Две части классических «Охотников за привидениями» появились на волне популярности развлекательного семейного кино, которую подняли Лукас со Спилбергом. Но, в отличие от многих других, смогли сравняться с титанами и стоят теперь на полках у пенсионеров, гиков и ресторанов, стилизованных под 80-е, рядом с «Индианой Джонсом», «Звездными войнами» и «Назад в будущее». Режиссер и продюсер Айван Райтман сделал на семейных фильмах карьеру. Однако, в отличие от «Бетховена» или «Детсадовского полицейского», «Охотники за привидениями» не воспринимались как стопроцентно детское кино.
Во-первых, потому, что охотников за привидениями играли дяденьки в мешковатых спецовках с довольно постными физиономиями и совсем не героическими помыслами. Кроме того, они не смешно шутили на очень взрослые темы и не собирались спасать мир, а решали свои мелкие меркантильные проблемы. Однако фильмом для взрослых «Охотников за привидениями» тоже не назовешь. Формально он был про борьбу с паранормальным злом, но не с тем же самым, с которым боролся Макс фон Сюдов в «Экзорцисте». «Охотники» — пародия на фильмы ужасов про призраков, более близкая по духу «Семейке Адамс», чем «Кошмару на улице Вязов». Привидения, которых ловили герои-ботаники, не представляли опасности для людей. Они были скорее смешные, чем страшные, ведь даже во время апокалипсиса в финале первой части не пострадал ни один человек.
Поэтому Джейсон Райтман, взявшись за перезапуск главного папиного проекта, первым делом определился с позиционированием. «Наследники» — кино детское. В центре этой новой истории — подростки. Так же как в недавней экранизации кинговского «Оно» и очень близком к нему по духу сериале «Очень странные дела». Но так же как там, в «Наследниках» потусторонние монстры с детишками не церемонятся. И вообще, в оригинале никакие они не «Наследники», а Afterlife, в смысле, жизнь после смерти. В некоторые моменты — это довольно суровые ужасы, пусть и для младшего школьного возраста.
 |
|---|
Вместе с жанровой концепцией перекочевал в «Охотников» и актер Финн Вулфхард, который, правда, с каждым новым годом и фильмом все меньше похож на ребенка и все чаще ловит на себе нескромные взгляды. Сложно сказать, как эту проблему будут решать создатели следующих «странноделовых» сезонов, но Райтман-младший уже все придумал и, чтобы никого не смущать, назначил главной героиней 15-летнюю Грейс Маккенну. Несмотря на юный возраст, малышка успела и у Спилберга сыграть, и во вселенной Марвел засветиться.
 |
|---|
В новых «Охотниках за привидениями» Грейс и Вулфхард играют не детей даже, а внуков Игона Спенглера (его исполнитель Гарольд Рамис — единственный из актеров оригинального квартета, который не дожил до перезапуска). Вместе с мамой (Кэрри Кун «Исчезнувшая», «Вдовы») они приезжают в Саммервиль, штат Оклахома, где нашел последнее пристанище старый «охотник». Тот, который в очках. Спенглеры поселяются в доме Игона, наполненном теплым ламповым фан-сервисом. В гардеробе тут висят потертые форменные куртки с логотипом «Охотников», в подвале хранится ловушка для призраков и ранец с протонным бластером, а в сарае ржавеет кадиллак «Экто-1».
 |
|---|
Младший Райтман имеет больше моральных прав паразитировать на всеобщей ностальгии, чем кто бы то ни было, и поэтому нашпиговал пасхалками каждый свободный угол кадра. Однако и в самоиронии Джейсону не откажешь. Ему ли не знать, что ностальгия эта не такая уж всеобщая, что после премьеры первой части прошло почти 40 лет и что современные подростки не в курсе про протонные бластеры, только если им не задали подготовить доклад по ретрокинематографу в школе.
 |
|---|
Ни соседи Спенглера, ни его дочь и внуки, вообще никто в фильме никогда не слышал про охотников за привидениями. Единственным человеком, который хотя бы теоретически знает, как открыть ловушку и поймать призрака, оказывается местный школьный учитель. Его играет самый сексуальный мужчина 2021 года по версии журнала People Пол Радд, он же «Человек-муравей» из всем известной франшизы. Только благодаря ему родственники и соседи мертвого «охотника» начинают понимать, кем был этот странный дедушка, почему он поселился в оклахомской глуши и что делал тут совсем один, обвешавшись протонными бластерами и ловушками для поимки паранормальных существ.
 |
|---|
Во многом у младшего Райтмана получилось более цельное и профессиональное кино, чем у отца. Ему удалось создать самостоятельную историю, не особенно оглядываясь на старый фильм (по крайней мере в первые три четверти), и порадовать фанатов уважительным и бережным отношением к первоисточнику. «Охотники за привидениями» – не тот фильм, который бы хотелось видеть только лишь в музее киноискусства. Особенно сейчас, когда наконец появились технологии и достойные исполнители, которые смогут дать этому сюжету новую жизнь. Хотя многое, конечно, зависит от проката.
Удачного просмотра.
© Алексей Дурасов/ТАСС
Эрнст Гофман, который родился 24 января 1776 года, — композитор, музыкант и непревзойденный сказочник — был большим выдумщиком и интеллектуалом. В свои истории он закодировал символы, отсылки — разгадав их, воспринимаешь его сказки совсем по-другому. Вот немного тайных смыслов, которые вы могли не заметить в «Щелкунчике»
«Щелкунчик и Мышиный король» — одно из самых знаменитых произведений Эрнста Теодора Амадея Гофмана. Он придумал его почти случайно, для детей своего близкого друга, а впоследствии и биографа, Юлиуса Гитцига: сказочник частенько захаживал в гости к своему товарищу и баловал ребят фантастическими историями, делал для них игрушки, а еще подарил главным героям сказки имена этих детей — Мари и Фриц.
Записал и опубликовал «Щелкунчика» Гофман незадолго до своей смерти, в 1816 году, он вошел в сборник, который считается первым собранием детских романтических сказок Германии. Читатели с восторгом приняли новую работу писателя, восхищала она и его коллег, товарищей, критиков, кому-то больше нравилась романтическая история, кому-то — ощущение сказки и волшебства, а кому-то — батальные сцены, которые прописаны с удивительной четкостью.
Что случилось в Рождество
Конечно, в первую очередь это сказка о дружбе и преданности, о том, как сбываются мечты. Но все не так просто, как кажется на первый взгляд. Взрослые — скептики и реалисты, дети — мечтатели. Казалось бы, вопроса, кто прав, а кто сочиняет, нет. Но Гофман старательно выстраивает перед читателем волшебный мир, причем делает это так, что с каждой страницей ты все больше и больше веришь в правдивость рассказов маленьких героев. Соединяет два мира таинственный крестный — Дроссельмейер. Все тут двойственно: два волшебных царства — кукольное и мышиное, а само повествование — это рассказ в рассказе: главные события, которые происходят в доме Штальбаумов, временно прерываются другими, из сказки, которую рассказывает детям их крестный.
‘ YouTube / Simon Rattle’
Как и положено детям, в сочельник Мари и Фриц в предвкушении чуда и праздника. Им запрещено заходить в залу, где находятся подарки, так что они с нетерпением ждут наступления Рождества, чтобы узнать, чем же их порадует их крестный, старший советник суда Дроссельмейер, большой выдумщик и искусник в изготовлении игрушек и разных механизмов.
Мари мечтает о волшебном саде с озером и лебедями, фантазирует, как она будет гулять там и кормить птиц. Это образ идеального мира и гармонии, где царят любовь и порядок. Вода и лебеди не случайно появляются в мечтах Мари — это символы чистоты, романтической натуры и, конечно, женственности. Так Гофман ненавязчиво раскрывает перед нами внутренний мир девушки. Фриц же говорит, что сделать целый сад крестному не по силам, а самому ему больше нравятся подарки, с которыми можно играть, — вот и первое противопоставление реальности и фантазии в этой сказке.
Вечером, когда дети наконец попадают к елке, они тут же кидаются открывать подарки: там были и солдатики, и платья, и книжки — все, что только можно представить. Дроссельмейер же удивляет детей игрушечным зáмком, с зеркалами и золотом, внутри которого двигаются сотни изящных фигурок. Фрицу и Мари очень хотелось поиграть с ними, им хотелось изменить порядок движения фигурок. Но Дроссельмейер остужает пыл детей: сделать этого нельзя, этот подарок не для игры, а для любования. Как и в жизни, как бы нам чего-то ни хотелось, изменить некоторые вещи мы не в силах.
Мудрость феи-крестного
Дроссельмейер в сказке — местная фея-крестная, образ мудреца, как Дамблдор или Гэндальф. Внешне он несимпатичен, характер у него строгий. Он даже хотел забрать волшебный замок, так как посчитал, что для Фрица и Мари этот подарок не подходит. Дроссельмейер становится символом начала волшебных событий. Он, как водораздел, отделяет реальность от фантазии, неожиданно появляясь там, где, казалось бы, не мог. Например, перед сном ровно в полночь Мари видит его в часах, где обычно восседала золотая сова. Он будто предупреждает главную героиню: будь внимательна, сейчас что-то начнется!
Крестный становится главным источником знаний о Щелкунчике, новом любимце Мари, которого та пожалела (как вы помните, после неудачной колки орехов Фриц выломал ему несколько зубов) и с которым в первую же ночь она оказывается в центре заварушки с воинственными мышами.
Дроссельмейер рассказывает детям историю о жестком орехе и судьбе Щелкунчика. Кстати, замечали ли вы, какое внимание уделяет Гофман блюдам в этой сказке, особенно традиционным колбаскам, которые в Германии считаются символом домашнего уюта и достатка. Так что немудрено, что конфликт возник из-за съеденного мышами сала для сосисок.
Эта сказка не похожа на другие волшебные истории, где добро побеждает зло. Казалось бы, обычный сюжет о заколдованной принцессе, которую спасет лишь настоящая чистая любовь. Только вот все тут пропитано иронией, например, король — любитель этих самых сосисок, а королева собственноручно их готовит и отгоняет мышей. То есть кажется, что все эти герои, которые вроде бы должны вызывать у нас положительные эмоции, не такие уж и положительные, особенно учитывая, как эта сказка заканчивается.
Чтобы избавиться от колдовства, принцессе нужен был особо крепкий орех — причем она должна не просто съесть его ядро: его должен разгрызть и поднести, зажмурившись, девушке человек, никогда еще не брившийся и не носивший сапог. После ему надо отступить на семь шагов, не споткнуться и только тогда открыть глаза. Такое заковыристое условие Гофман вводит неспроста. Орех тут — символ мудрости, а в колдовстве (которое обязательно есть в немецких сказках) используется как талисман на удачу влюбленным. Сапоги и бритье тут нужны, чтобы указать на чистоту и неопытность юноши, который способен справиться с любыми трудностями, даже с самым твердым орешком на планете.
В сказке Гофмана Мышиный король действительно семиглавый. А вот в мультфильме Бориса Степанцева голов всего три
© Алексей Дурасов/ТАСС
Магическое число семь встречается на протяжении всей сказки. Семерка имеет большое значение в самых разных религиях, практиках, кроме того, семь — «мужское» число, возможно, именно поэтому с ним и связано так много в истории главного мужского персонажа сказки: семиглавый Мышиный король — главный антагонист Щелкунчика, семь корон как символ победы над злом, семь шагов, которые ему надо сделать (кстати, музыка из балета «Щелкунчик» Петра Чайковского тоже впервые прозвучала седьмого числа).
И Щелкунчик (который по рассказу Дроссельмейера оказывается его племянником) на этом седьмом шагу спотыкается, потому уродство принцессы переходит на него самого, ведь условия не выполнены. Но, как говорится, все, что ни делается, — к лучшему, ведь именно после этого девушка отвергает его. А зачем искреннему и доброму юноше такая внешне прекрасная, но внутренне отвратительная спутница?
На эту тему
Тем временем Мари пытается убедить всех вокруг, что события прошлой ночи — реальны, Щелкунчик живой, а в комнате и правда была мышиная армия. Взрослым-скептикам по душе больше мнение советника о болезни девочки, что этот рассказ — или чудесный сон, или последствия горячки. Гофман же всячески убеждает читателя в том, что история Мари не выдумка. Так он говорит о двойственности всего в этом мире: порой вещи кажутся не тем, чем они являются на самом деле. Всегда нужно докапываться до истины.
Перерождение куклы и счастливый финал
Вскоре Мари пошла на поправку и стала переживать за Щелкунчика, осуждая крестного в том, что тот не помог племяннику. Дроссельмейер отвечает, что уже не в силах сделать что-то, спасти Щелкунчика теперь может только сама Мари. Ночью под покровом тьмы к девочке вновь приходит Мышиный король, который вымогает у нее сладости, обещая не трогать Щелкунчика. Вскоре аппетиты его выросли, и он стал отбирать и книжки, и платья — все, что только мог увидеть. Девушка самоотверженно и не заботясь о самой себе отдала все, что только смогла, ради защиты куклы. В конце концов она поняла, что когда Мышиный король заберет все, он загрызет ее саму.
Как вы знаете, все закончилось хорошо — Щелкунчик внутренне перерождается, решив встать на защиту Мари и победив Мышиного короля. Они оказываются в фантастической кукольной стране, которая по описанию выглядит как самая настоящая детская девчачья мечта. Тут есть и лес детских рождественских подарков, Апельсиновый ручей, Деревня медовых пряников и еще куча других потрясающих локаций. Но интересно, что и тут Гофман вплетает неожиданный символ — образ бога и рока, силы, которую людям не суждено побороть, — Кондитера, чье появление ужасно страшит всех жителей страны, да и сам Щелкунчик признается, что Кондитер — это то, что «может делать из людей все, что ему угодно».
В финале, наконец, нам кажется, расставляют все точки над «i». Реальность и фантазия окончательно сливаются в единое, когда на пороге дома появляется племянник Дроссельмейера, признающийся девушке, что он и есть Щелкунчик, и зовет ее замуж. А сама она, как лебедь, превращается в настоящую девушку и «как говорят, до сих пор царствует в прекрасной стране со сверкающими рощами, прозрачными марципановыми замками — словом, со всеми теми чудесами, которые может увидеть только тот, кто одарен зрением, способным видеть такие вещи».
Гофман был одним из самых ярких представителей немецкого романтизма, умел как никто другой соединять сказку и реальность. Музыкальный талант, который у него, несомненно, присутствовал, позволял ему чувствовать текст на каком-то особенном уровне, потому его истории так легко становятся основами для балетов и опер. Самый знаменитый — «Щелкунчик» Петра Чайковского, последний балет прославленного русского композитора. Музыкант не случайно обратился к этому сюжету: преодоление злых чар с помощью любви — один из самых любимых лейтмотивов Чайковского. Кроме того, самые разные персонажи, ожившие игрушки, подарили балету ряд сольных номеров, которые все обожают: танцы кукол (испанской, арабской, русской, китайской), танец феи Драже и, конечно, финальное па-де-де, которое влюбленные танцуют вдвоем.
‘ YouTube / Советское телевидение. ГОСТЕЛЕРАДИОФОНД России’
Кадрия Садыкова
Если вы хоть немного интересуетесь искусством, то, наверное, бывали на ежегодном «Осеннем салоне с „Белгазпромбанком“». Необычный художник Александр Бельский не просто в нем участвует, но и неоднократно получал там приз зрительских симпатий. Причем он умудряется на своих полотнах объединять, казалось бы, необъединимое: Бэтмена и советских детей около елки, штурмовиков из «Звездных войн» и белорусский трактор, космонавтов и советский самовар. О том, как Александр шел на подобные эксперименты, как выбирал забавные, но серьезные сюжеты, сегодня рассказывает наш гид по миру современного белорусского искусства Любовь Гаврилюк.
Кто такой Бельский?
Александр Бельский родился в 1980-м в Жодино. Сначала окончил училище имени Глебова, позже — Академию искусств. С 2007 по 2017 год работал художником-оформителем в столичном кинотеатре «Пионер», а в 2017-м отправился в свободное плавание. Участвует в коллективных выставках, продает работы через интернет. Некоторые из них стали вирусными.
От «ручных афиш» к коллажам
Во Дворце искусств в 2019 году состоялась персональная выставка Александра Бельского «3, 2, 1… Апрель», которая стала открытием: оказывается, работ за последние годы написано много, а их чудесные (в прямом смысле слова) герои населяют странный мир — очень условное отражение реального. Жители этого мира — зайцы, снеговики, космонавты; какие-то инопланетные полицейские грузят яблоки в трактор «Беларусь», потом вдруг бьют снеговиков, а снеговики вписаны в классическую живопись Рембрандта и Ван Гога. Тут я погорячилась: на выставке все было подобрано согласно концепции и более последовательно, но после экспозиции вы же идете смотреть работы художника в сети. И достраиваете, дополняете этот странный мир — да, он такой. Мало подчиняется обычной логике.
Авторский прием с хрестоматийными сюжетами особенно интересен: сюжеты-то знакомые, но новые герои меняют смысл, отношение современного зрителя. Я бы даже сказала, что меняется восприятие исторического материала как такового. Мы как будто учимся смотреть на прошлое не как на безнадежно ушедшее нечто, а как на события сегодняшнего дня. Но об этом чуть позже.
Впрочем, и работы предыдущего десятилетия заставляют зрителя удивиться: и такой тоже бывает живопись? Это про афиши, которые Александр писал в кинотеатре «Пионер». Сейчас их можно отнести к стилю ретро, да и в конце 2010-х они были раритетом — наверное, последними в Минске. Наивными, сюрреалистичными. Их воспринимали как особенную эстетику кинотеатра. Думаю, такими они и останутся в культурной истории Минска. Хотя сам художник называет их «хорошим опытом быстрого рисунка»:
— С афишами я стал чувствовать себя увереннее. Работа над большими форматами — тот случай, когда процесс приносит радость, хотя это, конечно, не самоцель. Когда готовилась выставка «3, 2, 1… Апрель», мне хотелось посмотреть на все со стороны, нужно было собрать работы в одном пространстве. А потом начались перемены: поиск новых приемов, технологий, что-то переформатировалось. Для меня перестало быть важным писать именно картину и чтобы она выглядела «красиво». Движение значит больше, а инструменты могут быть самыми разными.
Не отказываясь от привычных холста и масла, Александр стал больше использовать уже готовые изображения, заниматься коллажами и печатью. Это тоже непросто: порой на сбор нужного материала и компиляцию уходит год-два, можно попробовать сделать несколько версий одной композиции в разных форматах. Хорошо, что жена Виктория воодушевляет и влияет на творческий процесс.
Человек внутри
По большому счету все, что происходит с людьми, так или иначе имеет отношение к животным. В этой части художник находится близко к традиции: история искусства знает множество сюжетов, где героями были звери. Реальные или сказочные, мифологические и фантастические персонажи, в самых разных жанрах и техниках. В визуальном искусстве чего стоят только книжные иллюстрации Евгения Чарушина (в юности он, кстати, тоже делал вывески и плакаты). Он имя для тех, кто знаком с еще советскими изданиями Бианки, Пришвина, Чуковского и Маршака. Для более молодых читателей назову белорусскую художницу Екатерину Дубовик и наших классиков Валерия Слаука, Александра Шеверова, Николая Селещука. Но иллюстрация — это, конечно, совсем другое искусство.
У Александра подход принципиально иной. Не столько важен сам герой — заяц, космонавт, человек в черном шлеме или снеговик, сколько идея и желание автора не выставлять на первый план нравоучение, замаскировать его с помощью другой формы. С этой точки зрения художник не рассказывает нам историю (сказку) зайцев, а оставляет пространство для аллегории, без разжевывания и прямых оценок. Бельский не пишет серии или проекты с нарративами наподобие литературных. Это полностью визуальный опыт, а в основе своей — концептуальный.
— Для меня они — персонажи, на которых спроецированы отношения людей между собой, отношения с миром вокруг, — объясняет художник. — В этом их назначение. Есть параллели с жизнью людей, отчасти есть мой собственный опыт. Важно, что все они — не абстрактные образы и не конкретные модели, зато всегда дают мне место для метафоры, реплики, отсылок к самым разным событиям.
Дети на экскурсиях высоко оценивают эти «проекции», взрослые тоже их считывают — так что призы зрительских симпатий, которые художник получил на «Осенних салонах» в 2016—2017 годах, имеют вполне определенное основание.
С зайцами и снеговиками, впрочем, отдельная тема — это своего рода версия родства, сочувствия, заботы. Человек в этих снеговиках скрыт, но не утрачивает чувство собственного достоинства, не теряет эмоций, не коверкает язык. Трансформация человеческого происходит как перемена и даже протест, а сохранение человеческого выдают детали, окружающая среда, антагонисты снеговиков и зайцев. Помещая животных и снежных героев в реальные обстоятельства, художник подчеркивает их уязвимость. Особенно это заметно, когда они собираются в группы или стаи — даже непонятно, как лучше сказать. Или в компании, когда начинает работать коллективная энергия, общая драматургия. Удивительно, но «другие» только усиливают эффект человеческой сущности. От сказки, от волшебства остается лишь момент телесного перерождения.
И еще интересно, что, выбирая именно эти образы, Александр не идет по пути роботизации, клонирования и т. д., то есть в сторону science spesific. Наоборот, удивление, страх, растерянность работают на доверие и сочувствие к «слабым» героям.
Вопрос органики
Справедливости ради нужно отметить, что есть у художника вполне яркие социальные темы. Но они написаны в своем ключе, и здесь от зрителя тоже требуется чувствительность особого рода. Отправной точкой для понимания я бы назвала работу 2019 года «Новые боты». Не сразу разглядишь, что на первом плане маленький ребенок гуляет по лужам в резиновых сапожках. Наконец-то никто не будет доставать его из-за мокрых ног! Строгие дяди на постаментах неизмеримо выше, значительнее — правда, в параллельной жизни, откуда новые боты не заметны, а риск простуды не рассматривается всерьез.
Не всерьез — еще одна иллюзия, которая будет преследовать зрителя на протяжении всего просмотра, на сайтах ли, в галереях или частных коллекциях. Смешение контекстов как бы случайное: вот неуклюжие снеговики из детских игр, Дарт Вейдер из «Звездных войн», какая-то вышка почему-то упала, вдруг возникает кусочек из старого новостного репортажа. На самом деле спонтанного здесь нет ничего.
В качестве примера такой подачи отмечу небольшой цикл «Бэтмен и дети» (2021), парафраз на советский сюжет с Владимиром Ильичом.
— В основе — советская мифология, точнее, ее популярная часть, пропаганда, — говорит художник. — Мне хотелось ее поправить, убрать образ доброго дедушки из истории, хотя бы из книжной иллюстрации.
Да, постмодернистское смешение контекстов, известная игра и практика, но как по-разному это можно сделать! А еще юмор — легкий, грустный или болезненный, он всегда есть в живописи Александра, даже в его афишах.
Всегда, будь этот юмор родом из поп-арта, лирики или актуальной хроники. На мой взгляд, инструмент не менее важный, чем выбор героя или эпизода социальной драмы.
К слову, о подходе к творческому процессу и об отсылках: первый снеговик родился из ассоциаций с «Нарциссом» Караваджо. А все, что связано с космосом, сценки на Луне появились вместе с конкретными деталями и событиями разных лет.
— У любой работы есть мотивы для появления. Например, «Бог в помощь», который существует и в небольшой, пробной версии 80×40 кв. см, и в максимальной — 3 × 1,5 кв. м. Вроде мы продолжаем наблюдать за космосом, технологии развиваются, и люди летают на серьезных кораблях, — продолжает Александр. — Но тут же, на этом пафосном фоне, видим, как их героически спасают (как когда-то Владимир Джанибеков, Виктор Савиных и др.). Вдруг, всегда неожиданно. А самовар пришел вообще из другой сферы, из художественного образования: кувшин и самовар — самые банальные, всем надоевшие предметы для учебного натюрморта.
Вот как, оказывается, рождаются метафоры.
Структурировать время
Да, ни много, ни мало. Эту возможность дает Александру теперешняя работа в «Белреставрации». А живопись остается основным творческим полем художника. И здесь мы подходим к теме о востребованности, о том, может ли the artist в современном понимании этого слова жить и зарабатывать своей профессией.
По словам Александра, работа художника-реставратора позволяет ему распределять время работы так, чтобы не метаться каждый день между искусством и коммерческими заказами. Те же снеговики возникли в свое время как попытка отстранения после большого числа шаржей и портретов. В какой-то момент, после тысяч лиц, живых и фотографических, стало просто необходимо найти анонимные типажи. Сейчас, при стабильном заработке, можно спокойно заниматься искусством, а не постоянным добыванием денег. Есть ведь и неприятные заказы, и только очень немногие авторы умеют отговаривать клиентов — в чем-то образовывая их, теряя в деньгах, но сохраняя при этом профессиональную честность.
Судя по онлайн-галереям, которые продают произведения искусства, почти все полотна Александра нашли своих покупателей. Это прекрасный результат. Как говорит художник, во-первых, людям нравится то, что он делает, а во-вторых, его работы доступны по стоимости.
— Мой самый первый покупатель приобрел восемь полотен сразу. До этого я и не предполагал, что доходами от искусства можно жить. И вот впервые это сработало. Но и раньше, и сейчас на первом месте по-прежнему остается мысль, идея, а потом уже, конечно, хорошо, что она обрастает капиталом.
Что же касается «Белреставрации», Александру интересны технологии и сами подходы, принятые в этой области. Понятно, что и здесь есть свои проблемы: многое из историко-культурного наследия утрачено, появляется немало новодела, но «работать со стенами XIV — XVI веков интересно». Художник считает так:
— Важно принимать в принципе правильные решения. Что нужно реставрировать, что восстанавливать, с какой целью? Может быть, я пока не очень подготовлен как реставратор, но есть рядом люди, которые подсказывают. В Несвиже мои действия были обоснованы. И это тоже творческий рост.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро