Сказки средневековья для детей

КЕТРИН ПРЕЛЬ.

— Это апельсин, — пояснила Стефке на следующий день одна из девиц, принесшая драные чулки, — их привозят из Мавритании. Оранжевое — это кожура, а под ней необыкновенно душистая и сочная мякоть. Пальчики оближешь!  Хорошо утоляет жажду, особенно когда с похмелья голова раскалывается.

Но Стефке не хотелось разрушать это душистое чудо: оно напоминало ей солнечный зайчик и приятно отличалось оттого, что находилось вокруг. Втыкая иглу в старый чулок, она иногда бросала на него взгляд, и ей становилось как будто теплее от сияния его оранжевых боков.

Прошло несколько дней.

Как-то утром к хозяйке заглянул Тибо: чуть ли не впервые с того момента, как они поселились  в борделе.

Он был не в настроении, но его глаза тотчас плотоядно остановились на апельсине.

— Только попробуй, — женщина пригрозила обжоре иглой, — зашью тебе рот! Это мне мэтр принёс, а ты ищи подарков там, откуда пришел.

— Там можно найти только…

Словцо было грязное, и графиня гневно нахмурилась.

— Не к лицу почтенному шуту пачкать язык такими выражениями!

— С кем поведешься, у того и дури наберешься, — умильно пристроился Тибо в ногах своей госпожи, — откуда здесь взяться хорошим манерам,  деньги несут не за то кавалеры. Узнал бедный шут, как его не кори, монеты тут ценятся больше любви. А вы апельсин даже съесть не даете, грозитесь, язык его к нёбу пришьете!

Стефка пропустила его жалобы мимо ушей, точно зная, что кто бы ни стал пострадавшей стороной, карлик всё равно выкрутится. Зато он мог ответить на некоторые интересующие её вопросы, которые она стеснялась задавать девицам Мами.

— Тибо, — тихо полюбопытствовала графиня, — ты слышал,  как девушки сговариваются со своими клиентами?

Шут насмешливо покосился на хозяйку:

— А вам-то зачем:  кто, за сколько и с кем? Здесь всё продадут, только грош усмотрев, карманы порвут, там монеты узрев. Покажешь денье и любую бери, поманишь же су, можешь взять сразу три!

— Так просто, — невольно поразилась Стефка, — и нет никому отказа? Слепой, глухой, слюнявый…  неужели не противно?

Тибо пожал плечами, рассеянно теребя её подол. Сегодня он был в несвойственной ему обычно философской задумчивости.

— А разве жизнь не цепь обычных сделок? Кто больше выложит монет, тому ни в чем отказу нет: ни в платье, ни в еде, ни в плоти здешних девок.

Тонкая игла жалости внезапно кольнула сердце Стефании.

— Тебя обидели? — сочувственно положила она руку на макушку карлика.

Тот строптиво и совсем по-детски дернулся.

— Кто карликом — уродцем был рожден, тот с детства жизнью обделен.

Тибо был наказанием, ниспосланным на графиню откуда-то свыше, чтобы она могла осознать, насколько горька юдоль людская. Однако сейчас, когда баламут сидел у ног своей госпожи  притихший и несчастный, её затопило сочувствие.

— Ну-ну, дружок не нужно вешать нос. Пусть ты и не красавец, но разве это главное в жизни?

— Когда как!

Краткая фраза сказала Стефке всё.

— Ты влюбился?

Она не столько удивилась, сколько была озадачена этим известием.

— А что? — тотчас взвился обидевшийся шут. — Любовь дается только с красотой? Я ж для любви немножечко кривой?

— Нет, — хозяйке даже пришлось отложить штопку в сторону и силой усадить возмущенного карлика рядом с собой на постель, — я не об этом. Просто мне не понятно, кто в этом… странном месте мог покорить твое гордое сердце? Уж не Мами-ля-Тибод ли это?

Попытка умиротворить развоевавшегося карлика оказалась неудачной. Едва услышав такое предположение, он ещё больше разошелся.

— Если у меня не стать Аполлона, так я ещё и слеп на оба глаза? Зачем мне эта старая ворона, она же безобразна как проказа!

Стефка только руками всплеснула в ответ на это наглое утверждение. Уж кто бы говорил!

— Так кто же эта принцесса? Одна из девиц? Надеюсь не Изабо, а то у неё уже есть друг сердца, которого она содержит за счет, — она смущенно хмыкнула, —  своего ремесла. Двоих даже с её трудолюбием не потянуть.

Тибо одарил её неприязненным взглядом и сухо ответил:

— Мадлен — порядочная девушка!

Графиня вновь взяла в руки начатую штопку.

— Откуда ты нашел такую в борделе,  — сухо поинтересовалась она, — или тебя ещё куда занесло, пока я тут слепну в темноте?

Карлик перестал сверлить её негодующим взглядом и вновь уселся на старое место.

— Мадлен прислуживает одной парфюмерше и почти каждое утро приносит девкам мази, румяна —  всяческую дребедень, которую те заказывают у её хозяйки.

— Красивая девушка?

— Недурна, — сдержанно подтвердил Тибо, — но не это главное.

— А что?

— Она крепкая как репка и здоровая как наливное яблочко.

Разговор по-настоящему заинтересовал Стефку.

— И что ты собираешься делать с этим «яблочком»? Довести до головной боли, как и всех остальных?

— Я разговаривал с Мадлен! — шут решил проигнорировать замечание хозяйки. — Она разумная девушка, но вы сами понимаете…

Внезапно он запнулся, и графиня с откровенным любопытством оглядела его непривычно серьезное личико.

— Что я должна понять?

— Шут — хорошая партия для сироты без гроша за душой, но… когда у него есть хозяин. Иначе как же я смогу содержать жену и детей?

Казалось, уже привыкла Стефания к невозможному, озорному характеру своего шута, смирилась с этой напастью, но к своему стыду, первой её мыслью была огромная радость, что у появилась возможность распрощаться с ним навсегда.

— Ты хочешь найти себе нового господина?

Но Тибо не дал  хозяйке долго упиваться несбыточными надеждами.

— Я никогда не покину вас, донна, — торжественно заверил он. — Нет… я не об этом!

— А о чём?

Но хитроумный шут только заелозил возле её ног, пристраиваясь поудобнее на подоле юбки.

— Мадлен завтра придет со своей хозяйкой, — глухо пояснил он. — Госпожа Катрина будет собирать заказы на свой товар.  Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели на девушку и потолковали с парфюмершей о нас.

Графиня даже растерялась, не зная, что сказать в ответ на эту дикую просьбу.

— Но мы сейчас в таком положении… Да и девушка… согласится ли она выйти за тебя замуж, если у нас нет даже крыши над головой?

— Не вечно же это будет длиться, — мудро заметил Тибо, — а мы пока походим в обрученных.

В ту ночь де Монтрей не пришел, как обычно навестить свою подопечную, и затосковавшая в одиночестве Стефка долго не могла уснуть. Ей казалось, что никогда ещё так громко не орали за стеной клиенты и пронзительно не визжали девицы. Она даже поплакала в тощую набитую соломой подушку, прежде чем забыться тяжелым сном. Барс, к счастью, в ту ночь он не появился, зато рано утром её разбудил взволнованный Тибо.

Стефка, напрочь забывшая об их разговоре, приподняла голову от подушки, с недоумением взглянув на непоседу. Девицы обычно спали до обеда: приноровились к их ритму жизни и они с шутом.

— Госпожа Катрина пришла, ваша светлость,  — потянул её с постели озабоченный карлик, — надо идти. Посмотрите на Мадлен да поговорите на счет меня с её хозяйкой.

Юной женщине не хотелось покидать теплую, нагретую двумя одеялами постель и вылезать в холод комнаты. Да и смысла в подобном разговоре она не видела. Кто отдаст девушку в жены шуту, живущему из милости в публичном доме? Но разве ей было справиться с Тибо? Тот даже мертвого мог заставить плясать под свою дудку.

— Ладно, — зябко поеживаясь, вылезла она из-под одеяла, набрасывая на себя душегрейку и разыскивая ногами башмаки, — веди меня к своей возлюбленной.

— А кто такая госпожа Катрина? — поинтересовалась Стефка уже в коридоре. — Ты говорил, она парфюмерша?

— Да, — с энтузиазмом подтвердил взволнованный карлик,- это очень известная продавщица благовоний, и её услугами пользуются даже придворные дамы самой королевы.

— Зачем же столь влиятельной женщине пользовать своими услугами ещё и этот квартал?

— Х-мм, — многозначительно хмыкнул Тибо, — знатные дамы не очень-то любят расплачиваться за товар, и за недоимки не натравишь бальи на королеву. Чести много, шерсти мало, а вот местные милашки платят исправно: им без неё никуда! Травница — очень необычный человек. Мадлен говорила, что ей достаточно взглянуть на женщину, и госпожа Катрин сразу же определяет, какой запах подходит красотке, чтобы сделать привлекательной для мужчины.

Стефку охватило двойственное чувство: и интереса, и опасения. После встречи с Марго она не желала иметь дела ни с одной женщиной, обладающей особыми талантами. Чем проще человек, тем спокойней с ним общаться!

— А она не ведьма? — осторожно поинтересовалась юная женщина, спускаясь вслед за карликом по винтовой лестнице в помещение кухни.

— Все травницы немного ведьмы, — пожал плечами Тибо, — нам-то до этого какое дело? Пусть болит голова у инквизиции или у вашего супруга, раз он без них жить не может. Девки же говорят, что в их деле Катрин цены нет. Она делает такие мази, что даже самые слабосильные мужчины возбуждаются.

— А зачем им это? — невольно удивилась Стефка, — Не могут, так пусть не приходят!

Но ответил не Тибо, а догнавшая их на повороте запыхавшаяся Изабо. Толстуха так оглушительно фыркнула ей в спину, что графиня от неожиданности чуть не слетела со ступенек.

— Сразу видно, Ангелочек, что ты плохо понимаешь суть нашего ремесла: эти-то и наиболее хорошо платят. Дома ничего не получается, а здесь он — герой! А-то ведь как бывает: бьешься-бьешься над клиентом, а его сморчок  ни с места. А потом ещё такой боров  платить отказывается: мол, сама виновата, плохо старалась. И поди что-нибудь ему докажи!  Впрочем, бывают и другие, — обычно жизнерадостная Изабо помрачнела, — мучает тебя такой и час, и два, а платит только за один раз. Мол, он один раз кончил и баста! И денег кот наплакал, и сил на других клиентов нет. Только зельем Катрин и спасаемся. Шевели ногами, Ангелочек, а то весь товар разберут!

Стефка спустилась в кухню, пропахшую смешанным запахом благовоний, вчерашней похлебки и перегара. Сегодня здесь было необычайно шумно. Обычно еле ползающие после бурно проведенной ночи девицы с кислыми и опухшими от вина физиономиями сейчас наоборот деловито суетились вокруг длинного кухонного стола, выхватывая друг у друга горшочки с остро пахнущими притираниями и флаконы. Заинтересованно перебирали баночки с краской и помадами. Деловито подносили к носу пучки трав, какие-то порошки, масла.

Знаменитая Катрин оказалась маленькой хрупкой женщиной преклонных лет в слишком большом для её роста чепце, опрятно и аккуратно одетой. Её сухие пальцы по-хозяйски перебирали товар, открывая многочисленные коробочки и флаконы и давая понюхать оживленно толпящимся вокруг неё женщинам с горящими глазами. Сейчас она расхваливала краску для бровей и волос.

— Мне её привезли из далекого Леванта, — говорила торговка негромким надтреснутым голосом, — не обессудьте, вещь дорогая! Но вам, цыплятки мои, не стоит мелочиться: чем вы лучше будете выглядеть, тем больше клиентов привлечёте, и ваши деньги  вернутся сторицей.

«Цыплятки»  недовольно ворчали, ругали Катрин за дороговизну, но она лишь отшучивалась, ни на денье не скидывая цену на такой милый женскому сердцу товар.

С интересом разглядывающая эту сцену  Стефка была вынуждена отвлечься на своего шута, который с такой силой дергал её за подол юбки, что та жалобно затрещала.

— Вы не туда смотрите: Мадлен там, госпожа, — гневно толкнул он её, заставляя обернуться в нужную ему сторону. — Как вам она?

Стефка раздраженно повиновалась приказу своего избалованного карлика: глянула и недоуменно застыла. Кого угодно ожидала она увидеть в избранницах своего Тибо, но только не подобную девушку.

К описанию Мадлен больше всего, пожалуй, подходило слово «здоровая». Про таких ещё говорят: кровь с молоком. Высокая девица с приятным чуть присыпанным веснушками розовощеким лицом обращала на себя внимание рвущей корсаж пышной грудью, да и остальные округлости едва ли могло скрыть платье с передником. Карлик рядом с ней выглядел, как мелкая паршивая собачонка рядом с породистой красивой тёлкой, то есть полностью не совместимо.

— Тибо, — растерянно прошептала хозяйка на ухо шуту, — ты уверен, что эта девушка тебе подойдет?

— По-вашему, она недостаточно красива? — встревожился Тибо. — У неё, конечно, немного подкачал нос, но это если приглядеться.

В своём беспокойстве о предполагаемой невесте, он даже позабыл про рифмы, но если Стефку что и смутило, то  отнюдь не нос служанки травницы. Она, кстати сказать, не заметила в нём  изъяна.

— Тибо, — графиня попыталась использовать все  запасы деликатности, — Мадлен — парижанка, вряд ли она захочет связать жизнь с эльзасцем.

— Ерунда, — горячо возразил Тибо, — если уж короли берут себе в жёны чужеземок, то почему простым смертным не последовать их примеру? Я научу её готовить мои любимые блюда.

— Может, девушка хранит в своём сердце другого и хочет выйти замуж за ученика пекаря или сапожника. Знаешь, такие вещи бывают!

— Её сердце свободно: она сама мне вчера сказала.

— Однако для замужества необходимо, чтобы оно было занято тобой, — Стефка изо всех сил пыталась объяснить упрямому шуту, насколько нелепо его сватовство.

Но если Тибо что-нибудь взбредало в голову, то сопротивляться было бесполезно: через несколько минут графиня, растерянно растягивая губы в улыбке, предстала перед травницей в довольно жалкой роли просительницы за своего уродца.

Катрин изумленно взглянула на юную женщину бусинами тёмных глаз.

— Кто это? — поинтересовалась она у Мами. – И что подобная женщина делает в твоём заведении? Только не говори, что обслуживает пьяных мужиков.

Что-то разыскивающая в ворохах товаров, Мами неохотно оторвалась от своего занятия.

— Нет, — с сожалением вздохнула она, — мэтр Метье попросил меня приютить Ангелочка. Сама знаешь, доктор постоянно  кого-то спасает и опекает.  Но относительно девчонки сказал, что хочет жениться на ней.

Морщины на лице парфюмерши причудливо сморщились неопределённой гримасой.

— Может, он-то и хочет, —  хмыкнула она, не сводя глаз с опасливо замершей Стефки, — только от его желания здесь мало что зависит:  не пара она ему.  Не понимаю, как подобная женщина  могла оказаться в грязном борделе в нищенском платье служанки.  Кто ты, милая?

Графиня не для того сюда пришла, чтобы отвечать на вопросы какой-то торговки.

— Я здесь по поводу моего брата, — вежливо, но твёрдо перевела она разговор в нужное русло. — Дело это деликатное, и мне бы хотелось поговорить с вами наедине.

Теперь уже Катрин откровенно рассмеялась.

   — Брата? Ну-ну… ладно, поговорим!

Но когда они под всеобщими любопытствующими взглядами уединились на другом конце кухни, карлик последовал за ними.

— Тибо, — зашипела на него хозяйка, — мне нужно поговорить с госпожой Катрин наедине. Ты нам мешаешь.

— Но ведь дело касается меня, — упёрся тот, — почему я должен уйти?

— Тогда уйду я! — озверела она.

Недовольно ворчащий шут отошел в сторону под ироничным взглядом Катрин, с откровенным любопытством наблюдающей за этой сценой.

— Совсем разбаловали вы своего шута! — заметила травница. — Эдак, совсем может на шею сесть.

— Тибо решил жениться на вашей Мадлен, — Стефка сразу же перешла к делу. — Вбил себе в голову, что это подходящая для него пара и слушать ничего не хочет.

Вообще-то, она ожидала от собеседницы или смеха, или возмущения при известии о проекте столь нелепого брака, но пожилая женщина лишь безразлично пожала плечами.

— Мадлен не гвоздями ко мне прибита: хочет её, пусть забирает.

— Но… — Стефка от изумления даже не сразу сообразила, что сказать, — …едва ли юной девушке захочется иметь такого мужа как Тибо?

Катрин смерила её снисходительным взглядом.

— Что же ей может не понравиться? С мужским делом у него все в порядке, — она сделала красноречивый жест рукой, — с головой даже более чем надо. А что горбат, так ночью все кошки серы. Я бы сказала, что это он слишком хорош для нищей девчонки без гроша за душой.

Не успела Стефка хоть что-нибудь ответить на это обескураживающее заявление, как догадавшийся о благоприятном исходе переговоров карлик уже вновь подбежал к хозяйке и затеребил её  юбку.

— Это ещё не всё, госпожа!

Обе женщины недовольно опустили головы вниз.

— Что ещё? — неласково осведомилась графиня.

Тибо одарил их укоризненным взглядом, как будто они забыли нечто жизненно важное.

— Донна, — буркнул он, — вы должны осмотреть девушку и удостовериться, что в ней нет изъянов.

Пока онемевшая от такой наглости графиня лишь растерянно хлопала ресницами, парфюмерша откровенно расхохоталась.

— Ну ты и хват, уродец, — восхищенно покачала она головой. — Может, нам осмотреть и тебя заодно: вдруг тоже чего-то не хватает, а?

Настороженно наблюдавшие за ними девицы наконец-то сообразили, в чём дело, потому что  возмущённо расшумелись:

— Ах ты, сморчок занюханный, — услышала Стефка выделившийся из общего гула громовой голос Изабо, — сам подо всеми подолами пролез, а теперь ему девственница понадобилась!

Эта внезапная реплика несказанно поразила графиню.

— Что? — развернулась она к стайке обитательниц дома терпимости. — Я не ослышалась? Это правда?

Девицы только хором хихикнули.

— Такого пакостника ещё поискать!

Всё! Даже ангельскому терпению может прийти конец. Стефка и сама не сообразила, откуда у неё в руках оказалась огромный половник, но отходила она им сразу же завизжавшего Тибо от всей души.

— Ах ты, блудливый кот! Ну я тебе покажу!

Карлик с причитаниями метался по всей кухне, ловко ускользая от ударов, девицы хором подбадривали озверевшую Стефку, а Катрин хохотала до слёз.

Наверное, столь шумного утра в борделе Мами не было никогда. Вопли были слышны даже на улице. Наконец, запыхавшаяся Стефка упала на лавку, напоследок погрозив плачущему карлику кулаком.

— Ещё раз услышу про такое непотребство, попрошу мэтра Метье сделать из тебя борова!

Сказала и осеклась, смущенно вспомнив, что слово в слово повторяет слова своей бабки Анельки, однажды сказанные  почти по такому же поводу. Почему-то подобный грех она менее всего склонна была прощать, но такое жестокосердие оказалось не свойственно местным девицам.

— Да пусть его, — примиряющее отмахнулась Изабо, —  одним козлом больше, другим меньше:  не расстраивайся так. Он  трехногий!

— То есть? — удивилась едва отдышавшаяся Стефка.

— Да вот, —  красноречиво развела руками одна из девиц, — прыгает то на одной ноге, то на двух, а то и на трех, и каждый раз уж больно шустро!

Хозяйка подобного уникума обвела тяжелым взглядом хихикающих девиц, и вдруг осознала, что если Тибо и напакостничал, то только потому, что отказа ему не было.  И тогда она нашла глазами всё это время тихонько простоявшую в углу Мадлен.

— Ну, девушка, — угрюмо перевела дыхание Стефка, — нужен тебе столь замечательный кавалер: «трехногий», горбатый да ещё и с языком змеи?

Девица только безразлично пожала плечами.

— Тогда бери его в мужья, — устало взмахнула  рукой графиня, — и не жалуйся потом, что у тебя от него изжога.

Расстроенная Стефка уже собиралась уходить, когда её остановила травница.

— Почему вы ничего не выбрали из моего товара? — настойчиво схватила она за локоть сопротивляющуюся женщину.

Но у той элементарно не было денег.

— Я не буду у вас ничего покупать,- поспешно отказалась графиня.

Но отделаться от Катрин оказалось делом не простым.

— А я ничего вам и не стану продавать, — ответила парфюмерша, — подойдите сюда!

И Стефка неохотно повернулась к столу. Травница внимательно осмотрела её острыми темными глазами, чуть втянула в себя воздух, и откуда-то из складок юбки вытащила серебряную красивую коробочку.

— Вот вам подарок!

Не существует женщин, с безразличием относящихся к средствам приукрасить себя, разве уж совсем свихнувшиеся на аскетизме. Но и те с гордостью таскают на себе пудовые кресты и вериги, вшей и лохмотья, как их развращенные грешницы товарки ожерелья, ленты и шелковые платья. Понятно, что заинтригованная Стефка не смогла воспротивиться своей природе и, с любопытством взглянув на коробочку, осторожно приоткрыла крышку. Внутри было притирание желтовато-зеленого цвета, от которого по комнате сразу же поплыл сильный запах ландыша.

В памяти мгновенно побледневшей Стефки сразу же возник Рауль и подаренная им корзина с цветами. Испуганно вздрогнув, она решительно вернула подарок торговке.

— Может это и мой запах, только я его не люблю.

Помрачневшая Катрин даже сменилась с лица.

— Вот даже как? Вам виднее, — сухо хмыкнула она,- тогда возьмите это.

Новая коробочка была не столь красивой, но тоже по-своему замечательной: изящной и изготовленной из неизвестного бархатистого на ощупь дерева. Торговка  также достала её откуда-то из тайников на платье.  Стефка недоверчиво вдохнула сильный аромат. Притирание било в нос запахом полыни, напоминавшим о летнем солнцепеке на склонах гор. В неприятной духоте пропахшей прокисшим вином кухни он был как порыв ветра из родной Моравии.

— Пожалуй, это притирание я возьму, — согласилась Стефка. — Сколько я вам должна?

Катрин таинственно и торжествующе улыбнулась, быстро опустив глаза.

— Нисколько. Выбирая запах, женщина выбирает себе жизнь!

— Возможно,- не стала спорить Стефка и, кратко попрощавшись, быстро вышла из комнаты.

Ей была неприятна эта женщина. У графини появилось стойкое отвращение к людям, имеющим хоть какое-то отношение к магии.

Автор статьи