Сказочные формулы волшебной сказки

Исследователи давно доказали, что у фольклорных мотивов разных стран есть общие корни. А с развитием художественной литературы писатели осознанно стали перерабатывать чужие произведения. Иногда — чтобы сюжет другой страны прижился в новой культуре, иногда — чтобы расставить новые акценты и поместить героев в другие обстоятельства. А порой считая, что оригинал недостаточно интересен и его можно улучшить.

Алексей Толстой. «Золотой ключик, или Приключения Буратино» (1935 г.)

В 1923 году Алексей Толстой редактировал для берлинского издательства «Накануне» перевод сказки Карло Коллоди «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы». Итальянский первоисточник вышел в свет еще в 1881 году. А в 1930-е годы советское издательство «Детгиз» заказало вернувшемуся на родину писателю пересказ «Пиноккио». Алексей Толстой писал Максиму Горькому: «Я работаю над «Пиноккио», вначале хотел только русским языком написать содержание Коллоди. Но потом отказался от этого, выходит скучновато и пресновато. С благословения Маршака пишу на ту же тему по-своему. Мне очень хочется почитать эту книжку в Горках — посадить Марфу, Дарью и еще кого-нибудь, скажем Тимошу, и прочесть детям» (Марфа и Дарья — внучки Горького; Тимоша — прозвище их матери Надежды Пешковой. — Прим. ред.)

Толстой взял из первоисточника имя Буратино: по-итальянски burattino и есть «кукла, марионетка». Но сюжеты двух сказок во многом не совпадают: у Буратино не растет из-за лжи нос и он не превращается в финале в настоящего ребенка. В сказке про Пиноккио нет нарисованного на холсте очага и золотого ключика, а приключения заводят его в тюрьму, Страну Развлечений и цирк.

Самуил Маршак. «Двенадцать месяцев» (1943 г.)

Сюжет о двенадцати месяцах, помогавших бедной падчерице раздобыть зимой сначала фиалки, затем землянику, а в третий раз — яблоки, известен в словацком фольклоре. В конце 1850-х — начале 1860-х годов легенду опубликовал словацкий фольклорист Павол Добшинский. В то же время народную сказку «О двенадцати месяцах» записала чешская писательница Божена Немцова, а уже в 1862 году ее перевел на русский язык Николай Лесков. Благодаря Лескову этот вариант стал известен в России, а сказку ошибочно посчитали чешской и даже богемской. На самом деле Божена Немцова указывала, что услышала ее в окрестностях Тренчина — словацкого города, никогда не входившего в состав Богемии.

Самуил Маршак уверял, что к моменту написания своей пьесы-сказки «Двенадцать месяцев» не был знаком с переводом Лескова, а лишь слышал «чешскую легенду» в чьем-то пересказе. К созданию сказки его подтолкнуло письмо юного читателя: «Мой шестилетний корреспондент спрашивает меня, почему я, которого дети считают своим собственным писателем, изменил им, и в последний год писал только для больших».

В 1943 году вышла прозаическая версия «Двенадцати месяцев» с подзаголовком «Славянская сказка». А в 1947 году ныне известную всем пьесу поставили в Московском ТЮЗе. В отличие от словацкой сказки у Маршака мачеха и сестрица отправили падчерицу в лес за подснежниками, чтобы исполнить приказ капризной принцессы. В финале злодейки превратились в собак. Народный вариант менее затейлив: красивую падчерицу решили извести, чтобы она не переманивала женихов у некрасивой родной дочери. А закончилась сказка гибелью мачехи и ее дочери в лесу.

Владимир Одоевский. «Мороз Иванович» (1841 г.)

В 1841 году в сборнике Владимира Одоевского «Сказки дедушки Иринея» вышла сказка «Мороз Иванович». Часто говорят, что автор переработал русский сюжет о Морозко, но это не совсем так. У «Мороза Ивановича» есть немецкий прототип — «Госпожа Метелица», впервые изданная фольклористами братьями Гримм в 1812 году. Ее сюжет практически идентичен сказке Одоевского: добрая трудолюбивая сестра через колодец попадает в иной мир. Там она встречает повелителя зимы и служит у него в доме. При взбивании перины Госпожи Метелицы на земле идет снег, а перина Мороза Ивановича накрывает траву, чтобы она не замерзла зимой. В обеих сказках за хорошую службу повелитель зимы отправляет девушку домой с богатыми дарами. Ленивая сестра, позавидовав награде, тоже прыгает в колодец. Но для нее история заканчивается плачевно: у братьев Гримм она возвращается домой, облитая смолой, а у Одоевского — с глыбой льда вместо бриллианта и замерзшей ртутью вместо серебра.

В русской же народной сказке о Морозко девушку отправляют в лес, чтобы сжить со свету. Фольклорист Владимир Пропп считал Морозко и Госпожу Метелицу родственными персонажами, которые воплощают зиму. Оба они были популярны в народе: русских сказок о Морозко известно около 40, а немецких о Метелице и того больше. Братья Гримм записали лишь одну из версий, с которой Одоевский был знаком.

Лазарь Лагин. «Старик Хоттабыч» (1938 г.)

Лазарь Лагин задумал историю про приключения джинна Хоттабыча в Москве, познакомившись с двумя зарубежными произведениями на эту тему. Первое он упомянул в предисловии к изданию 1955 года — это «Сказка о рыбаке» из знаменитого арабо-персидского цикла «Книга тысячи и одной ночи». Второй источник — повесть 1900 года «Медный кувшин» английского писателя Томаса Энсти Гатри (псевдоним — Ф. Энсти). В домашней библиотеке Лагина хранился русский перевод этой повести. В отличие от «Старика Хоттабыча» «Медный кувшин» был написан для взрослых и рассказывал про приключения джинна и вызволившего его лондонского джентльмена. Архитектор Гораций Вентимор мечтал завоевать сердце девушки из высшего света, а джинн Факраш-эль-Аамаш больше усложнял ему задачу, а не помогал.

Из-за радикального различия сюжетов повесть про Хоттабыча адаптацией можно назвать с натяжкой. Это самостоятельное произведение, в котором отразились современные автору советские реалии. Джинна освободил из заточения пионер Волька Костыльков. Из-за устаревших представлений Хоттабыча о мире друзья постоянно попадают в нелепые ситуации. В конце концов джинн решает выучиться и стать радиоконструктором. Обе повести с успехом экранизировали. В СССР был популярен фильм 1956 года «Старик Хоттабыч», а на Западе — голливудская комедия 1964 года «Медный кувшин» («The Brass Bottle»).

Александр Волков. «Волшебник Изумрудного города» (1939 г.)

На момент написания «Волшебника Изумрудного города» Александр Волков преподавал высшую математику в Институте цветных металлов и золота. Книгу Лаймона Фрэнка Баума «Удивительный волшебник страны Оз» (в другом варианте — «Мудрец из страны Оз»), вышедшую в США в 1900 году, он прочитал на английском. Переводов этой сказки на русский язык тогда просто не существовало, и Волков решил сделать перевод так, как рассказывал эту историю своим сыновьям — поменяв имена и введя новых героев. Первый вариант рукописи, опубликованный в 1939 году «Детиздатом», имел подзаголовок «Переработки сказки американского писателя Фрэнка Баума». К концу 1941 года общий тираж книги составил 227 тысяч экземпляров.

В 1959 году вышла новая редакция повести, именно ее знают современные читатели. Волков ознакомился и с другими книгами Баума о стране Оз. Но они ему не понравились, поэтому остальные повести о Волшебной стране не имеют ничего общего с американскими. В 1971 году автор признавался: «Я написал повести «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» и «Семь подземных королей», которая должна была стать последней в цикле сказок о Волшебной стране. Но воля читателей оказалась сильнее воли автора. Посыпалось множество писем с протестами. <…> Цикл сказок о Волшебной стране продолжается, но Элли уже не пересекает Великую Пустыню, ее заменила младшая сестра Энни, о ней и ее друге Тиме О’Келли повествуют следующие сказки: «Огненный бог Марранов» и «Желтый туман».

В 1976 году вышла последняя повесть из цикла об Изумрудном городе — «Тайна заброшенного замка».

Бренд «Онегин» придумал оригинальную арт-концепцию под запуск нового проекта: устроил съемку в особняке Волковых-Юсуповых, гостем которого был Александр Пушкин, и выпустил «Сказки для взрослых» на виниле с участием популярных актеров

О новом проекте мы поговорили с бренд-менеджером компании «Онегин» Марианой Павлюкевич. За ее плечами более 16 лет работы в алкогольной индустрии, из них семь — в группе компаний Simple. Актуальный этап ее карьеры — развитие бренда «Онегин», к созданию и запуску которого она также причастна.

Почему для проекта были выбраны именно сказки и именно Пушкина? Согласитесь, что сказочников хватает с избытком.

Я слышал, что вы также выпустили на виниле аудиосказку о Царе Салтане. Как это соотносится с общей концепцией проекта?

Насколько я знаю, вы выпустили еще коллекционное издание сказок Пушкина. Решили обрамить свой проект со всех сторон?

Эти сказочные релизы появились в поддержку линии ягодных настоек. Какие вкусы вы решили использовать? Планку вы установили очень высокую, и они должны ей соответствовать.

В дегустационный сет премиальных настоек sur lie fruitier вошли четыре тщательно составленные композиции. Sur lie fruitier — это метод выдержки на ягодном осадке. Мы сохраняем в напитке мельчайшие ягодные частицы, благодаря которым выдержка настоек продолжается непосредственно в бутылках, что позволяет добиться более яркого, глубокого и выраженного вкуса. Если говорить о вкусах, то это, например, купаж из черноплодной рябины с добавлением кедрового ореха и бузины. Еще есть настойка на основе черной смородины, ежевики и ягод асаи, которая обволакивает ароматом черных ягод и преподносит бархатное завершение во вкусе. Третий ягодный ансамбль сочетает в себе легкую кислинку вишни и гранатовых зерен и деликатную сладость барбариса. В четвертой настойке симбиоз нетривиального «оранжевого трио»: курага, облепиха и физалис. Самым неожиданным ингредиентом для нас стала курага. Мы очень много спорили о том, стоит ли ее использовать, но она проявила себя в настойках как очень нежный, яркий и особенный ингредиент.

Для работы над линией настоек вы привлекали профессиональных шеф-поваров?

Нет, сначала мы самостоятельно прорабатывали варианты, а потом тестировали их с шефами. Разумеется, мы также советовались с сомелье, потому что у них идеальное восприятие вкусов. И конечно обращались к нашим купажистам, ведь они потрясающе увлеченные профессионалы в деле смешивания вкусов. Поэтому в настойках появились облепиха, физалис, ягоды асаи. А, например, в купаже из черноплодной рябины мы хотели сделать реверанс в сторону пьемонтских вин с их мощными вкусами с нотками земли, табака… Наша линия «Онегин Gourmet» — это Limited Edition, и в данном случае это не дань моде, а целая философия. Это удовольствие для взрослых, готовых соприкоснуться со сказочным миром и погрузиться в уникальный вкусовой опыт.

Соглашусь, получилась очень красивая во всех смыслах концепция.

Да, но мы решили еще выше поднять градус красоты. (Смеется.) Нам удалось найти в Москве уникальную пушкинскую локацию с нарядными интерьерами. Это жемчужина архитектуры XIX века, уникальный объект культурного наследия — палаты Волковых-Юсуповых, которые ожидают реставрации и закрыты для публики. Будущий поэт в раннем детстве жил во флигеле в Харитоньевском переулке. И во взрослом возрасте Пушкин проводил много времени в гостях у Николая Юсупова, и фигура князя, как и сам дворец, занимали особое место в жизни поэта, а потом и в его произведениях. Тот самый ученый кот на «дубе у лукоморья» (впрочем, как и сам дуб из придворцового парка) перекочевал в сказку из жизни: в княжеском саду находился сконструированный в Голландии говорящий механический кот на цепи. Когда его заводили, весь свет собирался на него посмотреть. До наших дней особняк дожил с великолепным декором, созданным руками Зинаиды Юсуповой. Законодательница мод и муза всей творческой элиты того времени распорядилась расписать палаты дворца орнаментами и волшебными персонажами. Яркость образов и красок идеально подошла для фотосессии «Онегин Gourmet». Эта притягательная недоступность напоминает и лимитированные коллекции haute couture, что послужило вдохновением для создания арт-съемки. В результате весь проект собрался в единое целое, как мы и планировали.

Русская волшебная сказка широко исследуется в отечественной филологической науке. Генезису сказки, ее структуре, морфологии, типологии, образной системе, разным аспектам жанровой специфики посвящены фундаментальные труды В. Я. Проппа, Е. М. Мелетинского, А. Н. Афанасьева, Е. Е. Левкиевской, А. Л. Топоркова, Б. А. Успенского, С. Н. Зенкина, А. А. Потебни, Е. Л. Мадлевской, В. Н. Топорова, А. Н. Веселовского, Ф. И. Буслаева, В. Ф. Миллера и др.

Из всех жанровых разновидностей народной сказки именно волшебная имеет наиболее выраженный сакральный контент. Исследователи фольклора не раз отмечали связь волшебный сказки с мифом [1]. Е. М. Мелетинский указывал основные этапы трансформации мифа в сказку: деритуализация и десакрализация, ослабление строгой веры в истинность мифический «событий», развитие сознательной выдумки, потеря этнографической конкретности [2: 264].

Сравнивая миф и сказку, В. Я. Пропп, как и Е. М. Мелетинский, утверждает, что «сказка имеет развлекательное значение, миф — сакральное» [3: 26]. Мы полагаем, что это утверждение верно лишь отчасти и не относится к жанру волшебной сказки, которая унаследовала в рудиментарной форме наибольшее количество элементов мифа и сохраняет в имплицитной форме сакральный смысл. Художественный контекст волшебной сказки плотно насыщен мифологемами и архетипами, обрядами, ритуалами и символами. В волшебной сказке отражена мифоэпическая модель мира, соответствующая мышлению древних. В частности, «мифомыш-ление маркируется в обозначении координат пространства: вертикали (верха), горизонтали (низа), сакрального центра, границ, наружного, внутреннего» [4: 43].

«…архетипическая структура сюжета обычно состоит из определенных этапов: уход героя из дома — странствия, испытания — возвращение домой. То есть герой в силу разных причин (поиски отца, желание отомстить за смерть отца) покидает уютный гармонизированный мир матери, семьи, выражающих символику защищенного пространства, и отправляется в странствия, сопряженные с испытаниями, лишениями, страданиями и т. д.» [5].

В основе сказки, по утверждению В. Я. Проппа, лежит обряд инициации. Существует множество трактовок понятия «обряд». Истоком слова ритуал является латинское гИш со значением сакрального порядка проведения религиозной службы или празднества. Ритуал прочно соотносится с областью сакрального. Обряд стоит намного ближе к ритуалу, часто эти слова используются как заменяющие друг друга. Большая российская энциклопедия указывает на синонимичность этих понятий: «РИТУАЛ, то же, что обряд» [6].

Как мы видим, нет объективной и точной градации различия между ритуалом и обрядом. Под обрядом мы будем понимать как отдельное действие, так и совокупность действий символического характера, несущих сакральное значение для людей, участвующих в этом акте.

Инициация по М. Элиаде — это «… совокупность обрядов и устных наставлений, цель которых — радикальное изменение религиозного и социального статуса посвящаемого. К концу испытаний неофит обретает совершенно другое существование, чем до посвящения: он становится другим» [7: 12-13]. Здесь отражен внутренний аспект предназначения инициации — познание и совершенствование себя, постижение истины.…>

Инициация по А. Геннепу — это распространённая в родовом обществе система обычаев, связанных с переводом юношей и девушек в возрастную категорию взрослых мужчин и женщин [8: 64-107].

Обряд инициации состоит из последовательных этапов: отлучение от родителей, изоляция неофита, жертвоприношение и приобретение покровительства тотемного животного, центральное испытание героя.

Обряд отлучения неофита от родителей является начальным этапом перехода юношей к взрослой жизни. М. Эли-аде изучил среди аборигенов такое явление, как «разлучение с матерью». Речь идет о разрыве с миром детства, который для ребенка является миром материнским и женским [7: 35-38]. В русских волшебных сказках драматизм отлучения связан со смертью одного из родителей. В. Я. Пропп отмечал: «Усиленную форму отлучки представляет собой смерть родителей. Со смерти или отлучки родителей начинаются очень многие сказки» [9: 22].

В сказке «Василиса Прекрасная» отражен обряд отлучения ребенка от матери: «Слушай, Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением и оставляю тебе вот эту куклу» [10: 101102]. Василисе приходится смириться прекращением материнской опеки.

В сказке «Иван-царевич и серый волк» царь созывает сыновей и дает им задание: «Кто из вас может поймать в моём саду жар-птицу? Кто изловит её живую, тому ещё при жизни моей отдам половину царства, а по смерти и всё» [10: 292]. С этого задания начинается акт разрыва родителя и детей. В сказке «Марья Морев-на» событие отлучения неофита происходит уже от обоих родителей. Аналогично сказке «Василиса Прекрасная» смерть родителей сопровождается конкретным наказом для Ивана-царевича — выдать трех своих сестер замуж: «Кто первый за твоих сестер станет свататься, за того отдавай — не держи при себе долго!» [10: 254].

В сказке «Морской царь и Василиса Премудрая» безымянный царь по договору с морским царем должен отдать последнему своего сына, о существовании которого еще не знает. Отраженное в сказке явление описывал М. Элиаде при изучении австралийских племен: «Разрыв осуществляется так, чтобы произвести сильное впечатление как на матерей, так и на неофитов. Женщины почти во всех австралийских племенах убеждены, что их дети будут убиты, что их сожрет враждебное и таинственное божество, подлинного имени которого они не знают» [7: 38]. Герой отдается морскому царю, а родитель полностью дистанцируется от своего ребенка — уходит домой.

Изоляция неофита — это изоляция героя от привычного мира. «В процессе этого испытания подростки должны были доказать силу воли и духа, что должно было означать их присутствие в мире и ответственность. Во многих племенах в этот период налагались множественные запреты: лишение пищи, немота, жизнь в темноте» [7: 54]. Сюда же мы относим и символическую смерть неофита: персонаж волшебной сказки на время изолируется от своего привычного мира. М. Элиаде писал: «Переход от мира непосвященного к миру священному требовал испытания смертью; умирает одно существование, чтобы перейти в другое» [7: 38].

Персонаж сказки, изолированный от привычного мира темнотой в лесу или символической смертью (также нахождение в темноте), подвергается сильнейшему психическому стрессу. «Стресс — это неспецифический компонент адаптации. Любой раздражитель-стрессор. несет общее требование — приспособиться к новым условиям» [11: 157]. Ночь — это антитеза света (дня), архетипическое воплощение тьмы, символ смерти. Как архетип тьмы, ночь связана со страхом перед неизвестностью, злом и нечистой силой, отчаянием, безумием, смертью [12: 390-392].

В большинстве сказок женские персонажи проходят через этап изоляции в темном лесу или пребывание в жилище-склепе ведьмы-людоедки, в то время как мужские персонажи чаще проходят через обряд символической смерти с фактом рассечения или членовредительства. «Финальным актом является религиозная церемония и главным образом особое членовредительство» [8: 73]. Членовредительство в итоге свидетельствует о новом социальном статусе героя.

В сказке «Василиса Прекрасная»: «Василиса собралась, положила куколку свою в карман и, перекрестившись, пошла в дремучий лес. Идет она и дрожит» [10: 104]. Переход через лес сопряжен со страхом. В сказке «Иван-царевич и серый волк» отражена изоляция-смерть героя. Старший и средний брат обнаруживают спящего Ивана-царевича и «Димитрий-царевич вынул из ножон меч свой, заколол Ивана-царевича и изрубил его на мелкие части» [10: 301]. Речь идет об обрядовой смерти. Вслед за тем происходит акт воскрешения Ивана-царевича в качестве иного человека, который отвоевывает у братьев добытое имущество, наказывает их и воцаряется вместе с невестой.

В сказке «Марья Моревна» Ивана-царевича «убивают» аналогичным способом: «Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича, изрубил его в мелкие куски и поклал в смоленую бочку; взял эту бочку, скрепил железными обручами и бросил в синее море, а Марью Моревну к себе увез» [10: 258]. Примечателен акт воскрешения героя: «Орел бросился на синее море, схватил и вытащил бочку на берег, сокол полетел за живой водою, а — ворон за мертвой. Слетелись все трое в одно место, разбили бочку, вынули куски Ивана-царевича, перемыли и склали как надобно. Ворон брызнул мертвой водою — тело срослось, съединилося; сокол брызнул живой водою — Иван-царевич вздрогнул, встал.» [10: 258]. Протагониста возвращают к жизни небесные волшебные покровители — божества: «… божество не замедлит воскресить новичков, но уже как взрослых мужчин, то есть посвященными» [7: 38].

В сказке «Морской царь и Василиса Премудрая» изоляция показана в качестве перехода главного героя в мир чудесный — подводное царство, к морскому царю: «А Иван-царевич отправился в подводное царство; видит: и там свет такой же, как у нас; и там поля, и луга, и рощи зеленые, и солнышко греет» [13: 430]. М. Элиаде отмечал: «Мир, в котором теперь находились неофиты, был миром священным. Между ним и материальным миром существовал разрыв, нарушенная непрерывность» [7: 40].

Жертвоприношение в сказке связано с получением покровительства тотемного животного. А. Донини писал: «…мистическая родственная связь по крови и племени выражена в термине «тотем» или «тотам», что. значит «родство с братом» или «с сестрой»» [14: 22].

В сказке «Василиса Прекрасная» умирающая мать передает Василисе волшебную куклу: «.береги ее всегда при себе и никому не показывай; а когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета. Покушает она и скажет тебе, чем помочь несчастью» [10:102]. Василиса в обмен на помощь совершает жертвоприношение в виде пищи. Подобное явление известно как «кормление» умерших предков. Б. Малиновский отмечал: «Поскольку еда для дикаря является знаком милости, благосклонности судьбы, поскольку изобилие дает ему первые догадки и самое элементарное представление о Провидении — постольку, делясь в жертвоприношении своей пищей с духами и божествами, дикарь делится с ними и благосклонностью к нему Провидения, уже ощущаемого им, но еще не понятого» [15: 43].

В сказке «Иван-царевич и серый волк» описывается обряд жертвоприношения коня при выборе пути на распутье, в результате которого коня разрывает серый волк. Протагонисту приходится продолжать свой путь уже пешим, однако серый волк нагоняет его и сообщает: «. жаль мне и того, что я заел твоего доброго коня. Добро! Садись на меня, на серого волка, и скажи, куда тебя везти и зачем?» [10: 294]. Обряд жертвоприношения позволяет Ивану-царевичу заполучить покровительство в виде серого волка.

В сказке «Марья Моревна» совершается обряд жертвоприношения, когда протагонист посещает трех птиц (мужей своих сестер): сокола, орла и ворона. Трижды повторяется одно действие: «Оставь здесь на всякий случай свою серебряную ложку: будем на нее смотреть, про тебя вспоминать». Соколу оставляется серебряная ложка, орлу — серебряная вилка, ворону — серебряная табакерка. По этим предметам все три тотема узнают о гибели Ивана-царевича от рук Кощея и о местонахождении его изрубленных останков. Мы видим акт жертвоприношения, которое дает герою сказки покровительство со стороны высших сил.

Под испытанием в контексте данного исследования мы понимаем три базовых явления: обряд грабежа (мужская инициация), процесс добычи объекта путем исполнения конкретных условий и акт отстаивания добытой собственности.

В сказке «Василиса Прекрасная» героиня должна добыть огонь у ведьмы-людоедки. Между ними заключается сделка: «.поживи ты наперёд да поработай у меня, тогда и дам тебе огня.» [10: 104]. Старуха дает ей хозяйственные задания сверх меры. Добыча сакрального объекта — огня — проходит через испытание в бытовых вопросах: героиня сказки выполняет обязанности, возлагаемые на женщину, тем самым доказывая свою сакральную функцию — способность хранить быт, а впоследствии (после добычи огня) сохранять огонь. Потому женщина всегда считалась хранительницей очага.

В. Н. Харузина писала: «Если исходить из трудности добывания огня и удобств сохранять его поддерживанием, не представляется ли возможным допустить… что женщина оставалась зачастую на месте стоянки, чтобы только сохранить огонь?» [16: 76-77].

В сказке «Иван-царевич и серый волк» герой сказки совершает акт грабежа трижды. Добывает жар-птицу — тотемное животное высшей иерархической ступени. Добывает коня — обязательный элемент воинской доблести. Выкрадывает в чужой стране представительницу царственного рода, которая становится его женой.

Грабеж — это один из этапов мужской и воинской инициации, в которой неофит должен доказать не только свое бесстрашие и ловкость, но и меру. М. Эли-аде отмечал: «.поведение индоевропейских воинских союзов во многом схоже с «мужскими союзами» первобытных обществ. Как у тех, так и у других, члены братств терроризируют женщин и непосвященных и демонстрируют свое «право на грабеж» [7: 215].

Завладение жар-птицей — это акт закрепления за правящим родом монополии на владение тотемическим священным животным. Иван-царевич отбирает у другого правящего рода тотемное животное, которое становится символом его династии.

Похищением царевны отражен акт добычи невесты. Л. Нидерле писал: «Основой славянского брака, как и у других народов, является иногда выкуп, а иногда простое похищение жены, принадлежащей другому роду или селу либо вообще к иному племени» [17: 21]. Обряд «умыкания» невесты у воды отображен в сказке «Василиса Премудрая и морской царь». В ней Иван-царевич крадет сорочку, принадлежащую дочери морского царя — Василисе Премудрой. Морское царство явно противопоставляется «святой Руси», следовательно, происхождение Василисы Премудрой имеет иноземные корни. Мы видим отголоски древнего обряда похищения невесты из другого племени или народа.

В сказке «Морской царь и Василиса Премудрая» перед Иваном-царевичем стоит задача выбраться из морского царства, выполнив ряд условий морского царя: 1) посеять рожь, чтобы она взошла к утру; 2) перемолоть пшеницу; 3) построить восковую церковь. В данной сказке испытания Ивана-царевича отличаются от испытаний в сказке «Иван-царевич и серый волк». Герой сказки выполняет задания аграрного и строительного характера, не прибегая к военной хитрости.

Итак, проведенный анализ позволяет заключить, что обряд инициации является базовым элементом семантики и художественной структуры волшебной сказки и наполнен сакральным смыслом. Инициация, завершающаяся посвящением героя, манифестирует не только радикальное изменение его социального и религиозного статуса, степень его подготовленности для вступления в семейную и общественную жизнь, но и достижение самоидентификации, самосознания, постижение сакральных основ жизни, граней истины.

Примечания:

1. Levi Strauss. Le cru et le cuit // Mythologiques. Paris, 1964.
2. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. 3-е изд., репринт. М.: Восточ. лит., 2000. 407 с.
3. Пропп В. Я. Русская сказка. М.: Лабиринт, 2008. 384 с.
4. Паранук К.Н. Пространственно-временные координаты модели мира в современном адыгском романе // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2011. Вып. 3 (82). С. 38-46.
5. Паранук К. Н. Мифопоэтика и художественный образ мира в современном адыгском романе. Майкоп, 2012. 352 с.
6. Большая российская энциклопедия. URL: https://bigenc.ru/ethnology/text/3510877 (дата обращения: 30.04.2018).
7. Элиаде М. Тайные общества. Обряды инициации и посвящения / пер. с фр. Г. А. Гельфанд; науч. ред. А. Б. Никитин. М.; СПб.: Университетская книга, 1999. 356 с.
8. Геннеп А. Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов: пер. с фр. М.: Восточ. лит., 1999. 198 с.
9. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2000. 336 с.
10. Афанасьев А. Н. Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: в 5 т. Т. 1. М.: ТЕРРА — книжный клуб, 2008. 320 с.
11. Общая психология: учебник / под общ. ред. Л. В. Карпова. М.: Гардарики, 2005. 232 с.
12. Королев К. М. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М.: Эксмо, 2003. 600 с.
13. Круглов Ю. Г. Библиотека русского фольклора. Сказки. Кн. 1 / сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. Ю. Г. Круглова. М.: Сов. Россия, 1988. 544 с.
14. Донини А. Люди, идолы и боги. Очерки истории религии / пер. с ит. И. И. Кравченко. 2-е изд., испр. и доп. М.: Политиздат, 1966. 368 с.
15. Малиновский Б. Магия, наука и религия / пер. с англ. А. П. Хомика. М.: Академический проект, 2015. 298 с.
16. Харузина B.H. К вопросу о почитании огня // Этнографическое обозрение. 1906. № 3-4. С. 68-205.
17. Нидерле Л. Быт и культура древних славян. М.: Вече, 2013. 288 с.

Источник

Особенности волшебной сказки как жанра устного народного творчества методическая разработка по теме

Особенности волшебной сказки как жанра устного народного творчества

Народное поэтическое творчество (фольклор) представляет собой искусство устного слова и является предметом коллективного творчества. В фольклоре существуют три рода произведений: эпос, лирика и драма. Народная сказка относится к эпическим жанрам.

Исследователи по-разному определяют сказку как особый жанр устного народного творчества. В качестве исходных элементов чаще всего называются устное бытование сказки, установка на развлекательность, необычность изображаемых событий (А.Н. Афанасьев, Э.В. Померанцева, Ю.М. Соколов), специальное композиционное стилистическое построение (В.Я. Пропп).

В частности, В.П. Аникин определяет сказки как «созданные и традиционно хранимые народом устные прозаические художественные повествования такого реального содержания, которое по необходимости требует использования приемов неправдоподобного изображения реальности».

Такое понимание сказки кажется нам наиболее полным и мы будем его придерживаться в своей работе.

В настоящее время существует деление сказки на три жанровых разновидности — сказки о животных, сказки бытовые новеллистические и сказки волшебные. Каждая из этих разновидностей имеет свои сюжеты, персонажи, поэтику, стиль.

Исследователи народной сказки (В.П. Аникин, В.А. Бахтина, Р.М. Волков, В.Я. Пропп, и др.) в качестве отличительного признака волшебной сказки называют ее волшебно-фантастическое начало. Фантастика требует неправдоподобного воспроизведения жизненных явлений и семантически связана с народными идеалами. Фантастическое начало в сказке А.М.. Горький называл «поучительной выдумкой», способностью «человеческой мысли заглядывать впереди факта». Единство волшебного и фантастического делает волшебную сказку особенно привлекательной для детской аудитории.

В фольклористике выделяют три тематические группы волшебной сказки:

1. Волшебно-героические, змееборческого типа («Бой на калиновом Мосту», «Три царства»).

2. Волшебно-героические, где герои выполняют трудные задачи («Сивка-бурка», «Молодильные яблоки»).

З. Сказки с семейно-бытовым конфликтом («Гуси-лебеди», «Сестрица Аленушка и братец Иванушка»).

Проблема идеи волшебной сказки связана с ее нравственным идеалом, системой моральных ценностей, воплощенных в образах героев. Положительный герой волшебной сказки, вне зависимости от социальной принадлежности и рода деятельности (мужик, солдат, царевич и др.) представляет собой носителя идеальных свойств человека, образец для подражания.

Волшебная сказка обладает специальными приемами выделения необыкновенного героя: чудесного рождения, ступенчатого сужения и т.д. Образ героя сказки представляет собой «готовый характер» и не изменяется на протяжении произведения, а лишь получает более обстоятельную характеристику, изображается в своих внутренних качествах. Образ главного героя является центром произведения, вокруг него группируются остальные действующие лица. В системе образов сказки выделяются три плана:

1. Положительные герои (герои-богатыри, герои — не богатыри).

2. Помощники героя (люди, животные, фантастические существа).

З. Противники героя (люди и фантастические существа).

Отношения действующих лиц выражаются в различных композиционных формах (связь, парность, сравнение, противопоставление). Волшебный характер персонажей сказки создается благодаря особым приемам: гипербола (чрезмерное преувеличение свойств изображаемого предмета), агглютинация (соединение в одном персонаже внешних черт разных), персонификация природных явлений и стихий (уподобление одушевленным предметам), чудесное изменение объема. Картине реального мира, где живет главный герой, противопоставляется мир фантастический, обитателями которого являются его противники (Баба Яга, Кощей Бессмертный, Змей-Горыныч, Лихо Одноглазое и др.). Помимо фантастических существ в качестве антагонистов могут выступать люди (старшие братья или сестры). Введение данных персонажей подчеркивает высокие нравственные качества главного героя.

Как отмечает В.Я. Пропп, сказочные персонажи с их атрибутами можно представить семью действующими лицами: антагонист, даритель, помощник, царевна или ее отец, отправитель, герой и ложный герой, каждый из которых имеет свой круг действий, то есть одну или несколько функций. Данный набор ролей, по мнению автора, является неизменным для всех волшебных сказок.

В волшебной сказке персонаж раскрывается лишь в действии, а персонажи, выполняющие одну и ту же роль в сюжете, совершают одни и те же действия.

Главный герой сказки как носитель нравственных ценностей народа является основным средством раскрытия темы и идеи произведения. Образ главного героя, являясь центром сюжета, объединяет вокруг себя другие персонажи и обеспечивает единство произведения в целом.

Главная задача сказки — испытать героя, проверить, как он сможет справиться с трудными заданиями. Главному герою нужно доказать, действительно ли он умный, смелый, сильный. Вся волшебная сказка представляет собой здание, вершина его — счастливый конец. Плохих концов этот жанр сказок не знает. Вся конструкция сказки направлена к этому концу, обеспечивает его, подготавливает окончательную победу героя и его награждение.

Единство произведения, прежде всего, связано с его композицией. Сказка представляет собой повествование, в котором последовательность рассказа основывается на передаче развивающихся событий и действий персонажей. Порядок развития событий осуществляется однолинейно в соответствии с их «развертыванием во времени и движением в пространстве». В сказке можно выделить повествование (рассказ о событиях) и диалоги — сцены. Их чередованием определяется композиция устного «текста».

Г. И. Власова выделяет три структурные части сказки: испытание — реакция — награждение/наказание героев, что соответствует природе морального развития детей. Это опорно-смысловое ядро сказочного повествования обуславливает своеобразие сюжетно-композиционной структуры: простоту, краткость, устойчивость, повторяемость составных частей, преобладание диалогов.

Одним из средств, придающих произведению цельность и единство, наряду с образом героя и композицией, является сюжет. Основными элементами сюжета являются завязка, развитие действия с кульминацией и развязка.

Завязка в сказке достаточно однообразна и традиционна. По мнению Р.М. Волкова, всю сказочную завязку можно свести к небольшому числу вариантов, соответствующих приблизительному числу сказочных сюжетов.

Развитие действия представляет собой единую линию событий, связанных между собой и последовательно развивающихся во времени в причинно-следственной зависимости. Как отмечает Н.И. Кравцов, развитие сюжета в сказке соблюдает не только временную последовательность действий, но и их единство, что приводит к крепкому сцеплению эпизодов сказки.

Конец сказки исчерпывает конфликт и разрешает противоречия. Развязка может быть представлена следующими вариантами: описание благополучия героев, наказание (возможно жестокое) отрицательных персонажей, описание великодушия героя (прощение). Сказка охватывает массу событий; события эти динамично сменяют друг друга, совершается стремительный переход от отчаяния к надежде, от печали к радости, чувства страха и торжества сменяют друг друга. Часто для продления сказочного повествования используется прием троекратного повторения одного и того же мотива с различными вариантами. В сказке всегда очень четко обозначены начало и конец повествования.

Идея сказки всегда отчетлива, события необычайны, победа доброго начала над злым — окончательна.

Многообразен в сказке мир чудесных предметов, причем волшебными могут стать обычные предметы крестьянского обихода: полотенце, клубок ниток, гребенка, ковер, сапоги, скатерть, блюдце и т.п. волшебные предметы генетически связаны с первобытной магией и в то же время отражают в сказке мечту о совершенствовании орудий производства, технических возможностях человека.

Сказка не знает описаний, в ней нет портретов, пейзажей, замедляющих действие. Даже если в сказке возникает потребность описать портрет героини, чтобы показать ее совершенство, то портрет дается через отказ от описания: «красоты такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать».

Но для создания занимательности, для поддержания слушателя в напряжении все же необходимо некоторое замедление действия. И в сказке это замедление достигается путем повторения динамических элементов, то есть повторения самого действия: трижды в сказке повторяется один и тот же эпизод, но развитие идет не по кругу, а по спирали: каждый повтор несет усиление, либо два повторяют друг друга, а усиление в третьем, последнем. Добиваясь руки Царевны, трижды выполняет герой трудные задания, и каждое новое задание труднее предыдущего: трижды бьется он со змеем, и каждый новый противник сильнее уже побежденного.

Существуют особые правила словесного оформления волшебной сказки, особая «обрядность» ее рассказывания. Она рассказывается иначе, чем сказка о животных или бытовая. Развитию сюжета здесь может предшествовать присказка, которая настраивает слушателя на особый лад, готовит его к погружению в мир событий невероятных: «Было это дело на море, на океане, на острове Кидане. Стоит дерево — золотые маковки: по этому дереву ходит кот Баюн; вверх идет — песню поет, а вниз идет — сказки сказывает.… Это не сказка, а еще присказка, а сказка вся впереди». Но присказка — не обязательный элемент сказки.

Следующим, обязательным элементом сказки является зачин. Он указывает на место, где будет происходить действо, время, когда оно будет происходить, определяет главных героев сказки. Особенностью зачина является то, что сказка никогда не указывает на конкретное место. Называя главных героев, сказка никогда не описывает их (герои типичны для различных сказок).

Действие сказки, определяясь в зачине, движется и развивается в основной части сказки. Оно движется только вперед (нет ответвлений, перспектив, ретроспектив). Действие начинается ниоткуда и уходит в никуда.

Соответственно шуточная или ироническая концовка подчеркивает условность рассказываемого и возвращает слушателя в реальность: «Я там был, мед-пиво пил, по усам текло, да в рот не попадало», «Сказка вся, больше врать нельзя» и т.п.

За многие годы существования волшебной сказки выработался богатый набор традиционных формул, устойчивых словосочетаний, и сказочники используют их в сходных ситуациях различных сюжетов. «Скоро сказка скзывается, да не скоро дело делается», — говорят сказочники, чтобы подчеркнуть длительность событий; при подходе к лесной избушке сказочный герой в любой сказке произносит магическую заговорную формулу: «Повернись, избушка, ко мне передом, а к лесу задом!».

Формулы украшают сказку, придают особую мерность, выделяют из обыденной речи. В Формулах используется синтаксический параллелизм, создающий особую ритмику, иногда и рифму: «Стань передо мной, как лист перед травой!», «На тех пирах и я бывал, мед-пиво пивал, сколько не пил — только усы обмочил» и т.п.

Динамика волшебной сказки требует интеллектуального напряжения, сопоставления фактов и событий при усвоении смысловой линии сюжета, т.е. возбуждает познавательную деятельность. Запас наблюдений над природой и жизнью, который народ вложил в содержание сказки, обогащает опыт детей. Волшебная сказка является прекрасным средством развития речи. Лаконизм и выразительность языка сказки позволяют говорить о ней как об источнике обогащения детской речи. Многособытийность сказочного сюжета при жесткой формальной организации повествования облегчает словесное творчество детей.

Итак, сказка — один из самых развитых и любимых детьми жанров фольклора. Она полнее и ярче, чем любой другой вид народного творчества, воспроизводит мир во всей его целостности, сложности и красоте. Сказка дает богатейшую пищу детской фантазии, развивает воображение — эту важнейшую черту творца в любой сфере жизни. А точный, выразительный язык сказки столь близок уму и сердцу ребенка, что запоминается на всю жизнь. Недаром интерес к этому виду народного творчества не иссякает. Из века в век, из года в год издаются и переиздаются классические записи сказок и литературные обработки их. Сказки звучат по радио, передаются по телевидению, ставятся в театрах и кино.

Автор: Рощина Марина Евгеньевна

Организация: МБДОУ «Подпорожский Детский сад №21 общ.вида»

Населенный пункт: Ленинградская область, г. Подпорожье

Цель: развивать связную речь детей через сочинение сказок с использованием мнемотехники.

Задачи:

1. Углублять, расширять и закреплять знания детей о сказках, пополнять словарный запас, вспоминая знакомые сказки.
2. Развивать внимание, память, наблюдательность, мышление.
3. Развивать умение выполнять различные игровые задания.
4. Развивать коммуникативные навыки, умение общаться со взрослыми и сверстниками.
5. Развивать у детей желание помогать сказочным персонажам, преодолевать препятствия.
6. Упражнять детей в умении составлять сказку по схеме-модели.
7. Продолжать развивать психические процессы: память, внимание, наглядно-образное мышление.

Предварительная работа:

Чтение рассказов и сказок (народных и авторских), их сравнение.

Загадки «Узнай сказку», «Узнай сказочного героя».

Дидактические игры «Что сначала, что потом?», «Придумай продолжение», «А что если…».

Составление описательных рассказов по алгоритму.

Содержание организованной образовательной деятельности

— Ребята, сегодня утром к нам в детский сад пришло письмо. Адресовано оно вам. Давайте его прочтем: «Ребята здравствуйте! Меня зовут Василиса Прекрасная. Злая Баба-Яга похитила меня, да и заперла в своей избушке. А книгу мою волшебную разорвала, да странички по лесу темному разбросала. Помогите мне ребята, пожалуйста, книгу собрать, да злую Бабу-Ягу победить. Ваша Василиса Прекрасная».

— Ну что ребята, поможем Василисе Прекрасной?

— Итак, отправляемся в путь.

— Давайте встанем в круг, крепко возьмемся за руки и произнесем волшебные слова:

В круг скорее становитесь

Крепко за руки держитесь

Раз, два, три, четыре, пять

Сказку будем начинать.

— Ребята, вот мы и в волшебном лесу. Смотрите, кто к нам идет?

— Да это лиса. Здравствуй лисичка-сестричка. Скажи-ка нам лисичка, не находила ли ты странички из волшебной книги Василисы Прекрасной.

Лиса: странички я нашла, вон под тем пеньком, только я вам их так просто не отдам. Задание мое выполните. На этих листах я «спрятала» названия знакомых вам сказок. Отгадаете названия сказок — отдам вам странички из книги. Ребусы «Лиса и козел», «Лиса и волк».

(На карточках написаны названия сказок, но пропущены гласные буквы) Лиса: молодцы ребята, задание мое выполнили, отдаю вам странички из волшебной книги.

— Спасибо, лисичка. До свидания. До новых встреч!

-Ну а нам пора в путь. Куда же нам идти? Посмотрите впереди волшебная яблоня, давайте к ней подойдем.

— Яблонька, нет ли у тебя страниц из волшебной книги Василисы Прекрасной?

Яблоня: конечно, есть, только помогите мне яблочки мои наливные собрать, а то ветки под их тяжестью ломаются, а на каждом яблочке интересное задание.

— Ребята, давайте поможем яблоньке. Сейчас я сорву яблочко, прочту фразу, а вы продолжите ее. «Как выскочу, как выпрыгну…», «По — щучьему…», «Высоко сижу…», «Лети, лети…», «У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том…», «Эта ложечка котика-братика, эта ложечка петина, а эта…» (Ребята выполняют задание, яблоня благодарит ребят и отдает странички из книги).

— Спасибо, яблонька, мы с ребятами дальше пойдем.

Мы лесами шли густыми.

И оврагами крутыми,

Где медведя не бывало,

Где и птица не летала.

Там в дупле большой осины

Угнездился рой пчелиный.

Мы медок соберем —

По тропинке в лес пойдем.

(Дети читают стихотворение, выполняют движения по тексту, двигаются по дорожке, доходят до избушки на курьих ножках).

— Зачем пришли? Зачем пожаловали?

Дети: за страничками!

— Так я их просто и отдам! Вот вам кроссворд сказочный, отгадаете, только тогда странички свои получите. (Ребята отгадывают кроссворд)

— Мы отгадали кроссворд, и задание твое избушка выполнили. (Избушка отдает детям странички из книги).

— Избушка, избушка, а где Василиса?

(Выходит Василиса Прекрасная, благодарит детей за книгу)

— Спасибо, ребятки. Вот только все ровно не хватает страниц в моей книге. Видимо Баба — Яга уничтожила их. А вы не могли бы придумать новые сказки и пополнить мою книгу?

— Конечно, могут! Ну, что, ребята, поможем Василисе?

— А чтобы ваши сказки получились интересными, волшебными, вам помогут мнемотаблицы, которые вы сами составите.

У вашей сказки должно быть название, главный герой. Расскажите: какой он, где жил, с кем дружил, чем любил заниматься. Что произошло? Кто помог или что помогло? Чем все закончилось? А мы с вами знаем, что в сказках добро всегда побеждает зло.

— Теперь занимайте свои места и начинайте работать.

(Заслушиваем 3-4 сказки)

Василиса Прекрасная благодарит детей, забирает страницы книги и уходит.

ОТВЕТЫ

По вертикали: 1. Богатырь. 2. Емеля. 4. Кащей.
По горизонтали: 3. Колобок. 5. Аленушка.

Приложения:

1. file0.docx.. 1,5 МБ

Опубликовано: 16.12.2021