Сказки пушкина как цикл идейно художественное единство цикла

А.С. Пушкин специально для детей не писал. Однако он всегда испытывал интерес к детской психологии, к миру детства, своеобразию детских читательских интересов, о чем свидетельствует последнее в его жизни письмо, обращенное к А.О. Ишимовой по поводу прочтения им «Истории России в рассказах для детей». Не случайно многие произведения Пушкина вошли в круг детского чтения. В первую очередь – сказки.

Современники отнеслись к сказкам великого русского поэта достаточно холодно: одни ругали их за недостаточную связь с фольклором, другие, напротив, — за слишком большое сходство, третьи считали, что они уводят читателя от современности. Все сошлись на том, что сказки являются наименее значительной частью творчества поэта. В.Г. Белинский: «Мы не можем понять, что за странная любовь овладела им и заставила тратить свой талант на эти поддельные цветы. Русская сказка имеет свой смысл, но только в таком виде, как создала ее народная фантазия; переделенная же и прикрашенная, она не имеет решительно никакого смысла».

Сказки писались поэтом в зрелом возрасте, в период полного расцвета таланта. Свою основную задачу поэт определил следующим образом: «выявить сущность русского национального характера, особенности его проявления, понять национальные традиции, национальный образ мыслей и чувствований» и воплотить это в художественном произведении, которое соединило бы достоинства фольклорного и литературного произведений.

Любовь Пушкина к сказке приходит из раннего детства – от бабушки М.А. Ганнибал, от крепостного дядьки Никиты Козлова, от нянек-сказительниц. Однако осознанное обращение к сказочной образности произошло значительно позже – в Михайловской ссылке, когда поэт с помощью Арины Родионовны вспоминает и записывает полюбившиеся сюжеты. (Арина Родионовна Яковлева родилась в 1758 году в с. Суйда Петербургской губернии а семье крепостных крестьян. С 1759 года Суйда принадлежала Абраму Петровичу Ганнибалу. Арина Родионовна была его крепостной 22 года. В дом к Пушкиным она была взята в 1797 году, в связи с рождением их первого ребенка. Спустя два года она получила вольную, но осталась в семье, нянчила всех детей. Арина Родионовна «мастерски говорила сказки, знала народные поверья, сыпала пословицами, поговорками».

Спой мне песню, как синица

Тихо за морем жила,

Спой мне песню, как девица

За водой поутру шла.

«Зимний вечер», «Подруга дней моих суровых», «Евгений Онегин», «Дубровский», «Вновь я посетил…».

К концу двадцатых годов накапливается народно-поэтический материал, которым поэт не просто интересовался, но и который собирал, записывал. Пушкинские крылатые слова о сказке звучат в его письме к брату в 1824 году, т.е. задолго до того, как поэт станет создавать свой сказочный цикл. Среди ежедневных занятий в Михайловском Пушкин упоминает следующие:»…после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки – и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэму!»

Записей сюжетов сказок в творческой копилке Пушкина было значительно больше, чем позже использовалось им в создании собственных сказок. Пушкин подходил к сюжетам избирательно, используя лишь те – русские, европейские, арабские, которые имели всечеловеческое содержание – так обеспечивалась философская основа пушкинских сказок.

С 1831 по 1834 Пушкин пишет свои знаменитые сказки:

«Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди». «Сказка о попе и работнике его Балде», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», «Сказка о золотом петушке».

Однако у Пушкина «сказочные мотивы» и сказочные сюжеты присутствуют и в поэме «Руслан и Людмила». И в виде сказочной образности в «Бове», использованы при интерпретации сказки о животных в «Сказке о медведихе», и в сюжете баллады «Жених», и при пародировании мистических романтических историй в «Гусаре».

Можно сказать, что прологом ко всем этим сказкам стал написанный в 1828 году Пролог к поэме «Руслан и Людмила» (сама поэма написана в 1820 году)

В 33 стихах Пролога нашли отражение те важнейшие особенности народно волшебной сказки, которые будут открыты и исследованы наукой уже после Пушкина.

Первое, что бросается в глаза, — мозаичность. Каждый из кусочков может быть развернут, превращен в ту или иную сказку. В то же время композиция пролога – не произвольное собрание сказочных «осколков», а художественно организованное единство.

Логика автора:

3 части: 1-6; 7-29; 30-33 строки.

1-6 – пролог в прологе – формула из сказки «Чудесные дети». Ступенчатее сужение образов: Лукоморье – дуб – цепь – кот – песнь, сказка.

7-29. Здесь последовательно, сменяя друг друга, появляются сцены из сказок. Ключевое слово – там (14 раз), оно скрепляет мозаичную композицию. Там – в сказке, там – чудеса: чудесное является основой волшебной сказки. Оно дает радость перехода от реальности к идеалу, к тайне. Пушкин настаивает: мир сказки прекрасен, а красота ее – в чудесном. Фантастический мир сказки требует от слушателей игры воображения, психологического настроя.

Автор использует принцип контрастного параллелизма: 4-4: витязи, королевич, богатырь царевна – грозный царь, колдун, Баба Яга, Кощей.

Главная строка — Там русский дух, там Русью пахнет — духовный мир народа, понимание прекрасного как всего доброго, нравственного.

Итак, центральная часть пролога организует проникновение в художественную природу волшебной сказки.

30-33. – Слова «и мед я пил…» — «наслаждался прелестью сказок». Происходит возвращение к исходной картине, что подчеркивает завершенность. Концовка возвращает к действительности. Сказочник сообщает о своем присутствии на пиру. Пушкин размыкает тот чудесный мир, куда ввел читателя.

Сказки предназначались для взрослого читателя, писались, как уже было сказано, в пору высшего расцвета творчества Пушкина – их содержание столь же глубоко и серьезно, как и других произведений поэта. В 30-е годы Пушкина занимала тема Дома: вопросы природы, общества, истории освещались им с позиции «домашнего человека». Под таким углом зрения легко было отделять добро от зла, правду от лжи. Пушкин включат и народную точку зрения на этот вопрос.

В сентябре 1834 года Пушкин набросал план издания цикла сказок, в котором расположил сказки не по хронологии, а согласно основным идеям. Порядок следования сказок был следующим: Сказка о женихе, о царе Салтане, о мертвой царевне, о Балде, о золотой рыбке, о золотом петушке. Этот план дает ключ к пониманию как общего замысла цикла, так и всех по отдельности сказок.

Литературовед Т.В.Зуева, автор монографии «Сказки Пушкина» с точки зрения жанра классифицирует сказки А.С. Пушкина на сказки-новеллы и сказки- поэмы.

Сказки-новеллы: «Сказка о попе и работнике его Балде», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о золотом петушке»

Новелла (ит. – новость) – малый прозаический жанр, сопоставленный по объему с рассказом. Но отличающийся от него острым центростремительным сюжетом, нередко парадоксальным, отсутствием описательности и композиционной стройностью. Поэтизируя случай, новелла предельно обнажает ядро сюжета – центральную перипетию, сводит жизненный материал в фокус одного события.

Сказки-новеллы имеют народнопоэтическую основу и социальную направленность. Герои сталкиваются с непобедимыми законами мира, теми, что выше всех человеческих желаний. Сказки заканчиваются как правило справедливо, но не счастливо. Отрицательные герои побеждаются силами, несущими то ли добро, то ли зло. Поп, старуха, царь Дадон изображены с социальной стороны ( как принято в социально-бытовых сказках). Но в то же время подчеркнута их личная слабость: жадность, трусость, глупость. Конечное поражение героев объясняется их неразумным стремлением возвыситься над другими людьми, подчинить себе чью-то силу.

Социальная проблематика ярко проявилась в первой и последней сказках Пушкина ( «Cказка о попе и работнике его Балде» и «Сказка о Золотом петушке»). Общий сюжет: договор, заключенный между двумя неравноправными сторонами, и стремление одной из сторон к невыполнению невыгодной для него части договора.

«Сказка о попе и работнике его Балде» ( написана в 1830 году, опубликована лишь в 1897).

Конфликт между жадным недалеким попом и сообразительным, остроумным Балдой. Алчный выжига, ищущий копеечной выгоды, с одной стороны, — и ироничный насмешник, решивший подшутить над попом-хапугой, с другой. В образе Балды – черты двух популярных народных героев: дурака (наивного, непрактичного, но добросовестного) и шута. В сказке нет чудесного начала. Роль чудесного играет Балда, своей мнимой глупостью отменяющий «правильный» порядок вещей.

Победа умного работника над жадным хозяином носит внеличностный характер и является подтверждением авторской мысли о порочной ненасытности властных и имущих. Неоднозначность финала – победа Балды закономерна, но расплата по договору оборачивается расправой над стариком («вышибло ум у старика»).

Эта сказка наиболее близка к народной. Сюжет, герои, язык – «раешный стих», беспощадный смех – напоминают народное театральное зрелище – раек. Эпизоды развернуты, как театральная панорама. Актеры-герои подают реплики не только друг другу – но и в зал ( читателям). Народный смех – главная действующая сила в сказке.

Спустя три года, в 1933 году, Пушкин обратился к подобной идее (расплата за жадность) в «Сказке о рыбаке и рыбке». В поле зрения автора две пары героев, организующих развитие действия: старик-старуха, рыбак – рыбка. Спокойный мир семьи испытывается на прочность, вот почему, поймав рыбку, разговаривающую по-человечьи, старик испугался.

Испытание вседозволенностью и неограниченностью желаний не выдерживает не только старуха. Знающий цену своей жене, старик обращается к рыбке с абсурдными просьбами.

Старуха наказывается прежде всего не за жадность, а тогда. Когда жажда власти и богатства переходят в страсть унижать, подчинять себе. Осуждение неблагодарности соединяется в сказке с мыслью о необходимости иметь чувство меры в желаниях. Лучше прясть свою пряжу и ловить неводом рыбу, чем играть чужую роль, не совершая никакой полезной работы — вот одна из идей сказки.

Самой страшной, загадочной, недоговоренной (предположительно, зашифрованной) является последняя сказка Пушкина – «Сказка о Золотом Петушке». Сказка-притча повествует об испытании человека – на этот раз клятвой и нравственным долгом.

В ней все призрачно: многие персонажи жутки и непонятны, чудесное замещается фантастикой нечистой силы. В сказке практически отсутствует формальная логика, она подменена логикой инобытия. Откуда взялась Шамаханская царица, для чего она явилась в угасающее царство, зачем понадобилась Звездочету? Зло в этой сказке всеобъемлюще (оно в душах героев и вокруг них), и рождает бесконечную смерть: убили друг друге сыновья Дадона, сам он всегда сеял вокруг себя смерть и продолжает это делать на старости лет).

Преступный сладострастник Дадон совершает три страшнейших кощунства: переступает через тела поверженных сыновей, нарушает данную клятву и убивает своего добродетеля. Поражает полное отсутствие описания каких-либо чувств в сказке. Царь многогрешный человек, беспечно вступает в пределы чародейного мира и ведет себя все так же глупо и грешно, как привык в своем ограниченном царстве. Он мнит себя царем всего мира, а между тем в мире есть многое, что подчиняется неземным законам.

Отказ исполнить обещание был последней ошибкой в прегрешениях царя.

В сказке четко противопоставляются два дива: Золотой петушок – дан царь для добра, он вещает царю правду. Шамаханская царица – воплощает зло, сладкую ложь, коварный соблазн.

В финале немедленно после смерти Звездочета исчезает Шамаханская царица, т.е. морок, наваждение рассеивается, а Золотой Петушок на глазах всей столицы убивает Дадона.

Идея сказки – грозное предупреждение о страшном последствии утраты человеком человеческого облика, об аморальности и тлетворности неограниченной власти одного человека над другим – перекликается с центрально мыслью «Сказки о рыбаке и рыбке».

Сказки-поэмы: «Сказка о царе Салтане…», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях».

Поэма – крупное сюжетное стихотворное произведение с повествовательным или лирическим сюжетом.

Поэма как синтетический, лиро-эпический и монументальный жанр сочетает в себе эпос сердца и «музыку», «стихию» мировых потрясений, сокровенный чувства и историческую концепцию.

В сказках-поэмах преобладает литературное начало и отмечается прямая форма выражения авторского идеала, кроме того, они более насыщены философскими проблемами. Основное внимание автора уделяется проблемам семьи, дома, герои – обыкновенные люди с чувствами добрыми. Сказки заканчиваются счастливо, добро и зло в них однозначно. Положительные и отрицательные герои не вызывают сомнений.

«Сказка о царе Салтане» представляет утопическую гармонию личного и социального идеала бытия, полноту человеческого счастья – самая праздничная, мажорная сказка, феерическая, многоцветная. Огромно и открыто сказочное пространство моря-окияна, великолепны нарядные города, торжественно сочетание синего, белого и золотого. Сказка изобилует добрыми чудесами, зло в ней ограничено в своих возможностях и легко побеждается (даже прощается – на радости такой). Многочисленный ряд персонажей постоянно пополняется новыми героями, а смерти и старости для них нет – только коршун бесследно исчезает со страниц сказки. Идеальным царством правят идеальные государи (царь Салтан – хотя и наивен, и легковерен, но сохраняет верность свое утраченной любимой). Все в этом мире гармонично, мотивированно и достижимо.

«Сказка о царе Салтане» — прекрасный образец идеального мира, который как ключевые ценности утверждает идеи дома, любви, семьи. Эти три составляющие идеального мира через образы архетипические, востребованные прапамятью каждого славянина. (Архетипы – общие для народа (да и всего человечества) идейно-образные структуры. Воспринимаемые даже неискушенным сознанием. Под архетипическими следует понимать неосознанно воспринятые и трансформированные мотивы или универсально распространенные сюжеты).

 В этой связи любопытно «расшифровать» символический смысл Океана – Острова – Корабля – Берега – Дуба. Изгнанными из дома, брошенными в огромный неведомый мир предстают мать и дитя. Брошенные на погибель, они рождаются для новой жизни, где зло будет истреблено.

 Океан, как и во многих мифологиях, народных сказках, — универсум, мир, Вселенная. Не отменен этот символический план и в сказке Пушкина.

Если Океан – необъятный и неведомый, то Остров – пространство обжитое, но менее, чем, например, Корабль. Семантика корабля в мифологиях многих народов имеет родственную доминанту. Многочисленные мифы о сотворении мира, о великих катаклизмах неизменно происходят через пространства Океана – Острова – Корабля. Примеров тому достаточно.

Также известна в семантике мифологий разных народов символика Дуба как родового дерева.

Образ града на острове – это образ рая вообще и рая земного в частности. Выстрадавший вместе с матерью жизнь грядущую, князь Гвидон представляет собой своеобразное триединство достоинств: человека земного, хозяина дома, государственной власти. Идеал властителя, по Пушкину, основывавшемуся на народной традиции, есть природное, унаследованное, помноженное на ум, трудом добытое, сердцем воспринятое.

Главный лирический мотив сказки связан с грустью-тоской разлученных отца и сына. Это чувство тем более заметно на фоне внешнего благополучия, в котором оба героя пребывают. Никакие блага не есть полные условия счастья. Апофеоз радости звучит в конце сказки, когда царь Салтан вдруг как чудо получает и жену, и сына, и чудо-невестку, а те волшебные чудеса – остров, белка, богатыри – были только присказками к настоящей сказке счастливой жизни. Пушкин изображает дальнейшее счастье как большой домашний праздник, на котором отцу семейства не грех и выпить, а виноватых принято прощать для радости.

В сказке разрабатывается также мотив красоты, волновавший Пушкина на протяжении всей творческой деятельности. «Лебедь белая плывет» — в этом образе не только царственность, но и чистота, и сопричастность божественному непостижимому целому ( «гений чистой красоты», «чистейшей прелести чистейший образец»): она «дитя» Океана, появляется впервые у Лукоморья («Море синее кругом, дуб зеленый под холмом»), сама царевна как морская пена на гребне волны – «Глядь, поверх текучих вод Лебедь белая плывет», портрет ее – персонифицированный портрет Мироздания:

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит;

А сама-то величава,

Выступает, будто пава;

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит.

Лебедь сочетает в себе черты белой лебедушки- невесты из свадебных песен, девы-волшебницы и невесты-помощницы из народных сказок. Она не просто исполняет желания князя, она сочувствует ему, помогает встретиться с отцом.

В «Сказке о Золотом петушке» также встречается красавица – Шамаханская царица («Хи-хи-хи да ха-ха-ха, не боится, знать, греха») – диаметрально противоположная красавице Лебеди. В этом есть своя закономерность: человеку в его жизни, с одной стороны, сопутствует красота божественная, умягчающая душу, которую в древности люди называли лепота (красота и доброта одновременно), а с другой – красота искушения, прельщения (прелесть), дьявольская.

Итак, в «Сказке о царе Салтане» воплощен идеал женственности – мягкость, доброта, забота о близких, идеал мужественности – разумность решений и решительность действий. В философском плане решает поэт проблемы счастья. Полное человеческое счастье – в гармонии личного и социального идеала бытия.

«Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» намного будничней, элегичней, минорней. В ней меньше волшебства, и по отношению к человеку оно нейтрально (зеркальце лишь констатирует факт, признает красоту падчерицы, но ничем помочь не может). Существенно ограничивается в сказке число персонажей, но все они получают более развернутые характеристики: проще и по-человечески ближе, чем Лебедь, царевна; в отчаянных монологах-обращениях к силам природы проявляется сила любви Елисея, немотивированно злонамеренна мачеха, жалкое впечатление производит царь, оставшийся «неутешным» после смерти жены всего один год (срок официального траура), а затем женившийся на «злобной, вздорной» бабе.

По сравнению со «Сказкой о царе Салтане» ограничено и по-своему замкнуто сказочное пространство стенами богатырского терема, скалами, лесом ( да и цвета здесь преобладают приглушенные, будничные – зеленый, коричневый, черный). В этой сказке присутствует и настоящая смерть, и страдание. И наказание, и необъяснимые тайны. Складывается впечатление, что в этой сказке автора еще не покидает надежда на возможность реализации личного идеала, этического, семейного, но вера в идеальную государственность от него уже ушла.

Главный лирический мотив – сильные чувства, страсти

Вновь звучит мотив красоты: многопланово сопоставление двух красавиц, одна из которых наделена «кротким» нравом, а другая «горда, ломлива, своенравна и ревнива, черной зависти полна». Цель сопоставления – не просто описать героинь-антагонистов, но в первую очередь подчеркнуть мысль о том, что внутренняя красота не всегда сопутствует внешней, но именно первая определяет истинную красоту человека

Назначение истинной красоты – приводить людские души в состоянии внутренней гармонии, побеждать зло одним своим присутствием. Вместе с тем, по народным представлениям, настоящая красавица – та, на которой дом держится. Идиллия:

А хозяюшкой она

В терему меж тем одна

Приберет и приготовит.

Им она не прекословит,

Не перечат ей они.

Так идут за днями дни.

В царевне – черты древнерусской царевны – кротость, любезность, добродетель.

Рассмотренные две сказки исследователи относят к сказкам поэмам. В них выделяется как эпический, повествовательный план, так и лирическое начало, отражающее чувства и переживания автора. Авторское присутствие реализуется через авторские вопросы («Но из бочки кто их вынет?» «Что же зеркальце в ответ?»), авторские восклицания («Что за страшная картина!»), лирические отступления – изображение обстановки (гроб со спящей царевной), пейзажа (бочка в море, кораблик на раздутых парусах).

Пушкин-сказочник надевает на себя маску бесхитростного народного исполнителя, но иногда приоткрывает ее («И царица над ребенком, как орлица над орленком»).

Поэт приглашает читателя вступить в игру – войдя в условный мир сказки, в то же время не потерять чувства реальности.

Îòíîøåíèå À.Ñ. Ïóøêèíà ê óñòíîìó íàðîäíîìó òâîð÷åñòâó. Íàðîäíîñòü è ðåàëèçì ñêàçîê äàííîãî àâòîðà, èõ ïîýòè÷åñêèé ÿçûê è òåìàòèêà, ìåñòî â äåòñêîé ëèòåðàòóðå. Èäåéíûé ñìûñë «Ñêàçêè î ðûáàêå è ðûáêå», åå ñàòèðè÷åñêèé õàðàêòåð è ñîöèàëüíàÿ çàîñòðåííîñòü.

Ðóáðèêà	Ëèòåðàòóðà
Âèä	êîíòðîëüíàÿ ðàáîòà
ßçûê	ðóññêèé
Äàòà äîáàâëåíèÿ	19.02.2016
Ðàçìåð ôàéëà	32,4 K

Îòïðàâèòü ñâîþ õîðîøóþ ðàáîòó â áàçó çíàíèé ïðîñòî. Èñïîëüçóéòå ôîðìó, ðàñïîëîæåííóþ íèæå

Ñòóäåíòû, àñïèðàíòû, ìîëîäûå ó÷åíûå, èñïîëüçóþùèå áàçó çíàíèé â ñâîåé ó÷åáå è ðàáîòå, áóäóò âàì î÷åíü áëàãîäàðíû.

Ðàçìåùåíî íà http://www.allbest.ru/

Ðàçìåùåíî íà http://www.allbest.ru/

Ââåäåíèå

ïóøêèí ñêàçêà ëèòåðàòóðà ïîýòè÷åñêèé

Óñòíàÿ íàðîäíàÿ ïîýçèÿ ñîïðîâîæäàëà âñþ æèçíü êðåñòüÿíèíà, îò ðîæäåíèÿ äî ñìåðòè, îò êîëûáåëüíîé ïåñåíêè äî ïîõîðîííîãî ïðè÷èòàíèÿ. Ïîâñþäó â íàðîäå ïåëèñü ïåñíè, ðàññêàçûâàëèñü ñêàçêè. Ïåëè ÿìùèêè â ïóòè, ïåñíè çâó÷àëè âî âðåìÿ ðàáîòû è â ïðàçäíèêè, â õîðîâîäàõ è íà ñâàäüáàõ, ïåëè è ðàññêàçûâàëè íà çèìíèõ ïîñèäåëêàõ. Âåñü áûò íàðîäà, åãî ñòðàäàíèÿ è ðàäîñòè, åãî áîðüáà, åãî èñòîðè÷åñêèå âîñïîìèíàíèÿ — âñå ýòî ïîëó÷àëî âûðàæåíèå â íàðîäíîé ïîýçèè, â ïåñíÿõ, áûëèíàõ, ñêàçêàõ, ïðåäàíèÿõ, ïåðåäàâàâøèõñÿ îò ïîêîëåíèÿ ê ïîêîëåíèþ, îáíîâëÿâøèõñÿ èëè ñîçäàâàâøèõñÿ âïåðâûå. À.Ñ. Ïóøêèí íå ïðîñòî ïðîíèêñÿ íàðîäíîé ïîýòèêîé, îí ââåë íàðîäíóþ ñêàçêó â ñâîå ëèòåðàòóðíîå òâîð÷åñòâî, äàë åé íîâóþ æèçíü, ïðèäàë ôîðìó, êîòîðàÿ ñòàëà äîñòóïíà âñåì è äàæå äåòÿì. Ýòî ïðèäàåò àêòóàëüíîñòü äàííîìó èññëåäîâàíèþ.

Öåëü èññëåäîâàíèÿ — âûÿâèòü îñîáåííîñòè ñêàçîê À.Ñ. Ïóøêèíà, âîøåäøèõ â êðóã äåòñêîãî ÷òåíèÿ.

Îáúåêò èññëåäîâàíèÿ — ñêàçêè À.Ñ. Ïóøêèíà.

Ïðåäìåò èññëåäîâàíèÿ — ñêàçêè À.Ñ. Ïóøêèíà, âîøåäøèå â êðóã äåòñêîãî ÷òåíèÿ.

Çàäà÷è èññëåäîâàíèÿ: âûÿâèòü îòíîøåíèå À.Ñ. Ïóøêèíà ê óñòíîìó íàðîäíîìó òâîð÷åñòâó; îïðåäåëèòü ýëåìåíòû ôîëüêëîðíîñòè â ñêàçêàõ À.Ñ. Ïóøêèíà; ïðîàíàëèçèðîâàòü èäåéíîå ñâîåîáðàçèå, ñîöèàëüíóþ çàîñòðåííîñòü, âûðàæåííûå õàðàêòåðû ãåðîåâ è îáðàçíûé ÿçûê.

Ìåòîäû èññëåäîâàíèÿ: èñòîðè÷åñêîå îïðåäåëåíèå, àíàëèòè÷åñêîå îáîáùåíèå, ïñèõîëîãè÷åñêîå îñìûñëåíèå.

1. Êàê îòíîñèëñÿ À.Ñ. Ïóøêèí ê óñòíîìó íàðîäíîìó òâîð÷åñòâó

Ïåðåõîä Ïóøêèíà â ñåðåäèíå 20-õ ãã. ê ðåàëèçìó ñîïðîâîæäàëñÿ ó íåãî ãëóáîêèì èíòåðåñîì ê íàðîäó. Þíîøåñêèé ëèðè÷åñêèå ñåòîâàíèÿ íà ñóäüáó êðåïîñòíîãî êðåñòüÿíèíà («Óâèæó ëè, äðóçüÿ, íàðîä íåóãíåòåííûé?»), ðîìàíòè÷åñêèé ãîðüêèå æàëîáû íà îòñóòñòâèå ðåâîëþöèîííûõ íàñòðîåíèé â íàðîäå («Ïàñèòåñü, ìèðíûå íàðîäû! // Âàñ íå ïðîáóäèò ÷åñòè êëè÷») çàìåíÿþòñÿ òåïåðü ïðèñòàëüíûì è ïðîíèöàòåëüíûì èçó÷åíèåì íàðîäà, åãî æèçíè è ïîòðåáíîñòåé, åãî «äóøè».

 îòëè÷èå îò äåêàáðèñòîâ Ïóøêèí ñòàðàåòñÿ ïîäîéòè áëèæå ê íàðîäó, ïîíÿòü åãî èíòåðåñû, ìå÷òû, èäåàëû. Êàê ïîýò, îí çíàåò, ÷òî âñå ÷óâñòâà è ìûñëè íàðîäà âûðàæàþòñÿ â åãî ïîýòè÷åñêîì òâîð÷åñòâå. È Ïóøêèí ïðèíèìàåòñÿ âíèìàòåëüíî èçó÷àòü íàðîäíóþ ïîýçèþ. Îí çàïèñûâàåò ïåñíè è íàðîäíûå îáðÿäû, çàñòàâëÿåò ñâîþ íÿíþ ñíîâà ðàññêàçûâàòü åå ñêàçêè, çíàêîìûå åìó åùå ñ äåòñòâà, — òåïåðü îí ïî-èíîìó èõ âîñïðèíèìàåò, èùåò â íèõ âûðàæåíèÿ «íàðîäíîãî äóõà», âîçíàãðàæäàÿ òåì «íåäîñòàòêè ïðîêëÿòîãî ñâîåãî âîñïèòàíèÿ». Ýòîìó èçó÷åíèþ ñîäåéñòâîâàëî ïðåáûâàíèå ïîýòà â ññûëêå â Ìèõàéëîâñêîì â ñàìîì òåñíîì îáùåíèè ñ êðåñòüÿíàìè, è äâîðîâûìè.

Æèâÿ â Ìèõàéëîâñêîì, Ïóøêèí áëèçêî ïîçíàêîìèëñÿ ñ ïðîñòûì íàðîäîì, ñ êðåñòüÿíàìè. Òàì îí ñ ãëóáîêèì ñî÷óâñòâèåì è èíòåðåñîì èçó÷àë íàðîäíûå íðàâû, îáû÷àè è ïîâåðüÿ. Íÿíÿ ðàññêàçûâàëà åìó, êàê è â äåòñòâå, ñêàçêè, ïåëà íàðîäíûå ïåñíè, è Ïóøêèí áûë âîñõèùåí èõ ïîýòè÷íîñòüþ.  òî âðåìÿ â äåðåâíå ìîæíî áûëî óñëûøàòü ìíîæåñòâî ÷óäåñíûõ ïåñåí — è ñâàäåáíûõ è ïîõîðîííûõ, è ãðóñòíûõ è âåñåëûõ, è õîðîâîäíûõ è êîëûáåëüíûõ, è áîãàòûðñêèõ è «áîæåñòâåííûõ». Ðàññêàçûâàëîñü ìíîæåñòâî èíòåðåñíåéøèõ ñêàçîê, ïîâòîðÿëîñü ãðîìàäíîå êîëè÷åñòâî ïîýòè÷åñêèõ çàãàäîê, ïîñëîâèö è ïîãîâîðîê. Âñå ýòî ñî÷èíÿëîñü íàðîäîì, êðåñòüÿíñêèìè ïîýòàìè, êîòîðûå ãðàìîòû íå çíàëè, ñâîèõ ðàññêàçîâ, ñòèõîâ è ïåñåí íå çàïèñûâàëè, à ðàññêàçûâàëè è ïåëè èõ, ïåðåäàâàÿ äðóã äðóãó ñ ãîëîñà. Ïóøêèí íå ìîã íàñëóøàòüñÿ âñåé ýòîé ÷óäåñíîé ïîýçèè. Îí ïðèãëàøàë ê ñåáå ïðîñòîëþäèíîâ, çíàþùèõ ìíîãî ïåñåí è ñêàçîê, è çàïèñûâàë òî, ÷òî ñëûøàë îò íèõ.

Íà ïðàçäíèêè õîäèë â ñîñåäíèé Ñâÿòîãîðñêèé ìîíàñòûðü, äëÿ òîãî ÷òîáû ïîñëóøàòü ïåíèå ñëåïûõ íèùèõ è çàïîìíèòü èõ ïåñíè. Ñîñåäíèå ïîìåùèêè, ïðèåõàâ êàê-òî â âîñêðåñåíèå â ýòîò ìîíàñòûðü ìîëèòüñÿ Áîãó, ñ ñåìüÿìè, ðàçðÿæåííûå ïî-ïðàçäíè÷íîìó, áûëè î÷åíü óäèâëåíû è äàæå îáèæåíû, óâèäåâ ìîëîäîãî ñîñåäà — Ïóøêèíà â ïîëóêðåñòüÿíñêîé îäåæäå, â êðàñíîé ðóáàõå è øèðîêèõ øòàíàõ, ñèäÿùåãî íà öåðêîâíîé ïàïåðòè è ïîþùåãî âìåñòå ñî ñëåïûìè íèùèìè «Ñòèõ îá Àëåêñåå, áîæüåì ÷åëîâåêå».

Ïóøêèí â Ìèõàéëîâñêîì íà÷àë ó÷èòüñÿ ñàì ñî÷èíÿòü ïî-íàðîäíîìó ïåñíè, ñêàçêè è, â êîíöå êîíöîâ, îâëàäåë ýòèì óìåíèåì.

…

Ïîäîáíûå äîêóìåíòû

• Èññëåäîâàíèå îòíîøåíèÿ À.Ñ. Ïóøêèíà ê óñòíîìó íàðîäíîìó òâîð÷åñòâó. Îïðåäåëåíèå ýëåìåíòîâ ôîëüêëîðíîñòè â åãî ñêàçêàõ, àíàëèç èõ èäåéíîãî ñâîåîáðàçèÿ è ñîöèàëüíîé çàîñòðåííîñòè. Íàðîäíîñòü è ðåàëèçì ñêàçîê, ñèñòåìà îáðàçîâ, áîãàòñòâî è ãëóáèíà ñîäåðæàíèÿ.

  ðåôåðàò [32,7 K], äîáàâëåí 26.08.2011

• Ñêàçêà êàê öåëîå íàïðàâëåíèå â õóäîæåñòâåííîé ëèòåðàòóðå. Íåîáõîäèìîñòü ñêàçîê. Ðîëü ñêàçîê â íðàâñòâåííî-ýñòåòè÷åñêîì âîñïèòàíèè äåòåé. Ñêàçêè Ïóøêèíà â ðóññêîì íàðîäíîì äóõå. Íàðîäíûå ôîðìû ñòèõà (ïåñåííîãî, ïîãîâîðî÷íîãî, ðàåøíîãî), ÿçûêà è ñòèëÿ.

  ðåôåðàò [33,3 K], äîáàâëåí 02.04.2009

• Èñòîðèÿ ñîçäàíèÿ ñêàçîê À.Ì. Ãîðüêîãî äëÿ äåòåé ìëàäøåãî âîçðàñòà. Õàðàêòåðèñòèêà îñîáåííîñòåé ñþæåòà, ïðîñòðàíñòâåííî-âðåìåííîé îðãàíèçàöèè è ñàòèðè÷åñêèõ ñâîéñòâ ïðîèçâåäåíèé. Àíàëèç ÿçûêîâûõ îñîáåííîñòåé ñêàçîê àâòîðà è èõ ìåñòà â íàðîäíîé òðàäèöèè.

  êóðñîâàÿ ðàáîòà [72,0 K], äîáàâëåí 24.05.2017

• Àëåêñàíäð Ñåðãååâè÷ Ïóøêèí êàê âûäàþùèéñÿ, âåëèêèé ðóññêèé ïîýò, äðàìàòóðã è ïðîçàèê. Îáùàÿ õàðàêòåðèñòèêà òâîð÷åñòâà Ïóøêèíà â ñåðåäèíå 20-õ ãîäîâ XIX âåêà. Èñòîðèÿ ñîçäàíèÿ ñêàçîê. Îáðàçíûé ìèð è èñòîðè÷åñêèå êîðíè ñþæåòîâ ïîýòè÷åñêèõ ïðîèçâåäåíèé.

  ðåôåðàò [22,1 K], äîáàâëåí 19.04.2014

• Îñíîâíûå æàíðîâûå ïðèçíàêè äåòñêèõ ñêàçîê, èõ îòëè÷èå îò ñêàçîê äëÿ âçðîñëûõ. Êëàññèôèöèðîâàíèå ñêàçîê, çàïèñàííûõ À.È. Íèêèôîðîâûì îò äåòåé ðàçíîãî âîçðàñòà. Ìåõàíèçì ïåðåäà÷è ñêàçêè. Ñâÿçü âûáîðà ðåáåíêîì ñêàçîê ñ âîçðàñòíûìè è ãåíäåðíûìè ñòåðåîòèïàìè.

  äèïëîìíàÿ ðàáîòà [129,1 K], äîáàâëåí 21.03.2011

• ãëàâíàÿ
• ðóáðèêè
• ïî àëôàâèòó
• âåðíóòüñÿ â íà÷àëî ñòðàíèöû
• âåðíóòüñÿ ê íà÷àëó òåêñòà
• âåðíóòüñÿ ê ïîäîáíûì ðàáîòàì

МАОУ «Сотниковская средняя общеобразовательная школа»

Сказки в творчестве А.С. Пушкина

Выполнили: Эрхеев Дима, Бадмаев Эдуард

Учащиеся 5б класса

Сотниково

2017г

Оглавление:

I. Введение

III. Народность сказок Пушкина.

1) Вступление.

2) Беднота.

3) Уклад жизни на Руси.

4) Русская изба.

5) Обороты русского языка.

6) Тема добра и зла.

7) Душевные качества человека.

Вымысел и романтизм в сказках Пушкина

9) Вывод

НАРОДНОСТЬ СКАЗОК ПУШКИНА

«Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в конечном его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет. В нем русская природа, русская душа, русский дух, русский характер отразились в такой же чистоте, в такой же очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла» (Н. В. Гоголь) .

Когда мы читаем Пушкина, мы вовсе не обязательно думаем о его заслугах, о том, что он родоначальник новой русской литературы, основатель реализма. Зато мы непременно чувствуем, какой огромный художественный мир — целый мир! — создал Пушкин, как прекрасен и многообразен этот мир, как в нем все полно жизни, чувства, глубокой правды — будь это «Евгений Онегин» или «Сказка о попе и о работнике его Балде», «Капитанская дочка» или «Буря мглою небо кроет». Каждый из нас находит в этом мире что-то свое, что-то особенно близкое себе: это такой колодец, из которого может черпать каждый, и черпать бесконечно на протяжении всей своей жизни.

«У каждого возраста свой Пушкин» — сказал как-то Самуил Яковлевич Маршак. Это очень верно. Верно и то, что любой человек возвращается к поэзии Пушкина и, по-новому, уже воспринимает его творчество, и снова открывает для себя что-то новое и неведомое.

Мир сказок Пушкина — это когда возвращение к поэзии Пушкина происходит естественным образом. Когда ты маленький, то тебе читают сказки Пушкина, и ты переживаешь вместе с героями этих сказок под «мелодичный голос», заключенный в стихотворном ритме. Выразительно охарактеризован Белинским пушкинский стих: «Античная пластика и строгая простота сочетались в нем с обаятельною игрою романтической рифмой; все акустическое богатство, вся сила русского языка явились в нем в удивительной полноте; он нежен, сладостен, мягок, как ропот волны, тягуч и густ, как смола, ярок, как молния, прозрачен и чист, как кристалл, душист и благовонен, как весна, крепок и могуч, как удар меча в руке богатыря… Если бы мы хотели охарактеризовать стих Пушкина одним словом, мы сказали бы, что это по преимуществу поэтический художественный, артистический стих, — этим разгадали бы тайну пафоса всей поэзии Пушкина… «.

Когда ты становишься взрослым, то ты читаешь эти сказки своим детям, по-новому воспринимая их, но не переставая их любить и дарить эту любовь своим детям.

А. С. Пушкин в детстве очень любил слушать сказки, рассказанные своей няней, Ариной Родионовной. Об этом знают все. Но интерес к сказкам появляется у Пушкина уже в конце его поэтической деятельности в тридцатые годы. Из более ранних опытов известен только отрывок «Сказки о царе Никите и его сорока дочерях», 1822 год. Сказка эта, написанная на нескромный сюжет, была уничтожена Пушкиным. Сохранился лишь черновик ее начала, а начало это любопытно только тем, что весь Пушкин уже употребил тот стихотворный размер, которым написана большая часть его последних сказок, четырехстопный хорей.

Начиная с 1827 г. — по 1828 г. Пушкин проявляет усиленный интерес к народному творчеству. Еще до этого, во время пребывания в Михайловском, он охотно слушал песни и сказки крестьян и записывал их.

С 1827 года он сам начинает писать «в народном вкусе». Сказки Пушкина не являются точным переложением народных сказок, и лишь немногое из этих сказок попало в его стихотворные сказки. Большая же часть заимствована им из немецких сказок братьев Гримм. Выбирая занимательный сказочный сюжет и переделывая его свободно по вкусу русских народных сказок, Пушкин совершенно не заботился о подлинности рассказываемых сказок.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что сказкам присущ вымысел и романтизм, но интерес к сказкам Пушкина был, есть и остается.

Интересно почему? А потому что они очень народны. В них отражены эпизоды из жизни простых крестьян и бедноты:

«Жил старик со старухой

У самого синего моря:

Они жили в ветхой землянке

Ровно тридцать лет и три года,

Старик ловил неводом рыбу,

Старуха пряла свою пряжу. «

и

«Хоть бы взял ты с нее корыто,

Наше-то совсем раскололось. «

(Сказка о рыбаке и рыбке) Видно, что жили старик со старухой, и не всегда у них хватало еды:

«Раз он в море закинул невод,

Пришел невод с одною тиной.

Он другой раз закинул невод,

Пришел невод с травою морскою.

Третий раз он закинул невод,

Пришел невод с одною рыбкой,.. «

Отражен в сказках Пушкина также и определенный уклад жизни простых людей. На Руси девушки проводили вечера за рукоделием и общением друг с другом, рассказывая свои мысли и мечты:

«Три девицы под окном

Пряли поздно вечерком.

Кабы я была царица,

Говорит одна девица,

То на весь крещеный мир

Приготовила б я пир.

Кабы я была царица,

Говорит ее сестрица,

То на весь бы мир одна

Наткала бы полотна.

Кабы я была царица,

Третья молвила сестрица,

Я б для батюшки-царя

Родила богатыря».

(Сказка о царе Салтане)

Как хорошо описал Пушкин добротную русскую избу, назвав ее теремом:

«И царевна очутилась

В светлой горнице; кругом

Лавки, крытые ковром,

Под святыми стол дубовый,

Печь с лежанкой изразцовой

Видит девица, что тут

Люди добрые живут,.. «

«Засветила богу свечку,

Затопила жарко печку,

На полати взобралась

И тихонько улеглась»

(Сказка о мертвой царевне)

Создается объем большого, светлого, надежного жилища и очень русского: светлая горница, лавки, стол дубовый под святыми, печь с лежанкой изразцовой. В каждом доме на Руси был угол, где висели иконы и стол в доме всегда ставили под святыми.

Город на старой Руси также описан в сказках:

«И дивясь перед собой,

Видит город он большой,

Стены с частыми зубцами

И за белыми стенами

Блещут маковки церквей

И святых монастырей»

Сказки народны также и потому, что А. С. Пушкин использует в них слова и обороты, свойственные большинству людей в России того времени:

— «И пустили в Окиян»

— «Девицу в живых оставил»

— «Чародея подстрелил»

— «Лебедь тешится моя»

— «Мать и сын идут ко граду»

— «И Ответ держать велит»

— «За морем житье не худо»

— «Не привальный, не жилой»

— «Чуду царь Салтан дивится»

— «Обмерла и окривела»

— «Чудо-чудное завесть»

— «Свет о белке правду бает»

— «При честном при всем народе»

— «Злыми жабами глядят»

— «Молит князь: душа де просит, Так и тянет и уносит… «

— «У моря искать дичины»

— «Со креста шнурок шелковый»

— «Смотрит видит дело лихо: Бьется — лебедь средь зыбей»

— «Молвит он: коль жив я буду»

— «К нам он в гости обещался А доселе не собрался»

— «С сватьей бабой Бабарихой;»

— «И засеян двор большой Золотою скорлупой»

— «В нем взыграла ретивое! «

— «… и дух в нем занялся… Царь слезами залился»

— «Их нашли насилу там»

Все эти строки взяты из сказки А. С. Пушкина «Сказка о царе Салтане, о сыне его, славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной Царевне Лебеди». В других сказках Пушкина безусловно можно найти еще достаточно много подтверждений тому, что общение с крестьянами и его интерес к их песням и сказкам породили такое богатство описаний, переживаний, мыслей и характеристик персонажей на языке таком близком и знакомом им. И хотя мы живем в XX веке, читая все эти строки, отдаешь дань восхищениям русскому языку, его многообразию, певучести и красоте, а А. С. Пушкину — память в сердце.

Мысль о правде, о справедливости, о добре и зле глубоко волновали человека всегда. И всегда хотелось верить, что как бы ни сильны и наглы зло, корысть, властолюбие и несправедливость, они своей ненасытностью в конце концов сами себя накажут, а правда рано или поздно возьмет свое. Правда Пушкин видел, что в жизни это бывает реже, чем в сказке, но тем приятнее было писать эти сказки.

Образно Пушкин показывает чувство сестер царицы и сватьи Бабарихи в сказке «Сказка о царе Салтане, о сыне его, славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной Царевне Лебеди»:

«В кухне злится повариха

Плачет у станка ткачиха

И завидуют оне

Государевой жене. «

«А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой,

Извести ее хотят

Перенять гонца велят»

И добиваются своими злодеяниями результата, устраивающего их:

«Делать нечего: бояре,

Потужив о государе

И царице молодой,

В спальню к ней пришли толпой

Объявили царску волю

Ей и сыну злую долю,

Прочитали вслух указ,

И царицу в тот же час

В бочку с сыном посадили,

Засмолили, покатили

И пустили в Окиян -… «

Тема зависти также прослеживается в «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях»:

«На девичник собираясь,

Вот царица, наряжаясь,

Перед зеркальцем своим,

Перемолвилася с ним:

«Я ль, скажи мне, всех милее,

Всех румяней и белее? «

Что же зеркальцо в ответ?

«Ты прекрасна, спору нет;

Но царевна всех милее,

Всех румяней и белее. «

Как царица отпрыгнет,

Да как ручку замахнет,

Да по зеркальцу как хлопнет,

Каблучком-то как притопнет!…

«Ах, ты мерзкое стекло!

Это врешь ты мне на зло.

Как тягаться ей со мною?

Я в ней дурь-то успокою

Вишь какая подросла!

И не диво, что бела:

Мать беременной сидела,

Да на снег лишь и глядела!

Но скажи: как можно ей

Быть во всем меня милей?

Признавайся: всех я краше,

Обойди все царство наше,

Хот весь мир; мне ровной нет

Так ли? » Зеркальцо в ответ:

«А царевна все ж милее,

Все ж румяней и белее».

Делать нечего.

Она Черной зависти полна,

Бросив зеркальце под лавку,

Позвала к себе Чернавку,

И наказывает ей,

Сенной девушке своей,

Весть царевну в глушь лесную

И связав ее, живую,

Под сосной оставить там

На съедение волкам.

А. С. Пушкин вкладывал в свои произведение душу. Читаешь, и не надо комментировать потому, что все оживает, оживают мысль и чувства поэта, воплощенные в бессмертно прекрасных словах, звуках, образах, воссозданных силой воображения, силой искусства. Образ царицы великолепно зрим и нагляден в этом отрывке, это необычайный дар Пушкина так создать образ, что лучше и сказать нельзя.

Ненасытность — как отрицательное качество человека, отразил Пушкин в «Сказке о рыбаке и рыбке». По волнам фантазии А. С. Пушкина попадает в сети к бедному, доброму старику золотая рыбка и началась у старика беспокойная жизнь:

«Дурачина ты, простофиля!

Не умел ты взять выкупа с рыбки!

Хоть бы взял ты с нее корыто,

Наше-то совсем раскололось».

И разворачиваются события:

«Дурачина ты, простофиля!

Выпросил, дурачина, корыто!

В корыте много ли корысти?

Воротись, дурачина, ты к рыбке;

Поклонись, выпроси уж избу. «

Чем дальше в лес, тем больше дров.

«Дурачина ты, прямой простофиля!

Выпросил, простофиля, избу!

Воротись, поклонися рыбке:

Не хочу быть черной крестьянкой,

Хочу быть столбовою дворянкой. «

Росли запросы у ненасытной старухи, и царицей стала, да оставаться не пожелала:

«Воротись, поклонися рыбке

Не хочу быть вольною царицей,

Хочу быть владычицей морскою,

Чтобы жить мне в окияне море,

Чтоб служила мне рыбка золотая,

И была бы у меня на посылках. «

И горьким было разочарование старухи: ненасытность погубила ее.

О жадности, о невыполнении обещаний расскажут нам сказки «Золотой петушок» и «Сказка о попе и работнике его Балде» «Жил был славный царь Додон. » «Что и жизнь с такой тревоги!

Вот он с просьбой о подмоге

Обратился к мудрецу,

Звездочету и скопцу. «

Получив помощь от великолепного Золотого петушка, царь Додон благодарит:

«Царь скопца благодарит,

Горы золота сулит «

За такое одолженье»,

Говорит он в восхищеньи,

«Волю первую твою

Я исполню, как мою»

Помнит царь об обещаньи, но влюбился старый царь в Шамаханскую царицу и привез ее домой:

«Всех приветствует Додон

Вдруг в толпе увидел он

В сарочинской шапке белой

Весь как лебедь поседелый

Старый друг его скопец,

«А! здорово, мой отец»,

Молвил царь ему, «что скажешь?

Подь поближе; что прикажешь».

«Царь», ответствует мудрец,

«Разочтемся наконец».

Помнишь? за мою услугу

Обещался мне как другу

Волю первую мою

Ты исполнить как свою.

Подари ж ты мне девицу,

Шамаханскую царицу… «

Крайне царь был изумлен.

«Что ты? » старцу молвил он,

«Или бес в тебя ввернулся,

Или ты с ума рехнулся.

Что ты в голову забрал?

Я конечно обещал,

Но всему же есть граница.

И зачем тебе девица? «

Вывод дальнейших рассуждений будет в анализе зла и добра.

А теперь попробуем посмотреть на жадюгу-попа, к которому Балда нанимается в работники:

«Жил был поп,

Толоконный лоб.

Пошел поп по базару

Посмотреть кой-какого товару.

Навстречу ему Балда

Идет, сам не зная, куда.

«Что, батька, так рано поднялся,

Чего ты взыскался? «

Поп ему в ответ:

«Нужен мне работник:

Повар, конюх и плотник.

А где найти мне такого

Служителя не слишком дорогого? «

Договорились Поп с Балдой об оплате:

«В год за три щелка тебе по лбу».

Служит Балда исправно:

«Время идет и срок уж близенько.

По не ест, не пьет, ночи не спит:

Лоб у него заране трещит. «

Думы думает поп, «как лоб от расправы избавить и Балду без расплаты оставить». Ничто не помогло попу. И хоть в жизни не всегда бывает счастливый конец, не всегда добро побеждает зло, но сказки тем хороши, что в них добро побеждает зло, почти всегда — счастливое окончание.

Наказана была старуха в «Сказке о рыбаке и рыбке»:

«Ничего не сказал рыбка,

Лишь хвостом по воде плеснула

И ушла в глубокое море.

Долго у моря ждал он ответа,

Не дождался, к старухе воротился

Глядь: опять перед ним землянка;

На пороге его старуха,

А перед нею разбитое корыто. «

Не сумел уйти от расплаты и поп:

«Бедный поп

Подставил лоб:

С первого щелка

Прыгнул поп до потолка;

Со второго щелка

Лишился поп языка;

А с третьего щелка

Вышибло ум у старика.

А Балда приговаривал с укоризною:

«Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною. «

Невыполненное обещание царя Додона привело его не только к своей гибели, но и к гибели мудреца:

Старичок хотел заспорить,

Но с царями плохо вздорить;

Царь хватил его жезлом

По лбу: тот упал ничком

Да и дух вон. Вся столица

Содрогнулась — А девица

Хи-хи-хи да ха-ха-ха!

Не боится, знать, греха.

Царь тот был встревожен сильно,

Усмехнулся ей умильно

Вот — въезжает в город он…

Вдруг раздался легкий звон

И в глазах у всей столицы

Петушок вспорхнул со спицы,

К колеснице полетел,

И царю не темя сел.

Встрепенулся, клюнул в темя

И взвился… И в то же время

С колесницы пал Додон

Охнул раз — и умер он… «

В «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях» злая мачеха царица погибла от собственной злобы, узнав, что жива царевна:

«В двери прямо побежала

И царевну повстречала.

Тут тоска ее взяла

И царица умерла. «

Не только в «Сказки о царе Салтане… » зло было не наказано, и ткачиху, и ткачиху, повариху, сватью бабу Бабариху отпустил царь Салтан домой. О добре, любви к матери и отцу, об уважении к человеку, о любви к прекрасному, о выдумке и находчивости и просто о любви — обо всем этом А. С. Пушкин пишет в своих сказках.

Если в сказке «О золотом петушке» царь Додон за добро отплатил мудрецу, убив его, то в «Сказке о царе Салтане… » за добро добром отплачивает царевна Лебедь, так как должно быть: «И царевичу потом Молвит русским языком:

Ты, царевич, мой спаситель,

Мой могучий избавитель,

Не тужи, что за меня

Есть не будешь ты три дня,

Что стрела пропала в море;

Это горе — все не горе.

Отплачу тебе добром,

Сослужу тебе потом»

И сдержала Лебедь свои обещания, и каждый раз, когда Гвидону хотелось увидеть отца, помогала ему и чудо увидеть и осуществить, тоже помогала. Как прекрасно описана сцена у Пушкина, когда царевна-Лебедь соглашается стать женой Гвидона, и он, любящий сын, ведет ее к своей матушке. Это так красиво, романтично и волнующе:

«Князь царевну обнимает,

К белой груди прижимает

И ведет ее скорей

К милой матушке своей.

Князь ей в ноги, умоляя:

«Государыня-родная!

Выбрал я жену себе,

Дочь послушную тебе.

Просим оба разрешенья,

Твоего благословенья:

Ты детей благослови

Жить в совете и любви».

Над главою их покорной

Мать с иконой чудотворной

Слезы льет и говорит,

«Бог вас, дети, наградит».

Все мысли царевича Гвидона устремлены к отцу, царю Салтану. Все его посещения отца в виде комара, шмеля и мухи имели лишь одну цель: заставить царя Салтана посетить «дивный остров» и соединить сердца отца и матери и свое с ними. Его усилия даром не прошли:

«Князь Гвидон тогда вскочил,

Громогласно возопил:

«Матушка моя родная!

Ты, княгиня молодая!

Посмотрите вы туда:

Едет батюшка сюда».

«К морю сам идет Гвидон,

Там царя встречает он

С поварихой и ткачихой,

С сватьей бабой Бабарихой;

В город он повел царя,

Ничего не говоря.

Показав все чудеса острова царевич Гвидон представляет свою жену царевну Лебедь, а та:

И свекровь свою ведет.

Царь глядит и узнает…

В нем взыграло ретивое!

«Что я вижу? что такое?

Как! » и дух в нем занялся…

Царь слезами залился,

Обнимает он царицу

И сынка, и молодицу,

И садятся все за стол;

И веселый пир пошел. «

О преданности, такой характерной для любящих женщин в «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» Пушкин несколько грустно и печально рассказывает:

«Царь с царицею простился,

В путь-дорогу снарядился,

И царица у окна

Села ждать его одна.

Ждет-пождет с утра до ночи,

Смотрит в поле, инда очи,

Разболелись глядичи

С белой зори до ночи,

Не видать милого друга!

Только видит: вьется вьюга,

Снег валится на поля,

Вся белешенька земля.

Девять месяцев проходит,

С поля глаз она не сводит.

Вот в сочельник в самый, в ночь

Родила царица дочь.

Рано утром гость желанный,

День и ночь так долго жданный,

Издалече, наконец,

Воротился царь-отец.

На него она взглянул,

Тяжелехонько вздохнула,

Восхищенья не снесла,

И к обедне умерла. «

И когда семь богатырей, обнаружив у себя в избе царевну, через некоторый промежуток времени предложили ей выбрать себе мужа, но царевна дает очень лаконичный отказ, оставалась преданной и верной своим чувствам и данному слову:

«Ой вы молодцы честные,

Братцы вы мои родные»,

Им царевна говорит:

«Коли лгу, пусть бог велит

Не сойти живой мне с места.

Как мне быть? ведь я невеста.

Для меня вы все равны,

Все удалы, все умны,

Всех я вас люблю сердечно;

Но другому я навечно

Отдана. Мне всех милей

Королевич Елисей».

Не так часто любовь бывает взаимной, и, как правило, во всех сказках любовь персонажей проходит через многие испытания, так и в этой сказке произошло:

«За невестою своей Королевич Елисей

Между тем по свету скачет.

Нет как нет! Он горько плачет,

И кого не спросит он,

Всем вопрос его мудрен;

Кто в глаза ему смеется,

Кто скорее отвернется;

К красну солнцу наконец

Обратился молодец.

«Свет наш солнышко! ты ходишь

Круглый год по небу, сводишь

Зиму с теплою весной,

Всех нас видишь под собой.

Аль откажешь мне на свете?

Не видало ль где на свете

Ты царевны молодой?

Я жених ей».

Ни солнышко, ни месяц не смогли помочь королевичу, и только ветер буйный указал лишь место, где искать царевну:

«Там за речкой тихоструйной

Есть высокая гора,

В ней глубокая нора;

В той норе во тьме печальной,

Гроб качается хрустальный

На цепях между столбов.

Не видать ни чьих следов

Вкруг того пустого места

В том гробу твоя невеста».

И в этой сказке (а в жизни порой так хочется, чтобы это осуществилось наяву) чудо тоже произошло, а самое большое чудо — это любовь Елисея к царевне:

«И о гроб невесты милой

Он ударился всей силой.

Гроб разбился. Дева вдруг

Ожила. Глядит вокруг

Изумленными глазами;

И качаясь над цепями,

Привздохнув, произнесла:

«Как же долго я спала! «

Достает она из гроба…

Ах!.. и зарыдали оба.

В руки он ее берет

И на свет из тьмы несет,

И беседуя приятно,

В путь пускается обратно,

И трубит уже молва:

Дочка царская жива! «

Бедные люди бывают добрее людей, никогда не испытывающих нужду, всегда бескорыстно помогут в беде. Так и старик из «Сказки о рыбаке и рыбке» показан как человек спокойный и добрый: поймав одну рыбку, даже волшебную, мог не отпускать ее или воспользоваться ее предложением, но не смог этого сделать:

«Отпустил он рыбку золотую

И сказал ей ласковое слово:

«Бог с тобою, золотая рыбка!

Твоего мне откупа не надо;

Ступай себе в синее море,

Гуляй там себе на просторе».

«Не посмел я взять с нее выкуп;

Так пустил ее в синее море»

Еще один очень симпатичный, добрый, умный сильный и задорный по характеру персонаж был задуман Пушкиным в роли Балды, мастера на все руки:

«Живет Балда в поповом доме,

Спит себе на соломе,

Ест за четверых,

Работает за семерых;

До светла у него все пляшет,

Лошадь запряжет, полосу вспашет,

Печь затопит, все заготовит, закупит,

Яичко испечет да сам и облупит.

Попадья Балдой ненахвалится,

Поповна о Балде лишь и печалится,

Попенок зовет его: тятей;»

Справедливость весело и празднично торжествует в «Сказке о попе и о работнике его Балде». С искрой задора, насмешки над жадностью попа, несмышленостью усердного бесенка Пушкин дал возможность Балде наказать попа за жадность без особых усилий, но по заслугам, хотя данные персонажи находились на разных социальных лестницах. «Сказка о попе и о работнике его Балде» не могла быть разрешена цензурой при Пушкине и была напечатана только после его смерти.

Все рассматриваемые персонажи сказок Пушкина, как несимпатичные и злые, так и добрые и справедливые — все они являются как бы собирательными образами народности сказок Пушкина, очень понятными читателю любого возраста, любой социальной направленности. А разве это не показатель?

Еще одним важным фактором сказок Пушкина является вымысел и романтическое настроение, а также сюжеты, навеянные услышанными русскими сказками. Все это так искусно переплетено, что задумываться, где быль или небыль, не хочется. А хочется читать, и верится, и представляется, что действительно:

«Бочка по морю плывет.

Словно горькая вдовица,

Плачет, бьется в ней царица;

И растет ребенок там

Не по дням, а по часам».

или

«Лишь ступил на двор широкой

Что ж? Под елкою высокой,

Видит белочка при всех

Золотой грызет орех,

Изумрудец вынимает,

А скорлупку собирает,

Кучки равные кладет,

И с присвисточкой поет

При честном при все народе:

Во саду ли, в огороде. «

Как же мягко воспринимаются чудеса и волшебные персонажи в сказках А. С. Пушкина, но, самое интересное, что воспринимаются они как действительно живые, физически ощутимые: и тридцать три богатыря «в чешуе, как жар, горя»:

«Все красавцы удалые,

Великаны молодые,

Все равны как на подбор

С ними дядька Черномор».

или царевна-лебедь

«Встрепенулась, отряхнулась,

И царевной обернулась:

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит;

А сама-то величава,

Выступает будто пава,

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит. «

а зеркальце?

«Ей в приданное дано

Было зеркальце одно;

Свойство зеркальце имело:

Говорить он умело. «

В русских сказках были волшебные зеркала, но такого обаятельного и справедливого зеркала не встречалось раньше:

«Ах ты мерзкое стекло!

Это врешь ты мне на зло. «

«Зеркальце в ответ:

А царевна все ж милее

Все ж румяней и белее»

В сказках Пушкина разговаривает природа (солнце, ветер, месяц, море, волны) , «золотой петушок», «золотая рыбка», черт и бесенок. Все говорящие волшебные персонажи в сказках Пушкина добры, гуманны, благородны. Град на острове Буяне воспринимается сознанием действительно существующим, таким же, как и описан: за белыми стенами маковки церквей, все богаты в этом городе, изб нет, везде палаты.

Остров Буян — это такой уголок, куда хочется спрятаться: там творят только добро, там как-то очень хорошо. Похоже, что и сам Пушкин, душою отдыхал, воображая этот остров и город на нем.

Все рассмотренные элементы сказок А. С. Пушкина дают возможность сделать вывод «Им присуща народность».

Котик и козлик

Там котик усатый

По садику бродит,

А козлик рогатый

За котиком ходит;

И лапочкой котик

Помадит свой ротик;

А козлик седою

Трясёт бородою.

Там котик усатый

В «Котике и козлике» автор ис­пользовал слова в их точном значении, совсем отказавшись от подтекста. «Наивные» эпитеты, выделяющие единственную деталь (котик усатый, козлик рогатый), уменьшительно-ласкательные суффиксы, а также легко встающее перед глазами действие (бро­дит, ходит) — вот несложные приемы, с помощью которых со­здана образная картина, близкая к восприятию ребенка.

Стихотворение «Жаворонок» — пример использования более сложных приемов, характерных для «взрослого» поэта-романтика:

На солнце тёмный лес зардел.

В долине пар белеет тонкий.

И песню раннюю запел

В лазури жаворонок звонкий.

Он голосисто с вышины

Поёт, на солнышке сверкая:

«Весна пришла к нам молодая,

Я здесь пою приход весны!..»

Метафоры, метонимии, инверсии, звукопись — все подчине­но задаче вызвать определенное настроение в душе читателя, со­здать впечатление песни жаворонка. Тому же служит сгущение образа весенней природы: раннее утро, солнце, «зардевший» лес, «тонкий» пар в долине и лазурь неба — детали сливаются, и воз­никает образ реальный, зримый, а вместе с тем импрессиони­стично-субъективный, внутренне изменчивый.

Внешне очень простое стихотворение

«Птичка» незаметно под­водит читателя к мысли о вечной жизни души, о преодолении разлуки и смерти («Птички уж нет…»). Разумеется, малыши не в состоянии уразуметь столь сложный подтекст, но им под силу воспринять особое элегическое настроение героя.

Одно из последних стихотворений поэта — элегия «Царско­сельский лебедь» — было написано для заучивания наизусть девя­тилетней Сашей, но элегия вышла слишком сложной по содер­жанию и форме, поэтому безоговорочно отнести ее к поэзии для детей нельзя. По существу, это прощание поэта с поэзией минув­шей эпохи.

В детских стихах Жуковского обозначились два основных пути развития поэзии для детей: первый — путь «легкой» поэзии то­чных слов и прямого смысла; второй — путь поэзии подтекста и субъективных впечатлений.

А. С. Пушкин (1799-1837)

Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве. С раннего возраста Пушкин воспитывался в литературной среде. Отец его был, ценителем литературы, имел большую библиотеку, дядя был поэтом. Дом Пушкиных посещали Карамзин, Жуковский, Дмитриев.

Общение с бабушкой, с Ариной Родионовной, с дядькой Никитой Козловым подарило много впечатлений юному Пушкину. Отец и дядя решили определить Александра в Царскосельский Лицей, где он и начал учиться в 1811 году. О роли Лицея в становлении личности Пушкина сказано очень много. Вспомним имена друзей, которых Пушкин нашел в Лицее: Иван Пущин, Вильгельм Кюхельбекер, Антон Дельвиг. Они навсегда остались верными и близкими Пушкину друзьями. В Лицее Пушкин начал писать стихи, в 1814 году было опубликовано первое стихотворение «К другу стихотворцу».

После окончания Лицея Пушкин не возвратился в Москву, в 1817 году он переехал в Петербург и был зачислен на службу в Коллегию иностранных дел. В Петербурге он общался в светском обществе, в литературном окружении, посещал балы, театры. В 1820 году он закончил поэму «Руслан и Людмила» — первое крупное произведение.

За эпиграммы, вольные стихи, быстро распространявшиеся по Петербургу, в 1820 году Пушкин был отправлен в южную ссылку. За четыре года он переезжал в разные города: Екатеринослав, Кишинев, Одессу. Во время этой ссылки им были написаны романтические южные поэмы «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Братья разбойники», а в 1823 году он начал работу над романом в стихах «Евгений Онегин».

В 1824 году Пушкин был отправлен в северную ссылку в имение родителей Михайловское, где после отъезда семьи жил с няней. Там он продолжал работу над «Евгением Онегиным», писал «Бориса Годунова», стихотворения. Там, в Михайловском, навещали его друзья, туда Пущин привез Пушкину «Горе от ума», находясь там, Пушкин вел переписку. Там застало его известие о восстании декабристов, в котором участвовали многие его друзья, и об их казни.

4 сентября 1826 года Николай 1 неожиданно вызвал Пушкина в Москву. Но свобода, предоставленная царем, была недолгой. Уже в 1328 году вышло постановление Государственного совета о надзоре над Пушкиным. В этом же году он самовольно уехал на Кавказ, где служили его друзья.

В 1830 году Пушкин посватался к Н. Гончаровой. Перед женитьбой он уехал в имение в Болдино, где вынужден был задержаться из-за карантина. Этот период в творчестве Пушкина называют Болдинской осенью, в течение которой он написал большое количество литературных произведений самых разных жанров.

15 мая.1831 года Пушкин женился и переехал в Петербург. В эти годы он много работал в архивах, писал произведения на исторические темы. Это «Дубровский», «Капитанская дочка», «История Пугачева». Пушкин журнал «Современник», был его редактором, общался Белинским, Гоголем, с художниками.

Затруднения возникли вновь, когда Пушкин вынужден был общаться в придворных кругах. 9 февраля 1837 года Пушкин стрелялся на дуэли с Дантесом, был смертельно и скончался 10 февраля в своем доме на Мойке.

Сказки. Это был один из любимых жанров Пушкина. Просто­народные сказки Арины Родионовны он ставил в один ряд с «вы­сокими» литературными жанрами: «Что за прелесть эти сказки, каждая есть поэма!» — и советовал молодым писателям читать сказки, чтобы «видеть свойства нашего русского языка». Даже в его повестях, романах и несказочных поэмах нередко присутству­ют сказочные мотивы и сюжеты.

В круг детского чтения почти сразу после опубликования во­шли «Сказка о попе и работнике его Балде» (1830), «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди» (1831), «Сказка о рыбаке и рыбке» (1833), «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» (1833), «Сказка о золотом петушке» (1834). Сказка-баллада «Жених» (1825) и сказка-отрывок о медведихе «Как ве­сенней теплою порою…» (1830) читаются обычно и подростка­ми, и взрослыми.

Надо помнить, что все эти сказки предназначались взрослым, что написаны они в пору творческого расцвета Пушкина, одно­временно с самыми глубокими и серьезными его произведения­ми, а это значит, что содержание сказок столь же глубоко и серь­езно. В 30-х годах его занимала тема Дома: вопросы природы, об­щества, истории освещались им с позиций «домашнего» человека. Под таким углом зрения легко было отделять добро от зла, правду от лжи. Поэт использовал особую жанровую форму стихотворной «простонародной» сказки, чтобы включить и народную точку зре­ния на эти вопросы.

В сентябре 1834 года Пушкин набросал план издания цикла ска­зок, в котором расположил сказки не по хронологии, а согласно основным их идеям. После начальной сказки-баллады о женихе сле­довали сказки о царевне Лебеди, о мертвой царевне, о Балде, о золотой рыбке, о золотом петушке. Этот план дает ключ к понима­нию как общего замысла цикла, так и всех по отдельности сказок.

Пушкинские сказки, вошедшие в круг чтения детей, делятся по их концовкам. Некоторые заканчиваются счастливо (о царевне Лебеди, о мертвой царевне), а иные (о попе, о золотой рыбке, о золотом петушке) — справедливо, но несчастливо. Добро и зло в сказках первого вида однозначно, положительные и отрицатель­ные персонажи не вызывают сомнений; а в сказках второго вида герои побеждаются силами, несущими то ли добро, то ли зло.

В сказках со счастливыми финалами внимание сосредоточено на семье, на «домашних» чувствах героев, социальный статус ге­роев не играет никакой роли. Царь Салтан, князь Гвидон, царица-мать изображаются как обыкновенные люди с «чувствами добры­ми»; например, царь Салтан грустит в одиночестве без семьи, а князь Гвидон несчастлив из-за тоски по отцу, и все чудеса мира не могут утешить его. В сказках с несчастливыми финалами герои сталкиваются с непреодолимыми законами мира — законами, что выше суетных человеческих желаний.

Поп, старуха, царь Дадон изображены с социальной стороны (как это принято в народных бытовых сказках), но вместе с тем подчеркнута их личная, психо­логически мотивированная слабость (что уже указывает на нормы литературности). Так, поп — жалкий старик с «толоконным лбом», старуха — сварливая жена с безмерной жадностью, царь Дадон — глупец с грузом страшных грехов на совести. Конечное поражение героев объясняется их неразумным стремлением возвыситься над другими людьми, подчинить себе чью-то силу.

Разумно ли ждать от мира чего-то небывало большего, нежели дается каждому в удел самою жизнью? — этот вопрос ставился Пушкиным и в других, несказочных, произведениях (вспомним, к примеру, «Пиковую даму»).

«Сказка о царе Салтане…» может быть названа сказкой испол­ненных желаний. Уже в начальном эпизоде три девицы загадыва­ют заветные желания, которые без промедления исполняются. Счастливый случай (например, в лице батюшки-царя «позадь за­бора») может реализовать любое человеческое желание.

Однако желание желанию — рознь. Мечты трех девиц еще не выходят за пределы возможного в обычном мире, но мечты князя Гвидона о чудесной белке, о морских витязях, о царевне Лебеди не имеют, кажется, никакого права на исполнение в этом мире. Все дело в том, что и князь Гвидон не обычный человек: он бога­тырь с рождения, к тому же наделен даром говорить с природой и жить среди чудес (что, впрочем, обычно для фольклорного ге­роя). На острове не только ис­полняются бытовые желания, но и воплощаются фантазии.

Поэт среди множества людских желаний (начиная с «доброго ужина» и заканчивая желанием «быть царицей») выделяет пер­вейшее — «видеть я б хотел отца». Это самое поэтичное, возвы­шенное из всех земных желаний, сравнимое лишь с вдохновени­ем. Ни княжеская шапка или царский венец, ни богатства, ни свобода еше не есть полные условия счастья. Апофеоз радости звучит в развязке сказ­ки, когда царь вдруг, как чудо, получает и жену, и сына, и неве­стку-диво, а те волшебные чудеса, что видел он по дороге — остров Буян, белка в хрустальном доме, тридцать три богатыря во главе с дядькой Черномором, — были только «присказками» к настоящей сказке счастливой семьи.

Центральный образ сказки — царевна Лебедь, «чистейшей пре­лести чистейший образец», что явился Пушкину в его невесте Наталье Николаевне Гончаровой. Многие детали сказки связаны с реальными моментами сватовства и были вполне понятны только чете Пушкиных. Поэт ввел в народный сюжет новую героиню, в которой гармонично соединились черты белой лебедушки-неве­сты из свадебных песен, девы-волшебницы и невесты-помощни­цы из сказок. Она не просто исполняет желания князя Гвидона, она сочувствует ему, благодаря ее волшебной силе сын встречается с отцом и чудесный, утопический остров Буян стано­вится семейным, земным раем.

В сказке играются две свадьбы. Первый брак совершается по расчету царя Салтана («И роди богатыря / Мне к исходу сентяб­ря»), второй же — по страстной любви князя Гвидона (к тому же «об этом обо всем / Передумал он путем»). Вопрос об идеальном супружестве осмыслен Пушкиным в «Евгении Онегине», в «Ка­питанской дочке», в «Сказке о мертвой царевне…». Во всех этих и других произведениях подчеркнуто, что прочной основой брака служит не любовная страсть, а некое более общее, широкое чув­ство, близкое по значению слову «милость» (сравним с выраже­нием «милый друг», которое часто встречается у Пушкина).

Мотив идеала материнства звучит в стихотворении «Мадона» (1830), посвященном невесте. Едва ли не в лучших строках своей сказки-поэмы Пушкин рисует Мадонну с Младенцем — центр всего мироздания, используя прием ступен­чатого сужения образов: от неба — к морю, от моря — к бочке, от матери — к ребенку:

В синем небе звёзды блещут, В синем море волны плещут; Туча по небу идёт. Бочка по морю плывёт. Словно горькая вдовица, Плачет, вопит в ней царица; И растет ребёнок там Не по дням, а по часам. Понятие женственности составляли для поэта мягкость, доб­рота, забота о близком человеке («И царица над ребенком, / Как орлица над орленком…»; «Здравствуй, князь ты мой прекрасный! / Что ты тих, как день ненастный? / Опечалился чему?» — / Гово­рит она ему»). Тогда как мужественность предполагает «самостоянье человека», разумность решений и решительность действий («Сын на ножки поднялся, / В дно головкой уперся, / Понатужился не­множко: / «Как бы здесь на двор окошко / Нам проделать?» — молвил он, / Вышиб дно и вышел вон»).

Двоемирие, характерное для многих романтических произве­дений, в сказке о царевне Лебеди реализуется на реалистическом уровне: не как противопоставление пошлого обыденного мира и мира фантастического, идеального, а, скорее, как гармоничное соединение этих миров, как слияние Семьи и Поэзии.

«Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» продолжает тему семьи, но уже в драматическом ключе. Если в первой сказке-поэме мистическое зло мелькнуло однажды черной точкой и про­пало (коршун-чародей), то во второй сказке это зло воплощает крупный образ царицы-мачехи. Добро и зло изображаются в по­чти одинаковых внешне портретах двух красавиц.

В этой сказке также две свадьбы, но еще и три смерти: цари­цы-матери — от «восхищенья», царевны — от чужой «злобы», царицы-мачехи — от «тоски». Кроме того, воскресает от смерт­ного сна царевна: чудо, произведенное силой любовной тоски королевича Елисея. Очевидно, что всякий раз речь идет о бес­предельной силе человеческих страстей. Следовательно, главный лирический мотив сказки-поэмы — сильные чувства, страсти (однако в их домашнем, семейном значении). Во всех своих сказках поэт решительно изменял каноны на­родной сказки, когда требовалось соединить народный угол зре­ния и собственный авторский. В народной сказке все внимание сосредоточено на центральном герое.

О других действующих лицах говорится попутно. В «Сказке о мертвой царевне» Пушкин нарушает этот закон однолинейного построения сюжета. Прием сказки в сказке, хорошо освоенный прежде, играет здесь особую, сложную роль. Так, традиционный сказочный за­чин «В некотором царстве-государстве жили-были царь с цари­цей…» он развернул в целую романтическую балладу о любви и смерти царицы-матери, предваряющую сказку о мертвой царевне. Поэт изобразил долгое ожидание царицы так, что читатель не замечает поэтической условности — девять месяцев ждет у окна царица и видит в окне один и тот же снежный пейзаж. Так с самого начала читатель оказывается в плену лирического воспри­ятия природы и героев.

«Высокая» поэзия в сказке борется с «низкой» прозой («Дол­го царь был неутешен, / Но как быть? и он был грешен; / Год прошел, как сон пустой, — / Царь женился на другой»), тихая красота царевны — с гордой красотой царицы. «Чувства добрые», возвышенные — с низкими, злыми чувствами. Душа — с рас­судком.

Царевне уже уготовано благополучное замужество, и вдруг мотив семейной идиллии прерывается: «Дочка царская пропала». Далее сюжет будет разветвляться, чего не бывает в народной сказке. Действие развивается параллельно, читатель оказывается то в лесном тереме, то в царицыных покоях. Место утопии на этот раз ограничено теремом братьев-богатырей. Религиозные мотивы, звучавшие довольно глухо в первой сказ­ке-поэме, здесь приобретают важное идейное и композиционное значение. Вопросы жизни и смерти, добра и зла освещены Пуш­киным с позиции народной веры.

Так, все ключевые события происходят согласно христианским правилам и народным обря­дам: «Вот в Сочельник в самый, в ночь / Бог дает царице дочь…», «И к обедне умерла…», «На девичник собираясь…», «И она под образа / Головой на лавку пала». Царевна как будто лишена собственных желаний, она «не пре­кословит» судьбе, только раз взмолилась она перед Чернавкой о пощаде. Не совершая практически ничего ради себя, она умеет своей добротой, кротостью и мудростью рассеять рождающееся разногласие или погасить злое стремление. Чернавка не исполняет грозного приказания своей госпожи, братья-богатыри достойно воспринимают отказ царевны выйти замуж за одного из них.

Назначение истинной красоты — приводить людские души в состояние внутренней гармонии, побеждать зло одним своим при­сутствием. Вместе с тем, по народным представлениям, настоящая красавица — та, на которой дом держится. Пушкин рисует жизнь в тереме в духе крестьянского идеала: «А хозяюшкой она / В терему меж тем одна / Приберет и приготовит, / Им она не прекословит, / Не перечат ей они. / Так идут за днями дни». Поэт не уподобляет героиню крестьянской девушке, а скорее выделяет в ней черты именно древнерусской царевны. Ангельская, т.е. крот­кая, внешность в соединении с «царской» любезностью речей и крестьянскими добродетелями — таково общее представление Пушкина об идеале красоты.

Царица-мачеха представляет собой тип светской красавицы. Она «горда, ломлива, своенравна и ревнива», любит наряжаться и любоваться собой в зеркальце, занята лишь собой. Она хочет быть «на свете всех милее», и зеркальце долго подтверждало ее жела­ние. Но вот рядом с ней расцветает иная красота. Красота царицы при этом не меркнет: «Ты прекрасна, спору нет», — уверяет зер­кальце и продолжает: «Но царевна все ж милее…»

«Гений и злодейство — две веши несовместные». — говорит пушкинский Моцарт. Так же несовместны злодейство и красота. Пушкин понимал красоту примерно так же, как простой народ: внутреннее совершенство, жизнь, исполненная добра, — первые качества истинной красоты, внешнее совершенство — отражение внутренней гармонии.

В «Сказке о попе и работнике его Балде» решаются вопросы: что есть глупость — порок или беда? Всегда ли разум прав перед глу­постью? Народная бытовая сказка не знает сомнений: лукавый работник обманывает глупого и жадного хозяина — попа или ба­рина, причиняет ему вред, но его козни как будто заранее оправ­даны. Для Пушкина народная сказка служит только поводом для размышлений.

Поэт использовал народные прозвища для выявления основ­ных черт героев: «поп — толоконный лоб» и Балда (значения это­го слова по словарю Даля — дылда, болван, балбес; долговязый и неуклюжий дурень; большой молот, молотише, кувалда; кулак от 8 до 15 фунтов).

Жадность, не умеряемая рассудком, — основная черта попов­ской натуры. Балда же умен, силен, он отличный работник. На первый взгляд победа Балды закономерна и справедлива. Однако Пушкин внезапно прерывает смех читателя над жадным глупцом всего тремя словами: «Вышибло ум у старика». Вдруг перед чита­телем предстает не просто условный персонаж — поп, а вполне конкретный образ — старик, погибший от руки сильного молод­ца. Смех больше невозможен, расплата по договору оборачивается расправой. Жалко не только попа, но и чертенка: поэт подбирает слова, чтобы смягчить насмешку, вызвать сочувствие даже к чер­тям: «Вот море крутом обежавши, / Высунув язык, мордку под­нявши, / Прибежал бесенок, задыхаясь, / Весь мокрешенек, лап кой утираясь…» Пожалеть глупого, жадного, ничтожного челове­ка и по совести осудить человека сильного — в этом зерно этики Пушкина.

И в этом произведении поэт использует прием сказки в сказке: в историю о реальном, хотя и необычном договоре между попом и Балдой включена гораздо большая по объему история о ложном договоре попа с чертями. «Толоконный» ум попа, умноженный «догадливостью» попадьи и уловками чертей, все-таки не превос­ходит сметливого ума Балды. Он не обманывает попа, как это обычно делает работник в народной сказке, а служит ему «слав­но, усердно и очень исправно» всего за три щелчка в год да за вареную полбу (как поясняет Даль, полба — каша, сваренная из крупы колосового растения «между пшеницей и ячменем»). Его решения не согласуются с обычной логикой, они абсурдны, и потому «дурень» Балда сильнее обычных умников.

В сказке о попе нет чудесного волшебства, как в других сказках. Оно и «не положено» народной сатирической сказке. Роль чуде­сного начала играет Балда, своей мнимой глупостью отменяю­щий «правильный» порядок вещей (в этой отмене и состоит смысл такого популярного в народе комического типа, как дурак).

Самая первая по времени написания (1830 год) пушкинская сказка ближе всего стоит к традициям народного искусства. Даже по своей форме она ничем не напоминает литературные образцы. Сюжет, герои, язык, беспощадный смех являются принадлежно­стью народного театрального зрелища — райка. Да и написана она «раёшным стихом»: безударные слоги идут без порядка, парные рифмы скрепляют концы разных по длине строк. Эпизоды в сказ­ке развернуты к читателю, как театральная панорама. Герои пода­ют реплики не только друг другу, но и в «зал», т.е. к читателю. Яркое зрелище райка творится одним актером, говорящим то за попа или попадью, то за Балду или чертей. Действие ни на миг не останавливается, стремительно движется к ожидаемой и все-таки неожиданной развязке.

Народный смех — главная действующая сила в сказке. Что ни строчка или слово, что ни герой или ситуация — решительно все заставляет смеяться (кроме драматического финала).