В цирке мальчик попросил Дениску сесть на его место.

Клоун подхватил Дениску и стал летать с ним по воздуху.

Мальчик перепугался, а потом сказал, что летал не хуже цирковых.

52. «Главные реки»

Денис приходит на урок неготовым и его вызывают к доске.

Несмотря на подсказки друзей, мальчик отвечает очень плохо и невпопад.

Все смеются над ним.

53. «Фантомас»

Дети играли в Фантомаса и писали друг другу записки.

Мишка писал записки учителю, и тот исправлял в них ошибки.

Мишка стал учиться много лучше.

54. «Поют колёса — тра-та-та»

Дениска с папой поехали на поезде и мальчик сочинял песню.

Он помог забраться в поезд дядьке, а тот угостил его малиной.

Они поговорили о сыне дядьки, а потом он также спрыгнул на ходу.

55. «Тиха украинская ночь»

Учительница литературы заболела и её заместил учитель географии.

Он стал описывать погодные условия на Украине.

Дениска смеялся и описывал условия на севере диком по стихотворению Лермонтова.

56. «Гусиное горло»

На день рождения Мишке Денис собирается подарить гусиное горло.

Мама и папа ссорятся, объясняя, как нужно вести себя в гостях.

57. «Мой знакомый медведь»

Мальчик отправился на ёлку в Сокольнике.

В парке он увидел медведя, стал на него кричать и кидать ледышками.

Медведь снял голову и оказался артистом.

58. «Как я гостил у дяди Миши»

У Дениски выдалась свободная от уроков неделя и дядя Миша взял его в Ленинград.

Брат Димка водил его по городу, показал «Аврору» и Эрмитаж.

Дениска познакомился с девочкой Ирой. которой хотел написать письмо.

59. «Приключение»

Дядя Миша посадил Дениску на самолёт, но тот вернулся в Ленинград.

Дениска ночь провёл с военными, а утром прилетел в Москву.

Папа не ждал его так рано, и военные подвезли мальчика домой.

60. «Независимый Горбушка»

В школу приехал знаменитый писатель и дети узнали, что он заикается.

Горбушка тоже заикался и писатель решил, что мальчик издевается.

Но Дениска объяснил ситуацию, и писатель подписал книгу.

61. «Белые амадины»

Денис посещает выставку экзотических птиц.

Он любуется амадинами и слушает соревнование кенаров.

62. «Сестра моя Ксения»

У Дениски появилась младшая сестра.

Он не знал, как к ней относиться.

Но когда Ксения схватила его за палец, мальчик понял, что уже любит её.

Основная мысль книги

Главная мысль сборника в том, что детство самое лучшее и счастливое время жизни.

И прожить его нужно так, чтобы с улыбкой вспоминать во взрослые годы.

Основная идея сборника в том, что в детстве все совершают ошибки, но важно их исправлять и учитывать полученный опыт.

Чему учит книга «Денискины рассказы»

Сборник учит нас быть добрыми, справедливыми, послушными, щедрыми.

Учит уметь признавать свои ошибки.

Учит иметь чувство юмора.

Учит не обижаться на пустяки и всегда оставаться настоящим человеком.

Краткий отзыв о книге «Денискины рассказы» для читательского дневника

Прочитав эту книгу, я подумала о том, что детство замечательная пора в жизни каждого человека.

В этом возрасте мы не боимся ошибаться или показаться смешными.

Мы ничего не принимаем близко к сердцу, а если и обижаемся, то ненадолго.

Главный герой сборника, прототипом которого был сын писателя, оказался очень весёлым, беззаботным мальчишкой, с богатым воображением.

Он всегда поступал только из самых лучших побуждений, а если и совершал ошибки, то исправлялся.

Писателю удалось создать настоящую энциклопедию жизни школьников середины прошлого века.

Мы узнаём о том, чем интересовались дети в те времена, что их увлекало, волновало, казалось особенно важным.

И хотя с того времени прошло более полувека, изменилось, на самом деле, не многое.

Дети остались детьми, для которых игра остаётся на первом месте, а дружба оказывается самым важным в мире.

Мне очень понравились герои этих рассказов, и больше всего сам Дениска.

Мне бы хотелось иметь такого же доброго и заводного друга, всегда позитивно смотрящего на жизнь.

Я всем советую прочитать эту книгу и подумать о том, что детство проходит быстро.

Оглянуться не успеешь, как станешь взрослым.

А значит нельзя терять времени и нужно стремиться взять от детства всё, что оно может нам дать.

Отрывок, поразивший меня больше всего:

Но Алёнка как закричит.

Одна громче нас двоих:

– Неправильно! Ура! Ты говоришь хыхки, а надо сыски!

А Мишка:

– Именно, что не надо сыски, а надо хыхки.

И оба давай реветь.

Только и слышно: «Сыски!» – «Хыхки!» – «Сыски!».

Какие пословицы подходят к произведениям В. Драгунского:

• Хитри — да хвост береги.
• Глупый осудит, а умный рассудит.
• Доплясались, что без хлеба остались.
• Боится школьник лозы, пуще грозы.
• Слушай ухом, а не брюхом.
• Верный друг лучше сотни слуг.
• Добрая мать добру и учит.

Подсказка:

• Краткая биография писателя Виктора Драгунского и презентация

___________