Сказки в которых герой которого считали глупцом оказался совсем не глупым

Маугли — это мальчик, который очутился в лесу и был выращен семьей волков. Главный герой научился выживать в джунглях, заводит там друзей и вместе с ними борется со своим врагом – злым тигром Шер Ханом. Сказка о дружбе, доброте и преданности.

Сказка Братья Маугли скачать:

Сказка Братья Маугли читать

В Сионийских горах наступил очень жаркий вечер. Отец Волк проснулся после дневного отдыха, зевнул, почесался и одну за другой вытянул свои передние лапы, чтобы прогнать из них остаток тяжести. Волчица Мать лежала, прикрыв своей большой серой мордой четверых барахтавшихся, повизгивавших волчат, а в отверстие их пещеры светила луна.

– Огур!.. – сказал Отец Волк. – Пора мне идти на охоту.

И он уже готовился пуститься по откосу горы, когда маленькая тень с пушистым хвостом показалась подле входа в пещеру и жалобно провизжала:

– Пусть тебе сопутствует удача, о вождь волков, пусть судьба даст твоим благородным детям сильные, белые зубы; пусть счастье улыбается им. И да не забывают они голодных!

Говорил шакал Табаки, лизоблюд. Волки Индии презирали Табаки за то, что он всем причинял неприятности, сплетничал и поедал тряпьё и лоскутья кожи на сельских свалках мусора. Вместе с тем, в джунглях боялись его, потому что шакалы способны сходить с ума, а в таком состоянии они забывают всякий страх, бегают по лесам и кусают всех, кого встречают. Когда маленький шакал сходит с ума, даже тигр прячется от него. Ведь для дикого создания безумие величайший позор! Мы называем эту болезнь водобоязнью, в джунглях же её считают дивани – безумием.

– Войди же и посмотри, – сухо сказал ему Волк, – только в пещере нет ничего съедобного.

– Для волка – нет, – ответил Табаки, – но для такого скромного создания, как я, даже обглоданная кость – великолепный пир. Что такое мы, Джидур лог – племя шакалов, – чтобы выбирать и пробовать?

Мелкими шажками он вбежал в самую глубь пещеры, отыскал там оленью кость с остатками мяса, присел и принялся с наслаждением её грызть.

– Прими великую благодарность за прекрасное угощение, – сказал он, облизываясь. – Какие красавцы, благородные дети! Какие у них большие глаза! А ещё такие юные. Впрочем, что я? Мне следовало помнить, что королевские дети с первого дня своей жизни – взрослые.

Табаки, как и все остальные, отлично знал, что похвалы, сказанные детям в лицо, приносят им несчастье, и ему было приятно видеть, что волки-родители встревожились.

Табаки посидел, молча радуясь, что он сделал им неприятность, потом презрительно сказал:

– Шер Хан переменил место охоты. Он сказал мне, что всю следующую луну будет охотиться в этих горах.

Шер Хан был тигр, живший в двадцати милях от пещеры близ реки Венгунга.

– Он не имеет на это права, – сердито начал Отец Волк. – По Законам Джунглей – он не имеет права без предупреждения менять место охоты. Он распугает всю дичь на десять миль, а мне… мне предстоит охотиться эти два дня.

– Недаром мать Шер Хана назвала его Лунгри, хромым, – спокойно заметила волчица. – Он хромает со дня рождения и потому всегда убивал только домашний скот. В деревне Венгунга сердятся на него, а теперь пришёл сюда, чтобы раздражать «наших людей». Они обыщут джунгли, когда он убежит, и нам с детьми придётся спасаться от подожжённой ими травы. Действительно, мы можем поблагодарить Шер Хана.

– Передать ему вашу благодарность? – спросил Табаки.

– Прочь! – лязгнув зубами, сказал Отец Волк. – Прочь; ступай охотиться со своим господином. Достаточно неприятностей наговорил нам ты.

– Я уйду, – спокойно ответил Табаки. – Слышите, в чащах рычит Шер Хан? Я мог бы даже и не говорить вам о нём.

Отец Волк прислушался; в долине, которая спускалась к ручью, раздалось сухое, злобное, продолжительное ворчание ничего не поймавшего тигра, которому не стыдно, что все в джунглях узнали о его неудаче.

– Глупец, – сказал волк. – Он начинает работу с таким шумом! Неужели он думает, что наши олени похожи на его откормленных быков?

– Тсс! Сегодня он охотится не на оленя и не на быка, – сказала волчица. – Его дичь – человек.

Ворчание превратилось в громкое рычание, которое, казалось, неслось со всех сторон. Именно этот звук заставляет терять рассудок спящих под открытым небом дровосеков и цыган; именно слыша его, они иногда бросаются прямо в пасть тигра.

– Человек, – сказал Отец Волк, оскалив свои белые зубы. – Фу! Неужели в болотах мало водяных жуков и лягушек, чтобы он ещё ел человека, да ещё в наших местах.

Закон Джунглей, никогда не приказывающий чего-либо беспричинно, позволяет зверям есть человека, только когда зверь убивает его, желая показать своим детям, как это надо делать, но тогда он должен охотиться вне мест охоты своей стаи или племени. Настоящая причина этого состоит в том, что вслед за убийством человека, рано или поздно, являются белые на слонах и с ружьями и сотни коричневых людей с гонгами, ракетами и факелами. И все в джунглях страдают. Однако между собой звери говорят, что Закон запрещает убивать человека, потому что он самое слабое и беззащитное изо всех живых созданий, и, следовательно, трогать его недостойно охотника. Кроме того, они уверяют – и справедливо, – что людоеды страшно худеют и теряют зубы.

Рычание стало громче и вдруг послышалось: «ар-р-р», короткий крик падающего тигра.

– Он промахнулся, – сказала Волчица Мать. – Что там?

Было слышно, что Шер Хан со свирепым ворчанием бросается от одного куста к другому.

– У этого глупца так мало смысла, что он прыгнул на костёр дровосека и обжёг себе лапы, – сказал Волк. – С ним и Табаки.

– А кто поднимается по откосу? – спросила Волчица Мать и насторожила одно ухо. – Приготовься!

В чаще зашелестели листья. Волк осел на задние лапы, собираясь броситься на добычу. Потом, если бы вы наблюдали за ним, вы увидели бы самую удивительную вещь на свете: волка, остановившегося на половине прыжка. Ещё не увидав, на что он кидается, зверь прыгнул и в ту же минуту постарался остановиться. Вследствие этого он поднялся на четыре или пять футов от земли и упал на лапы, почти на то самое место, с которого начал нападение.

– Человек, – коротко сказал он, – детёныш человека! Смотри.

Как раз против волка, держась за одну из низких веток, стоял маленький, совершенно обнажённый, коричневый мальчик, только что научившийся ходить, весь мягонький, весь в ямочках. Он посмотрел прямо в глаза волку и засмеялся.

– Так это человеческий детёныш, – сказала Волчица Мать. – Я никогда не видала их. Дай-ка его сюда.

Волк, привыкший переносить своих волчат, в случае нужды может взять в рот свежее яйцо, не разбив его, а потому, хотя челюсти зверя схватили ребёнка за спинку, ни один его зуб не оцарапал кожи маленького мальчика. Отец Волк осторожно положил его между своими детёнышами.

– Какой маленький! Совсем голенький! И какой смелый, – мягко сказала Волчица Мать.

Ребёнок расталкивал волчат, чтобы подобраться поближе к её тёплой шкуре.

– Ай, да он кормится вместе с остальными! Вот так человеческий детёныш! Ну, скажи-ка: была ли когда-нибудь в мире волчица, которая могла похвастаться тем, что между её волчатами живёт человеческий детёныш?

– Я слышал, что такие вещи случались, только не в нашей стае и не в наши дни, – ответил Отец Волк. – На нём совсем нет шерсти, и я мог бы убить его одним толчком лапы. Но взгляни: он смотрит и не боится.

Лунный свет перестал проникать в отверстие пещеры; большая четвероугольная голова и плечи Шер Хан заслонили свободное отверстие. А позади тигра визжал Табаки:

– Мой господин, мой господин, он вошёл сюда!

– Шер Хан оказывает нам великую честь, – сказал Волк Отец, но в его глазах был гнев. – Что угодно Шер Хану?

– Сюда вошёл детёныш человека, – ответил тигр. – Его родители убежали. Отдай мне его.

Как и говорил волк, Шер Хан прыгнул в костёр дровосека и теперь бесновался от боли в обожжённых лапах. Но Волк Отец знал, что тигр не мог войти в слишком узкое для него отверстие пещеры. И так уже края боковых камней сдавливали плечи Шер Хана и его лапы сводила судорога; то же самое чувствовал бы человек, если бы он старался поместиться в бочонок.

– Волки – свободный народ, – сказал глава семьи. – Они слушаются вожака стаи, а не какого-нибудь полосатого поедателя домашнего скота. Человеческий детёныш – наш; мы убьём его, если захотим.

– Вы захотите, вы не пожелаете! Что это за разговоры? Клянусь убитым мной быком, я не буду стоять, нюхая вашу собачью будку и прося того, что мне принадлежит по праву. Это говорю я, Шер Хан.

Рёв тигра наполнил всю пещеру, как раскаты грома. Волчица Мать стряхнула с себя своих детёнышей и кинулась вперёд; её глаза, блестевшие в темноте как две зелёные луны, глянули прямо в пылающие глаза Шер Хана.

– Ты говоришь, а отвечаю я, Ракша. Человеческий детёныш мой, хромуля! Да, мой. Его не убьют! Он будет жить, бегать вместе со стаей, охотиться со стаей и, в конце концов, убьёт тебя, преследователь маленьких голых детёнышей, поедатель лягушек и рыб! Да, он убьёт тебя! А теперь убирайся или, клянусь убитым мной самбхуром (я не ем палого скота), ты, обожжённое животное, отправишься к своей матери, хромая хуже, чем в день твоего рождения! Уходи!

Отец Волк посмотрел на неё с изумлением. Он почти позабыл тот день, в который после честного боя с пятью другими волками увёл с собой свою подругу; или время, когда она бегала в стае и её называли Демоном не из одной любезности. Шер Хан мог встретиться лицом к лицу с Волком Отцом, но биться с Ракшей не хотел, зная, что на её стороне все выгоды и что она будет бороться насмерть. Поэтому со страшным ворчанием он попятился, освободился из входа в пещеру и, наконец, крикнул:

– Каждая собака лает у себя во дворе! Увидим, что-то скажет сама стая об этом нежничаньи с приёмышем из человеческого племени! Он – мой и, в конце концов, попадётся мне в зубы, говорю вам, о вы, пушистохвостые воры!

Волчица, задыхаясь, бросилась обратно к своим волчатам, и Отец Волк серьёзно сказал ей:

– В этом отношении Шер Хан прав. Человеческого детёныша надо показать стае. Скажи, ты всё ещё хочешь оставить его у себя?

– Хочу ли? – произнесла она. – Он – бесшёрстый, голодный, пришёл ночью, совсем один, а между тем не боялся. Смотри: он оттолкнул одного из моих детей! Этот хромой злодей убил бы его и убежал в Венгунга; к нам пришли бы люди и в отместку разрушили бы все наши логовища. Оставляю ли я его у себя? Ну, конечно. Лежи, лежи, лягушечка, о ты, Маугли… Да, да, я назову тебя Маугли – лягушка… и когда-нибудь ты будешь охотиться на Шер Хана, как он охотился на тебя.

– Но что-то скажет наша стая? – протянул Отец Волк.

Закон Джунглей очень ясно говорит, что каждый вновь женившийся волк может отделиться от своей стаи; однако едва его волчата вырастут настолько, чтобы хорошо держаться на ногах, он обязан привести их и представить Совету стаи, который обыкновенно собирается в полнолуние; это делается для того, чтобы остальные волки узнали их. После такого осмотра волчата имеют право бегать куда им угодно и пока они не поймают первого оленя. Для волка, убившего одного из них, нет оправданий. Убийцу наказывают смертью. Подумав хорошенько, вы увидите, что это справедливо.

Отец Волк выждал, чтобы его волчата научились бегать, наконец, в день собрания стаи, взял с собой их, Маугли, Волчицу Мать и отправился к Скале Совета; так называлась вершина холма, вся покрытая большими валунами и камнями, посреди которых могло спрятаться около сотни волков. Акела, большой серый волк-одиночка, благодаря своей силе и хитрости вожак стаи, во всю свою длину растянулся на камне, ниже сидели сорок или больше волков, всех оттенков шерсти – начиная с ветеранов с окраской барсука, которые могли одни вступать в борьбу с диким буйволом, до юных чёрных трехгодовиков, воображавших, будто такая борьба им по силам. Вот уже целый год Одинокий Волк водил стаю. В дни своей юности Акела два раза попадался в капканы; раз его избили и бросили, считая мёртвым, – поэтому он знал обычаи и уловки людей. Мало было разговоров. Волчата возились и кувыркались в центре кольца, которое составляли их матери и отцы; время от времени один из старших волков спокойно подходил к какому-нибудь волчонку, внимательно осматривал его и, бесшумно ступая, возвращался на прежнее место. Иногда та или другая волчица выталкивала носом своего детёныша в полосу лунного света, желая, чтобы его непременно заметили. Акела же со своей скалы восклицал:

– Вы знаете Закон, вы знаете Закон! Хорошенько смотрите, о волки!

И протяжный тревожный вой матерей подхватывал:

– Смотрите, хорошенько смотрите, о волки!

Наконец, – и в эту минуту на шее Ракши поднялась высокая щетина – Отец Волк вытолкнул Маугли-лягушку, как они назвали мальчика, на самую середину открытого пространства, и он уселся там и стал со смехом играть камешками, блестевшими при лунном свете.

Акела не поднял головы, продолжая монотонно выкрикивать:

– Смотрите хорошенько!

Из-за скалы послышалось глухое рыканье – голос Шер Хана. Тигр кричал:

– Детёныш – мой. Отдайте его мне. Зачем Свободному Народу детёныш человека?

Акела даже ухом не шевельнул. Он только протянул:

– Смотрите хорошенько, о волки. Разве Свободному Народу есть дело до чьих-либо заявлений, кроме постановлений Свободного Народа? Хорошенько смотрите.

Послышались тихие, недовольные, ворчащие голоса; один молодой волк, которому шёл четвёртый год, бросил Акеле вопрос тигра:

– Что делать Свободному Народу с детёнышем человека?

Надо заметить, что в силу постановлений Закона Джунглей, в случае споров относительно права вступления какого-нибудь детёныша в стаю, за его принятие должны высказаться, по крайней мере, двое из стаи, но не его отец или мать.

– Кто за этого детёныша? – спросил Акела. – Кто из Свободного Народа высказывается за его вступление в стаю?

Ответа не было, и Волчица Мать приготовилась к бою, который, она знала, будет для неё последним.

Тогда Балу, не принадлежавший к роду волков, но которого допускают в Совет стаи, старый Балу, сонный бурый медведь, преподающий волчатам Закон Джунглей, имеющий право расхаживать повсюду, потому что он ест только орехи, коренья и мёд, поднялся на задние лапы и проревел:

– Человеческий детёныш?.. Человеческий детёныш? Я высказываюсь за него. В нём нет ничего дурного. Я не обладаю даром слова, но говорю правду. Пусть он бегает вместе со стаей; примите его вместе с остальными. Я буду учить его!

Стройная тень скользнула в кольцо волков. Это была Багира, чёрная пантера, вся чёрная, как чернила, но с пятнами, видными как водяные клейма при известном освещении. Все знали Багиру и все боялись становиться ей поперёк дороги, потому что она была хитра, как Табаки, мужественна, как дикий буйвол, неудержима, как раненый слон. Тем не менее, её голос звучал мягко, точно звук падающих с дерева капель дикого мёда, а её шерсть была нежнее лебяжьего пуха.

– О Акела, и ты, Свободный Народ, – промурлыкала она: – я не имею права голоса в ваших собраниях, но Закон Джунглей говорит, что в случае сомнений, возникших относительно нового детёныша, сомнений, не касающихся охоты, его жизнь можно купить за известную цену. И Закон не определяет, кто может и кто не может заплатить за сохранение его жизни. Правильно ли я говорю?

– Правильно, правильно, – ответили вечно голодные молодые волки. – Слушайте Багиру. Детёныша можно купить за известную цену. Так говорит Закон.

– Позорно убить безволосого детёныша. Кроме того, он может вам пригодиться, когда вырастет. Балу говорил в его пользу, а если вы согласитесь принять человеческого детёныша, я к словам Балу прибавлю только что убитого мной молодого и очень жирного быка, который лежит меньше чем в полумиле отсюда. Трудно ли принять решение?

– Стоит ли рассуждать? Он умрёт от зимних дождей; солнце сожжёт его! Какой вред может принести нам безволосая лягушка? Пусть себе бегает со стаей. А где бык, Багира? Примем детёныша!

– Смотрите хорошенько, смотрите хорошенько, о волки!

Внимание Маугли по-прежнему привлекали камешки; он даже не замечал, что волки один за другим подходили и осматривали его. Наконец, все спустились к убитому быку; на Скале Совета остались только Акела, Багира, Балу, волки усыновители Маугли, а в темноте всё ещё раздавалось ворчание Шер Хана, который сердился, что ему не отдали мальчика.

– Да, да, реви хорошенько себе в усы, – сказала Багира, – придёт время, когда человеческий детёныш заставит твой голос звучать другим образом. Это будет так, или я ничего не знаю о людях.

– Вы хорошо сделали! – сказал Акела. – Люди и их щенята очень умны. Со временем он сделается нашим помощником.

– Конечно, он сделается твоим помощником в тяжёлую минуту; ведь никто не может надеяться вечно водить стаю, – заметила Багира.

Акела ничего не сказал. Он думал о времени, наступающем для каждого вожака, когда его силы уходят и он всё слабеет и слабеет, пока, наконец, стая не убивает его и не является новый вожак, которого в свою очередь тоже убьют.

– Уведи его, – сказал Акела Отцу Волку, – и воспитай его в правилах Свободного Народа.

Таким-то образом Маугли был введён в сионийскую волчью стаю, благодаря внесённой за него плате и доброму слову Балу.

Теперь вам придётся перескочить через десять или одиннадцать лет и самим угадать, какую удивительную жизнь Маугли вёл среди волков, потому что, если бы описать её, это наполнило бы множество книг. Он рос вместе с волчатами, хотя, понятно, они сделались взрослыми волками, когда он ещё оставался ребёнком. Отец Волк учил его ремеслу и говорил обо всём, что находится и что происходит в джунглях; наконец, каждый шелест в траве, каждое лёгкое дыхание жаркого ночного воздуха, каждое гуканье совы над его головой, легчайший скрип когтей летучей мыши, опустившейся на дерево, каждый плеск прыгающей в крошечных озерках рыбы, всё для мальчика стало так же важно и понятно, как конторская работа для дельца. Когда Маугли не учился, он сидел на солнце, спал, ел и опять спал; когда он чувствовал себя грязным или когда ему бывало жарко, он плавал в естественных лесных прудах; когда ему хотелось мёду (Балу сказал мальчику, что мёд и орехи так же вкусны, как и сырое мясо), он взбирался за ним на деревья. Подниматься на высокие стволы его научила Багира. Лёжа на высокой ветке, пантера кричала: «Сюда, Маленький Братец», и в первое время Маугли прижимался к сукам, точно ленивец, но со временем стал перекидываться с одной ветки на другую, почти со смелостью серой обезьяны. Во время собраний стаи он занимал указанное ему место на Скале Совета и в это время открыл, что когда ему случалось пристально смотреть на какого-нибудь волка, тот невольно опускал глаза. Узнав это, Маугли стал в виде забавы впиваться взглядом в глаза волков. Иногда он вынимал длинные шипы, засевшие между пальцами его друзей, потому что волки страшно страдают от шипов и колючек, попавших в их кожу. По ночам мальчик спускался с горного откоса к возделанным полям и с большим любопытством смотрел на поселян в их хижинах, однако не доверял людям, так как Багира однажды показала ему до того хитро спрятанный в заросли ящик с падающей дверцей, что он чуть не попал в него. Тогда пантера сказала ему, что это ловушка. Больше всего Маугли любил вместе с Багирой уходить в тёмную, тёплую гущу леса, спать там целый день, а ночью наблюдать за охотой чёрной пантеры. Голодная, она убивала всё, что ей попадалось навстречу, так же поступал и Маугли… с одним исключением. Когда он подрос и его ум развился, Багира сказала ему, чтобы он не смел трогать домашнего скота, так как его жизнь купили ценой жизни быка.

– Вся заросль твоя, – сказала Багира, – и ты можешь охотиться на всякую дичь, которую ты в состоянии убить, но в память о быке, заплатившем за тебя, никогда не убивай или не ешь ни молодого, ни старого домашнего скота. Таков Закон Джунглей.

И Маугли свято повиновался. Он вырастал, делался сильным, как это было бы с каждым, не сидящим за уроками мальчиком, которому не о чём думать, кроме еды. Раза два Мать Волчица сказала ему, что Шер Хану нельзя доверять и что он когда-нибудь должен убить Шер Хана. Молодой волк ежечасно вспоминал бы о совете Ракши, но Маугли позабыл её слова, ведь он был только мальчик, хотя, конечно, назвал бы себя волком, если бы умел говорить на каком-нибудь человеческом наречии.

Шер Хан вечно попадался на его пути, потому что Акела постарел, стал слабее, и теперь хромой тигр подружился с младшими волками стаи и те часто бегали за ним; Акела не допустил бы до этого, если бы прежняя сила дала ему возможность как следует проявлять свою власть. Кроме того, Шер Хан льстил молодым волкам и высказывал удивление, что такие прекрасные молодые охотники добровольно покоряются полуживому вожаку и детёнышу человека.

– Мне рассказывали, – говаривал Шер Хан, – что на Скале Совета вы не решаетесь смотреть ему в глаза.

И молодые волки ворчали, поднимая щетину.

Багира, у которой повсеместно были уши и глаза, знала кое-что о таких разговорах и раза два прямо и просто сказала Маугли, что когда-нибудь Шер Хан его убьёт; но мальчик смеялся и отвечал:

– У меня стая, у меня и ты, и хотя Балу ленив, он может в мою защиту нанести лапой несколько ударов. Чего мне бояться?

В один очень жаркий день в мозгу Багиры появилась новая мысль, родившаяся вследствие дошедших до неё слухов. Может быть, Икки, дикобраз, предупредил пантеру; во всяком случае, раз, когда Маугли лежал в глубине джунглей, прижимаясь головой к её красивой чёрной шкуре, Багира сказала ему:

– Маленький Брат, сколько раз я говорила тебе, что Шер Хан твой враг?

– Столько, сколько орехов на этой пальме, – ответил Маугли, конечно, не умевший считать. – Что же из этого? Мне хочется спать, Багира, а у Шер Хана такой же длинный хвост и такой же громкий голос, как у Мао, павлина.

– Теперь не время спать. Это знает Балу, знаю я, знает стая, знают даже глупые-глупые олени. Табаки тоже говорил об этом тебе.

– Хо, хо! – ответил Маугли. – Недавно ко мне пришёл Табаки и стал грубо уверять меня, что я бесшёрстный человеческий детёныш, неспособный даже вырывать из земли дикие трюфели, а я схватил шакала за хвост, два раза качнул и ударил о пальму, чтобы научить его вежливости.

– И глупо сделал; правда, Табаки любит мутить, однако он мог сказать тебе многое, близко касающееся тебя. Открой глаза, Маленький Брат, Шер Хан не решается убить тебя в джунглях, но помни: Акела очень стар; вскоре наступит день, когда он окажется не в силах убить оленя, и тогда Одинокий Волк перестанет быть вожаком стаи. Многие из волков, которые осматривали тебя, когда ты впервые был приведён в Совет, тоже состарились, а молодёжь верит Шер Хану и думает, что человеческому детёнышу не место среди нас. Скоро ты сделаешься взрослым человеком.

– А разве человек не имеет права охотиться со своими братьями? – спросил Маугли. – Я здесь родился. Я повинуюсь Закону Джунглей, и в нашей стае не найдётся ни одного волка, из лап которого я не вынимал бы заноз. Они, конечно, мои братья.

Багира вытянулась во всю длину и прищурила глаза.

– Маленький Братец, – сказала она, – пощупай рукой мою шею под нижней челюстью.

Маугли протянул свою сильную тёмную руку и там, где исполинские мышцы скрывались под блестящей шерстью, как раз под подбородком пантеры, нащупал маленькое бесшёрстное пространство.

– Никто в джунглях не знает, что я, Багира, ношу на себе этот след… след ошейника, а между тем, Маленький Брат, я родилась среди людей, среди людей умерла и моя мать, в клетках королевского дворца в Удейпуре. Вот почему я заплатила за тебя Совету, когда ты был маленьким голым детёнышем. Да, да, я тоже родилась среди людей, а не в джунглях. Я сидела за железными брусьями и меня кормили, просовывая между ними железную чашку; наконец, раз ночью я почувствовала, что я, Багира, пантера, а не людская игрушка, одним ударом лапы сломала глупый замок и ушла. Благодаря моему знанию людских обычаев, я в джунглях стала ужаснее Шер Хана. Правда это?

– Да, – ответил Маугли, – все в джунглях боятся Багиры, все, кроме Маугли.

– О ты, детёныш человека! – очень нежно промурлыкала пантера. – И как я вернулась в мои джунгли, так и ты, в конце концов, должен вернуться к людям, к людям – твоим братьям… если тебя раньше не убьют в Совете.

– Но за что же, за что могут меня убить? – спросил Маугли.

– Посмотри на меня, – сказала Багира.

И Маугли взглянул ей прямо в глаза; пантера выдержала только половину минуты, потом отвернулась.

– Вот почему, – сказала она, шевеля своей лапой на листьях. – Даже я не могу смотреть тебе в глаза, хотя родилась среди людей и люблю тебя, Маленький Брат. Другие тебя ненавидят, потому что не могут выдержать твоего взгляда, потому что ты разумен, потому что ты вынимал колючки из их лап, потому что ты – человек.

– Я этого не знал, – мрачно проговорил Маугли, и его чёрные брови сдвинулись.

– Что говорит Закон Джунглей? Прежде ударь, потом говори. Сама твоя беззаботность показывает, что ты человек. Но будь мудр. В сердце я чувствую, что когда Акела упустит свою добычу (а с каждым днём ему делается всё труднее останавливать оленей), стая обратится против него и против тебя. Они соберут Совет на скале, и тогда, тогда… Ага, придумала! – сказала Багира и одним прыжком очутилась на четырёх лапах. – Скорей беги в долину к человеческим хижинам и возьми частицу Красного Цветка, который они разводят там; у тебя в своё время будет друг сильнее меня, сильнее Балу, сильнее всех, кто тебя любит. Достань Красный Цветок.

Под Красным Цветком Багира подразумевала огонь; ни одно создание в джунглях не произносит этого слова. Дикие животные смертельно боятся пламени и придумывают для него сотни разных названий.

– Красный Цветок? – спросил Маугли. – Я знаю, в сумраке он вырастает подле их хижин. Я принесу его.

– Это настоящая речь человеческого детёныша, – с гордостью сказала Багира. – Но помни: он растёт в маленьких горшочках. Добудь один из них и всегда храни его на случай нужды.

– Хорошо, – сказал Маугли, – иду. Но уверена ли ты, о моя Багира, – он обнял рукой прекрасную шею пантеры и глубоко заглянул в её большие глаза, – уверена ли ты, что всё это дела Шер Хана?

– Клянусь освободившим меня сломанным замком, – уверена, Маленький Брат!

– В таком случае, клянусь купившим меня быком, что я отплачу за всё Шер Хану и, может быть, с избытком! – крикнул Маугли и кинулся вперёд.

– Да, он человек. Это совершенно по-человечески, – сказала Багира, снова ложась. – О Шер Хан, в мире никогда не бывало такой неудачной охоты, как твоя охота на эту лягушку десять лет тому назад.

Маугли пересекал лес; он бежал быстро; в его груди горело сердце. Когда поднялся вечерний туман, он подошёл к родной пещере, перевёл дух и посмотрел вниз на деревню. Молодые волки ушли, но Волчица Мать, лежавшая в глубине логовища, по дыханию мальчика угадала, что её лягушонок чем-то взволнован.

– Что тебя тревожит, сынок? – спросила она.

– Болтовня о Шер Хане, – ответил он. – Сегодня ночью я иду охотиться среди вспаханных полей.

Маугли нырнул в чащу и побежал к реке, протекавшей в глубине долины. Тут он остановился, услышав охотничий вой своей стаи, крик преследуемого самбхура и его фырканье; очевидно, он остановился, собираясь отбиваться. Тотчас же послышался злобный, полный горечи вой молодых волков:

– Акела! Акела! Одинокий Волк, покажи свою силу! Место вожаку стаи! Бросайся!

Вероятно, Одинокий Волк прыгнул и промахнулся: Маугли услышал лязг его зубов и короткий лай, вырвавшийся у него из горла, когда олень опрокинул его передней ногой.

Маугли не стал ждать больше, а побежал; и по мере того, как он углублялся в возделанные поля, где жили люди, позади него вой затихал.

«Багира сказала правду, – задыхаясь подумал Маугли и угнездился в кормушке для скота близ окна одной хижины. – Завтра наступит важный день для Акелы и для меня».

Прижимаясь лицом к окну и глядя на пламя очага, мальчик увидел, как жена хозяина дома поднялась и стала в темноте бросать в огонь какие-то чёрные кусочки; когда же пришло утро, и дымка тумана побелела и сделалась холодной, маленький ребёнок взял сплетённую из веток чашку, внутри вымазанную глиной, наполнил её тлеющими угольями, прикрыл своим одеялом и вышел с нею из хижины, направляясь к коровам в загоне.

– И всё? – прошептал Маугли. – Если это может сделать детёныш – нечего бояться!

Он обогнул угол дома, встретил мальчика, вырвал у него из рук чашку и скрылся в тумане. А мальчик громко кричал и плакал от ужаса.

– Они очень похожи на меня, – сказал Маугли, раздувая угли, как при нём это делала женщина. – Эта вещь умрёт, если я не покормлю её, – и он подбавил сухих веток и коры в красные угли.

На половине горного склона Маугли встретил Багиру; капли утренней росы сверкали на её чёрной шерсти, как лунные камни.

– Акела промахнулся, – сказала пантера, – его убили бы в эту ночь, но им нужен также ты. Тебя искали на горе.

– Я был среди вспаханных земель. Я готов. Смотри!

Маугли поднял чашку.

– Хорошо. Слушай: я видела, что люди опускают в эту красную вещь сухие ветки и тогда на них расцветает Красный Цветок. Тебе не страшно?

– Нет, чего бояться? Теперь я помню (если это не сон), как раньше, чем я сделался волком, я лежал подле Красного Цветка и мне было так тепло и приятно.

Весь этот день Маугли просидел в пещере, он смотрел за углями, опускал в чашку сухие ветки и наблюдал за ними. Одна ветка особенно понравилась мальчику, и когда вечером в пещеру пришёл Табаки и довольно грубо сказал ему, что его требуют на Скалу Совета, он засмеялся и хохотал так, что Табаки убежал. Всё ещё смеясь, Маугли пошёл к месту собрания стаи.

Акела лежал подле своего бывшего камня в знак того, что место вожака открыто, а Шер Хан со своей свитой волков, питавшихся остатками его пищи, не скрываясь, расхаживал взад и вперёд. Ему льстили, и он не боялся. Багира легла подле Маугли, который зажал между своими коленями чашку. Когда все собрались, заговорил Шер Хан; он не осмелился бы сделать этого во времена расцвета силы Акелы.

– Он не имеет права говорить, – прошептала Багира Маугли. – Скажи это. Он собачий сын. Он испугается!

Маугли поднялся на ноги.

– Свободный Народ, – громко прозвучал его голос. – Разве Шер Хан водит стаю? Какое дело тигру до места нашего вожака?

– Ввиду того, что это место ещё свободно, а также помня, что меня просили говорить… – начал Шер Хан.

– Кто просил? – сказал Маугли. – Разве мы шакалы и должны прислуживать мяснику, убивающему домашний скот? Вопрос о вожаке стаи касается только стаи.

– Молчи ты, щенок человека!

– Дайте ему говорить. Он хранил наш Закон!

Наконец, прорычали старшие волки:

– Пусть говорит Мёртвый Волк.

Когда вожак стаи не убивает намеченной добычи, весь остаток жизни (обыкновенно очень короткий) недавнего предводителя зовут Мёртвым Волком.

Усталым движением Акела поднял свою старую голову.

– Свободный Народ и вы, шакалы Шер Хана! Двенадцать лет я водил вас на охоту и с охоты, и за всё это время никто, ни один волк не попался в ловушку и не был изувечен. Теперь я упустил добычу. Вам известно, как был выполнен заговор. Вы знаете, что меня привели к крепкому самбхуру, чтобы показать всем мою слабость. Задумали умно! Вы вправе убить меня теперь же на Скале Совета. Поэтому я спрашиваю вас, кто выйдет, чтобы покончить с Одиноким Волком? В силу Закона Джунглей вы должны выходить по одному.

Наступило продолжительное молчание; никто из волков не хотел один на один насмерть бороться с Акелой. Наконец, Шер Хан проревел:

– Ба, какое нам дело до этого беззубого глупца? Он и так скоро умрёт. Вот детёныш человека прожил слишком долгое время. Свободный Народ, с первой же минуты его мясо было моим. Отдайте его мне! Мне надоело всё это безумие. Десять лет он смущал джунгли. Дайте мне человеческого детёныша. В противном случае я всегда буду охотиться здесь, не оставляя вам ни одной кости. Он человек, человеческое дитя, и я ненавижу его до мозга моих костей.

И более половины стаи завыло:

– Человек! Человек! Человек! Что делать у нас человеку? Пусть уходит откуда пришёл.

– И обратит против нас всё население окрестных деревень? – прогремел Шер Хан. – Нет, отдайте его мне! Он человек, и никто из нас не может смотреть ему в глаза.

Акела снова поднял голову и сказал:

– Он ел нашу пишу, спал рядом с нами; он загонял для нас дичь. Он не нарушил ни слова из Закона Джунглей.

– И я заплатила за него жизнью быка, когда он был принят. Бык вещь неважная, но честь Багиры нечто иное, за что она, может быть, будет биться, – самым мягким голосом произнесла чёрная пантера.

– Бык, внесённый в виде платы десять лет тому назад? – послышались в стае ворчащие голоса. – Какое нам дело до костей, которым минуло десять лет?

– Или до честного слова? – сказала Багира, оскалив белые зубы. – Правильно вас зовут Свободным Народом!

– Человеческий детёныш не имеет права охотиться с жителями джунглей, – провыл Шер Хан. – Дайте его мне!

– Он наш брат по всему, кроме рождения, – продолжал Акела. – А вы хотите его убить! Действительно, я прожил слишком долго. Некоторые из вас поедают домашний скот, другие же, наученные Шер Ханом, пробираются в тёмные ночи в деревни и уносят детей с порогов хижин. Благодаря этому, я знаю, что вы трусы, и с трусами я говорю. Конечно, я должен умереть, и моя жизнь не имеет цены, не то я предложил бы её за жизнь человеческого детёныша. Но во имя чести стаи (вы забыли об этом маленьком обстоятельстве, так как долго были без вожака) обещаю вам: если вы отпустите человеческого детёныша домой, я умру, не обнажив против вас ни одного зуба. Я умру без борьбы. Благодаря этому в стае сохранится, по крайней мере, три жизни. Больше я ничего не могу сделать; однако, если вы согласны, я спасу вас от позорного убийства брата, за которым нет вины, брата, принятого в стаю по Закону Джунглей после подачи за него двух голосов и уплаты за его жизнь.

– Он человек, человек, человек! – выли волки, и большая их часть столпилась около Шер Хана, который начал размахивать хвостом.

– Теперь дело в твоих руках, – сказала Багира Маугли. – Нам остаётся только биться.

Маугли держал чашку с углями; он вытянул руки и зевнул перед лицом Совета, но его переполняли ярость и печаль, потому что, по своему обыкновению, волки до сих пор не говорили ему, как они его ненавидят.

– Слушайте вы, – закричал он, – зачем вам тявкать по-собачьи? В эту ночь вы столько раз назвали меня человеком (а я так охотно до конца жизни пробыл бы волком среди волков), что теперь чувствую истину ваших слов. Итак, я больше не называю вас моими братьями; для меня вы собаки, как для человека. Не вам говорить, что вы сделаете, чего не сделаете. За вас буду решать я, и чтобы вы могли видеть это яснее, я, человек, принёс сюда частицу Красного Цветка, которого вы, собаки, боитесь!

Он бросил на землю чашку; горящие угли подожгли клочки сухого мха; мох вспыхнул. Весь Совет отступил в ужасе перед запрыгавшим пламенем.

Маугли опустил сухую ветвь в огонь, и её мелкие веточки с треском загорелись. Стоя посреди дрожавших волков, он крутил над своей головой пылающий сук.

Акела, суровый старый волк, никогда в жизни не просивший пощады, жалобно взглянул на Маугли, который, весь обнажённый, с длинными чёрными волосами, рассыпавшимися по его плечам, стоял, освещённый горящей ветвью, а повсюду кругом тени трепетали, дрожали и прыгали.

– Хорошо, – сказал Маугли, медленно осматриваясь. – Я вижу, что вы собаки, и ухожу от вас к моим родичам… если они мои родичи. Джунгли для меня закрыты, и я должен забыть вашу речь и ваше общество, но я буду милосерднее вас. Только по крови я не был вашим братом, а потому обещаю вам, что сделавшись человеком между людьми, я вас не предам, как вы предали меня. – Маугли толкнул ногой горящий мох, и над ним взвились искры. – Между нами и стаей не будет войны, но перед уходом я должен заплатить один долг.

Маугли подошёл к Шер Хану, который сидел, глупо мигая от света, и схватил тигра за пучок шерсти под его подбородком. Багира на всякий случай подкралась к своему любимцу.

– Встань, собака, – приказал Маугли Шер Хану. – Встань, когда с тобой говорит человек, не то я подожгу твою шерсть.

Уши Шер Хана совсем прижались к голове, и он закрыл глаза, потому что пылающая ветка пододвинулась к нему.

– Этот убийца домашнего скота сказал, что он убьёт меня на Совете, так как ему не удалось покончить со мной, когда я был маленьким детёнышем. Вот же тебе, вот! Так мы, люди, бьём наших собак. Пошевели хоть усом, и Красный Цветок попадёт тебе в глотку.

Он бил веткой по голове Шер Хана, и в агонии страха тигр визжал и стонал.

– Фу, уходи теперь прочь, заклеймённая кошка джунглей! Только знай: когда я снова приду к Скале Совета, на моей голове будет шкура Шер Хана. Дальше: Акела может жить где и как ему угодно. Вы его не убьёте, потому что я не желаю этого. И думается мне, что недолго будете вы сидеть здесь, болтая языком, точно вы важные особы, а не собаки, которых я гоню. Вот так!

Конец большой ветки ярко горел. Маугли бил ею вправо и влево; когда искры попадали на шерсть волков, сидевших кольцом, они с воплем убегали. Наконец, подле Скалы Совета остались Акела, Багира и около десятка волков, которые приняли сторону Маугли. И вот в своей груди Маугли почувствовал такую боль, какой не испытал ещё никогда в жизни. У него перехватило дыхание; он всхлипнул, и слёзы потекли по его лицу.

– Что это, что это? – спросил он. – Я не хочу уходить из джунглей и не понимаю, что со мной. Я умираю, Багира?

– Нет, Маленький Брат. Это только слёзы, такие слёзы бывают у людей, – сказала Багира. – Да, теперь я вижу, что ты взрослый человек, а не человеческий детёныш. Отныне джунгли, действительно, закрыты для тебя. Пусть они льются, Маугли; это только слёзы!

Так Маугли сидел и плакал, точно его сердце разбилось. Раньше он не знал слёз.

– Теперь, – сказал, наконец, мальчик, – я уйду к людям, но прежде попрощаюсь с моей матерью.

Он пошёл в ту пещеру, в которой жил с семьёй Отца Волка, и так плакал, прижимаясь к меху волчицы, что четыре молодых волка жалобно завыли.

– Вы меня не забудете? – спросил их Маугли.

– Не забудем, пока у нас хватит сил бегать по следам. Когда ты сделаешься человеком, приходи к подножию холма, мы будем с тобой разговаривать и по ночам станем выбегать в поля, чтобы играть с тобой.

– Возвращайся скорее, – сказал Волк Отец, – возвращайся скорее, о мудрая лягушечка, потому что мы, твоя мать и я, уже стары.

– Скорее приходи, – повторила Волчица Мать, – мой маленький бесшёрстый сынок, потому что знай, дитя людей, я любила тебя больше, чем кого-нибудь из моих волчат.

– Конечно, приду, – ответил Маугли, – и приду для того, чтобы положить на Скалу Совета шкуру Шер Хана. Не забывайте меня. Скажите в джунглях, чтобы меня там не забывали. Начала загораться заря; Маугли спускался с горного откоса; он, молчаливый и одинокий, шёл к таинственным существам, которых зовут людьми.

Братья Маугли

— Тс-с-! .. — Сказала Мать Волчица. — Это охота на Человека! ..

Закон Джунглей, который никогда не предписывает ничего безосновательно, запрещает охотиться на Человека. Дело в том, что убийство человека рано или поздно вызовет прибытия белых людей с ружьями верхом на слонах и нескольких сотен темнокожих людей с барабанами, ракетами и факелами. И тогда каждый в Джунглях терпит бедствие.

Звери же объясняют между собой этот закон иначе: по их мнению, Человек — это слабое и наименее защищена существо, и поэтому трогать ее «не подобает охотнику».

Рычание раздавалось все громче и громче и наконец закончилось громовым «ррр!» тигра, который бросается на добычу. Потом послышалось вой Шер-Хана, — вой, в котором было мало тигрового.

— Не поймал, — сказала Мать Волчица.

В кустах что-то тихо зашуршало.

— Человек! — Воскликнул Отец Волк, щелкнув зубами. — Человеческий детеныш. Смотри!

Прямо перед ними, ухватившись за самую низкую веточку, стояла голая смуглая ребенок, только что начинала ходить, — никогда еще до волчьего логова не приходила (да еще ночью!) такая слабенькая и такая нежная крошка. Ребенок посмотрела в глаза Отцу Волку и засмеялась.

Лунный свет, сеялось сквозь отверстие пещеры вдруг померкло: огромная квадратная голова и плечи Шер-Хана загородили вийстя.

— Шер-Хан делает нам большую честь, — сказал Отец Волк, но глаза его горели гневом. — Что нужно ИИИер-Хану?

— Мою добычу, — сказал Шер-Хан.

— Волки — Свободное Племя! — Ответил Отец Волк. — Человеческий детеныш принадлежит нам, его убьют только если мы сами того захотим.

Мать Волчица смело взглянула в разъяренные глаза Шер-Хана.

— А это я, Ракша (Сатана), отвечаю тебе! Человеческий детеныш мое! И его не убьют! Оно будет жить и бегать в нашей Стаи, охотиться вместе с нами. Прочь!

Акела, большой серый Одинокий Волк, руководивший стаей благодаря своей большой силе и разуму, лежал на Скале Главаря, растянувшись во весь рост.

Наконец пришло время показать всем мальчика, и шерсть на шее Матери Волчицы сразу настовбурчилася. Отец Волк вытолкнул Маугли-Лягушонок — так они его звали — на середину круга, где он сел и, смеясь, начал играть камешками.

— Детеныш мой! Отдайте его мне!

Акела даже глазом не моргнул, он только сказал:

— Смотрите внимательно, о волки! Какое дело Свободном Племени к чьих приказов, кроме Свободного Племени! Смотрите внимательнее!

Со всех сторон слышалось приглушенное ворчание:

— Зачем Свободному Племени Человеческий детеныш?

Закон Джунглей предусматривает, что в тех случаях, когда возникает несогласие, принимать щенок к Стае, за него должны вступиться крайней мере два члена Стаи, кроме отца и матери.

— Кто выступает за детеныша? — Спросил Акела.

Ответа не было, и Мать Волчица уже приготовилась к драке.

Тогда единственный зверь другой породы, допущенный на Племенную Раду, — Балу, сонливость бурый медведь, который обучал волчат Закону Джунглей, поднялся на задние лапы и прорычал:

— Человеческий детеныш! — Сказал он. — Человеческий детеныш не принесет нам никакой беды. Я сам буду его учить.

Черная тень упала посреди круга. Это была Багира, черная пантера, вся черная, как сажа, но с прекрасными пятнами на меху, которые блестели в свете луны, словно нарисованные. Все знали Багиру, и никто не решался становиться ей на пути.

— О Акела, и вы, Свободное Племя! — Замурчал она. — Я не имею права быть на вашей Совете; но по Закону Джунглей, когда возникает сомнение относительно нового щенка и ему грозит смерть, жизнь этого щенка можно выкупить. Убивать голое детеныша — просто позор. Кроме того, оно может вам пригодится, когда подрастет. К словам Бала я приложу быка, если вы согласны принять Человеческий детеныш к своей Стае, как велит закон. Чего же тут раздумывать?

— Так в чем же дело? Ущерб нам может сделать голое лягушонок?

— Где бык, Багира? Пусть его примут …

А Маугли играл себе своими камнями и не обращал никакого внимания на волков, которые подходили один за другим, чтобы рассмотреть его. Наконец все они отправились с горы в долину к мертвому быка, остались только Акела, Багира, Балу и волки, которые усыновили Маугли.

Вот так и приняли Маугли к Сионийськои Стаи — ценой забитого быка и доброго слова Балу.

Когда Акела, вожак грае, впервые ошибся, не поймав оленя, молодые волки, подстрекаемые Шер-Ханом, захотели убить и его, и Маугли. По совету Акела Маугли достает из человеческого жилья Красную Цветок — огонь, и заставляет Шер-Хана и его окружение бояться и уважать силу Маугли.

Охота Каа

Балу учил Маугли Законам Джунглей, общим для всех племен, за исключением обезьяньего Племени, у которых не было ни законов, ни собственного языка. Цитата:

Все, что Бала сказал о обезьян, была чистая правда. Они живут на верхушках деревьев, а поскольку звери редко смотрят вверх, то обезьянам не приходится сталкиваться с жителями Джунглей. Зато, когда обезьянам случается увидеть больного волка, или раненого тигра или медведя, они его мучают, бросают на зверей орехи и ветки, чтобы как-то развлечься и вместе с тем обратить на себя внимание. Они все время собираются избрать себе вожака, выработать свои собственные законы и обычаи, но никогда этого не делают, потому что на второй день все забывают; Ни один зверь не может добраться до них, но, с другой стороны, никто и не обращает на них внимания. Вот почему они были так довольны, когда Маугли пришел к ним поиграть.

Все и кончилось бы на этом, потому нрав Бандар-логов такова, что заинтересовать их надолго ничто не может, но одной обезьяне пришла в голову, как ей показалось, замечательная идея, и она начала уверять других, Маугли будет чрезвычайно полезен их племени, ибо он умеет сплетать ветви вместе для защиты от ветра: следовательно, когда они его поймают, то он научит и их то делать и они станут самым умным племенем Джунглей, таким умным, что все обратят на них внимание и завидовать им!

Задумав это, они начали очень тихо пробираться сквозь Джунгли за Балу, Багирой и Маугли, пока те легли полдень отдохнуть. Маугли, которому было очень стыдно за свои поступки, заснул между Багирой и Балу, решив не иметь больше дела с обезьяньим племенем.

Вдруг он сквозь сон почувствовал, как чьи сильные, жесткие, маленькие руки схватили его за руки и ноги; перед глазами промелькнули зеленые ветви, и наконец Маугли изумлением увидел сквозь раскачаны ветви деревьев, как Балу вскочил с таким страшным ревом, что, пожалуй, переполошил все jungle, а Багира, оскалив зубы, прыгнул на дерево.

Через коршуна Чиля Маугли передал, куда его перетащили обезьяны. Багира и Балу прибегли к помощи Каа, каменного питона, одного из самых умных в Джунглях. Вместе с мощным питоном, которого боялись Бондарь-Логи, Багира и Балу освободили Маугли.

Тигр! Тигр!

Защитив Акела и себя от нападения молодых волков и Шер-Хана, Маугли оставил Джунгли и решил спуститься в долину к людям.

Мессуа, женщина, у которой тигр похитил ребенка, взяла к себе Маугли. Началась жизнь Маугли-пастуха. Со известиями из Джунглей к Маугли время от времени появлялся Серый Брат, и сообщил о ловушке, которую готовил Шер-Хан для Маугли.

Помочь Маугли уничтожить Шер-Хана взялись Серый Брат и Акела, что гнали разделено стадо буйволов прямо на засаду Шер-Хана.

Маугли приложил руки ко рту и крикнул в овраг: эхо покатилась от скалы к скале.

Через некоторое время они услышали длинный сонный рев сытого тигра, который только что проснулся.

— Кто зовет? — Заревел Шер-Хан.

— Я, Маугли! Ну, убийцы человеческого скота, пришло твое время идти на Скалу Совета! .. Вниз гони их, вниз, Акела!

Буйволы были остановились на минутку край балки, но Акела во все горло закричал ловчий Зови, и они бросились друг за другом, словно лодки в речные пороги; песок и камни так и полетели из-под ног. Тронувшись, буйволы уже не могли остановиться, и никто не мог бы этого сделать.

Лавина черных рогов, вспененным морд и выкаченных глаз неудержимо понеслась вдоль оврага, словно валуны, во время половодья; слабее буйволы были оттеснены на склоны оврага и продирались сквозь чащу вьющихся растений. Теперь животные понимали, чего от них хотят: страшной атаки стада буйволов, против которой не может устоять ни один тигр!

Шер-Хан, услышав громовой топот их копыт, вскочил и побежал вниз оврагом, поглядывая то в одну, то в другую сторону и ища места, где можно было бы вылезти; но стены балки были слишком обильные, и он, обважнившы от пищи и воды, бежал дальше, пытаясь избежать столкновения с буйволами.

Череда, разбрызгивая во все стороны воду, с ревом промчалась через большую лужу, у которой недавно отдыхал тигр, и отправилась дальше. Маугли услышал, как ревут в ответ буйволицы с другого конца оврага, и увидел, как Шер-Хан повернул назад. Тигр знал, что когда нет другого выхода, то лучше встретить быков, чем коров с телятами. Рама споткнулся, наступил на что-то мягкое и вместе с другими быками врезался в самую середину второй половины стада. Акела и Серый Брат бросались во все стороны, хватали буйволов за ноги, и хотя стадо опять хлынула к оврагу, Маугли все же повезло завернуть буйвола Раму, — а за ним и все стадо направилась к болотам. Шер-Хана не надо было больше топтать. Он был мертв, и к нему уже начали слетаться коршуны.

— Собаке собачья и смерть, братья, — сказал Маугли, вынимая нож, который он всегда, с тех пор как пришел к людям, носил с собой в ножнах, висевшие на шее.

Вдруг чья-то рука легла на плечо. Подняв глаза, Маугли увидел Бульдео с ружьем. Дети рассказали в селе о том, что буйволы одурели, и разъяренный Бульдео пришел обругать Маугли по недосмотру. Волки попрятались, как только увидели, что приближается Человек.

— Ты с ума сошел! — Грозно закричал Бульдео. — Ты думаешь, что можешь содрать шкуру с тигра? Смотри, это же хромой тигр, за голову которого назначена сто рупий! Ну что ж, мы простим тебе то, что ты упущений стадо, а может, я еще дам тебе рупию из тех, что получу в награду!

— Гм, — как бы про себя проговорил Маугли, сдирая кожу с передней лапы. — Так ты хочешь взять вознаграждение, а мне, дай одну рупию? Ну, а я тебе скажу, что шкура нужна мне самому!

— Как ты смеешь так говорить с первым охотником на селе?

— Клянусь быком, искупил меня! — Закричал Маугли, торопясь дойти до тигрового плеча. — Что ж, я все утро болтать здесь с серой обезьяной? Сюда, Акела! Этот человек надоел мне!

Бульдео, который все еще стоял, наклонившись над головой тигра, вдруг оказался на траве под большим серым волком, а Маугли спокойно билував тигра дальше, словно был один-единственный на всю Индию.

Надо отдать Бульдео должное: если бы он был моложе лет на десять, то попытался бы побороться с Акела, встретившись с ним в лесу. Но волк, так слушается приказов мальчика, был не совсем обычный зверь! «Конечно, это волшебство», — думал Бульдео и даже не был уверен, поможет ему тот амулет, который он носил на шее. Охотник лежал тихо-тихо, не смея даже пошевелиться и ожидая ежеминутно, что Маугли превратится в тигра.

— магараджи, великий царь! — Произнес он наконец дрожащим голосом. — Я старый. Я думал, что ты обычный пастушок. Позволишь ты мне встать и уйти, или твой слуга разорвет меня на куски?

— Иди, и пусть с тобой будет мир! Только дальнейшем Не хватайся к моей добыче. Пусти его, Акела!

Придя в деревню, Бульдео рассказал целую историю о колдовстве, а жрец выслушал ее и нахмурился.

Когда стадо приблизилась к деревне, Маугли увидел огни и услышал звуки рогов и перезвон храмовых колоколов. У сферы его ждало почти полсела. «Это потому, что я убил Шер-Хана», — подумал Маугли, но вдруг на него полетела ливень камней, и крестьяне закричали:

— Колдун! Волчий урод! Черт с Джунглей! Прочь от нас!

Старое ружье громко бабахнула, и один молодой буйвол заревел от боли.

— Опять колдовство! — Закричали крестьяне. — Он может отвлекать от себя шара! .. Бульдео, и то же твой буйвол!

— Однако они не лучше нашей Стаю, эти твои братья! — Сказал Акела, спокойно усаживаясь на землю. — Если шары то значат, то мне кажется, что они хотят тебя прогнать.

— Волк! Волчий урод! Убирайся отсюда! — Кричал жрец, размахивая перед собой веткой священного растения — Тульса.

— Опять? — Удивленно спросил Маугли. — В прошлый раз меня прогнали за то, что я Человек, а теперь за то, что я волк! Пойдем, Акела!

Только одна женщина — то была Мессуа — подбежала к стаду и закричала:

— О сын мой, сын мой! Они говорят, что ты — колдун, что ты можешь превратиться в любого зверя! Я не верю этому, но ты все же уходи отсюда, потому что они тебя убьют.

Маугли засмеялся коротким, мрачным смехом: камень попал ему в лицо.

— Это одна из тех нелепых выдумок, которые они рассказывают вечером под большим деревом. По крайней мере знай, что за твоего сына вознаграждены! Я не колдун, Мессуа. Прощай! — Крикнул Маугли.

Он круто повернулся и пошел прочь из Одиноким Волком; когда он взглянул на звезды, то почувствовал себя счастливым.

— Теперь уже не придется мне спать в ловушках, Акела! Возьмем шкуру Шер-Хана и пойдем … Нет, не будем делать крестьянам никакого зла, ибо Мессуа была добра ко мне!

Луна уже заходил, когда Маугли подошел к Скале Совета и остановился перед логовом Матери Волчицы.

— Они прогнали меня с Человеческой Стаи, Мать! — Закричал Маугли. — Но я сдержал свое слово и пришел со шкурой Шер-Хана!

Мать Волчица важно вышла со своими волчатами, и глаза у нее вспыхнули, когда она увидела Шер-хану шкуру.

И тогда Маугли пропел свою песню без рифм, песню, что сама родилась в его душе. И он пел ее так громко, как только мог, и так долго, насколько позволял дыхание. А в перерывах ему подвывала Серый Брат и Акела.

А один худющий волк завыл:

— Воды нам снова, Акела! Управляй нами снова, Человеческий детеныш, потому что нам надоело это беззаконие и мы хотим снова быть свободные племена!

— Человеческая Стая и Волчья Стая прогнали меня, — сказал Маугли. — Теперь я охотиться в джунглях сам!

Утренняя песня джунглей

Маугли преодолевал милю за милей, пробегая по девять миль в час, и радовался, что не ослаб после долгих месяцев жизни с людьми. Он думал только об одном — освободить Мессуа и ее мужа.

Уже спустились сумерки, когда Маугли разглядел хорошо знакомы пастбища и дерево Дхака, где его ждал Серый Брат в то утро, когда он убил Шер-Хана. И хотя мальчик сердился на весь человеческий род и его обычаи, все же он почувствовал, как нечто сдавило горло, и с трудом перевел дыхание, увидев сельские кровли.

Под стеной он прокрался в дом Мессуа. Заглянул в окно. Мессуа лежала судьбы, рот у нее был заткнут, руки и ноги скручены ремнями; женщина тяжело дышала и стонала. Мужа ее привязали К ярко раскрашенного кровати. Дверь хижины, выходившие на улицу, были плотно прикрыты, снаружи их подпирали спинами три или четыре человека. Маугли влез в окно, наклонившись, попереризав ремни, которыми были связаны супруги, вытащил изо рта Мессуа тряпье, потом поискал, нет ли в хате молока.

Мессуа почти обезумела от боли и страха (с самого утра ее били и швыряли в него камнями), и Маугли едва успел своевременно закрыть рукой ей рот, чтобы не закричала. Смущенный и взбешенный муж Мессуа сел и начал выбирать землю и различный мусор из своей закуйовдженои бороды.

— Я знала, я знала, что он придет, — зарыдала наконец Мессуа. — Теперь я уверена — он мой сын, — и она прижала Маугли к сердцу.

Дохе Маугли держался спокойно, но теперь весь задрожал, и это удивило его самого,

— Зачем эти ремни? Почему они тебя связали? — Спросил мальчик, помолчав.

— Чтобы убить за то, что мы приняли тебя как сына, за что же еще, — сказал мужчина мрачно. — Посмотри, я весь в крови.

Мессуа не сказала ничего, но Маугли взглянул на ее раны, и мужчина и женщина услышали, как мальчик заскрежетал зубами.

— Кто это сделал? — Спросил он. — Им надо отплатить.

— Это дело всей деревни. Я был очень богатый, имел много скота. Вот мы и стали колдунами, предоставив убежище тебе.

— Я не понимаю, пусть расскажет Мессуа.

— Я давала тебе молоко, Нату, помнишь? — Робко сказала Мессуа. — Ты мой сын, которого схватил тигр, и поэтому я очень любила тебя. Крестьяне сказали, что я твоя мать, мать оборотня, и поэтому заслуживаю смерти.

— Вон там дорога в jungle, — Маугли показал на окно. — Ваши руки и ноги свободны. Убегайте.

Маугли снаряжает в путь джунглях для Мессуа и ее мужа охрану — Мать Волчицу.

Канхивари станет безопасным убежищем для изгнанников.

Между тем Багира привела ужас на жителей села, пришедших сжечь дом Мессуа вместе С ее хозяевами.

Совещание под смоквы краю села становилась все громче. Скоро снялся дикий крик, и целая толпа мужчин и женщин бросился улице. Бульдео и брамин вели перед, а вся толпа бежал за ними и кричал:

— Ведьма и колдун! Зажгите кровлю! Мы покажем, как прятать оборотней.

Немного замялись с дверью. Они были хорошо заперты, но толпа навалился на дверь поднял их прочь. Свет факелов залил комнату, в которой, вытянувшись во весь рост, скрестив лапы и свесив их с одного конца постели, лежала Багира — черная, как смола, и страшная, как ад. Прошло несколько минут полной отчаяния тишине, пока первые ряды людей пятились назад, к порогу. В это время пантера подняла голову и зевнула сладко и нарочно медленно, — так она зевала всегда, когда хотела обидеть кого равного себе. Ее складчатые губы поднимались и оттягивались, красный язык изогнулся, нижняя челюсть отвисла так, что вы могли бы заглянуть в горячее горло пантеры и увидеть огромные клыки, потом челюсти сомкнулись и звякнули, как металлические застежки сундуке. Следующий миг улица опустела. Багира выпрыгнула в окно и уже стояла рядом с Маугли. А охвачен паническим ужасом толпу с криком и ревом бежал по улице; спотыкаясь и падая, крестьяне старались побыстрее добраться до своих хижин.

Казалось, село охватила немая тишина послеобеденного сна, но, прислушавшись внимательно, можно было услышать, как скрипят тяжелые сундуки с зерном: их передвигали к двери.

Никто из села не осмелился преследовать беглецов.

Маугли решил отомстить ленивым, глупым и жестоким жителям села, но жертв не хотел: «мальчик ни за что не лишил бы жизни Человека, чтобы еще раз ощутить ужасный запах крови».

Княжеский Анкас

Большой каменный питон Каа рассказал Маугли о Холодные Пещеры, в которых сторожит Белый Клобук, кобра, охраняющий Кстати, «за худшую из которых умерло бы немало людей».

— О-о! — Сказал Маугли, — так оно же похоже на то, чем развлекается Человеческая Стая. Только это желтое, а там рыжий.

Маугли бросил золотые монеты и пошел дальше … За долгие годы металл раздвинулся и расплылся, как песок во время отлива. Белая кобра сказала правду. Никакими деньгами нельзя было оценить эти сокровища, добытые в течение веков войнами, грабежами, торговлей и налогами.

Маугли, конечно, не мог понять значение этих вещей. Ножи немного заинтересовали мальчика. Но они оказались легче его собственный нож, и Маугли бросил их прочь. Наконец он нашел то действительно привлекательное, оно лежало в углу, возле одного полузасыпанной паланкина. Это был Анкас двофутовои длины, т.е. палка для слонов, похожая на небольшой лодочный крюк. На верхушке палки поблескивал один круглый рубин; весь восьмидюймовый черенок был густо исписан необработанной бирюзой, и это делало его очень удобным. Ниже — нефритовый обидець с гирляндой цветов, листья которых сделано из изумрудов; сами цветы — рубиновые и вставлены в холодный зеленый камень. Вся остальная часть древка изготовлена из чистого слоновой кости, а именно острие и крюк — с золотой инкрустацией, картина ловли слонов. Рисунки касались второго Маугли — старого Хате, и это заинтересовало мальчика.

Белая кобра ползла вслед за Маугли.

— Неужели не стоит умереть ради этого? — Сказала она.

— Не понимаю, — ответил мальчик. — Эти вещи твердые, холодные и совершенно не пригодны для еды. Но вот эту штуку, — Маугли поднял Анкас, — я хочу взять с собой, посмотрю на нее при солнечном свете. Я иду сейчас. Здесь темно и холодно.

— Посмотри под ноги. Они пришли сюда много лет назад, чтобы забрать сокровища. Я поговорила с ними в темноте, и Рони и по сей день лежат здесь.

— Да зачем мне все эти сокровища? Если ты позволишь взять с собой Анкас, то я буду считать счастливым свою охоту. Если же нет — все равно охота удачное. Я не дерусь с ядовитым коленом и, кроме того, я знаю Владычна Слово этого племени.

— Здесь только один Владычна Слово — мое.

С горящими глазами Каа бросился вперед.

— Кто просил меня, чтобы я привел Человека? — Прошипел питон.

— Конечно, я, — прошептала старая кобра. — Я давно уже не видела людей. А этот мальчик говорит нашим языком.

— Но об убийстве между нами не было и упоминания. Разве могу я вернуться в Джунгли и сказать, что сам отвел Маугли на смерть? — Возразил Каа.

Маугли спокойно положил руку на голову Каа.

— Дохе белая тварь имела дело с существами из Человеческой Стаи. Старая кобра еще не знает меня, — прошептал мальчик. — Если ей самой захотелось поохотиться, то что же — можно!

В поединке с коброй победил Маугли, взяв с собой Анкас. Когда же мальчик узнает о назначении Анкас — колоть председателя сыновей Хате — слонов, он выбрасывает отвратительный для него предмет, когда же захотел посмотреть еще раз на инкрустацию Анкас, узнал от Багиры, что этот предмет взяла Человек.

Через Анкас, украшенный драгоценностями, шесть человек погибло за одну ночь, убивая друг друга.

Маугли возвращает белом клобуке взят Анкас, чтобы прекратить резню и нелепые смерти людей.

Руди собаки

После смерти Родителей Волков Маугли стал самостоятельным, сильным и мог стать опорой для Балу, Акела и даже Багиры.

Однажды послышалось противное вой шакала, который охотится вслед за тигром или наблюдает, как убивают какую-нибудь крупную добычу. Кроме того, Вонтола, волк-одиночка, принес злополучную весть о наступлении на территорию племени стаи рыжих собак, которые убивают все живое вокруг.

Каа помогает Маугли и всему Племени разработать план спасения без знеславлення рода: в войне против рыжих собак задействовано Маленькое Племя — пчелы.

Жестокие захватчики чужих территорий и неистовые убийцы — рыжие собаки были наказаны, но в этом бою был смертельно ранен Акела, Одинокого Волка. Акела посылает Маугли к людям.

Весенний гон

Наступила весна, Пора Новых Песен. И хотя Маугли давно порвал отношения с людьми, его влекли человеческие жилища.

Подсматривая в открытую дверь хижины, Маугли узнал в женщине с маленьким ребенком Мессуа и даже вспомнил имя, которым его звали от рождения: Нату.

Но Джунгли опять называли его там была его семья.

Год:
1894 Жанр:
сказка

Главные герои:
Маугли — ребенок, выращенный волками

Всемирно известная сказка своим текстом довольно отличается от мультфильмов, снятых по её мотивам. Конечно, в произведении Киплинга нет поющих и танцующих животных. Это боле мрачное, даже жестокое произведение. Оно входит в «Книгу Джунглей» (две части) среди других рассказов об очеловеченных животных. (Одна из самых известных историй – «Рикки-тикки-тави»).

Эта длинная сказка начинается с того, что двухлетний сын дровосека теряется в джунглях. Конечно, ему грозит гибель, в дикой природе слишком много опасностей, тем более, для ребенка, а кроме того, по его следу спешит тигр. Но на своё счастье ребенок оказывается в логове волков, возглавляющих племя. Они защищают человеческого детёныша, даже совет стаи (вместе с пантерой и медведем) это решение поддерживают. Названный Маугли (лягушонком), приёмыш растёт среди волчат.

С героем происходит множество приключений. Например, однажды его крадут мартышки – уносят к себе играть. Но птицы отследили их логово, и Маугли спасли. Повзрослев, Маугли расправляется с тигром, который ещё не оставил идеи его съесть, юноша заманивает его в ловушку, снимает шкуру.

Чем старше Маугли, тем больше волки робеют перед ним, сами не понимая, почему… И это им не нравится! Его приёмный отец уже стар, не может его защитить. Более того, Маугли тянет к людям. Его в деревне принимает семья, потерявшая ребенка. Маугли осваивается, учит язык, становится пастухом. И здесь он Хозяин, животные подчиняются ему безоговорочно. Но злой охотник называет его оборотнем, а приёмных родителей – колдунами. Их собираются сжечь, но Маугли спасает их, а деревню разрушает, используя силу джунглей.

И ещё герой приносит из деревни огонь, чтобы покорить волков, стать хозяином джунглей. Ему всё удаётся, а ведь ему ещё нет семнадцати лет. На его совершеннолетие приходится нападение на родную стаю диких собак. Но Маугли спасает волков, заманив захватчиков в очередную ловушку – с пчелиными ульями. Но до этого волки под его руководством дают страшный бой врагам.

В итоге Маугли возвращается к людям – к приёмным родителям. Он женится, ведёт нормальный для человека образ жизни, хотя и сохраняя воспоминания о необыкновенном детстве. Всё же он стал не просто «выкормышем» волков, чужим и в джунглях, и среди людей, он стал человеком-волком.

Маугли заплатил джунглям добром за добро. Волки, защитившие и вырастившие его, сами были спасены им подросшим приёмышем. Сказка показывает, что всё-таки человек царь природы, просто нужно относиться к ней с пониманием и любовью.

Картинка или рисунок Маугли

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Эшенбах Парцифаль

  Главным героем этого стихотворного рыцарского романа является Парцифаль. Дед Парцифаля – Анжуйский король был убит в сражении. Власть перешла к его старшему сыну, но он предложил разделить престол с младшим братом

• Краткое содержание Гранатовый браслет по главам (Куприн)

  1 глава. Рассказ начинается с описания непогоды, которая наступила в конце лета на берегу Черного моря. Основная масса жителей начала второпях переезжать в город, покидая сады. Княгиня Вера

• Краткое содержание мюзикла Призрак оперы Уэббера

  1881 год. В здании Парижской Оперы обитает фантом. Когда призрак чуть не обрушил декорацию на голову оперной дивы, женщина в возмущении отказалась работать, и на её место приходит талантливая Кристин.

• Краткое содержание Толстой Князь Михайло Репнин

  В произведении Алексея Толстого показан пир, на котором присутствует сам Иван Грозный и его опричники.

• Гофман Эрнст Теодор Амадей

  Эрнст Теодор Амадей Хоффманн был немецким романтиком, автором фантастики и ужасов, юристом, композитором, музыкальным критиком, художником и карикатуристом. Он — субъект и герой знаменитой

В повести английского писателя Дж. Р. Киплинга рассказывается о мальчике по имени Маугли, приёмном сыне диких зверей, живущих в джунглях.

В двухлетнем возрасте маленький сын дровосека теряется в джунглях. За ним по пятам рыщет хромой тигр Шер-Хан и хочет сделать его своей добычей. Ребёнок доползает до логовища волков. Отец и Мать волки принимают его в свою семью и защищают от Шер-Хана. Они называют его Маугли, что в переводе значит «лягушонок».

На совете волчьей стаи медведь Балу, обучающий волчат закону джунглей, и чёрная пантера Багира, которая платит стае за то, чтобы она не выдала малыша на растерзание Шер-Хану, высказываются за то, чтобы Маугли было позволено жить среди волков.

Маугли вырос сильным, бесстрашным, беспощадным к злодеям. Он победил тигра-людоеда Шер-Хана и стал предводителем волчьей стаи, а потом властителем тропических лесов: «…все джунгли были с ним в дружбе, потому что все джунгли его боялись».

Но при этом у Маугли было доброе и отзывчивое сердце. Это видно по его отношению к волку Акеле, медведю Балу, пантере Баги-ре, удаву Каа, о которых он нежно заботится. Маугли с его разумом человека удалось постичь законы джунглей. «Мы одной крови, вы и я», — говорит он обитателям тропических лесов. И поэтому его окружает всеобщая любовь.

Маугли великодушен и благороден. Он не затаил зла на людей, несмотря на то что они забросали его камнями с криками «Ступай прочь!». Через некоторое время Маугли по законам джунглей вернулся к людям и сумел их простить.

Произведение «Маугли» Р.Киплинг можно купить с промокодом на скидку

Книга состоит из двух частей. Некоторые из рассказов повествуют о Маугли, о его жизни в джунглях среди диких зверей. В двухлетнем возрасте маленький сын дровосека теряется в джунглях. За ним по пятам рыщет хромой тигр Шер-Хан и хочет сделать его своей добычей. Ребенок доползает до логовища волков. Отец и Мать волки принимают его в свою семью и защищают от Шер-Хана. Они называют его Маугли, что в переводе значит «лягушонок». На совете волчьей стаи медведь Балу, обучающий волчат закону джунглей, и черная пантера Багира, которая платит стае за то, чтобы она не выдала малыша на растерзание Шер-Хану, просят позволить Маугли жить среди волков.

Ум и смелость Маугли позволяют ему выжить и окрепнуть в сложных условиях жизни в джунглях. Его друзьями и покровителями становятся медведь Балу, Багира, удав Каа, вожак волчьей стаи Акело. В его жизни происходит множество приключений, он учится разговаривать на языке всех обитателей джунглей, и это не раз спасает ему жизнь.

Однажды обезьяны уносят мальчика в Холодные Логовища, разрушенный индусский город, основанный в джунглях несколько веков назад. Багира, Балу и Каа приходят мальчику на помощь и спасают от обезьян, которые забавляются с ним, как с игрушкой.

Через десять лет после прихода Маугли в джунгли вожак стаи Акело становится старым и не может больше покровительствовать своему любимцу. Многие волки ненавидят Маугли, потому что не могут выдерживать его взгляда и ощущают его необъяснимое превосходство. Шер-Хан ждет подходящего момента, чтобы расправиться с Маугли. Тогда по совету Багиры Маугли приносит из деревни огонь. На Скале Совета волчьей стаи он демонстрирует зверям свою силу, подпаливает шкуру Шер-Хана, выступает в защиту Акело.

После этого он уходит из джунглей и идет в деревню, к людям. Там одна женщина по имени Мессуа принимает его за своего некогда утащенного Шер-Ханом сына и дает ему приют у себя в доме. Маугли учит человеческий язык, осваивается с образом жизни людей, а затем на несколько месяцев становится пастухом деревенского стада буйволов. Однажды он узнает от преданных ему волков, что Шер-Хан, уходивший в другую часть джунглей, чтобы залечить свои раны, вернулся. Тогда Маугли заманивает тигра в ловушку и направляет на него с двух сторон буйволиное стадо. Шер-Хан погибает. Прознавший о смерти тигра деревенский охотник желает сам получить за поимку Шер-Хана 100 рупий и хочет отнести его шкуру в деревню. Маугли не позволяет ему этого сделать. Тогда охотник называет его оборотнем, а Мессуа и ее мужа — колдунами. Маугли с тигриной шкурой скрывается в джунглях. Его названых родителей собираются сжечь. Маугли возвращается, помогает им скрыться и добраться до поселения англичан, у которых они могут попросить защиты. На деревню же Маугли насылает диких слонов, буйволов, оленей, и те вытаптывают поля, разрушают дома, разгоняют стада, так что жители вынуждены искать пристанища в каком-то другом месте.

После смерти Шер-Хана и разрушения деревни Маугли возвращается в джунгли, и живется ему теперь особенно хорошо. Он растет красивым, сильным и умным юношей.

Когда он достигает семнадцати лет, место обитания волков подвергается нападению диких рыжих собак-долов. Каждая из них слабее волка, но они нападают полчищами, они голодны и убивают все живое на своем пути. Маугли вместе с Каа заманивает их в ловушку. Хитрость помогает ему разделаться с большей частью непрошеных гостей.

Наступает весна, и Маугли тянет к людям. Он прощается со своими друзьями и окончательно уходит туда, где теперь живет Мессуа и ее недавно родившийся ребенок. Маугли встречает девушку, женится на ней и ведет обычный для человеческого существа образ жизни, однако навсегда сохраняет в памяти первые свои годы, проведенные в джунглях, и образы верных друзей.

«Ведьмак» (2019—…)

Пожалуй, самый громкий фэнтези-сериал после «Игры престолов» с не меньшей армией разномастных фанатов: кто-то влюбился в творчество Анджея Сапковского, наткнувшись на его томики в книжном магазине, кто-то посвятил десятки часов шикарным видеоиграм по серии романов, а кто-то ждал сериал исключительно из-за Генри Кавилла — такое тоже сложно осудить.

Впервые перенести действие романов на экран попытались в Польше еще в 2001 году. И хотя раритетный «Ведьмак» способен вызвать ностальгическую слезу, особой популярности он не снискал. Альтернатива от Netflix добиралась до зрителей долго — сквозь дебри критики за актерский состав и излишне политкорректные решения (это было в духе времени). Особенно фанатам не понравилась исполнительница роли Йеннифер (актриса индийского происхождения Аня Чалотра) и темнокожие эльфы. При этом сериал растерял толику славянского колорита, придававшего аутентичность книжной серии, и в некоторых частях превратился в базовое средневековое фэнтези без уникальных черт.

Но даже эти неурядицы не помешали триумфу «Ведьмака». Вскоре после выхода сериал установил уникальный рекорд: за четыре недели его посмотрело 76 миллионов человек, что на тот момент было абсолютным максимумом для дебютного проекта. Экс-Супермен Генри Кавилл оказался хорош в роли профессионального охотника на монстров. Экшен-сцены, пусть и не столь частые, радовали откровенным смакованием безжалостной резни, а горькое послевкусие финала «Игры престолов» легко перебивал исконно фэнтезийный вайб — с фантастическими тварями, эффектной магией и самым настоящим бардом, словно бы из D&D.

Конечно, совсем идеальным сериал не вышел. Его ругали как минимум за не самый стройный сюжет и затянутую экспозицию. Второй сезон провел работу над ошибками — теперь причин избегать «Ведьмака» не осталось.

«Темный кристалл: Эпоха сопротивления» (2019)

В 1982 году один из создателей «Маппет-шоу» Джим Хенсон представил аудитории уникальную ленту «Темный кристалл» — мрачное фэнтези с передовыми аниматрониками-марионетками в главных ролях. Казалось бы, столкновение малосовместимых видов искусства, экспериментальное и самоуверенное, было обязано провалиться уже на старте разработки идеи, но по итогу проект стал по-настоящему культовой историей.

Продолжения фанаты так и не дождались. Зато получили приквел — как оказалось, в заметках Джима Хенсона и его товарища Фрэнка Оза осталось немало материала, достойного экранизации. Шоу, права на которое в конечном счете достались Netflix, не отказывается от визуального наследия предшественника и при этом выглядит изумительно: неприкосновенные герои-аниматроники, сконструированные настоящими мастерами своего дела, все еще вносят львиную долю обаяния. Плюс ко всему сериал считается самым дорогим проектом с использованием марионеток, а значит, стоит к нему присмотреться хотя бы по этой причине.

«Эпоха сопротивления» действительно качественно исследует мир «Темного кристалла». Если оригинальная лента воспринималась чуть ли не как постапокалиптический эпос о последнем представителе своеобразной расы гельфингов, то приквел поначалу кажется куда радужнее: эльфоподобные создания только-только узнали, что могущественные бессмертные скексисы, почитаемые почти как божества, на самом деле пожирают жизненную энергию мира Тра. У главных героев, кажется, еще есть время все изменить, хотя, понятное дело, просто им не будет.

«Тень и кость» (2021—…)

У каждого жанра искусства есть свои клише и архетипы. Хоррор может обойтись без особняка с полтергейстами, но зачем? В фантастике куда проще бороздить бескрайний космос благодаря прыжкам сквозь гиперпространство. А население фэнтезийных миров вынуждено существовать бок о бок с адскими тварями: в эпосе Мартина, например, жители севера стеной отгородились от сверхъестественных белых ходоков, на просторах Азерота из Warcraft даже самые свирепые бойцы долгие годы сторонились Ледяной короны и ее нежити, а несчастные аборигены из манги «Девочка из Чужеземья» привыкли держаться подальше от  таинственного леса с потусторонними чудовищами.

Сериал «Тень и кость», экранизация бестселлеров Ли Бардуго, чтит традиции. Свежеиспеченный бриллиант жанра царь-панк отправляет зрителя в живописную страну Равка, очевидно вдохновленную царской Россией и полную опасностей: мало того что разделенное надвое государство вынуждено жить в пламени перманентной гражданской войны, так еще больше хлопот доставляют сумрачные монстры из Тенистого каньона — места выхода на поверхность первозданной тьмы.

Главным героем сериала выступает юная сударыня Алина. Кажется, ей суждено было стать еще одним живым клише жанра: только магический дар девушки способен положить конец происходящим ужасам. А пока кульминация скрыта где-то за горизонтом событий, сериал развлекает сюжетами меньшего масштаба: романтическими линиями на фоне насупленного мира, изумительными нарядами героев в духе экспрессивного царизма и изобретательным дизайном сказочной страны в принципе.

«Колесо времени» (2021—…)

Переплюнуть нетленную классику литературы вроде «Властелина колец» ой как непросто — такая амбициозная затея загнала в глубокую депрессию не одного начинающего фантаста. Американский писатель Роберт Джордан, в свою очередь, может считаться образцом зрелого подхода к культурному наследию: он не боится вдохновляться великими эпосами прошлого и даже напрямую заимствовать из них сюжетные ходы, чтобы новая история воспринималась читателем как что-то близкое и родное.

Поэтому не стоит удивляться, если в экранизации «Колеса времени» ряд сцен покажутся пугающе знакомыми. Например, история спасения четверки главных героев из деревни, куда вторглись приспешники злодея, наверняка напомнит первые минуты приключений непутевых хоббитов в компании Арагорна. Другое дело, что Джордан и авторы сериала сами понимают, чем чреват такой подход — с головой в сомнительные референсы никто не уходит.

И пускай добраться до безопасного места невольным героям помогает могущественный маг, кого-то отчаянно напоминающий, история с самого начала все же исследует другую тему — концепт избранного, мессии, способного как спасти от антагониста Темного и его армии монстров весь мир, так и разрушить его одним щелчком пальцев. Такая двусмысленная завязка подогревает интерес к происходящему на просторах классического фэнтезийного Средневековья.

Оригинальный цикл Роберта Джордана насчитывает 14 романов, перенесение которых на экран займет явно не один год. Зато «Игра престолов» уже может напрячься: как минимум по размаху и затянутости сюжета у нового проекта Amazon есть все шансы вырваться вперед и объявить гегемонию на десятилетие, даже больше.

«Карнивал Роу» (2019—…)

Эффектное шоу с Орландо Блумом и Карой Делевинь в главных ролях в свое время сравнивали в прессе с работами Нила Геймана и серией Mortal Engines фантаста Филипа Рива, известной у нас благодаря вольным экранизациям под названием «Хроники хищных городов». Однако люди, читавшие комикс «Сказки» или игравшие в одноименный квест от Telltale, наверняка найдут общие черты и с романом Билла Уиллингхэма, где герои фольклора вроде Большого серого волка и Трех поросят жили в человеческом мире и сталкивались с недетским криминалом, болью и жестокостью.

Похожий концепт и у сериала «Карнивал Роу»: мифологические существа мигрируют из естественного ареала обитания в альтернативный мир в духе викторианской Британии, потому что их дом захватили нехорошие люди. Кентавры, феи и прочие фавны вынуждены ассимилироваться, но это не снижает накала социальных противоречий между представителями человеческой расы и их гостями — в конце концов трения выливаются в череду жестоких убийств, которую и придется расследовать персонажу Орландо Блума. А ведь он, если задуматься, сам в каком-то смысле тот еще эльф.

Не стремясь соответствовать стереотипным представлениям о жанре фэнтези, сериал здорово играет на поле своего сеттинга, смешивая сказочное и максимально приземленное, сплетая историю, полную волшебства, с неприглядными сторонами знакомого нам мира, с расизмом и нищетой. И да, в ходе работы над шоу авторы периодически заигрываются, уходя в сторону мыльных опер, что может испортить впечатление, заданное первыми сериями. Но выглядеть по меньшей мере любопытно от этого «Карнивал Роу» не перестает.

«Американские боги» (2017—…)

У Нила Геймана всегда был особый подход к жанру фэнтези: вместо того чтобы изобретать новые миры с заржавевшей атрибутикой Средневековья, автор мастерски внедрял вымысел в будничные земные декорации. В «Песочном человеке» он рассказывал о приключениях сверхъестественной сущности по имени Сон. В «Благих знамениях» вместе с сэром Терри Пратчеттом отправил демона Кроули и ангела Азирафеля опекать Антихриста, чтобы предотвратить конец света. В «Американских богах» мэтр остался верен себе: организовал батл между парочкой поколений богов на просторах нашего родного космического тела.

Даже такой эпичный, казалось бы, сюжет у Геймана и, соответственно, в экранизации его романа переворачивается с ног на голову. Разношерстные мифологические небожители в лице Одина, Анубиса и даже славянского Чернобога сталкиваются с идолами современности — антропоморфными глобализацией и медиа. А наблюдает за этим роковым противостоянием вчерашний заключенный по имени Тень, который устраивается на работу телохранителем загадочного мистера Среды ради возвращения к жизни жены, погибшей в автокатастрофе.

«Американские боги» — тот тип шоу, к которым нужно быть готовым, чтобы перетерпеть донельзя неспешный темп повествования и нежелание авторов лишний раз ввести зрителя в курс дела. Первый сезон проекта не охватывает и половины оригинального романа, причем вместо активного действия приходится следить за созерцательными странствиями главных героев и бесконечными диалогами, пусть и в красивой визуальной обертке. Впрочем, подождать стоит — с каждым сезоном сериал только набирает ход.

---

VOKA — это видеосервис, где каждый найдет что-то интересное для себя: фильмы и сериалы в HD-качестве и без рекламы, более 130 ТВ-каналов, премьеры новых эпизодов и сезонов одновременно со всем миром, live-трансляции концертов, спортивных матчей, контент собственного производства, а также удобные рекомендации по жанрам, настроению и новинкам.

Весь контент VOKA доступен к просмотру бесплатно для всех новых пользователей в течение первых 30 дней.

Спецпроект подготовлен при поддержке УП «А1», УНП 101528843.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by

Выход мемуаров Маннергейма — событие того же высокого уровня, как и появление три года назад воспоминаний Черчилля.

Наконец на украинском читательском рынке появились эти два наиболее значимых аналитических источника из новейшей военной истории. Привлекательность этих произведений отнюдь не в воспроизведении хода двух мировых войн — об этом написано немало других стоящих книг. И не только в свидетельствах очевидцев о деталях, в которых скрывается дьявол, — в качественных воспоминаниях также нет недостатка.

Даже не в развенчании мифов о якобы спасителях мира Сталине с Жуковым. Невозможность пройти мимо книг Черчилля и Маннергейма скрывается в топ-аналитике, которая до настоящего времени обеспечивает возможность проводить качественное прогнозирование. В нашем случае — относительно перспектив жизни по соседству с Россией.

В прошлом году Маннергейм вышел параллельно в двух издательствах — с разными концепциями перевода и упорядочения.

Для киевского «Нашего формата» текст перевел профессионал Юрий Зуб — едва ли не вся до сих пор представленная украинским языком «взрослая» финская литература вышла из под его пера.

Версия львовской «Астролябии» больше на сто страниц: этот перевод «правильный» с точки зрения словарей и самого автора — Маннергейма, который в одном месте употребляет выражение «обобщенный язык». Как читатель, стремящийся к динамичному изложению, склоняюсь к версии Зуба.

Но как читатель, нуждающийся в предельной точности в аналитике — к варианту «Астролябии» (перевели Назар Довжок и Ольга Ярешко). Поэтому дальше буду все цитировать со ссылкой на это издание. Впрочем, отмечу мимоходом, оба перевода имеют слабое место в постколониальной грамматической зависимости в передаче собственных имен.

В меньшей степени переводчики «Астролябии», но и у них рядом с «Николаевской академией» — император с несуществующим именем «Мыкола». К преимуществам львовского издания отнес бы и почти двести страниц примечаний-комментариев и полторы тысячи иллюстраций, которые заметно детализируют контекст.

Но вернемся к главному, к аналитике Маннергейма. В предисловие научных редакторов «Астролябии» Михаила Слободянюка и Олега Фешовца справедливо указано, что это «подсказки в моделировании стиля поведения россиян на мирных переговорах, в прогнозировании цены и последствий обсуждаемых договоренностей, в выработке инструментов противодействия усилиям противника дестабилизировать наше общество».

Так о чем же нас предупреждает и от чего предостерегает маршал Маннергейм, победитель России?

Осенью 1917 года Финляндия провозгласила свою независимость от империи, на две недели позже, чем Четвертый универсал нашей Центральной рады. Финнам (точнее — именно Маннергейму) хватило четырех месяцев, чтобы сбросить русское иго. У нас на это ушло почти четыре года — и безрезультатно. Почему?

Ведь все происходило по одному сценарию. В Финляндии тогда находился контингент «разбольшевиченой» русской армии в составе сорока тысячи человек. Плюс Балтийский флот, базировавшийся в Хельсинки. Уже в декабре «советы» организовали финскую «красную гвардию» («червоняки» — так ее называли финны), которая «совершала убийства и грабежи».

Вскоре Ленин легализовал их созданием в России «правительства Социалистической рабочей республики» — точь-в-точь, как у нас было назначено правительство Раковского для Харькова. И началась тогдашняя «Новороссия». Десять батальонов «красной гвардии», вооруженных русскими, собрались в Хельсинки, и ночью двадцать восьмого января 1918-го года захватили второй по значению город Тампере.

Именно тогда финский парламент обратился к генералу Маннергейму — защитить страну и стать главнокомандующим сил правопорядка.

Весьма красноречивый комментарий: «Я отметил, что готов взять такую ответственность, но при условии, что Сенат не будет просить ни Швецию, ни Германию о вооруженном вмешательстве в этот процесс. Зато добровольцы и поставка оружия — это именно та помощь, которая нам понадобилась бы. Я также подчеркнул, что народ, если его мнение не изменилось, должен быть готов сам завоевывать свою свободу, преодолевая тяжелые препятствия ценой собственных усилий и крови сыновей».

Мы, украинцы — ни тогда, ни теперь, — так и не дождались такой сильной установки: должны все сделать сами.

Маннергейм поставил на добровольцев. Сформировал из них армию. Конечно, были и забавные случаи: «Однажды рота… захотела, пока на фронте было затишье, посетить сауну, и, конечно же, дома… Мужчины оставили свои винтовки в штабе и сели на поезд… Вернулись только через два дня».

Но, именно те, увлеченные сауной мужчины, отстояли независимость своей страны. Уже в течение первых дней антисоветского сопротивления была освобождена треть страны, разоружены пять тысяч русских; захвачено восемь тысяч винтовок, тридцать четыре пулемета, тридцать семь орудий.

Ответ Маннергейма красной России был молниеносным и бескомпромиссным — он не был социалистом, как тогдашние руководители Украины, поэтому на него не влияла коммунистическая пропаганда. Но она влияла на других его земляков.

Снизу были одурманенные «червоняки», в парламенте заседали профессиональные лоббисты хаоса. Декларация о независимости Финляндии была принята с разницей лишь в двенадцать голосов: «за» — сто депутатов от правых партий, «против» — восемьдесят восемь социал-демократов.

Благоприятность стартовой позиции финского освободительного движения — даже не в десять раз меньшем количестве населения страны (если сопоставить это с количеством российских и пророссийских вооруженных формирований, финнам было гораздо труднее, чем украинцам).

«По мнению одного из премьер-министров УНР Исаака Мазепы, поражение в украинской освободительной борьбе 1917-1921 годов было, в определенной степени, обусловлено тем, что грамотность на Украине в начале двадцатого века составляла двадцать один процент населения (в Галиции, подвластной Австрии — тридцать девять процентов), тогда как в Финляндии — восемьдесят один процент», — читаем в книге Дмитрия Шурхала «Скоропадский, Маннергейм, Врангель: кавалеристы-государственники» (К.: Zалізний тато (Железный папа), 2020).

Вот оно: в 1917-м году Финляндия имела уровень культуры, достаточный для сопротивления азиатчине. Образно говоря, развлечения финских добровольцев-любителей сауны оказались доминантными в соревновании с развлечениями россиян: «Солдаты залезали на крыши вагонов первого класса и оправлялись в вентиляционные отверстия», — приводит свидетельства Шурхал.

Разницу культурного потенциала Финляндии и Украины вскользь показал и тогдашний посол Герман Гуммерус, прибывший в Киев в конце августа 1918-го года: «Все, что я слышал и читал о политическом положении Украины и ее народа, не давало мне повода для больших надежд» (Украина в переломные времена. Шесть месяцев во главе посольства в Киеве. — К.: Таксон, 1997).

В конце концов, и сам Маннергейм говорил о том же: «Я был уверен, что возможности для спасения культуры и общественного строя в нашей стране в корне отличались от русских».

Массовое украинское бескультурье в начале двадцатого века — результат более трехсотлетнего предыдущего влияния оккупационной «великой русской культуры».

Финляндия тоже была оккупирована Москвой, но на несколько иных началах: за ее спиной всегда стояла нешуточная военная мощь Швеции и отчасти Германии. Поэтому Кремль предоставил финнам максимальную автономию: «Финляндия до 1917 года имела собственные суды, налоговую и таможенную службы, собственную полицию, собственную денежную единицу, а к 1901 году — даже небольшую собственную армию и офицерскую школу.

Финны (как, собственно, и сам барон Маннергейм) вступали в ряды русской императорской армии лишь по собственной воле: здесь стоит упомянуть тот факт, что в разное время в российском войске и флоте служило около четырехсот генералов и адмиралов, выходцев из княжества. В те времена финны говорили: «Мы уже не шведы, но мы не станем русскими, так что останемся финнами».

И когда в конце девятнадцатого — начале двадцатого века имперское правительство попыталось полностью инкорпорировать автономию, прибегнув к такой знакомой нам русификаторской политике, то это настолько возмутило общество, что русские вынуждены были отступить», —подчеркивают Н. Слободянюк и А. Фешовец.

Убийство генерал-губернатора Великого княжества Финляндского (1904), взявшегося было воплощать в жизнь эту политику, превратило исполнителя покушения в национального героя.

«Именно этой институциональной прочности, как и ярко выраженной, понятной даже простому обывателю инаковости (непохожести) (языковой, культурной, экзистенциальной), не хватило нам в 1917-1920 годах, а отчасти не хватает и сейчас», — пишут далее научные редакторы «Астролябии».

Финская освободительная война, длившаяся несколько месяцев, сделала возможным суверенитет, но не решила глобальной проблемы.

Современный финский историк Олли Вехвиляйнен приводит яркое высказывание Ю. К. Паасикиви, председателя финского правительства, созданного после освободительной войны: «Россия рано или поздно нападет — это так же вероятно, как за летом приходят осень и зима» (Финляндия во Второй мировой войне: между Германией и Россией. — К.: Темпора, 2010).

Сам Маннергейм в предисловии к своим мемуарам (вышедшим в свет в 1951-м году) писал: «Дальнейший вооруженный мир был не менее угрожающим и нуждался в таких же силах, как и война».

Угрозы, представшие перед Финляндией по обретению независимости, на удивление точно ложатся на сегодняшние украинские координаты. То, что происходило тогда там — будто этакая альтернативная история воплощения нынешней «формулы Штайнмайера». В мемуарах эта глава имеет однозначное название: «Утрата достижений».

Сразу после подавления «русской весны» «многие стремились свести нашу освободительную войну к примитивной гражданской войне». Российская пропаганда добилась того, что победоносную «финскую армию многие ненавидели и презирали в ее собственной стране».

Временный регент Пер Свингувуд помиловал тридцать шесть тысяч мятежников; «право голосовать получила та часть населения, которая лишь недавно из-за своего невежества выступала против законов и правительства… Правительство предоставило право Коммунистической партии под названием Социалистической партии рабочих Финляндии провести учредительное собрание.

Несмотря на то, что центральная тайная полиция, опираясь на бесспорные факты, требовала запретить работу этой партии, а также возбудить дела против ее руководителей за предательскую деятельность, ни к каким действиям правительство так и не прибегло.

Коммунисты могли преспокойно выполнять свои организационные дела, вести пропаганду, да еще и участвовать в парламентских выборах… Коммунистическая партия получила в общей сложности двадцать два мандата в финском парламенте и могла теперь отстаивать свои и московские интересы…

Как следствие, доля бюджетных средств на оборону из года в год уменьшалась: в 1919 году она составляла 25,5%, а в конце 1923 года упала до 14,7%». Не напоминает ли это современную украинскую ситуацию на протяжении последних нескольких лет?

«Хотя со дня завершения Освободительной войны прошло всего неполных восемнадцать месяцев, никто не принимал во внимание, что нам и дальше, и даже не один раз, может угрожать нападение с востока, — в отчаянии пишет Маннергейм, констатируя «удивительно скромную осведомленность финских политиков с положением в России и знанием российского менталитета… Снисходительность к антиобщественным силам… Неспособность противопоставляться большевистскому убийственному учению»

В 1919-м году отставной к тому времени генерал Маннергейм написал в своем дневнике: «Мое глубокое убеждение, что если уже сейчас не свергнуть большевистское правительство, если позволить ему остаться у власти, то опасность приобретет едва ли не всемирные масштабы».

Именно тогда войско Юденича двинулось на Петроград, и Маннергейм требовал от финского правительства согласия в поддержку антироссийской операции.

«Судьба Петрограда сейчас в руках Финляндии», — убеждал он. А потом — «интересы человечества». Но Маннергейм напрасно призывал президента Стольберга начать «решающую битву против жесточайшего деспотизма в мире» (Д. Шурхал). Не поддержали инициативу, которая могла бы спасти мир от ленинизма, и союзники. Как записал тогда в своем блокноте посол Гуммерус, что «под великорусским влиянием союзники допустили ошибки, которые нельзя простить».

Наконец — урок, полученный из мемуаров Маннергейма современными украинцами. «Единственный для нас путь — радикально, бескомпромиссно оттолкнуться от нашего агрессивного соседа, оттолкнуться во всех сферах нашей жизни, потому что только так можно сбалансировать наши с ним политический, военный и экономический потенциалы», — констатируют научные редакторы «Астролябии».

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Сергей Соловьев до самых зрелых лет сохранял мальчишеский облик. Не потому что стремился, задрав штаны, бежать за комсомолом. Потому что ему всегда была присуща мальчишеская отчаянность, если не сказать безбашенность, потому что был романтиком-лириком, а это с возрастом у большинства испаряется. Бывают такие счастливые люди, которым до старости удается сохранить непосредственность и впечатлительность — вопреки рутине, которую Соловьев называл «жизнью по лекалу». В семьдесят лет он признался: «Мне этот рубеж не принес никакой концептуальной ясности. Наоборот, я не понимаю, что хорошо, что плохо, гражданин я или нет. Патриот или мизантроп. Мне это неинтересно». А действительность — какая ни была, какая ни на есть— не вызывала у него отвращения, напротив, симпатию и любовь как поле для художественной деятельности.

Нельзя сказать, что Соловьев был баловнем судьбы. Хотя отчасти, конечно, был — учился у Михаила Ромма, практику проходил на «Июльском дожде» у Марлена Хуциева. Но с начальниками застойных времен отношения выстраивались непросто, хотя в конце концов ему удавалось добиться своего. Правда, поначалу начальники эти относились к нему с теплотой — как ему казалось, их привлекало арийской чистоты славянское происхождение и то, что он был не блатным. Но после просмотра любых трех кадров его лент изначальная теплота как-то стремительно выветривалась. Снимаешь, мол, кино про каких-то дебилов.

В 1974 году во время съемок «Ста дней после детства» кто-то, явно неслучайно, приехал на площадку, и пошел слух, что снимается какая-то безыдейная история в каком-то дворянском гнезде… Соловьев переживал — решается ведь судьба фильма — и решил поехать в нормальный пионерский лагерь и снять там какой-нибудь центральный эпизод. Поехали и сняли. А потом выкинули этот материал и забыли. И вдруг — ему срочно велят закончить «Сто лет после детства», чтобы отправить на кинофестиваль в Берлин. На тот момент у Соловьева были одни штаны и они разорвались, причем как раз, когда он улетал, так что в Берлин прилетел уже в рваных. Он пошел в магазин, купил скотч и заклеил. В таком виде получал и «Серебряного медведя» за лучшую режиссуру из рук Клаудии Кардинале.

Сразу же по завершении «Ста дней…» Соловьев начал обивать пороги Госкино со сценарием «Спасателя», который уже был зарублен предыдущим председателем Сизовым, начертавшим на титульном листе: «Фильмов о самоубийцах студия «Мосфильм» не ставила и ставить не предполагает». Все-таки снять картину удалось, хотя сначала пришлось снять в Японии «Мелодии белой ночи».

Работа над «Ассой» по сценарию выпускника ВГИКа Сергея Ливнева, которому Соловьев набросал несколько «вводных» — романтическая любовь, Ялта, немного криминала, — выстраивалась как цепь случайностей. К тому времени Соловьев уже сам вел мастерскую во ВГИКе и, ничего не зная о современном российском роке, попросил студентов привести интересных музыкантов. Рашид Нугманов привел Виктора Цоя. С БГ Соловьев сам случайно познакомился в телецентре, и тот привел Сергея Бугаева (Африку).

Роль криминального миллионера Крымова предназначалась Михаилу Ульянову, но тому занятость не позволила, и выручил друг режиссера Станислав Говорухин. И, конечно, после «Ста дней…» муза Соловьева — Татьяна Друбич в роли медсестры Алики, полюбившей сторожа-музыканта мальчика Бананана и получившей свое имя в честь возлюбленной Ливнева Алики Смеховой.

На съемках в зимней Ялте немало было выпито массандровского вина. И Сергей Бугаев как-то сказал, что само название фильм получил потому, что как-то раз кто-то зачеркнул на этикетке бутылки несколько букв — вот и получилось веселое слово «асса».

Премьера «Ассы» должна была состояться в кинотеатре «Ударник», но директор вдруг испугался. И вот опять — не было бы счастья… Весной 1987 года премьера — арт-рок-парад «Асса» состоялась во Дворце культуры объединения МЭЛЗ. 40 тысяч зрителей! 30 утренних и дневных сеансов, 21 вечерняя и 3 ночные программы, в которых принимали участие группы: «Аквариум», «Кино», «Браво», «Зоопарк», «Вежливый отказ», «Союз композиторов», «Калинов мост», «Нюанс», «Бригада С», «Центр», «Звуки Му», «Лига блюза», «Николай Коперник», «Наутилус Помпилиус» — весь авангард русского рока. А еще вытащили из подвала художников, 23 человека из Москвы, Ленинграда, Одессы; демонстрировались коллекции моделей одежды и велась бойкая торговля рекламной продукцией: майки, пластинки, календари, плакаты, значки, буклеты… Виктор Цой, выкрикнувший в финале слоган фильма «Мы ждем перемен!», придал «Ассе» статус манифеста перестроечного поколения. А сам фильм стал первой частью соловьевской трилогии, в которую вошли еще фантасмагорическая «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» и жутковатая сказка «Дом под звездным небом», где Ульянов все же сыграл главную роль академика.

Ассовскую историю Соловьев закольцевал фильмом «2-Асса-2», снятым в 2008 году и показанным на фестивале «Дух огня», отцом-основателем и президентом которого был Сергей Соловьев. Вторая «Асса» стала также и частью дилогии — с «Анной Карениной», потому что речь там и о съемках фильма неким режиссером Горевым, и о том, как Алика после отсидки за убийство Крымова повторяет фатальный поступок Анны. А вот насчет музыки… Режиссеру предлагают песню про попкорн, и под нее кружатся в вальсе Вронский и Каренина. Вместе со спуском на воду яхты «А. Крымов», с тем, что новый Бананан стал семечковым олигархом, лучше и не скажешь про смену времен.

Рабочее название второй «Ассы» — «Вторая смерть Анны Карениной». Для Сергея Соловьева роман Толстого стал предметом десятилетних размышлений; в 90-е проект не позволило реализовать безденежье, но как продюсер он запустил на своей студии «Круг» «Анну Карамазофф» Рустама Хамдамова и дочь свою назвал в честь героини Толстого. Она, Анна Друбич, написала потом музыку к фильму «Анна Каренина», вышедшему в 2009 году, а главную роль сыграла Татьяна Друбич. Образ Левина остался без богоискательства, зато оказался приправлен мальчишеством Сергея Гармаша, по-хулигански загримированного под Толстого. Фильм завершается кадром, где Алексей Каренин (Олег Янковский), совсем не похожий на «злую машину», но человек с прямой спиной, обнимает малютку Аню, доставшуюся ему от неверной жены, глядя в окно на скользящего на коньках Сережу. Не романный, поэтический финал.

И что еще хочется сказать о Сергее Соловьеве. Он не любил говорить о себе. Говорил о тех, кто был ему близок — Михаиле Ромме, Марлене Хуциеве, Михаиле Ульянове, Юрии Башмете, Сергее Шнурове, Гии Канчели. И его мемуарный авторский телевизионный цикл так и назывался «Те, с которыми я».

2022-01-04T00:07:00+03:00

2022-01-04T13:36:26+03:00

2022-01-04T00:07:00+03:00

2022

https://inosmi.ru/social/20220104/251220080.html

Популярные фильмы, которые СССР «украл» у Запада

Популярные фильмы, которые СССР «украл» у Запада

Общество

Новости

ru-RU

https://inosmi.ru/docs/terms/terms_of_use.html

https://россиясегодня.рф

Так, друзья — сегодня будет интересный пост о том, как в СССР воровали идеи фильмов. Я уже писал посты о том, как в СССР воровали дизайн и технологии, о том, как в СССР воровали… ИНОСМИ, 04.01.2022

общество, европа, украина, русский, ссср, запад, киноиндустрия

https://cdnn1.inosmi.ru/images/25038/73/250387353.jpg

https://cdnn1.inosmi.ru/images/25038/72/250387270.jpg

https://inosmi.ru/social/20211202/251027906.html

https://inosmi.ru/social/20211214/251114430.html

https://inosmi.ru/social/20211209/251081321.html

Так, друзья — сегодня будет интересный пост о том, как в СССР воровали идеи фильмов. Я уже писал посты о том, как в СССР воровали дизайн и технологии, о том, как в СССР воровали сказки, также пост о плагиате в советской музыке — а сегодня будет продолжение темы — о том, как в СССР заимствовали, а иногда и крали сюжеты фильмов — тема очень интересная и требующая глубокого исследования.

Откуда вообще взялся плагиат в советском искусстве и почему он процветал? Все годы своего существования СССР был закрытой страной, 95% населения которой были отрезаны от достижений мировой современной культуры и искусства — про западные страны людям рассказывали лишь то, что там живут страдающие рабочие и крестьяне, мечтающие о коммунизме. При этом советские режиссеры и композиторы вполне себе ездили в заграничные турне, где имели доступ к западной музыке и фильмам, откуда черпали новые идеи для творчества.

Итак, в сегодняшнем посте — большой и интересный рассказ про заимствования и плагиат в советских фильмах, пишет Максим Мирович в Facebook.

«Кавказская пленница», 1966 год и «Песня мошенника», 1930 год.

В 1966 году на экраны советских кинотеатров выходит комедия Леонида Гайдая «Кавказская пленница» — фильм получился смешной и веселый, тут я говорю без иронии, действительно нравится. И все бы ничего, да вот колоритная троица, сыгранная Вицыным, Никулиным и Моргуновым, уж очень сильно напоминает героев из американского фильма «Песня мошенника», снятого в 1930 году.

Похожим оказался и сам сюжет фильма — в «Песне мошенника» действие происходит на российском Кавказе в 1910 году, где русский бандит Егор влюбился в принцессу Веру и решает ее похитить, а его сообщниками становятся напарники Али-Бек и Мурза-Бек — вместе троица участвует во всяких смешных сценах, а также в фильме есть музыкальные номера.

Впрочем, именно этот случай я отнес бы не к плагиату, а к «мягкому заимствованию», что часто случается в искусстве — Гайдай явно смотрел «Песню мошенника» и заимствовал оттуда некоторые удачные ходы и образы, создав в итоге что-то свое. Гайдая я, кстати, очень люблю и считаю, что его фильмы через много лет будут изучать как «мягкий троллинг» совка, который пропускала цензура тех лет:)

«Бриллиантовая рука», 1968 год и «Бей первым, Фредди», 1965 год.

Еще один пример заимствования от Леонида Гайдая — датский фильм был снят на три года раньше, чем «Бриллиантовая рука» и рассказывает о веселых приключениях мужчины, сошедшего с корабля и схваченного шпионской группировкой, принявшей его за тайного агента. На самом деле главный герой — просто продавец игрушек, с помощью которых он дурачит шпионов.

Некоторые сюжетные линии фильма «Бей первым, Фредди» сильно перекликаются с гайдаевскими — корабль, бандиты, простак, певичка, бандит по имени Колик (у Гайдая — Лелик), фразы вроде «Шеф будет недоволен», забавные игрушки вроде чертика из табакерки (у Никулина), драка в гараже в конце и т.д. Тут, скорее, тоже не совсем плагиат — но заимствований у Гайдая весьма много, даже некоторые сцены похожи.

Кстати, композитор Зацепин тоже явно смотрел это кино, потому что фоновые музыкальные темы из «Бриллиантовой руки» по атмосфере и настроению сильно напоминают темы из «Бей первым, Фредди».

«Собачье сердце», 1975 и «Собачье сердце», 1987.

Второй фильм в заголовке — конечно же всем известный фильм Бортко, ставший киноклассикой и растащенный на гифки и мемы с профессором Преображенским и Шариковым. Мало кто знает, что местами экранизация сильно напоминает более раннее кино — совместную итальяно-немецкую экранизацию «Собачьего сердца», снятую в 1975 году (премьера прошла в 1976-м).

Некоторые мизансцены в своем фильме Бортко позаимствовал у «Собачьего сердца» 1975 года, похоже и цветовое решение кино — бортковская черно-белая «сепия» сильно напоминает коричневатую гамму итальяно-немецкого фильма.

Впрочем, в старой итальянско-немецкой экранизации полно ляпов, которые делают фильм несколько нелепым — макияж в стиле 1970-х у коммунистки двадцатых годов, модельные стрижки у комиссаров, русская кухарка в немецком народном костюме — смотреть на это без смеха невозможно.

«Ирония судьбы», 1975 и «Квартира», 1960.

Вы будете смеяться — но даже фильм «Ирония судьбы, или с легким паром» имеет своего клона-прототипа на Западе — о чем я узнал совершенно недавно. «Ирония судьбы» был снят Рязановым в 1975 году по пьесе, написанной в 1969-м, а вот почти десятью годами ранее (в 1960-м) в США вышел фильм под названием «Квартира», сюжет в котором один-в-один похож на «Иронию».

Судите сами — скромный и незаметный труженик Бад (прототип хирурга Лукашина) живет в небольшой холостяцкой квартире, которую иногда сдает на суточную аренду. Бад пытается ухаживать за лифтершей по имени Фрэн, которая не спешит заводить с ним отношения, имея тайный роман с Джеффом Шелдрейком, директором фирмы.

Однажды, в канун рождества, Бад возвращается домой и обнаруживает Фрэн у себя в квартире на кровати в бесчувственном состоянии — оказалось, что Фрэн проводила время с Джеффом именно в квартире Бада. Вокруг квартиры вращается и весь дальнейший сюжет фильма — Бад развлекает Фрэн разговорами и игрой в карты, в конце фильма Фрэн, вспомнившая было о «хорошем и положительном» Ипполите Джеффе, в конце концов уходит к скромному труженнику Жене Баду.

В общем, сюжет фильма очень похож на рязановскую «Иронию судьбы» — только адаптирован под советские реалии.

Такие дела.

Напишите в комментариях, что вы обо всём этом думаете, ну и может какие-то еще примерчики подкинете.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.