Сказка о петушке золотом гребешке текст

Сказка о золотом петушке Александра Пушкина читать сюжет

Эта сказка начинается с описания не очень легкого положения, в которое попала целая страна. А всё дело в том, что государство это одолевали злые соседи. То с одной стороны нападут, то с другой. К одной границе все силы бросит царь Дадон, но армия уже с другой стороны нужна.

Замучился царь, никто не мог дать ему дельный совет. Но вот обратился царь-старик к одному волшебному мудрецу, тоже старику. Тот помог царю, подарив ему удивительного петушка – золотого. Это магическая птица взлетела на самый высокий шпиль, стала сторожить границы. Как только враг подходил, петушок будил всю армию, указывал, с какой стороны опасность… И всё наладилось в стране. Тут бы и сказке конец, но не всё так оказалось просто.

Всё-таки появился сильный враг у границ – не из соседей, хоть и злых, но привычных. Отправил царь туда свою армию. Силен враг, пришлось подкрепление царь послать под руководством сына. А после – ещё армию с другим сыном. И нет вестей.

Забеспокоился Дадон, засобирался сам он на войну. Приехал – видит поле боя. И вот его сыновья, убитые. Такое ощущение, что они друг друга убили в бою друг против друга… Но как такое возможно? Царь зарыдал от ужаса, от своей одинокой старости – никого у него не осталось больше. И свита его заплакала. Почему же погибли царевичи?

И тут увидел царь шатёр. Видимо, главный враг там. Поспешил царь туда, но увидел лишь прекрасную девице. Это была царица из дальних краёв. Тут же утешился царь, забыл о погибших сыновьях! Влюбился, как никогда… Девица эта прекрасна, а ещё и добра, и вежлива. Царица себе на уме, но старику, вроде бы не отказывает, а он и рад.

Обещает ей рай на земле, везёт её, будто жену, к себе во дворец. На пути счастливый царь встретил того самого волшебника, который ему подарил золотого петушка. Приблизился мудрец к царю с просьбой важной. И попросил вдруг, чтоб царь ему отдал эту девицу. Возмущенный царь сказал, что тот может просить всё, что угодно… Хоть полцарства! Но мудрецу нужна была только девица.

Разозлился старый царь ужасно, в гневе стал кричать на того, кто помог ему… И стукнул его своим жезлом по голове. Из старика и дух вон. Подарок его – золотой петушок вдруг снялся со своего «насеста», подлетел к царю Дадону и клюнул того по голове. От удара мстительной птицы царь и скончался. А царица рассмеялась лишь и растаяла. Что это было за наваждение?  Шамаханская царица то была. 

Вот такая загадочная сказка Александра Пушкина.

<glav>Другие тексты:</glav>← Полтава↑ Пушкин АлександрМоцарт и Сальери →

Отзыв о сказке о золотом петушке

Чему учит сказка о золотом петушке

Сказка о золотом петушке — Александр Сергеевич Пушкин

  Негде, в тридевятом царстве, В тридесятом государстве, Жил-был славный царь Дадон. Смолоду был грозен он И соседям то и дело Наносил обиды смело; Но под старость захотел Отдохнуть от ратных дел И покой себе устроить. Тут соседи беспокоить Стали старого царя, Страшный вред ему творя. Чтоб концы своих владений Охранять от нападений, Должен был он содержать Многочисленную рать. Воеводы не дремали, Но никак не успевали. Ждут, бывало, с юга, глядь, — Ан с востока лезет рать! Справят здесь, — лихие гости Идут от моря… Со злости Инда плакал царь Дадон, Инда забывал и сон. Что и жизнь в такой тревоге! Вот он с просьбой о помоге Обратился к мудрецу, Звездочёту и скопцу. Шлёт за ним гонца с поклоном.   Вот мудрец перед Дадоном Стал и вынул из мешка Золотого петушка. “Посади ты эту, птицу, — Молвил он царю,- на спицу; Петушок мой золотой Будет верный сторож твой: Коль кругом всё будет мирно, Так сидеть он будет смирно; Но лишь чуть со стороны Ожидать тебе войны, Иль набега силы бранной, Иль другой беды незваной Вмиг тогда мой петушок Приподымет гребешок, Закричит и встрепенётся И в то место обернётся”. Царь скопца благодарит, Горы золота сулит. “За такое одолженье, — Говорит он в восхищенье, — Волю первую твою Я исполню, как мою”.   Петушок с высокой спицы Стал стеречь его границы. Чуть опасность где видна, Верный сторож как со сна Шевельнётся, встрепенётся, К той сторонке обернётся И кричит: “Кири-ку-ку. Царствуй, лёжа на боку!” И соседи присмирели, Воевать уже не смели: Таковой им царь Дадон Дал отпор со всех сторон!   Год, другой проходит мирно; Петушок сидит всё смирно. Вот однажды царь Дадон Страшным шумом пробуждён: “Царь ты наш! отец народа! — Возглашает воевода. — Государь! проснись! беда!” — “Что такое, господа? — Говорит Дадон, зевая, — А?.. Кто там?.. беда какая?” Воевода говорит: “Петушок опять кричит; Страх и шум во всей столице”. Царь к окошку, — ан на спице, Видит, бьётся петушок, Обратившись на восток. Медлить нечего: “Скорее! Люди, на конь! Эй, живее!” Царь к востоку войско шлёт, Старший сын его ведёт. Петушок угомонился, Шум утих, и царь забылся.   Вот проходит восемь дней, А от войска нет вестей; Было ль, не было ль сраженья, — Нет Дадону донесенья. Петушок кричит опять; Кличет царь другую рать; Сына он теперь меньшого Шлёт на выручку большого. Петушок опять утих. Снова вести нет от них! Снова восемь дней проходят; Люди в страхе дни проводят; Петушок кричит опять; Царь скликает третью рать И ведёт её к востоку, — Сам, не зная, быть ли проку.   Войска идут день и ночь; Им становится невмочь. Ни побоища, ни стана, Ни надгробного кургана Не встречает царь Дадон. “Что за чудо?” — мыслит он. Вот осьмой уж день проходит, Войско в горы царь приводит И промеж высоких гор Видит шёлковый шатёр. Всё в безмолвии чудесном Вкруг шатра; в ущелье тесном Рать побитая лежит. Царь Дадон к шатру спешит… Что за страшная картина! Перед ним его два сына Без шеломов и без лат Оба мёртвые лежат, Меч вонзивши друг во друга. Бродят кони их средь луга По притоптанной траве, По кровавой мураве… Царь завыл: “Ох, дети, дети! Горе мне! попались в сети Оба наши сокола! Горе! смерть моя пришла”. Все завыли за Дадоном, Застонала тяжким стоном Глубь долин, и сердце гор Потряслося. Вдруг шатёр Распахнулся… и девица, Шамаханская царица, Вся сияя как заря, Тихо встретила царя. Как пред солнцем птица ночи, Царь умолк, ей глядя в очи, И забыл он перед ней Смерть обоих сыновей. И она перед Дадоном Улыбнулась — и с поклоном Его за руку взяла И в шатёр свой увела. Там за стол его сажала, Всяким яством угощала; Уложила отдыхать На парчовую кровать, И потом, неделю ровно, Покорясь ей безусловно, Околдован, восхищён, Пировал у ней Дадон.   Наконец и в путь обратный Со своею силой ратной И с девицей молодой Царь отправился домой. Перед ним молва бежала, Быль и небыль разглашала. Под столицей, близ ворот, С шумом встретил их народ, — Все бегут за колесницей, За Дадоном и царицей; Всех приветствует Дадон… Вдруг в толпе увидел он, В сарачинской шапке белой, Весь как лебедь поседелый, Старый друг его, скопец. “А! здорово, мой отец, — Молвил царь ему, — что скажешь? Подь поближе! Что прикажешь?” — — Царь! — ответствует мудрец, — Разочтёмся наконец, Помнишь? за мою услугу Обещался мне, как другу, Волю первую мою Ты исполнить, как свою. Подари ж ты мне девицу. — Шамаханскую царицу… — Крайне царь был изумлён. “Что ты? — старцу молвил он, — Или бес в тебя ввернулся? Или ты с ума рехнулся? Что ты в голову забрал? Я, конечно, обещал, Но всему же есть граница! И зачем тебе девица? Полно, знаешь ли, кто я? Попроси ты от меня Хоть казну, хоть чин боярский, Хоть коня с конюшни царской, Хоть полцарства моего”. — Не хочу я ничего! Подари ты мне девицу, Шамаханскую царицу, — Говорит мудрец в ответ. Плюнул царь: “Так лих же: нет! Ничего ты не получишь. Сам себя ты, грешник, мучишь; Убирайся, цел пока; Оттащите старика!” Старичок хотел заспорить, Но с иным накладно вздорить; Царь хватил его жезлом По лбу; тот упал ничком, Да и дух вон. — Вся столица Содрогнулась; а девица — Хи-хи-хи! да ха-ха-ха! Не боится, знать, греха. Царь, хоть был встревожен сильно, Усмехнулся ей умильно. Вот — въезжает в город он… Вдруг раздался лёгкий звон, И в глазах у всей столицы Петушок спорхнул со спицы; К колеснице полетел И царю на темя сел, Встрепенулся, клюнул в темя И взвился… и в то же время С колесницы пал Дадон — Охнул раз, — и умер он. А царица вдруг пропала, Будто вовсе не бывало. Сказка ложь, да в ней намёк! Добрым молодцам урок.  

Главная мысль сказки о золотом петушке

Спектакль создавался на лаборатории в Karlsson Haus. Комфортно было работать?

У меня есть внутренняя установка не привередничать и работать, когда возможность представляется. А здесь такой вызов: новая среда, новые актёры, новые обстоятельства. Театр небольшой, но по мне так даже лучше, в камерном пространстве работать интереснее. Все вибрации ощущаются, артисты со зрителями глаза в глаза. И машинерия не нужна особо.

Как строилось взаимодействие с артистами? Это же незнакомые люди, не как в театре «АХЕ».

В «АХЕ» мы, конечно, единомышленники, но больше споров чем с Пахой [Павлом Семченко — прим. ред.] ни с кем не бывает. Друг друга переубедить почти невозможно. Актёры больше доверяют, даже пиетет испытывают. Возникали некоторые сложности с поиском решения, концепции, но тотального недоверия не было. Поэтому работа и шла. К тому же, они талантливые ребята.

Когда мы делали спектакль, не было никакого разделения полномочий. Сидели с ребятами, рассуждали, они приносили идеи. Задано было только направление, основная тема. Авторами спектакля являются актёры, а я как зритель смотрю, со стороны, и что-то подсказываю и корректирую.

Озарения — это не мой метод. Курочка по зернышку клюет. «Приносы», этюды появляются. Так попробовали смонтировать, иначе, пересобрали. Моя задача в том, чтобы создать среду, в которой работа будет плодотворной. Как питательный бульон для бактерий.

Вы занимаетесь театром художника. Насколько важен текст?

Мне нравится работать с очень разными текстами. Мы можем делать что хотим с первоисточником, будь то таблица Менделеева, текст Рубинштейна, сказки Пушкина, Библия, Тибетская книга мертвых. Все закидывается в мясорубку и перемалывается, фарш есть в любом случае, просто слегка отличающийся. Всегда происходит деконструкция материала.

Текст в этом спектакле в подчиненной позиции, его гораздо меньше, чем всего остального. Бессмысленно пересказывать историю, которую и так все знают. Все ведь читали сказку, в детстве хотя бы. Конечно, пушкинский язык прекрасный, просто волшебный, но какой смысл выходить на сцену и заниматься мелодекламацией? Важнее порассуждать самим о теме, а не заниматься тупой иллюстрацией фабулы. Для нас сказка — повод сказать о том, что болит или трогает, о том, что интересно. Спектакль складывается из рефлексий, отрывков, кусочков фраз. На сцене просто наша версия происходящего, не претендующая на то, чтобы быть единственно верной и всеобъемлющей.

А почему именно этот материал?

Я не смог вспомнить ничего с подобной тематикой, кроме «Золотого петушка». Конечно, все это старье и архаика, но, к сожалению, практически нет современных авторов, которые мне интересны. С другой стороны, есть в этих архаичных монстрах сила, точно сформулированные вещи, которые всегда актуальны. Вот уже несколько месяцев мы думаем про Салтыкова-Щедрина, и я поражен, что его не запретили до сих пор. Открываешь текст и понимаешь, что современной оппозиции даже не снились такие агитки.  «Петушок» тоже все еще актуальный. К тому же еще и таинственный, интересный. Много смертей, обманов. Ровно то, что происходит и в жизни сейчас.

Про что для вас эта сказка?

Не знаю. Я ее не понимаю. Серьезно, я пытался анализировать текст, как положено: причина действия, следствие, мотивы. У меня все не сходится. Особенно персонаж скопца, звездочёта. Что он хотел? Чья это проекция? Ничего не понимаю. Я прочел много разных теорий про «Сказку о золотом петушке». Слава Богу, ничего не вошло в спектакль. Читать было интересно, я даже попытался на своем косноязычном наречии донести суть некоторых версий до актёров. Но теории прошли мимо, от них в постановке ничего не осталось. Они все перестали быть актуальны, сейчас отсылки к Наполеону или к масонам не работают, даже если они там действительно есть.

В ваших спектаклях часто очень лаконичные выразительные средства. Вы намеренно ограничиваете себя?

Конечно. Это один из методов работы. Чем больше себя ограничиваешь, тем более свободным становишься. Когда доступно все, начинаешь бессистемно тыкаться, пытаешься использовать все интересное, получается каша. Когда все доступно, ничто не провоцирует на поиск. В этот раз я просто вывалил на сцену кучу деревянных предметов и сказал: «Ребята, это наша сценография, с ней и работаем. Если нужно что-то сверх этого, давайте подумаем, но скорее всего нет».

При этом «Золотой петушок» более гламурный, чем большинство ваших постановок. Пайетки, блестки, обнаженные торсы.

Скучно всё время использовать одну краску. Конечно, все мы заложники собственного стиля, найденных и отработанных приемов. Тем интереснее всегда выходить за границы привычного. В сказке же царь, царские дети, воевода, Шамаханская царица. Они должны эффектно выглядеть, но не шить же псевдоисторические костюмы. И тут такая возможность, все в пайетках! Мне нравится этот гламур.

Текст: Алиса Литвинова
Источник: MaskBook
Март 2021