Недавно в час ночи я прошелся по неосвещенной темной, как чернила, севастопольской улице.
Совершеннейшая пустыня: ни одного милиционера, ни одного стражника, ни одного… не знаю, кого еще, нас охраняющих.
«Странно, — подумал я, — раз нет ни одного милиционера, то должны быть грабители. Где же они?».
Я прекрасно знаю, что природа не терпит пустоты: нет милиционера, пустое место должен заполнить грабитель.
И однако я прошел часть Екатерининской, почти всю Нахимовскую улицу — и ни одного грабителя.
Это меня чрезвычайно обеспокоило: всегда немного страшно, когда извечный непоколебимый закон природы начинает колебаться.
Нормально — нужно, чтобы было так, — на одном из поворотов улицы из-за киоска или из-за темного дерева вышла бы неясная тонущая в непроглядном мраке фигура, приблизилась бы ко мне и прохрипела традиционное: «дозвольте прикурить!», а затем бы сорвала часы с цепочкой — и давай-Бог ноги…
А если их двое или трое, то есть уже солидная, хорошо поставленная антреприза, то и способ применяется более научный и менее кустарный. Один с деланной беззаботностью, посвистывая, обгоняет меня, двое других держатся сзади. Затем в наиболее темном, глухом месте хватает простодушного прохожего — один за правую руку, другой за левую, а третий перегнавший меня, как на шарнирах, поворачивается лицом ко мне — и раз, два, три, четыре — и я без кошелька, бумажника, кольца, часов беззаботно прислушиваюсь к шуму удаляющихся шагов…
Вот так это делается в нормальном благоустроенном государстве.
А тут — мне даже жутко стало — ни одного грабителя!
Куда же они подевались? Не раскаялись ли они в своих заблуждениях? Не поступили ли в воскресную школу при евангелической общине?
И только в полдень на другой день вся эта загадочная история раскрылась перед моими духовными очами.
* * *
Навестил я одну приехавшую в Севастополь артистку. Смотрю — глаза красные.
— С дороги утомились?
— Какое! Плакала.
— Кто же вас так обидел?
— Верите ли, все! Весь ваш анафемский и ужасный Севастополь. Меня ограбили.
— Ну, уж неправда, — возразил я. — Вчера я как раз шел поздно ночью по ужасным, темным, пустынным улицам — и что же? Ни одного грабителя! Ни малейшего поползновения на мой кошелек!
— Как вы думаете, сколько стоит этот номер?
Я обвел взглядом плохо меблированный пыльный номеришко третьеразрядных меблированных комнат.
— Рублей 20 содрал?
— 75! А извозчик с вокзала взял сто рублей. А в кафе за какие-то помои, называемые глясе, несколько пирожных и порцию мороженого сняли с нас 88 рублей. А обед с бутылкой лимонада обошелся в 90 рублей. А вообще за два дня мы здесь прожили вдвоем тысячу двести, а в месяц это получится свыше 36 тысяч, а в год — более 400 тысяч! А мы зарабатываем ровно в десять раз меньше. Ограбили нас, голубчик вы мой, совершенно ограбили — и за каждое ограбление даже счет подавали. Вон, видите, все счета лежат — и за комнату, и за кофе глясе, и за обед… Только извозчик грабил без счета, без гербовой марки.
И тут-то и раскрылись мои духовные очи…
Как сказал поэт:
И зримо ей в минуту стало
Незримое с давнишних пор.
Понял я тут, почему ночью на глухой темной улице не было ни одного грабителя.
Нет, не раскаялись они, не в воскресную школу поступили, а просто переменили профессию — захватили себе магазины, рестораны, меблированные комнаты, гостиницы и фаэтоны — и пошли работать среди белого дня без отмычек, фомок и сапожных ножей.
И повальный грабеж идет без криков, брани, грубых жестов: залез дневной грабитель грязной лапой в чужой карман, вынул сторублевку — и пожалуйте счетик, снял часы, кольцо — еще выдал счетик с гербовой маркой, со своей подписью, даже с указанием адреса фирмы, чтобы помнил, каналья ограбленный, где, как и за что его обобрали…
Помните, раньше было такое выражение, которое повторяли машинально, бессознательно, не вдумываясь в его смысл:
— Да это же дневной грабеж!
Тогда не понимали, теперь понимаем.
А я-то, простодушный старомодный чудак, шел ночью по улице города и недоумевал: а где же грабители?
Рукавицы искал всюду, а они — за поясом!
Теперь подумайте, как стало удобно жить среди нас одной избранной части населения: раньше топчись целую ночь в темном переулке, поджидай запоздалого прохожего, да еще он, каналья, может быть вооружен — подстрелит и полиции сдаст, потом в тюрьме гнить придется. А то скупщик краденого обсчитает… А теперь всё вежливо, всё культурно…
А в это время благожелательное начальство печется о благе обывателей: и милицию оно организует, и стражу комплектует, и уголовное отделение с самыми опытными Шерлок Холмсами открывает.
И будет вся эта публика зря топтаться по безлюдным ночным улицам в поисках грабителей и, если раз в месяц поймает одного заезжего преступника, то будьте покойны, этот одинокий грабитель просто еще не успел открыть ресторан или заняться извозом. Дайте же ему обрасти шерстью — через месяц-другой он уже у себя в отеле будет выдавать счета с гербовой маркой за похищенную у постояльца сумму, избавив сыщиков от лишней работы.
Дожили мы до времени, когда наша жизнь напоминает плохую «сильно комическую фильму», когда десять полицейских гонятся за грабителем, а он, примостившись у них же за спиной, покуривает украденную сигарету.
Виктор Виткович, Григорий Ягдфельд
Сказка среди бела дня
Памяти Евгения Шварца
1
Есть ли на свете что-нибудь лучше утра 31 декабря! Когда всё впереди: и новогодняя ёлка, горящая разноцветными огнями, и подарки, которые тебя уже ждут, но ты не знаешь какие, и новогодние пироги впереди – румяные, пышные, выпеченные из самой белой муки, купленной в городе Ярославле по сорок шесть копеек за килограмм!
Ты просыпаешься в ещё не убранной к празднику деревенской избе, где против печи в зеркале – тусклом, с увядшими цветами за рамой – танцуют ржаво-красные языки пламени и из квашни, фыркая, всё в пузырях, лезет тесто, а мать летает по избе, то скребёт ложкой по дну кастрюли, то грохочет кочергой в русской печи, то в ступке сахар толчёт, то держит над огнём ощипанного гуся, поворачивая его так, что кожа гуся дымится, потрескивая, и всё это значит, что праздник приближается с каждым мгновением…
Как раз в такое утро, в такой избе и начались удивительные события, о которых мы расскажем. Они случились в деревне Неверково с учеником третьего класса Митей Бычковым.
Утро было как утро. Митя проснулся в своей постели, открыл один глаз, лежал и думал – вставать или не вставать, когда кто-то постучал в окошко.
Митя вскочил и в одной рубашке подбежал к окну, покрытому ледяными узорами, багровыми от солнца. Ничего не было видно, только снежные цветы на стекле. Положив голову на подоконник, Митя заглянул в оттаявший мутный уголок стекла и увидел улицу, снег и ребят своего класса.
Схватив шубейку, Митя стрелой бросился к двери. Но мать успела его перехватить:
– Ты куда?
Заскулив, Митя опять подбежал к окну и посмотрел в глазок: катают снежных баб! Не попадая в штанины и рукава, Митя стремглав стал одеваться. Нахлобучив ушанку, он кинулся к двери.
Держа в одной руке кочергу, мать снова ловко схватила его:
– А мыться?
Митя знал, – маму не переспоришь. В отчаянии он стащил шубу. Минуты полторы, не спуская глаз с матери, он гремел умывальником, делая вид, что моется. И, вытерев сухое лицо, опять бросился к шубе.
– А молоко? – неумолимо спросила мать и налила из крынки в гранёный стакан тёплое молоко с пухлой коричневой пенкой.
Митя тяжело вздохнул, уселся на скамью, двумя пальцами вытащил пенку, бросил котёнку. Мальчик медленно пил и дышал в стакан. Взгляд его упал на календарь: остались два последних листочка! Отставив стакан, Митя подбежал к календарю, оторвал вчерашний день, прочёл на последнем листочке:
…
31 ДЕКАБРЯ
Долгота дня – 7 часов 6 минут.
Солнце всх. – 9.00, зх. – 16.06.
Тысячу лет назад умер известный
средневековый часовой мастер
Антонио СЕГЕДИ
Вот тут-то Митя и вспомнил про часы! Про свои новенькие часы с нарисованными стрелками, которые показывали без пяти двенадцать! Их мама вчера купила ему в городе на базаре, и они пролежали всю ночь под подушкой. Митя подбежал к кровати, вытащил их, потом впрыгнул в валенки. Мать обмотала его длинным шарфом, завязала сзади узлом. И Митя выбежал из избы.
Снег хрустел и искрился под ногами. Над избами качались столбы дыма, всюду жарили и пекли. Тускло блестел серебристый плюш инея на бревенчатых стенах изб. А снег вокруг ещё не успели протоптать, он был пушист и толст.
Мальчишки катали баб. В кармане у Мити гремело: это прыгали его заветные сокровища в железной коробке от монпансье. Митя пробежал мимо колодца, который весь обледенел, покрылся сосульками и ледяными уступами.
– Гляньте, что мне мамка купила!
Прыгая на одной ноге, Митя начал хвастливо вертеть часики.
Вредный мальчишка Сашка Тимошкин взял часики и приложил к уху:
– Без пяти двенадцать? Немножко спешат!
Мальчики покатились со смеху.
– Отдавай, – сказал Митя и вырвал часы.
– Чего ржёте? – сказал Тимошкин голосом дяди Андрея, председателя сельсовета. – Эти часы ничего. Эти часы два раза в сутки показывают правильное время.
И все опять: «Ха-ха-ха…» Митя тяжело дышал от негодования.
– Много ты понимаешь, – сказал он и надел часы на руку. – Знаешь, какие это часы?
– Знаем, знаем! – закричали мальчишки. – Раз твои, – значит самые главные! Главнее нет!
И все начали смеяться так, что на деревне залаяли собаки. Митя был один против всех. Губы его дрожали, в глазах стояли слезы. Неожиданно для себя он сказал:
– Если эти часы остановить, – остановятся все часы на свете!
Ребята притихли, даже Тимошкин такого не ожидал.
– Остановятся? Как остановятся?!
– А вот так!..
Митя уже не мог удержаться, его понесло.
– …Все будильники остановятся, и все ходики, и школьные часы!
С состраданием посмотрев на Митю, Тимошкин покрутил пальцем около лба.
– И на башнях встанут часы?
– И на башнях, – заносчиво сказал Митя.
От вранья у него загорелись уши, и он взялся катать свою снежную бабу.
«Часики, а часики, – шептал он, – сделайтесь волшебные! Сделайтесь, пожалуйста, волшебные, ну, что вам стоит! Часики, а часики…» Он говорил с таким пылом, что не заметил, как его часики соскользнули с руки, упали в снег и он собственными руками закатал их в снежный ком.
А мальчишки продолжали приставать к Мите:
– И хронометр дяди Васи остановится? Да?.. И часы на вокзалах?.. И часы Главной палаты мер и весов, которые по звёздам?..
Если бы мальчики знали, что будет, они не смеялись бы. Но они не знали и смеялись.
– Ох и дурак! – сказал Тимошкин. – Ну и дурак!
Митя подскочил от обиды:
– А я вот возьму и остановлю время! И… И… – он не знал, что сказать дальше. – И новый год не наступит никогда! Вот вам!
Тимошкин вежливо осведомился:
– Значит, так и будет всегда старый год?
– Так и будет, – мстительно сказал Митя. – Старый год останется навсегда!
– Ладно, – добродушно сказал Тимошкин. – Пока ты ещё время не остановил, тащи морковку!
– И картошку, – добавил кто-то из ребят, сняв варежки и дуя на пальцы.
Митя помчался домой.
Заскочив в сени, он сунулся в ларь, набил карманы морковкой. Но тут в облаке пара из избы вышла мать, вытащила Митю за штанину из ларя и увела в избу.
– Катай тесто, – сказала она.
Митя жалобно пискнул; это не подействовало. Тогда, сняв шубу, он с тяжёлым вздохом начал скалкой катать тесто на доске, посыпанной мукой.
– Все ребята катают баб, – ворчал он, – а я катай тесто…
И вдруг увидел: на руке нет часов. Нет новеньких, маленьких часов на ремешке, с нарисованными стрелками, которые показывали без пяти двенадцать! Испустив жалобный крик, Митя начал рыться в квашне с тестом.
– Ты что делаешь? – закричала мать.
В отчаянии Митя бросился к ступке.
– Ты, наверное, их растолкла-а, – заревел он во весь голос.
– Что?
– Часы-ы…
– Сказился! – сказала мать и шлёпнула его.
Митя выскочил в сени, сунулся в ларь, стал рыться, искать: вверх полетели картофелины и морковки. Вышла мать и выпроводила его за дверь.
На улице, в последней надежде, Митя ещё раз пошарил в карманах, вытащил коробку из-под монпансье, открыл. Там было много сокровищ – копейка, уголёк и обрывок какого-то старинного заявления с печатью на сургуче, – но часов не было. Да они там и не могли быть. Размахнувшись, Митя со злостью швырнул коробку в снег: раз так, пусть всё пропадает!
2
Молча Митя отдал мальчикам картофелины и морковки, и мрачно стал катать голову своей маленькой бабе. Ему было так жалко часы, что он не видел, как с неба падали редкие звёздочки снега. А когда Митя высунул язык и на его кончик упала снежинка, мальчик её проглотил не заметив.
Из-за риг показались розвальни с большой ёлкой, но Мите и это было всё равно. Макушка ёлки волочилась по снегу, оставляя кружевной след. Рядом шагал дядя Вася, держа вожжи в руке. Ребята побежали к ёлке; они уже вставили своим бабам картофелины вместо глаз и по морковке вместо носа. Всем было хорошо, только Мите было плохо. Прилепив голову своей маленькой бабе, он поплёлся за мальчиками.
Дядя Вася взвалил ёлку на спину, ребята подхватили её кто за что и шумно потащили в школу. Но Митя с ними не пошёл. Он не мог забыть часиков.
– А вдруг там… – пробормотал он и повернул обратно к своей маленькой бабе.
От огорчения у него щипало сердце и, что было всего досадней – он сам выбирал эти часики в ларьке! Стоило выбирать, чтобы тут же потерять!
Митя начал разрывать ногой снег и шарить руками.
Позади него лошадь, запряжённая в сани, мотала серебряной головой. В лучах низкого зимнего солнца снег искрился, как рассыпанные драгоценные камни.
– Что ты ищешь, мальчик? – спросил вдруг какой-то нежный голосок.
Митя поднял голову. Никого! Посмотрел на телеграфный столб – это не он. На обледеневший колодец – это не он. На лошадь, покрытую инеем, – это не она.
Раздался тихий смех. Перед Митей стояла ожившая снежная баба: девочка в песцовой шубке, белых ботиках, отороченных мехом, в белой меховой шапочке и в белых пушистых перчатках. Её заснеженные глаза были широко открыты.
Митя отступил на шаг; у него перехватило дыхание.
– Я спрашиваю, что ты ищешь, мальчик?
– Часы… – пролепетал Митя.
– Они здесь, – девочка положила руку на сердце. – Слышишь?
И Митя, наклонив голову к шубке, услышал: «тик-так, тик-так…»
– А ты кто? – прошептал Митя.
– Не знаю, – сказала девочка.
– Как не знаешь? – рассердился Митя. – Я же тебя слепил. Скажи спасибо!
– Спасибо, – сказала девочка.
Они помолчали. Митя от смущения раскатывал ногой снег. Он исподлобья поглядел на девочку и удивился: её глаза делались синее и синее! Митя кашлянул и ни с того ни с сего сообщил:
– А завтра Новый год. Мамка печёт пироги.
– А я люблю мороженое в стаканчиках, – сказала девочка.
Они опять постояли, не зная, о чём говорить.
– Тебя как зовут?
– Не знаю.
– А фамилия?
– Нету, – сказала девочка.
– Нету? – удивился Митя.
Он уже открыл рот, чтобы спросить ещё что-то, но его окликнул с порога школы Саша Тимошкин:
– Митька-а!..
Митя сказал девочке:
– Айда в школу… Золотые кольца клеить…
И, схватив за руку, потащил за собой. Потом остановился, поглядел на девочку:
– Знаешь, лучше я скажу, что я тебя в лесу нашёл. И пусть тебя зовут Лёля. А то ребята засмеют. Они мне всегда говорят: «Сказки рассказываешь!»
И Митя с Лёлей побежали в школу.
3
В школьном зале за длинным столом и на полу сидели мальчики и девочки. Они клеили разноцветные коробочки, красили орехи, вырезали бумажные цепи. Руки у всех были липкие, золотые, а у одной девочки был даже золотой нос.
Посреди комнаты в потолок упиралась ёлка. Дядя Вася, сельский электротехник, прибивал к потолку провода; его валенки сзади были обшиты кусочками кожи.
Скрипнула дверь, и вошёл Митя с незнакомой девочкой в белой шубке.
Дядя Вася спустил очки со лба на нос и поглядел сверху.
– Вот, в гости приехала, – буркнул Митя, снимая с неё шубку. – Звать Лёлей…
– Здравствуйте, – негромко сказала она.
– Здравствуй, – ответили ребята.
А Сашка Тимошкин взял стеклянный шарик, положил на кончик своего пальца и держал не меньше минуты. Но Лёля это не заметила.
Она смотрела на шкафы, где за стёклами пестрели коллекции бабочек, гербарии, чучела птиц, заспиртованные лягушки и камни под номерами. На табуретках и подоконниках грудами лежали шубы, ушанки и платки, а на полу валялись коньки с ботинками, калоши.
– Подвинься, – сказала подруге девочка с золотым носом и, освободив место, протянула Лёле кисточку. – Садись, крась орехи!
Митя сунулся справа, слева, но возле Лёли места не было. А напротив, как назло, сидел Тимошкин. Теперь он держал шарик на кончике носа. Этого Митя перенести не мог.
Он подошёл к Лёле сзади и сказал на ухо:
– А что у меня есть!
– Что? – спросила шёпотом Лёля.
– Уголёк! Из трубки Кощея Бессмертного!
Лёля со страхом покосилась на него. Митя гордо взглянул на Сашку Тимошкина и нанёс ему следующий удар. Он наклонился к самому уху Лёли:
– И ещё есть волшебная копейка! На неё что хочешь покупаешь, а она у тебя в кармане.
– Не мешай, – сказала девочка с золотым носом. Но Митя отодвинул её локтем:
– И ещё у меня волшебная сургучная печать…
Тимошкин ехидно заметил:
– Только он ещё не разобрался – от какого волшебника!
Все захихикали. Но Лёля не рассмеялась, она посмотрела на Митю серьёзно и доверчиво:
– А где они у тебя?
– Сейчас принесу! – обрадовался Митя и кинулся на улицу.
«Подумаешь, на кончике носа! Это кто угодно…» – бормотал он, открывая дверь.
Выскочил на крыльцо и разинул от удивления рот: только что светило солнце, а сейчас что! Выл ветер и мёл снег. На крыше школы скрежетал и вертелся флюгер. Снежинки мчались по воздуху, от них шёл шорох, и ничего нельзя было разобрать. А мороз вдруг ударил такой, что трещали деревья, из глаз текли слезы и тут же замерзали, превращаясь в звонкие льдинки.
Прикрыв голову руками от ветра, Митя помчался по улице и налетел с разгона на какого-то старичка, чуть не сбив его с ног.
– Здрасте! – сказал Митя. Он хотел сказать «извините», но сказал «здрасте», и снег сразу набился ему в рот.
Старичок поправил пыжиковую шапку, так замотанную башлыком, что из-под него торчал только пушистый хвостик.
– Отдавай волшебные часы! – пробурчал он.
– Какие волшебные?!
Митя почувствовал, что душа у него уходит в пятки, оглянулся. На улице с воем крутилась метель. В стороне, как три тёмные тени, стояли три снежные бабы.
– Не хитри! Те самые… – сказал старичок. – Сам говорил! Ну, от которых остановятся будильники… Давай, давай!
– Не могу, – упавшим голосом пробормотал Митя. – Я нечаянно закатал их в бабу, а она стала девочкой…
– Побожись! – сказал старичок.
– Честное слово, – сказал Митя.
– Этого ещё не хватало! – Старичок чуть де заплакал. – Разве ты не знал, что эти часы сделал сам Антонио Сегеди? Как же мне теперь быть?..
– А что? – спросил Митя. Но старичок продолжал своё:
– Как же ты так… Ай-яй-яй… Волшебные часики, сделанные тысячу лет назад, и вдруг… Ай-яй-яй…
Митя в тоске переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать. А старичок гудел:
– Главное, сам мне посоветовал…
Тут снег насыпался и старичку в рот. Он поморщился, выплюнул снег, недовольно махнул рукой. И ветер сразу прекратился, снежинки разлетелись в разные стороны и улеглись. Стало тихо. Только три снежные бабы по-прежнему молча стояли, будто ничего не было. А Митя боялся пошевелиться.
Старичок продолжал ворчать:
– Сам мне посоветовал не уходить… Без тебя я бы не догадался… А теперь, когда догадался и решил остаться, вдруг оказалось, что… Ай-яй-яй…
Митя вздрогнул – такая странная мысль пришла ему в голову.
– А вы кто? Неужели Старый год?
– А то кто же, – мирно сказал старичок. – Думал: приеду, возьму у тебя часики, остановлю их, время остановится, и всё будет хорошо. А теперь… Вот беда! Ай-яй-яй… Придётся у живой девочки останавливать сердце…
Митя со страхом поглядел на старичка, попятился и опрометью кинулся в школу.
4
Интересно, читатель, что бы сделал ты на Митином месте? Неужели бросил бы девочку на произвол судьбы? Нет, конечно, нет! Ты её не дал бы в обиду! А если бы ты не стал девочку защищать, тогда дальше не читай нашу книжку: мы не для таких пишем! Мы пишем для таких, как Митя.
Когда Митя вбежал в школу, там все смеялись, и веселее всех Лёля. Она никак не могла перевязать орех ниточкой, он выскальзывал и падал то в клей, то в золотую краску. Лёля смеялась так звонко, что, глядя на неё, серебряные рыбки и зайцы на ёлке тоже незаметно рассмеялись, и от этого упало на пол несколько игл.
Митя крикнул Лёле:
– Не бойся!
Сашка Тимошкин открыл рот, чтобы посмеяться над Митей, и все уже приготовились фыркнуть. Но отворилась дверь, вошёл, не здороваясь, странный старичок в башлыке с кисточкой и двинулся прямо к Лёле.
– Я за тобой, – сказал он.
Держа в зубах гвозди, дядя Вася посмотрел со стремянки. Лёля вскочила и забилась в угол, а Митя храбро её заслонил.
– Это кто? – спросила девочка с золотым носом. – Твой дедушка?
– Не знаю, – сказала Лёля, дрожа от страха.
Дядя Вася вынул гвозди изо рта.
– Кто вы такой?
– Старый год, – важно сказал старичок и отстранил рукой Митю.
Ребята повскакали с мест.
– Что он сказал?.. Что сказал?.. Кто он?..
Старичок взял Лёлю за руку; она умоляюще прошептала:
– Не отдавайте меня…
Митя уже хотел броситься на старичка. Но со стремянки слез дядя Вася.
– Зачем вам девочка? – спросил он.
– Мне нужно остановить её сердце.
Ребята попятились, со страхом поглядели друг на друга.
– Сумасшедший… – прошептала девочка с золотым носом и спряталась за Митю.
Дядя Вася внимательно разглядывал старичка. Старичок как старичок, даже на вид симпатичный, а так разговаривает!
– Зачем останавливать сердце? – спросил дядя Вася с недоумением.
– Остановить время.
Тут большие школьные часы будто догадались, что хочет ответить дядя Вася, захрипели, пробили одиннадцать раз и пошли дальше. И дядя Вася сказал:
– Время остановить нельзя.
– Я лучше знаю, что можно, а что нет, – сказал старичок и потащил Лёлю за руку к двери.
Митя кинулся на старичка, вырвал Лёлину руку, крикнул: «Не отдадим!» И ребята встали стеной, закрыв Лёлю.
– Это моя девочка, нехорошо, – сказал старичок.
– Вот что, – сказал дядя Вася. – Ваша девочка или не ваша, мы не знаем. Идите в сельсовет, там разберутся.
Старичок обиженно посмотрел на дядю Васю, потом на ребят, потом на Лёлю, скрипнул зубами и вышел.
– Психический, – сказал дядя Вася, покрутив головой. – Но ничего, тихий.
– Это не психический! – закричал Митя. – Ребята, я его знаю! Ему осталось жить тринадцать часов, он не хочет уходить! Он решил остановить Лёлино сердце! Он не врёт! Это Старый год!..
– Зато ты врёшь, – сказал Тимошкин. – Опять сказки рассказываешь!
– Я не сказки…
Но Митю отпихнули и повернулись к Лёле. Она уронила голову на стол среди золотых орехов, по столу пошли золотые потёки. Ребята окружили её, не зная, как утешить.
– Не плачь, – всхлипнула девочка с золотым носом.
Дядя Вася заглянул в синие заплаканные глаза Лёли.
– Откуда ты, девочка?
Лёля вздохнула два раза – коротко, как всегда после слез в детстве, и сказала:
– Не знаю.
– Ну как же не знаешь, – улыбнулся дядя Вася. – Где твои папа и мама?
– Нету.
– Сиротка, – тихо сказал дядя Вася.
Все пододвинулись к ней ближе. А Зоя, девочка с золотым носом, незаметно положила ей в карман горсть «сливочных коровок». Дядя Вася продолжал:
– Откуда ты приехала?
– Не помню.
Митя, который влез на скамейку, чтобы попасть в первый ряд, выпалил:
– Я её слепил!
Но его снова оттиснули. Дядя Вася продолжал:
– Как же так не помнишь?
Стараясь что-то вспомнить, девочка негромко заговорила:
– Я помню зелёные волны… Море… Белую пену…
– Ты была на пароходе?
– Нет… Около парохода…
Ребята с изумлением глядели прямо в рот Лёле.
– …И помню ещё… Вокруг облака… Небо…
– Ты летела на самолёте?
– Нет… Рядом…
Митя подпрыгнул на скамейке:
– Дайте я объясню!
– Не мешай! Отстань! – крикнули ребята.
– Ладно, – сказала Зоя. – Пусть объяснит!
Митю пропустили вперёд, и он пылко сказал:
– Она говорит правду! Она была, знаете, кем? Водой в море! Капелькой в облаке! Честное пионерское, я её слепил из снега…
Но Митю вытеснили в последний ряд.
– Ребята, – сказал дядя Вася, взглянув на школьные часы. – Скоро полдень, а ёлка ещё не готова…
И, взяв в зубы гвозди, полез обратно на стремянку.
5
Мимо изб, где пекли и жарили к празднику, шел старичок, жалобно бормоча под нос: «Вот сказал – не уйду, и не уйду! Не хочу уходить! Не хочу! Ни за что не уйду…»
Вдруг он увидел трёх снежных баб.
Они стояли с морковками и картофелинами вместо носов и глаз. Ломающиеся тени падали от них на снег в красных лучах солнца.
Старичок остановился и тихо сказал бабам:
– Эй…
Бабы молчали.
– Ага, – сказал старичок и осмотрелся.
Он заметил на снегу жестяную коробку из-под монпансье.
– Угу, – кивнул он и поднял.
Открыв коробку, он обнаружил в ней уголёк, монету и обрывок какого-то заявления с печатью на сургуче.
Старичок просиял. Уголёк из трубки Кощея Бессмертного и неразменную копейку он узнал с полувзгляда. Но над старинной сургучной печатью с выпуклыми буквами задумался. Вертя её между пальцев, он прочёл: «Волшебная к-iя. Столъ п. времени».
– Ах, волшебная канцелярия! Стол потерянного времени!.. – вспомнил он. – Хм, попробовать, что ли…
Подойдя к бабам, старичок огляделся – никого не было. Только два воробья прыгали на школьной крыше. Да невдалеке за огородами синел лес.
Убедившись, чти никто не смотрит, старичок быстро втиснул самой толстой бабе монету – туда, где должно быть сердце.
– Ты будешь душа продажная! – прошептал он.
Баба взглянула на него тусклыми картофельными глазами и кивнула.
– А ты будешь душа бумажная! – сказал старичок и сунул второй бабе вместо сердца обрывок старинного заявления с сургучной печатью.
Бумажная душа тоже кивнула. Старичок задумался.
– А ты будешь чёрная душа!
Он воткнул в грудь третьей бабе уголёк. И эта баба кивнула.
Старичок отступил на несколько шагов и поманил баб.
Они подошли к нему и склонили головы. Старичок вздохнул:
– Ну и рожи!
– Что? – спросили бабы.
– Ничего, – сказал старичок. – Вот что, бабы. Надо остановить время!
– Приказывай! – хором сказали бабы. – И мы его остановим!
Старый год повернулся к школе:
– Там от меня прячут девочку. Её зовут Лёля. В её сердце – часы. Волшебные…
Бабы тупо глядели картофельными глазами, и старичок усомнился: понимают ли они, что он говорит.
– Знаете ли вы, что такое волшебство? – подозрительно спросил он.
– Неужели нет?! – сказала Продажная душа.
– Так вот, – продолжал старичок, – если эта девочка с волшебными часами в сердце поглядит на испорченные часы, они пойдут, даже нарисованные пойдут! А если остановить её сердце, остановятся все часы в мире. И тогда время остановится!
– Ясно, – сказали бабы. – Надо остановить её сердце.
Распахнулась дверь Митиной избы.
– Тшш… – прошипел старичок.
Бабы окаменели, а Старый год сделал вид, будто внимательно читает на деревянном столбе объявление о том, что продаётся коза.
В дверях появилась мать Мити с кастрюлей. Она выплеснула горячую воду, снег сразу стал рыжим, и пошёл пар. Подозрительно поглядев на старичка, мать Мити скрылась и захлопнула дверь.
Бабы тотчас же ожили.
– Так о чём мы говорили? – спросил старичок.
– О том, как умертвить сердце девочки, – напомнили бабы.
– Легче всего умертвить сердце с помощью денег, – гнусаво сказала Продажная душа.
Старичок поморщился.
– Нет, – сказала Бумажная душа. – Сердце удобнее всего остановить с помощью волшебных чернил.
Чёрная душа мрачно усмехнулась и промолчала.
– А ты что скажешь, Чёрная душа? – спросил старичок.
– Это всё не наверняка, – снисходительно сказала Чёрная душа. – Ложь убивает сердце наповал!
– Нехорошие вы бабы, – вздохнул старичок. – Но без вас не обойтись… Главное, я уже совсем собрался уходить, как и все до меня, и вдруг этот мальчишка меня надоумил… И мне так захотелось остаться…
Старичок мучился, вздыхал. Наконец мрачно махнул рукой: «Действуйте!» – и пошёл к дороге.
Бумажная душа его окликнула:
– Начальник! А по какому адресу прикажете доставить вам сердце?
Старичок сказал:
– Мой адрес: город Ярославль, башня Знаменских ворот.
Из-за угла дома вылетела «Победа» с шахматными полосами по бокам и зелёным огоньком.
Бабы замерли. Старичок поднял руку. Машина остановилась.
Старичок сел рядом с шофёром, сказал:
– В Ярославль!
Машина умчалась, и за нею пошла снежная позёмка. А бабы двинулись к школе.
– Девочки, – остановилась Чёрная душа. – Вы тут постойте, пока я пойду выманю Лёлю.
– Почему ты?! – подняли крик бабы.
– Давайте считаться, девочки!
Снежные бабы встали в кружок. И Продажная душа начала бойко, тыча пальцем в грудь по очереди:
– Аты-баты, шли сол-даты. Аты-баты, на базар. Аты-баты, что ку-пили? Аты-баты, само-вар. Аты-баты, сколько да-ли? Аты-баты, три рубля!
На слоге «ля» она попала в грудь себе:
– Мне идти!
И помчалась к школе, откуда доносились весёлые голоса.
Составляем список из лучших фильмов про зимние праздники.
Санта-Хрякус: Страшдественская сказка
В Плоском мире, созданном британским писателем Терри Пратчеттом, все немного наоборот: вместо Санта-Клауса здесь Санта-Хрякус, а Рождество называется Страшдеством. Однако это не отменяет того, что все дети в фантастической стране с нетерпением ждут сказочного события и заслуженных подарков. Но вот беда: Санта-Хрякус куда-то пропал, и все подозрения падают на Гильдию убийц. Спасти праздник предстоит отряду волшебников, которые объединились не с кем-нибудь, а с самой Смертью! Смешное и очень увлекательное новогоднее кино для семейного просмотра.
Один дома
За прошедшие годы с момента выхода культового фильма Маколей Калкин успел кануть в безвестность и вернуться в шоу-бизнес, мир несколько раз кардинально изменился благодаря новым технологиям, а все мы значительно повзрослели и поумнели, однако ленту «Один дома» миллионы людей по всей планете продолжают вновь и вновь пересматривать. Мы настоятельно рекомендуем не нарушать сложившуюся добрую традицию и собрать своих друзей и близких, чтобы еще раз понаблюдать за тем, как храбрый мальчик защищает дом от двух наглых, но глуповатых грабителей: безупречная рождественская комедия для семейного просмотра.
Здравствуй, папа, Новый год! 2
Успешная комедия 2015 года «Здравствуй, папа, Новый год!» о том, как отец и отчим борются за любовь детей, стараясь устроить им идеальный праздник, недавно получила продолжение. 23 ноября в прокат вышла вторая часть ленты, где шаткое перемирие, установленное между мужчинами, нарушают их дедушки, решившие присоединиться к празднествам по случаю Рождества. Они заново разжигают вражду между своими сыновьями, и, кажется, на этот раз Новый год действительно обернется катастрофой…
Рождественские каникулы
Как известно, Рождество — один из главных дней в году. Именно поэтому его так сложно не испортить! Особенно когда тебя зовут Кларк Гризвольд и ты ходячая катастрофа. Так что основной задачей родственников в канун праздника станет спасение собственных жизней, ведь отец решил устроить самое настоящее старомодное празднество — с индейкой, кучей гирлянд и декоративными оленятами. Что ж, стоит ли говорить, что индейка едва не станет причиной пожара, а лампочки взорвутся? И это далеко не все приключения Гризвольдов, которые мы наблюдаем в одном из лучших семейных фильмов про Новый год вот уже 28 лет подряд.
Морозко
Отмеченная специальной наградой на Венецианском фестивале 1965 года лента «Морозко», снятая по мотивам нескольких русских сказок, справедливо относится к числу лучших новогодних фильмов для семейного просмотра. Многие поколения советских и российских семей дружно смотрели и пересматривали умную и добрую картину по много раз. Уверены, что и вашему ребенку не будет лишним показать «Морозко», который научит бережно относиться к родным и не заниматься напыщенным хвастовством.
Духи Рождества
Обязательным пунктом списка рождественских фильмов для семейного просмотра является экранизация классической повести Чарльза Диккенса «Рождественская история», в которой рассказывается о жизни богача Эбинейзера Скруджа и том, как из одинокого и злобного старика он превратился в любящего отзывчивого человека. Главную роль в картине исполнил Патрик Стюарт, который позже станет профессором Ксавьером во франшизе о «Людях Икс».
Очень плохие мамочки 2
Одна из самых долгожданных комедий этого года хорошо вписывается в нашу подборку новогодних фильмов для семейного просмотра. Продолжение комедии 2016 года о нелегких трудовых буднях идеальных матерей. На этот раз перед мамами стоит сложная задача — организовать празднование Нового года не только для своих мужей и детей, но и для неожиданно нагрянувших бабушек. А уж они-то знают толк в семейных торжествах, так что судить будут строго! В главных ролях снялись Мила Кунис, Кристен Белл и Кэтрин Хан.
Гринч — Похититель Рождества
Добрая история о том, что в любви нуждается каждое существо на свете, даже если оно и неприглядно на первый взгляд и пыталось похитить у вас Рождество. А что Гринчу (в исполнении Джима Керри) оставалось делать, когда его прогнали из городка за его внешность и повадки? Впрочем, сказка на то и является сказкой, чтобы закончиться хорошо: похищенное Рождество вернут, а Гринча постараются полюбить, невзирая на его вздорный характер. Стоит обязательно посмотреть вместе с детьми. Любопытно, кстати, что лента в 2001 году награждена «Оскаром» за лучший грим.
Полярный экспресс
Одноименный рассказ Криса Ван Олссбурга в руках знаменитого режиссера Роберта Земекиса (автора фильмов «Назад в будущее» и «Форрест Гамп») превратилась в замечательную анимационную ленту и заслужила массу восторженных отзывов критиков и зрителей, удостоившись номинации на «Оскар». История о путешествии маленького мальчика на Северный полюс к Санта-Клаусу в канун Рождества вот уже 13 лет трогает сердца многих детей по всему миру. Искренний и слегка наивный фильм поможет поверить в доброту людей и настоящее волшебство.
Подарок на Рождество
Классическая ситуация: вечно занятый отец семейства раз за разом забывает о важных для ребенка событиях и решает загладить вину покупкой заветного подарка на Рождество — Турбомена. Однако беда заключается в том, что в суматохе дел он упустил момент, и практически все игрушки уже распроданы. За единичными экземплярами Турбомена начинается настоящая охота — Говард в исполнении Арнольда Шварценеггера пойдет на все, чтобы достать сыну подарок. Правда, ради этого ему придется знатно попотеть.
«Как ограбить человека легально и по закону? Очень просто! Обложите налогом все базовые потребности человека, вроде электричества, газа, отопления, ЖКХ, а после взвинтите цены — отдав контроль над ценой бирже. И, вуаля, гребёте деньги в бюджет из карманов жителей (ведь чем дороже цена, тем выше и налоги!), но и кормите международные корпорации. И всё это несмотря на то, что в Латвии имеются две собственные ГЭС, производящие минимум около 70% требуемого стране электричества, но цену на электричество у нас устанавливает… биржа в Стокгольме! При этом, в самой Швеции, и в находящихся рядом Норвегии, Дании биржевые (!) стоимость электроэнергии сегодня в два-три раза ниже, чем в нищей Латвии, где у нас и так проблемы с доходом… Что вообще происходит?» — удивляется Маргарита П. в социальной сети Facebook.
Бурные дискуссии в социальных сетях возникли после очередных сообщений о рекордных ценах на электричество. А, как известно, вслед за ценами на энергоносители, в частности — электричество, дорожает и всё остальное: продукты, услуги, транспорт. Дорожает всё конечно не сразу, не в один день или миг. Нет, обычно цены плавно, но верно поднимаются вслед за подорожанием энергоносителей, по инерции, словно ветер, засасывающий листья под колёса проходящего паровоза. Ведь, через неделю-другую, месяц, подорожает и хлеб, и молоко в магазине, и мясо, рыба, и услуги ЖКХ. А, иначе откуда такая рекордная для Европы инфляция?
«То, что сейчас происходит, похоже на кризисный август 98-го года в России, когда ты просыпаешься, а в магазине буханка хлеба стоит рубль, в обед она стоит десять рублей, а к вечеру и вовсе — сотню! То же самое с электричеством. Просыпаюсь, смотрю в приложении цены на бирже… и, впадаю в ступор. Боюсь включить стиральную машину, погладить вещи утюгом… а эксперты из госкомпании вот, советуют в статье избавиться от холодильника. Я правда не понимаю, почему со своей пенсии должна платить за электроэнергию вдвое больше, чем шведская пенсионерка, и в два с половиной или три раза больше, чем пенсионер из Германии. Скоро на базовые лекарства в аптеке денег не хватит, почти все деньги и так уходят за квартплату, электричество, отопление, газ, уже новую одежду не покупаю», — недоумевает Василиса К.
В латвийском сегменте соцсетей активно обсуждают возможности перехода на фиксированный тариф. Люди считают каждый цент, «каждую копейку». Скоро Новый год, а цены поистине шокируют.
«А может вообще не стирать в машинке? Белье в тазик и на озеро, как в начале аж прошлого века ,намылили хозяйственным мылом, палкой постучали , прополоскали и на веревочку во дворе. Гладить тоже не надо, стопочкой сложили и под попу. Вечером свет не включаем , покупаем лампу керосиновую и пользуемся. Чайник нечего пять раз кипятить, раз вскипятили и в термос, потом чаек попиваем. Телевизор только раз в день смотрим и то новости и то в темноте , весь свет выключаем, как в кинотеатре. Глядишь и рейтинг упадет всяких мерзких передач по ТВ! Еду варим на несколько дней и делим на порции и в морозильную камеру , нечего каждый день электроэнергию тратить. Ах , да , волосы же еще! Их сушим без фена и не укладываем, так как легли, так и пусть или в хвостик. Долго могу продолжать…», — делится соображениями Гарик П.
Василий: «Как это работает? Нам поясняют: «цена на электроэнергию достигла», «цена ожидается»… Типа слесарь забухал и энергию пришлось генерировать белкам в колесе или задействовать межгалактические ядерные реакторы? Может реки повернулись вспять и ветер отказался дуть? Уголь и древесина поменяли молекулярный состав? Может в часы пика цен и заработная плата простых тружеников энергетической отрасли повышается до критических значений? Вот как? Что же такое происходит в отрасли, что цена не только в течение суток, но даже каждый ЧАС — меняется на порядки? Свободный и справедливый рынок!»
«Кого-то это удивляет? А вот меня нет! Где правители более законопослушны, там и цены ниже. Ну, а у нас… к окну подойди и все сам увидишь», — пишет Ксения Д.
«А по чем белорусы торгуют энергией их диктаторской АЭС новой?», — вопрошает Константин М.
«Скоро все в лес уйдут жить. И вернемся к каменному топору. Вот и вся зеленая энергия», — считает Валентин Г.
«Мы экономим без предупреждения, но не так… Например, освещение для зимних праздников еще не включаем на улице и дома тоже еще пока елку не поставили — все только самое необходимое! Может и надо из розеток выключать приборы. Если они потребляют электричество в спокойном состоянии», — делится опытом экономики Светлана Р.
«Газ, электричество, услуги, товары. Таможенные пошлины. Всё растёт как на дрожжах. Владельцы корпораций богатеют, стригут стадо. А чтоб стадо не взбрыкнуло им объявили пандемию», — высказывает версию Владимир М.
«Активнее надо населению в жизни общества участвовать, так как, есть общество, а есть население… Каков народ, такова власть. Подписи не ставят, пассивны, ну, и власть на таких плюёт и ноги вытирает…», — полагает Анна С.
«Как вступили в Евросоюз, каждый день всё жёстче и жёстче, где обещания спокойной, достойной жизни?», — вопрошает Слава К.
«Все адекватные люди и так экономят, потому что тратить разумно ресурсы и деньги давно стало трендом. Я вот попала — летом перезаключали договоры и мне в компании настоятельно рекомендовали выбирать динамический тарифный план. Но тогда электричество на бирже в отдельные дни было по отрицательной цене. Теперь я кусаю локти, но кто мне виноват — я сама кнопку выбора нажала», — ужасается Аманита С.
«Цены должны быть научно-обоснованные! А не так, давайте посмотрим, что будет, если прибавим в 2 раза!», — уверен Юрий Т.
«А мне интересно. Цены выросли! А кто рисует эти цены? Кому всё карманы неймется набивать? Цены рисуют люди», — пишет Инга Р.
Так, что же нас ждёт при столь дорогих энергоносителях накануне наступления Нового — 2022 года? Люди в соцсетях считают, ничего хорошего… Или надежда — умирает последней? Напомним, в Латвии на платформе Manabalss идёт сбор подписей за снижение тарифов налога на газ и электричество.
Читайте по теме:
– Латвиец: жизни нашей семьи проиграли на бирже! Мы с женой — почти банкроты
— Шок для многодетной семьи: рекорды цен разграбляют наш бюджет (ВИДЕО)
— «Латвийцы хотят платить больше?» Застопорился сбор подписей за снижение цен на электричество и газ
— Сравним: сколько платят за электричество в Латвии и в других странах Евросоюза
— «Отключите холодильник»: эксперт из Латвии дал советы экономии на электричестве
— «Будет жёстко»: Европе дали советы по экономии электричества из-за резкого роста цен
«ÐÑаÑна девиÑа гÑÑÑÑна, ей не нÑавиÑÑÑ Ð²ÐµÑнаâ¦Â»
СнегÑÑÑÑка, СнегÑÑоÑка, СнегÑÑка, даже СнежимоÑка (Ð. Хлебников) â Ñак по-ÑазномÑ, но вÑегда Ñ Ð½ÐµÐ¶Ð½Ð¾ÑÑÑÑ ÐµÑ Ð½Ð°Ð·Ñвали в ÑÐºÐ°Ð·ÐºÐ°Ñ . Ðна Ð¼Ð¾Ð¶ÐµÑ Ð±ÑÑÑ Â«Ð¸Ð· веÑнего ÑÐ½ÐµÐ³Ñ ÑкаÑана, веÑним ÑолнÑÑком пÑигÑеÑа и наÑÑмÑнена», как Ñ ÐладимиÑа ÐалÑ, или поÑвиÑÑÑÑ Ð¸Ð· Ñнежной бабÑ, как в ÑÐºÐ°Ð·ÐºÐ°Ñ Â«ÐÑгкие Ñаги» Ðениамина ÐавеÑина и Â«Ð¡Ð½ÐµÐ¶Ð½Ð°Ñ Ñказка» ÐикÑоÑа ÐиÑковиÑа и ÐÑигоÑÐ¸Ñ Ð¯Ð³Ð´ÑелÑда (дÑÑгое название â «Сказка ÑÑеди бела днÑ»).
Ð¡Ð½ÐµÐ¶Ð½Ð°Ñ Ð±Ð°Ð±Ð°, коÑоÑÑÑ Ñлепил ÐиÑÑ Ð½Ð°ÐºÐ°Ð½Ñне Ðового года («Сказка ÑÑеди бела днÑ»), пÑевÑаÑаеÑÑÑ Ð² оÑаÑоваÑелÑнÑÑ Ð´ÐµÐ²Ð¾ÑÐºÑ ÐÑлÑ, Ñ ÐºÐ¾ÑоÑой вмеÑÑо ÑеÑдÑа â ÐиÑÐ¸Ð½Ñ Ð¸Ð³ÑÑÑеÑнÑе ÑаÑики, не зÑÑ ÐиÑÑ ÑÑиÑал Ð¸Ñ Ð²Ð¾Ð»ÑебнÑми. СÑаÑÑй год, доволÑно вÑеднÑй ÑÑаÑик, не Ñ Ð¾ÑÐµÑ ÑÑ Ð¾Ð´Ð¸ÑÑ, ÑÑÑÑпаÑÑ Ð¼ÐµÑÑо ÐÐ¾Ð²Ð¾Ð¼Ñ Ð³Ð¾Ð´Ñ. Ð Ð´Ð»Ñ ÑÑого ÐµÐ¼Ñ Ð½Ñжно оÑÑановиÑÑ ÑеÑдÑе ÐÑли. Тогда вÑÐµÐ¼Ñ Ð¾ÑÑановиÑÑÑ, и ÐовÑй год не наÑÑÑпиÑ.
Ð Ñказке дейÑÑвÑÑÑ ÐµÑÑ ÑÑи ÑнежнÑе бабÑ, оживлÑннÑе СÑаÑÑм годом: ÐÑÑа пÑодажнаÑ, ÐÑÑа бÑÐ¼Ð°Ð¶Ð½Ð°Ñ Ð¸ ЧÑÑÐ½Ð°Ñ Ð´ÑÑа. ÐиÑÑ Ð¾Ñважно заÑиÑÐ°ÐµÑ ÐелÑ, не позволÑÑ Ð·Ð»Ð¾Ð´ÐµÑм подобÑаÑÑÑÑ Ðº девоÑке. РконÑе конÑов СÑаÑÑй год поÑеплел ÑеÑдÑем и оÑказалÑÑ Ð¾Ñ Ð·Ð»Ð¾Ð±Ð½ÑÑ Ð·Ð°Ð¼ÑÑлов, поÑÐ¾Ð¼Ñ ÑÑо ÑÑлÑÑал о Ñебе много Ñ Ð¾ÑоÑего в магазине игÑÑÑек и впеÑвÑе в жизни Ñвидел калейдоÑкоп:
â Я оÑÑанÑÑÑ Ð·Ð´ÐµÑÑ Ð´Ð¾ закÑÑÑÐ¸Ñ Ð¼Ð°Ð³Ð°Ð·Ð¸Ð½Ð°.
â РпоÑом?! â взвизгнÑла ЧÑÑÐ½Ð°Ñ Ð´ÑÑа.
â РпоÑом вÑÑ Ñавно, â Ñказал СÑаÑÑй год и поднÑÑ ÐºÐ°Ð»ÐµÐ¹Ð´Ð¾Ñкоп к глазам.
ЧÑÑÐ½Ð°Ñ Ð´ÑÑа плÑнÑла:
â ÐÑ Ð¸ пÑопадай!
РпомÑалаÑÑ Ðº вÑÑ Ð¾Ð´Ñ. РСÑаÑÑй год ÑмоÑÑел в калейдоÑкоп, ÑадовалÑÑ ÑазноÑвеÑной игÑе ÑÑÑклÑÑек и дÑмал о ÑеÑении вÑемени.
ÐÑÐ»Ñ ÑлеÑела на ÑамолÑÑе в Ð¥ÑÑÑÑалÑнÑй двоÑеÑ, а ЧÑÑÐ½Ð°Ñ Ð´ÑÑа, как Ñказал дÑÐ´Ñ ÐаÑÑ, ÑаÑÑÐ°ÐµÑ Ð²ÐµÑной. ÐÑÑ Ð¿ÑекÑаÑнÑÑ Ð½Ð¾Ð²Ð¾Ð³Ð¾Ð´Ð½ÑÑ ÑÐºÐ°Ð·ÐºÑ Ñ Ð¾ÑоÑо ÑиÑаÑÑ Ð² ожидании ÑÑÐ´ÐµÑ Ð¿ÐµÑед пÑаздником.
У Ðениамина ÐавеÑина девоÑÐºÑ Ð·Ð¾Ð²ÑÑ ÐаÑÑенÑка, ÐµÑ Ñлепили во двоÑе ÑебÑÑиÑки, а пеÑеделал из Ñнежной Ð±Ð°Ð±Ñ Ð² девоÑÐºÑ Ð¸ оживил «какой-Ñо ÑÑаÑик». Ð Ð²Ð¾Ñ ÑÑа Ñказка ÑовÑем не новогоднÑÑ, она о Ñом, как ÐеÑÑка пÑÑаеÑÑÑ Ð¿Ð¾Ð¼ÐµÑаÑÑ Ð¡Ð½ÐµÐ³ÑÑоÑке ÑаÑÑаÑÑÑ. ÐÐ¼Ñ Ð¿Ð¾Ð¼Ð¾Ð³Ð°ÑÑ Ð²Ð·ÑоÑлÑе â не вÑе, конеÑно, а ÑолÑко Ñе, коÑоÑÑе ÑÑиÑаÑÑ, ÑÑо ÑÑдеÑа Ð½ÐµÐ¾Ð±Ñ Ð¾Ð´Ð¸Ð¼Ñ, ÑÑо ÑÑо «воздÑÑ Ð½Ð°Ñки».
â ÐÑбопÑÑно. Ðозможно, ÑÑо ÑÑо пÑоÑÑо СнегÑÑоÑка. ÐодождÑм до веÑнÑ.
â ÐоÑÐµÐ¼Ñ Ð´Ð¾ веÑнÑ?
â ÐоÑÐ¾Ð¼Ñ ÑÑо веÑной СнегÑÑоÑки ÑаÑÑ.
â ÐÑденÑка, â помолÑав, Ñказал ÐеÑÑка, â а нелÑÐ·Ñ Ð»Ð¸, ÑÑÐ¾Ð±Ñ Ð¾Ð½Ð° вÑÑ-Ñаки как-нибÑдх
â ÐÑ, знаеÑÑ, â Ñказал ТÑÑбоÑнÑй ÐаÑÑеÑ, â ÑÑо Ñж ÑлиÑком. Ð¢Ñ Ð¶Ðµ Ñам говоÑиÑÑ, ÑÑо она из Ñнега.
â Ðа, дÑденÑка, но вÑÑ-Ñаки как-нибÑдх ÐÐµÐ´Ñ ÐµÑÑÑ Ð¶Ðµ на ÑвеÑе, напÑимеÑ, веÑнÑй лÑд. Ðн Ð²ÐµÐ´Ñ Ð½Ðµ ÑаеÑ?
â ÐÑд â неÑ. РСнегÑÑоÑки â да. Ðе знаÑ, не знаÑ, â Ð½Ð°ÐºÐ¾Ð½ÐµÑ Ñказал он. â Разве ÑÑо поÑлаÑÑ ÐµÑ Ð² ÐнÑÑиÑÑÑ ÐеÑного ÐÑда? Я немного знаком Ñ Ð´Ð¸ÑекÑоÑом. Ðн, кÑÑаÑи, Ñам из бÑвÑÐ¸Ñ Ðедов-ÐоÑозов.
Рон напиÑал: «УважаемÑй Ðавел ÐеоÑгиевиÑ! ÐоÑÑÑÐ°Ñ ÐаÑÐµÐ¼Ñ Ð²Ð½Ð¸Ð¼Ð°Ð½Ð¸Ñ Ð¿ÑилагаемÑÑ Ðº ÑÐµÐ¼Ñ Ð´ÐµÐ²Ð¾ÑÐºÑ Ð±ÐµÐ· палÑÑо. Ðо-видимомÑ, моÑозоÑÑÑойÑива. ÐÑÑÑ Ð¾Ð¿Ð°Ñение, ÑÑо ÑаÑÑÐ°ÐµÑ Ðº веÑне. Ðе Ñ Ð¾ÑелоÑÑ Ð±Ñ». Ðн оÑдал запиÑÐºÑ ÐеÑÑке.
РблагодаÑÑ Ð¾Ð±Ñим ÑÑилиÑм и ÑÑаÑаниÑм ÐаÑÑенÑка не ÑаÑÑаÑла, оÑÑалаÑÑ Ð¶Ð¸ÑÑ Ð² ÐемÑÑ Ð¸Ð½Ðµ и даже наÑÑилаÑÑ Ð¾Ð±Ñ Ð¾Ð´Ð¸ÑÑÑÑ Ð»ÐµÑом без заÑиÑного зонÑика. РвÑÑ ÑÑо поÑомÑ, ÑÑо лÑди, окÑÑжавÑие ÐаÑÑенÑкÑ, повеÑили, ÑÑо она из Ñнега.
Рв ÑказоÑной новелле ÐаÑÐ°Ð½Ð¸ÐµÐ»Ñ ÐоÑоÑна «СнегÑÑоÑка» (дÑÑгие ваÑианÑÑ Ð½Ð°Ð·Ð²Ð°Ð½Ð¸Ñ Â«Ð¡Ð½ÐµÐ³Ð¾Ð²Ð¸Ñка», «ÐевоÑка из Ñнега») папа, миÑÑÐµÑ ÐиндÑи, не повеÑил Ñвоим деÑÑм, ÑÑо Ð¸Ñ Ð¿Ð¾Ð´ÑÑжка â СнегÑÑоÑка: «â Фи, деÑи, ÑÑо за ÑÑÑÑ! ⦠ÐÑ, мÑÑлимо ли: ÑÑÐ¾Ð±Ñ Ñнеговики да оживали! ÐаленÑÐºÐ°Ñ Ð½ÐµÐ·Ð½Ð°ÐºÐ¾Ð¼ÐºÐ° и минÑÑÑ Ð½Ð° Ñ Ð¾Ð»Ð¾Ð´Ðµ не оÑÑанеÑÑÑ! â¦ Ñ Ð¾ÑеÑÑ Ð½Ðµ Ñ Ð¾ÑеÑÑ, а бÑÑÑ Ñебе в Ñепле и ÑÑÑе! ÐÑ Ð½Ð°Ð´ÐµÐ½ÐµÐ¼ на Ñвои замÑÑзÑие ножки оÑлиÑнÑе ÑÑплÑе ÑеÑÑÑÑнÑе ÑÑлки и закÑÑаем ÑÐµÐ±Ñ Ð² ÑлавнÑÑ Ð¿Ð»Ð¾ÑнÑÑ ÑалÑ⦠â ÐÐ°Ñ Ð·Ð´ÑавомÑÑлÑÑий дженÑлÑмен подвÑл ÑнегÑÑоÑÐºÑ Ðº ковÑÐ¸ÐºÑ Ð¿ÑÑмо пеÑед ÑипÑÑей, дÑмÑÑейÑÑ Ð¿ÐµÑкой». ÐонÑÑно, ÑÑо пÑоизоÑло далÑÑе.
СнегÑÑоÑки лÑбÑÑ Ñ Ð¾Ð»Ð¾Ð´, но гоÑаздо болÑÑе они нÑждаÑÑÑÑ Ð² наÑей ÑеловеÑноÑÑи, дÑÑевном Ñепле, иÑкÑенноÑÑи.
РповеÑÑи СеÑÐ³ÐµÑ Ðванова «ÐимнÑÑ Ð´ÐµÐ²Ð¾Ñка» Ð¢Ð°Ð½Ñ Ð¶Ð¸Ð²ÑÑ Ð² гоÑоде Ñ Ð±Ð°Ð±ÑÑкой, коÑоÑÐ°Ñ Ð¾Ð´Ð½Ð°Ð¶Ð´Ñ Ð½Ð°Ñла маленÑкÑÑ Ð´ÐµÐ²Ð¾ÑÐºÑ Ð² гоÑодÑком паÑке. ТанÑ, как обÑÑÐ½Ð°Ñ Ð´ÐµÐ²Ð¾Ñка, Ñ Ð¾Ð´Ð¸Ñ Ð² ÑколÑ, ÑÑÐ¸Ñ ÑÑоки и вÑоде Ð±Ñ Ð½Ð¸Ñем не оÑлиÑаеÑÑÑ Ð¾Ñ Ð´ÑÑÐ³Ð¸Ñ Ð´ÐµÐ²Ð¾Ñек, Ñазве ÑÑо Ñвоим оÑноÑением к Ñ Ð¾Ð»Ð¾Ð´Ñ, ÑнегÑ, моÑозам. Ðимой пеÑед ÐµÑ Ð´Ð¾Ð¼Ð¾Ð¼ и на балконе вÑегда намеÑÐ°ÐµÑ Ñнега гоÑаздо болÑÑе, Ñем пеÑед дÑÑгими домами. ÐоÑом к Тане возвÑаÑаеÑÑÑ Ð¿Ð°Ð¼ÑÑÑ Ð¸ ÑпоÑобноÑÑÑ Ð¿Ð¾Ð½Ð¸Ð¼Ð°ÑÑ Ð¶Ð¸Ð²Ð¾ÑнÑÑ , говоÑиÑÑ Ñ Ð½Ð¸Ð¼Ð¸, леÑаÑÑ Ð¸ ÑиÑаÑÑ Ð¼ÑÑли лÑдейâ¦Ð¡Ð½ÐµÐ³ÑÑоÑка-ТанÑ, как и вÑе ÑнегÑÑоÑки, добÑа и довеÑÑива. СÑолкнÑвÑиÑÑ Ñ Ð¾Ð±Ð¼Ð°Ð½Ð¾Ð¼, неÑпÑаведливоÑÑÑÑ, она поÑÑи Ð·Ð°Ð±Ð¾Ð»ÐµÐ²Ð°ÐµÑ Ð¸ Ð¼Ð¾Ð¶ÐµÑ Â«ÑаÑÑаÑÑÑ». Ðав ей возможноÑÑÑ Ð¿Ð¾Ð¶Ð¸ÑÑ ÑÑеди лÑдей (здеÑÑ Ð¼Ð¾Ð¶Ð½Ð¾ ÑвидеÑÑ Ð½ÐµÐºÐ¾ÑоÑÑÑ Ð¿ÐµÑеклиÑÐºÑ Ñ Ð¿ÑеÑой Ð.Ð. ÐÑÑÑовÑкого), Ðед забиÑÐ°ÐµÑ Ð´ÐµÐ²Ð¾ÑÐºÑ Ð¾Ð±ÑаÑно в ÑевеÑнÑе кÑаÑ.
ÐобÑоÑа, наивноÑÑÑ Ð¸ довеÑÑивоÑÑÑ Ð¿Ð¾Ð´Ð²Ð¾Ð´Ð¸Ð»Ð¸ ÑнегÑÑоÑек не один Ñаз. Так ÑлÑÑилоÑÑ Ð¸ в Ñказке ÐлекÑÐµÑ Ð¢Ð¾Ð»ÑÑого, где подÑÑжки заманили СнегÑÑÑÑÐºÑ Ð² леÑнÑÑ ÑаÑÑ Ð¸ покинÑли, и в Ñказке СоÑÑи ÐÑокоÑÑевой и ÐÑÐ¸Ð½Ñ Ð¢Ð¾ÐºÐ¼Ð°ÐºÐ¾Ð²Ð¾Ð¹ «ÐодаÑок Ð´Ð»Ñ Ð¡Ð½ÐµÐ³ÑÑоÑки», в коÑоÑой ÐиÑа и волк обманÑваÑÑ Ð²Ð½ÑÑÐºÑ Ðеда ÐоÑоза и запиÑаÑÑ Ð² избÑÑке, намеÑеваÑÑÑ ÑоÑваÑÑ Ð½Ð¾Ð²Ð¾Ð³Ð¾Ð´Ð½Ð¸Ð¹ пÑаздник.
СÑÑв пÑазднеÑÑва â лÑÐ±Ð¸Ð¼Ð°Ñ Ñема Ð½Ð¾Ð²Ð¾Ð³Ð¾Ð´Ð½Ð¸Ñ Â«Ñлок», можно ÑказаÑÑ, веÑÐ½Ð°Ñ Ñема. ÐÑÐµÐ½Ñ Ð¿Ð¾Ñ Ð¾Ð¶Ðµ назÑваеÑÑÑ Ñказка ÐндÑÐµÑ Ð£ÑаÑÑва и ÐÐ¸Ñ Ð°Ð¸Ð»Ð° Ðокиенко «ÐеÑÐ½Ð°Ñ Ñказка». Ðо дейÑÑвÑÑÑ Ð² ней не волк и лиÑа, а ÐоÑей, назÑваÑÑий ÑÐµÐ±Ñ ÐонÑÑанÑин ÐоÑиÑовиÑ. РгоÑоде ÐаполÑÑÑке живÑÑ ÑимпаÑиÑнÑй ÑаÑÑеÑннÑй ÐикиÑа Семенов â Ñеловек, глÑбоко ÑвлеÑÑннÑй наÑкой и поиÑками иÑÑинÑ. Ðменно на ÑÑÐ¾Ñ ÐºÑÑÑок его и Ð»Ð¾Ð²Ð¸Ñ Ð¼Ð¾Ð³ÑÑеÑÑвеннÑй незнакомеÑ, некÑо ÐонÑÑанÑин ÐоÑиÑовиÑ. Ð Ñж Ñ Ð¿Ð¾Ð´Ð°Ñи неÑгомонного Ð·Ð»Ð¾Ð´ÐµÑ Ð·Ð°ÐºÑÑÑиÑÑÑ Ð¸Ð½ÑÑига, в коÑоÑÑÑ Ð¾ÐºÐ°Ð¶ÑÑÑÑ Ð²ÑÑнÑÑÑ Ð·Ð°Ð¿Ð¾Ð»ÑÑÑкие ÑколÑники, ÑÑи ÑеÑÑÑÑ â ÑÑи Ð±Ð°Ð±Ñ Ð¯Ð³Ð¸, подÑÑги Ðеда ÐоÑоза. Ðед ÐоÑоз в Ñказке наÑÑоÑÑий, а СнегÑÑоÑка â ÑеалÑÐ½Ð°Ñ Ð´ÐµÐ²ÑÑка, пÑиÑÑм каждÑй год ÑазнаÑ. Ðед ÐоÑоз вÑбиÑÐ°ÐµÑ ÑамÑÑ Ð´Ð¾Ð±ÑÑÑ Ð´ÐµÐ²ÑÑкÑ, коÑоÑÐ°Ñ Ð¸ÑкÑенне, по-наÑÑоÑÑÐµÐ¼Ñ Ð»ÑÐ±Ð¸Ñ Ð´ÐµÑей, и Ñогда пÑоиÑÑ Ð¾Ð´Ð¸Ñ Ð²Ð¾Ð»ÑебÑÑво. ÐÑÑ ÐºÐ½Ð¸Ð³Ñ Ñ Ð½Ð¾Ð²Ð¾Ð³Ð¾Ð´Ð½Ð¸Ð¼ ÑÑжеÑом и ÑÑаÑÑливÑм Ñиналом бÑÐ´ÐµÑ Ð¾Ñобенно пÑиÑÑно ÑиÑаÑÑ Ð² зимние каникÑлÑ.
ÐÑ Ñже пÑивÑкли к ÑÑой пÑаздниÑной новогодней паÑе: Ðед ÐоÑоз и СнегÑÑоÑка. Ðни оÑкÑÑваÑÑ Ð´ÐµÑÑкие ÑÑÑенники, новогодние «Ñлки», ÑпекÑакли, Ñ Ð¾Ð´ÑÑ Ð¿Ð¾ ÑлиÑе, ÑазноÑÑ Ð¿Ð¾Ð´Ð°Ñки деÑвоÑе⦠РеÑли «здÑавÑй ÑмÑÑл» подÑказÑÐ²Ð°ÐµÑ ÐºÐ¾Ð¼Ñ-Ñо, ÑÑо ÑÑо пеÑеодеÑÑе акÑÑÑÑ, давайÑе не бÑдем его ÑлÑÑаÑÑ, а пÑоÑÑо повеÑим в ÑÑдо наканÑне Ðового года.
ÐиÑковиÑ, Ð. С. Сказка ÑÑеди бела Ð´Ð½Ñ / ÐикÑÐ¾Ñ ÐиÑковиÑ, ÐÑигоÑий ЯгдÑелÑд ; Ñ Ñдожник Ðиколай Ðанин. â ÐоÑква : ÐнаÑ-книга, 2020. â 95 Ñ. : Ñв. ил. â (ÐеÑвоÑа).
Ðванов, С. Ð. ÐимнÑÑ Ð´ÐµÐ²Ð¾Ñка : повеÑÑÑ Ð¸ ÑаÑÑÐºÐ°Ð·Ñ / СеÑгей Ðванов ; иллÑÑÑÑаÑии Ð. Ð. ÐземÑи. â ÐоÑква : ÐÐ ÐеÑеÑÑкова, 2017. â 176 Ñ. : Ñв. ил. â (ÐалÑÑиÑки и девÑонки).
ÐавеÑин, Ð. Ð. ÐеÑоÑнÑе ÑаÑÑ : Ñказки / Ðениамин ÐавеÑин ; Ñ Ñдожник ÐалеÑий ÐлÑеевÑкий. â СанкÑ-ÐеÑеÑбÑÑг : ÐоÑква : РеÑÑ, 2014. â 319 Ñ. : ил. â (ÐÐ°Ñ Ð ÐµÑи).
ÐÑокоÑÑева, С. Ð. ÐодаÑок Ð´Ð»Ñ Ð¡Ð½ÐµÐ³ÑÑоÑки : зимнÑÑ Ñказка / СоÑÑÑ ÐÑокоÑÑева, ÐÑина Токмакова ; иллÑÑÑÑаÑии ÐлÑги Фадеевой. â СанкÑ-ÐеÑеÑбÑÑг ; ÐоÑква : РеÑÑ, 2014. â 64 Ñ. : ил.
УÑаÑÑв, Ð. ÐеÑÐ½Ð°Ñ Ñказка : новогоднÑÑ Ð¸ÑÑоÑÐ¸Ñ / ÐндÑей УÑаÑÑв, ÐÐ¸Ñ Ð°Ð¸Ð» Ðокиенко ; Ñ Ñдожник ÐлÑга ÐолÑÑ Ð°Ð»Ð¾Ð²Ð°. â ÐоÑква : РоÑмÑн, 2019. â 87 Ñ. : Ñв. ил.