Художник, поэт и писатель Михаил Юрьевич Лермонтов более всего известен как автор «Героя нашего времени». Но стихи Лермонтова для детей занимают в его поэтическом наследии далеко не последнее место. Любитель истории, фольклора и сказок, поэт написал достаточно большое количество поэм и рассказов, которые сам назвал сказками. Сейчас произведения Лермонтова для детей изучают в 6-м классе средней школы.
Сегодня мы поговорим о некоторых стихах, поэмах и сказках Лермонтова, которые написаны для младшего поколения.
Стихи Лермонтова для детей (короткие)
Смерть матери наложила на жизнь и творчество Михаила Юрьевича очень печальный отпечаток. Он очень рано остался на попечении отца, и это вылилось в тоску стихотворений, которые обыгрывают тему детства или написаны для детей.
Хотя детство поэта было подёрнуто дымкой печали и тоски по матери, он всё же описывает ранние годы как счастливые, радостные дни.
Необычайный лиризм, мягкость и теплота выделяют стихи Лермонтова для детей. Короткие стихи, такие как «Парус», «Казачья колыбельная песнь», «Ребенка милого рожденье», «Ангел», «Ребенку», демонстрируют это как нельзя лучше. Эти стихи — самое проникновенное и нежное, что есть в творчестве поэта.
«Незабудка»
Произведения Лермонтова для детей также обыгрывают разные сказочные сюжеты. Небольшая по размеру поэма «Незабудка» рассказывает историю влюбленной пары, которая трагически закончилась.
Сюжет прост. В древние времена молодой рыцарь и его избранница сидят на скамейке и разговаривают. Юноша объясняется в любви, но девушке этого мало. Как доказательство сильного чувства она просит рыцаря сорвать для неё голубой цветок — незабудку. Он еле виден, так как растет очень далеко, но, как говорит девушка, «он для любви не так далек», как кажется.
Молодой рыцарь отправляется за цветком и попадает в трясину, из которой не может выбраться. Из последних сил он срывает цветок и бросает его под ноги возлюбленной. Тема не новая — цветок как символ любви часто встречается в сказках разных стран мира. Например, в сказке «Красавица и чудовище», где младшая дочь просит для себя в подарок только алую розу.
«Морская царевна»
Некоторые говорят, что эта поэма — любовная, но на самом деле её относят в произведения Лермонтова для детей. Если внимательно вчитаться в текст, сразу становится очевидно — это поединок не на жизнь, а на смерть.
Поэт использовал распространённый образ русалки. Увидев на берегу царевича, она начинает заманивать его в свои объятия, спрашивая, не хочет ли юноша провести ночь с царской дочкой. На самом деле она заманивает его в воду, чтобы утопить.
Царевич идёт к ней, но под чары не попадает и вместо того, чтобы умереть в волнах морских, побеждает русалку и за хвост вытаскивает её на берег, где та превращается в чудовище и умирает.
«Три пальмы»
Произведения Лермонтова для детей имеют глубокий смысл, даже если кажутся невинной сказкой. «Три пальмы» — отличный тому пример.
В пустыне росли три пальмы. Им было жарко и скучно, так как там ничего не происходило. И они начали роптать на небо и сокрушаться о том, что их жизнь проходит впустую. Очень скоро появился целый караван, и путники остановились под пальмами заночевать. Правда, на тот момент их жизнь подошла к концу — мавры срубили все три дерева и сожгли их, чтобы согреться, так как ночи в пустыне холодные.
Число «три» здесь — устоявшийся символ триединой души, а роптание — грех. Пальмам не нравилось, что ими никто не любуется (гордыня). Как следствие, их постигло наказание.
Рассказы Лермонтова для детей: «Ашик-Кериб. Турецкая сказка»
Сказка о странствующем певце, который искал способ разбогатеть для того, чтобы жениться на дочери богатого купца, была найдена среди бумаг Лермонтова уже после его скоропостижной смерти. Сказка является азербайджанским вариантом древней сказки об Ашике Керибе, который взял с любимой обещание ждать его семь лет. Если через это время он не вернётся богатым, она выйдёт замуж за другого. Невзирая ни на какие препятствия, Ашик Кериб возвращается богатым и берёт возлюбленную в жёны.
«Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова»
Многие считают рассказы Лермонтова для детей неполными без этой эпической поэмы. Интересно то, что, в отличие от других произведений, данный сюжет уникальный. Об этой истории не писал никто до Лермонтова, и никто после него.
Произведения Лермонтова для детей обычно основаны на выдумке, но не в этот раз. Действие происходит во времена Ивана Грозного. Молодой опричник Кирибеевич признаётся царю в любви к прекрасной женщине — Алёне Дмитриевне. Тот проникается этой историей и даёт благословение на брак, даже дарит юноше драгоценности для будущей невесты. Но царь не знает, что возлюбленная Карибеевича замужем за купцом Калашниковым.
Опричник Кирибеевич подстерегает Алёну Дмитриевну в церкви и бесчестит её. Женщина прибегает домой в слезах и просит мужа отомстить. Купец решает на следующий день проучить опричника в кулачном бою. Так и произошло — Кирибеевич был убит. Иван Грозный спрашивает, по праву ли купец убил опричника. Не желая рассказывать о бесчестии жены, купец Калашников утаивает настоящую причину, и его приговаривают к смерти.
Сказка для детей («Умчался век эпических поэм…»)
Иллюстрированное полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова / Редакция В. В. Каллаша — М.: Печатник, 1914. — Т. III. (РГБ)
1
Умчался век эпических поэм,
И повести в стихах пришли в упадок
Поэты в том виновны несовсем
(Хотя у многих стих не вовсе гладок)
И публика не права между тем;
Кто виноват, кто прав — уж я не знаю,
А сам стихов давно я не читаю;
Не потому, чтоб не любил стихов,
А так: — смешно ж терять для звучных строф
Златое время…. в нашем веке зрелом,
Известно вам, все заняты мы делом.
2
Стихов я не читаю — но люблю
Марать шутя бумаги лист летучий;
Свой стих за хвост отважно я ловлю;
Я без ума от тройственных созвучий
И влажных рифм — как например на Ю.
Вот почему пишу я эту сказку.
Ее волшебно-темную завязку
Не стану я подробно объяснять,
Чтоб кой-каких допросов избежать,
Зато конец не будет без морали,
Чтобы ее хоть дети прочитали.
3
Герой известен, и не нов предмет;
Тем лучше: устарело все, что́ ново!
Кипя огнем и силой юных лет,
Я прежде пел про демона инова:
То был безумный, страстный, детский бред.
Бог знает где заветная тетрадка?
Касается ль душистая перчатка
Ее листов — и слышно: c’est joli?..[2]
Иль мышь над ней старается в пыли?…..
Но этот чорт совсем иного сорта:
Аристократ и не похож на чорта.
4
Перенестись теперь прошу сейчас
За мною в спальню — розовые шторы
Опущены — с трудом лишь может глаз
Следить ковра восточные узоры.
Приятный трепет вдруг объемлет вас,
И девственным дыханьем напоённый
Огнем в лицо вам пышет воздух сонный;
Вот ручка, вот плечо, и возле них
На кисее подушек кружевных
Рисуется младой, но строгий профиль..
И на него взирает Мефистофель.
5
То был ли сам великий Сатана,
Иль мелкий бес из самых нечиновных,
Которых дружба людям так нужна
Для тайных дел, семейных и любовных?
Не знаю. — Если б им была дана
Земная форма, по рогам и платью
Я мог бы сволочь различить со знатью; —
Но дух — известно, что́ такое дух:
Жизнь, сила, чувство, зренье, голос, слух —
И мысль — без тела — часто в видах разных,
(Бесов вобще рисуют безобразных.)
6
Но я не так всегда воображал
Врага святых и чистых побуждений.
Мой юный ум, бывало, возмущал
Могучий образ. — Меж иных видений
Как царь, немой и гордый, он сиял
Такой волшебно-сладкой красотою,
Что было страшно…. и душа тоскою
Сжималася — и этот дикий бред
Преследовал мой разум много лет…
Но я, расставшись с прочими мечтами
И от него отделался — стихами.
7
Оружие отличное — врагам
Кидаете в лицо вы эпиграммой,
Вам насолить захочется ль друзьям?
Пустите в них поэмой или драмой!
Но полно, к делу. — Я сказал уж вам,
Что в спальне той таился хитрый демон.
Невинным сном был тронут не совсем он.
Не мудрено — кипела в нем не кровь,
И понимал иначе он любовь;
И речь его коварных искушений
Была полна — ведь он недаром гений.
8
«Не знаешь ты, кто я — но уж давно
Читаю я в душе твоей, незримо,
Неслышно; говорю с тобою — но
Слова мои как тень проходят мимо
Ребяческого сердца — и оно
Дивится им спокойно и в молчанье.
Пускай. Зачем тебе мое названье?
Ты с ужасом отвергнула б мою
Безумную любовь — но я люблю
По-своему… терпеть и ждать могу я,
Не надо мне ни ласк, ни поцелуя. —
9
«Когда ты спишь, о ангел мой земной,
И шибко бьется девственною кровью
Младая грудь под грезою ночной,
Знай, это я, склонившись к изголовью,
Любуюся — и говорю с тобой.
И в тишине, наставник твой случайный,
Чудесные расказываю тайны……..
А много было взору моему
Доступно и понятно, потому
Что узами земными я не связан,
И вечностью и знанием наказан…..
10
«Тому назад еще немного лет
Я пролетал над сонною столицей.
Кидала ночь свой странный полусвет,
Румяный запад с новою денницей
На севере сливались, как привет
Свидания с молением разлуки;
Над городом таинственные звуки,
Как грешных снов нескромные слова,
Неясно раздавались — и Нева,
Меж кораблей сверкая на просторе,
Журча, с волной их уносила в море.
11
«Задумчиво столбы дворцов немых
По берегам теснилися как тени,
И в пене вод гранитных крылец их
Купалися широкие ступени;
Минувших лет событий роковых
Волна следы смывала роковые; —
И улыбались звезды голубые,
Глядя с высот на гордый прах земли,
Как будто мир достоин их любви;
Как будто им земля небес дороже……
И я тогда — я улыбнулся тоже.
12
«И я кругом глубокий кинул взгляд
И увидал с невольною отрадой
Преступный сон под сению палат,
Корыстный труд пред тощею лампадой,
И страшных тайн везде печальный ряд;
Я стал ловить блуждающие звуки;
Веселый смех — и крик последней муки:
То ликовал иль мучился порок!
В молитвах я подслушивал упрек,
В бреду любви — бесстыдное желанье!
Везде обман, безумство иль страданье.
13
«Но близ Невы один старинный дом
Казался полн священной тишиною;
Все важностью наследственною в нем
И роскошью дышало вековою;
Украшен был он княжеским гербом;
Из мрамора волнистого колонны
Кругом теснились чинно, и балконы
Чугунные воздушною семьей
Меж них гордились дивною резьбой;
И окон ряд, всегда прозрачно-темных,
Манил, пугая, взор очей нескромных.
14
«Пора была, боярская пора:
Теснилась знать в роскошные покои,
Былая знать минувшего двора,
Забытых дел померкшие герои!
Музыкой тут гремели вечера,
В Неве дробился блеск высоких окон;
Напудренный мелькал и вился локон,
И часто ножка с красным каблучком
Давала знак условный под столом;
И старики в звездах и бриллиантах
Судили резко о тогдашних франтах……
15
«Тот век прошел, и люди те прошли;
Сменили их другие; род старинной
Перевелся; в готической пыли
Портреты гордых бар, краса гостиной,
Забытые, тускнели; поросли
Дворы травой, и блеск сменив бывалой,
Сырая мгла и сумрак длинной залой
Спокойно завладели…. тихий дом
Казался пуст; но жил хозяин в нем,
Старик худой и с виду величавый,
Озлобленный на новый век и нравы;
16
«Он ростом был двенадцати вершков,
С домашними был строг неумолимо,
Всегда молчал; — ходил до двух часов,
Обедал, спал…. да иногда томимый
Бессонницей, собранье острых слов
Перебирал или читал Вольтера;
Как быть? сильна к преданьям в людях вера;
Имел он дочь четырнадцати лет;
Но с ней видался редко; за обед
Она являлась в фартучке с мадамой;
Сидела чинно и держалась прямо.
17
«Всегда одна, запугана отцом
И англичанки строгостью небрежной,
Она росла, — как ландыш за стеклом
Или скорей как бледный цвет подснежный.
Она была стройна, но с каждым днем
С ее лица сбегали жизни краски,
Задумчивей большие стали глазки;
Покинув книжку скучную, она
Охотнее садилась у окна,
И вдалеке мечты ее блуждали,
Пока ее играть не посылали.
18
«Тогда она сходила в длинный зал,
Но бегать в нем ей как-то страшно было;
И как-то странно детский шаг звучал
Между колонн. Разрытою могилой
Над юной жизнью воздух там дышал.
И в зеркалах являлися предметы
Длиннее и бесцветнее, одеты
Какой-то мертвой дымкою; и вдруг
Неясный шорох слышался вокруг:
То загремит, то снова тише, тише
(То были тени предков — или мыши).
19
«И что ж? — она привыкла толковать
По-сво́ему развалин говор странный;
И стала мысль горячая летать
Над бледною головкой, и туманный,
Воздушный рой видений навевать;
Я с ней не разлучался. Детский лепет
Подслушивать, невинной груди трепет
Следить, ее дыханием с немой,
Мучительной и жадною тоской
Как жизнью упиваться….. это было
Смешно! — но мне так ново и так мило!
20
«Влюбился я. И точно хороша
Была не в шутку маленькая Нина
Нет, никогда свинец карандаша
Рафа̀эля, иль кисти Перуджина
Не начертали, пламенем дыша,
Подобный профиль… все ее движенья
Особого казались выраженья
Исполнены — но с самых детских дней
Ее глаза не изменяли ей,
Тая равно надежду, радость, горе,
И было темно в них как в синем море.
21
«Я понял, что душа ее была
Из тех, которым рано все понятно.
Для мук и счастья, для добра и зла
В них пищи много — только невозвратно
Они идут, куда их повела
Случайность, без раскаянья, упреков
И жалобы — им в жизни нет уроков:
Их чувствам повторяться не дано…
Такие души я любил давно
Отыскивать по свету на свободе:
Я сам ведь был немножко в этом роде.
22
«Ее смущали странные мечты;
Порой она среди пустого зала
Сиянье, роскошь, музыку, цветы,
Толпу гостей и шум воображала;
Кипела кровь от душной тесноты,
На платьице чудесные узоры
Виднелись ей — и вот гремели шпоры,
К ней кавалер незримый подходил
И в мнимый вальс с собою уносил.
И вот она кружилась в вихре бала
И утомясь на кресло упадала…
23
«И тут она, склонив лукавый взор
И выставив едва приметно ножку,
Двусмысленный и темный разговор
С ним завести старалась понемножку;
Сначала был он весел и остёр,
А иногда и чересчур небрежен;
Но под конец зато как мил и нежен….
Что делать ей? — притворно-строгий взгляд
Его как гром отталкивал назад….
А сердце билось в ней так шибко, шибко,
И по устам змеилася улыбка.
24
«Пред зеркалом, бывало, целый час
То волосы пригладит, то красивый
Цветок пришпилит к ним; движенье глаз,
Головке наклоненной вид ленивый
Придав, стоит…… и учится; не раз
Хотелось мне совет ей дать лукавый,
Но ум ее и сметливый и здравый
Отгадывал все мигом сам собой;
Так годы шли безмолвной чередой;
И вот настал тот возраст, о котором
Так полны ваши книги всяким вздором.
25
«То был великий день: семнадцать лет!
Все что досель таилось за решеткой,
Теперь надменно явится на свет!
Старик-отец послал за старой теткой,
И съехались родные на совет; —
Их затруднил удачный выбор бала:
Что будет двор иль нет? Иных пугала
Застенчивость дикарки молодой,
Но очень тонко замечал другой,
Что это вид ей даст оригинальный;
Потом наряд осматривали бальный.
26
«Но вот настал и вечер роковой.
Она с утра была как в лихорадке;
Поплакала немножко, золотой
Браслет сломала, в суетах перчатки
Разорвала… со страхом и тоской
Она в карету села и дорогой
Была полна мучительной тревогой
И выходя споткнулась на крыльце……
И с бледностью печальной на лице
Вступила в залу… Странный шопот встретил
Ее явление — свет ее заметил.
27
«Кипел, сиял уж в полном блеске бал;
Тут было все, что называют светом;
Не я ему названье это дал;
Хоть смысл глубокий есть в названьи этом;
Моих друзей я тут бы не узнал;
Улыбки, лица лгали так искусно,
Что даже мне чуть-чуть не стало грустно; —
Прислушаться хотел я — но едва
Ловил мой слух летучие слова
— Отрывки безымянных чувств и мнений —
Эпиграфы неведомых творений!. »
…………………………