В средневековой турецкой прозе появился ряд произведений, созданных на основе героического эпоса – сказаний, богословских трактатов, толкований Корана (тесфири), докладов, записок послов, житийной, историографической литературы (inset). Insa означает «построение», «сооружение», «строительство», т.е. сочинение, изложение.
Большой популярностью пользовались переводные, преимущественно персидские книги. Интересна «Царственная книга» (Humayunname) Али Челеби Вейси, написанная в XVI в. на турецком языке. Она представляет серию рассказов, притч, басен о животных.
Прозу турки не считали искусством и нередко в прозаические произведения вводили стихи. Но это не означает, что проза не была изучена. Одним из первых обратил внимание на стилевые особенности турецкой прозы Мехмед Фуад Кёпрюлю. Он разделил прозу натри основных направления.
1. Чистая проза (sade nesir) на основе разговорного народного языка, тесно связанная с османской историей – преданиями мусульманской истории, народными сказаниями, мистическими и религиозно-эпическими сочинениями.
2. Произведения, написанные под большим влиянием арабской и персидской литературы, включавшие их большой лексический фонд и грамматические правила. Развивалось это течение сообразно эстетическим вкусам высшей образованной прослойки и было далеко от народного турецкого языка. Классический пример этого направления турецкой литературы – творчество Вейси и Нергиси. А такие прозаики, как Печеви, Кятиб Челеби, Эвлия Челеби, создавали так называемую среднюю прозу (orta nesir). Её язык далек от народного, но они используют средства изящной словесности только с целью раскрытия содержания своих произведений.
3. Синкретическая османо-турецкая проза. Широкие народные массы были бесконечно далеки от литературы, предназначенной для верхов империи. Но в устном народном творчестве сохранились и развивались старые турецкие традиции. Устное народное творчество многообразно по форме и содержанию. Это исторические былины (дестаны), песни, сказки, пословицы, загадки, анекдоты, поговорки. Они рассказывались и распевались меддахами и ашиками, которые бродили по всей стране, встречая повсюду, даже в высшей среде, теплый прием. К крупным народным эпическим произведениям, широко известным среди турок, относится «Приключение бойца за веру Сейида Баттала» («Сирэт-и Сейид Баттал Гази»). В этой эпопее отражена борьба между турками и Византийской империей, прославляется сила и храбрость ее героя Сейида Баттала. Большую популярность имела и другая старинная былина на ту же тему – «Описание подвигов за веру Султана Сары Салтыка воителя» («Менакыб-и газават-и Султан Сары Салтык Гази»), которая по времени относится к периоду покорения турками Балканского полуострова. Из сказок большую популярность в народе сохранили так называемые «Сказки сорока визирей» («Кырк везирлерин хикяйелери»), восходящие к индийскому первоисточнику (112 сказок). Широко известны на Ближнем Востоке и в европейских странах дожившие до наших дней анекдоты про Ходжу Насреддина. Предположительно он жил в конце XIV-начале XV в., но анекдоты из его жизни сложены в народе в разное время. В них в своеобразной остроумной форме высмеиваются людские пороки; немало анекдотов направлено против сильных мира сего.
4. Отдельным направлением прозы Мехмед Фуан считал сказку востока про 1001 ночь. По словам Фуана, эта сказка как настоящий “корабль сказки востока, плывёт по волнам современности, услаждая слух слушателя”. Впрочем, помимо сказки 1001 ночи Фуан имел ввиду и другие сказки народов востока – персидские, арабские и даже индийские повествования. Сказка востока по Фуану – одно из главных направлений устного народного творчества. Многие народы использовали восточные сказки не только в устной традиции, но и в качестве настоящих представлений, театральных постановок. Текст восточных сказок, как правило, содержал бытоописания народов, борьбу с неурожаями, прославлял военные успехи монархов. Скачать бесплатно восточные сказки, пришедшиеся по душе, можно в любом публичном поисковике – на них не распространяется авторское право ввиду того, что восточные сказки считаются народным достоянием.
Например, предание о первой встрече Ходжы Насреддина с Тимуром:
«Говорят, Тимур позвал Насреддина к себе во дворец. Тот пришел и увидел, что комната полна народа. Все сидели кругом на полу. Только Тимур сидел на высоченной тахте. Ходжа тотчас поклонился и сказал:
– Здравствуй, боже!
– Я не бог, – ответил Тимур. – Я…
Ходжа не дал ему договорить:
– Я готов за тебя жизнь отдать, святой Азраил (Азраил -ангел смерти)!
– Что ты говоришь! – сказал Тимур. – Какой из меня Азраил?
– Я не понимаю, – ответил Насреддин, -раз ты не бог и не ангел, то слезай и садись, как человек, рядом со всеми этими людьми. Почему же ты залез так высоко, на самое небо?
Пропавшая корова
Однажды у Насреддина пропала корова. Бедняга ходил по улицам и во всю глотку скороговоркой повторял одно и то же:
– Кому бы моя корова ни встретилась, лишь бы не кади! Кому бы моя корова ни встретилась, лишь бы не кади!
– Ай, Ходжа, – спросили его, – почему ты так боишься кади? Что же будет, если твою корову встретит именно он?
– Вы – невежды! – ответил Насреддин. – Вы ничего не знаете, а я хорошо знаком со сводом законов. Если корова попадется кади, он по всем законам съест ее. А если я стану
возражать, он вдобавок еще оштрафует меня.
Кусочек теста
Когда-то Ходжа пошел в гости к одному удивительному скряге. Прежде всего, в этом доме Ходжу напоили до отказа чаем. Потом расстелили перед ним скатерть и принесли суп с ушками. Насреддин заметил, что тарелка полна воды, и в ней плавают два-три кусочка теста.
Ходжа не удержался, встал и начал раздеваться.
Хозяин спросил:
– Ходжа, что ты делаешь?
– Погляди, где у тебя банный фартук и принеси мне.
– Зачем тебе банный фартук? – спросил хозяин.
– А я обвяжусь им и полезу в тарелку: может быть, с помощью аллаха мне в руку попадется кусочек теста».
Любовные и романтические сказки про любовь на ночь
«В некотором царстве. «, а точнее, в обычной городской квартире жила-была девушка Варенька. В детстве ей мама читала сказку про Золушку и говорила о том, как доченька-красавица вырастет, найдет свою любовь и выйдет замуж за принца. Так много Варенька об этом думала, что уже в школе начала себе принца подыскивать.
Посмотрит на Ваню: красив, высок, в футбольную секцию ходит. Что еще для принца надо? Влюбится, а он, то за косичку дернет, то подножку подставит — нет, не годится такой принц! Вздохнет Варенька и дальше ищет, в кого б влюбиться. И только сказка на ночь была ей утешением.
А вот еще Игорь: уроки учит, все контрольные на «пятерки» делает, списывать не дает, очки у него дорогие, с позолоченной оправой. Влюбилась Варенька, а он на физкультуре тридцати метров пробежать не смог, сдачи не дал, когда ему Петька из параллельного класса пуговицу оторвал на пиджаке. Нет, и это не принц — ни белого плаща у него, ни меча крепкого.
Так ничего стоящего Варенька в школе и не нашла. На выпускном вечере, когда прическу в салоне сделала, новое платье, из Варшавы привезенное теткой, надела, несколько мальчишек рты поразевали — стали вокруг ходить и комплименты говорить. Подтаяла, было, Варенька, да вовремя спохватилась, когда один из претендентов на должность личного принца по коленке ее, как по своей, рукой махнул и пониже талии щипнул после совместного танца. Шарахнулась Варенька — принцам положен только один поцелуй, да и тот после того, как через колючий терновник пробьется, а тут какая-то сказка для взрослых получается.
Поступила Варенька в технический вуз — не на филфаке же принца искать. А принц с руками и с мозгами часто именно в техническом вузе попадается. Учится девушка, а вернее, мучается: это ведь не сказка на ночь — математика с физикой. Тут понимать надо. А как понимать, если ты с детства только о принце и думала, тут уж самая настоящая сказка для взрослых выходит.
Вот однажды рыдает Варенька в аудитории после очередного неуда. Вдруг в дверь заглянула чья-то голова. Это Мишка из параллельной группы: «Засыпалась? Давай помогу разобраться.» Согласилась Варенька — а что тут поделаешь? Правда, Мишка на роль принца никак не тянул: невысокий, вечно в одних и тех же джинсах ходил, машины-квартиры не имел и жил в общаге. Ну, да ведь не замуж же зовет — заниматься. Недели через две ежедневных Мишкиных объяснений стала Варенька в этих самых функциях и интегралах кое-что понимать, да и Мишка не таким уж невзрачным оказался. Машина у него не появилась за это время, но Вареньке и без машины было интересно с ним разговаривать, и не только о математике. Поняла она, что принцы разные бывают. Не все из них про любовь говорят и на белом коне скачут.
Думаете, они поженились скоро? Да нет, это ведь жизнь, а не сказка для детей. Мишка учился отлично, защитился блестяще, свой бизнес развернул, на ноги встал. А Варенька на последнем курсе замуж вышла. Нет-нет, не за принца — за декана. Он у них физику преподавал, да в Варенькиных глазах небесного цвета и потерялся. А та уже в волшебство не верила, сказки на ночь не читала и от доченьки-красавицы книжку про Золушку спрятала.
Сказка перед сном для любимой девушки. Романтические сказки про любовь
Любовь — это прекрасное чувство, которое обычно сопровождается романтикой. Если молодой человек хочет сделать своей избраннице приятное, то можно рассказать перед сном сказку любимой девушке. После такого конца дня ночные грезы у нее будут только приятными и запоминающимися.
«Кто ищет, тот найдет»
Расскажите своей любимой эту сказку перед сном. Девушке она наверняка понравится.
Жила на свете одна мирянка, все у нее было: и еда, и кров, и хозяйство. Единственное, чего ей не хватало, — это общения с кем-нибудь и близости.
И вот однажды отправилась она по белому свету на поиски своего счастья. Каждый раз, когда девушке кто-либо попадался на пути, она думала, что это и есть те, кого она искала. Но странникам она быстро надоедала, или же они переставали ее замечать, так как нрав у нашей героини был тихий и скромный.
Как-то раз, сырой промозглой ночью, попался одинокой девушке на пути дом. Она решила испытать судьбу и дернула звонок. Открыл дверь приятный молодой человек, который удивил странницу своими вежливыми манерами, потому она без страха вошла в жилище. Она была такая уставшая, что ее сразу же накормили и уложили спать.
Но ночью на дом опустились злые чары, и она очнулась утром без всяких сил на улице. Но сильнее усталости был страх, парализовавший девушку, и она бросилась со всех ног бежать.
С тех пор бедная странница не доверяла никому. Но вера в любовь заставила ее двигаться дальше.
Но вот однажды села она передохнуть на берегу реки и увидела такого же странствующего юношу. Разговорились они, и узнала девушка, что, оказывается, путешественник тоже ищет спасения от одиночества. И поняли они, что это судьба и что тот, кто ищет, обязательно найдет свое счастье.
Такая сказка любимой девушке перед сном растрогает сердце.
«Ангел и тень»
Эта сказка про любовь, девушке перед сном рассказанная, надолго ей запомнится, так как в ней говорится о том, что великое чувство сводит вместе даже противоположности.
Однажды ангел, прекрасный своим светом, добротой и красотой, полюбил тень, ужасную своей темнотой, злом и уродливостью. Но его любовь не отвечала ему взаимностью, говоря, что им не суждено быть вместе.
Позже тень решила принимать ухаживания ангела, но недолго это длилось, так как надоели ей приносимые дары. Тогда бедный ангел начал страдать и плакать.
И пробудили слезы в ее черной душе светлые чувства. Впервые ощутила тень потребность делать добро, и стала тогда она совершать небольшие хорошие дела.
Провидели это темные силы и решили прогнать ее с земли. Очутилась несчастная не на земле, не на небе, а в серой пропасти.
Узнал ангел о беде любимой и отправился в долгий путь к ней. Увидела тень юношу и поняла, что любит его и что добро побеждает зло, и перевоплотилась тогда в ангела.
Полетели влюбленные на небо и стали там жить долго и счастливо.
Смешная короткая сказка для девушки перед сном
Жила в одном царстве королева, которая все-все теряла. Она каждый день не могла найти ни нужную одежду, ни обувь, ни украшения, ни книги. Забывчивость королевы очень уж не нравилась королю, но сделать он ничего с этим не мог.
Однажды устраивали в соседнем королевстве пир, уже собрались король с королевой в путь обращаться, как поняла растеряша, что не может найти свою корону. Весь замок она осмотрела, все комнаты перерыла, но нужную вещь так и не нашла. Расплакалась тогда правительница, бросило в жар ее, и пошла она на кухню, чтобы воды выпить и успокоиться. И тут видит на столе, рядом с едой, свою пропажу. Рассмеялась тогда женина и вспомнила, что встала она ночью поесть и сняла тогда диадему, чтобы не мешала, так и забыла ее здесь.
С этого момента перестала правительница что-либо забывать.
Это сказка короткая и прикольная. Перед сном девушке ее можно рассказать, чтобы поднять настроение любимой.
«Исполненное желание»
Была на небе одна яркая звездочка, которой очень хотелось исполнять добрые желания. Но была она так далеко, что никто ничего на нее не загадывал. Грустила от того наша звездочка и становилась тусклее.
Над нашей звездочкой смеялся месяц, хвастаясь тем, что он большой и им любуются каждый день много людей, а еще он освещает ночью дороги странникам, а значит, он приносит много пользы, в отличие от такой маленькой звезды.
Однажды увидела малышка на земле грустную девушку, которая тосковала по любимому. Он когда-то уехал в другое царство и пропал.
Тогда стала звездочка спрашивать у своих подруг, как можно исполнить людское желание. «Для этого нужно упасть в бездну, и умереть», — ответили ей другие светила.
И вот одной ночью собралась наша звездочка и бросилась в бездну. И пока она падала, загадала девушка заветное желание. Исполнила его звездочка и умерла, принеся огромную радость человеку.
Наутро приехал суженый девушки, и не было предела ее счастью.
На одном удивительном острове жило племя индейцев, среди которых была одна прекрасная и веселая девушка. Ее звали Аи. Однажды перестала женщина улыбаться, стала грустной и печальной. А причиной тому был Авитира, парень, приехавший на остров Пакета порыбачить.
Не обращал он внимания на Аи, потому тосковала она и лила горькие слезы по юноше. Перестала она на улицу выходить, все сидела у окна и пела грустные песни о любви.
Стала девушка выходить рано утром к высокому утесу, чтобы посмотреть на Авитиру, который садился в свою лодку и уплывал на любимый остров.
Слезы Аи были настолько горькими, что прожигали капни утеса насквозь, а песни — такими печальными, что разносились с эхом из грота по всей округе.
Однажды прилег парень в гроте скалы отдохнуть и услышал чарующие песни. Зачаровали они его, и стал он приходить их послушать каждый день.
Один раз захотелось юноше попить, припал он губами к стекающей по стенам воде, а оказались это слезы горькие Аи. Наполнилось тогда его сердце сильной любовью к девушке, и стали они жить вместе долго и счастливо.
С этих пор ходит молва, что вода стекает по сей день и тот, кто попьет ее, навсегда влюбится в Аи.
«Заколдованная женщина»
Жила на одном озере Лебедь. Не общалась она с другими птицами, а плавала всегда сама по себе. И вот однажды пришел к озеру рыбак. Ловил он рыб и увидел прекрасную белую птицу. Да так ему понравилась пернатая, что он на ней женился.
Построил мужчина дом над водой, и стали они там с Лебедью жить долго да мирно. Но как-то раз захотелось рыбаку в родной город съездить, так как затосковал он по родным и друзьям. Почувствовала птица предчувствие дурное и стала уговаривать парня остаться дома. Но не послушался он ее и уехал, а вернулся вместе со своими друзьями.
Выпили они и решили охотиться на бедную Лебедь. А рыбак настолько пьян был, что упал в забытье. А когда проснулся, не увидел он птицы своей. Лежала лишь девушка со стрелой в груди. Понял мужчина тогда, что была его жена заколдована. Стал он с тех пор тосковать и жить в одиночестве в лесу.
Короткая сказка для любимой девушки перед сном
Жила была девушка по имени Фея. Собирала она как-то в лесу землянику и встретила принца. Посмотрели они друг другу в глаза и влюбились.
Разозлился король, когда узнал об этом, и посадил Фею в самую высокую башню королевства. Он сказал, что выпустит девушку, только если принц женится на принцессе.
Выкрал юноша любимую и убежали они в лес, но вдруг услышали погоню. Попросили они тогда помощи у нимф. Сказали им нимфы сброситься с высокой горы — те так и сделали. Прискакали всадники, взглянули с обрыва и увидели лишь мертвые тела, и уехали они тогда ни с чем.
Вдруг тела исчезли, и появились на их месте два цветка, в бутонах которых были два маленьких человечка — принц и Фея. С тех пор они живут в том лесу и выполняют желания встретившихся им странников.
«Небожитель»
Заболела как-то у крестьянина дочь. Позвал он небожителя, чтобы тот вылечил ее. С тех пор стал парень частым гостем у крестьянина, пил, ел у него и отдыхал.
Понял небожитель, что хорошо иметь много денег, и стал продавать свои снадобья теперь и лечить людей за монеты. Узнали про это на небе и отругали его, лишили волшебных сил и отправили на землю жить.
Поселился тогда небожитель у берега реки и стал обрабатывать землю, чтобы прокормиться. Взял он в жены крестьянскую дочь, и стали они жить вместе, нарожав много детей.
Стали в ту местность съезжаться много людей, и выросло там селение. Земля тут считалась очень счастливой, ведь тут поселился небожитель.
«Любовь принцессы»
Это еще одна сказка. Перед сном любимой девушке ее можно рассказать, чтобы она быстрей уснула.
Жила-была принцесса, которая мечтала о большой любви. Однажды король созвал принцев из соседних государств и устроил пир. Но не понравился девушке ни один молодой человек, так как думали они только о власти и деньгах.
Танцуя, увидела принцесса прекрасного юношу, который оказался слугой, и влюбилась в него.
На следующий день принцесса вышла прогуляться по саду и встретила понравившегося парня. Они стояли друг напротив друга и не решались вымолвить ни слова. Наконец влюбленные заговорили и решили сбежать в лес и построить там хижину. В лесу от любви стало светлее, и животные в благодарность стали приходить к сверкающей хижине и приносить к ней еду: орешки, ягоды, мед.
Король искал девушку повсюду и не мог успокоиться. Найдя ее в лесу, он хотел посадить слугу в тюрьму. Но увидел старик, как счастлива его дочь и как она любит мужчину. Сжалился тогда отец над молодыми и разрешил им жить вместе. И поженились тогда влюбленные.
Вот такие грустные и смешные сказки девушке перед сном можно рассказать.
Татьяна Антре — Романтические сказки на ночь (сборник)
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Описание книги «Романтические сказки на ночь (сборник)»
Описание и краткое содержание «Романтические сказки на ночь (сборник)» читать бесплатно онлайн.
Сказки – это такие незамысловатые истории, которые описываются особым языком, как будто ты маленький. Но от этого тебе совсем не обидно, потому что создаётся впечатление, что у вас с автором есть какая-то необыкновенная тайна, о которой тебе обязательно поведают.
Мои сказки очень романтичны и, возможно, кто-то скажет – идеалистичны. Совершенно с вами соглашусь. Но если у вас имеются свои идеалы – значит, вам есть к чему стремиться. Вы на верном пути. Ведь только чуткое сердце подскажет, куда держать путь, во что верить и как себя вести в любой ситуации.
Романтические сказки на ночь
С детства очень люблю сказки. Наверно, самые любимые из них: азербайджанские – в них столько чувств и романтики, что каждую из них обязательно хотелось дослушать до конца. Вот теперь я выросла, а любовь к загадочным волшебным историям так и осталась со мной.
Сказки – это такие незамысловатые истории, которые описываются особым языком, как будто ты маленький. Но от этого тебе совсем не обидно, потому что создаётся впечатление, что у вас с автором есть какая-то необыкновенная тайна, о которой тебе обязательно поведают.
Я восхищаюсь окружающим меня миром, люблю людей, которые в нём живут. Мне нравится в каждой, на первый взгляд, неприметной вещи, находить что-то неповторимое – то, чего никто раньше не замечал (а может просто не хотел сам себе в этом признаваться?).
Сказки не так уж эфемерны, как вам может показаться на первый взгляд. Ведь если вы никогда собственными глазами не видели планету Сатурн (картинки и даже видео не считаются, ведь в наше время всё можно подделать и смонтировать) – это не значит, что её не существует. Так и с любой “волшебной” историей. Конечно, в ней много разных эпитетов, метафор и “ма-а-леньких” преувеличений, но сама её суть всегда очень правдива.
Читая или слушая любые сказочные истории, мы, незаметно для себя, невольно погружаемся в их сюжет. Это развивает в нас воображение, заставляет размышлять.
Мои сказки очень романтичны и, возможно, кто-то скажет – идеалистичны. Совершенно с вами соглашусь. Но если у вас имеются свои идеалы – значит, вам есть к чему стремиться. Вы на верном пути. Ведь только чуткое сердце подскажет, куда держать путь, во что верить и как себя вести в любой ситуации.
Верьте в себя! Доверяйте себе! Смело творите своё будущее, ведь оно начинается здесь и сейчас.
Сказка делает лучше и добрее. Она вселяет в человека надежду на лучшее, заставляет внимательнее присмотреться к окружающему миру. Ведь в жизни так много интересного, необъяснимого и очень-очень трогательного.
И кто сказал, что сказки можно читать только детям?! Почему бы не рассказать перед сном красивую романтическую историю своей любимой (любимому). Ей (ему) будет очень приятно.
А теперь устраиваемся поудобнее и погружаемся в волшебный мир романтических сказок, где любые преграды преодолимы на пути к исполнению самых заветных желаний.
Маленькая яркая звёздочка
Любимая… Мой маленький Лучик Света… Моя Принцесса! Я так рад, что мы с тобой вместе.
Так приятно ощущать рядом с собой такое родное, тёплое хрупкое тельце. Чувствовать твоё дыхание. Вдыхать аромат твоих волос…
Я почти шепчу тебе, чтобы не спугнуть твою сладкую полудрёму.
Ты улыбаешься моим словам – и моё сердце начинает биться ещё сильнее.
Я благодарен тебе, что так внезапно ворвалась в мою жизнь, очаровав меня. Теперь все мои мысли только о тебе. И всё, что я делаю – для тебя.
А пока ты прикрыла свои глазки, наслаждаясь словами, которые я шепчу тебе на ушко, – я расскажу тебе волшебную сказку.
Жила-была маленькая, но очень яркая звёздочка. Она была такой красивой – почти бриллиантовой на вид.
Ей очень нравилось появляться на небе, когда солнце заходило за горизонт. Она считала, что приносит огромную пользу, освещая Землю по ночам. Хотя её подруги, соседствовавшие с ней рядом на небе, и воспринимали это, как должное.
Звёздочка очень старалась светить ярче всех, за исключением, конечно, луны. Ведь для неё было очень важно приносить пользу людям. Эта малышка очень радовалась, когда, как она сама считала, помогала найти дорогу домой заблудившемуся вечернему путнику. Или если какой-либо человечек не мог уснуть – он имел возможность полюбоваться ей через окно, надеясь на что-то хорошее, глубоко в своих потаённых мыслях.
Но в последнее время она стала ощущать, что что-то не так. Что-то омрачало радостные мысли маленькой звёздочки.
Она стала раздумывать над тем, что же её так опечалило.
И тут маленькая яркая звёздочка поняла, что ей очень жалко красивую девушку с золотисто-рыжими шелковистыми волосами. Каждый вечер малышка наблюдала, как девушка сидела на подоконнике, обратив свой печальный взгляд в небо.
Маленькой звёздочке очень хотелось помочь незнакомке, но она пока что не знала, как.
От своих небесных подруг она услышала одну легенду о том, что когда падает с неба звезда, люди загадывают желание – и оно обязательно сбудется.
– Но ведь ты тогда погибнешь… – опечалились её подруги.
– Зато я принесу огромную пользу! – радостно ответила она.
Маленькая звёздочка очень хотела помочь печальной девушке у окна, ради этого она даже готова была отдать свою жизнь.
Посмотрев в последний раз на красивую рыжеволосую девушку, звёздочка, отколовшись от неба, начала стремительно падать вниз. Она уже больше ничего не ощущала, кроме шума её собственного полёта…
И тут, внезапно, её охватила непередаваемая всепоглощающая неистовая радость – это девушка воспользовалась моментом и загадала своё заветное желание. Маленькая звёздочка была очень рада, что смогла помочь красивой незнакомке. Теперь эта малышка знала, что выполнила своё истинное предназначение. Она, где-то глубоко внутри, ощутила успокоение. Это последнее, о чём подумала звёздочка, прежде чем исчезнуть в небытие…
Поступок звёздочки не пропал даром – желание незнакомки вскоре исполнилось…
А на небе появилась ещё одна маленькая звёздочка, ещё ярче прежней…
Кто знает, может именно она сможет исполнить какое-нибудь из твоих сокровенных желаний, Любимая…
Ты уже спишь, Моя Прелесть… Я поцелую тебя в макушку, нежно прикоснусь губами к твоим векам и тоже усну, жадно укутав тебя в своих объятиях, охраняя твой священный сон…
Сладких снов, Мой Ангел.
Маленькое новогоднее чудо
В этом году зима была особенно красивой: деревья и крыши домов были укутаны снегом, переливаясь серебром в нежных лучах солнца. Сегодня был последний день уходящего года.
У окна сидела девушка, вглядываясь в пушистые хлопья падающего снега. У неё были длинные тёмно-каштановые волнистые волосы и изящная фигура. Солнце слепило её голубые глаза, но прозрачные кристаллики слёз медленно стекали по её побледневшим щекам совершенно по другой причине. Сегодня Лиле придётся отмечать любимый праздник совершенно одной…
Казалось, они поссорились с Дэном уже очень давно – она уже и не помнит, сколько ночей подряд проплакала в подушку. Но прошло всего две недели с тех пор, как он ушёл, громко хлопнув дверью – она тогда аж подпрыгнула от этого звука.
Из-за чего они поссорились, уже и не вспомнишь. Знаете, бывает “вдребезги” разругаешься с любимым, твёрдо веря, что виноват, конечно, ОН. Но, потом, проходит некоторое время и уже не до конца понимаешь: “А что это было?” Вот и Лиля теперь находилась в таком же состоянии. Она бы уже и рада извиниться первой, вот только он не отвечает на телефонные звонки, да и дома у него никто не открывает. Но девушка успокаивала себя тем, что она хотя бы попыталась исправить ситуацию.
Сейчас она сидела одна в квартире, которую ОНИ вместе украшали с такой нежностью и любовью. Она не хотела идти отмечать Новый год к друзьям, ведь этот праздник был для неё очень личным…
Они с Дэном познакомились за неделю до Нового года, ещё когда она училась в 5-м классе. Лиля в тот день шла с подружками домой после уроков. Девчонки весело общались, делясь своими ожиданиями, что кому подарят на праздник. Как вдруг, девочка неожиданно ощутила резкую боль в голове от удара тупым предметом, и её затылок быстро начал холодеть. Лиля не удержала равновесие и упала. Рядом с ней утонул в сугробе снежок, наконец-то отлипший от её макушки.
Внезапно, рядом с ней оказался высокий симпатичный мальчик со светло-каштановыми волосами и глазами цвета мёда.
– Извини, я не хотел в тебя попасть, – сказал он, виновато опустив свои чёрные пушистые ресницы.
Лиля от растерянности не могла ни пошевелиться, ни что-нибудь сказать в ответ. Тогда парень протянул ей свою руку, предусмотрительно освободив её от заснеженной перчатки и сказал:
– Давай я помогу тебе подняться.
Лилины подружки хихикали и перешёптывались друг с дружкой, кружком обступив образовавшуюся парочку.
– Меня зовут Денис, но друзья называют меня Дэном, – сказал молодой человек, помогая девушке отряхнуть снег с одежды.
– А я – Лиля, – наконец-то смогла ответить она.
Молодой человек вызвался помочь девушке, пострадавшей от его снежка, отведя её домой и удостовериться, что с ней всё будет в порядке. Лиля попрощалась со своими завидующими подругами, а Дэн – с мальчиком, с которым играл.
– Как такой прелестной и хрупкой особе удаётся тащить такой тяжеленный рюкзак? – удивился парень, поднимая её вещи.
Лиля любила учиться и каждый день брала с собой в школу все книги, которые ей могли понадобиться. Она считала это абсолютно нормальным.
Источники:
http://love.a-angel.ru/rasskazy/na-noch.html
http://fb.ru/article/474240/skazka-pered-snom-dlya-lyubimoy-devushki-romanticheskie-skazki-pro-lyubov
http://www.libfox.ru/626576-tatyana-antre-romanticheskie-skazki-na-noch-sbornik.html
Добро пожаловать на сайт сказок народов мира тысяча и одна ночь — skazka-online.com, что же такое сказка?
Ровный золотистый свет луны заливал высокий дом, стоящий на сваях, как на ходулях, освещал ребятишек и взрослых, сидящих на высоком помосте — открытом крыльце — вокруг старого Тхыонга, деда-сказочника. Невдалеке сквозь тропическую ночь скорее угадывались, чем виднелись силуэты невысоких, сгорбленных, как черепахи, вьетнамских гор. Размеренно и напевно лилась речь — дед рассказывал сказки.
В них, как и в сказках всех народов мира, жила дерзновенная мечта человека о счастье, о чудесных предметах и чудесах: ковре-самолете и тысячемильных туфлях, о дворцах, возникающих по волшебству, и о необыкновенных, огромных рисовых зернах.
Сказка — удивительное творение человеческого гения, она возвышает человека, радует его, дает веру в свои силы, в будущее, увлекает достижимостью того, что кажется вроде бы совершенно невозможным…
Наутро я прощался с дедом Тхыонгом, и еще долго слышались мне мелодичные и величавые звуки гонга, доносившиеся из его дома, где собрались люди по случаю отъезда советско-вьетнамской экспедиции фольклористов.
Конечно, сказки слушали и слушают и в русских избах, и в африканских хижинах, крытых пальмовыми листьями. Словом, всюду. Но теперь, чтобы познакомиться со сказками почти любого народа мира, не обязательно слушать сказочника, достаточно протянуть руку к полке с книгами: ныне эти сказки переведены на многие языки, стали осознанно важным явлением мировой культуры, без которого она оказалась бы далеко не полной, а детство каждого из нас — лишенным чего-то важного.
Но так было далеко не всегда, и Пушкин в 1824 году в своем письме из ссылки — села Михайловского — сетовал и восхищался: «Вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»
Разумеется, что сказки, оказавшись зафиксированными в книге, вышедшей многотысячным тиражом, сохранятся для грядущих поколений. Их прочтут и те, кто никогда в жизни не увидит сказочника или сказочницу. Но, не будучи свидетелями мастерского исполнения таких сказочников, как дед Тхыонг, мы многое потеряем. Ведь дед и напевно декламировал, и подражал гомону птиц, рокоту горных потоков, рычанию тигров и трубным звукам слонов. Он имитировал шум джунглей, крик обезьян, звон ручья. Словом, это был своеобразный театр одного актера, тем более что сказочник дополнял выразительность своего выступления еще и жестом. О том, сколь важную роль в жизни людей играло устное творчество, говорит тот факт, что в пантеоны местных культов разных народов входили боги или духи — покровители певцов, сказителей и сказочников.
Фольклор, таким образом, в отличие от литературы, искусство не только словесное. Оно включает в себя жест, элементы театральной игры, мелодию, пение. Это искусство многосоставное, синтетическое. Кроме того, это искусство коллективное, потому что фольклорное произведение создается в народе, передается и шлифуется на протяжении долгого времени. А сказочник — не автор, а исполнитель сказки, хотя он, конечно, в меру своего таланта вносит в сказку нечто новое, обогащает ее. Поэтому у сказки есть много вариантов, но нет, как у литературного произведения, единственного, установленного волей автора канонического текста , который один только и должен быть представлен читателю.
Очень важно заметить, что сказочник основывается на традиции рассказывания и следует ей: попытайся он нарушить традицию, отойти от нее — слушатель тотчас уловит искусственность, фальшь.
Что же такое сказка? Чем она отличается от мифа, легенды, предания?
Мифами обычно считают сказания, в которых передаются представления людей первобытного общества и древности о происхождении мира и всего мироздания, всего живого на земле, о различных явлениях природы, о божествах, духах и обожествленных героях. Мифы дают объяснение — но объяснение фантастическое — происхождению элементов мироздания, Солнца, Луны и звезд, рассказывают, как появились на земле народы.
Таков миф африканских бушменов «Как девушка сделала звезды» об удивительных временах «первотворения» и удивительной девушке — видимо, духе, участвовавшем в сотворении Вселенной. «Взяла она однажды горсть золы из костра и забросила ее на небо. Зола рассыпалась там, и по небу пролегла звездная дорога». И далее от вопросов мироздания сказка поворачивается к бытовой ситуации: «С тех пор эта яркая звездная дорога ночью освещает землю мягким светом, чтобы люди возвращались домой не в полной темноте и находили свой дом».
Надо сказать, что в данном сборнике, несколько упрощая и отступая от научной строгости, мы особо не выделяем мифы.
Очень близки к мифам многие из фольклорных произведений народов Африки, Австралии и Океании, коренного населения Америки, представленные в этой книге. Не просто мифология, ее образы, мотивы, но и самый ее дух пронизывает фольклор этих народов, свидетельствует о его архаичности, о том, что он находится на сравнительно ранних этапах развития, хотя его познавательная и художественная ценность несомненна. К тому же мифы у всех этих народов — явление живое: как их рассказывают, можно услышать и сейчас.
Время действия мифов обычно относят к далеким-далеким временам, когда, как думали люди, мир, Вселенная еще не сформировались. Поэтому мы встречаем такие зачины: «Когда мир был молодым, ночи не было, и индейцы племени мауэ никогда не спали…» Или из сказки аборигенов (коренных жителей) Австралии: «Когда мир был совсем юным, огня у людей не было…»
Так как мифы — прежде всего фантастические повествования о том, откуда появились небесные светила, явления природы, сама земля, человек, огонь, различные культурные блага: орудия труда, культурные растения, навыки, а также животные, насекомые, рыбы и т. д.,— то происхождение всего этого в мифе объясняется каким-нибудь случаем, каким-нибудь событием из далеких времен мифического «первотворения».
Так, в сказке бушменов говорится, что прежде солнце было человеком, старичком, который любил прилечь, и тогда светло становилось только вокруг его дома, а весь мир погружался во мрак. Поэтому одна женщина надумала послать своих детей к человеку-солнцу, чтобы они подняли его и забросили на небо. Или, например, вот как объясняют в мифе африканской народности сото тот факт, что у людей разных рас и народов кожа бывает разного цвета.
Оказывается, когда-то люди жили одной семьей в пещере первого человека по имени Лове. Но однажды они перессорились, затеяли драку и убили любимого сына Лове, тогда Лове прогнал их из своей пещеры. Люди вышли и побрели под жарким солнцем. Оно их опалило так, что некоторые стали темными, другие совсем черными. Кстати, мотив происхождения человека из земли, норы или пещеры — один из наиболее древних, так же как происхождение из термитника — гнезда муравьев-термитов. «Самые первые люди вышли из термитника,— рассказывают африканцы народности акамба,— это были мужчина и его жена и еще муж с женой».
Впрочем, в африканском фольклоре мифы о сотворении Вселенной, небесных светил, Земли занимают сравнительно скромное место. Гораздо больше мифов, устремленных к самому человеку, вроде только что рассказанного, о происхождении культурных благ, навыков и т. д.
Наиболее архаичными считаются мифы и фольклор аборигенов Австралии, которые еще недавно жили первобытнообщинным строем и до сих пор цепко держатся за свои установления, обычаи и привычки, то есть за свою культуру, в которую органически входят прежде всего мифы.
Это мифы, рассказывающие о потопе и землетрясении («Великая тряска и большая вода»), о Солнце, о том, как появилась на небе Луна, откуда взялись звери, птицы и рыбы, о том, откуда у австралийцев появился бумеранг — гениальное изобретение первобытных людей, умело изогнутая палка, которая возвращается к человеку, бросившему ее. Замечательно представление аборигенов Австралии о так называемом «времени сновидений» — этом мифическом времени, когда создавался мир. Интересно, что оно, по представлению аборигенов, способно возвратиться к людям во сне: на то оно и «время сновидений». Таковы для австралийцев влияние и сила мифа.
У африканских народов обращают на себя внимание мифические персонажи, которые представляют собой персонификацию — обожествление — небесных или атмосферных явлений. Африканцы рассказывают о могущественном боге Маву. Когда-то Маву жил среди людей и небо было так близко, что его можно было потрогать рукой. Но однажды женщина плеснула горячей кашей прямо в небо и попала Маву в лицо. С тех пор Маву ушел высоко и утащил за собой небо. Сходный миф имеется и у ряда народов Азии.
Но заметим, что, судя по другим мифам и сказкам, Маву еще и первопредок богов. А первопредком людей у ряда народов Африки считается божество дождя и грозы Леза, которого представляли небесным существом: голосом у него был гром, а глазами — звезды. Он же выполняет роль культурного героя, посылающего людям семена культурных растений.
Но в фольклоре разных народов в паре с серьезным и положительным культурным героем действует персонаж не очень серьезный, иногда плутоватый, любопытный или рассеянный, порой даже вороватый, который как бы подрывает усилия положительного культурного героя. Нечто похожее наблюдаем мы в сказке африканцев каонде «Три калебасы».
Первым на земле людям Леза отправил с птицей Мийимбу три плотно закрытые калебасы (полые сушеные тыквы, служившие сосудами) с наказом ни в коем случае их не открывать. Но по дороге птицу Мийимбу одолевает любопытство, она нарушает запрет, открывает калебасы, в двух обнаруживает семена, а из третьей посыпались болезни и смерть, хищные звери и опасные ядовитые змеи.
Персонажи, которые, подобно птице Мийимбу, из озорства или любопытства портят дело серьезному культурному герою, могут быть зверями или выступать в облике человека.
Непосредственно с мифологией связаны этиологические (говорящие о происхождении чего-либо) концовки сказок о животных. Например, сказка полинезийцев Гавайских островов «Похищение огня», в которой рассказывается, что курочка не сразу открыла полубогу по имени Мауи тайну добывания огня трением, заканчивается так: «Мауи был все-таки сердит на птицу: зачем она гоняла его… и он прижег огнем гребешок курочки. С тех пор гребешки у кур стали красными».
Впрочем, вся эта сказка целиком связана с мифологическим началом — говорит о происхождении навыка добывания огня трением с помощью деревянной палочки.
Мауи же отнюдь не эпизодический, а, скорее, один из центральных персонажей в полинезийском фольклоре: он культурный герой (то есть тот, кто добывает людям, как Прометей огонь, культурные блага и разные навыки) и участник мифического «первотворения». Вокруг культурного героя циклизуются мифы и сказки Полинезии — черта, характерная для архаического фольклора.
Это Мауи вылавливает удочкой острова из океана, поднимает небесный свод, добывает злаки и т. д. Заодно он, как мы уже знаем, украшает курочку кроваво-красным гребнем. Видимо, эта на первый взгляд неожиданная связь курочки с огнем восходит к представлению о петухе в качестве символа солнца. Ведь кто же, как не он, своим «кукареку» возвещает скорый рассвет и появление дневного светила, которое в Полинезии встает из пучин океана?
А в сказке африканцев «Почему обезьяна живет на деревьях» используется широко известный мотив вражды разных животных (здесь речь идет о лесном коте и обезьяне), для того чтобы в заключение дать «объяснение»: «Вот с тех самых пор обезьяна живет на деревьях и не любит ходить по земле. Это потому, что она очень боится лесного кота». Конечно, миф здесь уже уступает место поэтическому вымыслу.
В отличие от мифов, легенды и предания обращены к истории — основанию государств, городов, судьбе исторических лиц, сражений и т. п. Сказкой же принято называть устный рассказ волшебного, приключенческого или бытового характера с установкой на вымысел.
Сказка — это рассказ о заведомо невозможном. Последняя черта особенно важна — в сказке обязательно есть фантастическое, неправдоподобное: животные там разговаривают и часто помогают герою; обыкновенные на первый взгляд предметы, вроде старой лампы Аладдина, оказываются волшебными и т. п. Недаром известная русская присказка гласит, что «Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок». Без фантастики не бывает сказки, а нередко она еще и поучительна, и «добрые молодцы» действительно могут извлечь из нее для себя жизненный урок — урок нравственности, доброты, честности, ума и иной раз хитроумия, без которого, бывает, никак не выпутаться из беды. Давно замечены черты большого сходства в сказках народов, живущих в разных уголках Азии, Европы, Африки. Иной раз это попросту недавние заимствования. Так, превратились в сказки и стали передаваться изустно некоторые басни Лафонтена на Мадагаскаре и во Вьетнаме, после того как их перевели на малагасийский и вьетнамский языки. Французский фольклорист Г. Ферран с удивлением сообщал, что на Мадагаскаре в конце прошлого века он записал сказку «Лягушки, захотевшие иметь правителя» от неграмотного старика, который никак не мог прочитать Лафонтена даже в переводе, хотя его сказка, ее персонажи, сюжетные ходы и мотивы поразительно напоминали басню Лафонтена «Лягушки, просившие, чтобы им дали короля». Конечно, некоторые подробности, чтобы приспособиться к пониманию жителей Мадагаскара, были изменены. Стихотворная басня Лафонтена перелагалась малагасийским сказочником в прозе. Но это случай относительно ясный и простой.
А вот весьма популярных сказок, напоминающих «Золушку» из знаменитого сборника французских сказок Шарля Перро (1628—1703), насчитывается по всему миру не менее трехсот пятидесяти, и во многих из них фигурирует потерянная туфелька. Есть она и в сказках этого типа, которые читатель найдет в данном сборнике — «Золотая туфелька» (Вьетнам) и «Кхончхи и Пхатчхи» (Корея). Правда, героиня корейской сказки, конечно же, обладательница не золотой туфельки, а котсин — обычной в Корее матерчатой туфли, расшитой цветными узорами. У некоторых народов Юго-Восточной Азии, которые не пользуются обувью, туфельки в сказке может и не быть, как нет ее в английской версии — сказке «Тростниковая Шапка», где фигурирует колечко. Но вообще-то туфелька в сказке появилась не случайно: сказка оканчивается женитьбой, а при свадебном обряде у ряда народов обязательно присутствовала туфелька (отсюда, вероятно, и выражение «муж-подкаблучник»). Кстати, и колечко у европейских народов — непременный атрибут на свадьбе.
Нам важно заметить, что при всем неоспоримом сходстве у сказок типа «Золушка» — и французской, и корейской — сюжеты не вполне совпадают, есть расхождения в содержании, обрисовке образов, что связано с особенностями общественных и семейных отношений, быта, фольклорных традиций каждого народа.
В сборнике мы приводим индийскую сказку «Золотая рыба», записанную в глухом уголке Центральной Индии. Каждый, кто читал или слышал чудную пушкинскую «Сказку о рыбаке и рыбке», моментально уловит нечто хорошо известное. И безвольный, хотя и добрый, старик («муж-подкаблучник»), и сварливая, жадная до почестей и богатства старуха, и золотая рыба (а не пушкинская золотая рыбка), доставляющая блага и высокие титулы,— все это удивительно нам знакомо по сказке великого русского поэта. Более того, ученые утверждают, что сказка о золотой рыбке бытует чуть ли не повсюду в Европе, в Латинской Америке и Канаде, куда ее, наверное, принесли переселенцы из Европы, известна она также в Индонезии и Африке.
Те, кто читал немецкие сказки братьев Гримм, хорошо помнят трех чудо-мастеров, достигших невероятных успехов в своем мастерстве. Один из них, парикмахер, побрил на ходу бежавшего во всю прыть зайца, другой… Впрочем, не станем перелагать эту знаменитую историю, а только скажем, что она очень популярна в фольклоре народов Европы и Азии. Ее самая ранняя запись обнаружена в собрании древнеиндийских повествований «Двадцать пять рассказов Веталы». Русский фольклорист прошлого века В. Ф. Миллер (1848—1913), который записал сказку со сходным сюжетом у чеченцев, заметил, что она представилась ему «как бы затрепанным листом из старинной книги, занесенным в глухие ущелья Кавказского хребта».
В. Ф. Миллер не придавал значения различиям в содержании этих сказок.
Между тем, если мы возьмем вьетнамскую сказку «Трое умельцев», то увидим, что она отличается от древнеиндийской не только национальными чертами: в ней, например, мы находим мотив выбора зятя, распространенный в фольклоре Вьетнама (отец невесты подбирает для дочери жениха). В древнеиндийской же сказке говорится о желании невесты выбрать, в соответствии с сословными представлениями, «доблестного мужа». Но вьетнамская сказка утверждает иной идеал, а именно народный идеал искусного труженика. Отец красавицы рассуждает так: «Не к лицу моей дочери быть женой чиновного правителя или богатея. Она выйдет замуж за того, кто в своем ремесле непревзойденным мастером будет».
В древнеиндийской сказке фигурируют три героя: лучник (воин), ведун (прорицатель) и человек, сделавший колесницу, которая «в задуманном направлении по воздуху едет»; во вьетнамской — это меткий стрелок (охотник), ныряльщик (рыбак; рыболовство — исконное занятие вьетнамцев) и лекарь.
Как же объяснить замеченные сходства и различия? Над таким вопросом задумывались ученые давно и еще в прошлом столетии выдвинули несколько теорий.
Сначала появилась так называемая мифологическая школа, у истоков которой стояли знаменитые собиратели немецкого фольклора братья Гримм (Якоб, 1785—1863, и Вильгельм, 1786—1859); в России эту теорию разрабатывали А. Н. Афанасьев (1826—1871), известный собиратель русских сказок, и Ф. И. Буслаев (1818—1897). В те времена ученые сделали поразительное открытие: они установили родство большинства европейских языков и языков Индии и Ирана. Эту общность они назвали индоевропейской языковой семьей. Поэтому языковеды тогда ставили перед собой задачу восстановить доисторический «праязык», а фольклористы стремились реконструировать «пра-миф», общий исток мифологии всех индоевропейских народов. Этот «прамиф», как полагали ученые, поможет объяснить также и сходство сказок.
Мифологическая школа немало сделала в науке для сбора сравнительного материала, но многие ее отправные моменты оказались спорными, а идеи ложными. Сведение всего богатства фольклора к мифу, древнейшим религиозным представлениям, невнимание к жизни современного крестьянства, в среде которого развивался и бытовал фольклор,— все это подрывало основы мифологической школы.
Другая теория, теория заимствования, во многом основывалась на изучении путей распространения древнеиндийских сказочных сборников, особенно «Панчатантры» (III—IV вв.), попавшей в средние века через Переднюю Азию в Европу и на Русь. Наиболее видными сторонниками теории заимствования были немецкий индолог Т. Бенфей (1809—1881) на Западе, а в России А. Н. Пыпин (1833—1904) и В. Ф. Миллер. Знакомство с богатством индийских сказок навело ученых на мысль об Индии как о родине сказок, откуда сказки отправились в странствование по всему миру. Эта теория видела единственную причину сходства сюжетов и мотивов сказок разных народов в заимствовании. В этом была ее односторонность, так как факты говорили о том, что совпадения и сходства наблюдаются в сказках таких народов, которые, по всей вероятности, контактов между собой не имели.
И наконец, во второй половине прошлого века сходные явления в фольклоре разных народов некоторые ученые стали объяснять сходством условий жизни и психологии людей. Эта теория выросла из исследования духовной и материальной культуры, общественных отношений отсталых народов, находившихся на ранних ступенях развития. Эта теория получила название этнографической.
Советская наука о фольклоре — новый этап в развитии фольклористики. Советские ученые не только проводят сейчас поистине гигантскую работу по собиранию и публикации произведений фольклора народов России и зарубежных стран. Они стремятся осмыслить весь этот богатейший материал, вооружившись марксистским пониманием законов истории человеческого общества и истории его культуры.
Народы мира живут на одной планете, развиваются по общим законам истории, как бы ни были своеобразны пути и судьбы каждого из них, условия обитания, языки. В сходстве исторической народной жизни, очевидно, и следует искать ответ на вопрос о том, в чем же причины похожести, близости сказок народов, живущих на разных континентах, и в чем причины усвоения заимствованных сказок.
Важным условием заимствования можно считать «встречное течение», когда в фольклоре, который заимствует, уже есть нечто похожее, хотя и более элементарное и не столь выдающееся по художественным достоинствам.
Говоря о сказках разных народов со сходными сюжетами, необходимо отметить три основных случая. Во-первых, сказки формируются в среде какого-либо народа, а потом перемещаются в другие страны, впитывают воздействие местной фольклорной традиции (например, традиционные зачины, мотивы, манеру обрисовки сказочного образа и т. д.), приспосабливаются к местным обычаям, впитывают местный колорит. Во-вторых, есть сходные сказки, которые возникают независимо друг от друга в разных странах в силу общности быта, психологии, условий и законов социально-исторического развития народов. Эти сказки имеют черты сходства, но они не заимствованы, заимствованы лишь эпизоды и подробности. При этом следует иметь в виду, что, несомненно, прав выдающийся русский ученый академик А. Н. Ве-селовский (1838—1906), который считал, что сходством условий можно объяснить лишь сходство элементарных смысловых единиц содержания, но никак не сложных своеобразных построений, которые образуют сюжеты волшебных сказок. И наконец, в-третьих, сказки могут передаваться и через книгу, в пользу чего свидетельствуют факты, о которых говорилось выше, а именно то, что случилось с баснями Лафонтена на Мадагаскаре и во Вьетнаме.
Сказка ярче и показательнее, чем другие жанры устного народного поэтического творчества, одновременно демонстрирует национальное своеобразие фольклора и его единство во всемирном масштабе, открывает общие черты, присущие человеку и человечеству, в основе исторического развития которого лежат общие законы.
Сказка — поэтический вымысел, и ее герои часто живут и действуют в некоем особом «сказочном» времени, а то и в особом «сказочном» пространстве («тридевятом государстве»). Хотя «сказочное» время очень похоже на то, в котором живет сказочник, но все-таки оно особое, сказочное. Поэтому сказка нередко начинается с традиционных зачинов типа: «Во времена давние-стародавние…», «Давно это было…» и т. п., которые имеют очень важное значение для создания «сказочной» атмосферы. Чтобы указать на давность, на удаленность «сказочного» времени, сказочник прибегает к усложненным зачинам: «Это было в те далекие времена, когда тигр умел курить, а животные — говорить человеческим голосом». Зачины готовят нас к восприятию сказки и переносят в сказочный мир.
Сказки, как и другие произведения фольклора, передаются из уст в уста: нынешний слушатель, который сейчас напряженно внимает сказителю, завтра расскажет, быть может, это же, но в своем собственном толковании, в своем варианте. В Монголии мне довелось слышать сказание «Пламя в груди», которое рассказывал старый сказитель Чойнхор в присутствии другого, более молодого сказителя. Вскоре молодой сказитель, который впервые познакомился тогда с произведением, уже рассказывал сказание, а потом оно с его слов было записано монгольскими учеными.
Наиболее устойчивым при этих передачах остается сюжет сказки, обрисовка основных героев.
Национальные черты сказки определяются в немалой мере фольклорными традициями народа, присущим ему особым поэтическим взглядом. В русских сказках, как и в сказках ряда европейских народов, дракон (Змей Горыныч), например, предстает как злое безобразное чудовище, которое приносит горе, похищает людей и т. п., а у народов Дальнего Востока и Вьетнама он положительный персонаж и имеет величавый облик, внушающий всяческое почтение. Дело в том, что у народов Восточной Азии в основе этого образа, который стал впоследствии символом государя, верховного правителя, лежит божество, которое ведало дождем. Дождь же всегда был первейшей заботой земледельцев, земледельческих народов, благом для их полей, страдающих от засухи.
В сказках нашел отражение животный и растительный мир той страны, где эти сказки появились. Мы не удивляемся, встречая в сказках народов тропических стран таких персонажей, как тигр, обезьяна, крокодил, слон и прочие экзотические животные, а в сказках северных народов — зверей, которые обитают в умеренной или холодной климатической зоне. Впрочем, может случиться, что в сказке из Монголии, страны, в которой львы никогда не водились, читатель встретит именно этот персонаж. В таких случаях мы имеем дело с результатом контакта культур: в монгольскую сказку лев пришел из Индии и, вероятно, через книги.
В сказках мы найдем предметы национального быта, одежды, обнаружим обычаи народа и, самое главное, черты национальной психологии, национальные сословно-психологические типажи в сказочном варианте. Сказки Мадагаскара, например, не знают героических образов в силу того, что малагасийцы, островной народ, почти не воевали в своей истории и лишены воинственности. В сказках разных народов действуют короли и цари, вожди племен и визири (министры), янбаны (помещики) и хакимы (правители и судьи), представители образованного сословия времен средневековья и служители разных религий: попы, католические ксёндзы, муллы, шейхи, индийские брахманы и буддийские монахи. Впрочем, мы всегда должны помнить, что эти образы сказочные, и добрый, справедливый царь из сказки — сказочная идеализация, а не прямое отражение того, что существовало в действительности.
Впрочем, и животные — герои сказок — напоминают и своей речью, и поведением людей той страны, где бытуют эти сказки. Иначе и быть не может, так как сказка всегда была отражением народной жизни в ее динамике, своеобразным зеркалом народного сознания.
Принято выделять сказки о животных, волшебные и бытовые сказки.
Сказки о животных возникли в глубокой древности, и сначала они были связаны с хозяйственными заботами первобытного человека — рыболова и охотника, вся жизнь и судьба которого зависела от его охотничьей удачи. Герои в этих сказках — животные, а в самих сказках сохранились следы первобытных представлений, в частности тотемизма, который основывался на вере в родственные связи человека и животных. Первобытный человек одухотворял все окружающее, наделял своими способностями и свойствами, «очеловечивал» зверей. И они в сказках разговаривают друг с другом, понимают людскую речь.
Они представлялись первобытному сознанию перевоплотившимися духами, божествами.
Например, в сказке народности ма, живущей в Юго-Восточной Азии, «Влюбчивый павлин» главный герой — птица в ярком оперении — собственно, и есть такое перевоплотившееся божество. Правда, человек — охотник оказывается куда, сообразительнее божества — павлина, в конце концов попадающего в расставленную ему западню. Подобные сказки встречаются у народов, которые живут в глухих лесных уголках и жизнь которых связана с охотничьим промыслом, с дикой природой.
Сохранилось немало легендарных сказок, объясняющих, конечно, по-сказочному — ссорами и дружбой зверей, различными случайностями и приключениями,— почему у животных нет тех или иных частей тела, почему, к примеру, у их хвоста, носа такая форма, почему они так окрашены и т. п. В качестве примера можно назвать индонезийскую сказку «Почему у медведя короткий хвост», филиппинскую сказку «Цапля и буйвол», африканскую «Почему у свиньи рыло вытянутое» и др.
Сказки объясняют происхождение тех или иных повадок у зверей. В среде рыбаков и охотников возникают сказки о том, откуда пошли приемы добычи промысловых животных. Конечно, осьминог и крыса никогда в действительности не встречались. Но полинезийцы в сказке «Осьминог и крыса» рассказывают о фантастическом путешествии крысы по океану на голове осьминога, за которое крыса отплатила ему неблагодарностью. С тех пор, говорит сказка, рыбаки делают приманку для осьминога похожей на крысу: осьминог сразу же кидается на нее.
Во многих сказках рассказывается о ссорах и состязаниях между большими и сильными животными и маленькими, слабыми. Сказки эти, как правило, проникнуты стремлением к социальной справедливости: хотя в сказках говорится про животных, почти всегда, однако, подразумеваются люди, потому мы видим, что слабый, то есть социально обездоленный, с помощью ума и ловкости побеждает более сильного и важного зверя. Именно это мы найдем в китайской сказке «О том, как по животным счет годам вести стали», в которой из двенадцати животных самой хитроумной оказалась маленькая мышь, изловчившаяся доказать, что она самая большая даже по сравнению с волом или овцой. Поэтому именно с года мыши начинается двенадцатилетний цикл в странах Дальнего Востока: каждый год цикла носит название животного. Такой календарь очень пришелся по вкусу прорицателям, и они стали предсказывать судьбу, вычисляя по таблицам, например, что ждет юношу в жизни, если он родился в год дракона, а собирается жениться в год обезьяны.
На более высоком этапе развития сказки о животных превращаются в прозрачные иносказания, и, когда, например, в сказке у корейцев или китайцев появляется тигр, никто не усомнится в том, что он важный господин. В представлении многих народов Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии тигр не только символизировал силу и могущество. Тигру поклонялись как божеству. Изображения тигров стерегли двери при входе в храмы. Изображениями тигра военачальники украшали свои одежды, вышитые тигры красовались на боевых знаменах.
Но свирепому тигру в сказках этих народов отводится на редкость устойчивая роль глупца, которого обманывает слабое животное, обычно заяц, кролик — персонаж, отличающийся особой догадливостью, ловкостью, сметкой. Такие же качества свойственны кролику в сказках североамериканских индейцев и братцу Кролику афро-американцев США.
У индонезийцев хитроумным зверьком считалась карликовая лань — канчиль, у народов Тропической Африки — мелкий грызун, например тушканчик или мангуст. В сказках народов Европы в дураках обычно остается кровожадный волк. А в Индонезии народной фантазией на эту роль определен крокодил.
Сатирическое начало очень характерно для таких сказок: ведь слушатели, весело потешаясь над незадачливым тигром, по милости зайца попавшим в глубокую яму, над одураченным волком или крокодилом, понимали, что в сказке высмеиваются реальные притеснители и угнетатели — «сильные мира сего». Образы тех или иных животных тем самым обретают характер сословных типов классового общества. Одни животные постоянно выступают как положительные, другие — как отрицательные.
Тут надо заметить еще одну особенность: хотя во многих сказках о животных, как мы сказали, имеются в виду люди, все же рассказывается в них о зверях, с их повадками, свойствами, особенностями. Отсюда и пародирование — забавное звучание этих необычайных историй, их юмор.
Бывают сказки-шутки, в которых человек, как, например, в венгерской сказке «Самый сильный зверь», рассмотрен глазами животных. Звери принимают топор за блестящий хвост, пистолетный выстрел — за необыкновенный плевок и т. д.
Замечено, что у древних земледельческих народов сказок о животных сравнительно мало, а у многих народов Тропической Африки, Австралии и Океании, американских индейцев и эскимосов они чрезвычайно распространены и занимают важнейшее место в фольклоре этих народов.
Сказки о животных особенно привлекательны для ребятишек, в Корее их так и называют — тонхва, то есть детские рассказы.
Под волшебными сказками в обиходе обычно понимают такие устные рассказы, в которых положительному персонажу помогают сверхъестественные силы, волшебные предметы, чудесные помощники. Чудесными помощниками часто выступают кошка, собака, другие животные.
Известный фольклорист В. Я. Пропп (1895—1970) предложил схему анализа волшебной сказки по функциям, то есть по основным моментам развертывания сказочного действия. Таких ключевых функций в волшебных сказках В. Я. Пропп насчитал двадцать четыре. Он вывел формулу волшебной сказки и определил центральный ее тип.
Персонажи волшебной сказки В. Я. Проппом разделены на семь групп в зависимости от их функций в развитии действия. В. Я. Пропп дал им названия, которыми теперь широко пользуются фольклористы как научными терминами: вредитель (то есть тот персонаж, который наносит вред положительному герою, например чудовищная птица, похитившая его невесту), даритель (персонаж, который дарит герою волшебное средство или чудесного помощника), похищенный объект (им может быть человек, например царевна или невеста героя, либо какой-нибудь предмет — волшебный перстень и т. д.), отправитель (персонаж, который отправляет героя в дальний путь на подвиг, чтобы вернуть похищенное или похищенного человека — царевну, невесту), ложный герой (тот, кто хочет незаслуженно воспользоваться плодами подвига настоящего героя) и настоящий герой. Такое деление и определение персонажей в качестве рабочего инструмента может пригодиться и нашему читателю, когда он задумается о сказке.
Воспроизведем, чуть упрощая и опираясь на слова ученого, схему той волшебной сказки, которую В. Я. Пропп считал основной. Сказка начинается с того, что герою причиняется какой-то ущерб: у него (или у его отца, матери) что-то крадут, похищают невесту либо героя (героиню) изгоняют из родных мест, из родной страны. Словом, герою или героине приходится отправляться в дальний путь.
Побудительным моментом, чтобы тронуться в такой путь, может быть также сильное желание чего-то добиться, получить. Это не всегда желание самого героя: например, царю приходит в голову послать его за Жар-птицей. Но выполнить желание должен именно герой. В пути он встречает того, кто дарит ему волшебное средство или чудесного помощника. Или, например, герой спасает собаку, а та становится его чудесным помощником. Благодаря помощнику и волшебным средствам (волшебной палочке, чудодейственному зелью) герой достигает цели.
Он побеждает в поединке с противником, пустив в ход волшебные средства и воспользовавшись помощью чудесных помощников. После этого герой возвращается домой. Но его ждут новые осложнения (к примеру, его сбрасывают в пропасть). Все же герой благополучно выбирается и оттуда. Его могут подвергнуть испытаниям, задать трудные задачи и загадки, с которыми он справляется. Сказку венчает счастливый конец: герой воцаряется на троне.
В разных сказках функции представлены с различной полнотой, возможны повторения, а чаще бывают троения некоторых функций, варьирования.
Возьмем русскую сказку «Жар-птица и Василиса-царевна» (она хорошо известна по знаменитой стихотворной сказке П. П. Ершова «Конек-горбунок»), словацкую сказку «Золотая подкова, золотое перо, золотой волос» или вьетнамскую сказку «Тхать Сань» из данного сборника, и мы убедимся, что они все прекрасно подходят под эту схему.
При анализе некоторых других сказок сборника, например «Золотой туфельки», мы обнаружим не семь видов персонажей, выделяемых по функциям, а пять. Там присутствуют вредитель, даритель, помощник, ложная героиня и настоящая героиня.
Центральным в волшебной сказке является образ положительного героя или героини, весь интерес повествования сосредоточен на его судьбе. Он воплощает в себе народный идеал красоты, нравственной силы, доброты, народные представления о справедливости. Таков, например, смелый юноша Малёк из датской сказки, который отважно вступает в борьбу с троллем — горным духом.
Впрочем, часто у героев волшебной сказки мы замечаем черты пассивности. Такими эти персонажи делает активность сверхъестественных сил, чудесных помощников, волшебных предметов: ведь героям и героиням и особого труда не нужно, чтобы добиться исполнения своих желаний. Достаточно было бедному юноше, герою итальянской сказки «Волшебное кольцо», проявить участие и доброту к старушке, как он стал обладателем волшебного кольца, с помощью которого он женится на богатой красавице. Однако жена проявляет коварство, похищает кольцо и доставляет мужу немало горя.
Вернув себе в конце концов утраченное кольцо, юноша приходит к знаменательному выводу, что прибегать к помощи волшебных сил надо не часто, потому что «не годится человеку без труда получать все, чего он ни пожелает».
Ученые считают, что волшебная сказка зародилась при разложении первобытнообщинного строя и переходе к классовому обществу. Предполагают, что именно тогда появились сказки о невинно гонимом младшем брате, бедной падчерице, несчастной сиротке. Конфликт в таких сказках изображается как семейный: ссорятся между собой братья или мачеха и падчерица. Однако по существу в них отражаются широкие общественные и классовые отношения — старший брат в сказках обычно богат, а младший беден, трудолюбивая и добрая падчерица терпеливо сносит издевательства мачехи и ее дочери.
Таким образом, сказочная семья — это схематическое, обобщенное изображение общества, в котором уже прочно укоренилось социальное неравенство, а сказочный конфликт первоначально был отражением тех столкновений и коллизий, которые возникли при разложении родового строя. В прежнем своем виде род перестал существовать, появлялись малые семьи, появлялись угнетенные и угнетатели. И все распри, которые разыгрывались среди членов рода в драматический момент его упадка, получили отображение в виде коллизий в малой сказочной семье.
А героем волшебной сказки становится тот, кто больше всего пострадал от того, что родовые отношения взаимопомощи сменились отчуждением, ведь род распался на отдельные семьи. Это были младшие члены рода. Они лишились общественной поддержки и помощи, которая им была крайне необходима.
Отсюда и берет свое начало демократическая идеализация обездоленного человека в волшебных сказках. Сказочник именно ему отдает все свои симпатии, именно он становится воплощением в сказочном фольклоре угнетенного, притесняемого в классовом обществе человека, и, конечно, он становится обладателем самых лучших моральных качеств, нравственной и физической красоты.
Демократическая, народная идеализация угнетенного и обездоленного во многом объясняет то, почему излюбленным героем волшебной сказки становится, по выражению фольклориста Е. М. Мелетинского, герой, не подающий надежд. Сначала в повествовании такой герой или героиня предстает в виде, внешне весьма непривлекательном,— Золушка, замарашка. Но именно она станет красавицей и царицей.
Кстати, народное представление, которое мы находим в сказках о королевской, шахской, императорской, царской жизни как о верхе возможного на земле счастья,— тоже идеализация. Она основывается и на недостаточном знании у простого люда темных коридоров власти, дворцовых интриг и отравленной атмосферы придворной жизни, и на патриархальной идеализации правителя, которому приписывались положительные «государевы» свойства — справедливость, впрочем понимаемая своеобразно, непоколебимая вера в то, что его воля и желание есть благо для народа и страны.
Определяя сказку как жанр, известный фольклорист В. П. Аникин особо подчеркнул, что она складывалась на протяжении веков в связи со всем укладом народной жизни, в чем мы с вами уже убедились; вместе с тем сказка, особенно на ранних этапах развития, связана с мифологией.
В мифы люди верят, а в сказке, во всяком случае уже на более поздней стадии ее эволюции, видят вымысел. Фантастика волшебной сказки ведет свое происхождение от мифов и некоторых представлений первобытного общества. Здесь и одухотворение природы: звери, деревья, травы умеют говорить, думают и даже проявляют смекалку и мудрость. Здесь и тотемизм, древние запреты — табу: отсюда советы персонажам не делать того-то и того-то, иначе произойдет непоправимое. Здесь и различные обычаи и поверья. И конечно, в переработанном виде — вера в магию, волшебство, в том числе в магию слова, в заклинание; достаточно произнести нужное слово — и свершится чудо.
Несомненно, что наиболее древние образы и мотивы волшебной сказки в переосмысленном виде унаследованы от фольклора доклассового общества. Но сказка многослойна, она существовала сотни и тысячи лет, в ней сплелось и очень древнее, и относительно позднее. Благодаря искусству сказочника-мастера все это образовало единое, цельное произведение. А отдельные слои, которые его образуют, обнаруживаются лишь при анализе ученого-фольклориста. Возможно, такой подход к сказке будет интересен и тебе, читатель.
А. М. Горький справедливо говорил, что многие образы сказочной фантастики, ковер-самолет например, вырастали из мечты человека-труженика. Такие образы предвосхищали технический прогресс, удивительные изобретения, творения человеческого ума и рук. Эти чудеса — самолет, телевизор (магический кристалл)— стали для нас сегодня обычными. Но для наших пращуров они были недосягаемой мечтой и воплотились в сказках, которые будили ум и дерзостное стремление человека познать мир, природу и поставить ее законы на службу человечеству.
Волшебная сказка привлекает читателя чудесным полетом ности запрещал собирать в монастырском саду плоды, предпочитая, чтобы они попросту гнили. Двое ловких крестьян обманули настоятеля, пообещав угостить его кэнгом — мясным блюдом с плодами. И вот таиландский сказочник из этого случая создает яркую бытовую сказку, расцвеченную юмором. Конфликт в ней носит социальный характер, бедняки крестьяне проявляют незаурядную изобретательность, а жадный и глупый настоятель изображен еще и святошей: ведь буддийские монахи принимали обет не прикасаться к мясу!
В бытовых сказках часто с комической стороны изображаются «сильные мира сего». В реальной жизни крестьянин-сказочник видел их разве что издалека, но тяжко ощущал на себе гнет и произвол. А в сказке остроумный сказочник смело высмеивает этих владык, властных над его жизнью и смертью. Во вьетнамской сказке «Два одеяния чиновного правителя» важный чиновник резко обрывает ничтожного, с его точки зрения, портного, осмелившегося спросить, к каким гостям собирается правитель выходить в новом наряде: к вышестоящим или нижестоящим. На что получает от бывалого портного вежливый ответ. Ведь ему это нужно знать лишь для того, чтобы не ошибиться, когда он будет шить. «Если вы намереваетесь в этом платье принимать еще более важных чиновных особ, чем вы,— говорит правителю умный портной,— то надо его укоротить спереди. Если же будете выходить в нем к простолюдинам, то укорачивать следует сзади». Чиновный господин подумал и закивал головой, приказывая сшить два разных платья… Здесь в маленькой сценке удивительно четко обнажена сущность важных чиновных правителей — их надменность, глупость и лицемерие, привычка низко склоняться перед еще более высокими чинами и пыжиться перед простыми людьми.
В бытовых сказках встречается фигура, которую Горький’назвал «ироническим удачником» и классическим образцом которого можно считать Иванушку-дурачка. Он недалек, глуп, но ему повсюду, к великому изумлению слушателей, сопутствует удача. Такой персонаж веселит и забавляет, но не только.
Часто он является свидетельством трезвого, иронического отношения народа к средневековой схоластической учености и магической способности прорицателей и звездочетов знать наперед судьбу, узнавать о местонахождении пропажи и т. д. Во вьетнамском фольклоре таким «ироническим удачником» является высокоученый мясник, а в индийском — глупый брахман, который делает вид, что учен, разбирается в гадательных книгах, а на самом деле трясется от страха каждый раз, когда опять получает задачу обнаружить украденное. Но всякий раз на выручку ему услужливо приходит случай, и слава мудрого звездочета и прорицателя все прочнее закрепляется за глупым брахманом. И индийский крестьянин или ремесленник, который знал или сам рассказывал эту сказку, иронически посматривал на степенных ученых брахманов, иной раз появлявшихся на улице из дворцов правителей.
Бытовая сказка часто рассказывает о хитроумных загадках или умных ответах, причем седобородого старца остроумием побивает умный мальчик.
В бытовой сказке заметно новое отношение к сказочному вымыслу. В некоторых таких сказках, по существу, пародируются волшебные сказки. Например, предметы, которые с неизменной изобретательностью афишируются героем бытовой сказки как волшебные, оказываются на деле самыми обыкновенными. Зато с их помощью герой обманывает своих недругов, и эти предметы, как по волшебству, приносят ему богатство. Одновременно герой посрамляет своих врагов — богатеев, помещиков, феодальных властителей.
В данный сборник включены анекдоты о шильдбюргерах (жителях города Шильды) — замечательные творения немецкого народного юмора и немецкой народной литературы, теснейшим образом связанной с устной традицией. В 1598 году в Германии вышла книга под весьма длинным и витиеватым, в духе того времени, названием «Шильдбюргеры, удивительные, причудливые, неслыханные и доселе не описанные похождения и деяния жителей Шильды из Миснопотамии, что позади Утопии» (в нашем издании это заглавие несколько изменено и сокращено).
Скажем сразу, что городок Шильда, его жители, так же как и страна Миснопотамия, существовали лишь в фантазиях веселых и весьма ироничных сказочников. Но зато многочисленные князья, каждый в своем — нередко карликовом — княжестве, жили в реальной Германии той эпохи. Они только и норовили воспользоваться содержимым кошельков, умом и трудом крестьян и ремесленников и безжалостно гнали за порог тех, кто им стал не нужен. Мудрые жители Шильды решили избежать подобной участи: ведь по причине их мудрости и ясного ума князья отрывали шильдбюргеров от домашних очагов и держали при себе в качестве советчиков. И стали они спасаться глупостью и шутовством, чтобы их оставили в покое, дали возможность жить вольно, как им хочется.
Старый мудрый горожанин намеками и недоговорками разъясняет согражданам, что затеянное ими шутовство — дело нешуточное и опасное. По существу, это скрытая оппозиция и неповиновение: «Разыгрывать из себя шута или дурака — это немалое искусство. Бывает, возьмется за такое дело человек бестолковый, и вместо смеха получаются одни слезы. А то и хуже того: надумает иной разыграть глупца, а сам и взаправду в такого превратится».
Итак, мудрецы, чтобы сохранить свою независимость, рядятся в шутовской колпак. Здесь ощущается, конечно, влияние характерных для Европы карнавалов с переодеваниями: ведь все участники карнавального шествия — ряженые. Они без стеснения дурачатся, веселятся, шутят. Все пользуются свободой общения, и все равны, вне зависимости от сословной принадлежности.
Дурачась, шильдбюргеры ставят под сомнение разумность существовавшего тогда уклада. Осмеивая и ниспровергая его, они выступают вольнодумцами — ив этом своеобразное преломление гуманизма (признания человека и его счастья, его блага в качестве высшей ценности бытия) эпохи Возрождения, то есть времени перехода от средневековой культуры к культуре нового времени.
Ведь недаром выдающийся писатель эпохи Возрождения Эразм Роттердамский (1469—1536) прославился своей философской сатирой «Похвала Глупости», в которой он раскрывал противоречия и парадоксы жизни.
Народная книга о шильдбюргерах явно перекликается с сатирой Эразма Роттердамского. Чего стоит только шутовская встреча, которую жители Шильды устроили самому императору: она превратилась в сплошную пародию на торжественность, да еще содержала кое-какие политические намеки. А вручение подарка от горожан (горшка с горчицей, который еще и разваливается на черепки в самый ответственный момент) и вовсе рисковало превратиться в издевательство над его императорским величеством. Впрочем, император обнаруживает завидную терпимость и чувство юмора.
И уже в этом — положительная оценка его императорского величества создателями книги о шильдбюргерах. Уж кто-кто, а они умели ценить людей с чувством юмора. Связано такое отношение к государю, видимо, с наивными упованиями на справедливость императора и с тем, что в тогдашние времена, когда Германия фактически распалась на отдельные княжества, он был символом единства страны, но, по существу, не обладал реальной властью, поэтому, когда городской голова шильдбюргеров, делая вид, что он от волнения все на свете перепутал и, забравшись на кучу навоза, при встрече императора, как бы оговорившись, называет его императором Шильды, то попадает в самую точку.
В своих дурацких колпаках, коими император удостоил их в охранной грамоте, жители Шильды отстаивали право на независимость мысли, право на вольность. И еще — право на полноту человеческой жизни с ее радостями.
Впрочем, как мы знаем, городка Шильды в придуманной стране Миснопотамии, которая к тому же расположена позади Утопии (то есть «нигде»), никогда не существовало. Предусмотрительные сказочники, чтобы никто не вздумал искать городок Шильду на географической карте или сведения о нем в исторических сочинениях, сообщают о его гибели от пожара, в результате которого не осталось ни самого городка, ни каких-либо летописей и родовых книг. Жители Шильды разбрелись по белу свету, и может быть, как полагает лукавый сказочник, они теперь живут среди нас…
Как бы ни были своеобразны шутовские затеи шильдбюргеров, взять, к примеру, строительство треугольной городской ратуши без окон, они сродни другим хитроумным фольклорным героям.
В фольклоре многих народов мира бытует образ смышленого, изобретательного героя, выходца из низов, который оставляет в дураках своих недругов, надутых вельмож и богачей. Наверное, самый знаменитый из этих героев — ходжа Насреддин, который является героем циклов анекдотов у турок и иранцев, народов Средней Азии. Этот демократический герой одинаково свободно чувствует себя и на месте проповедника в мечети, куда он заходит отнюдь не для молитвы аллаху, и на шумном базаре, и во дворце эмира или шаха, и в обычной чайхане.
Образ ходжи Насреддина зародился в фольклоре народов Востока, но его полюбили русские и поляки, украинцы и венгры. На основе цикла анекдотов о ходже Насреддине, а точнее, на основе этого народного образа русский советский писатель Л. В. Соловьев создал известную «Повесть о ходже Насреддине» (часть первая — «Возмутитель спокойствия», часть вторая — «Очарованный принц»), по которой сняты популярные у нас фильмы.
Согласно чеканной горьковской формуле, начало искусства слова коренится в фольклоре. Литература каждого народа, сколь бы развитой она ни была, восходит своими истоками к фольклору. В фольклоре, или народном поэтическом творчестве, мы находим источник народности национальных литератур. Из народного поэтического творчества вышли самые ранние из известных науке памятников мировой литературы: шумеро-аккадский эпос о Гиль-гамеше, датируемый III — началом II тысячелетия до нашей эры, древнегреческий гомеровский эпос — знаменитые «Илиада» и «Одиссея». В этих произведениях мы найдем образы, сюжеты, мотивы, идущие от народной сказки. А в древнеегипетских папирусах ученые обнаружили жанр словесности, который обозначили термином «сказка».
Литература на всех этапах своего развития сохраняет связи с фольклором, но характер таких связей изменчив. Это может быть заимствование сюжета, мотива, влияние фольклора на композицию литературного произведения, структуру художественного образа. Сказочная стихия определяет, например, внутреннюю логику образов и весь строй таких шедевров, как стихотворные сказки Пушкина, гоголевские «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Конек-горбунок» П. П. Ершова, «Золотой ключик, или Приключения Буратино» А. Н. Толстого. Этот ряд легко можно продолжить, вспомнив сказки Гофмана, сказки для театра Карло Гоцци и другие.
В средние века значение фольклора для литературы было еще значительнее, потому что их художественные принципы были близки. К примеру, персонажи фольклора и средневековой литературы равно лишены выраженной индивидуализации. Поэтому сказочными образами и сюжетами насыщены сборники средневековых новелл Китая, Кореи, Японии, Монголии и Вьетнама, персидских, индонезийских, лаосских и таиландских поэм, французского «Романа о Лисе», рыцарских романов и многих других произведений. Особого упоминания заслуживает «Кхатхасаритса-гара» — «Океан сказаний» — индийского поэта XI века Сомо-девы; в «Океане сказаний» ученые насчитали свыше трехсот вставных историй, в которых сказка переплетается то с мифом, то с анекдотом, то с новеллой.
Сказки и поныне обладают огромным обаянием для всех нас, детей и взрослых, и поныне мы их читаем, слушаем по радио. Мы охотно смотрим фильмы, в том числе и веселые мультипликации, снятые по мотивам и сюжетам сказок, слушаем оперы «Руслан и Людмила», «Снегурочка», «Кощей Бессмертный», наслаждаемся «Лебединым озером», «Спящей красавицей», «Щелкунчиком» и другими сказочными балетными спектаклями. Репертуары детских драматических театров насыщены спектаклями-сказками, и читатель без труда назовет их сам.
С огромным успехом во всем мире идут сейчас пьесы, созданные по мотивам сказок. Сказочные герои появляются в индонезийском театре теней, и даланг (то есть ведущий актер) рассказывает об их подвигах и приключениях. А во Вьетнаме герои сказки плавают и ныряют в воде во время спектаклей традиционного театра кукол на воде.
Большие живописцы тоже не обошли сказочных героев. Вспомним Васнецова или Чюрлениса, творчество которых пронизывает образность сказки. Я не говорю уже об иллюстраторах книг, которые, рисуя сказочных персонажей, волшебные предметы и сказочные царства, подарили нам целый удивительный мир зримых образов, помогающих нашему воображению, воспитывающих наш художественный вкус.
Сказочные персонажи запечатлены в камне, мраморе, деревянных барельефах. В некоторых странах Востока есть даже храмы в память персонажей сказки, в их честь устраиваются празднества.
В наши дни развивается литературная сказка, тесно связанная с фольклорной, многое у нее заимствующая. Появились писатели-сказочники на всех континентах. Это не только датчанин Ханс Кристиан Андерсен или шведка Астрид Линдгрен, но и вьетнамец То Хоай, японец Миядзава Кэндзи и многие другие. Пока существует человечество, оно нуждается в мечте, а следовательно, ему не обойтись без сказки, которая вдохновляет, подает надежду, забавляет и утешает.
Вот и сказке Сказки народов мира 1001 ночь конец, а кто слушал — молодец!
Жил-был когда-то давно один рыбак. У него были жена и трое детей. Целый день он ловил рыбу, а вечером продавал ее на рынке и покупал хлеб и мясо для своей семьи. И каждый день он закидывал сеть три раза — не больше.
И вот однажды утром он положил на плечо свою сеть, взял корзину и пошел ловить рыбу. Он поставил корзину на берег, засучил рукава и закинул сеть как можно дальше в море. Когда сеть погрузилась в воду, рыбак осторожно потянул ее назад и почувствовал, что сеть тяжелая.
«В нее, наверно, попало много рыбы»,— подумал рыбак. Когда он вытянул сеть на берег и развернул ее, то увидел, что в сети запутался мертвый осел и сеть вся порвана.
«Вот чудо! — подумал рыбак.— Я уже много лет ловлю здесь рыбу, но ни разу мне в сеть не попадался осел».
Рыбак кое-как починил сеть и еще раз закинул ее в море.
Когда сеть погрузилась в воду, он попробовал ее вытянуть, но опять сеть была тяжелая, тяжелей, чем в первый раз.
Наконец он втащил сеть на берег и развернул ее и нашел в ней черепки, осколки стекла и кости.
— Горе мне! — закричал рыбак и ударил рукой об руку.— Кажется, в море подохла вся рыба. Закину сеть еще, в последний раз, и если ничего не поймаю, придется мне вернуться домой без рыбы.
И снова закинул рыбак свою сеть в море и дождался, пока она погрузилась в воду. Он начал ее вытягивать, но сеть никак не поддавалась.
«Она, верно, зацепилась, за что-нибудь»,— подумал рыбак. Он быстро разделся, вошел в воду и нырнул. Долго пришлось ему биться над сетью, пока он не отцепил ее. А когда он вытащил сеть на берег, в ней оказался большой медный кувшин, запечатанный свинцовой печатью.
Рыбак обрадовался и сказал сам себе: «Посмотрю, что такое в этом кувшине, и продам его. На рынке медников мне за него могут дать, пожалуй, золотой».
Он вынул из-за пазухи нож и попробовал сорвать печать, но она плотно пристала к горлышку кувшина и не поддавалась. Наконец рыбаку удалось открыть кувшин, и он наклонил его. Но из кувшина ничего не вылилось.
— Он пустой! А я-то думал, в нем золото! — воскликнул рыбак и поставил кувшин прямо.
И вдруг из кувшина пошел густой дым. Он поднимался все выше и выше и наконец дошел до самых облаков. И когда дым весь вышел из кувшина, дым этот превратился в огромное чудовище, у которого ноги были на земле, а голова — в небе.
Руки у него были длинные, до самых пяток, пальцы — крючковатые, с когтями как у льва. Ноги его, точно столбы, вросли в землю, во рту, широком, как городские ворота, торчали длинные острые зубы, из ноздрей валил дым, а из глаз летели искры. И голова — огромная, точно купол,— качалась из стороны в сторону. И вдруг этот великан закричал страшным голосом, от которого загудело все вокруг:
— Слушай, рыбак! Сейчас я тебя обрадую.
Рыбак со страху упал на землю. У него во рту пересохло и зубы громко застучали. Полежав немного, он поднял голову и спросил:
— Чем же ты меня обрадуешь, о джинн?
— Тем, что убью тебя сию же минуту.
— О начальник джиннов, не убивай меня! — закричал рыбак.— Я ведь только что вытащил тебя со дна моря.
— За то, что ты меня вытащил, я окажу тебе милость: выбирай, какой смертью хочешь умереть. Что тебе приятнее: чтобы я тебя разорвал, повесил или утопил в море?
— За что ты меня убиваешь? — спросил рыбак.
— Послушай мою историю, о рыбак,— сказал джинн.
— Рассказывай, да поскорей, а то мне страшно на тебя смотреть,— ответил рыбак.
— Знай, рыбак,— сказал джинн,— что я был стражником у царя ифритов. Однажды я ослушался царя, и царь велел посадить меня в этот кувшин и бросить в море. Я пролежал в море сто лет и сказал: «Тому, кто освободит меня, я дам много денег». Но никто не освободил меня. Когда прошло еще сто лет, я сказал: «Тому, кто освободит меня, я исполню все желания». Но опять никто не освободил меня. Прошло еще пятьсот лет, и я сказал: «Тому, кто освободит меня, я открою сокровища земли». Но я пролежал в кувшине еще тысячу лет, и никто не освободил меня. Тогда я очень рассердился и сказал сам себе: «Всякого, кто меня освободит, я убью и дам ему выбрать, какой смертью умереть». И вот ты освободил меня — выбирай же, как тебе умереть.
Когда рыбак услышал слова ифрита, он громко заплакал и сказал:
— Помилуй меня за то, что я освободил тебя из кувшина.
— Я потому и хочу убить тебя, что тьг меня освободил,— сказал ифрит.
И тогда рыбак подумал: «Это — ифрит, а я — человек, и у меня есть разум, который поможет мне перехитрить ифрита».
— О ифрит,— сказал он,— если уж ты непременно хочешь меня убить, ответь мне сначала на один вопрос.
— Спрашивай скорей, мне некогда,— отвечал ифрит.
— Ты говоришь,— сказал рыбак,— что твой царь велел посадить тебя в этот кувшин. Но кувшин маленький, а ты большой. Как же ты уместился в этом кувшине?
— Так ты не веришь, что я был в кувшине и пролежал на дне моря столько лет? — закричал ифрит.
— Никогда тебе не поверю, пока не увижу тебя в кувшине своими глазами,— отвечал рыбак.
— Клянусь тебе, что я был в этом кувшине!
— Не клянись,— сказал рыбак,— все равно я тебе не поверю.
— Хочешь, я тебе докажу, что я был в кувшине? — сказал ифрит.
— Хочу,— ответил рыбак.
Ифрит поднял одну ногу и опустил ее в кувшин.
— Смотри, рыбак: вот моя нога в кувшине,— сказал он.
— А вторая? — закричал рыбак.
Ифрит поднял другую ногу и сунул ее в кувшин.
— Теперь обе ноги вместе в кувшине. Ты поверил? — спросил он рыбака.
-— А колени куда ты денешь? — крикнул рыбак.
— Я покажу тебе,— ответил ифрит и опустился в кувшин по пояс.— Теперь ты веришь?
— А живот и грудь, в которых двадцать четвертей высоты, куда ты их денешь? — продолжал рыбак.
— О несчастный! — крикнул ифрит.— Ты все еще не веришь?
И он опустился в кувшин по шею, а рыбак сказал:
— Я еще вижу эту голову, большую, как купол. Для нее-то и не хватит места.
— Если я скроюсь в кувшине с головой, ты поверишь? — спросил ифрит.
— Поверю,— сказал рыбак.
И ифрит сунул голову в кувшин, и, как только он это сделал, рыбак быстро схватил печать, плотно закрыл горлышко кувшина и покатил его по песку к морю.
— Что ты хочешь сделать, рыбак? — закричал джинн.
— Я хочу бросить тебя в море, где ты уже пролежал столько лет,— сказал рыбак.
— Не надо! — крикнул ифрит.
Но рыбак продолжал толкать кувшин к морю и говорил:
— Я сброшу тебя на дно моря и сяду на берегу. А когда кто-нибудь придет сюда с сетями, я скажу: не ловите рыбу в этом месте. Здесь — ифрит. Всякому, кто его вытащит, он предлагает выбрать, какой смертью умереть.
— Выпусти меня, я окажу тебе милость,— сказал ифрит.
— Ты лжешь, проклятый! — закричал рыбак.— Если я тебя выпущу, ты сделаешь со мной то же, что сделал царь Юнан с врачом Дубаном.
— А кто такие царь Юнан и врач Дубан? — спросил ифрит.
— Слушай, я тебе расскажу,— ответил рыбак.
Был в одном персидском городе царь, которого звали царь Юнан. У него было много денег, войск и телохранителей, но все тело было у него в пятнах, и ни один врач не мог его вылечить. Царь Юнан целые дни пил лекарства, глотал порошки и мазался мазями, но болезнь все не проходила, и приближенные царя решили, что он уже не поправится.
И вот однажды пришел в город царя Юнана старый, седой врач по имени Дубан. Он прочитал все врачебные книги — арабские, персидские и греческие, и не было такой болезни, которую он не мог бы вылечить. Врач Дубан скоро услышал, что царь Юнан очень болен. Тогда он раскрыл свои книги и читал их целый день и целую ночь, а потом он вынул из своей сумки разные мази и травы и приготовил из них лекарство. Когда лекарство было готово, врач Дубан взял палку и выдолбил ее и положил лекарство в эту палку, а к палке он приделал сверху круглую ручку.
И когда наступило утро, врач Дубан пошел во дворец и сказал царю Юнану:
— О царь, вот уже много лет, как ты лечишься от своей болезни, а она все не проходит. Хочешь, я тебя вылечу?
— Хочу,— сказал царь.— А когда это будет? Поторопись, врач, мне уже очень надоело лечиться.
— Это будет завтра,— ответил врач Дубан.— Только смотри, слушайся меня и делай все, что я тебе скажу. Иди и ложись спать. Спи весь день и всю ночь, а утром выезжай на поле, где играют в мяч, и жди меня.
Царь проспал день, проспал ночь, а утром сел на коня и выехал в поле.
Врач Дубан тоже скоро пришел. Он подал царю палку с круглой ручкой и сказал:
— Возьми эту палку и бей по мячу изо всей силы. Гоняйся за мячом на своем коне, пока не вспотеешь, и все время сжимай ручку палки как можно сильней. Когда ты вспотеешь, лекарство разойдется по твоему телу — и ты поправишься.
Царь послушался врача Дубана и стал гоняться по полю за мячом. Когда его конь выбился из сил и царь сам чуть не упал с седла от усталости, врач Дубан сказал:
— Теперь довольно. Слезай с коня, сходи в баню и ложись спать. А когда проснешься — будешь здоров.
И правда, когда царь проснулся на следующее утро и вышел из своей спальни, тело у него было чистое и блестящее, как серебро,— без единого пятнышка. Все приближенные царя удивились искусству врача Дубана, а царь Юнан призвал его к себе и сказал:
— Теперь ты мой самый лучший друг. Проси чего хочешь.
— Мне ничего не надо,— сказал врач.— Позволь мне только видеть тебя и с тобой разговаривать.
— Приходи ко мне каждый день обедать,— сказал царь. Он дал врачу много денег и подарил ему чистокровного коня
и шелковый халат, весь расшитый золотом. И врач сел на коня и уехал.
С тех пор он каждый день приезжал во дворец к царю Юнану, и царь сажал его рядом с собой на трон. Врач Дубан стал для него дороже всех приближенных, и он советовался с ним обо всех своих делах.
А у царя был визирь — Махмуд Плешивый, злой и завистливый человек. Он позавидовал врачу Дубану и решил его погубить. И вот как-то раз после обеда, когда врач Дубан только что уехал, этот Махмуд Плешивый пришел к царю и сказал:
— О царь, ты оказал мне много милостей, и я должен дать тебе совет.
— Говори скорей,— сказал царь.
— О царь,— продолжал визирь,— ты каждый день зовешь к себе врача Дубана и обедаешь с ним. А этот врач — злодей, и он хочет тебя убить.
— Это ты напрасно говоришь, визирь,— сказал царь.— Разве ты не видел, как врач Дубан меня вылечил? У меня нет друга дороже этого врача. Завтра я дам ему еще халат и десять кошельков золота.
— Опомнись, о царь! — сказал визирь.— Этот Дубан вылечил тебя палкой, которую ты подержал в руке, а завтра он, может быть, убьет тебя чем-нибудь, что ты понюхаешь. Вот тебе мой совет: когда врач к тебе придет, вели палачу отрубить ему голову. Тогда ты избавишься от этого врача и спасешься от смерти.
— Ты это все говоришь из зависти,— сказал царь.— Врач Дубан — мой лучший друг, и если я его убью, то буду раскаиваться, как раскаивался царь, когда убил сокола.
— А как это было? — спросил визирь.
— Слушай, я тебе расскажу,— сказал царь Юнан.— Один царь очень любил охотиться. Он приручил сокола, чтобы пускать его вдогонку за дичью, и этот сокол всегда сидел у него на руке. А на шее у царя висела чашка, и он поил из нее своего сокола, когда соколу хотелось пить.
И вот однажды рано утром пришел к царю главный сокольничий и говорит:
«О царь, пора ехать на охоту».
Царь велел своим приближенным выезжать и сам сел на коня и поехал впереди всех. Охотники ехали до самого полдня и наконец приехали в одно место, где водилось много газелей. Царь велел своим людям встать в круг и растянуть сеть, и вдруг в сеть попалась газель.
«Всякого, кто упустит эту газель, я убью своими руками!» — закричал царь.
И вдруг газель подошла к царю и встала перед ним на задние ноги, а передние сложила на груди и низко поклонилась царю. Царь так удивился, что нагнул голову и тоже поклонился газели, и вдруг газель перескочила через голову царя и убежала.
«Лови ее, лови!» — закричал царь и поднял голову и увидел, что все охотники переглядываются и смеются.
«Чего вы смеетесь?» — спросил царь.
И один из охотников выступил вперед и сказал:
«О царь, ты говорил, что убьешь всякого, кто упустит газель, но ты сам упустил ее».
«Пусть я не буду царем,— закричал царь,— если я не поймаю эту газель! Ждите меня здесь и не двигайтесь».
Он вскочил на коня и погнался за газелью и скакал до тех пор, пока не настиг ее. Он спустил с руки своего сокола, и сокол ударил газель крыльями по голове и ослепил ее. Тогда царь сошел с коня и зарезал эту газель.
А день был жаркий, и царю очень хотелось пить, и коню его тоже. Он осмотрелся и увидел, что находится на высокой горе, где нет ни одного ручейка. Прямо перед ним росло дерево, а с дерева капала вода, похожая на масло.
Царь снял с шеи чашку и сошел с коня и, набрав в чашку этой воды, поставил ее перед конем. И вдруг сокол ударил по чашке крылом и расплескал воду.
Царь подумал, что птица тоже хочет пить, и еще раз набрал полную чашку воды. Он поставил ее перед соколом, но сокол опять опрокинул чашку ударом крыла. «Скверная птица! — закричал царь.— Ты лишила воды и себя и моего коня».
Снова наполнил он водой чашку и хотел выпить сам, но сокол вдруг закричал, захлопал крыльями и выбил чашку из рук царя. Царь очень рассердился, взмахнул мечом и отрубил соколу крылья. А сокол стал махать головой и показывать клювом на дерево. Царь поднял голову и увидел, что на верхушке дерева сидит змея и с дерева капает не вода, а змеиный яд. И вдруг сокол громко закричал, раскрыл клюв и умер. И царь пожалел, что убил сокола, который спас ему жизнь, и горько заплакал, но помочь горю было уже нельзя…
Так и я буду раскаиваться, если послушаюсь тебя и убью врача Дубана, который вылечил меня от болезни. Уходи же с моих глаз, о визирь, и не давай мне больше таких советов.
— О царь,— сказал визирь,— врач не сделал мне ничего дурного, и я советую тебе его убить только из жалости к тебе. Если ты доверишься этому врачу, он убьет тебя и сядет вместо тебя на трон. Ведь он вылечил тебя чем-то, что ты взял в руки, и, может быть, он тебя убьет чем-нибудь, что ты понюхаешь.
Царь испугался — а вдруг это и правда так будет? — и сказал:
— Ты прав, о визирь! Если врач вылечил меня палкой, которую я взял в руки, то он может меня убить чем-нибудь, что я понюхаю. Но как же мне с ним поступить?
— Пошли за ним сейчас же,— сказал визирь,— и когда он придет, отруби ему голову. Обмани его раньше, чем он тебя обманет.
— Ты правильно говоришь,— сказал царь и послал за врачом.
Врач сейчас же пришел, радостный и довольный, не зная, какая его ждет беда.
— Знаешь, зачем я тебя позвал? — спросил его царь Юнан.
— Нет, не знаю. Никто не знает неизвестного,— ответил Дубан.
— Я позвал тебя, чтобы убить,— сказал царь. Врач Дубан горько заплакал и сказал царю Юнану:
— Что же я тебе сделал и за что ты хочешь меня убить?
— Мне говорили,—сказал царь Юнан,— что ты пришел в мое царство для того, чтобы погубить меня. И вот я убью тебя раньше, чем ты меня убьешь. Ты вылечил меня палкой, которую я взял в руку, и убьешь меня чем-нибудь, что я понюхаю, или чем-нибудь другим.
— Пощади меня, не убивай! — сказал врач Дубан. Но царь воскликнул:
— Тебя непременно нужно убить!
— О царь,— сказал один из приближенных,— подари мне жизнь этого врача и не убивай его. Он не сделал тебе ничего дурного и вылечил тебя от болезни, когда никто не мог тебя вылечить.
— Этот врач пришел, чтобы меня погубить. Так сказал мой визирь Махмуд Плешивый! — закричал царь.— Эй, палач, отруби ему голову!
— Если уж ты решил меня убить,— сказал врач Дубан царю Юнану,— дай мне отсрочку до утра. Отпусти меня домой, и я подарю тебе все свои книги. А среди них есть такая книга, какой нет ни у одного царя.
— Хорошо,— сказал царь.— Ступай домой, а завтра утром принеси мне книгу.
Царь Юнан целую ночь ворочался с боку на бок и не мог заснуть, до того ему не терпелось увидеть книгу, которую обещал ему подарить врач. Едва рассвело, царь вскочил с постели и закричал:
— Привести сюда врача Дубана!
И врача привели под охраной двух стражников. В руках у него была книга и горшочек с порошком.
— Давай сюда твою книгу! — закричал царь.
— Подожди, о царь,—- сказал врач,— потерпи еще немного. Вели принести большое блюдо.
— Эй, блюдо поскорей! — крикнул царь, и двое слуг бегом бросились из комнаты и принесли блюдо.
Тогда врач Дубан высыпал на блюдо порошок из горшочка, разровнял его и сказал:
— О царь, возьми эту книгу, но не раскрывай ее, пока мне не отрежут голову. А когда меня казнят, поставь мою голову на блюдо и прикажи ее натереть этим порошком. Потом раскрой книгу и спрашивай что хочешь. Моя голова ответит на все вопросы.
Царь очень удивился и весь затрясся от любопытства. Он махнул рукой, и палач отрубил голову врачу Дубану. И когда голову поставили на блюдо, она вдруг открыла глаза и сказала:
— О царь, раскрой книгу и переверни от начала десять листков.
Царь раскрыл книгу и хотел перевернуть листок, но листки слиплись и пристали друг к другу. Царь послюнил палец и перевернул один листок, и другой, и третий, и когда царь Юнан дошел до десятого листка, он вдруг зашатался и побледнел.
— В этой книге — яд! — закричал царь.— Меня отравили! А голова врача Дубана пошевелила губами и сказала:
— Я тебя вылечил, а ты меня убил. Я просил пощады, а ты не пощадил. Вот наказание за твою жестокость.
И как только голова Дубана произнесла эти слова, царь сейчас же упал мертвый…
— Так и ты, о ифрит, хотел меня убить, хотя я оказал тебе услугу и вытащил тебя со дна моря. А теперь я опять сброшу тебя туда.
— О рыбак,— закричал ифрит,— не делай этого! Если я был злодеем, то будь ты благодетелем. Обещаю тебе, что я тебе не сделаю зла и научу тебя, как разбогатеть.
Долго упрашивал ифрит рыбака, и наконец рыбак согласился.
Он открыл кувшин, дым пошел вверх и опять превратился в ифрита, и как только ифрит вышел из кувшина, он сейчас же пихнул кувшин ногой и сбросил в море.
Тут рыбак до того испугался, что весь задрожал, но ифрит рассмеялся и сказал:
— Иди за мной.
И рыбак пошел сзади ифрита, не веря, что спасся, и шел до тех пор, пока они не вышли за город. Они поднялись на гору и спустились в широкую долину, и вдруг рыбак увидел перед собой пруд, которого никогда не видел раньше.
— Посмотри на этот пруд,— сказал ифрит, и рыбак посмотрел и увидел, что в пруду много рыб разного цвета — белых, красных, голубых и желтых.
— Что это за пруд и почему рыбы в нем разноцветные? — спросил рыбак.
— О рыбак, закинь твою сеть,— сказал ифрит.
И рыбак закинул сеть в пруд и вытащил ее и вдруг видит — в сети четыре рыбы: белая, красная, голубая и желтая.
— О рыбак,— сказал ифрит,— снеси эту рыбу во дворец к царю, и царь даст тебе за нее столько денег, что тебе хватит на всю жизнь. Приходи сюда каждый день и лови рыбу, но закидывай сеть не больше чем три раза. А теперь — прощай и извини меня, если я тебя чем-нибудь обидел.
Ифрит ударил ногой о землю, и земля под ним расступилась и поглотила его. А рыбак вернулся домой, положил рыбу в лоханку и понес ее к царю, как велел ему ифрит.
Он пришел во дворец и показал рыбу. Царь очень удивился: он никогда раньше не видел таких рыб.
— О визирь,— сказал он,— отдай этих рыб новой стряпухе, которую мне недавно подарил царь румов. Пусть она их изжарит, и мы увидим, хорошо ли она стряпает.
— Слушаю и повинуюсь,— сказал визирь и повел рыбака на кухню. Он отдал рыбу стряпухе, и стряпуха, увидев этих рыб, тоже очень удивилась.
— О девушка,— сказал визирь,— царь хочет испытать твое искусство. Изжарь же этих рыб как следует.
И потом визирь вернулся к царю, а царь велел ему заплатить рыбаку четыреста золотых динаров — по сто динаров за каждую рыбу. И рыбак положил деньги за пазуху и вернулся домой радостный и счастливый.
А стряпуха вычистила рыбу, поставила сковороду на огонь и положила рыбу жариться. Когда рыба поджарилась с одной стороны, стряпуха хотела ее перевернуть, но едва она дотронулась до рыбы, как стена кухни вдруг раздвинулась, и из нее вышла молодая женщина с зеленой веткой в руке. Она дотронулась веткой до рыбы, и рыба превратилась в уголь, а потом эта женщина ушла, и стена снова сдвинулась.
Стряпуха до того испугалась, что упала на пол без памяти. А очнувшись, она увидела, что вся рыба сгорела.
— Что теперь будет! — закричала стряпуха.— Царь хотел меня испытать, а я сожгла рыбу.— И она опять упала на пол без чувств.
А тут как раз вошел в кухню визирь.
Он увидел, что стряпуха лежит на полу, и толкнул ее ногой, и тогда она пришла в себя и рассказала ему все, как было.
— Это удивительное дело,— сказал визирь.
Он сейчас же послал за рыбаком и, когда рыбака привели, закричал:
— О рыбак, принеси мне еще четыре такие же рыбы — белую, красную, голубую и желтую!
Рыбак пошел к пруду, закинул сеть и вытянул ее и вдруг видит: в сеть опять попались четыре рыбы — белая, красная, голубая и желтая. Он принес этих рыб визирю и получил за них четыреста динаров, а визирь пошел на кухню и сказал стряпухе:
— Возьми этих рыб и изжарь их при мне, чтобы я увидел, что будет.
И девушка приготовила рыбу и бросила ее на сковородку. И когда рыба поджарилась с одной стороны, стена кухни раздвинулась, и из нее вышла та же самая женщина с веткой в руке. Она дотронулась веткой до рыб, и все рыбы сгорели, а женщина перевернула сковородку и ушла, а стена снова сдвинулась.
— Такое дело нельзя скрывать от царя! — закричал визирь.— Царь должен видеть это своими глазами.
И визирь бегом побежал к царю, путаясь в полах халата, и рассказал ему обо всем, что он видел.
— Ко мне рыбака, сию же минуту! — закричал царь, и когда рыбака привели, царь велел ему принести еще четыре разноцветные рыбы и приставил к нему трех стражников, чтобы рыбак не убежал.
Рыбак в третий раз пошел к пруду и принес еще четыре такие же рыбы. Тогда царь сказал своему визирю:
— Я сам изжарю их и посмотрю, что будет.
Он засучил рукава, повязал себе вокруг пояса полотенце, взял в руки нож и вычистил рыбу. Потом он нагрел масло на сковороде и положил рыбу в масло, и вдруг масло поднялось и вспенилось, и от него пошел густой дым. Царь так испугался, что выронил нож и присел на землю, и вдруг стена раздвинулась, и из нее опять вышла женщина. В правой руке у нее был меч, а в левой — две змеи. Змеи были покрыты такими иглами, как у ежа; изо рта у них шел синий дым.
Женщина закричала в лицо царю, и царь упал на спину от страха, а женщина сказала ему:
— Посмотри на меня хорошенько и запомни мое лицо. Если ты еще раз будешь ловить мою рыбу, я превращу твой город в море и всех твоих воинов в рыб.
Потом она опять закричала на царя, и царь лишился чувств, а когда он очнулся, то не увидел ни рыбы, ни сковороды, ни женщины, и стена кухни сдвинулась, как раньше.
Царь выбежал из кухни и закричал своему визирю:
— Приведи сюда рыбака, да поскорее Г
Стражники побежали за рыбаком и привели его, а рыбак дрожал от страха и не рад был, что принес царю разноцветных рыб.
— Эй, рыбак, откуда эти рыбы? — спросил его царь.
— Из пруда в долине между четырех гор,— отвечал рыбак.
— А сколько дней пути до этого пруда?
— Пути полчаса, о владыка, наш царь.
И царь удивился: он не знал, что так близко от его города есть пруд с разноцветными рыбами. Он велел своим приближенным садиться на коней и сам сел на коня, и они поехали. А рыбак шел впереди и показывал дорогу, ожидая для себя какой-нибудь беды.
Они поднялись на гору и спустились в широкую долину. Посредине долины был большой пруд, а в пруду плавали разноцветные рыбы: белые, красные, голубые и желтые.
— Знал ли кто-нибудь из вас раньше про этот пруд? — спросил царь своих приближенных.
И все, кто был с царем, ответили: —• Нет.
— Я не войду в мой город и не сяду на трон, пока не узнаю правду про этот пруд и про разноцветных рыб! — воскликнул царь.
Он подозвал своего визиря и сказал ему:
— О визирь, я задумал одно дело. Я уйду сегодня ночью один и узнаю, что это за пруд и почему рыбы в нем разноцветные. А ты садись у входа в мою палатку и говори всякому, кто будет меня спрашивать: «Царь нездоров и приказал мне никого не впускать к нему».
Потом царь переменил одежду, опоясался мечом и пошел. Он шел всю ночь и весь день и вторую ночь до утра, и вдруг он увидел вдали что-то черное.
Царь обрадовался и воскликнул:
— Может быть, я встречу кого-нибудь, кто расскажет мне об этом пруде и о рыбах!
Он подошел ближе и увидел дворец, выстроенный из черного камня и блестящего железа. Царь тихонько постучался в ворота, но никто не открыл ему. Он постучался второй раз и третий, но не услышал ответа, и тогда царь что было силы ударил рукой в ворота, но никто не ответил ему.
«Во дворце, верно, никого нет»,— подумал царь. Он толкнул ворота, и вдруг они открылись. Царь прошел через двор и вошел во дворец, но не увидел ни одного человека.
— О жители дворца,— крикнул тогда царь,— я чужестранец и путешественник! Нет ли у вас чего-нибудь поесть?
Никто не откликнулся на слова царя, и царь удивился и опечалился. Он сел на скамью около двери и вдруг услышал чьи-то стоны и рыдания. Царь прислушался и пошел в ту сторону, откуда доносились стоны. Скоро он пришел в большую комнату; посредине этой комнаты стоял высокий трон, а на троне сидел красивый юноша в шелковом халате и горько плакал. Царь обрадовался и сказал:
— Мир тебе, о юноша! Как хорошо, что я тебя увидел! Скажи мне, почему ты плачешь и что это за дворец? Отчего ты сидишь один и у тебя нет приближенных?
Юноша ничего не отвечал царю и продолжал плакать и стонать.
Царь рассердился и сказал:
— О юноша, почему ты не встаешь передо мной и не отвечаешь на мое приветствие? Разве ты не знаешь, что я царь этой страны?
Тут юноша заплакал еще сильнее и сказал:
— О владыка, наш царь, если бы ты знал, что со мной случилось, ты бы не гневался на меня.
Он приподнял полу своего халата, и царь увидел, что снизу до пояса он каменный, а от пояса до волос на голове он человек. Царь громко вскрикнул от ужаса и сказал:
— Я хотел узнать правду об этом дворце и о рыбах, а теперь приходится спрашивать и о них и о тебе. Расскажи мне скорей, кто совершил такое злодеяние?
— Слушай меня внимательно,— сказал юноша.— Со мной случилась удивительная история.
Знай, что мой отец был царем и звали его Махмуд, царь Черных островов. Он процарствовал семьдесят лет и умер, и я стал царем после него. А у меня была жена, и я очень ее любил. И вот однажды вечером она велела затопить баню и пошла мыться, а я лежал на подушках и ждал ее. Вдруг я услышал из соседней комнаты голоса двух ее невольниц, которые разговаривали между собой.
«Бедный наш господин! — сказала одна из них.— Он думает, что наша госпожа его любит. А она каждый вечер подсыпает ему в вино сонный порошок и, когда он заснет, уходит. Утром она дает ему что-то понюхать, и он просыпается. Скоро она совсем убьет его и станет вместо него царицей. Смотри только никому не говори то, что я тебе сказала. Вот идет наша госпожа».
И правда, моя жена вошла в комнату и велела невольницам подавать ужин. Я так испугался, когда услышал слова невольницы, что ничего не сказал жене. После ужина она велела подать питье, которое я пил на ночь, и налила его в мой кубок, но я только притворился, что пью, а сам вылил питье за пазуху и сейчас же захрапел, как храпит спящий. И моя жена надела свое лучшее платье, повязала вокруг пояса мой меч и сказала:
«Спи всю ночь и не просыпайся. Недолго тебе осталось жить. Скоро я убью тебя и сама стану царицей».
Потом она вышла из комнаты, и я поднялся и пошел за ней следом. Она дошла до городских ворот и произнесла какие-то слова, которые я не понял, и вдруг замки упали с ворот и ворота раскрылись. Моя жена вышла за ворота (а я все шел за ней) и подошла к какой-то хижине, построенной из глины. Она вошла в эту хижину, а я забрался на крышу и посмотрел сверху вниз, и вдруг я увидел, что посреди хижины лежит негр, у которого одна губа как одеяло, а другая — как башмак, и он подбирает ею песок с земли. Я посмотрел на него хорошенько и узнал его. Это был страшный колдун по имени Абуль-Асвад. Он затаил злобу на моего отца за то, что тот выгнал его из города, и поклялся, что погубит меня. Этот колдун был болен проказой и не выходил из своей хижины.
Когда моя жена подошла к нему, он закричал на нее:
«О негодная, почему ты опоздала? Я уже давно жду тебя, чтобы сговориться, когда мы убьем твоего мужа и завладеем его царством, а ты все не идешь!»
«О господин мой,—• сказала моя жена,— я, право, не виновата. Будь на то моя воля, не взошло бы еще солнце, как его город лежал бы в развалинах. Но ты ведь знаешь, что время еще не настало».
«О проклятая! — закричал колдун.— Если ты завтра же не убьешь своего мужа, я перестану учить тебя колдовству. Ты играешь со мной всякие шутки и обманываешь меня».
Когда я услышал эти слова, о царь, у меня потемнело в глазах от гнева и я перестал сознавать, что делаю. Я спустился с крыши, вошел в хижину, схватил меч, который моя жена принесла с собой, и ударил негра по шее. Негр страшно захрипел, и я решил, что убил его. Я бросил меч, вернулся во дворец и лег в постель, а утром пришла моя жена и ничего не сказала мне. И я тоже ничего не сказал ей, так как боялся ее.
А через несколько дней она обрезала волосы и надела одежды печали.
«Что с тобой случилось?» — спросил я ее.
«О господин мой,— отвечала мне жена,— я узнала,что моя матушка скончалась, что отец мой убит на войне, а из двух моих братьев одного ужалила змея, а другой свалился в пропасть. Позволь мне построить в нашем дворце гробницу и перенести в нее их тела. Я буду плакать над ними и печалиться о них».
«Делай, как тебе вздумается»,— сказал я.
И моя жена построила посредине дворца гробницу с куполом и сидела там днем и ночью.
А я боялся ее и не говорил ей ни слова про колдуна, про то, что я слышал в ту ночь.
Но однажды я не вытерпел и вошел в гробницу, где сидела моя жена, и услышал, как она плачет и говорит:
«О господин мой, скажи мне хоть словечко! Скоро ли ты поправишься и мы с тобой убьем моего мужа и будем царствовать в его городе?»
Тут я подбежал к гробнице и заглянул в нее и увидел негра, который лежал весь обвязанный и тихо стонал. Я замахнулся на него мечом и хотел его прикончить, но моя жена схватила меня за руку и крикнула:
« Ты уже один раз чуть не убил моего друга и разрубил ему горло так, что он теперь лежит, как мертвый, и не может говорить, но тебе мало этого. Я хотела тебя пощадить, но теперь нет тебе пощады. Ты будешь ни живой ни мертвый, пока не кончится срок твоей жизни».
«Да, негодная, это я ударил колдуна мечом, и сейчас я убью его и тебя с ним вместе!» — закричал я и замахнулся на мою жену мечом. И вдруг она произнесла какие-то слова, которых я не понял, и сказала:
«Стань по моему колдовству наполовину камнем и наполовину человеком».
И я тотчас же стал таким, как ты видишь, о царь, и не могу подняться с места, и я ни мертвый, ни живой. И когда я сделался таким, она заколдовала мой город и все его рынки и сады и превратила город в пруд, острова — в горы. А жителей города она превратила в разноцветных рыб.
И кроме того, она каждый день меня бьет, сто раз ударяет меня бичом, а после этого она надевает на меня одежду из конского волоса и поверх нее шелковый халат.
— О юноша,— сказал царь,— ты объяснил мне тайну этого пруда и разноцветных рыб и рассеял мою заботу. Но мне жалко тебя, и я хочу тебе помочь. Где лежит негр и где эта женщина?
— Негр лежит больной в своей гробнице, и женщина скоро придет к нему,— ответил юноша.
Царь тотчас же пошел к гробнице, в которой лежал негр. Он подкрался к нему, взмахнул мечом и убил его, а потом взвалил его тело на плечи и бросил в колодец. Затем царь вернулся к гробнице и лег туда вместо негра. Он закрылся его покрывалами и стал ждать, когда придет женщина — жена юноши. Скоро она пришла, и в руках у нее была чашка с лекарством. Она наклонилась над постелью негра и сказала:
— О господин мой, протяни мне руку и скажи хоть словечко, чтобы я знала, что ты поправляешься.
Тут царь зашевелился и сказал слабым голосом на языке негров:
— Ах, ах, мне, кажется, стало лучше.
Услышав его слова, женщина вскрикнула от радости и сказала:
— О господин мой, это правда? Поговори со мной! И царь сказал заплетающимся языком:
— О проклятая, разве ты заслуживаешь, чтобы с тобой говорили? Ты каждый день бьешь своего мужа, и он кричит и не дает мне спать. Если бы не это, я бы давно поправился.
— Если ты хочешь, я расколдую его,— сказала женщина.
— Освободи его и дай мне отдых,— ответил ей царь.
И женщина пришла к юноше, взяла в руки чашку с водой и проговорила над ней что-то, и вода в чашке забулькала и стала кипеть, как кипит вода в котле на огне.
Потом женщина обрызгала юношу этой водой и сказала:
— Если ты стал таким по моему колдовству, превратись опять в человека.
И вдруг юноша встряхнулся и встал на ноги и опять стал человеком, как прежде, а женщина вернулась к гробнице и сказала:
— О господин, я исполнила то, что ты приказал.
— О несчастная,— сказал царь,— ты сделала только половину дела. Каждый раз, когда наступает полночь, рыбы поднимают головы из пруда и проклинают нас с тобой. Вот почему я не могу поправиться. Иди скорей, сними с них колдовство, а потом приходи ко мне.
— Слушаю и повинуюсь, о господин мой,— сказала женщина.
Она взяла из пруда немного воды и поколдовала над нею, а потом опять вылила ее в пруд, и сейчас же рыбы запрыгали и подняли головы и превратились в людей, а горы превратились в острова, как прежде. И торговцы опять начали торговать, и все люди принялись за свои дела, и город стал таким же, как был раньше.
А колдунья вернулась к царю и сказала:
— О господин, я исполнила твою волю. Встань же теперь, если ты здоров, и выйди из этой могилы.
— Подойди ко мне ближе и дай мне руку,— сказал царь слабым голосом.
И как только женщина подала ему руку, он ударил ее мечом и убил. А потом он вышел из могилы и увидел заколдованного юношу, который стоял и ждал его.
— О юноша,— сказал царь,— ты останешься жить в своем городе или пойдешь со мной, в мой город?
— А знаешь ли ты, сколько дней пути отсюда до твоего города? — спросил юноша.
— Два с половиной дня,— ответил царь.
— О царь,— воскликнул юноша,— если ты сядешь на хорошего коня и поскачешь как можно быстрей, то доедешь до твоего города через год! Ты пришел сюда в два с половиной дня только потому, что город был заколдован. Но я не покину тебя и поеду с тобой.
— Ты будешь моим сыном и наследником моего царства,— сказал царь.— Собирайся же скорее в путь.
И они поехали, и ехали целый год, днем и ночью. И когда они вернулись в город царя, царь сел на свой трон и сказал:
— Позвать ко мне рыбака, который принес разноцветных рыб. Послали за рыбаком, и скоро он пришел, и царь рассказал
ему обо всем, что с ним случилось. Рыбак очень опечалился, услышав его рассказ, и сказал:
— Значит, мне уже не придется носить тебе рыбу?
— Нет, не придется,— сказал царь.— Но не горюй. Я дам тебе столько золота, что тебе хватит до конца жизни.
И он приказал своему визирю щедро наградить рыбака, и рыбак ушел домой счастливый и довольный.
Категория: Тысяча и одна ночь