Сказка по ключевым словам корабль цветок перстень ставни заря

Анализ сказки «Конек-Горбунок» Ершова Павла Петровича

П. П. Ершов «Конек-Горбунок»: анализ и герои

Центральными персонажами произведения стали Иван-дурак и Конек-Горбунок. Иван по доброте своей и отзывчивости к любой просьбе отца или царя относится ответственно и серьезно. Его братья, один — по лени, другой — по трусости, не стали выслеживать того, кто топчет их поля. А Иван ночи не спал, но выследил и поймал златогривую кобылицу, которая в откуп подарила ему двух прекрасных жеребят и третьего, Конька-Горбунка — неказистого, но доброго помощника. Если бы не он, жизнь Ивана могла бы закончиться очень плачевно. Служить вздорному и глупому лежебоке-царю — ох, как нелегко. Однако Иван полностью подчиняется любой его прихоти, показывая свою смиренность и преданность, но эти качества царь не ценил, а только все больше входил во вкус после каждого выполненного Иваном приказа. То Жар-птицу ему подавай, то Царь-девицу.

Описание Конька-Горбунка из сказки «Конек-Горбунок»

Стиль этой чудесной сказки — иронично-сатирический, она высмеивает тех, кто богат или мечтает разбогатеть, за чужой счет. Их страсти и желания настолько велики, что в итоге отрицательные герои остаются ни с чем. А вот Иван, который был честным и щедрым, не надеясь ни на какие похвалы и тем более на вознаграждение, без лукавства и притворства был всегда готов ради счастья другого человека пожертвовать своею жизнью. Именно поэтому у него появляется такой мудрый друг, как волшебный Конек-Горбунок.

Описание Конька-Горбунка из сказки «Конек-Горбунок» сводится к тому, что его и Ивана как бы противопоставляет друг другу автор сказки, однако в общем они составляют одно целое. Иван — герой страстный, живой, любопытный и очень самонадеянный, всегда готовый на любые приключения, а Конек-Горбунок выступает в роли ангела-хранителя, мудрого, великодушного и сострадательного товарища. Описание главных героев «Конька-Горбунка» по сути своей показывает две стороны широкой русской души.

Русская душа

И, что удивительно, прослеживается схожесть героев между собой. Оба третьи в семье и оба с дефектами, одного дураком зовут по простодушию его и общепринятой точке зрения, а другого из-за дефекта «горбунком» прозвали, уродцем в своем роде. Так они и стали героями, диалектически взаимодополняющими и взаимоисключающими. Однако самым любимым и самым запоминающимся для детей стал именно образ Конька-Горбунка.

Описание Конька-Горбунка из сказки «Конек-Горбунок» очень забавное. Маленький, но удаленький, ростом в три вершка, с аршинными ушами и с двумя горбами, Конек-Горбунок настолько мил и очарователен, что его невозможно было не полюбить.

Атиподы

Иван и Конек-Горбунок стали антиподами образцовых старших братьев. Но во многом они лучше и достойнее. Удача сама идет к ним в руки, и они не из тех, кто упустит ее из-за лени или глупости. Их поступки, дела и речи в очередной раз утверждают и демонстрируют народный идеал трудолюбия, мужества и справедливости. Конек-Горбунок — не просто услужливый раб или слуга, который во всем соглашается и повинуется, он, в первую очередь, стал другом Ивана и всегда говорил ему хоть и горькую, но правду.

Два этих героя несколько наивны и непосредственны, что делает их похожими на детей, нет лукавства и лжи — вот что самое главное.

Если учитывать описание Конька-Горбунка из сказки «Конек-Горбунок», то эта чудо-лошадка была не больше кошки, с длинными, как у осла, ушами. И вот эти два друга попадают в удивительные приключения, которые обычно происходят не по прихоти героев. Однако свободный и веселый нрав позволяет им совершать небывалые подвиги и выпутываться из самых сложных ситуаций.

В сказке «Конек-Горбунок» описание героев говорит о том, что Иван, благодаря своей доброте, ловкости и детской наивности, смог увидеть невиданное и добыть его, как в итоге оказалось, не для царя — глупого и смешного, а для самого себя. Все потому, что правда восторжествовала, царь сварился в кипятке, а Иван стал красавцем, получил царство, красавицу-царевну и на счастье — верного волшебного друга и незаменимого помощника Конька-Горбунка.

Заключение

Очень счастливый конец своей сказке придумал писатель П. П. Ершов. «Конек-Горбунок» был написан в 1830-х годах. Стиль написания очень похож на манеру Пушкина в его сказках. Так оно и есть: автор действительно подражал своему кумиру. Однако явная сатира на царей была жестко встречена цензурой, и поэтому в 1843 году произведение запретили. Оно ушло в забытье на 13 лет. Но к концу XIX века эта сказка стала уже детской классикой.

Читать сказку «Конёк-Горбунок»

Краткий литературный анализ сказки «Конек-горбунок» Ершова 4 класс может использовать, чтобы определить жанр, основная мысль произведения и чему оно учит.

Содержание

Анализ сказки «Конек-горбунок» Ершова

Автор — Ершов Петр Павлович

Жанр — Волшебная литературная сказка в стихотворной форме

Главные герои:

• Иван,
• Конек-горбунок,
• Царь,
• Царь-девица,
• братья Ивана,
• рыба-кит,
• месяц

Главная мысль: любое дело по плечу, если есть у тебя верный друг.

Чему учит сказка «Конек-Горбунек?» Это произведение учит как стать настоящим другом, учит упорству и целеустремленности. Эта сказка показывает, что нужно ценить дружбу, поддерживать своих друзей всегда и во всём. Хороший товарищ всегда сможет помочь в беде или даже сможет спасти твою жизнь.

Признаки волшебной сказки в сказке «Конек-горбунок»:

• волшебные существа,
• чудесные превращения,
• путешествие за подвигом,
• троекратные повторы.

Пословицы к сказке «Конек-горбунок»:

• седина в бороду — бес в ребро (про царя).
• верный друг — лучше сотни слуг.
• не родись красивым, а родись счастливым.
• всякая невеста для своего жениха родится.

Сюжет сказки

Жила когда-то семья и были в семье три сына. Два сына были хорошие умные молодцы, а младшего все кликали Дураком. Вот, однажды на пшеничном поле завелись воры и отец сыновей стал посылать каждого сына сторожить поле, но старшие сыновья были избалованные и заснули ночью и ничего не увидели, а младший сын увидел ночью красивого коня, который мял пшеницу и поймал его. Конь попросил пощады у Ивана и тот смиловался отпустил коня и за это конь дал Ивану маленького конька-горбунка, который стал Ивану настоящим другом и помогал ему выполнить самые сложные задания царя, а так же выручал его из всех опасностей. Благодаря такой настоящей дружбе Ивана-Дурака и Конька-горбунка, Иван сделался красавцем и женился на прекрасной царевне.

Отзыв о сказке «Конек-горбунок»

Сказка Ершова мне очень понравилась, она написана в стихотворной форме и читать её легко. В этой сказке много волшебства и необычное сплетение сюжетов.

События в сказке развиваются хоть и предсказуемо, по обычному для сказок сценарию, но подкупают своей красочностью и юмором.

За приключениями Ивана и Горбунка следишь с неотрывным вниманием и нарастающим интересом.

Конёк-горбунок самый милый и привлекательный герой из всех волшебных персонажей.

Здесь Вы можете ознакомиться и скачать Анализ сказки П. П. Ершова «Конёк-Горбунок»: краткое содержание, характеристика главных героев, главная мысль, чему учит.

Если материал и наш сайт сочинений Вам понравились — поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок! Сочинения» По авторам» Детские народные сказки» Анализ сказки П. П. Ершова «Конёк-Горбунок»: краткое содержание, характеристика главных героев, главная мысль, чему учит Детские народные сказки все сочиненияДетские народные сказки краткие содержания

Краткое содержание: у одного старика было три сына – старший Данило, средний Гаврило и самый младший Иван. Семья жила за счет выращивания и продажи пшеницы, и все складывалось хорошо ровно до того момента как кто-то не начал по ночам топтать их пшеницу. Два старших брата, посланные отцом на караул ночью, ничего не узнали. Только Иван смог выяснить, кто был всему виной. Это оказалась кобыла, и она родила троих коней – двух жеребцов и одного конька-горбунка.

Последнего она сказала оставить, не продавать, он будет Ивану верным другом.

Однажды Иван нашел перо Жар-птицы. На следующий день царь купил двух прекрасных коней у братьев, а Ивана сделал главным конюшенным. Слуга царя недолюбливал Ивана и донес царю, что у того якобы есть перо Жар-птицы. Царь сразу же послал юношу за Жар-птицей. Иван выполнил царский приказ.

Затем царь отправляет его за Царь-девицей. Но та не хочет выходить замуж за царя, потому что он старый и ему надо омолодиться. Для этого нужно будет искупаться в трех больших котлах подряд – с кипящим молоком, с вареной водой и со студеной водой. Царь не решился сразу прыгнуть в кипящее молоко и заставил Ивана первым это сделать. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.

Тут и пришел Конек-Горбунок на помощь своему другу. Он сделал так, что Иванушка не сварился в молоке, а остался жив, да еще и обернулся настоящим писаным красавцем. Царь, увидев это, тоже было прыгнул в котел с молоком, да и сварился в нем.

Царь-девица вышла замуж за Ивана и стали они вместе всем царством править.

Характеристика главных героев:

1. Иван – главный герой, младший из братьев, добрый и честный.

2. Данило и Гаврило – братья Ивана, хитрые, ради выгоды готовы пойти на все.

3. Конёк-горбунок – волшебный конек, маленького роста с непривычным внешним видом (имеет два горба). Благодаря нему Иван проходит через все испытания и совершает то, что казалось невозможным. В конце сказки он точно выполняет все задания и получает в жены Царь-девицу.

4. Царь – глупый и жадный, недальновидный правитель. Больше верит сплетням и слухам.

5. Царь-девица – красавица, которая не хотела выходить замуж за царя, но пошла за Ивана.

Главная мысль произведения: одолеть можно любое дело, когда с тобой рядом верный друг.

Эта сказка учит настоящей крепкой дружбе, благодаря которой можно пройти через все невзгоды и выйти победителем.

Полезный материал по теме: Скачать Анализ сказки П. П. Ершова «Конёк-Горбунок»: краткое содержание, характеристика главных героев, главная мысль, чему учит

<legend>Tags</legend>АнализсказкиП.П.Ершова«Конёк-Горбунок»:краткоесодержание,характеристикаглавныхгероев,главнаямысль,чемуучит

Похожие сочинения

Отправить сочинение на почту

<label>Email</label> Опубликовано 12.03.2020 — 15:15 —

Некоторые исследователи, проводя анализ, называли сказку Ершова «Конек-Горбунок» «мужицкой», сопровождая такое определение разными оценочными акцентами. Но, конечно же, такой характер повествованию придает не обилие разговорно-просторечной лексики, а весь русско-деревенский колорит событий, происходивших «против неба — на земле», атмосфера детски простодушной веры в возможность чуда и верность автора и его положительных героев в незыблемость представлений о чести, совести, долге и высшей справедливости: непременном возмездии за неблаговидные поступки и воздаянии за добро.

Скачать:

Вложение	Размер
analiz_skazki_ershova.docx	18.68 КБ

Предварительный просмотр:

Анализ сказки Ершова «Конек горбунок»

Некоторые исследователи, проводя анализ, называли сказку Ершова «Конек-Горбунок» «мужицкой», сопровождая такое определение разными оценочными акцентами. Но, конечно же, такой характер повествованию придает не обилие разговорно-просторечной лексики, а весь русско-деревенский колорит событий, происходивших «против неба — на земле», атмосфера детски простодушной веры в возможность чуда и верность автора и его положительных героев в незыблемость представлений о чести, совести, долге и высшей справедливости: непременном возмездии за неблаговидные поступки и воздаянии за добро.

Размеренность, «сказовость» традиционны для устного народно творчества. В содержании же зачина есть некоторое своеобразие — «приземленность» описания семьи старика и их быта. Просторечные словечки «дурак», «недалече» подчеркивают, что рассказ ведется не вдохновенным баяном, а сказителем-крестьянином, для которого «сеять пшеницу» — привычное и главное дело всей жизни, как и для его слушателей.

В центр сказки «Конек-Горбунок» Ершова поставлен истинно народный характер. Герой с честью выходит из многочисленных испытаний. Помощь конька сводится к подсказке, как можно добиться успеха. Во время события горбунок где-то в стороне. Сам же Иван ведет себя отнюдь не по-дурацки. Он ловок, сметлив, инициативен. После того как под волшебные звуки песни Царь-девицы его одолел сон, герой мгновенно решает, как избежать такой опасности во второй раз:

Тут конек опять сокрылся;

А Иван сбирать пустился

Острых камней и гвоздей

От разбитых кораблей

Для того, чтоб уколоться,

Если вновь ему вздремнется.

(« Конек — Горбунок»)

При поимке Жар-птицы тоже проявляется незаурядность центрального героя.

В эпиграфе к третьей части можно увидеть уже непосредственное указание на содержание.

Доселева Макар огороды копал,

А ныне Макар в воеводы попал.

Мы знаем, что Иван попал не в «воеводы», а в цари. На его избранность, будущее чудесное (и внешнее тоже) преображение указывает сцена встречи с Месяцем Месяцовичем: ласковое обращение, достойное поведение в необыкновенной обстановке, «на небе» и благословение, которое дается дочери. Величает рассказчик героя уже не так, как в первой части, а ласково и уважительно: Иван, Ванюша, Иванушка, Иванушка Петрович. После преображенья он выглядит важно, «будто князь», держится достойно, как и положено «воеводе». Надо заметить, что уже в первой части Ершов использует явно литературный композиционный прием — опережения событий. Видимо, с целью заинтересовать, увлечь читателя в конце главы дается перечень будущих приключений героя, завершающийся предсказанием счастливого конца.

Литературная традиция, в частности Пушкинская (вспомним «Руслана и Людмилу», «Евгения Онегина»), проявляется в свободном разговоре с читателем (конец первой и второй части), включении вставных сюжетов и эпизодических персонажей (например, Рыба-кит), функциональных пейзажей и интерьеров. В народных сказках мы не найдем развернутых описаний картин природы, в некоторых случаях дается указание на особенности пейзажа (например, дремучий лес). Проводя анализ, можно заметить, что в сказке П.П. Ершова «Конек-Горбунок» неоднократно рисуется открывающаяся героям красота мира, хотя в описаниях сохраняется особенная сказовая манера.

Поэтичность описанию придают не только свежесть восприятия, яркость красок дивного места, но и замечательные сравнения с вполне реальными предметами и явлениями: «гора, словно вал на окияне», зелень, «словно камень изумруд» и т. п. Чудесный эпитет «несказанная» красота подчеркивает, что как бы цветисто не рассказать об увиденном, все равно невозможно передать словами всей неповторимости Божьего творения. Интересно отметить, одновременно со столь красочным и поэтичным описанием дается весьма прозаическое суждение героя о прекрасных Жар-птицах, в котором они сравниваются с курами, а необыкновенный свет, ими излучаемый, с батюшкиной печью. Иван в мире чудес уже вполне освоился, даже готов поозорничать, пугнуть на прощанье стаю Жар-птиц. Соседство поэтического и прозаического, патетики и юмора позволяет автору показать, что для него важно и в мире, и в герое.

В описании небесного терема Царь-девицы воплотились народные представления о Небе, в них переплелись языческие и христианские верования. Хрустальный свод, золотые змейки — солнечные лучи, райские птицы, в необыкновенных садах — серебряные ветки — лунный свет, и над всем этим — «православный русский крест» — символ Бога.

Ершов будто бы невзначай задает читателям загадки, вводя в повествование все новых героев. Почему вором на пшеничном поле оказалась красавица-кобылица? Что за странный вид у волшебного конька: что-то среднее между лошадью, ослом и верблюдом? В этих деталях, как и во многих иных эпизодах, метафорическом и образном строе сказки Ершова проявились поэтические воззрения славян на природу. В исследовании А.Н. Афанасьева читаем: «Золотогривый, золотохвостый или просто золотой — конь служит поэтическим образом то светозарного солнца, то блистающей молниями тучи; на таком коне и сбруя бывает золотая». Таким образом, чудесные кони из сказок (и сказки Ершова в том числе) по мифологическим представлениям непосредственно связаны с небом, то есть миром иным, далеким от бытовых реалий. С появлением кобылицы, а позже коней в жизни ершовского Ивана-дурака поселяется чудо, которое предопределяет все дальнейшие приключения и испытания. Даже самое обыкновенное, ставшее привычным сравнение: «Горбунок летит как ветер», имеет мифологические корни: «Конь, обгоняющий солнце, есть ветер или бурная туча».

Мир сказочной поэмы Ершова необычайно широк, простирается в пространстве и времени необъятно. Мифология, фольклор, русская история, крестьянский быт и даже современная П.П. Ершову русская культура. В 30-е годы XIX в. у всех на устах комедия Грибоедова «Горе от ума», разошедшаяся, по словам Белинского, в пословицах и поговорках. Во второй части «Конька-Горбунка» есть сатирически нарисованная сцена повеления царских дворян, которая начинается так:

И посыльные дворяне

Побежали по Ивана….

Эта зарисовка напоминает патетический рассказ Фамусова о екатерининском вельможе Максиме Петровиче, все детали повеления участников в двух отрывках одинаковы, вплоть до получения наград за шутовство и самоуничижение.

Введение подобных реминисценций позволяет почувствовать за рассказчиком-сказителем автора произведения, человека начитанного, умного, ироничного.

По теме: методические разработки, презентации и конспекты

Конспект коллективного занятия по изо:»Чудо-юдо, рыба-кит»,по сказке»Конек-Горбунок»

Большая коллективная работа по изо, с применением нетрадиционного способа изображения- аппликация из скрученной бумаги и рисование гуашевыми красками….

Кукольный спектакль по сказке П.П. Ершова «Конек-Горбунок»

Звучит «Музыка к сказке» (автор неизвестен), перед ширмой стоит домик, открываются ставни и в окошке появляется сказительница Сказительница: За горами, за лесами, за широкими морями,…

Конспект занятия по ознакомлению с художественной литературой в подготовительной группе Путешествие по сказкам. Беседа по сказке П. Ершова «Конек-Горбунок».

Путешествие по сказкам. Беседа по сказке П. Ершова «Конек-Горбунок». 1.Сказочный кроссворд 2. Игра «Узнай нас». 3. Игра «Волшебная корзинка» 4.Сказочные задачки. 5. Игра «Из какой сказки»? Найди…

Сказка ложь, да в ней намёк – добру молодцу урок. По мотивам сказки П.П. Ершова «Конёк-Горбунок»

Сказка ложь, да в ней намёк – добру молодцу урок.По мотивам сказки П.П. Ершова «Конёк-Горбунок»Литературное  мероприятие   для детей 5-7 лет: Сказка  П.П. Ершова «Конек-Горбунок»….

Музыкально- театрализованное представление по сказке П.Ершова «Конек — Горбунок»

Сценарий  музыкально — театрализованного представления  для детей подготовительной группы «Конек — Горбунок» по сказке П.Ершова….

НОД в подготовительной группе «Конек-Горбунок» по сказке П. П. Ершова

Цель: учить детей рисовать карандашом поэтапно; передавать в рисунке содержание эпизода знакомой сказки, движение фигур, окружающую обстановку; закрепить умение располагать рисунок на листе в соо…

Литературная викторина по сказке П.П. Ершова «Конек — Горбунок»

Викторина, состоящая из 3 туров для старших дошкольников….

• Мне нравится

«Конек-Горбунок» – очень увлекательная и поучительная сказка о дружбе и удивительных приключениях Ивана и его верного Горбунка. Благодаря своему надежному помощнику Ивану удалось занять место царя и жениться на прекрасной Царь-девице

Краткое содержание «Конек-Горбунок» для читательского дневника

ФИО автора: Ершов Петр Павлович

Название: Конек-Горбунок

Число страниц: 72. П. П. Ершов. «Конек-Горбунок». Издательство «Искатель». 2016 год

Жанр: Сказка

Год написания: 1834 год

Главные герои

Иван – младший крестьянский сын, не слишком умный, непослушный, но честный и добрый малый.

Царь-девица – красивая, умная девушка, сестра Солнца, дочь Месяца.

Царь – жадный, капризный, старый самодур.

Братья Ивана – глупые, трусливые.

Конек-Горбунок – верный друг и помощник Ивана, которому любое дело по плечу.

Сюжет

Было у крестьянина три сына: старшие умные, а младший Иван – дурак. Однажды кто-то повадился топтать пшеницу, которые выращивали и продавали братья. Они решили подкараулить вора, и это удалось только Ивану. Оказалось, что топтала пшеницу прекрасная кобылица, к которой Иван изловчился прыгнуть на спину задом наперед. Кобылица не смогла справиться с лихим наездником, и пообещала родить Ивану трех коней: двух редкой красоты скакунов и одного Горбунка, который Ивану будет верным товарищем.

Когда старшие братья увидали прекрасных коней, они уговорили Ивана продать их в столице, и тот согласился. По дороге Иван нашел перо Жар-птицы, и, несмотря на отговоры Конька-Горбунка, забрал его себе. В столице коней купил царь, пораженный их красотой. Но кони никого к себе не подпускали, кроме Ивана, и царю пришлось взять его на службу.

Начальник Ивана – спальник – очень завидовал ему, и хотел от него избавиться. Он доложил царю, будто Иван похвалялся достать Жар-птицу. Царь приказал Ивану немедленно принести к нему во дворец волшебную птицу, иначе ему не миновать казни. Конек-Горбунок утешил своего хозяина, пообещав ему помощь в поисках невиданной птицы. Вместе они отправились в путь, и, воспользовавшись советами, Конька-Горбунка, Иван поймал чудесную Жар-Птицу и привез ее царю.

Спустя время спальник вновь начал клеветать на Ивана, уверяя царя, будто тот похвалялся достать Царь-девицу, родственницу Месяца и Солнца. И вновь Конек-Горбунок пообещал хозяину выполнить это задание. Они прискакали на берег океана, где Ивану обманом удалось поймать Царь-девицу.

Царь, сраженный красотой Царь-девицы, захотел на ней жениться. Та согласилась, но только с условием, что получит перстень со дна океана. Это задание царь поручил Ивану, а Царь-девица попросила его заехать к Месяцу и Солнцу.

Добравшись до океана, Иван увидел огромного кита, на спине которого рос дремучий лес. Узнав, что Иван едет к Месяцу и Солнцу, кит попросил его замолвить за него словечко. Когда Иван с Коньком-Горбунком добрались до чертогов Месяца Месяцовича, он передал, что дочь его жива-здорова. Также Иван передал Месяцу просьбу кита, и тот сообщил, что все страдания его оттого, что он проглотил тридцать кораблей – как выпустит их на волю, так и получит свободу. Кит выпустил корабли и, в свою очередь, исполнил просьбу Ивана и достал ему перстень со дна океана.

Получив перстень, Царь-девица потребовала, чтобы царь перед свадьбой омолодился, искупавшись в котлах со студеной и кипяченой водой, а также в котле с кипящим молоком. Царь испугался, и решил вначале проверить это средство на Иване. И в этот раз помог Ивану верный Горбунок – он махнул хвостом, свистнул, и Иван без вреда для себя окунулся во всех трех котлах, став красивым сильным молодцем. Царь нырнул вслед за ним и тут же сварился. Царь-девица объявила себя царицей и вышла замуж за Ивана.

План пересказа

1. Три брата.
2. Прекрасная кобылица.
3. Два красавца-скакуна и Конек-Горбунок.
4. Служба у царя.
5. Охота за Жар-птицей.
6. Иван привозит Царь-девицу.
7. В поисках перстня.
8. Просьба кита.
9. Встреча с Месяцем.
10. Кит помогает достать перстень со дна океана.
11. Купание в трех котлах.
12. Свадьба.

Главная мысль

Большая удача иметь настоящего верного друга.

Чему учит

Сказка учит быть честными, добрыми, учит дружить и приходить на выручку своим друзьям. Кроме того, сказка учит реально оценивать свои возможности и достигать поставленных целей.

Отзыв

С надежным, верным другом можно преодолеть любые трудности, выполнить любые задания. Сказка показывает, что все мечты, даже самые смелые, сбываются. Нужно лишь верить в чудо, и оно обязательно произойдет.

Рисунок-иллюстрация к сказке Конек-Горбунок.

Пословицы

• Верный друг лучше сотни слуг.
• Ищешь помощи – сам другим помогай.
• Всякая невеста для своего жениха родится.

Что понравилось

Понравился ловкий, находчивый, неунывающий Конек-Горбунок и его отношение к Ивану, которому он помогал выкручиваться из непростых ситуаций.

Тест по сказке

1. Вопрос 1 из 11

   В каком году была написана сказка «Конек-горбунок»?</h3>

   • <label>1832 г.</label>
   • <label>1833 г.</label>
   • <label>1834 г.</label>
   • <label>1835 г.</label>

(новая вкладка)Используемые источники:

• https://skazkii.ru/analiz-skazki-konek-gorbunok-ershova-pavla-petrovicha
• https://kratkoe.com/literaturnyy-analiz-skazki-konek-gorbunok-ershova/
• https://my-soch.ru/sochinenie/analiz-skazki-p-p-ershova-konyokgorbunok-kratkoe-soderzhanie—xarakteristika-glavnyx-geroev—glavnaya-mysl—chemu-uchit
• https://nsportal.ru/detskiy-sad/raznoe/2020/03/12/analiz-skazki-ershova-konek-gorbunok
• https://obrazovaka.ru/chitatelskiy-dnevnik/konek-gorbunok.html

0 Пользователей читают эту тему (0 Гостей и 0 Скрытых Пользователей);

Привлечь внимание читателей

Добавить в список   «Рекомендуем прочитать».

Полный текст с иллюстрациями художника Н.М. Кочергина находится по адресу:
http://konek-gorbunok.ucoz.ru/konek.htm

Уважаемые читатели – ценители русского слова,

данный вариант «Конька-Горбунка» был набран мною по фотокопии первого издания книги 1834 года, находящейся в свободном доступе в интернете по адресу: http://imwerden.de/pdf/konek-gorbunok_1834.pdf

Со своей стороны, я рекомендую и вам взглянуть на него, дабы, не доверяя мне на слово, составить собственное мнение по поводу шедевра русской словесности, который с детства тонко и одновременно мощно формировал нашу речь и наше сознание, ни в чём при этом не уступая знаменитейшим пяти сказкам А.С. Пушкина.

Откуда взялась такая потребность у меня лично – провести несколько бессонных ночей за бокалом (и не одним) красного вина, вручную перепечатывая текст 1834 года и «переводя» его на современную орфографию?

Дело в том, что и в раннем детстве меня посещали странные ощущения по поводу этой любимейшей мною сказки. С одной стороны, её слог мне казался настолько же лёгким, искромётным и привычным, как и в знаменитом введении к «Руслану и Людмиле» – «у лукоморья дуб зелёный…». Но почему-то время от времени слог этот как будто «давал сбои», «спотыкаясь» о непонятные и угловатые места, которые вызывали во мне лёгкое недоумение.

Когда же я начал читать текст сказки 1834 года, то с восторгом обнаружил, что «угловатые места» куда-то исчезли, и что слог льётся тот самый – пушкинский, то есть лёгкий, искрящийся и знакомый, в нём нет ни грамма тяжеловесности, графоманства и «странностей», столь привычных нам по знакомству с менее способными писателями той эпохи, которые в силу своих ограничений не смогли серьёзно повлиять на формирование современного русского языка и безнадёжно устарели.

Разумеется, после такого личного открытия я был готов пойти лёгким путём – купить либо распечатать книжку с текстом первого издания. Фотокопию издания 1834 года я распечатал в первую очередь, но в ней есть два недостатка (к коим я не отношу старую орфографию – с ней даже интереснее): во-первых, в ней есть цензорские «отточия» т.е. пропуски любых мест, в которых Иван разговаривает с царём либо отзывается о царе в «непочтительных» выражениях. Ну и, во-вторых, какая может быть в наше время сказка без картинок – без цветных картинок, нарисованных хорошим художником? Даже будучи взрослым и читая с детства знакомую сказку, хочется вновь ощутить себя ребёнком а вовсе не «учёным-пушкиноведом», так что современная атрибутика детской литературы остаётся важной.

Таким образом, издания, которое бы удовлетворяло моим потребностям, не оказалось «на рынке». И я решил восполнить для себя этот пробел самостоятельно. С текстом я поступил просто: издание 1834 года я перепечатал полностью в современной орфографии настолько грамотно, насколько у меня хватило сил его самостоятельно написать и выверить.

Цензорские же «отточия» я «восполнил» (увы, за отсутствием оригинала произведения) из соответствующих им мест в современном издании сказки (в последней прижизненной для П.П. Ершова редакции). Великолепные иллюстрации Н.М. Кочергина, выложенные читателями в свободном доступе, дополнили мой «самиздат», который я распечатал на цветном принтере, облачил в жёсткую скоросшивательную папку и гордо поставил на полку, после чего успокоился на пару лет до того, как наконец ощутил в себе потребность поделиться этим личным сокровищем «с миром».

За рамками этого короткого вступления остаётся разбор вопроса авторства данного шедевра. Замечу лишь вкратце, не приводя аргументов: я склоняюсь к тому, что автором текста первого издания является А.С. Пушкин, отсюда моё щепетильное отношение к сохранению всего, что в нём есть.

Также я полагаю, что правка текста в последующих изданиях сказки осуществлялась лично П.П. Ершовым, поэтому, увы, для меня нет гарантии авторства при восполнении цензорских «отточий» текстом, почерпнутым из последней «официальной» редакции. Но так или иначе это лучшее из того, что было возможно сделать. Ведь, к сожалению, Ершов, возвратившись из Петербурга в Тобольск, сжёг, какие бы то ни было, рукописи и автографы Пушкина, находившиеся в его распоряжении. В свете настолько «щепетильного» отношения к ним, мне не трудно представить себе и последующие потуги Ершова «перековать» на свой лад текст «Конька», занимавшие его в течение всей последующей жизни.

Как бы то ни было, для меня однозначно то, что текст издания 1834 года более ясен, современен и строен в своей целостности, чем последовавшие за ним «улучшения». Если же хотя бы на минуту представить себе, что «Конька» написал Александр Сергеевич, то насколько иной оттенок принимает его знаменитая фраза: «теперь этот род сочинений можно мне и оставить»? А как насчёт его же фразы: «этот Ершов владеет стихом точно своим крепостным мужиком»? Неужели любитель русской литературы не рассмотрит в ней некоторой издёвки? С этой мыслью откланиваюсь и оставляю вас наедине с этим великим произведением.

Ах, да! Рекомендую распечатать эту версию книги и читать её детям вместо «официальной» во благо великого, могучего и современного нам русского языка!

Валера Хренников
valerahr@yahoo.com
10 июля 2013 года

КОНЁК-ГОРБУНОК

Русская сказка

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

«Начинается сказка сказываться…»

За горами, за лесами,
За широкими морями,
Не на небе – на земле
Жил старик в одном селе.

У крестьянина три сына:
Старший умный был детина,
Средний сын и так и сяк,
Младший вовсе был дурак.

Братья сеяли пшеницу
Да возили под столицу:
Знать, столица та была
Недалёко от села.

Там пшеницу продавали,
Деньги счётом принимали
И с телегою пустой
Возвращалися домой.

В долгом времени аль вскоре
Приключилося им горе:
Кто-то в поле стал ходить
И пшеницу их косить.

Мужички такой печали
От рожденья не видали.
Стали думать да гадать –
Как бы вора им поймать,
И решили всенародно:
С ночи той поочерёдно
Полосу свою беречь,
Злого вора подстеречь.

Только стало лишь смеркаться –
Начал старший брат сбираться,
Взял и вилы и топор
И отправился в дозор.
Ночь ненастная настала;
На него боязнь напала,
И со страху наш мужик
Завалился на сенник.
Ночь проходит, день приходит;
С сенника дозорный сходит
И, обшед избу кругом,
У дверей стучит кольцом.
«Эй, вы, сонные тетери!
Отпирайте брату двери,
Под дождём я весь промок
С головы до самых ног».
Братья двери отворили,
Караульного впустили,
Стали спрашивать его,
Не видал ли он чего.
Караульный помолился,
Вправо, влево поклонился
И, прокашлявшись, сказал:
«Всю я ноченьку не спал;
На моё ж притом несчастье,
Было страшное ненастье:
Дождь вот так ливмя и лил;
Под дождём я всё ходил;
Правда, было мне и скучно,
Впрочем, всё благополучно».
Похвалил его отец:
«Ты, Данило, молодец!
Ты вот, так сказать, примерно,
Сослужил мне службу верно,
То есть, будучи при том,
Не ударил в грязь лицом».

Снова начало смеркаться,
Средний брат пошёл сбираться;
Взял и вилы и топор
И отправился в дозор.
Ночь холодная настала,
На него тоска напала,
Зубы начали плясать,
Он – ударился бежать,
И всю ночь ходил дозором
У соседки пред забором.
Только начало светать,
У дверей он стал стучать.
«Эй, вы, сони! Что вы спите?
Брату двери отоприте;
Ночью страшный был мороз,
До костей я весь промёрз».
Братья двери отворили,
Караульного впустили,
Стали спрашивать его,
Не видал ли он чего.
Караульный помолился,
Вправо, влево поклонился,
И сквозь зубы отвечал:
«Всю я ноченьку не спал,
Да к моей судьбе несчастной
Ночью холод был ужасный,
До костей меня пробрал;
Целу ночь я проскакал;
Слишком было несподручно.
Впрочем, всё благополучно».
И ему сказал отец:
«Ты, Гаврило, молодец!»

Стало в третий раз смеркаться,
Надо младшему сбираться;
Он и усом не ведёт,
На печи в углу поёт
Изо всей дурацкой мочи:
«Распрекрасные вы очи».
Братья ну его ругать,
Стали в поле посылать;
Но, сколь долго ни кричали,
Только время потеряли:
Он ни с места. Наконец
Подошёл к нему отец,
Говорит ему: «Послушай,
Ты поди в дозор, Ванюша,
Я нашью тебе обнов
Дам гороху и бобов».
Вот дурак с печи слезает,
Шапку набок надевает,
Хлеб за пазуху кладёт
И, шатаяся, идёт.

Ночь настала; месяц всходит;
Поле всё дурак обходит,
Озираючись кругом,
И садится под кустом,
Звёзды на небе считает
Да краюшку убирает.
Вдруг на поле конь заржал…
Караульный наш привстал,
Посмотрел сквозь рукавицу
И увидел кобылицу.
Кобылица та была
Вся как зимний снег бела,
Грива точно золотая,
В мелки кольцы завитая.
«Эхе-хе! Так вот какой
Наш воришко, но, постой,
Я шутить ведь не умею,
Разом сяду те на шею.
Вишь, какая саранча!»
И, минуту улуча,
К кобылице подбегает,
За волнистый хвост хватает
И садится на хребет –
Только задом наперед.
Кобылица молодая,
Задом, передом брыкая,
Понеслася по полям,
По горам и по лесам;
То заскачет, то забьётся,
То вдруг круто повернётся;
Но дурак и сам не прост,
Крепко держится за хвост.

Наконец она устала.
«Ну, дурак, – ему сказала, –
Коль умел ты усидеть,
Так тебе мной и владеть.
Ты возьми меня с собою
Да ухаживай за мною,
Сколько сможешь. Да, смотри,
По три утренни зари
Отпускай меня на волю
Погулять по чисту полю.
Не простым корми овсом –
Белояровым пшеном;
Не озёрной пой водою
Но медовою сытою.
По исходе же трёх дней
Двух рожу тебе коней,
Да таких, каких на свете
Не бывало и в примете;
Ещё третьего конька,
Ростом только в три вершка,
На спине с двумя горбами
Да с аршинными ушами.
Первых ты коней продай,
Но конька не отдавай
Ни за яхонт, ни за злато,
Ни за царскую палату.
Да, смотри же, не забудь.
Только кони подрастут,
Не держи меня в неволе,
А пусти на чисто поле».

«Ладно», – думает Иван,
И в пастуший балаган
Кобылицу загоняет,
Дверь рогожей закрывает
И, лишь только рассвело,
Отправляется в село,
Напевая громко песню
«Ходил молодец на Пресню».

Вот он всходит на крыльцо,
Вот берётся за кольцо;
Что есть силы в дверь стучится,
Так что кровля шевелится,
И кричит на весь базар,
Словно сделался пожар.
Братья с лавок поскакали,
Заикаяся, вскричали:
«Кто стучится сильно так?» –
«Это я, Иван-дурак!»
Братья двери отворили,
Караульного впустили
И давай его ругать, –
Как он смеет так стучать.
А дурак наш, не снимая
Ни лаптей, ни малахая,
Отправляется на печь
И ведёт оттуда речь
Про ночное похожденье
Старику на удивленье:
«Целу ноченьку не спал,
Звёзды на небе считал;
Месяц ровно также светил,
Я порядком не приметил.
Вдруг приходит дьявол сам
С бородою и с усам;
Рожа словно как у кошки,
А глаза – так что те ложки.
Он пшеницей стал ходить
И давай хвостом косить.
Я шутить ведь не умею
И вскочи ему на шею;
Уж носил же он, носил,
Так что выбился из сил;
В воровстве своём признался
И пшеницу есть заклялся».
Тут рассказчик замолчал,
Позевнул и задремал.
Братья, сколько ни серчали,
Не смогли, захохотали,
Подпершися под бока,
Над рассказом дурака.
Сам отец не смог сдержаться,
Чтоб до слёз не посмеяться;
Хоть смеяться так оно
Старикам уж и грешно.

Вот однажды брат Данило,
(В праздник, помнится, то было),
Возвратившись с свадьбы пьян,
Затащился в балаган.
Там увидел он красивых
Двух коней золотогривых,
Ещё третьего конька
Ростом только в три вершка
На спине с двумя горбами
Да с аршинными ушами.
«Хе! Теперь-то я узнал,
Для чего здесь дурень спал, –
Говорит себе Данило. –
Дай, скажу о том Гавриле».
Вот Данило в дом бежит
И Гавриле говорит:
«Посмотри, каких красивых
Двух коней золотогривых
Наш дурак себе достал,
Ты таких и не видал».
И Данило да Гаврило,
Что в ногах их мочи было,
Через кочки, чрез бурьян
Побежали в балаган.

Кони ржали и храпели,
Очи яхонтом горели;
В мелки кольцы завитой
Хвост раскинут золотой,
И алмазныя копыты
Крупным жемчугом обиты.
Любо-дорого смотреть!
Лишь царю б на них сидеть!

Братья так на них смотрели,
Что чуть глаз не проглядели.
«Где он это их достал? –
Старший младшему сказал. –
Но издавна речь ведётся,
Что всё глупым удаётся;
Будь преумная душа,
Не добудешь и гроша.
Ну, Гаврило! В ту седмицу
Отведём-ка их в столицу,
Там боярам продадим,
Деньги вместе разделим.
А с деньжонками, сам знаешь,
И попьёшь и погуляешь,
Стоит хлопнуть по мешку.
А Ивану – дураку
Не достанет ведь догадки,
Где гостят его лошадки;
Пусть их ищет там и сям.
Ну, Гаврило, по рукам!»
Братья разом согласились,
Обнялись, перекрестились
И вернулися домой,
Говоря промеж собой
Про коней, и про пирушку,
И про чудную свиньюшку.

Время катит чередом
Час за часом, день за днём;
И чрез первую седмицу
Братья ехали столицу,
Чтоб товар свой там продать
И на пристани узнать,
Не пришли ли с кораблями
Немцы в город за холстами
И нейдёт ли царь Салтан
Басурманить христиан?
Вот иконе помолились,
У отца благословились,
Взяли двух коней тайком
И отправились потом;
Удалого погоняют
Да о деньгах рассуждают.

Вдруг дурак – часов чрез пять –
Вздумал в поле ночевать.
Дураку ли мешкать? Дело
У него в руках кипело;
Он околицей идёт,
Ест краюшку да поёт.
Вот рогожу поднимает,
Руки в боки подпирает,
И с прискочкою Иван
Боком входит в балаган.

Всё по-прежнему стояло,
Двух коней как не бывало;
Лишь бедняжка горбунок
У его вертелся ног,
Хлопал с радости ушами
И приплясывал ногами.
Как завоет тут Иван,
Опершись о балаган:
«Ой вы, кони буры-сивы,
Мои кони златогривы!
Я кормил-то вас, ласкал,
Да какой вас чёрт украл?
Чтоб пропасть ему – собаке!
Чтоб издохнуть в буераке!
Чтоб ему на том свету
Провалиться на мосту!
Ой вы, кони буры-сивы,
Мои кони златогривы!»

Тут конёк его прервал:
«Не тужи, Иван, – сказал. –
Велика беда, не спорю,
Но могу помочь я горю;
Ты на чёрта не клепли:
Братья коней увели,
Как поехали из дому.
Но что мешкать по-пустому?
На меня скорей садись,
Только, знай себе, держись.
Я хоть роста небольшого
Но сменю коня другого;
Как пущусь да побегу
Так и беса настигу».

Тут конёк пред ним ложится,
На него дурак садится,
Крепко за уши берёт.
Горбунок-конёк встаёт,
Чёрной гривкой потрясает,
На дорогу выезжает;
Вдруг заржал и захрапел,
И стрелою полетел,
Только чёрными клубами
Пыль вертелась под ногами.
И чрез несколько часов
Наш Иван догнал воров.

Братья, видя то, смешались,
Не на шутку испугались;
А дурак им стал кричать:
«Стыдно, братья, воровать!
Хоть Ивана вы умнее,
Да Иван-то вас честнее:
Он у вас коней не крал».
Старший брат тогда сказал:
«Дорогой наш брат, Ванюша!
Не клади нам грех на души.
Мы, ты знаешь, как бедны,
А оброк давать должны.
Вот в такой большой печали
Мы с Гаврилой толковали
Всю сегодняшнюю ночь –
Чем бы горюшку помочь?
Так и эдак мы судили,
Наконец вот так решили:
Чтоб продать твоих коней
Хоть за тысячу рублей.
Наш отец-старик неможет,
Работать уже не может,
Надо нам его кормить –
Сам ты можешь рассудить».

«Ну, коль эдак, так ступайте, –
Говорит Иван. – Продайте
Златогривых два коня;
Да возьмите ж и меня».
Оба брата согласились,
И все вместе в путь пустились.

Стало на небе темнеть;
Воздух начал холодеть;
Братья, чтоб не заблудиться,
Вздумали остановиться.
Под навесами ветвей
Привязали лошадей,
Взяли хлеба из лукошка,
Опохмелились немножко,
И потом, кто как умел,
Песни разные запел.

Вот Данило вдруг приметил:
Огонёк во тьме засветил.
На Гаврила он взглянул,
Левым глазом подмигнул
И прикашлянул легонько,
Показав огонь тихонько.
Тут затылок почесал
И с лукавством так сказал,
Усмехаяся: «Послушай,
Принеси огня, Ванюша!
Ночь темна, а у меня
Ни огнива, ни кремня».
Сам же думает Данило:
«Чтоб тебя там задавило!»
А Гаврило говорит
Тихо брату: «Может быть,
Там станичники пристали –
Поминай его, как звали».

Всё пустяк для дурака!
Он садится на конька,
И, схватив его руками,
Бьёт в круты бока ногами,
Изо всех горланит сил…
Конь взвился, и след простыл.
«Буди с нами крёстна сила! –
Закричал тогда Гаврило,
Осенясь крестом святым. –
Что за бес-конёк под ним?»

Огонёк горит светлее,
Горбунок бежит скорее,
И чрез несколько минут
При огне конёк – как тут.
Тот огонь в лугу светлеет –
Не дымится и не греет.
Диву дался тут Иван.
«Что, – сказал он, – за шайтан?
Много блеску, много свету,
А тепла и дыма нету.
Эко чудо-огонёк!»

Тут сказал ему конёк:
«То перо, Иван, жар-птицы
Из чертогов Царь-девицы.
Но для счастья своего
Не бери себе его.
Много, много непокою
Принесёт оно с собою».
«Говори ты! Как не так!» –
Про себя ворчит дурак;
И, подняв перо жар-птицы,
Завернул его в тряпицы,
В шапку мигом положил
И конька поворотил.
Скоро к братьям приезжает
И на спрос их отвечает:
«Как туда я доскакал,
Пень сгорелый увидал;
Уж над ним я бился, бился,
Так что чуть не надсадился;
Раздувал его я с час,
Нет ведь, чёрт возьми, угас».
Братья целу ночь не спали,
Над Иваном хохотали:
А дурак под воз присел,
Вплоть до утра прохрапел.

Тут коней они впрягали
И в столицу приезжали,
Становились в конный ряд
Супротив больших палат.

В той столице был обычай:
Коль не скажет городничий, –
Ничего не покупать,
Ничего не продавать.
Вот ворота отворяют,
Городничий выезжает
В туфлях, в шапке меховой,
С сотней стражи городской.
Рядом едет с ним брадатый,
Называемый глашатый;
Он в злату трубу трубит,
Громким голосом кричит:
«Гости! Лавки отворяйте,
Покупайте, продавайте;
Надзирателям сидеть
Подле лавок и смотреть,
Чтобы не было содому,
Ни смятенья, ни погрому,
И чтобы купецкий род
Не обманывал народ!»
Гости лавки отворяют,
Покупальщиков сзывают:
«Эй, честные господа!
К нам пожалуйте сюда!
Как у нас ли тары-бары,
Всяки разные товары».
В это время тот отряд
Приезжает в конный ряд;
Но от множества народу
Нет ни выходу, ни входу;
Так кишмя вот и кишат,
И смеются, и кричат.
Городничий удивился,
Что народ развеселился,
И приказ отряду дал,
Чтоб дорогу прочищал.
«Эй, вы, черти босоноги!
Прочь с дороги! Прочь с дороги!» –
Закричали усачи
И ударили в бичи.
Тут народ зашевелился,
Шапки снял и расступился.

Пред глазами конный ряд:
Два коня в ряду стоят:
Молодые, вороные,
Вьются гривы золотые,
В мелки кольца завитой
Хвост раскинут золотой…
Городничий раздивился
И два раз перекрестился.
«Чуден, – молвил, – божий свет!
Уж каких чудес в нем нет».
Весь отряд тут усмехнулся,
Сам глашатый заикнулся.
Городничий между тем
Наказал престрого всем,
Чтоб коней не покупали,
Не зевали, не кричали,
Что он едет ко двору
Доложить об том царю.
И, оставив часть отряда,
Он поехал для доклада.

Приезжает во дворец.
«Ты помилуй, Царь-отец! –
Городничий восклицает
И пред троном упадает. –
Не вели меня казнить
А вели мне говорить!»
Царь изволил молвить: «Ладно,
Говори, да только складно». –
«Как умею, расскажу.
Городничим я служу:
Верой, правдой отправляю
Эту должность…» – «Знаю, знаю». –
«Вот сегодня, взяв отряд,
Я поехал в конный ряд:
Подъезжаю – тьма народу!
Нет ни выходу, ни входу.
Я отряду приказал,
Чтоб народ он разогнал.
Так и сталось, Царь-надёжа!
И поехал я – и что же?
Предо мною конный ряд:
Два коня в ряду стоят:
Молодые, вороные,
Вьются гривы золотые,
В мелки кольца завитой,
Золотистый хвост трубой,
И алмазныя копыты
Крупным жемчугом обиты…»

Царь не мог тут утерпеть.
«Надо коней посмотреть, –
Говорит он. – Да не худо
И завесть такое чудо».

Колесницу запрягли.
И ко входу подвезли.
Царь умылся, нарядился
И на рынок покатился;
За царём стрельцов отряд.

Вот он въехал в конный ряд.
На колени все тут пали
И «ура!» царю кричали.
Царь раскланялся и вмиг
С колесницы к коням прыг…
Вкруг коней он ходит, хвалит,
То потреплет, то погладит;
И, довольно насмотрясь,
Он спросил, оборотясь
К окружавшим: «Эй, ребята!
Чьи такие жеребята?
Кто хозяин?» Тут дурак,
Спрятав руки за армяк,
Из-за братьев выступает
И, надувшись, отвечает:
«Эта пара, Царь, моя,
И хозяин тоже – я!» –
«Ну, я пару покупаю;
Продаёшь ты?» – «Нет, меняю». –
«Что в промен берёшь добра?» –
«Два-пять шапок серебра». –
«То есть это будет десять».
Царь тотчас велел отвесить
И по милости своей
Дал в прибавок пять рублей.
Царь-то был великодушный!
Повели коней в конюшни
Десять конюхов седых,
Все в нашивках золотых,
Все с цветными кушаками
И с сафьянными бичами.
Но дорогой, как на смех,
Кони с ног их сбили всех,
Все уздечки разорвали
И к Ивану прибежали.

Царь отправился назад
И сказал ему: «Ну, брат,
Пара нашим не даётся;
Делать нечего, придётся
При дворце тебе служить.
Будешь в золоте ходить,
В красно платье наряжаться,
Словно в масле сыр кататься,
Всю конюшенну мою
Я в приказ тебе даю:
Царско слово в том порука.
Что, согласен?» – «Эка штука!
Во дворце я буду жить,
Буду в золоте ходить,
В красно платье наряжаться,
Словно в масле сыр кататься,
Весь конюшенный завод
Царь мне даром отдаёт;
То есть я из огорода
Стану царский воевода.
Чудно дело! Так и быть,
Стану, Царь, тебе служить.
Только, чур, со мной не драться
И давать мне высыпаться,
А не то я был таков!»

Тут он кликнул скакунов
И пошёл вдоль по столице
Вслед за царской колесницей.
И под песню дурака
Кони пляшут трепака;
А конёк его – горбатко –
Так и ломится вприсядку
К удивленью людям всем.

Два же брата между тем
Деньги царски получили,
В шапку накрепко зашили
И отправили гонца,
Чтоб обрадовать отца.
Дома дружно поделились,
Оба враз они женились,
Стали жить да поживать
Да Ивана поминать.

Но теперь мы их оставим,
Снова сказкой позабавим
Православных христиан,
Что наделал наш Иван,
Находясь во службе царской
При конюшне государской
Со своим лихим коньком –
Неизменным горбунком:
Как поймал Иван жар-птицу,
Как похитил Царь-девицу,
Как кольцо ея достал,
Как он в небе погулял,
Как он в солнцевом селенье
Киту выпросил прощенье;
Как по милости своей
Спас он тридцать кораблей,
Как в котлах он не сварился,
Как красавцем учинился,
Словом: наша речь о том –
Как он сделался царём.

Конец 1-й части

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«Скоро сказка сказывается,
А не скоро дело делается».

Зачинается рассказ
От ивановых проказ,
И от сивка, и от бурка,
И от вещего каурка.
Козы на море ушли;
Конь поднялся от земли:
Под ногами лес стоячий,
Облака над ним ходячи, –
Это присказка: пожди, –
Сказка будет впереди.
Как на море-окияне
И на острове Буяне
Новый гроб в лесу стоит;
В гробе девица лежит;
Соловей над гробом свищет;
Чёрный зверь в дубраве рыщет, –
Это присказка, а вот –
Сказка чередом пойдет.

Ну, так видите ль, миряне,
Православны христиане,
Наш удалый молодец
Затесался во дворец;
При конюшне царской служит
И нисколько не потужит
Он о братьях, об отце
В государевом дворце.
Да и что ему до братьев?
У Ивана разных платьев
Красных, с вышивкой, цветов
Чуть не десять коробов;
Ест он сладко, спит он столько,
Что раздолье да и только!

Вот неделей через пять
Начал Спальник примечать…
Надо молвить: этот Спальник
До Ивана был начальник
Над конюшней надо всей;
Из боярских был детей;
На Ивана он косился
И крестом святым божился,
Что Ивана-молодца
Потурит он из дворца.
Но, лукавство сокрывая,
Он для всякого случая
Притворился, плут, глухим,
Близоруким и немым;
Сам же думает: «Постой-ка,
Я те брякну, неумойка!»
Так неделей через пять
Спальник начал примечать,
Что Иван коней не холит,
И не чистит, и не школит;
Но при всём том два коня
Словно лишь из-под гребня:
И причёсаны, обмыты,
Гривы в косы перевиты,
Чёлки собраны в пучок,
Шерсть – ну, лоснится, как шёлк;
В стойлах – свежая пшеница,
Словно тут же и родится,
И в чану большом сыта –
Будто только налита.
«Что за притча тут такая? –
Спальник думает, вздыхая. –
Уж не ходит ли, постой,
К нам проказник домовой?
Дай-ка я подкараулю,
И под нос такую дулю
Поднесу я дураку,
Что хоть тут же и в реку.
Докажу я в Думе царской,
Что конюший государский –
Басурманин, ворожей,
Чернокнижник и злодей!»

В тот же вечер этот Спальник,
Прежний конюших начальник,
В стойлы спрятался тайком
И обсыпался овсом.

Полночь тёмная приходит
Наш Иван в конюшню входит
Без свечи, без фонаря,
Распевая про царя.
Дверь задвижкой запирает,
Шапку бережно скидает,
На окно ее кладёт
И из шапки той берёт
В три завитое тряпицы
Из крыла перо жар-птицы.
Свет такой тут заблистал,
Что чуть спальник не вскричал
И от страху так забился,
Что овёс с него свалился.

Но Ивану невдомек:
Он кладёт перо в сусек,
Чистить коней начинает,
Умывает, убирает,
Гривы длинные плетёт,
Разны песенки поёт.
Лишь убрал, перо жар-птицы
Завернул опять в тряпицы
И спокойно тут прилёг
У коней близ задних ног.

Только начало зориться,
Спальник начал шевелиться,
И, увидя, что дурак
Спит прекрепко как хомяк,
Он тихонько на пол сходит
И на цыпочках подходит…
Мигом шапку подхватил,
Прыг в окно – и след простыл.

Царь лишь только пробудился,
Спальник наш к нему явился,
Стукнул крепко об пол лбом
И запел царю потом:
«Я с повинной головою,
Царь, явился пред тобою;
Не вели меня казнить,
Прикажи мне говорить». –
«Говори, не прибавляя, –
Царь сказал ему, зевая, –
Если ж будешь ты да врать,
То беды не миновать».
Спальник наш, собравшись с силой,
Говорит царю: «Помилуй!
Вот те истинный Христос,
Справедлив мой, Царь, донос.
Наш Иван, то всякий знает,
От тебя, Отец, скрывает,
Но не злато, не сребро –
Жароптицево перо…» –
«Жароптицево?.. Проклятый!
И он смел такой богатый…
Погоди же ты, злодей!
Не минуешь ты плетей!..» –
«Да и то ль ещё он знает! –
Спальник тихо продолжает,
Изогнувшися. – Добро!
Пусть имел бы он перо;
Да и самую жар-птицу
Во твою, Отец, светлицу,
Если б вздумал приказать,
Похваляется достать».
И, польстивши донесеньем,
Хитрый Спальник со смиреньем
К государю приступил
И перо ему вручил.

Царь смотрел и дивовался,
Гладил бороду, смеялся
И скусил пера конец.
Тут, уклав его в ларец,
Закричал (от нетерпенья),
Подтвердив своё веленье
Быстрым взмахом кулака:
«Гей! Позвать мне дурака!»

И посыльные дворяна
Побежали по Ивана;
Но, столкнувшись все в углу,
Растянулись на полу.
Царь тем много любовался
И до колотья смеялся.
А дворяна, усмотря,
Что смешно то для царя,
Меж собой перемигнулись
И вдругорядь растянулись.
Царь тем так доволен был,
Что их шапкой наградил.
Тут посыльные дворяна
Вновь пустились звать Ивана
И на этот уже раз
Обошлися без проказ.

Вот к конюшне прибегают,
Двери настежь отворяют
И ногами дурака
Ну подталкивать в бока;
С полчаса над ним возились
Но его не добудились,
Наконец уж рядовой
Разбудил его метлой.

«Что за челядь вы такая? –
Говорит Иван, вставая. –
Как хвачу я вас бичом,
Так не станете потом
Без пути будить Ивана».
Говорят ему дворяна:
«Царь изволил приказать
Нам тебя к нему позвать». –
«Вот немножко приберуся
И тотчас к Царю явлюся», –
Говорит послам дурак.
Тут надел он свой армяк,
Опояской подвязался,
Приумылся, причесался,
Кнут привесил за конец
И пустился во дворец.

Вот Иван к царю явился,
Поклонился, подбодрился,
И тотчас царя спросил:
Для чего его будил?
Царь, прищурясь глазом левым,
Закричал к нему со гневом:
«Ты мне должен отвечать:
Как ты смел, урод, скрывать
От моего разуменья,
Находясь в моём владеньи,
Что имеешь ты добро –
Жаро-птицево перо!
Что я – царь али боярин?
Отвечай сейчас, татарин!»
Тут Иван, махнув рукой,
Говорит царю: «Постой!
Я те шапки, ровно, не дал,
Как же ты о том проведал?
Что ты – ажно ты пророк?
Ну, да что, сади в острог,
Прикажи сейчас хоть в палки, –
Нет пера, да и шабалки!» –
«Отвечай же! Запорю!» –
«Я те толком говорю:
Нет пера! Да, слышь, откуда
Мне достать такое чудо?»
Царь с кровати тут вскочил
И ларец с пером открыл.
«Что? Ты смел ещё переться?
Да уж нет, не отвертеться!
Это что? А?» Тут Иван,
Задрожав как лист в буран,
Шапку выронил с испуга.
«Что, приятель, видно, туго?
Отвечай же, супостат!» –
«Ох, помилуй, виноват!
Отпусти вину Ивану,
Я вперёд уж врать не стану».
И, закутавшись в полу,
Растянулся на полу.
«Ну, для первого случаю
Я вину тебе прощаю, –
Царь Ивану говорит. –
Я, помилуй Бог, сердит!
Мне сказали: ты жар-птицу
В нашу царскую светлицу,
Если б вздумал приказать,
Похваляешься достать.
Ну, смотри ж, не отпирайся
И достать ее старайся».
Тут Иван волчком вскочил.
«Я того не говорил! –
Закричал он, утираясь. –
О пере не запираюсь,
Но о птице, как ты хошь,
Ты напраслину ведёшь».
Царь, затрясши бородою:
«Что! Рядиться мне с тобою? –
Закричал он. – Но смотри!
Если ты недели в три
Не достанешь мне жар-птицу
В нашу царскую светлицу,
То, клянуся бородой,
Не являйся мне живой:
Посажу тебя я на кол.
Вон сей час!» Иван заплакал
И пошёл на сеновал,
Где конёк его лежал.

Горбунок, его почуя,
Дрягнул было плясовую;
Но, увидя дурака,
Он оставил трепака.
«Что, Иванушка, невесел?
Что головушку повесил? –
Говорит ему конёк,
У его вертяся ног. –
Чай, сгубили лиходеи?»

Пал Иван к коньку на шею,
Обнимал и целовал.
«Ох, беда, конёк! – сказал. –
Царь велит достать жар-птицу
В государскую светлицу.
Что мне делать, горбунок?»
Говорит ему конёк:
«Велика беда, не спорю;
Но могу помочь я горю.
Оттого беда твоя,
Что не слушался меня:
Помнишь, ехавши в столицу,
Ты нашёл перо жар-птицы;
Я сказал тебе тогда:
«Не бери, Иван, – беда!
Много, много непокою
Принесёт оно с собою».
Вот теперя ты узнал,
Для чего я запрещал.
Но, сказать тебе по дружбе:
Это службишка, не служба;
Служба всё, брат, впереди.
Ты к царю теперь поди
И скажи ему открыто:
«Надо, Царь, мне два корыта
Белоярова пшена
Да заморского вина.
Да вели поторопиться:
Завтра, только зазорится,
Мы отправимся в поход»».

Тут Иван к царю идёт,
Говорит ему открыто:
«Надо, Царь, мне два корыта
Белоярова пшена
Да заморского вина».
Царь велел, чтобы дворяна
Всё сыскали для Ивана,
Молодцом его назвал
И «счастливый путь!» сказал.

На другой день утром рано,
Разбудил конёк Ивана:
«Гей, хозяин! Полно спать!
Уж пора тебе вставать».
Вот Иванушка поднялся,
В путь-дорожку собирался,
Взял корыты, и пшено,
И заморское вино;
Потеплее приоделся,
На коньке своём уселся,
Вынул хлеба ломоток
И поехал на восток –
Доставать тоё жар-птицу.
Едут целую седмицу.
Напоследок в день восьмой
Приезжают в лес густой.
Тут сказал конёк Ивану:
«Ты увидишь здесь поляну;
На поляне той гора
Вся из чистого сребра;
Вот сюда-то до зарницы
Прилетают жары-птицы
Из ручья воды испить;
Тут и будем их ловить».
Вот конёк по косогору
Поднялся на эту гору,
Вёрсту, другу пробежал
Устоялся и сказал:
«Скоро ночь, Иван, начнётся,
И тебе стеречь придётся.
Ну, в корыто лей вино
И с вином мешай пшено.
А чтоб быть тебе закрыту,
Под другое сядь корыто,
Втихомолку примечай;
Да, смотри же, не зевай.
До восхода, слышь, зарницы
Прилетят сюда жар-птицы
И начнут пшено клевать
Да по-своему кричать.
Ты, которая поближе,
И схвати ее, смотри же,
А поймаешь птицу-жар,
И кричи на весь базар:
Я тотчас к тебе явлюся». –
«Ну, а если обожгуся? –
Говорит коньку дурак,
Расстилая свой армяк. –
Рукавички взять придётся,
Чай, плутовка больно жгётся».
Тут конёк из глаз исчез;
А Иван-дурак подлез
Под дубовое корыто
И лежит там как убитый.

Вот полночною порой
Свет разлился над горой,
Будто полдень наступает:
Жары-птицы налетают;
Стали бегать и кричать
И пшено с вином клевать.
Наш Иван, от них закрытый,
Смотрит птиц из-под корыта
И толкует сам с собой,
Разводя своей рукой:
«Тьфу ты, дьявольская сила!
Эк их – дряней привалило!
Чай, их тут с десятков с пять.
Кабы всех переимать –
То-то б знатная пожива!
Неча молвить, страх, красивы!
Ножки красные у всех;
А хвосты-то – сущий смех!
Чай, таких у куриц нету;
А уж сколько, парень, свету –
Словно батюшкина печь!»
И, ведя такую речь,
Наш Иван на пол-аршина
Вылез тихо на средину,
Ко пшену с вином подполз –
Хвать одну из птиц за хвост!
«Ой, конёчек-горбуночек!
Прибегай скорей, дружочек!
Я ведь птицу-то поймал!» –
Так Иван-дурак кричал.

Горбунок тотчас явился.
«Ну, хозяин, отличился! –
Говорит ему конёк. –
Опускай её в мешок
Да завязывай тужее;
А мешок привесь на шею».
И, уладив меж собой,
Воротилися домой.

Вот приехали в столицу.
«Что, достал ли ты жар-птицу?» –
Царь Ивану говорит.
«Прикажи-ка, Царь, закрыть
У твоей опочивальни
Крепко-накрепко все ставни,
Знашь, чтобы не светил свет», –
Говорит Иван в ответ.
Тут дворяна побежали
Ставни крепко запирали –
Тот защёлкой, тот ключом.
Вот Иван тряхнул мешком…
Свет невиданный в светлице
От тоё пошёл жар-птицы.

Царь кричит на весь базар:
«Ахти, батюшки, пожар!
Эй, решёточных сзывайте!
Заливайте! Заливайте!» –
«Это, слышь ты, не пожар,
Это свет от птицы-жар, –
Говорит Иван со смехом. –
Видишь, знатную потеху
Я привёз те, Осударь!»
Тут сказал Ивану царь:
«Ну, спасибо, брат-Ванюша!
Взвеселил мою ты душу,
И на радости такой
Будь ты царский стремянной!»

Это видя, хитрый Спальник,
Прежний конюших начальник,
Говорит себе под нос:
«Нет, постой, молокосос!
Не всегда тебе случится
Так канальски отличиться,
Я те снова подведу,
Мой дружочек, под беду!»

Через три потом недели
Вечерком одним сидели
В царской кухне повара
И служители двора,
Попивали из стакана
Да читали Еруслана.
«Эх! – один слуга сказал. –
Как севодни я достал
От соседа чудо-книжку!
В ней страниц не так чтоб слишком,
Да и сказок только пять;
А уж сказки – вам сказать,
Так не можно надивиться;
Надо ж этак умудриться!»
Тут все в голос: «Удружи!
Расскажи, брат, расскажи!» –
«Ну, какую ж вы хотите?
Пять ведь сказок; вот смотрите:
Перва сказка о бобре,
А вторая о царе,
Третья… дай Бог память… точно!
О боярыне восточной;
Вот в четвёртой: князь Бобыл;
В пятой… в пятой… эх, забыл!
В пятой сказке говорится…
Так в уме вот и вертится…» –
«Ну, да брось её!» – «Постой!..» –
«О красотке что ль какой?» –
«Точно! В пятой говорится
О прекрасной Царь-девице.
Ну, которую ж, друзья,
Расскажу севодни я?» –
«Царь-девицу! – все кричали. –
О царях мы уж слыхали;
Нам девиц-то поскорей!
Их и слушать веселей».
И слуга, усевшись важно,
Стал рассказывать протяжно.

«У далёких немских стран
Есть, ребята, окиян.
По тому ли окияну
Ездят только басурманы;
С православной же земли
Не бывали николи
Ни дворяне, ни миряне
На поганом окияне.
От гостей же слух идёт,
Что девица в нём живёт;
Но девица не простая,
Дочь ведь месяцу родная,
Солнце старший будет брат.
Та девица, говорят,
Ездит в красном полушубке,
В золотой, ребята, шлюпке
И серебряным веслом
В окияне правит том;
Разны песни попевает
И на гусельцах играет…»

Спальник тут с полатей скок,
И со всех, что было, ног
Во дворец к царю пустился
И как раз к нему явился;
Стукнул крепко об пол лбом
И запел царю потом:
«Я с повинной головою,
Царь, явился пред тобою;
Не вели меня казнить,
Прикажи мне говорить!» –
«Говори, да правду только
И не лги, смотри, нисколько». –
Царь с кровати закричал.
Хитрый спальник отвечал:
«Мы севодни в кухне были,
За твоё здоровье пили,
А один из дворских слуг
Нас забавил сказкой вслух;
В этой сказке говорится
О прекрасной Царь-девице.
Вот твой царский стремянной
Поклялся твоей брадой,
Что он знает эту птицу –
Так назвал он Царь-девицу –
И её, изволишь знать,
Похваляется достать».
Спальник стукнул об пол снова.
«Гей, позвать мне стремяннова!» –
Царь посыльным закричал.
Спальник тут за печку стал;
А посыльные дворяна
Побежали по Ивана;
И соннаго дурака
Привели без армяка.
Царь так начал речь: «Послушай!
На тебя донос, Ванюша.
Говорят, что ты сей час
Похваляешься для нас
Отыскать другую птицу,
Сиречь молвить, Царь-девицу…» –
«Что ты, что ты, Бог с тобой! –
Начал царский стремянной. –
Чай, спросонков, я толкую,
Штуку выкинул такую.
Да хитри себе как хошь,
А меня не проведёшь».
Царь, затрясши бородою:
«Что? Рядиться мне с тобою? –
Закричал он. – Но смотри,
Если ты недели в три
В нашу царскую светлицу,
Не достанешь Царь-девицу,
То, клянуся бородой,
Не останешься живой:
Посажу тебя я на кол.
Вон сей час!» – Иван заплакал
И пошёл на сеновал,
Где конёк его лежал.

«Что, Иванушка, невесел?
Что головушку повесил? –
Говорит ему конёк,
У его вертяся ног. –
Знать, сгубили лиходеи!»
Пал Иван к коньку на шею,
Обнимал и целовал.
«Ох, беда, конёк! – сказал. –
Царь велит в свою светлицу
Мне достать, слышь, Царь-девицу.
Что мне делать, горбунок?»
Говорит ему конёк:
«Велика беда, не спорю;
Но могу помочь я горю.
Оттого беда твоя,
Что не слушался меня.
Но, сказать тебе по дружбе,
Это службишка, не служба;
Служба всё, брат, впереди!
Ты к царю теперь поди
И скажи: «Ведь для поимки
Надо, Царь, мне две ширинки,
Шитый золотом шатёр
Да обеденный прибор –
Весь заморского варенья,
И сластей для прохлажденья»».

Вот Иван к царю идёт
И такую речь ведёт:
«Для царевниной поимки
Надо, Царь, мне две ширинки,
Шитый золотом шатёр
Да обеденный прибор –
Весь заморского варенья,
И сластей для прохлажденья.
Да вели-ка поспешать,
Чтобы время не терять».
Царь велел, чтобы дворяна
Всё сыскали для Ивана,
Молодцом его назвал
И «счастливый путь!» сказал.

На другой день утром рано
Разбудил конёк Ивана.
«Гей, хозяин! Полно спать!
Уж пора тебе вставать!»
Вот Иванушка поднялся,
В путь-дорожку собирался,
Взял ширинки и шатёр,
И обеденный прибор –
Весь заморского варенья,
И сластей для прохлажденья,
Всё в мешок дорожный склал
И верёвкой завязал.
Потеплее приоделся,
На коньке своем уселся,
Вынул хлеба ломоток
И поехал на восток
По тоё ли Царь-девицу.

Едут целую седмицу.
Напоследок в день восьмой
Приезжают в лес густой.
Тут сказал конёк Ивану:
«Вот дорога к окияну,
И на нём-то круглый год
Та красавица живёт;
Два лишь раз на берег сходит:
Это время уж приходит».
И пред утренней зарёй
Пробегает лес густой
И выходит на поляну
Прямо к морю-окияну,
На котором белый вал
Одинёшенек гулял.
Тут Иван с конька слезает,
А конёк ему вещает:
«Ну, раскидывай шатёр,
На ширинку ставь прибор
Из заморского варенья
И сластей для прохлажденья.
Сам ложися за шатром
Да смекай себе умом.
Видишь, шлюпка вон мелькает…
То царевна подплывает.
Пусть в шатёр она войдёт,
Пусть покушает, попьёт;
Вот как в гусли заиграет –
Знай, уж время наступает:
Ты тотчас в шатёр вбегай
И царевну сохватай;
Да держи её сильнее
И зови меня скорее.
Я на первый твой приказ
Прибегу к тебе как раз;
И поедем… Да смотри же,
Ты под гусли не засни же!
Если ж ты её проспишь,
То в последний раз глядишь».
Тут конёк из глаз сокрылся;
За шатёр Иван забился
И давай дыру вертеть,
Чтоб царевну подсмотреть.

Ясный полдень наступает;
Царь-девица подплывает,
Входит с гуслями в шатёр
И садится за прибор.
«Хе! Так вот та Царь-девица!
Как же в сказках говорится, –
Рассуждает стремянной, –
Что куда красна собой
Царь-девица, так что диво!
Эта вовсе не красива:
И суха-то и тонка,
Чай, в обхват-то три вершка;
А ножонка-то, ножонка!
Словно взята у цыплёнка.
Пусть полюбится кому,
Я и даром не возьму».

Тут царевна заиграла
И так сладко припевала,
Что Иван, не зная как,
Опустился на армяк;
И под голос тихий, стройный
Засыпает преспокойно.

Запад тихо догорал.
Вдруг конёк над ним заржал
И, толкнув его копытом,
Говорит ему сердито:
«О, дурак ты записной!
Что наделал ты с собой?
Ведь тебя посадят на кол».
Тут Иван-дурак заплакал
И, рыдаючи, просил,
Чтоб конёк его простил.
«Отпусти вину Ивану,
Я вперёд уж спать не стану». –
«Ну, уж Бог тебя простит! –
Горбунок ему кричит. –
Пособить ещё возможно;
Только будь поосторожней.
Завтра рано поутру
К златошвейному шатру
Приплывёт опять девица –
Мёду сладкого напиться.
Если ж снова ты заснёшь,
То меня уж не найдёшь».
Тут конёк опять сокрылся;
А Иван сбирать пустился
От разбитых кораблей
Под спину свою гвоздей
Для того, чтоб пробудиться,
Если слишком разоспится.

На другой день поутру
К златошвейному шатру
Царь-девица подплывает,
Шлюпку на берег бросает,
Входит с гуслями в шатёр
И садится за прибор…
Вот царевна заиграла
И так сладко припевала,
Что Иванушке опять
Захотелось почивать.
«Нет, постой же ты, дрянная! –
Говорит Иван, вставая. –
Ты вдругорядь не уйдёшь
И меня не проведёшь».
Тут в шатёр Иван вбегает,
За косу её хватает…
«Ой, беги, конёк, беги!
Горбунок мой, помоги!»
Вмиг конёк к нему явился.
«Ну, хозяин, отличился!
Но садись ко мне скорей,
Да держи ее плотней!»

Вот в столицу приезжают.
Царь к царевне выбегает,
За белы руки берёт,
Во дворец ее ведёт,
Садит он за стол дубовый
И под занавес шелковый,
В глазки с нежностью глядит,
Сладки речи говорит:
«Бесподобная девица!
Согласися быть царицей.
Я тебя едва узрел –
Сильной страстью воскипел.
Соколины твои очи –
И во время тёмной ночи,
И среди святаго дня,
Ох, измучают меня!
Молви ласковое слово!
Всё для свадьбы уж готово;
Завтра ж утром, светик мой,
Обвенчаемся с тобой
Поцелуй же, дорогая!»

А царевна молодая,
Ничего не говоря,
Отвернулась от царя.
Царь нисколько не сердился,
Но сильней ещё влюбился.
На колен пред нею стал,
Ручки нежно целовал
И балясы начал снова:
«Молви ласковое слово!
Чем тебя я огорчил?
Али тем, что полюбил?
Отвечай же, несравненна!»
Говорит ему царевна:
«Если любишь ты меня,
То доставь чрез три мне дня
Перстень мой из окияна!» –
«Гей! Позвать ко мне Ивана!» –
Царь поспешно закричал
И едва не побежал.

Вот Иван к царю явился.
Царь к нему оборотился
И сказал ему: «Иван!
Поезжай на окиян,
С перстнем в третий день явися;
Да смотри, поторопися!
Я те щедро награжу
И в бояры посажу». –
«Я и с первой-то дороги
Волочу насилу ноги;
Ты опять – на окиян!» –
Говорит царю Иван.
«Как же, плут, не торопиться?
Видишь, я хочу жениться! –
Царь со гневом закричал
И ногами застучал. –
У меня не отпирайся
А скорее отправляйся!»
Тут Иван хотел идти.
«Эй, посланник, подожди! –
Говорит ему царица, –
Заезжай ты поклониться
В изумрудный терем мой
Да скажи моей родной:
Отчего она три ночи
Не показывала очи?
И зачем вот три уж дня
Братец скрылся от меня?
Не забудь же!» – «Помнить буду,
Если только не забуду;
Да ведь надо же узнать –
Кто те братец? кто те мать?
Чтоб в родне-то мне не сбиться», –
Говорит Иван царице.
«Месяц – мать мне. Солнце – брат». –
«Да, смотри ж, скорей назад!» –
Царь-жених к тому прибавил.
Тут Иван царя оставил
И пошёл на сеновал,
Где конёк его лежал.

«Что, Иванушка, невесел?
Что головушку повесил?» –
Говорит ему конёк.
«Помоги мне, горбунок.
Видишь, вздумал царь жениться,
Знашь, на тоненькой царице,
Так и шлёт на окиян, –
Говорит коньку Иван. –
Дал мне сроку три дни только:
Тут попробовать изволь-ка
Перстень дьявольский достать!
Да велела заезжать
Эта тонкая царица
Солнцу-братцу поклониться,
Да и месяцу потом
Отвезти от ней поклон».
Тут конёк: «Сказать по дружбе,
Это службишка, не служба;
Служба всё, брат, впереди!
Ты теперя спать поди;
А назавтра утром рано
Мы поедем к окияну».

На другой день наш Иван,
Взяв две луковки в карман,
Потеплее приоделся,
На коньке своём уселся
И поехал в дальний путь…
Дайте, братцы, отдохнуть!

Конец 2-й части

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

«Доселева Макар огороды копал,
А нынче Макар в воеводы попал».

Та-ра-ра-ли, та-ра-ра!
Вышли кони со двора;
Вот крестьяне их поймали
Да покрепче привязали.
Сидит ворон на дубу,
Он играет во трубу;
Как во трубушку играет,
Православных потешает:
«Эй! Послушай, люд честной!
Жили-были муж с женой;
Муж-то примется за шутки,
А жена за прибаутки,
И пойдёт у них тут пир,
Что на весь крещёный мир!»
Это присказка ведётся,
После сказочка начнётся.

Как у наших у ворот
Муха песенку поет:
«Что дадите мне за вестку?
Бьет свекровь свою невестку:
Посадила на шесток,
Привязала за шнурок,
Ручки к ножкам притянула,
Ножку правую разула:
«Не ходи ты по зарям!
Не кажися молодцам…»»
Это присказка велася,
Вот и сказка началася.

Ну-с, так едет наш Иван
За кольцом на окиян;
Горбунок летит как ветер,
И ещё на первый вечер
Вёрст сто тысяч отмахал
И нигде не отдыхал.

Подъезжая к окияну,
Говорит конёк Ивану:
«Ну, Иванушка, смотри,
Вот минутки через три
Мы приедем на поляну –
Прямо к морю-окияну;
Поперёк его лежит
Чудо-юдо рыба кит;
Десять лет уж он страдает
А доселева не знает,
Чем прощенье получить:
Он учнёт тебя просить,
Чтоб ты в солнцевом селенье
Попросил ему прощенье;
Ты исполнить обещай,
Да, смотри ж, не забывай!»

Вот въезжают на поляну –
Прямо к морю-окияну;
Поперёк его лежит
Чудо-юдо рыба кит.
Все бока его изрыты,
Частоколы в рёбра вбиты,
На хвосте сыр-бор шумит,
На спине село стоит,
Мужички на губе пашут,
Между глаз мальчишки пляшут,
А в дубраве меж усов
Ищут девушки грибов.

Вот конёк бежит по киту,
По костям стучит копытом.
Чудо-юдо рыба кит
Так проезжим говорит,
Рот широкий отворяя,
Тяжко, горько воздыхая:
«Путь-дорога, господа!
Вы откуда и куда?» –
«Мы посланники царицы,
Едем оба из столицы, –
Говорит ему конёк, –
К солнцу прямо на восток,
Во хоромы золотые». –
«Так нельзя ль, отцы родные,
Вам у солнышка спросить:
Долго ль мне в опале быть,
И какое повеленье
Мне исполнить для прощенья?»
«Ладно, ладно, рыба кит!» –
Наш Иван ему кричит.
«Будь отец мне милосердный!
Вишь, как мучуся я – бедный!
Десять лет уж здесь лежу…
Я и сам те услужу!..» –
Кит Ивана умоляет,
Сам же тяжко воздыхает.
«Ладно, ладно, рыба кит!» –
Наш Иван ему кричит.
Тут конёк под ним забился
И по берегу пустился,
Только видно, как песок
Вьётся вихорем у ног,
Будто сделалась погодка.

Едут долго ли, коротко
И увидели ль кого –
Я не знаю ничего.
Скоро сказка говорится;
Дело мешкотно творится.
Только, братцы, я узнал,
Что конёк туда взбежал,
Где (я слышал стороною)
Небо сходится с землёю,
Где крестьянки лён прядут,
Прялки на небо кладут.

Тут Иван на небо въехал
Да по небу и поехал,
Избоченясь, будто князь,
Шапку набок, подбодрясь.
«Эко диво! Эко диво!
Наше царство хоть красиво, –
Говорит коньку Иван
Средь лазуревых полян, –
А как с небом-то сравнится,
Так под стельку не годится.
Ведь у нас земля черна,
И темна-то, и грязна;
Здесь земля-то голубая,
А уж светлая какая!…
Посмотри-ка, горбунок,
Видишь, вон где, на восток,
Словно светится гнилушка…
Чай, крестьянская избушка?
Что-то больно высока!» –
Так спросил Иван конька.
«Это терем Царь-девицы,
Нашей будущей царицы, –
Горбунок ему кричит. –
По ночам здесь солнце спит;
А как день деньской приходит,
То сюда и месяц входит».

Подъезжают к воротам.
Сто столбов по сторонам;
Все столбы те голубые,
А верхушки золотые;
На верхушках три звезды,
Вокруг терема сады:
На серебряных там ветках,
В раззолоченных во клетках
Птицы райские живут,
Песни царские поют.
А ведь терем с теремами
Будто город с деревнями;
А на тереме из звезд –
Православный русский крест.

Вот конёк во двор въезжает;
Наш Иван с него слезает,
В терем к месяцу идёт
И такую речь ведёт:
«Здравствуй, Месяц Месяцович!
Я – Иванушка Петрович…
Из далёких я сторон
И привёз к тебе поклон».

«Сядь, Иванушка Петрович! –
Молвил Месяц Месяцович. –
И поведай мне вину –
В нашу светлую страну –
Твоего с земли прихода;
Из какого ты народа,
Как явился в сей стране, –
Всё вполне поведай мне».
«Я с земли пришёл землянской,
Из страны ведь христианской, –
Говорит ему Иван. –
Переехал окиян
С порученьем от девицы,
Нашей будущей царицы,
Чтоб тебя от ней спрошать,
После ей пересказать:
Для чего, дескать, три ночи
Не показывал ты очи,
И зачем-де три уж дня
Солнце скрылось от меня?» –
«А какая то царица?» –
«Это, знаешь, Царь-девица…» –
«Царь-девица?!… Так она,
Что ль, тобой увезена?» –
Вскрикнул Месяц Месяцович.
А Иванушка Петрович
Говорит: «Известно, мной!
Вишь, я царский стремянной;
Ну, так Царь меня отправил,
Чтобы я её доставил
В три недели во дворец;
А не то меня Отец
Посадить грозился на кол».
Месяц с радости заплакал,
Ну Ивана обнимать,
Целовать и миловать.
«Ах, Иванушка Петрович! –
Молвил Месяц Месяцович. –
За твою такую весть
Всё бери, что только есть.
А уж как мы горевали,
Что царевну потеряли,
Так не можно и сказать,
А не то чтоб описать.
Оттого-то по три ночи
Не показывал я очи;
Оттого-то мой сынок
Вот четвёртый уж денёк
Не является к сестрице
Той ли красной Царь-девице.
Что, здорова ли она?
Не грустна ли, не больна?» –
«Всем бы, кажется, красотка;
Да у ней, кажись, сухотка:
И суха-то, и тонка,
Чай, в обхват-то три вершка;
Вот как замуж-то поспеет,
Так, небось, и потолстеет:
Царь, слышь, женится на ней…»
Месяц вскрикнул: «Ах, злодей!
Вздумал в семьдесят жениться
На молоденькой девице!
Да стою я крепко в том –
Не бывать ей за царём!»

Тут Иванушка поднялся,
В путь-дорожку собирался…
Вдруг он дважды привскочил:
«Эх! Немножко не забыл!
Есть к тебе, родной, прошенье –
То о китовом прощеньи…
Есть, вишь, море; чудо-кит
Поперёк его лежит;
Все бока его изрыты,
Частоколы в рёбра вбиты.
Он, бедняк, меня прошал,
Чтобы я тебе сказал:
Скоро ль кончится мученье?
Чем сыскать ему прощенье?
И за что он тут лежит?»
Месяц ясный говорит:
«Он за то несёт мученье,
Что без Божия веленья
Проглотил он средь морей
Три десятка кораблей.
Если даст он им свободу,
То сниму с него невзгоду».
Поклонившись, как умел,
На конька Иван тут сел,
Свистнул, будто витязь знатный,
И пустился в путь обратный.

На другой день наш Иван
Вновь пришел на окиян.
Вот конёк бежит по киту,
По костям стучит копытом.
Чудо-юдо рыба кит
Так, вздохнувши, говорит:
«Что, отец мой? В небе был ли?
Мне прощенье испросил ли?»
Тут конёк ему кричит:
«Погоди ты, рыба кит!»

Вот в селенье прибегает,
Мужичков к себе сзывает,
Чёрной гривкою трясёт
И такую речь ведёт:
«Эй, послушайте, миряне,
Православны христиане!
Коль не хочет кто из вас
К водяному сесть в приказ,
Убирайся вмиг отсюда!
Здесь тотчас случится чудо:
Море сильно закипит,
Повернётся рыба кит…»

Тут крестьяне и миряне,
Православны христиане
Закричали: «Быть бедам!»
И пустились по домам.
Все телеги собирали;
В них, не мешкая, поклали
Всё, что было живота, –
И оставили кита.
Лишь на небе засмеркалось,
То на ките не осталось
Ни одной души живой,
Словно шёл Мамай войной!

Тут конёк на хвост вбегает,
К перьям скоро прилегает
И, что мочи есть, кричит:
«Чудо-юдо рыба кит!
Оттого твоё мученье,
Что без Божия веленья
Проглотил ты средь морей
Три десятка кораблей:
Если дашь ты им свободу,
Не потерпишь уж невзгоду».
И, окончив это, вмиг
Горбунок на берег прыг,
И на нём остановился.

Чудо-кит поворотился,
Начал море волновать
И из челюстей бросать
Корабли за кораблями
С парусами и гребцами…

Тут поднялся шум такой,
Что проснулся царь морской:
В пушки медные палили,
В трубы кованы трубили,
Белый парус поднялся,
Флаг на мачте развился,
Поп с причётом всем служебным
Пел на палубе молебны,
А гребцов весёлый ряд
Грянул песню наподхват:
«Как по моречку-по морю,
По широкому раздолью,
В отдаленье от земли
Выбегают корабли…»

Волны моря заклубились,
Корабли из глаз сокрылись.
Чудо-юдо рыба кит
Громким голосом кричит,
Рот широкий отворяя,
Плёсом волны разбивая:
«Чем тебе мне услужить?
Чем за дружбу наградить?
Надо ль раковин цветистых?
Надо ль рыбок золотистых?
Надо ль крупных жемчугов? –
Всё достать тебе готов!»
«Нет, кит-рыба, мне не надо
Крупных жемчугов в награду, –
Говорит ему Иван. –
Лучше перстень мне достань –
Перстень красной Царь-девицы,
Нашей будущей царицы».
«Ладно, ладно! – рыба-кит
Стремянному говорит. –
Отыщу я до зарницы
Перстень красной Царь-девицы».
Так кит-чудо отвечал
И, всплеснув, на дно упал.

Вот он плёсом ударяет,
Громким голосом сзывает
Осетриный весь народ
И такую речь ведет:
«Вы достаньте до зарницы
Перстень красной Царь-девицы,
Скрытый в ящичке на дне.
Кто его доставит мне,
Награжу того я чином –
Будет думным дворянином.
Если ж умный мой приказ
Не исполните… я вас!»
Осетры тут поклонились
И в порядке удалились.

Через несколько часов
Двое белых осетров
К киту медленно подплыли
И смиренно говорили:
«Царь великий! Не гневись!
Мы всё море уж, кажись,
Ваша милость, обыскали
А всё перстня не видали.
Только ёрш один из нас
Мог исполнить твой приказ:
Он по всем морям гуляет,
Так уж, верно, перстень знает;
Но его, как бы назло,
Уж куда-то унесло».
«Отыскать его в минуту
И послать в мою каюту!» –
Кит во гневе закричал
И усами закачал.

Осетры тут поклонились,
В земский суд потом пустились
И велели в тот же час
От кита писать указ,
Чтоб гонцов скорей послали
И ерша скорей поймали.
Лещ, услыша сей приказ,
Именной писал указ;
Сом (исправником он звался)
Под указом подписался;
Чёрный рак указ сложил
И печати приложил.
Двух дельфинов тут призвали
И, отдав указ, сказали,
Чтоб от имени царя
Все объехали моря
И того ерша-гуляку
Крикуна и забияку,
Где бы ни было, нашли,
К государю привели.
Тут дельфины поклонились
И ерша искать пустились.

Ищут час они в морях,
Ищут час они в реках,
Все озера исходили,
Все проливы переплыли –
Не могли ерша сыскать
И вернулися назад,
Чуть не плача от печали.

Вдруг дельфины услыхали
Недалёко на пруде
Крик неслыханный в воде.
В пруд дельфины завернули
И на дно его нырнули, –
Глядь: в пруде под камышом
Ёрш дерётся с карасём!

«Смирно! Черти б вас побрали!
Вишь, содом какой подняли,
Словно важные бойцы!» –
Закричали им гонцы.
«Ну, а вам какое дело? –
Ёрш кричит дельфинам смело. –
Я шутить ведь не люблю,
Разом всех переколю!» –
«Ох ты, вечная гуляка,
И крикун, и забияка!
Всё бы, дрянь, тебе гулять,
Всё бы драться да кричать;
Дома – нет ведь, не сидится…
Ну, да что с тобой рядиться?
Вот тебе царёв указ,
Чтоб ты плыл к нему тотчас».

Тут проказника дельфины
Подхватили за щетины
И отправились назад.
Ёрш ну рваться и кричать:
«Будьте милостивы, братцы!
Дайте чуточку подраться.
Распроклятый тот карась
Поносил меня вчерась
При честном при всём собранье
Басурманской разной бранью…»
Долго ёрш еще кричал,
Наконец и замолчал;
А проказника дельфины
Всё тащили за щетины,
Ничего не говоря,
И явились пред царя.

«Что ты долго не являлся?
Где ты, вражий сын, шатался?» –
Кит со гневом закричал.
На колени ёрш упал,
И, признавшись в преступленье,
Он испрашивал прощенья.
«Ну, уж Бог тебя простит! –
Кит державный говорит. –
Но за это преступленье
Ты исполни повеленье».
«Всё исполню, славный кит!» –
На коленях ёрш пищит.
«Ты по всем морям гуляешь,
Так уж, верно, перстень знаешь
Царь-девицы?…» – «Как не знать?
Можем разом отыскать». –
«Так ступай же поскорее
Да неси его живее!»

Тут, отдав царю поклон,
Ёрш пошёл оттуда вон;
С полминуты порезвился,
В чёрный омут опустился
И, разрыв на дне песок,
Вырыл красный сундучок –
Пуд по крайней мере во сто:
«Здесь, брат, дело-то не просто!»
И давай из всех морей
Ёрш скликать к себе сельдей.

Сельди разом собралися,
Сундучок тащить взялися,
Только слышно и всего,
Что «у-у!» да «о-о-о!»
Но, сколь сильно ни кричали,
Сундучка всё не подняли.
Ёрш, не тратя много слов,
Кликнул десять осетров.

Вот десяток приплывает
И без крика поднимает
Крепко ввязнувший в песок
С перстнем красный сундучок.
«Ну, ребятушки, смотрите,
Вы к царю теперь плывите,
Я пойду теперь ко дну
Да немножко отдохну:
Что-то сон одолевает,
Так глаза вот и смыкает…»
Осетры к царю плывут,
Ёрш-гуляка прямо в пруд
(Из которого дельфины
Утащили за щетины)
Чай, додраться с карасём, –
Я не ведаю о том.
Но теперь мы с ним простимся
И к Ивану возвратимся.

Тихо море-окиян.
На песке сидит Иван,
Ждёт кита из синя моря
И мурлыкает от горя;
Повалившись на песок,
Дремлет верный горбунок.
Время к вечеру клонилось;
Вот уж солнышко спустилось;
Тихим пламенем горя,
Развернулася заря.
А кита не тут-то было.
«Чтоб те, вора, задавило!
Вишь, какой морской шайтан, –
Говорит себе Иван. –
Обещался до зарницы
Вынесть перстень Царь-девицы,
А доселе не сыскал,
Окаянный зубоскал!
А уж солнышко-то село,
И…» Тут море закипело:
Появился чудо-кит
И к Ивану говорит:
«За твоё благодеянье
Я исполнил обещанье».
С этим словом сундучок
Брякнул плотно на песок,
Только берег закачался.
«Ну, теперь я расквитался.
Если ж нужен буду я,
Позови опять меня;
Твоего благодеянья
Не забыть мне… До свиданья!»
Тут кит-чудо замолчал
И, всплеснув, на дно упал.

Горбунок-конёк проснулся,
Встал на ножки, отряхнулся,
На Иванушку взглянул
И четырежды прыгнул.
«Ай, да Кит Китович! Славно!
Дело выполнил исправно…
Ну, спасибо, рыба кит! –
Горбунок-конёк кричит. –
Что ж, хозяин? Торопися,
С сундучком скорей садися;
Три денька ведь уж прошло:
Завтра срочное число.
Чай, старик уж умирает».
Тут Ванюша отвечает:
«Рад бы радостью поднять,
Да ведь силы не занять!
Сундучишко больно плотен,
Чай, чертей в него пять сотен
Кит проклятый насажал.
Я уж трижды поднимал:
Тяжесть страшная такая!»
Тут конёк, не отвечая,
Поднял красный сундучок,
Будто лёгкий камешок,
И взмахнул к себе на шею.
«Ну, Иван, садись скорее!
Завтра рано поутру
Мы приедем ко двору».

На другой день до зарницы
Приезжают во столицу.
Царь выходит на крыльцо:
«Что? Привёз ли ты кольцо?» –
Царь Ивана вопрошает.
«Да, – Ванюша отвечает. –
Вот тебе и сундучок…
Прикажи-ка скликать полк:
Сундучишко мал хоть на вид,
Да и дьявола задавит».
Царь в минуту полк призвал
И, не медля, приказал
Сундучок отнесть в светлицу.
Сам пошел по Царь-девицу
И с улыбкой ей сказал:
«Перстень твой, душа, сыскал;
И теперь, примолвить к слову,
Нет препятства никакого
Завтра утром, светик мой,
Обвенчаться мне с тобой.
Но не хочешь ли, дружочек,
Свой увидеть перстенёчек?
Он в дворце моём лежит».
Царь-девица говорит:
«Верю, верю. Но, признаться,
Нам нельзя ещё венчаться». –
«Отчего же, светик мой?
Я люблю тебя душой;
Мне, прости мою ты смелость,
Страх жениться захотелось.
Если ж ты… то я умру
Завтра ж с горя поутру.
Сжалься, матушка-царица!»
Говорит ему девица:
«Но, взгляни-ка, – ты ведь сед.
Мне пятнадцать только лет.
Как же можно нам венчаться?
Все цари начнут смеяться,
Дед-то, скажут, внучку взял!»
Царь со гневом закричал:
«Пусть-ка только засмеются –
У меня как раз свернутся:
Все их царства полоню!
Весь их род искореню!»
«Пусть не станут и смеяться,
Всё не можно нам венчаться.
Не растут зимой цветы:
Я – красавица, а ты?…
Чем ты можешь похвалиться?» –
Говорит ему девица.
«Я хоть стар, да я удал! –
Царь царице отвечал. –
Как немножко приберуся,
Хоть кому так покажуся
Разудалым молодцом.
Ну, да что за нужда в том?
Лишь бы только нам жениться».
Говорит ему царица:
«А такая в том нужда,
Что не выйду никогда
За дурного, за седого,
За беззубого такого!»
Царь в затылке почесал
И, нахмурясь, отвечал:
«Что ж мне делать-то, царица?
Страх как хочется жениться,
Ты же, ровно на беду:
Не пойду да не пойду!»
«Не пойду я за седого, –
Царь-девица молвит снова. –
Стань, как прежде, молодец –
Я тотчас же под венец». –
«Вспомни, матушка-царица,
Ведь нельзя перемениться;
Чудо Бог один творит…»
Царь-девица говорит:
«Коль себя не пожалеешь,
Снова ты помолодеешь.
Слушай! Завтра на заре
На широком на дворе
Челядь должен ты заставить
Три котла больших поставить
И таганы утвердить.
Первый надобно налить
Из реки – водой студёной,
Да второй – водой варёной,
А последний – молоком,
Вскипятя его ключом.
Если хочешь ты жениться
И красавцем учиниться,
Должен ты одним прыжком
Обвариться молоком;
Тут побыть в воде варёной
А потом ещё в студёной.
И, скажу тебе, отец,
Будешь знатный молодец!»

Царь не вымолвил ни слова,
Кликнул тотчас стремяннова.
«Что, опять на окиян? –
Говорит царю Иван. –
Нет уж, дудки, ваша милость!
Уж и то во мне всё сбилось.
Не поеду ни за что!» –
«Нет, Иванушка, не то.
Завтра я хочу заставить
На дворе котлы поставить
И таганы утвердить.
Первый думаю налить
Из реки водой студёной,
А второй – водой варёной,
А последний – молоком,
Вскипятя его ключом.
Ты же должен постараться,
Пробы ради, искупаться
В этих трёх больших котлах:
В молоке и в двух водах».
«Вишь, откуда подъезжает! –
Речь Иван тут начинает. –
Шпарят только поросят,
Да индюшек, да цыплят.
Я ведь, глянь, не поросёнок,
Не индюшка, не цыплёнок.
Вот в холодной, так оно
Искупаться бы можно;
А подваривать как станешь,
Так меня и не заманишь.
Полно, Царь, хитрить, мудрить
Да Ивана проводить!»
Царь, затрясши бородою:
«Что? Рядиться мне с тобою? –
Закричал он. – Но смотри!
Если ты в рассвет зари
Не исполнишь повеленье,
Я отдам тебя в мученье
И велю тебя терзать,
В мелки части разорвать.
Вон отсюда, болесть злая!»
Тут Иванушка, рыдая,
Поплелся на сеновал,
Где конёк его лежал.

«Что, Иванушка, невесел?
Что головушку повесил?» –
Говорит ему конёк.
«Ох, беда мне, горбунок! –
Наш Иван ему вещает. –
Царь наутро заставляет
Искупаться мне в котлах –
В молоке и в двух водах:
Как в одной воде студёной,
А в другой воде варёной,
Молоко, слышь, кипяток».
Говорит ему конёк:
«Вот уж служба, так уж служба!
Тут нужна моя вся дружба.
Слушай, завтра на заре
Как ты будешь на дворе
И разденешься, как должно,
Ты скажи царю: «Не можно ль,
Ваша милость, приказать
Горбунка ко мне послать,
Чтоб впоследни с ним проститься?»
Царь на это согласится.
Вот как я хвостом махну,
В те котлы мордой макну,
На тебя два раза прысну,
Громким посвистом присвистну,
Ты, смотри же, не зевай,
В молоко сперва валяй,
Тут в котёл с водой варёной
А оттудова в студёный.
А теперича молись
Да спокойно спать ложись».

На другой день утром рано
Разбудил конёк Ивана:
«Эй, хозяин! Полно спать!
Уж пора тебе вставать».
Тут Ванюша почесался,
Потянулся и – поднялся,
Помолился на забор
И пошёл к царю во двор.

Там котлы уже кипели;
Подле них рядком сидели
Кучера и повара,
И служители двора;
Дров порою прибавляли,
Об Иване толковали
Втихомолку меж собой
И смеялися порой.

Вот и двери отворили;
Царь с царицей выходили,
Чтоб с высокого крыльца
Посмотреть на удальца.
«Ну, Ванюша, раздевайся
И в котлах, брат, покупайся!» –
Царь Ивану закричал.
Тут Иван одёжу снял,
Ничего не отвечая.
А царица молодая,
Чтоб не видеть наготу,
Завернулася в фату.
Повара и поварёнки
Отошли, смеясь, к сторонке.
«Что же ты, Ванюша, стал? –
Царь Ивану закричал. –
Исполняй-ка, брат, что должно!»
Говорит Иван: «Не можно ль,
Ваша милость, приказать
Горбунка ко мне позвать?
Я впоследни б с ним простился».
Царь, не медля, согласился
И изволил приказать
Горбунка тотчас позвать.
Тут слуга конька приводит
И к сторонке сам отходит.

Вот конёк хвостом махнул,
В те котлы мордой макнул,
На Ивана дважды прыснул,
Громким посвистом присвистнул…
На конька Иван взглянул,
В молоко сперва нырнул,
Тут в котёл с водой варёной,
А оттудова в студёный,
И такой стал молодец,
Что хоть тут же под венец!
Вот он в платье нарядился,
Царь-девице поклонился,
Осмотрелся, подбодрясь,
С важным видом, будто князь.

«Эко диво! – все кричали. –
Мы и слыхом не слыхали,
Чтобы льзя похорошеть!»
Царь велел себя раздеть,
Два раза перекрестился,
Бух в котел — и там сварился!

Царь-девица тут встаёт,
Знак к молчанью подает,
Покрывало поднимает
И к прислужникам вещает:
«Царь велел вам долго жить!
Я хочу Царицей быть.
Люба ль я вам? Отвечайте!
Если люба, то признайте
Володетелем всего
И супруга моего!»
Тут царица замолчала,
На Ивана показала.

«Люба, люба! — все кричат. –
За тебя хоть в самый ад!
Твоего ради талана
Признаём Царя Ивана!»

Царь царицу тут берёт,
В церковь Божию ведёт,
И с царицею младою
Он обходит вкруг налою.

Пушки с крепости палят;
В трубы кованы трубят;
Все подвалы отворяют,
Бочки с фряжским выставляют,
И, напившися, народ,
Что есть мочушки, дерёт:
«Здравствуй, Царь наш со Царицей!
С распрекрасной Царь-девицей!»

Во дворце же пир горой!
Вина льются там рекой!
За дубовыми столами
Пьют бояре со князьями:
Сердцу любо! Я там был,
Мёд, вино и пиво пил;
По усам хоть и бежало,
В рот ни капли не попало.

Конец 3-й части

16.07.2013

Все права на эту публикацую принадлежат автору и охраняются законом.