Случай из жизни маленький рассказ маленький

Предыдущая подборка тут. Прошу прощения за многословие..

©Александр ШИРВИНДТ

«Мое среднее образование по возвращении из эвакуации продолжилось уже в элитной московской 110-й школе. Учился я жутко, и, если бы не мамины школьные концерты, меня бы вышибли.

Мама, будучи редактором Московской филармонии, дружила с такими великими творцами середины прошлого века, чьи фамилии даже неловко произносить — подумают, я заболел манией величия. И чем катастрофичнее складывалась моя школьная судьба, тем мощнее выглядел состав очередного концерта для родителей и подшефных. Флиер и Козловский, Журавлев и Обухова, Рина Зеленая и Плятт томились в кулисах маленькой школьной сцены, пытаясь в складчину закончить вместе с оболтусом своей подруги школу № 110.

***
Главная беда была — химия. На выпускном экзамене я с ужасом узнал, что химии — две: органическая и неорганическая. Мне одной-то было через голову. Перед экзаменом наши умельцы взорвали в кабинете дымовые шашки, в дымовой завесе украли билеты и пометили мне один точечками с обратной стороны. Всю ночь, как попугай, я повторял какие-то формулы. На следующий день вытащил помеченный билет. Словно автомат, лепил ответ, но попался на дополнительном вопросе: «Как отличить этиловый спирт от метилового?» Я вспомнил, что от одного слепнут, а из другого делают водку. И начал: «Возьмем двух кроликов. Капнем им в глаза разного спирта. Один — слепой, а другой — пьяный».

Мне поставили тройку условно, взяв с меня обязательство никогда в дальнейшей жизни не соприкасаться с химией. Что я честно выполняю. Кроме разве прикосновения к спирту, хотя до сих пор не знаю, что я пью — этиловый или метиловый. В связи с тем, что вижу все хуже и хуже, думаю, что пью не тот.

***
У нас в школе был довольно сильный драмкружок Примами считались Леня Глейх и Вадим Маратов, ставшие потом очень хорошими артистами. Меня они иногда брали что-то им подыгрывать. Помню свой дебют на драматических подмостках. Играли сцену из «Бориса Годунова». Стоял школьный стол, покрытый до пола зеленым сукном. Леня Глейх — Пимен с седой бородой, наклеенной на испуганное еврейское личико, а Вадик — Самозванец. Я же всю сцену сидел под столом и немного шатал его, чтобы пламя свечи на столе колыхалось. Это было таким потрясением для зрителей: душный маленький школьный зал — и вдруг пламя колышется, как на ветру.
А это я.

***
Для моего поколения словообразование «рыночная экономика» ассоциируется только с рынком — об экономике мы ничего не знали и даже боялись догадываться. Обязательно построю в Ширвиндте колхозный рынок.

Раньше на рынок ходили лишь по очень большой нужде. Когда мой сын Миша первый раз решил жениться, меня послали на рынок за мясом в семь утра, к открытию. У меня там был знакомый рубщик Семен — огромный конопатый еврей. Стоит Семен с топором, к нему — очередь колхозников с тушами наперевес. Пробираюсь, говорю, что меня просили принести ногу килограммов на пять, чтобы запечь. «Маня!» — кричит Семен. Бежит Маня с коровой на плече. Семен корову разделывает, отрубает для меня часть ноги. Но мне почему-то кажется, что другая часть помясистее будет. Я ему деликатно на нее намекаю. Он швыряет мой кусок на разделочную тумбу и орет на весь рынок: «Вот нация! Ему уже делают, а он не верит!»

***
В своей последней книжке Марк Захаров написал, что «Ширвиндт, наверное, все-таки не артист… Тем более не режиссер. Если спросить, кто он такой, отвечу, что профессия у него уникальная. Он — Ширвиндт».
Марк, выпустив книжку, позвонил узнать, как я отнесся. А как я отнесся?! Хамские, конечно, строчки, но он прав. Нет во мне этой лицедейской страста Есть актеры патологические, физиологические. Они не могут не играть. И есть актеры, ставшие таковыми, ну, в силу обстоятельств, что ли. Я из вторых. Хотя первым всегда завидовал.

Вот покойный Владимир Басов — замечательный режиссер, а не мог не играть. Включишь телевизор, а он в какой-нибудь детской передаче под кочкой сидит — и счастлив. Хоть водяного, хоть лешего, хоть кота, хоть сморчка озвучивать. Табаков такой, Гафт. Миронов таким был.
А я играть ведь не очень люблю. Репетиции люблю, премьеры. А вот выходить на сцену в сотом спектакле — скучно. Иногда я думаю, что все-таки с профессией не угадал.»

Одна из самых известных актрис современного французского кино Софи Марсо. Ее жизненные перипетии могли бы стать сюжетом для нескольких фильмов. В 14 лет она стала звездой кино, в 16 лет – любовницей и музой польского режиссера Анджея Жулавски, в 29 лет сыграла в «Храбром сердце» с Мэлом Гибсоном, в 32 исполнила роль девушки Бонда в фильме «И целого мира мало». А в 49 она встретила новую любовь и начала все сначала.

На съемочной площадке Софи Мопю очутилась совершенно случайно: ее подруга услышала о том, что Клод Пиното ищет актеров-подростков для своего нового фильма, и решила участвовать в кинопробах. Софи отправилась с ней за компанию и неожиданно получила главную роль в фильме «Бум». Картина имела невероятный успех, и в 1982 г. сняли «Бум-2», за который Софи наградили премией «Сезар» в номинации «Лучший дебют и самая многообещающая актриса». В 16 лет Софи Марсо (псевдоним был выбран по названию шоссе, которое привело девушку на пробы) снялась в фильме «Форт Саган» вместе с Катрин Денев и Жераром Депардье.

В 16 лет актриса разорвала контракт с одной из крупнейших французских кинокомпаний. Выплатить неустойку ей помог 42-летний польский режиссер Анджей Жулавски, с которым у нее на тот момент начались романтические отношения. Вскоре она покинула Францию и уехала с Жулавски в социалистическую Польшу. У нее на родине этот опрометчивый поступок восприняли с возмущением: французы даже предлагали возбудить уголовное дело против польского режиссера за растление малолетних, а Софи Марсо советовали обратиться к психотерапевту.

Софи стала музой и гражданской женой режиссера, который снимал ее во всех своих фильмах. Эти работы не стали такими же успешными, как предыдущие, но актриса ни о чем не жалела. Единственное, что омрачало ее радость – Жулавски не хотел детей. Когда Марсо уехала на съемки Бондианы в Голливуд, режиссер отправился вслед за ней, опасаясь, что она не вернется. Вскоре у пары родился сын, но это не спасло их от расставания. Вместе они прожили 17 лет.

Карьера Марсо в Голливуде началась с фильма Мэла Гибсона «Храброе сердце», где ей досталась главная роль. Во время съемок она написала сценарий для своего первого короткометражного фильма – «Рассвет наизнанку», который был показан на открытии кинофестиваля в Каннах в 1995 г. В 1997 г. Софи Марсо сыграла Анну Каренину в одноименной американской экранизации романа Л. Толстого. В 34 года Софи Марсо отметила 20-летие своей актерской деятельности, о чем другие артисты могли только мечтать.

В 2002 г. Софи Марсо вышла замуж за американского продюсера Джима Лемли и родила ему дочь. Роман был недолгим и закончился в 2005 г. В 2002 г. Марсо сняла свой первый полнометражный фильм – «Говори мне о любви». В прессе она неоднократно заявляла об «отсутствии идей» во французском кино и попыталась исправить ситуацию. Кроме того, в этот период актриса попробовала свои силы в живописи – она писала маслом портреты любимых писателей.

На съемках своего фильма «Пропавшая в Довиле» Марсо познакомилась с Кристофером Ламбертом, о котором позже сказала: «Я надеялась найти хорошего актера, а нашла Кристофера – моего лучшего друга и любимого мужа». Их брак продлился 7 лет, после чего какое-то время актриса пребывала в непривычном для нее состоянии одиночества: «Я не привыкла, что рядом нет мужчины, – признавалась Софи. – Я любила кого-то всю сознательную жизнь начиная с 17 лет, и мне всегда чудесным образом везло с взаимностью».

А в 49 лет Софи Марсо неожиданно для самой себя встретила новую любовь… на кухне. Ее избранником стал 38-летний шеф-повар Сирил Линьяк – звезда французских кулинарных шоу. Актриса не афиширует и не комментирует этих отношений, но не боится начать все заново. Сирил тоже немноголсовен: «Жизнь сделала интересный поворот. Меня с недавних пор спрашивают только о Софи. Но я бы предпочел поговорить о пирогах…».

Актриса и сегодня прекрасно выглядит и продолжает сниматься в кино. Сегодня Софи Марсо называют одной из 15 обладающих особым шармом и грацией француженок, которые пленили миллионы сердец.

Барон Эдуард фон Фальц-Фейн

Его жизнь — целая эпоха. Он родился в селе Гавриловка Херсонской губернии в семье богатейших землевладельцев Фальц-Фейнов, немцев, приехавших при Екатерине. Он также из рода Епанчиных, давшего трёх адмиралов.Его, младенца, нянчил Николай II. В 1917 году, потеряв капиталы, семья покинула Россию. После ранней смерти отца и скитаний они осели в Ницце. В 1932 году 20-летний барон стал чемпионом Парижа по велоспорту. В 1936-ом Эдуард работал журналистом на гитлеровской Олимпиаде в Берлине.

Янтарная комната была восстановлена на деньги барона и подарена Санкт-Петербургу. Это он открыл музеи Суворова в швейцарском Гарусе и Екатерины II в Германии, и в возрасте далеко за семьдесят лично водил экскурсии по суворовским горным перевалам. В Женеве и Больцано он разыскал могилы дочерей Ф.М.Достоевского и оплатил на десятилетия вперёд уход за ними, он инициировал возвращение в Россию архива Соколова (дело об убийстве царской семьи), он организовал перенос на Родину праха Федора Шаляпина, он подарил России библиотеку Дягилева-Лифаря. Олимпиада 1980-го года состоялась в Москве во многом благодаря барону Фальц-Фейну, входившему в Международный Олимпийский комитет.

Барон Эдуард фон Фальц-Фейн скончался в 2018 году в возрасте 106 лет в столице Княжества Лихтенштейн Вадуце. Последние несколько лет он был прикован к постели. Утром 17 ноября на его вилле произошёл пожар и барон умер от отравления угарным газом.

Эдуард Александрович — живой символ княжества Лихтенштейн и навсегда ушедшей для России эпохи. Он — живое доказательство того, что Родину можно любить даже на расстоянии.

Трагическая судьба женщины, которой Александр Грин посвятил «Алые паруса»
Через два года после смерти Грина Александр Малышкин, встретив 39-летнюю Нину Грин в гостях у Паустовских, встал перед ней на колени и воскликнул: «Ассоль! Ну почему же ты седая?..»
В 1921 году в жизни писателя Александра Грина случились два судьбоносных события. Он поставил точку в той самой знаменитой повести «Алые паруса» и встретил большую любовь — Нину Миронову. Собственно, ей он и посвятил свою книгу. Она о честных, добрых людях и о поисках простого человеческого счастья. Говорят, сам Максим Горький плакал над повестью и перечитывал гостям сцену встречи Грэя и Ассоли…
8 последних лет жизни (1924-1932) Александр Грин прожил в Крыму, куда его хитростью заставила переехать жена Нина. Она притворилась больной, чтобы увезти мужа от пьяных Петроградских кутежей.
В 1924 году они приехали в Крым, где Нина могла бы «поправить здоровье». Купив в Феодосии квартиру по ул. Галерейная, 10 (теперь там музей Грина), они разорились на судебных тяжбах с издательством. Квартиру пришлось продать и переехать в 1930 году в более дешевый город Старый Крым. Здесь советская цензура, с мотивировкой «вы не сливаетесь с эпохой», еще сильнее ударила по семейному бюджету, запретив переиздания Грина. Они начали болеть и голодать. На все письма с просьбой о помощи, которые он отправлял в Союз писателей, получал отказ. Ему отказали также и в пенсии, как «идеологическому врагу».
«Хитрец, ах, какой хитрец, — шептались писатели за его спиной, когда Грин приезжал в Москву, — устроился, видите ли, в Крыму, в тепле и сытости, а мы…» Он же гордо молчал: не рассказывать же им, что, когда однажды купил Нине в подарок серебряную чашку с блюдцем и ложкой, она расплакалась — «на эти деньги месяц можно прожить».
У Грина, возможно, именно из-за плохого питания и потрясений развился рак желудка. В конце апреля 1931 года, будучи уже серьёзно больным, он в последний раз ходил (через горы) в Коктебель, в гости к Волошину. Этот маршрут до сих пор популярен среди туристов и известен как «тропа Грина». В конце 1931 года Грину стало совсем худо. Нина вызвала из Феодосии знакомого врача — но он не в силах был облегчить страдания писателя.
8 июля 1932 года, на 52-м году жизни, Александр Грин скончался. Нина выбрала для его могилы место на Старо-Крымском кладбище. Гроб его, простой, деревянный (в Крыму не было ни досок, ни гвоздей, и людей хоронили в простынях), Нина обила мелкими вьющимися розами, которые он любил больше всего. Писателей на похоронах не было…
Через два года после смерти Грина писатель Малышкин, встретив 39-летнюю Нину в гостях у Паустовских, встал перед ней на колени и воскликнул: «Ассоль! Ну почему же ты седая?».
Немецкая оккупация застала Нину Грин в Старом Крыму, где она жила со старухой-матерью и работала медсестрой в местной больнице. Когда она хотела бежать, было уже поздно. К ноябрю 1941 года женщины уже основательно голодали и начали серьезно болеть.
«В последних числах января 1942 года кто-то из местных жителей, работающих в управе, предложил мне место корректора в небольшой типографии, открытой городской управой <…> Голод, крайнее физическое истощение и упадок сил после тяжелой перенесенной болезни вынудили меня это предложение принять», — позже вспоминала Нина Грин.
В 1944 году умерла ее мать, и Нина поехала в Одессу к друзьям. Прямо с парохода ее и других пассажиров снял отряд немецких солдат. Через несколько дней женщину вывезли в Германию в лагерь под Бреслау.
В 1945 году, когда очевидным стал конец войны, лагерь сожгли, а пленных погнали на запад. По дороге, во время бомбежки, воспользовавшись паникой, Грин спряталась в груде мусора, а затем добралась до расположения советских войск. Встретили ее настороженно…
В октябре 1945 года Грин наконец вернулась в Старый Крым, но через месяц была арестована. Следователь заявил напрямую: «Государству важны не причины, заставившие совершить преступление, а важно само преступление». Главное обвинение – работа на немцев в Крыму и в Германии.
Нина Грин получила 10 лет лагерей за «коллаборационизм и измену Родине», с конфискацией имущества. После конфискации ее участок и постройки в Старом Крыму передали первому секретарю Старо-Крымского горкома партии Л.С. Иванову.
Нина отбыла почти весь свой срок и вышла на свободу в 1955 году по амнистии. После смерти Сталина в 1953 году запрет на многих писателей был снят — произведения Грина были возвращены в литературу. Они издавались миллионными тиражами. Получив стараниями друзей Грина гонорар за «Избранное» (1956), Нина приехала в Старый Крым, с трудом отыскала заброшенную могилу мужа и выяснила, что дом, где умер Грин, перешел к чиновнику и использовался как курятник. В этом доме Нина хотела открыть музей писателя, но чиновник ни за что с курятником расставаться не хотел.
Друзья-писатели Грина написали открытое письмо в защиту домика Грина. Через год мощный удар по «курятнику» нанес фельетон Леонида Ленча «Курица и бессмертие». Иванов был в ярости. Его стараниями по Старому Крыму поползли слухи, будто Нина Грин переливала кровь убитых младенцев раненым немцам. На улицах вдогонку писательской вдове шипели «Фашистка!». У Нины от таких переживаний случился инсульт.
В 1960-м году к 80-летию Александра Грина Нина таки получила ордер и ключи от его домика и в день рождения писателя открыла его для посетителей. В нем она провела последние десять лет своей жизни. В июле 1970 года был открыт Музей Грина в Феодосии, но лишь год спустя дом Грина в Старом Крыму тоже получил статус музея, поскольку его открытие крымским обкомом КПСС упиралось в давний конфликт с Ниной: «Мы за Грина, но против его вдовы. Музей будет только тогда, когда она умрет».
Нина Николаевна Грин скончалась в Киеве 27 сентября 1970 года, ее так и не реабилитировали. Похоронить себя она завещала рядом с мужем, но ей даже этого не разрешили. Запретил ЦК компартии Украины. Похоронили ее на том же кладбище, но издевательски — в другом конце. Однако Грин ведь не зря учил верить в чудеса. В ночь на 23 октября 1970 года, в день рождения Нины, пять поклонников Грина раскопают ее могилу и перенесут гроб с ее телом к мужу — в ограду его могилы. Любящие люди должны быть вместе…
В 1997 году Нину Грин реабилитировали.

История создания одного фильма.
Тема войны стала одной из центральных в творчестве знаменитого режиссера Петра Тодоровского, и это было закономерным – ведь он сам прошел через войну. Его фронтовые будни позже помогли ему добиться максимальной достоверности и проникновенности и как актеру, он сыграл в фильме «Был месяц май», и как режиссеру это и фильм «Верность» и «Анкор, еще анкор!» и «Риорита». А один из самых известных его фильмов – «Военно-полевой роман» – появился благодаря реальной истории из его жизни.
На долю Петра Тодоровского выпало немало испытаний. Он родился в 1925 году в городе Бобринец Кировоградской области Украины и в детстве узнал, что такое голод: «В 1932-м я выбирал из веника пупырышки, толок их с гнилой свеклой. Называлось это «матарженики». Когда в 1943 году ему исполнилось 18 лет, его призвали в Советскую армию. Сначала он стал курсантом Саратовского военно-пехотного училища, а с 1944 года, в 19 лет (!) – командиром минометного взвода.
Тодоровский прошел с боями от Саратова до Эльбы, в марте 45-го он был ранен и контужен. За участие в боевых действиях он был награжден орденами Отечественной войны І и ІІ степени, многими медалями. После войны до 1949 г. Петр Тодоровский служил офицером в военном гарнизоне под Костромой.
Самым страшным для себя временем на войне Тодоровский называл первую фронтовую ночь: «Меня бросили на передний край, в часть, которая наступала и выдохлась. Я весь такой новичок, в гимнастерочке, попал под артобстрел. Это просто жуть: все взрывалось, а я лежал, прижавшись зубами к земле – от страха меня просто колотило». Но потом вспоминались не бои, а то, что помогало выжить: «Война ведь для нас была – жизнь. Четыре года войны, а нам по 18-20… И жизнь, любовь пробивались сквозь войну, как росток сквозь асфальт. Вспоминаются не бои, а как выводили на переформировку во второй эшелон, как приходили к нам на передний край девушки-снайперы…».
Еще во время войны Тодоровский увлеченно наблюдал за работой фронтовых кинооператоров и загорелся идеей снимать кино. В 1949 году он поступил на операторский факультет ВГИКа, а затем 10 лет работал на Одесской киностудии. Тот опыт, который он получил на фронтах ВОВ, заставил его заняться режиссерской деятельностью. В память о погибшем фронтовом друге Юрии Никитине Тодоровский снял фильм «Верность». И это был не единственный его фильм, посвященный военному времени.
Несмотря на то, что Тодоровский много снимал о войне, главной темой своих фильмов он считал любовь. «…Человек – это единственный предмет, будем так говорить, который подлежит рассмотрению. Самое интересное, что может быть в искусстве, – только человек: его характер, его переживания, его радости, мечтания, фантазии и прочее…», – говорил режиссер.
Строки Юрия Левитанского «Я не участвую в войне, она участвует во мне» в полной мере отражают отношение режиссера Петра Тодоровского к этой теме, о которой он говорил: «Все, что я снимаю, так или иначе связано с войной. Никуда я не могу от нее деться». О нем писали, что он снимает не о «войне снаружи», а о «войне внутри». Именно таким стал фильм «Военно-полевой роман».
Однажды, уже после окончания войны, студент ВГИКа Петр Тодоровский услышал на улице знакомый голос, обернулся и с удивлением узнал в грубоватой продавщице пирожков около ЦУМа «женщину товарища комбата», в которую на передовой были тайно влюблены многие солдаты. Она стояла в стоптанных валенках, укутанная платками поверх телогрейки, в перчатках с обрезанными пальцами, и узнать ее можно было только по голосу с хрипотцой и характерному заразительному смеху. Рядом с женщиной сидела маленькая девочка.
«Я долго стоял и не мог оторвать взгляд. Что произошло с ней, красавицей, фронтовой королевой? Почему жизнь так изменила ее? Женщина не узнала меня, и я ничего не сказал ей. Но забыть эту встречу не мог. Пытался представить ее судьбу после гибели комбата – одиночество, ожесточение, ребенок на руках… Долго-долго вынашивал я этот замысел», – рассказывал режиссер.
Он тогда к ней не подошел, но часто вспоминал о ней. И через 30 лет Тодоровский написал сценарий фильма «Военно-полевой роман». Все события в фильме были достоверными – позже режиссер вспоминал, как они стояли с войсками в обороне на левом берегу Вислы. И как замирали 19-летние солдаты, проходя мимо землянки комбата и услышав, как заразительно смеется женщина и играет патефон. На передовой эти звуки казались фантастическими. А потом началось наступление, и комбат погиб. Эту белокурую женщину Тодоровский во время войны больше никогда не видел, но она осталась в его памяти недосягаемой и манящей фронтовой королевой.
«Если «Верность» была посвящена тому, с чем уходил человек на фронт, то «Военно-полевой роман» рассказывает о том, с чем возвращаются с войны…Трудно было восстанавливать разрушенные города, но еще труднее – восстанавливать израненные человеческие души, – считает Тодоровский. – Неравнодушию к чужой беде учила нас война…» — говорил Пётр Ефимович.
В главной роли режиссер видел только Наталью Андрейченко, но она недавно родила ребенка, и ее муж Максим Дунаевский был против того, чтобы актриса так быстро приступала к работе. Среди других претенденток были Анастасия Вертинская и Татьяна Догилева, но Тодоровский не оставлял надежды уговорить Андрейченко – в этом образе она выглядела наиболее органично. И актриса согласилась, несмотря на недовольство мужа.
Главную мужскую роль в фильме сыграл Николай Бурляев. Позже он признавался: «Я читал сценарий и плакал. Я понимаю, что это мое, что впервые мне жизнь предлагает мою роль. Герой Петра Тодоровского – это я. В то же время это и сам Петр Тодоровский. Образ Александра Нетужилина замкнул два наших сердца…». Фронтовик Зиновий Гердт сам вызвался участвовать в съемках – он давно дружил с Тодоровским и говорил ему: «В любом твоем фильме я сыграю что угодно. Скажешь сыграть лошадь – сыграю. Только учти – она будет хромать на левую заднюю». В «Военно-полевом романе» Гердт сыграл небольшую роль администратора кинотеатра.
Во время окончательной редакции фильма по требованию цензуры пришлось вырезать несколько эпизодов: в первоначальном варианте говорилось о том, что родители Веры, которую сыграла Инна Чурикова, были репрессированы, а сосед Веры работал в НКВД и все время подслушивал и подсматривал за Нетужилиными.
«Военно-полевой роман» в год выхода посмотрели 15 млн зрителей. Фильм заслужил признание не только в СССР, но и за рубежом. Он даже был номинирован на «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке», а также получил призы на кинофестивалях в Киеве, Берлине, Вальядолиде, Сопоте и Праге.

Юрий Никулин о своем первом выходе на манеж:

…Мне предложили заменить в клоунаде «Лейка» заболевшего партнера Карандаша.

Роль несложная: требовалось выйти на манеж и обратиться к ведущему со словами: «А сейчас я покажу вам интересный фокус. Подождите немного, я принесу из-за кулис свою аппаратуру». Сказав это, мне полагалось уйти с манежа и появиться снова только к концу клоунады, для того чтобы опрокинуть на голову одному из клоунов ведро с водой.

Помню, вбежал я в освещенный зал и растерялся. Публика сидела вокруг, и я не смог допустить, чтобы стоять к кому-то спиной. Поэтому стал вертеться на месте. Пока вертелся, забыл слова. Тогда, остановившись против ведущего с открытым ртом, я от страха замер.

Старый опытный Буше сразу все понял …
… Он бодро спросил меня:
– Насколько мне известно, вы собираетесь показать нам фокус, но вам надо принести аппаратуру?!
– Да!!! – закричал я в отчаянии.
– Ну, тогда идите и принесите, – распорядился Александр Борисович.

За кулисами на меня накинулись артисты, ругая и успокаивая одновременно. Пока шел номер, я несколько пришел в себя и под конец клоунады, как это и полагалось, вышел на манеж и довольно бойко опрокинул на голову одному из клоунов ведро с водой. Затем снова вышел на манеж и с достоинством поклонился публике.

За кулисами меня чуть не избили, потому что ведро я надел на голову не тому, кому требовалось.

И я еще раз понял: сидя за столом студии, можно изучить досконально все, но без настоящей практики клоуном не станешь.

©️ Георгий Жжёнов
Наверное, мне помогло то, что, когда я попал на Колыму, у меня уже не оставалось ровным счетом никаких иллюзий, никакой веры в справедливость, которая якобы должна восторжествовать, в закон и так далее, никакой надежды на пересмотр дела. Была лишь каждодневная, каждочасная борьба за физическое выживание. Именно выживание. И потом, конечно, определенное везение. Ведь в ГУЛАГе гибли люди и посильнее меня.

В своей автобиографической повести «Саночки» я рассказываю, например, эпизод, когда мне сообщили о том, что — о, чудо! — мне вдруг пришли две посылки, посланные матерью. За ними в лагпункт нужно было идти 10 километров пешком. Я понимал, что посылки могут спасти мне жизнь, ибо от постоянного голода силы убывали каждодневно и неуклонно, и я отдавал себе отчет, что долго не протяну. Но я физически не мог пройти эти проклятые десять километров. У меня просто не было сил. И тут случилось второе чудо: меня взял с собой опер, возвращавшийся на лагпункт. А когда по дороге я окончательно рухнул в снег, не в силах сделать и шага, и с глубоким безразличием понял, что это конец, опер взвалил меня на санки, которые тащил за собой, и повез. Чтобы жестокий опер, давно забывший, что такое сострадание, вез на санках зэка — это было больше, чем чудо.

Посылки были посланы мамой тремя годами раньше, и их содержимое — сало, колбаса, чеснок, лук, конфеты, табак — давно перемешалось и превратилось в смерзшийся камень. Я смотрел на эти посылки и из последних сил сопротивлялся желанию тут же вцепиться зубами в этот камень. Я знал, что сразу же погибну от заворота кишок. Я попросил охрану ни под каким видом не давать мне посылки, даже если буду ползать на коленях и умолять об этом, а отколупывать маленькие кусочки три раза в день и давать мне. Они посмотрели на меня с уважением и согласились. Когда я говорю, что научился ничего не ждать от лагерного начальства и ничего не просить и что это помогло мне выжить, я не преувеличиваю. В 43-м году кончился срок моего заключения и мне вручили официальную бумагу с гербом — к заключению добавили еще 21 месяц лагерей. Я прочел ее почти равнодушно — а что еще можно было ждать от этой системы?»

Непревзойденной актрисе Галине Польских исполнилось 82 года!

«Дикая собака Динго», «Журналист», «Верность», «Тени исчезают в полдень», «Я шагаю по Москве», «По семейным обстоятельствам», «Суета сует» — можно очень долго перечислять фильмы, в которых играла Галина Польских, ведь на ее счету аж 150 киноработ!

Она не только прекрасная актриса, но и добрейшей души человек. Вот, что рассказывал о ней Георгий Данелия:

События происходили во время поездки на кинофестиваль в Канны. Как–то вечером нашу делегацию повезли в ночной клуб смотреть стриптиз. Я расчувствовался, да и выпил лишнего, и все деньги спустил на цветы танцовщицам. И вот лежу с утра в гостиничном номере, безуспешно пытаюсь вспомнить, чем же закончился вчерашний вечер. Чувствую себя неважно. Стук в дверь. Входит Галя Польских и ставит передо мной на тумбочку бутылку пива. Мол, вы плохо себя чувствуете, это поможет. Я спрашиваю:

«Где купила–то?» Отвечает: «Внизу, в буфете», – и ушла.

Я потом посмотрел в меню на тумбочке: она заплатила за это пиво половину всех своих денег! А ведь дома у нее ребенок, муж, бабушка. Да и у самой ничего нет: платье и то было одолжено у актрисы Жанны Прохоренко. Она купила это пиво для меня, человека, который ей слова приветливого не сказал!

Верка

По деревне прошёл ураган. Прошёл как положено — с ветром и градом, с большим дождём и двойной радугой до самой земли. Местами снесло ветхие крыши бань и сараев, кое-где повалило заборы и поломало на деревьях ветки. А возле клуба завалился на бок старый тополь: солидно так завалился, кряхтя и потрескивая, цепляясь за жизнь уставшими корнями. Кто-то из деревенских даже сбрехнул, что к ним в окошко постучалась сама шаровая молния. Сбрехнул или нет, кто же теперь проверит.

Поверили на слух при такой-то ужасти. А самое главное — выбило что-то в трансформаторной будке и погасило электричество во всей деревеньке. Поутру в село прислали электромонтёра. Тот покопался в трансформаторной будке, и пошёл по улицам цеплять оборванные провода к домам. По порядку пошёл, от самого крайнего дома, несмотря на призывный крик местных бабок, что, дескать, им чинить надо в первую очередь.

До домика, где жила Надежда с тремя дочками на краю деревни, монтёр дошёл только на другой день. Надевая на ноги монтёрские когти, электрик не сразу заметил подошедшую к нему девчушку лет так четырёх. Конопатую и сильно любопытную. Поглядывая на его ноги, девчушка вдруг спросила:
— Ты лампочки пришёл нам штавить.
— Лампочки. Видишь, провода слетели? Вот полезу цеплять их к твоим лампочкам.
— Штрашно, — возразила девчушка. — Штолб у наш шильно вышокий.
— Видишь, какие когти я надел. Вот на них и полезу.
— Щё равно штрашно, — девчушка запрокинула голову и стала наблюдать, как монтёр забирается на столб. — Дядька, ты оттуда не швалищя? А то што мамка ш тобой делать будет.
Поправив провода на столбе, монтёр полез на крышу дома. Девчушка так и следила за его работой, присев на крылечке старенькой баньки.
— Дядька, а как тебя жовут? — вдруг крикнула она, смешно поправляя рыжие волосы.
— Вовка, — откликнулся он с крыши.
— А меня Верка. А маму мою Надя.
Прикрутив покрепче провода к стояку, монтёр слез с крыши и встал у крыльца, протирая грязные руки тряпкой. Девчушка тут же подошла к нему.
— Пошли, — кивнула она на стоявшую возле палисадника бочку с водой. — Я тебе ковшиком на руки полью.
Шустро вскарабкавшись на стоявшую у бочки чурку, Верка зачерпнула воды и стала поливать монтёру на руки. Из дома на крыльцо вышла Веркина мама.
— Верка, — сердито одёрнула она дочку. — Не приставай к человеку, — и обратившись к монтёру, Веркина мама попросила: — В доме у счётчика провода слабые, свет часто выбивает. Вы бы посмотрели заодно.
Проверив у счётчика провода, монтёр с досадой пробурчал Веркиной маме, что проводка в доме старая и её надо полностью менять.
— Ты мужу скажи, пусть поменяет проводку в доме. С такой проводкой недолго и сгореть.

— Дом старый, от деда с бабушкой достался. И проводка такая же древняя. Да и мужа у меня нет. — Веркина мама вздохнула и взглянула на монтёра. — Может, вы сделаете? Я заплачу, деньги есть.
— Вовка, жделай нам проводку, — попросила вертевшаяся тут же Верка. — Я не хочу, штобы жгареть.
— Ладно, — помявшись, согласился Вовка. — В деревне остатки после урагана доделаю и в выходной к вам приеду.
День подходил к закату. Вовка собрал свои монтёрские инструменты, потуже привязал их к багажнику старенького мотоцикла и уехал. На окраине села показалось стадо коров, возвращавшихся с пастбища. Верка долго стояла на лавочке за воротами, провожая глазами убегающий вдаль Вовкин мотоцикл.
В субботу поутру Вовка приехал. Закатив мотоцикл в ограду, он выгрузил багаж с проводами и инструментами на крыльцо. Заспанная Верка тут же выскочила из дома и радостно закричала:
— Вовка, ты и вправду приехал.
— Приехал вот, — Вовка чуть помедлил и добавил: — Конопатая.
— А я ждала тебя. Каждое утро на шкамейке шидела.
В доме, Вовка неуклюже поздоровался с хозяйкой и разложил инструменты на печке. Обсудив с Веркиной мамой всё нужное по ремонту, Вовка взялся за работу. Вертевшаяся на кухне Верка, то и дело встревала в их взрослый разговор.
— Верка, не крутись под ногами, — повернувшись к монтёру, Веркина мама посетовала: — Вот ведь какая. Старшие девчонки с утра к деду с бабушкой убегают, а эту из дома не выгонишь.
— Я не хочу к бабе ш дедой. Хочу ш тобой дома, — тут же возразила матери Верка.
— Да пусть крутится, она не мешает. Верка, подай-ка мне пассатижи.
— Пашатижы? — удивленно переспросила Верка.
— Да. На печке вон лежат, кусачки такие.
— Кушачки? — вновь громко переспросила Верка, и мама подала ей инструмент. — Кушачки. Какие они шмешные.
— И ещё совок со щёткой принеси. А то мусор от проводки полетит.
— Щяш, — Верка пулей вылетела на веранду и вернулась с совком и щёткой.
— Ладно, — вздохнула Веркина мама, — пойду я на огород. Если нужна буду, то пришлёте за мной Верку.
Вовка обрывал проводку, а притихшая Верка сидела на стуле и наблюдала за его работой. Изредка он просил подать ему что-нибудь из инструментов или вынести к крыльцу куски старой проводки. И Верка усердно ему помогала.
— Вовка, а ш кем ты дома живёшь?
— Один, Верка, живу.
— Не надо одному жить. Одному шкучно. И шпать одному штрашно. Ошобенно, когда грожа на улише.
— Ну вот так получилось. А где у тебя папка?
— Ушёл, — махнула Верка ручонкой на дверь. — Меня ещё у мамы пока не было, он уже ушёл.
— И ты совсем его не видела?
— Шовшем. Папка меня видел, когда я шовшем родилашь, маленькая вот такая, — Верка развела руки в стороны, показывая, какая маленькая она была. — Он приехал к маме ражводитша. Он меня тогда видел, а я его шовшем не видела.
— И где он теперь живёт?
— В городе, ш другой тётенькой живёт. Он так шкажал, когда приехал к маме ражводитша. Они поехали ш мамой в какой-то дом и их там ражвели. А как там ражводят?
— Ну-у… Составляют такую бумагу с печатью и в ней написано, что они развелись.
— Нет. Не так. Их прошто вжяли жа руки и ражвели в ражные штороны. Маму в одну, а папу в другую. Мама приехала и шкажала, что их ражвели. Так?
— Наверное, так. Я не разводился.
Наступила тишина. И только залетевшая в дом назойливая муха отчаянно билась в оконное стекло. День стоял солнечный, просохший от нашумевшего накануне урагана. Освободив стены от старой проводки, Вовка вышел из дома и присел на крыльцо покурить. Время близилось к обеду. Ухватившись за Вовкино плечо, Верка спустилась по ступенькам и убежала в огород.
— Мам, — услышал он протяжный Веркин голосок. — Уже обед наштупил. Пойдём шуп хлебать.
Вскоре мама с Веркой вышли из огорода с ведёрком ядрёных свежих огурцов.
— Мам, ты Вовке тоже шупу налей. Мужики любят шуп. Баба деду вшегда шуп в обед даёт. Дед говорит, што обеда без шупа не бывает.
Не успел в тот день Вовка доделать им проводку. После обеда его вызвали в район на аварию. Загружаясь на свой мотоцикл, Вовка слушал шепелявый Веркин голос, наказывающий ему обязательно вернуться и сделать им свет. И тут Верка вдруг попросила:
— Вовка, а можно на твоём маташикале прокатитша?
— Ну-у… — замялся Вовка. — Если только мама разрешит.
— Мам, — Верка повернулась к матери и умоляющим голосом попросила: — Ражреши, пожалушта. До моштика.
— Верка, — мать взглянула на Вовку. — Вот ведь, как придумает что…
— Пусть прокатится. Я высажу её у мостика, и постою пока она идёт. А ты тут встретишь, — он впервые назвал Веркину маму на «ты».
Положив сумку с робой впереди, он усадил Верку на неё и тихо тронулся. Заглядывая в Веркино лицо, он с видимым удовольствием наблюдал за распахнутыми в восторге глазами. Её рыжие волосёнки плескались на ветру, щекотно захлёстывая ему лицо. Добравшись до мостика, он долго стоял и смотрел Верке вслед. У него, почему-то щемило под сердцем, когда она неуклюже поворачивалась и махала ему ручонкой.
На следующий день Вовка вернулся в деревеньку доделывать затянувшийся ремонт. Подъезжая к дому, он вновь увидел Верку, стоявшую у ограды на лавочке.
— Вовка, — закричала ему Верка, спрыгивая на землю. — Ты долго ехал. Я тебя жду и жду.
— Привет, конопушка.
Старшие девчонки, Веркины сёстры, быстро шмыгнули из калитки. Поздоровавшись, они убежали по своим делам. Верка осталась дома и весь день крутилась возле Вовки, задавая ему разные вопросы. Она придирчиво обсуждала их с ним, непременно высказывая своё мнение. Извинившись пару раз за Веркино любопытство, Веркина мама больше не вмешивалась в их разговоры. Делая свои дела на кухне, она только улыбалась на некоторые дочкины выводы и качала головой.
Закончив дела с проводкой, Вовка собрал инструменты и вышел из дома. На хозяйский вопрос — сколько она должна за ремонт, Вовка махнул рукой и отшутился:
— Не надо ничего. Верка вон как помогала. Это я ей должен на шоколадку.
— Не надо мне шоколадку. Ты меня на маташикале ещё прокати, — чуть помолчав, Верка вдруг спросила: — Вовка, а ты нашовшем уедешь? У наш ещё ешть вшякие дела. У порошят ворота ш петельки шлетели. На калите ворота надо повыше жделать. А то они волокутша по жемле, и я не могу их открыть. Я толкаю их и жадом наперёд перештупаю на улишу. Вовка, ты шнова приежжай. Я тебе ещё помогать буду.
Ничего Вовка ей не ответил. Он быстро усадил Верку впереди себя и завёл мотоцикл. Провожая их, Веркина мама вышла за ворота и стояла там, вглядываясь вдаль и ожидая возвращения дочки.
Подъехав к мостику, Вовка опустил Верку на землю и зачем-то погладил спутавшиеся на ветру Веркины волосы.
— Вовка, ты приедешь ко мне? — спросила она, заглядывая в глаза.
— Наверное, приеду. Надо же твоим поросятам ворота поправить, да ещё калитку поднять.
— Приежжай. Я буду ждать тебя на улише. Ты только приежжай. Мы ш тобой на речку пойдём лягушек ловить.
— Зачем их ловить?
— Они такие шмешные. Подержишь лягушку в руке, а потом она шмешно прыгает на жемлю.
— А с кем ты ходишь на речку лягушек ловить?
— Одна, когда мама не видит. Только ты ей не рашкаживай.
— Нельзя одной ходить. Упадёшь в воду и не выберешься.
— Нет. Я к речке не подхожу, — Верка потрясла головой для пущей убедительности. — Мама мне рашкаживала, што нельжя к воде подходить. А то жахлебнушь. А потом меня положат в ящик и жакопают в жемлю как штаренького деда Егора. Я не хочу в жемлю. Там штрашно. Ты приедешь?
— Скоро приеду, — ему вдруг жутко захотелось прижать к себе эту отдающую солнышком девчушку, и носить на руках до тех пор, пока она не затихнет, засыпая в его руках. — Беги, тебя мама ждёт.
Вздохнув, Верка повернулась и пошла, вскидывая ручонки к лицу. И Вовка вдруг понял, что сейчас она идёт и плачет, размазывая слёзы по конопатым щекам.
— Верка-а, — крикнул он, широко распахивая руки, чтобы поймать её, обернувшуюся и бегущую к нему навстречу. — Ну не плачь, Верочка. Не плачь, девочка моя. Солнышко моё рыжее. — прижимая Верку к себе, он чувствовал как часто бьётся её маленькое сердечко.
— Вовка, ты не брошай наш ш мамкой. Она у наш добрая, — прощебетала Верка, вытирая слёзы ладошками. — Ты просто вожьми её ш шобой на маташикале и шходите в тот дом, где ражводят. Только вы попрошите, чтобы они ваш швели. Ешли ешть дом, где ражвели, жначит ешть дом, где шводят. Правда же? — он кивнул Верке в ответ, стараясь не нарушить её мысли. — Ты только не перепутай. Там надо говорить, чтобы они ваш не ражвели, а швели. Вжяли жа руки и швели, — Верка развела руки в стороны и медленно свела их ладошку к ладошке. — Вот так. Ты жапиши всё на бумажке, штобы не перепутать. А мама моя не жадная. Она тебе ещё дочку родит.
Верка разглаживала его лохматые брови, гладила ручонками колючие щёки, доверчиво заглядывая в глаза. Прижимая Верку к себе, Вовка слушал её смешной лепет, улыбался и думал: «Наверное, хорошо, когда людей не разводят в стороны, а сводят друг с другом.
©️ Наталья Шатрова

Это сообщение отредактировал zeppelman — 28.11.2021 — 11:57

«Эта роль, Жени Лукашина, поставила крест на моей карьере. До сих пор, куда бы мы ни приехали, увидев меня, люди начинают толкать друг друга локтями: смотри, мол, алкоголик приехал, предлагают выпить… Поначалу я просто не знал, куда деваться, потом привык, но до сих пор досадно. В действительности спиртного я не люблю, а баню просто не-на-ви-жу! Я этот фильм уже не смотрел лет 20. Это насилие над зрителем, когда его показывают каждую новогоднюю ночь. Новый год – мой любимый праздник, но отмечаю я его только дома!…
⠀
…После выхода картины мне дарили веники, подходили, пальцем трогали. Сейчас всё это закончилось, возраст сделал своё дело. На самом деле, я не был уверен, что фильм вообще будет кому-то интересен. На площадке у Эльдара была тёплая, очень домашняя атмосфера. Он умел делать это как никто другой. Не помню, как проходили съёмки. Я приходил и получал удовольствие…
⠀
…С 2010 года я перестал сниматься в кино. Мы так бесстыдно подражаем американцам! Боевики, драки, бесконечный экшен. Кино стало бесчувственное, бессердечное. Это не русское искусство. Его мы забросили совершенно. У советского кино было своё лицо, а сейчас его взяли, повернули затылком и нарисовали на нём американскую физиономию».
⠀
©️Андрей Мягков (8 июля 1938 г.- 18 февраля 2021 г.)

В январе 1851 года отставной капитан российского флота Владимир Александрович фон Глазенап и титулярный советник Максимилиан Густавович Бехагаль фон Адлерскрон организовали в Твери новое акционерное общество с несколько необычным для того времени называнием «Самолёт». Однако занималась компания вовсе не воздушными перевозками, о которых в то время не могли и мечтать.
Акционерное общество «Самолёт» занялось… организацией пароходного сообщения между Тверью, Рыбинском и Ярославлем. Кроме пассажиров и различных грузов, пароходы общества должны были перевозить ещё и почту, доставляя её не только в города, но и в крупные населенные пункты.
Первые «самолётские» пароходы носили характерные названия «Быстрый», «Легкий», «Проворный», «Курьер», «Поспешный» и подобные им. К началу XX века общество насчитывало уже около 40 современных комфортабельных пароходов и множество собственных причалов, пристаней и речных портовых складов. Тверское акционерное общество «Самолёт» просуществовало до 1906 года, после чего вошло в Волжский пароходный синдикат
.
15 ноября 1815 года по Неве прошёл первый русский пассажирский пароход «Елизавета». Он совершил рейс из Петербурга в Кронштадт и обратно (на все ушло 8,5 часов). Пароход (или как тогда говорили «стимбот») был построен в Петербурге на заводе английского механика Чарльза Бэрда, который в 1786 году прибыл в Россию и поступил на русскую службу. «Елизавета» представляла собой лодку деревянной конструкции длиной 18,3 и шириной 4,5 метров, снабженную бортовыми гребными колесами и паровой машиной мощностью четыре лошадиных силы.

Считалось, что трубы по аналогии с печами должны изготавливаться из кирпича, поэтому первый русский пароход имел кирпичную дымовую трубу, которую впоследствии заменили на металлическую.
Чтобы испытать скорость парохода, командир Кронштадтского порта приказал состязаться с ним своему лучшему гребному катеру. Выяснилось, что катер способен даже обогнать пароход, если гребцы будут трудиться изо всех сил. Однако поддерживать столь высокую скорость продолжительное время невозможно.

Писатель-фантаст Александр Романович Беляев.
Это он придумал голову профессора Доуэля, летающего человека Ариэля, Ихтиандра…

Он придумал, потому что не сдавался. Хотя вся жизнь его — типичное проявление того, что называют «родовым проклятием» в народе. A как на самом деле это называется — никто не знает.

B детстве Александр Беляев потерял сначала сестру — она умерла от саркомы. Потом утонул его брат. Потом умер отец, и Саше пришлось самому зарабатывать на жизнь — он еще был подростком. A еще в детстве он повредил глаз, что потом привело почти к утрате зрения. Ho именно в детстве он сам выучился играть на скрипке и на пианино. Начал писать, сочинять, играть в театре. Потом, в юности, сам Станиславский приглашал его в свою труппу — но он отказался.
Может быть, из–за семьи отказался. Кто знает?

Он как раз женился в первый раз. Через два месяца жена его оставила, ушла к другому. Прошло время, рана затянулась и он снова женился на милой девушке. И одновременно заболел костным туберкулезом. Это был почти приговор. Беляева заковали полностью в гипс, как мумию — на три года. Три года в гипсе надо было лежать в постели. Жена ушла, сказав, что она ухаживать за развалиной не собирается, не для этого она замуж выходила. И Беляев лежал, весь закованный в гипс. Вот тогда он и придумал голову профессора Доуэля — когда муха села ему на лицо и стала ползать. A он не мог пальцем пошевелить, чтобы ee прогнать… Ho этот ужасный случай побудил Беляева написать роман. Потом, когда он все же встал на ноги, стал ходить в целлулоидном корсете. Полуслепой и некрасивый. A был красавец в молодости…

Он писал и писал свои знаменитые романы Фантазия его не иссякала, добро побеждало зло, люди выходили за пределы возможностей, летали на другие планеты, изобретали спасительные технологии, любили и верили. Хотя немного грустно он писал. Совсем немного. Если вспомнить, в каком он был состоянии…
Он женился потом на хорошей женщине. И две дочери родились. Одна умерла от менингита, вторая — тоже заболела туберкулезом. A потом в Царское Село пришли фашисты — началась оккупация. Беляев не мог воевать — он почти не ходил. И уехать не смог. Он умер полупарализованный, от голода и холода. А жену и дочь фашисты угнали в Германию. Они даже не знали, где похоронен Александр Романович.
Потом жене передали все, что осталось от ee мужа — очки. Больше ничего не осталось. Романы, повести, рассказы. И очки. K дужке которых была прикреплена свернутая бумажка, записка. Там были слова, которые умирающий писатель написал для своей жены: «He ищи меня на земле. Здесь от меня ничего не осталось. Твой Ариэль»…

Koнeц 1980-x гoдoв. Пocлeдниe гoды cущecтвoвaния Coвeтcкoгo Coюзa. Глуxaя дeрeвня нa Дaльнeм Bocтoкe.

Рaccкaз учитeльницы из этoй дeрeвни.

» Meня угoвoрили нa гoд взять клaccнoe рукoвoдcтвo в вocьмoм клacce. Рaньшe дeти училиcь дecять лeт. Пocлe вocьмoгo клacca из шкoл уxoдили тe, кoгo нe имeлo cмыcлa учить дaльшe. Этoт клacc cocтoял из тaкиx пoчти цeликoм. Двe трeти учeникoв в лучшeм cлучae пoпaдут в ПTУ. B xудшeм — cрaзу нa грязную рaбoту и в вeчeрниe шкoлы. Moй клacc cлoжный, дeти нeупрaвляeмы, в ceнтябрe oт ниx oткaзaлcя oчeрeднoй клaccный рукoвoдитeль. Дирeктриca гoвoрит, чтo, ecли зa гoд я иx нe брoшу, в cлeдующeм ceнтябрe мнe дaдут пeрвый клacc.

Mнe двaдцaть три. Cтaршeму из мoиx учeникoв, Ивaну, шecтнaдцaть. Oн прocидeл двa гoдa в шecтoм клacce, в пeрcпeктивe — втoрoй гoд в вocьмoм. Koгдa я пeрвый рaз вxoжу в иx клacc, oн вcтрeчaeт мeня взглядoм иcпoдлoбья. Пaртa в дaльнeм углу клacca, ширoкoплeчий бoльшeгoлoвый пaрeнь в грязнoй oдeждe co cбитыми рукaми и лeдяными глaзaми.
Я eгo бoюcь.
Я бoюcь иx вcex. Oни oпacaютcя Ивaнa. B прoшлoм гoду oн в крoвь избил oднoклaccникa, вымaтeрившeгo eгo мaть. Oни грубы, xaмoвaты, oзлoблeны, иx нe интeрecуют урoки. Oни coжрaли чeтвeрыx клaccныx рукoвoдитeлeй, плeвaть xoтeли нa зaпиcи в днeвникax и вызoвы рoдитeлeй в шкoлу. У пoлoвины клacca рoдитeли нe прocыxaют oт caмoгoнa. «Hикoгдa нe пoвышaй гoлoc нa дeтeй. Ecли будeшь увeрeнa в тoм, чтo oни тeбe пoдчинятcя, oни oбязaтeльнo пoдчинятcя», — я дeржуcь зa cлoвa cтaрoй учитeльницы и вxoжу в клacc кaк в клeтку c тигрaми, бoяcь coмнeвaтьcя в тoм, чтo oни пoдчинятcя. Moи тигры грубят и прeрeкaютcя. Ивaн мoлчa cидит нa зaднeй пaртe, oпуcтив глaзa в cтoл. Ecли eму чтo-тo нe нрaвитcя, тяжeлый вoлчий взгляд ocтaнaвливaeт нeocтoрoжнoгo oднoклaccникa.

Рaйoнo втeмяшилocь пoвыcить вocпитaтeльную cocтaвляющую рaбoты. Mы дoлжны рeгулярнo пoceщaть ceмьи в вocпитaтeльныx цeляx. У мeня бeзднa пoвoдoв для визитoв к иx рoдитeлям — пoлoвину клacca мoжнo ocтaвлять нe нa втoрoй гoд, a нa пoжизнeннoe oбучeниe. Я иду прoпoвeдoвaть вaжнocть oбрaзoвaния. B пeрвoй жe ceмьe нaтыкaюcь нa нeдoумeниe. Зaчeм? B лecпрoмxoзe рaбoтяги пoлучaют бoльшe, чeм учитeля. Я cмoтрю нa прoпитoe лицo oтцa ceмeйcтвa, oбoдрaнныe oбoи и нe знaю, чтo cкaзaть. Прoпoвeди o выcoкoм c xруcтaльным звoнoм рaccыпaютcя в пыль. Дeйcтвитeльнo, зaчeм? Oни живут тaк, кaк привыкли. Им нe нужнa другaя жизнь.

Дoмa мoиx учeникoв рacкидaны нa двeнaдцaть килoмeтрoв. Oбщecтвeннoгo трaнcпoртa нeт. Я тacкaюcь пo ceмьям. Bизитaм никтo нe рaд — учитeль в дoмe к жaлoбaм и пoркe. Я xoжу в oдин дoм зa другим. Прoгнивший пoл. Пьяный oтeц. Пьянaя мaть. Cыну cтыднo, чтo мaть пьянa. Грязныe зaтxлыe кoмнaты. Heмытaя пocудa. Moим учeникaм нeлoвкo, oни xoтeли бы, чтoбы я нe видeлa иx жизни. Я тoжe xoтeлa бы иx нe видeть. Meня нaкрывaeт тocкa и бeзыcxoднocть. И чeрeз пятьдecят лeт здecь будут вce тaк жe пoдпирaть пaдaющиe зaбoры cлeгaми и жить в грязныx, убoгиx дoмax. Hикoму oтcюдa нe вырвaтьcя, дaжe ecли зaxoтят. И oни нe xoтят. Kруг зaмкнулcя.

Ивaн cмoтрит нa мeня иcпoдлoбья. Boкруг нeгo нa крoвaти cрeди грязныx oдeял и пoдушeк cидят брaтья и cecтры. Пocтeльнoгo бeлья нeт и, cудя пo oдeялaм, никoгдa нe былo. Дeти дeржaтcя в cтoрoнe oт рoдитeлeй и жмутcя к Ивaну. Шecтeрo. Ивaн cтaрший. Я нe мoгу cкaзaть eгo рoдитeлям ничeгo xoрoшeгo — у нeгo cплoшныe двoйки. Дa и зaчeм чтo-тo гoвoрить? Kaк тoлькo я рaccкaжу, нaчнeтcя мoрдoбoй. Oтeц пьян и aгрeccивeн. Я гoвoрю, чтo Ивaн мoлoдeц и oчeнь cтaрaeтcя. Bce рaвнo ничeгo нe измeнить, пуcть xoтя бы eгo нe будут бить при мнe. Maть вcпыxивaeт рaдocтью: «Oн жe дoбрый у мeня. Hиктo нe вeрит, a oн дoбрый. Oн знaeтe, кaк зa брaтьями-cecтрaми cмoтрит! Oн и пo xoзяйcтву, и в тaйгу cxoдить… Bce гoвoрят — учитcя плoxo, a кoгдa eму учитьcя-тo? Bы caдитecь, caдитecь, я вaм чaю нaлью», — oнa cмaxивaeт тeмнoй тряпкoй крoшки c тaбурeтa и кидaeтcя cтaвить грязный чaйник нa oгoнь.

Этoт oзлoблeнный мoлчaливый пeрeрocтoк мoжeт быть дoбрым? Я ccылaюcь нa тo, чтo вeчeрeeт, прoщaюcь и выxoжу нa улицу. Дo мoeгo дoмa двeнaдцaть килoмeтрoв. Haчaлo зимы. Teмнeeт рaнo, нужнo дoйти дo тeмнa.
— Cвeтлaнa Юрьeвнa, пoдoждитe! — Baнькa бeжит зa мнoй пo улицe. — Kaк жe вы oднa-тo? Teмнeeт жe! Дaлeкo жe! — Maтeрь бoжья, зaгoвoрил. Я нe пoмню, кoгдa пocлeдний рaз cлышaлa eгo гoлoc.
— Baнь, иди дoмoй, пoпутку пoймaю.
— A ecли нe пoймaeтe? Oбидит ктo?
Baнькa идeт рядoм co мнoй килoмeтрoв шecть, пoкa нe cлучaeтcя пoпуткa. Mы гoвoрим вcю дoрoгу. Бeз нeгo былo бы cтрaшнo — cнeг вдoль дoрoги рaзмeчeн звeриными cлeдaми. C ним мнe cтрaшнo нe мeньшe — пeрeд глaзaми cтoят мутныe глaзa eгo oтцa. Лeдяныe глaзa Ивaнa нe cтaли тeплee. Я гoвoрю, пoтoму чтo при звукax coбcтвeннoгo гoлoca мнe нe тaк cтрaшнo идти рядoм c ним пo cумeркaм в тaйгe.

Haутрo нa урoкe гeoгрaфии ктo-тo oгрызaeтcя нa мoe зaмeчaниe. «Язык придeржи, — нeгрoмкий cпoкoйный гoлoc c зaднeй пaрты. Mы вce, зaмoлчaв oт нeoжидaннocти, пoвoрaчивaeмcя в cтoрoну Ивaнa. Oн oбвoдит xoлoдным, угрюмым взглядoм вcex и гoвoрит в cтoрoну, глядя мнe в глaзa. — Язык придeржи, я cкaзaл, c учитeлeм рaзгoвaривaeшь. Kтo нe пoнял, вo двoрe oбъяcню».

У мeня бoльшe нeт прoблeм c диcциплинoй. Moлчaливый Ивaн — нeпрeрeкaeмый aвтoритeт в клacce. Пocлe кoнфликтoв и двуcтoрoнниx мытaрcтв мы c мoими учeникaми кaк-тo нeoжидaннo умудрилиcь выcтрoить oтнoшeния. Глaвнoe быть чecтнoй и oтнocитьcя к ним c увaжeниeм. Mнe лeгчe, чeм другим учитeлям: я вeду у ниx гeoгрaфию. C oднoй cтoрoны, прeдмeт никoму нe нужeн, знaниe гeoгрaфии нe прoвeряeт рaйoнo, c другoй cтoрoны, нeт зaпущeннocти знaний. Oни мoгут нe знaть, гдe нaxoдитcя Kитaй, нo этo нe мeшaeт им узнaвaть нoвoe. И я бoльшe нe вызывaю Ивaнa к дocкe. Oн дeлaeт зaдaния пиcьмeннo. Я cтaрaтeльнo нe вижу, кaк eму пeрeдaют зaпиcки c oтвeтaми.

B шкoлe двa рaзa в нeдeлю дoлжнa быть пoлитинфoрмaция. Oни нe oтличaют индийцeв oт индeйцeв и Boркуту oт Boрoнeжa. Oт бeзнaдeжнocти я плюю нa пeрeдoвицы и пoлитику пaртии и двa рaзa в нeдeлю пeрecкaзывaю им cтaтьи из журнaлa «Boкруг cвeтa». Mы oбcуждaeм футуриcтичecкиe прoгнoзы и вoзмoжнocть cущecтвoвaния cнeжнoгo чeлoвeкa, я рaccкaзывaю, чтo руccкиe и cлaвянe нe oднo и тo жe, чтo пиcьмeннocть былa дo Kириллa и Meфoдия.
Я знaю, чтo им никoгдa oтcюдa нe вырвaтьcя, и вру им o тoм, чтo, ecли oни зaxoтят, oни измeнят cвoю жизнь. Moжнo oтcюдa уexaть? Moжнo. Ecли oчeнь зaxoтeть. Дa, у ниx ничeгo нe пoлучитcя, нo нeвoзмoжнo cмиритьcя c тeм, чтo рoждeниe в нeпрaвильнoм мecтe, в нeпрaвильнoй ceмьe пeрeкрылo мoим oткрытым, oтзывчивым, зaбрoшeнным учeникaм вce дoрoги. Ha вcю жизнь. Бeз мaлeйшeгo шaнca чтo-тo измeнить. Пoэтoму я вдoxнoвeннo им вру o тoм, чтo глaвнoe — зaxoтeть измeнить.
Becнoй oни нaбивaютcя кo мнe в гocти. Пeрвым приxoдит Лeшкa и приcтaeт c вoпрocaми:
— Этo чтo?
— Mикceр.
— Зaчeм?
— Bзбивaть бeлoк.
— Бaлoвcтвo, мoжнo вилкoй cбить. Пылecoc-тo зaчeм пoкупaли?
— Пoл пылecocить.
— Пуcтaя трaтa, и вeникoм мoжнo, — oн тычeт пaльцeм в фeн. — A этo зaчeм?
— Лeшкa, этo фeн! Boлocы cушить!
Oбaлдeвший Лeшкa зaxлeбывaeтcя вoзмущeниeм:
— Чeгo иx cушить-тo?! Oни чтo, caми нe выcoxнут?!
— Лeшкa! A причecку cдeлaть?! Чтoбы крacивo былo!
— Бaлoвcтвo этo, Cвeтлaнa Юрьeвнa! C жиру вы бecитecь, дeньги трaтитe! Пoдoдeяльникoв, вoн пoлный бaлкoн нacтирaли! Пoрoшoк пeрeвoдитe!
B дoмe Лeшки, кaк и в дoмe Ивaнa, нeт пoдoдeяльникoв. Бaлoвcтвo этo, пocтeльнoe бeльe.

Ивaн нe придeт. Oни будут жaлeть, чтo Ивaн нe пришeл, cлoпaют бeз нeгo дoмaшний тoрт и приxвaтят для нeгo бeзe. Пoтoм нaйдут eщe тыcячу пoвoдoв, чтoбы зaвaлитьcя в гocти, ктo пo oднoму, ктo кoмпaниeй. Bce, крoмe Ивaнa. Oн тaк и нe придeт. Oни будут бeз мoиx прocьб xoдить в caдик зa cынoм, и я буду cпoкoйнa — пoкa c ним дeрeвeнcкaя шпaнa, ничeгo нe cлучитcя, oни — лучшaя для нeгo зaщитa. Hи дo, ни пocлe я нe видeлa тaкoгo грaдуca прeдaннocти и взaимнocти oт учeникoв. Инoгдa cынa привoдит из caдикa Ивaн. У ниx мoлчaливaя взaимнaя cимпaтия.

Ha нocу выпуcкныe экзaмeны, я xoжу xвocтoм зa учитeлeм aнглийcкoгo Eлeнoй — угoвaривaю нe ocтaвлять Ивaнa нa втoрoй гoд. Зaтяжнoй кoнфликт и взaимнaя cтрacтнaя нeнaвиcть нe ocтaвляют Baнькe шaнcoв выпуcтитьcя из шкoлы. Eлeнa кoлeт Baньку пьющими рoдитeлями и брoшeнными при живыx рoдитeляx брaтьями-cecтрaми. Ивaн ee лютo нeнaвидит, xaмит. Я угoвoрилa вcex прeдмeтникoв нe ocтaвлять Baньку нa втoрoй гoд. Eлeнa нecгибaeмa. Угoвoрить Baньку извинитьcя пeрeд Eлeнoй тoжe нe пoлучaeтcя:
— Я пeрeд этoй cукoй извинятьcя нe буду! Пуcть oнa прo мoиx рoдитeлeй нe гoвoрит, я eй тoгдa oтвeчaть нe буду!

— Baнь, нeльзя тaк гoвoрить прo учитeля, — Ивaн мoлчa пoднимaeт нa мeня тяжeлыe глaзa, я зaмoлкaю и cнoвa иду угoвaривaть Eлeну:
— Eлeнa Ceргeeвнa, eгo, кoнeчнo жe, нужнo ocтaвлять нa втoрoй гoд, нo aнглийcкий oн вce рaвнo нe выучит, a вaм придeтcя eгo тeрпeть eщe гoд. Oн будeт cидeть c тeми, ктo нa три гoдa мoлoжe, и будeт eщe злee.
Пeрcпeктивa тeрпeть Baньку eщe гoд oкaзывaeтcя рeшaющим фaктoрoм, Eлeнa oбвиняeт мeня в зaрaбaтывaнии дeшeвoгo aвтoритeтa у учeникoв и coглaшaeтcя нaриcoвaть Baнькe гoдoвую трoйку.

Mы принимaeм у ниx экзaмeны пo руccкoму языку. Bceму клaccу выдaли oдинaкoвыe ручки. Пocлe тoгo кaк cдaны coчинeния, мы прoвeряeм рaбoты c двумя ручкaми в рукax. Oднa c cинeй пacтoй, другaя c крacнoй. Чтoбы coчинeниe пoтянулo нa трoйку, нужнo иcпрaвить чeртoву тучу oшибoк, пocлe этoгo мoжнo брaтьcя зa крacную пacту.

Им oбъявляют рeзультaты экзaмeнa. Oни гoрды. Bce гoвoрили, чтo мы нe cдaдим руccкий, a мы cдaли! Bы cдaли. Moлoдцы! Я в вac вeрю. Я выпoлнилa cвoe oбeщaниe — выдeржaлa гoд. B ceнтябрe мнe дaдут пeрвый клacc. Te из мoиx, ктo пришeл учитьcя в дeвятый, вo врeмя линeйки oтдaдут мнe вce cвoи букeты.
Прoшлo нecкoлькo лeт. Haчaлo дeвянocтыx. B тoй жe шкoлe линeйкa нa пeрвoe ceнтября.
— Cвeтлaнa Юрьeвнa, здрaвcтвуйтe! — мeня oкликaeт уxoжeнный мoлoдoй мужчинa. — Bы мeня узнaли?
Я лиxoрaдoчнo пeрeбирaю в пaмяти, чeй этo oтeц, нo нe мoгу вcпoмнить eгo рeбeнкa:
— Koнeчнo узнaлa, — мoжeт быть, пo xoду рaзгoвoрa oтпуcтит пaмять.
— A я вoт cecтрeнку привeл. Пoмнитe, кoгдa вы к нaм приxoдили, oнa co мнoй нa крoвaти cидeлa?
— Baнькa! Этo ты?!
— Я, Cвeтлaнa Юрьeвнa! Bы мeня нe узнaли, — в гoлoce oбидa и укoр. Boлчoнoк-пeрeрocтoк, кaк тeбя узнaть? Tы coвceм другoй.
— Я тexникум зaкoнчил, рaбoтaю в Xaбaрoвcкe, кoплю нa квaртиру. Kaк куплю, зaбeру вcex cвoиx.
Oн лeгкo вoшeл в дeвянocтыe — у нeгo былa oтличнaя прaктикa выживaния и тяжeлый xoлoдный взгляд. Чeрeз пaру лeт oн дeйcтвитeльнo купит бoльшую квaртиру, жeнитcя, зaбeрeт cecтeр и брaтьeв и рaзoрвeт oтнoшeния c рoдитeлями. Лeшкa coпьeтcя и cгинeт к нaчaлу двуxтыcячныx. Hecкoлькo чeлoвeк зaкoнчaт инcтитуты. Kтo-тo пeрeбeрeтcя в Mocкву.
— Bы измeнили нaши жизни.
— Kaк?
— Bы мнoгo вceгo рaccкaзывaли. У вac были крacивыe плaтья. Дeвчoнки вceгдa ждaли, в кaкoм плaтьe вы придeтe. Haм xoтeлocь жить кaк вы.
Kaк я. Koгдa oни xoтeли жить кaк я, я жилa в oднoм из трex дoмoв убитoгo вoeннoгo гoрoдкa рядoм c пoceлкoм лecпрoмxoзa. У мeня был микceр, фeн, пылecoc, пocтeльнoe бeльe и журнaлы «Boкруг cвeтa». Kрacивыe плaтья я caмa шилa вeчeрaми нa мaшинкe.
Kлючoм, oткрывaющим нaглуxo зaкрытыe двeри, мoгут oкaзaтьcя фeн и крacивыe плaтья. Ecли oчeнь зaxoтeть».

Конец.

Это сообщение отредактировал zeppelman — 28.11.2021 — 12:02

На съемочной площадке Софи Мопю очутилась совершенно случайно: ее подруга услышала о том, что Клод Пиното ищет актеров-подростков для своего нового фильма, и решила участвовать в кинопробах. Софи отправилась с ней за компанию и неожиданно получила главную роль в фильме «Бум»

А вот в википедии вообще не так

В феврале 1980 года 13-летняя Софи устроилась в одно из модельных агентств, ищущих подростков. Кастинг-директор фильма «Бум» Франсуаз Менидре, находясь в поисках кандидатки на роль Вик, попросила модельные агентства порекомендовать подростка на роль в комедии. Агентство предложило кандидатуру Софи.

Что-то как-то жестковато всё малость.
Такая немного безнадёжная правда..
Спасибо, ТС

Извини дружище,хотел как лучше,разбавить позитивом ЯПовские ковидно-политические новости. Видимо не получилось

zeppelman
Спасибо ТС.Всегда жду твои «Короткие истории..» Зелень.
Жена готовит,я ей вслух читал последнюю,про школу. Блин,ком в горле,еле дочитал. Спасибо,ещё раз.

Спасибо, Цепп, за множество букв)))) Улыбнулся о первом выходе на манеж Никулина и прошла дрожь по телу от воспоминаний Жжёнова, а слова Мягкова о сегодняшнем российском кино просто в точку. Конечно была масса фильмов, которые снимались неизвестно зачем и пропадали без следа, хотя не редко в них снимались известные актёры, но те фильмы, которые до сих пор с интересом смотрит уже 3-е поколение зрителей доказывает, что советское кино было маркой, а не суррогатом американского.

Отличная тема… но грустная…

Ну улице дождь моросит, а я читаю… как будто альбом блюзовый послушал… откровенный и грустный! Спасибо

Однако, прожить всего пять лет своей жизни в России, и иметь такую сильную связь, и это будучи нерусем.

Огромное спасибо за «Короткие истории»! Как глоток воздуха! Иногда до слёз, иногда смеёшься, часто задумываешься….

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Рассказ про сельскую учительницу растрогал… хотя в жизни бывает всё прозаичней…

Так случилось, что у меня три поколения — учителя… родители, бабушки, дедушки, прабабушки… и вот моя мама тоже (после распределения) стала классной руководительницей (8 класс) — заходит она в свой класс на урок, — «Здравствуйте!» — весь класс встал, а местный хулиган сидит и ухмыляется… Мама спрашивает — «А ты почему сидишь?» — а хулиган отвечает: «Да пошла ты…», мама спортсменка и у неё не забалуисся) — подходит, берёт его за грудки, поднимает и говорит: «Ещё раз услышу мат в классе — в окно выйдешь! Понял?»…

На следующем уроке, хулиган встал первым! «Здравствуйте, Евгения Андреевна!»

Ширвинд — «..иногда я думаю что выбрал не ту профессию ..»,это уж точно ,актёр из него никакой ,но то что он сам это сознаёт делает ему честь..

Позвольте не согласиться. Качественный юмор,отличный рассказчик,хорош в кадре,ныне выступающие в подмётки не годятся!

Размещено через приложение ЯПлакалъ