Сказка о лунном лучике

           СВЕТЛЫЙ   
ПРАЗДНИК   РОЖДЕСТВА!

       Сборник  рассказов  о
Рождестве и зиме для детей  и юношества.

Составитель 
Евгения  Макеева

Дорогу
осилит идущий.  Рассказ для детей.  Елена  Вечерская.

 «Чиста ночь, в которую явился чистый, пришедший очистить нас!
Пусть же и слух наш будет чист, и взор очей наших целомудрен и сердечное
чувство свято, и слово из уст искренно»
                Преп. Ефрем
Сирин

«С праздником тебя, дорогой дедушка! Пусть принесёт тебе Рождество Христово
много радостей. Как бы я хотел в эти дни побывать с тобой в Божьем Храме!»
В это время в палату вошёл врач, и письмо так и осталось недописанным.
— Я должен быть предельно честен. Есть надежда, что ты будешь ходить, но надо
потерпеть, — прозвучали слова человека в белом халате.
— Несколько месяцев? – раздался робкий голос с кровати, стоящей у окна.
— Пока не могу сказать, может, и лет. Надо терпеть и не сдаваться.
…Дед Николай жил далеко за городом. Любили его соседи. Каждому он мог чем-то
помочь. Кому словом, кому делом, а кому-то и от взгляда доброго, простодушного
становилось теплее. А уж как любили его мальчишки. Многим он помог найти дорогу
к Храму. И часто можно было услышать от него:
— Зачем же, милые мои, эта дорога, если она к Храму не ведёт.
А потом добавлял:
— Получив добро, помолись, а сделав – забудь. Кто сделал добро, не должен об
этом говорить, но если этим хвастают, добро теряет благородство. Отдавайте, не
ища ничего взамен, отдавайте тем, кто не сможет отблагодарить, старайтесь
помочь даже вашим врагам. Творите то, что подскажет вам сердце.
Слушали его дети внимательно, и дружба была у них великая. Радость – одна на
всех, в горе ли кто, в беде – все придут. Да и внука деда Николая озорного
синеглазого Антошку любили они. Ждали его приезда. Знали, что каждый раз он из
далёкого города на Рождество Христово приезжал к деду. И как радостно проходил
этот светлый праздник.
Вот и сейчас первым делом ребята задали вопрос, когда будет Антошка. Дед
Николай смахнул слезу и тихо произнёс:
— Эх, ребятишки, беда Антошку нашла. В аварию он попал, в больнице теперь,
ходить не может.
— Что же делать? – спросил один из друзей.
— Молиться Богу милостивому, Ильюшенька, молиться Богу, славный мой.
— А можно своими словами?
— Все слова из чистого сердца принимает Господь. И любая молитва, чья бы она
ни была, таинственно касается души того человека, о котором молятся.
Вечером перед Рождеством Ильюша тихо постучал в дверь деда Николая. А вот и моя
молитва для Антошки. Радостная она, потому что верю, что всё с ним будет
хорошо:
Рождество Христово наступило,
Радостью всю землю озарило,
И лошадка маленькая пляшет,
Кукла, та, что плакала, не плачет,
А медведь из цирка ушёл в поле…
И теперь он счастлив — он на воле.
Птица белоснежная кружится,
Снег летает, падает, искрится.
А на небе звёздочка сияет
И дорогу к Храму освещает.
Все друзья по ней идут с Антошкой,
Им осталось ну совсем немножко.
Это их звезда ведёт дорогой
Той любви, что есть любовь от Бога.
— Ну, Ильюшка, — сказал дед Николай, — так ты поэтом будешь, так поэт может
молиться светлыми стихами, музыкант – светлой музыкой. Все должны славить Бога.
А молитву о любви к ближнему Господь услышит всегда. А сейчас бери конверт, да
и отправляй свою молитву Антошке. Для него это будет самая большая радость.
…Ночь была тяжёлая: сильно болела нога. А утром медсестра передала небольшой
беленький конверт, добавив:
— От кого, неизвестно.
… Все друзья по ней идут с Антошкой,
Им осталось ну совсем немножко.
Это их звезда ведёт дорогой
Той любви, что есть любовь от Бога.—
Дочитывал Антон последние слова. Счастье наполняло его сердце, и казалось, что
все рядом: Христос, дедушка, друзья…

                              

                 
ПОЧТОВАЯ  ИСТОРИЯ. Елена Бахметева.

В 
деревне  Устье  служил старый,  с виду угрюмый  почтальон,  прихрамывающий  на 
одну ногу.  Он  часто ходил  улицей,  где  жили  Митя  и  Алёша.  По  утрам 
он  разносил  письма  и  газеты, а вечерами  проходил  мимо  их  дома  в 
Спасов  монастырь  на  богомолье.  Почему-то  невзлюбили  его  ребята  —
старый, седой,  хромой  да  ещё  одет  хуже  нищего.  Летом  они  бегали  за 
ним  вслед  и  кричали: «Старикан хромой,  уходи домой,  а  вернёшься  в 
Устье,  со  ступенек  спустим!»

Вот 
и  теперь, несмотря  на  мороз,  они  раскрыли  окно и ,скатав крепкий снежок,
бросили  его  в  сгорбленную  стариковскую  спину.

Наступало 
Рождество.  Бабушка  суетилась  на  кухне,  пахло  горячими  пирогами, в  зале 
красовалась  наряженная  ёлка.  Но  праздник  в  этом  году  казался  как 
никогда грустным.  Мама  уехала  на  лечение  в  город,  и  мальчики  не 
знали  ни как она  себя  чувствует,  ни  когда  вернётся.

Вдруг 
мимо  темного  окна   проскрипели  по  снегу  чьи-то  неровные, торопливые 
шаги:

— 
Отворяйте, проказники! Уж  невтерпеж  до  утра  ждать! Радость вам! Маменька 
телеграмму  прислали.  Выздоравливают.  Вон  и  гостинцев  сколько! 
Принимайте!

Бабушка 
поспешно  щёлкнула засовом, и на  пороге  в  клубах  морозного  пара  возник  похожий 
на  Деда  Мороза  почтальон.

Он 
улыбнулся  светлой, добродушной  улыбкой, передал телеграмму, какие-то
коробки,  перевязанные  атласными  лентами, и, поклонившись, исчез в звёздном 
декабрьском  вечере.

Алёша 
прочитал  вслух: «Поздравляю всех  с  Праздником  Рождества. Будьте 
послушны, счастливы  и  здоровы. Приеду  в четверг. Мама».

Всю
ночь  Алёша  не  спал. И  не  только  потому, что  эта  ночь  особенная, 
рождественская,  и  Младенец  Христос  готов  родиться  в  каждом   сердце, 
лишь бы  открыли  двери. 

Поднявшись 
ни  свет  ни  заря,  он  порылся  в  своём  сундучке , вынул  толстую  пачку 
накопленных  почтовых  открыток и, выбрав самую  красивую, написал  неуклюжими 
печатными  буквами:

«Поздравляем 
с  Рождеством  Христовым. Желаю, чтобы  ты  был  счастлив  и  чтобы  у  тебя 
не  болела  нога».

Подумав 
немного, он  написал  адрес:

«Самому 
доброму  почтальону, который  хромает».

            СНЕЖНАЯ  КОРОЛЕВА. 
Елена  Бахметева

Фильку  во  дворе  не  любили.  Он  жил 
в  большом  доме  из красивого кирпича. Мать  его  давно  умерла,  а  отец 
служил  на  почте. Мачеха  же  Фильки  —  Прасковья  Петровна  —  была 
суровой  и  властной, и, говорят, Филька  её  побаивался.

Стояла зима – снежная, морозная, и, хоть с
утра  завывали  метели,  ребята  каждый  день  гурьбой  высыпали  на  улицу:
то  снежную  бабу  лепили, то горку  из  ведра  поливали, то  скользили  на 
коньках  по  зеркальной  глади  замерзшего  озера.

Филька  целыми  днями смотрел  на  них 
из  окна,  подперев  кулаком  взлохмаченную  голову, а  если  выходил  на 
улицу,  то  держись! Или  золу  на  горку  высыпает,  или  снежную  крепость 
разломает,  а то  и  драку  затеет.

Это  был  рослый и  сильный  мальчик  с 
вечно  недовольным  выражением  лица.  Из-за тяжёлой  уверенной  походки
казалось ,что  ему не  десять  лет, а  целых  одиннадцать.  Никто  не  хотел 
с  ним  играть.  Да  и  как  играть-то, когда  ему  удавалось  довести 
кого-нибудь до слёз.

Но  однажды  во  дворе  появилась   Катя 
—  маленькая  девочка  лет  семи,  с косичками, выбивающимися  из-под
кроличьего  воротничка, и большими  зелёными,  как  ель  глазами.  Она 
приехала  с  мамой  из  города  — к  бабушке  на  каникулы.

Ребята  побольше  с  удовольствием 
катали  Катю  на  санках,  и  она  звонко  смеялась  своим  заразительным 
заливистым смехом.

—  А  почему  ты  с  нами  не  играешь?  —
крикнула  она  сидящему  на  крыльце  Фильке.

— Я?.. Да я… — Филька хотел было что-то 
сказать, но слова  застряли у него  в горле.

— Да  ты что, это же Филька! –
затараторили  ребята. —  Он  плохой.  Обижает  всех. Мы  с  ним  не  водимся.

— А если  он  попросит прощения?

— Чего? Какого  прощения?  Филька  только 
кулаками махать  умеет.

Помолчав, Катя  решительно  встала  с 
санок,  отряхнула  снег  и подошла  к  Фильке.

Ребята  прямо  замерли.

— Слушай! Мы сегодня снеговиков лепили – у
кого  лучше. А я самая  маленькая. У  меня  только  один  шар  получился, и то,
какой-то  рыхлый, я  его катаю, а он рассыпается, — продолжала  Катя, носком 
валенка  сгребая  нападавший  на  ступени  снег. – Все  ребята  надо мной
смеялись…

— Смеялись?! Да как  они  смеют –
смеяться! – не  помня  себя, выпалил  Филька. – Ты  же  маленькая,  и  потом, 
ты… девочка…Мы сейчас тебе  не только  снеговика, мы  тебе… Снежную королеву 
вылепим!

Катя  радостно захлопала  в  ладоши:

— Снежную королеву?!  Настоящую?

— Сейчас! – Филька  заботливо  поправил 
Кате  развязавшийся  шарф  и  стал  выбирать  место  для  задуманной 
скульптуры. Раз-два – и огромный  ком  снега  покатился прямо  к  Катиному  «снеговику».

Ребята  оторопели.  Неужели  впрямь 
сделает!

Вдруг  дверь  кирпичного  дома  с  шумом 
распахнулась , и на улицу  выкатились  клубы  белого  пара.

— Филимон! – на пороге  стояла  Прасковья 
Петровна. – Филька! Кому говорю, марш домой! Ужин стынет!

Филька  как-то  неловко втянул  голову в
плечи, и его  нескладная, крупная фигура  вдруг  показалась  жалкой и
беззащитной.

Он  на  мгновение  подошёл  к  Кате:

— Знаешь,  почему я  всех  обижал?

— Почему? – вопросительно  посмотрела  на 
него  Катя  своими  огромными  доверчивыми  глазами.

— Потому что  со  мной  никто  не  хотел 
дружить…

Катя  ещё долго  сидела  в  огромном 
кресле  у  заиндевевшего  окна.  Дома  было  тепло и  уютно. Слушая, как 
потрескивают  в  печке  поленья, она  с  грустной  улыбкой  смотрела  на  два 
снежных  шара, оставленных  посреди  двора….

Наутро  Катя  уезжала.  Поцеловав  на 
прощанье  бабушку, они с  мамой  вышли  на  улицу  и направились  к  станции. 
Вдруг  Катя  оглянулась  на  Филькин  дом  и  пустой  заснеженный  двор, где 
играла  вчера  с  ребятами.

— Ой, мама!  Что  это?!

Посреди  неуклюжих  снеговиков  в  центре 
расчищенной  площадки,  сверкая  радужными  льдинками, во  всей  своей 
ослепительной  красоте  стояла  настоящая  Снежная королева. 

(для Рождественского концерта)

Эту сказку
написал 12-летний мальчик, больной раком. В 2011 году он скончался, но сказка о
лунном лучике осталась. Он мечтал, чтобы как можно больше людей эту сказку
прочитали.

Епископ 
Питирим  немного подправил Мишину сказку, превратив ее в Рождественскую и
добавив Колыбельную песню Богоматери, которую он  написал  к  Рождеству.

Жил-был маленький золотистый лунный лучик.
Он был совсем тонкий, с трудом пробивался сквозь густые тучи. В сумрачном лесу
он часто терялся среди веток и не мог попасть в комнату через окно, если шторы
были задернуты. Он мечтал стать таким, как старшие братья – сильные и яркие
солнечные лучи, чтобы приносить всем тепло, жизнь и радость.

Лучик печалился:

– Неужели я всегда буду таким слабым? Что
я смогу сделать хорошего?

Но однажды красивая серебряная звездочка
сказала ему:

«Мы с тобой – особенные. Мы умеем светить
ночью и дарить миру радость. Просто гори от всего сердца и ничего не бойся!»

И лунный лучик побежал по темной воде реки
и нарисовал сверкающую дорожку. Все птицы, рыбы и даже деревья на берегах
залюбовались ею.

Чудесная звезда вела его через заснеженные
горные вершины, бурные реки, бескрайние моря, суровые пустыни в прекрасную страну
на берегу большого соленого моря.

– Милая, ясная звездочка, я устал, у меня
не хватит сил добраться туда, куда ты меня влечешь!

– Нет, лунный лучик, не пропадай! Мы уже
почти у цели! Смотри, какая ясная, тихая, звездная ночь! А вот и поле
пастушков! Скорей беги по нему вон до того вертепа. Тебя там уже ждут! А мне
нужно возвращаться назад. Чтобы тем же путем привести сюда мудрецов от Востока.
Прощай!

– Постой, звездочка, не оставляй меня
одного!

Но звездочка затерялась среди миллиардов
своих сестер.

Лунный лучик устало прошел по полю
пастушков и, собрав остаток сил, заглянул в холодную, темную пещеру.

Своим слабым, нежным светом он почил на
только что родившемся прекрасном Младенце, впервые явив миру Его чудный Лик.
Угасая, он слышал звуки победного гимна ангельских сил и ласковый голос Матери,
склонившейся над Младенцем:

О тишайший Мой Свете,

О сладчайшее Чадо Мое!

Свет очей Твоих светел,

Бьется нежно сердечко Твое.

Слышишь, в небе высоко

Тебе Ангелы славу поют?

Видишь, как от востока

Мудрецы к Тебе в гости идут?

Дышат завороженно

Бессловесные други Твои.

И Тебя, обнаженного,

Согревают дыханьем своим.

Спи, Мой кроткий Сыночек,

Свои ясные очи сомкни.

Светлый Мой Огонечек,

Как обычные дети – усни!

Я Тебя покрываю

В эти бедные пелены.

И с молитвою полагаю

В ясли Дар, не имущий цены.

Мрак пастушечьей сени

Разгоняет Твой пламень венчальный.

До последней ступени

Истощанья сойдет Безначальный.

Пред Тобою смирится

Вся гордыня безумного мира.

Всяк Тебе поклонится –

От раба и до царской порфиры.

Спи, живая Отрада,

Свои ясные очи сомкни.

Будет вечной наградой

Мне взирать на прекрасный Твой Лик.

                   

Татьяна Горбачева

                                          Сегодня Женька проснулся не в настроении. Все было не так! Носок
не натягивался на ногу, волосы торчали во все стороны, майку он надел наизнанку
и не сразу заметил… Даже солнце светило как-то тускло, и тишина была такая,
что в ушах звенело, — воробьи не чирикали, собаки не лаяли…

— Умерли вы там, что ли, все? — проворчал Женька, подходя к окну. — Или все еще
спите?
Дома тоже была тишина: мама болела. Не было слышно обычной возни на кухне, не
кипел чайник, и не пахло пирогами.
Женька тяжело вздохнул и вышел из комнаты. На кухне он встретил маму.
— С добрым утром, сынок, — она нагнулась поцеловать его.
Женька, поморщась, увернулся.
— Не надо мне ваших нежностей, — отмахнулся он. — Тем более, у тебя инфекция.
— Никакая не инфекция, — обиделась мама. — А ты полдня проспал. Знаешь, который
час?
Женьку это задело. Он немного подумал и медленно произнес:
— А вы меня Нового года лишили. У нас даже елки нету.
— Но елка ставится под Рождество, — возразила мама. — Да и Новый год еще не
наступил.
— Как — не наступил?! — возмутился Женька. — А почему другие празднуют?!
Почему?!!
— Но ведь пост, Женя! Скоро и у нас будет праздник.
— Пост… — передразнил мальчик. — А у других нет поста! Если хотите —
поститесь сколько угодно. А я пойду! — Он схватил пальто, и, одеваясь на ходу,
выскочил на улицу.
Улица встретила его неприветливо: шум автомобилей, грязь на дороге, люди,
спешащие неизвестно куда и зачем… Но, вместо того, чтобы вернуться домой,
Женька натянул шапку на уши, сунул руки в карманы и пошел куда глаза глядят.
Долго бродил он. Шумно и тоскливо было в городе. Серый снег, серая дорога,
серый воздух, люди с серыми лицами, Раза два Женьку толкнули, раза три сам
упал, поскользнувшись. От всей этой суматохи у него начала болеть голова, да и
кушать очень хотелось. Но на сердце у мальчика камнем лежала обида, причиненная
им матери, и стыдно и больно было возвращаться домой.
Вечерело. Серый день сменился прозрачным ясным вечером. Женька снова вспомнил о
матери. Чтобы не плакать, он стал смотреть на небо. И вдруг замер: там была
огромная звезда. Такой Женька никогда не видел. Он смотрел на нее и думал,
откуда она такая взялась? Такая большая и такая красивая. Вдруг звезда начала
медленно спускаться. Женька даже вскрикнул и тут же поспешил за звездой. Он и
не заметил, как суета на улице прекратилась, люди и машины куда-то исчезли, а
звезда вела и вела его за собой, спускалась все ниже и ниже. Вот она совсем
низко, того и гляди — упадет. Женька торопится, бежит: только бы успеть, хоть
одним глазком взглянуть — куда стремится звезда. И тут она исчезла. Женька остановился
и осмотрелся. Он был возле храма. А вот и то место, куда упала звезда, —
пещерка, в которой была иконка Рождества Христова и ясельки для Младенца.
Только сейчас Женька понял — Рождество! Так вот почему так тихо было утром —
вся природа замерла перед чудом, чудом Рождества Христова!

Женьке стало особенно тоскливо — в какой день он обидел маму!..
— Мальчик! — услышал он за спиной чей-то добрый голос. — Зайди в храм
погреться, а то замерз совсем.
Женька оглянулся — никого. Он поспешил в храм. Там было тепло и уютно.
Приветливо горели свечи. Люди стояли спокойные, умиротворенные, в ожидании
праздника. И тут он увидел маму!
— Мама! — крикнул мальчик и заплакал. — Мама, мамочка, прости меня! Прости!
— Бог простит, — обняла сына мама. — Как я рада, что ты нашелся! Как ты сюда
пришел?
— Меня звезда привела, — ответил радостно Женька.
Они отстояли службу в храме. Вместе со всеми радовались празднику. Совсем
поздно вернулись домой. Дома стояла маленькая живая елочка, украшенная
игрушками, а на верхушке была красивая восьмиконечная звезда.
— А я вам сюрприз приготовил, — сказал отец, выходя из кухни. — Замерзли,
наверное? Идемте чай пить.
Долго радовался Женька. И празднику, и примирению с мамой, и елочке… А ночью
снилась ему звезда. Большая, красивая. Он взял ее в руки, прижал к груди — и
она поместилась в сердце, согревая его своим теплом изнутри… Чтобы не было
сердце черствым, холодным, чтобы любило оно всех и жалело.

Зарянка

пересказал
В.Григорян

Расскажу вам историю,
услышанную от моей бабушки. Ей эту историю рассказала бабушка, а бабушке –
прабабушка.
Дело было будто бы в самое первое Рождество, когда Христос еще лежал в яслях, а
в хлеву было очень холодно.
Спасал лишь крохотный костер, разведенный в очаге на глиняном полу. Богородица
глядела на огонек и думала со страхом, что еще немного, и он погаснет. А сил
подойти и подуть на угли у Девы Марии не было.
Она попросила вола:
– Пожалуйста, подуй на костер, добрый вол.
Но громадное животное жевало что-то, думало о своем и не услышало просьбы.
Богородица обратилась к овце:
– Пожалуйста, подуй на костер, добрая овца.
Но и овца жевала что-то и тоже думала о чем-то своем. В этот момент она могла
услышать разве что удар грома, но никак не слабый голос Матери Божьей.
Между тем угольки цвели все скромнее, еще несколько мгновений, и они погаснут.
И вдруг послышалось шуршание маленьких крыльев.
То была птица зарянка (малиновка), впрочем, в то время ее звали совсем иначе.
Ее крылья затрепетали над угасающим костром. Подобно небольшим кузнечным мехам,
они обдавали его воздухом. Угли стали ярко-красными, а зарянка продолжала
махать крыльями и при этом ухитрялась петь, насвистывая что-то жизнерадостное.
Иногда она отвлекалась от угольков, собирая клювом сухие хворостинки, и
подбрасывала их в костер. Пламя понемножку разгоралось и стало нестерпимо жечь
птичке грудь, которая становилась все более красной. Но зарянка терпеливо
переносила боль. Она продолжала раздувать огонь до тех пор, пока он весело не
затрещал в очаге и не согрел хлев.
Младенец Иисус в это время спал и во сне улыбался.
Пресвятая же Матерь посмотрела нежно на красную грудку птицы, обожженную
пламенем, и сказала: «Отныне пусть эта грудь будет священным напоминанием
о твоем поступке”.
Так и получилось. С той Святой ночи красная грудка зарянки напоминает нам, какое
благородное сердце в ней таится.

                
     

Ирина Рогалёва. Баба Катя и Батон

Баба Катя нашла спаниеля, по
кличке Батон, в собачьем приюте. Ей сразу приглянулся рыжий упитанный пес —
большой любитель булки.

Батон полюбил хозяйку с первого
взгляда. То, что он должен ей во всем помогать, он сразу понял. Три раза в день
Батон выводил бабу Катю на прогулку в Таврический сад. Громким лаем напоминал
об опустевшей миске – старушка была забывчива и плохо видела. Ну, а о таких
мелочах, как принести тапочки, сумочку или найти очки и говорить не стоило.

Больше всего Батон любил водить
бабу Катю в пекарню рядом с домом. Продавщицы любили симпатичного веселого пса
и потихоньку бросали ему кусочки свежего хлеба, которые Батон ловил на лету. В
благодарность за угощение он всем давал лапу. Баба Катя не замечала баловства
продавщиц и не понимала, отчего Батон толстеет на глазах.

Батон толстел, а старушка худела.
Пес чувствовал, что хозяйка стала слабеть. Они стали гулять два раза в день,
затем один. Когда Баба Катя перестала запирать дверь, Батон понял – может
случиться что-то очень плохое. Он сам выходил из квартиры, и быстро справив
свои собачьи нужды, стремглав летел обратно.

За две недели до Рождества, баба
Катя не смогла встать с постели. Батон притащил ей телефон, она вызвала «Скорую
помощь» и потеряла сознание.

Врач осмотрел старушку и сказал
псу неподвижно сидевшему у ног хозяйки — «Бабушку мы заберем с собой, а тебя,
брат не сможем. Ты погуляй пару недель неподалеку от дома, а там, глядишь,
хозяйка подлечится и возьмет тебя обратно».

Батон бежал за мигающей «Скорой
помощью», пока не упал без сил.

Машины, ругаясь сигналами, с
трудом объезжали его на скользкой дороге. Наконец, он смог подняться и побрел,
сам не зная куда.

Город готовился к встрече
Рождественских праздников. Люди сновали из магазина в магазин. Витрины
переливались огнями, заманивая покупателей красиво упакованными товарами. В
предпраздничной суете, прохожие не замечали уставшего голодного спаниеля.

Пёс не понял слов врача. Только
почувствовал, что любимая хозяйка исчезла, и он снова бездомный. Путь к дому он
не помнил – машины мгновенно стерли с дороги его следы.

Батон выбрал среди прохожих
старушку, похожую на бабу Катю и увязался за ней. Но та нырнула в подъезд дома
и больше не появилась. И вдруг пес среди суетливой толпы увидел неподвижного
человека. Это был нищий одетый в рванье, но с новым красным колпаком на голове.
Он стоял у входа в магазин. Около его ног лежала пахнущая помойкой
шапка-ушанка. Батон, косясь на нищего, сел рядом с ушанкой. В нее тут же упало
несколько монет.

— Пес, да ты молодец! –
обрадовался нищий, — сейчас мы быстро деньжат соберем на ужин.

Услышав знакомое слово «ужин»,
Батон гавкнул. Монет тут же прибавилось.

Через некоторое время нищий
выгреб из ушанки денежки, и побежал к ларьку, крикнув на ходу:

— Ты сиди здесь, а я сейчас
вернусь.

— Гав, — сказал Батон, — я есть
хочу.

В это время двери магазина
раскрылись, и около него остановилась дама с девочкой лет двенадцати. Увидев
Батона, просящего милостыню, дама сморщила нос:

— Нет, Таня, ты только посмотри,
что делается! Безобразие! Уже собаки милостыню просят.

Девочка погладила Батона:

— Мамочка, он очень хороший, и
сразу видно, что породистый. На нем и ошейник есть. Давай возьмем его к себе.
Ты же обещала мне собаку, если я хорошо полугодие закончу.

— Во-первых, Таня, не трогай его.
Мало ли чем он болеет. А во-вторых, я уже присмотрела нам йоркширского терьера.
Они сейчас в моде.

— Мамочка, ты терьера купи себе,
а мне нужна эта собака. Тем более что скоро Рождество Христово, а в
Рождественские дни надо делать добрые поступки. Помнишь, об этом батюшка вчера
говорил на проповеди.

Услышав про батюшку, дама вдруг
преобразилась в милую женщину.

— Хорошо, Танюша, мы возьмем эту
собаку. Она открыла багажник большого джипа, стоявшего рядом:

— Иди сюда, песик.

Убедившись, что ласковая девочка
села в машину, Батон запрыгнул в багажник.

Перед тем, как впустить в дом
«свой добрый рождественский поступок», дама отвезла собаку к ветеринару. Батону
впервые в жизни почистили зубы и уши, подстригли когти и сделали какой-то укол.
Затем настала очередь модной стрижки. Потом поехали покупать поводки и собачью
одежду. Только к вечеру измученного голодного спаниеля накормили вкусным и
полезным собачьим кормом.

— Мамочка, представляешь, его
зовут Батон, — прочитала Таня имя собаки на старом ошейнике. – Какое смешное
имя.

— Вот с этим я смириться не могу.
Батон – это хлебобулочное изделие. Ты только представь, придут гости, я захочу
показать им собаку. И что я скажу? Батон, иди ко мне? Да меня за сумасшедшую
примут. Назови его, пожалуйста, по-другому.

— Мамочка, мы будем звать его
Бонтон. На французском языке это значит хороший тон.

Таня и Батон подружились. На
Рождество Танины родители устроили для детей и взрослых настоящий карнавал.
Батон в красном бархатном комбинезоне вертелся вокруг гостей, принюхиваясь –
вдруг придет и баба Катя, но чудо не случилось.

В конце святок Таня гуляла с
Батоном в Таврическом саду.

Вдруг пес громко залаял и начал
рваться с поводка.

— Батон, что случилось? — Девочка
отстегнула поводок, и пес помчался навстречу старушке, с трудом бредущей по
соседней аллее. Он подбежал к ней и с наскока начал лизать ее в лицо.

— Батон! Дорогой мой! Живой!
Слава Богу! — Старушка заплакала от радости. Пес, счастливо повизгивая,
бросился обратно к девочке, приглашая разделить свою радость, и вновь вернулся
к старушке.

Таня подошла к ней и растерянно
спросила:

— Бабушка, это ваша собака?

— Моя, деточка, моя! — И баба
Катя рассказала ей историю с больницей. – Я ведь думала, что не увижу его
больше, — закончила она, — а как он к тебе-то попал?

В ответ Таня рассказала, как
встретила Батона у магазина.

— Я вижу, что он хочет с вами
жить, — девочка, еле сдерживая слезы, отдала поводок.

— Спасибо, деточка.

Старушка обняла Таню, и девочка
почувствовала, что та совсем слаба.

— А можно я вас провожу до дома?

— Конечно. И вообще, мы с Батоном
приглашаем тебя в гости.

Из сада счастливый Батон уходил
вместе с Таней и бабой Катей.

Вот так Батон нашел свою любимую
хозяйку, а старушка обрела добрую помощницу.

Таня постоянно хотела видеть
любимого пса. Она стала регулярно гулять с Батоном. Постепенно Таня и ее мама
стали во всем помогать бабе Кате. Они очень полюбили ее и со временем стали
считать членом своей семьи. Когда же старушка совсем ослабела, ее вместе с
Батоном попросили поселиться в Таниной семье. И она не отказалась.

Мария Шкурина

Звёздочка
в подарок для мамы

Был тихий предрождественский
вечер. Первые звёздочки уже начали загораться на небосводе. Маленькая Анна
сидела одна в своей комнате и мастерила открытку в подарок для своей мамочки.
Ах, как жаль, что Анна была ещё маленькая и могла подарить маме только вот эту
открытку. А если бы она была взрослой, смогла бы она подарить маме то, в чём та
больше всего нуждалась? Смогла бы, если даже доктор, господин Филипп уже просто
молча качал головой?
Мамочке больше всего на свете нужно было здоровье. Здоровье, чтобы наконец-то
встать с кровати и, как в прошлом году, взяв Анну за руку, пойти на прогулку.
Девочка помнила, как они все, вместе с папой, строили снеговика, как играли в
снежки, как весело смеялась мама. А сейчас она просто грустно улыбается и
целует Анну в лоб. Она даже не может подняться с кровати, чтобы подойти к окну
и увидеть замечательный рождественский снегопад. Такого прекрасного снегопада
на Рождество Анна ещё никогда не видела! Белые хлопья снега медленно плывут по
воздуху. Всё вокруг, деревья, дома, улица кажется серебряным в свете фонарей.
Анна посмотрела на небо, на первые звёздочки, и вдруг ей в голову пришла мысль.
Сегодня же канун Рождества! А это значит, что можно загадать желание. Все
знают, что желания, загаданные на Рождество, сбываются. Нужно только выбрать
звёздочку, загадать желание и ждать. Вот только мамочка не может даже подойти к
окну. Ах, вот бы подарить маме такую звёздочку, которая смогла бы исполнить её
желание! А Анна точно знала, какое желание загадала бы мама. Только вчера она
спрашивала маму о том, чего бы та хотела больше всего на свете. И мамочка,
конечно, ответила, что хотела бы снова быть здоровой.
Анна открыла окно, подняла голову к небу, выбрала на нём самую красивую
звёздочку и попросила:
— Звёздочка, моя милая, звёздочка, не могла бы ты спуститься, пожалуйста, вниз?
Я вложу тебя в открытку, которую сделала для мамочки. Я так хочу, чтобы моя
мама могла загадать желание, а она не может даже встать и подойти к окну.
И тут произошло чудо. Маленькая золотистая звёздочка стала спускаться всё ниже
и ниже, вот она уже подлетела совсем близко к окну. Анна протянула ладошку, и
звёздочка приземлилась на неё. Она сверкала и искрилась, и казалась гораздо
ярче, чем когда была наверху, особенно на фоне серебристо-белого снега.
— Спасибо, звёздочка, — произнесла девочка.
Она очень осторожно вложила звёздочку в открытку и пошла в комнату своей
мамочки. Анна тихонько постучала в дверь, затем заглянула и, увидев, что мама
ещё не спит, зашла в комнату.
— Мамочка, я пришла пожелать тебе счастливого Рождества и отдать подарок. Он не
простой, волшебный. Это маленькая звёздочка, но она может исполнить твоё
желание. Оно обязательно сбудется.
Мама улыбнулась Анне и открыла открытку. Звёздочка сверкала и переливалась в
полутёмной комнате.
— Какая она прекрасная! – произнесла мама, — Может лучше, пусть она исполнит
какое-нибудь твоё желание?
— Нет, мамочка, твоё желание гораздо важнее. Да и у меня тоже, всего одно
желание. Я очень-очень хочу, чтобы ты была здорова, — ответила девочка.
— Спасибо, моя малышка, — улыбнулась мама, — Я тоже очень хочу поправиться. Как
думаешь, по силам такое нашей звёздочке?
Потом она посмотрела на звёздочку и снова улыбнулась. Звёздочка сверкнула ещё
раз и погасла.
— Погасла, — грустно сказала Анна.
— Но мы ведь успели загадать желание, не переживай, — ласково произнесла мама,
— Ну а теперь иди спать, уже поздно, завтра Рождество.
Анна поцеловала и обняла мамочку и ушла спать.
А утром случилось чудо! Первое, что услышала Анна, когда проснулась, был мамин
смех. Девочка не поверила своим ушам. Она вскочила с кровати и, что есть сил,
побежала в мамину комнату. Мама сидела в кровати, пила чай, разговаривала и
смеялась, как прежде. Рядом с ней стояли папа и доктор Филипп. Доктор снова
молчал и качал головой. Но в этот раз он улыбался.
— Маме стало лучше, — произнёс папа и нежно обнял Анну.
— С Рождеством, мамочка, папочка, с Рождеством, дядя Филипп! – радостно
закричала девочка, обнимая маму, — Звёздочка, она исполнила наше желание! Я
знала!
А мама смеялась и плакала, и ничего не могла сказать.
Позже, после завтрака, они помогли маме встать и одеться, а затем все вместе
пошли на улицу. Там Анна с папой слепили снеговика, а затем бегали, дурачились
и валялись в снегу. А мама смотрела на них, оперившись на руку доктора, и
улыбалась. Самой своей красивой улыбкой. И она больше не была грустной. Доктор
сказал, что маме понадобиться ещё несколько дней, чтобы окончательно окрепнуть.
Он и сам не мог поверить в то, что произошло. Это было чудо. Чудо, которое было
невозможно описать с медицинской точки зрения. Это и понятно, ведь ни в одном
умном медицинском справочнике лекарственных средств вы не найдёте звёздочки,
исполняющей желание.
С Рождеством вас!. Главное, чтобы в вашем сердце жила любовь. Большого вам
здоровья

 

Наталья Абрамцева  Рождественские грезы

Лучи
заходящего солнца пробивались сквозь покрытое морозными узорами окно и падали
на красавицу елку. Машенька, сидя на ковре, учила танцевать вальс зайчонка по имени
Листик. Ей было очень смешно и весело.

В
комнату вошла бабушка.

—
Чему это ты смеешься, Маша? — Руки у бабушки были в тесте. Она собиралась печь
пироги. — Да и время ли смеяться сейчас?

Машенька
посмотрела на бабушку:

—
А почему не время?

—
Маленькая ты еще у меня. Забыла, что сегодня Сочельник, последний день поста.
Нужно ждать Первую Звезду.

Машенька
подошла к бабушке и обхватила ее за колени.

—
Бабушка, я ничего не знаю про Сочельник.

—
А ведь и правда. В прошлом году на Рождество ты болела. Температура была
высокая. А в позапрошлом — тебе было всего три годика. Что ты понимала?!

—
Расскажи!

—
Долго внучка, рассказывать. Скажу только, что после Сочельника, строгого дня,
наступает великий праздник — Рождество Христово и…

Девочка
запрыгала:

—
Знаю, знаю, Христа знаю! Ты называешь его Спасителем! Верно?

—
Верно. Он и есть Спаситель. Только поймешь ты это не очень скоро и не очень
легко… А сейчас послушай меня.

Когда
Спаситель родился в далеком городе Вифлееме, в небе зажглась прекрасная Звезда.
Она возвестила о радостном событии. И с тех пор Святая Звезда зажигается каждый
год первой в эту ночь.

—
Значит, как звезда загорится, так начало праздника?

—
Да. Вот тогда и танцуй со своим зайчонком, тогда и пироги мои поспеют…

—
…Поспеют?

—
Уж не волнуйся об этом. А пока сядь, в кресле посиди спокойно, расскажи Листику
сказку. Села Машенька в глубокое кресло. Оно стояло между окном, за которым шел
пушистый снег, и нарядной елкой.

Неожиданно,
взглянув на елку, девочка сделала для себя открытие: все игрушки словно
потускнели, лампочки светили слабо-слабо.

—
А-а-а — подумала Машенька. — Понятно, почему елка не сверкает: Сочельник —
строгий день. Надо Звезды дожидаться.

Притихла
девочка. Задумалась… Бог знает о чем. А вскоре… и задремала…

Сумерки
сгущались. Никто не хотел будить Машу, обнимавшую зайчонка. Просто прикрыла
бабушка ее своей пуховой шалью.

И
снится девочке сон. А может, и не снится вовсе… Может, явь видится сквозь
сон… А может, все-таки снится?..

…
Сначала слышит Машенька: «Динь ди линь!» А потом: «Тиш-ше, тиш-ше, рано еще!»
Это колокольчик на елке зазвенел раньше времени. А елка мохнатой лапой
придержала его.

…
Еще прошло время. И вдруг великолепное сияние, серебристо-голубоватое, влилось
в незашторенное окно.

Широко
открыла глаза девочка и увидела, что это — свет одной из звезд, самой большой,
изумительно красивой, необыкновенной!

—
Это ты, Звезда? Первая? — шепотом спросила девочка.

—
Я, — раздался звонкий мелодичный голос. — Я давно на месте. Тебя будить не
хотела.

—
Так значит, праздник уже? Рождество Христово?

—
А ты взгляни на елку, — произнесла Звезда.

Посмотрела
Машенька, прислушалась…

И
увидела она, и услышала, что разноцветные сосульки позванивают, блестящие шары
кружатся, золотые колокольчики трезвонят, а басовитый медвежонок поздравляет с
праздником девицу-боярышню. Золотой и серебряный дождь струится и колышется.
Кажется, елка сейчас затанцует.

—
Красота какая! — охнула девочка.

—
А знаешь, Машенька, почему на Рождество Христово елке такой почет? Нет? Так
вот. Когда почти две тысячи лет назад родился младенец Христос, все деревья
приветствовали его своими цветами и плодами. Порадовать хотели. Только ель,
круглый год зеленая, скромно стояла в стороне — не было у нее ничего, кроме
шишек.

Маленький
Христос пожалел елку, и по его велению на ее веточки спустилось с неба сияние,
а на верхушке появилась блестящая, искрящаяся звезда.

—
Звезда? — переспросила Машенька. — А у нас нет звезды. Просто наконечник,
похожий на пирамидку.

—
Разве? — лукаво прозвенела Звезда Христова. Коснулась она своим лучиком
наконечника, и он превратился в голубовато-серебристую звездочку.

Девочка
задохнулась от восхищения: — До чего же здорово!

—
Маша! — вдруг строго спросила Звезда. — А почему у тебя в комнате лампадка не
горит?

—
Не сердись, Звезда Прекрасная! Бабушка, наверное, не успела масла подлить. Она
и погасла.

—
Не беда! — Звезда Небесная спокойно протянула свой лучик к лампадке. Та
загорелась ярко, как никогда, и Машенька увидела в свете колеблющегося огонька
знакомое прекрасное лицо Богородицы, склонившейся к младенцу Христу. Маленький
Христос протягивал ручку к маме, но Машеньке показалось, что и к ней…
Немного…

—
Какие они необыкновенные! — сказала девочка.

—
Они благослав-ляют тебя, — прошептала Звезда.

—
Спасибо тебе, милая Звезда, что подарила мне такое чудо в Рождественскую ночь.

—
Ну вот, девочка, а теперь засыпай…

И…
Машенька проснулась. Спутались мысли девочки, а сердечко радостно билось.

—
Что это было? Я спала? Или нет? Елка вся светится, но стоит спокойно. А на
макушке… Звезда?! Лампадка горит. А может, она и не гасла? Ведь она всегда
горит! А за окном, в россыпи звезд, — сияла голубовато-серебристая пушистая
звезда!..

—
А! Все понятно! — девочка спрыгнула с кресла. — Рождество Христово наступило! С
праздником, Листик!

…Тихо
было в доме. Спали все. Одна Машенька чудесам внимала. И вдруг увидела она то,
чему ничуть не удивилась. Подарки под елкой! Рождественские подарки! Это была
кукла. Но не Барби, не Синди, а кукла-барышня, та, что досталась бабушке от ее
бабушки. Старинная! На ней было длинное платье из белой кисеи, а вместо пояса —
широкая розовая лента. Золотые волосы рассыпались по плечам. Как хотела
Машенька эту куклу! Но раньше ее давали только посмотреть: мала была.

Рядом
лежала книжка. Ее глянцевая обложка блестела в темноте. Машенька очень
постаралась и прочитала по слогам «Детская библия».

В
свете звезд картинки в книжке казались волшебными. Ну и подарок!

—
Листик, ты видишь?

Машенька
бережно взяла куклу, книгу, Листика и тихонько пошла в другую комнату.
Оглянулась, с нежностью прощаясь, посмотрела в окно на Звезду. И уже совсем не
удивилась, а тихо обрадовалась, когда в столовой увидела на столе тарелочку,
укрытую белоснежной салфеткой. Конечно же, там был пирожок, а рядом стояла
чашечка молока.

—
Бабушка не забыла!

…
Подарки лежали на столе, а Машенька ела пирожок и думала: «Какая чудесная
Рождественская ночь! Какая чудесная!»

Паучки
и рождественская елка. Пересказал В.Григорян

Эта история случилась
давным-давно. В небольшом домике жила мать с двумя ребятишками. Отец их умер, и
семья была очень бедна.
В сочельник они стали наряжать ёлку, украшая ее цветными лоскутками и
игрушками, вылепленными из глины, а потом пошли в храм, воспеть Рождество
Христово.
А что происходило в это время у них дома? Елка была так хороша, что привлекла
паучков, которые со всего дома сползлись посмотреть на красивое, прекрасно
пахнувшее дерево. Они бегали по веткам, радовались украшениям и, судя по всему,
были совершенно счастливы. Так счастливы, что начали плести свои паутинки, и
вскоре елка оказалась задрапирована серыми, цвета пыли, сетями – вот какой
ужас.

А с иконы на жизнерадостную возню паучков смотрел Младенец Христос. Сначала Он
улыбался, но вот чело Его слегка омрачилось.
Часы на городской башне отбивали час за часом, и вскоре мать с дочкой и сыном
должны были вернуться со службы, и…
Младенец Христос знал, что мать и детки будут просто убиты горем, когда увидят,
во что превратилась их ёлка.
– Пора домой, – сказал Он паучкам, и они, совсем уже к этому времени сонные,
отправились по своим углам.
Христос же поднял руки и благословил дерево. В одно мгновение тонкие нити,
сплетенные паучками, заискрились в свете лампады, потому что стали золотыми и
серебряными.
А мать с детками шли в это время по заснеженному городу и не знали, что дома их
ждет самая прекрасная рождественская ёлка, какую когда-либо видел белый свет.