Сказка про лягушонка и принцессу

Жили в давние времена старик со старухой. Детей у них не было. Спозаранку до самого вечера старик собирал коровий навоз и продавал его людям, у которых было свое хозяйство. А у соседей старика был сын, он во всем помогал отцу с матерью: то купит, другое купит, нет воды в доме – принесет, нет дров – наломает хворосту. Видя, как счастливо живут соседи, старик со старухой сокрушались и говорили друг другу:

– Был бы у нас такой сын, не знали бы мы ни нужды, ни горя.

Как-то раз старик увидел кучу навоза и уже хотел поддеть ее лопатой, как вдруг на кучу взобрался лягушонок. Старик отогнал его, но лягушонок снова на кучу влез. Так повторилось несколько раз. Наконец старик рассердился, бросил лопату и ушел. Спустя немного вернулся и снова увидел лягушонка, что сидел на куче навоза.

Старик удивился и подумал:

«Что за напасть! Может, это чжинчи – злой дух? Посмотрим, что он дальше будет делать!»

Старик до краев наполнил корзины навозом, повесил их на коромысло и собрался уходить. Вдруг лягушонок прыгнул в одну из корзин и уселся там. Старик ничего не сказал, поднял коромысло и пошел домой. Во дворе, не успел еще старик поставить корзины, лягушонок спрыгнул на землю. Старик стал за ним наблюдать. Лягушонок глянул на старика, а потом вприпрыжку направился в дом. Следом за ним пошел старик и говорит старухе:

– Не знаю, что и делать. Увязался за мной этот лягушонок. Как ни бью его – не отстает, как ни гоню – не отстает.

Старуха сразу смекнула, что лягушонок этот не простой, и начала успокаивать старика:

– Ну и ладно. Лягушонок, он тоже живая тварь. Раз пришел, пусть остается: больно уж пусто у нас в доме, а с ним все веселее будет.

Они оставили лягушонка у себя и стали ходить за ним, будто за родным сыном.

Прошел год, лягушонок вырос, стал совсем большим. Глаза у него горели, словно два красных огонька. Говорит как-то старуха старику:

– Мяса больше нет. Будешь домой возвращаться, купи немного.

Не успел старик и слова вымолвить в ответ, как лягушонок вдруг заговорил человеческим голосом:

– Мать, не проси отца, я сам принесу мяса. Старик со старухой и изумились, и напугались, и обрадовались. Изумились, что лягушонок заговорил человеческим голосом, испугались – уж не оборотень ли к ним явился, обрадовались – ведь лягушонок назвал их отцом с матерью. И, набравшись храбрости, ласково-ласково обратилась старуха к лягушонку:

– Как же ты, мой мальчик, принесешь нам мясо?

– Хэ, очень просто, – ответил лягушонок. – Заверни деньги в платок, а платок повяжи мне на шею.

Старуха так и сделала: завернула деньги в платок, а платок завязала на шее лягушонка. Лягушонок выскочил из комнаты и очутился во дворе. В следующий миг услыхали старик со старухой: на улице словно гром загрохотал. Старики выбежали во двор, глянули: день ясный, на небе ни облачка. Лягушонка они нигде не нашли и вернулись в дом. Лягушонок же в эту пору сидел на лавке у мясника, и между ними шел такой разговор:

– Развяжите платок, – сказал лягушонок, – возьмите там деньги и взвесьте немного мяса.

Мясник вначале испугался, но потом подумал: Видимо, это не простой лягушонок, а какой-нибудь дух-оборотень . Поглазев на лягушонка, мясник сказал:

– Ладно, дам я тебе мяса. Но как ты отнесешь его домой?

– Заверните мясо в платок, а платок привяжите мне на спину, – ответил лягушонок.

Мясник не мешкая отрезал кусок мяса, завернул в платок, а платок привязал лягушонку к спине. Лягушонок вышел из лавки и отправился домой.

Увидев, что лягушонок вернулся да еще принес мясо, старики не могли нарадоваться – наконец-то и к ним пришло счастье. Втроем они зажили в мире и согласии.

Но вот однажды лягушонок заявил, что хочет жениться на дочери императора. Услыхав об этом, старики всполошились, от страха у них чуть язык не отнялся. Сказала старуха лягушонку:

– Кто пойдет за тебя? А ты еще вздумал взять в жены дочь императора! Если хочешь, чтобы мы живы остались, не заговаривай больше об этом. Император прикажет всем нам головы отрубить, если только мы посмеем сватать принцессу. К тому же откуда нам, беднякам, взять денег на подарки и свадьбу?

Но лягушонок стоял на своем:

– О деньгах не беспокойтесь. Сколько понадобится – я достану. Так что идите спокойно сватать принцессу. Пусть только император откажет – тут я ему покажу, заставлю, как говорится, надеть башмаки наизнанку. Я воды пригоню, обрушу стены его дворца.

Пришлось старику и старухе выполнить волю сына. Они позвали свата и рассказали ему, что хотят посватать государеву дочь. Увидал сват, что сын у стариков не человек, а лягушонок, и тоже испугался. Но раз такое дело, отправился он в золотые терема – драгоценные хоромы государя, да так и не решился рта раскрыть, обратно пошел. Не решился он о своем деле сказать и во второй раз, и в третий. Наконец император сам спросил свата, зачем он пожаловал.

Тогда сват набрался духу и заговорил:

– Ваше величество, я боюсь, разгневаю вас, и велите вы мне голову снять. Потому и молчу.

– Говори, что за дело у тебя ко мне. Я не трону тебя!

– Ваше величество, в столице вашего царства живут старик со старухой и сыном, только сын у них не человек, а лягушонок. Старики боялись, как бы им не отрубили головы, и послали меня к вам. Против воли родителей лягушонок решил жениться на принцессе, вашей дочери, да еще пригрозил воды пригнать, стены дворцовы обрушить, если вы откажетесь выдать за него дочь.

Услыхав речи свата, император призадумался:

«Не иначе как этот лягушонок какой-то дух-оборотень. А может, это дракон, обернувшийся лягушкой, явился в дом к старикам?». Подумал так император и обратился к свату:

– Послушай, сват, как говорится, в семье всего одна дочь, а сватают ее сто женихов. Дело это несложное, я согласен отдать дочь замуж за лягушонка, но при одном условии: пусть он за ночь построит золотой мост от моего дворца до своего дома, а по обеим сторонам моста ивы посадит, а на ивах чтобы были плоды, и не простые, а жемчуга да агаты. Выполнит лягушонок это условие – отдам за него дочь.

Сват вышел из дворца, отправился к старикам и рассказал им про императорское условие. Лягушонок услышал, рассердился и говорит:

– Император поставил такое условие, чтобы поиздеваться надо мной. Посмотрим, кто кого посрамит! Не мост золотой увидит он утром, а развалины своих золотых теремов да драгоценных хором.

В полночь император проснулся от сильного грохота. Глянул: весь дворец в воде. На глазах у него стены стали одна за другой рушиться, а к рассвету от дворца остались одни развалины. Перепуганный насмерть император едва спасся со своей семьей.

Призвал император свата и сказал:

– Я на все согласен, пусть только лягушонок построит мне дворец заново.

Сват пошел к старикам и передал им слова императора. Лягушонок услыхал, вышел на улицу, сначала повернулся на запад, потом – на восток, квакнул раз, другой, третий – вода и исчезла. Утром император открыл глаза и на месте дворца увидел новый, в несколько этажей. От ворот до самого дома стариков шел золотой мост, по обеим его сторонам росли ивы, а на ивах висели жемчуга да агаты. При виде такого чуда император ничего больше не мог сказать и отдал дочь замуж за лягушонка.

Увидев, что ее жених лягушонок, а не человек, принцесса опечалилась. Однако ночью вместо лягушонка она увидела рядом с собой красивого стройного юношу и успокоилась. Старики тоже обрадовались, узнав, что сын их не лягушонок, а человек.

Однажды стариков пригласили в один дом на свадьбу, и они отправились туда вместе с невесткой. Пришли – глядь, а их сын тоже там. Гости наглядеться не могли на пригожего юношу и спрашивали друг у друга: Чей это сын? До чего же хорош?

Один сказал:

– По дороге сюда я видел его, он вышел из дома старика, который собирает навоз. Наверно, это его сын.

Другой сказал:

– Хэ! Не слыхал, чтоб у старика был сын. Есть у него лягушонок. Не ему ли старик взял в жены дочь императора?

Так гости вели между собой разговор, и каждому хотелось расспросить юношу.

Принцесса слушала-слушала и вдруг подумала:

«Днем он ходит в лягушачьей шкуре, а ночью ее снимает. Пока он здесь, пойду-ка я домой и спрячу его лягушачью шкуру, чтоб не носил он ее больше.»

Решив так, принцесса обратилась к свекрови:

– Мне что-то нездоровится, может, домой пойдем?

– Как же уйти, если невесту еще не привезли? Нас засмеют!

Однако принцесса стояла на своем, больной притворялась. Тогда старуха извинилась перед другими женщинами, сказала, что невестке нездоровится, и ушла вместе с ней. Дома принцесса тотчас же пошла к себе в комнату, нашла лягушачью шкуру и бросила ее в старый колодец. Вернувшись после полудня домой, муж хотел надеть лягушачью шкуру, но ее не оказалось на месте. Он долго искал, потом жену спросил, не видела ли она еголягушачью шкуру, а жена в ответ: нет, мол, не видела. Муж сильно опечалился. С той поры он день ото дня худел, а лицо его становилось все желтее. И вот однажды он не смог подняться с постели. Старики забеспокоились и стали умолять принцессу отдать лягушачью шкуру, если она ее спрятала. Но принцесса сказала, что ничего не знает. А мужу становилось все хуже и хуже. Старики позвали лекаря, тот пощупал у больного пульс и сказал с тревогой:

– Отдайте ему – лягушачью шкуру, иначе он умрет.

Услыхав это, принцесса загоревала и во всем призналась. Она сказала, что бросила лягушачью шкуру в колодец. Старики побежали к старому колодцу, вытащили лягушачью шкуру, но она уже начала гнить.

Муж принцессы, увидев это, загрустил и обратился к отцу с матерью и жене:

– Вам надо не мешкая покинуть этот дом. Город находится в котловине, а через три дня хлынет ливень и затопит его. Я – сын повелителя драконов Восточного моря. Десять с лишним лет назад я надел лягушачью шкуру – хотел превратиться в человека. Через три дня я навсегда стал бы человеком, но теперь уже ничего не поправишь. Так что предупредите императора, чтобы поторопился уйти из города со своими подданными.

Старики и принцесса не хотели уходить и горько плакали. Тогда сын повелителя драконов сказал им:

– Если вы и в самом деле меня любите, тотчас же идите на высокий холм в западной части города – там вы будете в безопасности. А обо мне не беспокойтесь: как только хлынет ливень, я отправлюсь в Восточное море.

Услыхав эти слова, принцесса зарыдала и говорит:

– Я никуда не уйду. Лучше умру у тебя на руках.

Но сын царя драконов не согласился, а уговорил ее и стариков оставить его и уйти. Плача, старики и принцесса покинули родной дом и, добравшись до западной части города, взобрались на высокий холм.

Лекарь все слышал и побежал к императору, чтобы предупредить его о грядущей беде.

– Ваше величество, – обратился он к императору, – на нас надвигается беда. Твой зять-лягушонок не простая тварь, а сын старого повелителя драконов. Твоя дочь взяла его лягушачью шкуру и бросила в старый колодец. Теперь шкура начала гнить. Если бы этого не случилось, он через три дня навсегда превратился бы в человека. Но сейчас уже поздно об этом говорить. Через три дня хлынет ливень. Зять просил передать тебе, чтобы ты вместе со своими подданными покинул столицу: все затопит водой.

Император испугался и, не мешкая, отдал приказ своим подданным быстро покинуть город. За три дня он вместе с подданными вышел из города и укрылся в безопасном месте. На третий день с востока налетел желтый вихрь. Тотчас же начался ливень, который сплошным потоком хлынул на город и вмиг затопил его. Принцесса и старики стояли на холме и все это видели. А над тем местом, где стоял их дом, прогрохотал гром, и было видно, как взмыл в небо дракон. Он сделал несколько кругов над головой принцессы и стариков и улетел на восток. Принцесса поняла, что этот дракон – ее муж. Она плакала, звала его, но он скрылся в тучах и исчез из виду.

Как-то раз, когда одна пожилая женщина мыла ноги, из её лодыжки выпрыгнул лягушонок. Женщина ужасно рассердилась и расстроилась из-за того, что нежданно-негаданно породила лягушку, а не человека. Да и какая могла быть радость, что та выскочила из её ноги. Она захотела убить лягушонка.

— Пожалуйста, не убивай меня, — взмолился лягушонок, — я буду работать и отплачу тебе за твою доброту.

Несмотря на то что женщина не понимала, какая польза может быть от лягушонка, она сохранила ему жизнь.

В течение многих дней лягушонок работал на старуху: носил ей воду, собирал хворост, готовил еду. Он сторицей отплатил женщине за то, что та его пощадила, а женщина в свою очередь радовалась, что ей больше не надо делать никакой работы, знай только ешь, спи и возноси ежедневные молитвы.

— Я изрядно потрудился, чтобы воздать тебе за твою доброту, а теперь у меня есть просьба, — сказал однажды лягушонок.

— И что же ты от меня хочешь? — спросила женщина.

— Теперь, когда я уже подрос, хочу жениться на принцессе.

— Но ты же лягушка, король никогда не отдаст тебе свою единственную дочь.

Но лягушонок стоял на своём и лично отправился во дворец. Остановившись перед дворцовыми воротами, он прокричал:

— Ваше Величество, пожалуйста, отдайте свою дочь мне в жены.

— Пошла прочь, старая жаба, я никогда не отдам тебе в жены свою дочь, — рассердилась королева.

— Ну, хорошо, раз так — я ухожу, — сказал лягушонок и повернул назад, но каждый раз, когда он ступал на землю, весь дворец ходил ходуном.

Королева взмолилась, чтобы он остановился, и пообещала сделать всё, что лягушонок только не прикажет. Но когда он в очередной раз потребовал принцессу, она опять упёрлась.

— Если ты не сдержишь своего слова и не отдашь мне свою дочь, я заплачу — предупредил лягушонок.

— Кому какое дело до твоих слёз? — ответила королева. — Давай плачь сколько душе угодно.

Лягушонок заплакал, и вскоре весь дворец утопал в потоках его слёз. Когда королева попросила, чтобы он остановился, и пообещала отдать принцессу, лягушонок перестал плакать и вся вода мигом исчезла. И вновь королева не выполнила своего обещания.

— Если не отдашь мне свою дочь, я засмеюсь, — пригрозил лягушонок, — но это будет не обычный смех.

— Да хоть живот себе надорви, но дочки моей не получишь.

Лягушонок коротко рассмеялся, и дворец треснул пополам. Несмотря на то, что королева плакала и молила его перестать смеяться, лягушонок не останавливался до тех пор, пока и она, и сам король торжественно не поклялись отдать ему принцессу в жены. Клятва была дана, и на этот раз они уже её не нарушили.

Везя принцессу домой и подпрыгивая от радости и восторга, лягушонок вернулся к жилищу старухи и попросил её открыть дверь.

— Ты можешь пролезть через щёлочку, — отозвалась она.

— Я-то могу, а что делать с принцессой?

Старуха открыла дверь и увидела, что лягушонок и вправду привёл домой жену-принцессу. Когда она спросила, как же ему удалось убедить короля и королеву отдать свою единственную дочь, лягушонок смущенно поведал ей о том, что ему пришлось просить много раз, причём несколько раз его надули.

— Но знаешь, я так молод и хорош собой, что король с королевой в конце концов уступили и отдали мне принцессу, — завершил лягушонок свой рассказ.

С женитьбой у него прибавилось дел. Он по-прежнему усердно работал на старуху, но также заботился и о своей дорогой жене. Старуха была счастлива, поскольку лягушонок делал за неё всю работу, и, кроме того, у неё теперь было с кем поговорить. Принцесса была довольна, потому что лягушонок был преданным мужем, да и старуха была к ней добра. Но счастливее всех был лягушонок, так как принцесса стала его женой.

Так они жили и не тужили, пока однажды, когда лягушонок пошёл за водой, на него не набросился ястреб. Схватив лягушонка, ястреб взмыл в небо. Лягушонок звал старуху и жену на помощь, но они ничего не могли поделать и лишь смотрели в небо и плакали о своей горькой доле.

— Если он сядет в эту траву, то мне повезло. Потому что там я встречу своего отца, — проквакал себе под нос лягушонок.

Услышав это, ястреб тут же набрал высоту и начал выискивать другое место, где бы он мог съесть лягушонка. Покружив и не найдя ничего более подходящего, он решил опуститься на крышу дома.

— Как же я буду рад, если он сядет на эту крышу. Наконец-то я встречу со своим дядей, которого не видел вот уже много лет, — тихо сказал лягушонок, разговаривая будто бы сам с собой.

Услышав это, ястреб перепугался, что дядя придёт лягушонку на помощь, и он останется без обеда. Забираясь всё выше и выше в небо и подыскивая подходящее место для трапезы, он вдруг услышал:

— Как будет грустно, если он решит меня съесть на берегу реки. Я не смогу перед смертью повидаться со своими родственниками.

Немедленно ястреб спланировал вниз и приземлился возле реки. Он опустил лягушонка на землю и взгромоздился сверху, решив слегка передохнуть после  долгого полёта. Лягушонок попросил ястреба слезть с него, сказав, что у него есть хороший совет:

— Я знаю, ты хочешь съесть меня, и готов достойно встретить свою участь, но знаешь, моя шкурка очень жесткая, так что советую заточить свой клюв и когти о камень, пока я подожду тебя в сторонке.

Ястреб подумал, что лягушонок прав и пошёл точить клюв. Пока он это делал, лягушонок взял и — шлёп! — прыгнул в воду. Он переплыл реку и, преодолев множество препятствий, вернулся домой — к радости старухи и своей дорогой, дорогой жены.

Чудеса не за горами,
Чудеса творим мы сами.
Щедрый дар не упусти –
За мечтой на свет лети.

Жил да был на свете царь,
В славном царстве государь.
Всякий день, сдержав зевоту,
Царь одну имел заботу:
Втихомолку хитрый плут,
С глаз долой спровадив слуг,
Перед зеркалом топтался,
В скромно платье облачался.
На большую плешь старик
Пышный надевал парик.
И чрез дверцу боковую
Выходил на мостовую
Да выискивал того,
Кто чихвостит власть его.
Вот идёт он по столице,
Всё присматриваясь к лицам:
С кем бы здесь потолковать,
Слухи новые собрать?

Видит друг за другом в паре
Чинно шествуют бояре,
Путь их к гриднице лежит.
Вслед за ними пёс бежит.
Царь низенько поклонился
И к вельможам обратился:
«Добрый день вам, господа!
Из-за гор пришёл сюда
Посмотреть я кротким оком,
Как живут в краю далёком,
Да узнать, как правит царь,
Ваш великий государь».
«Здравствуй, странник одинокий! –
Был ответ ему высокий. –
Без утайки говоря,
Любим батюшку царя!
Жить при нём большое счастье:
Всяко лихо да ненастье
Нас обходит стороной,
При царе в стране покой.
Наши ширятся владенья
Без огней сопротивленья.
У царя казна полна,
Не страшна нам и война».
Широко царь улыбнулся,
Ненароком поперхнулся,
Тают лести леденцы…

Пред владыкою купцы.
Царь низенько поклонился
И к торговцам обратился:
«Добрый день вам, господа!
Из-за гор пришёл сюда
Посмотреть я кротким оком,
Как живут в краю далёком,
Да узнать, как правит царь,
Ваш великий государь».
Вкруг него купцы разлились
И любезно поклонились.
«Здравствуй, пришлый человек! –
Был дельцов ему ответ. –
Бороздили мы по свету,
И от нас секретов нету.
Знай же, путник, что наш царь –
Первый в мире государь!
Всех он лучше, всех мудрее,
Всех других царей сильнее.
Служим ревностно ему,
Сыплем денежки в казну.
И себя не забываем,
Прибыль скромную считаем».

Складную дослушав речь,
Царь решил себя развлечь:
Гордый, как индюк, надулся,
В путь подался да споткнулся,
На ногах не устоял
И прилюдно в грязь упал.
Злой поднялся, чертыхнулся,
На диковинку наткнулся.
Не подводят ли глаза?
Будто перед ним скала,
Молодой да рослый парень,
Видно по всему, крестьянин,
Бойко к мельнице идёт,
Два больших мешка несёт,
Тяжести не замечает,
Под нос песню напевает.
Царь подумал: «Вот чудак!
Приглядеться – так простак
Да силища в нем какая,
Нипочем, знать, волчья стая».
«Здравствуй, парень! Есть нужда:
Из-за гор пришел сюда
Посмотреть я кротким оком,
Как живут в краю далёком,
Да узнать, как правит царь,
Твой великий государь».
Молодец остановился
Да на путника воззрился.
«И тебе, отец, привет! –
Начал молвить он в ответ. –
Занесло тебя далеко,
Только много ль в этом прока?
Скажешь тоже «царь велик!»
Вздорный и пустой старик,
О народе не печётся,
С трона весело смеётся
И скупой своей рукой
Нагло грабит род людской,
Только подать повышает
Да в казну всё загребает.
Ну, а нам хоть жуй траву:
Для него мы скот в хлеву.
Хорошо жить господину –
Тяжело простолюдину».

Царь заметно покраснел,
Рот открыл да муху съел.
Ножкой тонкою затопал,
Негодующе заохал
И пустился во дворец,
Точно скороход-гонец.
Весь вспотевший и измятый,
Прибежал в свои палаты,
Скинул с головы парик
И давай кричать старик:
«Злой холоп мне плюнул в душу,
На него весь гнев обрушу!
Стража! Слуги! Караул!»
Во дворце раздался гул.
И на буйный зов владыки,
Лишь едва утихли крики,
Как бегущая волна,
В двери хлынула толпа.
Глядь: владыка их багровый,
Разодет в костюм грошовый,
Пляшут молнии в глазах.
Сжал людей внезапный страх:
Что такое? Кто обидел?
Царь кого возненавидел?
«Царский слушайте приказ:
Привести мне тот же час
Негодяя молодого,
Здоровилу вот такого!
Руки-ноги заковать,
Чтоб не вздумалось сбежать!
Бросить в мрачную темницу,
Не давать ему водицы!
Пусть, проказник, посидит
О свободе потужит!»
Сразу слуги побежали,
Исполина отыскали,
На расправу удалы,
Заковали в кандалы
И в темницу заточили.
Дверь тяжелую закрыли
И с издевкой сквозь заслон
Прокричали: «Здесь твой дом».

Трое суток пробежало,
Над Царьградом солнце встало,
Вот и близок час суда.
Царь велит: «Подать сюда!»
Узника приводят стражи,
Словно он лазутчик вражий.
Истощен, едва стоит,
Искоса на трон глядит.
Царь икорку уплетает
И небрежно вопрошает:
«Что стоишь, как истукан?
Как зовут тебя?» –
«Иван!» –
Что же ты шалишь, Ванюша?
Старику терзаешь душу?
Говоришь, мол, царь-злодей,
Будто граблю я людей.
Знать, меня не уважаешь,
Нагло ложь распространяешь!
Государство велико!
Править, думаешь, легко?
Незавидна наша доля…
Впрочем, хлеб с медком не солят.
Ты ж переступил черту,
И тебя за клевету
Должен я обречь на муки.
Чтоб другим такие трюки
Не взбрело в ум совершить,
Я решил тебя казнить.
Казнь, однако, отложу
И тебя освобожу,
Если ты, пусть и не в дружбу,
Мне одну сослужишь службу.
Как-то раз я на беду
Осенью гулял в саду.
Прилетела вдруг ворона
И прости-прощай корона,
Дар врагам преподнесла,
Символ власти унесла.
Наши стражи не сглупили
Путь воровки отследили.
И о чудо из чудес!
Занесло каркушу в лес.
Отыскать венец – игрушки.
Там на западной опушке,
Упираясь в небеса,
Старая стоит сосна.
А на самой на верхушке,
Не достать ядром из пушки,
Царский мой лежит венец,
Точно в гнёздышке птенец.
Дровосеки  день рубили,
Даже корки не отбили,
Затупили топоры.
Позже разожгли костры –
Пламя ствол лишь облизало,
А сосна не пострадала.
Много славных храбрецов
Изо всех земных концов
Тщетно на сосну взбирались,
Все как есть поразбивались.
Ты, Ванюша, не шути,
Мне корону вороти!
Пусть и круглый ты невежда,
На тебя одна надежда!
Силушку твою ценя,
Срок даю четыре дня».

«Хочешь жить умей вертеться», –
Говорили Ване в детстве.
Дороги слова на вес,
Богатырь шагает в лес.
Высоченная сосна
Вот уж издали видна.
К ней наш молодец подходит,
Изумляясь, глаз не сводит:
Чьей рукой сотворена?
Веток напрочь лишена,
Толщиною два аршина,
Выглядит несокрушимо.
Наверху венец лежит,
Золотым огнем горит.
Как взобраться на такую
Великаншу вековую?
Долго молодец решал,
Так и сяк предполагал,
От натуги утомился,
В сон глубокий провалился.

Проскользнула ночи тень,
Солнце возвещает день.
Богатырь едва проснулся,
Приподнялся, потянулся,
Неба оглядел удел
И тотчас похолодел.
Махонький, совсем ребенок,
Над землей парит орленок.
Бедненький, ослаб, пищит;
Вслед за ним, шипя, летит
Вороватая персона –
Чёрная, как смоль, ворона.
То обидчица царя,
Лютой злобою горя,
Обезумев, с криком грозным,
Бьёт орлёнка клювом острым.
Ваня камень подхватил
И в злодейку запустил.
Всем давно уже известно:
Слабых обижать нечестно!
Камень промеж глаз бубух –
Вышиб из вороны дух.
Тут орленок закружился,
К Ване в руки опустился,
Благодарно запищал
И, пригревшись, задремал.

В полдень показалась птица –
Не иначе мать орлица.
Разрезая синь небес,
Мигом облетела лес.
Сына криком добудилась
И к орленку опустилась.
Что есть счастье? Слёз ручей
И объятья без речей.
Маму, дети, не теряйте,
Лучше чаще обнимайте.
Говорите ей «люблю» –
Истину вам эту шлю.
Чуть остыла радость встречи,
И орлица пылкой речью
Молвит, замахав крылом,
Человечьим языком:
«Здравствуй, доблестный воитель!
Крошки птенчика спаситель!
Не забуду я вовек
Твой поступок, человек!
Коль не ты – погиб орленок,
Мой единственный ребенок.
В светлый день иль в темну ночь
Я в беде тебе помочь,
Чем могу всегда готова.
В час невзгод сдержу я слово.
Лишь решимость изъяви,
Громким кличем призови:
«Прилети ко мне, царь-птица,
Белоснежная орлица!»
Без сомнений, будь готов,
Коль жива – явлюсь на зов.
А теперь, на радость трону,
Принесу тебе корону».
К сыну быстро подошла,
Улыбнулась, обняла,
Взмыла в воздух, закружилась
И стрелою устремилась
За короной золотой,
Побрякушкою людской.
Долго ль коротко летала,
Всё ж надежды оправдала:
Воротилась наконец,
В клюве прихватив венец.
Им Ивана одаряет
И, простившись, отбывает
Вместе с крошкою птенцом
Восвояси с торжеством.

Проводив глазами птицу,
Ваня взял курс на столицу.
И явился точно в срок
Под завистливый шумок.
Царь от счастья чуть не пляшет
И короной слугам машет:
«Наградить богатыря!
Знать, порадовал царя».
«Удивил меня ты право, –
Молвит Ване царь лукаво. –
Будь сговорчивым, дружок,
Послужи еще разок.
Каждый день терплю удары,
Мучают во сне кошмары.
Сладкий сон лишь призову,
Тотчас будто наяву,
Вижу ясными очами,
Страшно передать словами,
Будто вовсе я не царь
И не муж, и не дикарь,
Не ребёнок, не бесёнок,
А обычный лягушонок.
И болото мой удел.
Вот с чего я облысел.
Знахари меня лечили,
Но недуг не устранили.
Вдруг недавно я узнал:
Где-то под покровом скал
Низенький живет народец,
На лицо сплошной уродец.
Люд их карлами зовёт,
Песенки о них поёт.
Мол, у этих коротышек,
Коренастых ребятишек,
Есть диковинка одна –
Средство верное для сна.
С виду дудочка простая –
Да волшебная какая!
Должно только заиграть –
Манят звуки засыпать.
И уснувшим сновиденья
Грезятся на загляденье.
Всё картины красоты,
Светлой юности мечты.
Погуляй по белу свету,
Отыщи мне дудку эту.
Не сумеешь отыскать –
Прикажу четвертовать!»

Воля царская такая…
Утром, широко шагая,
Ваня вновь пустился в путь,
Толком не успев вздремнуть.
Вот идёт он в чистом поле,
Удивляясь горькой доле.
Но на жребий не ворчит,
В высь небесную кричит:
«Прилети ко мне, царь-птица,
Белоснежная орлица!»
Почесаться не успел,
Ветер грозно заревел.
Птица в небе появилась
И на землю опустилась.
«Здравствуй, парень удалой,
Ты позвал – я пред тобой.
Чем ты, молодец, встревожен?
Повод важен иль ничтожен?
Время правду обнажить:
Чем могу я удружить?»
И поведал он орлице
О воспетой небылице,
О желании царя
Дудку получить зазря.
«Это, друг, не небылица, –
Улыбаясь, молвит птица. –
Карлики на свете есть!
Да числом нельзя их счесть.
Я о том немало знаю,
Хоть к ним в гости не летаю.
Под землёй они живут,
Ремесло их – тяжкий труд.
Злато дружно добывают,
У купцов товар меняют.
Любят басенки слагать
Да задачки задавать.
Чтобы дудочкой разжиться,
Нужно, Ваня, отличиться
Да загадку отгадать…
Впрочем, мне ль ответ не знать?»
Тут на ушко зашептала,
Путь к пещерам указала,
Попрощалась второпях
И сокрылась в облаках.

Знай, когда гнетёт тревога,
Долгой кажется дорога.
Стоит бремя с плеч стряхнуть –
Мимолетным станет путь.
Двигаться полезно телу!
Вниз по узкому туннелю
Богатырь ползет ничком,
Став невольно червячком.
Наконец, он в круглом зале
Из туннеля выползает,
Отряхнуться не успел,
Детский голос зазвенел:
«Ба! Ребята, у нас гости!
Все заботы прочь отбросьте!
Не пристало нам тужить,
Развлечёмся, стало быть».
Дружно внемля болтунишке,
В зал сбежались коротышки.
Сходу плотно, в три кольца,
Окружили молодца.
Все чумазые, смешные,
На лицо совсем незлые.
Притаившись в уголке,
Молвит старший в колпаке:
«Кто ты? Мы тебя не ждали,
Чужаков не приглашали!
Нам не надобно хлопот
И своих полно забот».
Отвечает витязь смело:
«Привело меня к вам дело!
Я Иван, крестьянский сын,
Искренний христианин.
Не по своему хотенью,
А по царскому веленью
Я за дудочкой пошёл,
Вас, почтенные, нашёл.
Чтобы с плеч гора свалилась,
Окажите, карлы, милость
Да вручите дудку мне,
Отслужу добром вполне». –
«Людям мы не доверяем,
Речи сладкие их знаем.
Дудка предком создана,
Волшебством наделена.
Мы беречь её поклялись,
С ней вовек не расставались.
Вот где правда, славянин,
Выход для тебя один.
Зададим тебе загадку,
Молвишь верную отгадку –
Дудка, так и быть, твоя.
Оплошаешь – соловья
Больше в жизни не услышишь!
И светило не увидишь,
В нашем царстве будешь жить
Да судьбу благодарить.
Нам работник дюжий нужен.
К мраку станешь равнодушен.
Под землёй отрада – труд;
Яшму, злато, изумруд
Добывать нужно умело,
Овладеет тобой дело.
Коль смекалкой не богат –
Поворачивай назад.
Ежели имеешь хватку –
Слушай, молодец, загадку.
Сам ты видишь свысока:
От горшка мы два вершка,
По годам давненько взрослы,
Отчего мы низкорослы?
Почему мы не растём,
Как все люди, день за днём?»
Ваня быстро, без излишек,
Оглядел всех коротышек,
Вскользь затылок почесал
И ответ короткий дал:
«Мало вы едите каши,
Оттого все беды ваши».
Стоны, крики, суета,
Всюду в зале тра-та-та!
Удивленью нет предела,
Вся ватага загудела.
Старший их едва унял
И, нахмурившись, сказал:
Верно, кашу мы не любим,
Жирной пищей тело губим,
Ты же витязь – молодец!
Рыжий, принеси ларец!
Жалко с дудкой расставаться,
Но куда уж тут деваться,
Слово честное не сор,
Уговор есть уговор».
Карлик ларчик открывает,
Нежно дудку вынимает,
Ване в руки отдает,
Должный оказав почёт.

Витязь с карлами простился
И назад домой пустился.
Обойди хоть целый свет –
Родины прекрасней нет!
На чужбине пусть теплее
Да зато у нас светлее.
Снова по родным местам,
По полям да по лугам
Ваня шествует счастливо,
Всё живое сердцу мило.
Перед ним встаёт Царьград.
Стража зоркая у врат
Радостно его встречает
И к царю сопровождает.
Дудку государь узрел,
Тот же час повеселел,
Ваню скупо награждает,
С глаз подальше отсылает
И спешит опочивать,
Дудку в деле испытать.

На заре, чуть свет, Ивана
Будит царская охрана,
В дверь избы стучат с лихвой,
Богатырский сон – долой.
«Эй, приятель, просыпайся
Да живее собирайся!
Время, богатырь, не ждёт,
Государь тебя зовет».
Всякий день своя забота,
Сгинь, же сладкая дремота.
Ходит ходуном дворец,
В беспокойстве царь-отец,
Спешно бродит подле трона,
Скачет на главе корона.
Богатырь едва вошел –
Тащит гостя царь за стол:
«Сядь, Ванюшечка, покушай
Да меня, мой свет, послушай!
Дудка, право, хороша,
Ото сна поёт душа.
Впрочем, есть одна загвоздка:
Точно стройная берёзка,
Аж мурашки по спине,
Дева в ночь приснилась мне.
Глазки – травка луговая,
Губки – вишенка степная,
Волос – чёрный уголёк,
Словом, дева-ангелок!
Вещий ли мне сон приснился,
Знать не знаю, но влюбился!
Деву в жёны взять хочу,
Услужи – озолочу!
Впредь не будешь ты крестьянин,
Станешь, Ванечка, боярин,
Позабудешь о нужде,
О заботах и труде.
Приведи в мою светлицу
Поскорей из сна девицу». –
«Где же мне её искать?» –
«Это не дано мне знать.
Но одно я знаю верно:
Накажу тебя примерно,
Коль не сыщется жена,
Юной жизни грош цена».

Кто большую власть имеет,
Со стыда уж не краснеет.
От скитаний не уйти –
Снова наш герой в пути.
Удручённый, поневоле
Вскоре вышел в чисто поле,
Очи к небу приподнял
И протяжно закричал:
«Прилети ко мне, царь-птица,
Белоснежная орлица!»
Оглянуться не успел,
Ветер грозно заревел,
Птица в небе появилась
И на землю опустилась.
«Здравствуй, подлинный герой!
Ты позвал – я пред тобой!
Не тревожься, чем могу –
В деле добром помогу.
Отчего ты, друг, смурной?
Ну-ка, истину открой».
Ваня разом оживился,
Горькой долей поделился,
Облик девы воссоздал,
В ярких красках описал.
«Глянь-ка, старому балбесу
Юную подай принцессу!
Государь-то твой – чудак,
Не попал бы он впросак.
Звать принцессу Василиса,
Дева – дочь царя Кулиса.
Царь Кулис день-ночь не спит,
Всё о доченьке тужит.
Злой колдун её завидел
И бедняжечку похитил,
Заклинанье произнёс,
На свой остров перенёс.
Запер, подлый, в башне чёрной,
Говорят – нерукотворной.
Башня эта без дверей,
Лишь одно окошко в ней,
А замест людской охраны
Служат магу великаны.
Ростом с исполинский дуб
Двое братьев – Роб и Руб.
Верно башню охраняют,
Никого не подпускают.
Напролом здесь не пойдёшь,
Тут лишь выдумкой возьмёшь.
Там, где бесполезна палка,
Пригодится нам смекалка.
Хитрость тут же смастерю,
Возвращайся-ка к царю
И взаправду, а не в шутку
У царя потребуй дудку:
Без неё не обойтись,
Ну же, витязь, торопись!
Встретимся на этом месте,
Свежие добуду вести».

Умный знает наперёд:
Всё идёт во свой черёд,
С дудочкой по птичьей воле
Наш герой вернулся в поле.
Ноги сами уж несут
И орлица тут как тут,
Опустилася низенько
Да сказала коротенько:
«На меня скорей садись,
Крепко-накрепко держись».
На орлицу он уселся
Да, как девица, зарделся.
«Ох, тяжёл же ты, Иван,
Не упасть бы в океан.
Ну да ладно, полетели!»
И под ветра свист – взлетели!
Страшен в первый миг полёт,
Всякого испуг берёт.
Стоит чуточку привыкнуть –
Хочется «ура» воскликнуть!
Как прекрасна Мать-Земля!
Реки, горы, степь, поля,
Дол, болота, лес, равнины –
Чередуются картины.
Сверху люди – муравьи,
Приземлясь, не раздави!
Ваня, затаив дыханье,
Видит впереди сиянье:
Неужели глаз обман?
Нет же, верно: океан!
Бесконечный и бездонный,
Ложно тихий и спокойный,
Лишь задумает шалить,
Корабли начнёт топить.
Хладнокровно, без истерик,
Выползет на чуждый берег
И пойдёт крушить, сметать,
Сушу зло опустошать.

Словно из глубин поднялся,
Вскоре остров показался.
Здесь твердыня колдуна,
Всюду власть его видна:
Остров в прошлом плодородный
Превратился в непригодный.
Пощадил головорез
Лишь один дремучий лес.
К лесу птица устремилась
И поодаль приземлилась.
«Слушай, парень, мой совет:
Скоро тьма проглотит свет.
Чтобы в ночь с пути не сбиться,
Нужно нам поторопиться.
Я устала, чуть посплю,
Силы вновь восстановлю.
Немощь после перелёта
Не твоя, Иван, забота.
Ты же время не теряй,
К башне через лес ступай.
Выйдешь к братьям-великанам,
Преподай урок мужланам:
Кулаками не махай,
Им на дудочке сыграй.
Музыка смирять умеет,
Сон их быстро одолеет.
Да чтоб не уснуть втроём,
Заложи-ка уши мхом.
Буду ждать неподалёку,
Позже окажу подмогу.
А теперь оставь одну,
Мигом отойду ко сну».

Свет вечерний тихо льётся,
Вдоль опушки тень крадётся.
Вдруг улавливает слух:
«Чую человечий дух!
Будет, братец, нам потеха,
Надорвём живот от смеха:
Недомерок человек
Совершить вздумал набег?
Вот умора так умора,
Ужин сделаем из вора.
Эй, дружок! Кончай скрываться,
Насмерть выходи сражаться».
Тут уж названный дружок
В уши – мох и к братьям – скок.
«Не с руки нам, братцы, биться,
Всяко лучше подружиться!
Я бродячий музыкант,
Господам явлю талант!» –
И давай играть на дудке,
Усмехаясь в промежутке.
Звуки манят баю-бай,
Спи, ребята, засыпай.
Вмиг гиганты присмирели,
Зазевали, засопели,
Подчинившись волшебству,
Опустились на траву,
Совершенно разомлели      
И синхронно захрапели.
«Ростом – кроха, да умней,
Чем верзила дуралей!» –
Молвил Ваня справедливо
И, откланявшись игриво,
Прерванный продолжил путь,
Силясь спящих обогнуть.

Победителю награда:
Далеко идти не надо,
Башня перед ним стоит,
И молчание хранит.
Тут  на помощь мчится птица,
Слову верная орлица:
«Колдуна как будто нет,
Не горит в окошке свет.
Позабавимся немножко:
Вместо двери чрез окошко
В гости прошмыгнём на чай,
Ты принцессу выручай,
Ну, а я на карауле,
Чтоб нас разом не вспугнули.
Коль опасность – засвищу
Вмиг тебя оповещу».
В когти Ваню подхватила
Да к окошку поспешила,
Видя в сумерках, как днём,
Бросила его в проём.
Витязь ловко крутанулся,
Приземлился, разогнулся,
Глядь: враждебна и густа
Сплошь да рядом темнота.
Не трепещет парень смелый,
Живо вспыхнул факел белый,
Отступил покорно мрак.
Башню обыскал чужак
И к окну вернулся с ношей,
Скрыв принцессу под рогожей.
Кликнул друга и прыжок,
Мчись орлица на Восток!
«Что с принцессой?» – молвит птица. –
Отчего молчит девица?» –
«Очи девы смежил сон,
Нипочём ей и трезвон.
Пел на ушко я ретиво,
Тормошил нетерпеливо –
Василисе всё равно». –
«Значит, спит она давно.
Непростой сон у юницы,
Чую колдовства крупицы.
Между небом и землёй
Сон рассеется с зарёй.
Беспокоит путь далёкий:
Всё же груз несу нелёгкий.
Тают силы, как туман,
Пересечь бы океан».

Дальний берег ближе, ближе,
А орлица ниже, ниже,
Выбилась из сил вконец.
Не сдержался удалец
И сказал, боль заглушая:
«Наша долюшка худая.
Впрочем, всех трёх душ исход
Не дождётся бездна вод.
От обжорства лопнет пузо.
Я – излишняя обуза!
И один пойду ко дну.
Только прыгну на волну –
Ты ж, осмыслив лёгкость в теле,
Тотчас к суше на пределе
Мчись с принцессой молодой
Да доставь её домой.
Царь Кулис заждался дочку,
Надо в том поставить точку.
Обо мне же не грусти,
Молча в воду отпусти».
По щеке слеза сбежала,
Но орлица промолчала.
Жертве удался побег,
Прыгнул в воду человек!
Для чего нам жизнь даётся?
Неспроста ведь сердце бьётся,
Не робей и не ленись,
К подвигам душой стремись.

Зорька ранняя явилась –
Василиса пробудилась.
Удивлённо трёт глаза:
Это что за чудеса?
Вместо башни чародея,
Бессердечного злодея,
Не во сне, а наяву,
Видит неба синеву,
Берег белый. Неги полны
Катятся лениво волны,
Как уснувший мальчуган,
Безмятежен океан.
Примечает тут девица:
Рядом с ней стоит орлица,
Задыхается, дрожит,
Василисе быль гласит.
Правда страшная открылась,
Милая в слезах забылась…
Вдруг на старый материк
Лёгкий бриз доносит крик:
Лёжа, будто на перине,
Едет Ваня на дельфине,
Машет радостно рукой
И кричит: «Живой, живой!»
Дева с птицей торжествуют,
Поворотный миг смакуют
Удальца спешат встречать,
Обнимать да целовать.
Все дельфина провожают,
Долгих лет ему желают
И, не растеряв задор,
Затевают разговор.

Щедро потекла беседа.
И текла бы до обеда,
Но внезапно грянул гром,
Заметался вихрь кругом,
Небо тучи затянули,
Ярко молнии сверкнули
И из воздуха возник
В чёрной мантии старик.
Василиса побледнела,
Пошатнулась, ослабела
И, издав короткий стон,
Прошептала: «Это он».
Старичок не поскупился,
Диким хохотом залился.
Отсмеявшись, прохрипел:
«Кто украсть её посмел?
Воровать у чародея –
Очень глупая затея!» –
«Ты бы, подлый чаровник,
Длинный прикусил язык!» –
Ваня магу отвечает,
Меч из ножен вынимает. –
«Брось дерзить, простолюдин,
Глупый, юный славянин!
Что за грубые манеры?
Применить прикажешь меры?
Я не шут и не хвастун,
Я – потомственный колдун!
И могу в мгновенье ока
Наказать тебя жестоко.
Так заботясь о врагах,
Обращал презренных в прах.
Все стихии мне подвластны,
Чары подлинно опасны!
Не перечь и прочь ступай,
Василису мне отдай!»
Ваня к деве повернулся,
Добродушно улыбнулся,
Вмиг сомнения отсёк,
Твёрдым голосом изрёк:
«Лучше смерть на бранном поле,
Чем девичья жизнь в неволе!» –
«Что же, витязь, выбор твой!
Принимай последний бой!»
Зашептал маг, закрутился
И нежданно превратился
В змея с чёрной чешуёй,
С головой, да не с одной.
Удивительна картина:
Три башки несёт вражина.
Вымещая гулко злость,
Хлещет оземь длинный хвост.
Ноздри газы выпускают,
Пасти пламя изрыгают –
Не спасёт тут и броня!
Струи жаркие огня,
Словно гончие по следу,
Рвутся дичь добыть к обеду.
Но Ивана не проймёшь,
На жаркое не возьмёшь.
Тут пригнулся, там отпрыгнул,
Кувыркнулся, в воду прыгнул,
Чуть отплыл и без словес
Под водой совсем исчез.
Чудище рассвирепело
Да злорадно прошипело:
«Врёшь, добыча, не уйдёшь,
В океане смерть найдёшь!»
Мысля только о расплате,
Зверь подкрался к водной глади,
Взялся воду поджигать,
Жителей морских пугать.
Гнева преступив границу,
Позабыл он про орлицу.
Та на выручку спешит,
Когти распустив, летит,
Змея бьёт, в бой вовлекает,
От Ивана отвлекает.
А Иван того и жди,
Быстро вылез из воды,
Подобрался близко к змею
И в один удар злодею
(Храбрость Бог благослови!)
Отрубил три головы.

Чёрных туч – как не бывало,
Снова солнце засияло,
Воздух больше не дрожит,
Враг поверженный лежит.
В двух шагах стоит орлица,
А красавица-девица,
Глаз с Ивана не сводя,
Робко молвит, подходя:
«Без тебя мне жизнь не мила,
Я, Ванюша, полюбила…»
И в ответ летят слова
О любви без баловства.

Ах, любовь! Она ль не чудо?
Без любви на свете худо!
А она, поверьте, есть,
Как свобода, мысль и честь!
Можно молвить без кощунства:
Нашим миром правят чувства!
Только страсти улеглись,
Тотчас споры начались.
Спорят люди молодые
На вопросы болевые:
Что же делать? Как им быть?
В счастье где на свете жить?
И куда теперь податься,
Чтобы впредь не расставаться?
Пререкайся хоть до слёз –
Болтовнёй не сдвинешь воз.
Птица слушала, глядела,
Наконец, не утерпела:
«Прекращайте балаган,
Соткала для вас я план!»

Трубы радостно взыграли,
Горожане закричали.
В полдень солнечного дня,
Суматоху учиня,
Вводит Ваня в град-столицу
Распрекрасную девицу.
Красотою царь сражён,
Василисе бьёт поклон.
От порыва чувств краснеет,
Весь горит и тут же тлеет,
Деву под руку берёт
Во дворец большой ведёт.
Демонстрирует убранство,
Непомерное богатство,
После просит ко столу –
Дать изыскам похвалу.
Сам не ест, сидит, вздыхает,
Выждав, молвить начинает:
«Василиса, ангел мой,
Честен буду пред тобой.
Сердцу, светик, не прикажешь,
В узелок его не свяжешь…
Лишь с тобой увидел сон,
Тотчас сделался влюблён.
Прежде скука докучала,
А теперь тоска загнала.
Не хочу ни есть, ни пить,
Не могу спокойно жить.
Я молю тебя, девица,
Будь законная царица!»
Слышит государь в ответ:
«Ты подходишь, спору нет!
Ты богат и власть имеешь,
Над врагами ты довлеешь.
Да препятствие одно
Обойти не суждено:
Жить тебе осталось малость,
Одолеть бы надо старость.
К алтарю, имей ввиду,
Только с молодцем пойду». –
«Дева, ты шутить изволишь
И меня напрасно колешь!
Не смотри на седину,
Горы для тебя сверну!
Да и право, можно ль, радость,
Воротить обратно младость?» –
«Можно. Отчего же нет?
Знаю древний я секрет.
Он достался мне в наследство
И известен с малолетства,
Не ищи в нём волшебства.
Есть на свете Млад-трава,
Достоверно где – не знаю,
Поиски тебе вверяю.
С той травой явлю свой дар,
Сделаю тебе отвар.
Выпьешь – годы потеряешь,
Добрым молодцем предстанешь.
Вот тогда покорена
Стану царская жена».
Тут девица отвернулась
Да лукаво улыбнулась.
Царь затылок почесал
Осененный, закричал:
«Слуги, где вы? Эй, охрана!
Привести ко мне Ивана».

Без задержек и преград,
Позади оставив град,
Богатырь по царской воле
Снова вышел в чисто поле.
Бойко на сей раз идёт
И орлицу не зовёт.
Поджидает парня птица,
Улыбается хитрица:
«Увенчался, вижу, план,
Грозный царь попал в капкан.
Вы уж дело доведите
И прохвоста проучите!
Для большого торжества
Вот болотная трава.
На болота я летала,
При луне траву сорвала,
С нею лучше не шутить,
Зелень может навредить.
Забирай и возвращайся.
Да смотри не зазнавайся». –
Подмигнула удальцу
И отправилась к птенцу.
Витязь круто развернулся,
Зашагал и усмехнулся.

Затопил простор народ,
Царь большой устроил сход.
Для бахвальства да с расчётом
Выступает пред народом:
«Слушай разномастный люд!
Вы – опора мне и суд!
Ваши души – слово чести! –
Всколыхнут благие вести.
Я давненько вам служу
И по совести скажу:
Пользы преподнёс немало,
Государство крепче стало.
Впрочем, время не щадит,
Тело царское скрипит.
За заслуги (вот так радость)
Получил в насмешку старость.
Если думать головой,
То пора бы на покой.
Да признаться мне неймётся,
Сущий зверь в груди скребётся:
На кого оставить трон?
Подходящих нет имён.
Даже первый мой советник
Нежелательный наследник.
Ну да ладно! Вот вам весть:
От беды лекарство есть.
Василиса удружила,
Старику отвар сварила.
А отвар-то непростой:
Выпью – стану молодой.
Обязуюсь долго править,
Государство наше славить.
Вот сперва омоложусь,
А потом уж и женюсь!»
Тут же кубок поднимает,
Весь до капли осушает.
Выпил и остолбенел,
На лицо позеленел,
Постепенно уменьшился,
В лягушонка обратился.
Дико выпучил глаза
Да заквакал, голося,
После лапками задрыгал,
И стремительно запрыгал,
С глаз людских навек пропал,
На болота убежал.

Шумно публика ликует,
Кто смеётся, кто танцует,
Торжествует стар и млад,
Льётся счастья водопад…
Смелым чаяньям поддавшись
И едва посовещавшись,
Невзирая на господ,
Выбор делает народ.
Вслух Ивана призывает
И царём своим венчает.
Царь людей благодарит,
Истинно служить сулит.
Здесь обряд любви свершился:
Царь с любимой обручился.
А затем устроил пир
Да на весь крещёный мир.
Я там был. И угощался
В жаркий пляс, смеясь, бросался,
Кубок пенный поднимал,
«Горько» радостно кричал.
А под утро вышел в поле
Встретить солнышко на воле.
В предрассветный тихий час
Прогуляться в самый раз.
Вдруг орлица прилетела,
На плечо моё присела.
Добрым нравом меж людей
Приглянулся, знать, я ей.
Сердце словом взволновала,
Сказку эту рассказала.
Тут её я записал
И тебе пересказал.

Казалось бы, ничего уж очень неожиданного авторы нашей «Золушки» зрителю не предложили: интрига, построенная на переодеваниях, должна отсылать к любому наряду как к движущей силе происходящего. Важно другое: в новой постановке нашей Оперы герои обрели костюмы, способные развернуть сюжет вширь — проиллюстрировать эпоху Великой депрессии со всеми ее пирами во время чумы — и вглубь.

Напомним сюжет. Принц Рамиро ищет самую красивую невесту в своем королевстве и, переодевшись в камердинера, заходит в дом, где живет Анджелина (Золушка), чтобы получше разобраться, что там и к чему. А там сестры и отчим Анджелины уже вьются вокруг камердинера, переодетого в принца. Позже на балу во дворце появляется незнакомка в роскошном наряде, псевдопринц делает ей предложение, но она ему отказывает, поскольку успела полюбить псевдокамердинера. Впрочем, принцу она отказывает тоже, поскольку не уверена, что тот согласится жениться на Золушке, бесприданнице. Роль оброненной туфельки в опере берет на себя браслет — Рамиро разыскивает девушку с таким же парным украшением и находит. 

Мы представляем себе, как может быть одета Золушка поначалу: в невзрачное. Но когда она напоминает то ли костюмершу, покинувшую закулисный мир, то ли учительницу, то ли библиотекаршу, а рядом мельтешат люди в вызывающе ярком «из другой оперы», зритель начинает искать в этом противопоставлении новый смысл. Да, две избалованные дочки не могут быть одеты так же, как падчерица. Но дочки — не просто яркие, а падчерица — не просто бесцветная:

платье выдает в Золушке представительницу интеллигенции, и противостоит она шариковым в юбках и брюках.

Мы принимаем предложенную пропорцию: две сестры и один отчим против главной героини, один к трем. Когда сцена начинает обрастать другими персонажами, пропорция сохраняется, но в семье — для наглядности — она упрощена, оголена. Такой мы ее и запомним: одна против всех.

В нашем спектакле Золушка стала дизайнером одежды — сочиняет наряды, делает эскизы, шьет не для себя: человек она творческий и со вкусом. Остальные бегают по дому, украсив себя пуговицами гигантских размеров даже в тех местах, где застегивать нечего: родственники существуют за счет Анджелины, но перевирают плоды чужого творчества и всерьез пользуются пародией на него. У них все завязано на пренебрежении к труду — завязано, пришито и крепко держится. Она одна — их много: при желании здесь можно разглядеть даже намек на индпошив — и конвейерное производство в угоду массовому вкусу, но так мы уйдем от главного.

Главное — как в костюмы упакованы характеры.

Вкус проявляется в одежде так же, как в поступках. Интеллигентский костюм отражает скромность героини — но не загнанность, не услужливость: ее унижают, а она сносит нападки сестер как не достойный внимания шум и отвечать не спешит. Она не сердится по ничтожным поводам, она выше того, что выводит из себя остальных. Бедность в ней уживается с достоинством. Она ходит с ровной спиной — помогает стержень воспитанного человека, который знает, кто почем, и действует не так, как другие. Даже не так, как ожидаешь: когда Золушка вдруг становится на колени и умоляет отчима взять ее на бал — это воспринимается как нехарактерный для нее шаг. Она способна удивлять.

Где переодевания — там и игра, и подмостки. Сестры прихорашиваются за гримерными столиками, эффект «театр в театре» обеспечивают танцевальные сценки, которыми артисты развлекают гостей на балу в стилизованных париках XVII века, в костюмах XVIII-го — словно из оживших картин Константина Сомова, родившегося в XIX-м, — а после и вовсе принимаются сверкать блестками а-ля золотой век Голливуда, что делает тему Золушки сквозной, даже вечной. И еще немного об универсальности увиденного: поскольку прическа, с которой Анджелина появляется в начале спектакля, делает ее героиней неопределенных лет, получается, что ей доверено представлять сонм учительниц, библиотекарш в очочках и дизайнеров одежды всех возрастов. Одна за них за всех, только вот все — не за одного.

Изысканность против вульгарности, строгость против излишеств, сила духа против физической силы, адекватное поведение против хамских замашек, чувство собственного достоинства против подобострастности и хамства, и все это — при неравном раскладе сил.

Мы получили спектакль не столько о чуде и Золушкином праве на него, не столько о том, что добро должно победить зло, сколько о социальной несправедливости, которой пора положить конец.

У Россини опера имела сложное название: «Золушка, или Торжество добродетели». Кто же она, наша новая оперная героиня? Человек, достойный лучшей участи. Принц женится на ней, автоматически превратив портняжку в принцессу, но зритель уже давно заключил: именно она — человек благородный, щедрый, незлопамятный — имеет право украсить собой вершину общественной пирамиды. А актуальность сказки и ее морали подчеркивает современность костюма коронованной Золушки.

Вот тебе, Золушка, и сегодняшний день.

Так сказка становится мечтой о были.