Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

Что вы знаете о сказках тысячи и одной ночи? это не риторический вопрос потому, что большинство довольствуется общеизвестным стереотипом: это

Что вы знаете о сказках тысячи и одной ночи? Это не риторический вопрос потому, что большинство довольствуется общеизвестным стереотипом: это известная арабская сказка про красавицу Шахерезаду, ставшую заложницей жестокосердного царя Шахрияра, который каждую ночь заводил себе новую жену, а наутро отрубал ей голову. Красноречивая девушка, так живо рассказывающая сказки, одурманила царя и тем самым купила себе свободу. И конечно, среди ее историй были повести об Аладдине, Синдбаде-мореходе и других отважных храбрецах, но оказалось, что все это полная чушь.

До нас сказки дошли после многих столетий цензуры и переводов, поэтому от оригинала там осталось немного. На самом деле герои сказок Шахерезады не были такими милыми, добрыми и морально устойчивыми, как персонажи мультфильма Disney. Поэтому, если вы хотите сохранить добрую память о любимых персонажах детства, немедленно прекращайте читать. А всем остальным — добро пожаловать в мир, о котором вы возможно даже не подозревали.

Первые задокументированные сведения, описывающие рассказ о Шахерезаде как хорошо известное произведение, относятся к перу историка Х века аль-Масуди. В дальнейшем сборник не раз переписывался и видоизменялся в зависимости от времени жизни и языка переводчика, но костяк оставался прежним, поэтому до нас дошла если не оригинальная история, то очень близкая к оригиналу.

Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

Начинается она, как ни странно, не со слез юной красавицы, собравшейся проститься с жизнью, а с истории двух братьев, каждый из которых управлял своей страной. После двадцати лет раздельного правления старший брат, которого звали Шахрияр, пригласил в свои владения младшего — Шахземана. Тот недолго думая согласился, но едва он выехал из столицы, как «вспомнил об одной вещи», позабытой им в городе. По возвращении он обнаружил жену в объятиях раба-негра.

Разгневавшись, царь зарубил обоих, а затем с чистой совестью поехал к брату. В гостях ему стало грустно потому, что жены больше нет в живых, и он перестал есть. Старший брат хоть и пытался его развеселить, но все безрезультатно. Тогда Шахрияр предложил отправиться на охоту, но Шахземан отказался, продолжая погружаться в тоску. Вот так, просиживая у окна и предаваясь черной меланхолии, несчастный царь увидел, как жена его отсутствующего брата устроила у фонтана групповуху с рабами. Царь сразу повеселел и подумал: «Ого, у моего брата проблемы-то посерьезнее будут».

Шахрияр вернулся с охоты, застав своего брата с улыбкой на лице. Долго допытываться не пришлось, тот сразу рассказал все начистоту. Реакция была необычной. Вместо того чтобы поступить как младший брат, старший предложил отправиться в путешествие и посмотреть: а изменяют ли другим мужьям жены?

Им не везло, и странствия затянулись: они никак не могли найти неверных жен, пока не набрели на оазис, раскинувшийся на берегу моря. Из морской пучины появился джин с сундучком под мышкой. Из сундучка он вытащил женщину (настоящую) и сказал: «Я хочу поспать на тебе», да так и уснул. Женщина эта, увидев спрятавшихся на пальме царей, приказала им спуститься и овладеть ею прямо там, на песке. В противном случае она бы разбудила джина, и тот убил бы их.

Цари согласились и исполнили ее желание. После акта любви женщина попросила перстни у каждого из них. Те отдали, а она прибавила драгоценности к другим пятистам семидесяти, которые хранились у нее в ларце. Чтобы братья не томились в догадках, обольстительница пояснила, что все кольца когда-то принадлежали мужчинам, овладевшим ею втайне от джина. Братья переглянулись и сказали: «Ого, у этого джина проблемы-то посерьезней будут, чем у нас» — и вернулись в свои страны. После этого Шахрияр отрубил голову своей жене и всем, кто участвовал в оргии, а сам решил брать по одной девушке за ночь.

В наше время эта история может показаться сексистской, но куда больше она напоминает сценарий к порнофильму. Сами подумайте: что бы ни делали герои, куда бы они ни шли, им приходится либо смотреть на акт соития, либо участвовать в нем. Подобные сцены еще не раз повторяются на протяжении книги. Да что там, младшая сестра Шахерезады лично наблюдала за брачной ночью своей родственницы: «И царь послал тогда за Дуньязадой, и она пришла к сестре, обняла ее и села на полу возле ложа. И тогда Шахрияр овладел Шахразадой, а потом они стали беседовать».

Другая отличительная черта сказок тысячи и одной ночи заключается в том, что их герои поступают абсолютно беспричинно, а зачастую и сами события выглядят до крайности нелепыми. Вот как, например, начинается сказка первой ночи. Однажды купец отправился в какую-то страну взыскивать долги. Ему стало жарко, и он присел под деревом поесть фиников с хлебом. «Съев финик, он кинул косточку — и вдруг видит: перед ним ифрит высокого роста, и в руках у него обнаженный меч. Ифрит приблизился к купцу и сказал ему: „Вставай, я убью тебя, как ты убил моего сына!“ — „Как же я убил твоего сына?“ — спросил купец. И ифрит ответил: „Когда ты съел финик и бросил косточку, она попала в грудь моему сыну, и он умер в ту же минуту“». Вы только вдумайтесь: купец убил джина косточкой от финика. Если бы только враги диснеевского Аладдина знали об этом секретном оружии.

В нашем народном сказании тоже много нелепиц вроде: «Мышка бежала, хвостиком махнула, горшок упал, яички разбились», но там точно не встретишь таких безумных персонажей, как в рассказе пятой ночи. Он повествует о царе ас-Синдбаде, который долгие годы тренировал сокола, чтобы тот помогал ему в охоте. И вот однажды царь вместе со своей свитой поймал газель, и тут черт его дернул сказать: «Всякий, через чью голову газель перескочит, будет убит». Газель, естественно, перепрыгнула через голову царя. Тогда подданные начали шептаться: мол, чего это хозяин обещал убить каждого, через чью голову перескочит газель, а сам до сих пор не наложил на себя руки. Вместо того чтобы совершить обещанное, царь погнался за газелью, убил ее и повесил тушу на круп своей лошади.

Собираясь отдохнуть после погони, царь наткнулся на источник живительной влаги, капавший с дерева. Три раза он набирал чашу, и три раза сокол опрокидывал ее. Тогда царь разозлился и отрубил соколу крылья, а тот указал клювом наверх, где на ветвях дерева сидел детеныш ехидны, испускавший яд. В чем мораль этой истории, сказать сложно, но персонаж, рассказывавший ее в книге, говорил, что это притча о зависти.

Конечно, глупо требовать от книги, которой по меньшей мере 11 веков, стройной драматургической линии. Именно поэтому целью вышеописанного персифляжа было не грубо высмеять ее, а показать, что она может стать отличным чтивом на ночь, которое точно рассмешит любого современного человека. Сказки тысячи и одной ночи — это продукт времени, который, пройдя через столетия, невольно превратился в комедию, и в этом нет ничего дурного.

Несмотря на широкую известность этого памятника истории, его экранизаций невероятно мало, а те, что существуют, обычно показывают знаменитых Аладдина или Синдбада-морехода. Однако самой яркой киноверсией сказок стал французский фильм с одноименным названием. В нем не пересказываются все сюжеты книги, а подается яркая и абсурдная история, которая достойна фильмов «Монти Пайтона» и при этом соответствует безумному духу сказок.

Например, Шахрияр в фильме — это царь, мечтающий одновременно выращивать розы, сочинять стихи и гастролировать в бродячем цирке. Визирь — старый извращенец, столь обеспокоенный рассеянностью царя, что сам ложится в постель к его жене, чтобы тот понял, насколько ветрены женщины. А Шахерезада — сумасбродная девушка, предлагающая каждому встречному заделать ей ребенка. Ее, кстати, играет молодая и красивая Кэтрин Зета-Джонс, которая не раз за всю ленту предстает перед зрителями обнаженной. Мы перечислили по крайней мере четыре причины, по которым стоит посмотреть этот фильм. Наверняка после такого вам еще больше захочется прочитать «Книгу тысячи и одной ночи».

áÌÅËÓÅÊ íÉÈÁÊÌÏ×ÉÞ òÅÍÉÚÏ×
ãÁÒÅ×ÎÁ íÙÍÒÁ

éÚ ÃÉËÌÁ » úÇÁ. ÷ÏÌÛÅÂÎÙÅ ÒÁÓÓËÁÚÙ «

1

   èÏÒÏÛÏ ÂÙÌÏ áÔÅ × ëÌÀÞÁÈ, ÔÁË ÈÏÒÏÛÏ, ÞÔÏ ÅÄ×Á ÐÒÏÍÅÌØËÎÕÔ ÏÎÉ ÈÏÔØ ÂÙ ÓÁÍÙÍ Ó×ÏÉÍ ÐÏÓÌÅÄÎÉÍ ËÏÎÞÉËÏÍ × ÅÇÏ ËÒÅÐËÏÊ ÐÁÍÑÔÉ, ËÁË ÕÖÅ ×ÓÅ ÄÒÕÇÏÅ ÔÅÐÅÒÅÛÎÅÅ: óÔÁÒÙÊ îÅ×ÓËÉÊ, ÇÄÅ ÏÎ ÖÉ×ÅÔ Ó ÏÔÃÏÍ É ÍÁÔÅÒØÀ, É ÇÉÍÎÁÚÉÑ Ó ÕÒÏËÁÍÉ, ÐÅÒÅÍÅÎÁÍÉ É ÏÔÍÅÔËÁÍÉ, É ÕÞÉÔÅÌÑ ×ÓÅ, ÎÁÞÉÎÁÑ Ó ÎÅÍÃÁ é×ÁÎÁ íÁÒÔÙÎÏ×ÉÞÁ É ËÏÎÞÁÑ ÞÉÓÔÏÐÉÓÁÎÉÅÍ — é×ÁÎÏÍ å×ÓÅÅ×ÉÞÅÍ, É ×ÓÅ ÐÅÒ×ÏËÌÁÓÓÎÉËÉ, ÄÁÖÅ ÐÒÉÑÔÅÌÉ — òÏÍÁÛËÁ É èÁÒÐÉË — ÔÁË ×ÓÅ ÐÏÐÒÑÞÅÔÓÑ É ×ÄÒÕÇ ÓÇÉÎÅÔ ÓÏ×ÓÅÍ, ÓÌÏ×ÎÏ ÎÉËÏÇÄÁ É ÎÉÞÅÇÏ ÎÅ ÂÙÌÏ, Á ÂÙÌÉ ×ÓÅÇÄÁ É ÂÕÄÕÔ ÏÄÎÉ ×ÅÓÅÌÙÅ ëÌÀÞÉ.

   «äÅÌÏ ÎÅ ×ÏÌË, × ÌÅÓ ÎÅ ÕÂÅÖÉÔ!» — ÓËÁÖÅÔ ÓÅÂÅ áÔÑ É, ÏÔÌÏÖÉ× ËÕÄÁ ÐÏÄÁÌØÛÅ ÐÒÏÔÉ×ÎÙÊ ÕÞÅÂÎÉË, ÓÉÄÉÔ É ÓÉÄÉÔ ÓÅÂÅ — ÄÕÍÁÅÔ ÄÕÍÕ.

   á ÔÏ ÐÒÏÓÎÅÔÓÑ áÔÑ ÎÏÞØÀ, É ËÁËÏÊ-ÎÉÂÕÄØ ÎÁÍÅË ÏÄÉÎ ÄÏÎÅÓÅÔÓÑ ÌÉ ÈÒÁÐ ÉÚ ËÕÈÎÉ, ÉÌÉ ÓÁÍ ÔÁË ÚÁ×ÏÒÏÞÁÅÔÓÑ, ÂÕÄÔÏ ÎÅ ËÒÏ×ÁÔØ ÐÏÄ ÎÉÍ É ÌÅÖÉÔ ÏÎ ÎÅ × ËÏÍÎÁÔÅ, Á ÎÁ ÔÒÁ×Å — ÎÁ ÚÅÌÅÎÏÍ ÌÕÇÕ, É × ÔÕ ÖÅ ÍÉÎÕÔÕ ÅÍÕ ÑÓÎÏ ÐÒÅÄÓÔÁ×ÉÔÓÑ, ÞÔÏ ÏÎ ÎÅ × ðÅÔÅÒÂÕÒÇÅ, Á ÄÁÌÅËÏ, × ÒÏÄÎÙÈ ëÌÀÞÁÈ, ÇÄÅ ÒÏÄÉÌÓÑ É ÖÉÌ ÄÏ ÇÉÍÎÁÚÉÉ Õ ÄÅÄÕÛËÉ Ï. áÎÉÓÉÍÁ.

   é ÏÎ ÌÅÖÉÔ ÔÁË ×ÓÀ ÎÏÞØ É ÈÏÔØ ÓÔÁÒÁÅÔÓÑ ÄÕÍÁÔØ Ï ×ÅÔÒÅ, ËÁË ×ÅÔÅÒ É ËÏÌÏÓØÑ ÛÕÍÑÔ, ÞÔÏÂÙ ÔÏÌØËÏ ÚÁÓÎÕÔØ, Á ÓÏÎ ÎÅ ÉÄÅÔ.

   âÕÄØ ÓÅÊÞÁÓ ËÒÙÌØÑ Õ áÔÉ ÉÌÉ ËÏ×ÅÒ-ÓÁÍÏÌÅÔ — ÐÒÏÐÁÄÁÊ ×ÓÅ! — ÕÌÅÔÅÌ ÂÙ × ëÌÀÞÉ.

   ëÌÀÞÉ ÎÁ ÇÏÒÅ. ðÏÄ ÇÏÒÏÀ ÂÅÌÁÑ ÃÅÒËÏ×Ø. ðÒÏÔÉ× ÃÅÒË×É ÄÏÍ ÄÅÄÕÛËÉ, ÓÁÄ É ÐÞÅÌØÎÉË. ðÅÒÅÍÁÈÎÉ ÞÅÒÅÚ ÐÌÅÔÅÎØ — ÒÅËÁ. òÅËÁ ëÏÓÁ. á ÚÁ ÒÅËÏÀ ÐÏÌÅ, É ÚÁ ÃÅÒËÏ×ØÀ ÐÏÌÅ. é ÏÐÑÔØ ÇÏÒÁ É ÎÁ ÍÎÏÇÏ ÎÅÍÅÒÎÙÈ ×ÅÒÓÔ ÌÅÓ. ìÅÓ ÍÅÄÏÂÏÒ ÞÁÓÔÙÊ, ËÒÅÐËÉÊ, ÎÅÒÕÂÁÎÎÙÊ: Ú×ÅÒÀ — ÔÕÄÁ-ÓÀÄÁ, ÞÅÌÏ×ÅËÕ — ÚÎÁÊ, ÐÏÓÍÁÔÒÉ×ÁÊ. íÕÒÁ×ØÉÎÙÅ ËÏÞËÉ — ÓÔÏÇÁ. ëÁË ÐÏÊÄÕÔ ÏÓÅÎØÀ ÐÏ ÇÒÕÚÄÉ ÄÁ ÒÙÖÉËÉ, ËÏÞËÉ ÖÇÕÔ: ×ÏÌË ÍÕÒÁ×ØÉÎÏÇÏ ÄÕÈÕ ÎÅ ÌÀÂÉÔ, ÐÏÍÏÇÁÅÔ ÏÔ ×ÏÌËÁ.

   îÁ ÂÅÌÏÊ ËÏÌÏËÏÌØÎÅ — ÓÔÒÉÖÉ: ÉÈ ×ÉÄÉÍÏ-ÎÅ×ÉÄÉÍÏ. úÁËÁÔÉÔÓÑ ÓÏÌÎÃÅ, ÎÁÞÎÕÔ ÏÎÉ ÐÅÒÅÌÅÔÁÔØ É, ÌÅÔÁÑ, ×ÓÅ ÇÏ×ÏÒÑÔ ÐÏ-Ó×ÏÅÍÕ, ÐÏ-ÓÔÒÉÖÉÎÏÍÕ.

   óÔÒÉÖÉ ÓÔÁÒÙÅ: ËÁÖÄÕÀ ×ÅÓÎÕ ÐÒÉÌÅÔÁÀÔ × ëÌÀÞÉ ÎÁ ËÏÌÏËÏÌØÎÀ. þÔÏ ÉÈ ÓÀÄÁ ÍÁÎÉÔ: Ú×ÏÎ ÌÉ ×ÙÚ×ÏÎÉ×ÛÉÈÓÑ ÚÁÚ×ÏÎÎÙÈ ËÏÌÏËÏÌÏ×? ÉÌÉ ÐÒÉ×ÙËÌÉ ÏÎÉ Ë ÓÅÄÏÍÕ ÄÅÄÕÛËÅ? ïÎÉ ÍÎÏÇÏ ÚÎÁÀÔ, ÏÎÉ ÄÏÌÖÎÙ ÐÏÍÎÉÔØ: ËÁË ÄÅÄÕÛËÁ ÍÏÌÏÄÙÍ ÂÙÌ, ËÁË ÖÅÎÁ ÄÅÄÕÛËÉ ÐÏÍÅÒÌÁ, ËÁË ÒÏÄÉÌÁÓØ áÔÉÎÁ ÍÁÔØ…

   — áÔÑ ÐÒÉÅÈÁÌ, — ÇÏ×ÏÒÑÔ ÓÔÒÉÖÉ, ÐÅÒÅÌÅÔÁÑ, — ËÁËÏÊ ÚÁ ÚÉÍÕ áÔÑ ÂÏÌØÛÕÝÉÊ ÓÔÁÌ!

   ëÏÚÙ É Ï×ÃÙ, ËÏÒÏ×Ù É ÔÅÌÑÔÁ, Ó×ÉÎØÉ É ËÏÎÉ, ÇÕÓÉ, ÉÎÄÀÛËÉ, ×ÓÅ ÄÏÇÁÄÁÀÔÓÑ, ËÁË ÐÏËÁÖÅÔÓÑ ÎÁ ÓÅÌÅ áÔÑ:

   ÓËÏÔ É ÐÔÉÃÁ ÐÏÎÑÔÌÉ×Ù — ÐÅÒÏÍ ÄÁ ÛÅÒÓÔØÀ ÞÕÀÔ.

   ïÔ íÅÄ×ÅÄÏË ÄÏ ëÌÀÞÅÊ, ÅÓÌÉ ÓËÏÒÏÊ ÅÚÄÏÊ, ÔÏ É × ÄÅÎØ ÄÏÅÄÅÛØ.

   óÑÄÅÔ áÔÑ × ÐÌÅÔÕÛËÕ, Á æÅÄÏÒ-ëÏÓÔÙÌØ ËÁË Ó×ÉÓÔÎÅÔ, É ÐÏÎÅÓÕÔÓÑ ËÒÅÐËÉÅ ËÁÒÉÅ ËÏÎÉ, É ÂÅÚ ÄÏÒÏÇÉ ÍÞÁÔÓÑ Ó ÇÏÒÙ ÎÁ ÇÏÒÕ, ÉÚ ÌÅÓÁ × ÌÅÓ, ÉÚ ÄÅÒÅ×ÎÉ × ÄÅÒÅ×ÎÀ — ÐÏÓÐÅ×ÁÊ ÏÔ×ÏÒÑÔØ ×ÏÒÏÔÁ!

   ó ËÏÐÙÔ ÐÙÌØ ÓÔÏÉÔ, ÚÁ×É×ÁÅÔÓÑ ÄÙÍÏÍ, Á ÐÏ ÐÏÌÑÍ ÎÅ ÕÎÙÌÙÅ ×ÅÒÓÔÙ — ×ÏÔÑÞËÉ × ÂÅÌÙÈ, ÚÁÔËÁÎÎÙÈ ÛÅÌËÁÍÉ, ÎÁÒÑÄÁÈ, Ó×ÅÒËÁÑ ÓÅÒÅÂÒÏÍ ÕÂÏÒÏ×, ÐÒÏÔÑÎÕÔÓÑ ÂÅÌÙÅ ÉÍ ÎÁ×ÓÔÒÅÞÕ.

   é ×ÏÔÓËÉÅ ÐÅÓÎÉ ÄÉËÉÅ, ÞÔÏ ÌÅÓÎÏÊ ÇÕÌ, É ÇÌÕÂÏËÉÅ, ÞÔÏ ×ÏÊ ÐÏÌÏ×ÏÄØÑ, Á Ú×ÏÎËÉÅ — ÎÅ ÔÁË Ú×ÏÎËÁ ÂÏÌÏÔÎÁÑ ÔÒÏÓÔÉÎËÁ, Á Ó×ÅÔÌÙÅ — ÎÅ ÔÁË Ó×ÅÔÌÁ ÇÏ×ÏÒÌÉ×ÁÑ ÖÁÌÅÊËÁ, × ÌÁÄ ÒÕÞØÑÍÉ ÐÏÐÌÙ×ÕÔ ÚÁ ÎÉÍÉ.

   é ×ÅÔÒÙ, ÍÅÎÑÑ ËÒÕÞÉÎÕ ÎÁ ×ÅÓÅÌØÅ, Ó ÇÏÒ ÎÁÄÚÙÎÕÔ ÔÏÓËÕ.

   üÊ, Ú×ÅÎÉ, ËÏÌÏËÏÌØÞÉË! — ÒÁÚÚ×ÏÎÉÌÓÑ, ÇÕÌËÉÊ, ÕÔÏÍÌÅÎ, ËÁË ËÏÎÉ, ÇÕÄÉÔ.

   ðÒÏÅÈÁÌÉ ÍÅÌØÎÉÃÕ — ÐÒÏÇÒÅÍÅÌÁ ÐÌÏÔÉÎÁ, ÍÉÎÏ×ÁÌÉ ÚÁÐÏ×ÅÄÎÙÅ ÌÕÄÙ — ×ÅÝÉÅ ÒÏÝÉ ëÅÒÅÍÅÔÑ.

   äÁ ÖÉ× ÌÉ ÇÏÒÄÙÊ ÂÏÇ — ÎÅÐÏËÏÒÎÙÊ ÂÒÁÔ éÎÍÁÒÁ, Ô×ÏÒÃÁ ÎÅÂÁ, ÚÅÍÌÉ É ÓÏÌÎÃÁ?

   «öÉ×», — ÛÅÐÞÅÔ ×ÅÝÁÑ ÒÏÝÁ.

   á ×ÏÎ É ÛÁÊÍÙ — ÓÔÁÒÏÅ ×ÏÔÓËÏÅ ËÌÁÄÂÉÝÅ. éÚÄÁÌÅËÁ ÚÁÓÌÙÛÁÔ × ëÌÀÞÁÈ ÇÕÌ ËÏÌÏËÏÌØÞÉËÁ: ×ÙÂÅÖÁÔ ðÁÎÑ É óÁÛÁ — ÐÏÂÒÏÓÁÀÔ ÎÁ ËÕÈÎÅ ÓÔÒÑÐÎÀ, ×ÙÊÄÅÔ ËÒÅÓÔÎÁÑ, ÏÈÒÏÍÅÅÔ ÏÔ ÒÁÄÏÓÔÉ, É ÚÁ×ÉÚÖÉÔ ÔÑÍËÁÑ çÒÉ×ÎÁ, Á ÄÅÄÕÛËÉ ÎÅÔ: ÕÛÅÌ ÄÅÄÕÛËÁ × ÃÅÒËÏ×Ø.

   áÔÑ — Ë ËÕÒÁÍ. õ ËÕÒ — ÚÁÑÃ: ÔÁË ÎÁÚÙ×ÁÅÔÓÑ ÚÁÑÃ, ÓÁÍ ÎÏ ÓÅÂÅ ÏÎ ÐÒÏÓÔÏ ËÒÏÌÉË.

   ÷ÏÎ, ÐÏÓÍÏÔÒÉÔÅ: ÏÔ ×ÓÅÈ ÕÂÅÖÉÔ, ÎÉËÏÇÏ ÎÅ ÐÏÄÐÕÓÔÉÔ, Á ÔÕÔ ÎÉÞÅÇÏ.

   — úÄÒÁ×ÓÔ×ÕÊ, ÚÁÑÃ! äÁÊ, ÚÁÊÞÉË, ÌÁÐËÕ!

   õÚÎÁÌ áÔÀ ÕÓÁÔÙÊ: ÍÑÕÞÉÔ É ÐÏÄÁÅÔ ÅÍÕ ÌÁÐËÕ.

   á ×ÏÔ É ÓÁÍ ÄÅÄÕÛËÁ: ÎÅ ÕÔÅÒÐÅÌ — ÂÒÏÓÉÌ ËÎÉÇÉ É ×ÓÅ, ÉÄÅÔ ÉÚ ÃÅÒË×É.

   òÁÎÏ ÕÔÒÏÍ, ÌÉÛØ ÚÁÒÑ ÕÐÁÄÅÔ É ÔÅÐÌÏ-ËÒÁÓÎÁÑ ÒÁÓÓÙÐÌÅÔÓÑ ÐÏ ÇÏÒÁÍ É ÌÅÓÕ, ×ÓÔÁÎÅÔ ÓÏÌÎÃÅ — ÐÏÄÙÍÅÔÓÑ É áÔÑ É ÂÅÖÉÔ ÎÁ ëÏÓÕ ËÕÐÁÔØÓÑ, Á ÐÏÔÏÍ — ÐÏÒÁ ÒÁÂÏÞÁÑ! — ÃÅÌÙÊ ÄÅÎØ ÚÁ ÒÁÂÏÔÏÊ: ÎÁ×ÏÚ ×ÏÚÉÔ.

   ðÒÉÄÅÔ ×ÅÞÅÒ, ÓÔÁÎÅÔ ÚÁËÁÔÙ×ÁÔØÓÑ ÓÏÌÎÃÅ, ÚÏÌÏÔÙÍ ×ÅÎÃÏÍ ÕËÒÁÓÉÔ ËÕÒÞÁ×ÕÀ ÌÉÐÕ, ÎÁÄÅÎÅÔ ÎÁ É×Õ ÚÏÌÏÔÏÅ ËÏÌÅÞËÏ, ÔÕÔ ÔÏÌØËÏ áÔÑ ÄÏÍÏÊ, É ÕÖ ÉÓÐÁÞËÁÎÎÙÊ, ×ÅÓØ × ÚÅÍÌÅ: ÎÁ ÞÔÏ ÔÏÌØËÏ ÐÏÈÏÖ!

   á ÄÅÄÕÛËÁ ÓËÁÖÅÔ:

   — üËÉÊ ÔÙ v ÍÅÎÑ ÈÏÚÑÉÎ!

   — ñ, ÄÅÄÕÛËÁ, ÄÅ×ÑÔØ ×ÏÚÏ× Ó×ÅÚ! — ÚÁÓÍÅÅÔÓÑ áÔÑ.

   á ËÏÇÄÁ áÔÑ ÓÍÅÅÔÓÑ, ÐÏËÁÚÙ×ÁÅÔ Ó×ÏÉ ËÒÅÐËÉÅ ÛÉÒÏËÉÅ ÂÅÌÙÅ ÚÕÂÙ, É ÈÏÞÅÔÓÑ, ÞÔÏÂÙ áÔÑ ×ÓÅ ×ÒÅÍÑ ÓÍÅÑÌÓÑ.

   óÔÁÒÙÊ ÄÁ ÍÁÌÙÊ — ÄÅÄÕÛËÁ É áÔÑ — ÏÄÉÎ ÂÅÚ ÄÒÕÇÏÇÏ ÚÁ ÓÔÏÌ ÎÅ ÓÑÄÅÔ.

   úÁ ×ÅÞÅÒÎÉÍ ÞÁÅÍ áÔÑ ÞÉÔÁÅÔ, ÞÔÏ ÎÁ ÄÅÎØ × ÏÔÒÙ×ÎÏÍ ËÁÌÅÎÄÁÒÅ ÎÁÐÉÓÁÎÏ: ËÁËÉÅ ÐÒÉÍÅÔÙ, É Ï ÐÏÇÏÄÅ, Á ÄÒÕÇÏÊ ÒÁÚ ÔÁË ÉÚ ËÎÉÇÉ ÞÉÔÁÅÔ, ÂÏÌØÛÅ ÁÒÁÂÓËÉÅ ÓËÁÚËÉ ôÙÓÑÞÁ É ÏÄÎÁ ÎÏÞØ.

   äÅÄÕÛËÁ ÌÀÂÉÔ ÁÒÁÂÓËÉÅ ÓËÁÚËÉ ÓÌÕÛÁÔØ.

   — îÁ ÔÅÂÅ ÐÑÔÁË ÚÁ ÒÁÂÏÔÕ, ÄÁ ÓÍÏÔÒÉ, ÎÅ ÐÒÏÈÁÒÞÉ.

   — á Ñ, ÄÅÄÕÛËÁ, ×ÓÅ ÍÏÉ ÐÒÏÛÌÏÇÏÄÎÉÅ × ðÅÔÅÒÂÕÒÇÅ ÐÒÏÈÁÒÞÉÌ: ×ÉÄÅÌ ÇÉÐÐÏÐÏÔÁÍÁ! — ÚÁÓÍÅÅÔÓÑ áÔÑ.

   á ËÏÇÄÁ áÔÑ ÓÍÅÅÔÓÑ, ÇÌÁÚÁ ÅÇÏ, ËÁË Ó×ÅÔÌÑËÉ, ÚÁÇÏÒÑÔÓÑ, É ÓÔÁÎÅÔ ×ÓÅÍ ×ÅÓÅÌÏ.

   é ÄÅÎØ ÚÁ ÄÅÎØ, ËÁË ÒÅËÁ, ÔÅÞÅÔ. ðÒÏ×ÏÄÉÌÉ ÄÅ×ÑÔÕÀ ÐÑÔÎÉÃÕ. îÁÒÏÄÕ — ×ÏÔ ËÁËÁÑ ËÏÓÁ!

   ÷ ËÒÅÓÔÎÏÍ ÈÏÄÕ áÔÑ ÎÏÓÉÌ ËÒÅÓÔ ×ÏËÒÕÇ ÓÅÌÁ.

   úÁ ÉËÏÎÁÍÉ ÎÁÒÏÄ ÛÅÌ, ÚÁ ÎÁÒÏÄÏÍ ÓËÏÔÉÎÁ — ËÏÚÙ, Ï×ÃÙ, ÂÁÒÁÎÙ, ËÏÒÏ×Ù, ËÏÎÉ, — É ÉÍ ÐÏÌÁÇÁÅÔÓÑ!

   úÁÑÃ ÔÏÖÅ ÈÏÄÉÌ.

   îÕ, ÎÅ ÔÁË, ËÁË ËÏÎØ ÉÌÉ ËÏÒÏ×Á, ÚÁÑà ×ÓÀ ÄÏÒÏÇÕ ÐÒÏÍÑÕËÁÌ ÎÁ ÒÕËÁÈ Õ ËÒÅÓÔÎÏÊ, Á ÔÏ ÖÉ×Ï × ÌÅÓ ÕÔÅÞÅÔ!

   ðÏÄÖÉÄÁÀÔ ÉÚ ðÅÔÅÒÂÕÒÇÁ ÄÑÄÀ áÒËÁÄÉÑ.

   ôÏÌØËÏ É ÒÁÚÇÏ×ÏÒÕ × ëÌÀÞÁÈ, ÞÔÏ Ï ÄÑÄÅ áÒËÁÄÉÉ.

   ëÒÅÓÔÎÁÑ ×Ï ÓÎÅ ÅÇÏ ×ÉÄÅÌÁ, ÂÕÄÔÏ ×ÙÈÏÄÉÔ ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ ÉÚ ÞÕÌÁÎÁ ×Ï ×ÓÅÍ × ÂÅÌÏÍ É ÐÒÑÍÏ ÏÄÎÉÍ ÛÁÇÏÍ ÎÁ ÐÏÄ×ÏÌÏËÕ.

   é, ×ÅÒÕÑ × ÓÏÎ, ÕÖ ÎÁÇÏÔÏ×ÉÌÁ ËÒÅÓÔÎÁÑ Ë ÞÁÀ ÐÒÑÖÅÎÉËÏ×.

   á ÐÒÑÖÅÎÉËÉ ÍÁÓÌÑÎÙÅ, ×ËÕÓÎÙÅ, ÔÁË ×Ï ÒÔÕ ÓÁÍÉ É ÔÁÀÔ, — áÔÑ ÚÁ ÄÑÄÀ áÒËÁÄÉÑ ×ÓÅ ÐÏÅÌ!

   îÅ ÚÁ ÇÏÒÁÍÉ ðÅÔÒÏ×ËÉ: ÐÏÄÁ×ÁÊ ÐÅÓËÁÒÑ! ðÏÓËÏÒÅÅ ÂÙ ÒÙÂÁÞÉÔØ!

   áÔÑ ÎÅ ÔÒÕÓÌÉ×ÏÇÏ ÄÅÓÑÔËÁ: ÎÁ ÌÀÂÏÍ ËÏÎÅ ÕÅÄÅÔ, × ÌÀÂÕÀ ÐÏÇÏÄÕ ÐÏ ÒÅËÅ ×ÐÌÁ×Ø ÐÕÓÔÉÔÓÑ, Á ×ÏÔ ÐÏËÏÊÎÉËÏ× áÔÑ ÓÔÒÁÓÔØ ÂÏÉÔÓÑ.

   ëÏÇÄÁ ÓÔÏÑÔ ÏÎÉ ÎÅÏÔÐÅÔÙÅ ÐÏÄ ËÏÌÏËÏÌØÎÅÊ, ÏÎ ÂÏÉÔÓÑ ×ÅÞÅÒÁÍÉ ÓÍÏÔÒÅÔØ × ÏËÎÏ ÎÁ ÃÅÒËÏ×Ø, É ÓÐÁÔØ ÏÄÉÎ ÎÅ ÌÑÖÅÔ: ×ÓÅ ÅÍÕ ÍÅÒÅÝÉÔÓÑ, ×ÓÅ ÅÍÕ ÓÔÒÁÛÎÏ.

   é ÉÄÅÔ Ó ÎÉÍ ÎÁ ÐÏÄ×ÏÌÏËÕ ðÁÎÑ ÉÌÉ ËÒÅÓÔÎÁÑ, ÉÌÉ ÂÅÚÒÕËÉÊ ÓÔÁÒÙÊ ×ÏÔÑË ëÕÚØÍÉÞ, É ÐÏÄ ÒÁÓÓËÁÚÙ É ÓËÁÚËÉ ÏÎ ÚÁÓÙÐÁÅÔ ÔÉÈÏ.

   îÏ ËÏÇÄÁ ÐÒÉÎÏÓÑÔ ÐÏËÏÊÎÉËÏ× × ÃÅÒËÏ×Ø ÉÌÉ ÎÅÓÕÔ ÇÒÏ ÎÁ ËÌÁÄÂÉÝÅ, ×ÓÑËÉÊ ÒÁÚ áÔÑ ÂÅÖÉÔ ÐÏÓÍÏÔÒÅÔØ É ÓÌÕÛÁÅÔ ÚÁÕÐÏËÏÊÎÙÊ Ú×ÏÎ.

   óÔÏÒÏÖ ëÏÓÔÑ ÍÏÇÉÌÙ ËÏÐÁÅÔ, ëÏÓÔÑ É Ú×ÏÎÉÔ.

   õÄÁÒÉÔ ëÏÓÔÑ ÄÅÓÑÔØ ÕÄÁÒÏ× — ÄÅÓÑÔØ Ú×ÏÎÏ× ÍÅÄÌÅÎÎÙÈ Ó ÏÔÔÑÖËÏÊ: ÎÁÞÉÎÁÅÔ ÏÎ Ó ÔÏÎËÉÈ, ÐÏÔÏÍ ÐÏÔÏÌÝÅ — ÚÁÕÎÙ×ÎÏ, ÖÁÌÏÂÎÏ, ÖÕÔËÏ ÐÏ-ÐÅÞÁÌØÎÏÍÕ, Á × ÐÏÓÌÅÄÎÉÊ ËÁË ÓÒÙ×Õ ÔÒÁÈÎÅÔ ×Ï ×ÓÅ, ÁÖ ÏÂÏÒ×ÅÔÓÑ ÞÔÏ-ÔÏ, É ÔÙ Ó ËÏÌÏËÏÌÁÍÉ ÂÕÈ! — É ÌÅÔÉÛØ:

   

   ó×ÑÔÙÊ âÏÖÅ,

   ó×ÑÔÙÊ ëÒÅÐËÉÊ,

   ó×ÑÔÙÊ âÅÓÓÍÅÒÔÎÙÊ,

   ÐÏÍÉÌÕÊ ÎÁÓ!

   

   âÅÚ áÔÉ ÎÅ ÏÂÈÏÄÉÔÓÑ ÎÉ ÏÄÎÏÊ ÓÌÕÖÂÙ.

   áÔÑ ÓÔÏÉÔ ÎÁ ËÌÉÒÏÓÅ É ÐÏÅÔ, ÔÏÌØËÏ ÎÉÞÅÇÏ ÎÅ ×ÙÈÏÄÉÔ: ÏÎ ÎÉËÁË ÎÅ ÍÏÖÅÔ Ó ÄØÑÞËÁÍÉ ÐÏÌÁÄÉÔØ — ÄØÑÞËÉ ÎÁ ÐÏÄÂÏÒ ÏÄÉÎ Ë ÄÒÕÇÏÍÕ ÓÔÁÒ ÓÔÁÒÅÅ, É ÌÉÛØ ÏÄÎÏ ×ÙÈÏÄÉÔ — ðÏÄÁÊ çÏÓÐÏÄÉ!

   — íÏÌÏÄÏÊ ÍÏÊ ÐÓÁÌÏÍÝÉË, — ÐÏÈ×ÁÌÉÔ ÄÅÄÕÛËÁ, — ÚÁ×ÔÒÁ ÎÁÍ × ðÏÌÏÍ ÅÈÁÔØ ÎÁ ÍÏÌÅÂÅÎ.

   é áÔÑ Ó ÄÅÄÕÛËÏÊ ÅÚÄÑÔ ÐÏ ÄÅÒÅ×ÎÑÍ É ÓÅÌÁÍ, ÓÌÕÖÁÔ ÍÏÌÅÂÎÙ, ÅÄÑÔ ÂÙËÁ É ËÁÛÕ.

   é áÔÅ ÕÖ ËÁÖÅÔÓÑ, ÞÔÏ ÏÎ ÎÁÓÔÏÑÝÉÊ ÍÏÌÏÄÏÊ ÐÓÁÌÏÍÝÉË, Á ËÏÇÄÁ ÂÏÌØÛÏÊ ×ÙÒÁÓÔÅÔ, ÂÕÄÅÔ Ó×ÑÝÅÎÎÉË, ËÁË ÄÅÄÕÛËÁ, É ÔÏÇÄÁ ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ ÎÅ ÏÓÔÒÉÖÅÔ ÅÍÕ ×ÏÌÏÓÙ: ÏÎÉ Õ ÎÅÇÏ ÄÌÉÎÎÙÅ ÂÕÄÕÔ, ÐÏ ÐÏÑÓ, É ÎÅ × Ä×Å ËÏÓÉÞËÉ ÚÁÐÌÅÔÅÔ ÉÈ, ËÁË ÄÅÄÕÛËÁ, Á × Ä×ÁÄÃÁÔØ Ä×Å.

   äÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ! îÕ, ÎÁËÏÎÅÃ-ÔÏ!

   äÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ ÐÒÉÅÈÁÌ, ÐÏÎÁ×ÅÚ Ó ÓÏÂÏÀ ÓÅÔÅÊ É ÕÄÏÞÅË, Á ËÒÀÞËÏ× — ÅÄ×Á ÐÏÍÅÓÔÉÌÉÓØ × ÓÁÍÏÊ ÂÏÌØÛÏÊ ËÏÒÚÉÎÅ.

   áÔÑ ÒÙÂÁÞÉÔ.

   òÙÂÁ áÔÀ ÌÀÂÉÔ: ÒÁÚ ÔÁËÏÇÏ ÉÚÌÏ×ÉÌ ÏÎ ÌÅÝÁ, ÓËÏ×ÏÒÏÄÙ ÎÅ ÎÁÛÌÏÓØ, ÞÔÏÂÙ ÉÚÖÁÒÉÔØ, ÈÏÔØ ÐÕÓËÁÊ ÏÐÑÔØ × ×ÏÄÕ.

   áÔÑ ÓÍÅÅÔÓÑ —

   ÷ÅÞÅÒÏÍ ×ÅÓÅÌÏ: ×ÅÞÅÒÏÍ ËÒÕÖÁÔÓÑ ÇÁÌËÉ.

   ëÁË ÐÏ×ÁÄÑÔÓÑ ÇÁÌËÉ Ó ÐÏÌÑ × ÓÁÄ ÌÅÔÁÔØ, ÏÂÌÀÂÕÀÔ ÓÅÂÅ ÎÏÞÌÅÇ, ÎÏÞØ ÏÔÎÏÞÕÀÔ, Á ÎÁÕÔÒÏ ÓÍÏÔÒÉÛØ — ÕÖ ÌÕÞÛÅ ÎÅ ÈÏÄÉ ÐÏÓÌÅ ÎÉÈ × ÂÅÓÅÄËÕ! á × ËÏÍÎÁÔÅ ÄÕÛÎÏ. îÅ × ËÏÍÎÁÔÁÈ ÖÅ ÉÚ-ÚÁ ÇÁÌÏË ÞÁÊ ÐÉÔØ?! á ÞÁÀ ÐÏÐÉÔØ ÎÁÄÏ ÔÏÌËÏÍ: ÞÁÊ × ëÌÀÞÁÈ Õ×ÁÖÁÀÔ, — É ÔÁË, É Ó ÐÏÄÏÇÒÅ×ÃÅÍ; ÎÁ ×ÏÌØÎÏÍ ×ÏÚÄÕÈÅ ÌÀÂÏ,

   é ×ÏÔ ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ ÐÕÇÁÅÔ ÇÁÌÏË: ËÁË ÚÁÔÒÑÓÅÔ ÏÎ ÄÅÒÅ×ØÑ É ÔÁË ÇÁÒËÎÅÔ ×Ï×ÓÀ — ÞÔÏ ÇÁÌËÉ! — ÚÁÂÏÒ ÚÁÔÒÅÝÉÔ, ÓÔÅËÌÁ × ÃÅÒË×É ÚÁÄÒÅÂÅÚÖÁÔ É ÓÁÍÉ ÐÏËÏÊÎÉËÉ ÐÏÄ ËÏÌÏËÏÌØÎÅÊ Ó ÕÄÏ×ÏÌØÓÔ×ÉÅÍ ÓËÒÙÌÉÓØ ÂÙ ËÕÄÁ, ÎÕ, ÈÏÔØ × ÔÕ ÖÅ ÓÔÁÒÕÀ ÂÁÎÀ.

   áÔÑ ÎÉËÁË ÎÅ ÎÁÕÞÉÔÓÑ ÐÕÇÁÔØ ÇÁÌÏË É ÇÁÒËÁÔØ ×Ï×ÓÀ, ËÁË ÇÁÒËÁÅÔ ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ.

   — äÅÄÕÛËÁ, ÐÞÅÌÙ ÐÏÀÔ! — ÐÒÉÎÅÓÅÔ áÔÑ ÄÅÄÕÛËÅ ÎÏ×ÏÓÔØ.

   ôÕÔ ÕÖ ×ÓÅ ÂÒÏÓÁÊ: ÎÉ ÐÉÔØ, ÎÉ ÅÓÔØ ÎÅËÏÇÄÁ. ÷ÅÓØ ÄÏÍ ÎÁ ÎÏÇÁÈ.

   äÅÄÕÛËÁ, ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ, ËÒÅÓÔÎÁÑ, ðÁÎÑ, óÁÛÁ, ëÕÚØÍÉÞ, É, ËÏÎÅÞÎÏ, áÔÑ, ÎÁÄÅ× ÎÁ ÌÉÃÏ ÒÅÛÅÔÏ, ÃÅÌÙÊ ÄÅÎØ ÎÁ ËÏÒÔÏÞËÁÈ ÏËÏÌÏ ÕÌØÑ ÓÌÅÄÑÔ, ËÕÄÁ ÐÏÌÅÔÉÔ ÍÁÔËÁ.

   á ËÏÇÄÁ ÍÁÔËÁ ×ÙÊÄÅÔ, ×ÓÅ ÏÎÉ, ËÁË ÏÄÉÎ, ÐÞÅÌÁÍÉ ÓÎÉÍÕÔÓÑ Ó ÍÅÓÔÁ ÄÁ ÚÁ ÒÏÅÍ ÂÅÇÏÍ ÓÏ ×ÓÅÈ ÎÏÇ, ËÁË ÐÏÐÁÌÏ, ÐÏ ÇÒÑÄÁÍ, ÐÏ ËÕÓÔÁÍ ÄÁ ÞÅÒÅÚ ÐÌÅÔÅÎØ × ÐÏÌÅ, ÐÏËÁ ÇÄÅ-ÎÉÂÕÄØ ÚÁ ÐÏÌÅÍ × ÌÅÓÕ ÍÁÔËÕ ÎÅ ÓÌÏ×ÑÔ.

   óÌÁ×Á âÏÇÕ, ÅÝÅ ÂÕÄÅÔ ÕÌÅÊ, Á ÍÅÄÕ — ÄÏ ×ÅÓÎÙ ÎÁ ×ÓÀ ÚÉÍÕ.

   äÏÛÌÁ ÏÚÉÍØ × ÎÁÌÉ×ÁÈ, ÐÏÄÒÏÓ Ï×ÅÓ. îÁ Ä×ÏÒÅ — ëÁÚÁÎÓËÁÑ.

   ÷ ëÌÀÞÁÈ ÎÁ ëÁÚÁÎÓËÕÀ ÑÒÍÁÒËÁ.

   ðÒÉÅÄÅÔ ÎÁ ÓÅÌÏ ÐÒÏÚÏÒÌÉ×ÅÃ, ÂÒÁÔÅà óÙÓÏÀÛËÁ. ðÏÎÁÅÄÕÔ ÇÏÓÔÉ. ëÒÅÓÔÎÁÑ ÉÓÐÅÞÅÔ ËÕÌÅÂÑËÕ: ×ÓÅ ÏÔÄÁÛØ ÚÁ ËÕÌÅÂÑËÕ, ÄÁ ÍÁÌÏ. üÊ ×ÅÓÅÌÏ!

   «é ÚÁÞÅÍ ÜÔÏ ëÁÚÁÎÓËÁÑ ÎÅ ÃÅÌÙÊ ×ÅË ÖÉ×ÅÔ!» — ÄÕÍÁÅÔ áÔÑ.

   îÁ ÓÅÌÅ ÎÁ ÕÌÉÃÅ ÈÏÒÏ×ÏÄÙ.

   óÔÁÎÕÔ ×ËÒÕÇ ÄÅ×ËÉ É, ÐÒÉÓÔÕËÉ×ÁÑ, ÉÄÕÔ ÏÄÎÁ ÚÁ ÄÒÕÇÏÊ ×ÅÒÅÎÉÃÅÊ ÐÏÄ ÏÄÎÏÚ×ÕÞÎÙÊ ÔÒÕÍ É ÇÒÅË ÐÅÒÅÍÁÎÞÉ×ÁÔÏÊ ÂÁÌÁÌÁÊËÉ.

   ôÁË ÈÏÄÑÔ ÄÏÌÇÏ, ×ÄÒÕÇ ×ÚÍÁÈÎÕ× ÒÕËÁÍÉ É, ×Ú×É×ÛÉÓØ, ÂÕÄÔÏ ÐÔÉÃÙ, ÐÅÒÅÍÅÎÑÔÓÑ ÍÅÓÔÏÍ.

   é ÓÎÏ×Á, ÐÒÉÓÔÕËÉ×ÁÑ, ÈÏÄÑÔ ÐÅÒÅÂÏÒÏÍ ÏÄÎÁ ÚÁ ÄÒÕÇÏÊ ×ÅÒÅÎÉÃÅÊ ÂÅÚ ÐÅÒÅÄÙÛËÉ ÄÏÌÇÏ, — ÓÅÒÅÂÒÏ ÉÈ ÕÂÏÒÏ× ÛÕÍÉÔ ÂÅÚ ×ÅÔÒÁ, É ÐÅÒÓÔÎÉ ÇÏÒÑÔ ÂÅÚ ÏÇÎÑ.

   äÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ ÂÅÒÅÔ áÔÀ ÓÍÏÔÒÅÔØ ÈÏÒÏ×ÏÄÙ.

   äÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ É áÔÑ ÓÔÏÑÔ × ÓÔÏÒÏÎÅ Ó ÐÁÒÎÑÍÉ. óÔÏÑÔ ÏÎÉ ÍÏÌÞÁ, ÎÅ ÐÅÒÅÓÔÕÐÑÔ.

   é áÔÅ ÓÔÁÎÏ×ÉÔÓÑ ÖÕÔËÏ: ÔÏ ÅÍÕ ÈÏÞÅÔÓÑ ÂÒÏÓÉÔØÓÑ × ËÒÕÇ É, ËÏÇÄÁ × ËÒÕÇÕ ÚÁ×ÅÒÔÑÔÓÑ, ×ÅÒÔÅÔØÓÑ É ×Ú×ÉÔØÓÑ ÐÔÉÃÅÊ, ËÏÇÄÁ × ËÒÕÇÕ ×ÚÏ×ØÀÔÓÑ; ÔÏ ×ÓÐÏÍÉÎÁÀÔÓÑ ÄÅÓÑÔØ ÐÏÈÏÒÏÎÎÙÈ ÕÄÁÒÏ× É ÓÖÉÍÁÅÔÓÑ ÓÅÒÄÃÅ, — ÎÅ ÏÎÉ ÌÉ × ×ÅÎÞÉËÁÈ ÎÅÏÔÐÅÔÙÅ ×ÙÛÌÉ ÉÚ-ÐÏÄ ËÏÌÏËÏÌØÎÉ É ×ÅÄÕÔ ÜÔÏÔ ÖÕÔËÉÊ É ÐÅÒÅÍÁÎÞÉ×ÁÔÙÊ ÔÁÎÅÃ?

   ôÅÍÎÙÅ ÍÇÌÙ ÐÏËÒÙ×ÁÀÔ ÉÈ, Á × ÎÏÞÉ ÐÏ ÎÅÂÕ ×ÙÈÏÄÑÔ ÂÌÅÄÎÙÅ Ú×ÅÚÄÙ.

   — ðÏËÏÊÎÉËÉ ÄÕÛÕ ÎÏ×ÏÒÏÖÄÅÎÎÏÍÕ ÄÁÀÔ, — ÇÏ×ÏÒÉÔ ëÕÚØÍÉÞ áÔÅ ÕÖ ÎÏÞØÀ ÎÁ ÐÏÄ×ÏÌÏËÅ.

   «ðÏÓÍÏÔÒÅÔØ ÂÙ, ËÁË ÜÔÏ ÄÅÌÁÅÔÓÑ!» — ÄÕÍÁÅÔ áÔÑ.

   ëÕÚØÍÉÞ — ÐÒÉÑÔÅÌØ áÔÉ.

   ëÕÚØÍÉÞ ÏÔÒÕÂÉÌ ÔÏÐÏÒÏÍ ÓÅÂÅ ÒÕËÕ, Á ÂÅÚ ÒÕËÉ ËÁËÁÑ ÒÁÂÏÔÁ? — ÎÉÞÅÇÏ ëÕÚØÍÉÞ ÎÅ ÍÏÖÅÔ É ÓËÏÌØËÏ ÕÖ ÌÅÔ ÖÉ×ÅÔ Õ ÄÅÄÕÛËÉ ×ÒÏÄÅ ÓÔÏÒÏÖÁ ÐÒÉ ÃÅÒË×É

   ïÔ ëÕÚØÍÉÞÁ áÔÑ ÕÚÎÁÌ ÍÎÏÇÏ ÒÁÚÎÙÈ ÞÕÄÅÓÎÙÈ ÉÓÔÏÒÉÊ, Á ÞÕÄÉÝ ÓÁÍ ÏÔÙÓËÁÌ, ÓÔÏÌËÎÕ×ÛÉÓØ × ÌÅÓÕ ÎÏÓ Ë ÎÏÓÕ.

   ëÁË-ÔÏ, ÚÁÊÄÑ × ÞÁÝÕ, áÔÑ ÐÏ×ÓÔÒÅÞÁÌ ìÅÓÕÎÁ.

   ìÅÓÕÎ ÌÀÂÉÔ ÐÕÇÁÔØ, ËÔÏ × ÌÅÓÕ ÈÏÄÉÔ. îÏ ÔÁË ËÁË ÂÙÌ ÐÏÌÄÅÎØ, — Á ËÏÍÕ ÐÏÌÄÎÅÍ ÈÏÄÉÔØ! — ÔÏ ìÅÓÕÎ É ÛÁÔÁÌÓÑ ÂÅÚ ÄÅÌÁ: ÔÏÝÉÊ-ÐÒÅÔÏÝÉÊ, ÏÔ ÇÏÒÛËÁ Ä×Á ×ÅÒÛËÁ, — ÏÄÎÁ ÒÕËÁ, ÏÄÎÁ ÎÏÇÁ, ÏÄÉÎ ÇÌÁÚ, Á ÒÏÔ É ÎÏÓ, ËÁË Õ áÔÉ.

   á ×ÏÔ ÂÙÌÏ ÓÔÒÁÛÎÏ: ÐÏÄ ÓÔÁÒÏÊ ÅÌËÏÊ ×Ï ÍÈÕ-ÍÏËÒÑËÅ, ÓËÏÒÞÁÓØ, ÐÏÓÁÐÙ×ÁÌ ëÕÚØ-ðÉÎÅ, ÓÁÍÙÊ ÓÔÒÁÛÎÙÊ, Ó ÄÌÉÎÎÙÍÉ ÚÕÂÁÍÉ, Á ÏËÏÌÏ, Õ ÎÏÇ ÅÇÏ ×ÁÌÑÌÉÓØ ÞÅÌÏ×ÅÞØÉ ÏÂÇÌÏÄÁÎÎÙÅ ÂÅÌÙÅ ËÏÓÔÏÞËÉ.

   áÔÑ ÏÄÎÉÍ ÇÌÁÚËÏÍ ×ÚÇÌÑÎÕÌ ÎÁ ÞÕÄÉÝÅ ÄÁ ÕÖ ÅÄ×Á ÎÁ ÄÏÒÏÇÕ ×ÙÂÒÁÌÓÑ: ÛÕÔÉ ÛÕÔËÉ, ÖÉ×Ï ÓßÅÓÔ, ÎÅ ÐÏÐÒÏÓÉÛØ!

   á ÔÏ ÒÁÚ ÓÏÂÉÒÁÌ áÔÑ ÚÅÍÌÑÎÉËÕ, Á ÉÚ Ï×ÒÁÇÁ — éÓËÁÌ-ðÙÄÏ.

   üÔÏÔ ÎÉÞÅÇÏ: Ó ÌÉÃÁ ×ÙÌÉÔÙÊ ëÕÚØÍÉÞ, ÎÁ ÐÌÅÞÅ ÄÕÂÉÎÁ, ÏÄÎÏ — ÎÏÇÉ ËÏÒÏ×ØÉ ÍÏÈÎÁÔÙÅ Ó ËÏÐÙÔÏÍ.

   áÔÑ ÅÇÏ ÚÅÍÌÑÎÉËÏÊ ÕÇÏÓÔÉÌ.

   îÉÞÅÇÏ ÓÅÂÅ, ÅÓÔ.

   ÷ÏÔ ìÅÛÅÇÏ ÄÁ ÷ÏÄÑÎÏÇÏ ÔÁË É ÎÅ ÐÒÉÛÌÏÓØ ×ÉÄÅÔØ, ÎÏ ÚÁÔÏ áÔÑ ÚÎÁÌ, ÇÄÅ ÎÁ ëÏÓÅ ÇÎÅÚÄÏ ÷ÏÄÑÎÏÇÏ, É ËÏÇÄÁ ÏÓÅÎØÀ ÒÁÚÒÙ×ÁÌÏ ÐÌÏÔÉÎÙ É ÐÏÄÙÍÁÌÁÓØ ×ÏÄÁ, ÏÎ ÚÎÁÌ, ÞÔÏ ÜÔÏ ÚÎÁÞÉÔ.

   «èÏÔØ ÂÙ ÒÁÚÏË ÐÏÐÁÓÔØ Ë ÷ÏÄÑÎÏÍÕ ÎÁ Ó×ÁÄØÂÕ! — ÎÏÞÁÍÉ ÍÅÞÔÁÌ áÔÑ, — ËÒÁÓÁ×ÉÃÁ ÷ÏÄÑÎÁÑ ÃÁÒÅ×ÎÁ, Á íÏÒÓËÁÑ ÅÝÅ ËÒÁÛÅ… ËÁË ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ»…

2

   áÔÑ ÂÅÒÅÖÅÔ Ó×ÏÉ ÄÕÍÙ. áÔÑ ÎÉËÏÍÕ Ï ÎÉÈ ÎÅ ÒÁÓÓËÁÚÙ×ÁÅÔ: ëÌÀÞÉ — ÅÇÏ ÔÁÊÎÁ.

   äÁÖÅ òÏÍÁÛËÁ É èÁÒÐÉË ÐÏÓ×ÑÝÅÎÙ ÔÏÌØËÏ ÏÔÞÁÓÔÉ, ÎÏ ËÏÍÕ ÂÙ áÔÑ ÏÔËÒÙÌ Ó×ÏÀ ÔÁÊÎÕ, ÔÁË ÜÔÏ ÅÄÉÎÓÔ×ÅÎÎÏÊ ëÌÁ×ÄÉÉ çÕÒØÑÎÏ×ÎÅ!

   á ÚÁ ÞÔÏ, É ÓÁÍ ÏÎ ÎÅ ÚÎÁÅÔ, — ×ÏÔ ÏÎÁ ËÁËÁÑ, ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ.

   áÔÑ ÞÕ×ÓÔ×ÕÅÔ, ÞÔÏ ÔÑÎÅÔ ÅÇÏ × ÅÅ ËÏÍÎÁÔÕ, ÞÔÏ ÐÒÉÑÔÎÏ ÅÍÕ, ËÏÇÄÁ ÏÎÁ ÐØÅÔ Ó ÎÉÍÉ ÞÁÊ, ËÏÇÄÁ ÕÇÏÝÁÅÔ ÅÇÏ ËÏÎÆÅÔÁÍÉ É ÁÐÅÌØÓÉÎÁÍÉ, É ËÏÇÄÁ ÚÁÓÔÁ×ÌÑÅÔ ÓÍÅÑÔØÓÑ, É ËÏÇÄÁ ÂÅÒÅÔ Ó ÓÏÂÏÀ ÇÕÌÑÔØ ÐÏ îÅ×ÓËÏÍÕ, É ËÏÇÄÁ ÚÁÈÏÄÉÔ Ó ÎÉÍ × ÍÁÇÁÚÉÎÙ É × «ÜÌÅËÔÒÉÞÅÓËÉÅ ÔÅÁÔÒÙ» — ëÉÎÅÍÁÔÏÇÒÁÆ.

   áÔÑ ÚÎÁÅÔ, ×ÓÑ ÏÎÁ — ÏÓÏÂÅÎÎÁÑ, ÔÁËÏÊ ÎÉÇÄÅ ÎÅ ÎÁÊÔÉ: ÂÅÌÏÅ ÌÉÃÏ, ÏÂÓÙÐÁÎÎÏÅ ÂÅÌÏÀ ÐÕÄÒÏÊ, ÓÐÕÝÅÎÎÙÅ ÎÁ ÌÏ ÚÁ×ÉÔËÉ, ËÒÁÓÎÙÅ, ÎÁËÒÁÛÅÎÎÙÅ ËÒÁÓËÏÀ ÇÕÂÙ, ÝÅÌÏÞËÉ-ÇÌÁÚÁ, É ×ÓÅ ÔÁËÏÅ ÍÁÌÅÎØËÏÅ, ÂÕÄÔÏ É ÎÅÔ ÎÉÞÅÇÏ — É ÎÅÔ ÌÉÃÁ, É ×ÓÑ ÏÎÁ ÔÁËÁÑ ÍÁÌÅÎØËÁÑ, Á ÐÌÁÔØÅ ÛÕÒÛÁÝÅÅ Ó ×ÙÒÅÚÏÍ, É ÇÏÌÏÓ Õ ÎÅÅ ÏÓÏÂÅÎÎÙÊ, ÔÁË ÎÉËÔÏ ÎÅ ÇÏ×ÏÒÉÔ, É ×ÓÅÇÄÁ ÂÙÌÏ ÓÌÕÛÁÌ ÅÅ É ×ÓÅÇÄÁ ÂÙ ÓÍÏÔÒÅÌ ÎÁ ÎÅÅ.

   áÔÑ ÂÅÚ ×ÓÑËÏÇÏ ÄÅÌÁ ×ÈÏÄÉÔ × ËÏÍÎÁÔÕ ëÌÁ×ÄÉÉ çÕÒØÑÎÏ×ÎÙ É ÓÔÏÉÔ ÍÏÌÞÁ, ÕÓÔÁ×ÑÓØ ÎÁ ÎÅÅ, Á ËÏÇÄÁ ÏÎÁ ÞÔÏ ÓÐÒÁÛÉ×ÁÅÔ, ÏÔ×ÅÞÁÅÔ ÒÏÂËÏ É ÔÁË ËÏÒÏÔËÏ, ÎÉÞÅÇÏ ÉÚ ÅÇÏ ÏÔ×ÅÔÏ× ÐÏÎÑÔØ ÎÅ×ÏÚÍÏÖÎÏ.

   — üÈ, ÔÙ ÇÌÕÐÙÊ, ÇÌÕÐÙÊ ÔÙ ÍÁÌØÞÉË, Á ÎÕ-ËÁ ÚÁÓÍÅÊÓÑ! — ÇÏ×ÏÒÉÌÁ ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ.

   é ÓÁÍÁ ÐÅÒ×ÁÑ ÓÍÅÑÌÁÓØ, — ËÁË-ÔÏ ÇÏÒÌÏÍ ÓÍÅÑÌÁÓØ.

   ëÁÚÁÌÏÓØ áÔÅ: ÜÔÏ ÎÅ ÓÍÅÈ Õ ÎÅÊ, ÔÁË ÐÒÏÓÔÙÅ ÎÅ ÓÍÅÀÔÓÑ.

   òÁÚ, ÎÅ ×ÙÔÅÒÐÅ×, áÔÑ ÓËÁÚÁÌ:

   — èÏÒÏÛÏ Õ ÎÁÓ × ëÌÀÞÁÈ, ×ÏÔ ÂÙ ×ÁÍ, ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ!

   — ôÁË ÔÙ ÚÎÁÅÛØ, ÇÄÅ ÏÎÉ! — ÐÏÄÈ×ÁÔÉÌÁ, ÏÂÒÁÄÏ×Á×ÛÉÓØ, ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ: ÏÎÁ × ÔÏÔ ÄÅÎØ ÐÏÔÅÒÑÌÁ ËÌÀÞÉ ÏÔ ÛËÁÐÁ É, ËÁË ÎÉ ÛÁÒÉÌÁ, ÎÉÇÄÅ ÎÅ ÎÁÈÏÄÉÌÁ.

   «åÝÅ ÒÁÎÏ, — ÐÏÄÕÍÁÌ áÔÑ, — ÎÅ ÐÒÉÛÌÏ ×ÒÅÍÑ, ÎÁÄÏ ÎÁÐÅÒÅÄ ÞÅÍ-ÎÉÂÕÄØ ÏÔÌÉÞÉÔØÓÑ, É ÔÏÇÄÁ ÍÏÖÎÏ ×ÓÅ»…

   ÷ ÜÔÏÔ ×ÅÞÅÒ ÍÁÔØ ÚÁÍÅÔÉÌÁ áÔÅ:

   — îÅ ÛÌÑÊÓÑ, áÔÑ, ÔÁË ÞÁÓÔÏ × ËÏÍÎÁÔÕ ëÌÁ×ÄÉÉ çÕÒØÑÎÏ×ÎÙ, ÏÎÁ ÍÏÖÅÔ ÏÂÉÄÅÔØÓÑ É ÓßÅÈÁÔØ.

   ôÁË ËÁË Ë×ÁÒÔÉÒÁ ÂÙÌÁ ÂÏÌØÛÁÑ, Á ÄÅÌÁ Õ ÄÏËÔÏÒÁ — ÏÔÃÁ áÔÉ ÐÏÛÌÉ ÈÕÖÅ ÐÒÏÛÌÏÇÏÄÎÅÇÏ, ÔÏ ÏÄÎÕ ËÏÍÎÁÔÕ ÐÒÉÛÌÏÓØ ÓÄÁÔØ.

   üÔÕ ËÏÍÎÁÔÕ ÚÁÎÉÍÁÌÁ ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ.

   ðÏÑ×ÌÅÎÉÅ ëÌÁ×ÄÉÉ çÕÒØÑÎÏ×ÎÙ ×ÎÅÓÌÏ ÎÏ×ÕÀ ÖÉÚÎØ. ïÎÁ ÂÙÌÁ ÐÒÅÄÍÅÔÏÍ ÐÏÓÔÏÑÎÎÙÈ ÒÁÚÇÏ×ÏÒÏ×. åÀ ÚÁÎÉÍÁÌÉÓØ. åÀ ÄÏÒÏÖÉÌÉ. äÌÑ ÎÅÅ ÍÁÔØ áÔÉ ÎÁÄÅ×ÁÌÁ ËÏÒÓÅÔ, Á ÎÅ ÈÏÄÉÌÁ, ËÁË ÒÁÎØÛÅ, ÃÅÌÙÍÉ ÄÎÑÍÉ × ËÁÐÏÔÅ. äÏËÔÏÒ ÎÅ ÒÁÓÓËÁÚÙ×ÁÌ ÚÁ ÏÂÅÄÏÍ Ï ÏÐÅÒÁÃÉÑÈ. äÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ ÄÏÓÔÁ×ÁÌ ÅÊ ÂÉÌÅÔÙ × ÔÅÁÔÒ É ÎÁ ËÏÎÃÅÒÔÙ.

   á ×ÓÅ, ÞÔÏ ÇÏ×ÏÒÉÌÏÓØ Ï ÎÅÊ, áÔÑ ×ÎÉÍÁÔÅÌØÎÏ ÓÌÕÛÁÌ É ÎÅ ÐÒÏÐÕÓËÁÌ ÍÉÍÏ ÕÛÅÊ ÎÉ ÏÄÎÏÇÏ ÚÁÍÅÞÁÎÉÑ.

   ðÏ ÕÔÒÁÍ áÔÀ ÚÁÓÔÁ×ÌÑÌÉ ÍÙÔØÓÑ: × ËÕÈÎÅ ÓÔÁ×ÉÌÁÓØ ÌÏÈÁÎØ, × ÌÏÈÁÎÉ ÏÎ É ÐÌÅÓËÁÌÓÑ.

   — ôÙ ÎÅ ÍÁÌÅÎØËÉÊ ÇÏÌÙÛÏÍ ÈÏÄÉÔØ, ÐÒÏÊÄÅÔ ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ, ÎÅÈÏÒÏÛÏ, — ÚÁÍÅÔÉÌÁ ÍÁÔØ.

   üÔÏ ÓÌÕÞÉÌÏÓØ ÞÕÔØ ÌÉ ÎÅ × ÄÅÎØ ×ÏÄ×ÏÒÅÎÉÑ × ÄÏÍ ÔÁÉÎÓÔ×ÅÎÎÏÊ ÖÉÌÉÃÙ.

   îÏ áÔÑ ÎÅ ÓÒÁÚÕ ÐÏÎÑÌ ×ÓÀ ÓÕÔØ ÓÄÅÌÁÎÎÏÇÏ ÅÍÕ ÔÏÇÄÁ ÚÁÍÅÞÁÎÉÑ: ÏÎÏ ÌÉÛØ ×ÐÏÓÌÅÄÓÔ×ÉÉ ÓÔÁÌÏ ÑÓÎÙÍ É ÐÏÄÔ×ÅÒÄÉÌÏ ÅÇÏ ÓÏÂÓÔ×ÅÎÎÙÅ ÎÁÂÌÀÄÅÎÉÑ.

   «åÓÌÉ ÐÒÉ ËÕÈÁÒËÅ æÅËÌÕÛÅ, — ÒÁÓÓÕÖÄÁÌ áÔÑ, — ÐÒÉ ÍÁÍÅ, Á × ëÌÀÞÁÈ ÐÒÉ ËÒÅÓÔÎÏÊ É ÐÒÉ ðÁÎÅ É óÁÛÅ, ÏÎ ×ÓÅÇÄÁ ÍÙÌÓÑ É ÈÏÄÉÌ ÂÅÚ ÒÕÂÁÛËÉ, ÔÏ ÜÔÏ ÐÏÎÑÔÎÏ É ÍÏÖÎÏ, ÔÁË ËÁË ×ÓÅ ÏÎÉ ÔÁËÉÅ, ËÁËÉÈ ÍÎÏÇÏ, ÎÏ ÐÒÉ ëÌÁ×ÄÉÉ çÕÒØÑÎÏ×ÎÅ ÜÔÏ ÎÅÍÙÓÌÉÍÏ É ÎÅÌØÚÑ, ÐÏÔÏÍÕ ÞÔÏ ÏÎÁ ÅÄÉÎÓÔ×ÅÎÎÁÑ».

   ÷ÓËÏÒÅ ÏÎ ÕÚÎÁÌ ÏÔ æÅËÌÕÛÉ, ÞÔÏ ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ — ÓÏÄÅÒÖÁÎËÁ.

   óÌÏ×Ï, ÕÓÌÙÛÁÎÎÏÅ ÉÍ ×ÐÅÒ×ÙÅ, ÐÏÌÕÞÉÌÏ ÔÏÔÞÁÓ Ó×ÏÊ ÏÓÏÂÅÎÎÙÊ ÓÍÙÓÌ: ÏÎÏ ÏÚÎÁÞÁÌÏ Õ ÎÅÇÏ ÎÅ ÂÏÌÅÅ É ÎÅ ÍÅÎÅÅ ËÁË ÔÏ, ÞÔÏ ÔÁË, ÓÏÄÅÒÖÁÎËÁÍÉ, ÎÁÚÙ×ÁÀÔ ÓÁÍÙÈ ÕÍÎÙÈ É ÓÁÍÙÈ ÂÏÇÁÔÙÈ.

   «óÏÄÅÒÖÁÎËÁ — ÓÏÄÅÒÖÁÎÉÅ, — ÄÏËÁÐÙ×ÁÌÓÑ áÔÑ, ÎÅÔ × ÉÚÌÏÖÅÎÉÉ ÓÏÄÅÒÖÁÎÉÑ — Ä×ÏÊËÁ, ÅÓÔØ ÓÏÄÅÒÖÁÎÉÅ ÐÑÔÅÒËÁ. äÉÒÅËÔÏÒ ÐÏÌÕÞÁÅÔ ÂÏÌØÛÏÅ ÓÏÄÅÒÖÁÎÉÅ: ÓÏÄÅÒÖÁÎÉÅ — ÄÅÎØÇÉ».

   é ÎÅÄÁÒÏÍ, ÐÏ ÅÇÏ ÎÁÂÌÀÄÅÎÉÑÍ, ×ÓÅ × ÄÏÍÅ ÏÂÒÁÝÁÌÉÓØ Ë ëÌÁ×ÄÉÉ çÕÒØÑÎÏ×ÎÅ Ó ×ÏÐÒÏÓÁÍÉ, ÓÐÒÁÛÉ×ÁÑ ÅÅ ÍÎÅÎÉÅ Ï ËÁËÏÍ-ÎÉÂÕÄØ ÎÕÖÎÏÍ × ÄÁÎÎÕÀ ÍÉÎÕÔÕ ÄÅÌÅ, É ÎÅÄÁÒÏÍ ÃÅÐÏÞËÁ Õ ÎÅÊ ÔÁËÁÑ ÄÌÉÎÎÁÑ — ÐÏ ËÏÌÅÎÑÍ ÂÏÌÔÁÅÔÓÑ, Á ÛÕÂÁ ÂÅÌÁÑ Ó ÞÅÒÎÙÍÉ È×ÏÓÔÉËÁÍÉ, ËÁË ÎÁ ÐÏÒÆÉÒÅ.

   äÏËÔÏÒ ËÁË-ÔÏ ×ÅÒÎÕÌÓÑ ÄÏÍÏÊ ÐÏÚÄÎÏ É, ÓÅÒÄÉÔÙÊ, ÍÏÌÞÁÌ ×Ï ×ÒÅÍÑ ÏÂÅÄÁ, Á ËÏÇÄÁ ÐÏÄÁÌÉ ÅÍÕ ×ÏÚÄÕÛÎÙÊ ÐÉÒÏÇ, ËÏÔÏÒÙÊ, ËÁË ÎÁ ÇÒÅÈ ÓÅÌ, ÓËÁÚÁÌ Ó ÓÅÒÄÃÅÍ ÍÁÔÅÒÉ:

   — ðÕÓÔÉÌÁ × ÄÏÍ ÐÒÏÓÔÉÔÕÔËÕ…

   íÕÄÒÅÎÏÅ ÓÌÏ×Ï ÐÒÏÓÔÉÔÕÔËÁ, É ÕÖ ÎÉÞÅÇÏ ÎÅ ÓËÁÖÅÛØ! áÔÑ, ÓËÏÌØËÏ ÎÉ ÂÉÌÓÑ, — ÄÁÒÏÍ.

   «ëÏÎÅÞÎÏ, — ÄÕÍÁÌ ÏÎ, — ÓÌÏ×Ï ÌÁÔÉÎÓËÏÅ É ×Ï ×ÔÏÒÏÍ ËÌÁÓÓÅ ÐÒÏÈÏÄÉÔÓÑ, ÎÏ ÖÄÁÔØ ÄÏ ÂÕÄÕÝÅÇÏ ÇÏÄÁ ÎÅ×ÏÚÍÏÖÎÏ, ÌÕÞÛÅ ÓÐÒÏÓÉÔØ ÔÅÐÅÒØ ÖÅ ÄÑÄÀ áÒËÁÄÉÑ: ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ ÐÏ-ÌÁÔÉÎÓËÉ ÇÏ×ÏÒÉÔ!»

   é × ÐÅÒ×ÏÅ ÖÅ ×ÏÓËÒÅÓÅÎØÅ, ËÏÇÄÁ ÐÒÉÛÅÌ ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ, áÔÑ ÐÏÐÒÏÓÉÌ ÅÇÏ ÒÁÚßÑÓÎÉÔØ ÓÅÂÅ ÎÅÐÏÎÑÔÎÏÅ ÓÌÏ×Ï.

   — ðÒÏÓÔÉÔÕÔËÁÍÉ ÎÁÚÙ×ÁÀÔÓÑ, — ÐÒÉÎÑÌÓÑ, ÎÅ ÕÌÙÂÎÕ×ÛÉÓØ, ÏÂßÑÓÎÑÔØ ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ, — ×ÓÅ ÏËÏÎÞÉ×ÛÉÅ ÉÎÓÔÉÔÕÔ, Á ÉÎÓÔÉÔÕÔ — ÕÞÅÂÎÏÅ ÚÁ×ÅÄÅÎÉÅ, × ËÏÔÏÒÏÅ ÐÒÉÎÉÍÁÀÔÓÑ ÔÏÌØËÏ ÚÎÁÔÎÏÇÏ ÐÒÏÉÓÈÏÖÄÅÎÉÑ, ÔÁË ÞÔÏ ÔÅÂÑ, ÎÁÐÒÉÍÅÒ, ËÁË ÓÙÎÁ ÄÏËÔÏÒÁ, ÎÉ × ËÏÅÍ ÓÌÕÞÁÅ ÎÅ ÄÏÐÕÓÔÉÌÉ ÂÙ, ÈÏÔØ ÔÙ ÔÕÔ ÒÁÚÏÒ×ÉÓØ ÎÁ ÞÁÓÔÉ.

   áÔÑ ÞÕÔØ ÂÙÌÏ É ÎÅ ÒÁÚÏÒ×ÁÌÓÑ ÎÁ ÞÁÓÔÉ, ÔÏÌØËÏ ÎÅ ÏÔ ÏÔÞÁÑÎÉÑ, ÞÔÏ ÎÅ ÍÏÖÅÔ ÂÙÔØ ÐÒÏÓÔÉÔÕÔËÏÊ, Á ÏÔ ÒÁÄÏÓÔÉ:

   ÏÎ ÂÙÌ ÐÒÁ× — ÏÎÁ ÎÅÏÂÙËÎÏ×ÅÎÎÁÑ, ÏÎÁ ÎÅ ÔÏÌØËÏ ÓÏÄÅÒÖÁÎËÁ, ÔÏ ÅÓÔØ ÕÍÎÁ É ÂÏÇÁÔÁ, ÏÎÁ ÐÒÏÓÔÉÔÕÔËÁ, ÔÏ ÅÓÔØ ÚÎÁÔÎÁÑ.

   «ïÎÁ, — ÒÅÛÉÌ ÏÎ ÔÕÔ ÖÅ, — ÏÎÁ ËÎÑÇÉÎÑ. á ÒÁÚ ÏÎÁ × ÎÙÎÅÛÎÅÍ ÇÏÄÕ ËÎÑÇÉÎÑ, ÔÏ ÎÁ ÂÕÄÕÝÉÊ ÇÏÄ ÓÄÅÌÁÅÔÓÑ ×ÅÌÉËÏÊ ËÎÑÇÉÎÅÊ, Á ÔÁÍ, ÎÅ ÐÒÏÊÄÅÔ É ÇÏÄÁ, ÂÕÄÅÔ ÃÁÒÅ×ÎÏÊ».

   — ãÁÒÅ×ÎÁ ÍÏÑ! — ÛÅÐÔÁÌ áÔÑ, ÐÒÏÈÏÄÑ ÍÉÍÏ ÚÁÐÒÅÔÎÏÊ ËÏÍÎÁÔÙ.

   õ ëÌÁ×ÄÉÉ çÕÒØÑÎÏ×ÎÙ ÇÏÓÔÅÊ ÎÅ ÂÙ×ÁÌÏ, ËÒÏÍÅ ÏÄÎÏÇÏ,

   åÅ ÇÏÓÔØ Ñ×ÌÑÌÓÑ ÔÏ ÒÁÎÏ ÐÏÕÔÒÕ, ÔÏ ÐÏÚÄÎÏ ×ÅÞÅÒÏÍ.

   ðÏ ×ÅÞÅÒÁÍ ÏÎ ÚÁÓÉÖÉ×ÁÌÓÑ ÚÁ ÐÏÌÎÏÞØ: ÏÎÁ ÉÇÒÁÌÁ ÎÁ ÐÉÁÎÉÎÏ, ÏÎ ÐÅÌ.

   ÷ÓÅ ÅÇÏ ÎÁÚÙ×ÁÌÉ äÅÐÕÔÁÔ.

   — äÅÐÕÔÁÔ ÐÒÉÛÅÌ, — ÇÏ×ÏÒÉÌÁ ÍÁÔØ, — ÎÅ ÛÕÍÉ ÔÁË, ÄÁ ÏÄÅÒÎÉ ËÕÒÔÏÞËÕ.

   á ÄÏËÔÏÒ, ÚÁÓÌÙÛÁ× ÐÅÎÉÅ, ÍÏÒÝÉÌÓÑ:

   — äÅÐÕÔÁÔ ÐÏÅÔ?

   — äÅÐÕÔÁÔ, — ÏÔÚÙ×ÁÌÁÓØ ÍÁÔØ.

   ëÔÏ ÜÔÏÔ ÇÏÓÔØ, ÞÔÏ ÚÁ äÅÐÕÔÁÔ, ÒÁÚßÑÓÎÉÌÏÓØ ÓËÏÒÏ.

   íÁÔØ ÓÏÏÂÝÉÌÁ ÄÑÄÅ áÒËÁÄÉÀ ÎÏ×ÏÓÔØ: ÄÏËÔÏÒ ÒÅÛÉÌ ÂÏÌØÛÅ ÎÅ ×ÙÐÉÓÙ×ÁÔØ ÇÁÚÅÔ, ÔÁË ËÁË Ë ÖÉÌÉÃÅ ÈÏÄÉÔ ÞÌÅÎ çÏÓÕÄÁÒÓÔ×ÅÎÎÏÊ äÕÍÙ, É ÖÉÌÉÃÁ ×ÓÅ ÚÎÁÅÔ ÌÕÞÛÅ ×ÓÑËÏÊ ÇÁÚÅÔÙ.

   «îÅÏÂÙËÎÏ×ÅÎÎÙÊ ÇÏÓÔØ, — ÒÁÚÄÕÍÙ×ÁÌ áÔÑ, — ÉÚ çÏÓÕÄÁÒÓÔ×ÅÎÎÏÊ äÕÍÙ! ëÏÎÅÞÎÏ, ÏÎ ËÕÄÁ ×ÙÛÅ é×ÁÎÁ íÁÒÔÙÎÏ×ÉÞÁ É é×ÁÎÁ å×ÓÅÅ×ÉÞÁ, ÐÏÖÁÌÕÊ, ËÁË ÇÒÅË ëÏÌÏÓÏ× — ËÌÁÓÓÎÙÊ ÎÁÓÔÁ×ÎÉË × ÔÒÅÔØÅÍ ËÌÁÓÓÅ».

   ëÁË-ÔÏ ÓÔÏÌËÎÕ×ÛÉÓØ Ó ÇÏÓÔÅÍ, áÔÑ, ÛÁÒËÎÕ×, ÐÏËÌÏÎÉÌÓÑ ÅÍÕ, ËÁË ÉÎÓÐÅËÔÏÒÕ, É ÔÕÔ ÖÅ ÚÁÍÅÔÉÌ, ÞÔÏ ÇÏÓÔØ ÌÙÓÙÊ, ËÁË ÂÁÔÀÛËÁ ëÉÔÁÅÃ, Á ÏÄÅÔ — ËÕÄÁ ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ — ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ × ÐÏÄÍÅÔËÉ ÅÍÕ ÎÅ ÇÏÄÉÔÓÑ, ÄÁÒÏÍ, ÞÔÏ ÁËÔÅÒ.

   ðÏ ×ÅÞÅÒÁÍ ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ ÏÂÙËÎÏ×ÅÎÎÏ ÓÉÄÅÌÁ Ó ÍÁÔÅÒØÀ × ÓÔÏÌÏ×ÏÊ, É ÏÎÉ ÒÁÚÇÏ×ÁÒÉ×ÁÌÉ Ï ÒÁÚÎÙÈ ÒÁÚÎÏÓÔÑÈ.

   áÔÑ, ÄÅÌÁÑ ×ÉÄ, ÞÔÏ ÕÞÉÔ ÕÒÏËÉ, ÐÒÉÓÌÕÛÉ×ÁÌÓÑ ÉÚ ÓÏÓÅÄÎÅÊ ËÏÍÎÁÔÙ.

   òÁÚÇÏ×ÏÒ ×ÅÒÔÅÌÓÑ ÏËÏÌÏ ÇÏÓÔÑ — äÅÐÕÔÁÔÁ, ÞÌÅÎÁ çÏÓÕÄÁÒÓÔ×ÅÎÎÏÊ äÕÍÙ.

   íÁÌÏ-ÐÏÍÁÌÕ ÉÚ ÒÁÚÇÏ×ÏÒÏ× ×ÙÑÓÎÉÌÏÓØ ÄÌÑ áÔÉ, ÞÔÏ Õ äÅÐÕÔÁÔÁ ÓÅÍØÑ — Ä×Å ×ÚÒÏÓÌÙÅ ÄÏÞÅÒÉ ÎÁ ×ÙÄÁÎØÅ, É ÞÔÏ ÏÎ ÔÁË ÌÀÂÉÔ Ó×ÏÀ ÖÅÎÕ, ÄÙÈÎÕÔØ ÂÅÚ ÎÅÅ ÎÅ ÍÏÖÅÔ, É ÔÏÌØËÏ ÎÅÏÂÈÏÄÉÍÏÓÔØ ÚÁÓÔÁ×ÉÌÁ ÅÇÏ ÖÉÔØ ÏÔÄÅÌØÎÏ × ðÅÔÅÒÂÕÒÇÅ:

   ÏÎÉ ÕÖ ÄÒÕÇ ÄÒÕÇÕ ÎÅ ÐÉÓØÍÁ ÐÉÛÕÔ, Á ËÁÖÄÙÊ ÄÅÎØ ÏÂÍÅÎÉ×ÁÀÔÓÑ ÔÅÌÅÇÒÁÍÍÁÍÉ.

   ëÏÇÄÁ ÍÙ Ó ÎÉÍ ×ÓÔÒÅÔÉÌÉÓØ, — ÒÁÓÓËÁÚÙ×ÁÌÁ ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ, — ÏÎ ÓËÁÚÁÌ ÍÎÅ: «ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ, ÄÏÒÏÇÁÑ ÍÏÑ, Ñ ÂÅÚ ×ÁÓ ÖÉÔØ ÎÅ ÍÏÇÕ, ÖÉ×ÉÔÅ × ðÅÔÅÒÂÕÒÇÅ, ÐÏËÁ Ñ ÞÌÅλ.

   — ãÁÒÅ×ÎÁ ÍÏÑ, — ÛÅÐÔÁÌ áÔÑ, ÚÁÂÒÁÓÙ×ÁÑ ÔÅÔÒÁÄËÕ Ó ÒÁÚÂÏÒÏÍ, — Á Ñ Ó ÔÏÂÏÀ ×ÅÞÎÏ!

   ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ ÐÅÔØ ÍÁÓÔÅÒÉÃÁ.

   ïÓÔÁ×ÁÑÓØ ÏÄÎÁ × Ó×ÏÅÊ ËÏÍÎÁÔÅ, ÏÎÁ ÐÅÌÁ ÂÒÏÄÑÞÕÀ ÐÅÓÎÀ, — ÔÁËÉÅ ÐÅÓÎÉ ÐÏÀÔ ÐÏÄ ÇÁÒÍÏÎØÀ ÎÁ ÔÒÅÔØÅÍ Ä×ÏÒÅ.

   ÷ ÐÅÓÎÅ ÇÏ×ÏÒÉÌÏÓØ ×ÓÅ Ï ÌÀÂ×É.

   

   ï, ËÏÇÄÁ Â ÜÔÁ ÎÏÞØ

   îÅ ÂÙÌÁ ÈÏÒÏÛÁ,

   îÅ ÂÏÌÅÌÁ ÂÙ ÇÒÕÄØ,

   îÅ ÓÔÒÁÄÁÌÁ  ÄÕÛÁ.

   

   é × ÎÁÐÅ×Å ÐÅÓÎÉ áÔÅ ÓÌÙÛÁÌÏÓØ ÞÔÏ-ÔÏ ÂÌÉÚËÏÅ, ÓÌÏ×ÎÏ ÐÒÏ ÎÅÇÏ ÂÙÌÁ ÓÌÏÖÅÎÁ ÐÅÓÎÑ É Ï ÎÅÍ ÏÎÁ ÐÅÌÁÓØ.

   åÇÏ ÃÁÒÅ×ÎÁ ÏÄÎÁ ÓÔÏÑÌÁ ÐÅÒÅÄ ÎÉÍ ×ÅÚÄÅ É ×ÓÅÇÄÁ.

   áÔÅ ËÁÚÁÌÏÓØ, ×ÅÓØ ÍÉÒ ÂÙÌ ÄÌÑ ÎÅÅ — ÄÌÑ ÅÇÏ ÃÁÒÅ×ÎÙ.

   é ×ÓÅ ÅÅ ÚÎÁÌÉ, ÔÏÌØËÏ ÎÅÌØÚÑ ÂÙÌÏ ÇÏ×ÏÒÉÔØ Ï ÎÅÊ ÇÒÏÍËÏ, ÎÅÌØÚÑ ÂÙÌÏ ÐÒÏÉÚÎÏÓÉÔØ ÅÅ ÉÍÅÎÉ.

   ÷ÓÅ ÅÅ ÏÖÉÄÁÌÉ É ÔÁÉÌÉ Ó×ÏÅ ÏÖÉÄÁÎÉÅ × ÓÅÂÅ, ËÁË ÚÁ×ÅÔÎÏÅ.

   ÷ÏÔ ÐÏÞÅÍÕ × ëÌÀÞÁÈ, ÚÁÓÌÙÛÁ× ËÏÌÏËÏÌØÞÉË, ÓÐÅÛÉÌÉ ÚÁ ×ÏÒÏÔÁ É Ó ÚÁÍÅÒÛÉÍ ÓÅÒÄÃÅÍ ÓÍÏÔÒÅÌÉ ÎÁ ÄÏÒÏÇÕ: ÎÅ ÏÎÁ ÌÉ?

   á ÄÅÄÕÛËÁ, ÓÔÏÑ × ÁÌÔÁÒÅ ÚÁ ÏÂÅÄÎÅÊ, ËÏÇÄÁ ÐÏÄÙÍÁÌ ÒÕËÉ É ÍÏÌÉÌÓÑ ÐÒÏ ÓÅÂÑ ÎÁÄ ÞÁÛÅÊ Ó ÄÁÒÁÍÉ, ÏÎ ÅÊ ÍÏÌÉÌÓÑ.

   á ËÒÅÓÔÎÁÑ, ÅÓÌÉ Ó×ÅÓÅÌËÁ ÇÌÑÄÅÌÁ É ×ÓÅ ÅÊ ÕÄÁ×ÁÌÏÓØ, ÏÎÁ ÅÅ ×Ï ÓÎÅ ×ÉÄÅÌÁ.

   á óÁÛÁ É ðÁÎÑ, ÅÓÌÉ ×ÅÓØ ÄÅÎØ ÓÍÅÑÌÉÓØ É ÓÁÍÉ ÎÅ ÚÎÁÌÉ, ÏÔÞÅÇÏ ÓÍÅÀÔÓÑ, ÜÔÏ, ÚÎÁÞÉÔ, ÉÍ ÎÁÍÅËÎÕÌ ËÔÏ-ÎÉÂÕÄØ, ÞÔÏ ÏÎÁ × ëÌÀÞÉ ÅÄÅÔ.

   á ËÏÇÄÁ ëÕÚØÍÉÞ ÎÅ ÏËÁÎÞÉ×ÁÌ ÓËÁÚËÉ, ÇÏ×ÏÒÑ, ÞÔÏ ËÏÎÃÁ ÏÎ ÎÅ ÓËÁÖÅÔ, É ÐÏ ÇÕÂÁÍ ëÕÚØÍÉÞÁ ÂÒÏÄÉÌÁ ÕÌÙÂËÁ, — ÐÏÎÑÔÎÏ: × ËÏÎÃÅ ÓËÁÚËÉ Ï ÎÅÊ ÇÏ×ÏÒÉÌÏÓØ, Á ËÁË ÓËÁÚÁÔØ ÔÁÊÎÏÅ, ÎÅÏÂßÑ×ÎÏÅ, ÂÅÚ×ÙÎÏÓÎÏÅ ÓÌÏ×Ï?

   á ÓÁÍ áÔÑ ×ÓÅÇÄÁ ÄÅÒÖÁÌ ÅÅ × ÍÙÓÌÑÈ, ÐÏÔÏÍÕ É ÓÍÅÑÌÓÑ, ÐÏÔÏÍÕ É ÇÌÁÚÁ ÇÏÒÅÌÉ…

   — áÔØËÁ ×ÌÀÂÉÌÓÑ × ëÌÁ×ÄÉÀ çÕÒØÑÎÏ×ÎÕ, ÐÏÚÄÒÁ×Ø! — ÔÒÕÎÉÌÁ ÍÁÔØ.

   — óÔÁÌÏ ÂÙÔØ, ÚÁÓÑÄÅÔ ÎÁ ×ÔÏÒÏÊ ÇÏÄ! — ÎÅ×ÏÚÍÕÔÉÍÏ ÇÏ×ÏÒÉÌ ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ.

   — ôÅÒÐÉ ÇÏÌÏ×Á, Ó ËÏÓÔÉ ÓËÏ×ÁÎÁ, — ÓÏÂÏÌÅÚÎÏ×ÁÌÁ æÅËÌÕÛÁ.

   — íÅÎÑ ×ÓÅ ÄÅÔÉ ÌÀÂÑÔ, — ÓÍÅÑÌÁÓØ ÇÏÒÌÏÍ ëÌÁ×ÄÉÑ çÕÒØÑÎÏ×ÎÁ.

   «îÁÄÏ ÞÅÍ-ÎÉÂÕÄØ ÏÔÌÉÞÉÔØÓÑ, ÂÅÚ ÜÔÏÇÏ ÎÅÌØÚÑ, ÄÕÍÁÌ áÔÑ, — ÚÁ×ÏÅ×ÁÔØ éÎÄÉÀ ÉÌÉ áÍÅÒÉËÕ, ÐÏÄÁÔØ ÅÊ ÚÎÁË, ÔÏÇÄÁ ÏÎÁ ÕÚÎÁÅÔ É ÏÂßÑ×ÉÔÓÑ»…

   ãÁÒÅ×ÎÁ ÍÏÑ!

3

   îÁÄÅÖÄÁ ÎÁ ÌÅÔÎÀÀ ÐÏÅÚÄËÕ × ëÌÀÞÉ ÕÈÎÕÌÁ.

   ïÔÅà ÓËÁÚÁÌ, ÞÔÏ ÅÓÌÉ áÔÑ ÏÓÔÁÎÅÔÓÑ ÎÁ ×ÔÏÒÏÊ ÇÏÄ, ÔÏ É ÄÕÍÁÔØ ÎÅÞÅÇÏ — ×ÓÅ ÌÅÔÏ ÂÕÄÅÔ ÖÉÔØ × ðÅÔÅÒÂÕÒÇÅ.

   á ÕÖ ÛÌÁ ×ÅÓÎÁ, ÐÏÓÌÅÄÎÅÊ ÞÅÔ×ÅÒÔÉ ÐÏÄÈÏÄÉÌ ËÏÎÅÃ, É ÓÕÄØÂÁ áÔÉ ÄÏÌÖÎÁ ÂÙÌÁ ÓËÏÒÏ ÒÅÛÉÔØÓÑ, É ÑÓÎÏ ÂÙÌÏ, ÞÔÏ ÏÎÁ ÒÅÛÉÔÓÑ ÎÅ × ÅÇÏ ÐÏÌØÚÕ.

   îÁ ÞÉÓÔÏÐÉÓÁÎÉÉ èÁÒÐÉË, ÉÇÒÁÑ Ó áÔÅÊ × ÐÅÒÙÛËÉ É ÐÒÏÉÇÒÙ×ÁÑ — ÐÅÒÏ, ÐÏÄÐÒÙÇÉ×ÁÑ, ÌÏÖÉÌÏÓØ ÎÅ ÂÒÀÛËÏÍ, ËÁË ÓÌÅÄÏ×ÁÌÏ ÂÙ, Á ÓÐÉÎËÏÊ, — ÂÒÏÓÉ× ÉÇÒÕ, ÓËÁÚÁÌ:

   — èÏÞÅÛØ × áÍÅÒÉËÕ ÂÅÖÁÔØ?

   — èÏÞÕ, — ÏÔ×ÅÔÉÌ áÔÑ.

   — òÏÍÁÛËÁ ÔÏÖÅ ÈÏÞÅÔ.

   — á ËÁË ÖÅ ÍÙ ÐÏÂÅÖÉÍ?

   — á ÕÖ ÜÔÏ Ñ ÚÎÁÀ, ÍÙ Ó òÏÖÄÅÓÔ×Á ÇÏÌÏ×Õ ÌÏÍÁÅÍ, ÔÏÌØËÏ ÔÅÂÅ ÎÅ ÇÏ×ÏÒÉÌÉ, ÈÏÔÅÌÉ, ÞÔÏÂÙ ÕÖ ÓÒÁÚÕ ÎÁÞÉÓÔÏ… õ ÔÅÂÑ áÍÅÒÉËÁ ÅÓÔØ?

   — õ ÐÁÐÙ × ÐÒÉÅÍÎÏÊ áÆÒÉËÁ ×ÉÓÉÔ.

   — áÆÒÉËÁ ÎÉ Ë ÞÅÍÕ. îÁÄÏ ÓÐÒÏÓÉÔØ òÏÍÁÛËÕ, ÅÇÏ ÏÔÅà ÁÒÈÉÔÅËÔÏÒ, ÄÏÌÖÎÁ ÂÙÔØ. îÁÍÅÔÉÍ ÎÅÏÂÉÔÁÅÍÙÊ ÏÓÔÒÏ×, ÔÁÍ É ÐÏÓÅÌÉÍÓÑ.

   — ðÏÓÔÒÏÉÍ Ä×ÏÒÅÃ! — ÓÈ×ÁÔÉÌÓÑ áÔÑ.

   — íÏÖÎÏ É Ä×ÏÒÅÃ, ÍÏÖÎÏ É ÚÁÍÏË, ÞÔÏ ÈÏÞÅÛØ.

   — é ÎÉËÏÇÏ ÎÅ ÂÕÄÅÔ, ÎÉ ÏÄÎÏÊ ÄÕÛÉ?

   — ïÄÎÉ ÇÉÐÐÏÐÏÔÁÍÙ.

   «îÁÞÉÎÁÅÔÓÑ, — ÄÕÍÁÌ áÔÑ, — ÔÅÐÅÒØ ÔÏÌØËÏ ÄÅÊÓÔ×ÕÊ, ×ÓÅ ÂÕÄÅÔ, ÞÔÏ ÈÏÞÅÛØ: èÁÒÐÉË É òÏÍÁÛËÁ — ÂÅÓÔÉÉ, ÎÁ ËÒÁÊ Ó×ÅÔÁ ÄÏÒÏÇÕ ÎÁÊÄÕÔ».

   îÁ ÄÒÕÇÏÊ ÄÅÎØ òÏÍÁÛËÁ ÐÒÉÔÁÝÉÌ àÖÎÕÀ áÍÅÒÉËÕ.

   ëÁÒÔÁ ÏËÁÚÁÌÁÓØ ÎÅÍÁÑ É ÎÅÐÏÌÎÁÑ, ÏÄÎÁ ÞÅÔ×ÅÒÔÕÛËÁ ËÁÒÔÙ, ÎÏ ×ÓÅ-ÔÁËÉ áÍÅÒÉËÁ.

   þÁÓ, ËÏÔÏÒÙÊ ÐÒÏÓÉÄÅÌÉ ÏÎÉ ÐÏÓÌÅ ÕÒÏËÏ×, ÏÓÔÁ×ÌÅÎÎÙÅ é×ÁÎÏÍ íÁÒÔÙÎÏ×ÉÞÅÍ ÚÁ ÃÅÌÙÊ ÒÑÄ ÐÒÏÄÅÌÏË, ÐÒÏÛÅÌ ÎÅÚÁÍÅÔÎÏ.

   èÁÒÐÉË É òÏÍÁÛËÁ ÒÁÓÐÏÒÑÖÁÌÉÓØ, ÐÏÓ×ÑÝÁÑ áÔÀ ×Ï ×ÓÅ ÐÏÄÒÏÂÎÏÓÔÉ Ó×ÏÅÇÏ ÂÅÇÓÔ×Á, ÐÏÔÏÍ, ×ÚÑ× ÐÏ ÌÉÓÔÕ ÂÕÍÁÇÉ, ÚÁÎÑÌÉÓØ ÒÉÓÏ×ÁÎÉÅÍ ÎÅÏÂÉÔÁÅÍÙÈ ÏÓÔÒÏ×Ï×.

   é ×ÙÂÒÁ× ÏÄÉÎ ËÒÕÖÏÞÅË — ÉÈ ÏÓÔÒÏ×, ÓÌÏÖÉÌÉ ËÁÒÔÕ É ÕÄÁÒÉÌÉ ÐÏ ÒÕËÁÍ:

   ÚÁ×ÔÒÁ ÐÏÓÌÅ ÕÒÏËÏ× ÔÒÏÎÕÔÓÑ × ÐÕÔØ.

   — ÷Ù ÓÔÕÐÁÊÔÅ ÐÒÑÍÏ ÎÁ ×ÏËÚÁÌ É ÔÁÍ ÖÄÉÔÅ, Á Ñ ÐÒÉÎÅÓÕ ÄÅÎÅÇ, — ÓËÁÚÁÌ èÁÒÐÉË.

   — äÏÓÔÁÔØ ÂÙ ÐÁÓÐÏÒÔ, — ÚÁÄÕÍÁÌÓÑ òÏÍÁÛËÁ.

   — ðÁÓÐÏÒÔ Ñ ÄÏÓÔÁÎÕ, ÜÔÏ ÏÞÅÎØ ÐÒÏÓÔÏ, — ÏÂßÑ×ÉÌ áÔÑ.

   ïÎ ×ÓÐÏÍÎÉÌ, ËÁË ÓÏ×ÓÅÍ ÎÅÄÁ×ÎÏ ÄÑÄÑ áÒËÁÄÉÊ ÅÚÄÉÌ × íÏÓË×Õ, ×ÚÑÌ Ó ÓÏÂÏÀ ÐÏ ÏÛÉÂËÅ ËÕÈÁÒËÉÎ ÐÁÓÐÏÒÔ, É ÐÒÏÖÉÌ ÐÏ ËÕÈÁÒËÉÎÕ ÐÁÓÐÏÒÔÕ ÃÅÌÕÀ ÎÅÄÅÌÀ ÂÅÓÐÒÅÐÑÔÓÔ×ÅÎÎÏ.

   ôÁË É ÐÏÒÅÛÉÌÉ:

   èÁÒÐÉË ÄÅÎØÇÉ,

   áÔÑ ÐÁÓÐÏÒÔ,

   Á òÏÍÁÛËÁ ËÁÒÔÕ.

   ôÏÌØËÏ ÂÙ ÄÏÖÉÔØ ÄÏ ÚÁ×ÔÒÁ

   áÔÑ ÎÅ ÚÁ×ÅÌ ÇÌÁÚ. ûÌÁ ÅÍÕ ÎÏÞØ ÚÁ ÂÅÌÙÊ ÄÅÎØ. ðÒÏ×ÁÌÑÌÓÑ ÎÏÞØ, ÄÕÍÁÑ. îÅ Ï ëÌÀÞÁÈ ÄÕÍÁÌ ÏÎ, Ï áÍÅÒÉËÅ.

   îÁ ÎÅÏÂÉÔÁÅÍÏÍ ÏÓÔÒÏ×Å ÏÎ ÐÏÓÔÒÏÉÔ Ä×ÏÒÅÃ, ËÁËÏÇÏ ÎÉËÏÇÄÁ ÅÝÅ ÎÉËÔÏ ÎÅ ÓÔÒÏÉÌ, Ä×ÏÒÅà ÂÕÄÅÔ ×ÅÓØ ÉÚ ÐÁ×ÌÉÎØÉÈ ÐÅÒØÅ× Ó ÚÏÌÏÔÙÍÉ É Ó ÓÅÒÅÂÒÑÎÙÍÉ ÌÅÓÔÎÉÃÁÍÉ, É Ó ÏËÎÁÍÉ ÉÚ ÄÒÁÇÏÃÅÎÎÙÈ ËÁÍÎÅÊ. ïÎ ÐÒÉ×ÅÚÅÔ ÔÕÄÁ ÎÁ ÇÉÐÐÏÐÏÔÁÍÁÈ Ó×ÏÀ ÃÁÒÅ×ÎÕ, É ÂÕÄÕÔ ÏÎÉ ÖÉÔØ, ÏËÒÕÖÅÎÎÙÅ ÍÏÒÅÍ, ÐÏÄ ×ÅÞÎÙÍ ÓÏÌÎÃÅÍ, ×ÅÞÎÏ. ïÎÁ ÂÕÄÅÔ ÎÁÚÙ×ÁÔØÓÑ ÃÁÒÅ×ÎÁ íÙÍÒÁ, É ÏÓÔÒÏ×, ËÏÔÏÒÙÊ ÏÎ ÏÔÄÁÓÔ ÅÊ, ÂÕÄÅÔ ÎÏÓÉÔØ ÅÅ ÉÍÑ — ÏÓÔÒÏ× íÙÍÒÙ. ðÏÔÏÍ ÏÎ ÚÁ×ÏÀÅÔ ÄÌÑ ÎÅÅ ÅÝÅ ÍÎÏÇÏ ÏÓÔÒÏ×Ï× É, × ËÏÎÃÅ ËÏÎÃÏ×, ×ÓÅ ÚÅÍÌÉ — ×ÅÓØ ÍÉÒ. é ÔÏÇÄÁ ×ÙÊÄÅÔ ÏÎÁ ÉÚ Ä×ÏÒÃÁ É ÏÓ×ÅÔÉÔ ×ÅÓØ Ó×ÅÔ…

   îÁ ÕÒÏËÁÈ áÔÑ, èÁÒÐÉË É òÏÍÁÛËÁ ×ÅÌÉ ÓÅÂÑ ÓÎÏÓÎÏ, ÎÉÞÅÇÏ ÔÁËÏÇÏ ÎÅ ×ÙËÏÚÀÌÉ×ÁÌÉ, ÓËÏÒÅÅ ÂÙÌÉ ÒÁÓÓÅÑÎÙ É, ËÏÇÄÁ ÉÈ ÓÐÒÁÛÉ×ÁÌÉ, ÏÔ×ÅÞÁÌÉ ÓÏ×ÓÅÍ ÎÅ×ÐÏÐÁÄ. ðÏ ËÏÌÕ ÓÔÏÑÌÏ Õ ËÁÖÄÏÇÏ × ÂÁÌÌØÎÉËÅ. äÁ ÕÖ ×ÓÅ ÒÁ×ÎÏ!

   ëÁË ÔÏÌØËÏ ËÏÎÞÉÌÓÑ ÐÏÓÌÅÄÎÉÊ ÕÒÏË, É áÔÑ Ú×ÏÎËÏ ÐÒÏÞÉÔÁÌ âÌÁÇÏÄÁÒÉÍ ôÅÂÑ, óÏÚÄÁÔÅÌÀ, èÁÒÐÉË, ÎÅ ÚÁÄÅÒÖÉ×ÁÑÓØ, ËÉÎÕ× ËÎÉÇÉ ÐÏÄ ÐÁÒÔÕ, ÐÏÂÅÖÁÌ ÏÐÒÏÍÅÔØÀ ÄÏÍÏÊ.

   äÏÍÁ Õ èÁÒÐÉËÁ ÎÉËÏÇÏ ÎÅ ÂÙÌÏ: ÏÔÅà — × ÓÕÄÅ, ÍÁÔØ × çÏÓÔÉÎÏÍ, ÔÏÌØËÏ ÏÄÎÁ ËÕÈÁÒËÁ ÷ÁÓÉÌÉÓÁ.

   — äÁÊ ÍÎÅ, ÷ÁÓÉÌÉÓÁ, ÔÒÉ ÒÕÂÌÑ, — ÐÏÐÒÏÓÉÌ èÁÒÐÉË.

   îÏ Õ ÷ÁÓÉÌÉÓÙ ÔÁËÉÈ ÄÅÎÅÇ ÎÅ ÏËÁÚÁÌÏÓØ, É, ÐÏ×ÅÒÔÅ×ÛÉÓØ × ËÕÈÎÅ, èÁÒÐÉË ÓÕÎÕÌÓÑ Ë ÏÔÃÕ × ËÁÂÉÎÅÔ, É ÄÏÌÇÏ ÎÅ ÐÒÉÛÌÏÓØ ÒÙÔØÓÑ: ÐÏÄ ÓÔÁÒÙÍ ÐÏÒÔÆÅÌÅÍ ÌÅÖÁÌÁ ÍÅÌÏÞØ.

   èÁÒÐÉË ÐÅÒÅÓÞÉÔÁÌ: ÒÏ×ÎÏ ÔÒÉ ÒÕÂÌÑ. ÷ÏÔ ËÁË ×ÅÚÅÔ!

   — ðÒÏÝÁÊ, ÷ÁÓÉÌÉÓÁ, ÍÙ Ó ÔÏÂÏÊ ÂÏÌØÛÅ ÎÉËÏÇÄÁ ÎÅ Õ×ÉÄÉÍÓÑ, — ÐÒÉÏÓÔÁÎÏ×ÉÌÓÑ èÁÒÐÉË ÎÁ ÐÏÒÏÇÅ.

   — á ×Ù ËÕÄÁ ÅÄÅÔÅ? — ÐÏÌÀÂÏÐÙÔÓÔ×Ï×ÁÌÁ ÷ÁÓÉÌÉÓÁ.

   é ×ÄÒÕÇ èÁÒÐÉËÕ ÓÔÁÌÏ ÔÁË ÖÁÌËÏ ÷ÁÓÉÌÉÓÕ, ÕÖ ÇÏÔÏ× ÂÙÌ ×ÙÂÏÌÔÁÔØ ÔÁÊÎÕ, ÄÁ Ë ÓÞÁÓÔØÀ ÓÐÏÈ×ÁÔÉÌÓÑ.

   — îÁ îÉËÏÌÁÅ×ÓËÉÊ ×ÏËÚÁÌ ÅÄÅÍ, ÐÒÏÝÁÊ, ÷ÁÓÉÌÉÓÁ!

   áÔÑ É òÏÍÁÛËÁ ÄÁ×ÎÏ ÕÖÅ ÔÏÌËÁÌÉÓØ ÎÁ æÉÎÌÑÎÄÓËÏÍ ×ÏËÚÁÌÅ É ÍÎÏÇÏ ÕÛÌÏ ÐÏÅÚÄÏ×, ÐÒÅÖÄÅ ÞÅÍ Ñ×ÉÌÓÑ, ÎÁËÏÎÅÃ, èÁÒÐÉË.

   îÅ ÓÞÉÔÁÑ ×ÏÒÏÎ, ×ÚÑÌÉ ÂÉÌÅÔ ÄÏ ôÅÒÉÏË, ÚÁÓÅÌÉ × ×ÁÇÏÎ É — ÐÒÏÝÁÊ ÇÉÍÎÁÚÉÑ, ÐÒÏÝÁÊ òÏÓÓÉÑ! — ÐÕÓÔÉÌÉÓØ × áÍÅÒÉËÕ ÐÒÑÍÏ ÎÁ ÎÅÏÂÉÔÁÅÍÙÊ ÏÓÔÒÏ× íÙÍÒÙ.

   åÈÁÔØ ÂÙÌÏ ×ÅÓÅÌÏ. ðÅÌÉ ÷ÓÔÁ×ÁÊÐÏÄÙÍÁÊÓÑ, ËÕÒÉÌÉ.

   äÏÒÏÇÁ ÐÒÅÄÓÔÁ×ÌÑÌÁÓØ áÍÅÒÉËÏÊ, Á ÐÁÓÓÁÖÉÒÙ — ÓÙÝÉËÁÍÉ-ÛÅÒÌÏËÁÍÉ.

   ÷ÏÚÌÅ ëÕÏËËÁÌÙ áÔÑ ×ÙÔÁÝÉÌ ÉÚ ÛÔÁÎÏ× ÐÁÓÐÏÒÔ ËÕÈÁÒËÉ æÅËÌÕÛÉ É Ó ÇÏÒÄÏÓÔØÀ ÐÏËÁÚÁÌ ÅÇÏ ÔÏ×ÁÒÉÝÁÍ.

   — ôÅÐÅÒØ ÈÏÔØ Ë ÓÁÍÏÍÕ ÞÅÒÔÕ — ÎÉÞÅÇÏ: ÐÁÓÐÏÒÔ ÎÁÓÔÏÑÝÉÊ, — ÏÄÏÂÒÉÌ èÁÒÐÉË.

   — ìÀÂÏÍÕ ÓÙÝÉËÕ ÎÏÓ ÎÁÓÔÁ×ÉÍ, — ÐÏÄÔ×ÅÒÄÉÌ òÏÍÁÛËÁ.

   ôÁË É ÄÏÅÈÁÌÉ ÄÏ ÓÁÍÙÈ ôÅÒÉÏË.

   ÷ÙÊÄÑ ÉÚ ×ÁÇÏÎÁ, ÏÔÐÒÁ×ÉÌÉÓØ ÇÉÍÎÁÚÉÓÔÙ ÎÁ ÄÁÞÉ É ÂÒÏÄÉÌÉ ÄÏ ÐÏÚÄÎÅÇÏ ×ÅÞÅÒÁ, ÄÅÌÁÑ ×ÓÅ, ÞÔÏ ÄÕÛÅ ÕÇÏÄÎÏ: ÌÁÚÁÌÉ ÐÏ ËÒÙÛÁÍ, ÌÅÓÔÎÉÃÁÍ É ÄÅÒÅ×ØÑÍ.

   òÏÍÁÛËÁ ÐÒÅÄÌÁÇÁÌ ×ÙËÕÐÁÔØÓÑ × ÍÏÒÅ, É ÏÄÎÏ ÐÏÍÅÛÁÌÏ: ÌÅÎØ ÂÙÌÏ ÒÁÚÄÅ×ÁÔØÓÑ.

   óÔÁÎÏ×ÉÌÏÓØ ÈÏÌÏÄÎÏ, ÚÁÈÏÔÅÌÏÓØ ÅÓÔØ: ×ÓÅ-ÔÁËÉ, ÎÅ ÏÂÅÄÁ×ÛÉ ÔÒÕÄÎÏ.

   é, ×ÅÒÎÕ×ÛÉÓØ ÎÁ ×ÏËÚÁÌ, ÏÎÉ × ÐÅÒ×ÕÀ ÇÏÌÏ×Õ ËÕÐÉÌÉ ÓÅÂÅ ÓÉÔÎÏÇÏ É ÔÕÔ ÖÅ ×ÅÓØ ÅÇÏ ËÏÎÞÉÌÉ.

   îÁÄÏ ÕÖ ÂÙÌÏ ÐÏÄÕÍÁÔØ Ï ÎÏÞÌÅÇÅ. îÏÞÅ×ÁÔØ ÎÁ ÛÐÁÌÁÈ ÈÏÌÏÄÎÏ, ÄÁ É ÓÎÅÇ ÐÏÛÅÌ, Á ÎÁ ×ÏËÚÁÌÅ — ×ÏËÚÁÌ ÚÁÐÒÕÔ.

   äÕÍÁÌÉ, ÄÕÍÁÌÉ, ËÁË ÉÍ ÂÙÔØ, É ÒÅÛÉÌÉ ÐÏÐÒÏÓÉÔØÓÑ Õ ÓÔÏÒÏÖÁ ÐÅÒÅÎÏÞÅ×ÁÔØ × ÂÕÄËÅ.

   óÔÏÒÏÖ ÏËÁÚÁÌÓÑ ÓÇÏ×ÏÒÞÉ×ÙÍ, ÎÅ ÁÒÔÁÞÁÓØ, ÓÏÇÌÁÓÉÌÓÑ. îÏ ÐÒÅÖÄÅ ÞÅÍ ×ÐÕÓÔÉÔØ ÉÈ × ÂÕÄËÕ, ÚÁÓÔÁ×ÉÌ ÐÒÉÂÒÁÔØ ×ÏËÚÁÌ É ÒÁÚÍÅÓÔÉ ÒÅÌØÓÙ.

   ðÒÉÂÒÁÌÉ ×ÏËÚÁÌ, ÒÁÚÍÅÌÉ ÒÅÌØÓÙ. é ÕÖ ÔÁË ÚÁÓÎÕÌÉ, ÓÒÏÄÕ ÎÅ ÓÐÁÌÏÓØ ÔÁË ÓÌÁÄËÏ.

   ÷Ï ÓÎÅ ÓÎÉÌÉÓØ ÏÄÎÉ ÓÌÁÓÔÉ: ÃÅÌÙÍÉ ËÏÒÏÂËÁÍÉ ÛÏËÏÌÁÄ É ÍÁÒÍÅÌÁÄ, É ÐÒÏÓÔÙÅ ËÏÎÆÅÔÙ — ÅÛØ, ÓËÏÌØËÏ ×ÌÅÚÅÔ.

   åÓÌÉ ÂÙ ÎÅ ÓÔÏÒÏÖ, ÅÊ-âÏÇÕ, ÃÅÌÙÊ ÄÅÎØ ÓÐÁÌÉ ÂÙ.

   — üÊ, ÍÕÞÅÎÉËÉ-ÇÒÅÛÎÉËÉ! — ÐÏÄÔÒÕÎÉ×ÁÌ ÓÔÏÒÏÖ ÐÏ-Ó×ÏÅÍÕ.

Попасть в сказку можно и в наш циничный век – всего-то и надо отправиться в туристическое паломничество в одну из стран Востока и остановиться в отеле, дизайнеры которого вдохновлялись историями о Шахерезаде, Аладдине и Гарун аль-Рашиде. В обзоре MY WAY – семь арабских гостиниц, где вполне можно почувствовать себя халифом, султаном или, в крайнем случае, их могущественным визирем.

ФОТО: JUMEIRAH.COM

ФОТО: JUMEIRAH.COM

Jumeirah Messilah Beach Hotel & Spa

Кувейт

В отличие от соседей по Персидскому заливу – ОАЭ, Омана, Катара и даже Бахрейна – Кувейт представляет собой абсолютную terra incognita для путешественников: туризм как таковой здесь раньше не приветствовался, да и отели оставляли желать лучшего. Но с недавних пор у любителей ближневосточной экзотики появился отличный повод внести этот крошечный эмират в свой вишлист: во-первых, власти пересмотрели свое отношение к гостям из-за рубежа, и, во-вторых, на берегу Персидского залива открылся чудесный Jumeirah Messilah Beach Hotel & Spa с 200-метровым песчаным пляжем. Для того чтобы пополнить свою коллекцию, компания Jumeirah отреставрировала первую роскошную гостиницу страны, открывшуюся еще в 1974-м. Кстати, словом massiyalah местные жители именуют низинную область, где вода от редких дождей смешивается с морской. Именно вода и послужила сквозной темой в дизайне: ручейки бегут по центральному лобби, навылет пронзая здание, и сливаются с каналами и фонтанами в пышном саду. Фирменная спа-концепция отельного Talise Spa, крупнейшего в Кувейте, называется «прекрасные воды», даже украшающие интерьер статуи и те рифмуются с этим главным для бедуина сокровищем – водой, не нефтью.

Al Bustan Palace, A Ritz-Carlton Hotel

Маскат, Оман

Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

ФОТО: RITZCARLTON.COM

Маскатский Al Bustan Palace – олицетворение истинной арабской роскоши, пусть и в современном ее прочтении. Недавняя многомиллионная реконструкция явно пошла отелю на пользу, и то, что могут увидеть его гости, просто поражает воображение – особенно впечатляет гигантское лобби высотой с десятиэтажный дом.

ГИГАНТСКОЕ ЛОББИ ОТЕЛЯ AL BUSTAN PALACE, НЕДАВНО ПЕРЕЖИВШЕГО МНОГОМИЛЛИОННУЮ РЕКОНСТРУКЦИЮ, – ВЫТЯНУЛОСЬ ВВЕРХ НА ВЫСОТУ ДЕСЯТИЭТАЖНОГО ДОМА

Собственно, само название гостиницы означает «цветущий сад», что полностью соответствует истине – она расположена на частном пляже среди нескольких гектаров субтропической растительности и в обрамлении величественных Хаджарских гор.

Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

ФОТО: RITZCARLTON.COM

Интересно, что Al Bustan был построен 36 лет назад в качестве базы для первой встречи лидеров государств Союза Персидского залива, а сам бывший султан Омана Кабус бин Саид когда-то избрал последний этаж отеля в качестве одной из своих резиденций. После реновации Al Bustan засиял новыми красками, отличаясь еще более шикарной «начинкой» сьютов, еще более изысканной кухней ресторанов и куда более технологичным спа-центром. Пять ресторанов, пять бассейнов и пять баллов в оценках уже побывавших тут гостей.

Sharq Village & Spa, A Ritz Carlton Hotel

Доха, Катар

Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

ФОТО: RITZCARLTON.COM

Один из главных отелей Катара, Sharq Village & Spa расположен неподалеку от центра столицы страны, Дохи, ее моллов и прогулочной набережной Корниш. Он появился благодаря стараниям международной артели архитекторов и дизайнеров, построивших на берегу Персидского залива не просто одну из лучших гостиниц региона, а собирательный образ арабского Востока – педантичное и достоверное воссоздание старинной катарской деревни. Сам эмир Катара, шейх Хамад бин Халифа Аль Тани, поставил задачу воплотить в проекте культурное наследие страны и лично контролировал ход работ. Главное здание отеля символизирует мраморный дворец правителя, воздух пропитан благовониями, а в цветовой гамме нашли свое отражение две главные местные стихии – море и пустыня. Роскошные комнаты и сьюты отеля располагаются в бейтах, традиционных арабских виллах, в ресторанах можно попробовать блюда ближневосточной и персидской кухни, а громадный спа-центр стилизован под ту самую катарскую деревушку, в силу чего его размеров совсем не ощущаешь. Для «охлаждения» же гостей в отеле предусмотрено несколько внушительного размера бассейнов и обширный пляж с хрустящим под ногами коралловым песком – его сюда доставили спецрейсом с Мальдив.

Anantara Sahara Tozeur

Таузар, Тунис

Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

ФОТО: ANANTARA.COM

Отдых в граничащем с Сахарой оазисном городке Таузаре – вблизи громоздящихся барханов, бедуинских стоянок и пересыхающего соляного озера Эль-Джерид, на котором нередко можно увидеть фата-моргану, – дает совсем другое представление о Тунисе. Оно кардинальным образом отличается от того, что можно получить за отпуск на средиземноморских курортах страны. Вот и отель Anantara Sahara Tozeur, сочетающий в себе элементы мавританской и берберской архитектуры, по-пустынному минималистичен, но при этом не оставляет желать лучшего в жарком сахарском гостеприимстве.

Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

ФОТО: ANANTARA.COM

Здесь можно остановиться как в классических номерах, так и на виллах с собственными бассейнами. Команда консьержей организует предзакатные прогулки на джипах, квадроциклах и верблюдах и индивидуальные экскурсии по Атласским горам, а по возвращении «домой» гостей ждут изыски средиземноморской, тунисской и азиатской кухни, впечатляющий выбор позиций в сигарном и виски-баре Whiskeypedia и традиционные для Магриба спа-процедуры.

Al Areen Palace & Spa by Accor

Аль-Арин, Бахрейн

Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

ФОТО: ALL.ACCOR.COM

Этот комплекс включает в себя 78 обособленных вилл, два гастрономических ресторана ближневосточной и паназиатской кухни, а также один из крупнейших в регионе спа-центров (его площадь – умопомрачительные 10 тыс. кв. м). Присущая Востоку пышность прошла здесь через фильтр дизайнеров из Юго-Восточной Азии, явно тяготевших к минимализму. Дизайн песочного цвета вилл сочетает в себе как элементы классических для этих мест глинобитных построек, так и бедуинских шерстяных шатров-хайм. Подбор ароматических масел и душистых эссенций служит предметом забот опытного профессионала ароматерапии, полы покрывают персидские ковры, а лобби украшено картинами современных арабских живописцев.

ДИЗАЙН ВИЛЛ AL AREEN PALACE & SPA СОЧЕТАЕТ В СЕБЕ КАК ЭЛЕМЕНТЫ КЛАССИЧЕСКИХ ДЛЯ ЭТИХ МЕСТ ГЛИНОБИТНЫХ ПОСТРОЕК, ТАК И БЕДУИНСКИХ ШЕРСТЯНЫХ ШАТРОВ

Во всех виллах проповедуется принцип приоритета частной жизни и личного пространства гостя – каждая окружена высокими стенами и имеет отдельный вход, в каждой – персональный бассейн (по сторонам на блестящих постаментах установлены чаши с дрейфующими розовыми лепестками), а в королевских виллах еще и джакузи. Круглосуточно к услугам гостей – персональный дворецкий, шеф-повар и водитель на роскошном авто (рядом – небольшой заповедник Аль-Арин, автодром и аквапарк The Lost Paradise of Dilmun).

Royal Mansour

Марракеш, Марокко

Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

ФОТО: ROYALMANSOUR.COM

Как правило, марокканский риад – это небольшой бутик-отель или гостевой дом, перестроенный из бывшего дворца или особняка. Когда-то они принадлежали богачам или высшим чиновникам: уютное патио, журчащий фонтан с розовыми лепестками, традиционная архитектура (мозаика зелидж и узоры на стукко, гладкий таделакт и резное дерево). Но состоящий из целого комплекса новых и оттого еще более роскошных риадов Royal Mansour – птица совсем другого полета, ведь его строительство курировал сам правитель Марокко Мохаммед VI. Так что у его постояльцев есть возможность не только остановиться в пределах древней крепостной стены медины, но и в некотором роде почувствовать себя личным гостем монарха.

Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

ФОТО: ROYALMANSOUR.COM

Благодаря своей планировке отель и сам напоминает Старый город, вот только обслуживающий персонал передвигается не по его улочкам, а по подземным ходам, незаметно, как джинн, материализуясь по звонку гостей, кухня трех ресторанов находится в ведении французского шеф повара Янника Аллено, ну а пышный мавританский сад с фонтанами, каналами, прудами и благоуханными цветами и вовсе цитирует арабские представления о райском саде. Местный спа-центр может похвастать просторными спа-сьютами (три из них – с собственной террасой и бассейнами) и хаммамами с горячим, теплым и холодным отделениями, а в их процедурах нередко используется целебное марокканское масло арганы.

Waldorf Astoria Ras Al Khaimah

Рас-эль-Хайма, ОАЭ

Сказка тысяча одна ночь читать арабская сказка

ФОТО: WALDORFASTORIA3.HILTON.COM

Расположенный на самом севере страны эмират Рас-эль-Хайма (его название переводится как «верхушка шатра») – единственное место в ОАЭ, где одновременно есть и море (Персидский залив), и горы (Хаджарская цепь), и пустыня (большая ее часть входит в состав пустынного заповедника Аль-Вади). Пожалуй, лучший в эмирате пляж – 350-метровый, чистейший и золотистый, такой широкий, какой обычно бывает лишь на океане, – у отеля Waldorf Astoria Ras Al Khaimah, стилизованного под помпезный арабский дворец.

У ОТЕЛЯ WALDORF ASTORIA RAS AL KHAIMAH ЛУЧШИЙ В ЭМИРАТЕ ПЛЯЖ – 350-МЕТРОВЫЙ, ЧИСТЕЙШИЙ И ЗОЛОТИСТЫЙ, ТАКОЙ ШИРОКИЙ, КАКОЙ ОБЫЧНО БЫВАЕТ ЛИШЬ НА ОКЕАНЕ

Виды на уходящую до горизонта водную гладь, на которой по утрам можно заметить морских черепах, отделанное мрамором лобби со сложнейшими часами с функцией арабского календаря, два подогреваемых бассейна, густая пальмовая роща вместо сада, гольф-поле на 18 лунок в двух шагах, ресторан Lexington Grill, славный не только своими стейками, но и тем самым вальдорфским салатом, который по традиции готовят прямо перед столиком, – это место для отдыха степенного, вдумчивого, размеренного. Как раз такого, какой и подобает арабским шейхам.

О самых интересных путешествиях читайте в MY WAY.

Текст: Иван Васин (National Geographic Traveler)

Жила на свете одна женщина. У нее не было детей, а ей очень хотелось ребеночка. Вот пошла она к старой колдунье и говорит:

— Мне так хочется, чтоб у меня была дочка, хоть самая маленькая!..

— Чего же проще! — ответила колдунья. — Вот тебе ячменное зерно. Это зерно не простое, не из тех, что зреют у вас на полях и родятся птице на корм. Возьми-ка его да посади в цветочный горшок. Увидишь, что будет.

— Спасибо тебе! — сказала женщина и дала колдунье двенадцать медяков.

Потом она пошла домой и посадила ячменное зернышко в цветочный горшок.

Только она его полила, зернышко сразу же проросло. Из земли показались два листочка и нежный стебель. А на стебле появился большой чудесный цветок, вроде тюльпана. Но лепестки цветка были плотно сжаты: он еще не распустился.

— Какой прелестный цветок! — сказала женщина и поцеловала красивые пестрые лепестки.

В ту же минуту в сердцевине цветка что-то щелкнуло, и он раскрылся. Это был в самом деле большой тюльпан, но в чашечке его сидела живая девочка. Она была маленькая-маленькая, всего в дюйм ростом. Поэтому ее так и прозвали — Дюймовочка.

Колыбельку для Дюймовочки сделали из блестящей лакированной скорлупки грецкого ореха. Вместо перинки туда положили несколько фиалок, а вместо одеяльца — лепесток розы. В эту колыбельку девочку укладывали на ночь, а днем она играла на столе.

Посередине стола женщина поставила глубокую тарелку с водой, а по краю тарелки разложила цветы. Длинные стебельки их купались в воде, и цветы долго оставались свежими и душистыми.

Для маленькой Дюймовочки тарелка с водой была целым озером, и она плавала по этому озеру на лепестке тюльпана, как на лодочке. Вместо весел у нее были два белых конских волоса. Дюймовочка целые дни каталась на своей чудесной лодочке, переплывала с одной стороны тарелки на другую и распевала песни. Такого нежного голоска, как у нее, никто никогда не слышал.

Однажды ночью, когда Дюймовочка спала в своей колыбельке, через открытое окно в комнату пробралась большущая старая жаба, мокрая и безобразная. С подоконника она прыгнула на стол и заглянула в скорлупку, где спала под лепестком розы Дюймовочка.

— Как хороша! — сказала старая жаба. — Славная невеста будет моему сыну!

Она схватила ореховую скорлупку с девочкой и выпрыгнула через окно в сад.

Возле сада протекала речка, а под самым ее берегом было топкое болотце. Здесь-то, в болотной тине, и жила старая жаба со своим сыном. Сын был тоже мокрый и безобразный — точь-в-точь мамаша!

— Коакс, коакс, брекке-ке-кекс! — только и мог он сказать, когда увидел маленькую девочку в ореховой скорлупке.

— Тише ты! Еще разбудишь, чего доброго, и она убежит от нас, — сказала старая жаба. — Ведь она легче перышка. Давай-ка отнесем ее на середину реки и посадим там на лист кувшинки — для такой крошки это целый остров. Оттуда уж ей ни за что не убежать. А я тем временем устрою для вас в тине уютное гнездышко.

В реке росло много кувшинок. Их широкие зеленые листья плавали по воде. Самый большой лист был дальше всех от берега! Жаба подплыла к этому листу и поставила на него ореховую скорлупку, в которой спала девочка.

Ах, как испугалась бедная Дюймовочка, проснувшись поутру! Да и как было не испугаться! Со всех сторон ее окружала вода, а берег чуть виднелся вдали. Дюймовочка закрыла глаза руками и горько заплакала.

А старая жаба сидела в тине и украшала свой дом камышом и желтыми кувшинками, — она хотела угодить молодой невестке. Когда все было готово, она подплыла со своим гадким сынком к листу, на котором сидела Дюймовочка, чтобы взять ее кроватку и перенести к себе в дом.

Сладко улыбнувшись, старая жаба низко присела в воде перед девочкой и сказала:

— Вот мой сынок! Он будет твоим мужем! Вы славно заживете с ним у нас в тине.

— Коакс, коакс, брекке-ке-кекс! — только и мог сказать сынок.

Жабы взяли скорлупку и уплыли с ней. А Дюймовочка все стояла одна посреди реки на большом зеленом листе кувшинки и горько-горько плакала — ей вовсе не хотелось жить у гадкой жабы и выходить замуж за ее противного сына.

Маленькие рыбки, которые плавали под водой, услыхали, что сказала старуха жаба. Жениха с матушкой они видели и раньше. Теперь они высунули из воды головы, чтобы поглядеть на невесту.

Взглянув на Дюймовочку своими круглыми глазками, они ушли на самое дно и стали думать, что же теперь делать. Им было ужасно жалко, что такой миленькой маленькой девочке придется жить вместе с этими отвратительными жабами где-нибудь под корягой в густой жирной тине. Не бывать же этому! Рыбки со всей речки собрались у листа кувшинки, на котором сидела Дюймовочка, и перегрызли стебелек листа.

И вот лист кувшинки поплыл по течению. Течение было сильное, и лист плыл очень быстро. Теперь-то уж старая жаба никак не могла бы догнать Дюймовочку.

Дюймовочка плыла все дальше и дальше, а маленькие птички, которые сидели в кустах, смотрели на нее и пели:

— Какая миленькая маленькая девочка!

Легкий белый мотылек все кружился над Дюймовочкой и наконец опустился на лист — уж очень ему понравилась эта крошечная путешественница.

А Дюймовочка сняла свой шелковый пояс, один конец набросила на мотылька, другой привязала к листу, и листок поплыл еще быстрее. В это время мимо пролетал майский жук. Он увидел Дюймовочку, схватил ее и унес на дерево. Зеленый лист кувшинки поплыл без нее дальше и скоро скрылся из виду, а с ним вместе и мотылек: ведь он был крепко привязан к листу шелковым поясом.

Как испугалась бедная Дюймовочка, когда рогатый жук обхватил ее лапками и взвился с ней высоко в воздух! Да и белого мотылька ей было очень жалко. Что-то с ним теперь будет? Ведь он умрет с голоду, если ему не удастся освободиться.

А майскому жуку и горя мало. Он уселся на ветке большого дерева, усадил рядом Дюймовочку и сказал ей, что она ему очень нравится, хоть и совсем не похожа на майских жуков.

Потом к ним пришли в гости другие майские жуки, которые жили на том же дереве. Они с любопытством разглядывали Дюймовочку, а их дочки в недоумении разводили крылышками.

— У нее только две ножки! — говорили одни.

— У нее даже нет щупалец! — говорили другие.

— Какая она слабенькая, тоненькая! Того и гляди, переломится пополам, — говорили третьи.

— Очень на человека похожа, и к тому же некрасивая, — решили наконец все жуки.

Даже майскому жуку, который принес Дюймовочку, показалось теперь, что она совсем нехороша, и он решил с ней распрощаться — пусть идет куда знает. Он слетел с Дюймовочкой вниз и посадил ее на ромашку.

Дюймовочка сидела на цветке и плакала: ей было грустно, что она такая некрасивая. Даже майские жуки прогнали ее!

А на самом деле она была премиленькая. Пожалуй, лучше ее и на свете-то никого не было.

Все лето прожила Дюймовочка одна-одинешенька в большом лесу. Она сплела себе из травы колыбельку и подвесила ее под большим листом лопуха, чтобы укрываться от дождя и от солнышка. Она ела сладкий цветочный мед и пила росу, которую каждое утро находила на листьях.

Так прошло лето, прошла и осень. Близилась долгая холодная зима. Птицы улетели, цветы завяли, а большой лист лопуха, под которым жила Дюймовочка, пожелтел, засох и свернулся в трубку.

Холод пробирал Дюймовочку насквозь. Платьице ее все изорвалось, а она была такая маленькая, нежная — как тут не мерзнуть! Пошел снег, и каждая снежинка была для Дюймовочки то же, что для нас целая лопата снега. Мы-то ведь большие, а она была ростом всего-навсего с дюйм. Она завернулась было в сухой лист, но он совсем не грел, и бедняжка сама дрожала, как осенний листок на ветру.

Тогда Дюймовочка решила уйти из лесу и поискать себе приют на зиму.

За лесом, в котором она жила, было большое поле. Хлеб с поля уже давно убрали, и только короткие сухие стебельки торчали из мерзлой земли.

В поле было еще холоднее, чем в лесу, и Дюймовочка совсем замерзла, пока пробиралась между высохшими жесткими стеблями.

Наконец она добрела до норки полевой мыши. Вход в норку был заботливо прикрыт травинками и былинками.

Полевая мышь жила в тепле и довольстве: кухня и кладовая у нее были битком набиты хлебными зернами. Дюймовочка, как нищенка, остановилась у порога и попросила подать ей хоть кусочек ячменного зерна — вот уже два дня во рту у нее не было ни крошки.

— Ах ты, бедняжка! — сказала полевая мышь (она была, в сущности, добрая старуха). Ну иди сюда, погрейся да поешь со мною!

И Дюймовочка спустилась в норку, обогрелась и поела.

— Ты мне нравишься, — сказала ей мышь, поглядев на нее блестящими, как бисер, черными глазками. — Оставайся-ка у меня на зиму. Я буду кормить тебя, а ты прибирай хорошенько мой дом да рассказывай мне сказки — я до них большая охотница.

И Дюймовочка осталась.

Она делала все, что приказывала ей старая мышь, и жилось ей совсем неплохо в теплой укромной норке.

— Скоро у нас будут гости, — сказала ей однажды полевая мышь. — Раз в неделю меня приходит навестить мой сосед. Он очень богат и живет куда лучше меня. У него большой дом под землей, а шубу он носит такую, какой ты, верно, и не видывала, — великолепную черную шубу! Выходи, девочка, за него замуж! С ним не пропадешь! Одна беда: он слеп и не разглядит, какая ты хорошенькая. Ну, уж ты зато расскажешь ему самую лучшую сказку, какую только знаешь.

Но Дюймовочке вовсе не хотелось выходить замуж за богатого соседа: ведь это был крот — угрюмый подземный житель.

Вскоре сосед и в самом деле пришел к ним в гости.

Правда, шубу он носил очень нарядную — из темного бархата. К тому же, по словам полевой мыши, он был ученый и очень богатый, а дом его был чуть ли не в двадцать раз больше, чем у мыши. Но он терпеть не мог солнца и ругал все цветы. Да и немудрено! Ведь он никогда в жизни не видел ни одного цветка.

Хозяйка-мышь заставила Дюймовочку спеть для дорогого гостя, и девочка волей-неволей спела две песенки, да так хорошо, что крот пришел в восхищение. Но он не сказал ни слова — он был такой важный, степенный, неразговорчивый…

Побывав в гостях у соседки, крот прорыл под землей длинный коридор от своего дома до самой норки полевой мыши и пригласил старушку вместе с приемной дочкой прогуляться по этой подземной галерее.

Он взял в рот гнилушку — в темноте гнилушка светит не хуже свечки — и пошел вперёд, освещая дорогу.

На полпути крот остановился и сказал:

— Здесь лежит какая-то птица. Но нам её нечего бояться — она мёртвая. Да вот можете сами поглядеть.

И крот стал тыкаться своим широким носом в потолок, пока не прорыл в нем дыру. Дневной свет проник в подземный ход, и Дюймовочка увидела мёртвую ласточку.

Должно быть, бедная птичка погибла от холода. Ее крылья были крепко прижаты к телу, ножки и голова спрятаны в перышки.

Дюймовочке стало очень жалко её. Она так любила этих весёлых легкокрылых птичек — ведь они целое лето пели ей чудесные песни и учили ее петь. Но крот толкнул ласточку своими короткими лапами и проворчал:

— Что, небось притихла? Не свистишь больше? Вот то-то и есть!.. Да, не хотел бы я быть этакой пичужкой. Только и умеют носиться в воздухе да щебетать. А придет зима — что им делать? Помирай, и все тут. Нет уж, моим детям не придется пропадать зимой от голода и холода.

— Да, да, — сказала полевая мышь. — Какой прок от этого чириканья и щебета? Песнями сыт не будешь, чириканьем зимой не согреешься!

Дюймовочка молчала. Но когда крот и мышь повернулись к птице спиной, она нагнулась к ласточке, раздвинула перышки и поцеловала ее прямо в закрытые глаза.

“Может быть, это та самая ласточка, которая так чудесно пела летом, — подумала девочка. — Сколько радости принесла ты мне, милая ласточка!”

А крот тем временем снова заделал дыру в потолке. Потом, подобрав гнилушку, он проводил домой старуху мышь и Дюймовочку.

Ночью Дюймовочке не спалось. Она встала с постели, сплела из сухих былинок большой ковёр и, пробравшись в подземную галерею, прикрыла им мертвую птичку. Потом она отыскала в кладовой у полевой мыши теплого пуху, сухого мха и устроила для ласточки что-то вроде гнездышка, чтобы ей не так жестко и холодно было лежать на мерзлой земле.

— Прощай, милая ласточка, — сказала Дюймовочка. — Прощай! Спасибо тебе за то, что ты пела мне свои чудесные песни летом, когда деревья были еще зелёные, а солнышко так славно грело.

И она прижалась головой к шелковистым перышкам на груди у птички.

И вдруг она услышала, что в груди у ласточки что-то мерно застучало: “Стук! Стук!” — сначала тихо, а потом громче и громче. Это забилось сердце ласточки. Ласточка была не мертвая — она только окоченела от холода, а теперь согрелась и ожила.

На зиму стаи ласточек всегда улетают в теплые края. Осень еще не успела сорвать с деревьев зеленый наряд, а крылатые путницы уже собираются в дальнюю дорогу. Если же какая-нибудь из них отстанет или- запоздает, колючий ветер мигом оледенит ее легкое тело. Она окоченеет, упадет на землю замертво, и ее занесет холодным снегом.

Так случилось и с этой ласточкой, которую отогрела Дюймовочка.

Когда девочка поняла, что птица жива, она и обрадовалась и испугалась. Еще бы не испугаться! Ведь рядом с ней ласточка казалась такой огромной птицей.

Но все-таки Дюймовочка собралась с духом, потеплее укрыла ласточку своим плетёным ковром, а потом сбегала домой, принесла листочек мяты, которым сама укрывалась вместо одеяла, и укутала им голову птицы.

На следующую ночь Дюймовочка опять потихоньку пробралась к ласточке. Птица уже совсем ожила, но была еще очень слаба и еле-еле открыла глаза, чтобы посмотреть на девочку.

Дюймовочка стояла перед нею с куском гнилушки в руках — другого фонаря у неё не было.

— Спасибо тебе, милая крошка! — сказала больная ласточка. — Я так хорошо согрелась! Скоро я совсем поправлюсь и опять вылечу на солнышко.

— Ах, — сказала Дюймовочка, — теперь так холодно, идет снег! Останься лучше в своей тёплой постельке, а я буду ухаживать за тобой.

И она принесла ласточке ячменных зернышек и воды в цветочном лепестке. Ласточка попила, поела, а потом рассказала девочке, как она поранила себе крыло о терновый куст и не могла улететь вместе с другими ласточками в теплые края. Пришла зима, стало очень холодно, и она упала на землю… Больше уже ласточка ничего не помнила. Она даже не знала, как попала сюда, в это подземелье.

Всю зиму прожила ласточка в подземной галерее, а Дюймовочка ухаживала за ней, кормила и поила её. Ни кроту, ни полевой мыши она не сказала об этом ни слова — ведь оба они совсем не любили птиц.

Когда настала весна и пригрело солнышко, Дюймовочка открыла то окошко, которое проделал в потолке крот, и тёплый солнечный луч проскользнул под землю.

Ласточка простилась с девочкой, расправила крылышки, но прежде, чем вылететь, спросила, не хочет ли Дюймовочка выбраться вместе с ней на волю. Пусть сядет к ней на спину, и они полетят в зелёный лес.

Но Дюймовочке было жалко бросить старую полевую мышь — она знала, что старушке будет очень скучно без неё.

— Нет, мне нельзя! — сказала она, вздыхая.

— Ну что ж, прощай! Прощай, милая девочка! — прощебетала ласточка.

Дюймовочка долго глядела ей вслед, и слезы капали у нее из глаз — ей тоже хотелось на простор да и грустно было расставаться с ласточкой.

-Тви-вить, тви-вить! — крикнула в последний раз ласточка и скрылась в зеленом лесу.

А Дюймовочка осталась в мышиной норе.

С каждым днём ей жилось все хуже, все скучнее. Старая мышь не позволяла ей уходить далеко от дома, а поле вокруг норки заросло высокими толстыми колосьями и казалось Дюймовочке дремучим лесом.

И вот однажды старуха мышь сказала Дюймовочке:

— Наш сосед, старый крот, приходил свататься к тебе. Теперь тебе нужно готовить приданое. Ты выходишь замуж за важную особу, и надо, чтоб у тебя всего было вдоволь.

И Дюймовочке пришлось по целым дням прясть пряжу.

Старуха мышь наняла четырех пауков. Они днем и ночью сидели по углам мышиной норки и втихомолку делали свое дело — ткали разные ткани и плели кружева из самой тонкой паутины.

А слепой крот приходил каждый вечер в гости и болтал о том, что скоро лету будет конец, солнце перестанет палить землю и она снова сделается мягкой и рыхлой. Вот тогда-то они и сыграют свадьбу. Но Дюймовочка все грустила и плакала: она совсем не хотела выходить замуж, да еще за толстого слепого крота.

Каждое утро, на восходе солнца, и каждый вечер, на закате, Дюймовочка выходила за порог мышиной норки. Иногда весёлый ветерок раздвигал верхушки колосьев, и девочке удавалось увидеть кусочек голубого неба.

“Как светло, как хорошо тут на воле!” — думала Дюймовочка и все вспоминала о ласточке. Ей очень хотелось бы повидаться с птичкой, но ласточка не показывалась над полем. Должно быть, она вилась и носилась далеко-далеко там, в зеленом лесу над голубой рекой…

И вот наступила осень. Приданое для Дюймовочки было готово.

— Через четыре недели твоя свадьба! — сказала Дюймовочке полевая мышь.

Но Дюймовочка заплакала и ответила, что не хочет выходить замуж за скучного крота.

Старуха мышь рассердилась.

— Пустяки! — сказала она. — Не упрямься, а не то попробуешь моих зубов. Чем тебе крот не муж? Одна шуба чего стоит! У самого короля нет такой шубы! Да и в погребах у него не пусто. Благодари судьбу за такого мужа!

Наконец настал день свадьбы, и крот пришёл за своей невестой. Значит, ей всё-таки придется идти с ним в его темную нору, жить там, глубоко-глубоко под землей, и никогда не видеть ни белого света, ни ясного солнышка — ведь крот их терпеть не может?! А бедной Дюймовочке было так тяжело распроститься навсегда с высоким небом и красным солнышком! У полевой мыши она могла хоть издали, с порога норки, любоваться ими.

И вот она вышла взглянуть на белый свет в последний раз. Хлеб был уже убран с поля, и опять из земли торчали одни голые, засохшие стебли. Девочка отошла подальше от мышиной норки и протянула к солнцу руки:

— Прощай, солнышко, прощай! Потом она увидела маленький красный цветочек, обняла его и сказала:

— Милый цветочек, если увидишь ласточку, передай ей поклон от Дюймовочки.

— Тви-вить, тви-вить! — вдруг раздалось у нее над головой.

Дюймовочка подняла голову и увидела ласточку, которая пролетала над полем. Ласточка тоже увидела девочку и очень обрадовалась. Она опустилась на землю, и Дюймовочка, плача, рассказала своей подруге, как ей не хочется выходить замуж за старого угрюмого крота и жить с ним глубоко под землёй, куда никогда не заглядывает солнце.

— Уже наступает холодная зима, — сказала ласточка, — и я улетаю далеко-далеко, в дальние страны. Хочешь лететь со мной? Садись ко мне на спину, только привяжи себя покрепче поясом, и мы улетим с тобой от гадкого крота, улетим далеко, за синие моря, в теплые края, где солнышко светит ярче, где стоит вечное лето и всегда цветут цветы. Полетим со мной, милая крошка! Ты ведь спасла мне жизнь, когда я замерзала в темной холодной яме.

— Да, да, я полечу с тобой! — сказала Дюймовочка. Она села ласточке на спину и крепко привязала себя поясом к самому большому и крепкому перу.

Ласточка стрелой взвилась к небу и полетела над темными лесами, над синими морями и высокими горами, покрытыми снегом. Тут было очень холодно, и Дюймовочка вся зарылась в теплые перья ласточки и высунула только голову, чтобы любоваться прекрасными местами, над которыми они пролетали.

Вот наконец и теплые края! Солнце сияло тут гораздо ярче, чем у нас, небо было выше, а вдоль изгородей вился кудрявый зеленый виноград. В рощах поспевали апельсины и лимоны, а по дорожкам бегали веселые дети и ловили больших пестрых бабочек.

Но ласточка летела дальше и дальше. На берегу прозрачного голубого озера посреди раскидистых деревьев стоял старинный белый мраморный дворец. Виноградные лозы обвивали его высокие колонны, а наверху, под крышей, лепились птичьи гнезда. В одном из них и жила ласточка.

— Вот мой дом! — сказала она. — А ты выбери себе самый красивый цветок. Я посажу тебя в его чашечку, и ты отлично заживешь.

Дюймовочка обрадовалась и от радости захлопала в ладоши.

Внизу, в траве, лежали куски белого мрамора — это свалилась верхушка одной колонны и разбилась на три части. Между мраморными обломками росли крупные белые как снег цветы.

Ласточка спустилась и посадила девочку на широкий лепесток. Но что за чудо? В чашечке цветка оказался маленький человечек, такой светлый и прозрачный, словно он был из хрусталя или утренней росы. За плечами у него дрожали легкие крылышки, на голове блестела маленькая золотая корона, а ростом он был не больше нашей Дюймовочки. Это был король эльфов.

Когда ласточка подлетела к цветку, эльф не на шутку перепугался. Ведь он был такой маленький, а ласточка такая большая!

Зато как же он обрадовался, когда ласточка улетела, оставив в цветке Дюймовочку! Никогда еще он не видал такой красивой девочки одного с ним роста. Он низко поклонился ей и спросил, как ее зовут.

— Дюймовочка! — ответила девочка.

— Милая Дюймовочка, — сказал эльф, — согласна ли ты быть моей женой, королевой цветов?

Дюймовочка поглядела на красивого эльфа. Ах, он был совсем не похож на глупого, грязного сынка старой жабы и на слепого крота в бархатной шубе! И она сразу согласилась.

Тогда из каждого цветка, перегоняя друг друга, вылетели эльфы. Они окружили Дюймовочку и одарили ее чудесными подарками.

Но больше всех других подарков понравились Дюймовочке крылья — пара прозрачных легких крылышек. совсем как у стрекозы. Их привязали Дюймовочке за плечами, и она тоже могла теперь летать с цветка на цветок. То-то была радость!

— Тебя больше не будут звать Дюймовочкой. У нас, эльфов, другие имена, — сказал Дюймовочке король. — Мы будем называть тебя Майей!

И все эльфы закружились над цветами в веселом хороводе, сами легкие и яркие, как лепестки цветов.

А ласточка сидела наверху в своем гнезде и распевала песни, как умела.

Всю теплую зиму эльфы плясали под ее песни. А когда в холодные страны пришла весна, ласточка стала собираться на родину.

— Прощай, прощай! — прощебетала она своей маленькой подруге и полетела через моря, горы и леса домой, в Данию.

Там у нее было маленькое гнездышко, как раз над окном человека, который умел хорошо рассказывать сказки. Ласточка рассказала ему про Дюймовочку, а от него и мы узнали эту историю.

Категория: Андерсен Ганс Христиан сказки

  • Сказка тык дык читать
  • Сказка трубадур и принцесса
  • Сказка три толстяка слушать аудиокнига
  • Сказка старого мельника смотреть
  • Сказка спящая царевна читать полностью текст