Дед Мороз и Святой Николай, пожалуй, самые любимые сказочные персонажи современны детей России. Но не многие малыши знают историю возникновения волшебников. Да и то, что прототипом святого Николая является настоящий православный святой — тоже знают не многие.
История Деда Мороза в России – самая правдивая история
Возраст Деда Мороза более 2000 лет. Наши предки называли его по разному — Мороком, Зимником, Трескуном или Студенцем. Древний герой обладал суровым нравом, а прообразы Деда Мороза были очень могущественными. Достаточно было одного дуновения героя, как вокруг все замерзало. Если дом посещал старик с мешком, хозяева ждали беды. Закрывая за собой дверь, он оставлял в помещениях только обледеневшие трупы. Чтобы избавиться от проклятия и не зазвать в дом страшного персонажа, приходилось идти на большие жертвы. Зачастую в большой мороз к ели привязывали молодую девушку.
Изначально прообразом Деда Мороза был злой старик, который проживал на Севере, где находилась страна Мертвых. В первоначальном виде новогодняя елка представляла собой дерево, считающееся символом бессмертия (ель), к которой приносили жертвоприношения. В качестве первой версии Снегурочки была замерзшая девушка, которую привязывали к дереву, чтобы задобрить старика. Это помогало жителям пережить очередную суровую зиму.
В 1840 году был опубликован рассказ В. Ф. Одоевского, где впервые появился Дед Мороз. Автор предоставил ему имя с отчеством Мороз Иванович. Как и в прежних легендах, персонаж оказался суровым, но он был склонен и к хорошим поступкам. С этого времени образ Деда Мороза изменялся, становясь более мягким и добрым.
В 1917 году был введен запрет на отмечание новогодних праздников в большевистской России. Лишь в 1935 году была возвращена традиция встречать начало Нового года. Тогда впервые в Москве жителей поздравляли Дед Мороз с внучкой Снегурочкой. С каждым годом эти персонажи становились традиционными и любимыми героями детей. Более того, они в СССР символизировали Новый Год, которым власти решили заменить христианский праздник Рождества Христова.
В 90-е годы, когда распалась огромная империи СССР, образ Деда Мороза во многом начал ассоциироваться с западным Санта Клаусом. Они похожи визуально, и оба являются новогодними персонажами. Кроме этого, герои ассоциируются своей добротой и подношением подарков детям, которые в течение года хорошо себя вели. Дед Мороз предпочитает носить длинную шубу, валенки и традиционный посох, а по стране передвигается на санях либо пешком. В этом ему помогает резвая тройка лошадей, которая с огромной скоростью мчится по всей стране в Новогодние праздники. Принято отмечать день рождения Деда Мороза 18 ноября. Статистика подсказывает, что именно в этот день полноценно вступает в свои права зима. Тем не менее, у Санта Клауса собственная, не менее интересная биография.
Святой Николай стал прототипом Деда Мороза, Санта Клауса и других сказочных Рождественских героев
Во многих странах чествуют Санта Клауса, Деда Мороза, Юлетомте, Йоулупукки или Пэр-Ноэль. Все это рождественские герои тесно связаны с новогодними праздниками. Несмотря на то, что они могли сильно отличатся между собой и почитаться в разных странах, их объединяет одна общая черта – все эти герои в Новогоднюю ночь вручали детям подарки. Откуда взялись все эти сказочные персонажи, и из каких сказок они пришли в нашу жизнь? Известно, что у многих легенд имеется один живой прототип. Много веков назад реально существовал Святитель Николай. Его принято почитать в христианской религии. Днем памяти святого является 19 декабря.
Николу-Угодника почитают многие народы планеты. Он стал легендарным, выйдя со страниц христианских книг и преданий. Согласно сохранившимся документам, родился святой в городе Патары (сейчас находится на территории Турции) в 258 году нашей эры. Его родителями была супружеская пара, которая в течение многих лет безуспешно пыталась завести ребенка. Когда они узнали, что у семьи родится долгожданный сын, было принято решение назвать наследника Николаем (Николас). На греческом языке оно означало «победитель народов».
Будущий святой, еще будучи малышом, был очень сердобольным, пытался помочь всем страждущим, кого встречал на своем пути. Распространял дух любви, добра и сострадания, что сформировало личность Николая. Счастье в семье было недолгим, ведь отец святого рано ушел из жизни. Спустя какое-то время умерла и мать, поэтому Николай в раннем возрасте стал обладателем большого наследства. Получив деньги, он решил тратить их на благотворительность.
Существует предание, согласно которому святой Николай услышал о случае, произошедшем в семье богатого купца. Тот потерял все свои деньги и обанкротился, в результате чего хотел отправить троих дочерей заниматься блудной профессией. Узнав о неправедных мыслях человека и безысходности его финансового положения, святой ночью незаметно пришел к дому купца. В открытое окно он просунул мешочек с золотом, после чего незаметно ушел.
Когда отец девушек проснулся с утра, он обнаружил приятный подарок от незнакомца. На радостях он выдал троих дочек замуж за достойных мужей. Ведь теперь у него были деньги для выплаты приданного. Существует легенда, будто Николай подбрасывал золотые монетки в печную трубу и обувь детворы. Когда малыши сушили ботинки у печи, они случайно находили подарки тайного помощника. За годы жизни святой помог многочисленным страждущим людям. С этих пор в народ ушла традиция подкладывать в носки у камина, в башмаки или под елку подарки детям.
От Николая Чудотворца до Деда Мороза
Существует ряд новогодних атрибутов, которые делают незабываемым каждый праздник, который дает начало новым 12 месяцам. Иногда они настолько завораживают, что у взрослого человека возникает вопрос относительно реальности существования Деда Мороза и других новогодних героев. Можно воспринимать этот вопрос, как шутку. Но его в определенном возрасте задает себе каждый человек. И чтобы ответить на него, нужны хотя бы какие-нибудь веские доказательства.
Если кто-нибудь однозначно заявит вам о существовании или нереалистичности Деда Мороза, нельзя воспринимать его слова всерьез. Пока нет аргументов, любое предположение остается лишь мнением. За годы, пока человечество верит и творит сказку, связанную с Новым Годом, образ Деда Мороза давно уже расположился где-то между вымыслом и реальностью.
Можно, в принципе, словом «чудо» охарактеризовать всю новогоднюю феерию. Поэтому Дед Мороз является по факту чудотворцем. Данная характеристика досталась ему от Николая Чудотворца. Сложно найти более почитаемого реально жившего героя, который сделал столько добра для людей. И даже после смерти его добрые дела оказываются достоянием жильцов каждого дома в христианском мире.
Филолог Гасан Гусейнов о «QR-кодах», «шампанском» и в целом о «кредитно-денежных отношениях» в области языка — заимствовании чужих слов.
Во время пандемии резко вырос спрос на развлечения. У людей появилось много свободного времени, и они стали помогать друг другу узнавать что-то новое. Один делится рецептами изготовления салатов, другой пытается найти ответ на давно мучивший филологический вопрос. Во время одного такого разговора мне вдруг самому стало ясно, что за одним довольно простым словом, которым и сам я, как только что оказалось, совершенно бездумно пользовался несколько десятилетий, прячется целая дверь — почти как в сказке о Буратино за ковром с изображением огня, горевшего в изображенном камине.
Итак, раз в несколько месяцев я заглядываю на развлекательный сайт под названием Яндекс-Кью. Слово «кью» — это русская передача звучания английской буквы Q — той самой, которая присутствует у нас в языке в двух заимствованных аббревиатурах — IQ, или коэффициент интеллекта, и QR, или «быстрый ответ» — часть выражения кьюар- или куар-код, или «код быстрого ответа». Сейчас это словосочетание приобрело новое значение, слишком далеко оторвавшееся от первичного. Даже возник общепонятный глагол «откуярить». Это так называемый эсхрофемизм — внешне вполне приличное слово, которое вызывает у носителя языка принудительную ассоциацию с непристойным выражением.
Обычно в роли эсхрофемизмов выступают самые обычные слова, приобретающие непристойное побочное значение из-за контекста. Они попадаются и в литературе, как например, искусственный глагол «мне это остолбенело» в значении «мне это очень надоело». Но в случае с куаром, кьюаром или глаголом откуярить мы имеем дело с заимствованием, и заимствованием совсем новым. Почему носители языка так быстро включили в обиход эту разновидность штрихкода? Только потому, что он неожиданно стал символом контроля за ходом вакцинации от ковида-19, или коронавируса, или новой коронавирусной инфекции, или просто от короны. До этого момента массовых отрицательных эмоций QR-код у носителей языка не вызывал. Но стоило этому злосчастному коду оказаться в центре спора о границах вмешательства государства в частную жизнь граждан, тут как тут возник новый русский глагол. В начале декабря слово «откуярить» (считать QR-код перед пропуском в заведение) стало словом недели на «Эхе Москвы».
С формальной точки зрения глагол этот просто вошел в список производных от не очень свойственных языку фонетических новичков, образованных от этого самого «кью» — айкьюшный, или имеющий отношение к измерению IQ, айкьючить — заниматься таким измерением, имеется даже некий турнир под названием «Айкьюжные забавы».
Кто-то может подумать, что занесло меня с этими айкьюшками-клюшками-копчушками в паронимическое вьюжное и кьюарно-коварное царство из благодетельного развлекательно-занимательного пространства «Яндекс-Кью». Но это не так. На этом самом сайте в конце декабря появился вопрос, который касается самой трудной области — области обобщений. Как назвать весь массив словарных заимствований из мирового языка, которые в последние годы буквально хлынули в русский обиход? Это ведь не просто старые добрые англицизмы вроде файф-о-клока, макинтоша или кардигана, которые степенно вошли в русский обиход, а два-три столетия спустя опознаются как английские заимствования, причем в двух последних случаях каждый второй знает и имена подаривших нам эти слова людей — химика Макинтоша или лорда Кардигана. Правда, с макинтошем во второй половине двадцатого века возникли непредвиденные трудности, потому что под этим именем появился новый предмет, уже не шотландский, а американский, тут-то и обострился вопрос о заимствованиях. Как их поточнее назвать, уж очень они вторгаются в наш язык.
Итак, на Яндекс-Кью был задан вопрос:
«Как сказать „интернационализация языка“ (речь о появлении в языке англицизмов), только иным словом, потому что такая формулировка неудачна?» Елена П.
Я бы не стал отвечать на этот вопрос, если бы некто Дмитрий Маслов, называющий себя инженером путей сообщения и строителем, 22 декабря не написал в ответ:
«Говорите „уничтожение русского языка фашистами и русофобами, ненавидящими русский язык, русскую культуру, русский народ и саму Россию“. Если кажется длинно, то просто „фашистская русофобизация“».
Ответ этот ошарашил меня до крайности. С какой стати обзывать нехорошими (и тоже иностранными, кстати сказать) словами то, что обогащает языки — и родственные, и далекие друг от друга?
Да, «интернационализация» и в самом деле не самый удачный термин, хотя частично речь идет именно об интернационализации: через русский язык как не родной обращаются к мировой повестке носители миноритарных языков России.
Что же касается бурного, а для кого-то — неприемлемо жадного освоения носителями русского языка английской лексики, то здесь, наверное, правильнее использовать просто слово «обогащение»: англицизмы ведь часто вытесняют из обихода прежние заимствования. Давным-давно обрусевший «диспетчер» вытесняется каким-нибудь «менеджером среднего звена», «парикмахер» — «стилистом»; а, например, «барбершоп» паронимически приближает нас на новом витке к старинному «брадобрею».
С наступлением компьютерно-интернетной эпохи мы имеем дело с обогащением словаря в чистом виде. Может быть, именно поэтому обычное и не очень заметное «заимствование» кажется слишком слабым?
Как и слово «обогащение», оно не слишком конкретно и в этом смысле не очень годится в термины. Слишком все размыто. Ведь что такое «позаимствовать»? Взять что-то у кого-то — с согласия или нет. Теплее звучит «заемное слово», слово, взятое взаймы. А как на других языках? В английском и немецком — loanword и Lehnwort, по-французски emprunt lexical — еще теплее, усиливается значение из области денежных отношений. И только нырнув в греческий словарь, мы обнаруживаем подлинный смысл этого нашего «заимствования». Греки называют заимствование «речевой ссудой», словом, полученным тобой из чужого языка в рост, как бы данным в кредит. Как ты этим кредитом распорядишься? Что у тебя получится из этого займа? Вот в чем вопрос.
В древнегреческом этим словом δανεισμός пользовались даже для описания кровной мести: αἷμα αἵματος δανεισμός — «расплатился кровью за кровь» говорит Еврипид.
Но заимствование слов это все-таки не кровопускание, а переливание крови в целях оживления и оздоровления. Персидский чемодан и шотландский макинтош, немецкий лобзик и греческая околесица, польско-латинско-греческая шпаргалка и английское веселое откуяривание — это-то что? Неужели мы можем так воспользоваться ссудой, займом, словом, данным нам в кредит, в рост? Очевидно, именно так оно и происходит.
Некоторое время назад страшно возмутились французские виноделы — производители настоящего шампанского — игристого вина из области под названием Шампань. Российское государственное ведомство вдруг заявило, что французам нельзя больше поставлять на российский рынок продукцию под названием «шампанское». Вино, которое французы называют Champagne, в русском сюсюкизме бытующеее как «шампусик», на российском рынке должно называться «игристым». Типа вино, которое с пузырьками. Французы оскорбились, россияне ввели мораторий на это безобразие, а теперь вот снова требуют, чтобы французские производители шампанского везли свое шампанское с родины шампанского в Россию не под родным своим названием. Где, спрашивается, логика?
«Шампанское», утверждают российские импортеры, это наше, русское слово, а не ваше, французское. Мы это слово у вас, конечно, когда-то позаимствовали, но теперь за давностью лет считаем его своим. Да у вас, французов, и суффиксов с окончанием таких нет «-ское». Мы не знаем, что вы там производите, просто само слово это — «шампанское» — нашенское. А иностранные вина, похожие на наше, к примеру, «Цимлянское», те вина, которые к нам везут, пусть даже и из традиционных винодельческих стран и областей, мы тут у себя называем «игристыми».
Кто-нибудь обязательно скажет, мол, какой абсурд. А коньяк? Возможно, коньяк — другое дело: там нет никаких суффиксов. Мы это слово употребили в чистом виде. Разве что в кириллические буквы переодели. А с шампанским — да, берем налог на суффиксы. Сложное это дело, кредитно-денежные отношения в области языка и живой речи. Иногда вот таким странным, нелепым, прямо-таки абсурдным образом возвращаются займы, кредиты и ссуды.